Затаив дыхание, я замер, приготовившись к спланированной спецами из ФСБ развязке.
Секунды стали растягиваться, как эспандер.
И вдруг, словно при замедленной съемке, Жорик взмахнул руками и, пролетев метра два, повалился на ковер в прихожей, а со страшной силой выбитая дверь придавила его.
– Всем на пол! Лежа-а-ать! – Будто вихрь в гостиничный номер ворвались собровцы – в черной форме, в масках, со стволами, готовыми плюнуть свинцом в каждого, кто окажет хоть малейшее сопротивление.
Инстинктивно вскинувшего свой «узи» «зомби» скосили короткой очередью. Молчавшая до сих пор Катерина взвизгнула, вскочила в полный рост и прижалась к стене, не выпуская из рук одеяла.
Я выступил синхронно. Вообще-то мои действия трудно описать словами, но я постараюсь.
Дверь слетела с петель, а я – со стула; дверь придавила Жорика, а я с лёта вмазал Алексу ногой по виску. Он взмахнул руками и стал заваливаться на пол. И тут я дополнительно врезал ему по черепу кулаком. Ворвавшиеся в номер спецназовцы споткнулись о него, и он тут же затих.
Дверь поставили на попа, а придавленного ею и пребывающего в глубоком нокауте топтуна осчастливили «браслетами».
Алекс Кайро, как оказалось, сразу же испустил дух от моего удара в висок. «Я бы предпочел пулю в висок…» – такими, кажется, были едва ли не последние его слова. Это тебе за Антона Хромова, дорогой коллега…
– Ты как, в порядке? – Офицер в штатском, фамилию которого после позавчерашнего двухчасового разговора в Большом доме на Литейном я напрочь позабыл, посмотрел на меня удивленно-оценивающим взглядом. – Молодец, хорошо сыграл!
– Спасибо, что поверили и не стали тянуть резину, – сказал я, опускаясь на край кровати. Катерина сидела на корточках у стены номера совершенно ошарашенная. – А то я, честно говоря, стал уже сомневаться в способностях наших доблестных компетентных органов. Беру свои сомнения назад…
– А меня, между прочим, мнение гражданских о нашей конторе не интересует, – отбил пас офицер. – Ты вот что, накинь рубаху и девчонку успокой, смотри – ее аж колотун бьет. Налей ей выпить, что ли! И не исчезай, сейчас к нам поедем…
– А Раскатов?
– Куда он денется, сучий оборотень!
– Хотелось бы взглянуть, когда его будут брать… – обронил я.
– Перетопчешься! – усмехнулся офицер. Немного погодя добавил: – Как-нибудь зайдешь, так и быть, прокручу видеопленку!
Он стал отдавать приказания все еще находящимся в номере спецназовцам.
В дверной проем заглядывали озабоченные физиономии гостиничных работников. Похоже, руководство отеля прикидывало, во сколько обойдется ремонт и покупка новой мебели.
Я погладил Катерину ладонью по растрепавшейся прическе.
– Спасибо тебе, девочка, за помощь! Не поминай лихом. Ты – молодец! Помогла мне и нашим спецслужбам обезвредить серьезных и опасных преступников. Поверь, твоей жизни действительно ничего не угрожало, потому что…
– Да пошел ты! – закричала Катя. – Затрахали вы меня своими бабками, какой-то кассетой дурацкой… Можешь забрать свои поганые баксы. Осчастливил… Ладно, отвернись, я оденусь!
Катерина выудила из-под упавшего стула трусики и блузку.
– А юбку не видел? – спросила она меня через минуту.
– Видел.
– Где?
– На ней труп лежит.
– Достань!
Спустя пять минут она была при полном параде.
– До свидания, господин шпион! Рада была познакомиться.
– Катерина, я твой должник. Давай телефон – позвоню и расплачусь сполна.
– Спасибо, обойдемся!
Я проводил ее одобрительным взглядом, ощущая одновременно, как по телу разливается свинцовая усталость.
Все, господа, отстрелялись! Закончен бал, гасите свечи… Но почему, черт побери, нет ни чувства удовлетворения, ни победного ликования души?
Устал я, дико устал…
Глава 78.
Глава 79.
Эпилог
Секунды стали растягиваться, как эспандер.
И вдруг, словно при замедленной съемке, Жорик взмахнул руками и, пролетев метра два, повалился на ковер в прихожей, а со страшной силой выбитая дверь придавила его.
– Всем на пол! Лежа-а-ать! – Будто вихрь в гостиничный номер ворвались собровцы – в черной форме, в масках, со стволами, готовыми плюнуть свинцом в каждого, кто окажет хоть малейшее сопротивление.
Инстинктивно вскинувшего свой «узи» «зомби» скосили короткой очередью. Молчавшая до сих пор Катерина взвизгнула, вскочила в полный рост и прижалась к стене, не выпуская из рук одеяла.
Я выступил синхронно. Вообще-то мои действия трудно описать словами, но я постараюсь.
Дверь слетела с петель, а я – со стула; дверь придавила Жорика, а я с лёта вмазал Алексу ногой по виску. Он взмахнул руками и стал заваливаться на пол. И тут я дополнительно врезал ему по черепу кулаком. Ворвавшиеся в номер спецназовцы споткнулись о него, и он тут же затих.
Дверь поставили на попа, а придавленного ею и пребывающего в глубоком нокауте топтуна осчастливили «браслетами».
Алекс Кайро, как оказалось, сразу же испустил дух от моего удара в висок. «Я бы предпочел пулю в висок…» – такими, кажется, были едва ли не последние его слова. Это тебе за Антона Хромова, дорогой коллега…
– Ты как, в порядке? – Офицер в штатском, фамилию которого после позавчерашнего двухчасового разговора в Большом доме на Литейном я напрочь позабыл, посмотрел на меня удивленно-оценивающим взглядом. – Молодец, хорошо сыграл!
– Спасибо, что поверили и не стали тянуть резину, – сказал я, опускаясь на край кровати. Катерина сидела на корточках у стены номера совершенно ошарашенная. – А то я, честно говоря, стал уже сомневаться в способностях наших доблестных компетентных органов. Беру свои сомнения назад…
– А меня, между прочим, мнение гражданских о нашей конторе не интересует, – отбил пас офицер. – Ты вот что, накинь рубаху и девчонку успокой, смотри – ее аж колотун бьет. Налей ей выпить, что ли! И не исчезай, сейчас к нам поедем…
– А Раскатов?
– Куда он денется, сучий оборотень!
– Хотелось бы взглянуть, когда его будут брать… – обронил я.
– Перетопчешься! – усмехнулся офицер. Немного погодя добавил: – Как-нибудь зайдешь, так и быть, прокручу видеопленку!
Он стал отдавать приказания все еще находящимся в номере спецназовцам.
В дверной проем заглядывали озабоченные физиономии гостиничных работников. Похоже, руководство отеля прикидывало, во сколько обойдется ремонт и покупка новой мебели.
Я погладил Катерину ладонью по растрепавшейся прическе.
– Спасибо тебе, девочка, за помощь! Не поминай лихом. Ты – молодец! Помогла мне и нашим спецслужбам обезвредить серьезных и опасных преступников. Поверь, твоей жизни действительно ничего не угрожало, потому что…
– Да пошел ты! – закричала Катя. – Затрахали вы меня своими бабками, какой-то кассетой дурацкой… Можешь забрать свои поганые баксы. Осчастливил… Ладно, отвернись, я оденусь!
Катерина выудила из-под упавшего стула трусики и блузку.
– А юбку не видел? – спросила она меня через минуту.
– Видел.
– Где?
– На ней труп лежит.
– Достань!
Спустя пять минут она была при полном параде.
– До свидания, господин шпион! Рада была познакомиться.
– Катерина, я твой должник. Давай телефон – позвоню и расплачусь сполна.
– Спасибо, обойдемся!
Я проводил ее одобрительным взглядом, ощущая одновременно, как по телу разливается свинцовая усталость.
Все, господа, отстрелялись! Закончен бал, гасите свечи… Но почему, черт побери, нет ни чувства удовлетворения, ни победного ликования души?
Устал я, дико устал…
Глава 78.
Черная «Волга» с галогеновыми фарами.
В здании на Литейном, где мирно уживаются МВД и ФСБ, я проторчал до самого вечера, переходя из кабинета в кабинет и повторяя историю моих приключений от начала до конца. Меня слушали почти не перебивая.
Наконец, когда зеленый циферблат электронных часов на стене в конце длинного коридора показал двадцать один пятнадцать, меня препроводили в кабинет к майору Кураеву, тому самому офицеру, который присутствовал в гостинице во время задержания Алекса Кайро и его подельников. Взяв у меня подписку о невыезде, он сообщил, что «оборотня-генерала» взяли без проблем, и предупредил, чтобы я не трепал у каждого столба обо всем, что мне известно, пока не завершится расследование.
Майор Кураев лично проводил меня до выхода и на прощание выдал тираду, от которой за версту несло унылой обреченностью:
– На твоем месте, Кирсанов, я бы предпочел не ворошить осиное гнездо. Наплюй на эту гнилую фирму. Оставь себе те пять кусков в качестве своеобразной компенсации за моральный и материальный ущерб и поищи другое место работы. Хочешь к нам приходи… С твоей квалификацией и опытом возьмем тебя с руками! Только шальных денег не жди. Добавил ты нам головной боли, Кирсанов! Ну чего уж теперь… как говорится, сделанного не воротишь! Постарайся впредь не ввязываться в такие авантюры. Уверен, еще не раз увидимся. Ты же у нас свидетелем проходишь. Бывай!
У меня за спиной с глухим стуком захлопнулись массивные двери Большого дома, в лицо ударил свежий ветер с Невы.
Я постоял, выкурил сигарету, бросил окурок в урну, повернул налево и зашагал в сторону Невского, навстречу последнему рандеву сегодняшнего дня.
До дома, где жила Лика, отсюда не более двадцати минут пешком. После многочасового «заточения» в Большом доме ударная порция смешанного с дождевой моросью воздуха мне была просто необходима. Вопреки прежнему обыкновению, я не позвонил и не предупредил Лику о своем визите.
Вывернувшись из-за угла, я сразу бросил взгляд на широкий подъезд дореволюционной постройки массивного доходного дома, где она жила, и… остолбенел.
У тротуара стояла та самая черная «Волга» с правительственными номерами, а у парадных дверей дома топтался под огромным зонтом один из двух бычар, не проронивших ни звука по дороге из Пулково до города в то время, как я излагал Раскатову свои соображения о причине скоропостижной смерти Такарского.
Именно тем поздним вечером, между прочим, я едва не взлетел на воздух вместе со своим «порше». Что же это получается? Неужели майор с Литейного вешал мне лапшу на уши?
Я остановился посреди тротуара, рядом со светящейся витриной новомодного бистро.
Спустя пару минут из подъезда вышел и тут же нырнул под зонт услужливого телохранителя живой и невредимый Андрей Викторович Раскатов. Следом шел охранник Артур. Оглядевшись по сторонам, он поспешил к машине, распахнул перед хозяином заднюю дверь.
Заурчал мотор, галогеновые фары осветили мокрый асфальт, «Волга» тронулась с места, набирая скорость. И вдруг остановилась, взвизгнув тормозами.
Я не сводил глаз с вспыхнувших над бампером красных тормозных огней. Внезапно они погасли, и машина, выпустив клубы белого дыма, зашуршала по влажной мостовой.
Я бегом кинулся к подъезду Ликиного дома, набрал код на электронном замке, толкнул тяжелую дверь и бросился вверх по ступенькам. В висках стучало, в голове метались тревожные мысли. Почему Раскатов на свободе? Зачем он приезжал? К кому? К Лике? Что за дела, черт побери!…
Я ткнул пальцем кнопку звонка и не отпускал до тех пор, пока не увидел на пороге испуганную Лику. Встретившись со мной взглядом, она машинально сделала шаг назад.
– Володя, ты? Что случилось? На тебе лица нет…
– Зачем он к тебе приезжал?! – выпалил я, переведя дыхание. – Что ему было нужно? Говори! – Я схватил Лику за плечи и встряхнул.
– Кто приезжал? Я не понимаю… – пробормотала она испуганно. – Отпусти, слышишь? Мне больно!
– Зачем приезжал Раскатов? – убрав руки, я вошел в прихожую и закрыл за собой дверь.
– Не понимаю, о ком ты говоришь! – Лика отвела взгляд, явно не желая отвечать. – Ты что, не в себе?
– Хватит! Не валяй из себя наивную дурочку – тебе эта роль не подходит. Либо ты рассказываешь мне, что связывает тебя с этим старым негодяем, с этим… оборотнем, виновным в смерти компаньонов твоего отца, включая Лебедеву, либо… – Наши взгляды вновь встретились, и я увидел в глазах Лики вызов. – Либо я… – Спазм перехватил мне горло.
– Интересно! Ну и что ты сделаешь, если я не стану отвечать? – Лика криво усмехнулась. – Повернешься и уйдешь навсегда? Ты это хотел сказать?
– Я просто…
– Ничего я тебе не скажу, понял! – произнесла она с такой твердостью в голосе, что мне сразу стало понятно – выпытывать у нее правду бесполезно. – Ты волен делать все, что считаешь нужным. Мне все равно.
– Неужели Раскатов так запугал тебя, что ты готова все забыть? – сказал я, чувствуя, как рушатся все мои надежды, связанные с Ликой. Пусть неоформленные, неясные, но – надежды. – Лика, я все-таки все еще люблю тебя! Давай поговорим спокойно, без эмоций. Сегодня у меня был такой сумасшедший день, впрочем, как и вчерашний, что голова просто кругом идет. Устал я от этого безумия и хочу только одного – видеть твои глаза, гладить волосы и держать в руках твои ладони. Давай уедем с тобой куда-нибудь? Деньги есть…
– Володя, иди домой! – сказала Лика чуть дрогнувшим голосом. – Так будет лучше и для меня, и для тебя…
– Ну зачем ты так? Ведь не случилось ничего такого, что помешало бы нам…
– Иди домой, прошу тебя! – повторила она ледяным тоном и распахнула дверь. – Уходи! Все кончено. Ты что, не понимаешь? Так будет лучше для нас обоих. – Лика прижала ладони к лицу и взглянула на меня холодными глазами. – Я не люблю тебя. Понимаешь? Я тебя не люб-лю, – произнесла она по слогам. – Прости, но это так… Уходи!
Звук с шумом захлопнувшейся у меня за спиной двери отозвался в подъезде гулким эхом и поставил точку в наших с Ликой непростых отношениях.
Наконец, когда зеленый циферблат электронных часов на стене в конце длинного коридора показал двадцать один пятнадцать, меня препроводили в кабинет к майору Кураеву, тому самому офицеру, который присутствовал в гостинице во время задержания Алекса Кайро и его подельников. Взяв у меня подписку о невыезде, он сообщил, что «оборотня-генерала» взяли без проблем, и предупредил, чтобы я не трепал у каждого столба обо всем, что мне известно, пока не завершится расследование.
Майор Кураев лично проводил меня до выхода и на прощание выдал тираду, от которой за версту несло унылой обреченностью:
– На твоем месте, Кирсанов, я бы предпочел не ворошить осиное гнездо. Наплюй на эту гнилую фирму. Оставь себе те пять кусков в качестве своеобразной компенсации за моральный и материальный ущерб и поищи другое место работы. Хочешь к нам приходи… С твоей квалификацией и опытом возьмем тебя с руками! Только шальных денег не жди. Добавил ты нам головной боли, Кирсанов! Ну чего уж теперь… как говорится, сделанного не воротишь! Постарайся впредь не ввязываться в такие авантюры. Уверен, еще не раз увидимся. Ты же у нас свидетелем проходишь. Бывай!
У меня за спиной с глухим стуком захлопнулись массивные двери Большого дома, в лицо ударил свежий ветер с Невы.
Я постоял, выкурил сигарету, бросил окурок в урну, повернул налево и зашагал в сторону Невского, навстречу последнему рандеву сегодняшнего дня.
До дома, где жила Лика, отсюда не более двадцати минут пешком. После многочасового «заточения» в Большом доме ударная порция смешанного с дождевой моросью воздуха мне была просто необходима. Вопреки прежнему обыкновению, я не позвонил и не предупредил Лику о своем визите.
Вывернувшись из-за угла, я сразу бросил взгляд на широкий подъезд дореволюционной постройки массивного доходного дома, где она жила, и… остолбенел.
У тротуара стояла та самая черная «Волга» с правительственными номерами, а у парадных дверей дома топтался под огромным зонтом один из двух бычар, не проронивших ни звука по дороге из Пулково до города в то время, как я излагал Раскатову свои соображения о причине скоропостижной смерти Такарского.
Именно тем поздним вечером, между прочим, я едва не взлетел на воздух вместе со своим «порше». Что же это получается? Неужели майор с Литейного вешал мне лапшу на уши?
Я остановился посреди тротуара, рядом со светящейся витриной новомодного бистро.
Спустя пару минут из подъезда вышел и тут же нырнул под зонт услужливого телохранителя живой и невредимый Андрей Викторович Раскатов. Следом шел охранник Артур. Оглядевшись по сторонам, он поспешил к машине, распахнул перед хозяином заднюю дверь.
Заурчал мотор, галогеновые фары осветили мокрый асфальт, «Волга» тронулась с места, набирая скорость. И вдруг остановилась, взвизгнув тормозами.
Я не сводил глаз с вспыхнувших над бампером красных тормозных огней. Внезапно они погасли, и машина, выпустив клубы белого дыма, зашуршала по влажной мостовой.
Я бегом кинулся к подъезду Ликиного дома, набрал код на электронном замке, толкнул тяжелую дверь и бросился вверх по ступенькам. В висках стучало, в голове метались тревожные мысли. Почему Раскатов на свободе? Зачем он приезжал? К кому? К Лике? Что за дела, черт побери!…
Я ткнул пальцем кнопку звонка и не отпускал до тех пор, пока не увидел на пороге испуганную Лику. Встретившись со мной взглядом, она машинально сделала шаг назад.
– Володя, ты? Что случилось? На тебе лица нет…
– Зачем он к тебе приезжал?! – выпалил я, переведя дыхание. – Что ему было нужно? Говори! – Я схватил Лику за плечи и встряхнул.
– Кто приезжал? Я не понимаю… – пробормотала она испуганно. – Отпусти, слышишь? Мне больно!
– Зачем приезжал Раскатов? – убрав руки, я вошел в прихожую и закрыл за собой дверь.
– Не понимаю, о ком ты говоришь! – Лика отвела взгляд, явно не желая отвечать. – Ты что, не в себе?
– Хватит! Не валяй из себя наивную дурочку – тебе эта роль не подходит. Либо ты рассказываешь мне, что связывает тебя с этим старым негодяем, с этим… оборотнем, виновным в смерти компаньонов твоего отца, включая Лебедеву, либо… – Наши взгляды вновь встретились, и я увидел в глазах Лики вызов. – Либо я… – Спазм перехватил мне горло.
– Интересно! Ну и что ты сделаешь, если я не стану отвечать? – Лика криво усмехнулась. – Повернешься и уйдешь навсегда? Ты это хотел сказать?
– Я просто…
– Ничего я тебе не скажу, понял! – произнесла она с такой твердостью в голосе, что мне сразу стало понятно – выпытывать у нее правду бесполезно. – Ты волен делать все, что считаешь нужным. Мне все равно.
– Неужели Раскатов так запугал тебя, что ты готова все забыть? – сказал я, чувствуя, как рушатся все мои надежды, связанные с Ликой. Пусть неоформленные, неясные, но – надежды. – Лика, я все-таки все еще люблю тебя! Давай поговорим спокойно, без эмоций. Сегодня у меня был такой сумасшедший день, впрочем, как и вчерашний, что голова просто кругом идет. Устал я от этого безумия и хочу только одного – видеть твои глаза, гладить волосы и держать в руках твои ладони. Давай уедем с тобой куда-нибудь? Деньги есть…
– Володя, иди домой! – сказала Лика чуть дрогнувшим голосом. – Так будет лучше и для меня, и для тебя…
– Ну зачем ты так? Ведь не случилось ничего такого, что помешало бы нам…
– Иди домой, прошу тебя! – повторила она ледяным тоном и распахнула дверь. – Уходи! Все кончено. Ты что, не понимаешь? Так будет лучше для нас обоих. – Лика прижала ладони к лицу и взглянула на меня холодными глазами. – Я не люблю тебя. Понимаешь? Я тебя не люб-лю, – произнесла она по слогам. – Прости, но это так… Уходи!
Звук с шумом захлопнувшейся у меня за спиной двери отозвался в подъезде гулким эхом и поставил точку в наших с Ликой непростых отношениях.
Глава 79.
Опять скинхеды.
Что делать, когда на сердце скребут кошки? Даже не кошки, а самые настоящие пантеры! Каждый второй захочет, скорее всего, напиться. Ну и я, конечно, не исключение.
Я отправился в бар «Харлей Дэвидсон», с которым у меня связаны более-менее приятные воспоминания. В прокуренном и довольно-таки мрачном помещении, в окружении волосатых и бородатых байкеров, подкатывавших к заведению на своих навороченных мотоциклах, я стал капитально надираться. Вливая в себя одну за другой порции американского пойла под названием «Джим Бим», я все время как бы видел перед собой морщинистую рожу генерала Раскатова, которого, как я теперь убедился, никто вовсе и не собирается арестовывать. Рука руку моет…
Нет, все-таки я прав! Наши спецслужбы – насквозь прогнившая крысиная контора. И работают в ней продажные и коррумпированные сапоги в погонах…
– Повтори двойной! – Я подвинул пустой бокал к молоденькой барменше в черной кожаной куртке со множеством стальных заклепок и такой же бейсболке. – И сделай ящик чуть погромче! – Я кивнул на телевизор под потолком. Начиналась программа «Криминальный экспресс», и мне хотелось знать последние новости.
Девица послушно взяла пульт, молча нажала на кнопку.
– … Только что полученную видеозапись задержания сотрудниками РУБОП двух террористов, подозреваемых в ограблении ювелирного салона «Кристалл» в центре города… – сказала с экрана девушка в милицейской форме.
Затем появились кадры захвата налетчиков.
– В результате операции один из преступников, Зыбин Борис Дмитриевич, тысяча девятьсот семидесятого года рождения, уроженец Санкт-Петербурга, убит в перестрелке, – сказала вновь появившаяся ментовая девушка. – Второй – Захаров Василий Петрович, тысяча девятьсот шестьдесят пятого года рождения, гражданин Украины, доставлен в следственный изолятор МВД. В квартире на Васильевском острове, где скрывались неоднократно судимые рецидивисты, обнаружены золотые украшения и изделия с драгоценными камнями, из магазина «Кристалл», а также удерживаемая в качестве заложницы двенадцатилетняя Марина Хромова, сестра Антона Хромова, соучастника ограбления магазина, работавшего в самой мощной и разветвленной частной охранной фирме «Цербер» и погибшего на днях в результате теракта. А теперь, как обычно, сводка преступлений за истекшую неделю…
Значит, все-таки повязали гадов… – процедил я сквозь зубы и залпом выпил двойную порцию американского виски. – Надо было обоих пристрелить на месте…
– Только что стало известно, что государству возвращена чрезвычайно крупная сумма денег, похищенных ранее угонщиками самолета, следовавшего рейсом Санкт-Петербург – Иркутск. Все бандиты погибли в перестрелке. Жертв со стороны милиции нет. Кроме того, – продолжал вещать телек, – задержан некий киднэппер, личность которого устанавливается, похитивший дочь одного из сотрудников таможенной службы.
Ну, с угонщиками все было ясно заранее, хотя бабу, их руководительницу, стало почему-то жалко. Красивая телка. Хоть и явно отмороженная.
Я обвел взглядом своих соседей. Через стул от меня сидел здоровенный скинхед с тяжелой золотой цепью на бычьей шее. Он пил пиво – после каждого глотка облизывал перемазанные белой пеной вывернутые наизнанку губы и причмокивал.
А ведь я его где-то видел? Ну-ка, Кирсанов, напряги память! Я уставился на него, силясь вспомнить имевшее место «дежа вю». «Знакомая харизма!» – подумал я, но оказалось, эту мысль я озвучил, и довольно громко.
– Ты че, мужик? Устал от жизни, да? – Бритоголовый смерил меня тяжелым взглядом.
– Шел бы ты лесом! Я к тебе не лезу, и ты ко мне не лезь! – протянул я и махнул рукой.
Чего этому долбоебу от меня надо? Вот возьму и врежу по сальной харе, чтобы не таращился. Но ведь я его знаю! Точно… Где же я его видел? Точно, ведь это он вместе с тремя бритоголовыми друганами тискал Лику возле ночного гастронома.
– На свежий воздух тебе надо, зема! – рыкнул парень. – Пошли, что ли, прогуляемся…
– Пошли, прогуляемся… А я тебя знаешь, где видел? В общественном туалете… Ты ссал мимо писсуара… Ты точно не снайпер…
– А вот это мы сейчас проверим!… Ну что, сам начнешь ботинки мне лизать или помочь? – пробасил бритоголовый, когда мы оказались на улице. Он махнул кому-то рукой.
Я моментально протрезвел и оглянулся.
Из стоявшего чуть поодаль от входа в бар раздолбанного «фольксвагена» вывалились трое таких же отмороженных лбов. Не торопясь, они направились к нам. Я посмотрел направо, потом налево… Четверо на одного! Рисковая ситуация…
– Что, обосрался, ко-з-зел?!. – ощерился мой супротивник. – На колени, сучий потрох! Умоляй опрощении! Только погромче, а то я плохо слышу!
Я вспомнил, что мой верный «Макаров» остался дома, на тумбочке, и понял, что дело – дрянь. Но страха не было никакого. Я уже устал бояться.
Озираясь по сторонам, я оценивал свои скудные шансы. Если двое из четырех умеют как следует шевелить конечностями, тогда мне точно не поздоровится…
– Щас, только шнурки завяжу! – прорычал я и пяткой правой ноги с разворота врезал стоявшему у меня за правым плечом бритоголовому в оттопыренное ухо.
Я навесил скинхедам около десятка нехилых ударов и в ответ, правда, получил столько же, прежде чем увидал стальное лезвие выкидухи. Спустя мгновение оно вошло мне по самую рукоятку в грудь, слева.
Я задохнулся, словно в легких оказался расплавленный свинец. По глазам резанул желтый свет мотоциклетного фонаря.
Плохо помню, что было потом. Правда, вспоминаются отдельные кадры.
Кто-то нагибается надо мной, выдергивает из груди нож. Я пытаюсь закричать и не могу… Нестерпимая боль пронзает меня насквозь.
Этот кто-то и еще один волокут мимо меня третьего…
Взревел мотор и затих в отдалении.
Высоко в небе вроде бы сверкнула молния, и сильно громыхнуло.
Я лежу на земле. Капли дождя секут меня по лицу. За что? Что я такого сделал? Я живу или умираю? Трудно дышать…
Помню, я закричал:
– Мама-а-а-а…
Я отправился в бар «Харлей Дэвидсон», с которым у меня связаны более-менее приятные воспоминания. В прокуренном и довольно-таки мрачном помещении, в окружении волосатых и бородатых байкеров, подкатывавших к заведению на своих навороченных мотоциклах, я стал капитально надираться. Вливая в себя одну за другой порции американского пойла под названием «Джим Бим», я все время как бы видел перед собой морщинистую рожу генерала Раскатова, которого, как я теперь убедился, никто вовсе и не собирается арестовывать. Рука руку моет…
Нет, все-таки я прав! Наши спецслужбы – насквозь прогнившая крысиная контора. И работают в ней продажные и коррумпированные сапоги в погонах…
– Повтори двойной! – Я подвинул пустой бокал к молоденькой барменше в черной кожаной куртке со множеством стальных заклепок и такой же бейсболке. – И сделай ящик чуть погромче! – Я кивнул на телевизор под потолком. Начиналась программа «Криминальный экспресс», и мне хотелось знать последние новости.
Девица послушно взяла пульт, молча нажала на кнопку.
– … Только что полученную видеозапись задержания сотрудниками РУБОП двух террористов, подозреваемых в ограблении ювелирного салона «Кристалл» в центре города… – сказала с экрана девушка в милицейской форме.
Затем появились кадры захвата налетчиков.
– В результате операции один из преступников, Зыбин Борис Дмитриевич, тысяча девятьсот семидесятого года рождения, уроженец Санкт-Петербурга, убит в перестрелке, – сказала вновь появившаяся ментовая девушка. – Второй – Захаров Василий Петрович, тысяча девятьсот шестьдесят пятого года рождения, гражданин Украины, доставлен в следственный изолятор МВД. В квартире на Васильевском острове, где скрывались неоднократно судимые рецидивисты, обнаружены золотые украшения и изделия с драгоценными камнями, из магазина «Кристалл», а также удерживаемая в качестве заложницы двенадцатилетняя Марина Хромова, сестра Антона Хромова, соучастника ограбления магазина, работавшего в самой мощной и разветвленной частной охранной фирме «Цербер» и погибшего на днях в результате теракта. А теперь, как обычно, сводка преступлений за истекшую неделю…
Значит, все-таки повязали гадов… – процедил я сквозь зубы и залпом выпил двойную порцию американского виски. – Надо было обоих пристрелить на месте…
– Только что стало известно, что государству возвращена чрезвычайно крупная сумма денег, похищенных ранее угонщиками самолета, следовавшего рейсом Санкт-Петербург – Иркутск. Все бандиты погибли в перестрелке. Жертв со стороны милиции нет. Кроме того, – продолжал вещать телек, – задержан некий киднэппер, личность которого устанавливается, похитивший дочь одного из сотрудников таможенной службы.
Ну, с угонщиками все было ясно заранее, хотя бабу, их руководительницу, стало почему-то жалко. Красивая телка. Хоть и явно отмороженная.
Я обвел взглядом своих соседей. Через стул от меня сидел здоровенный скинхед с тяжелой золотой цепью на бычьей шее. Он пил пиво – после каждого глотка облизывал перемазанные белой пеной вывернутые наизнанку губы и причмокивал.
А ведь я его где-то видел? Ну-ка, Кирсанов, напряги память! Я уставился на него, силясь вспомнить имевшее место «дежа вю». «Знакомая харизма!» – подумал я, но оказалось, эту мысль я озвучил, и довольно громко.
– Ты че, мужик? Устал от жизни, да? – Бритоголовый смерил меня тяжелым взглядом.
– Шел бы ты лесом! Я к тебе не лезу, и ты ко мне не лезь! – протянул я и махнул рукой.
Чего этому долбоебу от меня надо? Вот возьму и врежу по сальной харе, чтобы не таращился. Но ведь я его знаю! Точно… Где же я его видел? Точно, ведь это он вместе с тремя бритоголовыми друганами тискал Лику возле ночного гастронома.
– На свежий воздух тебе надо, зема! – рыкнул парень. – Пошли, что ли, прогуляемся…
– Пошли, прогуляемся… А я тебя знаешь, где видел? В общественном туалете… Ты ссал мимо писсуара… Ты точно не снайпер…
– А вот это мы сейчас проверим!… Ну что, сам начнешь ботинки мне лизать или помочь? – пробасил бритоголовый, когда мы оказались на улице. Он махнул кому-то рукой.
Я моментально протрезвел и оглянулся.
Из стоявшего чуть поодаль от входа в бар раздолбанного «фольксвагена» вывалились трое таких же отмороженных лбов. Не торопясь, они направились к нам. Я посмотрел направо, потом налево… Четверо на одного! Рисковая ситуация…
– Что, обосрался, ко-з-зел?!. – ощерился мой супротивник. – На колени, сучий потрох! Умоляй опрощении! Только погромче, а то я плохо слышу!
Я вспомнил, что мой верный «Макаров» остался дома, на тумбочке, и понял, что дело – дрянь. Но страха не было никакого. Я уже устал бояться.
Озираясь по сторонам, я оценивал свои скудные шансы. Если двое из четырех умеют как следует шевелить конечностями, тогда мне точно не поздоровится…
– Щас, только шнурки завяжу! – прорычал я и пяткой правой ноги с разворота врезал стоявшему у меня за правым плечом бритоголовому в оттопыренное ухо.
Я навесил скинхедам около десятка нехилых ударов и в ответ, правда, получил столько же, прежде чем увидал стальное лезвие выкидухи. Спустя мгновение оно вошло мне по самую рукоятку в грудь, слева.
Я задохнулся, словно в легких оказался расплавленный свинец. По глазам резанул желтый свет мотоциклетного фонаря.
Плохо помню, что было потом. Правда, вспоминаются отдельные кадры.
Кто-то нагибается надо мной, выдергивает из груди нож. Я пытаюсь закричать и не могу… Нестерпимая боль пронзает меня насквозь.
Этот кто-то и еще один волокут мимо меня третьего…
Взревел мотор и затих в отдалении.
Высоко в небе вроде бы сверкнула молния, и сильно громыхнуло.
Я лежу на земле. Капли дождя секут меня по лицу. За что? Что я такого сделал? Я живу или умираю? Трудно дышать…
Помню, я закричал:
– Мама-а-а-а…
Эпилог
Осень в Питере, городе моего детства, отрочества, юности да и всей сознательной жизни, каждый год бывает одинаковой. В конце сентября вдруг как-то сразу становится слякотно, и почти все время моросит нудный мелкий дождик. По ночам иногда случаются заморозки. Дует ледяной арктический ветер. Кажется, вот-вот завьюжит и на землю ляжет снег, и тогда о погожих летних деньках останутся печальные воспоминания.
И вдруг небо проясняется, выглядывает из-за редких облаков приветливое солнце, и сразу на душе становится тепло и уютно. А ведь до зимы еще далеко! – радуетесь вы, и на сердце расцветает весна.
Первый день бабьего лета, пришедшего на смену ненастью, в этом году мне запомнится надолго. Мой лечащий врач отменил постельный режим и разрешил, наконец, выйти на улицу и подышать свежим воздухом.
Восторг души! Теплынь, вековые зеленогорские сосны, морской воздух с Финского залива… Я почувствовал себя вновь рожденным.
Я шел по лесной аллее, вороша опавшую листву. Подходя к корпусу главврача, решил взглянуть на его новенький «рено». В этой истории главный, лихо орудуя скальпелем (или какие у них там еще есть инструменты?), спас мне жизнь. Лезвие ножа задело сердце, но лишь по краю. Хотя, конечно, если бы я оказался на операционным столе на полчаса позже, не пришлось бы мне гулять сейчас среди зеленогорских сосен.
Подойдя к «рено», я чуть сдвинул боковое зеркало машины, невольно увеличив обзор больничного лесопарка, который в это самое зеркало можно было наблюдать.
Сделал я такой жест без всякой задней (или какой угодно другой) мысли – просто решил наконец взглянуть на свою физиономию. Как-то противно было в последнее время ею любоваться. И точно! На меня смотрело бледное небритое лицо с глубоко запавшими глазницами. Однако в зеркало теперь с увеличенным мною обзором я увидел еще кое-что!
Бесшабашно размахивая каким-то ярким пластиковым пакетом, явно ко мне приближалась одна из самых сексапильных девиц, которых я когда-либо видел, – Элеонора.
Мы встретились губы в губы.
– Ты уж не пугайся, – начала она с ходу. – Но кое-кто, дорогой мой, тебя очень скоро должен навестить. Твой почитатель и близкий друг. – Она заговорщически подмигнула, вытащила из пакета пластмассовую коробку с киви и два огромных грейпфрута и передала их мне. – Посиди пока в нетерпеливом ожидании. – Вдруг лицо ее изменилось. – Знаешь, дружок, а за тобой объявлена настоящая охота… – И уже совершенно неожиданно она двумя изящными пальчиками вынула из того же пакета мой «табельник»! – Держи, а то этими грейпфрутами тебе явно не отбиться! А я, пожалуй, побегу. Моя миссия выполнена…
Она чмокнула меня в щеку, как-то странно, я бы даже сказал, виновато, улыбнулась и двинулась по аллее своей особой походкой, глядя на которую ни один мужчина не мог оставаться индифферентным.
А через минуту передо мной возникло белокурое создание с тонкими чертами лица. Кристина! Конечно, именно ее имела в виду Эля, говоря о близком друге посетителя.
– Слушай меня внимательно и не перебивай, Володя! – начала щебетать секретарша «Цербера». – Мой папа сделал мне царский подарок – двухнедельный тур по Австралии. Поездка состоится через три недели. Тур на двоих; предполагалось, что со мной поедет моя подружка. Но у нее неожиданно изменились обстоятельства и в итоге я осталась одна, без спутницы. У меня вопрос. Не желает ли Володя Кирсанов прокатиться со мной до Сиднея? Побродить среди эвкалиптов, полюбоваться на кенгуру и мишек-коала? А? Не подумай, что я тебе навязываюсь. Ты ведь сам еще в первый же день нашего знакомства пытался назначить мне свидание? А потом так все закрутилось… А ведь я ждала… Мой домашний телефон, – чуть смущенно улыбнулась она, достав визитную карточку из своей сумочки. – Я надеюсь, ты запомнишь его уже сегодня же.
После чего Кристина коснулась своими теплыми губами моей небритой щеки и тут же исчезла.
Наконец-то на четвертом десятке жизни произошло то, что принято называть настоящим счастьем. Прекрасная Кристина. Диковинный континент с самыми экзотическими в мире животными. И как все просто произошло… А я – то дурак!…
Проходя мимо больничного корпуса, я снова решил поправить боковое зеркало, диапазон которого так нечаянно расширил.
Это зеркало – стало настоящим героем дня. Я сразу увидел в его стекле две фигуры в черных кожаных куртках и таких же черных джинсах. Разумеется, на них были полумаски.
Было уже достаточно темно, и киллеры надеялись подобраться ко мне незамеченными.
Времени для контрдействий больше не оставалось; и тут мне в башку пришло неожиданное решение. Я не бросился ничком на пожухлую траву и не стал кататься по земле, стреляя на ходу.
Передо мной было зеркало «рено».
Я неожиданно и резко лег навзничь, корректируя свою стрельбу по отражениям киллеров в зеркальном стекле; отработал всю обойму через свою голову, даже не оборачиваясь.
Оставив последний патрон (на всякий случай), я осторожно перевернулся, так же осторожно поднялся…
Оба тела были недвижны. Впрочем, нет – одно шевелилось.
Я подошел к нему и сразу узнал его, хотя «церберовский» охранник был на этот раз без униформы.
Я почему-то никак не мог запомнить его имя – он мне запомнился только тем, что все время ошивался возле Кристины.
– Это все она, тварь, устроила… – прохрипел охранник. – Кристина – племянница Большого Босса… Босс мне приказал все обделать самолично. Но сучка эта навязалась, устроила тут показательную пальбу.
– Ну, с Боссом все ясно. А Кристине-то это зачем?
– Ревновала она тебя к какой-то Лике…
Это были последние слова издавшего предсмертный хрип охранника.
Да, выходит и утконосая Австралия оказалась обыкновенной подсадной уткой. А я – то губищи раскатал!…
Все кончено. Раскатовские молодчики не дадут мне житья. Неужели и впрямь придется сматываться в Канаду?
– Прощай, прекрасная Кристина! Прощай, диковинная сумчатая Австралия! Прощайте, русские березки… Прощай, и охрана – а жаль, любил я это дело.
Стоп! А как же моя неизбывная любовь к Лике? Может, еще не поздно все поправить? А как же этот гребаный генерал Раскатов? Этот мерзавец явно зажился на этом свете.
Нет, все-таки, видимо, рано мне делать ноги из Питера…
И вдруг небо проясняется, выглядывает из-за редких облаков приветливое солнце, и сразу на душе становится тепло и уютно. А ведь до зимы еще далеко! – радуетесь вы, и на сердце расцветает весна.
Первый день бабьего лета, пришедшего на смену ненастью, в этом году мне запомнится надолго. Мой лечащий врач отменил постельный режим и разрешил, наконец, выйти на улицу и подышать свежим воздухом.
Восторг души! Теплынь, вековые зеленогорские сосны, морской воздух с Финского залива… Я почувствовал себя вновь рожденным.
Я шел по лесной аллее, вороша опавшую листву. Подходя к корпусу главврача, решил взглянуть на его новенький «рено». В этой истории главный, лихо орудуя скальпелем (или какие у них там еще есть инструменты?), спас мне жизнь. Лезвие ножа задело сердце, но лишь по краю. Хотя, конечно, если бы я оказался на операционным столе на полчаса позже, не пришлось бы мне гулять сейчас среди зеленогорских сосен.
Подойдя к «рено», я чуть сдвинул боковое зеркало машины, невольно увеличив обзор больничного лесопарка, который в это самое зеркало можно было наблюдать.
Сделал я такой жест без всякой задней (или какой угодно другой) мысли – просто решил наконец взглянуть на свою физиономию. Как-то противно было в последнее время ею любоваться. И точно! На меня смотрело бледное небритое лицо с глубоко запавшими глазницами. Однако в зеркало теперь с увеличенным мною обзором я увидел еще кое-что!
Бесшабашно размахивая каким-то ярким пластиковым пакетом, явно ко мне приближалась одна из самых сексапильных девиц, которых я когда-либо видел, – Элеонора.
Мы встретились губы в губы.
– Ты уж не пугайся, – начала она с ходу. – Но кое-кто, дорогой мой, тебя очень скоро должен навестить. Твой почитатель и близкий друг. – Она заговорщически подмигнула, вытащила из пакета пластмассовую коробку с киви и два огромных грейпфрута и передала их мне. – Посиди пока в нетерпеливом ожидании. – Вдруг лицо ее изменилось. – Знаешь, дружок, а за тобой объявлена настоящая охота… – И уже совершенно неожиданно она двумя изящными пальчиками вынула из того же пакета мой «табельник»! – Держи, а то этими грейпфрутами тебе явно не отбиться! А я, пожалуй, побегу. Моя миссия выполнена…
Она чмокнула меня в щеку, как-то странно, я бы даже сказал, виновато, улыбнулась и двинулась по аллее своей особой походкой, глядя на которую ни один мужчина не мог оставаться индифферентным.
А через минуту передо мной возникло белокурое создание с тонкими чертами лица. Кристина! Конечно, именно ее имела в виду Эля, говоря о близком друге посетителя.
– Слушай меня внимательно и не перебивай, Володя! – начала щебетать секретарша «Цербера». – Мой папа сделал мне царский подарок – двухнедельный тур по Австралии. Поездка состоится через три недели. Тур на двоих; предполагалось, что со мной поедет моя подружка. Но у нее неожиданно изменились обстоятельства и в итоге я осталась одна, без спутницы. У меня вопрос. Не желает ли Володя Кирсанов прокатиться со мной до Сиднея? Побродить среди эвкалиптов, полюбоваться на кенгуру и мишек-коала? А? Не подумай, что я тебе навязываюсь. Ты ведь сам еще в первый же день нашего знакомства пытался назначить мне свидание? А потом так все закрутилось… А ведь я ждала… Мой домашний телефон, – чуть смущенно улыбнулась она, достав визитную карточку из своей сумочки. – Я надеюсь, ты запомнишь его уже сегодня же.
После чего Кристина коснулась своими теплыми губами моей небритой щеки и тут же исчезла.
Наконец-то на четвертом десятке жизни произошло то, что принято называть настоящим счастьем. Прекрасная Кристина. Диковинный континент с самыми экзотическими в мире животными. И как все просто произошло… А я – то дурак!…
Проходя мимо больничного корпуса, я снова решил поправить боковое зеркало, диапазон которого так нечаянно расширил.
Это зеркало – стало настоящим героем дня. Я сразу увидел в его стекле две фигуры в черных кожаных куртках и таких же черных джинсах. Разумеется, на них были полумаски.
Было уже достаточно темно, и киллеры надеялись подобраться ко мне незамеченными.
Времени для контрдействий больше не оставалось; и тут мне в башку пришло неожиданное решение. Я не бросился ничком на пожухлую траву и не стал кататься по земле, стреляя на ходу.
Передо мной было зеркало «рено».
Я неожиданно и резко лег навзничь, корректируя свою стрельбу по отражениям киллеров в зеркальном стекле; отработал всю обойму через свою голову, даже не оборачиваясь.
Оставив последний патрон (на всякий случай), я осторожно перевернулся, так же осторожно поднялся…
Оба тела были недвижны. Впрочем, нет – одно шевелилось.
Я подошел к нему и сразу узнал его, хотя «церберовский» охранник был на этот раз без униформы.
Я почему-то никак не мог запомнить его имя – он мне запомнился только тем, что все время ошивался возле Кристины.
– Это все она, тварь, устроила… – прохрипел охранник. – Кристина – племянница Большого Босса… Босс мне приказал все обделать самолично. Но сучка эта навязалась, устроила тут показательную пальбу.
– Ну, с Боссом все ясно. А Кристине-то это зачем?
– Ревновала она тебя к какой-то Лике…
Это были последние слова издавшего предсмертный хрип охранника.
Да, выходит и утконосая Австралия оказалась обыкновенной подсадной уткой. А я – то губищи раскатал!…
Все кончено. Раскатовские молодчики не дадут мне житья. Неужели и впрямь придется сматываться в Канаду?
– Прощай, прекрасная Кристина! Прощай, диковинная сумчатая Австралия! Прощайте, русские березки… Прощай, и охрана – а жаль, любил я это дело.
Стоп! А как же моя неизбывная любовь к Лике? Может, еще не поздно все поправить? А как же этот гребаный генерал Раскатов? Этот мерзавец явно зажился на этом свете.
Нет, все-таки, видимо, рано мне делать ноги из Питера…