Джоанна кивнула, убежденная горячностью Габриэлы. Она верит, что Ричард будет победителем, однако и не забывает, что победа Ричарда – это позор и смерть для Годфри Лингфилда... скорее всего на плахе, потому что, как ей казалось, Ричард хочет лишь доказать свою невиновность, а казнь предоставить королю. Часть ночи она провела, молясь за Годфри и прося Бога пожалеть и простить его. Наверняка оба рыцаря исповедовались ночью, и Джоанна с надеждой подумала, что злой рыцарь был откровенен со святым отцом.
Там, где толпился простой люд, вовсю кипели споры. Одни говорили, что он украл невесту, другие – что у него украли, третьи – что его поймали с ножом в руке над трупом жертвы, четвертые – что этого не может быть, потому что он крестоносец и совсем недавно вернулся из святых мест. Разве может такой человек убить? А за что его прозвали «Дьяволом Акры»? Одно дело – убивать сарацин, а другое – простых честных христиан. Или от одного до другого всего один шаг?
Женщины в домотканых платьях с интересом прислушивались к двум торговкам рыбой и юным мужу с женой, которые говорили, что вместе с ним и знатной дамой совершили паломничество. Их вера в невиновность барона неожиданно нашла поддержку.
Две разодетые шлюхи тоже явились в Смитфилд, прослышав о поединке, и от всего сердца желали леди Джоанне спасения от злого сэра Годфри.
Поглядев на красивого барона и наслушавшись о нем от знающих людей, большинство поверило в его невиновность. Дамы вздыхали: «Ах, какая романтическая история», и представляли, как бы бросили своих мужей, если бы такой рыцарь только поманил их пальцем. Но были и другие, которым не понравились Бесс с Розой и Джон с Мэри Бейкер с их сказками, особенно когда к ним присоединились шлюхи. Они предпочли златоголового сэра Годфри Лингфилда, похожего на ангела с неба. Какая же женщина откажется от такого жениха? Чем он не Адонис? Да леди Джоанна Хокингем мизинца его не стоит, а он все равно хочет на ней жениться, хоть она и сбежала с «Дьяволом Акры». Барон Кингслир просто-напросто околдовал ее.
Толпа прослышала, что барон Кингслир обвинил другого рыцаря в убийстве линкольнширского барона, хотя нож-то был его. О другом обвинении – в убийстве графа Хокингема, брата леди Джоанны, – известно было меньше.
Двор разместился в сине-золотой ложе и блистал разноцветными шелками и бархатом. Между простым людом и двором расположились купцы, чиновники, среди которых нашли себе место Вениамин бен Иосиф и Авраам бен Иосиф. В них соседи без труда узнали евреев и постарались отодвинуться подальше.
В королевской ложе впереди сидел Эдуард Плантагенет с королевой Элеонорой, По другую руку от Элеоноры сидела Джоанна, которая была несказанно благодарна леди Габриэле, разместившейся рядом с ней. Принцессу оставили в Тауэре с леди Мэри Хэммонд, сочтя, что подобное зрелище не для глаз маленькой девочки.
Отзвучали фанфары, и на поле выехали рыцари. Они спешились возле королевской ложи и преклонили колена.
Король Англии встал с места и заговорил звучным голосом, так что даже крестьяне в последнем ряду услышали его:
– Мы пришли сюда сегодня решить судьбу двух рыцарей, Ричарда, лорда Кингслира, и Годфри Лингфилда, рыцаря. По традиции невиновным будет объявлен победитель в поединке. Скажите ваши обвинения. Сэр Годфри, будьте первым, потому что вы первым обвинили Ричарда Кингслира, и помните, Господь все видит и знает.
Со своего места Джоанна могла рассмотреть то, что не видела ни одна простолюдинка. Золотоволосый рыцарь стал совсем белый и даже вроде позеленел, и пот выступил у него на лбу, хотя день был не жаркий, и глаза у него были красные, словно он не спал ночью. Коротко взглянув на Джоанну, он заговорил, сначала колеблясь, а потом все больше обретая уверенность:
– Я, сэр Годфри Лингфилд, обвиняю Ричарда, барона Кингслира, в злонамеренном убийстве лорда Роджера Уиллоуби, когда он, прикованный болезнью к постели, не мог даже позвать на помощь. Также я обвиняю его в похищении надругательстве над леди Джоанной Хокингем, моей невестой...
В королевской ложе все затаили дыхание, потому что рыцарь не должен был чернить имя Джоанны.
А Годфри продолжал, не видя или не желая видеть недовольства короля:
– Еще я объявляю о своей невиновности в любом из преступлений, в котором посмеет обвинить меня барон Кингслир. Я... Да поможет мне Бог.
Настала очередь Ричарда. Он тоже посмотрел на Джоанну, только в его взгляде сияла любовь. Ему хотелось подбодрить ее, и он улыбнулся, радуясь, что она надела платье из драгоценной материи, подаренной ей на свадьбу. Джоанна улыбнулась ему в ответ, заметив, что он повязал на правую руку ленту из присланной ею материи.
– Я, Ричард, барон Кингслир, объявляю себя невиновным в убийстве барона Роджера Уиллоуби и обвиняю сэра Годфри Лингфилда в убийстве барона и предательском убийстве его сеньора Вильяма, графа Хокингема. Что же до его обвинения в похищении невесты... – Ричард оглядел всех, словно мнение последнего бродяги ему было так же важно, как мнение короля. – Признаю, я люблю леди Джоанну Хокингем и не желаю бесчестить ее. Я хочу, чтобы она стала моей женой, после того, как вернет себе свободу.
Все с облегчением вздохнули, побежденные рыцарским поведением барона. Людям нравилось, если в жизни случались истории, словно сочиненные трубадурами.
Ричард улыбался, и глаза у него горели.
– Я благодарю Господа за то, что он исцелил меня от раны, нанесенной мне сэром Годфри, когда я хотел помешать ему похитить леди Джоанну. Да поможет мне Бог.
Король Эдуард поднял руку, призывая всех к молчанию.
– Объявляем, что мы расследовали исчезновение графа Хокингема, в убийстве которого Ричард Кингслир обвиняет его вассала сэра Годфри Лингфилда. Графа Хокингема никто не видел с середины апреля, однако его тело не было найдено, так что нам остается уповать на Господа.
Король помолчал, выразительно глядя на рыцаря, отчего тот еще больше побледнел.
– Принесите клятву.
– Слушайте все. Я, Ричард, клянусь не есть, не пить, пока не свершится суд Господень и не одолеет он волю дьявола.
И вновь заговорил король, обращаясь к толпе:
– Пусть никто, что бы он ни увидел или ни услышал, не смеет шевелиться или кричать, мешая соперникам, ибо виновный лишится свободы на год и один день. И еще. Знайте, что поединок сей смертельный. Рыцари были исповедованы и причащены, чтобы их души могли встретиться с Богом. Если победитель не пожелает довести дело до конца, побежденный закончит жизнь на плахе.
Вперед выступил высокий силач в низко надвинутом на лицо капюшоне и снял дерюгу с чего-то, сразу засверкавшего на солнце. Это был топор, воткнутый в плаху.
На Годфри не было лица. В ужасе смотрел он синими глазами на плаху и на топор, не в силах отвести взгляд, и Джоанна заметила, как судорожно дернулась у него шея.
Вновь заговорил король Эдуард.
– Милорд Кингслир, вы потребовали, чтобы удовлетворено было ваше право на Божий суд. Пора переходить к делу. Оставьте здесь ваши щиты, ибо по закону вы должны полагаться только на свои мечи и умение. Наденьте шлемы, садитесь на коней, и да пусть Бог рассудит вас!
Тим помог Ричарду надеть шлем и проверил забрало. Теперь, когда лица не было видно, барон стал страшным и чужим, и Джоанна вздрогнула, в ожидании того, что должно было случиться на ее глазах.
У Годфри не было оруженосца, и ему пришлось принять помощь от юноши, посланного ему королем, который был совсем не в восторге от того, что его видят рядом с рыцарем, отвергнутым толпой.
Ричард сел на Демона, Годфри – на коня, на котором не так уж давно приезжал в Виндзор. Вновь зазвучали фанфары, и рыцари разъехались по местам. Они ждали, держа наготове копья. Между ними было лишь поле.
Вперед выступил главный распорядитель с белым жезлом.
Казалось, время тянется бесконечно, пока он поднимал жезл.
– Zaissez aller! – наконец крикнул он.
Рыцари вонзили золотые шпоры в бока своим коням, которые помчались навстречу друг другу, выбрасывая из-под копыт землю.
Они встретились посередине. Раздался громовой удар, и копья не выдержали. Конь Ричарда подался назад, но тут же под яростный крик хозяина выпрямился и рванулся вперед, пока Ричард вытаскивал меч из ножен.
Взбешенный Демон не нуждался в шпорах.
И вновь рыцари скакали к центру.
– Ох, Габриэла, я больше не могу, – простонала Джоанна, вздрагивая от скрежета железа и закрывая в страхе глаза.
– Чепуха, дорогая, ваш рыцарь умеет драться! – воскликнула Габриэла, обнимая Джоанну. – Смотрите! Видели, как он ударил негодяя? Да он чуть не вылетел из седла!
Крики толпы подтвердили слова испанки.
Поняв, что все вокруг на стороне Ричарда, Годфри словно приободрился и бешено напал на соперника, ловко парируя его удары. Ричард тоже не давал ему спуску. Сначала он немного попридержал Годфри, а потом обрушил на него один за другим множество мощных ударов, на которые тот с каждым разом отвечал все слабее и слабее.
Кони скакали рядом, и рыцари все время подстегивали их, словно ища удобный момент для решительного нападения.
К несчастью, Демон оступился и чуть замедлил бег. Этого было достаточно. Годфри воспользовался минутной заминкой и, повернув коня, направил его прямо на Демона.
Боевой конь упал, заржав от злости. Стон пролетел над толпой. Закричала женщина. Джоанна даже не поняла, что это она кричит, пока Габриэла не прижала ее голову к своему плечу.
– Ох, guerida! Madre di Dios! Вы видели, что это granuja сделал? Ничего! Подождите! Смотрите, с Ричардом все в порядке! И конь его тоже. О, Господи!
Джоанна открыла глаза. Демон уже поднимался. Но Ричард потерял меч, и тот лежал на земле в нескольких футах от него.
29
* * *
Узкие улицы Лондона были заполнены людьми, держащими путь в Смитфилд. Открытое место возле монастыря Святого Варфоломея раз в неделю превращалось в ярмарку лошадей и всякого другого домашнего скота. Только вчера здесь покупали и продавали, а сегодня весь Лондон пришел смотреть на поединок, в котором барон Ричард Кингслир, обвиненный в убийстве барона Уиллоуби, должен был доказать свою невиновность или пасть от руки соперника.Там, где толпился простой люд, вовсю кипели споры. Одни говорили, что он украл невесту, другие – что у него украли, третьи – что его поймали с ножом в руке над трупом жертвы, четвертые – что этого не может быть, потому что он крестоносец и совсем недавно вернулся из святых мест. Разве может такой человек убить? А за что его прозвали «Дьяволом Акры»? Одно дело – убивать сарацин, а другое – простых честных христиан. Или от одного до другого всего один шаг?
Женщины в домотканых платьях с интересом прислушивались к двум торговкам рыбой и юным мужу с женой, которые говорили, что вместе с ним и знатной дамой совершили паломничество. Их вера в невиновность барона неожиданно нашла поддержку.
Две разодетые шлюхи тоже явились в Смитфилд, прослышав о поединке, и от всего сердца желали леди Джоанне спасения от злого сэра Годфри.
Поглядев на красивого барона и наслушавшись о нем от знающих людей, большинство поверило в его невиновность. Дамы вздыхали: «Ах, какая романтическая история», и представляли, как бы бросили своих мужей, если бы такой рыцарь только поманил их пальцем. Но были и другие, которым не понравились Бесс с Розой и Джон с Мэри Бейкер с их сказками, особенно когда к ним присоединились шлюхи. Они предпочли златоголового сэра Годфри Лингфилда, похожего на ангела с неба. Какая же женщина откажется от такого жениха? Чем он не Адонис? Да леди Джоанна Хокингем мизинца его не стоит, а он все равно хочет на ней жениться, хоть она и сбежала с «Дьяволом Акры». Барон Кингслир просто-напросто околдовал ее.
Толпа прослышала, что барон Кингслир обвинил другого рыцаря в убийстве линкольнширского барона, хотя нож-то был его. О другом обвинении – в убийстве графа Хокингема, брата леди Джоанны, – известно было меньше.
Двор разместился в сине-золотой ложе и блистал разноцветными шелками и бархатом. Между простым людом и двором расположились купцы, чиновники, среди которых нашли себе место Вениамин бен Иосиф и Авраам бен Иосиф. В них соседи без труда узнали евреев и постарались отодвинуться подальше.
В королевской ложе впереди сидел Эдуард Плантагенет с королевой Элеонорой, По другую руку от Элеоноры сидела Джоанна, которая была несказанно благодарна леди Габриэле, разместившейся рядом с ней. Принцессу оставили в Тауэре с леди Мэри Хэммонд, сочтя, что подобное зрелище не для глаз маленькой девочки.
Отзвучали фанфары, и на поле выехали рыцари. Они спешились возле королевской ложи и преклонили колена.
Король Англии встал с места и заговорил звучным голосом, так что даже крестьяне в последнем ряду услышали его:
– Мы пришли сюда сегодня решить судьбу двух рыцарей, Ричарда, лорда Кингслира, и Годфри Лингфилда, рыцаря. По традиции невиновным будет объявлен победитель в поединке. Скажите ваши обвинения. Сэр Годфри, будьте первым, потому что вы первым обвинили Ричарда Кингслира, и помните, Господь все видит и знает.
Со своего места Джоанна могла рассмотреть то, что не видела ни одна простолюдинка. Золотоволосый рыцарь стал совсем белый и даже вроде позеленел, и пот выступил у него на лбу, хотя день был не жаркий, и глаза у него были красные, словно он не спал ночью. Коротко взглянув на Джоанну, он заговорил, сначала колеблясь, а потом все больше обретая уверенность:
– Я, сэр Годфри Лингфилд, обвиняю Ричарда, барона Кингслира, в злонамеренном убийстве лорда Роджера Уиллоуби, когда он, прикованный болезнью к постели, не мог даже позвать на помощь. Также я обвиняю его в похищении надругательстве над леди Джоанной Хокингем, моей невестой...
В королевской ложе все затаили дыхание, потому что рыцарь не должен был чернить имя Джоанны.
А Годфри продолжал, не видя или не желая видеть недовольства короля:
– Еще я объявляю о своей невиновности в любом из преступлений, в котором посмеет обвинить меня барон Кингслир. Я... Да поможет мне Бог.
Настала очередь Ричарда. Он тоже посмотрел на Джоанну, только в его взгляде сияла любовь. Ему хотелось подбодрить ее, и он улыбнулся, радуясь, что она надела платье из драгоценной материи, подаренной ей на свадьбу. Джоанна улыбнулась ему в ответ, заметив, что он повязал на правую руку ленту из присланной ею материи.
– Я, Ричард, барон Кингслир, объявляю себя невиновным в убийстве барона Роджера Уиллоуби и обвиняю сэра Годфри Лингфилда в убийстве барона и предательском убийстве его сеньора Вильяма, графа Хокингема. Что же до его обвинения в похищении невесты... – Ричард оглядел всех, словно мнение последнего бродяги ему было так же важно, как мнение короля. – Признаю, я люблю леди Джоанну Хокингем и не желаю бесчестить ее. Я хочу, чтобы она стала моей женой, после того, как вернет себе свободу.
Все с облегчением вздохнули, побежденные рыцарским поведением барона. Людям нравилось, если в жизни случались истории, словно сочиненные трубадурами.
Ричард улыбался, и глаза у него горели.
– Я благодарю Господа за то, что он исцелил меня от раны, нанесенной мне сэром Годфри, когда я хотел помешать ему похитить леди Джоанну. Да поможет мне Бог.
Король Эдуард поднял руку, призывая всех к молчанию.
– Объявляем, что мы расследовали исчезновение графа Хокингема, в убийстве которого Ричард Кингслир обвиняет его вассала сэра Годфри Лингфилда. Графа Хокингема никто не видел с середины апреля, однако его тело не было найдено, так что нам остается уповать на Господа.
Король помолчал, выразительно глядя на рыцаря, отчего тот еще больше побледнел.
– Принесите клятву.
– Слушайте все. Я, Ричард, клянусь не есть, не пить, пока не свершится суд Господень и не одолеет он волю дьявола.
И вновь заговорил король, обращаясь к толпе:
– Пусть никто, что бы он ни увидел или ни услышал, не смеет шевелиться или кричать, мешая соперникам, ибо виновный лишится свободы на год и один день. И еще. Знайте, что поединок сей смертельный. Рыцари были исповедованы и причащены, чтобы их души могли встретиться с Богом. Если победитель не пожелает довести дело до конца, побежденный закончит жизнь на плахе.
Вперед выступил высокий силач в низко надвинутом на лицо капюшоне и снял дерюгу с чего-то, сразу засверкавшего на солнце. Это был топор, воткнутый в плаху.
На Годфри не было лица. В ужасе смотрел он синими глазами на плаху и на топор, не в силах отвести взгляд, и Джоанна заметила, как судорожно дернулась у него шея.
Вновь заговорил король Эдуард.
– Милорд Кингслир, вы потребовали, чтобы удовлетворено было ваше право на Божий суд. Пора переходить к делу. Оставьте здесь ваши щиты, ибо по закону вы должны полагаться только на свои мечи и умение. Наденьте шлемы, садитесь на коней, и да пусть Бог рассудит вас!
Тим помог Ричарду надеть шлем и проверил забрало. Теперь, когда лица не было видно, барон стал страшным и чужим, и Джоанна вздрогнула, в ожидании того, что должно было случиться на ее глазах.
У Годфри не было оруженосца, и ему пришлось принять помощь от юноши, посланного ему королем, который был совсем не в восторге от того, что его видят рядом с рыцарем, отвергнутым толпой.
Ричард сел на Демона, Годфри – на коня, на котором не так уж давно приезжал в Виндзор. Вновь зазвучали фанфары, и рыцари разъехались по местам. Они ждали, держа наготове копья. Между ними было лишь поле.
Вперед выступил главный распорядитель с белым жезлом.
Казалось, время тянется бесконечно, пока он поднимал жезл.
– Zaissez aller! – наконец крикнул он.
Рыцари вонзили золотые шпоры в бока своим коням, которые помчались навстречу друг другу, выбрасывая из-под копыт землю.
Они встретились посередине. Раздался громовой удар, и копья не выдержали. Конь Ричарда подался назад, но тут же под яростный крик хозяина выпрямился и рванулся вперед, пока Ричард вытаскивал меч из ножен.
Взбешенный Демон не нуждался в шпорах.
И вновь рыцари скакали к центру.
– Ох, Габриэла, я больше не могу, – простонала Джоанна, вздрагивая от скрежета железа и закрывая в страхе глаза.
– Чепуха, дорогая, ваш рыцарь умеет драться! – воскликнула Габриэла, обнимая Джоанну. – Смотрите! Видели, как он ударил негодяя? Да он чуть не вылетел из седла!
Крики толпы подтвердили слова испанки.
Поняв, что все вокруг на стороне Ричарда, Годфри словно приободрился и бешено напал на соперника, ловко парируя его удары. Ричард тоже не давал ему спуску. Сначала он немного попридержал Годфри, а потом обрушил на него один за другим множество мощных ударов, на которые тот с каждым разом отвечал все слабее и слабее.
Кони скакали рядом, и рыцари все время подстегивали их, словно ища удобный момент для решительного нападения.
К несчастью, Демон оступился и чуть замедлил бег. Этого было достаточно. Годфри воспользовался минутной заминкой и, повернув коня, направил его прямо на Демона.
Боевой конь упал, заржав от злости. Стон пролетел над толпой. Закричала женщина. Джоанна даже не поняла, что это она кричит, пока Габриэла не прижала ее голову к своему плечу.
– Ох, guerida! Madre di Dios! Вы видели, что это granuja сделал? Ничего! Подождите! Смотрите, с Ричардом все в порядке! И конь его тоже. О, Господи!
Джоанна открыла глаза. Демон уже поднимался. Но Ричард потерял меч, и тот лежал на земле в нескольких футах от него.
29
Преимущество было на стороне Годфри.
3аконы рыцарства предписывали ему спешиться, однако он решил, что в смертельной схватке это необязательно. Ему уже давно стало понятно, что Ричард искуснее его, поэтому он не собирался упускать подвернувшийся счастливый случай.
Не обращая внимания на недовольство толпы, он направил своего коня на Ричарда, чтобы тот затоптал его, пока он безоружен.
Однако Годфри не учел преданности Демона, и мгновение спустя ему уже самому пришлось побороться за то, чтобы усидеть в седле. А пока Ричард успел подобрать меч.
Демон вставал на дыбы и скалил зубы, нападал на менее тренированного коня, заставляя его отступать. Годфри был искусный наездник, но под напором черного Демона его конь, не устояв, повалился на спину.
Годфри был оглушен. Он лежал на спине, с трудом переводя дух, и до него не сразу дошло, что Ричард смотрит на него, стоя неподалеку и удерживая своего любимца, который иначе уже давно растоптал бы его. Ричард Кингслир ждал, когда Годфри встанет на ноги. Он вел себя по-рыцарски, в отличие от Годфри, и люди заметили это.
Изрыгая проклятия, Годфри вытащил ногу из стремени. Он глядел на соперника и с каждым мгновением ненавидел его все сильнее.
Ричард отпустил поводья и насторожился, когда Годфри пошел ему навстречу.
Его конь поднялся несколько минут спустя, и Тим с другим юношей подхватили поводья, потому что кони как будто собирались вступить в бой сами по себе. Разведя их в разные стороны, они увели их с поля боя.
Надо было начинать пеший бой. Толпа притихла в ожидании, кто из рыцарей сделает первый выпад. Вдруг Годфри до смерти захотелось увидеть кровь, текущую ручьем из Ричарда Кингслира, и услышать крики благоволящей к нему толпы, когда соперник будет умирать. Нет, он, Годфри Лингфилд, не позволит Ричарду умереть быстрой смертью под топором палача. О нет, пусть похитивший у него любовь Джоанны просит пощады! Он все равно убьет его! Годфри устремился вперед.
Он шел прямо на Ричарда, и толпа с облегчением вздохнула, когда Ричард отбил удар и сам ударил Годфри плашмя мечом. Ни один не был ранен. Однако Годфри чуть не упали от унижения совсем потерял власть над собой.
– Оставьте ваши штучки для крестьян, милорд, – не выдержал он. – Вы умрете.
– Не думаю, – спокойно ответил Ричард.
– Не знаю, что Джоанна сказала вам, милорд, однако, пока мы путешествовали вместе, она не раз добровольно уступала моему желанию. Благодарю вас, милорд, вы неплохо ее обучили, – осклабился Годфри, стараясь вывести Ричарда из себя. – Если она достанется вам, не удивляйтесь, если заметите что-то новенькое в ее ласках...
Годфри преуспел в своей хитрости. Ричард бросился на него, нанося один удар за другим и заставляя его отступать. Только один раз, когда они скрестили мечи и их шлемы оказались на расстоянии нескольких дюймов, так что они в упор смотрели друг на друга в узкие прорези, Ричард прорычал:
– Врешь, негодяй.
К чему слова? Все свои силы он вкладывал в удары, однако ему никак не удавалось добраться до доспехов Годфри, которому как раз повезло, и он сумел разрезать кольчугу на плече Ричарда. Он рассмеялся, услыхав, как ругается Ричард, и вынудил его отступить, затаптывая в грязь упавшую с его руки ленту.
– Также я поступлю с графиней Хокингем, когда она станет моей, – издевался он.
– Вновь вынужден с Вами не согласиться.
Меч Ричарда блеснул на солнце и в мгновение ока вонзился Годфри под ребра, как раз куда тот ранил его самого в Уиллоуби.
Светловолосый рыцарь взревел от боли и беспомощности, поняв, что Ричард мог бы убить его, но не захотел, а предпочел поиграть с ним, как кошка с мышкой.
Ричард отступал. Годфри подумал, что не заметил, как ранил барона. Боль и ярость быстро делали свое дело, лишая его разума. Он решил одним махом покончить с соперником, и, вкладывая все силы в последний удар, он с диким воплем бросился вперед, не замечая, что Ричард заманил его на вспаханную копытами коней землю. Годфри попался в ловушку и растянулся во весь рост.
Шлем слетел с него. Открыв глаза, он увидел приставленный к его шее сверкающий клинок. Ногой Ричард прижал к земле его руку, все еще сжимавшую меч. Барон не произнес ни слова. Когда боль в руке стала нестерпимой, Годфри разжал пальцы, и Ричард отпихнул подальше бесполезное оружие, которое тотчас было подобрано распорядителем.
Все опять затихли, ожидая продолжения.
– Ну же, милорд, кончайте меня. Я готов, – прошипел Годфри, потеряв всякий страх из-за унизительной нерешительности Ричарда. Однако Ричард даже не пошевелился. Тогда Годфри решился на последнее злодейство. – Вспомните, Ричард Кингслир, когда будете укладывать в постель прелестную Джоанну… Я тоже владел ею.
Годфри почувствовал, как дрогнул клинок, и со злорадством представил, что творится в душе барона.
Ричард пересилил себя и отступил от поверженного врага.
– Пусть вас прикончит топор, сэр Годфри, – глухо проговорил он.
Годфри повернул голову и увидел направляющихся к нему стражников и берущегося за топор палача.
– Неееет! – завопил он и попытался встать. Он не баран и не будет покорно лежать, ожидая, когда топор опустится ему на шею. Забыв и о женщине, и о мести, он хотел только одного – убежать подальше от Ричарда и от толпы и скрыться в зеленой траве.
Король кивнул, и два воина подняли арбалеты. Стрела угодила Годфри в спину. Он споткнулся и упал, дергая руками и ногами.
Ричард решил прекратить его страдания, если он еще жив. Он подошел к нему и осторожно перевернул его на спину. Годфри Лингфилд еще дышал, хотя лицо у него уже посерело, а изо рта бежала струйка крови.
Его губы кривились в усмешке.
– Поздравляю... с женитьбой... на графине Хокингем... милорд, – прошептал он. – Неплохое... состояние... она принесет вам... не считая... прелестного тела... Я хочу... сказать... граф... что от него осталось... лежит... в пещере... в лесу... возле замка... у входа... виноград... там река... делает петлю...
– Вы убили его? – спросил Ричард. Годфри кивнул.
– Годфри, не лгите перед смертью, – попросил Ричард, видя, что тот уже теряет сознание. – Вы не спали с леди Джоанной?
Годфри усмехнулся и затих. Ричард еще долго тряс его, пока не понял, что он умер.
Джоанна радостно прижалась к леди Габриэле, когда Ричард расправил плечи и направился к ним, снимая по пути шлем.
Роза, Бесс, Джон и Мэри Бейкеры, не говоря уж о Вениамине бен Иосифе и его брате Аврааме, бросились к королевской ложе поздравить победителя, и были вознаграждены сияющей улыбкой Джоанны.
Распорядитель объявил о признании Годфри в убийстве графа Хокингема.
– Лорд Кингслир, мы поздравляем вас с победой, удостоверяющей вашу невиновность в убийстве барона Уиллоуби. Мы отдаем вам руку леди Джоанны, графини Хокингем. Также мы считаем, поскольку у барона Уиллоуби не осталось наследника, что его владения по праву принадлежат вам. Лорд Ричард, выбудете одним из самых богатых моих баронов!
– Спасибо, ваша милость, – сказал Ричард, отвешивая низкий поклон королю, однако Джоанна успела заметить в его глазах странное выражение, не похожее на радость от счастливо закончившегося поединка.
– Ну что ж, милорд, церковь Святого Варфоломея рядом, – напомнил король Ричарду веселым звонким голосом. – Не хотите ли вы немедленно обвенчаться с леди Джоанной?
Ричард посмотрел на Джоанну.
– Милорд, мне бы не хотелось идти рядом с невестой, не смыв с себя пот и грязь. Если леди Джоанна согласна, я просил бы отложить венчание до вечера.
Эдуард удивился, однако Джоанна не возражала, и ему ничего не оставалось, как сказать да.
– Хорошо, милорд, если ваша невеста согласна, мы тоже согласны. Назначаем венчание в церкви Святого Иоанна Евангелиста.
– Сир, могу я попросить вас еще об одном?
Король кивнул, не зная, чего и ждать.
– Я прошу вас, ваша милость, разрешите всем, кто был с нами и помогал нам, всем паломникам и еще двум евреям присутствовать на венчании, а потом и на празднестве.
Эдуард, не скрывая изумления, глядел на бедно одетых торговок рыбой, на молодую чету и дольше всего на Вениамина бен Иосифа и его брата, на темной одежде которых были нашиты желтые полосы.
Он кивнул.
– Как вам угодно, милорд.
Уже смеркалось, когда Джоанна, вымытая и благоуханная, в шуршащем и сверкающем платье, вдруг получила весточку, что Ричард ждет ее на одной из башен Тауэра. Она не стала медлить и нашла его на стене, за которой был зверинец короля Генриха.
Он сам был похож на льва, попавшего в клетку, и Джоанна испугалась. Почему он отложил венчание до вечера? Она ни на мгновение не поверила, что дело было в его усталости или запахе пота. Может быть, он думает, будто она настолько чувствительна, что не может венчаться сразу после смерти Годфри? Если так, придется его разочаровать! Слишком долго они ждали, и слишком много страданий пришлось им претерпеть, чтобы придумывать всякие предлоги и откладывать свадьбу. Джоанна решила, что не будет молчать и все скажет ему.
Почуяв аромат лилий, Ричард обернулся и радостно улыбнулся ей, отчего Джоанна немножко осмелела. Однако в глазах у него не было радости.
Он тоже вымылся и был одет в бархатную синюю тунику с золотым шитьем вокруг шеи и на рукавах. Черные волосы блестели.
– Милорд? – произнесла Джоанна, радуясь, что он позвал ее, и спрашивая, зачем он позвал ее сюда перед венчанием.
– Моя прекрасная Джоанна... – сказал он и наклонился поцеловать ей руку.
Когда он выпрямился, Джоанна ничего не смогла прочитать в его глазах.
Это было невыносимо.
– Милорд, король и королева ждут, когда мы позовем их в церковь. Наверняка паломники тоже там. Что случилось, Ричард? Вы собираетесь венчаться со мной сегодня или вы раздумали брать меня в жены?
– Нет, любовь моя, я хочу венчаться, успокоил он ее. – Я люблю тебя, и ничто не может это изменить.
– Что ничто, милорд? У нас нет тайн друг от друга.
– Да, у нас не было тайн. Годфри сказал мне перед смертью... Я должен знать, Джоанна… Он вынудил тебя лечь с ним, любимая? О, я знаю, по своей воле ты бы ни за что!.. Но в его руках была власть над жизнью и смертью. Клянусь тебе, если он... Это ничего не изменит. Но я должен знать, Джоанна.
Он не смотрел на нее, но Джоанна чувствовала, что он с трудом держит себя в руках.
Джоанна видела его гордую прямую спину и представляла, как Годфри бросил ему в лицо страшные слова... чего доброго, еще сказал, что она сама отдалась ему, словно ей безразлично, Ричард с ней или кто другой!
Ричард сказал правду. Он никогда бы не попрекнул ее, если бы что случилось, не из тех он мужчин, которые мучают женщину из-за того, что она не в силах предотвратить. Джоанна была рада, что он не верит в ее измену, и она пожалела его, понимая, какую боль причинил ему Годфри; своим «признанием».
Она знала эту боль, ибо не раз представляла Алисию в постели с Ричардом... и, взяв его за руку, заставила посмотреть ей в глаза.
– Нет, Ричард, любимый. Годфри Лингфилд сказал неправду. Я не была его ни добровольно, ни насильно. Правда, он хотел, но мне удалось отговориться. Я ему сказала, что... В общем, если ребенок родится слишком рано, будут говорить, что это ваш ребенок. И он оставил меня.
– Умница! Какая же ты умница, Джоанна! Ты ему не принадлежала и не могла принадлежать, потому что ты моя!
Джоанна согласно кивнула, и ее изумрудные глаза заблестели от счастья.
Ричард взял обе ее руки в свои.
– Леди Джоанна, пора сказать королю и королеве Англии, что мы готовы венчаться!
3аконы рыцарства предписывали ему спешиться, однако он решил, что в смертельной схватке это необязательно. Ему уже давно стало понятно, что Ричард искуснее его, поэтому он не собирался упускать подвернувшийся счастливый случай.
Не обращая внимания на недовольство толпы, он направил своего коня на Ричарда, чтобы тот затоптал его, пока он безоружен.
Однако Годфри не учел преданности Демона, и мгновение спустя ему уже самому пришлось побороться за то, чтобы усидеть в седле. А пока Ричард успел подобрать меч.
Демон вставал на дыбы и скалил зубы, нападал на менее тренированного коня, заставляя его отступать. Годфри был искусный наездник, но под напором черного Демона его конь, не устояв, повалился на спину.
Годфри был оглушен. Он лежал на спине, с трудом переводя дух, и до него не сразу дошло, что Ричард смотрит на него, стоя неподалеку и удерживая своего любимца, который иначе уже давно растоптал бы его. Ричард Кингслир ждал, когда Годфри встанет на ноги. Он вел себя по-рыцарски, в отличие от Годфри, и люди заметили это.
Изрыгая проклятия, Годфри вытащил ногу из стремени. Он глядел на соперника и с каждым мгновением ненавидел его все сильнее.
Ричард отпустил поводья и насторожился, когда Годфри пошел ему навстречу.
Его конь поднялся несколько минут спустя, и Тим с другим юношей подхватили поводья, потому что кони как будто собирались вступить в бой сами по себе. Разведя их в разные стороны, они увели их с поля боя.
Надо было начинать пеший бой. Толпа притихла в ожидании, кто из рыцарей сделает первый выпад. Вдруг Годфри до смерти захотелось увидеть кровь, текущую ручьем из Ричарда Кингслира, и услышать крики благоволящей к нему толпы, когда соперник будет умирать. Нет, он, Годфри Лингфилд, не позволит Ричарду умереть быстрой смертью под топором палача. О нет, пусть похитивший у него любовь Джоанны просит пощады! Он все равно убьет его! Годфри устремился вперед.
Он шел прямо на Ричарда, и толпа с облегчением вздохнула, когда Ричард отбил удар и сам ударил Годфри плашмя мечом. Ни один не был ранен. Однако Годфри чуть не упали от унижения совсем потерял власть над собой.
– Оставьте ваши штучки для крестьян, милорд, – не выдержал он. – Вы умрете.
– Не думаю, – спокойно ответил Ричард.
– Не знаю, что Джоанна сказала вам, милорд, однако, пока мы путешествовали вместе, она не раз добровольно уступала моему желанию. Благодарю вас, милорд, вы неплохо ее обучили, – осклабился Годфри, стараясь вывести Ричарда из себя. – Если она достанется вам, не удивляйтесь, если заметите что-то новенькое в ее ласках...
Годфри преуспел в своей хитрости. Ричард бросился на него, нанося один удар за другим и заставляя его отступать. Только один раз, когда они скрестили мечи и их шлемы оказались на расстоянии нескольких дюймов, так что они в упор смотрели друг на друга в узкие прорези, Ричард прорычал:
– Врешь, негодяй.
К чему слова? Все свои силы он вкладывал в удары, однако ему никак не удавалось добраться до доспехов Годфри, которому как раз повезло, и он сумел разрезать кольчугу на плече Ричарда. Он рассмеялся, услыхав, как ругается Ричард, и вынудил его отступить, затаптывая в грязь упавшую с его руки ленту.
– Также я поступлю с графиней Хокингем, когда она станет моей, – издевался он.
– Вновь вынужден с Вами не согласиться.
Меч Ричарда блеснул на солнце и в мгновение ока вонзился Годфри под ребра, как раз куда тот ранил его самого в Уиллоуби.
Светловолосый рыцарь взревел от боли и беспомощности, поняв, что Ричард мог бы убить его, но не захотел, а предпочел поиграть с ним, как кошка с мышкой.
Ричард отступал. Годфри подумал, что не заметил, как ранил барона. Боль и ярость быстро делали свое дело, лишая его разума. Он решил одним махом покончить с соперником, и, вкладывая все силы в последний удар, он с диким воплем бросился вперед, не замечая, что Ричард заманил его на вспаханную копытами коней землю. Годфри попался в ловушку и растянулся во весь рост.
Шлем слетел с него. Открыв глаза, он увидел приставленный к его шее сверкающий клинок. Ногой Ричард прижал к земле его руку, все еще сжимавшую меч. Барон не произнес ни слова. Когда боль в руке стала нестерпимой, Годфри разжал пальцы, и Ричард отпихнул подальше бесполезное оружие, которое тотчас было подобрано распорядителем.
Все опять затихли, ожидая продолжения.
– Ну же, милорд, кончайте меня. Я готов, – прошипел Годфри, потеряв всякий страх из-за унизительной нерешительности Ричарда. Однако Ричард даже не пошевелился. Тогда Годфри решился на последнее злодейство. – Вспомните, Ричард Кингслир, когда будете укладывать в постель прелестную Джоанну… Я тоже владел ею.
Годфри почувствовал, как дрогнул клинок, и со злорадством представил, что творится в душе барона.
Ричард пересилил себя и отступил от поверженного врага.
– Пусть вас прикончит топор, сэр Годфри, – глухо проговорил он.
Годфри повернул голову и увидел направляющихся к нему стражников и берущегося за топор палача.
– Неееет! – завопил он и попытался встать. Он не баран и не будет покорно лежать, ожидая, когда топор опустится ему на шею. Забыв и о женщине, и о мести, он хотел только одного – убежать подальше от Ричарда и от толпы и скрыться в зеленой траве.
Король кивнул, и два воина подняли арбалеты. Стрела угодила Годфри в спину. Он споткнулся и упал, дергая руками и ногами.
Ричард решил прекратить его страдания, если он еще жив. Он подошел к нему и осторожно перевернул его на спину. Годфри Лингфилд еще дышал, хотя лицо у него уже посерело, а изо рта бежала струйка крови.
Его губы кривились в усмешке.
– Поздравляю... с женитьбой... на графине Хокингем... милорд, – прошептал он. – Неплохое... состояние... она принесет вам... не считая... прелестного тела... Я хочу... сказать... граф... что от него осталось... лежит... в пещере... в лесу... возле замка... у входа... виноград... там река... делает петлю...
– Вы убили его? – спросил Ричард. Годфри кивнул.
– Годфри, не лгите перед смертью, – попросил Ричард, видя, что тот уже теряет сознание. – Вы не спали с леди Джоанной?
Годфри усмехнулся и затих. Ричард еще долго тряс его, пока не понял, что он умер.
Джоанна радостно прижалась к леди Габриэле, когда Ричард расправил плечи и направился к ним, снимая по пути шлем.
Роза, Бесс, Джон и Мэри Бейкеры, не говоря уж о Вениамине бен Иосифе и его брате Аврааме, бросились к королевской ложе поздравить победителя, и были вознаграждены сияющей улыбкой Джоанны.
Распорядитель объявил о признании Годфри в убийстве графа Хокингема.
– Лорд Кингслир, мы поздравляем вас с победой, удостоверяющей вашу невиновность в убийстве барона Уиллоуби. Мы отдаем вам руку леди Джоанны, графини Хокингем. Также мы считаем, поскольку у барона Уиллоуби не осталось наследника, что его владения по праву принадлежат вам. Лорд Ричард, выбудете одним из самых богатых моих баронов!
– Спасибо, ваша милость, – сказал Ричард, отвешивая низкий поклон королю, однако Джоанна успела заметить в его глазах странное выражение, не похожее на радость от счастливо закончившегося поединка.
– Ну что ж, милорд, церковь Святого Варфоломея рядом, – напомнил король Ричарду веселым звонким голосом. – Не хотите ли вы немедленно обвенчаться с леди Джоанной?
Ричард посмотрел на Джоанну.
– Милорд, мне бы не хотелось идти рядом с невестой, не смыв с себя пот и грязь. Если леди Джоанна согласна, я просил бы отложить венчание до вечера.
Эдуард удивился, однако Джоанна не возражала, и ему ничего не оставалось, как сказать да.
– Хорошо, милорд, если ваша невеста согласна, мы тоже согласны. Назначаем венчание в церкви Святого Иоанна Евангелиста.
– Сир, могу я попросить вас еще об одном?
Король кивнул, не зная, чего и ждать.
– Я прошу вас, ваша милость, разрешите всем, кто был с нами и помогал нам, всем паломникам и еще двум евреям присутствовать на венчании, а потом и на празднестве.
Эдуард, не скрывая изумления, глядел на бедно одетых торговок рыбой, на молодую чету и дольше всего на Вениамина бен Иосифа и его брата, на темной одежде которых были нашиты желтые полосы.
Он кивнул.
– Как вам угодно, милорд.
Уже смеркалось, когда Джоанна, вымытая и благоуханная, в шуршащем и сверкающем платье, вдруг получила весточку, что Ричард ждет ее на одной из башен Тауэра. Она не стала медлить и нашла его на стене, за которой был зверинец короля Генриха.
Он сам был похож на льва, попавшего в клетку, и Джоанна испугалась. Почему он отложил венчание до вечера? Она ни на мгновение не поверила, что дело было в его усталости или запахе пота. Может быть, он думает, будто она настолько чувствительна, что не может венчаться сразу после смерти Годфри? Если так, придется его разочаровать! Слишком долго они ждали, и слишком много страданий пришлось им претерпеть, чтобы придумывать всякие предлоги и откладывать свадьбу. Джоанна решила, что не будет молчать и все скажет ему.
Почуяв аромат лилий, Ричард обернулся и радостно улыбнулся ей, отчего Джоанна немножко осмелела. Однако в глазах у него не было радости.
Он тоже вымылся и был одет в бархатную синюю тунику с золотым шитьем вокруг шеи и на рукавах. Черные волосы блестели.
– Милорд? – произнесла Джоанна, радуясь, что он позвал ее, и спрашивая, зачем он позвал ее сюда перед венчанием.
– Моя прекрасная Джоанна... – сказал он и наклонился поцеловать ей руку.
Когда он выпрямился, Джоанна ничего не смогла прочитать в его глазах.
Это было невыносимо.
– Милорд, король и королева ждут, когда мы позовем их в церковь. Наверняка паломники тоже там. Что случилось, Ричард? Вы собираетесь венчаться со мной сегодня или вы раздумали брать меня в жены?
– Нет, любовь моя, я хочу венчаться, успокоил он ее. – Я люблю тебя, и ничто не может это изменить.
– Что ничто, милорд? У нас нет тайн друг от друга.
– Да, у нас не было тайн. Годфри сказал мне перед смертью... Я должен знать, Джоанна… Он вынудил тебя лечь с ним, любимая? О, я знаю, по своей воле ты бы ни за что!.. Но в его руках была власть над жизнью и смертью. Клянусь тебе, если он... Это ничего не изменит. Но я должен знать, Джоанна.
Он не смотрел на нее, но Джоанна чувствовала, что он с трудом держит себя в руках.
Джоанна видела его гордую прямую спину и представляла, как Годфри бросил ему в лицо страшные слова... чего доброго, еще сказал, что она сама отдалась ему, словно ей безразлично, Ричард с ней или кто другой!
Ричард сказал правду. Он никогда бы не попрекнул ее, если бы что случилось, не из тех он мужчин, которые мучают женщину из-за того, что она не в силах предотвратить. Джоанна была рада, что он не верит в ее измену, и она пожалела его, понимая, какую боль причинил ему Годфри; своим «признанием».
Она знала эту боль, ибо не раз представляла Алисию в постели с Ричардом... и, взяв его за руку, заставила посмотреть ей в глаза.
– Нет, Ричард, любимый. Годфри Лингфилд сказал неправду. Я не была его ни добровольно, ни насильно. Правда, он хотел, но мне удалось отговориться. Я ему сказала, что... В общем, если ребенок родится слишком рано, будут говорить, что это ваш ребенок. И он оставил меня.
– Умница! Какая же ты умница, Джоанна! Ты ему не принадлежала и не могла принадлежать, потому что ты моя!
Джоанна согласно кивнула, и ее изумрудные глаза заблестели от счастья.
Ричард взял обе ее руки в свои.
– Леди Джоанна, пора сказать королю и королеве Англии, что мы готовы венчаться!