Но как в таком случае Эмир обменивается информацией со своими подчиненными? Самый безопасный, пусть и не самый быстрый способ – курьеры. Составить сообщения, записать их на компакт-диск и послать кого-нибудь, кто передаст диск из рук в руки при личной встрече. Современный авиатранспорт позволяет добраться из Чикаго до Калькутты менее чем за день (если, конечно, человек согласен мириться с той едой, которой пичкают пассажиров в самолетах). Черт возьми, да ведь международные авиаперевозки для этого и затевались, верно? Вполне вероятно, что и организовывались они с учетом интересов «теневого» сообщества, а не только для коммивояжеров «Фререрикс оф Голливуд» или «Доу чемикал».
Из Чикаго до Калькутты… Что, если Эмир обитает в Чикаго, или Нью-Йорке, или Майами? Что может помешать ему обосноваться там? Ровным счетом ничего. ЦРУ и все прочие уверены, что он прячется в одном из государств, название которых заканчивается на…стан. Но почему? Потому что именно там его видели в последний раз. А каких-либо сведений о том, что он может оказаться где-то в другом месте, нету. И сейчас добрая половина войск специального назначения Вооруженных сил США рыщет по Пакистану и Афганистану, обнюхивает каждую дыру, задает вопросы всем встречным и поперечным, разбрасывается деньгами направо и налево. Разыскивает хоть кого-нибудь, мужчину или женщину, кто может знать его в лицо и иметь представление о том, где он находится на самом деле. Пока что – без толку. «А каковы же шансы на успех?» – подумал Джек.
Такой человек, как Эмир, никогда не может считать себя в безопасности, тем более что его ищут все разведки мира. А ведь даже самые искренние патриоты и борцы за идею из числа разведчиков не могут не помнить о той награде, которую Америка назначила за голову этого человека, и не думать об уютном коттедже на Ривьере и безбедной жизни после отставки. И все это за один телефонный звонок и несколько слов…
Эмир не мог не понимать всего этого. И потому он должен был свести к минимуму число людей, знающих его местонахождение, ограничить этот круг теми, кому он мог безоговорочно доверять, и осыпать этих людей всевозможными милостями. Не скупясь. Деньги, удобства, вся роскошь, доступная в нынешних обстоятельствах. Он должен бороться за их преданность. Он должен укреплять их верность Аллаху и себе и демонстративно заботиться о них. Но при этом сохранять за собой все атрибуты сурового командира, потому что власть такого рода всегда держится на личных отношениях, как, в общем-то, бывает всегда, как только дело доходит до столь важных вещей, как духовные ценности.
Так что же мешает Эмиру перебраться куда-то подальше от Пакистана и Афганистана? Но каким образом человек, которого ловят по всему миру, может перемещаться по планете?
В досье Эмира, которое вело ЦРУ, имелись фотографии неважного качества. Часть из них использовалась в натуральном виде, часть – после тщательной компьютерной обработки, но все они имелись в распоряжении разведок и полицейских служб едва ли не всех стран. Публика так же хорошо знала его в лицо. Если уж Брэду Питту и Анджелине Джоли редко когда удается выбраться в ресторан без того, чтобы их не окружила многолюдная толпа, то Эмиру точно пришлось бы столкнуться с немалыми трудностями при переездах за пределами тех районов, где он обычно обитает.
Эмир не может скрыть своего роста – вернее, это теоретически возможно, но достигается лишь путем сложного хирургического вмешательства, после которого требуется длительная реабилитация, что означает несколько недель нетранспортабельности. Не самая удобная из особых примет для парня, который вынужден постоянно скрываться. Он может без особого труда изменить черты лица, цвет кожи, волосы. Он может надеть контактные линзы, которые, во-первых, изменят цвет его глаз и, во-вторых, улучшат зрение, которое, согласно этому же досье, у Эмира было далеко не идеальным. На ходу он держался прямо, не сутулился, а ходившие одно время разговоры насчет наличия у него синдрома Марфана[10] пресек один доктор из больницы Джона Хопкинса, оказавшийся крупным специалистом по этой болезни. Для Лэнгли его вердикт оказался неприятным сюрпризом, а для всего разведывательного сообщества – откровением. Это значило, что, вопреки старой легенде, Эмир не нуждался в постоянных процедурах гемодиализа и не был привязан к аппарату.
Постой, Джек, постой… У разведчиков имеется множество всяких гипотез относительно Эмира. Неужели с болезнью Марфана все решено раз и навсегда? И утверждения пусть даже одного специалиста достаточно, чтобы полностью похоронить версию? По имеющейся у Джека информации, пока еще никому не удавалось захватить хотя бы одного «языка», который был бы достаточно близок к Эмиру, чтобы подтвердить или опровергнуть какие-то из многочисленных догадок. Да, есть над чем поломать голову.
– Привет, Джек! – послышался знакомый голос. Обернувшись, он увидел в двери Доминика и Брайана.
– Здорово! Заходите. Как дела?
Близнецы уселись.
– С утра сижу за компьютером, аж голова разболелась, – сообщил Доминик, – вот и пришел доставать тебя. Что читаем? Переписку Министерства финансов?
Джек не сразу понял, что имел в виду кузен. Секретная служба формально входила в состав Министерства финансов. После покушения в Джорджтауне стало много шуток на эту тему. Инцидент наделал много шума в прессе, но его имя нигде ни разу не упомянули, что полностью его устраивало. Хендли, естественно, знал все в мельчайших подробностях, но это Джека нисколько не тревожило. Даже напротив – сгодилось бы как дополнительный аргумент в предстоящем разговоре с боссом.
– Умник! – огрызнулся в ответ Джек.
– Об ублюдке что-нибудь выяснили? – поинтересовался Брайан.
– Насколько я знаю, еще нет. В прессе даже нет ни звука насчет соучастников, но ведь в таких делах газетчики редко получают что-либо сверх того, чем их снабжает Секретная служба. – Секретная служба умела поддерживать дисциплину даже в том городке, где утечки информации являлись отнюдь не редкими случайностями, а скорее обычным явлением. Джек решил перевести разговор на то, что сейчас больше занимало его мысли.
– Вы ведь слышали о той теории насчет болезни Марфана? Что Эмир ею страдает?
– Да, вроде как, – ответил Доминик. – Она, кажется, не подтвердилась.
Джек пожал плечами.
– Пытаюсь посмотреть немного пошире. Взять хотя бы его местонахождение. Нутром чую, что нет его в Афганистане, ну, а мы никогда и не пытались заглянуть куда-либо, кроме как туда и в Пакистан. А если он оттуда выбрался? В выборе валюты он не ограничен, а ведь деньги обеспечивают мобильность.
Брайан пожал плечами.
– Что-то мне трудно представить, чтобы такого вот типа никто не заметил, если бы он вылез дальше чем на полсотни миль от своей норы.
– Догадки плохо уживаются с настоящей аналитикой, – заметил Джек.
– Верно. Но готов поклясться, что если этот сукин сын все же куда-то съехал, то сейчас он кипятком ссыт от смеха, глядя, как всяческие спецназы ползают по горам и пытаются его отыскать. С другой стороны, как он мог это сделать? Сомневаюсь, чтобы он поперся в исламабадский аэропорт за билетом.
– За деньги можно и знания купить, – сказал Доминик.
– О чем это ты? – поинтересовался Джек.
– Дружище, в любой области есть свои знатоки. Нужно лишь иметь представление, где их искать.
День пролетел незаметно. В пять часов Джек просунул голову в дверь кабинета Доминика. На стуле перед столом брата развалился Брайан.
– А вот и я! – сообщил Джек.
– О! – воскликнул Брайан. – Наш компьютерный виртуоз! Что новенького?
– Вышел из системы.
– Вычислил, где будешь обедать? – поинтересовался Доминик.
– Нет. Жду предложений.
– У него с личной жизнью, наверно, такая же ерунда, как и у меня, – пробормотал Брайан.
– Я раскопал новое местечко в Балтиморе. Не желаете опробовать?
– Конечно, желаю!
«Что за черт? – добавил Джек про себя. – Есть в одиночку – это же тоска».
Колонна из трех легковых машин направилась по федеральному шоссе 29 на север, а затем повернула на восток по шоссе 40, чтобы попасть в балтиморскую Маленькую Италию – такой район есть почти в каждом американском городе, – расположенную возле Истерн-авеню. Этот путь почти полностью совпадал с тем, по которому Джек ежедневно ездил на работу и с работы. Он жил в нескольких кварталах от бейсбольного стадиона в Кэмден-ярдс. Но этот сезон для команды уже закончился, поскольку ей снова не удалось выйти в финальный турнир.
Балтиморская Маленькая Италия представляла собой этакий кроличий садок из перепутанных узких улиц со всего несколькими автостоянками. Чтобы пристроить свой «Хаммер», Джеку пришлось затратить почти столько же усилий, сколько требуется от лоцмана, чтобы ввести океанский лайнер в захудалый рыбацкий порт. Но ему все же удалось, затратив не так уж много времени, отыскать место на одной из площадок в двух кварталах от расположенного на Хай-стрит ресторана, который специализировался на северо-итальянской кухне. Войдя внутрь, он сразу увидел своих двоюродных братьев. Они устроились в угловой кабинке, рядом с которой никого не было.
– И как здесь кормят? – спросил он, усевшись.
– Шеф-повар не уступит нашему дедушке. Это, Джек, как ты понимаешь, наивысший пилотаж. Телятина – несравненная. Клянутся, что он каждый день самолично покупает ее на Лексингтонском рынке.
– Да, похоже, коровой быть несладко, – заметил Джек, раскрывая меню.
– Не спрашивал, – отозвался Брайан. – Но и жалоб ни разу не слышал.
– Ну, так поговори с моей сестрой. Она заделалась вегетарианкой. Только туфли носит кожаные, а больше – ни-ни, – хохотнул Джек. – А какие вина у них приличные?
– Уже заказано, – отрапортовал морской пехотинец, – «Лакрима-кристи дель Везувио». Я обнаружил этот сорт в Неаполе, во время круиза по Средиземноморью. Побывал на экскурсии в Помпеях, и гид, среди всего прочего, рассказал, что тамошним виноградникам уже две тысячи лет. Я и решил, что за такое время должны были вывести самую лучшую лозу. Если тебе не понравится, я сам все выпью, – пообещал Брайан.
– Джек, не волнуйся, Брайан разбирается в винах, – сказал Доминик.
– Ты сказал это так, будто открытие сделал, – парировал Брайан. – А я, к твоему сведению, не самый типичный кувшиноголовый.
– Виноват. Исправлюсь.
Бутылка появилась чуть ли не через минуту. Официант, явно рисуясь, ловко выдернул пробку.
– А где в Неаполе можно питаться?
– Дорогой мой, чтобы найти в Италии плохой ресторан, нужно очень и очень постараться, – сказал Доминик. – Еды, которую там покупаешь в уличной забегаловке, не устыдился бы ни один хороший ресторан у нас. Но это заведение по-настоящему хорошее.
– В Неаполе, – вмешался Брайан, – на набережной, в миле от большой крепости, находится «Ла Берсальера». Готов дать кому-нибудь шанс попытаться надавать мне по шее – это самый лучший ресторан во всем мире.
– Ну, нет. Самый лучший ресторан находится в Риме, примерно в полумиле от Ватикана, и называется «Альфонсо Риччи», – возразил Доминик.
– Ну, тебе, пожалуй, можно и на слово поверить.
Тут подоспели блюда и еще бутылка вина, и разговор сам собой перешел на женщин. Все трое встречались с девушками, но серьезных отношений не сложилось ни у одного. Братья Карузо шутили, что им нужны идеальные итальянки, ну, а Джек говорил, что ищет такую девушку, «которую можно было бы познакомить с мамой».
– Что это ты такое говоришь? – удивился Брайан. – Тебя не устраивают твои цыпочки?
– В постели – вполне. Но показываться с ними на людях… Меня не слишком привлекают игривые топики и татуировки на задницах и прочих местах.
Доминик не выдержал и расхохотался.
– Брайан, как зовут… ну, ты помнишь… стриптизерша с татуировкой.
– Ну, вот еще…
Доминик продолжал покатываться со смеху. Немного отсмеявшись, он повернулся к Джеку и пояснил, демонстративно понизив голос и даже прикрыв рот ладонью:
– У нее прямо под пупком была татуировка: стрелка вниз и надпись: «Скользко, когда мокро». Правда, была пропущена запятая и «скользко» ей написали без мягкого знака.
Джек тоже расхохотался в голос.
– Так как ее зовут?
– Неважно! – сердито мотнул головой Брайан.
– Ну, скажи, чего уж там, – настаивал Доминик.
– Да что там, колись, – подхватил Джек.
– Кенди.
Новый взрыв хохота.
– Через «е» или «э»? – полюбопытствовал Джек.
– Через «е». Ладно, ладно, пусть она никогда не блистала умом. Так мы и не собирались жениться. Джек, у тебя-то как дела? Кто в твоем вкусе? Джессика Альба? Или Скарлетт Йоханссон?
– Шарлиз Терон.
– Отличный выбор, – похвалил Доминик.
– А я предпочла бы Холли Мэдисон, – сказал женский голос за соседним столиком. – Классные буфера.
Все трое обернулись и увидели улыбавшуюся женщину. Высокую, рыжеволосую, зеленоглазую, с широкой улыбкой.
– Захотелось подбросить пару центов, – добавила она.
– Дама здраво рассуждает, – заметил Доминик. – Так вот, если говорить об интеллекте…
– Интеллекте? – переспросила женщина. – А мне показалось, что вы говорили о сексе. Если же вы решили примешать в это дело еще и мозги, то лично я выбрала бы… Пэрис Хилтон.
Последовала довольно напряженная пауза, а потом на убийственно серьезном лице женщины появилась-таки улыбка. Джек, Доминик и Брайан снова расхохотались.
– Думаю, сейчас самое время спросить, не хотите ли вы присоединиться к нам.
– С удовольствием.
Забрав бокал, который ей только что вновь наполнил официант, она перешла к их столику и села рядом с Домиником.
– Меня зовут Венди, – представилась она. – Первая гласная – «е», а на хвосте – «и». Уж извините, – добавила она с деланым смущением, – не могла удержаться и не подслушать. – Она повернулась к Доминику. – Итак, мы знаем, что Джеку нравится Шарлиз, а Брайан предпочитает полуграмотных стриптизерш…
– Это ужасно! – вставил Брайан.
– А какой вкус у вас?
– Хотите, чтобы я ответил честно?
– Конечно.
– Это прозвучит очень просто.
– Попробуйте, не смущайтесь.
– Предпочитаю рыжих.
– И впрямь, проще некуда, – хохотнул Джек.
Венди на секунду всмотрелась в лицо Доминика.
– Похоже, он говорит правду.
– Чистую правду, – подтвердил Брайан. – У него в комнате до сих пор висит портрет Люсиль Болл.
Новый взрыва хохота.
– Брат, что за чушь ты несешь? – И, обращаясь к Венди: – Вы встречаетесь с кем-нибудь?
– Собиралась. С подружкой. Но она прислала эсэмэску, что не может прийти.
Они съели вчетвером прекрасный обед, выпили еще вина и проговорили почти до одиннадцати часов, и тут Джек объявил, что отправляется домой. Брайан, тоже понявший ситуацию, откланялся вместе с ним, и Доминик с Венди остались вдвоем. Они болтали еще несколько минут, пока Венди не сказала:
– Ну…
– Хочешь уйти отсюда? – подхватил Доминик. (Они давно уже оставили официальный тон.)
– Я живу буквально в двух шагах, – улыбнувшись, ответила Венди.
Они начали целоваться даже раньше, чем за ними закрылись двери лифта, оторвались друг от дружки на несколько секунд, когда кабина остановилась на этаже, потом в обнимку дошли до двери, вошли в квартиру и тут же начали раздеваться, разбрасывая одежду. Когда они добрались до спальни, на Венди оставались лишь черные кружевные трусики и такой же бюстгальтер. Из всего этого она мгновенно выскользнула и села на кровать, прежде чем Доминик успел расстегнуть брючный ремень.
– Дело только за тобой, – бросила она и раскинулась на кровати. Рыжий локон закрыл ей один глаз.
– О! – выдохнул Доминик, глядя на нее.
– Буду считать это комплиментом, – хихикнув, отозвалась она.
Доминик наконец-то справился с брюками, сбросил трусы и кинулся на кровать. Они целовались еще с полминуты, а потом Венди отстранилась. Подвинувшись к краю, она открыла тумбочку и вынула маленькое прямоугольное зеркальце и стеклянный пузырек с палец величиной.
– Что это такое? – спросил Доминик.
– Это, чтобы было веселее, – ответила Венди.
«Вот черт!» – подумал Доминик.
Она заметила, как изменилось выражение его лица.
– А что?
– Так не пойдет.
– Нет, а в чем дело-то? Всего капелька кокса…
Доминик поднялся, поднял трусы и брюки и быстро надел их.
– Ты что, уходишь? – удивленно спросила Венди, сев на кровати.
– Угу.
– Кончай прикалываться! Из-за такой ерунды…
– Угу.
– Боже! Да что же тут такого?
Доминик ничего не ответил. Он схватил с пола рубашку, натянул ее и направился к двери.
– Заср…ец, – бросила ему в спину Венди.
Доминик остановился, повернулся, выхватил из кармана брюк бумажник, резко распахнул его и продемонстрировал ей значок ФБР.
– Ничего себе… – прошептала Венди. – Я не… Ты меня?..
– Нет. Сегодня тебе повезло. – С этими словами он вышел.
Тарик Химси размышлял о могуществе денег. И капризах выбора. Подобрать Эмиру партнершу, пусть даже для короткой связи, было весьма непростым делом. Вкусы у него были специфическими, а меры предосторожности – беспрецедентными. К счастью, шлюх здесь хватало с избытком, их легко было отыскать на улицах, и, как выяснилось, они привыкли выполнять странные пожелания клиентов, например, ехать неизвестно куда в автомобиле с непрозрачными стеклами. В ходе предварительных наблюдений он установил, что, несмотря на свою испорченность, эти женщины далеко не глупы. Они ходили в поисках клиентов вдвоем или втроем, а когда одну из них увозили, кто-нибудь из оставшихся записывал номер автомобиля. Эту проблему удалось решить быстрым набегом на одну из автостоянок, расположенных возле аэропорта. Номерной знак быстро устанавливается и еще быстрее снимается. Замаскировать таким образом машину почти так же легко, как и изменить свою внешность при помощи бейсболки и больших черных очков.
Сначала Тарик решил было воспользоваться услугами эскорт-агентств, но в этом были свои сложности – не сказать, чтобы непреодолимые, но достаточно серьезные. Через свою местную сеть он узнал, какие агентства особенно тщательно блюдут конфиденциальность своих клиентов, настолько, что к ним обращаются различные знаменитости, политики и даже несколько американских сенаторов. Тарик не мог не признаться в этом самому себе – обратиться к такому агентству было бы отличной шуткой.
Ну, а сейчас ему предстояло удовольствоваться одной из уличных проституток, к которой он приглядывался на прошлой неделе. Она одевалась, в общем-то, так же, как и все прочие – вызывающе открыто, – но вкус у нее, похоже, был не столь отвратительный, и бесстыдства в ее поведении было чуть поменьше. Короче говоря, ее, пожалуй, можно было счесть за удовлетворительную кандидатуру.
Он приехал в нужный район после того, как зашло солнце, поставил машину за пару кварталов, дождался, пока немного утихнет уличное движение, и лишь после этого подъехал туда, где дежурила избранница и две ее компаньонки. Остановив машину у тротуара, он опустил стекло с пассажирской стороны. Одна из женщин, рыжеволосая с невероятно большой грудью, подошла к машине.
– Не вы, – сказал Тарик. – Другая. Вон та высокая блондинка.
– Как пожелаете, мистер. Эй, Трикси! Он тебя зовет.
Теперь к машине подошла Трикси.
– Привет. Нуждаетесь в обществе?
– Для моего друга.
– А где же ваш друг?
– Дома.
– Я на дому не работаю.
– Две тысячи долларов, – произнес Тарик, и выражение лица Трикси сразу изменилось. – Пусть твои подруги, если хотят, запишут мои номера. Мой друг… он известный человек. И ему просто хочется общения без лишних разговоров.
– Просто секс?
– Извините…
– Я не занимаюсь всякими хитрыми затеями. Играми в воде и тому подобным.
– Конечно!
– Идет. Подождите секундочку, ладно? – Трикси подошла к своим подругам, что-то сказала и вернулась к Тарику.
– Садитесь назад, – сказал он и, нажав на кнопку, разблокировал замки дверей.
– О, прекрасно, – пропела Трикси, открывая дверь.
– Садитесь, пожалуйста, – вежливо сказал Эмир через тридцать минут, когда Тарик провел женщину в гостиную и представил хозяину. – Хотите вина?
– Конечно, – тут же согласилась Трикси. – Мне нравится зинфандель. Это ведь так называется, да?
– Да. – Эмир подал знак Тарику, тот скрылся за дверью и через минуту вернулся с двумя полными бокалами. Трикси взяла один, потом озабоченно посмотрела по сторонам, открыла сумочку, извлекла салфетку, выплюнула туда резинку, которую все время жевала, и лишь после этого сделала глоток.
– Отличное пойло.
– Да, хорошее вино. Трикси – ваше настоящее имя?
– Настоящее, конечно. А вас как звать.
– Вы можете не поверить, но меня зовут Джон.
Трикси громко рассмеялась.
– Как скажете. Но вы ведь араб или вроде того?
Тарик, стоявший в двери за спиной Трикси, нахмурил брови. Эмир приподнял указательный палец руки, лежавшей на подлокотнике кресла. Тарик кивнул и отступил на несколько шагов.
– Я из Италии, – сказал Эмир. – Из Сицилии.
– Ого! Прям, крестный отец!
– Извините…
– Ну, это же кино. Корлеоне как раз приехал оттуда – из Сицилии.
– Да, пожалуй.
– Акцент у вас этакий… забавный. Вы тут живете или в отпуск приехали?
– В отпуск.
– И домик клевый. Вы небось не из бедняков, да?
– Это дом моего друга.
– Друга, говорите, – широко улыбнулась Трикси. – Может, вашему другу тоже компания нужна?
– Я обязательно спрошу его, – сухо ответил Эмир.
– Кстати, к вашему сведению: я даю только обычным способом. Никаких изобретений. Договорились?
– Не беспокойтесь, Трикси.
– И без поцелуев в губы. Ваш друг обещал две тысячи…
– Хотите сразу получить ваш гонорар?
– Мое что? – осведомилась Трикси, сделав глоток вина.
– Ваши деньги.
– Конечно. А потом можно будет и перейти к делу.
Эмир подал знак, и Тарик вручил женщине пачку стодолларовых купюр.
– Вы только не обижайтесь, – сказала Трикси и пересчитала деньги. – Здесь займемся или куда-нибудь пойдем?
Эмир вышел из спальни через час. Трикси задремала прямо на своем белье, разбросанном на постели, и тихо посапывала. Тарик сидел в столовой. Он поднялся навстречу своему господину.
– Слишком много вопросов, – сказал Эмир.
Через несколько минут, в гараже, Тарик обошел вокруг машины и открыл перед женщиной заднюю дверь.
– Было очень даже неплохо, – сказала она. – Если ваш друг захочет еще поразвлечься, вы знаете, где меня найти.
– Я скажу ему.
Как только Трикси наклонилась, чтобы сесть в машину, Тарик с силой пнул ее под колени, и она упала.
– Что за!.. – воскликнула она, но не успела договорить – Тарик набросил ей на шею двухфутовый кусок нейлонового шнура толщиной в полдюйма и перехлестнул удавкой гортань.
Как он и рассчитывал, пара узлов, завязанных посередине веревки на расстоянии пяти футов один от другого, сразу же передавили сонные артерии по обе стороны от трахеи. Трикси забилась, вцепилась в удавку пальцами, а потом начала выгибаться, и выгнулась так, что Тарик увидел ее глаза – сначала они были широко раскрыты и пылали ужасом и гневом. Но вскоре, по мере того как на мозге начало сказываться кислородное голодание, стали тускнеть, забегали из стороны в сторону и медленно закатились под верхние веки. Еще секунд через десять тело Трикси обмякло. Но Тарик еще добрых три минуты держал удавку туго затянутой и стоял совершенно неподвижно, пока жизнь медленно уходила из тела женщины. Удушение – дело неторопливое, пусть даже, глядя на голливудские фильмы, можно подумать обратное.
В конце концов, он отступил на пару шагов, волоча убитую за собой, и неторопливо уложил труп на бетонном полу гаража лицом вверх. После этого снял с шеи удавку и осмотрел кожу. Небольшие ссадины, но не капли крови. Тем не менее веревку нужно будет потом сжечь в каком-нибудь ведре. Он поискал пульс на шее проститутки и не обнаружил его. Она была мертва, без всяких сомнений, но, учитывая положение, в котором они находились, следовало принять дополнительные меры предосторожности.
Подсунув одну руку под плечи, а другую – под ягодицы, Тарик перевернул Трикси на живот и встал над ее поясницей, широко расставив ноги. Правой рукой он взял убитую за подбородок и задрал голову, а левую положил на затылок и сделал резкое движение обеими руками. Шея с негромким хрустом сломалась. Затем он поменял руки и крутанул голову в противоположном направлении. Повинуясь последнему импульсу от разорванных нервов, тело в последний раз дрыгнуло ногами. Тарик осторожно опустил голову на бетон и выпрямился.
Теперь оставалось только решить, насколько далеко в пустыню вывезти шлюху.
Глава 18
Из Чикаго до Калькутты… Что, если Эмир обитает в Чикаго, или Нью-Йорке, или Майами? Что может помешать ему обосноваться там? Ровным счетом ничего. ЦРУ и все прочие уверены, что он прячется в одном из государств, название которых заканчивается на…стан. Но почему? Потому что именно там его видели в последний раз. А каких-либо сведений о том, что он может оказаться где-то в другом месте, нету. И сейчас добрая половина войск специального назначения Вооруженных сил США рыщет по Пакистану и Афганистану, обнюхивает каждую дыру, задает вопросы всем встречным и поперечным, разбрасывается деньгами направо и налево. Разыскивает хоть кого-нибудь, мужчину или женщину, кто может знать его в лицо и иметь представление о том, где он находится на самом деле. Пока что – без толку. «А каковы же шансы на успех?» – подумал Джек.
Такой человек, как Эмир, никогда не может считать себя в безопасности, тем более что его ищут все разведки мира. А ведь даже самые искренние патриоты и борцы за идею из числа разведчиков не могут не помнить о той награде, которую Америка назначила за голову этого человека, и не думать об уютном коттедже на Ривьере и безбедной жизни после отставки. И все это за один телефонный звонок и несколько слов…
Эмир не мог не понимать всего этого. И потому он должен был свести к минимуму число людей, знающих его местонахождение, ограничить этот круг теми, кому он мог безоговорочно доверять, и осыпать этих людей всевозможными милостями. Не скупясь. Деньги, удобства, вся роскошь, доступная в нынешних обстоятельствах. Он должен бороться за их преданность. Он должен укреплять их верность Аллаху и себе и демонстративно заботиться о них. Но при этом сохранять за собой все атрибуты сурового командира, потому что власть такого рода всегда держится на личных отношениях, как, в общем-то, бывает всегда, как только дело доходит до столь важных вещей, как духовные ценности.
Так что же мешает Эмиру перебраться куда-то подальше от Пакистана и Афганистана? Но каким образом человек, которого ловят по всему миру, может перемещаться по планете?
В досье Эмира, которое вело ЦРУ, имелись фотографии неважного качества. Часть из них использовалась в натуральном виде, часть – после тщательной компьютерной обработки, но все они имелись в распоряжении разведок и полицейских служб едва ли не всех стран. Публика так же хорошо знала его в лицо. Если уж Брэду Питту и Анджелине Джоли редко когда удается выбраться в ресторан без того, чтобы их не окружила многолюдная толпа, то Эмиру точно пришлось бы столкнуться с немалыми трудностями при переездах за пределами тех районов, где он обычно обитает.
Эмир не может скрыть своего роста – вернее, это теоретически возможно, но достигается лишь путем сложного хирургического вмешательства, после которого требуется длительная реабилитация, что означает несколько недель нетранспортабельности. Не самая удобная из особых примет для парня, который вынужден постоянно скрываться. Он может без особого труда изменить черты лица, цвет кожи, волосы. Он может надеть контактные линзы, которые, во-первых, изменят цвет его глаз и, во-вторых, улучшат зрение, которое, согласно этому же досье, у Эмира было далеко не идеальным. На ходу он держался прямо, не сутулился, а ходившие одно время разговоры насчет наличия у него синдрома Марфана[10] пресек один доктор из больницы Джона Хопкинса, оказавшийся крупным специалистом по этой болезни. Для Лэнгли его вердикт оказался неприятным сюрпризом, а для всего разведывательного сообщества – откровением. Это значило, что, вопреки старой легенде, Эмир не нуждался в постоянных процедурах гемодиализа и не был привязан к аппарату.
Постой, Джек, постой… У разведчиков имеется множество всяких гипотез относительно Эмира. Неужели с болезнью Марфана все решено раз и навсегда? И утверждения пусть даже одного специалиста достаточно, чтобы полностью похоронить версию? По имеющейся у Джека информации, пока еще никому не удавалось захватить хотя бы одного «языка», который был бы достаточно близок к Эмиру, чтобы подтвердить или опровергнуть какие-то из многочисленных догадок. Да, есть над чем поломать голову.
– Привет, Джек! – послышался знакомый голос. Обернувшись, он увидел в двери Доминика и Брайана.
– Здорово! Заходите. Как дела?
Близнецы уселись.
– С утра сижу за компьютером, аж голова разболелась, – сообщил Доминик, – вот и пришел доставать тебя. Что читаем? Переписку Министерства финансов?
Джек не сразу понял, что имел в виду кузен. Секретная служба формально входила в состав Министерства финансов. После покушения в Джорджтауне стало много шуток на эту тему. Инцидент наделал много шума в прессе, но его имя нигде ни разу не упомянули, что полностью его устраивало. Хендли, естественно, знал все в мельчайших подробностях, но это Джека нисколько не тревожило. Даже напротив – сгодилось бы как дополнительный аргумент в предстоящем разговоре с боссом.
– Умник! – огрызнулся в ответ Джек.
– Об ублюдке что-нибудь выяснили? – поинтересовался Брайан.
– Насколько я знаю, еще нет. В прессе даже нет ни звука насчет соучастников, но ведь в таких делах газетчики редко получают что-либо сверх того, чем их снабжает Секретная служба. – Секретная служба умела поддерживать дисциплину даже в том городке, где утечки информации являлись отнюдь не редкими случайностями, а скорее обычным явлением. Джек решил перевести разговор на то, что сейчас больше занимало его мысли.
– Вы ведь слышали о той теории насчет болезни Марфана? Что Эмир ею страдает?
– Да, вроде как, – ответил Доминик. – Она, кажется, не подтвердилась.
Джек пожал плечами.
– Пытаюсь посмотреть немного пошире. Взять хотя бы его местонахождение. Нутром чую, что нет его в Афганистане, ну, а мы никогда и не пытались заглянуть куда-либо, кроме как туда и в Пакистан. А если он оттуда выбрался? В выборе валюты он не ограничен, а ведь деньги обеспечивают мобильность.
Брайан пожал плечами.
– Что-то мне трудно представить, чтобы такого вот типа никто не заметил, если бы он вылез дальше чем на полсотни миль от своей норы.
– Догадки плохо уживаются с настоящей аналитикой, – заметил Джек.
– Верно. Но готов поклясться, что если этот сукин сын все же куда-то съехал, то сейчас он кипятком ссыт от смеха, глядя, как всяческие спецназы ползают по горам и пытаются его отыскать. С другой стороны, как он мог это сделать? Сомневаюсь, чтобы он поперся в исламабадский аэропорт за билетом.
– За деньги можно и знания купить, – сказал Доминик.
– О чем это ты? – поинтересовался Джек.
– Дружище, в любой области есть свои знатоки. Нужно лишь иметь представление, где их искать.
День пролетел незаметно. В пять часов Джек просунул голову в дверь кабинета Доминика. На стуле перед столом брата развалился Брайан.
– А вот и я! – сообщил Джек.
– О! – воскликнул Брайан. – Наш компьютерный виртуоз! Что новенького?
– Вышел из системы.
– Вычислил, где будешь обедать? – поинтересовался Доминик.
– Нет. Жду предложений.
– У него с личной жизнью, наверно, такая же ерунда, как и у меня, – пробормотал Брайан.
– Я раскопал новое местечко в Балтиморе. Не желаете опробовать?
– Конечно, желаю!
«Что за черт? – добавил Джек про себя. – Есть в одиночку – это же тоска».
Колонна из трех легковых машин направилась по федеральному шоссе 29 на север, а затем повернула на восток по шоссе 40, чтобы попасть в балтиморскую Маленькую Италию – такой район есть почти в каждом американском городе, – расположенную возле Истерн-авеню. Этот путь почти полностью совпадал с тем, по которому Джек ежедневно ездил на работу и с работы. Он жил в нескольких кварталах от бейсбольного стадиона в Кэмден-ярдс. Но этот сезон для команды уже закончился, поскольку ей снова не удалось выйти в финальный турнир.
Балтиморская Маленькая Италия представляла собой этакий кроличий садок из перепутанных узких улиц со всего несколькими автостоянками. Чтобы пристроить свой «Хаммер», Джеку пришлось затратить почти столько же усилий, сколько требуется от лоцмана, чтобы ввести океанский лайнер в захудалый рыбацкий порт. Но ему все же удалось, затратив не так уж много времени, отыскать место на одной из площадок в двух кварталах от расположенного на Хай-стрит ресторана, который специализировался на северо-итальянской кухне. Войдя внутрь, он сразу увидел своих двоюродных братьев. Они устроились в угловой кабинке, рядом с которой никого не было.
– И как здесь кормят? – спросил он, усевшись.
– Шеф-повар не уступит нашему дедушке. Это, Джек, как ты понимаешь, наивысший пилотаж. Телятина – несравненная. Клянутся, что он каждый день самолично покупает ее на Лексингтонском рынке.
– Да, похоже, коровой быть несладко, – заметил Джек, раскрывая меню.
– Не спрашивал, – отозвался Брайан. – Но и жалоб ни разу не слышал.
– Ну, так поговори с моей сестрой. Она заделалась вегетарианкой. Только туфли носит кожаные, а больше – ни-ни, – хохотнул Джек. – А какие вина у них приличные?
– Уже заказано, – отрапортовал морской пехотинец, – «Лакрима-кристи дель Везувио». Я обнаружил этот сорт в Неаполе, во время круиза по Средиземноморью. Побывал на экскурсии в Помпеях, и гид, среди всего прочего, рассказал, что тамошним виноградникам уже две тысячи лет. Я и решил, что за такое время должны были вывести самую лучшую лозу. Если тебе не понравится, я сам все выпью, – пообещал Брайан.
– Джек, не волнуйся, Брайан разбирается в винах, – сказал Доминик.
– Ты сказал это так, будто открытие сделал, – парировал Брайан. – А я, к твоему сведению, не самый типичный кувшиноголовый.
– Виноват. Исправлюсь.
Бутылка появилась чуть ли не через минуту. Официант, явно рисуясь, ловко выдернул пробку.
– А где в Неаполе можно питаться?
– Дорогой мой, чтобы найти в Италии плохой ресторан, нужно очень и очень постараться, – сказал Доминик. – Еды, которую там покупаешь в уличной забегаловке, не устыдился бы ни один хороший ресторан у нас. Но это заведение по-настоящему хорошее.
– В Неаполе, – вмешался Брайан, – на набережной, в миле от большой крепости, находится «Ла Берсальера». Готов дать кому-нибудь шанс попытаться надавать мне по шее – это самый лучший ресторан во всем мире.
– Ну, нет. Самый лучший ресторан находится в Риме, примерно в полумиле от Ватикана, и называется «Альфонсо Риччи», – возразил Доминик.
– Ну, тебе, пожалуй, можно и на слово поверить.
Тут подоспели блюда и еще бутылка вина, и разговор сам собой перешел на женщин. Все трое встречались с девушками, но серьезных отношений не сложилось ни у одного. Братья Карузо шутили, что им нужны идеальные итальянки, ну, а Джек говорил, что ищет такую девушку, «которую можно было бы познакомить с мамой».
– Что это ты такое говоришь? – удивился Брайан. – Тебя не устраивают твои цыпочки?
– В постели – вполне. Но показываться с ними на людях… Меня не слишком привлекают игривые топики и татуировки на задницах и прочих местах.
Доминик не выдержал и расхохотался.
– Брайан, как зовут… ну, ты помнишь… стриптизерша с татуировкой.
– Ну, вот еще…
Доминик продолжал покатываться со смеху. Немного отсмеявшись, он повернулся к Джеку и пояснил, демонстративно понизив голос и даже прикрыв рот ладонью:
– У нее прямо под пупком была татуировка: стрелка вниз и надпись: «Скользко, когда мокро». Правда, была пропущена запятая и «скользко» ей написали без мягкого знака.
Джек тоже расхохотался в голос.
– Так как ее зовут?
– Неважно! – сердито мотнул головой Брайан.
– Ну, скажи, чего уж там, – настаивал Доминик.
– Да что там, колись, – подхватил Джек.
– Кенди.
Новый взрыв хохота.
– Через «е» или «э»? – полюбопытствовал Джек.
– Через «е». Ладно, ладно, пусть она никогда не блистала умом. Так мы и не собирались жениться. Джек, у тебя-то как дела? Кто в твоем вкусе? Джессика Альба? Или Скарлетт Йоханссон?
– Шарлиз Терон.
– Отличный выбор, – похвалил Доминик.
– А я предпочла бы Холли Мэдисон, – сказал женский голос за соседним столиком. – Классные буфера.
Все трое обернулись и увидели улыбавшуюся женщину. Высокую, рыжеволосую, зеленоглазую, с широкой улыбкой.
– Захотелось подбросить пару центов, – добавила она.
– Дама здраво рассуждает, – заметил Доминик. – Так вот, если говорить об интеллекте…
– Интеллекте? – переспросила женщина. – А мне показалось, что вы говорили о сексе. Если же вы решили примешать в это дело еще и мозги, то лично я выбрала бы… Пэрис Хилтон.
Последовала довольно напряженная пауза, а потом на убийственно серьезном лице женщины появилась-таки улыбка. Джек, Доминик и Брайан снова расхохотались.
– Думаю, сейчас самое время спросить, не хотите ли вы присоединиться к нам.
– С удовольствием.
Забрав бокал, который ей только что вновь наполнил официант, она перешла к их столику и села рядом с Домиником.
– Меня зовут Венди, – представилась она. – Первая гласная – «е», а на хвосте – «и». Уж извините, – добавила она с деланым смущением, – не могла удержаться и не подслушать. – Она повернулась к Доминику. – Итак, мы знаем, что Джеку нравится Шарлиз, а Брайан предпочитает полуграмотных стриптизерш…
– Это ужасно! – вставил Брайан.
– А какой вкус у вас?
– Хотите, чтобы я ответил честно?
– Конечно.
– Это прозвучит очень просто.
– Попробуйте, не смущайтесь.
– Предпочитаю рыжих.
– И впрямь, проще некуда, – хохотнул Джек.
Венди на секунду всмотрелась в лицо Доминика.
– Похоже, он говорит правду.
– Чистую правду, – подтвердил Брайан. – У него в комнате до сих пор висит портрет Люсиль Болл.
Новый взрыва хохота.
– Брат, что за чушь ты несешь? – И, обращаясь к Венди: – Вы встречаетесь с кем-нибудь?
– Собиралась. С подружкой. Но она прислала эсэмэску, что не может прийти.
Они съели вчетвером прекрасный обед, выпили еще вина и проговорили почти до одиннадцати часов, и тут Джек объявил, что отправляется домой. Брайан, тоже понявший ситуацию, откланялся вместе с ним, и Доминик с Венди остались вдвоем. Они болтали еще несколько минут, пока Венди не сказала:
– Ну…
– Хочешь уйти отсюда? – подхватил Доминик. (Они давно уже оставили официальный тон.)
– Я живу буквально в двух шагах, – улыбнувшись, ответила Венди.
Они начали целоваться даже раньше, чем за ними закрылись двери лифта, оторвались друг от дружки на несколько секунд, когда кабина остановилась на этаже, потом в обнимку дошли до двери, вошли в квартиру и тут же начали раздеваться, разбрасывая одежду. Когда они добрались до спальни, на Венди оставались лишь черные кружевные трусики и такой же бюстгальтер. Из всего этого она мгновенно выскользнула и села на кровать, прежде чем Доминик успел расстегнуть брючный ремень.
– Дело только за тобой, – бросила она и раскинулась на кровати. Рыжий локон закрыл ей один глаз.
– О! – выдохнул Доминик, глядя на нее.
– Буду считать это комплиментом, – хихикнув, отозвалась она.
Доминик наконец-то справился с брюками, сбросил трусы и кинулся на кровать. Они целовались еще с полминуты, а потом Венди отстранилась. Подвинувшись к краю, она открыла тумбочку и вынула маленькое прямоугольное зеркальце и стеклянный пузырек с палец величиной.
– Что это такое? – спросил Доминик.
– Это, чтобы было веселее, – ответила Венди.
«Вот черт!» – подумал Доминик.
Она заметила, как изменилось выражение его лица.
– А что?
– Так не пойдет.
– Нет, а в чем дело-то? Всего капелька кокса…
Доминик поднялся, поднял трусы и брюки и быстро надел их.
– Ты что, уходишь? – удивленно спросила Венди, сев на кровати.
– Угу.
– Кончай прикалываться! Из-за такой ерунды…
– Угу.
– Боже! Да что же тут такого?
Доминик ничего не ответил. Он схватил с пола рубашку, натянул ее и направился к двери.
– Заср…ец, – бросила ему в спину Венди.
Доминик остановился, повернулся, выхватил из кармана брюк бумажник, резко распахнул его и продемонстрировал ей значок ФБР.
– Ничего себе… – прошептала Венди. – Я не… Ты меня?..
– Нет. Сегодня тебе повезло. – С этими словами он вышел.
Тарик Химси размышлял о могуществе денег. И капризах выбора. Подобрать Эмиру партнершу, пусть даже для короткой связи, было весьма непростым делом. Вкусы у него были специфическими, а меры предосторожности – беспрецедентными. К счастью, шлюх здесь хватало с избытком, их легко было отыскать на улицах, и, как выяснилось, они привыкли выполнять странные пожелания клиентов, например, ехать неизвестно куда в автомобиле с непрозрачными стеклами. В ходе предварительных наблюдений он установил, что, несмотря на свою испорченность, эти женщины далеко не глупы. Они ходили в поисках клиентов вдвоем или втроем, а когда одну из них увозили, кто-нибудь из оставшихся записывал номер автомобиля. Эту проблему удалось решить быстрым набегом на одну из автостоянок, расположенных возле аэропорта. Номерной знак быстро устанавливается и еще быстрее снимается. Замаскировать таким образом машину почти так же легко, как и изменить свою внешность при помощи бейсболки и больших черных очков.
Сначала Тарик решил было воспользоваться услугами эскорт-агентств, но в этом были свои сложности – не сказать, чтобы непреодолимые, но достаточно серьезные. Через свою местную сеть он узнал, какие агентства особенно тщательно блюдут конфиденциальность своих клиентов, настолько, что к ним обращаются различные знаменитости, политики и даже несколько американских сенаторов. Тарик не мог не признаться в этом самому себе – обратиться к такому агентству было бы отличной шуткой.
Ну, а сейчас ему предстояло удовольствоваться одной из уличных проституток, к которой он приглядывался на прошлой неделе. Она одевалась, в общем-то, так же, как и все прочие – вызывающе открыто, – но вкус у нее, похоже, был не столь отвратительный, и бесстыдства в ее поведении было чуть поменьше. Короче говоря, ее, пожалуй, можно было счесть за удовлетворительную кандидатуру.
Он приехал в нужный район после того, как зашло солнце, поставил машину за пару кварталов, дождался, пока немного утихнет уличное движение, и лишь после этого подъехал туда, где дежурила избранница и две ее компаньонки. Остановив машину у тротуара, он опустил стекло с пассажирской стороны. Одна из женщин, рыжеволосая с невероятно большой грудью, подошла к машине.
– Не вы, – сказал Тарик. – Другая. Вон та высокая блондинка.
– Как пожелаете, мистер. Эй, Трикси! Он тебя зовет.
Теперь к машине подошла Трикси.
– Привет. Нуждаетесь в обществе?
– Для моего друга.
– А где же ваш друг?
– Дома.
– Я на дому не работаю.
– Две тысячи долларов, – произнес Тарик, и выражение лица Трикси сразу изменилось. – Пусть твои подруги, если хотят, запишут мои номера. Мой друг… он известный человек. И ему просто хочется общения без лишних разговоров.
– Просто секс?
– Извините…
– Я не занимаюсь всякими хитрыми затеями. Играми в воде и тому подобным.
– Конечно!
– Идет. Подождите секундочку, ладно? – Трикси подошла к своим подругам, что-то сказала и вернулась к Тарику.
– Садитесь назад, – сказал он и, нажав на кнопку, разблокировал замки дверей.
– О, прекрасно, – пропела Трикси, открывая дверь.
– Садитесь, пожалуйста, – вежливо сказал Эмир через тридцать минут, когда Тарик провел женщину в гостиную и представил хозяину. – Хотите вина?
– Конечно, – тут же согласилась Трикси. – Мне нравится зинфандель. Это ведь так называется, да?
– Да. – Эмир подал знак Тарику, тот скрылся за дверью и через минуту вернулся с двумя полными бокалами. Трикси взяла один, потом озабоченно посмотрела по сторонам, открыла сумочку, извлекла салфетку, выплюнула туда резинку, которую все время жевала, и лишь после этого сделала глоток.
– Отличное пойло.
– Да, хорошее вино. Трикси – ваше настоящее имя?
– Настоящее, конечно. А вас как звать.
– Вы можете не поверить, но меня зовут Джон.
Трикси громко рассмеялась.
– Как скажете. Но вы ведь араб или вроде того?
Тарик, стоявший в двери за спиной Трикси, нахмурил брови. Эмир приподнял указательный палец руки, лежавшей на подлокотнике кресла. Тарик кивнул и отступил на несколько шагов.
– Я из Италии, – сказал Эмир. – Из Сицилии.
– Ого! Прям, крестный отец!
– Извините…
– Ну, это же кино. Корлеоне как раз приехал оттуда – из Сицилии.
– Да, пожалуй.
– Акцент у вас этакий… забавный. Вы тут живете или в отпуск приехали?
– В отпуск.
– И домик клевый. Вы небось не из бедняков, да?
– Это дом моего друга.
– Друга, говорите, – широко улыбнулась Трикси. – Может, вашему другу тоже компания нужна?
– Я обязательно спрошу его, – сухо ответил Эмир.
– Кстати, к вашему сведению: я даю только обычным способом. Никаких изобретений. Договорились?
– Не беспокойтесь, Трикси.
– И без поцелуев в губы. Ваш друг обещал две тысячи…
– Хотите сразу получить ваш гонорар?
– Мое что? – осведомилась Трикси, сделав глоток вина.
– Ваши деньги.
– Конечно. А потом можно будет и перейти к делу.
Эмир подал знак, и Тарик вручил женщине пачку стодолларовых купюр.
– Вы только не обижайтесь, – сказала Трикси и пересчитала деньги. – Здесь займемся или куда-нибудь пойдем?
Эмир вышел из спальни через час. Трикси задремала прямо на своем белье, разбросанном на постели, и тихо посапывала. Тарик сидел в столовой. Он поднялся навстречу своему господину.
– Слишком много вопросов, – сказал Эмир.
Через несколько минут, в гараже, Тарик обошел вокруг машины и открыл перед женщиной заднюю дверь.
– Было очень даже неплохо, – сказала она. – Если ваш друг захочет еще поразвлечься, вы знаете, где меня найти.
– Я скажу ему.
Как только Трикси наклонилась, чтобы сесть в машину, Тарик с силой пнул ее под колени, и она упала.
– Что за!.. – воскликнула она, но не успела договорить – Тарик набросил ей на шею двухфутовый кусок нейлонового шнура толщиной в полдюйма и перехлестнул удавкой гортань.
Как он и рассчитывал, пара узлов, завязанных посередине веревки на расстоянии пяти футов один от другого, сразу же передавили сонные артерии по обе стороны от трахеи. Трикси забилась, вцепилась в удавку пальцами, а потом начала выгибаться, и выгнулась так, что Тарик увидел ее глаза – сначала они были широко раскрыты и пылали ужасом и гневом. Но вскоре, по мере того как на мозге начало сказываться кислородное голодание, стали тускнеть, забегали из стороны в сторону и медленно закатились под верхние веки. Еще секунд через десять тело Трикси обмякло. Но Тарик еще добрых три минуты держал удавку туго затянутой и стоял совершенно неподвижно, пока жизнь медленно уходила из тела женщины. Удушение – дело неторопливое, пусть даже, глядя на голливудские фильмы, можно подумать обратное.
В конце концов, он отступил на пару шагов, волоча убитую за собой, и неторопливо уложил труп на бетонном полу гаража лицом вверх. После этого снял с шеи удавку и осмотрел кожу. Небольшие ссадины, но не капли крови. Тем не менее веревку нужно будет потом сжечь в каком-нибудь ведре. Он поискал пульс на шее проститутки и не обнаружил его. Она была мертва, без всяких сомнений, но, учитывая положение, в котором они находились, следовало принять дополнительные меры предосторожности.
Подсунув одну руку под плечи, а другую – под ягодицы, Тарик перевернул Трикси на живот и встал над ее поясницей, широко расставив ноги. Правой рукой он взял убитую за подбородок и задрал голову, а левую положил на затылок и сделал резкое движение обеими руками. Шея с негромким хрустом сломалась. Затем он поменял руки и крутанул голову в противоположном направлении. Повинуясь последнему импульсу от разорванных нервов, тело в последний раз дрыгнуло ногами. Тарик осторожно опустил голову на бетон и выпрямился.
Теперь оставалось только решить, насколько далеко в пустыню вывезти шлюху.
Глава 18
Прием, который их встретил в аэропорту Триполи, с первого же момента дал Кларку и Чавесу полное представление и о настроении полковника Муаммара Каддафи и его генералов, и о том, на какой уровень поддержки они могут рассчитывать. Лейтенант народной милиции, встречавший их у трапа, держался вежливо, но был очень юным, настолько же зеленым, насколько жарким было солнце, светившее с неба Ливии. Ну, а подергивающееся веко левого глаза мальчишки говорило о том, что он хорошо понимает свою задачу и волнуется именно из-за этого. Бог с тобой, малыш. Было ясно, что Каддафи крайне раздосадован необходимостью впустить на свою территорию военных с Запада, причем не просто военных, а спецназовцев. О причинах такого отношения – то ли просто гордость, то ли какие-то более глубокие политические причины – Кларк не знал, да и не желал знать. Пусть Муаммар злится как хочет, лишь бы местные власти не путались под ногами у «Радуги» и не провоцировали засевших в консульстве террористов на убийство.