Страница:
– Неужели ты, опытный урка, действительно поверил в такое странное совпадение: практически одновременно пропала твоя дочь и началась война? – приподнял брови опер, откровенно издеваясь над Степанычем. Словно невзначай, довольный собой Кузнецов щелкнул указательным пальцем по сигарете и стряхнул столбик пепла прямо на блестящий паркет. – А насчет того, что твой бодигард просто и без затей, согласно достигнутой ранее договоренности, передал Алену головорезам Петровича, ты почему-то даже не подумал. Поверил сдавшему тебя с потрохами шакалу на слово. Как же так, Тихий? – с нарочитым изумлением воззрился на патриарха опер. – Я, простой мент, понял, а ты, генерал уголовного мира, проглядел. Выходит, зря я опасался кровавого беспредела. Не будет никакой войны. Победа одержана в первом же раунде, нокаутом. Ай-ай-ай, Олег Степанович! – снисходительно вздохнул Кузнецов. – Тебе, опытному авторитету, пережившему десятки разборок, поднявшемуся в зоне до положенца и лишь по собственному желанию не надевшему корону законника, бывшие хулиганы и спортсмены поставили позорный мат в два хода. Ай-ай-ай…
Говоря с Тихим вызывающим, развязным тоном, капитан явно не опасался последствий. То ли этот неприметный опер с Литейного был по жизни отчаянно смел, то ли имел в кармане еще одного козырного туза.
– Значит, уже раскололи ублюдка, – чужим голосом после гнетущей паузы обреченно заключил Тихий и с немыслимой для авторитета мольбой в глазах поглядел на капитана. – Отдай его мне, Христом Богом тебя прошу! Не как мента, как человека!
Капитан медлил. Старик принял его версию за чистую монету, сразу и без оговорок. Да и сам опер ни на йоту не сомневался, что телохранитель Алены был в сговоре с быками Мальцева. Но не все обстояло так просто. Парня увезли из Озерков в местный райотдел для допроса с пристрастием всего за несколько минут до прибытия Тихого, и показаний пока что в деле не имелось.
– Не могу, – качнув головой, вздохнул милиционер. – С парнишкой сейчас плотно работают мужики из РУБОПа. Сдается мне, этот красавчик много любопытного сможет рассказать. В том числе и про своего хозяина.
– Сколько ты хочешь? – Тихий не собирался так просто отступать. Для него было делом чести наказать предателя. – Пять тысяч баксов тебя устроит?
– Нет, – ответил капитан. – Не в моей власти.
Я простой опер.
– Десять! – скрипнул зубами старик. – Если сегодня же эту крысу выпустят под подписку!
– Нет. Но у меня есть другое предложение, Олег Степанович, – поняв, что клиент созрел, и немного помолчав, задумчиво проговорил Кузнецов. – Ты мне даешь полный расклад по вашей войне с Мальцевым, а я сделаю все от меня зависящее, чтобы вернуть Алену целой и невредимой. Главное – нам известно, у кого она может быть, остальное – дело техники. Подключим старших, из ФСБ.
– Не торопись, мент, – с вызовом выпалил приободрившийся Тихий. – Я еще не все сказал. Не хочешь денег – твое дело. Тимку я и без тебя достану, хороших людей даже в мусорне много. Не откажут старику, помогут. Так что Алену я заберу у этого отморозка сам. Без гэбэшников.
– Я знаю, – без удивления кивнул Кузнецов. – А также вижу, продуктивного разговора у нас с вами не вышло, гражданин Белов, – подвел черту оперативник. – А посему… властью, данной мне законом… Виктор, Сергей! – капитан махнул рукой неизвестно когда появившимся в холле сержантам с автоматами. Тем самым, которые стояли у ворот.
Милиционеры, словно только и ожидали команды, быстро встали по обе стороны от Тихого, профессионально оттеснив телохранителя.
– Отведите Олега Степановича в наш «рафик». Он задержан по подозрению в организации вооруженного нападения на Веронику Кислицыну, гражданскую жену гражданина Мальцева Александра Петровича.
– Есть, товарищ капитан, – последовал четкий ответ. – А ну, пш-шел на выход! – один из сержантов легонько ткнул старика стволом автомата в спину и кивнул на дверь.
– Я не понял! – взвился Тихий. – Какое еще, к чертям, нападение? Я требую вызвать моего адвоката!
– Какое? – усмехнулся опер, презрительно фыркнув в лицо авторитету. – А то самое, Олег Степанович, на перекрестке Большого проспекта и Десятой линии.
– Я никого не посылал! – что есть мочи заорал Тихий. – Это подстава!
– Слава богу, «мерседес» Кислицыной оказался бронированным. Такой танк прямое попадание из гранатомета может выдержать, – деловито заметил капитан Кузнецов. – Видишь, даже в таком пустяке предусмотрительный Саша тебя вчистую переиграл.
– Суки! Падлы! – тряся бородой, истошно орал старик, отпихивая руками плавно наседавших на него и подталкивавших в сторону выхода хмурых сержантов-автоматчиков. – Стой!! Погоди, капитан, не пори горячку! Я в этом деле ни с какого боку!
– У вас есть какие-нибудь конкретные предложения, гражданин Белов? – Кузнецов затушил сигарету в кадке с декоративной пальмой.
– Есть. Чтоб тебя! – поймав взгляд мента, буркнул Тихий. Ему было уже не до понта – лишь бы сохранить свободу. В начавшейся заварухе трое суток изоляции за решеткой КПЗ были равнозначны смерти. К тому же нужно как можно скорее освобождать дочурку. От этих мальцевских тварей можно ожидать любой гадости. – Ладно, твоя взяла, капитан, – в бессильной ярости, отведя глаза в сторону, просипел авторитет. – Только давай пойдем в мой кабинет, поговорим один на один, без сявок. Но вначале я, как и собирался, к Настасье своей на пару минут загляну. Ей сейчас моя поддержка нужнее лекарств. Согласен?
– Ну-у… Ладно, дам вам еще один шанс, гражданин Белов, – на удивление быстро согласился капитан. – Надеюсь, вы меня действительно заинтересуете.
Опер подал знак сержантам, чтобы те оставили хозяина дома в покое.
Спустя пятнадцать минут капитан Кузнецов уехал в райотдел, где велся интенсивный допрос телохранителя Алены Беловой. Во внутреннем кармане пиджака он увозил перетянутую банковской упаковочной лентой упругую пачку хрустов. Десять тысяч долларов – серьезные деньги. Особенно по сравнению с жизнью какого-то гребаного охранника, сдавшего беззащитную шестнадцатилетнюю девчонку в руки записных беспредельщиков. Опер, твердо уверенный в виновности задержанного бодигарда, нисколько не поступался своими принципами, передавая преступника вместо призрачного государственного «правосудия» правосудию человеческому. Отцовскому.
А еще, покидая виллу на ржавом «рафике» с ободранными сиденьями, капитан Кузнецов думал о том, что полученных за должностное преступление денег в аккурат хватит на то, чтобы уже в этом году перебраться с женой и детишками из тесного угла василеостровской коммуналки с регулярно протекающим потолком и постоянно ночующими на лестнице бомжами в пусть маленькую, но отдельную двухкомнатную квартиру где-нибудь в ближайшем пригороде Питера.
Однако радости по случаю легко срубленного солидного куша у капитана не было. Скорее наоборот…
Опер, как мог, оправдывал свой поступок, приводил самому себе десятки убедительных доводов, начиная от нищенской зарплаты и заканчивая вполне логичными выводами, что, мол, продавший Тихого телохранитель при любом раскладе уже труп. Но все это помогало слабо. На душе было так гадко, так унизительно противно и стыдно, что хотелось скрипеть зубами и тупо, до боли, бить кулаком в стену от бессильной злобы на самого себя. Отныне он, по всем бандитским понятиям – ссученный и продажный, навсегда перешел из малочисленной, не зря уважаемой урками старой формации касты правильных в унизительную категорию берущих.
И только застывшее перед глазами опера заплаканное лицо жены и счастливые мордашки детишек, которые скоро узнают о переезде в новый дом, немного отвлекали капитана Кузнецова от гнетущих мыслей.
Глава 12
Глава 13
Говоря с Тихим вызывающим, развязным тоном, капитан явно не опасался последствий. То ли этот неприметный опер с Литейного был по жизни отчаянно смел, то ли имел в кармане еще одного козырного туза.
– Значит, уже раскололи ублюдка, – чужим голосом после гнетущей паузы обреченно заключил Тихий и с немыслимой для авторитета мольбой в глазах поглядел на капитана. – Отдай его мне, Христом Богом тебя прошу! Не как мента, как человека!
Капитан медлил. Старик принял его версию за чистую монету, сразу и без оговорок. Да и сам опер ни на йоту не сомневался, что телохранитель Алены был в сговоре с быками Мальцева. Но не все обстояло так просто. Парня увезли из Озерков в местный райотдел для допроса с пристрастием всего за несколько минут до прибытия Тихого, и показаний пока что в деле не имелось.
– Не могу, – качнув головой, вздохнул милиционер. – С парнишкой сейчас плотно работают мужики из РУБОПа. Сдается мне, этот красавчик много любопытного сможет рассказать. В том числе и про своего хозяина.
– Сколько ты хочешь? – Тихий не собирался так просто отступать. Для него было делом чести наказать предателя. – Пять тысяч баксов тебя устроит?
– Нет, – ответил капитан. – Не в моей власти.
Я простой опер.
– Десять! – скрипнул зубами старик. – Если сегодня же эту крысу выпустят под подписку!
– Нет. Но у меня есть другое предложение, Олег Степанович, – поняв, что клиент созрел, и немного помолчав, задумчиво проговорил Кузнецов. – Ты мне даешь полный расклад по вашей войне с Мальцевым, а я сделаю все от меня зависящее, чтобы вернуть Алену целой и невредимой. Главное – нам известно, у кого она может быть, остальное – дело техники. Подключим старших, из ФСБ.
– Не торопись, мент, – с вызовом выпалил приободрившийся Тихий. – Я еще не все сказал. Не хочешь денег – твое дело. Тимку я и без тебя достану, хороших людей даже в мусорне много. Не откажут старику, помогут. Так что Алену я заберу у этого отморозка сам. Без гэбэшников.
– Я знаю, – без удивления кивнул Кузнецов. – А также вижу, продуктивного разговора у нас с вами не вышло, гражданин Белов, – подвел черту оперативник. – А посему… властью, данной мне законом… Виктор, Сергей! – капитан махнул рукой неизвестно когда появившимся в холле сержантам с автоматами. Тем самым, которые стояли у ворот.
Милиционеры, словно только и ожидали команды, быстро встали по обе стороны от Тихого, профессионально оттеснив телохранителя.
– Отведите Олега Степановича в наш «рафик». Он задержан по подозрению в организации вооруженного нападения на Веронику Кислицыну, гражданскую жену гражданина Мальцева Александра Петровича.
– Есть, товарищ капитан, – последовал четкий ответ. – А ну, пш-шел на выход! – один из сержантов легонько ткнул старика стволом автомата в спину и кивнул на дверь.
– Я не понял! – взвился Тихий. – Какое еще, к чертям, нападение? Я требую вызвать моего адвоката!
– Какое? – усмехнулся опер, презрительно фыркнув в лицо авторитету. – А то самое, Олег Степанович, на перекрестке Большого проспекта и Десятой линии.
– Я никого не посылал! – что есть мочи заорал Тихий. – Это подстава!
– Слава богу, «мерседес» Кислицыной оказался бронированным. Такой танк прямое попадание из гранатомета может выдержать, – деловито заметил капитан Кузнецов. – Видишь, даже в таком пустяке предусмотрительный Саша тебя вчистую переиграл.
– Суки! Падлы! – тряся бородой, истошно орал старик, отпихивая руками плавно наседавших на него и подталкивавших в сторону выхода хмурых сержантов-автоматчиков. – Стой!! Погоди, капитан, не пори горячку! Я в этом деле ни с какого боку!
– У вас есть какие-нибудь конкретные предложения, гражданин Белов? – Кузнецов затушил сигарету в кадке с декоративной пальмой.
– Есть. Чтоб тебя! – поймав взгляд мента, буркнул Тихий. Ему было уже не до понта – лишь бы сохранить свободу. В начавшейся заварухе трое суток изоляции за решеткой КПЗ были равнозначны смерти. К тому же нужно как можно скорее освобождать дочурку. От этих мальцевских тварей можно ожидать любой гадости. – Ладно, твоя взяла, капитан, – в бессильной ярости, отведя глаза в сторону, просипел авторитет. – Только давай пойдем в мой кабинет, поговорим один на один, без сявок. Но вначале я, как и собирался, к Настасье своей на пару минут загляну. Ей сейчас моя поддержка нужнее лекарств. Согласен?
– Ну-у… Ладно, дам вам еще один шанс, гражданин Белов, – на удивление быстро согласился капитан. – Надеюсь, вы меня действительно заинтересуете.
Опер подал знак сержантам, чтобы те оставили хозяина дома в покое.
Спустя пятнадцать минут капитан Кузнецов уехал в райотдел, где велся интенсивный допрос телохранителя Алены Беловой. Во внутреннем кармане пиджака он увозил перетянутую банковской упаковочной лентой упругую пачку хрустов. Десять тысяч долларов – серьезные деньги. Особенно по сравнению с жизнью какого-то гребаного охранника, сдавшего беззащитную шестнадцатилетнюю девчонку в руки записных беспредельщиков. Опер, твердо уверенный в виновности задержанного бодигарда, нисколько не поступался своими принципами, передавая преступника вместо призрачного государственного «правосудия» правосудию человеческому. Отцовскому.
А еще, покидая виллу на ржавом «рафике» с ободранными сиденьями, капитан Кузнецов думал о том, что полученных за должностное преступление денег в аккурат хватит на то, чтобы уже в этом году перебраться с женой и детишками из тесного угла василеостровской коммуналки с регулярно протекающим потолком и постоянно ночующими на лестнице бомжами в пусть маленькую, но отдельную двухкомнатную квартиру где-нибудь в ближайшем пригороде Питера.
Однако радости по случаю легко срубленного солидного куша у капитана не было. Скорее наоборот…
Опер, как мог, оправдывал свой поступок, приводил самому себе десятки убедительных доводов, начиная от нищенской зарплаты и заканчивая вполне логичными выводами, что, мол, продавший Тихого телохранитель при любом раскладе уже труп. Но все это помогало слабо. На душе было так гадко, так унизительно противно и стыдно, что хотелось скрипеть зубами и тупо, до боли, бить кулаком в стену от бессильной злобы на самого себя. Отныне он, по всем бандитским понятиям – ссученный и продажный, навсегда перешел из малочисленной, не зря уважаемой урками старой формации касты правильных в унизительную категорию берущих.
И только застывшее перед глазами опера заплаканное лицо жены и счастливые мордашки детишек, которые скоро узнают о переезде в новый дом, немного отвлекали капитана Кузнецова от гнетущих мыслей.
Глава 12
Сознание вернулось к Артуру уже несколько минут назад, но глаз он на всякий случай не раскрывал, усиленно притворяясь валяющимся в отрубе куском мяса. Лежал в позе эмбриона, поджав колени к груди, и напряженно вслушивался в каждое произнесенное вломившимися чужаками слово.
Из того, что Артур успел услышать, прежде чем его симуляцию раскусили, он понял, что нежданные визитеры не имеют отношения ни к профессиональным убийцам, ни к милиции, ни тем паче к спецслужбам, а являются самыми обыкновенными питерскими бандитами, которым откуда-то стало известно про существующую в поселке подпольную порностудию чухонца Ярри. И дюжие ребятки, ничтоже сумняшеся, решили железной рукой взять прибыльный бизнес под свой контроль, или, как у них принято говорить, крышу.
Что ж, пожалуй, это был лучший из возможных хреновых раскладов.
– Эй, глядите, кажется, ссыкун оклемался, – без особых эмоций вдруг заметил кто-то из троих визитеров. – Таблом стрекочет, как кузнечик. И дыхание… того. Симулирует, сука!
– Точно. Слышь, ты, фраерок обхезанный, вставай. Я же вижу, как у тебя веки дрожат, – донесся до слуха Артура другой, спокойный и слегка растягивающий слова ленивый голос. Скорее всего, он принадлежал тому самому громиле в бомжовом прикиде, с обожженными волосами. – Не ссы, убивать тебя я не стану. Пока… Просто покалякаем, то да се. Студию твою я, кстати, уже посмотрел. Серьезные игрушки, профессиональные…
Поняв, что дальше притворяться бессмысленно, потерявший очки очкарик открыл глаза и всмотрелся в слегка размытые очертания трех парней, рассевшихся за столом в центре просторной комнаты. Двое из них, не брезгуя дармовщинкой, вовсю угощались оставшимися на тарелках морскими деликатесами и пили коньяк. Третий, главарь, курил сигарету и с интересом разглядывал скорчившегося на полу тщедушного чернявого ублюдка.
Услышав стон, Артур перевел мутный взгляд в дальний угол комнаты и увидел Ярри и Кочу. Подельники, которых успели приволочь с крыльца на второй этаж дома, судя по хмурым, напряженным рожам и вполне ясным глазам, уже давно очухались. Связанные спина к спине, они сидели на полу возле телевизора с заткнутыми ртами и буквально освещали комнату вздувшимися на лицах сочными иссиня-бурыми отметинами.
Значит, понял Артур, там внизу обошлось без мокрухи и все живы. А раз так, то за свою шкуру можно уже не опасаться. Когда хотят убить, делают это сразу. Но браткам, судя по всему, нужны лишь деньги.
Немного приободрившись, Артур с трудом поднялся на ноги и привалился к подоконнику.
– Верзила, открой хлебальники торпедам. – Главарь подбородком указал одному из подельников на связанную парочку. – Потом придет их очередь чирикать, а пока пусть слушают. Ну а с тобой, маэстро Кэмерон, мы пообщаемся в первую очередь. Обозначься, кто ты такой, откуда? – потребовал Леха. – Я весь внимание. Только не томи, не люблю!
Артур вмиг смекнул, что братки с ходу приняли его за хозяина, а бросившихся на улицу с волынами Ярри и Кочу по понятным причинам причислили к его личной охране. Что ж, пусть будет так. Незачем этим залетным бройлерам знать реальный расклад.
– Из Пскова, – понуро свесив голову, осторожно зыркая на бугаев исподлобья, начал «колоться» Артур. – Журналист. Работаю по договору с частной эстонской телекомпанией. А в чем дело, ребята? Вы, как я понимаю, не из милиции?
– Дуру гонит фраерок, – рывком выдернув кляпы и оглянувшись, угрожающе процедил смуглокожий сутулый бивень. – Слышь, Реаниматор, может, врезать ему, чтобы пургу не гнал, а?
– Успеется, – равнодушно ответил обладатель грозного погоняла, не сводя глаз со смешно щурившегося, близорукого зассанца. – Значит, журналист? С вооруженной охраной из таких инкубаторных бакланов? – Реаниматор небрежно кивнул в сторону связанных. – Ну-ну… И какого рода материалы ты тут, в этой деревне, шакалишь? Совокупление местного населения с крупным рогатым скотом?
– Не в деревне, – покачал головой Артур. – Тут только хаза. Мы в Питере работаем. Без аккредитации и журналистских ксив, нелегально. Снимаем на видео – то, что хозяева скажут…
– А если конкретнее? – повысил голос Реаниматор.
– В основном скандалы, – попытался отделаться малой кровью чернявый «журналист». – Предвыборный компромат на некоторых наших областных политиков и коммерсантов, имеющих теневой бизнес тут, у вас. Ребята меня страхуют. Дело-то серьезное, за иную кассету можно и пулю схлопотать. Генерального прокурора Скуратова со шлюхами видали? А ведь у нас и покруче сюжетики бывали, так что сами понимаете. Без охраны и стволов никак.
– Складно лепишь, – беззлобно фыркнул Леха и переглянулся с ехидно ухмыляющимися братками. Однако в ту же секунду лицо его посерьезнело. – Ладно, паря, я не инквизитор. Будем считать, что экзамен на сообразительность ты сдал на «отлично»… Теперь я хочу услышать правду.
– Но это правда! – поймав одобрительный взгляд Ярри, как можно натуральнее возмутился Артур.
Реаниматор глубоко затянулся, выдохнул через нос две серые струйки, раздавил окурок в тарелке с креветками, встал со стула, подошел и второй раз ударил его ногой в ухо. Значительно слабее и уже в другое – так сказать, для симметрии…
Громко охнув от боли, чернявый повалился на бок.
– Надо же, пацаны, ошиблись мы, оказывается, – печально вздохнув, обратился к подельникам Реаниматор. – Искали барыг, снимающих тут порнуху, а попали на идейных собирателей политического компромата. Вроде Сидоренко и Нервозова. Как их сейчас величают? Информационные… киллеры? Или пидоры? Лобастый, не помнишь?
– Не знаю, как кличут тех шакалов, но эту брехливую вонючку пора называть трупом! – Лобастый поднялся из-за стола, поигрывая зажатым в руке «ТТ», приблизился к Артуру и остановился, ожидая дальнейших распоряжений бригадира.
– Терпеть не могу, когда на доброту отвечают хамством, – заметил Леха. – Так что слушай сюда. Еще раз загонишь лажу, пеняй на себя. Погнали еще раз. Кто такой, откуда, чем здесь занимаешься? Быстро!
– Артур Эрлих, из Пскова, – плаксиво занудил порноделец. – Снимаем на улице шлюх, в тачке усыпляем газом, везем сюда, колем дурь и заставляем сниматься на видео… Потом монтируем фильм, ставим титры и сбрасываем материал через Интернет.
– Куда?
– В Финляндию. Там есть своя постоянная клиентура, – пояснил Артур. – Детали распространения меня не интересуют, главное – платят регулярно.
– Сколько?
– В среднем около двадцати тысяч баксов за часовой фильм. Но только если не забракуют, – чуть слышно прошептал «кинематографист». – Тогда приходится доснимать и перемонтировать.
– Давно тут окопались?
– Полтора года почти…
– И сколько бессмертных шедевров уже изваяли?
– Точно не помню. Пятнадцать, кажется…
– Не слабо, – присвистнул Леха. – А после окончания съемок ширяете шлюхам ударную дозу, и эти две обезьяны везут девок в лес, где кончают их и топят в болоте? – с металлом в голосе не столько спрашивал, сколько констатировал Реаниматор. – Чего молчишь? Никак язык проглотил? Эй, болезный!
– Н-нет. То есть… Д-да… В лес… иногда… Когда другого выхода не остается… Понимаете… специфика съемок… Бывают особые заказы. Потом приходится как-то избавляться от отходов… Только откуда вы… знаете? – с дрожью в голосе спросил Артур. – Ведь никто не видел! Не мог видеть!
– Ошибаешься. И вообще это не твое собачье дело – откуда, – мгновенно осадил Леха распластавшегося у его ног подонка.
– Кто эти двое? – Леха кивнул на амбалов.
– Вован и Ярри. Помощники, – пряча глаза, чтобы они не выдали обмана, чуть слышно пробормотал Артур. – Один – мой земляк, из Пушкинских Гор. Второй – чухонец, из урок тамошних. Его дома, в Тампере, ихние мусора за мокруху ищут. Заказчики финские попросили у нас пристроить на годик-другой, пока там шум не затихнет. Я не против.
– С бабами, допустим, понятно, – сухо обронил Реаниматор. – А мужиков для ебли где берете? Тоже на улицах ловите?
– Нет, – замотал башкой Эрлих. – Здесь все гораздо интереснее. Иногда Вован с Ярри сами харят. В гриме. Но в основном за счет секс-туризма.
– Любопытно. И как это выглядит на практике?
– Легко. Приезжают богатые дяди из-за бугра, им завязывают глаза, везут сюда, снимают на видео, перегоняют материал им домой, на личный сайт, и те выкладывают десять кусков, чтобы по возвращении иметь возможность втайне от семьи время от времени дрочить, высунув язык и пуская слюни.
– А до кучи вы загоняете сюжеты с их участием еще и распространителям?
– Ну разумеется, – признался Артур. – Деньги не пахнут. А так – двойная выгода.
– Во дают, суки! А если одним из клиентов чухонской фирмы вдруг окажется сам исполнитель? – вставил Лобастый и коротко хохотнул. – Прикинь засаду! Отмаксал капусту за крутую порнушку, подсел к монитору, а там, глядь, он сам!
– Ну и что? – пожал плечами Эрлих, заметно воодушевившись. – Такое пару раз было. Только куда он, мудила, пойдет жаловаться? В полицию? Или в наше ФСБ? Будет сидеть как мышь. И молить Бога, чтобы никому из знакомых, любителей нетрадиционного порно, случайно на глаза не попасться…
– Сам штэллу придумал, или подсказал кто? – цокнув языком, осведомился Реаниматор.
– Компаньон в Хельсинки, тот, что распространением занимается, – нехотя признался делец. – Слушай, как там тебя… Реаниматор. Будь человеком. Не унижай, в натуре, как последнюю шестерку, дай хоть вымыться!
– Ты не шестерка, верно, – согласился Леха и, втянув ноздрями воздух, смачно сплюнул на мягкий ковер. – Ты сволочь и гнида. Зачем девок-то наших после съемки мочить, а? Денег пожалел?
– Не в деньгах дело, – огрызнулся Артур. – Я ведь их не по объявлению на съемки приглашал, силой везли. Да и не всех ведь… Я же говорил, были особые съемки… с тяжелыми последствиями. Я не мог рисковать столь прибыльным бизнесом.
– Что ж, – зловеще процедил Реаниматор, – раз уж бизнес твой такой прибыльный, гнойник с яйцами, пора этой прибылью поделиться. Вот мы и приехали должок за два года получить. С процентами.
– Где девок держите, черти? – неожиданно задал вполне логичный вопрос Верзила.
– В подвале, там специальная камера, – так и не поднимая глаз, пролепетал Эрлих.
– И есть там кто? – сурово поддержал Верзилу Лобастый и легонько, но чувствительно врезал Артуру рукояткой «ТТ» по лбу. – Оглох, сука?
Глаза оператора затянула мутная поволока. Было видно, что отвечать он уже не в состоянии.
И тогда инициативу взял на себя Коча.
– Девчонка там одна, шестнадцать лет, – прогнусавил он, шмыгая сломанным носом. – Только три часа назад отловили. Симпотная сучка, сама нас тормознула на набережной, у Медного всадника. Только она не шлюха.
– А кто? – Реаниматор перевел тяжелый взгляд на неожиданно заговорившего охранника. Того самого мордоворота, который едва не разнес его голову выстрелом из помповухи.
– Она немая, – морщась от боли при каждом слове, сообщил браткам губастый амбал. – Ну, типа, все слышит, но базарить не может. У нее с собой электронный блокнот был, вроде ноутбука, только меньше и круче. Прямо на экране писать можно… Так вот, Бикса базарит, что она – дочь питерского авторитета по кликухе Тихий. Ну мы, ясное дело, сразу просекли поляну и решили, от греха подальше, отвезти ее назад в город. Туда, где взяли… Нам такой пиковый расклад ни к чему, пацаны!
На секунду воцарилась полная тишина.
Лобастый, словно невзначай, выщелкнул из рукоятки «ТТ» обойму, проверил наличие патронов и сильным ударом ладони вогнал ее обратно.
О наличии у старика Степаныча детей никто из мальцевских братков никогда не слышал. Новость, что и говорить, была оглушительной.
– Как ее зовут? – тихо спросил Леха.
– Шкурка базарит, Аленой, – сказал Коча и поразился перемене, которая вдруг произошла с лицом главаря. Казалось, в мгновение ока под его кожей до судороги напряглись, сжавшись в безобразные узлы, все лицевые мышцы.
В Лехиной голове вихрем пронеслась и логически замкнулась цепочка ассоциаций: немая девушка Алена – письма через Интернет – постоянная охрана – строгий влиятельный отец… Шатаясь, словно пьяный, он вернулся к столу, сгреб отливающий вороненой сталью «мосберг», в два шага приблизился к губастому, резко схватил его за волосы, рывком запрокинул голову и, кроша зубы, коротким ударом вогнал толстый ствол ружья в распялившийся в крике рот. Прохрипел, дыша жаром в перекошенное ужасом мясистое лицо:
– Не дай Бог, если вы успели… сделать с девчонкой хоть что-нибудь! Не дай вам Бог, ур-роды! В расход пущу, в фарш!
– Фа не тфогали мы ее, фафой кфянусь! – плюхая по стволу «мосберга» разбитыми губами, взмолился Вован. – Я фе гофофю, софирались пофрать малофть и фразу нафад отфезти, а фут фдфуг фы… фломифись.
– У кого ключи от подвала? Говори, сука!
– Не фадо клюфей, фам тофько задфифки!
– Глаз с них не спускать… – процедил Леха и, уже не пытаясь сдерживать овладевший всем его существом порыв, с помповухой в руке со всех ног бросился по лестнице в подвал коттеджа.
Едва внизу затихли гулкие шаги Реаниматора, в кармане Лобастого запиликал сотовый телефон.
Браток достал трубку, взглянул сначала на номер рвущегося на связь абонента, затем на часы, которые показывали начало второго ночи, удивленно поиграл бровями и нажал кнопку с изображением молнии.
– Алле, Колян! Ты че, блин, в такое время микрофонишь? В бане, что ли, угорел?
– Не-а, тут другое, – сдавленным шепотом заговорщика произнес лучший друган Лобастого, тоже член мальцевской группировки. – Это… папа, случаем, не звонил? Никаких новостей не сообщал?
– Нет вроде…
– Так я и думал. Слышь, земеля, херня приключилась. Мочиловка с Тихим началась.
– Гонишь! – обомлел Лобастый.
– За базар отвечаю, в натуре. На коммерцев наших его торпеды внагляк наехали, тачку папиной биксы из автомата обстреляли, прикинь! А наши в ответ вроде виллу старика из гранатомета бомбанули. Есть уже жмурики… Толком пока ни хрена не ясно, из-за чего весь сыр-бор, но папа уверен в измене. Слышал я, подозревают или Слона, или вашего Реаниматора. Усекаешь тему?!
– Атас, – только и смог ухнуть Лобастый и вдруг вспомнил о запертой в подвале похищенной порнобарыгами девушке, назвавшейся дочерью авторитета. – Значит, говоришь, с Тихим заморочки? – произнес он задумчиво, кусая губу.
– Ну да! – подтвердил Колян. – Как думаешь насчет Лехи? Может он крысой оказаться или…
– Теперь уже не знаю, – вспоминая явно странную, неадекватную реакцию бригадира на названное губастым охранником имя пленницы, медленно процедил Лобастый. – Слушай, мне сейчас некогда, братан, я очень занят. Давай я отзвоню тебе на трубу через часик-полтора. Может, к тому времени удастся надыбать кое-какую мулю. Есть у меня одно подозрение…
– Ага, значит, не все так просто с бугром! Ну, лады, буду ждать звонка. Если че вдруг, то я тебе ничего не говорил, – скороговоркой бросил Колян и отключился.
Лобастый убрал телефон и, нахмурившись, посмотрел на ведущую в подвал лестницу.
– Кто звонил? – ковыряя в носу, поинтересовался ни черта не понявший из разговора Верзила.
– Да так, кореш один, – поколебавшись секунду, ответил Лобастый. – Ты лучше за клиентами смотри.
– А что за ними смотреть? – отмахнулся боевик, недобро зыркнув на трясущегося, покрывшегося от страха пятнами ссыкуна и пытающуюся сохранять хладнокровие связанную парочку амбалов. – Куда они на хер денутся с подводной лодки! Гы-гы!
Из того, что Артур успел услышать, прежде чем его симуляцию раскусили, он понял, что нежданные визитеры не имеют отношения ни к профессиональным убийцам, ни к милиции, ни тем паче к спецслужбам, а являются самыми обыкновенными питерскими бандитами, которым откуда-то стало известно про существующую в поселке подпольную порностудию чухонца Ярри. И дюжие ребятки, ничтоже сумняшеся, решили железной рукой взять прибыльный бизнес под свой контроль, или, как у них принято говорить, крышу.
Что ж, пожалуй, это был лучший из возможных хреновых раскладов.
– Эй, глядите, кажется, ссыкун оклемался, – без особых эмоций вдруг заметил кто-то из троих визитеров. – Таблом стрекочет, как кузнечик. И дыхание… того. Симулирует, сука!
– Точно. Слышь, ты, фраерок обхезанный, вставай. Я же вижу, как у тебя веки дрожат, – донесся до слуха Артура другой, спокойный и слегка растягивающий слова ленивый голос. Скорее всего, он принадлежал тому самому громиле в бомжовом прикиде, с обожженными волосами. – Не ссы, убивать тебя я не стану. Пока… Просто покалякаем, то да се. Студию твою я, кстати, уже посмотрел. Серьезные игрушки, профессиональные…
Поняв, что дальше притворяться бессмысленно, потерявший очки очкарик открыл глаза и всмотрелся в слегка размытые очертания трех парней, рассевшихся за столом в центре просторной комнаты. Двое из них, не брезгуя дармовщинкой, вовсю угощались оставшимися на тарелках морскими деликатесами и пили коньяк. Третий, главарь, курил сигарету и с интересом разглядывал скорчившегося на полу тщедушного чернявого ублюдка.
Услышав стон, Артур перевел мутный взгляд в дальний угол комнаты и увидел Ярри и Кочу. Подельники, которых успели приволочь с крыльца на второй этаж дома, судя по хмурым, напряженным рожам и вполне ясным глазам, уже давно очухались. Связанные спина к спине, они сидели на полу возле телевизора с заткнутыми ртами и буквально освещали комнату вздувшимися на лицах сочными иссиня-бурыми отметинами.
Значит, понял Артур, там внизу обошлось без мокрухи и все живы. А раз так, то за свою шкуру можно уже не опасаться. Когда хотят убить, делают это сразу. Но браткам, судя по всему, нужны лишь деньги.
Немного приободрившись, Артур с трудом поднялся на ноги и привалился к подоконнику.
– Верзила, открой хлебальники торпедам. – Главарь подбородком указал одному из подельников на связанную парочку. – Потом придет их очередь чирикать, а пока пусть слушают. Ну а с тобой, маэстро Кэмерон, мы пообщаемся в первую очередь. Обозначься, кто ты такой, откуда? – потребовал Леха. – Я весь внимание. Только не томи, не люблю!
Артур вмиг смекнул, что братки с ходу приняли его за хозяина, а бросившихся на улицу с волынами Ярри и Кочу по понятным причинам причислили к его личной охране. Что ж, пусть будет так. Незачем этим залетным бройлерам знать реальный расклад.
– Из Пскова, – понуро свесив голову, осторожно зыркая на бугаев исподлобья, начал «колоться» Артур. – Журналист. Работаю по договору с частной эстонской телекомпанией. А в чем дело, ребята? Вы, как я понимаю, не из милиции?
– Дуру гонит фраерок, – рывком выдернув кляпы и оглянувшись, угрожающе процедил смуглокожий сутулый бивень. – Слышь, Реаниматор, может, врезать ему, чтобы пургу не гнал, а?
– Успеется, – равнодушно ответил обладатель грозного погоняла, не сводя глаз со смешно щурившегося, близорукого зассанца. – Значит, журналист? С вооруженной охраной из таких инкубаторных бакланов? – Реаниматор небрежно кивнул в сторону связанных. – Ну-ну… И какого рода материалы ты тут, в этой деревне, шакалишь? Совокупление местного населения с крупным рогатым скотом?
– Не в деревне, – покачал головой Артур. – Тут только хаза. Мы в Питере работаем. Без аккредитации и журналистских ксив, нелегально. Снимаем на видео – то, что хозяева скажут…
– А если конкретнее? – повысил голос Реаниматор.
– В основном скандалы, – попытался отделаться малой кровью чернявый «журналист». – Предвыборный компромат на некоторых наших областных политиков и коммерсантов, имеющих теневой бизнес тут, у вас. Ребята меня страхуют. Дело-то серьезное, за иную кассету можно и пулю схлопотать. Генерального прокурора Скуратова со шлюхами видали? А ведь у нас и покруче сюжетики бывали, так что сами понимаете. Без охраны и стволов никак.
– Складно лепишь, – беззлобно фыркнул Леха и переглянулся с ехидно ухмыляющимися братками. Однако в ту же секунду лицо его посерьезнело. – Ладно, паря, я не инквизитор. Будем считать, что экзамен на сообразительность ты сдал на «отлично»… Теперь я хочу услышать правду.
– Но это правда! – поймав одобрительный взгляд Ярри, как можно натуральнее возмутился Артур.
Реаниматор глубоко затянулся, выдохнул через нос две серые струйки, раздавил окурок в тарелке с креветками, встал со стула, подошел и второй раз ударил его ногой в ухо. Значительно слабее и уже в другое – так сказать, для симметрии…
Громко охнув от боли, чернявый повалился на бок.
– Надо же, пацаны, ошиблись мы, оказывается, – печально вздохнув, обратился к подельникам Реаниматор. – Искали барыг, снимающих тут порнуху, а попали на идейных собирателей политического компромата. Вроде Сидоренко и Нервозова. Как их сейчас величают? Информационные… киллеры? Или пидоры? Лобастый, не помнишь?
– Не знаю, как кличут тех шакалов, но эту брехливую вонючку пора называть трупом! – Лобастый поднялся из-за стола, поигрывая зажатым в руке «ТТ», приблизился к Артуру и остановился, ожидая дальнейших распоряжений бригадира.
– Терпеть не могу, когда на доброту отвечают хамством, – заметил Леха. – Так что слушай сюда. Еще раз загонишь лажу, пеняй на себя. Погнали еще раз. Кто такой, откуда, чем здесь занимаешься? Быстро!
– Артур Эрлих, из Пскова, – плаксиво занудил порноделец. – Снимаем на улице шлюх, в тачке усыпляем газом, везем сюда, колем дурь и заставляем сниматься на видео… Потом монтируем фильм, ставим титры и сбрасываем материал через Интернет.
– Куда?
– В Финляндию. Там есть своя постоянная клиентура, – пояснил Артур. – Детали распространения меня не интересуют, главное – платят регулярно.
– Сколько?
– В среднем около двадцати тысяч баксов за часовой фильм. Но только если не забракуют, – чуть слышно прошептал «кинематографист». – Тогда приходится доснимать и перемонтировать.
– Давно тут окопались?
– Полтора года почти…
– И сколько бессмертных шедевров уже изваяли?
– Точно не помню. Пятнадцать, кажется…
– Не слабо, – присвистнул Леха. – А после окончания съемок ширяете шлюхам ударную дозу, и эти две обезьяны везут девок в лес, где кончают их и топят в болоте? – с металлом в голосе не столько спрашивал, сколько констатировал Реаниматор. – Чего молчишь? Никак язык проглотил? Эй, болезный!
– Н-нет. То есть… Д-да… В лес… иногда… Когда другого выхода не остается… Понимаете… специфика съемок… Бывают особые заказы. Потом приходится как-то избавляться от отходов… Только откуда вы… знаете? – с дрожью в голосе спросил Артур. – Ведь никто не видел! Не мог видеть!
– Ошибаешься. И вообще это не твое собачье дело – откуда, – мгновенно осадил Леха распластавшегося у его ног подонка.
– Кто эти двое? – Леха кивнул на амбалов.
– Вован и Ярри. Помощники, – пряча глаза, чтобы они не выдали обмана, чуть слышно пробормотал Артур. – Один – мой земляк, из Пушкинских Гор. Второй – чухонец, из урок тамошних. Его дома, в Тампере, ихние мусора за мокруху ищут. Заказчики финские попросили у нас пристроить на годик-другой, пока там шум не затихнет. Я не против.
– С бабами, допустим, понятно, – сухо обронил Реаниматор. – А мужиков для ебли где берете? Тоже на улицах ловите?
– Нет, – замотал башкой Эрлих. – Здесь все гораздо интереснее. Иногда Вован с Ярри сами харят. В гриме. Но в основном за счет секс-туризма.
– Любопытно. И как это выглядит на практике?
– Легко. Приезжают богатые дяди из-за бугра, им завязывают глаза, везут сюда, снимают на видео, перегоняют материал им домой, на личный сайт, и те выкладывают десять кусков, чтобы по возвращении иметь возможность втайне от семьи время от времени дрочить, высунув язык и пуская слюни.
– А до кучи вы загоняете сюжеты с их участием еще и распространителям?
– Ну разумеется, – признался Артур. – Деньги не пахнут. А так – двойная выгода.
– Во дают, суки! А если одним из клиентов чухонской фирмы вдруг окажется сам исполнитель? – вставил Лобастый и коротко хохотнул. – Прикинь засаду! Отмаксал капусту за крутую порнушку, подсел к монитору, а там, глядь, он сам!
– Ну и что? – пожал плечами Эрлих, заметно воодушевившись. – Такое пару раз было. Только куда он, мудила, пойдет жаловаться? В полицию? Или в наше ФСБ? Будет сидеть как мышь. И молить Бога, чтобы никому из знакомых, любителей нетрадиционного порно, случайно на глаза не попасться…
– Сам штэллу придумал, или подсказал кто? – цокнув языком, осведомился Реаниматор.
– Компаньон в Хельсинки, тот, что распространением занимается, – нехотя признался делец. – Слушай, как там тебя… Реаниматор. Будь человеком. Не унижай, в натуре, как последнюю шестерку, дай хоть вымыться!
– Ты не шестерка, верно, – согласился Леха и, втянув ноздрями воздух, смачно сплюнул на мягкий ковер. – Ты сволочь и гнида. Зачем девок-то наших после съемки мочить, а? Денег пожалел?
– Не в деньгах дело, – огрызнулся Артур. – Я ведь их не по объявлению на съемки приглашал, силой везли. Да и не всех ведь… Я же говорил, были особые съемки… с тяжелыми последствиями. Я не мог рисковать столь прибыльным бизнесом.
– Что ж, – зловеще процедил Реаниматор, – раз уж бизнес твой такой прибыльный, гнойник с яйцами, пора этой прибылью поделиться. Вот мы и приехали должок за два года получить. С процентами.
– Где девок держите, черти? – неожиданно задал вполне логичный вопрос Верзила.
– В подвале, там специальная камера, – так и не поднимая глаз, пролепетал Эрлих.
– И есть там кто? – сурово поддержал Верзилу Лобастый и легонько, но чувствительно врезал Артуру рукояткой «ТТ» по лбу. – Оглох, сука?
Глаза оператора затянула мутная поволока. Было видно, что отвечать он уже не в состоянии.
И тогда инициативу взял на себя Коча.
– Девчонка там одна, шестнадцать лет, – прогнусавил он, шмыгая сломанным носом. – Только три часа назад отловили. Симпотная сучка, сама нас тормознула на набережной, у Медного всадника. Только она не шлюха.
– А кто? – Реаниматор перевел тяжелый взгляд на неожиданно заговорившего охранника. Того самого мордоворота, который едва не разнес его голову выстрелом из помповухи.
– Она немая, – морщась от боли при каждом слове, сообщил браткам губастый амбал. – Ну, типа, все слышит, но базарить не может. У нее с собой электронный блокнот был, вроде ноутбука, только меньше и круче. Прямо на экране писать можно… Так вот, Бикса базарит, что она – дочь питерского авторитета по кликухе Тихий. Ну мы, ясное дело, сразу просекли поляну и решили, от греха подальше, отвезти ее назад в город. Туда, где взяли… Нам такой пиковый расклад ни к чему, пацаны!
На секунду воцарилась полная тишина.
Лобастый, словно невзначай, выщелкнул из рукоятки «ТТ» обойму, проверил наличие патронов и сильным ударом ладони вогнал ее обратно.
О наличии у старика Степаныча детей никто из мальцевских братков никогда не слышал. Новость, что и говорить, была оглушительной.
– Как ее зовут? – тихо спросил Леха.
– Шкурка базарит, Аленой, – сказал Коча и поразился перемене, которая вдруг произошла с лицом главаря. Казалось, в мгновение ока под его кожей до судороги напряглись, сжавшись в безобразные узлы, все лицевые мышцы.
В Лехиной голове вихрем пронеслась и логически замкнулась цепочка ассоциаций: немая девушка Алена – письма через Интернет – постоянная охрана – строгий влиятельный отец… Шатаясь, словно пьяный, он вернулся к столу, сгреб отливающий вороненой сталью «мосберг», в два шага приблизился к губастому, резко схватил его за волосы, рывком запрокинул голову и, кроша зубы, коротким ударом вогнал толстый ствол ружья в распялившийся в крике рот. Прохрипел, дыша жаром в перекошенное ужасом мясистое лицо:
– Не дай Бог, если вы успели… сделать с девчонкой хоть что-нибудь! Не дай вам Бог, ур-роды! В расход пущу, в фарш!
– Фа не тфогали мы ее, фафой кфянусь! – плюхая по стволу «мосберга» разбитыми губами, взмолился Вован. – Я фе гофофю, софирались пофрать малофть и фразу нафад отфезти, а фут фдфуг фы… фломифись.
– У кого ключи от подвала? Говори, сука!
– Не фадо клюфей, фам тофько задфифки!
– Глаз с них не спускать… – процедил Леха и, уже не пытаясь сдерживать овладевший всем его существом порыв, с помповухой в руке со всех ног бросился по лестнице в подвал коттеджа.
Едва внизу затихли гулкие шаги Реаниматора, в кармане Лобастого запиликал сотовый телефон.
Браток достал трубку, взглянул сначала на номер рвущегося на связь абонента, затем на часы, которые показывали начало второго ночи, удивленно поиграл бровями и нажал кнопку с изображением молнии.
– Алле, Колян! Ты че, блин, в такое время микрофонишь? В бане, что ли, угорел?
– Не-а, тут другое, – сдавленным шепотом заговорщика произнес лучший друган Лобастого, тоже член мальцевской группировки. – Это… папа, случаем, не звонил? Никаких новостей не сообщал?
– Нет вроде…
– Так я и думал. Слышь, земеля, херня приключилась. Мочиловка с Тихим началась.
– Гонишь! – обомлел Лобастый.
– За базар отвечаю, в натуре. На коммерцев наших его торпеды внагляк наехали, тачку папиной биксы из автомата обстреляли, прикинь! А наши в ответ вроде виллу старика из гранатомета бомбанули. Есть уже жмурики… Толком пока ни хрена не ясно, из-за чего весь сыр-бор, но папа уверен в измене. Слышал я, подозревают или Слона, или вашего Реаниматора. Усекаешь тему?!
– Атас, – только и смог ухнуть Лобастый и вдруг вспомнил о запертой в подвале похищенной порнобарыгами девушке, назвавшейся дочерью авторитета. – Значит, говоришь, с Тихим заморочки? – произнес он задумчиво, кусая губу.
– Ну да! – подтвердил Колян. – Как думаешь насчет Лехи? Может он крысой оказаться или…
– Теперь уже не знаю, – вспоминая явно странную, неадекватную реакцию бригадира на названное губастым охранником имя пленницы, медленно процедил Лобастый. – Слушай, мне сейчас некогда, братан, я очень занят. Давай я отзвоню тебе на трубу через часик-полтора. Может, к тому времени удастся надыбать кое-какую мулю. Есть у меня одно подозрение…
– Ага, значит, не все так просто с бугром! Ну, лады, буду ждать звонка. Если че вдруг, то я тебе ничего не говорил, – скороговоркой бросил Колян и отключился.
Лобастый убрал телефон и, нахмурившись, посмотрел на ведущую в подвал лестницу.
– Кто звонил? – ковыряя в носу, поинтересовался ни черта не понявший из разговора Верзила.
– Да так, кореш один, – поколебавшись секунду, ответил Лобастый. – Ты лучше за клиентами смотри.
– А что за ними смотреть? – отмахнулся боевик, недобро зыркнув на трясущегося, покрывшегося от страха пятнами ссыкуна и пытающуюся сохранять хладнокровие связанную парочку амбалов. – Куда они на хер денутся с подводной лодки! Гы-гы!
Глава 13
Крохотная комната без окон, куда затолкали Алену, напоминала тюремную камеру. Кроме продавленной старой тахты и железного ведра в углу в тесной конуре было всего два нетипичных для узилища предмета – донельзя вытертый синтетический ковролин на цементном полу и древняя облезлая тумбочка из бука с тремя выдвижными ящичками.
Едва за Аленой с глухим стуком закрылась массивная стальная дверь с врезанным по центру стеклянным глазком, а снаружи лязгнули тяжелые засовы, девушка принялась со всей тщательностью изучать комнату, надеясь обнаружить хоть что-нибудь пригодное в качестве оружия. Алена понимала: только внезапное нападение на охранника может дать призрачный шанс на спасение. Вряд ли от беззащитной узницы ожидают прыти. Стало быть, навестить дочь авторитета придет, скорее всего, только один из них. О том, что может произойти с ней в случае неудачи, Алена предпочитала не думать…
В тумбочке обнаружились карманная пластмассовая расческа, старый, с вырванными страницами журнал «Пентхауз» на польском языке, початая пачка жевательной резинки и кусочек черствого, окаменевшего бородинского хлеба со следами зубов. Не густо. Поглядывая на дверь, Алена легла на пол и заглянула под тахту. У дальней ножки лежал скомканный носовой платок со следами крови…
Поднявшись с пола, Алена присела на тахту и обхватила ноги руками, уронив подбородок на колени.
Нет! Такого просто не может быть. Судьба всегда дает шанс. Главное – заметить его, не упустить!
Алена смахнула слезы и в который раз обвела глазами свою темницу. Блуждающий взгляд девушки упал на ведро, явно предназначенное для отправления естественных надобностей. Представив себе во всей красе эту картину, выросшая среди роскоши и комфорта Алена невольно содрогнулась. Только вот с природой не поспоришь. То-то и оно… А потом под глумливыми взглядами раскормленных похотливых ублюдков придется выносить это ведро и выливать содержимое в унитаз. Господи, как легко можно превратить обычное и естественное для каждого человека дело в акт настоящего унижения!
Едва за Аленой с глухим стуком закрылась массивная стальная дверь с врезанным по центру стеклянным глазком, а снаружи лязгнули тяжелые засовы, девушка принялась со всей тщательностью изучать комнату, надеясь обнаружить хоть что-нибудь пригодное в качестве оружия. Алена понимала: только внезапное нападение на охранника может дать призрачный шанс на спасение. Вряд ли от беззащитной узницы ожидают прыти. Стало быть, навестить дочь авторитета придет, скорее всего, только один из них. О том, что может произойти с ней в случае неудачи, Алена предпочитала не думать…
В тумбочке обнаружились карманная пластмассовая расческа, старый, с вырванными страницами журнал «Пентхауз» на польском языке, початая пачка жевательной резинки и кусочек черствого, окаменевшего бородинского хлеба со следами зубов. Не густо. Поглядывая на дверь, Алена легла на пол и заглянула под тахту. У дальней ножки лежал скомканный носовой платок со следами крови…
Поднявшись с пола, Алена присела на тахту и обхватила ноги руками, уронив подбородок на колени.
Нет! Такого просто не может быть. Судьба всегда дает шанс. Главное – заметить его, не упустить!
Алена смахнула слезы и в который раз обвела глазами свою темницу. Блуждающий взгляд девушки упал на ведро, явно предназначенное для отправления естественных надобностей. Представив себе во всей красе эту картину, выросшая среди роскоши и комфорта Алена невольно содрогнулась. Только вот с природой не поспоришь. То-то и оно… А потом под глумливыми взглядами раскормленных похотливых ублюдков придется выносить это ведро и выливать содержимое в унитаз. Господи, как легко можно превратить обычное и естественное для каждого человека дело в акт настоящего унижения!