Страница:
– Но…
– Делай, что говорю.
Когда Роб неохотно сделала то, что было велено, Изабель взяла ее левую руку в свои. Бок о бок девушки направились к каменной скамье.
Смущенная тем, что подруга разглядывает ее родимое пятно, Роб неловко села рядом с ней на скамью. Ее так и подмывало выдернуть свою руку и спрятать, но она боялась обидеть подругу.
Изабель обвела пальцем шестилепестковый цветок.
– Какая необычная, загадочная и в то же время красивая родинка, – прошептала она и, подняв глаза, улыбнулась.
Тронутая ее ласковым жестом и этими словами, Роберта посмотрела на цветок удивленно. Неужели она не видит в нем знака дьявола? Неужели суеверия нисколько не властны над ней?
– Я так рада, что мы подружились, – сказала Изабель.
Слезы показались на глазах у Роберты.
– У меня… у меня никогда не было подруги, пока я не встретила тебя, – призналась она.
– И у меня, – кивнула Изабель. – Ты моя единственная настоящая подруга, единственная, с кем мне хорошо.
– Но у тебя есть сестры.
– Сводные сестры, – поправила Изабель. – Они никогда не считали меня своей настоящей сестрой.
– Они просто ревнуют, – возразила Роб, стараясь утешить подругу. – Ты очень хороша собой, а Лобелия и Руфь так некрасивы, что ими можно пугать маленьких детей.
– Нехорошо так злословить, – с лукавой улыбкой сказала Изабель. – Они просто не очень симпатичны.
– И ты еще защищаешь их! – воскликнула Роб. – Они обращаются с тобой как с прислугой. Да и твоя мачеха ничем не лучше.
Изабель пожала плечами.
– Это моя семья. Дельфиния, Лобелия и Руфь – единственные мои родственники после смерти папы.
– А как же кузен Роджер?
– Я имела в виду ближайших родственников. А Роджер… Накопив гору золота, он и думать забыл обо мне. – Заметив красивого молодого человека, приближавшегося к ним, Изабель понизила голос: – Сюда идет маркиз Ладлоу.
Роб тут же выдернула свою левую руку у подруги и сунула ее в карман. И сказала, чтобы оправдать этот резкий жест:
– Я немного замерзла. А ты?
Изабель покачала головой и с любопытством посмотрела на подругу. Потом перевела взгляд на маркиза, а затем на карман, куда Роб спрятала левую руку.
– Добро пожаловать в усадьбу Деверо, леди Изабель, – приветливо улыбнувшись, поздоровался Генри с блондинкой. И прежде чем та успела ответить, повернулся к Роберте: – Ты знаешь, твой дядя посылает меня ко двору. Так что ночью на празднике меня здесь не будет, дорогая. А как же наш праздничный поцелуй?
Роберта вспыхнула, смущенная тем, как откровенно он говорит в присутствии ее гостьи.
– Я подумаю и, возможно, поздравлю им тебя, когда ты вернешься.
Генри поднял к губам ее правую руку и, многозначительно глядя в глаза, сказал:
– Дорогая, ты сводишь меня с ума.
Изабель не выдержала и расхохоталась. Роб тоже коротко рассмеялась, а потом парировала:
– Милорд, когда я встретила вас, вы уже были сумасшедшим.
Маркиз направился к причалу. Провожая его взглядом, Роб ощутила смутное чувство облегчения. Она любила его всем сердцем, но все же хотела на некоторое время остаться здесь без него. Ей хотелось бы насладиться каждым мгновением, которое она могла провести со своей единственной подругой, и отъезд Генри давал ей такую возможность.
– Ладлоу, кажется, страдает всерьез, – заметила Изабель.
– Ах, это просто слова, – возразила Роб, все еще не отрывая взгляда от удалявшегося маркиза. – Я не стану целоваться, пока не буду свободна.
– Ты полагаешь, Кэмпбел согласится развестись? – спросила Изабель.
– Не знаю. – Роб вынула из кармана левую руку, сняла золотое кольцо, которое носила теперь на мизинце, и задумалась.
Взяв из рук подруги обручальное кольцо, Изабель полюбовалась им, а потом сказала:
– Здесь внутри что-то выгравировано.
– «Ты, и никто другой», – подсказала Роберта.
– Как романтично! – воскликнула Изабель, моментально забыв о чувствах Роб к Генри Талботу. – Маркиз Инверэри, должно быть, любит тебя. Что он говорил, когда надевал на твой палец это кольцо?
– Что-то вроде того, что я буду его дамой, и он всегда останется верен мне, – ответила Роберта. – Но это все пустые слова.
– Кэмпбел тебя обожает, – не согласилась та. – Ни один мужчина не будет говорить женщине таких вещей просто так.
Роберта ласково улыбнулась ей:
– Изабель, ты всегда видишь в людях только хорошее. За все эти годы Кэмпбел даже ни разу мне не написал.
– Возможно, он был очень занят.
– Все десять лет? – возразила она, удивленно подняв черные брови.
– Такое возможно, – задумчиво сказала Изабель. Потом мечтательно вздохнула. – «Ты, и никто другой». Да, думаю, маркиз Инверэри безумно любит тебя. Может, именно по этой причине он и не встречался с тобой. Кэмпбел не хотел вводить себя в искушение, пока ты не повзрослела. Только представь себе, Роб. Все эти долгие, долгие годы Гордон Кэмпбел оставался верным тебе…
Замок Холируд, Эдинбург
– Иди сюда. Согрей меня, – промурлыкала, нежась в постели, Лавиния Керр.
Но Гордон Кэмпбел не откликнулся на откровенно чувственное предложение. Одетый только в черные штаны и башмаки, он стоял у окна своей спальни, выходящего в Холируд-парк.
Первое утро ноября было неприветливо серым и холодным. Еще вчера пышные, расцвеченные золотом и багрянцем кроны деревьев поредели, опавшая листва усыпала потемневшие газоны и лужайки. Голые ветви чернели на фоне бледного неба.
Гордон задумчиво посмотрел на увядший осенний парк. Ветра нет, отметил он машинально. Этот хмурый осенний день был идеальным для игры в гольф с королем Яковом. Проиграть королю незаметно, вроде бы случайно, было гораздо легче в безветренный день.
– Горди, слышишь? – сказала капризным голосом Лавиния Керр. – Я замерзла.
Гордон повернул голову и лениво улыбнулся рыжеволосой женщине, лежавшей за пологом. Его последняя любовница обладала всеми качествами, которые он больше всего ценил в женщинах, – она была глупой, ограниченной и к тому же замужем за другим.
Не брать на себя никаких обязательств было правилом номер один для Гордона Кэмпбела. Он не нуждался ни в каких нежных узах, мешающих его неуемному честолюбию, и был рад, что когда-то последовал отцовскому совету и в пятнадцать лет женился на дочери Макартура. Эта женитьба избавила его от домогательств многих хорошеньких хищниц, вроде Лавинии. А если понадобится, он сумеет положить конец своей любовной связи и с этой огненно-рыжей красавицей обычным способом. Он подарит ей какую-нибудь дорогую безделушку и, дав прощальный шлепок по ее обворожительной попке, отправит подальше. К следующему любовнику, без сомнения.
– Что ты так смотришь на меня? – спросила она с кокетливой улыбкой на полных губах.
– Любуюсь самой прекрасной женщиной в Эдинбурге, – ответил Гордон. Он пересек комнату и присел на край постели.
Лавиния привстала и спустила одеяло до талии, обнажив грудь.
– У тебя есть замечательный способ это доказать, – прошептала она, проводя ладонью по его плечам, спине и груди. – Иди ко мне. Я страшно хочу тебя.
– Когда ты пришла ко мне сегодня утром, – напомнил Гордон, – я предупредил, что не могу задерживаться. Я играю в гольф с королем.
– Король не будет играть в дождь, – возразила она.
– Дождя нет, – сказал он. – А почему бы и тебе не присоединиться к нам?
– Я ненавижу гольф.
– Как жаль, – Гордон бросил на нее долгий взгляд и добавил с притворным восхищением: – Ведь у тебя прекрасные данные для игры в гольф.
– Неужели? Какие же?
– Ты умеешь широко расставлять ноги.
– Грубиян! – сказала Лавиния, вздернув нос. – А кстати, ты собираешься жениться на мне?
Гордон придвинулся поближе и слегка чмокнул ее в шею.
– Ты что же, голубушка, забыла, что замужем? С некоторых пор ты графиня Голбрайт.
– Голбрайт уже старик и долго не протянет, – возразила Лавиния. – Вызови его на дуэль, и все будет кончено.
– Такого я от тебя не ожидал, – покачал толовой Гордон, бросая на нее укоризненный взгляд. – Бесчестно вызывать на дуэль старика, который не в силах защищаться. К тому же не забывай, милочка, что у меня тоже есть жена.
– Крошка Макартур? – иронически засмеялась Лавиния. – Развяжись с ней.
Гордон открыл было рот, чтобы возразить, но тут раздался стук в дверь. Он бросил подозрительный взгляд на Лавинию – а не подстроено ли это, чтобы Голбрайт застал их вместе в постели – и не спешил ответить на стук. Его вовсе не радовала мысль убить на дуэли человека, который годился ему в деды. Пожалуй, после сегодняшней партии в гольф надо пойти присмотреть ей прощальный подарок.
– Горди? Ты здесь? – Он узнал голос друга, Мунго Маккинона.
– Это твой кузен. Накройся, – сказал Гордон Лавинии. И позвал: – Входи, Мунго.
Дверь открылась, и, держа в правой руке сумку с клюшками для гольфа, Маккинон вошел в комнату. У него были очень светлые волосы и глубоко посаженные голубые глаза. Худощавый, он на добрых шесть дюймов был ниже Гордона. Прислонив к стене сумку с клюшками, он ухмыльнулся, глядя на Лавинию.
– Как поживает твой муж?
– Как всегда, скрипит понемногу.
– А ты готов? – спросил Мунго у Гордона. – Мы не можем заставлять ждать его величество.
Поднявшись со своего места на краю постели, Гордон надел рубашку и потянулся за кожаной курткой.
– Я приглашал Лавинию присоединиться к нам, – сказал он, и его серые глаза насмешливо блеснули. – Но она…
Лавиния кинула в него подушкой, и от этого движения одеяло соскользнуло вниз, обнажив ее белые полные груди. Залившись очаровательным румянцем, она притянула одеяло к себе.
Двое мужчин расхохотались над ее смущением, но настойчивый стук в дверь тут же прервал их смех.
Пока Мунго торопливо задергивал полог кровати, чтобы скрыть свою кузину, Гордон пересек комнату и резко распахнул дверь. На пороге стоял человек, одетый в черную с зеленым ливрею слуги дома Кэмпбелов.
Узнав маркиза Инверэри, посыльный протянул скрепленный печатью пергамент со словами:
– От его светлости.
– Я вернусь домой сегодня днем, – сказал Гордон, принимая послание. – Увидимся там позднее, если мне понадобится передать ответ.
Посыльный поклонился и вышел.
Гордон закрыл дверь и прислонился к ней, готовясь сломать восковую печать на письме.
– Какие новости из Арджила? – спросила Лавиния, выглядывая из-за полога кровати.
Подавив улыбку, Гордон посмотрел на друга. Мунго лишь округлил глаза, удивленный любопытством кузины.
Гордон распечатал послание и, отвернувшись, начал читать. Он давно ожидал этого приказа, но, увидев его написанным, был порядком ошеломлен: неужели десять лет пролетели так быстро? И глазом не успел моргнуть.
Он попытался представить себе свою жену такой, какой она должна быть сейчас: взрослой женщиной, возможно, высокой и статной. Но видел лишь восьмилетнюю девочку-ангела с шелковыми волосами, который боялся чудовища, живущего под кроватью. Как выглядит сейчас Роб Макартур, спросил он себя? Действительно ли она стала красавицей, как можно было ожидать?
– Не видно, чтобы ты обрадовался, – заметила Лавиния, глядя на него. – Плохие вести?
– Моя жена Макартур выросла и стала взрослой, – сказал он. – Отец приказывает мне привезти ее.
– Ты не можешь бросить меня! – вскричала Лавиния. – Кузен, скажи ему, уговори его.
– Ливи, он должен выполнить приказ отца, – возразил Мунго, пожав плечами.
– Раз ты не выполнял еще свой супружеский долг, ты можешь расторгнуть этот брак, Гордон, – сказала Лавиния, зябко кутаясь в одеяло.
– Нет, не могу, – ответил он. – Это привело бы к разрыву между нашими семьями.
– Почему? Ты же никогда не любил ее, – заявила Лавиния.
Да, Роберта имела на это право, подумал Гордон, хоть он и не любил ее. Ведь он считал, что любовь существует для женщин и… дураков.
Он подошел и ласково притянул Лавинию к себе.
– Ливи, любовь не имеет ничего общего с браком. Ты же знаешь это, как никто другой.
– Ты обещал, что будешь сопровождать меня на королевский бал-маскарад завтра вечером, – закапризничал а она.
– Ну, конечно. Ты что же, вообразила, что я тут же вскочу на коня и помчусь в Хайленд? – спросил Гордон. – Дочь Макартура ждала десять лет. Подождет еще пару дней.
Лавиния улыбнулась и обвила руками его шею.
– Значит, ты покинешь меня с разбитым сердцем уже через два дня?
Ее нежный обольстительный аромат подействовал на Гордона возбуждающе. Пытаясь устоять против ее уловок, он отодвинулся и выпустил ее из объятий.
– Черт побери, Ливи. Не цепляйся так за меня, – проворчал он. – Ты же знаешь, я терпеть не могу, когда сковывают мою свободу.
Услышав это, Мунго разразился смехом. Гордон Кэмпбел был единственным мужчиной, у которого хватало силы воли противостоять чарам его прекрасной кузины.
Прекрасная даже в своем гневе, Лавиния повернулась к нему:
– Смеешься над моим горем?
Мысль, что у Лавинии может разбиться сердце из-за мужчины, заставила и самого Гордона громко фыркнуть. Лавиния обернулась и подняла руку, чтобы дать ему пощечину. Но Гордон оказался проворней. Он схватил ее за запястье, притянул к себе и приник к ней поцелуем, который сразу же ее успокоил.
– Не сходи с ума, – прошептал ей Гордон одними губами. – Я только отвезу малышку в замок Инверэри и тут же вернусь в Эдинбург.
Лицо Лавинии прояснилось, и она улыбнулась ему. – Как только я уйду, проскользни незаметно в свою комнату, – приказал Гордон. – Оденься и приготовься пройтись по модным лавкам к тому времени, когда я вернусь.
– По модным лавкам? – заинтересованно повторила Лавиния.
Гордон улыбнулся:
– Да, моя милая. Я куплю тебе что-нибудь особенное.
С этими словами он взял сумку для гольфа и махнул другу рукой.
– Пожалуй, я поеду с тобой, – сказал Мунго, когда они вышли за порог.
– Я думал, ты терпеть не можешь Макартуров, – возразил Гордон.
– Да, но мои эдинбургские кредиторы ходят за мной по пятам, и в данный момент Макартуры представляются мне куда меньшим злом.
Смех Гордона резко оборвался, когда что-то тяжелое ударилось в дверь, которая закрылась за ними. Мужчины остановились и взглянули друг на друга.
– Лавиния изливает свою злость, – сказал Мунго меланхолически. – Ведь титул, которого она сама домогается, достанется крошке Макартур.
Гордон беззаботно пожал плечами:
– Лавиния это переживет. Насколько я знаю эту женщину, ее сердце не так-то просто разбить.
И, закинув за плечи свои сумки для гольфа, двое мужчин зашагали дальше по коридору.
– Я отправлюсь в Арджил утром, – сообщил Гордон другу. – Будь готов на рассвете, если не передумаешь сопровождать меня.
Мунго с удивлением посмотрел на него:
– Ты же сказал Лавинии…
– Ливи узнает об этом, только когда я уеду. – Гордон подмигнул другу и добавил: – Подарок, который я сегодня куплю, послужит ей утешением… Ах, черт, впереди еще одна, теперь уже двойная, доза неприятностей.
Мунго обернулся. Навстречу им плыли леди Армстронг и леди Элиот. Заметив мужчин, они приветливо заулыбались.
– Доброе утро, леди, – приветствовал Гордон двух своих бывших любовниц. И одарил их одной из своих обаятельных улыбок.
– Вы будете завтра вечером на королевском маскараде? – спросила леди Элиот, обращаясь к Мунго.
– Утром мы уезжаем из Эдинбурга, – вмешался Гордон.
– Бедняжка Лавиния будет так разочарована, – заметила леди Армстронг с фальшивой ноткой в голосе.
– Черт с ней, с Лавинией, – насмешливо бросила леди Элиот, все еще не сводя с Мунго приглашающего взгляда. – Я буду больше разочарована.
– У нас встреча с его величеством, и мы не хотим заставлять его ждать, – сказал Гордон, дергая друга за рукав. – Так что извините нас, леди.
– Зачем ты это сделал? – спросил Мунго, когда они пошли дальше по коридору. – Леди Элиот, кажется, заинтересовалась мной.
– Леди Элиот замужем, – напомнил ему Гордон.
– Гм, но ты-то спал с ней, – возразил Мунго. – Тогда ее замужество тебя не беспокоило.
– Замужние любовницы – это дорогое удовольствие, – наставительно заметил ему Гордон. – Спать с чужими женами – значит зря тратить свое время и силы. Тебе нужно поухаживать за какой-нибудь богатой наследницей.
– А как я это сделаю, если у меня никого нет на примете? – спросил Мунго.
– Для начала говори всем женщинам подряд то, что они хотят услышать, – посоветовал Гордон. – Говори красивой женщине, что она умна, а умной – что она красива.
– А если она и красива и умна?
– Шпарь по обоим направлениям, друг мой, – отвечал Гордон. – Действовать так – значит дать женщинам то, что они втайне желают, и тогда они пойдут за тобой, как на поводке, куда ты их поведешь. Точно так же надо действовать и с королем.
Мунго бросил на друга насмешливый взгляд:
– Значит, правду говорят люди.
– А что они говорят?
– Что среди Кэмпбелов мошенников больше, чем в других кланах честных людей.
Гордон ухмыльнулся:
– Благодарю за столь лестную оценку. – Он протянул руку и дружески обнял приятеля за плечи. – Ты слышал историю о том, как преподобный Джон Нокс играл в гольф в воскресенье, хотя сам же и запретил это?
Мунго отрицательно покачал головой.
– В одно прекрасное воскресное утро этот добродетельный реформатор уединился, чтобы тайком поиграть в гольф, – рассказывал Гордон. – Бог увидел, чем этот лицемер занимается, и наказал его, сделав так, что тот одним ударом послал мяч прямо в лунку.
– Но это же не наказание, – удивленно заметил Мунго.
– Странно, что ты это говоришь, – ответил Гордон, искоса взглянув на друга. – Святой Петр сказал те же самые слова. Но бог поднял на святого Петра одну бровь и возразил: «Как это не наказание? А кому он сможет рассказать об этом?»
Мунго хмыкнул:
– Ну и поделом этому ублюдку. Мой дядя говорил, что воскресенье было самым лучшим днем недели, пока Джон Нокс не распорядился им по-своему.
Гордон громко расхохотался:
– Мой отец говорил то же самое… Но давай-ка поспешим, а то его величество нас заждался. Смекаешь, чем это пахнет?
– Да. Он выиграет больше денег, чем я могу позволить себе проиграть.
Торопясь на встречу с королем. Гордон и Мунго ускорили шаг. Но за углом они едва не столкнулись с кем-то, кто огибал этот угол с противоположной стороны. В тусклом свете коридора мужчина казался более мрачным и зловещим, чем сам Люцифер.
– Ого, мне чертовски повезло, – сказал незнакомец, улыбнувшись маркизу. – Я нашел вас без особых хлопот.
«Человек из клана Макартуров, – подумал Гордон, заметив на нем одежду в зеленую и черную клетку с желтой полосой. – Приехал сказать мне, что моя женушка выросла». Приглядевшись к незнакомцу, он понял, что перед ним Даб Макартур, один из его шуринов.
Даб Макартур был мужчина шести футов росту, мощного телосложения, с темными волосами и непроницаемыми черными, как безлунная ночь, глазами. Его широкая улыбка не столько располагала, сколько настораживала. В свои двадцать пять он очень походил на отца в молодости.
– Здравствуй, кузен Даб, – сказал Гордон, улыбаясь в ответ. – Что привело тебя в Холируд?
– Сейчас узнаешь.
Гордон удивленно поднял на него брови. Он повернулся, чтобы представить своего спутника, но запнулся, заметив холодную ненависть, сверкнувшую в голубых глазах друга при взгляде на Даба. Почему Маккинон питает такую сильную неприязнь к Макартурам? Это не сулило ничего хорошего их давней и крепкой дружбе. Ведь, в конце концов, его малолетняя жена была единственной дочерью главы клана Макартуров.
Отогнав эти мысли, он вновь изобразил на лице приветливую улыбку и проговорил:
– Познакомься с Мунго Маккиноном, одним из моих ближайших друзей.
– А вы, случайно, не родственник моей кузины Гленды?
– Ее мать, Антония, была сестрой моего покойного отца, – ответил Мунго.
Даб дружески протянул ему руку со словами:
– В таком случае, мне вдвойне приятно познакомиться с вами.
Мунго заколебался, переведя взгляд с глаз Макартура на его протянутую руку. И наконец ответил на рукопожатие, но улыбка так и не коснулась его лица.
– Мы опаздываем на партию в гольф с королем, – сказал Дабу Гордон. – Пошли с нами, я представлю тебя ему. Мы можем поговорить по дороге.
Идя дальше по коридору, Гордон бросил на своего родственника быстрый взгляд. Когда же в ответ Даб широко ухмыльнулся, Гордон неожиданно испытал неприятное чувство, что, возможно, он посмешище в его глазах.
– Удивительно, что ты приехал в Эдинбург именно сегодня, – заметил Гордон. – Мы с Мунго собирались завтра ехать в замок Данридж. Я хочу отвезти свою жену в Инверэри.
– Можешь не беспокоиться, зять, – Даб пристально посмотрел на него. – Твоей жены в Данридже нет.
Гордон резко остановился.
– Как?.. Что ты имеешь в виду? – спросил он обескураженно. – Она что, умерла?
– Роб в Англии, – сообщил ему Даб с ухмылкой. – Она с прошлого года гостит у дяди Ричарда.
– Ты имеешь в виду графа Басилдона? – сказал Гордон.
– Английского царя Мидаса? – воскликнул Мунго, явно заинтересованный.
– Да, – ответил Даб.
– И когда же она должна вернуться домой? – спросил Гордон, довольный этой неожиданной отсрочкой начала своей семейной повинности.
Даб заколебался. Он стрельнул взглядом в сторону светловолосого Мунго и попросил:
– Пускай твой приятель идет вперед, а мы поговорим об этом наедине.
– Мы можем разговаривать и в присутствии Мунго, – сказал Гордон. – Только давай побыстрее. Мы и так уже заставляем короля слишком долго ждать.
Пропустив мимо ушей эту явную неучтивость своего родственника, Даб кивнул головой и улыбнулся:
– Роберта хотела бы остаться в Англии и желает расторгнуть брак.
Мунго отреагировал первым. Он внезапно захохотал, но брошенный в его сторону взгляд удивленного маркиза заставил Мунго оборвать смех.
– Что? Она хочет порвать со мной? – воскликнул Гордон, думая, что ослышался. Ни одна женщина еще не отказывала ему, и отказ этой дурочки Макартур был унизительнее всего.
Даб усмехнулся и кивнул:
– Так и есть. Ты попал в самую точку, кузен.
– Я этого не допущу, – заявил Гордон, непреклонной решимостью маскируя свою растерянность. – Скажи своему отцу, чтоб велел ей возвращаться домой.
– Ну вот еще, – недовольно пробормотал Даб. – Роберта твоя жена. Если она тебе нужна, сам за ней и поезжай.
– И что же, граф одобряет ее отказ? – спросил Гордон.
– Я этого не говорил, – возразил Даб. – Мы, Макартуры, не слышали от тебя ни звука за десять лет. Как могли мы догадаться о твоих намерениях? Вот причина, по которой я здесь.
Гордон почувствовал, что краснеет, но тут же нашелся, сказав:
– Меня послали ко двору ради блага всего нашего клана. – Он повернулся к другу и спросил: – Хочешь отправиться со мной в Англию?
Мунго кивнул.
– Возможно, у короля будут послания для своих представителей.
– Я тоже мог поехать с тобой, – предложил Даб. – Мне всегда удавалось урезонить младшую сестренку.
Тряхнув головой, Гордон усмехнулся:
– Ну что же, пусть это будет последнее приключение в моей холостой жизни. Едем к этим английским дьяволам.
– Моя дорогая матушка родом из Англии, – напомнил им Даб. – И англичане не дьяволы, Горди, она такие же люди.
– Только дьяволы способны столкнуть с пути истинного невинную девушку и отвратить ее целомудренный взор от богом данного ей мужа, – напыщенно возразил Гордон.
– Возможно, этот муж и сам ничего не сделал, чтобы сохранить любовь своей супруги, – с непринужденной улыбкой заметил Даб.
Мунго фыркнул, заслужив еще один рассерженный взгляд задетого за живое маркиза.
– В чем бы ни была причина непокорности моей жены, – сказал Гордон, – я намерен направить ее на истинный путь.
2
– Делай, что говорю.
Когда Роб неохотно сделала то, что было велено, Изабель взяла ее левую руку в свои. Бок о бок девушки направились к каменной скамье.
Смущенная тем, что подруга разглядывает ее родимое пятно, Роб неловко села рядом с ней на скамью. Ее так и подмывало выдернуть свою руку и спрятать, но она боялась обидеть подругу.
Изабель обвела пальцем шестилепестковый цветок.
– Какая необычная, загадочная и в то же время красивая родинка, – прошептала она и, подняв глаза, улыбнулась.
Тронутая ее ласковым жестом и этими словами, Роберта посмотрела на цветок удивленно. Неужели она не видит в нем знака дьявола? Неужели суеверия нисколько не властны над ней?
– Я так рада, что мы подружились, – сказала Изабель.
Слезы показались на глазах у Роберты.
– У меня… у меня никогда не было подруги, пока я не встретила тебя, – призналась она.
– И у меня, – кивнула Изабель. – Ты моя единственная настоящая подруга, единственная, с кем мне хорошо.
– Но у тебя есть сестры.
– Сводные сестры, – поправила Изабель. – Они никогда не считали меня своей настоящей сестрой.
– Они просто ревнуют, – возразила Роб, стараясь утешить подругу. – Ты очень хороша собой, а Лобелия и Руфь так некрасивы, что ими можно пугать маленьких детей.
– Нехорошо так злословить, – с лукавой улыбкой сказала Изабель. – Они просто не очень симпатичны.
– И ты еще защищаешь их! – воскликнула Роб. – Они обращаются с тобой как с прислугой. Да и твоя мачеха ничем не лучше.
Изабель пожала плечами.
– Это моя семья. Дельфиния, Лобелия и Руфь – единственные мои родственники после смерти папы.
– А как же кузен Роджер?
– Я имела в виду ближайших родственников. А Роджер… Накопив гору золота, он и думать забыл обо мне. – Заметив красивого молодого человека, приближавшегося к ним, Изабель понизила голос: – Сюда идет маркиз Ладлоу.
Роб тут же выдернула свою левую руку у подруги и сунула ее в карман. И сказала, чтобы оправдать этот резкий жест:
– Я немного замерзла. А ты?
Изабель покачала головой и с любопытством посмотрела на подругу. Потом перевела взгляд на маркиза, а затем на карман, куда Роб спрятала левую руку.
– Добро пожаловать в усадьбу Деверо, леди Изабель, – приветливо улыбнувшись, поздоровался Генри с блондинкой. И прежде чем та успела ответить, повернулся к Роберте: – Ты знаешь, твой дядя посылает меня ко двору. Так что ночью на празднике меня здесь не будет, дорогая. А как же наш праздничный поцелуй?
Роберта вспыхнула, смущенная тем, как откровенно он говорит в присутствии ее гостьи.
– Я подумаю и, возможно, поздравлю им тебя, когда ты вернешься.
Генри поднял к губам ее правую руку и, многозначительно глядя в глаза, сказал:
– Дорогая, ты сводишь меня с ума.
Изабель не выдержала и расхохоталась. Роб тоже коротко рассмеялась, а потом парировала:
– Милорд, когда я встретила вас, вы уже были сумасшедшим.
Маркиз направился к причалу. Провожая его взглядом, Роб ощутила смутное чувство облегчения. Она любила его всем сердцем, но все же хотела на некоторое время остаться здесь без него. Ей хотелось бы насладиться каждым мгновением, которое она могла провести со своей единственной подругой, и отъезд Генри давал ей такую возможность.
– Ладлоу, кажется, страдает всерьез, – заметила Изабель.
– Ах, это просто слова, – возразила Роб, все еще не отрывая взгляда от удалявшегося маркиза. – Я не стану целоваться, пока не буду свободна.
– Ты полагаешь, Кэмпбел согласится развестись? – спросила Изабель.
– Не знаю. – Роб вынула из кармана левую руку, сняла золотое кольцо, которое носила теперь на мизинце, и задумалась.
Взяв из рук подруги обручальное кольцо, Изабель полюбовалась им, а потом сказала:
– Здесь внутри что-то выгравировано.
– «Ты, и никто другой», – подсказала Роберта.
– Как романтично! – воскликнула Изабель, моментально забыв о чувствах Роб к Генри Талботу. – Маркиз Инверэри, должно быть, любит тебя. Что он говорил, когда надевал на твой палец это кольцо?
– Что-то вроде того, что я буду его дамой, и он всегда останется верен мне, – ответила Роберта. – Но это все пустые слова.
– Кэмпбел тебя обожает, – не согласилась та. – Ни один мужчина не будет говорить женщине таких вещей просто так.
Роберта ласково улыбнулась ей:
– Изабель, ты всегда видишь в людях только хорошее. За все эти годы Кэмпбел даже ни разу мне не написал.
– Возможно, он был очень занят.
– Все десять лет? – возразила она, удивленно подняв черные брови.
– Такое возможно, – задумчиво сказала Изабель. Потом мечтательно вздохнула. – «Ты, и никто другой». Да, думаю, маркиз Инверэри безумно любит тебя. Может, именно по этой причине он и не встречался с тобой. Кэмпбел не хотел вводить себя в искушение, пока ты не повзрослела. Только представь себе, Роб. Все эти долгие, долгие годы Гордон Кэмпбел оставался верным тебе…
Замок Холируд, Эдинбург
– Иди сюда. Согрей меня, – промурлыкала, нежась в постели, Лавиния Керр.
Но Гордон Кэмпбел не откликнулся на откровенно чувственное предложение. Одетый только в черные штаны и башмаки, он стоял у окна своей спальни, выходящего в Холируд-парк.
Первое утро ноября было неприветливо серым и холодным. Еще вчера пышные, расцвеченные золотом и багрянцем кроны деревьев поредели, опавшая листва усыпала потемневшие газоны и лужайки. Голые ветви чернели на фоне бледного неба.
Гордон задумчиво посмотрел на увядший осенний парк. Ветра нет, отметил он машинально. Этот хмурый осенний день был идеальным для игры в гольф с королем Яковом. Проиграть королю незаметно, вроде бы случайно, было гораздо легче в безветренный день.
– Горди, слышишь? – сказала капризным голосом Лавиния Керр. – Я замерзла.
Гордон повернул голову и лениво улыбнулся рыжеволосой женщине, лежавшей за пологом. Его последняя любовница обладала всеми качествами, которые он больше всего ценил в женщинах, – она была глупой, ограниченной и к тому же замужем за другим.
Не брать на себя никаких обязательств было правилом номер один для Гордона Кэмпбела. Он не нуждался ни в каких нежных узах, мешающих его неуемному честолюбию, и был рад, что когда-то последовал отцовскому совету и в пятнадцать лет женился на дочери Макартура. Эта женитьба избавила его от домогательств многих хорошеньких хищниц, вроде Лавинии. А если понадобится, он сумеет положить конец своей любовной связи и с этой огненно-рыжей красавицей обычным способом. Он подарит ей какую-нибудь дорогую безделушку и, дав прощальный шлепок по ее обворожительной попке, отправит подальше. К следующему любовнику, без сомнения.
– Что ты так смотришь на меня? – спросила она с кокетливой улыбкой на полных губах.
– Любуюсь самой прекрасной женщиной в Эдинбурге, – ответил Гордон. Он пересек комнату и присел на край постели.
Лавиния привстала и спустила одеяло до талии, обнажив грудь.
– У тебя есть замечательный способ это доказать, – прошептала она, проводя ладонью по его плечам, спине и груди. – Иди ко мне. Я страшно хочу тебя.
– Когда ты пришла ко мне сегодня утром, – напомнил Гордон, – я предупредил, что не могу задерживаться. Я играю в гольф с королем.
– Король не будет играть в дождь, – возразила она.
– Дождя нет, – сказал он. – А почему бы и тебе не присоединиться к нам?
– Я ненавижу гольф.
– Как жаль, – Гордон бросил на нее долгий взгляд и добавил с притворным восхищением: – Ведь у тебя прекрасные данные для игры в гольф.
– Неужели? Какие же?
– Ты умеешь широко расставлять ноги.
– Грубиян! – сказала Лавиния, вздернув нос. – А кстати, ты собираешься жениться на мне?
Гордон придвинулся поближе и слегка чмокнул ее в шею.
– Ты что же, голубушка, забыла, что замужем? С некоторых пор ты графиня Голбрайт.
– Голбрайт уже старик и долго не протянет, – возразила Лавиния. – Вызови его на дуэль, и все будет кончено.
– Такого я от тебя не ожидал, – покачал толовой Гордон, бросая на нее укоризненный взгляд. – Бесчестно вызывать на дуэль старика, который не в силах защищаться. К тому же не забывай, милочка, что у меня тоже есть жена.
– Крошка Макартур? – иронически засмеялась Лавиния. – Развяжись с ней.
Гордон открыл было рот, чтобы возразить, но тут раздался стук в дверь. Он бросил подозрительный взгляд на Лавинию – а не подстроено ли это, чтобы Голбрайт застал их вместе в постели – и не спешил ответить на стук. Его вовсе не радовала мысль убить на дуэли человека, который годился ему в деды. Пожалуй, после сегодняшней партии в гольф надо пойти присмотреть ей прощальный подарок.
– Горди? Ты здесь? – Он узнал голос друга, Мунго Маккинона.
– Это твой кузен. Накройся, – сказал Гордон Лавинии. И позвал: – Входи, Мунго.
Дверь открылась, и, держа в правой руке сумку с клюшками для гольфа, Маккинон вошел в комнату. У него были очень светлые волосы и глубоко посаженные голубые глаза. Худощавый, он на добрых шесть дюймов был ниже Гордона. Прислонив к стене сумку с клюшками, он ухмыльнулся, глядя на Лавинию.
– Как поживает твой муж?
– Как всегда, скрипит понемногу.
– А ты готов? – спросил Мунго у Гордона. – Мы не можем заставлять ждать его величество.
Поднявшись со своего места на краю постели, Гордон надел рубашку и потянулся за кожаной курткой.
– Я приглашал Лавинию присоединиться к нам, – сказал он, и его серые глаза насмешливо блеснули. – Но она…
Лавиния кинула в него подушкой, и от этого движения одеяло соскользнуло вниз, обнажив ее белые полные груди. Залившись очаровательным румянцем, она притянула одеяло к себе.
Двое мужчин расхохотались над ее смущением, но настойчивый стук в дверь тут же прервал их смех.
Пока Мунго торопливо задергивал полог кровати, чтобы скрыть свою кузину, Гордон пересек комнату и резко распахнул дверь. На пороге стоял человек, одетый в черную с зеленым ливрею слуги дома Кэмпбелов.
Узнав маркиза Инверэри, посыльный протянул скрепленный печатью пергамент со словами:
– От его светлости.
– Я вернусь домой сегодня днем, – сказал Гордон, принимая послание. – Увидимся там позднее, если мне понадобится передать ответ.
Посыльный поклонился и вышел.
Гордон закрыл дверь и прислонился к ней, готовясь сломать восковую печать на письме.
– Какие новости из Арджила? – спросила Лавиния, выглядывая из-за полога кровати.
Подавив улыбку, Гордон посмотрел на друга. Мунго лишь округлил глаза, удивленный любопытством кузины.
Гордон распечатал послание и, отвернувшись, начал читать. Он давно ожидал этого приказа, но, увидев его написанным, был порядком ошеломлен: неужели десять лет пролетели так быстро? И глазом не успел моргнуть.
Он попытался представить себе свою жену такой, какой она должна быть сейчас: взрослой женщиной, возможно, высокой и статной. Но видел лишь восьмилетнюю девочку-ангела с шелковыми волосами, который боялся чудовища, живущего под кроватью. Как выглядит сейчас Роб Макартур, спросил он себя? Действительно ли она стала красавицей, как можно было ожидать?
– Не видно, чтобы ты обрадовался, – заметила Лавиния, глядя на него. – Плохие вести?
– Моя жена Макартур выросла и стала взрослой, – сказал он. – Отец приказывает мне привезти ее.
– Ты не можешь бросить меня! – вскричала Лавиния. – Кузен, скажи ему, уговори его.
– Ливи, он должен выполнить приказ отца, – возразил Мунго, пожав плечами.
– Раз ты не выполнял еще свой супружеский долг, ты можешь расторгнуть этот брак, Гордон, – сказала Лавиния, зябко кутаясь в одеяло.
– Нет, не могу, – ответил он. – Это привело бы к разрыву между нашими семьями.
– Почему? Ты же никогда не любил ее, – заявила Лавиния.
Да, Роберта имела на это право, подумал Гордон, хоть он и не любил ее. Ведь он считал, что любовь существует для женщин и… дураков.
Он подошел и ласково притянул Лавинию к себе.
– Ливи, любовь не имеет ничего общего с браком. Ты же знаешь это, как никто другой.
– Ты обещал, что будешь сопровождать меня на королевский бал-маскарад завтра вечером, – закапризничал а она.
– Ну, конечно. Ты что же, вообразила, что я тут же вскочу на коня и помчусь в Хайленд? – спросил Гордон. – Дочь Макартура ждала десять лет. Подождет еще пару дней.
Лавиния улыбнулась и обвила руками его шею.
– Значит, ты покинешь меня с разбитым сердцем уже через два дня?
Ее нежный обольстительный аромат подействовал на Гордона возбуждающе. Пытаясь устоять против ее уловок, он отодвинулся и выпустил ее из объятий.
– Черт побери, Ливи. Не цепляйся так за меня, – проворчал он. – Ты же знаешь, я терпеть не могу, когда сковывают мою свободу.
Услышав это, Мунго разразился смехом. Гордон Кэмпбел был единственным мужчиной, у которого хватало силы воли противостоять чарам его прекрасной кузины.
Прекрасная даже в своем гневе, Лавиния повернулась к нему:
– Смеешься над моим горем?
Мысль, что у Лавинии может разбиться сердце из-за мужчины, заставила и самого Гордона громко фыркнуть. Лавиния обернулась и подняла руку, чтобы дать ему пощечину. Но Гордон оказался проворней. Он схватил ее за запястье, притянул к себе и приник к ней поцелуем, который сразу же ее успокоил.
– Не сходи с ума, – прошептал ей Гордон одними губами. – Я только отвезу малышку в замок Инверэри и тут же вернусь в Эдинбург.
Лицо Лавинии прояснилось, и она улыбнулась ему. – Как только я уйду, проскользни незаметно в свою комнату, – приказал Гордон. – Оденься и приготовься пройтись по модным лавкам к тому времени, когда я вернусь.
– По модным лавкам? – заинтересованно повторила Лавиния.
Гордон улыбнулся:
– Да, моя милая. Я куплю тебе что-нибудь особенное.
С этими словами он взял сумку для гольфа и махнул другу рукой.
– Пожалуй, я поеду с тобой, – сказал Мунго, когда они вышли за порог.
– Я думал, ты терпеть не можешь Макартуров, – возразил Гордон.
– Да, но мои эдинбургские кредиторы ходят за мной по пятам, и в данный момент Макартуры представляются мне куда меньшим злом.
Смех Гордона резко оборвался, когда что-то тяжелое ударилось в дверь, которая закрылась за ними. Мужчины остановились и взглянули друг на друга.
– Лавиния изливает свою злость, – сказал Мунго меланхолически. – Ведь титул, которого она сама домогается, достанется крошке Макартур.
Гордон беззаботно пожал плечами:
– Лавиния это переживет. Насколько я знаю эту женщину, ее сердце не так-то просто разбить.
И, закинув за плечи свои сумки для гольфа, двое мужчин зашагали дальше по коридору.
– Я отправлюсь в Арджил утром, – сообщил Гордон другу. – Будь готов на рассвете, если не передумаешь сопровождать меня.
Мунго с удивлением посмотрел на него:
– Ты же сказал Лавинии…
– Ливи узнает об этом, только когда я уеду. – Гордон подмигнул другу и добавил: – Подарок, который я сегодня куплю, послужит ей утешением… Ах, черт, впереди еще одна, теперь уже двойная, доза неприятностей.
Мунго обернулся. Навстречу им плыли леди Армстронг и леди Элиот. Заметив мужчин, они приветливо заулыбались.
– Доброе утро, леди, – приветствовал Гордон двух своих бывших любовниц. И одарил их одной из своих обаятельных улыбок.
– Вы будете завтра вечером на королевском маскараде? – спросила леди Элиот, обращаясь к Мунго.
– Утром мы уезжаем из Эдинбурга, – вмешался Гордон.
– Бедняжка Лавиния будет так разочарована, – заметила леди Армстронг с фальшивой ноткой в голосе.
– Черт с ней, с Лавинией, – насмешливо бросила леди Элиот, все еще не сводя с Мунго приглашающего взгляда. – Я буду больше разочарована.
– У нас встреча с его величеством, и мы не хотим заставлять его ждать, – сказал Гордон, дергая друга за рукав. – Так что извините нас, леди.
– Зачем ты это сделал? – спросил Мунго, когда они пошли дальше по коридору. – Леди Элиот, кажется, заинтересовалась мной.
– Леди Элиот замужем, – напомнил ему Гордон.
– Гм, но ты-то спал с ней, – возразил Мунго. – Тогда ее замужество тебя не беспокоило.
– Замужние любовницы – это дорогое удовольствие, – наставительно заметил ему Гордон. – Спать с чужими женами – значит зря тратить свое время и силы. Тебе нужно поухаживать за какой-нибудь богатой наследницей.
– А как я это сделаю, если у меня никого нет на примете? – спросил Мунго.
– Для начала говори всем женщинам подряд то, что они хотят услышать, – посоветовал Гордон. – Говори красивой женщине, что она умна, а умной – что она красива.
– А если она и красива и умна?
– Шпарь по обоим направлениям, друг мой, – отвечал Гордон. – Действовать так – значит дать женщинам то, что они втайне желают, и тогда они пойдут за тобой, как на поводке, куда ты их поведешь. Точно так же надо действовать и с королем.
Мунго бросил на друга насмешливый взгляд:
– Значит, правду говорят люди.
– А что они говорят?
– Что среди Кэмпбелов мошенников больше, чем в других кланах честных людей.
Гордон ухмыльнулся:
– Благодарю за столь лестную оценку. – Он протянул руку и дружески обнял приятеля за плечи. – Ты слышал историю о том, как преподобный Джон Нокс играл в гольф в воскресенье, хотя сам же и запретил это?
Мунго отрицательно покачал головой.
– В одно прекрасное воскресное утро этот добродетельный реформатор уединился, чтобы тайком поиграть в гольф, – рассказывал Гордон. – Бог увидел, чем этот лицемер занимается, и наказал его, сделав так, что тот одним ударом послал мяч прямо в лунку.
– Но это же не наказание, – удивленно заметил Мунго.
– Странно, что ты это говоришь, – ответил Гордон, искоса взглянув на друга. – Святой Петр сказал те же самые слова. Но бог поднял на святого Петра одну бровь и возразил: «Как это не наказание? А кому он сможет рассказать об этом?»
Мунго хмыкнул:
– Ну и поделом этому ублюдку. Мой дядя говорил, что воскресенье было самым лучшим днем недели, пока Джон Нокс не распорядился им по-своему.
Гордон громко расхохотался:
– Мой отец говорил то же самое… Но давай-ка поспешим, а то его величество нас заждался. Смекаешь, чем это пахнет?
– Да. Он выиграет больше денег, чем я могу позволить себе проиграть.
Торопясь на встречу с королем. Гордон и Мунго ускорили шаг. Но за углом они едва не столкнулись с кем-то, кто огибал этот угол с противоположной стороны. В тусклом свете коридора мужчина казался более мрачным и зловещим, чем сам Люцифер.
– Ого, мне чертовски повезло, – сказал незнакомец, улыбнувшись маркизу. – Я нашел вас без особых хлопот.
«Человек из клана Макартуров, – подумал Гордон, заметив на нем одежду в зеленую и черную клетку с желтой полосой. – Приехал сказать мне, что моя женушка выросла». Приглядевшись к незнакомцу, он понял, что перед ним Даб Макартур, один из его шуринов.
Даб Макартур был мужчина шести футов росту, мощного телосложения, с темными волосами и непроницаемыми черными, как безлунная ночь, глазами. Его широкая улыбка не столько располагала, сколько настораживала. В свои двадцать пять он очень походил на отца в молодости.
– Здравствуй, кузен Даб, – сказал Гордон, улыбаясь в ответ. – Что привело тебя в Холируд?
– Сейчас узнаешь.
Гордон удивленно поднял на него брови. Он повернулся, чтобы представить своего спутника, но запнулся, заметив холодную ненависть, сверкнувшую в голубых глазах друга при взгляде на Даба. Почему Маккинон питает такую сильную неприязнь к Макартурам? Это не сулило ничего хорошего их давней и крепкой дружбе. Ведь, в конце концов, его малолетняя жена была единственной дочерью главы клана Макартуров.
Отогнав эти мысли, он вновь изобразил на лице приветливую улыбку и проговорил:
– Познакомься с Мунго Маккиноном, одним из моих ближайших друзей.
– А вы, случайно, не родственник моей кузины Гленды?
– Ее мать, Антония, была сестрой моего покойного отца, – ответил Мунго.
Даб дружески протянул ему руку со словами:
– В таком случае, мне вдвойне приятно познакомиться с вами.
Мунго заколебался, переведя взгляд с глаз Макартура на его протянутую руку. И наконец ответил на рукопожатие, но улыбка так и не коснулась его лица.
– Мы опаздываем на партию в гольф с королем, – сказал Дабу Гордон. – Пошли с нами, я представлю тебя ему. Мы можем поговорить по дороге.
Идя дальше по коридору, Гордон бросил на своего родственника быстрый взгляд. Когда же в ответ Даб широко ухмыльнулся, Гордон неожиданно испытал неприятное чувство, что, возможно, он посмешище в его глазах.
– Удивительно, что ты приехал в Эдинбург именно сегодня, – заметил Гордон. – Мы с Мунго собирались завтра ехать в замок Данридж. Я хочу отвезти свою жену в Инверэри.
– Можешь не беспокоиться, зять, – Даб пристально посмотрел на него. – Твоей жены в Данридже нет.
Гордон резко остановился.
– Как?.. Что ты имеешь в виду? – спросил он обескураженно. – Она что, умерла?
– Роб в Англии, – сообщил ему Даб с ухмылкой. – Она с прошлого года гостит у дяди Ричарда.
– Ты имеешь в виду графа Басилдона? – сказал Гордон.
– Английского царя Мидаса? – воскликнул Мунго, явно заинтересованный.
– Да, – ответил Даб.
– И когда же она должна вернуться домой? – спросил Гордон, довольный этой неожиданной отсрочкой начала своей семейной повинности.
Даб заколебался. Он стрельнул взглядом в сторону светловолосого Мунго и попросил:
– Пускай твой приятель идет вперед, а мы поговорим об этом наедине.
– Мы можем разговаривать и в присутствии Мунго, – сказал Гордон. – Только давай побыстрее. Мы и так уже заставляем короля слишком долго ждать.
Пропустив мимо ушей эту явную неучтивость своего родственника, Даб кивнул головой и улыбнулся:
– Роберта хотела бы остаться в Англии и желает расторгнуть брак.
Мунго отреагировал первым. Он внезапно захохотал, но брошенный в его сторону взгляд удивленного маркиза заставил Мунго оборвать смех.
– Что? Она хочет порвать со мной? – воскликнул Гордон, думая, что ослышался. Ни одна женщина еще не отказывала ему, и отказ этой дурочки Макартур был унизительнее всего.
Даб усмехнулся и кивнул:
– Так и есть. Ты попал в самую точку, кузен.
– Я этого не допущу, – заявил Гордон, непреклонной решимостью маскируя свою растерянность. – Скажи своему отцу, чтоб велел ей возвращаться домой.
– Ну вот еще, – недовольно пробормотал Даб. – Роберта твоя жена. Если она тебе нужна, сам за ней и поезжай.
– И что же, граф одобряет ее отказ? – спросил Гордон.
– Я этого не говорил, – возразил Даб. – Мы, Макартуры, не слышали от тебя ни звука за десять лет. Как могли мы догадаться о твоих намерениях? Вот причина, по которой я здесь.
Гордон почувствовал, что краснеет, но тут же нашелся, сказав:
– Меня послали ко двору ради блага всего нашего клана. – Он повернулся к другу и спросил: – Хочешь отправиться со мной в Англию?
Мунго кивнул.
– Возможно, у короля будут послания для своих представителей.
– Я тоже мог поехать с тобой, – предложил Даб. – Мне всегда удавалось урезонить младшую сестренку.
Тряхнув головой, Гордон усмехнулся:
– Ну что же, пусть это будет последнее приключение в моей холостой жизни. Едем к этим английским дьяволам.
– Моя дорогая матушка родом из Англии, – напомнил им Даб. – И англичане не дьяволы, Горди, она такие же люди.
– Только дьяволы способны столкнуть с пути истинного невинную девушку и отвратить ее целомудренный взор от богом данного ей мужа, – напыщенно возразил Гордон.
– Возможно, этот муж и сам ничего не сделал, чтобы сохранить любовь своей супруги, – с непринужденной улыбкой заметил Даб.
Мунго фыркнул, заслужив еще один рассерженный взгляд задетого за живое маркиза.
– В чем бы ни была причина непокорности моей жены, – сказал Гордон, – я намерен направить ее на истинный путь.
2
-Будь что будет, но я решила рассказать Генри всю правду, – объявила Роберта. И, заметив сомнение на лице подруги, быстро добавила: – Клянусь, я это сделаю, как только он вернется сюда.
– Ты думаешь, это разумно? – спросила Изабель. – Ты ведь скрывала, что замужем, и это может рассердить его.
– Ну что ж, – сказала Роберта, пожав плечами. – Если Генри и вправду любит меня, он будет рад моему желанию добиться развода, как наиболее благоприятного выхода для всех нас.
– Я буду рядом на всякий случай, – пообещала Изабель, беря Роберту за руку.
– Как мне повезло, что ты со мной, – сказала Роберта, улыбаясь своей единственной
подруге. – Что бы я делала без тебя?
– Мне тоже повезло, – ответила Изабель, улыбаясь в ответ. – А когда, по-твоему, Генри вернется?
– Не знаю, – пожала плечами Роберта. – Надеюсь, что он будет дома к ночному празднику.
Разговаривая, подруги прогуливались по саду графа Басилдона, наслаждаясь погожим, хоть и прохладным деньком. Внешне очень разные, они как бы дополняли друг друга, словно две драгоценности – красивые и по отдельности, но особенно прекрасные вместе, когда оттеняли красоту друг друга. Обе невысокие, но стройные, они были сходны изящными фигурами, а черные как смоль волосы и изумрудные глаза Роберты составляли замечательный контраст золотистым локонам и небесно-голубым глазам Изабель.
– Ты думаешь, это разумно? – спросила Изабель. – Ты ведь скрывала, что замужем, и это может рассердить его.
– Ну что ж, – сказала Роберта, пожав плечами. – Если Генри и вправду любит меня, он будет рад моему желанию добиться развода, как наиболее благоприятного выхода для всех нас.
– Я буду рядом на всякий случай, – пообещала Изабель, беря Роберту за руку.
– Как мне повезло, что ты со мной, – сказала Роберта, улыбаясь своей единственной
подруге. – Что бы я делала без тебя?
– Мне тоже повезло, – ответила Изабель, улыбаясь в ответ. – А когда, по-твоему, Генри вернется?
– Не знаю, – пожала плечами Роберта. – Надеюсь, что он будет дома к ночному празднику.
Разговаривая, подруги прогуливались по саду графа Басилдона, наслаждаясь погожим, хоть и прохладным деньком. Внешне очень разные, они как бы дополняли друг друга, словно две драгоценности – красивые и по отдельности, но особенно прекрасные вместе, когда оттеняли красоту друг друга. Обе невысокие, но стройные, они были сходны изящными фигурами, а черные как смоль волосы и изумрудные глаза Роберты составляли замечательный контраст золотистым локонам и небесно-голубым глазам Изабель.