Страница:
– Сразу! – Я выдвинул ящик и показал ему трофеи. Оценив масштабы предотвращенной нами акции, Кайро присвистнул. – Это еще не все, – продолжил я. – Приезжал владелец «мерса» и забрал машину незадолго до тебя. Вкратце я объяснил ему политику партии. Он все понял, сильно не артачился и согласен выложить за горе-террориста десять кусков. Через… – я взглянул на часы, – три с половиной часа вернется с баксами.
– Уже легче!… Процесс, значит, все-таки пошел… – воспрянул духом Кайро. – Черт, надо было просить больше! – Алекс ударил кулаком о ладонь. – Ладно, проехали! Теперь остается обмозговать, каким образом будем предъявлять «товар» покупателю. Повезем этого Сулхана в Петергоф или… Впрочем, выбора у нас нет – в нынешнем состоянии «товар» живым до места назначения не доедет. Хочешь – не хочешь, придется осуществлять сделку купли-продажи прямо у постели больного… Как наш богатенький Хоттабыч реагировал на бомбу?
– Как настоящий джигит! Махал руками, блажил и обещал вырвать у шайтана сердце. По-моему, он его действительно прикончит. Подождет, пока тот очухается, узнает все, что надо, а потом – чик! – и ассалям алейкум. Или как там? Мне не по себе, если честно! – Я взглянул Алексу прямо в глаза. – Отправляем мудилу на верную смерть, да еще берем за это деньги…
Не понимаю, что тебя смущает! Тебя больше устраивает первый вариант? «Мерс» взрывается прямо посреди улицы. Кишки на проводах, кровь, жертвы, а наш абрек получает бабки за успешно выполненное задание. Заметь, не у себя дома, а у нас, на российской земле. А доложи ты обо всем этом Такарскому, что поимели бы мы в таком случае? Долларов по сто в качестве премиальных? Вообще-то я тебя не заставляю, в конце концов формально ты мой начальник… Можешь поступать так, как считаешь нужным, но только… – Алекс замолчал. А когда заговорил, его слова прозвучали как приговор: – Только не уверен я, что тогда мы поймем друг друга. Да и Глеб Соколов тоже вряд ли оценит твой широкий жест, потому как у него старая больная мать, жена, двое детей, и все они живут на его зарплату, которая гораздо меньше твоей. Так что думай! – Кайро поднялся, повернулся ко мне спиной и застыл возле окна, сложив руки на груди.
– Люди гибнут за металл, – пропел я басом, а потом подошел к нему и ткнул кулаком между лопаток. – Ты сегодня явно перегрелся. Наверное, это от погоды… А может, буря магнитная или где-нибудь землетрясение. Расслабься, капитан! Мы обо всем договорились еще там, в котельной. Поделился с тобой, что паскудно себя ощущаю… Отдаем, в общем-то, какого-то шестерку, а пахан будет жировать… Разве тебя самого это слегка не смущает?
– Ты прав, но что с того? – Алекс обернулся. – Из всех возможных вариантов этот кажется мне наиболее приемлемым. К тому же деньги еще никогда и никому не мешали. Если для тебя они лишние, отдай их мне. Или Глебу. Думаю, он не обидится, скорее наоборот…
– Остынь! Чего вскинулся?
Тогда в чем дело? И вообще… – Алекс замолчал, о чем-то размышляя, а потом тяжело вздохнул. – Дай сигарету! Одиннадцать часов без никотина… Нашу работу без допинга не вынесешь.
– А через час будешь упрекать меня, мол, не даю тебе бросить курить!
Я достал из кармана пачку «Лаки страйк», протянул ему.
Он взял сигарету, я щелкнул зажигалкой. Он сделал первую затяжку, и тут запиликал у него на ремне сотовый.
– Это, наверное, Глеб. – Алекс сделал вторую затяжку, прижал трубку к уху. – Слушаю! – По выражению его лица я понял, что на том конце действительно Соколов. – Понятно… Да… И что говорит? Мне плевать, так ему и передай! И пусть главный не дергается. Часа через три его навестит родственничек. Он-то и будет обеспечивать его дальнейший уход домой. А какая ему разница? Пять сотен, как и договаривались. Ну давай! Никуда не отходи от него. Возникнут какие-либо сложности, сразу звони! Все, салют!
Алекс взглянул на меня.
– Операция закончилась. Сказали, жить будет. С нас пятьсот баксов плюс по сотне за каждый день пребывания пациента в стационаре. Для таких щекотливых дел у главного эскулапа специальная такса. Впрочем, за пребывание кавказца в клинике платить уже будем не мы.
– Нехило! – высказал я свою точку зрения, с которой Алекс согласился. Правда, с оговоркой.
Не всякий толковый врач, – сказал он, – возьмется за лечение криминальных клиентов, предварительно не позвонив по ноль-два. Тем более имеющий собственную клинику. А уж когда таких пациентов приходится оставлять в стационаре, врач просто обязан поставить в известность правоохранительные органы. Если становится известно, что он врачует увечья и травмы преступников тайно, без уведомления органов, – лицензию отзывают, и тогда весьма прибыльный бизнес накрывается медным тазом. Кто хочет рисковать задарма? Лично я знаю в городе и районе только пяток подобных мест, и то благодаря старым знакомствам.
– Слушай, Алекс, а как вы его вообще-то уломать сумели?
– Не это главное! Удачно завершить сегодняшнее дело – вот это да!
Алекс ушел от ответа на мой вопрос. Затянувшись, он стряхнул пепел в банку из-под растворимого кофе и подмигнул мне, хотя его глаза оставались холодными.
Глава 36.
Глава 37.
Глава 38.
Глава 39.
Глава 40.
– Уже легче!… Процесс, значит, все-таки пошел… – воспрянул духом Кайро. – Черт, надо было просить больше! – Алекс ударил кулаком о ладонь. – Ладно, проехали! Теперь остается обмозговать, каким образом будем предъявлять «товар» покупателю. Повезем этого Сулхана в Петергоф или… Впрочем, выбора у нас нет – в нынешнем состоянии «товар» живым до места назначения не доедет. Хочешь – не хочешь, придется осуществлять сделку купли-продажи прямо у постели больного… Как наш богатенький Хоттабыч реагировал на бомбу?
– Как настоящий джигит! Махал руками, блажил и обещал вырвать у шайтана сердце. По-моему, он его действительно прикончит. Подождет, пока тот очухается, узнает все, что надо, а потом – чик! – и ассалям алейкум. Или как там? Мне не по себе, если честно! – Я взглянул Алексу прямо в глаза. – Отправляем мудилу на верную смерть, да еще берем за это деньги…
Не понимаю, что тебя смущает! Тебя больше устраивает первый вариант? «Мерс» взрывается прямо посреди улицы. Кишки на проводах, кровь, жертвы, а наш абрек получает бабки за успешно выполненное задание. Заметь, не у себя дома, а у нас, на российской земле. А доложи ты обо всем этом Такарскому, что поимели бы мы в таком случае? Долларов по сто в качестве премиальных? Вообще-то я тебя не заставляю, в конце концов формально ты мой начальник… Можешь поступать так, как считаешь нужным, но только… – Алекс замолчал. А когда заговорил, его слова прозвучали как приговор: – Только не уверен я, что тогда мы поймем друг друга. Да и Глеб Соколов тоже вряд ли оценит твой широкий жест, потому как у него старая больная мать, жена, двое детей, и все они живут на его зарплату, которая гораздо меньше твоей. Так что думай! – Кайро поднялся, повернулся ко мне спиной и застыл возле окна, сложив руки на груди.
– Люди гибнут за металл, – пропел я басом, а потом подошел к нему и ткнул кулаком между лопаток. – Ты сегодня явно перегрелся. Наверное, это от погоды… А может, буря магнитная или где-нибудь землетрясение. Расслабься, капитан! Мы обо всем договорились еще там, в котельной. Поделился с тобой, что паскудно себя ощущаю… Отдаем, в общем-то, какого-то шестерку, а пахан будет жировать… Разве тебя самого это слегка не смущает?
– Ты прав, но что с того? – Алекс обернулся. – Из всех возможных вариантов этот кажется мне наиболее приемлемым. К тому же деньги еще никогда и никому не мешали. Если для тебя они лишние, отдай их мне. Или Глебу. Думаю, он не обидится, скорее наоборот…
– Остынь! Чего вскинулся?
Тогда в чем дело? И вообще… – Алекс замолчал, о чем-то размышляя, а потом тяжело вздохнул. – Дай сигарету! Одиннадцать часов без никотина… Нашу работу без допинга не вынесешь.
– А через час будешь упрекать меня, мол, не даю тебе бросить курить!
Я достал из кармана пачку «Лаки страйк», протянул ему.
Он взял сигарету, я щелкнул зажигалкой. Он сделал первую затяжку, и тут запиликал у него на ремне сотовый.
– Это, наверное, Глеб. – Алекс сделал вторую затяжку, прижал трубку к уху. – Слушаю! – По выражению его лица я понял, что на том конце действительно Соколов. – Понятно… Да… И что говорит? Мне плевать, так ему и передай! И пусть главный не дергается. Часа через три его навестит родственничек. Он-то и будет обеспечивать его дальнейший уход домой. А какая ему разница? Пять сотен, как и договаривались. Ну давай! Никуда не отходи от него. Возникнут какие-либо сложности, сразу звони! Все, салют!
Алекс взглянул на меня.
– Операция закончилась. Сказали, жить будет. С нас пятьсот баксов плюс по сотне за каждый день пребывания пациента в стационаре. Для таких щекотливых дел у главного эскулапа специальная такса. Впрочем, за пребывание кавказца в клинике платить уже будем не мы.
– Нехило! – высказал я свою точку зрения, с которой Алекс согласился. Правда, с оговоркой.
Не всякий толковый врач, – сказал он, – возьмется за лечение криминальных клиентов, предварительно не позвонив по ноль-два. Тем более имеющий собственную клинику. А уж когда таких пациентов приходится оставлять в стационаре, врач просто обязан поставить в известность правоохранительные органы. Если становится известно, что он врачует увечья и травмы преступников тайно, без уведомления органов, – лицензию отзывают, и тогда весьма прибыльный бизнес накрывается медным тазом. Кто хочет рисковать задарма? Лично я знаю в городе и районе только пяток подобных мест, и то благодаря старым знакомствам.
– Слушай, Алекс, а как вы его вообще-то уломать сумели?
– Не это главное! Удачно завершить сегодняшнее дело – вот это да!
Алекс ушел от ответа на мой вопрос. Затянувшись, он стряхнул пепел в банку из-под растворимого кофе и подмигнул мне, хотя его глаза оставались холодными.
Глава 36.
Представление сторон.
«Мерседес-600-SEL» остановился на асфальтированной площадке недалеко от въезда на автостоянку в начале девятого. На сей раз Сулхана сопровождал не только мордоворот-телохранитель, но и весьма экстравагантная особа лет двадцати пяти. В блестящих черных брюках, шелковой бирюзовой блузке и на высоких шпильках, она была на голову выше своего спутника, а ее походка вызвала у меня ассоциации с показом мод у Юдашкина: идет будто отдается. Прямые платиновые волосы, сигарета в длинном черном мундштуке с золотым ободком и подчеркнуто независимая манера держаться не требовали комментария, но Алекс не удержался:
– Двести баксов и бутылка шампанского с шоколадкой.
Он пригладил ладонью шевелюру и пошел навстречу приближающейся компании. Я последовал за ним.
– Здравствуйте, господа! – подчеркнуто ровно произнес Сулхан. – Пора дело делать и по домам, отдыхать. Где эта вонючая падаль?
– Деньги при вас? – спросил Алекс с интонацией заправского банкомета.
Сулхан развел руками, дескать, обижаешь, и для убедительности прикрыл веки.
– Хорошо! – бросил Алекс. – Тогда езжайте за нами. Ваша пациент в Петергофе.
– Подожди, друг! Послушай… – Сулхан дал знак телохранителю, и тот, шагнув вперед, остановил Алекса, направившегося к моему джипу. – Хочу предупредить вас. На всякий случай… Если окажется, что весь этот шурум-бурум с бомбой – не совсем умная шутка, тогда завтра сам взорву вашу стоянку. – Он хмыкнул. – А вас найдут и доставят ко мне, даже если даже успеете уплыть в Австралию в гости к аборигенам…
– Разговор серьезный, – подхватил Алекс. – Но и мы не школяры какие-нибудь. Захотите нас кинуть, обещаю вам громкий праздничный салют. – Сунув руку в карман, он достал самую настоящую «лимонку».
Меня аж оторопь взяла. Ну и ну! Хотя я прекрасно понимал, что на глаз такие вещи не определяются и граната вполне могла оказаться учебной. Но проверять, так ли это, у меня не было никакого желания.
– Вижу, мы друг друга поняли, – улыбнулся Сулхан. – Тогда можем приступать к нашим делам. И да поможет нам Аллах!
Он зашагал к своему «мерседесу». Платиновая блондинка семенила следом, громила-телохранитель замыкал шествие.
– По-моему, я их убедил, как считаешь? – Кайро сел рядом со мной и щелкнул пальцами. – Через час с небольшим баксы будут у нас.
– Конечно, если главврач не пошутил насчет успешного исхода операции, – добавил я, заводя мотор.
Джип резво взял с места и понесся по направлению к Петергофскому шоссе. «Мерс» Сулхана шел сзади, на расстоянии десяти – пятнадцати метров. Как говорится, держал дистанцию. Казалось, будто мы связаны невидимым буксировочным тросом.
– Двести баксов и бутылка шампанского с шоколадкой.
Он пригладил ладонью шевелюру и пошел навстречу приближающейся компании. Я последовал за ним.
– Здравствуйте, господа! – подчеркнуто ровно произнес Сулхан. – Пора дело делать и по домам, отдыхать. Где эта вонючая падаль?
– Деньги при вас? – спросил Алекс с интонацией заправского банкомета.
Сулхан развел руками, дескать, обижаешь, и для убедительности прикрыл веки.
– Хорошо! – бросил Алекс. – Тогда езжайте за нами. Ваша пациент в Петергофе.
– Подожди, друг! Послушай… – Сулхан дал знак телохранителю, и тот, шагнув вперед, остановил Алекса, направившегося к моему джипу. – Хочу предупредить вас. На всякий случай… Если окажется, что весь этот шурум-бурум с бомбой – не совсем умная шутка, тогда завтра сам взорву вашу стоянку. – Он хмыкнул. – А вас найдут и доставят ко мне, даже если даже успеете уплыть в Австралию в гости к аборигенам…
– Разговор серьезный, – подхватил Алекс. – Но и мы не школяры какие-нибудь. Захотите нас кинуть, обещаю вам громкий праздничный салют. – Сунув руку в карман, он достал самую настоящую «лимонку».
Меня аж оторопь взяла. Ну и ну! Хотя я прекрасно понимал, что на глаз такие вещи не определяются и граната вполне могла оказаться учебной. Но проверять, так ли это, у меня не было никакого желания.
– Вижу, мы друг друга поняли, – улыбнулся Сулхан. – Тогда можем приступать к нашим делам. И да поможет нам Аллах!
Он зашагал к своему «мерседесу». Платиновая блондинка семенила следом, громила-телохранитель замыкал шествие.
– По-моему, я их убедил, как считаешь? – Кайро сел рядом со мной и щелкнул пальцами. – Через час с небольшим баксы будут у нас.
– Конечно, если главврач не пошутил насчет успешного исхода операции, – добавил я, заводя мотор.
Джип резво взял с места и понесся по направлению к Петергофскому шоссе. «Мерс» Сулхана шел сзади, на расстоянии десяти – пятнадцати метров. Как говорится, держал дистанцию. Казалось, будто мы связаны невидимым буксировочным тросом.
Глава 37.
Расчет.
Клиника «Медаско» размещалась в старинном двухэтажном особняке – архитектурном памятнике середины XVIII века. Она занимала его с тех пор, как пару лет назад выкупила у городских властей и отреставрировала за бешеные деньги.
По обе стороны от входа, украшенного портиком с колоннами, тянулись пологие пандусы – можно было подкатить прямо к парадным дверям. Но Алекс сказал, чтобы я обогнул особняк – парковка находилась за домом. Он еще с дороги позвонил главному, предупредил, мол, едет с родственниками пострадавшего.
Нам навстречу вышел худощавый мужчина преклонного возраста с типичной внешностью умудренного полувековым опытом практикующего хирурга. Безупречно отглаженный зеленый халат и такие же брюки делали его похожим на знаменитого Амосова.
Скользнув взглядом по троице, прикатившей на шестисотом «мерсе», он поприветствовал каждого из прибывших сухим кивком и первым зашел внутрь здания. Мы последовали за ним.
Молоденькая медсестра выдала нам накрахмаленные белые халаты. Мы облачились в традиционный для медицинских учреждений наряд и, миновав первый этаж, где вели амбулаторный прием специалисты самого широкого профиля, поднялись на второй.
– Прошу соблюдать тишину, – сказал вполголоса главный, как только мы оказались перед двойными дверями с матовым зеленоватым стеклом. – Сюда, пожалуйста. Пациент здесь…
– Доктор, минуточку… – Алекс обернулся к нему и положил в нагрудный карман конверт. – Как договаривались… – добавил он.
– Я буду у себя. – Нисколько не смущаясь, главврач пересчитал доллары, а потом зашагал в свой кабинет по ковровой дорожке с густым ворсом, делавшим его шаги совершенно бесшумными.
Я, Кайро и Сулхан со свитой зашли в палату. На специальной кровати с хромированными бортиками лежал, укрытый простыней, наш кавказский пленник – полутруп с кислородной маской. Гудел реанимационный аппарат. Прыгающая на индикаторе кривая сердечного ритма убеждала, что пациент жив.
– С ним все нормально! Состояние стабильное, – сообщил Глеб, вскочивший при нашем появлении со 1 стула возле кровати. Кинув внимательный взгляд на «покупателя», заметил: – Еще не проснулся, под наркозом… Врач сказал, он сможет говорить не раньше завтрашнего утра.
– Принимайте товар! – Алекс вытянул руку в сторону неподвижно лежавшего террориста. – Позапрошлой ночью именно он присобачил мину к вашей машине. При задержании проявил упорство, так что нам пришлось применить силу и оружие. Но скоро будет как огурчик. В общем, как договаривались. Хотите – забирайте его завтра, хотите – ждите полного выздоровления. Думаю, пришло время произвести расчет…
Сулхан подошел к кровати, стянул со своего соплеменника кислородную маску. Вероятно, он узнал его, потому что разразился потоком брани. Глаза у него метали громы и молнии.
Неожиданно он обернулся к телохранителю и что-то сказал на непонятном нам языке. Резкое и лаконичное…
Тот, несмотря на свое явно славянское происхождение, все понял. Не говоря ни слова, он взял из рук блондинки дамскую сумочку, достал десять пачек, перетянутых банковской упаковочной лентой, и положил на стул, на котором до этого сидел Глеб Соколов.
Алекс взял одну пачку, надорвал ленту, вытащил из середины купюру, пошуршал ею и улыбнулся.
– Порядок! – сказал он и, рассовав доллары по карманам, посмотрел на меня выразительным взглядом – мол, пора сваливать…
По обе стороны от входа, украшенного портиком с колоннами, тянулись пологие пандусы – можно было подкатить прямо к парадным дверям. Но Алекс сказал, чтобы я обогнул особняк – парковка находилась за домом. Он еще с дороги позвонил главному, предупредил, мол, едет с родственниками пострадавшего.
Нам навстречу вышел худощавый мужчина преклонного возраста с типичной внешностью умудренного полувековым опытом практикующего хирурга. Безупречно отглаженный зеленый халат и такие же брюки делали его похожим на знаменитого Амосова.
Скользнув взглядом по троице, прикатившей на шестисотом «мерсе», он поприветствовал каждого из прибывших сухим кивком и первым зашел внутрь здания. Мы последовали за ним.
Молоденькая медсестра выдала нам накрахмаленные белые халаты. Мы облачились в традиционный для медицинских учреждений наряд и, миновав первый этаж, где вели амбулаторный прием специалисты самого широкого профиля, поднялись на второй.
– Прошу соблюдать тишину, – сказал вполголоса главный, как только мы оказались перед двойными дверями с матовым зеленоватым стеклом. – Сюда, пожалуйста. Пациент здесь…
– Доктор, минуточку… – Алекс обернулся к нему и положил в нагрудный карман конверт. – Как договаривались… – добавил он.
– Я буду у себя. – Нисколько не смущаясь, главврач пересчитал доллары, а потом зашагал в свой кабинет по ковровой дорожке с густым ворсом, делавшим его шаги совершенно бесшумными.
Я, Кайро и Сулхан со свитой зашли в палату. На специальной кровати с хромированными бортиками лежал, укрытый простыней, наш кавказский пленник – полутруп с кислородной маской. Гудел реанимационный аппарат. Прыгающая на индикаторе кривая сердечного ритма убеждала, что пациент жив.
– С ним все нормально! Состояние стабильное, – сообщил Глеб, вскочивший при нашем появлении со 1 стула возле кровати. Кинув внимательный взгляд на «покупателя», заметил: – Еще не проснулся, под наркозом… Врач сказал, он сможет говорить не раньше завтрашнего утра.
– Принимайте товар! – Алекс вытянул руку в сторону неподвижно лежавшего террориста. – Позапрошлой ночью именно он присобачил мину к вашей машине. При задержании проявил упорство, так что нам пришлось применить силу и оружие. Но скоро будет как огурчик. В общем, как договаривались. Хотите – забирайте его завтра, хотите – ждите полного выздоровления. Думаю, пришло время произвести расчет…
Сулхан подошел к кровати, стянул со своего соплеменника кислородную маску. Вероятно, он узнал его, потому что разразился потоком брани. Глаза у него метали громы и молнии.
Неожиданно он обернулся к телохранителю и что-то сказал на непонятном нам языке. Резкое и лаконичное…
Тот, несмотря на свое явно славянское происхождение, все понял. Не говоря ни слова, он взял из рук блондинки дамскую сумочку, достал десять пачек, перетянутых банковской упаковочной лентой, и положил на стул, на котором до этого сидел Глеб Соколов.
Алекс взял одну пачку, надорвал ленту, вытащил из середины купюру, пошуршал ею и улыбнулся.
– Порядок! – сказал он и, рассовав доллары по карманам, посмотрел на меня выразительным взглядом – мол, пора сваливать…
Глава 38.
Развязка.
В это время телохранитель резким движением выхватил из-под полы пиджака сверкнувший при свете матовых ламп зеркальным лезвием длинный нож и протянул Сулхану.
Дальше все происходило, как в кино. Сулхан схватил нож и одним взмахом перерезал своему соплеменнику горло. На белоснежную постель хлынул кровавый фонтан.
В детстве я несколько лет подряд проводил лето у бабки и деда в деревне, в Смоленской области. И именно там наблюдал похожие сцены. Во дворе районной скотобойни угрюмые мужики с чинариками в зубах точно так же, легко и просто, закалывали визжащих свиней…
– Аллах акбар! – прохрипел Сулхан, смачно плюнув в мгновенно посиневшее лицо террориста.
Он не спеша вытер руки и нож о край простыни, повернулся спиной к кровати и с отрешенным выражением на физиономии направился к двери, не обращая на нас никакого внимания.
– Позаботьтесь, пожалуйста, о том, чтобы труп исчез бесследно! – пробурчал телохранитель и вложил в ладонь Алекса Кайро еще одну пачку баксов.
Он покинул палату одновременно с пронзительным воем системы искусственного жизнеобеспечения.
Мы трое, совершенно ошарашенные от случившегося, молча наблюдали, как движется на электронном индикаторе ровная прямая сердечного ритма.
– Глеб, быстро в коридор! – сдавленным голосом крикнул я растерявшемуся охраннику. – Не пускай сюда никого, кроме главного…
Соколов пулей выскочил за дверь, с грохотом опрокинув стул. Я посмотрел на бывшего капитана и прошипел:
– Ну вот и приплыли мы с тобой, Алекс. Как утюги по Волге…
К горлу подкатил ком, и я, в последний раз запечатлев в памяти страшную картину расправы над незадачливым террористом, отвернулся, не в силах смотреть на запрокинутую окровавленную голову с зияющей дырой в горле и оскаленными золотыми зубами.
– Ну и что нам теперь делать? – задал я несуразный вопрос.
– Убирать за собой, вот что! – скрипнул зубами Кайро. – Была бы моя воля, я бы всех этих ваххабитов, или как там их еще, выжег к едрене фене напалмом! А тех, что уцелеют, – задушил бы собственными руками!… Они же нелюди… Что барана, что человека прирезать – им без разницы. И еще при этом Аллахом прикрываются!
Алекс с досады саданул кулаком о стену и замолчал.
Ну, где он, главный врач? Судя по доносившимся из-за двери голосам, Глеб держал оборону, отбивал атаку медсестер, примчавшихся на рев реанимационного аппарата.
Внезапно дверь распахнулась, и вместе с Соколовым в палату ворвался главврач «Медаско». Увидев перерезанное горло пациента, простыни в крови, он тихо ахнул.
– Все-таки эти чуреки – сущие звери! – произнес Алекс с невозмутимым видом. – Сначала жмут руки, называют братом, благодарят за то, что родственник отыскался, пусть и не совсем здоровый, а потом ни с того ни с сего звереют, хватаются за ножичек, и… чик! По горлышку. Горцы, дикий народ. Чего от них можно другого ожидать!? Но мы-то ведь люди цивилизованные! Верно, Карлыч? – Алекс с показной невозмутимостью похлопал побледневшего эскулапа по плечу и, тяжело вздохнув, спросил: – Мастер, сколько с нас причитается, чтобы этот кусок мяса без лишнего шума отсюда исчез? Ты не горюй, Карлыч! Он был плохим человеком, очень плохим, так что пусть твоя совесть помалкивает. Штуки хватит, надеюсь, чтобы ее успокоить?
Алекс взял пачку, разорвал упаковочную ленту и стал отсчитывать американские деньги. Врач покосился на него и глухо произнес, выделяя голосом каждое слово:
– Две… Две штуки… И можете убираться к чертовой матери! Так меня… еще никто не… подставлял!
Вот это уже деловой разговор! – нагло хмыкнул Кайро, протягивая ему стопку баксов. – Здесь полтора куска, и точка! Сверху ни цента не получишь. Да, и вот еще что! Сделай так, чтобы каждая из твоих мочалок, что за дверью, прикусила язык. В общем, ты меня понял. На днях загляну – пообщаемся, а сейчас некогда – дела, знаешь ли… Глеб пока останется здесь. Он поможет тебе унять любопытство твоих особенно пытливых коллег. А мы поехали… Бывай, Карлыч! – Кайро сжал хирургу ладонь и направился к выходу.
Я шагнул следом. Глеб посторонился, пропуская нас в коридор, где по-прежнему толпились возбужденные барышни в стерильных голубеньких брючных костюмчиках.
– Что случилось? – Невысокая медсестра с синими глазами, пунцовыми губами бантиком и русой косой до поясницы схватила меня за рукав. – Пациент умер?
– Ага, умер, бедолага, – ответил я, не замедляя шага. – Острая сердечная недостаточность. Какая страшная потеря для родственников!…
Дальше все происходило, как в кино. Сулхан схватил нож и одним взмахом перерезал своему соплеменнику горло. На белоснежную постель хлынул кровавый фонтан.
В детстве я несколько лет подряд проводил лето у бабки и деда в деревне, в Смоленской области. И именно там наблюдал похожие сцены. Во дворе районной скотобойни угрюмые мужики с чинариками в зубах точно так же, легко и просто, закалывали визжащих свиней…
– Аллах акбар! – прохрипел Сулхан, смачно плюнув в мгновенно посиневшее лицо террориста.
Он не спеша вытер руки и нож о край простыни, повернулся спиной к кровати и с отрешенным выражением на физиономии направился к двери, не обращая на нас никакого внимания.
– Позаботьтесь, пожалуйста, о том, чтобы труп исчез бесследно! – пробурчал телохранитель и вложил в ладонь Алекса Кайро еще одну пачку баксов.
Он покинул палату одновременно с пронзительным воем системы искусственного жизнеобеспечения.
Мы трое, совершенно ошарашенные от случившегося, молча наблюдали, как движется на электронном индикаторе ровная прямая сердечного ритма.
– Глеб, быстро в коридор! – сдавленным голосом крикнул я растерявшемуся охраннику. – Не пускай сюда никого, кроме главного…
Соколов пулей выскочил за дверь, с грохотом опрокинув стул. Я посмотрел на бывшего капитана и прошипел:
– Ну вот и приплыли мы с тобой, Алекс. Как утюги по Волге…
К горлу подкатил ком, и я, в последний раз запечатлев в памяти страшную картину расправы над незадачливым террористом, отвернулся, не в силах смотреть на запрокинутую окровавленную голову с зияющей дырой в горле и оскаленными золотыми зубами.
– Ну и что нам теперь делать? – задал я несуразный вопрос.
– Убирать за собой, вот что! – скрипнул зубами Кайро. – Была бы моя воля, я бы всех этих ваххабитов, или как там их еще, выжег к едрене фене напалмом! А тех, что уцелеют, – задушил бы собственными руками!… Они же нелюди… Что барана, что человека прирезать – им без разницы. И еще при этом Аллахом прикрываются!
Алекс с досады саданул кулаком о стену и замолчал.
Ну, где он, главный врач? Судя по доносившимся из-за двери голосам, Глеб держал оборону, отбивал атаку медсестер, примчавшихся на рев реанимационного аппарата.
Внезапно дверь распахнулась, и вместе с Соколовым в палату ворвался главврач «Медаско». Увидев перерезанное горло пациента, простыни в крови, он тихо ахнул.
– Все-таки эти чуреки – сущие звери! – произнес Алекс с невозмутимым видом. – Сначала жмут руки, называют братом, благодарят за то, что родственник отыскался, пусть и не совсем здоровый, а потом ни с того ни с сего звереют, хватаются за ножичек, и… чик! По горлышку. Горцы, дикий народ. Чего от них можно другого ожидать!? Но мы-то ведь люди цивилизованные! Верно, Карлыч? – Алекс с показной невозмутимостью похлопал побледневшего эскулапа по плечу и, тяжело вздохнув, спросил: – Мастер, сколько с нас причитается, чтобы этот кусок мяса без лишнего шума отсюда исчез? Ты не горюй, Карлыч! Он был плохим человеком, очень плохим, так что пусть твоя совесть помалкивает. Штуки хватит, надеюсь, чтобы ее успокоить?
Алекс взял пачку, разорвал упаковочную ленту и стал отсчитывать американские деньги. Врач покосился на него и глухо произнес, выделяя голосом каждое слово:
– Две… Две штуки… И можете убираться к чертовой матери! Так меня… еще никто не… подставлял!
Вот это уже деловой разговор! – нагло хмыкнул Кайро, протягивая ему стопку баксов. – Здесь полтора куска, и точка! Сверху ни цента не получишь. Да, и вот еще что! Сделай так, чтобы каждая из твоих мочалок, что за дверью, прикусила язык. В общем, ты меня понял. На днях загляну – пообщаемся, а сейчас некогда – дела, знаешь ли… Глеб пока останется здесь. Он поможет тебе унять любопытство твоих особенно пытливых коллег. А мы поехали… Бывай, Карлыч! – Кайро сжал хирургу ладонь и направился к выходу.
Я шагнул следом. Глеб посторонился, пропуская нас в коридор, где по-прежнему толпились возбужденные барышни в стерильных голубеньких брючных костюмчиках.
– Что случилось? – Невысокая медсестра с синими глазами, пунцовыми губами бантиком и русой косой до поясницы схватила меня за рукав. – Пациент умер?
– Ага, умер, бедолага, – ответил я, не замедляя шага. – Острая сердечная недостаточность. Какая страшная потеря для родственников!…
Глава 39.
Вопрос без ответа.
Внизу мы скинули белые халаты и в темпе вышли на улицу. Не сговариваясь, сразу же закурили. Сделав пару затяжек, Алекс достал из кармана три пачки долларов. Две полных отдал мне сразу, а от третьей отсчитал несколько банкнот и положил в бардачок, как только мы сели в машину.
– Теперь порядок. За вычетом двух потраченных кусков – каждому из нас причитается по три триста с мелочью.
Он попытался улыбнуться, но получилось не слишком убедительно – не каждый день на твоих глазах человеку, хоть и говенному, перерезают глотку. Его выпученная улыбка напомнила мне гримасу смертельно больного человека, которому сообщили, что вопреки всем прогнозам он откинет копыта не завтра, а только на следующей неделе.
– А давай рванем, скажем, в Грецию… На какой-нибудь остров. Там, говорят, все есть и полный покой. Отдохнем хотя бы пару недель… – Кайро снова растянул губы в улыбке, и на этот раз она ему почти удалась.
– Нет уж, спасибо! – Я включил зажигание, утопил педаль газа, и «фронтера» помчалась в сторону Питера. – Таким мудаком, как сейчас, я себя давненько не ощущал. Так что отдых будет не в кайф.
– Да ладно тебе! – Передернув плечами, Алекс затолкал окурок в пепельницу. – Подумай про возможное количество жертв, рвани машина этого джигита, скажем, неподалеку от детской песочницы… Дышать ведь стало гора-а-а-здо легче! Так что не терзайся, командир! Сделку мы с тобой провернули серьезную и концы, уверен, зачистили хорошо. А совесть… Помнишь, что я посоветовал Карлычу? То-то и оно!
Некоторое время мы молчали. Меня по-прежнему не покидало чувство то ли гадливости, то ли вины… На душе кошки скребли.
Мысль, усмирившая душевные трепыхания, за брела мне в голову, когда джип миновал Стрельну. А ведь с самого утра мне Алекс был нужен позарез совсем не для того, чтобы по уши влезть в это кровавое дело. Ну-ка, ну-ка! Что он мне ответит на терзавший меня утром весьма щекотливый вопрос?
– Послушай, Алекс, я просматривал утром компьютерные файлы и обратил внимание на одну интересную особенность. Около четырех месяцев назад, где-то в апреле, из нашей конторы одновременно уволили семьдесят процентов сотрудников включая охрану. А тебя оставили. Ты что, передовой? А может, от тебя Алла без ума?
Я глянул искоса на бывшего капитана КГБ, и мне показалось, будто он на мгновение растерялся. А потом Алекс зевнул, почесал заросший густой щетина подбородок и спросил, глядя куда-то мимо меня:
– Слушай, ты, ежик! На хрена тебе ковырять носом прелые прошлогодние листья? Делать, что ли нечего?
– Да так, любопытно! Все-таки зачистки таких масштабов с бухты-барахты не делаются. Должна быть причина… Убедительная, заметь! И она, как я понимаю, имелась. Какая?
– Без малейшего понятия, – буркнул Алекс и посмотрел на меня. – Тебе интересно – спроси у Такарского, когда он вернется из Иркутска. Меня это не касается. Как говорится, всяк сверчок знай свой шесток!
– Интересное кино! Не связано ли это каким-то образом со смертью Золина? Согласись, чересчур много вокруг непонятного. Мне, например, такой расклад совершенно не нравится.
– Мой тебе совет, не лезь ты в это дело. И вообще не слишком много думай о том, что не касается нашей непосредственной работы. Меньше знаешь – крепче спишь. Да и здоровье сохранишь… – Последняя фраза прозвучала прямо-таки угрожающе.
– Характер у меня такой въедливости. Люблю, когда все ясно и понятно.
– Расслабься, говорю! – посоветовал Кайро. – О другом думай. Мы с тобой сегодня заработали неплохие бабки, и, на мой взгляд, есть повод принять по стаканчику. Ты как?
– В другой раз. После такого боевика, который мы только что посмотрели, ни пиво, ни водка, ни даже коньячок в глотку не полезут. Еду домой, заваливаюсь спать, и пошло все куда подальше.
Я обещал Лике приехать после работы. А Кайро пусть думает, что у меня депрессуха. Я и в самом деле ощущал себя препогано после участия в допросе в котельной и от присутствия при зверском убийстве кавказца, но все-таки не до такой степени, чтобы отказаться от встречи с самой замечательной девушкой Санкт-Петербурга и всей Ленинградской области.
– Упрашивать не стану, не надейся! – злобно отрубил Алекс. – Хотя программу могли бы организовать по высшему разряду. Девочки, поддача и все такое… Хочешь – не хочешь, а, как говорится, хотеть надо!
– Ты разве не женат? – Я посмотрел искоса на узкое обручальное кольцо на безымянном пальце Алекса. – Жена волноваться не будет?
– Женат – не женат… – ухмыльнулся Кайро. – Какая разница? Знаешь, русскую пословицу: «Как волка ни корми…
– …а у осла больше», – докончил я, и мы оба рассмеялись. Обстановка слегка разрядилась. Интересно – надолго ли?.. – Тебя где высадить? На стоянке?
– Давай, – отозвался Кайро. – Ладно, ты дрыхни, а я буду развлекаться, тем более время детское!
Я взглянул на часы. Было начало одиннадцатого.
– Развлекайся, только про резиновые изделия не забывай. Время сейчас неспокойное. Вдруг простудишься?
– Тут ты прав. Захвачу комплект химзащиты и противогаз! – сострил Алекс и хлопнул меня ладонью по спине.
– Теперь порядок. За вычетом двух потраченных кусков – каждому из нас причитается по три триста с мелочью.
Он попытался улыбнуться, но получилось не слишком убедительно – не каждый день на твоих глазах человеку, хоть и говенному, перерезают глотку. Его выпученная улыбка напомнила мне гримасу смертельно больного человека, которому сообщили, что вопреки всем прогнозам он откинет копыта не завтра, а только на следующей неделе.
– А давай рванем, скажем, в Грецию… На какой-нибудь остров. Там, говорят, все есть и полный покой. Отдохнем хотя бы пару недель… – Кайро снова растянул губы в улыбке, и на этот раз она ему почти удалась.
– Нет уж, спасибо! – Я включил зажигание, утопил педаль газа, и «фронтера» помчалась в сторону Питера. – Таким мудаком, как сейчас, я себя давненько не ощущал. Так что отдых будет не в кайф.
– Да ладно тебе! – Передернув плечами, Алекс затолкал окурок в пепельницу. – Подумай про возможное количество жертв, рвани машина этого джигита, скажем, неподалеку от детской песочницы… Дышать ведь стало гора-а-а-здо легче! Так что не терзайся, командир! Сделку мы с тобой провернули серьезную и концы, уверен, зачистили хорошо. А совесть… Помнишь, что я посоветовал Карлычу? То-то и оно!
Некоторое время мы молчали. Меня по-прежнему не покидало чувство то ли гадливости, то ли вины… На душе кошки скребли.
Мысль, усмирившая душевные трепыхания, за брела мне в голову, когда джип миновал Стрельну. А ведь с самого утра мне Алекс был нужен позарез совсем не для того, чтобы по уши влезть в это кровавое дело. Ну-ка, ну-ка! Что он мне ответит на терзавший меня утром весьма щекотливый вопрос?
– Послушай, Алекс, я просматривал утром компьютерные файлы и обратил внимание на одну интересную особенность. Около четырех месяцев назад, где-то в апреле, из нашей конторы одновременно уволили семьдесят процентов сотрудников включая охрану. А тебя оставили. Ты что, передовой? А может, от тебя Алла без ума?
Я глянул искоса на бывшего капитана КГБ, и мне показалось, будто он на мгновение растерялся. А потом Алекс зевнул, почесал заросший густой щетина подбородок и спросил, глядя куда-то мимо меня:
– Слушай, ты, ежик! На хрена тебе ковырять носом прелые прошлогодние листья? Делать, что ли нечего?
– Да так, любопытно! Все-таки зачистки таких масштабов с бухты-барахты не делаются. Должна быть причина… Убедительная, заметь! И она, как я понимаю, имелась. Какая?
– Без малейшего понятия, – буркнул Алекс и посмотрел на меня. – Тебе интересно – спроси у Такарского, когда он вернется из Иркутска. Меня это не касается. Как говорится, всяк сверчок знай свой шесток!
– Интересное кино! Не связано ли это каким-то образом со смертью Золина? Согласись, чересчур много вокруг непонятного. Мне, например, такой расклад совершенно не нравится.
– Мой тебе совет, не лезь ты в это дело. И вообще не слишком много думай о том, что не касается нашей непосредственной работы. Меньше знаешь – крепче спишь. Да и здоровье сохранишь… – Последняя фраза прозвучала прямо-таки угрожающе.
– Характер у меня такой въедливости. Люблю, когда все ясно и понятно.
– Расслабься, говорю! – посоветовал Кайро. – О другом думай. Мы с тобой сегодня заработали неплохие бабки, и, на мой взгляд, есть повод принять по стаканчику. Ты как?
– В другой раз. После такого боевика, который мы только что посмотрели, ни пиво, ни водка, ни даже коньячок в глотку не полезут. Еду домой, заваливаюсь спать, и пошло все куда подальше.
Я обещал Лике приехать после работы. А Кайро пусть думает, что у меня депрессуха. Я и в самом деле ощущал себя препогано после участия в допросе в котельной и от присутствия при зверском убийстве кавказца, но все-таки не до такой степени, чтобы отказаться от встречи с самой замечательной девушкой Санкт-Петербурга и всей Ленинградской области.
– Упрашивать не стану, не надейся! – злобно отрубил Алекс. – Хотя программу могли бы организовать по высшему разряду. Девочки, поддача и все такое… Хочешь – не хочешь, а, как говорится, хотеть надо!
– Ты разве не женат? – Я посмотрел искоса на узкое обручальное кольцо на безымянном пальце Алекса. – Жена волноваться не будет?
– Женат – не женат… – ухмыльнулся Кайро. – Какая разница? Знаешь, русскую пословицу: «Как волка ни корми…
– …а у осла больше», – докончил я, и мы оба рассмеялись. Обстановка слегка разрядилась. Интересно – надолго ли?.. – Тебя где высадить? На стоянке?
– Давай, – отозвался Кайро. – Ладно, ты дрыхни, а я буду развлекаться, тем более время детское!
Я взглянул на часы. Было начало одиннадцатого.
– Развлекайся, только про резиновые изделия не забывай. Время сейчас неспокойное. Вдруг простудишься?
– Тут ты прав. Захвачу комплект химзащиты и противогаз! – сострил Алекс и хлопнул меня ладонью по спине.
Глава 40.
«Как и должно быть!»
Дома я в темпе переоделся и рванул в один известный мне ювелирный магазинчик в фойе пятизвездочного отеля. Торговля товаром отнюдь не самой первой необходимости шла там круглосуточно. Колечко с бриллиантом голубой воды в полкарата, по моему разумению, должно было обрадовать Лику.
Недалеко от ее дома я притормозил у цветочного ларька, купил красные розы на длинных ножках, а возле самого ее дома – бутылку шампанского «Ас-ти».
Через десять минут я, прижав палец к кнопке звонка, с замиранием сердца ждал мгновения, когда мне бросятся на шею.
За дверью послышались мягкие шаги, щелкнул замок, и секунду спустя я увидел ее. Вот это да! В коротком платьице цвета подсолнухов, в желтых туфельках и в белых носочках, она напоминала подростка, а если точнее, нимфетку Лолиту Набокова. Сходство довершала прическа – хвостики, забранные заколками-бабочками над ушами. Правда, если утром она была шатенка с рыжинкой, то сейчас на меня смотрела в упор яркая блондинка.
– Ликуся, ты неотразима! – перевел я дыхание. – Позволь в качестве восхищения и компенсации за непростительное опоздание вручить тебе эти розы и бутылку этого чудесного напитка.
– Спасибо, Володечка! Я тронута. – Лика чмокнула меня в щеку. – Проходи в гостиную. Ужин давно накрыт.
– Но и это еще не все! – Я достал из барсетки бархатную коробочку и с достойной небрежностью, которой позавидовал бы седовласый английский лорд, протянул мой подарок.
Лика взяла коробочку, открыла и ахнула. В течение нескольких секунд она смотрела, не отрываясь, на кольцо и лишь потом решилась надеть его на палец. Бриллиант засиял…
Лика поднялась на цыпочки и поцеловала меня в губы.
– Ты – миллионер, да? – с восхищенным удивлением прошептала она. – Ты, должно быть, не охранник, а владелец коммерческого банка, только никому об этом не говоришь. Это же безумно дорогое кольцо! У тебя что, денег куры не клюют? – Она задержала на мне вопросительный взгляд.
– Если в деревянных… то, пожалуй, я миллионер, а если в долларах… Впрочем, у меня нет кур!
– Болтун – вот ты кто! – Лика заметно повеселела. – Но я… все равно ты мне очень нравишься! Так что немедленно мой руки с мылом и проходи в гостиную. Цыпленок табака и ананасовый торт – это мой вклад в наш дружеский ужин.
Мы с тобой что, только дружим? – Я привлек ее к себе.
– Конечно! Дружба – основа всего. А почему ты об этом спрашиваешь?
– Потому что мой приятель Липатов утверждает, что дружба дружбой, а ночи… врозь.
– Фу, какой примитивный пошляк твой Липатов! – Она попыталась вывернуться из моих объятий.
Я накрыл ладонями ее груди…
– Ого! – Лика задержала дыхание. – А что говорит твой Липатов по этому поводу? – спросила она после паузы.
– Взялся за грудь, говори что-нибудь!
– Ну и ну! Окопный юмор…
– Ладно, обойдемся без Липатова. Ты можешь объяснить, почему вдруг так резко сменила имидж. Покрасилась в блондинку?
– Потому что большинство мужчин считают, что блондинки, даже крашеные, сексуальнее брюнеток.
– Ты это серьезно?
– У меня все серьезно. А разве это не так?
– Не так, потому что сексуальна та женщина, у которой умелый партнер. Если сомневаешься или вовсе не веришь, берусь доказать, что равных тебе по сексуальности вскоре не найдешь во всем Питере.
Я подхватил ее на руки.
– Верю, верю… – сказала она скороговоркой. – Но… давай сначала поужинаем!
– Ну уж нет!
С драгоценной ношей на руках я направился в спальню, где прошлой ночью мне уже был оказан весьма нежный прием.
– Давай хотя бы выпьем шампанского!
– Потом, Ликуся, после…
– Я приготовила такие вкусные салаты – пальчики оближешь…
Недалеко от ее дома я притормозил у цветочного ларька, купил красные розы на длинных ножках, а возле самого ее дома – бутылку шампанского «Ас-ти».
Через десять минут я, прижав палец к кнопке звонка, с замиранием сердца ждал мгновения, когда мне бросятся на шею.
За дверью послышались мягкие шаги, щелкнул замок, и секунду спустя я увидел ее. Вот это да! В коротком платьице цвета подсолнухов, в желтых туфельках и в белых носочках, она напоминала подростка, а если точнее, нимфетку Лолиту Набокова. Сходство довершала прическа – хвостики, забранные заколками-бабочками над ушами. Правда, если утром она была шатенка с рыжинкой, то сейчас на меня смотрела в упор яркая блондинка.
– Ликуся, ты неотразима! – перевел я дыхание. – Позволь в качестве восхищения и компенсации за непростительное опоздание вручить тебе эти розы и бутылку этого чудесного напитка.
– Спасибо, Володечка! Я тронута. – Лика чмокнула меня в щеку. – Проходи в гостиную. Ужин давно накрыт.
– Но и это еще не все! – Я достал из барсетки бархатную коробочку и с достойной небрежностью, которой позавидовал бы седовласый английский лорд, протянул мой подарок.
Лика взяла коробочку, открыла и ахнула. В течение нескольких секунд она смотрела, не отрываясь, на кольцо и лишь потом решилась надеть его на палец. Бриллиант засиял…
Лика поднялась на цыпочки и поцеловала меня в губы.
– Ты – миллионер, да? – с восхищенным удивлением прошептала она. – Ты, должно быть, не охранник, а владелец коммерческого банка, только никому об этом не говоришь. Это же безумно дорогое кольцо! У тебя что, денег куры не клюют? – Она задержала на мне вопросительный взгляд.
– Если в деревянных… то, пожалуй, я миллионер, а если в долларах… Впрочем, у меня нет кур!
– Болтун – вот ты кто! – Лика заметно повеселела. – Но я… все равно ты мне очень нравишься! Так что немедленно мой руки с мылом и проходи в гостиную. Цыпленок табака и ананасовый торт – это мой вклад в наш дружеский ужин.
Мы с тобой что, только дружим? – Я привлек ее к себе.
– Конечно! Дружба – основа всего. А почему ты об этом спрашиваешь?
– Потому что мой приятель Липатов утверждает, что дружба дружбой, а ночи… врозь.
– Фу, какой примитивный пошляк твой Липатов! – Она попыталась вывернуться из моих объятий.
Я накрыл ладонями ее груди…
– Ого! – Лика задержала дыхание. – А что говорит твой Липатов по этому поводу? – спросила она после паузы.
– Взялся за грудь, говори что-нибудь!
– Ну и ну! Окопный юмор…
– Ладно, обойдемся без Липатова. Ты можешь объяснить, почему вдруг так резко сменила имидж. Покрасилась в блондинку?
– Потому что большинство мужчин считают, что блондинки, даже крашеные, сексуальнее брюнеток.
– Ты это серьезно?
– У меня все серьезно. А разве это не так?
– Не так, потому что сексуальна та женщина, у которой умелый партнер. Если сомневаешься или вовсе не веришь, берусь доказать, что равных тебе по сексуальности вскоре не найдешь во всем Питере.
Я подхватил ее на руки.
– Верю, верю… – сказала она скороговоркой. – Но… давай сначала поужинаем!
– Ну уж нет!
С драгоценной ношей на руках я направился в спальню, где прошлой ночью мне уже был оказан весьма нежный прием.
– Давай хотя бы выпьем шампанского!
– Потом, Ликуся, после…
– Я приготовила такие вкусные салаты – пальчики оближешь…