Страница:
Соблазнительный запах тушеного мяса витал в воздухе, и Роберта сразу ощутила, как ее желудок ответил на него недостойным леди голодным ворчанием. Тщетно она надеялась, что этого никто не услышит.
– Скоро мы поедим, – шепнул Гордон, наклонившись поближе.
Роберта вспыхнула и стала упорно смотреть только вперед, отказываясь встретиться с ним взглядом. Почему ей не удавалось что-либо утаить от своего мужа? Ничего более унизительного, чем это бегство на север, она не испытывала за всю жизнь. Слишком тяжелое наказание за то, что она потеряла выдержку и так несвоевременно обнаружила свое присутствие в кабинете дяди.
Навстречу им через зал шел высокий, крепко сложенный человек; на губах его играла приветливая, хоть и несколько недоуменная улыбка. Как только Фрэнсис Хепберн-Стюарт, граф Босуэл, красивый мужчина с каштановыми волосами, коротко подстриженной бородой и проницательными голубыми глазами приблизился к гостям, двое сопровождающих исчезли в толпе.
– Добро пожаловать в мой дом, – приветствовал их граф Босуэл.
– Я Гордон Кэмпбел, – представился Гордон, – а это моя жена Роберта Макартур-Кэмпбел. Мой родственник Даб Макартур и мой друг Мунго Маккинон.
Граф пожал руки мужчинам и приветливо обратился к Роберте:
– Насколько я могу судить по вашему виду, путешествие было долгим и трудным, – произнес он, склонившись над ее рукой в перчатке. – Желает ли миледи перекусить, а потом принять ванну?
– Да, милорд, – с благодарной улыбкой ответила Роберта. – Буду очень признательна вам.
– А что это за создание вы держите? – поинтересовался Босуэл.
– Это Смучес, мой щенок.
Граф протянул руку, чтобы погладить щенка. В ответ Смучес лизнул его руку.
Босуэл улыбнулся и проводил их через зал к главному столу. По знаку хозяина две прислуживающие женщины тут же подали виски для мужчин и подогретое вино с пряностями для Роберты.
– Вы довольно далеко от Арджила, – заметил Босуэл.
– Да, мы были в Англии, – ответил Гордон. – Роберта и Даб – племянники графа Басилдона.
– Английского Мидаса? – кивнул Босуэл. – Его называют еще денежным мешком английской королевы.
– Да, – вставил Мунго, – но за этой девушкой гонятся ее слуги.
– Что вы хотите этим сказать?
– Он хочет сказать, что моя сестра имела дерзость поднять кинжал на Уолсингема, – объяснил ему Даб. – По этой причине мы и ударились в бега.
Граф Босуэл разразился громким смехом и одобрительно кивнул ей.
– Ага, вот и ужин, – перестав смеяться, сказал он.
Несколько слуг поставили на стол перед ним хлеб, закуски и блюда с дымящейся тушеной бараниной. Потом принесли кубки с элем для мужчин и снова налили вина с пряностями Роберте.
Подумав, она сняла свои перчатки для верховой езды. Сидеть в них за столом было невежливо, хотя именно это ей и хотелось сделать.
Скормив несколько кусочков щенку, который сидел у нее на коленях, она принялась за еду.
– У вас прекрасный повар, – сказала она хозяину. – Все изумительно вкусно.
Гордон наклонился к ней и шепнул на ухо:
– У Кэмпбелов и простая похлебка вкуснее, ангел.
Роберта воздела глаза к небесам:
– Послушать вас, милорд, так у Кэмпбелов все просто божественно.
– Это истинная правда.
– Это истина герцога Арджила?
– А разве есть какая-то другая?
Роберта перехватила Смучеса правой рукой, а левой потянулась за хлебом. Одна из девушек, прислуживающих за столом, наполнив кубки мужчинам, отвернулась, и Роберта заметила вдруг, что та крестится.
От неожиданности она на миг оцепенела, но тут же спрятала левую руку на коленях. Боже правый, как могла она забыть о том, что надо скрывать свое безобразное родимое пятно? Неужели так успокоилась рядом со своим мужем, что забыла о реакции, которую ее дьявольская родинка вызывает у людей?
Украдкой взглянув на мужа, Роберта почувствовала облегчение. Гордон не заметил, кажется, реакции девушки. Она перевела взгляд на графа Босуэла: тот пристально наблюдал за ней. Ей показалось, что она видит жалость в его глазах.
– Не хотите ли принять ванну, миледи? – ласково обратился к ней граф. – В вашей комнате все приготовлено.
– Благодарю вас, милорд. С удовольствием, – ответила Роберта, избегая смотреть на него. – Это было бы сейчас очень кстати.
Граф сделал знак двум женщинам, и Роберта заметила в их глазах страх, когда они приблизились к ее столу. Тысячи раз она видела это в Хайленде.
– Я позабочусь о Смучесе, – сказал Гордон, беря у нее щенка.
Роберта, благодарно улыбнувшись ему, встала из-за стола и молча последовала за женщинами.
– Славная девушка, – сказал граф Босуэл, когда она исчезла за дверью. – Жаль только, это пятно…
Удивленный его словами, Гордон обратил к нему негодующий взгляд. Что касается его самого, он считал жену воплощенным совершеством. Может, немного строптивой временами, но эту проблему он мог легко разрешить.
– Не поймите меня неправильно, – добавил граф. – Я не суеверен. Как вы знаете, меня за спиной называют Граф-Колдун, и даже мой царственный кузен боится меня. Но жизнь может оказаться суровой к вашей жене.
– В моей сестре нет никакого изъяна, – вскинулся Даб. – Изъян в душах тех, кто боится этого пятна, а не в том, кто носит эту отметину.
– О чем ты говоришь? – требовательно спросил Гордон, повернувшись к своему шурину.
– Это пятно в форме цветка на ее левой руке пугает суеверных людей, – объяснил ему Босуэл.
– Наверняка ее коснулся сатана, – вставил Мунго. – Она прислужница дьявола.
И Гордон, и Даб почти одновременно бросились на Маккинона. Но Гордон был проворней и схватил его за горло первым.
– Я убью тебя, если ты не возьмешь свои слова обратно.
– Он же не может отречься от своих слов, пока вы душите его, – сказал граф Босуэл и, положив руку Гордону на плечо, добавил: – Успокойся, Кэмпбел. Он не виноват в своем невежестве.
Побледневший от ярости Гордон отпустил горло Маккинона.
– Я… я вовсе не невежественен, – выдохнул тот.
– Суеверие – это невежество, – бросил граф Босуэл и, повернувшись к Гордону, посоветовал: – Не представляйте свою жену ко двору, милорд. Король Яков верит в демонов и ведьм. Ей могут там причинить зло.
– Да это же просто родимое пятно, – сказал Гордон, качая головой от такой нелепицы. – И к тому же в форме красивого цветка.
Враги его жены были и его врагами. Он бы убил человека, пытающегося причинить ей зло.
– Просыпайся, ангел…
При звуке знакомого хрипловатого шепота Роберта медленно выплыла из объятий глубокого сна. Приснилось ей это? Или в самом деле муж прошептал ей эти два слова, которые она начинала ненавидеть? Зачем он ее будит – ведь она только-только легла.
– Я сказал, просыпайся.
Его голос не был сном. Роберта открыла глаза и увидела, что Гордон, одетый, стоит рядом.
– Ты хочешь лечь? – спросила она.
– Уже утро, – ответил он.
– А где ты спал?
– Рядом с тобой.
– Я не выспалась. Почему бы нам не остаться тут еще на денек? – умоляющим голосом предложила она.
– Нельзя, – покачал головой Гордон, беря Смучеса на руки. – Вот тут на подносе еда. Встретимся во дворе, и не заставляй нас ждать.
Заря уже окрасила горизонт на востоке, когда Роберта вышла во двор замка. Ее брат и муж разговаривали о чем-то приглушенными голосами. Поодаль ждали три оседланные лошади.
– А Маккинон что, остается в Хермитедже? – спросила Роберта.
– Нет, это я остаюсь, – ответил Даб.
– Но почему?
– Теперь тебе не грозит опасность со стороны приближенных королевы, а я собираюсь пограбить ее подданных на границе вместе с Босуэлом, – сказал он. – Это будет моя личная месть за убийство Марии Стюарт.
– Смотри, береги себя, – сказала Роберта, и в глазах ее отразилось беспокойство. – Будь осторожен.
– Ну конечно. – Даб схватил ее в объятия и нежно сжал. – Я буду осторожен. Хотя бы для того, чтобы Росс и Джеми не унаследовали Данридж. Наши легкомысленные братцы пустят семью по миру за один год.
Роберта попыталась улыбнуться. Ей было грустно расставаться с любимым братом, но как она могла его удержать? Хотя она знала, что муж будет защищать ее, не щадя своей жизни, брат защищал бы ее от самого Гордона. Теперь же от границы до самого Хайленда она останется с ним один на один. Ужасно, что один лишь миг ее глупости, когда она объявилась перед советниками Елизаветы, мог иметь столь далеко идущие последствия.
В этот момент ее внимание привлек Мунго Маккинон, торопливо шедший по двору. Он отнюдь не выглядел отдохнувшим: у него были воспаленные глаза и зеленовато-серый цвет лица.
– Ты не заболел, Мунго? – спросил Гордон намеренно громким голосом. Блондин поморщился.
– Никогда в жизни больше не буду пить и играть в кости с этими разбойниками, которые живут здесь, на границе, – пробормотал он.
Гордон усмехнулся и так сильно хлопнул друга по спине, что тот едва удержался на ногах. Потом повернулся к Роберте и спросил:
– Ну, ты готова, ангел?
В последний раз обняв брата, Роберта поцеловала его в щеку. Потом отступила на шаг и кивнула мужу. Гордон посадил Смучеса в сумку и помог ей усесться в седло.
– За сестру не бойся, – сказал он Дабу, пожимая ему руку. – Я буду беречь и охранять ее.
Покинув замок Хермитедж, Гордон, Роберта и Мунго повернули на северо-запад. Но в Селкирке Мунго простился с ними и отправился на северо-восток, в Эдинбург.
Чувствуя странное облегчение с его отъездом, Роберта наблюдала, как удаляется этот друг ее мужа. Повернувшись снова к Гордону, она бросила случайный взгляд на свой звездный рубин. Камень посветлел и стал ярко-красным, как обычно. Озадаченная, она снова посмотрела вслед Маккинону, а потом на камень. Какая связь может быть между отъездом друга ее мужа и цветом камня? Неужели камень отражал какие-то враждебные чувства, которые Мунго испытывал к ней?
– У тебя что-то не так? – спросил Гордон. – Или ты снова проверяешь, на месте ли твои грудки?
– Я хочу удостовериться, что во время сна ты не украл их, – с лукавой улыбкой ответила она.
– Ах, дорогая, я уже говорил тебе и скажу опять…
– Что тебе не нужно красть то, что и так тебе принадлежит, – закончила за него Роберта.
Гордон усмехнулся:
– Ты способная ученица, ангел. Я думаю, что мне стоит заняться тобой.
– Если прежде я не обведу тебя вокруг пальца.
– Обведешь меня? – отозвался он. – Уж этого со мной никогда не случится, милая.
– Только не спорьте на фамильное состояние, милорд. – Она насмешливо улыбнулась ему и поддразнила: – Всем известно, что Макартуры хитрее, чем Кэмпбелы.
Гордон разразился смехом:
– Ты неисправима. Ну что ж, посмотрим. Я думаю, что следующие сорок лет мы проведем, проверяя эту теорию.
Продолжая двигаться на северо-запад, они проехали графства Ланарк и Стерлинг, которые соединяли Хайленд с остальным миром, и наконец вступили в его пределы.
Словно давняя надоевшая гостья, зима задержалась в этой гористой местности – толстый снежный покров приглушал все звуки вокруг. Февральские ветры завывали в пустынных горах, передвигая снег по ледяной поверхности озер. Зимой, в самое тоскливое время года, люди здесь искали убежища от стихии в своих бедных жилищах и проводили дни, сочиняя фантастические истории и небылицы о давно прошедших временах.
Но этот день выдался в Хайленде на редкость солнечным, с голубым небом и блестящими, точно усыпанными алмазами, снегами. Почувствовав в прозрачном воздухе запах дыма от горящих каминов – он становился все гуще, – путники решили двигаться к своей конечной цели без остановки.
Забравшись на гребень невысокого холма, Гордон остановил лошадь и указал на долину внизу. – Инверэри, – выдохнул он. Роберта натянула поводья и остановилась рядом, вглядываясь туда, куда он указывал. В бледно-желтом вечернем свете внизу четко вырисовывался высокий замок. Он стоял на мысу над озером Лох-Файн. Окружающие его горы и озеро делали его неприступным. С восточной и западной сторон у стен замка сходились две реки, сейчас покрытые льдом.
– Добро пожаловать в замок Инверэри, – сказал Гордон, улыбнувшись ей. – Добро пожаловать домой, жена.
Роберта взглянула на него и снова уставилась на замок внизу.
– Не скажу, что я в восторге от него, – помолчав, ответила она. – На вид Инверэри больше похож на замок привидений, чем на самую большую в Хайленде цитадель.
Гордон хмыкнул:
– Внешне он действительно не очень приветлив. Но так и было задумано. Мы иногда сами называем его Мрачным замком. Его строили как самую грозную крепость в Шотландии, способную остановить непрошеных гостей.
– Милорд, Кэмпбелам это удалось, – весело сказала Роберта. – Инверэри выглядит так, словно сам дьявол набросил на него свой плащ.
– Благодарю за высокую оценку, – ответил Гордон.
– А Данридж далеко отсюда? – спросила она.
– Нужно подняться в горы, позади замка Инверэри. Потом спуститься в долину, проехать через лес и торфяные болота. Там, за озером Лох-Эйв, ты его и увидишь.
Он пришпорил лошадь и, обернувшись через плечо, позвал:
– Так ты едешь, ангел?
– Да, – откликнулась Роберта, неохотно трогая коня и спускаясь вниз по склону вслед за ним. – Как, по-твоему, там удивятся, увидев нас?
– Сомневаюсь, – бросил Гордон, не оборачиваясь. – Моему отцу всегда известно заранее, что кто-то приближается к замку. Никто не сможет застать Кэмпбелов врасплох.
Возможно, подумала Роберта, но Кэмпбелы ведь не могут увидеть мой «дьявольский цветок» издалека. Когда же разглядят, то это только застанет их врасплох.
Ну что ж, чему быть, того не миновать. Она вызывающе вздернула подбородок и гордо расправила плечи, взглянув на свой новый дом. «Мрачный замок». Сегодня день первый из череды мрачных дней ее новой жизни, и она постарается продержаться. Возможно, если она будет носить перчатки без пальцев и таким образом ей удастся спрятать свой позор…
9
– Скоро мы поедим, – шепнул Гордон, наклонившись поближе.
Роберта вспыхнула и стала упорно смотреть только вперед, отказываясь встретиться с ним взглядом. Почему ей не удавалось что-либо утаить от своего мужа? Ничего более унизительного, чем это бегство на север, она не испытывала за всю жизнь. Слишком тяжелое наказание за то, что она потеряла выдержку и так несвоевременно обнаружила свое присутствие в кабинете дяди.
Навстречу им через зал шел высокий, крепко сложенный человек; на губах его играла приветливая, хоть и несколько недоуменная улыбка. Как только Фрэнсис Хепберн-Стюарт, граф Босуэл, красивый мужчина с каштановыми волосами, коротко подстриженной бородой и проницательными голубыми глазами приблизился к гостям, двое сопровождающих исчезли в толпе.
– Добро пожаловать в мой дом, – приветствовал их граф Босуэл.
– Я Гордон Кэмпбел, – представился Гордон, – а это моя жена Роберта Макартур-Кэмпбел. Мой родственник Даб Макартур и мой друг Мунго Маккинон.
Граф пожал руки мужчинам и приветливо обратился к Роберте:
– Насколько я могу судить по вашему виду, путешествие было долгим и трудным, – произнес он, склонившись над ее рукой в перчатке. – Желает ли миледи перекусить, а потом принять ванну?
– Да, милорд, – с благодарной улыбкой ответила Роберта. – Буду очень признательна вам.
– А что это за создание вы держите? – поинтересовался Босуэл.
– Это Смучес, мой щенок.
Граф протянул руку, чтобы погладить щенка. В ответ Смучес лизнул его руку.
Босуэл улыбнулся и проводил их через зал к главному столу. По знаку хозяина две прислуживающие женщины тут же подали виски для мужчин и подогретое вино с пряностями для Роберты.
– Вы довольно далеко от Арджила, – заметил Босуэл.
– Да, мы были в Англии, – ответил Гордон. – Роберта и Даб – племянники графа Басилдона.
– Английского Мидаса? – кивнул Босуэл. – Его называют еще денежным мешком английской королевы.
– Да, – вставил Мунго, – но за этой девушкой гонятся ее слуги.
– Что вы хотите этим сказать?
– Он хочет сказать, что моя сестра имела дерзость поднять кинжал на Уолсингема, – объяснил ему Даб. – По этой причине мы и ударились в бега.
Граф Босуэл разразился громким смехом и одобрительно кивнул ей.
– Ага, вот и ужин, – перестав смеяться, сказал он.
Несколько слуг поставили на стол перед ним хлеб, закуски и блюда с дымящейся тушеной бараниной. Потом принесли кубки с элем для мужчин и снова налили вина с пряностями Роберте.
Подумав, она сняла свои перчатки для верховой езды. Сидеть в них за столом было невежливо, хотя именно это ей и хотелось сделать.
Скормив несколько кусочков щенку, который сидел у нее на коленях, она принялась за еду.
– У вас прекрасный повар, – сказала она хозяину. – Все изумительно вкусно.
Гордон наклонился к ней и шепнул на ухо:
– У Кэмпбелов и простая похлебка вкуснее, ангел.
Роберта воздела глаза к небесам:
– Послушать вас, милорд, так у Кэмпбелов все просто божественно.
– Это истинная правда.
– Это истина герцога Арджила?
– А разве есть какая-то другая?
Роберта перехватила Смучеса правой рукой, а левой потянулась за хлебом. Одна из девушек, прислуживающих за столом, наполнив кубки мужчинам, отвернулась, и Роберта заметила вдруг, что та крестится.
От неожиданности она на миг оцепенела, но тут же спрятала левую руку на коленях. Боже правый, как могла она забыть о том, что надо скрывать свое безобразное родимое пятно? Неужели так успокоилась рядом со своим мужем, что забыла о реакции, которую ее дьявольская родинка вызывает у людей?
Украдкой взглянув на мужа, Роберта почувствовала облегчение. Гордон не заметил, кажется, реакции девушки. Она перевела взгляд на графа Босуэла: тот пристально наблюдал за ней. Ей показалось, что она видит жалость в его глазах.
– Не хотите ли принять ванну, миледи? – ласково обратился к ней граф. – В вашей комнате все приготовлено.
– Благодарю вас, милорд. С удовольствием, – ответила Роберта, избегая смотреть на него. – Это было бы сейчас очень кстати.
Граф сделал знак двум женщинам, и Роберта заметила в их глазах страх, когда они приблизились к ее столу. Тысячи раз она видела это в Хайленде.
– Я позабочусь о Смучесе, – сказал Гордон, беря у нее щенка.
Роберта, благодарно улыбнувшись ему, встала из-за стола и молча последовала за женщинами.
– Славная девушка, – сказал граф Босуэл, когда она исчезла за дверью. – Жаль только, это пятно…
Удивленный его словами, Гордон обратил к нему негодующий взгляд. Что касается его самого, он считал жену воплощенным совершеством. Может, немного строптивой временами, но эту проблему он мог легко разрешить.
– Не поймите меня неправильно, – добавил граф. – Я не суеверен. Как вы знаете, меня за спиной называют Граф-Колдун, и даже мой царственный кузен боится меня. Но жизнь может оказаться суровой к вашей жене.
– В моей сестре нет никакого изъяна, – вскинулся Даб. – Изъян в душах тех, кто боится этого пятна, а не в том, кто носит эту отметину.
– О чем ты говоришь? – требовательно спросил Гордон, повернувшись к своему шурину.
– Это пятно в форме цветка на ее левой руке пугает суеверных людей, – объяснил ему Босуэл.
– Наверняка ее коснулся сатана, – вставил Мунго. – Она прислужница дьявола.
И Гордон, и Даб почти одновременно бросились на Маккинона. Но Гордон был проворней и схватил его за горло первым.
– Я убью тебя, если ты не возьмешь свои слова обратно.
– Он же не может отречься от своих слов, пока вы душите его, – сказал граф Босуэл и, положив руку Гордону на плечо, добавил: – Успокойся, Кэмпбел. Он не виноват в своем невежестве.
Побледневший от ярости Гордон отпустил горло Маккинона.
– Я… я вовсе не невежественен, – выдохнул тот.
– Суеверие – это невежество, – бросил граф Босуэл и, повернувшись к Гордону, посоветовал: – Не представляйте свою жену ко двору, милорд. Король Яков верит в демонов и ведьм. Ей могут там причинить зло.
– Да это же просто родимое пятно, – сказал Гордон, качая головой от такой нелепицы. – И к тому же в форме красивого цветка.
Враги его жены были и его врагами. Он бы убил человека, пытающегося причинить ей зло.
– Просыпайся, ангел…
При звуке знакомого хрипловатого шепота Роберта медленно выплыла из объятий глубокого сна. Приснилось ей это? Или в самом деле муж прошептал ей эти два слова, которые она начинала ненавидеть? Зачем он ее будит – ведь она только-только легла.
– Я сказал, просыпайся.
Его голос не был сном. Роберта открыла глаза и увидела, что Гордон, одетый, стоит рядом.
– Ты хочешь лечь? – спросила она.
– Уже утро, – ответил он.
– А где ты спал?
– Рядом с тобой.
– Я не выспалась. Почему бы нам не остаться тут еще на денек? – умоляющим голосом предложила она.
– Нельзя, – покачал головой Гордон, беря Смучеса на руки. – Вот тут на подносе еда. Встретимся во дворе, и не заставляй нас ждать.
Заря уже окрасила горизонт на востоке, когда Роберта вышла во двор замка. Ее брат и муж разговаривали о чем-то приглушенными голосами. Поодаль ждали три оседланные лошади.
– А Маккинон что, остается в Хермитедже? – спросила Роберта.
– Нет, это я остаюсь, – ответил Даб.
– Но почему?
– Теперь тебе не грозит опасность со стороны приближенных королевы, а я собираюсь пограбить ее подданных на границе вместе с Босуэлом, – сказал он. – Это будет моя личная месть за убийство Марии Стюарт.
– Смотри, береги себя, – сказала Роберта, и в глазах ее отразилось беспокойство. – Будь осторожен.
– Ну конечно. – Даб схватил ее в объятия и нежно сжал. – Я буду осторожен. Хотя бы для того, чтобы Росс и Джеми не унаследовали Данридж. Наши легкомысленные братцы пустят семью по миру за один год.
Роберта попыталась улыбнуться. Ей было грустно расставаться с любимым братом, но как она могла его удержать? Хотя она знала, что муж будет защищать ее, не щадя своей жизни, брат защищал бы ее от самого Гордона. Теперь же от границы до самого Хайленда она останется с ним один на один. Ужасно, что один лишь миг ее глупости, когда она объявилась перед советниками Елизаветы, мог иметь столь далеко идущие последствия.
В этот момент ее внимание привлек Мунго Маккинон, торопливо шедший по двору. Он отнюдь не выглядел отдохнувшим: у него были воспаленные глаза и зеленовато-серый цвет лица.
– Ты не заболел, Мунго? – спросил Гордон намеренно громким голосом. Блондин поморщился.
– Никогда в жизни больше не буду пить и играть в кости с этими разбойниками, которые живут здесь, на границе, – пробормотал он.
Гордон усмехнулся и так сильно хлопнул друга по спине, что тот едва удержался на ногах. Потом повернулся к Роберте и спросил:
– Ну, ты готова, ангел?
В последний раз обняв брата, Роберта поцеловала его в щеку. Потом отступила на шаг и кивнула мужу. Гордон посадил Смучеса в сумку и помог ей усесться в седло.
– За сестру не бойся, – сказал он Дабу, пожимая ему руку. – Я буду беречь и охранять ее.
Покинув замок Хермитедж, Гордон, Роберта и Мунго повернули на северо-запад. Но в Селкирке Мунго простился с ними и отправился на северо-восток, в Эдинбург.
Чувствуя странное облегчение с его отъездом, Роберта наблюдала, как удаляется этот друг ее мужа. Повернувшись снова к Гордону, она бросила случайный взгляд на свой звездный рубин. Камень посветлел и стал ярко-красным, как обычно. Озадаченная, она снова посмотрела вслед Маккинону, а потом на камень. Какая связь может быть между отъездом друга ее мужа и цветом камня? Неужели камень отражал какие-то враждебные чувства, которые Мунго испытывал к ней?
– У тебя что-то не так? – спросил Гордон. – Или ты снова проверяешь, на месте ли твои грудки?
– Я хочу удостовериться, что во время сна ты не украл их, – с лукавой улыбкой ответила она.
– Ах, дорогая, я уже говорил тебе и скажу опять…
– Что тебе не нужно красть то, что и так тебе принадлежит, – закончила за него Роберта.
Гордон усмехнулся:
– Ты способная ученица, ангел. Я думаю, что мне стоит заняться тобой.
– Если прежде я не обведу тебя вокруг пальца.
– Обведешь меня? – отозвался он. – Уж этого со мной никогда не случится, милая.
– Только не спорьте на фамильное состояние, милорд. – Она насмешливо улыбнулась ему и поддразнила: – Всем известно, что Макартуры хитрее, чем Кэмпбелы.
Гордон разразился смехом:
– Ты неисправима. Ну что ж, посмотрим. Я думаю, что следующие сорок лет мы проведем, проверяя эту теорию.
Продолжая двигаться на северо-запад, они проехали графства Ланарк и Стерлинг, которые соединяли Хайленд с остальным миром, и наконец вступили в его пределы.
Словно давняя надоевшая гостья, зима задержалась в этой гористой местности – толстый снежный покров приглушал все звуки вокруг. Февральские ветры завывали в пустынных горах, передвигая снег по ледяной поверхности озер. Зимой, в самое тоскливое время года, люди здесь искали убежища от стихии в своих бедных жилищах и проводили дни, сочиняя фантастические истории и небылицы о давно прошедших временах.
Но этот день выдался в Хайленде на редкость солнечным, с голубым небом и блестящими, точно усыпанными алмазами, снегами. Почувствовав в прозрачном воздухе запах дыма от горящих каминов – он становился все гуще, – путники решили двигаться к своей конечной цели без остановки.
Забравшись на гребень невысокого холма, Гордон остановил лошадь и указал на долину внизу. – Инверэри, – выдохнул он. Роберта натянула поводья и остановилась рядом, вглядываясь туда, куда он указывал. В бледно-желтом вечернем свете внизу четко вырисовывался высокий замок. Он стоял на мысу над озером Лох-Файн. Окружающие его горы и озеро делали его неприступным. С восточной и западной сторон у стен замка сходились две реки, сейчас покрытые льдом.
– Добро пожаловать в замок Инверэри, – сказал Гордон, улыбнувшись ей. – Добро пожаловать домой, жена.
Роберта взглянула на него и снова уставилась на замок внизу.
– Не скажу, что я в восторге от него, – помолчав, ответила она. – На вид Инверэри больше похож на замок привидений, чем на самую большую в Хайленде цитадель.
Гордон хмыкнул:
– Внешне он действительно не очень приветлив. Но так и было задумано. Мы иногда сами называем его Мрачным замком. Его строили как самую грозную крепость в Шотландии, способную остановить непрошеных гостей.
– Милорд, Кэмпбелам это удалось, – весело сказала Роберта. – Инверэри выглядит так, словно сам дьявол набросил на него свой плащ.
– Благодарю за высокую оценку, – ответил Гордон.
– А Данридж далеко отсюда? – спросила она.
– Нужно подняться в горы, позади замка Инверэри. Потом спуститься в долину, проехать через лес и торфяные болота. Там, за озером Лох-Эйв, ты его и увидишь.
Он пришпорил лошадь и, обернувшись через плечо, позвал:
– Так ты едешь, ангел?
– Да, – откликнулась Роберта, неохотно трогая коня и спускаясь вниз по склону вслед за ним. – Как, по-твоему, там удивятся, увидев нас?
– Сомневаюсь, – бросил Гордон, не оборачиваясь. – Моему отцу всегда известно заранее, что кто-то приближается к замку. Никто не сможет застать Кэмпбелов врасплох.
Возможно, подумала Роберта, но Кэмпбелы ведь не могут увидеть мой «дьявольский цветок» издалека. Когда же разглядят, то это только застанет их врасплох.
Ну что ж, чему быть, того не миновать. Она вызывающе вздернула подбородок и гордо расправила плечи, взглянув на свой новый дом. «Мрачный замок». Сегодня день первый из череды мрачных дней ее новой жизни, и она постарается продержаться. Возможно, если она будет носить перчатки без пальцев и таким образом ей удастся спрятать свой позор…
9
-Добро пожаловать в замок Инверэри. – Магнус Кэмпбел, герцог Арджил, улыбаясь, шел навстречу Роберте. – Входи, милая, согрейся у камина. Дай мне свой плащ и перчатки.
С каштановыми волосами, проницательными серыми глазами и приветливой улыбкой, которая рассеяла ее опасения, пятидесятилетний герцог Арджил был очень красивым. Необыкновенное сходство между отцом и сыном подсказывало ей, каким станет в будущем ее муж.
На ней по-прежнему был мужской костюм, одолженный Генри Талботом, и она чувствовала себя оборванкой, но все же позволила герцогу снять с себя плащ. Роберта застенчиво улыбнулась ему в ответ и, проследовав за ним к камину, села в кресло. Вынув из сумки Смучеса, она посадила его к себе на колени.
Герцог протянул сыну стакан виски, а Роберте подал кубок горячего с пряностями вина.
– За ваше благополучное прибытие, – сказал он, подняв свой стакан. – Пусть сегодняшний день будет первым днем из многих счастливых лет для моего единственного сына и его очаровательной жены.
– За это я выпью, – сказал Гордон, поднося виски к губам.
Не разделяя его надежд, Роберта ответила улыбкой на эту любезность своего свекра. Однако воздержалась от того, чтобы поддержать этот тост.
– Милая, как ты похожа на свою мать, – заметил герцог. – Ты представить себе не можешь, в каком я восторге от того, что у твоих родителей и у меня будут внуки.
Пробуя в этот момент вино, Роберта внезапно поперхнулась от этих слов. Тяжелая рука, похлопавшая ее по спине, помогла ей откашляться.
– Спасибо, – сказала она, глядя сквозь слезы, выступившие на глазах, на своего мужа. – Вино попало не в то горло. – Потом, собравшись с духом, повернулась к свекру и сказала: – Мне очень жаль, ваша милость, но у вас и моих родителей не будет внуков.
– Роберта, – предостерегающе произнес Гордон.
– Ты бесплодна? – напрямую спросил герцог Магнус.
Роберта покраснела от смущения. Несмотря на щенка, сидевшего на коленях, она принялась яростно тереть свое родимое пятно.
– Нет, ваша милость. Просто я… возможно, я летом навсегда вернусь в Англию, – попыталась объяснить она.
Это заявление явно удивило герцога. Он перевел вопросительный взгляд на сына, молча требуя объяснений.
– Не обращай внимания, – сказал Гордон отцу и, повернувшись к жене, которая собралась было спорить с ним, проговорил: – Мы обсудим это позднее.
– Ваша милость, я могу поставить в своей комнате ящик с песком? – спросила она, переводя разговор на более безопасную тему.
– С песком? – переспросил герцог Магнус, совершенно сбитый с толку ее просьбой. Он встречал много глупых женщин за свою жизнь, включая собственную жену и мать Роберты, но дочь Макартуров, казалось, затмила их всех.
– Мои маленькие кузины приучили щенка пользоваться по ночам ящиком с песком, – объяснила Роберта, прочтя в его глазах замешательство.
Выражение лица герцога прояснилось.
– Я уверен, что мы найдем ящик для твоего любимца. – Он взглянул на сына и добавил: – Дункан и Гэвин будут рады поиграть с ним.
– Дункан и Гэвин? – переспросила Роберта, решив, что это, должно быть, любимцы герцога.
– Это пара мальчишек, живущих в замке Инверэри, к которым мой отец неравнодушен, – ответил Гордон.
Герцог закашлялся и этим привлек ее внимание. Роберта поймала многозначительный взгляд, брошенный им на Гордона, но не поняла его значения.
– У вас было долгое и трудное путешествие, – сказазал герцог Магнус, обратив к ней приветливую улыбку. – Я уверен, что горячая ванна и хороший ужин – это то, что вам сейчас нужно.
И, не дожидаясь ответа, он прошел через комнату к двери и позвал слуг. Почти в тот же момент в кабинет торопливой походкой вошли две женщины. Одна на вид казалась ровесницей Роберты, другая – старше герцога.
Спустив Смучеса на пол, Роберта встала, чтобы поздороваться с ними. И по привычке прикрыла родимое пятно правой рукой.
– Это Бидди, экономка замка Инверэри, – представил старшую герцог Магнус.
Бидди была полная, с сединой на висках женщина лет за шестьдесят. Лицо у нее было добрым, но невыразительным и немного простоватым.
– А это Гэбби, ее внучка, – добавил герцог. – Гэбби будет твоей камеристкой.
Гораздо выше миниатюрной Роберты с ее пятью футами росту, Гэбби была крепко сложенной девицей с темно-каштановыми волосами и карими глазами. Выражение ее лица было дружелюбным, и в нем сквозило любопытство.
Когда обе женщины улыбнулись ей и слегка поклонились, Роберта остановила их словами:
– Не надо мне кланяться, я не королева Мария Стюарт.
– Вы молодая хозяйка замка Инверэри, – сказала Бидди, явно удивленная ее словами. – Вы теперь нашему герцогу как дочь.
– Не совсем так, – возразила Роберта.
Экономка бросила на герцога вопросительный взгляд. Тот едва заметно покачал головой, показывая, чтобы она не углублялась в сей предмет.
– Долгое путешествие из Лондона утомило Роберту, – сказал герцог. – Вы можете устроить ей ванну и ужин в ее комнате, наверху?
Бидди усмехнулась:
– Конечно, все уже готово.
– Да, кстати, моей невестке понадобятся несколько платьев Эврил, пока ее собственные вещи не прибудут из Англии, – добавил он.
– Эврил? – озадаченно переспросила Роберта.
– Это мать Гордона, моя покойная жена, – объяснил ей герцог.
– Благодарю вас, ваша милость. – Роберта собралась было присесть перед ним в реверансе, но он ей не позволил.
– Ты вернулась в Хайленд, – сказал герцог Магнус. – А у нас в семье не принято поминутно кланяться и расшаркиваться друг перед другом.
Роберта кивнула. Она уже прониклась симпатией к своему свекру. Казалось, в нем нет ничего от тупоголовой самонадеянности ее мужа. Может, время сгладило эти качества?
– Оставь Смучеса со мной, ангел, – сказал Гордон, беря из ее рук щенка. – Я присмотрю, чтобы его покормили, пока ты принимаешь ванну.
– Спасибо, Горди. Я увижу тебя позднее?
Гордон подмигнул ей:
– А как же, жена.
Как только за Робертой закрылась дверь, герцог Арджил повернулся к сыну.
– Ты не рассказал ей, – спросил он, и в голосе его проскользнуло осуждение. – Не стоит лгать своей жене.
– Какая разница, когда она узнает об этом? – возразил Гордон. – Долг жены – повиноваться мужу, несмотря ни на что.
– Это верно только в теории, Горди. – Герцог покачал головой, словно его сын не понимал чего-то очень важного. – Умный муж живет в согласии со своей женой, особенно здесь, в Хайленде, где зима долгая и суровая. Или ты хочешь с ноября по апрель быть запертым в доме с женщиной, которая вечно дуется на тебя?
Гордон понимал, что вопрос отца чисто риторический. Он наполнил свой стакан виски, сделал большой глоток и сел в кресло, оставленное женой. Потом, криво усмехнувшись отцу, сказал:
– Моя жена отнюдь не робкий ангелочек, как я ожидал. За все время, что я был в Англии, мне с ней так и не удалось довести до конца несколько вещей.
Герцог Арджил стоял, скрестив руки на груди.
– А именно? – вопросительно поднял он брови.
Гордон опустил взгляд и уставился на огонь в камине:
– Я еще не сделал ее женщиной.
Это неожиданное заявление на несколько секунд лишило герцога дара речи. Потом он запрокинул голову и расхохотался.
– И это ты, которому ни одна женщина не могла отказать? – поддразнил его отец. – Где твоя легендарная доблесть, о которой я столько слышал за эти годы?
– Кто тебе рассказывает обо мне такие басни? – недовольно спросил Гордон.
Герцог Арджил улыбнулся:
– У меня везде свои люди, сынок.
– Скажи, почему, о чем бы я с тобой ни заговорил, я чувствую себя как зеленый юнец? – спросил Гордон.
Герцог развеселился еще больше:
– Рядом со мной ты и есть зеленый юнец.
– Очень забавно, отец… Когда я приехал в Лондон, моя жена была убеждена, что влюбена в маркиза Ладлоу, – начал рассказывать Гордон. – Я подумал, что будет лучше дать ей немного времени, чтобы привыкнуть ко мне. С ходу затащить ее в свою постель – значило бы потерять всякую возможность того, что мы будем счастливы в браке. Поэтому я решил немного за ней поухаживать.
– Теперь твоя жена здесь. Она должна была уже привыкнуть к тебе, – возразил герцог Магнус. – Мой тебе совет: сначала сделай ее женщиной, а уж потом, после того, расскажи ей все.
Гордон сделал глоток виски, прежде чем решил поговорить с отцом начистоту.
– Роберта приехала сюда не по собственному выбору, – признался он. – Ей пришлось бежать из Англии.
– Что вы там натворили? – спросил герцог на удивление спокойным тоном.
– Я – ничего, – улыбнулся Гордон. – А моя кроткая женушка набросилась с кинжалом на советника королевы Елизаветы и грозилась убить его.
– Почему она это сделала? – спросил герцог Магнус, пораженный таким признанием. Он и представить себе не мог, что эта хрупкая молодая девушка способна на насилие.
Гордон отвел глаза от отца:
– Уолсингем спровоцировал ее.
– Ты что-то скрываешь, Горди.
– Я дал слово дяде Роберты хранить молчание, – ответил сын. – Я мог бы многое рассказать тебе, но ты и сам все узнаешь в скором будущем.
– Хорошо, – герцог положил руку на плечо Гордону и сказал: – Доверяю твоему здравому смыслу.
Накрыв своей рукой руку отца, Гордон ответил:
– Я знаю.
– А теперь к делу. Я не могу ждать вечность, чтобы увидеть наследника, которого вы
произведете со своей женой, – сказал герцог Магнус, переводя разговор на свою излюбленную тему. – К тому же, оказывается, у кузена Йена дочь такая отчаянная девица, что вполне способна родить Кэмпбелам дюжину здоровых крепких ребят. Послушай совета, парень. Никогда без нужды не лги своей жене. Ты только ухудшишь дело и испортишь всю вашу дальнейшую совместную жизнь.
Гордон бросил на отца настороженный взгляд и уныло спросил:
– Так, значит, тебе уже известно, что я ей соврал? Ну, о той безобразной старухе по имени Ливи, которая якобы служит экономкой в нашем доме в Эдинбурге?
– Да, как и о существовании самой Лавинии Керр, – ответил герцог Магнус, удивив этим сына.
– Так тебе известно и о ней тоже?
– Герцог Арджил знает почти все, что происходит в Шотландии, – с улыбкой сказал отец. – А чего не знаю я, мне на ушко нашепчет мой родственник Макартур. А если чего не знает он, то мне сообщат родственники твоей покойной матушки.
Оставив герцогский кабинет, Роберта последовала за Гэбби по винтовой лестнице на третий этаж замка, а потом по длинному коридору прошла в его восточное крыло. Здесь располагались личные апартаменты членов семьи. Она вошла в свою скромно обставленную комнату и быстро оглядела ее. У стены стояла кровать с пологом на четырех столбиках, а рядом с ней стол. В другой стене была дверь, которая вела, по-видимому, в их гардеробную и туалетную комнату.
Роберта радостно улыбнулась, обратив взгляд к камину. Возле него стояла дымящаяся ванна, так и приглашая погрузиться в горячую воду. Не теряя времени, Роберта тут же начала сбрасывать с себя одежду и направилась к ванне, оставляя по дороге скомканные вещи. Целых две недели она мечтала о ней.
– Думаю, вы пожелаете по-новому убрать эту комнату, – сказала Гэбби, когда мыла волосы своей новой госпоже. – Так, чтобы она больше походила на апартаменты знатной леди, верно?
Не успела Роберта ответить ей, как Гэбби решительно погрузила ее голову в воду, чтобы прополоскать волосы. А когда Роберта, фыркая и хватая ртом воздух, вынырнула на поверхность и собралась было выбранить ее, та уже снова заговорила:
С каштановыми волосами, проницательными серыми глазами и приветливой улыбкой, которая рассеяла ее опасения, пятидесятилетний герцог Арджил был очень красивым. Необыкновенное сходство между отцом и сыном подсказывало ей, каким станет в будущем ее муж.
На ней по-прежнему был мужской костюм, одолженный Генри Талботом, и она чувствовала себя оборванкой, но все же позволила герцогу снять с себя плащ. Роберта застенчиво улыбнулась ему в ответ и, проследовав за ним к камину, села в кресло. Вынув из сумки Смучеса, она посадила его к себе на колени.
Герцог протянул сыну стакан виски, а Роберте подал кубок горячего с пряностями вина.
– За ваше благополучное прибытие, – сказал он, подняв свой стакан. – Пусть сегодняшний день будет первым днем из многих счастливых лет для моего единственного сына и его очаровательной жены.
– За это я выпью, – сказал Гордон, поднося виски к губам.
Не разделяя его надежд, Роберта ответила улыбкой на эту любезность своего свекра. Однако воздержалась от того, чтобы поддержать этот тост.
– Милая, как ты похожа на свою мать, – заметил герцог. – Ты представить себе не можешь, в каком я восторге от того, что у твоих родителей и у меня будут внуки.
Пробуя в этот момент вино, Роберта внезапно поперхнулась от этих слов. Тяжелая рука, похлопавшая ее по спине, помогла ей откашляться.
– Спасибо, – сказала она, глядя сквозь слезы, выступившие на глазах, на своего мужа. – Вино попало не в то горло. – Потом, собравшись с духом, повернулась к свекру и сказала: – Мне очень жаль, ваша милость, но у вас и моих родителей не будет внуков.
– Роберта, – предостерегающе произнес Гордон.
– Ты бесплодна? – напрямую спросил герцог Магнус.
Роберта покраснела от смущения. Несмотря на щенка, сидевшего на коленях, она принялась яростно тереть свое родимое пятно.
– Нет, ваша милость. Просто я… возможно, я летом навсегда вернусь в Англию, – попыталась объяснить она.
Это заявление явно удивило герцога. Он перевел вопросительный взгляд на сына, молча требуя объяснений.
– Не обращай внимания, – сказал Гордон отцу и, повернувшись к жене, которая собралась было спорить с ним, проговорил: – Мы обсудим это позднее.
– Ваша милость, я могу поставить в своей комнате ящик с песком? – спросила она, переводя разговор на более безопасную тему.
– С песком? – переспросил герцог Магнус, совершенно сбитый с толку ее просьбой. Он встречал много глупых женщин за свою жизнь, включая собственную жену и мать Роберты, но дочь Макартуров, казалось, затмила их всех.
– Мои маленькие кузины приучили щенка пользоваться по ночам ящиком с песком, – объяснила Роберта, прочтя в его глазах замешательство.
Выражение лица герцога прояснилось.
– Я уверен, что мы найдем ящик для твоего любимца. – Он взглянул на сына и добавил: – Дункан и Гэвин будут рады поиграть с ним.
– Дункан и Гэвин? – переспросила Роберта, решив, что это, должно быть, любимцы герцога.
– Это пара мальчишек, живущих в замке Инверэри, к которым мой отец неравнодушен, – ответил Гордон.
Герцог закашлялся и этим привлек ее внимание. Роберта поймала многозначительный взгляд, брошенный им на Гордона, но не поняла его значения.
– У вас было долгое и трудное путешествие, – сказазал герцог Магнус, обратив к ней приветливую улыбку. – Я уверен, что горячая ванна и хороший ужин – это то, что вам сейчас нужно.
И, не дожидаясь ответа, он прошел через комнату к двери и позвал слуг. Почти в тот же момент в кабинет торопливой походкой вошли две женщины. Одна на вид казалась ровесницей Роберты, другая – старше герцога.
Спустив Смучеса на пол, Роберта встала, чтобы поздороваться с ними. И по привычке прикрыла родимое пятно правой рукой.
– Это Бидди, экономка замка Инверэри, – представил старшую герцог Магнус.
Бидди была полная, с сединой на висках женщина лет за шестьдесят. Лицо у нее было добрым, но невыразительным и немного простоватым.
– А это Гэбби, ее внучка, – добавил герцог. – Гэбби будет твоей камеристкой.
Гораздо выше миниатюрной Роберты с ее пятью футами росту, Гэбби была крепко сложенной девицей с темно-каштановыми волосами и карими глазами. Выражение ее лица было дружелюбным, и в нем сквозило любопытство.
Когда обе женщины улыбнулись ей и слегка поклонились, Роберта остановила их словами:
– Не надо мне кланяться, я не королева Мария Стюарт.
– Вы молодая хозяйка замка Инверэри, – сказала Бидди, явно удивленная ее словами. – Вы теперь нашему герцогу как дочь.
– Не совсем так, – возразила Роберта.
Экономка бросила на герцога вопросительный взгляд. Тот едва заметно покачал головой, показывая, чтобы она не углублялась в сей предмет.
– Долгое путешествие из Лондона утомило Роберту, – сказал герцог. – Вы можете устроить ей ванну и ужин в ее комнате, наверху?
Бидди усмехнулась:
– Конечно, все уже готово.
– Да, кстати, моей невестке понадобятся несколько платьев Эврил, пока ее собственные вещи не прибудут из Англии, – добавил он.
– Эврил? – озадаченно переспросила Роберта.
– Это мать Гордона, моя покойная жена, – объяснил ей герцог.
– Благодарю вас, ваша милость. – Роберта собралась было присесть перед ним в реверансе, но он ей не позволил.
– Ты вернулась в Хайленд, – сказал герцог Магнус. – А у нас в семье не принято поминутно кланяться и расшаркиваться друг перед другом.
Роберта кивнула. Она уже прониклась симпатией к своему свекру. Казалось, в нем нет ничего от тупоголовой самонадеянности ее мужа. Может, время сгладило эти качества?
– Оставь Смучеса со мной, ангел, – сказал Гордон, беря из ее рук щенка. – Я присмотрю, чтобы его покормили, пока ты принимаешь ванну.
– Спасибо, Горди. Я увижу тебя позднее?
Гордон подмигнул ей:
– А как же, жена.
Как только за Робертой закрылась дверь, герцог Арджил повернулся к сыну.
– Ты не рассказал ей, – спросил он, и в голосе его проскользнуло осуждение. – Не стоит лгать своей жене.
– Какая разница, когда она узнает об этом? – возразил Гордон. – Долг жены – повиноваться мужу, несмотря ни на что.
– Это верно только в теории, Горди. – Герцог покачал головой, словно его сын не понимал чего-то очень важного. – Умный муж живет в согласии со своей женой, особенно здесь, в Хайленде, где зима долгая и суровая. Или ты хочешь с ноября по апрель быть запертым в доме с женщиной, которая вечно дуется на тебя?
Гордон понимал, что вопрос отца чисто риторический. Он наполнил свой стакан виски, сделал большой глоток и сел в кресло, оставленное женой. Потом, криво усмехнувшись отцу, сказал:
– Моя жена отнюдь не робкий ангелочек, как я ожидал. За все время, что я был в Англии, мне с ней так и не удалось довести до конца несколько вещей.
Герцог Арджил стоял, скрестив руки на груди.
– А именно? – вопросительно поднял он брови.
Гордон опустил взгляд и уставился на огонь в камине:
– Я еще не сделал ее женщиной.
Это неожиданное заявление на несколько секунд лишило герцога дара речи. Потом он запрокинул голову и расхохотался.
– И это ты, которому ни одна женщина не могла отказать? – поддразнил его отец. – Где твоя легендарная доблесть, о которой я столько слышал за эти годы?
– Кто тебе рассказывает обо мне такие басни? – недовольно спросил Гордон.
Герцог Арджил улыбнулся:
– У меня везде свои люди, сынок.
– Скажи, почему, о чем бы я с тобой ни заговорил, я чувствую себя как зеленый юнец? – спросил Гордон.
Герцог развеселился еще больше:
– Рядом со мной ты и есть зеленый юнец.
– Очень забавно, отец… Когда я приехал в Лондон, моя жена была убеждена, что влюбена в маркиза Ладлоу, – начал рассказывать Гордон. – Я подумал, что будет лучше дать ей немного времени, чтобы привыкнуть ко мне. С ходу затащить ее в свою постель – значило бы потерять всякую возможность того, что мы будем счастливы в браке. Поэтому я решил немного за ней поухаживать.
– Теперь твоя жена здесь. Она должна была уже привыкнуть к тебе, – возразил герцог Магнус. – Мой тебе совет: сначала сделай ее женщиной, а уж потом, после того, расскажи ей все.
Гордон сделал глоток виски, прежде чем решил поговорить с отцом начистоту.
– Роберта приехала сюда не по собственному выбору, – признался он. – Ей пришлось бежать из Англии.
– Что вы там натворили? – спросил герцог на удивление спокойным тоном.
– Я – ничего, – улыбнулся Гордон. – А моя кроткая женушка набросилась с кинжалом на советника королевы Елизаветы и грозилась убить его.
– Почему она это сделала? – спросил герцог Магнус, пораженный таким признанием. Он и представить себе не мог, что эта хрупкая молодая девушка способна на насилие.
Гордон отвел глаза от отца:
– Уолсингем спровоцировал ее.
– Ты что-то скрываешь, Горди.
– Я дал слово дяде Роберты хранить молчание, – ответил сын. – Я мог бы многое рассказать тебе, но ты и сам все узнаешь в скором будущем.
– Хорошо, – герцог положил руку на плечо Гордону и сказал: – Доверяю твоему здравому смыслу.
Накрыв своей рукой руку отца, Гордон ответил:
– Я знаю.
– А теперь к делу. Я не могу ждать вечность, чтобы увидеть наследника, которого вы
произведете со своей женой, – сказал герцог Магнус, переводя разговор на свою излюбленную тему. – К тому же, оказывается, у кузена Йена дочь такая отчаянная девица, что вполне способна родить Кэмпбелам дюжину здоровых крепких ребят. Послушай совета, парень. Никогда без нужды не лги своей жене. Ты только ухудшишь дело и испортишь всю вашу дальнейшую совместную жизнь.
Гордон бросил на отца настороженный взгляд и уныло спросил:
– Так, значит, тебе уже известно, что я ей соврал? Ну, о той безобразной старухе по имени Ливи, которая якобы служит экономкой в нашем доме в Эдинбурге?
– Да, как и о существовании самой Лавинии Керр, – ответил герцог Магнус, удивив этим сына.
– Так тебе известно и о ней тоже?
– Герцог Арджил знает почти все, что происходит в Шотландии, – с улыбкой сказал отец. – А чего не знаю я, мне на ушко нашепчет мой родственник Макартур. А если чего не знает он, то мне сообщат родственники твоей покойной матушки.
Оставив герцогский кабинет, Роберта последовала за Гэбби по винтовой лестнице на третий этаж замка, а потом по длинному коридору прошла в его восточное крыло. Здесь располагались личные апартаменты членов семьи. Она вошла в свою скромно обставленную комнату и быстро оглядела ее. У стены стояла кровать с пологом на четырех столбиках, а рядом с ней стол. В другой стене была дверь, которая вела, по-видимому, в их гардеробную и туалетную комнату.
Роберта радостно улыбнулась, обратив взгляд к камину. Возле него стояла дымящаяся ванна, так и приглашая погрузиться в горячую воду. Не теряя времени, Роберта тут же начала сбрасывать с себя одежду и направилась к ванне, оставляя по дороге скомканные вещи. Целых две недели она мечтала о ней.
– Думаю, вы пожелаете по-новому убрать эту комнату, – сказала Гэбби, когда мыла волосы своей новой госпоже. – Так, чтобы она больше походила на апартаменты знатной леди, верно?
Не успела Роберта ответить ей, как Гэбби решительно погрузила ее голову в воду, чтобы прополоскать волосы. А когда Роберта, фыркая и хватая ртом воздух, вынырнула на поверхность и собралась было выбранить ее, та уже снова заговорила: