Грэм Хизер. Повелитель волков

   И вот — они встретились. Раздался звон мечей.
   Мелисанда быстро отвернулась, чтобы не видеть схватки. Она слышала только топот копыт, яростные вскрики и звон оружия. Потом все стихло. Она хотела обернуться, но тут Филипп тронул ее за плечо.
   — Госпожа, идемте!
   — Что там произошло? — спросила на бегу Мелисанда.
   — Вам было бы неприятно это видеть, — ответил Филипп.
   — Нет, кто победил?
   — Победа за викингом, — Филипп на мгновение замялся. — А лживая башка Джеральда теперь потеряла своего хозяина.
   — Ох! — Мелисанда сдавленно вскрикнула. Она зажала рот рукой. После всего, что она сегодня вынесла, ей! не пристало показывать слабость. Она должна держаться твердо и с достоинством.
   — Садитесь, госпожа! — сказал Филипп, помогая ей сесть верхом на Героя.
   Ее знобило. Сидя верхом на громадном коне, она смогла оглядеться вокруг. Войско Джеральда отступило. Сейчас они сгрудились у подножия холма в нерешительности.
   Викинг был не один. Его войско выстроилось позади него.
   К ним присоединились оставшиеся в живых воины из крепости. Все выжидали. Не было слышно ни звука. Все замерло, как будто люди боялись даже пошелохнуться.
   Еще полчаса назад им казалось, что битва проиграна! А теперь предатель Джеральд лежит мертвый, его свора отступает.
   Серый морской туман все еще окутывал поле сражения. Мертвые тела валялись повсюду. И среди них она видела тело своего отца!
   Что ей теперь делать без него?
   Посреди тумана была видна величавая фигура вождя викингов. Он поднял свой меч прямо над собой, будто пронзая небеса, и издал древний боевой клич — яростный и торжествующий.
   Большего не понадобилось. Все их противники — и датчане, и местные — разом, как один, развернулись и начали спешно отступать.
   Викинг поднял коня на дыбы, взмахнул победно мечом, развернулся, и уже через несколько мгновений оказался рядом с Мелисандой.
   Озноб охватил ее с новой силой. Даже в шлеме викинга, который скрывал большую часть лица, даже несмотря на это, было сразу видно, что он совершенно не похож на других мужчин.
   Интересно, что потребуют от них в уплату за эту победу? Деньги? Договор с морскими дьяволами? Какую цену им придется заплатить?
   Он подъехал к ней ближе, посмотрел на нее пронизывающим взглядом.
   Она расправила плечи и гордо выпрямилась. Ее отец умер, но он всегда говорил, что она является его наследницей. И, в конце концов, напомнила она себе: в твоих жилах течет благородная кровь.
   Она дочь своего отца.
   — Мы благодарим вас, друг, за вашу помощь. Мы предлагаем вам наше гостеприимство, — любезно сказала она.
   Он молчал, и она подумала, понимает ли он их язык. Затем в глазах его промелькнуло что-то весьма похожее на насмешку, как с неудовольствием заметила она.
   — В самом деле? Вы приветствуете меня? А кто вы?
   — Графиня Мелисанда, — ответила она. — И как я уже сказала, мы благодарны вам и приветствуем вас здесь.
   — О, ну вам придется сделать что-то гораздо большее, чем просто приветствовать меня.
   — И что же?
   — Подчиниться мне, детка, — его глаза озорно сверкнули.
   Мелисанда гневно ответила:
   — Подчиниться — вам? Что за нелепость! Я даже не знаю, кто вы такой, и я никогда не подчиняюсь язычнику!
   — Мелисанда! — предупреждающе прошептал Филипп. — Ради Бога, вспомни, что он для нас сделал…
   — Но он же викинг! — прошипела она в ответ.
   — Милорд! Милорд! — донесся крик Рагвальда. Он пробирался пеший среди конных всадников, потому что терпеть не мог ездить верхом.
   — Рагвальд, — узнал его викинг.
   Мелисанда поняла, что они уже знакомы. Ведь Рагвальд поехал его встречать, чтобы спасти их всех от Джеральда.
   Но тут было что-то еще. Возможно, Рагвальд не был знаком с викингом раньше, но определенно он что-то о нем слышал!
   — Мелисанда! — Рагвальд предостерегающе нахмурил брови. — Этот человек — принц Конар Мак-Олаф, из Дублина. Мы в огромном долгу перед ним!
   — Ну что ж, значит наш долг должен быть выплачен, — ответила она.
   Однако викинг не смотрел в ее сторону, он смотрел на Рагвальда с недоверием.
   — Так это действительно графиня Мелисанда? — Он выглядел уязвленным.
   — Совершенно верно, милорд, все как обещано, вы посмотрите, какая она красавица…
   — Да ведь она еще ребенок! — воскликнул викинг.
   Вот уж в самом деле! Ребенок! А кому пришлось выдержать сегодня такой непоправимый удар! — смерть отца? А кто решился потом возглавить войско?
   И она неплохо с этим справилась!
   — Как я уже сказала, милорд викинг, — выговорила она вслух предельно холодным тоном, — мы сделаем все, что в нашей власти, чтобы выплатить вам долг.
   Он все еще не глядел на нее. Его насмешливый взгляд был обращен к Рагвальду.
   — Сущее дитя!
   Рагвальд торопливо заговорил: — Это было желание ее отца — заключить с вами союз. В соответствующее время, конечно. Он надеялся, что, возможно, вы понравитесь друг другу. Понятно, сейчас мы просто стеснены во времени. Здесь срочно необходим новый хозяин, иначе она постоянно будет подвергаться…
   — Что?! — вырвалось у Мелисанды.
   Однако они даже не обратили на это внимание, продолжая разговаривать. Только мгновение назад она была такой важной персоной, а теперь… Нет, это просто невыносимо!
   — Милорд! — уговаривал Рагвальд. — Да, я понимаю, придется подождать с подтверждением брака, но мы обещаем! Я уверяю вас! Конечно, вам придется подождать, но зато посмотрите, что вы выигрываете — какие земли! Это богатейшая земля. И вы еще не посмотрели крепость, это истинное сокровище, клянусь…
   — Крепость — моя! — взорвалась Мелисанда. Она почувствовала себя так, как будто ее предали. Что с Рагвальдом? Он что, сошел с ума? Ведь это же безумие! Ведь они победили. Зачем теперь Рагвальд уговаривает викинга остаться здесь?
   Они оба замолчали и посмотрели, наконец, в ее сторону.
   — Моя! — повторила она настойчиво. — Рагвальд, теперь я здесь хозяйка!
   Викинг отвернулся к Рагвальду.
   — Совершенно невоспитанный ребенок! — воскликнул он.
   — Что?! — вскричала Мелисанда.
   — Однако очень красивая! — настаивал Рагвальд. Опять эти ужасные глаза! Смотрит, как раздевает.
   — Да-а… — устало согласился он. — И с этим скоро будет много хлопот.
   — Милорд, я уверяю вас…
   — Давайте посмотрим лучше крепость, — холодно оборвал его викинг.
   Мелисанда, все еще сидевшая верхом на боевом коне, не могла прийти в себя от гнева. Рагвальд пытается сосватать ей этого проклятого язычника! Надо же, предложил — ее и — крепость. Она не подошла, так теперь викинг пошел осматривать крепость.
   — Эй! — крикнула она. — Это немыслимо! Это совершенно беспардонно! Все это ваше высокомерие…
   — Действительно, — совершенно спокойно отозвался викинг. — Детка, ты ведешь себя действительно беспардонно.
   Он повернулся к Рагвальду.
   — Надо будет заняться ее воспитанием. Я знаю одно место, где ею займутся всерьез.
   — Рагвальд! — понизив голос, крикнула Мелисанда. Она только сейчас сообразила, что находится посреди! толпы людей. Их окружали и ее воины, и викинги Конара. Не может же она вести перепалку у них на глазах!
   — Я не желаю этого, ты слышишь меня? Этого будет! Будьте вы все прокляты! — прошипела она и пришпорила Героя, чтобы ускакать от них всех подальше.
   Но, несмотря на всю мощь и прыть Героя, она не успела далеко отъехать, как услышала позади себя стук копыт. Обернувшись, увидела, что викинг нагоняет ее. Изо всех сил она послала Героя вперед, но было уже поздно. Конар сгреб ее с седла и пересадил на коня впереди себя. Она чувствовала позади себя его мощный торс, краска стыда и ярости выступила у нее на щеках.
   Так, вдвоем, они прискакали к главным воротам замка, которые послушно отворились перед ними.
   Конь викинга не замедлил шага, пока они не оказались посреди двора.
   — Грубиян! — орала Мелисанда, пытаясь вырваться из его рук. — Вы не имеете права! — Она извивалась у него в руках. — Я укушу! — пригрозила она. — Джеральд уже получил от меня свое, и то же будет с вами…
   В этот момент викинг уже спешился и держал ее навесу над землей, ноги ее беспомощно болтались в воздухе. — Попробуй укуси, и я выдеру тебя так, что не останется живого места, будь уверена!
   — Как вы смеете…
   Он весело прищурился, потом не выдержал и расхохотался.
   — И я спешил сюда! Зачем? Чтобы жениться на ребенке! — воскликнул он.
   — Я никогда не выйду за тебя! — пообещала она. — И если ты посмеешь еще тронуть меня… или хотя бы подумать об этом…
   — Ах, юная графинюшка, я действительно об этом буду думать, — притворно нежно прошептал он. — Что же касается брака, ну, это мы еще посмотрим.
   Он поставил ее на землю. Она увидела всадников, въезжающих во двор.
   А где-то там, на поле, все еще лежит ее отец. Мертвый.
   — Пропустите меня! — тихо потребовала она. — Вы будете осматривать замок, а я должна…
   — Что ты должна?
   — Увидеть отца, — ответила она, пытаясь сдержать подступившие опять слезы.
   Конар отпустил ее.
   — Ну, иди, — сказал он. Она бросилась бежать.
   — Мелисанда! — позвал он ее. Она обернулась.
   — Я предупреждаю тебя. Какие бы ты чувства ни испытывала, не вздумай еще раз устраивать сцены на глазах у всей моей дружины. Ты поняла?
   — Здесь я хозяйка, — сказала она.
   Он шагнул к ней.
   — Позвольте мне еще раз вам объяснить, дорогая графиня! Если вы не научитесь вести себя соответственно вашему положению, то мне придется отправить вас на воспитание. Там сумеют улучшить ваши манеры.
   — Я не желаю слышать о манерах от какого-то викинга!
   — О леди! Не обманывайте себя. Я смогу научить вас манерам. Клянусь вам!
   — Вы не имеете права!
   В глазах его заиграли смешинки. Он задумчиво обвел взглядом стены крепости.
   — Похоже, мне все-таки придется жениться на ребенке, по крайней мере, для того, чтобы заняться воспитанием! — невозмутимо сообщил он.
   Мелисанда развернулась, чтобы уйти. Он поймал ее за руку, на мгновение притянул к себе.
   — Ладно, беги! — живо проговорил он. — Раз уж я решил, мы поженимся. А там, смотри…
   — Ну и что тогда? — спросила она, ехидно сощурив глаза и гордо задрав голову. Голос ее дрожал от злости.
   — Тогда ты будешь в моей власти. Полностью. И я придумаю, как обучить тебя манерам.
   Она вырвалась и побежала прочь, махнув на него рукой. Она не допустит этого.
   Хотя она и убежала от него, в ушах ее все еще стоял его смех.

Глава 7

   На поле битвы за стенами замка тела отца уже не было. К счастью для Мелисанды, кто-то уже позаботился о мертвом.
   — Его отнесли в часовню, — сказал Рагвальд, положив ей руки на плечи. — Я провожу тебя туда.
   Она вывернулась из его объятий и зло посмотрела на него.
   — Я знаю, где находится часовня. Оставь меня. Рагвальд глубоко вздохнул и попытался подойти к ней. Она попятилась от него как от гремучей змеи.
   — Мелисанда, прекрати! Выслушай меня…
   — Мы победили! Мы победили, и ты после этого начинаешь сговариваться с каким-то гнусным викингом. Мы не нуждаемся в его услугах. Я ненавижу его и замуж за него не пойду. Отец умер, я здесь главная, и ты не! можешь заставить меня.
   — Мелисанда, ну хотя бы ради памяти отца, будь благоразумна!
   — Я благоразумна! Джеральд убит, викинг победил его…
   — А ты пока еще маленькая и слабая девочка! Ты не сможешь удержать за собой эти земли, не сможешь обеспечить поддержку, в которой нуждается твое войско, чтобы отстоять замок. А гнусный викинг, как ты изволишь его называть, был, между прочим, выбран не кем-нибудь, а твоим отцом.
   — Отцом? — воскликнула она в крайнем изумлении.
   — Конара можно будет призвать на помощь в любой момент, он сможет приплыть и отразить натиск датчан, тем более что ему-то хорошо знакомы все их уловки. Мелисанда, ты еще не в том возрасте, когда дети получают власть в свои руки. Ты находишься под моей опекой.
   — Тогда прекрати это! — потребовала она.
   Рагвальд печально взглянул на нее.
   — Я был против этого плана, когда услышал о нем от твоего отца. Но теперь мы в таком положении, что это просто единственный выход для нас, если мы не хотим потерять все.
   — Но я не желаю этого! — настойчиво повторила она, приблизившись вплотную к Рагвальду. — Ты слышишь? Я не хочу этого! И меня здесь не будет, когда вы с викингом закончите свою торговлю!
   Она была испугана. Одна только мысль о том, что она окажется в руках этого викинга, наполняла ее паникой. И ведь он вовсе не хотел ее. Ему нужна была только крепость.
   — Я убегу… — начала было она, но замолкла, услышав, что кто-то подходит к ним сзади.
   Резко обернувшись, Мелисанда увидела, что они с Рагвальдом окружены странной толпой — это были викинги Конара. Многие из них были белокуры до того, что казались почти седыми. Были ярко-рыжие, как огонь, но встречались и шатены. Кое-кто носил норвежскую одежду, другие — кельтские плащи и украшения, характерные для жителей Ирландии. Она присмотрелась. Десяток людей окружил их вместе с Рагвальдом.
   Они поклонились, и один из воинов выступил вперед.
   — Графиня, мы позаботились о теле. Если вы последуете за нами, то сможете помолиться за его душу, — сказал он. — Астролог, Конар, наш господин, нуждается в вашем совете.
   Горячие слезы брызнули из глаз Мелисанды. Она не даст им себя провести. Она задрала подбородок.
   — И вы все собираетесь меня сопровождать в христианскую церковь? — с издевкой спросила она.
   Но человек, к которому она обращалась, казалось, не заметил этого.
   — Миледи, на нашем острове издревле процветает христианская вера. Вы должны к нам приехать как-нибудь. Я уверен, вы будете потрясены.
   — А-а, ваш остров, — презрительно протянула она. — А скажите, корабли с драконьими мордами вы строите там же, где и христианские церкви?
   — Мелисанда! — предупреждающе прошептал Рагвальд.
   — Ну, так как же?
   — Да, леди, именно так. Мы взяли от короля Олафа то лучшее, что он нам принес, и соединили это с нашими обычаями. В подобном сочетании таится невероятная красота и сила.
   Он улыбался и, по-видимому, вовсе не был смущен вопросами. Рагвальд ухватил-таки Мелисанду под руку и повел ее назад в замок. Пальцы его были крепко стиснуты у нее на запястье.
   — Послушай, я обучал тебя все эти годы. И я предупреждал тебя, что мир вокруг достаточно жесток и что тебе придется еще с этим столкнуться. У тебя светла голова, и ты смелая. Ты не побоялась броситься в схватку не далее как сегодня утром. Но сейчас ты почему-то никак не хочешь понять, насколько важно все это и для тебя, и для всех твоих подданных. В противном случае замок будет без конца подвергаться нападениям, твои люди будут все время под угрозой, на твою гвардию ляжет непосильное бремя беспрерывных сражений, битв стычек! Не понимаю, почему ты так боишься одного человека, когда не побоялась сразиться с тысячью?
   — Я не боюсь его, — яростно прошептала Мелисанда.
   — Так что тогда?
   — Мне от отвратителен.
   — Но это же не причина отказываться от брака, — сердито проворчал Рагвальд.
   — И я еще слишком мала для замужества.
   — Девочек сватают еще с колыбели! Ты прикинь. Ведь вот сейчас мы сыграем свадьбу, и после ты его не увидишь еще много лет! Но ты зато будешь в полной безопасности. Неужели не понятно! — он понизил голос. — Неужели у тебя нет уважения к воле твоего отца? И в любом случае, Мелисанда, ты не должна вести себя столь ребячливо!
   — Но я ребенок. Как он сказал, я еще дитя!
   — Да, но не веди себя как испорченный ребенок! Ты огорчаешь своего отца даже и после его смерти!
   Если Рагвальд стремился ее этим задеть, то он достиг своей цели. Сердце ее и душа были переполнены горем. И горе это было непереносимо.
   Она вошла вместе с ним в крепость и остановилась в центре внутреннего дворика.
   — Ну что ж, астролог, делай, что ты хочешь! Пусть это произойдет. Но никогда, слышишь, никогда больше не лезь ко мне со своими советами!
   Она резко отвернулась от него и пошла по направлению к замковой часовне. Вокруг сновали люди, но она никого не замечала. Часовня была расположена в дальней северной башне. У входа толпился народ, многие были бледны и заплаканы. Перед ней все молча расступились.
   Мелисанда быстро прошла внутрь. На минуту задержалась, чтобы глаза привыкли к неровному рассеянному свету зажженных свечей. Внутреннее убранство здесь было скромным. В два ряда стояли простые деревянные скамьи, между которыми был проход, устланный темно-бордовой дорожкой.
   Тело отца поместили на невысоком деревянном помосте перед алтарем. Кровь с лица уже была смыта. Горло, где самая страшная рана, было аккуратно прикрыто платком. Глаза его были закрыты, рука сжимала рукоятку меча. Ее отец был красивый человек. Молодой человек, вдруг поняла Мелисанда.
   Теперь слезы, которые она сдерживала на протяжении всего этого бурного дня, хлынули потоком. Она зарыдала в голос, не заботясь о том, что ее могут услышать. Упав на колени перед помостом, она дала волю своим слезам.
   Он выглядел совершенно так же, как при жизни! Но, когда она дотронулась до его тела, то почувствовала, какое оно неподвижное и холодное. «Нет, нет, нет, нет!» — бесконечно повторяла она. Слезы ее омывали его руки, и когда она попыталась отереть их, то снова ощутила холод смерти. Он не мог умереть, она еще услышит его голос, его смех. До этого момента она не понимала, до чего хрупкая вещь жизнь, любая жизнь. В отчаянии от охватившего ее чувства одиночества она прижалась к отцу, как бы пытаясь своим телом, своим теплом вдохнуть жизнь в его холодное тело. Рыдая, молилась она о том, чтобы он ожил, чтобы кто-нибудь мог оживить его.
   Внезапно Мелисанда почувствовала, что кто-то поддерживает ее, кто-то очень сильный. Она пыталась отмахнуться от чужих рук, ей хотелось остаться с отцом, остаться с ним навсегда.
   Не видя ничего перед собой от слез, застилавших ее взор, она слепо отбивалась. Но чьи-то сильные руки настойчиво уводили ее прочь. Она перестала сопротивляться и взглянула человеку в лицо. Голубые бездонные глаза викинга смотрели на нее.
   — Оставьте меня с ним! — попросила она.
   — Ты не можешь остаться с ним! Ты не можешь умереть за него. Ни одна душа на белом свете не в силах; этого сделать.
   Мелисанда зарыдала еще сильней.
   — Ну-ну, — сказал он и мягко прижал ее к своей! груди. — Ш-ш, горе велико, но все пройдет.
   — Никогда, — прошептала она. Он вел ее куда-то. Она не разбирала куда. Только понимала, что из церкви; они уже ушли, и что люди расступаются, давая дорогу е и викингу.
   Повсюду было темно. Прошло уже столько часов с тех пор, как он умер.
   Он уже такой холодный.
   Ушел…
   Плечи ее задрожали, и слезы потекли неудержимо. Он аккуратно вытер ей слезы и убрал слипшиеся пряди волос с ее щеки. Через несколько минут он уже усаживал ее в большое кожаное кресло у камина в главном зале.
   Здесь было тепло и спокойно. Сев в кресло, она смогла рассмотреть немногих собравшихся в зале людей. Здесь был Рагвальд, глядевший на нее со странным горестным сожалением. Был также рыжеволосый великан — друг Конара, Гастон, Филипп и кто-то еще.
   Рыжеволосый поднес бокал. Викинг, стоящий на одном колене у кресла Мелисанды, подал ей этот бокал.
   — Это подогретое вино. Выпей. Оно помогает.
   — Ничего не поможет.
   — Время лечит все.
   Она послушно выпила вино. В комнате было очень уютно. Она чувствовала тепло и силу человека, который стоял перед ней и ждал, пока она пила. Она раньше достаточно часто пробовала вино. Даже самым маленьким детям давали время от времени вино в качестве питья.
   Это вино было крепкое. Дорогое, то, что ее отец привез из Бургундии. Эта мысль чуть не заставила ее расплакаться. Она перестала пить глотками и выпила все одним залпом. По ее внутренностям разлилось тепло.
   Она опустила бокал и посмотрела в холодные, требовательные голубые глаза незнакомца, который столь внезапно стал ею командовать.
   Она понимала — он изучает ее, оценивает ее. Какое-го время она молчала, пытаясь выдержать его взгляд, потом опустила глаза и отдала ему бокал.
   Конар поднялся с колен и отошел в центр зала, где стояли собравшиеся мужчины.
   — Мы нашли бумаги твоего отца, — начал он вопросительно глядя на нее. Она не отреагировала. — Он уже составил брачный контракт. Хочешь ли ты с ним ознакомиться?
   У нее перехватило дыхание. Она не могла в это поверить. Отец собирался отдать ее в жены этому человеку?! Он всегда говорил, что у нее будет право голоса, что она сама будет выбирать.
   Ей стало плохо, она даже не нашлась, что сказать им в ответ. И здесь ее предали. Значит, отец, как и все они, сомневался в ее способностях управиться самой.
   У нее нет выхода. Жаркая волна гнева охватила ее. Но она не позволит им больше смеяться над собой. Она не будет так глупо убегать, чтобы викинг тащил ее потом обратно на глазах у всех.
   Она встала, почувствовала, что не очень твердо держится на ногах, но постаралась это скрыть: Ей было лестно, что она такая высокая — выше даже некоторых присутствовавших здесь мужчин.
   Однако не выше его. Но он высок и для мужчины.
   «Я не боюсь его!» — поклялась она себе.
   — Я не собираюсь смотреть бумаги, — сказала она холодно. — Я доверяю своему отцу и последую его воле.
   Мелисанда взглянула на Рагвальда. Он подошел к ней вместо Рагвальда и посмотрел ей прямо в глаза.
   — Ты сможешь дойти до церкви?
   — До церкви?
   — Да, Мелисанда, это лучше сделать сейчас же.
   — Когда тело моего отца еще лежит там перед алтарем?
   — Именно потому, что он лежит там. Тебе дать время на размышление?
   — Мне кажется, не надо, — с беспокойством пробормотал Рагвальд. Викинг вопросительно взглянул на него. — Я не думаю, что Мелисанде нужно давать время на обдумывание, тем более что нельзя ее сейчас оставлять одну…
   — Потому что она снова может сбежать? — спросил викинг.
   Рагвальд ничего не ответил. Викинг рассмеялся, отрицательно покачав головой.
   — Рагвальд, от меня невозможно сбежать. Я бегаю быстрее, как ты уже убедился Мелисанда, я еще раз спрашиваю тебя. Тебе нужно еще подумать?
   Ох уж эти глаза! Невозможно сбежать! Если она! сейчас сбежит, то он поймает ее, и будет еще хуже. Хотя ему, собственно, ничего здесь особенно не нужно, но он принял решение, и это для него — закон.
   «В один прекрасный день я все-таки сбегу! — подумала она, — далеко-далеко!»
   Однако только сейчас она поняла, на что они намекали, когда говорили о ее покойном отце, лежащем в часовне, и о том, что именно поэтому они должны пойти туда и перед всеми объявить о своем решении.
   Граф Мэнон будет, несмотря ни на что, пусть незримо, но присутствовать на свадьбе дочери.
   Она в отчаянии сжала кулачки, так что ногти вонзились ей в ладони. Народ! Вот что важно. Она должна сделать это ради них всех. Крестьяне, арендаторы, слуги, торговцы — все они подавлены случившимся. Это поднимет их дух.
   — Я готова идти сейчас. — Она твердо посмотрела в глаза Рагвальду. — Я никуда не сбегу.
   Ее губы скривились в презрительной усмешке, и она спросила ближайшего к ней мужчину.
   — Ведь это все равно не имеет никакого значения? Вы все равно сделаете все как задумали, и мое согласие здесь ни при чем.
   — Церковь требует вашего согласия, — ответил рыжеволосый.
   Она махнула рукой.
   — Когда моя кузина выходила замуж, то никакое сопротивление не помогло. Они насильно привели ее в церковь, и когда священник спросил, согласна ли она, то ее будущий муж, держа руку у нее на шее, в нужный момент заставил кивнуть. Поэтому, судари, я и спрашиваю вас заранее, не собираетесь ли и вы учинить что-либо подобное?
   — Ну, что вы, миледи… — начал было рыжеволосый.
   — Конечно! — рослая фигура Конара Мак-Олафа заслонила все остальное перед ней. — Возможно, я буду вынужден прибегнуть к этому средству.
   — Скажите, зачем вам все это нужно? — спросила она. — Ведь вы терпеть не можете детей.
   — Ну, дети вырастают, — он пожал плечами. — А я приобретаю эту землю. Здесь имеет смысл подождать.
   — Вы можете погибнуть, пока будете ждать, — быстро проговорила она, — и тогда вы умрете, не имея наследника.
   — Вы исключительно сообразительное дитя, — ответил он. — Возможно, мне и не придется так уж долго ждать.
   Конар отвернулся от нее, быстро подошел к столу, взял одну из заготовленных бумаг и четко огласил написанное.
   — Я, Конар Мак-Олаф, клянусь блюсти наш договор с графом Мэном, как в отношении его дочери, так и в отношении земель и владений. Клянусь положить свою жизнь и защитить их, как договорено, что и удостоверяю своей рукой.
   Он схватил перо со стола и быстро подписался. Затем капнул воском и приложил свой перстень с печаткой к документу.
   Обернувшись к Мелисанде, спросил:
   — Итак, мы идем?
   — А моя подпись здесь не нужна? — спросила она. Он отрицательно покачал головой.
   — Это просто договор. Ваш отец уже подписал его.
   У Мелисанды больно сжалось сердце. «Нет, — думала она, — мой отец подразумевал не это. Он не мог желать своей дочери такого обращения, когда ее взгляды и желания не принимаются во внимание».
   Она стиснула зубы. Да, это жестокий мир, где женщина ничего не значит. Она собственность отца до своего замужества. И потом она переходит полностью под опеку своего мужа.