Грассо Патриция. Обольщение ангела (Сердце ангела)

   Натянув черные перчатки без пальцев, Роберта почувствовала себя гораздо лучше. Как всегда, спрятав свое дьявольское пятно от взоров посторонних людей, она обрела некоторую уверенность. Едва она накинула на плечи черную шаль, как открылась дверь.
   – Ну что, ты готова? – спросил Гордон, с улыбкой идя ей навстречу. – А я уже побывал на Хай-стрит.
   Несмотря на обиду, снедавшую ее, Роберта невольно залюбовалась своим мужем. Одетый в шотландский костюм традиционных для Кэмпбелов цветов, Гордон выглядел красивым и мужественным, и было понятно, почему женщин так тянуло к нему. Но ведь он сам настаивал на их браке, он увез ее из Англии и потому не имел права так легкомысленно вести себя.
   – Нам, женщинам, надо больше времени, – сказала она с фальшивой улыбкой.
   – Зато и результат превзошел ожидания, – сказал Гордон, целуя ее. – Ты выглядишь божественно.
   Роберта пристально посмотрела в его пронзительные серые глаза и без всяких преамбул спросила:
   – Кто эта женщина?
   Гордон перевел взгляд на Гэбби и сказал:
   – Дьюи ждет тебя в коридоре.
   Едва служанка вышла, он повернулся к жене и одарил ее одной из своих неотразимых улыбок.
   Просто неприлично для мужчины быть таким красивым, подумала Роберта, пытаясь противостоять его обаянию.
   – Кто эта женщина, – повторила она, и это прозвучало даже более сердито и сварливо, чем бы ей хотелось.
   – Какая женщина? – переспросил Гордон, удивленно подняв брови в ответ на ее тон.
   Роберта тоже подняла брови, передразнивая его.
   – Та женщина, которую ты целовал.
   – Это не я ее целовал, – возразил Гордон. – А она меня.
   – Какая разница, черт побери? – вскричала Роберта, раздраженная той легкостью, с которой он изворачивался и лгал.
   – Если бы ты понаблюдала за нами минутой дольше, – сказал Гордон, и глаза его весело блеснули, – ты бы увидела, что я ее отстранил.
   Роберта вспыхнула от замешательства и уставилась в пол. Если он сказал правду, она была просто дурой.
   – Так кто же она? – спросила Роберта уже более спокойно.
   – Леди Керр, кузина Мунго, которая недавно овдовела, – ответил Гордон. – Она моя хорошая приятельница.
   – И эта леди Керр решила возобновить с тобой дружбу? – Заметив сама отчетливо прозвучавший в ее голосе ревнивый сарказм, Роберта отвернулась от мужа и пршла к окну. – Так ли уж мне необходимо присутствовать на этой поминальной службе? – спросила она.
   – А в чем проблема, ангел? – Голос мужа раздался рядом, за ее спиной.
   Роберта медленно повернулась и сказала, уткнувшись взглядом ему в грудь:
   – Я никогда не бывала при дворе и не знаю, как вести себя. К тому же… К тому же я не люблю сборище незнакомых людей. Я боюсь, а вдруг сделаю что-нибудь не так?
   Гордон взял ее за подбородок и подождал, пока она поднимет на него глаза.
   – Будь сама собой, – сказал он. – И все будет хорошо, ты всем понравишься.
   – А что, если нет? – с явной тревогой в голосе спросила она. – Что, если я не смогу поладить с ними?
   «Что, если они заметят проклятое пятно на моей руке?» – это соображение осталось невысказанным.
   – Черт возьми, дорогая! – хмыкнул Гордон. – Не паникуй заранее… Кстати, у меня есть для тебя подарок.
   – С чего это вдруг?
   – С того, что ты моя обожаемая жена и будущая мать наследника Инверэри.
   «Но вовсе не потому, что он любит меня», – отметила Роберта.
   Гордон извлек из кармана массивную золотую брошь в форме сердца и приколол к ее шали. Такие броши по обычаю дарили друг другу обрученные. Впоследствии они прикалывали ее к одеялу своего ребенка как оберег.
   – Я сначала хотел, как водится, купить серебряную, – сказал Гордон, коснувшись поцелуем ее губ, – но потом решил, что это слишком холодный металл для такой горячей женщины, как ты.
   Когда он достал вторую золотую брошь, Роберта смущенно спросила:
   – А зачем ты купил две?
   – Ты должна приколоть мне такую же, – ответил он.
   Взяв из его руки брошь, Роберта застенчиво улыбнулась и приколола ее к рубашке Гордона, на самое видное место. Потом встала на цыпочки и поцеловала его в губы.
   – Мне нравятся твои поцелуи, они возбуждают, – сказал Гордон. – Но, к несчастью, мы опаздываем к заупокойной мессе. Ты готова?
   Роберта сунула руку под черную шаль и вытащила заветное ожерелье наружу. Расположив его поверх шали, она сказала:
   – Не хочу быть застигнутой врасплох. Вот теперь я готова.
 
   Покинув свои апартаменты, по многочисленным запутанным коридорам они прошли к узкой каменной лестнице. Спустившись на три этажа, вышли наружу и оказались на сияющем солнце. Оглянувшись на дворец, Роберта невольно подумала, как же она найдет дорогу обратно в свою комнату.
   – Есть интересная легенда, связанная с этим местом, – сказал Гордон, поворачивая с ней направо.
   – Какая? – спросила Роберта, хотя в данный момент ей было совсем не до сказок. Ее главной заботой было, как прожить следующие несколько часов.
   – В день Святого креста, – начал Гордон, – король Дэвид Первый охотился в этих местах и отстал от своих спутников. Лошадь сбросила его, и тут появился огромный олень, готовый разорвать его рогами. Неожиданно их окутало облако тумана, а из него протянулась рука, держащая крест. Король схватился за крест – и олень исчез. Тогда Дэвид дал обет построить монастырь на том месте, где случилось это чудо. А позднее появился и дворец .
   – Да, очень интересная легенда, – рассеянно произнесла Роберта.
   Гордон искоса взглянул на нее и с улыбкой сказал:
   – Оглянись-ка назад, ангел. Видишь там вдали Эдинбургский замок? – А когда она кивнула, продолжал: – Легенда гласит, что существует подземный ход, который ведет туда из дворца Холируд. В связи с этим есть еще одна история… Ну, а теперь ты готова показаться на людях?
   Роберта взглянула на мужа и прочла нежную заботливость в его серых глазах. Он был так добр, он пытался отвлечь ее от тревожных мыслей и рассеять беспокойство. Роберта мягко дотронулась до его плеча.
   – Спасибо тебе, Горди.
   – Не стоит благодарности, миледи, – ответил Гордон точно таким же тоном, как и его младший сын.
   – Ты напоминаешь мне Гэвина.
   – Можно считать это за комплимент.
   Расположенное рядом с дворцом Холирудское аббатство было обнесено целым лабиринтом железных оград, столь же запутанных, как и шотландская политика. Аббатство являлось местом захоронения шотландских королей и сохранило остатки былого величия.
   Проходя в ворота, Роберта невольно схватилась за руку мужа и почувствовала, как Гордон ободряюще сжал ее пальцы.
   В переполненной шотландской знатью церкви был полумрак: свет проникал лишь сквозь узкие витражные окна. В дальнем конце прохода множество свечей освещало украшенный затейливой резьбой алтарь, создавая ощущение мерцающего костра.
   Идя по центральному проходу рядом с мужем, Роберта внутренне поеживалась от любопытных, испытующих, а то и просто сверлящих взглядов, направленных на нее со всех сторон. Хорошо хоть ее родимое пятно было скрыто перчаткой.
   На полпути она заметила Мунго Маккинона, сидящего слева от прохода рядом с рыжеволосой женщиной. К ее облегчению, Гордон не остановился, а прошел дальше. У Роберты не было ни малейшего желания сидеть рядом с Мунго, а уж тем более рядом с женщиной, которая только что целовала ее мужа.
   Пройдя три четверти прохода, Гордон подвел жену к деревянной скамье. Усадив ее, сел с краю.
   Заметив, что муж кивнул какому-то человеку справа от нее, Роберта повернулась и тоже слегка улыбнулась ему.
   – Так это и есть твоя женушка? – спросил Гордона пожилой джентльмен.
   Роберта смущенно оглянулась на мужа, а тот по-свойски улыбнулся.
   – Познакомься, дядюшка Джордж. Роберта Макартур, моя жена, – сказал он. – Граф Хантли – старший брат моей покойной матери.
   – Очень рада познакомиться с вами, – сказала Роберта.
   Граф Хантли приветливо кивнул ей и посмотрел на племянника.
   – Твоя жена прекрасна, как ангел, – сказал он. – Надеюсь, она не заставит себя долго упрашивать и сделает твоего отца дедом.
   – Об этом мы с ней уже позаботились, – ответил Гордон. – Наследник Инверэри скоро появится на свет.
   Роберта вспыхнула от замешательства и досады. Она бросила на мужа свирепый взгляд и гордо вздернула носик. Ну и устроит же она ему выволочку, когда они вернутся к себе!
   Мужчины хмыкнули, взглянув на нее.
   – Она, кажется, к тому же застенчива, – заметил граф. – Завидую твоему счастью, Горди. А то ты мог бы угодить в сети одной из этих эдинбургских красоток.
   – Я сам не верю своему счастью, – ответил Гордон, поднося к губам руку жены.
   Роберта искоса улыбнулась ему и хотела что-то сказать, но тут часы пробили полдень, и в церкви появился король. Она встала, как и все, когда его величество король медленно прошествовал по проходу в направлении алтаря.
   Облаченный во все королевские регалии, рыжеволосый, с печально потупленным взглядом, Яков VI медленно шел в окружении своих придворных. Когда он проходил мимо их скамьи, Роберта склонила голову. Однако любопытство взяло верх, и она исподтишка взглянула на него. К ее удивлению, король шел совсем не по-королевски. Он еле волочил ноги, и ей показалось, что в уголках рта у него блестели слюни.
   – Я не видела в церкви наших отцов, – прошептала Роберта, садясь, когда уселся и король.
   Гордон пожал плечами:
   – Ты просто не заметила их в этой толпе.
   Заупокойная служба по усопшей шотландской королеве была еще в самом начале, когда неожиданно до ушей Роберты дошел странный металлический лязг, доносившийся с паперти. Недоумевая, что это такое, она вопросительно посмотрела на мужа. Но такое же недоуменное выражение его лица показало, что он и сам не понимает, что происходит.
   Этот скрежет и сердитые, протестующие голоса привлекли всеобщее внимание. А еще через мгновение в церковь вошли трое мужчин в полном вооружении и встали в конце прохода. Роберта в тревоге взглянула на Гордона, а потом на короля, который поднялся со своего почетного места и стоял, глядя на то, что предстало его взору.
   А тем временем трое рыцарей былых времен выступили вперед. Их латам и щитам было по крайней мере лет сто. Медленно, с мрачной решимостью на лицах, они двинулись к алтарю. Каждый их шаг сопровождался звуком металла по металлу. Длинные мечи в ножнах волочились по полу.
   – Боже мой! – тихо воскликнула Роберта, узнав в рыцарях своего и Гордона отцов. – Что они затевают?
   – Не думал, что наши отцы способны сотворить такую глупость, – сухо сказал Гордон, и мрачная улыбка пробежала по его губам.
   – Они затащили с собой даже дядю Перси, – простонала Роберта. – Гордон, сделай что-нибудь!
   – Успокойся, – прошептал он. – Я не могу помешать им выставить себя дураками.
   – Во имя всего святого, – воззвал король Яков, и слюни стали заметнее в углах его рта. – Кэмпбел и Макартур, что означает ваше вторжение сюда? Наш двор в глубоком трауре по моей покойной матери, королеве.
   Герцог Арджил прошел еще на пять шагов вперед. Он изо всех сил пытался склониться в глубоком поклоне, но тяжелые доспехи мешали ему. Вместо этого он лишь почтительно склонил голову перед молодым монархом.
   – Полное вооружение – вот самое подходящее траурное одеяние по нашей казненной королеве, – произнес герцог Магнус достаточно громким голосом, так, чтобы его слышали все.
   По толпе пополз шепоток. Роберта заметила, как несколько немолодых шотландских вельмож кивнули головами в знак согласия с ее свекром.
   – Черт побери, мне предстоит сегодня непростой разговор, – прошептал Гордон и недовольно сдвинул брови.
   С ужасом Роберта увидела, как ее отец, Йен Макартур, тоже выступил вперед и, встав рядом с Кэмпбелом, воззвал:
   – Настоящей заупокойной по нашей убитой королеве должно стать объявление войны.
   – Я согласен, – добавил Перси Макартур, делая шаг вперед и становясь рядом с братом.
   – Раны господни! – вскричал король Яков, скривившись от ярости, и слюни брызнули у него изо рта – Арестуйте этих мятежников!
   – Не двигайся с места, – приказал Гордон Po6ерте и быстро пошел по проходу прямо к королю. За ним поспешил его дядя, граф Хантли.
   Приблизившись к монарху, Гордон опустился на одно колено и спросил:
   – Ваше величество, угодно вам выслушать меня?
   Король Яков кивнул, видя перед собой своего лучшего партнера по гольфу и товарища по охоте.
   – Это минутное недоразумение, – сказал Гордон, бросив неодобрительный взгляд на трех пожилых воителей. – Наши ветераны просто вспомнили свою молодость и решили показать, как они выглядели в прежних битвах.
   – Я отрекусь от тебя, – проворчал герцог Магнус сыну.
   – А я заберу свою дочь и расторгну ваш брак, – добавил Йен Макартур.
   – Эти старые воины лично знали нашу покойную королеву. Они почитали даже землю, по которой она ступала, – продолжал Гордон, не обращая внимания на их слова. – Глубокие переживания в связи с ее смертью лишили этих людей душевного равновесия. Но поспешность, как вы сами всегда говорите, плохой советчик в государственных делах. Не могли бы мы перейти куда-нибудь в более уединенное место, чтобы спокойно все обсудить и беспристрастно во всем разобраться?
   Несколько долгих мучительных секунд король Яков холодно смотрел на Гордона и наконец неохотно кивнул.
   – Мы продолжим службу завтра, – объявил король.
   И в сопровождении Гордона прошествовал по проходу к выходу из церкви. Трое горцев в скрежещущих доспехах вместе с графом Хантли последовали за ним.
   Взбудораженная, взволнованная всем увиденным, шотландская знать тут же пустилась в пересуды. Медленно, по двое, по трое они вставали с мест и выходили наружу.
   Сложив руки на коленях, Роберта застыла на своем месте. Никто не заговаривал с ней, но она ловила украдкой бросаемые на нее любопытные взгляды.
   Что происходит сейчас там, в личных апартаментах короля? – терзалась она. Неужели ее отца и свекра арестуют? Что, если ее неродившийся ребенок никогда не увидит своих дедов? И что делать ей сейчас? Ждать здесь мужа или уйти вместе с остальными?
   Помедлив еще немного, Роберта поднялась со скамьи и последовала за последними придворными к выходу. Выйдя наружу, она сощурилась от яркого солнца и глубоко, с облегчением вздохнула. После тесноты и мрака церкви сочетание солнечного света и свежего воздуха оживило ее.
   Пройдя по желтеющей лужайке, Роберта направилась к росшим чуть поодаль старым дубам. В толпе высыпавших из церкви придворных она чувствовала себя неуютно. Все здесь знали Гордона и видели, как она пришла в церковь вместе с ним, но никто и не подумал подойти к ней. Неужели она обречена всегда и везде оставаться отверженной? Может, ей самой следовало представиться им?
   Нет, конечно, нет. Роберта знала, что без мужа у нее на это не хватит решительности. Если бы только она знала, как вернуться отсюда назад в свои комнаты, то непременно направилась бы туда.
   В ожидании мужа Роберта прислонилась к одному из дубов и не отрываясь смотрела на здание аббатства. Уголком глаза она заметила двух молодых женщин, направившихся в ее сторону. Роберта гордо выпрямилась, но продолжала внимательно изучать шпили и купола аббатства.
   – Леди Кэмпбел? – улыбаясь, спросила одна из дам, стройная брюнетка.
 
   – Да.
   – Я леди Элиот. А это, – показала она на свою спутницу, – леди Армстронг.
   Пышная блондинка улыбнулась и кивнула ей.
   – Мне очень приятно познакомиться с вами, – проговорила Роберта, но что-то в их любезных улыбках насторожило ее. Похоже, эти женщины совсем не были такими простыми и искренними, какими желали казаться.
   – А мы очень рады познакомиться с женой Гордона, – сказала леди Армстронг.
   – Значит, вы лично знаете моего мужа? – спросила Роберта.
   – И очень хорошо, – сказала леди Элиот.
   – Очень близко, – добавила леди Армстронг, бросив выразительный взгляд на свою подругу.
   Роберта заметила этот безмолвный обмен взглядами и поняла, что одна из них или обе они спали с ее мужем. Решив храбро встретить этот вызов, Роберта гордо вздернула нос и одарила обеих ослепительной улыбкой.
   – Друзья моего мужа – мои друзья, – проговорила она.
   – Зовите меня Кэтрин, – сказала леди Элиот.
   – А меня Джин, – добавила блондинка.
   – Дорогая, а что это за необычные перчатки вы носите? – спросила леди Элиот.
   – Такова последняя мода при дворе Тюдоров, – сообщила им Роберта, словно эти две искушенные светские дамы перед ней были всего лишь деревенскими молочницами. Она надеялась, что господь простит ей эту ложь. – Все женщины при английском дворе носят такие. Я провела в Лондоне целый год, в гостях у моего дяди, графа Басилдона.
   Эти небрежно оброненные слова удивили обеих красоток.
   – Басилдон, этот царь Мидас, ваш дядя? – заинтересованно спросила леди Элиот.
   – О, слава о нем дошла и сюда, в Шотландию, – подхватила леди Армстронг.
   – Мой дорогой дядя Ричард столь же добр, сколь богат и влиятелен, – произнесла Роберта все с той же улыбкой на лице. Ей совсем не свойственна была заносчивость, но сейчас надо было произвести нужное впечатление.
   – Ох, дорогая, тут назревают неприятности, – сказала леди Элиот, кивнув направо.
   Роберта посмотрела туда. К ним приближались Мунго Маккинон, а вместе с ним та самая рыжеволосая женщина.
   – Добрый день, – приветствовал их Мунго и тут же обратился к Роберте: – Позвольте познакомить вас с моей кузиной леди Керр.
   Роберта взглянула на ярко-рыжую красавицу и выдавила из себя притворную улыбку.
   – Рада с вами познакомиться, – проговорила она.
   – И мне очень приятно встретиться с женой Горди, – ответила та, откровенно оглядывая Роберту с головы до пят.
   Роберта понимала, что эта особа старается выискать у нее какие-то недостатки. Когда взгляд красотки опустился на ее располневшую талию, она положила руку на живот и объявила:
   – Боюсь, от вашего внимательного взгляда не укрылся мой маленький секрет. Я ношу наследника Инверэри.
   Улыбка леди Керр тут же растаяла.
   – В таком случае, примите мои поздравления.
   Роберта кивнула, довольная, что ей удалось сбить спесь с этой особы.
   – Я уверена, что мы еще подружимся с вами, – протянула леди Керр, приходя в себя после только что услышанного известия. – Зовите меня просто Ливи.
   Роберта похолодела, но постаралась сохранить бесстрастное выражение лица.
   – Вы сказали «Ливи»? – переспросила она.
   – Да. А что вы находите в этом странного?
   Но прежде чем Роберта успела ответить, кто-то сзади окликнул ее:
   – Леди Кэмпбел, вы ли это?
   Роберта обернулась и оказалась лицом к лицу с графом Босуэлом. Высокий и статный, Фрэнсис Хепберн-Стюарт был все тот же, с каштановыми волосами, небесно-голубыми глазами и неограниченным запасом обаяния.
   – Рад видеть, что вы уже совсем оправились после вашего долгого путешествия из Англии, – сказал граф, прикладываясь к ее руке в перчатке. – Вы привезли ко двору своего забавного английского песика?
   Роберта улыбнулась и, покачав головой, сказала:
   – Нет, мы оставили Смучеса в Инверэри.
   – Жаль, а то бы мы и его представили королю, – пошутил граф и сказал, предлагая ей руку: – Пожалуйста, прогуляйтесь со мной, возобновим наше знакомство.
   – С большим удовольствием, милорд, – ответила Роберта, подавая ему руку.
   Отведя ее подальше от остальных, Босуэл прошептал:
   – Мне показалось, что вас надо увести от этих дам. Вам, кажется, было не по себе?
   – Вы очень проницательны, милорд, – ответила Роберта, заставив его улыбнуться. – И я перед вами в долгу за ваше своевременное вмешательство.
   – Ловлю вас на слове, – сказал он. – А как течет ваша супружеская жизнь?
   – Я ожидаю наследника Инверэри, – ответила она.
   – В таком случае очень рад за вас, – улыбнулся ей граф. – А знаете, дорогая, когда я познакомился с вами у себя в Хермитедже, я уже тогда сильно сомневался в том, что вы приживетесь здесь, при дворе.
   – А почему?
   – Вы показались мне слишком хрупким созданием.
   Роберта искоса взглянула на него.
   – Милорд, я ношу при себе кинжал, который у нас называют «последнее средство», и если вы чем-нибудь заденете это «хрупкое создание», вам придется познакомиться с ним.
   Босуэл откинул голову назад и громко расхохотался. Потом остановился и повернулся к ней лицом.
   – Рад это слышать, ведь вам потребуется немало мужества, чтобы защититься от этих придворных хищниц, – серьезно сказал он. – Ну а теперь, надеюсь, вы расскажете мне, почему вы бросились с кинжалом на королевского министра.
   – Нет, сначала расскажите мне, где мой брат, – возразила Роберта.
   – Дабу пришлось спасаться бегством, когда он увел девицу Дебре, – сказал граф. – Я думаю, он скрывается где-то в Хайленде.
   – Так, значит, он все-таки похитил ее! – вырвалось у Роберты.
   – Ну, Даб думал, что похищает ее, – уточнил граф, – но сама леди утверждает, что он спас ее от нежелательного брака.
   – Это уже легче, – с улыбкой сказала Роберта. – Так вот, к вашему сведению, я бросилась с кинжалом на Уол-сингема потому, что подслушала, как он говорил о казни королевы Марии. Мы должны были держать это в тайне из страха, что он бросит в Тауэр моего дядю.
   – Гордон Кэмпбел выбрал себе жену что надо, – сделал ей комплимент Босуэл. – Мужественную и решительную.
   – Милорд, как вы думаете, мой отец и свекор не попадут в опалу из-за того, что они сделали сегодня? – без предисловий спросила Роберта.
   Босуэл задумчиво покачал головой.
   – Яков благоволит Гордону и, конечно же, выслушает его доводы, – осторожно сказал он. – Но вы выглядите немного усталой. Почему бы вам не вернуться в свои комнаты и там подождать возвращения мужа?
   – Я не знаю дороги, – призналась Роберта и тут же почувствовала, как щеки ее заливаются румянцем. Босуэл улыбнулся:
   – Все, что вам нужно, – это попросить одного из пажей проводить вас туда.
   Чувствуя, что допустила довольно глупую ошибку, Роберта смущенно улыбнулась в ответ и сказала:
   – Благодарю вас, милорд, я так и сделаю.
   Едва оказавшись у себя, она без сил повалилась на кровать. Ее снедала тревога за отца. Но и другая, не менее тревожная мысль сверлила мозг.
   Леди Керр была любовницей Гордона и хотела возобновить с ним любовную связь. Роберта знала это так же верно, как собственное имя.
   Ну а сам Гордон? Чего хотел он? Вот, что тревожило ее больше всего.

16

   Черт побери, королевские слюни – это дурной знак, подумал Гордон.
   Оставшись с Яковом наедине в его королевских покоях, он понимал, что сейчас потребуется вся его ловкость и хитрость, чтобы уговорить его величество проявить милосердие по отношению к отцу и тестю.
   Гордон взял со стола два хрустальных кубка и, одарив сердито расхаживающего по кабинету короля невинной улыбкой, поставил их на пол. Потом наклонился к королевской сумке для гольфа и достал две короткие клюшки и несколько мячей.
   – Мы могли бы немного размяться, пока обсуждаем этот сложный вопрос, – сказал он, протягивая одну из клюшек королю.
   Напряжение спало, и медленная улыбка, прогоняя раздраженное выражение, расползлась по бледному лицу короля. Ничто на свете не успокаивало его лучше, чем охота и гольф.
   Взяв клюшку, он подождал, пока Гордон установит на полу мяч, и замахнулся, стараясь загнать его в кубок. На лице короля расползлась довольная ухмылка, когда мяч попал точно в цель.
   – Твоя родня, что, намерена ввязаться в войну с Англией? – сварливо спросил Яков, глядя, как его друг устанавливает на полу свой мяч.
   Гордон искоса посмотрел на молодого монарха, потом взмахнул клюшкой и тоже попал в цель.
   – Мой отец и эти двое всего-навсего старые вояки, живущие воспоминаниями о прошлом, – возразил он. – Ослепленные жаждой мести, они не понимают, что значит для вас добиться вожделенной цели – стать преемником Елизаветы. Ведь эта старая дева не вечна, в конце концов.
   – Вот это удар – тот, что ты сделал только что! – похвалил его король.
   – Благодарю вас, государь. – Гордон почтительно поставил перед королем другой мяч.
   – Я любящий сын, – сказал Яков и прицелился клюшкой. – Первым моим побуждением после известия о смерти матери было объявить войну. Ведь Елизавета могла бы просто отослать ее домой, а не казнить.
   «Яков предал свою мать, – вспомнил Гордон слова жены. – Англия предлагала вернуть ее в Шотландию, но сын отказал ей в убежище, не желая делить с ней корону». Легким ударом король загнал мяч в кубок и добавил:
   – Война не сможет воскресить ее, но уничтожит для меня всякую возможность стать преемником Елизаветы. В конце концов, я думаю, что лучшей памятью о ней будет то, что ее единственный сын наследует ту самую корону, которой она так домогалась.
   – В этом пункте я полностью с вами согласен, – сказал Гордон, в свою очередь попав мячом в кубок.
   – Вот именно поэтому твоих мятежных родственников и надо наказать за подстрекательство к войне.
   – При всем уважении к вашему величеству, в этом пункте я с вами не могу согласиться, – сказал Гордон, сохраняя очень почтительный тон. – Мой отец и его родственники не заслуживают слишком уж строгого отношения. Кроме того, шурин Макартура – граф Басилдон, один из самых влиятельных людей в Англии, не говоря уж о том, что и самый богатый… Не хотите ли сделать небольшую ставку на эту игру?