Грэм Хизер. Повелитель волков

   — Я передам Конару твои извинения и объясню, что ты вскорости прибудешь, — сказал Мелисанде Мергвин. — Что ты будешь очень скоро, — настойчиво повторил он.
   — Однако это не совсем то, чего я хотела… — начала было Мелисанда, но Мергвин уже быстро зашагал в лес.
   Он был ее другом, товарищем. И как горько было осознавать, что для нее теперь даже это стало неважным.
   Когда-то друид служил Ард-Ригу, потом его дочери и зятю. А теперь древний, но еще вполне здоровый старик служил отпрыскам Олафа Норвежского. Когда же появился Конар, он стал служить ему. Мергвин был хорошим советчиком и кладезем мудрости.
   Провожая старика обеспокоенным взглядом, Мелисанда отметила его подтянутость, степенную и уверенную походку. Может, ей стоило пойти догнать его, поговорить с ним? Нет! Ей нельзя теперь появляться в замке Эрика. Она не хочет видеть Конара, как не хочет и попадаться ему на глаза. Нет, она не пойдет в замок и не будет прятаться за спиной у старого друида.
   Внезапно ей безумно захотелось, чтобы время двинулось вспять, ну, хотя бы на год назад. Вот если бы ей тогда попробовать убежать от Конара…
   Однако тогда она этого не сделала, Тогда она еще думала, что все будет мирно и хорошо, она беспрепятственно вернется во Францию, к своим людям и наследству…
   Грегори стеснительно переминался с ноги на ногу, босиком, видно, стоять ему было неудобно, но он все же как-то терпел, преданными глазами пожирая Мелисанду.
   — Мелисанда, ты же говорила, что почти не знаешь его, и что он вряд ли приедет… По правде говоря, теперь, я думаю, тебе лучше пойти. Иначе может выйти еще хуже. Ты должна вернуться к нему окончательно. В конце концов, ты же повенчана с ним.
   Она только качнула головой и, шагнув к нему, ласково коснулась руками его плеч. Он был пылающим и открытым, все происходящее у него внутри было перед Мелисандой как на ладони.
   — Понимаешь, может, я действительно не возвращусь, — с ноткой отчаяния пробормотала она.
   — Однако…
   — Да, я повенчана с ним. Но это не мое решение. Когда моего отца злодейски убили, нашим войскам нужен был храбрый и отважный военачальник, который поведет их вперед. Конар согласился им стать — в обмен на меня. Тогда я была еще совсем маленькой. Иначе бы не бывать этой свадьбе во веки веков, — уверенно сказала Мелисанда. — Правда, он нравился моей гвардии, но не более. А теперь я стала взрослой. Достаточно взрослой, чтобы выбирать и решать, достаточно взрослой, чтобы управлять замковым хозяйством и всей страной. И люди — мои, а не его, ты же знаешь это, Грегори. Возможно…
   Она глубоко вздохнула и внимательно посмотрела ему в глаза. Предвкушение и обещание пылали в них — обещание хорошей жизни и богатых пиров и, конечно же, вечной любви — в этом она была абсолютно уверена.
   Момент выдался как нельзя более удачным. Мокрая земля манила хмельной влажностью, музыка неспешно струящихся струй убаюкивала разум и дурманила сознание… Его рот был так близко, она чувствовала его горячее дыхание на своем лице.
   Она наклонилась к нему, даже не зная, чего точно хочет, к чему стремится… Его губы нашли ее. Они становились мягкими и нежными. Желание медленно начало разгораться, поцелуи становились все нежнее и жарче, губы у Грегори были податливыми и в то же время необыкновенно упругими. В его объятиях ей было уютно и спокойно. Сильные руки легли ей на плечи и легонько сжали их. Она увидела его лицо — оно было близко, и его глаза, добрые и какие-то пьянящие. Он снова поцеловал ее. Но тут она услышала такое, что заставило ее всю замереть.
   — Мелисанда!
   Она никогда еще не слышала этот голос таким холодным, с такими жестокими, гневными и язвительными интонациями. Страх волной захлестнул ее; по спине пробежал ледяной холодок. Ну почему судьба против нее? Ведь она так хотела, чтобы он не приезжал! Было раньше и так, что он приезжал и, не заставая ее, уезжал обратно. Почему сегодня не случилось такого? До сегодняшнего дня, кстати, она была перед ним чиста и невиновна. Но ведь он-то этого не знал!
   Конар все еще стоял за ее спиной, и она не смела оглянуться. Но Грегори смотрел на него. И тут юноша отскочил от Мелисанды, и притом так быстро, что она с трудом удержалась на ногах. В его глазах метался страх — нечеловеческий, животный страх загнанного зверя. Он был смертельно напуган этим внезапным явлением Повелителя Волков.
   — Простите, милорд, — тихо проговорил Грегори, преклоняя перед Конаром колени у самой воды.
   Когда Мелисанда обернулась, он уже поднимался, стряхивая со штанов землю. Конар стоял чуть дальше.
   Выглядел он, конечно, весьма импозантно. Он, разумеется, не ожидал, что он встретит здесь, иначе бы не стал так разряжаться. Он был в полном вооружении, на огромном черном Торе — бессменном боевом коне — с огненно-красной уздечкой. Блистал серебром волк на щите, сверкали отцовские награды. Зеркально отточенный меч был наполовину вынут из ножен, на ручке виднелись кельтские руны.
   Он сидел на Торе, суровый и безмолвный, и только по блестящим от гнева глазам она понимала, что еле сдерживает свою ярость.
   Она уже не боялась его, чувствуя необыкновенную уверенность в себе. Это он оскорбил ее своим внезапным вторжением.
   О, как она жалела, что вообще познакомилась с ним! Как и он, наверное. Он жил своей жизнью, абсолютно не интересуясь Мелисандой. Поэтому она не чувствовала перед ним никаких обязательств. Раз он к ней так относится, то почему она не имеет права на самостоятельную жизнь?
   Ее беспокоил только Грегори — слишком уж он робок, к тому же сейчас перепуган до смерти. Да и было отчего.
   Конар, похожий на статую справедливости с карающим мечом, был ужасен — в этих блистающих доспехах. Он взирал на них сверху вниз с каменным лицом, и только развевающиеся по ветру волосы и жестокие глаза говорили о том, что перед ними действительно живой человек.
   — Так ты пришел, викинг… — насмешливо и отважно проговорила она, глядя ему в лицо.
   Конар молча тронул поводья Тора, и огромный боевой конь тяжело шагнул поближе к воде.
   Грегори непроизвольно потянулся к мечу, но в то же мгновение леденящая сталь клинка Конара коснулась его плеч.
   — Прекрати, малыш, — небрежно бросил Конар.
   — Ты не причинишь ему вреда! Ты не посмеешь! — возопила Мелисанда, но тут же осеклась под жестоким взглядом викинга.
   — Я не трону его, не бойся. Я не воюю с детьми. Грегори вновь упал перед Конаром на колени и приник к его ногам.
   — О, как я вам благодарен, милорд!
   — Грегори!
   Презрение и горечь звучали в голосе Мелисанды. Она не могла спокойно наблюдать, как милый ее сердцу человек так унижается перед этим чудовищем.
   — Ах, Грегори, — презрительно жалостливым голосом пробормотал Конар, — наверное, она и вправду думала, что ты способен на подвиг в ее честь. Но увы! Да и я не собираюсь лишать жизни одного из моих родственников только из-за глупостей моей жены. Беги домой, мальчик!
   Грегори не замедлил воспользоваться предложением. Только мелькнул в воздухе его силуэт, взлетел на коня, и вот — он уже только черная, постепенно уменьшающаяся точка на горизонте.
   Меч Конара серебристой молнией мелькнул в воздухе и опустился на ее горло, впрочем, не порезав кожи.
   — Многие люди оскорбляли меня не так сильно; и умирали за это, Мелисанда.
   — Да неужели! Ах, многие люди оскорбляли его! Хорошо же, вот я тебя тоже оскорбила, и что теперь? Вы удивлены: я так странно себя веду и не молю на коленях вашего прощения. Как же вы отомстите мне за это? Ограбите мою страну или приберете к рукам мое наследство? А может, все это уже сделано?
   «Господи Иисусе, вот уж воистину — разъяренная фурия!»
   — Знаешь, Мелисанда, я найду месть поизощреннее.
   — Чудесно. Впрочем, я и не думала, что грязный викинг, перерезающий мне горло, способен на большее. Меч со свистом вошел в ножны. Конар молчал. Потом сказал:
   — Да, наследство — твое. Я один из тех, кто рискует за него жизнью. Это надо принимать как благодарность?
   — Это мое наследство…
   — Нет.
   — Я проклинаю тебя!
   — Нет.
   «Проклятый тиран! Как он смеет так говорить!»
   — Я хочу в свою страну! — закричала она ему в лицо. — Мой дом, мой мир. Я не хочу тебя!
   — Будет у тебя и дом, и страна, Мелисанда, но только вместе со мной.
   На секунду наступила тишина, лишь его глаза холодно блестели ледяным огнем. Он стоял на прибрежных камнях ручья.
   Она не знала, что за блажь овладела ею: просто ей захотелось чего-нибудь дикого, необузданного и безрассудного, и, внезапно сорвавшись с места, она бросилась к нему на шею. Ее поступок был неожиданностью для Конара, и Конар не устоял на ногах, и они вместе упали в ручей. Мелисанда пребывала в восторге.
   Ей удалось повергнуть самого могущественного Повелителя Волков. Прекрасная меховая мантия намокла и выглядела бесформенной грудой шкур. Мелисанда попробовала выбраться на берег, но тут же упала снова и глотнула воды. Он крепко вцепился в ее одежду, и ни в какую не желал отпускать ее — Мелисанда боялась, что накидка порвется. Потом он крепко обнял ее, и в следующую секунду они снова оказались в холодной бурлящей воде; тут Мелисанда поняла, что промокла уже насквозь.
   — Эй, отпусти меня! — крикнула она, пытаясь заглушить шум воды.
   — Я никогда тебя не отпущу! — крикнул он, прижимая ее к себе.
   Наконец ей удалось воспользоваться моментом, и она, вскочив, ринулась молнией к берегу.
   Может быть, добрые духи этих мест помогут ей, ведь она часто приходила сюда со своими думами, мечтами…
   Стараясь не задерживаться, Мелисанда выбралась на берег, к спасительным деревьям. Их шум заглушал шаги, в хитросплетениях ветвей таились покой и уют, и самое главное — там было безопасно. Наконец она заставила себя оглянуться. Конара не было. А ведь она думала, что он станет преследовать ее по пятам. Решив осмотреться и выяснить, что же помешало ему в этом, она развернулась и медленно двинулась обратно на поляну.
   Естественно, он был там. Оседлав Тора по другую сторону ручья, он как раз направлялся прямо к ней. От досады Мелисанда заскрипела зубами и попыталась убежать. Но куда там — не босой девушке тягаться в скорости с боевым конем. Тор в несколько шагов пересек ручей и замер.
   — О, какой доблестный поступок для викинга — нагнать женщину на боевом коне, — неосторожно усмехнулась она, глядя ему в лицо.
   Конара, видно, вывела из себя эта фраза, и он с искаженным от гнева лицом одним прыжком очутился на земле. Мелисанда взвизгнула и понеслась прочь от этого злодея, но поскользнулась на влажной грязи и упала в ручей. Через секунду Конар тяжело навалился на нее.

Глава 11

   Когда Конар в поисках Мелисанды оказался у ручья, он сам еще толком не знал, чего хочет. Сначала он так рассердился, что готов был притащить ее назад за волосы.
   Но вот он ее увидел, и гнев его как рукой сняло.
   За время, что они не виделись, в ней произошли необыкновенные перемены. Уже тогда Конар заметил, что из юной девушки она стала превращаться в женщину, но то, что он увидел перед собой сейчас, превзошло все его ожидания!
   Стройная, изящная, грациозная, она двигалась легко и непринужденно. В каждом ее движении сквозило очарование женственности. И это лицо — такое прекрасное, необыкновенное…
   Обворожительные ямочки на щеках, длинные густые ресницы, шелковистые блестящие черные как смоль волосы.
   Колдовские глаза с бездонной фиолетовой глубиной были неотразимы. Конар никогда не видел ничего прекрасней этих глаз. По правде говоря, он никогда не встречал женщины более прекрасной. Но самое потрясающее, что эта женщина — его жена!
   Конара не удивило, что она не вышла встречать его на берег. Она всегда делала все наперекор ему, лишь бы показать, какое отвращение она испытывает к викингам.
   Но увидеть ее с Грегори — это было уж чересчур! Он сразу припомнил тот день, когда она разговаривала с мальчишкой из крепости, и то же самое чувство жгучей ревности охватило его с такой силой, что он едва не задохнулся. Сердце бешено заколотилось, и ему пришлось приложить все усилия, чтобы хоть немного взять себя в руки.
   Ох, уж эта Мелисанда! Просто невероятно! Мало того, что она отвергает его, она решила и вовсе расторгнуть их брак. Он видел по ее гордо вздернутому носику и горящим глазам, что она полна решимости сражаться с ним до конца.
   Она забыла только одну очень простую вещь, что она — его законная жена. Он занял место Мэнона, крепость — его, владения принадлежат ему, и она — тоже принадлежит ему. Он понял сегодня, что судьба их связала, и отныне они будут вместе.
   Сейчас он желал ее настолько сильно, что не мог думать ни о чем ином. Она лежала под ним в прохладном потоке ручья, напоминала ему нимфу — мраморное тело, розовые лепестки губ.
   Мелисанда попыталась выбраться из-под него. Но не могла сдвинуть его ни на дюйм. Глаза ее сердито горели.
   — Вы не имеете никакого права…
   — В самом деле?
   В фиолетовой глубине ее глаз засверкали молнии.
   — Вы вообще не вспоминали обо мне все эти годы!
   — Простите же мне мою забывчивость! Я намерен сейчас же исправиться!
   Он прильнул к ней губами, поглаживая рукой по щеке. Она с силой уперлась ему в плечо и, извиваясь, все пыталась высвободиться. Но он даже не шевельнулся; он был занят другим: эта женщина имела вкус сладкого вина и аромат мяты, и не в силах оторваться от нее он целовал ее жадно, страстно, безудержно.
   — Вы не можете это делать здесь. В лесу.
   — Почему? Мне здесь очень нравится! Ручей, шелест листвы, легкий прохладный ветерок. Вы же именно здесь собирались заняться этим с другим мужчиной?!
   Она отчаянно замотала головой:
   — Вы пришли в момент… Это чисто дружеский поцелуй.
   — Я очень люблю такую дружбу.
   — Просто нежный поцелуй.
   — И это вы называете поцелуем?! — Конар презрительно фыркнул.
   — Вы хотите сказать, что ваш поцелуй лучше? возмущенно вскрикнула она.
   — Конечно, — промурлыкал Конар. — И вы должны были это почувствовать.
   — Ваш меч скоро поржавеет, если мы так и будем лежать в ручье, — предупредила она.
   — О, мой меч скоро будет обнажен! — с усмешкой сказал он.
   Она побледнела от испуга. Глядя в ее широко распахнутые глаза, Конар внезапно с облегчением понял, что у нее с Грегори ничего не было, кроме поцелуя, и, конечно, все это время она надеялась на отмену брака.
   Вопреки себе, он вдруг почувствовал некоторую жалость.
   Мелисанда чутко уловила смену его настроения.
   — После столь долгих лет! — прошептала она. — И вот так, здесь!
   — Ну хорошо, а если не здесь?..
   — Пожалуйста…
   Он медленно, в раздумье покачал головой.
   — Ну, и что я буду иметь с этого? — спросил он.
   — Сегодня ночью я сделаю все, о чем вы меня попросите. Все, как это должно быть.
   — А-а, ты просто тянешь время, Мелисанда.
   — Вы столько времени пренебрегали мной, милорд, что час или два не имеют значения.
   — Ну, все меняется на этом свете. Вот и ты, к примеру, сильно изменилась.
   Мелисанда почувствовала, что он уже поддается ее уговорам, и решилась сказать:
   — Я постараюсь, чтобы вы не были разочарованы. Это была победа. Она это увидела по его глазам. Но все же ему не захотелось так легко уступать.
   — Мне нужно, чтобы жена меня ждала и с готовностью принимала, свежая, благоухающая.
   Она молчала. Конар понял, что она только и ждет, когда он, наконец, ее отпустит.
   — Ну, так как, Мелисанда, ты даешь мне обещание?
   — Да!
   Ему до смерти не хотелось ее сейчас отпускать. Однако она дала обещание, и ему было очень интересно посмотреть, как она будет его выполнять.
   Он поднялся и подал ей руку. Она, избегая смотреть на него, быстро развернулась, чтобы уйти, но он остановил ее.
   — Там моя лошадь, — пояснила она.
   — Ничего, мы вернемся на Торе.
   Он подсадил ее в седло, и они поскакали. Когда они приближались к дому Эрика, она вдруг спросила с подозрением:
   — А почему вы столь внезапно приехали за мной? Он не отвечал, и Мелисанда повернулась к нему, пытаясь заглянуть в его глаза.
   — Я скажу тебе сегодня ночью, любовь моя.
   Он спешился во дворе. Мелисанда хотела спрыгнуть сама, но Конар поднял ее на руки и поставил на землю.
   — Конар!
   К ним спешил Эрик.
   Мелисанда попыталась было улизнуть, но Конар притянул ее к себе. К ним подходил Эрик, хмуря брови.
   — Конар, я вижу, ты нашел свою жену. С вами все в порядке?
   Конар улыбнулся:
   — Все прекрасно, Эрик. Мелисанда была так счастлива меня видеть, что в порыве страсти столкнула в воду, и мы оба искупались.
   Мелисанда, стоя возле него в промокшей одежде, не решалась возражать, «Да она же совсем замерзла», — сообразил Конар.
   — Идите в дом, миледи. Я скоро приду.
   Она поспешила прочь. Эрик хлопнул брата по плечу.
   — Пойдем, отведаешь потрясающего вина.
   — Извини, я такой мокрый…
   Они вместе вошли в дом. Рианнон накрывала на стол в гостиной. Она сказала, обращаясь к Конару:
   — Я приказала отнести твоей жене горячей воды. Вы оба так промокли! — Она на мгновение запнулась, потом тише добавила: — Она в дальней комнате, слева по коридору. Твоя комната рядом, они соединяются небольшой дверцей, завешенной ковром. Надеюсь, ты доволен?
   Конар осторожно обнял ее за плечи, стараясь не задеть своей промокшей одеждой, и чмокнул в щеку.
   — Это замечательно, — подтвердил он.
   — Я уже послала слуг, чтобы они и тебе принесли все, что нужно для мытья.
   — А… — начал было Эрик.
   — И вино, мой дорогой, — смеясь, сказала она.
   Эрик, довольный, притянул ее к себе и нежно поцеловал в щеку. И Конар с некоторой завистью отметил, что она не сопротивлялась. Сердце его защемило. Раньше он как-то этого не замечал. Не думал, что нуждается в тепле, уюте и ласке. Он все время был занят. А теперь почувствовал, что завидует брату. Нет, не его отличным землям, а той атмосфере, которая царила у него в доме.
   Здесь все было пронизано таким… счастьем!
   Конар извинился перед Эриком и поспешил наверх в свою комнату.
   Там уже стояла здоровенная лохань с горячей водой. Конар скинул с себя мокрую одежду и блаженно погрузился в воду. Подошедший вскоре Эрик налил им вина и развалился в кресле.
   — До меня дошли слухи, что даны собирают огромное войско, чтобы идти на Париж. После того, как наш Альфред сумел отвадить их от наших земель, они перекинулись на тот берег пролива. Франкским дворянам придется трудней. Они слишком разъединены и погрязли, в сплошных междоусобицах с тех пор, как земли поделены между Лотарем и его братьями. Сейчас реальная власть у баронов на местах, тех, кто имеет владения и может их защищать. Вроде тебя.
   Конар вздохнул.
   — Я, наверное, заключу союз с графом Одо, он кажется мне надежным человеком, и его цель — объединить силы франкской знати. Однако у меня там есть уже и враги.
   — Жоффрей, сын Джеральда, твой ближайший сосед, — небрежно заметил Эрик. Конар удивленно поднял брови.
   — И ты уже в курсе?
   — Новости разлетаются быстро. Бродячие жонглеры, певцы и музыканты много путешествуют, как тебе известно. Кроме того, в нашей большой и болтливой семье трудно что-либо утаить. К тому же кто-то сочинил большую поэму в твою честь, про то, как ты спасаешь свою жену из рук изверга.
   — Так говорится в поэме?
   — Да ладно тебе. — Эрик встал, чтобы снова наполнить бокалы. — Все это действительно было так. Но я, кстати, видел, как твоя жена слушала сию поэму, и меня осенило, что ведь она может подумать, что сменила одного изверга на другого.
   Конар чуть не выскочил из лохани, но тут увидел, что брат смеется.
   — А-а, детские шутки! Ну, ладно! Он закрыл лицо полотенцем и удобно откинулся на спину.
   — Помнится, — начал он неторопливо, — твоя жена тоже не была влюблена в тебя, когда вы впервые встретились. Кажется, кто-то даже стрелял в тебя из лука?
   Он почувствовал, как рука Эрика опускается ему на голову, быстро нырнул в воду и, вынырнув, швырнул мокрое полотенце прямо в брата. Они оба расхохотались.
   Но затем Конар с грустью сказал:
   — Я знаю, она почему-то считает меня жестоким.
   — Знаешь, — ответил Эрик, — вообще-то довольно трудно понять, что она думает на самом деле. Она очень мила, вежлива, но всегда держится отчужденно. Даже Рианнон, несмотря на свою близость с ней, вряд ли знает, что у Мелисанды на душе. А вообще-то, — Эрик пожал плечами, — она умная девушка, даже талантливая. Я видел на днях, как она упражнялась с Брайсом на мечах…
   Конар раздраженно сказал:
   — В тот день, когда я с ней познакомился, она, размахивая маленьким клинком, наряженная в золоченую кольчугу, неслась прямо в руки этого ублюдка. Не удивительно, что мне пришлось ее спасать.
   Он вдруг прищурился и бросил на Эрика хитрый взгляд.
   — Но она играет не только мечом. Сегодня я застал ее за играми другого рода. С этим юнцом, родственником Рианнон.
   — А, Грегори.
   — Да, она обучала его любовным играм.
   — Грегори?! — пораженный, воскликнул Эрик.
   — Не волнуйся. Я убежден, что она обольщала мальца, чтобы вдохновить его на подвиг — спасти девушку, то есть ее, из рук изверга, то есть меня. Мальчишка здесь ни при чем.
   — И все же, Конар, я чувствую свою вину. Мелисанда находилась здесь на моем попечении…
   — Прибыв сюда вопреки моему письму, Эрик, она все делает, чтобы мне досадить. — Конар замолчал, задумавшись. Потом с горечью произнес: — И опять, опять она считает меня каким-то монстром, дьяволом-викингом. Но ведь я никогда не был с ней жесток, хотя порой она меня выводила из себя. Она не понимает опасности исходящей от Жоффрея.
   — Я уверен, церковь не позволила бы ему взять Мелисанду в жены, ведь они родственники.
   — Мне кажется, Эрик, ты не до конца понимаешь разницу между здешней ситуацией и тем, что происходит там. В Ирландии много королей, и все же большинство из них признает авторитет Ард-Рига. Здесь Альфред добился не только военной власти, он сумел ввести законы, и подданные соблюдают их. Ты был прав, когда сказал, что франкские земли раздираемы междоусобицами. Король слаб. Каждый барон сам себе хозяин в своих владениях. Кто сильнее — тот и диктует законы.
   — Да, брат, таков этот мир.
   — Да, и если этот Жоффрей похитит мою жену, найдет возможность ее спрятать. А если он решит, что ему выгодней убить ее, боюсь, он не остановится ни перед чем.
   — Ну, это навряд ли!
   — Не знаю. Одно лишь несомненно, что он воспользуется первой же представившейся ему возможностью захватить ее.
   — Но как же другие дворяне? Неужели они это допустят?
   Конар пожал плечами.
   — Это именно одна из причин, по какой я приехал за ней. Я повезу ее в Руан в гости к Одо, там мы возобновим наши брачные обязательства в присутствии наиболее знатных особ. Одо считает, что это укрепит наши позиции.
   — Ты, кажется, забыл еще кое о чем. Конар с удивлением взглянул на брата.
   — Ты забыл, что ты сам внук могущественного Ард-Рига, сын короля Дублина и по норвежской линии представитель дома Вестфолдов.
   — Ну и что?
   — А то, что если разбойничья орда данов опять обрушится на вашу крепость, то ты, возможно, будешь просто поражен количеству боевых дружин, спешащих тебе на помощь.
   Конар улыбнулся, с благодарностью взглянув на Эрика.
   — Спасибо тебе.
   — Да не за что. Как я понял, ты к нам ненадолго? Конар кивнул.
   — Чем скорее мы подтвердим брак перед всеми, тем лучше. Одо тоже так считает.
   — Ясно, — пробормотал Эрик. — Значит, ты отплываешь в Руан со всей поспешностью. Знаешь, что бы я тебе еще посоветовал?
   — Ну?
   — Наследника, вот кто надежно закрепит за тобой эти земли.
   — Я прекрасно это понимаю.
   — Но ты с этим тянешь.
   — Поверь мне, я не собираюсь с этим тянуть дольше.
   — А, ну хорошо, — сказал Эрик, поднимаясь, чтобы уйти. — Значит, если мы услышим ночью крики и шум драки, я смогу успокоить мою жену тем, что ты достаточно ловок и не дашь перерезать себе глотку.
   — Если тебе нечем больше заняться, как только бесить меня… — грозно начал Конар.
   — Все, все, ухожу. Мы ждем тебя внизу в гостиной, скоро ужин. Тебе необходимо хорошо подкрепиться! — С этими словами усмехающийся Эрик быстро выскользнул из комнаты.
   Конар внимательно оглядел гобелен, висящий стене. Это за ним находится дверь в комнату Мелисанды. С той стороны, наверное, тоже ковер. Интересно догадывается ли Мелисанда о существовании второй двери? Вряд ли.
   Внезапно ему захотелось ворваться к ней прямо час, сию минуту. Усилием воли он сдержал свой порыв. Лучше дождаться ночи. Очень хочется посмотреть, как она выполнит свое обещание.
   Вода давно остыла. Конар быстро вытерся, переоделся и спустился вниз. За столом уже почти все брались. У очага о чем-то увлеченно беседовали Мергвин и Бренна. «Гадают о нашем будущем», — мрачно подумал Конар.
   Рианнон вновь гостеприимно поприветствовала его, поцеловала в щеку и деликатно отвела в сторону.
   — Я посажу вас рядом с собой, Мелисанда сядет от вас справа, за ней Брайс.
   Он наклонился и тихо прошептал:
   — И где же моя благоверная?
   Рианнон удивилась:
   — Я уверена, она сейчас спустится.
   Однако Мелисанда не появлялась. Рианнон приказала подавать на стол, затем с беспокойством пробормотала, что надо бы послать слугу, узнать, что случилось с Мелисандой.
   Девочка, разносившая тарелки, сбегала наверх и тут же вернулась, сообщив, что Мелисанда так плохо себя чувствует, что не может подняться с кровати. Она-де извиняется и просит начать ужин без нее.