Страница:
Ее непреодолимо влекло к нему, а она, словно наивный и упрямый ребенок, отказывалась признаться себе в этом до последнего. «Мне известно, что я вам небезразличен». Она сгорала от стыда. Господи, да неужели же быть любовницей Ангелоса сколько-нибудь лучше той унизительной игры, в которую Лиланд заставлял ее играть целых три года.
Ангелос не поверил тому, что она сказала про них с Лиландом, он даже не задумался над ее словами. И начни Макси спорить, она бы лишь выставила себя на посмешище. Ибо ничто, кроме врачебной справки о том, что она девственница, неспособно было его вразумить. В любом случае ее неопытность была не в счет, коль скоро речь шла об Ангелосе Петронидесе. Он относился к ней так же, как люди относятся к завтраку в закусочной: лишь бы поскорее утолить чувство голода. К горлу подступила тошнота. Даже если бы ему удалось соблазнить ее, неужели он думал, что она поверит, будто его увлечение продлится целых полгода?
«Такой девушке, как ты, мужчина наобещает все что угодно, лишь бы заполучить ее в постель, — предупредил ее однажды отец. — Только если он согласен ждать, если ему важны твои чувства, можно поверить в его искренность».
Этот честный совет тогда смутил ее, ведь в то время она уже начала понимать, что яркая внешность приносит не только счастье. Подруги отвернулись от нее, завидуя ее успеху. За нею волочились взрослые мужчины, пытались сблизиться и назначали свидания. Даже ребята-ровесники, которые в ее присутствии немели от смущения, у нее за спиной сочиняли легенды о ее похождениях. Восемь лет спустя Макси уже не питала надежды когда-либо встретить мужчину, который, как гласит пословица, не станет есть пирог до праздника.
Спустя час после того, как она вернулась в дом Лиз, раздался телефонный звонок. Это была Катриона Фергюссон, хозяйка агентства, с которым Макси работала с восемнадцати лет.
— Боюсь, у меня нет новостей для тебя, Макси, — как всегда, живо проговорила она. — Тебя решили не приглашать для съемок в новой серии рекламных роликов о средствах по уходу за волосами.
— Мы ведь этого и ожидали, — напомнила ей Макси с печальным вздохом.
— Боюсь, ничего другого найти не удалось. Это и неудивительно, — сказала Катриона. — Твое имя слишком тесно связано с именем одного небезызвестного лица. Я ведь предупреждала, насколько это плохо, да и то, что о тебе в последнее время писали в газетах, ничего хорошего не сулит.
Прошел уже месяц с тех пор, как Макси переехала из загородного дома Лиланда. За это время она не получила ни одного предложения, и, похоже, скоро придется подумать о смене работы. Ее счет в банке таял на глазах. Нельзя же сидеть и ждать приглашений, которых может уже не быть. Да и Катриону бессмысленно упрекать в черствости. Сколько раз та уговаривала ее перейти работать на подиум, но бурная общественная жизнь Лиланда отнимала почти все свободное время.
Несколько часов спустя Макси буквально повисла на электрическом камине в гостиной Лиз, пытаясь согреться. «Ангелос больше не придет, это хорошо, — говорила она себе, — эта проблема решена». Она почесала руку и с удивлением обнаружила красную сыпь. Должно быть, аллергия. Что она такое ела? Однако Макси не удалось припомнить ничего, кроме половинки сандвича, который был на завтрак. Ей совсем не хотелось есть, и она уснула прямо в кресле. Проснувшись среди ночи, пробралась на ощупь в комнату для гостей, сбросила одежду и устало повалилась на кровать.
На следующее утро Макси проснулась поздно, чувствуя себя совсем неважно. Увидев свое отражение в крохотном зеркале в ванной, которое Лиз держала для гостей, она так и застыла: на лбу была такая же сыпь! Очень похоже на… ветрянку. И эти пятна чесались! Но ведь ветрянкой болеют только дети! И тут она вспомнила, как пару недель назад к Лиз заходила соседка с малышом. У ребенка были такие же пятна.
— Она уже не заразна, — беспечно сказала тогда женщина. Макси оттянула нижнюю губу, чтобы еще раз убедиться, и тут же едва не задохнулась от приступа кашля. Что бы это ни было, чувствовала она себя прескверно. Выпив стакан воды, Макси улеглась в постель. Зазвонил телефон, и ей пришлось снова вставать.
— Кто? — хрипло переспросила она, оправившись после очередного приступа кашля.
— Это Ангелос… Что с вами?
— У меня… я простудилась, — солгала она. — Что вам нужно?
— Увидеться с вами…
— Ни за что! — Макси бросила трубку. Снова раздался звонок. Она отключила телефон. Пару часов спустя позвонили в дверь. Макси не открыла, уж очень не хотелось снова вылезать из кровати.
Весь день она дремала, когда же наконец проснулась, ее бил озноб, в комнате слышался странный звук. Некоторое время спустя она поняла, что слышит хрип собственных легких. Мысли путались, однако ей пришло в голову, что, возможно, придется вызвать врача. Так она и лежала, раздумывая об этом, а дверной звонок все звенел и звенел, пока наконец не затих.
Страх сковал Макси, когда, выбравшись из постели, она обнаружила, что ноги не держат ее. Она грохнулась на пол. Глаза наполнились слезами. В комнате было слишком темно. Она начала пробираться ползком, пытаясь вспомнить, где телефон. Где-то вдалеке послышался звон разбитого стекла. Затем голоса. Может, она не выключила телевизор? Пытаясь собраться с силами, Макси прижалась пылающим лбом к паркету. Потом увидела свет… или ей так показалось.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Ангелос не поверил тому, что она сказала про них с Лиландом, он даже не задумался над ее словами. И начни Макси спорить, она бы лишь выставила себя на посмешище. Ибо ничто, кроме врачебной справки о том, что она девственница, неспособно было его вразумить. В любом случае ее неопытность была не в счет, коль скоро речь шла об Ангелосе Петронидесе. Он относился к ней так же, как люди относятся к завтраку в закусочной: лишь бы поскорее утолить чувство голода. К горлу подступила тошнота. Даже если бы ему удалось соблазнить ее, неужели он думал, что она поверит, будто его увлечение продлится целых полгода?
«Такой девушке, как ты, мужчина наобещает все что угодно, лишь бы заполучить ее в постель, — предупредил ее однажды отец. — Только если он согласен ждать, если ему важны твои чувства, можно поверить в его искренность».
Этот честный совет тогда смутил ее, ведь в то время она уже начала понимать, что яркая внешность приносит не только счастье. Подруги отвернулись от нее, завидуя ее успеху. За нею волочились взрослые мужчины, пытались сблизиться и назначали свидания. Даже ребята-ровесники, которые в ее присутствии немели от смущения, у нее за спиной сочиняли легенды о ее похождениях. Восемь лет спустя Макси уже не питала надежды когда-либо встретить мужчину, который, как гласит пословица, не станет есть пирог до праздника.
Спустя час после того, как она вернулась в дом Лиз, раздался телефонный звонок. Это была Катриона Фергюссон, хозяйка агентства, с которым Макси работала с восемнадцати лет.
— Боюсь, у меня нет новостей для тебя, Макси, — как всегда, живо проговорила она. — Тебя решили не приглашать для съемок в новой серии рекламных роликов о средствах по уходу за волосами.
— Мы ведь этого и ожидали, — напомнила ей Макси с печальным вздохом.
— Боюсь, ничего другого найти не удалось. Это и неудивительно, — сказала Катриона. — Твое имя слишком тесно связано с именем одного небезызвестного лица. Я ведь предупреждала, насколько это плохо, да и то, что о тебе в последнее время писали в газетах, ничего хорошего не сулит.
Прошел уже месяц с тех пор, как Макси переехала из загородного дома Лиланда. За это время она не получила ни одного предложения, и, похоже, скоро придется подумать о смене работы. Ее счет в банке таял на глазах. Нельзя же сидеть и ждать приглашений, которых может уже не быть. Да и Катриону бессмысленно упрекать в черствости. Сколько раз та уговаривала ее перейти работать на подиум, но бурная общественная жизнь Лиланда отнимала почти все свободное время.
Несколько часов спустя Макси буквально повисла на электрическом камине в гостиной Лиз, пытаясь согреться. «Ангелос больше не придет, это хорошо, — говорила она себе, — эта проблема решена». Она почесала руку и с удивлением обнаружила красную сыпь. Должно быть, аллергия. Что она такое ела? Однако Макси не удалось припомнить ничего, кроме половинки сандвича, который был на завтрак. Ей совсем не хотелось есть, и она уснула прямо в кресле. Проснувшись среди ночи, пробралась на ощупь в комнату для гостей, сбросила одежду и устало повалилась на кровать.
На следующее утро Макси проснулась поздно, чувствуя себя совсем неважно. Увидев свое отражение в крохотном зеркале в ванной, которое Лиз держала для гостей, она так и застыла: на лбу была такая же сыпь! Очень похоже на… ветрянку. И эти пятна чесались! Но ведь ветрянкой болеют только дети! И тут она вспомнила, как пару недель назад к Лиз заходила соседка с малышом. У ребенка были такие же пятна.
— Она уже не заразна, — беспечно сказала тогда женщина. Макси оттянула нижнюю губу, чтобы еще раз убедиться, и тут же едва не задохнулась от приступа кашля. Что бы это ни было, чувствовала она себя прескверно. Выпив стакан воды, Макси улеглась в постель. Зазвонил телефон, и ей пришлось снова вставать.
— Кто? — хрипло переспросила она, оправившись после очередного приступа кашля.
— Это Ангелос… Что с вами?
— У меня… я простудилась, — солгала она. — Что вам нужно?
— Увидеться с вами…
— Ни за что! — Макси бросила трубку. Снова раздался звонок. Она отключила телефон. Пару часов спустя позвонили в дверь. Макси не открыла, уж очень не хотелось снова вылезать из кровати.
Весь день она дремала, когда же наконец проснулась, ее бил озноб, в комнате слышался странный звук. Некоторое время спустя она поняла, что слышит хрип собственных легких. Мысли путались, однако ей пришло в голову, что, возможно, придется вызвать врача. Так она и лежала, раздумывая об этом, а дверной звонок все звенел и звенел, пока наконец не затих.
Страх сковал Макси, когда, выбравшись из постели, она обнаружила, что ноги не держат ее. Она грохнулась на пол. Глаза наполнились слезами. В комнате было слишком темно. Она начала пробираться ползком, пытаясь вспомнить, где телефон. Где-то вдалеке послышался звон разбитого стекла. Затем голоса. Может, она не выключила телевизор? Пытаясь собраться с силами, Макси прижалась пылающим лбом к паркету. Потом увидела свет… или ей так показалось.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
До странности знакомый мужской голос резко проговорил что-то на чужом языке, перед глазами Макси появились мужские ботинки. Сильные руки перевернули ее на спину и подняли.
— Вы же вся… в пятнах… — Немигающие черные глаза Ангелоса изумленно смотрел на нее.
— Уходите… — слабо пробормотала она.
— Просто это выглядит довольно… странно, — насмешливо проговорил он.
Макси зажмурилась, глазам было больно от яркого, слепящего света.
— Я считал, что только дети болеют ветрянкой, — добавил Ангелос, помолчав. Это прозвучало почти как упрек.
— Оставьте меня в покое. — У Макси снова начался приступ кашля.
Вместо этого он уложил ее обратно в постель и бесцеремонно завернул в пуховое одеяло.
— Что вы делаете? — запротестовала она, тщетно пытаясь сосредоточиться.
— Я собирался отправиться на выходные на свою загородную виллу. Но, похоже, придется вернуться домой, и вы поедете со мной, — с досадой произнес Ангелос, легко подхватывая ее на руки.
В голове у Макси был туман, однако мысль о том, что ей никак нельзя иметь дело с Ангелосом Петронидесом, так глубоко запечатлелась в ее сознании, что один лишь его вид привел ее в чувство.
— Нет… Я должна присматривать за домом. Если бы могли, но вы не в состоянии. Я обещала Лиз… она уехала, и ее снова могут ограбить… отпустите меня.
— Я не могу вас здесь оставить. — Ангелос взглянул на нее с грустью, словно надеялся, что она вдруг чудесным образом поправится.
Испытывая слабость и страх, Макси спрятала лицо у него на груди, чтобы он не видел пятен. У нее не было сил сопротивляться, но ненависть ничуть не остыла.
— Я не хочу никуда с вами ехать. — Макси чихнула.
— Что-то я не вижу на вашем крыльце толпы сочувствующих, готовых о вас позаботиться… Да и что вы, собственно, хнычете? — нетерпеливо осведомился он, шагая через гостиную. — Я вломился в дом только потому, что понял: вы больны. Приличия требовали убедиться, что с вами все в порядке.
— Я вовсе не хнычу, — задыхаясь, сказала Макси.
— Пришел же я сюда исключительно затем, чтобы вернуть вам ваше «кое-что в счет погашения» и поставить вас в известность, что ноги моей больше не будет в вашем доме…
— Так чего же вы ждете?
Но Ангелос продолжал с нескрываемой обидой:
— А вместо этого обнаруживаю вас, жалкую и дрожащую, на полу, да еще всю в пятнах!
Приоткрыв один глаз, Макси заметила одного из его телохранителей, изумленно взиравшего на эту сцену. Ангелос вынес ее на улицу и, нагнувшись к дверце лимузина, осторожно усадил ее в самый дальний угол, словно огромную куклу. Только тут Макси заметила, что в машине уже сидела какая-то рыжеволосая женщина. На ней были бриллианты и великолепное платье из зеленого шелка, которое подошло бы для съемок фильма об американском Юге прошлого века. Женщина смотрела на нее с неменьшим замешательством.
— Ты болела ветрянкой, Натали? — непринужденно спросил Ангелос Натали Сибо! Актриса, известная французская актриса, недавно приведшая критиков в восторг, снявшись в голливудском фильме. Как мало ему понадобилось времени, чтобы найти более приятную компанию, размышляла Макси, вслушиваясь в весьма оживленную перебранку на французском языке. Макси не знала французского, однако женщина буквально задыхалась от гнева, в то время как Ангелос держался все более холодно. Макси завернулась в одеяло, чувствуя, что причина спора — она; ей хотелось провалиться сквозь землю.
— Отвезите меня домой! — пробормотала она, не поднимая пылающей головы.
— Не вмешивайтесь… Вас это не касается! — яростно отрезал Ангелос. — Никакая женщина не посмеет диктовать мне!
Однако и на сей раз Ангелосу не повезло. У Натали, похоже, было на этот счет другое мнение. Оскорбленная в лучших чувствах, она перешла на обиженные причитания. Ангелос холодно молчал. Наконец наступила неловкая тишина. Через некоторое время лимузин остановился. Натали выскочила из машины и, бросив ему на прощание что-то злое на родном языке, захлопнула дверцу.
— Надеюсь, вам было интересно, — проговорил Ангелос с ледяным самообладанием. Лимузин тронулся дальше. Приоткрыв заплывшие глаза, Макси уныло оглядела сиденье, которое только что занимала Натали, и снова сомкнула веки.
— Я не знаю французского…
Ангелос тихо выругался и схватился за телефон. Уже второй раз он садится в лужу. При мысли об этом на душе Макси стало легче. За эти два дня Ангелос, которому не давали проходу сотни дурочек, столкнулся с двумя, несомненно, более умными представительницами женского пола. И ему это только на пользу, решила она. Затем она задремала, то и дело просыпаясь от приступов кашля. Вскоре, однако, Макси погрузилась в забытье.
— Вам уже получше, Макси Кендалл?
Макси смотрела на склонившееся над нею худое женское лицо. Оно по казалось ей почему-то знакомым. На женщине был аккуратный белый халат, она измеряла Макси пульс. Очевидно, это медсестра.
— Что со мной? — пробормотала Макси, лишь смутно, урывками припоминая, как она без конца ворочалась, как тяжело и больно было дышать.
— У вас редкая, но очень серьезная разновидность пневмонии, — объяснила ей блондинка. — Вот уже пять дней, как воспаление спало…
— Пять… дней? — Макси удивленно оглядела огромную спальню, элегантную, без излишеств современную мебель. Квартира Ангелоса. Сомнений быть не могло. Кругом стерильная чистота, ни намека на тепло женского присутствия и домашний уют. Должно быть, в его представлении идеальный дом — это просторный, наполовину обставленный ангар.
— Вам повезло, что мистер Петронидес вас во время нашел. — Слова медсестры заставили Макси вновь сосредоточиться на разговоре. — Учитывая, в каком тяжелом состоянии вы находились, он, возможно, спас вам жизнь.
— Нет… Я ничем не хочу быть ему обязанной… И уж тем более жизнью! — с нескрываемым ужасом воскликнула Макси.
Изящная блондинка изумленно уставилась на нее.
— Вас лечил один из лучших врачей Англии, мистер Петронидес обеспечил вам круглосуточный уход, и вы еще говорите…
— Пока мисс Кендалл нездорова, ей можно говорить все что угодно, — послышался суровый голос Ангелоса. — Можете отдохнуть, сестра, я побуду с вашей пациенткой.
Женщина вздрогнула, так тихо и неожиданно он вошел. Она покраснела и поспешно поднялась с места.
— Да, мистер Петронидес.
С необычайным проворством Макси натянула простыню на голову. — Подумать только, как сразу оживилась больная, — заметил Ангелос, едва за сиделкой закрылась дверь. — И она чертовски неблагодарна. Почему меня это уже не удивляет?
— Уходите, — пробормотала Макси, вдруг ясно ощутив, какие у нее грязные, слипшиеся волосы и что вся она покрыта этими отвратительными пятнами.
— Я у себя дома, — сухо напомнил Ангелос, — и никуда не пойду. Неужели вы полагаете, что за эти дни я ни разу не зашел проведать, как у вас дела?
— Мне все равно… Я уже пришла в себя. Если бы мне было так плохо, почему вы не отправили меня в больницу? — спросила Макси из-под простыни.
— Врач — мой близкий друг. На вас хорошо действовали антибиотики, и он не счел нужным вас тревожить.
— Никто со мной не посоветовался, — пожаловалась она, поворачиваясь, чтобы почесать бедро.
Ангелос рывком сорвал простыню.
— Не вздумайте чесаться, — проворчал он сквозь зубы. — Иначе вы всю себя расцарапаете. Если увижу еще — привяжу к кровати!
Внезапно оказавшись обнаженной, ошеломленная убийственным тоном этой угрозы, Макси уставилась на него полными ярости синими глазами.
— Свинья, — проговорила она срывающимся голосом, заметив, что ее смущение явно его забавляет. — У вас не было никакого права привозить меня сюда.
— Вы слишком слабы, чтобы указывать мне, — с жесткой прямотой напомнил ей Ангелос. — И я знаю меру, когда спорю с больным. Если это утешит ваше раненое самолюбие, то пятна вам даже к лицу, надо только привыкнуть.
— Заткнитесь! — выкрикнула Макси и повалилась на подушки, вконец обессиленная. Пытаясь выровнять дыхание, она посмотрела на него.
Выглядел он просто великолепно. На нем был стильный бежевый костюм, галстук оттенка густой карамели и шелковая рубашка в тон. Светлые краски выгодно подчеркивали его смуглую кожу. Он был воплощением изысканности и полного самообладания. Она же выглядела прескверно — и ненавидела его за это! Макси повернулась к нему спиной. Ангелос обошел вокруг, оценивающе оглядывая ее. Это было возмутительно.
— Я улетаю на десять дней в Афины. Подозреваю, что в мое отсутствие вы поправитесь гораздо быстрее.
— Когда вернетесь, меня здесь уже не будет… О Боже, квартира Лиз оставалась без присмотра! — в ужасе простонала Макси.
— Я нанял опытную домработницу.
Макси не могла даже поблагодарить его. Внутри у нее все перевернулось: он заплатил за нее долг Лиланду, выложил немалую сумму на лечение, а теперь еще и на сиделку раскошелился. Да ей не рассчитаться с ним до конца своих дней!
— Спасибо, — буркнула она сердито.
— Ну что вы, не стоит, — иронично отозвался он. — И вы будете здесь, когда я вернусь. В противном случае я очень сильно рассержусь.
— Вы говорите так, словно я — ваша собственность! Лихорадочно запротестовала она. — Еще несколько дней назад вы были с той актрисой и не собирались больше переступать порог моего дома…
— Но вы переступили порог моего. Ах да, чуть не забыл. — Ангелос извлек из кармана маленький блестящий предмет и небрежно бросил на кровать.
Макси так и застыла, глядя на браслет, который заложила.
— «Снежная Королева в ломбарде» — таков был заголовок в колонке сплетен. — Ангелос смотрел на нее, насмешливо приподняв бровь.
Макси залилась краской от смущения.
— Должно быть, владелец пообщался с репортерами. Я нашел в вашей сумочке чек и выкупил браслет.
Раскрыв от изумления рот, Макси уставилась на него. Ангелос ободряюще улыбнулся.
— Вам не придется терпеть папарацци, пока вы в моем доме. Я огражу вас от этого. И вам никогда больше не понадобится прибегать к услугам ломбарда.
В ответ Макси лишь закрыла глаза. Спорить не было сил.
— Как приятно побыть в тишине, — вкрадчиво заметил Ангелос.
— Я вас ненавижу, — сказала Макси вполне искренне.
— Вы себя ненавидите. И ненавидите за то, что вас влечет ко мне, — поправил он ее. — Это справедливо, и не ждите сострадания. Когда я представлял вас лежащей в постели с Лиландом словно глыба льда, я тоже себя ненавидел!
С хриплым стоном Макси зарылась лицом в подушку. Ей стало жалко себя. Ничто не могло от него укрыться. Вот и сейчас он, скорее всего, заставит ее смотреть ему в глаза.
— Поспите немного… и как следует ешьте. — Голос Ангелоса прозвучал совсем близко. Макси тревожно сжалась. — К тому времени, когда я вернусь из Греции, вы должны быть уже здоровы.
Макси вцепилась зубами в наволочку. В этот момент она бы жизнь отдала, только бы залепить ему хоть разок пощечину. Решив, что он вышел, Макси подняла голову. Но Ангелос, который, похоже, никогда не оправдывал ожиданий, все еще смотрел на нее, стоя в дверях.
— Кстати, я надеюсь, вы будете крайне осторожны во всем, что касается наших отношений.
— У нас нет никаких отношений! — выкрикнула Макси. — И я не признаюсь, что была у вас, даже если репортеры начнут пытать меня!
Ангелос выслушал это обещание с нескрываемым удовольствием. А затем, небрежно склонив гордую темноволосую голову, вышел, и Макси с облегчением опустилась на кровать.
Макси упаковала вещи. Пока она болела, Ангелос перевез из дома Лиз всю ее одежду. Узнав об этом, она пришла в ярость. Несколько необходимых вещей — это еще куда ни шло, но все] Неужели он надеялся, что она останется и после выздоровления? В первые три дня после его отъезда Макси то и дело порывалась покинуть ненавистный ей дом. Осматривая ее в последний раз, врач вежливо посоветовал ей не торопить события, и, хотя медсестра перестала около нее дежурить, Макси пришлось признать, что она еще не в состоянии себя обслужить. Необходимо было внять голосу рассудка. Она воспользовалась возможностью набраться сил, тем более что греческая прислуга удовлетворяла малейшую ее прихоть…
Но теперь-то она обязательно уедет. Ведь сегодня к обеду Лиз должна быть дома.
Двое охранников прохаживались в огромном зале. Оба застыли, наблюдая, как она ковыляет мимо со своими чемоданами. Даже не предложили помочь.
— Мистер Петронидес сказал… — наконец произнес тот, что постарше.
— Лучше не вмешивайтесь, если не хотите нажить себе неприятности. — Макси с силой надавила на кнопку лифта.
— Мистер Петронидес не хочет, чтобы вы уезжали, мисс Кендалл. Ему это не понравится.
Макси взглянула на него с напускным изумлением.
— Да что вы говорите!
— Нам придется поехать за вами, мисс Кендалл…
— На вашем месте, ребята, я бы этого не делала, — проворковала Макси. — Мне бы очень не хотелось вызывать полицию и жаловаться, что меня преследуют. К тому же это наверняка попадет в газеты, а такое вашему боссу уж точно не понравится!
Они уже шагнули было за нею в лифт, но замерли в нерешительности. Макси втащила за собой чемоданы.
— Позвольте предупредить вас, — произнес старший. — Он вам этого не простит.
Макси лишь мотнула головой. Двери лифта закрылись, и она облегченно вздохнула. Неудивительно, что Ангелос держался столь заносчиво: его все боялись. Безграничная власть и богатство сделали его таким. Он привык, что любое его желание удовлетворяли мгновенно. Но ее ему не заполучить никогда, горячо поклялась Макси.
Добравшись до дома, она поняла, как сильно устала. Сварив себе кофе , разобрала почту. Одно из писем было адресовано ей. Судя по всему, оно было от агента по недвижимости. Недоумевая, Макси попыталась справиться со своей дислексией и прочитать послание. Агент писал, что не сумел связаться с ее отцом по его адресу и переадресовал письмо ей. Он ждал указаний по поводу пустовавшего дома, который сдавался внаем. Понемногу Макси начала понимать, что к чему.
Родители отца, вполне обеспеченные люди, умерли, когда она была еще ребенком. Расса уже тогда недолюбливали в собственной семье, и в наследство ему достался лишь крохотный домик на окраине деревни Кэмбриджшир. В довершение всего он обнаружил, что дом отошел к нему вместе с престарелым жильцом, который отнюдь не намеревался съезжать, поэтому продать коттедж было никак нельзя.
Дочитав всего до третьей строки, Макси позвонила агенту.
— Боюсь, я не знаю, где сейчас мой отец, — сказала она, — в последнее время от него не было вестей.
— Пожилая леди перебралась к своим родственникам. Если ваш отец желает и дальше сдавать дом в аренду, понадобится основательный ремонт. Но думаю, — добавил он с оптимизмом, — что землю можно выгодно продать под застройку.
«Именно так и поступил бы отец», — подумала Макси. Он не задумываясь продал бы дом, а через несколько месяцев от этих денег ничего бы не осталось. Макси вздохнула, раздумывая, стоит ли ей съездить и забрать ключи. Она положила трубку. Но ведь ей нужен дом, и она всегда любила деревню. Надо только набраться смелости и начать все сначала. Почему бы и нет? Что держит ее в Лондоне? Работа, которую она уже почти потеряла и которая принесла ей больше вреда, чем пользы? Она и там найдет работу. В каком-нибудь магазине или в баре — она ведь не брезглива. Еще подростком Макси успела попробовать и то и другое.
К возвращению Лиз Макси уже горела от возбуждения. Несколько озадаченная, Лиз слушала, как ее юная подруга взволнованно делится своими планами.
— Если дом в плохом состоянии, на ремонт потребуются немалые деньги, — осторожно заметила она. — Не хочу быть занудой, но, судя по всему…
— Лиз, я никогда не стремилась стать фотомоделью, а сейчас мне все равно ничего не предлагают, — печально напомнила Макси. — Возможно, для меня это шанс начать все сначала, и я хочу попробовать. Оставлю свой адрес в агентстве, чтобы в случае чего они смогли меня найти, но я ведь не могу сидеть здесь и ждать. В конце концов, если снова найду работу, я начну выплачивать долг Ангелосу.
Лиз совсем не взволновало, что за домом следил чужой человек; гораздо больше она была озабочена здоровьем Макси. Ей также хотелось знать все подробности, касающиеся Ангелоса.
— Могу поклясться, этот человек безумно в тебя влюблен! — удивленно покачала головой Лиз. В ответ Макси лишь печально рассмеялась
— Ангелос не узнает любовь, даже если встретится с ней нос к носу! Зато пойдет на все, чтобы добиться своего. Он, кажется, решил, что чем больше я буду ему обязана, тем легче будет сломить мое сопротивление.
— Макси… Если бы он оставил тебя здесь, ты могла бы умереть. Неужели ты ему ни капельки не благодарна? — смущенно проговорила Лиз. — Он ведь мог просто вызвать «скорую»…
— И упустить возможность затащить меня к себе, когда я была не в состоянии сопротивляться? — насмешливо хмыкнула Макси. — Никогда в жизни. Я знаю, как он действует. Ход его мыслей мне предельно ясен.
— Значит, у тебя с ним гораздо больше общего, чем ты готова признать, — отозвалась Лиз.
Два дня спустя Макси побывала в коттедже. Не переставая ворчать, таксист медленно вел машину по ухабистой сельской дороге. При свете солнца дом показался ей ветхим, но он был расположен в очень живописном месте. В двух шагах от крыльца журчал ручей, кроны деревьев давали прохладную тень. Ее банковский счет больше не пустовал — Макси распродала добрую половину своего гардероба. Безо всякого сожаления она рассталась с дорогими нарядами от известных дизайнеров, купленными по настоянию Лиланда.
После детального осмотра нового жилища энтузиазма у Макси отнюдь не убавилось. Ну и что с того, что везде грязь и пыль, пахнет затхлостью, а стены явно нужно покрасить? Ее просто очаровал уютный камин в небольшой передней и совсем не шокировал вид крошечной раковины и ужасной ванной. Хотя вся мебель давно износилась, здесь все же было несколько довольно сносных предметов времен короля Эдварда, а также китайских фарфоровых ваз. Макси уже успела купить новую кровать, которую должны были привезти на следующий день.
До ближайшего городка было около мили. Как только привезут кровать, она непременно заглянет в отель, который заметила на главной улице, и справится насчет работы. Сейчас ведь разгар летнего сезона, было бы странно, если бы там не нашлось какого-нибудь места…
Не прошло и недели, а Макси уже вовсю работала в баре при местном отеле, и работа оказалась намного труднее, чем она предполагала. Официантки обслуживали посетителей прямо-таки с бешеной скоростью.
И почему только она не спросила, подают ли в баре также закуски, прежде чем согласиться на эту работу? Если напитки не составляли особой трудности, то для того, чтобы справиться с огромным меню, пришлось освоить целую систему записи заказов с помощью цифр и запомнить все возможные комбинации блюд: она просто не могла так быстро записывать.
Макси увидела Ангелоса сразу, как только он вошел в бар. Двери с шумом захлопнулись. Все разом повернули головы в его сторону и застыли, не сводя с него глаз. Властность и сила читались в каждом его движении, Ангелос напоминал великана среди пигмеев .
Угольно-серый костюм, рубашка из белого шелка, золотистый блестящий галстук. Он был до неприличия богат, подавлял своим присутствием окружающих и совершенно не вписывался в обстановку. Сердце Макси тревожно забилось. В переполненной людьми комнате с низким потолком и тусклым освещением вдруг сделалось удивительно душно и жарко.
Секунду Ангелос стоял неподвижно, черные глаза блуждали вдоль стойки бара, пока не остановились на Макси. Она была в панике и напоминала кролика, попавшего в свет автомобильной фары. Его раздраженный, свирепый взгляд поразил ее даже на таком расстоянии.
— Вы же вся… в пятнах… — Немигающие черные глаза Ангелоса изумленно смотрел на нее.
— Уходите… — слабо пробормотала она.
— Просто это выглядит довольно… странно, — насмешливо проговорил он.
Макси зажмурилась, глазам было больно от яркого, слепящего света.
— Я считал, что только дети болеют ветрянкой, — добавил Ангелос, помолчав. Это прозвучало почти как упрек.
— Оставьте меня в покое. — У Макси снова начался приступ кашля.
Вместо этого он уложил ее обратно в постель и бесцеремонно завернул в пуховое одеяло.
— Что вы делаете? — запротестовала она, тщетно пытаясь сосредоточиться.
— Я собирался отправиться на выходные на свою загородную виллу. Но, похоже, придется вернуться домой, и вы поедете со мной, — с досадой произнес Ангелос, легко подхватывая ее на руки.
В голове у Макси был туман, однако мысль о том, что ей никак нельзя иметь дело с Ангелосом Петронидесом, так глубоко запечатлелась в ее сознании, что один лишь его вид привел ее в чувство.
— Нет… Я должна присматривать за домом. Если бы могли, но вы не в состоянии. Я обещала Лиз… она уехала, и ее снова могут ограбить… отпустите меня.
— Я не могу вас здесь оставить. — Ангелос взглянул на нее с грустью, словно надеялся, что она вдруг чудесным образом поправится.
Испытывая слабость и страх, Макси спрятала лицо у него на груди, чтобы он не видел пятен. У нее не было сил сопротивляться, но ненависть ничуть не остыла.
— Я не хочу никуда с вами ехать. — Макси чихнула.
— Что-то я не вижу на вашем крыльце толпы сочувствующих, готовых о вас позаботиться… Да и что вы, собственно, хнычете? — нетерпеливо осведомился он, шагая через гостиную. — Я вломился в дом только потому, что понял: вы больны. Приличия требовали убедиться, что с вами все в порядке.
— Я вовсе не хнычу, — задыхаясь, сказала Макси.
— Пришел же я сюда исключительно затем, чтобы вернуть вам ваше «кое-что в счет погашения» и поставить вас в известность, что ноги моей больше не будет в вашем доме…
— Так чего же вы ждете?
Но Ангелос продолжал с нескрываемой обидой:
— А вместо этого обнаруживаю вас, жалкую и дрожащую, на полу, да еще всю в пятнах!
Приоткрыв один глаз, Макси заметила одного из его телохранителей, изумленно взиравшего на эту сцену. Ангелос вынес ее на улицу и, нагнувшись к дверце лимузина, осторожно усадил ее в самый дальний угол, словно огромную куклу. Только тут Макси заметила, что в машине уже сидела какая-то рыжеволосая женщина. На ней были бриллианты и великолепное платье из зеленого шелка, которое подошло бы для съемок фильма об американском Юге прошлого века. Женщина смотрела на нее с неменьшим замешательством.
— Ты болела ветрянкой, Натали? — непринужденно спросил Ангелос Натали Сибо! Актриса, известная французская актриса, недавно приведшая критиков в восторг, снявшись в голливудском фильме. Как мало ему понадобилось времени, чтобы найти более приятную компанию, размышляла Макси, вслушиваясь в весьма оживленную перебранку на французском языке. Макси не знала французского, однако женщина буквально задыхалась от гнева, в то время как Ангелос держался все более холодно. Макси завернулась в одеяло, чувствуя, что причина спора — она; ей хотелось провалиться сквозь землю.
— Отвезите меня домой! — пробормотала она, не поднимая пылающей головы.
— Не вмешивайтесь… Вас это не касается! — яростно отрезал Ангелос. — Никакая женщина не посмеет диктовать мне!
Однако и на сей раз Ангелосу не повезло. У Натали, похоже, было на этот счет другое мнение. Оскорбленная в лучших чувствах, она перешла на обиженные причитания. Ангелос холодно молчал. Наконец наступила неловкая тишина. Через некоторое время лимузин остановился. Натали выскочила из машины и, бросив ему на прощание что-то злое на родном языке, захлопнула дверцу.
— Надеюсь, вам было интересно, — проговорил Ангелос с ледяным самообладанием. Лимузин тронулся дальше. Приоткрыв заплывшие глаза, Макси уныло оглядела сиденье, которое только что занимала Натали, и снова сомкнула веки.
— Я не знаю французского…
Ангелос тихо выругался и схватился за телефон. Уже второй раз он садится в лужу. При мысли об этом на душе Макси стало легче. За эти два дня Ангелос, которому не давали проходу сотни дурочек, столкнулся с двумя, несомненно, более умными представительницами женского пола. И ему это только на пользу, решила она. Затем она задремала, то и дело просыпаясь от приступов кашля. Вскоре, однако, Макси погрузилась в забытье.
— Вам уже получше, Макси Кендалл?
Макси смотрела на склонившееся над нею худое женское лицо. Оно по казалось ей почему-то знакомым. На женщине был аккуратный белый халат, она измеряла Макси пульс. Очевидно, это медсестра.
— Что со мной? — пробормотала Макси, лишь смутно, урывками припоминая, как она без конца ворочалась, как тяжело и больно было дышать.
— У вас редкая, но очень серьезная разновидность пневмонии, — объяснила ей блондинка. — Вот уже пять дней, как воспаление спало…
— Пять… дней? — Макси удивленно оглядела огромную спальню, элегантную, без излишеств современную мебель. Квартира Ангелоса. Сомнений быть не могло. Кругом стерильная чистота, ни намека на тепло женского присутствия и домашний уют. Должно быть, в его представлении идеальный дом — это просторный, наполовину обставленный ангар.
— Вам повезло, что мистер Петронидес вас во время нашел. — Слова медсестры заставили Макси вновь сосредоточиться на разговоре. — Учитывая, в каком тяжелом состоянии вы находились, он, возможно, спас вам жизнь.
— Нет… Я ничем не хочу быть ему обязанной… И уж тем более жизнью! — с нескрываемым ужасом воскликнула Макси.
Изящная блондинка изумленно уставилась на нее.
— Вас лечил один из лучших врачей Англии, мистер Петронидес обеспечил вам круглосуточный уход, и вы еще говорите…
— Пока мисс Кендалл нездорова, ей можно говорить все что угодно, — послышался суровый голос Ангелоса. — Можете отдохнуть, сестра, я побуду с вашей пациенткой.
Женщина вздрогнула, так тихо и неожиданно он вошел. Она покраснела и поспешно поднялась с места.
— Да, мистер Петронидес.
С необычайным проворством Макси натянула простыню на голову. — Подумать только, как сразу оживилась больная, — заметил Ангелос, едва за сиделкой закрылась дверь. — И она чертовски неблагодарна. Почему меня это уже не удивляет?
— Уходите, — пробормотала Макси, вдруг ясно ощутив, какие у нее грязные, слипшиеся волосы и что вся она покрыта этими отвратительными пятнами.
— Я у себя дома, — сухо напомнил Ангелос, — и никуда не пойду. Неужели вы полагаете, что за эти дни я ни разу не зашел проведать, как у вас дела?
— Мне все равно… Я уже пришла в себя. Если бы мне было так плохо, почему вы не отправили меня в больницу? — спросила Макси из-под простыни.
— Врач — мой близкий друг. На вас хорошо действовали антибиотики, и он не счел нужным вас тревожить.
— Никто со мной не посоветовался, — пожаловалась она, поворачиваясь, чтобы почесать бедро.
Ангелос рывком сорвал простыню.
— Не вздумайте чесаться, — проворчал он сквозь зубы. — Иначе вы всю себя расцарапаете. Если увижу еще — привяжу к кровати!
Внезапно оказавшись обнаженной, ошеломленная убийственным тоном этой угрозы, Макси уставилась на него полными ярости синими глазами.
— Свинья, — проговорила она срывающимся голосом, заметив, что ее смущение явно его забавляет. — У вас не было никакого права привозить меня сюда.
— Вы слишком слабы, чтобы указывать мне, — с жесткой прямотой напомнил ей Ангелос. — И я знаю меру, когда спорю с больным. Если это утешит ваше раненое самолюбие, то пятна вам даже к лицу, надо только привыкнуть.
— Заткнитесь! — выкрикнула Макси и повалилась на подушки, вконец обессиленная. Пытаясь выровнять дыхание, она посмотрела на него.
Выглядел он просто великолепно. На нем был стильный бежевый костюм, галстук оттенка густой карамели и шелковая рубашка в тон. Светлые краски выгодно подчеркивали его смуглую кожу. Он был воплощением изысканности и полного самообладания. Она же выглядела прескверно — и ненавидела его за это! Макси повернулась к нему спиной. Ангелос обошел вокруг, оценивающе оглядывая ее. Это было возмутительно.
— Я улетаю на десять дней в Афины. Подозреваю, что в мое отсутствие вы поправитесь гораздо быстрее.
— Когда вернетесь, меня здесь уже не будет… О Боже, квартира Лиз оставалась без присмотра! — в ужасе простонала Макси.
— Я нанял опытную домработницу.
Макси не могла даже поблагодарить его. Внутри у нее все перевернулось: он заплатил за нее долг Лиланду, выложил немалую сумму на лечение, а теперь еще и на сиделку раскошелился. Да ей не рассчитаться с ним до конца своих дней!
— Спасибо, — буркнула она сердито.
— Ну что вы, не стоит, — иронично отозвался он. — И вы будете здесь, когда я вернусь. В противном случае я очень сильно рассержусь.
— Вы говорите так, словно я — ваша собственность! Лихорадочно запротестовала она. — Еще несколько дней назад вы были с той актрисой и не собирались больше переступать порог моего дома…
— Но вы переступили порог моего. Ах да, чуть не забыл. — Ангелос извлек из кармана маленький блестящий предмет и небрежно бросил на кровать.
Макси так и застыла, глядя на браслет, который заложила.
— «Снежная Королева в ломбарде» — таков был заголовок в колонке сплетен. — Ангелос смотрел на нее, насмешливо приподняв бровь.
Макси залилась краской от смущения.
— Должно быть, владелец пообщался с репортерами. Я нашел в вашей сумочке чек и выкупил браслет.
Раскрыв от изумления рот, Макси уставилась на него. Ангелос ободряюще улыбнулся.
— Вам не придется терпеть папарацци, пока вы в моем доме. Я огражу вас от этого. И вам никогда больше не понадобится прибегать к услугам ломбарда.
В ответ Макси лишь закрыла глаза. Спорить не было сил.
— Как приятно побыть в тишине, — вкрадчиво заметил Ангелос.
— Я вас ненавижу, — сказала Макси вполне искренне.
— Вы себя ненавидите. И ненавидите за то, что вас влечет ко мне, — поправил он ее. — Это справедливо, и не ждите сострадания. Когда я представлял вас лежащей в постели с Лиландом словно глыба льда, я тоже себя ненавидел!
С хриплым стоном Макси зарылась лицом в подушку. Ей стало жалко себя. Ничто не могло от него укрыться. Вот и сейчас он, скорее всего, заставит ее смотреть ему в глаза.
— Поспите немного… и как следует ешьте. — Голос Ангелоса прозвучал совсем близко. Макси тревожно сжалась. — К тому времени, когда я вернусь из Греции, вы должны быть уже здоровы.
Макси вцепилась зубами в наволочку. В этот момент она бы жизнь отдала, только бы залепить ему хоть разок пощечину. Решив, что он вышел, Макси подняла голову. Но Ангелос, который, похоже, никогда не оправдывал ожиданий, все еще смотрел на нее, стоя в дверях.
— Кстати, я надеюсь, вы будете крайне осторожны во всем, что касается наших отношений.
— У нас нет никаких отношений! — выкрикнула Макси. — И я не признаюсь, что была у вас, даже если репортеры начнут пытать меня!
Ангелос выслушал это обещание с нескрываемым удовольствием. А затем, небрежно склонив гордую темноволосую голову, вышел, и Макси с облегчением опустилась на кровать.
Макси упаковала вещи. Пока она болела, Ангелос перевез из дома Лиз всю ее одежду. Узнав об этом, она пришла в ярость. Несколько необходимых вещей — это еще куда ни шло, но все] Неужели он надеялся, что она останется и после выздоровления? В первые три дня после его отъезда Макси то и дело порывалась покинуть ненавистный ей дом. Осматривая ее в последний раз, врач вежливо посоветовал ей не торопить события, и, хотя медсестра перестала около нее дежурить, Макси пришлось признать, что она еще не в состоянии себя обслужить. Необходимо было внять голосу рассудка. Она воспользовалась возможностью набраться сил, тем более что греческая прислуга удовлетворяла малейшую ее прихоть…
Но теперь-то она обязательно уедет. Ведь сегодня к обеду Лиз должна быть дома.
Двое охранников прохаживались в огромном зале. Оба застыли, наблюдая, как она ковыляет мимо со своими чемоданами. Даже не предложили помочь.
— Мистер Петронидес сказал… — наконец произнес тот, что постарше.
— Лучше не вмешивайтесь, если не хотите нажить себе неприятности. — Макси с силой надавила на кнопку лифта.
— Мистер Петронидес не хочет, чтобы вы уезжали, мисс Кендалл. Ему это не понравится.
Макси взглянула на него с напускным изумлением.
— Да что вы говорите!
— Нам придется поехать за вами, мисс Кендалл…
— На вашем месте, ребята, я бы этого не делала, — проворковала Макси. — Мне бы очень не хотелось вызывать полицию и жаловаться, что меня преследуют. К тому же это наверняка попадет в газеты, а такое вашему боссу уж точно не понравится!
Они уже шагнули было за нею в лифт, но замерли в нерешительности. Макси втащила за собой чемоданы.
— Позвольте предупредить вас, — произнес старший. — Он вам этого не простит.
Макси лишь мотнула головой. Двери лифта закрылись, и она облегченно вздохнула. Неудивительно, что Ангелос держался столь заносчиво: его все боялись. Безграничная власть и богатство сделали его таким. Он привык, что любое его желание удовлетворяли мгновенно. Но ее ему не заполучить никогда, горячо поклялась Макси.
Добравшись до дома, она поняла, как сильно устала. Сварив себе кофе , разобрала почту. Одно из писем было адресовано ей. Судя по всему, оно было от агента по недвижимости. Недоумевая, Макси попыталась справиться со своей дислексией и прочитать послание. Агент писал, что не сумел связаться с ее отцом по его адресу и переадресовал письмо ей. Он ждал указаний по поводу пустовавшего дома, который сдавался внаем. Понемногу Макси начала понимать, что к чему.
Родители отца, вполне обеспеченные люди, умерли, когда она была еще ребенком. Расса уже тогда недолюбливали в собственной семье, и в наследство ему достался лишь крохотный домик на окраине деревни Кэмбриджшир. В довершение всего он обнаружил, что дом отошел к нему вместе с престарелым жильцом, который отнюдь не намеревался съезжать, поэтому продать коттедж было никак нельзя.
Дочитав всего до третьей строки, Макси позвонила агенту.
— Боюсь, я не знаю, где сейчас мой отец, — сказала она, — в последнее время от него не было вестей.
— Пожилая леди перебралась к своим родственникам. Если ваш отец желает и дальше сдавать дом в аренду, понадобится основательный ремонт. Но думаю, — добавил он с оптимизмом, — что землю можно выгодно продать под застройку.
«Именно так и поступил бы отец», — подумала Макси. Он не задумываясь продал бы дом, а через несколько месяцев от этих денег ничего бы не осталось. Макси вздохнула, раздумывая, стоит ли ей съездить и забрать ключи. Она положила трубку. Но ведь ей нужен дом, и она всегда любила деревню. Надо только набраться смелости и начать все сначала. Почему бы и нет? Что держит ее в Лондоне? Работа, которую она уже почти потеряла и которая принесла ей больше вреда, чем пользы? Она и там найдет работу. В каком-нибудь магазине или в баре — она ведь не брезглива. Еще подростком Макси успела попробовать и то и другое.
К возвращению Лиз Макси уже горела от возбуждения. Несколько озадаченная, Лиз слушала, как ее юная подруга взволнованно делится своими планами.
— Если дом в плохом состоянии, на ремонт потребуются немалые деньги, — осторожно заметила она. — Не хочу быть занудой, но, судя по всему…
— Лиз, я никогда не стремилась стать фотомоделью, а сейчас мне все равно ничего не предлагают, — печально напомнила Макси. — Возможно, для меня это шанс начать все сначала, и я хочу попробовать. Оставлю свой адрес в агентстве, чтобы в случае чего они смогли меня найти, но я ведь не могу сидеть здесь и ждать. В конце концов, если снова найду работу, я начну выплачивать долг Ангелосу.
Лиз совсем не взволновало, что за домом следил чужой человек; гораздо больше она была озабочена здоровьем Макси. Ей также хотелось знать все подробности, касающиеся Ангелоса.
— Могу поклясться, этот человек безумно в тебя влюблен! — удивленно покачала головой Лиз. В ответ Макси лишь печально рассмеялась
— Ангелос не узнает любовь, даже если встретится с ней нос к носу! Зато пойдет на все, чтобы добиться своего. Он, кажется, решил, что чем больше я буду ему обязана, тем легче будет сломить мое сопротивление.
— Макси… Если бы он оставил тебя здесь, ты могла бы умереть. Неужели ты ему ни капельки не благодарна? — смущенно проговорила Лиз. — Он ведь мог просто вызвать «скорую»…
— И упустить возможность затащить меня к себе, когда я была не в состоянии сопротивляться? — насмешливо хмыкнула Макси. — Никогда в жизни. Я знаю, как он действует. Ход его мыслей мне предельно ясен.
— Значит, у тебя с ним гораздо больше общего, чем ты готова признать, — отозвалась Лиз.
Два дня спустя Макси побывала в коттедже. Не переставая ворчать, таксист медленно вел машину по ухабистой сельской дороге. При свете солнца дом показался ей ветхим, но он был расположен в очень живописном месте. В двух шагах от крыльца журчал ручей, кроны деревьев давали прохладную тень. Ее банковский счет больше не пустовал — Макси распродала добрую половину своего гардероба. Безо всякого сожаления она рассталась с дорогими нарядами от известных дизайнеров, купленными по настоянию Лиланда.
После детального осмотра нового жилища энтузиазма у Макси отнюдь не убавилось. Ну и что с того, что везде грязь и пыль, пахнет затхлостью, а стены явно нужно покрасить? Ее просто очаровал уютный камин в небольшой передней и совсем не шокировал вид крошечной раковины и ужасной ванной. Хотя вся мебель давно износилась, здесь все же было несколько довольно сносных предметов времен короля Эдварда, а также китайских фарфоровых ваз. Макси уже успела купить новую кровать, которую должны были привезти на следующий день.
До ближайшего городка было около мили. Как только привезут кровать, она непременно заглянет в отель, который заметила на главной улице, и справится насчет работы. Сейчас ведь разгар летнего сезона, было бы странно, если бы там не нашлось какого-нибудь места…
Не прошло и недели, а Макси уже вовсю работала в баре при местном отеле, и работа оказалась намного труднее, чем она предполагала. Официантки обслуживали посетителей прямо-таки с бешеной скоростью.
И почему только она не спросила, подают ли в баре также закуски, прежде чем согласиться на эту работу? Если напитки не составляли особой трудности, то для того, чтобы справиться с огромным меню, пришлось освоить целую систему записи заказов с помощью цифр и запомнить все возможные комбинации блюд: она просто не могла так быстро записывать.
Макси увидела Ангелоса сразу, как только он вошел в бар. Двери с шумом захлопнулись. Все разом повернули головы в его сторону и застыли, не сводя с него глаз. Властность и сила читались в каждом его движении, Ангелос напоминал великана среди пигмеев .
Угольно-серый костюм, рубашка из белого шелка, золотистый блестящий галстук. Он был до неприличия богат, подавлял своим присутствием окружающих и совершенно не вписывался в обстановку. Сердце Макси тревожно забилось. В переполненной людьми комнате с низким потолком и тусклым освещением вдруг сделалось удивительно душно и жарко.
Секунду Ангелос стоял неподвижно, черные глаза блуждали вдоль стойки бара, пока не остановились на Макси. Она была в панике и напоминала кролика, попавшего в свет автомобильной фары. Его раздраженный, свирепый взгляд поразил ее даже на таком расстоянии.