Страница:
В компании было несколько девушек, одна из которых с прекрасным именем Лолита не из последних, судя по тому, что позволяла себе по отношению к другим. Стриженная, в короткой кожаной куртке, джинсах и кроссовках, она походила на милого мальчика-подростка, и только небольшие глубоко посаженные зеленые глаза выдавали рвущиеся на волю озлобленность и жестокость.
Долговязый из-за распухшей щеки и разбитых губ не мог умолчать о случившемся. Пришлось поведать компании, предварительно договорившись с Хорьком о границах дозволенного, про встречу в лифте. Эти границы не позволяли распространяться о позорном бегстве Хорька с поля битвы взамен на молчание последнего про историю со штанами.
Однако они позволяли объяснить поражение малыми размерами лифта и присутствием собаки. Выступающий был выслушан с большим вниманием и искренним пониманием всех прозвучавших «если бы», но Акелла промахнулся. И это понимали все. Понимал и сам Долговязый, проклинающий себя, во-первых, за то, что поддался на уговоры Хорька отомстить адвокату (натолкали в почтовый ящик собачьего дерьма), во-вторых, что этим не ограничился, а покусился на лифт и, наконец, в-третьих, что начал базарить с мужиком. Молчал бы в тряпочку, как Хорек, может, и не пришлось бы сейчас гадать, рассказал ли тот кому-нибудь, как он бегал с голой задницей. Было ужасно обидно за себя, козла отпущения, так как он был абсолютно уверен, что, увидев этого шкафа, да ещё с таким теленком на поводке и без намордника, забздели бы все без исключения. И этот накачанный скин, Герасим, постоянно хвастающийся, как они гоняют рэпперов. И этот недоумок Хмырь, откормившийся, как борец сумо, а способный, как оказалось, только сумки с пивом таскать да малолеток гонять. Даже этот сочувствует, каратист долбаный. Хорек, научившийся только ноги выше головы задирать. Вчера тоже небось хотелось задрать, чтобы легче ссать в штаны было, когда по морде лупили. Возмущаются, брови насупили, а предложи сейчас пойти к этому раздолбаю домой разобраться, то у всех выяснятся критические дни. Они, видите ли, переживают, а у него одного и голова болит, и сидеть больно. Хорошо еще, что никто, кроме Хорька, не видел, как он после пинка под голый зад из подъезда как ошпаренный выскочил. Сочувствуют. И эта сочувствует, а уже уселась к Хмырю на колени, шалава.
Сочувствуют, но никогда не забудут.
– Ну и что делать будем, мужики? – нарушил затянувшееся молчание Герасим. – По домам пойдем? Как-то не фартит на холодрыге такой сидеть. Может, барыгу менты замели.
Надоели эти поминки по авторитету Долговязого. Он уважал силу и понимал, что все ссылки на собаку – ерунда. Куда против такого мужика, а собака только ускорила весь стриптиз, про который, по секрету, рассказал ему и Лолите Хорек.
– Хочешь – иди, а я подожду. Меня сто восемьдесят за бокс плана греет, – резко отреагировал Хорек.
Ему тоже надоело изображать великую скорбь. Он прекрасно понимал, что надо ловить момент, – свято место пусто не бывает. Пока он рассказал подробности случившегося только двоим, но раз знает Лолита – будут знать все. Однако пострадавший, хотя и с подмоченной репутацией, оставался пока ещё Долговязым, никто не отменял и не знал, что будет дальше.
– Так дело оставить нельзя, – продолжал Хорек, – сегодня нас, завтра кого-нибудь из вас. Одно ясно – во всем собака виновата. Без собаки он таким бы смелым не был. Надо начинать с собаки.
– Хотел бы я посмотреть, как ты с неё начнешь? – возразил Долговязый, с ужасом вспоминая белоснежные клыки разъяренного пса.
– Ну не с нее, так с другой. Повесить на березках парочку и дать любителям лающих четвероногих возможность устроить коллективные похороны. Может, этот бычий член притихнет, – подала голос Лолита, презирающая пострадавшего за поражение.
Для нее, как, впрочем, и для любой женщины на её месте, не существовало никаких смягчающих обстоятельств, будь то разница в весе, мастерстве, наличии или отсутствии собаки и тому подобное. Женщины всегда любили больших и сильных. И примеров тому не счесть. Сколько у того же Геракла баб было? Ну, когда в шкурах ходили, тогда понятное дело, чем солиднее, тем больше кусок притащить мог. А потом-то что? Взять хотя бы ту же Дездемону. Что, мужиков других вокруг не было, так нет, побольше да почернее отхватила, а чем все закончилось? И та же Наташа Ростова, побегала, повздыхала, а стареть начала и тоже кусочек побольше прибрала. Уж не говоря о Екатерине. Та и вовсе мелкого мужика не замечала. Всякие там Орловы да Потемкины за счет чего в люди вышли? Наверное, многие маленькие не прочь были попахать, чтобы деревенек нахапать, а все этим бугаям доставалось. И невдомек ей. Великой, было, что, может, маленькое дерево все в сучок росло. Маленький мужик зачастую и покрасивее, и поумнее, и пообходительнее, а бабе все большого да сильного подавай. Были, разумеется, исключения. Взять хотя бы ту же Гончарову, или Жозефину, или Инессу Арманд. Но все они и им подобные – ИСКЛЮЧЕНИЯ. Как бы в свое оправдание придумали пословицу, что, мол, любовь зла, полюбишь и козла. Вот эти маленькие козлы и ходили с оленьими рогами. Но исключения, они потому и исключения, что их мало.
Таким образом Лолита препарировала от нечего делать российскую историю и литературных персонажей скопом. Лолита не была исключением. Она тоже любила больших и сильных. Не только чтобы куски побольше таскал, но и защитить мог, если что. Да хоть с ножом на паровоз, но чтобы не блестела задница белым флагом капитуляции.
– Я – за. С кого начнем? – спросил Хмырь, радующийся возможности поддержать сидящую на его коленях.
– А может, всех собак бруцеллезом заразить? – предложил наполеоновский план один из присутствующих.
– А что это такое? – встрял Малыш.
– Ну, это что-то вроде сифилиса у нас. Тоже скрытый период, а потом бесплодие. Но главное, вакцины не существует.
– А самому заразиться можно?
– Только половым путем от собаки.
– А с собакой можно? – опупел Малыш.
– Вырастешь – узнаешь.
– Во даете...
– Не, сифилис – это хорошо, но для начала давайте замочим собачку этого Моссада, – предложил кто-то со стороны сидящих на доске.
– Эту нельзя, – энергично возразил Хорек, который хотя и не простил защемленный нос, но понимал, что, если замочить таксу Абрамсеменыча, заподозрят в первую очередь его. – Нельзя. Еврей – адвокат, и вони столько будет, не продохнешь.
– А может, шавку солдафона, что нам лекции без конца читает?
– Можно было бы, да она сбежала. По всему району ищет, даже по ящику объявление давал. Сведения точные. Моей матери дворничиха рассказывала, – сказали с плиты.
– Может, нам найти собачонку и штуку с хозяина содрать? – предложил запавший на бубновского шпица Малыш.
Со стороны кольцевой дороги послышались приближающиеся шаги.
Кто-то топал к ним, насвистывая размышления Шевчука об осени. Вскоре свист прекратился, а у костра появился Цветмет. Так называли подошедшего за то, что он собирал повсюду цветной лом и считал это своим самым надежным бизнесом. Поставив сетку с картошкой и не вынимая изо рта сигареты, обошел всех и, с каждым отдельно поздоровавшись, уселся на свою ношу.
Присутствующие с сочувствием посмотрели на носильщика и перешли к прениям по вопросу шпица. Они в основном свелись к одобрению плана, но с условием уменьшения суммы вознаграждения до шестисот рублей, так как за такую мелкопакостную шавку штука – слишком. Возражала только Лолита, которая с пеной у рта и отборным матом пыталась отстоять тысячу. Доказывала, что дело не в росте и характере шпица, а в степени любви хозяина. Однако вскоре всем надоела, так как не надо большого ума, дабы понять, почему именно она настаивала на большей сумме, – сама полканиха по папане, постоянно находилась в конфронтации и теперь решила отыграться на отставнике.
– Ну, раз ты такая умная, вот сама и иди к этому подполкану за штукой, а нам отдашь шестьсот, – предложил уставший держать её на коленях Хмырь.
На том, быть может, и порешили бы, но Цветмет, быстро врубившись в суть дела и услышав про подполковника, спутал все карты.
– Ничего не выйдет, мужики, собачка в котловане вверх лапками плавает. Мы с ребятами там кусок кабеля надыбали и сегодня пришли его потрошить, а она плавает.
Гробовая тишина стала ответом на его сообщение, так как молчавшие были готовы завтра перерыть все окрестности и найти этого злосчастного шпица. Каждый уже сделал необходимые подсчеты, но вместо возможных пары баксов получалась реальная дуля.
Предприниматель, повергший в это состояние собравшихся, лихорадочно соображал, как из него вывести. Нужно было найти выход и за это, невзирая на позднее прибытие, получить свою долю. Его не утомленный науками ум, во взаимодействии с предпринимательским опытом, быстрее других нашел решение.
– Ха, – начал он, погладив для убедительности лоб. – Нет живой собачки, и ладно. Нас же спрашивают, где собачка, а не как она себя чувствует.
Светлые умы не дали ему дальше говорить, и так стало ясно.
– Сможешь сходить и попросить деньжат за собаку? – спросил Лолиту Хорек, в голове которого уже созрел реальный план.
– Ты что, меня за идиотку держишь? Что же я, не смогу зайти и предложить найти за штуку любимую собачку? – спросила Лолита и, презрительно оглядев Хорька, сплюнула сквозь зубы.
– Да она все дело запорет, – высказал опасения Долговязый, – посмотри на нее.
– У тебя пальто есть? – задал вопрос Хорек.
– Что я, сирота, что ли?
– В школу в чем выгребала?
– В канадской пуховке... Когда это было...
– Так вот, оденешься как примерная школьница, пойдешь и скажешь, что... – продолжил наставник, но договорить не успел, так как наконец появился тот, кого все ждали.
И наступил кайф... Оторвались.
Глава 20
Глава 21
Долговязый из-за распухшей щеки и разбитых губ не мог умолчать о случившемся. Пришлось поведать компании, предварительно договорившись с Хорьком о границах дозволенного, про встречу в лифте. Эти границы не позволяли распространяться о позорном бегстве Хорька с поля битвы взамен на молчание последнего про историю со штанами.
Однако они позволяли объяснить поражение малыми размерами лифта и присутствием собаки. Выступающий был выслушан с большим вниманием и искренним пониманием всех прозвучавших «если бы», но Акелла промахнулся. И это понимали все. Понимал и сам Долговязый, проклинающий себя, во-первых, за то, что поддался на уговоры Хорька отомстить адвокату (натолкали в почтовый ящик собачьего дерьма), во-вторых, что этим не ограничился, а покусился на лифт и, наконец, в-третьих, что начал базарить с мужиком. Молчал бы в тряпочку, как Хорек, может, и не пришлось бы сейчас гадать, рассказал ли тот кому-нибудь, как он бегал с голой задницей. Было ужасно обидно за себя, козла отпущения, так как он был абсолютно уверен, что, увидев этого шкафа, да ещё с таким теленком на поводке и без намордника, забздели бы все без исключения. И этот накачанный скин, Герасим, постоянно хвастающийся, как они гоняют рэпперов. И этот недоумок Хмырь, откормившийся, как борец сумо, а способный, как оказалось, только сумки с пивом таскать да малолеток гонять. Даже этот сочувствует, каратист долбаный. Хорек, научившийся только ноги выше головы задирать. Вчера тоже небось хотелось задрать, чтобы легче ссать в штаны было, когда по морде лупили. Возмущаются, брови насупили, а предложи сейчас пойти к этому раздолбаю домой разобраться, то у всех выяснятся критические дни. Они, видите ли, переживают, а у него одного и голова болит, и сидеть больно. Хорошо еще, что никто, кроме Хорька, не видел, как он после пинка под голый зад из подъезда как ошпаренный выскочил. Сочувствуют. И эта сочувствует, а уже уселась к Хмырю на колени, шалава.
Сочувствуют, но никогда не забудут.
– Ну и что делать будем, мужики? – нарушил затянувшееся молчание Герасим. – По домам пойдем? Как-то не фартит на холодрыге такой сидеть. Может, барыгу менты замели.
Надоели эти поминки по авторитету Долговязого. Он уважал силу и понимал, что все ссылки на собаку – ерунда. Куда против такого мужика, а собака только ускорила весь стриптиз, про который, по секрету, рассказал ему и Лолите Хорек.
– Хочешь – иди, а я подожду. Меня сто восемьдесят за бокс плана греет, – резко отреагировал Хорек.
Ему тоже надоело изображать великую скорбь. Он прекрасно понимал, что надо ловить момент, – свято место пусто не бывает. Пока он рассказал подробности случившегося только двоим, но раз знает Лолита – будут знать все. Однако пострадавший, хотя и с подмоченной репутацией, оставался пока ещё Долговязым, никто не отменял и не знал, что будет дальше.
– Так дело оставить нельзя, – продолжал Хорек, – сегодня нас, завтра кого-нибудь из вас. Одно ясно – во всем собака виновата. Без собаки он таким бы смелым не был. Надо начинать с собаки.
– Хотел бы я посмотреть, как ты с неё начнешь? – возразил Долговязый, с ужасом вспоминая белоснежные клыки разъяренного пса.
– Ну не с нее, так с другой. Повесить на березках парочку и дать любителям лающих четвероногих возможность устроить коллективные похороны. Может, этот бычий член притихнет, – подала голос Лолита, презирающая пострадавшего за поражение.
Для нее, как, впрочем, и для любой женщины на её месте, не существовало никаких смягчающих обстоятельств, будь то разница в весе, мастерстве, наличии или отсутствии собаки и тому подобное. Женщины всегда любили больших и сильных. И примеров тому не счесть. Сколько у того же Геракла баб было? Ну, когда в шкурах ходили, тогда понятное дело, чем солиднее, тем больше кусок притащить мог. А потом-то что? Взять хотя бы ту же Дездемону. Что, мужиков других вокруг не было, так нет, побольше да почернее отхватила, а чем все закончилось? И та же Наташа Ростова, побегала, повздыхала, а стареть начала и тоже кусочек побольше прибрала. Уж не говоря о Екатерине. Та и вовсе мелкого мужика не замечала. Всякие там Орловы да Потемкины за счет чего в люди вышли? Наверное, многие маленькие не прочь были попахать, чтобы деревенек нахапать, а все этим бугаям доставалось. И невдомек ей. Великой, было, что, может, маленькое дерево все в сучок росло. Маленький мужик зачастую и покрасивее, и поумнее, и пообходительнее, а бабе все большого да сильного подавай. Были, разумеется, исключения. Взять хотя бы ту же Гончарову, или Жозефину, или Инессу Арманд. Но все они и им подобные – ИСКЛЮЧЕНИЯ. Как бы в свое оправдание придумали пословицу, что, мол, любовь зла, полюбишь и козла. Вот эти маленькие козлы и ходили с оленьими рогами. Но исключения, они потому и исключения, что их мало.
Таким образом Лолита препарировала от нечего делать российскую историю и литературных персонажей скопом. Лолита не была исключением. Она тоже любила больших и сильных. Не только чтобы куски побольше таскал, но и защитить мог, если что. Да хоть с ножом на паровоз, но чтобы не блестела задница белым флагом капитуляции.
– Я – за. С кого начнем? – спросил Хмырь, радующийся возможности поддержать сидящую на его коленях.
– А может, всех собак бруцеллезом заразить? – предложил наполеоновский план один из присутствующих.
– А что это такое? – встрял Малыш.
– Ну, это что-то вроде сифилиса у нас. Тоже скрытый период, а потом бесплодие. Но главное, вакцины не существует.
– А самому заразиться можно?
– Только половым путем от собаки.
– А с собакой можно? – опупел Малыш.
– Вырастешь – узнаешь.
– Во даете...
– Не, сифилис – это хорошо, но для начала давайте замочим собачку этого Моссада, – предложил кто-то со стороны сидящих на доске.
– Эту нельзя, – энергично возразил Хорек, который хотя и не простил защемленный нос, но понимал, что, если замочить таксу Абрамсеменыча, заподозрят в первую очередь его. – Нельзя. Еврей – адвокат, и вони столько будет, не продохнешь.
– А может, шавку солдафона, что нам лекции без конца читает?
– Можно было бы, да она сбежала. По всему району ищет, даже по ящику объявление давал. Сведения точные. Моей матери дворничиха рассказывала, – сказали с плиты.
– Может, нам найти собачонку и штуку с хозяина содрать? – предложил запавший на бубновского шпица Малыш.
Со стороны кольцевой дороги послышались приближающиеся шаги.
Кто-то топал к ним, насвистывая размышления Шевчука об осени. Вскоре свист прекратился, а у костра появился Цветмет. Так называли подошедшего за то, что он собирал повсюду цветной лом и считал это своим самым надежным бизнесом. Поставив сетку с картошкой и не вынимая изо рта сигареты, обошел всех и, с каждым отдельно поздоровавшись, уселся на свою ношу.
Присутствующие с сочувствием посмотрели на носильщика и перешли к прениям по вопросу шпица. Они в основном свелись к одобрению плана, но с условием уменьшения суммы вознаграждения до шестисот рублей, так как за такую мелкопакостную шавку штука – слишком. Возражала только Лолита, которая с пеной у рта и отборным матом пыталась отстоять тысячу. Доказывала, что дело не в росте и характере шпица, а в степени любви хозяина. Однако вскоре всем надоела, так как не надо большого ума, дабы понять, почему именно она настаивала на большей сумме, – сама полканиха по папане, постоянно находилась в конфронтации и теперь решила отыграться на отставнике.
– Ну, раз ты такая умная, вот сама и иди к этому подполкану за штукой, а нам отдашь шестьсот, – предложил уставший держать её на коленях Хмырь.
На том, быть может, и порешили бы, но Цветмет, быстро врубившись в суть дела и услышав про подполковника, спутал все карты.
– Ничего не выйдет, мужики, собачка в котловане вверх лапками плавает. Мы с ребятами там кусок кабеля надыбали и сегодня пришли его потрошить, а она плавает.
Гробовая тишина стала ответом на его сообщение, так как молчавшие были готовы завтра перерыть все окрестности и найти этого злосчастного шпица. Каждый уже сделал необходимые подсчеты, но вместо возможных пары баксов получалась реальная дуля.
Предприниматель, повергший в это состояние собравшихся, лихорадочно соображал, как из него вывести. Нужно было найти выход и за это, невзирая на позднее прибытие, получить свою долю. Его не утомленный науками ум, во взаимодействии с предпринимательским опытом, быстрее других нашел решение.
– Ха, – начал он, погладив для убедительности лоб. – Нет живой собачки, и ладно. Нас же спрашивают, где собачка, а не как она себя чувствует.
Светлые умы не дали ему дальше говорить, и так стало ясно.
– Сможешь сходить и попросить деньжат за собаку? – спросил Лолиту Хорек, в голове которого уже созрел реальный план.
– Ты что, меня за идиотку держишь? Что же я, не смогу зайти и предложить найти за штуку любимую собачку? – спросила Лолита и, презрительно оглядев Хорька, сплюнула сквозь зубы.
– Да она все дело запорет, – высказал опасения Долговязый, – посмотри на нее.
– У тебя пальто есть? – задал вопрос Хорек.
– Что я, сирота, что ли?
– В школу в чем выгребала?
– В канадской пуховке... Когда это было...
– Так вот, оденешься как примерная школьница, пойдешь и скажешь, что... – продолжил наставник, но договорить не успел, так как наконец появился тот, кого все ждали.
И наступил кайф... Оторвались.
Глава 20
Пуховик казался Лолите неимоверно тяжелым и неудобным. Самое главное, что вся тяжесть его была умозрительна. Просто пуховик не моден в тех кругах, где вращалась Лолита. Она уже года три так не одевалась. Одна куртка сменяла другую, одни джинсы меняли другие, так же обстояло дело и с кроссовками. Слава богу еще, погода позволяла идти с непокрытой головой, а то бы пришлось беретку какую-нибудь надевать.
Но дело есть дело.
Зато мама, училка музыки, и папан-полковник были счастливы до слез —дочь возвращалась в правильное русло. Обманув себя таким образом, родители сели завтракать.
А сегодня и именно в эти минуты она шла как раз на дело.
Этот стратег-перестраховщик Хорек заставил надеть не только пальто, но и платье с туфлями. Сейчас, почти совсем без косметики, она выглядела юной школьницей. Впрочем, таковой и являлась. Лолита очень боялась, встретив кого-нибудь не из своей компании, потерять с таким трудом доставшийся ей имидж. А напрасно. Именно такая, невинная школьница, должна была явиться к старперу, по замыслу Хорька, который взял руководство операцией в свои руки. Встреча исполнителей, назначенная у магазина, затягивалась. Пришли пока только четверо и ждали Хмыря с Лолитой.
Хмырь явился первым.
– Кого ждем? – вместо приветствия спросил он.
– Того, кто нас пивком угостит, – ответил с надеждой Герасим.
– Ладно, на пару бутылок наскребу, – пообещал Хмырь и скрылся в магазине.
Когда вернулся, компания была в сборе. Двинулись по пустырю к заброшенному котловану. Строительство бассейна заморозили в начале перестройки, и сейчас на этом месте зиял огромной дырой котлован с горами песка по периметру, которые летом превращались в зеленые холмы, а сейчас смотрелись грязно-серыми дюнами. Дно котлована занимал недостроенный фундамент, часть отсеков которого в это время заполнялась дождевой водой.
– Вон она, – сказал Цветмет, показывая на плавающее в одном из отсеков тело собаки.
Спустя полчаса бутылка водки была выпита, пиво заканчивалось, но инструктаж продолжался.
– Значит, так, зовут его Семен Семенович, по фамилии Бубнов, запомнила? – не меньше чем в третий раз повторил руководитель.
– Ты что, меня за дурочку держишь? – возмущалась Лолита. – Все давно запомнила.
– Ну а если все запомнила, то почему опять ногти грызешь? – спрашивал недовольный Хорек.
– Глисты будут, – предупредил Хмырь, один из шестерых, отобранных на дело.
– А у неё давно. Она такая злая и тощая и всегда жрет чего-нибудь, – вставил Долговязый, желая позлить изменившую подружку.
– Зато в тебе, Хмырь, столько дерьма, что никакие глисты жить не могут, посмотри, какое пузо отъел. И ты бы, маячок, помолчал, – отпарировала она, выражая свое презрение с помощью крутой добавки.
– Ты ещё при старичке так выразись, с тебя станется. Слушай сюда. Пришла, поздоровалась, о собачке сказала, шестьсот рублей попросила и привела к котловану. Все, никакой самодеятельности.
– Штуку, – возразила Лолита.
– Я же тебе сказал, попросить шестьсот, а не заламывать тысячу, – начал выходить из себя Хорек.
– Тогда сами и идите, – обиделась девица.
– А может, и правда, сходи сам. Хорек. Ты же знаешь, что надо делать, что говорить... Эта же дура все сделает не так, – предложил Долговязый.
У него напрочь испортилось настроение, после того как Лолита назвала его маячком. Теперь не сомневался, что она все знает. С этим трепачом, Хорьком, разберется позднее, а сейчас ему очень захотелось, чтобы тот не руководил, а сам занялся делом. Авось влипнет.
– Ну что ты начинаешь. Долговязый, – вступился за инструктора Герасим, – девчонке старпер быстрее поверит, чем этому пройдохе.
Выходило, Герасим прав.
– И главное, пока денег не даст, не приводи. Поняла? – закончил инструктаж Хорек.
Звонок в дверь разбудил Бубнова. В последние годы у него выработалась привычка после обеда пару часов отдохнуть на диване, предавшись любимым занятиям: чтению и следующему за ним сну. В детстве любил читать исторические романы, затем, с возрастом, вкусы молодели, но тема литературных интересов оставалась для него, в прошлом военного, неизменной – война.
Сейчас, на шестом десятке, он дошел до Второй мировой, и появились большие перспективы со временем успеть также разобраться с современными баталиями.
Звонки не прекращались, кто-то настойчиво требовал открыть дверь.
– Кто бы это мог быть? – размышлял Семен Семенович, посмотрев на часы.
Звонки пришлись почти точно на середину отдыха, то есть на то время, когда он, отложив книгу, погружался в объятия Морфея, размышляя о высадке союзников во Франции.
Жизнь на втором этаже имеет свои преимущества и свои недостатки. Так, жителей этого этажа чаще беспокоят незнакомые люди с различными просьбами и предложениями. Вот и сейчас он встанет и увидит перед собой продавца картофеля или уборщицу с пустым ведром.
Он встал, но на этот раз перед ним стояла девочка, принесшая радостную весть – Альберт нашелся.
– Наш класс занимается розыском пропавших собак, – начала Лолита после приветствия по строго разработанному плану.
– Правда? – сумел вымолвить Бубнов, в незапамятные времена лично проводивший военно-патриотическую игру «Зарница» и зарекшийся после этого доверять всяким молодежным начинаниям.
Тогда эти юные бойцы сперли несколько взрывпакетов и, связав их в один, выведя общий шнур (научили сволочей на свою голову), бросили связку в выгребную яму общего сортира. Сам Бубнов момента взрыва не видел. Видел последствия: на потолке отпечатались четыре аккуратных коричневых пятна. Всего же сортир был рассчитан на шесть посадочных мест. Пострадали его замполит и директор школы.
Семен Семенович уже давно разуверился в молодежи. И вдруг узнал, что есть целый класс, который занимается столь полезным и благородным делом.
– Да, мы нашли вашу собачку.
– Вы не представляете, какую радостную весть принесли мне сегодня. Где я только не искал, даже на телевидение обращался, – рассказывал возбужденный хозяин из соседней комнаты, меняя тренировочные брюки на костюмные.
Для него было очевидным, что они сейчас же пойдут и стены квартиры вновь огласятся радостным лаем.
– Мы слышали объявление о пропаже вашей собаки по телевидению, – подтвердила девочка-ангел.
– Так там же объявили о пятнистой собаке, а у меня...
– А у вас беленькая.
– Правильно, девочка, беленькая, с торчащими ушками, – обрадовался приунывший Бубнов.
– И торчащими ушками. И ошейник коричневый с желтой пряжечкой, – подтвердила Лолита.
– Это он, мой Альберт, – подтвердил хозяин, заканчивая одеваться. – Я готов.
– Семен Семенович, вы знаете, а у нас услуги платные.
– Конечно, конечно, деточка, – успокоил девочку Бубнов, готовый купить'за оказанные услуги не только большой торт, но и пару килограммов конфет.
– Тогда давайте тысячу рублей и пойдем к вашему Альберту.
Бубнов мог ожидать все что угодно, но отдать месячную пенсию девочке, пусть даже за любимого пса, готов не был.
– Мы в ваши годы помогали старшим бескорыстно, а вы тысячу...
Ну и дураки были, чуть не ответила Лолита, однако, вовремя спохватившись, сказала другое:
– Но сейчас же у нас в стране рыночные отношения.
– Знаешь, у меня нет тысячи, да если бы и была, я тебе не дал бы. Где ваш руководитель? Или кто там...
– Мы думали, что вы любите собачку, раз даже на телевидение обращались. Решайте, а я приду завтра, но кормить мы вашу собаку бесплатно не будем... Жалко, хорошая собачка, – с сожалением закончила Лолита и развернулась к выходу.
– Стой, куда пошла, – резко остановил Лолиту Бубнов.
Он бросился в соседнюю комнату к письменному столу, один из ящиков которого служил ему в качестве сейфа.
– Вот все, что у меня есть, – сказал он, передавая конверт, в котором лежали семьсот рублей.
– Я же вам сказала, что мы хотим тысячу,– напомнила девочка, пересчитав деньги.
– Больше нет и не будет, – вспылил хозяин, вырывая из её рук конверт. – Иди отсюда, и чтоб я тебя больше не видел. А ещё придешь, с лестницы спущу. Поняла?
Его душила обида: как ему, подполковнику, может диктовать условия пигалица. Да ещё в такой наглой форме требовать деньги за живое существо. Он, советский офицер, никогда в жизни ни перед кем не капитулировал. Вполне возможно, эти малолетки сами и увели Альберта, а теперь требуют выкуп. Интересно, из какой школы?
Лолита уходить не спешила. Поняла, что лопухнулась. Если сейчас уйти вот так ни с чем, то завтра сюда придет Хорек – а в этом Лолита ни на секунду не сомневалась, – и вскроется, что ей предлагали семьсот рублей, но она их не взяла, что грозило большими неприятностями. Судя по виду, надежды на то, что этот мужик до завтра передумает, не было никакой. Нет, уходить нельзя.
– Ладно, пусть будет столько, – сжалилась она, протягивая руку за деньгами.
– А вот это видела? – вскричал уже вовсю заведенный Бубнов.
Лолита увидела у своего носа кулак с характерно сложенными пальцами и, не на шутку испугавшись, попятилась к двери. Хозяин с презрением смотрел на незваную гостью, тщетно пытающуюся открыть дверь, и в голове у него крепла мысль о необходимости прекратить это безобразие и спасти других людей от подобного.
– Семен Семенович, давайте я уговорю ребят на семьсот рублей, – предприняла она последнюю попытку выкрутиться, и не напрасно.
– Пойдем за собакой, а деньги потом, – твердо сказал хозяин, решивший разорить это осиное гнездо малолетних негодяев.
– Я так не согласна, – столь же решительно ответила Лолита, вспомнив наказ Хорька.
– Хорошо, вот тебе триста, четыреста потом, когда собаку увижу, – предложил компромисс Бубнов и помог гостье открыть входную дверь.
Пацаны оживленно обсуждали заканчивающийся чемпионат страны по хоккею, когда Лолита подвела к ним Бубнова. Делом был занят один Хорек, который, положив доску поперек отсека, стоял на ней, рискуя свалиться, так как доска была хотя и толстая, но узкая. Он пытался крюком достать из воды собаку, но все попытки оказались тщетны, так как проволока разгибалась. Как известно, мертвые обретают дополнительный вес.
– Встать, смирно! Равнение на генерала, – начал выламываться больше всех захмелевший Малыш, заметив подошедшую пару.
– Чего орешь? – чуть не сверзился Хорек и добавил, обращая взгляд хозяина на отсек: – Вон там ваша собачка купается.
Бубнов сразу заподозрил что-то неладное, как только увидел оболтусов. Какие они одноклассники? Шпана. Такие разношерстные классы он видел только в колониях, где несколько раз побывал по долгу службы. Но там-то между ним и учениками стояли надзиратели. Здесь он оказался один на один, но отступать было поздно.
Бубнов подошел к отсеку и, посмотрев вниз, сразу узнал Альберта.
– Подонки, – с презрением произнес он. Слезы выступили на глазах бывшего офицера то ли от жалости к собаке, то ли к себе, то ли от собственной беспомощности. Все, что мог, так это смотреть с ненавистью на компанию, не обращающую на него никакого внимания. Все слушали Лолиту, которая рассказывала окружившим её друзьям о визите. Когда она закончила, к Бубнову подошел Хорек.
– Вот такие дела, Семен Семенович. Наш класс хорошо потрудился. Нашел собачку. Конечно, она в таком виде, но давайте рассчитаемся, как договорились, – начал он вкрадчивым голосом, смотря невинными глазами. – Мы ждем вторую половину. Кстати, если хотите, вытащим, и всего за полтинник. Хотите?
– Я тебе сейчас морду набью, сопляк, и в эту яму с водой брошу, – решительно, хотя и негромко, сказал подполковник и схватил Хорька за рукав, но тот вырвался и сиганул к основной группе.
– Вот так всегда, предложил доброе дело сделать, а он обзывается, – смеясь, пожаловался товарищам. – Да ещё и должок отдавать не хочет.
– Нехорошо, дедушка, школьников обманывать. Где же ваша офицерская честь, господин генерал? – возмущался, едва сдерживая смех, Малыш, стоя по команде «смирно». – Да ещё грозите ребенка в яму с холодной водой сбросить... Гони деньги, старый хрен. Ну!
– Какие же твари... – обреченно выдавил Бубнов. – Ничего не получите.
Страха не испытывал. Овладело безразличие ко всему, сменившее боль утраты и чувство горечи за происходящее.
– Это как понимать, не получим? Мы обшарили весь район, и все бесплатно? – подошел к Бубнову Герасим. – Вроде бы и не старый, а совсем котелок не варит?
– Конечно, не варит, если не хочет слово сдержать. Мы его собаку в физиологический раствор опустили, чтобы не испортилась, а он недоволен, – ответил на вопрос Малыш.
Долговязый, посмотрев вокруг и убедившись, что никого нет, осторожно подошел и встал сбоку. Он взял Бубнова за мочку уха и, подтянув к себе, шепотом доложил:
– Я только что из разведки вернулся, господин генерал. Кругом никого нет. Можете смело вручить нам деньги.
– Давайте быстрее, пока мы добрые. Берем по минимуму. Это за то, что вы нас так часто правильно жить учили, – прошептал Герасим во второе ухо, мочка которого оказалась у него в руках.
– Подонки, я же сказал, ничего не получите, – почти закричал шепотом Бубнов.
Подполковник понимал, что стоит только кого-то ударить, и он будет жестоко избит подвыпившими юнцами. Пенсионер ощутил себя на грани того, чтобы вцепиться зубами в горло одному из них, а там будь что будет. И может быть, так и сделал, если бы мог выделить из них самого гадкого, но все были одинаково омерзительны. В дополнение ко всему или несмотря ни на что, они оставались для него детьми. Гадкими, но детьми.
– Нет, получим, – закричали в один голос Герасим с Долговязым и потянули за уши в разные стороны, одновременно схватив свободными руками его руки.
– Лолка, где наши денежки лежат? – спросил Хорек.
Лолита подошла и, запустив руку во внутренний карман, вытащила портмоне. Бубнов попытался вырваться, но не получилось. Он смог бы ударить стоящую перед ним ногой в живот, но не решился, как-никак девочка, и нельзя было предсказать последствия.
– Вот они! – воскликнула она, вытаскивая деньги. – А здесь ещё шестьдесят пять рублей. Ты что же, старичок, меня обманывал, – упрекнула Лолита и ударила Бубнова бумажником по кончику носа.
– Бери пятьдесят, а десять на памятник и пять на зуб нужно оставить, – распорядился Хорек. Так Лолита и сделала...
– Альберт. Альберт. Альба... Собачка моя, – бормотал хозяин, осторожно продвигаясь по доске, чтобы вытащить любимца.
Он уже достиг середины доски и подцепил собаку крюком за ошейник, когда Герасим ударил своим мощным ботинком по концу доски, и она полетела вниз, увлекая за собой подполковника Семена Семеновича Бубнова... В жидкую, холодную грязь.
Но дело есть дело.
Зато мама, училка музыки, и папан-полковник были счастливы до слез —дочь возвращалась в правильное русло. Обманув себя таким образом, родители сели завтракать.
А сегодня и именно в эти минуты она шла как раз на дело.
Этот стратег-перестраховщик Хорек заставил надеть не только пальто, но и платье с туфлями. Сейчас, почти совсем без косметики, она выглядела юной школьницей. Впрочем, таковой и являлась. Лолита очень боялась, встретив кого-нибудь не из своей компании, потерять с таким трудом доставшийся ей имидж. А напрасно. Именно такая, невинная школьница, должна была явиться к старперу, по замыслу Хорька, который взял руководство операцией в свои руки. Встреча исполнителей, назначенная у магазина, затягивалась. Пришли пока только четверо и ждали Хмыря с Лолитой.
Хмырь явился первым.
– Кого ждем? – вместо приветствия спросил он.
– Того, кто нас пивком угостит, – ответил с надеждой Герасим.
– Ладно, на пару бутылок наскребу, – пообещал Хмырь и скрылся в магазине.
Когда вернулся, компания была в сборе. Двинулись по пустырю к заброшенному котловану. Строительство бассейна заморозили в начале перестройки, и сейчас на этом месте зиял огромной дырой котлован с горами песка по периметру, которые летом превращались в зеленые холмы, а сейчас смотрелись грязно-серыми дюнами. Дно котлована занимал недостроенный фундамент, часть отсеков которого в это время заполнялась дождевой водой.
– Вон она, – сказал Цветмет, показывая на плавающее в одном из отсеков тело собаки.
Спустя полчаса бутылка водки была выпита, пиво заканчивалось, но инструктаж продолжался.
– Значит, так, зовут его Семен Семенович, по фамилии Бубнов, запомнила? – не меньше чем в третий раз повторил руководитель.
– Ты что, меня за дурочку держишь? – возмущалась Лолита. – Все давно запомнила.
– Ну а если все запомнила, то почему опять ногти грызешь? – спрашивал недовольный Хорек.
– Глисты будут, – предупредил Хмырь, один из шестерых, отобранных на дело.
– А у неё давно. Она такая злая и тощая и всегда жрет чего-нибудь, – вставил Долговязый, желая позлить изменившую подружку.
– Зато в тебе, Хмырь, столько дерьма, что никакие глисты жить не могут, посмотри, какое пузо отъел. И ты бы, маячок, помолчал, – отпарировала она, выражая свое презрение с помощью крутой добавки.
– Ты ещё при старичке так выразись, с тебя станется. Слушай сюда. Пришла, поздоровалась, о собачке сказала, шестьсот рублей попросила и привела к котловану. Все, никакой самодеятельности.
– Штуку, – возразила Лолита.
– Я же тебе сказал, попросить шестьсот, а не заламывать тысячу, – начал выходить из себя Хорек.
– Тогда сами и идите, – обиделась девица.
– А может, и правда, сходи сам. Хорек. Ты же знаешь, что надо делать, что говорить... Эта же дура все сделает не так, – предложил Долговязый.
У него напрочь испортилось настроение, после того как Лолита назвала его маячком. Теперь не сомневался, что она все знает. С этим трепачом, Хорьком, разберется позднее, а сейчас ему очень захотелось, чтобы тот не руководил, а сам занялся делом. Авось влипнет.
– Ну что ты начинаешь. Долговязый, – вступился за инструктора Герасим, – девчонке старпер быстрее поверит, чем этому пройдохе.
Выходило, Герасим прав.
– И главное, пока денег не даст, не приводи. Поняла? – закончил инструктаж Хорек.
Звонок в дверь разбудил Бубнова. В последние годы у него выработалась привычка после обеда пару часов отдохнуть на диване, предавшись любимым занятиям: чтению и следующему за ним сну. В детстве любил читать исторические романы, затем, с возрастом, вкусы молодели, но тема литературных интересов оставалась для него, в прошлом военного, неизменной – война.
Сейчас, на шестом десятке, он дошел до Второй мировой, и появились большие перспективы со временем успеть также разобраться с современными баталиями.
Звонки не прекращались, кто-то настойчиво требовал открыть дверь.
– Кто бы это мог быть? – размышлял Семен Семенович, посмотрев на часы.
Звонки пришлись почти точно на середину отдыха, то есть на то время, когда он, отложив книгу, погружался в объятия Морфея, размышляя о высадке союзников во Франции.
Жизнь на втором этаже имеет свои преимущества и свои недостатки. Так, жителей этого этажа чаще беспокоят незнакомые люди с различными просьбами и предложениями. Вот и сейчас он встанет и увидит перед собой продавца картофеля или уборщицу с пустым ведром.
Он встал, но на этот раз перед ним стояла девочка, принесшая радостную весть – Альберт нашелся.
– Наш класс занимается розыском пропавших собак, – начала Лолита после приветствия по строго разработанному плану.
– Правда? – сумел вымолвить Бубнов, в незапамятные времена лично проводивший военно-патриотическую игру «Зарница» и зарекшийся после этого доверять всяким молодежным начинаниям.
Тогда эти юные бойцы сперли несколько взрывпакетов и, связав их в один, выведя общий шнур (научили сволочей на свою голову), бросили связку в выгребную яму общего сортира. Сам Бубнов момента взрыва не видел. Видел последствия: на потолке отпечатались четыре аккуратных коричневых пятна. Всего же сортир был рассчитан на шесть посадочных мест. Пострадали его замполит и директор школы.
Семен Семенович уже давно разуверился в молодежи. И вдруг узнал, что есть целый класс, который занимается столь полезным и благородным делом.
– Да, мы нашли вашу собачку.
– Вы не представляете, какую радостную весть принесли мне сегодня. Где я только не искал, даже на телевидение обращался, – рассказывал возбужденный хозяин из соседней комнаты, меняя тренировочные брюки на костюмные.
Для него было очевидным, что они сейчас же пойдут и стены квартиры вновь огласятся радостным лаем.
– Мы слышали объявление о пропаже вашей собаки по телевидению, – подтвердила девочка-ангел.
– Так там же объявили о пятнистой собаке, а у меня...
– А у вас беленькая.
– Правильно, девочка, беленькая, с торчащими ушками, – обрадовался приунывший Бубнов.
– И торчащими ушками. И ошейник коричневый с желтой пряжечкой, – подтвердила Лолита.
– Это он, мой Альберт, – подтвердил хозяин, заканчивая одеваться. – Я готов.
– Семен Семенович, вы знаете, а у нас услуги платные.
– Конечно, конечно, деточка, – успокоил девочку Бубнов, готовый купить'за оказанные услуги не только большой торт, но и пару килограммов конфет.
– Тогда давайте тысячу рублей и пойдем к вашему Альберту.
Бубнов мог ожидать все что угодно, но отдать месячную пенсию девочке, пусть даже за любимого пса, готов не был.
– Мы в ваши годы помогали старшим бескорыстно, а вы тысячу...
Ну и дураки были, чуть не ответила Лолита, однако, вовремя спохватившись, сказала другое:
– Но сейчас же у нас в стране рыночные отношения.
– Знаешь, у меня нет тысячи, да если бы и была, я тебе не дал бы. Где ваш руководитель? Или кто там...
– Мы думали, что вы любите собачку, раз даже на телевидение обращались. Решайте, а я приду завтра, но кормить мы вашу собаку бесплатно не будем... Жалко, хорошая собачка, – с сожалением закончила Лолита и развернулась к выходу.
– Стой, куда пошла, – резко остановил Лолиту Бубнов.
Он бросился в соседнюю комнату к письменному столу, один из ящиков которого служил ему в качестве сейфа.
– Вот все, что у меня есть, – сказал он, передавая конверт, в котором лежали семьсот рублей.
– Я же вам сказала, что мы хотим тысячу,– напомнила девочка, пересчитав деньги.
– Больше нет и не будет, – вспылил хозяин, вырывая из её рук конверт. – Иди отсюда, и чтоб я тебя больше не видел. А ещё придешь, с лестницы спущу. Поняла?
Его душила обида: как ему, подполковнику, может диктовать условия пигалица. Да ещё в такой наглой форме требовать деньги за живое существо. Он, советский офицер, никогда в жизни ни перед кем не капитулировал. Вполне возможно, эти малолетки сами и увели Альберта, а теперь требуют выкуп. Интересно, из какой школы?
Лолита уходить не спешила. Поняла, что лопухнулась. Если сейчас уйти вот так ни с чем, то завтра сюда придет Хорек – а в этом Лолита ни на секунду не сомневалась, – и вскроется, что ей предлагали семьсот рублей, но она их не взяла, что грозило большими неприятностями. Судя по виду, надежды на то, что этот мужик до завтра передумает, не было никакой. Нет, уходить нельзя.
– Ладно, пусть будет столько, – сжалилась она, протягивая руку за деньгами.
– А вот это видела? – вскричал уже вовсю заведенный Бубнов.
Лолита увидела у своего носа кулак с характерно сложенными пальцами и, не на шутку испугавшись, попятилась к двери. Хозяин с презрением смотрел на незваную гостью, тщетно пытающуюся открыть дверь, и в голове у него крепла мысль о необходимости прекратить это безобразие и спасти других людей от подобного.
– Семен Семенович, давайте я уговорю ребят на семьсот рублей, – предприняла она последнюю попытку выкрутиться, и не напрасно.
– Пойдем за собакой, а деньги потом, – твердо сказал хозяин, решивший разорить это осиное гнездо малолетних негодяев.
– Я так не согласна, – столь же решительно ответила Лолита, вспомнив наказ Хорька.
– Хорошо, вот тебе триста, четыреста потом, когда собаку увижу, – предложил компромисс Бубнов и помог гостье открыть входную дверь.
Пацаны оживленно обсуждали заканчивающийся чемпионат страны по хоккею, когда Лолита подвела к ним Бубнова. Делом был занят один Хорек, который, положив доску поперек отсека, стоял на ней, рискуя свалиться, так как доска была хотя и толстая, но узкая. Он пытался крюком достать из воды собаку, но все попытки оказались тщетны, так как проволока разгибалась. Как известно, мертвые обретают дополнительный вес.
– Встать, смирно! Равнение на генерала, – начал выламываться больше всех захмелевший Малыш, заметив подошедшую пару.
– Чего орешь? – чуть не сверзился Хорек и добавил, обращая взгляд хозяина на отсек: – Вон там ваша собачка купается.
Бубнов сразу заподозрил что-то неладное, как только увидел оболтусов. Какие они одноклассники? Шпана. Такие разношерстные классы он видел только в колониях, где несколько раз побывал по долгу службы. Но там-то между ним и учениками стояли надзиратели. Здесь он оказался один на один, но отступать было поздно.
Бубнов подошел к отсеку и, посмотрев вниз, сразу узнал Альберта.
– Подонки, – с презрением произнес он. Слезы выступили на глазах бывшего офицера то ли от жалости к собаке, то ли к себе, то ли от собственной беспомощности. Все, что мог, так это смотреть с ненавистью на компанию, не обращающую на него никакого внимания. Все слушали Лолиту, которая рассказывала окружившим её друзьям о визите. Когда она закончила, к Бубнову подошел Хорек.
– Вот такие дела, Семен Семенович. Наш класс хорошо потрудился. Нашел собачку. Конечно, она в таком виде, но давайте рассчитаемся, как договорились, – начал он вкрадчивым голосом, смотря невинными глазами. – Мы ждем вторую половину. Кстати, если хотите, вытащим, и всего за полтинник. Хотите?
– Я тебе сейчас морду набью, сопляк, и в эту яму с водой брошу, – решительно, хотя и негромко, сказал подполковник и схватил Хорька за рукав, но тот вырвался и сиганул к основной группе.
– Вот так всегда, предложил доброе дело сделать, а он обзывается, – смеясь, пожаловался товарищам. – Да ещё и должок отдавать не хочет.
– Нехорошо, дедушка, школьников обманывать. Где же ваша офицерская честь, господин генерал? – возмущался, едва сдерживая смех, Малыш, стоя по команде «смирно». – Да ещё грозите ребенка в яму с холодной водой сбросить... Гони деньги, старый хрен. Ну!
– Какие же твари... – обреченно выдавил Бубнов. – Ничего не получите.
Страха не испытывал. Овладело безразличие ко всему, сменившее боль утраты и чувство горечи за происходящее.
– Это как понимать, не получим? Мы обшарили весь район, и все бесплатно? – подошел к Бубнову Герасим. – Вроде бы и не старый, а совсем котелок не варит?
– Конечно, не варит, если не хочет слово сдержать. Мы его собаку в физиологический раствор опустили, чтобы не испортилась, а он недоволен, – ответил на вопрос Малыш.
Долговязый, посмотрев вокруг и убедившись, что никого нет, осторожно подошел и встал сбоку. Он взял Бубнова за мочку уха и, подтянув к себе, шепотом доложил:
– Я только что из разведки вернулся, господин генерал. Кругом никого нет. Можете смело вручить нам деньги.
– Давайте быстрее, пока мы добрые. Берем по минимуму. Это за то, что вы нас так часто правильно жить учили, – прошептал Герасим во второе ухо, мочка которого оказалась у него в руках.
– Подонки, я же сказал, ничего не получите, – почти закричал шепотом Бубнов.
Подполковник понимал, что стоит только кого-то ударить, и он будет жестоко избит подвыпившими юнцами. Пенсионер ощутил себя на грани того, чтобы вцепиться зубами в горло одному из них, а там будь что будет. И может быть, так и сделал, если бы мог выделить из них самого гадкого, но все были одинаково омерзительны. В дополнение ко всему или несмотря ни на что, они оставались для него детьми. Гадкими, но детьми.
– Нет, получим, – закричали в один голос Герасим с Долговязым и потянули за уши в разные стороны, одновременно схватив свободными руками его руки.
– Лолка, где наши денежки лежат? – спросил Хорек.
Лолита подошла и, запустив руку во внутренний карман, вытащила портмоне. Бубнов попытался вырваться, но не получилось. Он смог бы ударить стоящую перед ним ногой в живот, но не решился, как-никак девочка, и нельзя было предсказать последствия.
– Вот они! – воскликнула она, вытаскивая деньги. – А здесь ещё шестьдесят пять рублей. Ты что же, старичок, меня обманывал, – упрекнула Лолита и ударила Бубнова бумажником по кончику носа.
– Бери пятьдесят, а десять на памятник и пять на зуб нужно оставить, – распорядился Хорек. Так Лолита и сделала...
– Альберт. Альберт. Альба... Собачка моя, – бормотал хозяин, осторожно продвигаясь по доске, чтобы вытащить любимца.
Он уже достиг середины доски и подцепил собаку крюком за ошейник, когда Герасим ударил своим мощным ботинком по концу доски, и она полетела вниз, увлекая за собой подполковника Семена Семеновича Бубнова... В жидкую, холодную грязь.
Глава 21
В это утро Геркулес как следует не побегал. Едва пару раз поднял лапу, как Валерий потянул своего питомца домой. Пес то и дело поднимал голову и забегал вперед хозяина.
– Потерпи, нечего глаза таращить. Вечером догуляешь, – успокаивал питомца Чуб.
Утренний туалет и завтрак прошли также в сжатые сроки. Все шло по плану, и машина минута в минуту остановилась у подъезда. Ольга Максимовна опаздывала. Она всегда опаздывала, но сегодня этого делать было нельзя. Шеф уезжал. Все нужные документы готовы, но она не знала, что взбредет ему в голову за ночь.
– Потерпи, нечего глаза таращить. Вечером догуляешь, – успокаивал питомца Чуб.
Утренний туалет и завтрак прошли также в сжатые сроки. Все шло по плану, и машина минута в минуту остановилась у подъезда. Ольга Максимовна опаздывала. Она всегда опаздывала, но сегодня этого делать было нельзя. Шеф уезжал. Все нужные документы готовы, но она не знала, что взбредет ему в голову за ночь.