На плане Мадрида четко выделяются две большие оси, проходящие по улицам Гран Виа и Кастельяна.
Первая из них знаменита своими кинотеатрами и развлекательными центрами. Она возникла в начале XX столетия, в целом сохранив элегантный старинный вид, правда, если не замечать 100-метрового здания телеграфа. Вторая появилась примерно в то же время, но развивалась гораздо активнее и в итоге обрела эклектичный облик. Сегодняшняя Кастельяна ничем не напоминает прежнюю, поскольку ее старые постройки дополнены, а порой и вовсе оттеснены небоскребами; в огромных зданиях располагаются офисы крупных корпораций и национальные банки.
Средневековая планировка сохранилась вокруг площади Паха и в районе Пуэрта дель Соль, которая вместе с Пласа Майор и площадью Испании в плане образует треугольник, составляющий исторический центр столицы. Входящий в него ансамбль королевского дворца включает в себя площадь Ориенте, Оружейный музей, Мавританские сады. Недалеко раскинулся квартал, возникший в пору правления Габсбургов и оставшийся почти в неизменном виде. Сегодняшняя Пуэрта дель Соль лишь по традиции называется центром. Возникшая вместе с городом, она по-прежнему красива и значима, поскольку является точкой отсчета для основных автомагистралей страны. Именно от нее берет начало одна из главных улиц Мадрида – проспект Алькала.
Обрамленная колоннадами, воистину королевская Пласа Майор, как и площадь Вилья с красивым зданием муниципалитета, обустраивалась в течение XVII века. Расположенный здесь дворец, подобно всем постройкам площади, возведен в стиле барокко и представляет собой совершенный образец парадной классической архитектуры. Резиденция до сих пор принадлежит испанским королям, но отдельные покои иногда открыты для широкой публики. Помимо королевского дворца, в городе немало зданий, воплотивших в себе художественные стили последних столетий. Элегантную старинную архитектуру дополняет естественная роскошь парков и садов, которых в испанской столице больше, чем в других крупных городах Европы.
За воротами Солнца
Обитатели каждого средневекового города старались сократить периметр крепостных стен, ведь небольшое пространство легче было защищать от врагов. В условиях экономии пространства каждый участок городской земли становился настолько дорогим, что красоте не оставалось места. Впрочем, то же касалось и удобства, о котором мадридцам приходилось только мечтать. По узким, глубоким, словно колодцы, улицам свободно ходили только пешеходы. Остальным – всадникам, торговцам с тележками, домохозяйкам, несущим в руках большие корзины приходилось пробираться с большой осторожностью.
Вид на Пуэрта дель Соль
В старинных городах Европы, как правило, имелась лишь одна площадь; обычно ее устраивали в центре крепости, но непременно перед церковью. Второй такой участок по возможности располагался перед самым широким входом, который в Испании оформлялся в помпезном стиле и чаще всего назывался воротами Солнца (Пуэрта дель Соль). Именно так жители Мадрида именовали главный портал крепостной стены, по древней традиции украшенный изображением дневного светила. В 1521 году по приказу Карла V его снесли, чтобы, как указано в документах, «расширить столь важный выезд из столицы».
В старину площадь у центральных ворот была необходима для обороны: при штурме враги врывались в город и сразу же попадали под обстрел, не имея возможности укрыться. В отсутствие ворот она утратила оборонительное значение, но осталась рынком, местом сбора городской бедноты и «скопищем порока», с которым всесильный император сражался менее успешно, чем с внешним врагом.
Окруженная низкими домами, Пуэрта дель Соль не поражала величиной в давние времена и осталась довольно тесной до сегодняшнего дня. Долгое время главным ее зданием была церковь Буэн Сусесо, построенная в благодарность господу за избавление горожан от чумы 1438 года. Просуществовав два века, храм превратился в госпиталь, а вместо толпы молящихся перед ним теперь собирались зеваки, благо полюбоваться здесь было чем. Когда невзрачный церковный источник стал красивым фонтаном, взору торговцев, нищих, бродяг и озабоченных покупками служанок предстало творение итальянского ваятеля Рутилио Гачи. Скульптурная композиция состояла из статуи Венеры и круглой чаши, в которую падала вода, изливавшаяся из разинутых пастей бронзовых масок. Итальянец изваял богиню из белоснежного мрамора. Ее полуобнаженная фигура изумляла совершенством форм, чуждых, но все же приятных кастильскому взору, привыкшему к женской сухощавости. Мадридцы не почитали чужих богов, поэтому скульптура никогда не казалась людям чем-то божественным и сразу получила простое имя Марибланка (Белая Мари).
Символ Мадрида – Медведь, достающий плоды земляничного дерева. Одна из четырех угловых статуй на Пуэрта дель Соль
Менее притягательным, хотя и более полезным заведением в свое время был монастырь Сан-Фелипе эль Реал. К несчастью, вход в него располагался по соседству с домом, где по вечерам загорался красный фонарь. Не удивительно, что эффектный лепной портал обители терялся рядом с неказистым крыльцом, на котором гостей встречали представительницы древнейшей профессии. По указу императора бордель был перенесен на близлежащую улицу Кармен, но порочный дух остался и витает над главной площадью до сих пор.
Особые чувства вызывает Дом почты, с историей которого связаны и мрачные, и курьезные моменты. Созданный французом Марке, он никогда не удостаивался положительной оценки у испанской критики. Более того, местные специалисты постарались унизить авторитет неплохого архитектора, однажды заявив, что в трехэтажном здании не предусмотрена… лестница.
Несмотря на комичность, это утверждение повторяется в трудах некоторых серьезных историков. Тем не менее почтамт действовал успешно и довольно долго; 66 служащих каким-то образом передвигались по этажам, причем выполняли свою работу исправно, о чем свидетельствует тот факт, что дилижансами XVIII века письма доставлялись быстрее, чем поездами или самолетами. Тихая жизнь в почтовом уголке площади закончилась в 1847 году, когда в «доме без лестницы» обосновалось министерство внутренних дел.
Начальники не слишком приятного для обывателя ведомства менялись почти каждый год. Возможно, кто-то из них имел отношение к убийству главы правительства Хосе Каналехаса, осуществленному на площади в 1912 году. Кровавая драма на Пуэрта дель Соль не была единственной и не стала последней в череде похожих случаев. Особым размахом отличался произошедший здесь в 1766 году «мятеж плащей и шляп».
Немного позже беспорядки на площади обеспечили участники народного бунта. Толпы беснующихся горожан врывались сюда, чтобы выразить презрение Наполеону или посмотреть на торжественное сожжение конституции после возвращения короля Фердинанда VIII. Самые мрачные страницы истории почтамта связаны с франкистским режимом. С 1939 года в подвалах здания располагалась тюрьма, откуда заключенные отправлялись только на расстрел или в концлагерь.
Для возведения Дома почты строителям пришлось уничтожить два близлежащих квартала и проложить новую улицу. После следующей реконструкции перестал существовать монастырь, а затем по распоряжению властей была демонтирована Марибланка, украшавшая Пуэрта дель Соль около двух веков. Зато сама площадь стала шире, благороднее, обрела тротуары и очистилась с помощью подземных водостоков и гранитных плит, сменивших корявое каменное покрытие. Еще красивей она становилась в праздничные дни: жители окрестных домов украшали балконы цветами, вывешивали яркие ленты, наряжали Марибланку, а в ее отсутствие устанавливали статуи, изготовленные специально для торжественных мероприятий. Для большего эффекта временная скульптура соединялась огромной лавровой гирляндой.
Во времена Филиппа IV население Мадрида превышало 100 тысяч человек. Сорокалетие царствования этого монарха в хрониках часто называют Золотым веком, эпохой триумфа гениев, зарождения и пышного расцвета национальной культуры. Получив хорошее образование, благоразумный и способный к наукам, он часто пренебрегал государственными делами ради празднеств, охоты и прочих не слишком полезных дел. Тяготея к искусству, король обожал театр, разбирался в архитектуре, был непревзойденным знатоком живописи. Сумев оценить гений Веласкеса, он назначил его придворным художником, а тот в благодарность за доверие обессмертил государя в лучших своих полотнах. О тонком вкусе и щедрости Филиппа свидетельствует, в частности, возведенный по его распоряжению дворец в парке Ретиро. Приток населения в процветающий город повлек за собой острую потребность в жилье, что привело к активному строительству. Однако расширению кварталов все еще мешала крепостная стена, стоявшая на месте, где позже протянулись улицы Принцесса, Пасео дель Прадо, Сеговия, Толедо.
В пору царствования Бурбонов стали воплощаться в жизнь давно задуманные реформы. Столица стремительно росла, застраивалась новыми зданиями, постепенно обретая облик в духе барокко. Первые представители французской династии попытались вывести консервативную Испанию из Средневековья, что удалось в конце столетия, когда страна вошла в число передовых европейских держав. К началу XVIII века мадридские ученые добились организации академии наук и открытия большой библиотеки. Карл III, которого из-за деятельной заботы о столице называли «король-мэр», ввел закон о плановой застройке города. В пору его правления начали работать Королевские заводы по производству шпалер, фарфора и предметов из стекла, что значительно укрепило экономику Мадрида.
К началу XIX века население города увеличилось почти втрое, но мадридцы все еще теснились за крепостными стенами. Недостаток места на рыночной площади заставил в очередной раз пересмотреть планировку. После сноса церкви одна из сторон площади выпрямилась, а противоположная ей, наоборот, стала овальной. Новые, более высокие и современные здания были построены на деньги испанского промышленника Мансанедо, мечтавшего сделать «самый приятный район» столицы деловым центром. К 1870-м годам здесь открылись конторы, отели, рестораны и, конечно, кафе, где, по слухам, «заваривались все интриги и перевороты».
Жители тогдашнего Мадрида сверяли домашние часы по башенным, сконструированным Леоном Лосада – испанским пастухом, который, оказавшись в Англии, стал знаменитым мастером. В память о родине он подарил соотечественникам свою лучшую работу, а именно большие часы с башенкой в виде беседки и шаром, укрепленным на металлическом стержне. В полдень шар опускался, демонстрируя чудо техники толпе мадрицев, специально для того собиравшихся на Пуэрта дель Соль.
По доброй традиции прогресс приходил в Мадрид через ворота Солнца. Именно здесь зажегся первый газовый фонарь, отсюда протянулись первый маршрут конки и первая линия электрического освещения, а немного позже с главной площади города пошел первый трамвай. В конце прогрессивного века по ней торжественно проследовал первый испанский автомобиль, за рулем которого восседал прославленный тореро. Вскоре после окончания Первой мировой войны на Пуэрта дель Соль открылась первая станция метро.
По словам архитектора Хавьера Фречилья, «раньше мадридцы приезжали на центральную площадь не только по делам, но и для общения; если позволить себе театральное сравнение, она была сценой, где разыгрывался увлекательный спектакль». С появлением крупных магазинов торговое значение площади снизилось, а представление можно было посмотреть в одном из множества театров. Почти полвека Пуэрта дель Соль прозябала в ожидании реконструкции, начавшейся лишь в 1985 году.
Спустя несколько месяцев жители столицы, пришедшие на церемонию открытия, увидели обновленную площадь, которую окружали сияющие яркой краской дома. Строители сняли со зданий рекламные щиты, освободив витые чугунные решетки балконов. Единственный уцелевший плакат, прославлявший достоинства вина «Дядюшка Пепе», находился здесь слишком долго и потому был оставлен как неотъемлемая часть Пуэрта дель Соль. Главным событием дня стало возвращение Марибланки. Свергнутая с пьедестала 148 лет назад статуя долго переходила с места на место, утратила белизну, а потом почернела так, что не могло быть и речи о ее восстановлении. Кроме того, во время короткого пребывания на бульваре Реколетос знаменитое изваяние подверглось нападению: не совсем трезвые юнцы обмотали фигуру богини цепью и повалили на землю, разбив на куски. Отреставрированная Венера сегодня хранится в муниципальном музее, а на Пуэрта дель Соль вернулась ее копия, как прежде белоснежная, притягательная и очень удобная для тех, кто назначает встречи у несуществующего фонтана.
В старинных городах Европы, как правило, имелась лишь одна площадь; обычно ее устраивали в центре крепости, но непременно перед церковью. Второй такой участок по возможности располагался перед самым широким входом, который в Испании оформлялся в помпезном стиле и чаще всего назывался воротами Солнца (Пуэрта дель Соль). Именно так жители Мадрида именовали главный портал крепостной стены, по древней традиции украшенный изображением дневного светила. В 1521 году по приказу Карла V его снесли, чтобы, как указано в документах, «расширить столь важный выезд из столицы».
В старину площадь у центральных ворот была необходима для обороны: при штурме враги врывались в город и сразу же попадали под обстрел, не имея возможности укрыться. В отсутствие ворот она утратила оборонительное значение, но осталась рынком, местом сбора городской бедноты и «скопищем порока», с которым всесильный император сражался менее успешно, чем с внешним врагом.
Окруженная низкими домами, Пуэрта дель Соль не поражала величиной в давние времена и осталась довольно тесной до сегодняшнего дня. Долгое время главным ее зданием была церковь Буэн Сусесо, построенная в благодарность господу за избавление горожан от чумы 1438 года. Просуществовав два века, храм превратился в госпиталь, а вместо толпы молящихся перед ним теперь собирались зеваки, благо полюбоваться здесь было чем. Когда невзрачный церковный источник стал красивым фонтаном, взору торговцев, нищих, бродяг и озабоченных покупками служанок предстало творение итальянского ваятеля Рутилио Гачи. Скульптурная композиция состояла из статуи Венеры и круглой чаши, в которую падала вода, изливавшаяся из разинутых пастей бронзовых масок. Итальянец изваял богиню из белоснежного мрамора. Ее полуобнаженная фигура изумляла совершенством форм, чуждых, но все же приятных кастильскому взору, привыкшему к женской сухощавости. Мадридцы не почитали чужих богов, поэтому скульптура никогда не казалась людям чем-то божественным и сразу получила простое имя Марибланка (Белая Мари).
Менее притягательным, хотя и более полезным заведением в свое время был монастырь Сан-Фелипе эль Реал. К несчастью, вход в него располагался по соседству с домом, где по вечерам загорался красный фонарь. Не удивительно, что эффектный лепной портал обители терялся рядом с неказистым крыльцом, на котором гостей встречали представительницы древнейшей профессии. По указу императора бордель был перенесен на близлежащую улицу Кармен, но порочный дух остался и витает над главной площадью до сих пор.
Особые чувства вызывает Дом почты, с историей которого связаны и мрачные, и курьезные моменты. Созданный французом Марке, он никогда не удостаивался положительной оценки у испанской критики. Более того, местные специалисты постарались унизить авторитет неплохого архитектора, однажды заявив, что в трехэтажном здании не предусмотрена… лестница.
Несмотря на комичность, это утверждение повторяется в трудах некоторых серьезных историков. Тем не менее почтамт действовал успешно и довольно долго; 66 служащих каким-то образом передвигались по этажам, причем выполняли свою работу исправно, о чем свидетельствует тот факт, что дилижансами XVIII века письма доставлялись быстрее, чем поездами или самолетами. Тихая жизнь в почтовом уголке площади закончилась в 1847 году, когда в «доме без лестницы» обосновалось министерство внутренних дел.
Начальники не слишком приятного для обывателя ведомства менялись почти каждый год. Возможно, кто-то из них имел отношение к убийству главы правительства Хосе Каналехаса, осуществленному на площади в 1912 году. Кровавая драма на Пуэрта дель Соль не была единственной и не стала последней в череде похожих случаев. Особым размахом отличался произошедший здесь в 1766 году «мятеж плащей и шляп».
Немного позже беспорядки на площади обеспечили участники народного бунта. Толпы беснующихся горожан врывались сюда, чтобы выразить презрение Наполеону или посмотреть на торжественное сожжение конституции после возвращения короля Фердинанда VIII. Самые мрачные страницы истории почтамта связаны с франкистским режимом. С 1939 года в подвалах здания располагалась тюрьма, откуда заключенные отправлялись только на расстрел или в концлагерь.
Для возведения Дома почты строителям пришлось уничтожить два близлежащих квартала и проложить новую улицу. После следующей реконструкции перестал существовать монастырь, а затем по распоряжению властей была демонтирована Марибланка, украшавшая Пуэрта дель Соль около двух веков. Зато сама площадь стала шире, благороднее, обрела тротуары и очистилась с помощью подземных водостоков и гранитных плит, сменивших корявое каменное покрытие. Еще красивей она становилась в праздничные дни: жители окрестных домов украшали балконы цветами, вывешивали яркие ленты, наряжали Марибланку, а в ее отсутствие устанавливали статуи, изготовленные специально для торжественных мероприятий. Для большего эффекта временная скульптура соединялась огромной лавровой гирляндой.
Во времена Филиппа IV население Мадрида превышало 100 тысяч человек. Сорокалетие царствования этого монарха в хрониках часто называют Золотым веком, эпохой триумфа гениев, зарождения и пышного расцвета национальной культуры. Получив хорошее образование, благоразумный и способный к наукам, он часто пренебрегал государственными делами ради празднеств, охоты и прочих не слишком полезных дел. Тяготея к искусству, король обожал театр, разбирался в архитектуре, был непревзойденным знатоком живописи. Сумев оценить гений Веласкеса, он назначил его придворным художником, а тот в благодарность за доверие обессмертил государя в лучших своих полотнах. О тонком вкусе и щедрости Филиппа свидетельствует, в частности, возведенный по его распоряжению дворец в парке Ретиро. Приток населения в процветающий город повлек за собой острую потребность в жилье, что привело к активному строительству. Однако расширению кварталов все еще мешала крепостная стена, стоявшая на месте, где позже протянулись улицы Принцесса, Пасео дель Прадо, Сеговия, Толедо.
В пору царствования Бурбонов стали воплощаться в жизнь давно задуманные реформы. Столица стремительно росла, застраивалась новыми зданиями, постепенно обретая облик в духе барокко. Первые представители французской династии попытались вывести консервативную Испанию из Средневековья, что удалось в конце столетия, когда страна вошла в число передовых европейских держав. К началу XVIII века мадридские ученые добились организации академии наук и открытия большой библиотеки. Карл III, которого из-за деятельной заботы о столице называли «король-мэр», ввел закон о плановой застройке города. В пору его правления начали работать Королевские заводы по производству шпалер, фарфора и предметов из стекла, что значительно укрепило экономику Мадрида.
К началу XIX века население города увеличилось почти втрое, но мадридцы все еще теснились за крепостными стенами. Недостаток места на рыночной площади заставил в очередной раз пересмотреть планировку. После сноса церкви одна из сторон площади выпрямилась, а противоположная ей, наоборот, стала овальной. Новые, более высокие и современные здания были построены на деньги испанского промышленника Мансанедо, мечтавшего сделать «самый приятный район» столицы деловым центром. К 1870-м годам здесь открылись конторы, отели, рестораны и, конечно, кафе, где, по слухам, «заваривались все интриги и перевороты».
Жители тогдашнего Мадрида сверяли домашние часы по башенным, сконструированным Леоном Лосада – испанским пастухом, который, оказавшись в Англии, стал знаменитым мастером. В память о родине он подарил соотечественникам свою лучшую работу, а именно большие часы с башенкой в виде беседки и шаром, укрепленным на металлическом стержне. В полдень шар опускался, демонстрируя чудо техники толпе мадрицев, специально для того собиравшихся на Пуэрта дель Соль.
По доброй традиции прогресс приходил в Мадрид через ворота Солнца. Именно здесь зажегся первый газовый фонарь, отсюда протянулись первый маршрут конки и первая линия электрического освещения, а немного позже с главной площади города пошел первый трамвай. В конце прогрессивного века по ней торжественно проследовал первый испанский автомобиль, за рулем которого восседал прославленный тореро. Вскоре после окончания Первой мировой войны на Пуэрта дель Соль открылась первая станция метро.
По словам архитектора Хавьера Фречилья, «раньше мадридцы приезжали на центральную площадь не только по делам, но и для общения; если позволить себе театральное сравнение, она была сценой, где разыгрывался увлекательный спектакль». С появлением крупных магазинов торговое значение площади снизилось, а представление можно было посмотреть в одном из множества театров. Почти полвека Пуэрта дель Соль прозябала в ожидании реконструкции, начавшейся лишь в 1985 году.
Спустя несколько месяцев жители столицы, пришедшие на церемонию открытия, увидели обновленную площадь, которую окружали сияющие яркой краской дома. Строители сняли со зданий рекламные щиты, освободив витые чугунные решетки балконов. Единственный уцелевший плакат, прославлявший достоинства вина «Дядюшка Пепе», находился здесь слишком долго и потому был оставлен как неотъемлемая часть Пуэрта дель Соль. Главным событием дня стало возвращение Марибланки. Свергнутая с пьедестала 148 лет назад статуя долго переходила с места на место, утратила белизну, а потом почернела так, что не могло быть и речи о ее восстановлении. Кроме того, во время короткого пребывания на бульваре Реколетос знаменитое изваяние подверглось нападению: не совсем трезвые юнцы обмотали фигуру богини цепью и повалили на землю, разбив на куски. Отреставрированная Венера сегодня хранится в муниципальном музее, а на Пуэрта дель Соль вернулась ее копия, как прежде белоснежная, притягательная и очень удобная для тех, кто назначает встречи у несуществующего фонтана.
Разбойники с Пласа Майор
Изначально через Пласа Майор на полном скаку проносились всадники в широкополых шляпах, изредка громыхали золоченые кареты и постоянно тащились крестьянские повозки с овощами. Затем их сменили конки, потом появились автомобили, трамваи, а в конце XX века от былого великолепия остались только пешеходы. Как ни странно, площадь перед королевским дворцом до недавнего времени не входила в число исторических памятников, коими так богат Мадрид. Испанские поэты называли ее величественной, благородной, строгой, изящной, царской или народной, но всегда любимой и непременно значимой. Однако дифирамбы не отражали ни реального вида, ни состояния этого уникального места. Hа заре существования Пласа Майор выглядела неказисто, играя в общественном сознании роль более скромную, чем древняя Пуэрта дель Соль. Устроенная приказом Энрике II, Королевская площадь вначале была рыночной и располагалась вне крепостных стен. Горожане именовали этот участок Аррабаль (Предместье), отправляясь за покупками через ворота Гвадалахары только в крайнем случае, причем очень неохотно. Официальное ее название Платериас произошло от испанского обозначения серебра («плата»), поэтому нетрудно догадаться от том, что раньше здесь находились ювелирные лавки. Ремесленники населяли весь прилегающий к площади район, о чем свидетельствуют названия улиц. Так, на Кучильерос жили мастера по изготовлению ножей, на Тинторерос обитали красильщики, кузнецами была заселена Эррадорес, а вышивальщицами – Бордадерос.
Первая и не совсем удачная переделка площади состоялась в 1619 году, когда загородный базар привлек внимание Филиппа III. Торжественное открытие состоялось 15 мая следующего года, в день причисления благочестивого мадридца Исидро к лику святых. Тогда торжества продолжались две недели, но впоследствии лишь один день был объявлен нерабочим, что весьма удивило и огорчило горожан. Учитывая характер паствы, церковь очень часто устраивала праздники, в которых соединялись трагедия и веселье. Ритуал канонизации иногда касался сразу нескольких святых, группами поднимались на эшафот преступники, и никогда не были одиноки сжигаемые еретики. В день торжества после официальной части начиналось веселье: коррида, фейерверк, спектакли, музыка и танцы, сопровождавшиеся реками прекрасного испанского вина.
Невероятно пышные празднества в 1623 году были посвящены гостю, будущему английскому королю Карлу I. Перед юным принцем прошествовали сотни монахов всех действовавших тогда в Испании орденов. Одетые в рубища капуцины, доминиканцы, августинцы, тринитарии пересекли площадь, держа в руках тяжелые деревянные кресты, черепа, посыпая свои головы пеплом, истязая тела железными цепями. Наследник престола прибыл в Мадрид просить руки инфанты Марии и обрадованный Филипп IV явно перестарался, предложив иностранцу неуместное и к тому же весьма жестокое зрелище. Следом за окровавленными монахами на Пласа Майор выступила красочная кавалькада из 500 всадников в старинных костюмах, но жених был так испуган, что уже не смог думать о свадьбе, которая, кстати, не состоялась.
Вид на Пласа Майор
Толпа плотно заполняла королевскую площадь и в дни казней. Судя по количеству собравшихся, самым увлекательным зрелищем 1648 года стало обезглавливание заговорщика маркиза де ла Вега и генерала-бунтаря Падильи. Не меньший интерес вызвало сожжение еретика Бенито Феррера, выдававшего себя за священника.
Пласа Майор была первой площадью, оборудованной для корриды. Ранее бои быков устраивались на импровизированных аренах, чаще на перекрестках улиц, огороженных деревянными щитами. Именно такой вид по праздникам приобретал участок, где сливались улица Алькала и кольцевая дорога. Позже это место получило название Монументаль, что на местном диалекте означает «постоянный участок для проведения каких-либо церемоний».
Одна из самых кровавых коррид состоялась в день шествия монахов, когда король Испании неудачно представил английскому принцу испанские забавы. В 1789 году бой быков неожиданно получился эстетичным и особенно запомнился тем, что декорации расписывал великий Гойя, а перед тысячами зрителей выступали сразу три знаменитые шпаги – Педро Ромеро, Пепе-Ильо и Костильярес.
После первой реконструкции Пласа Майор превратилась в площадь-колодец, замкнутую фасадами симметрично расположенных зданий. В отсутствие авторской фантазии, почти лишенные декора здания имели унылый вид. Выделялась лишь булочная, со временем утратившая значение, но сохранившая первоначальное имя – Каса де Панадерия. С 1590 года она носила почетный титул Королевской пекарни и дополнялась магазином, где торговали сдобными булками. Интерес монарха к этому заведению объяснялся прибыльной хлебной коммерцией, пополнявшей и его стол, и государственную казну. Второй, выступающий этаж дома, опираясь на деревянные столбы, образовывал крышу над тротуаром. Замена ветхих опор гранитными колонами не намного улучшила внешний вид, нисколько не добавив зданию прочности. Не слишком удачно спроектированное, оно не раз горело и едва не перестало существовать в 1631 году, когда почти все окружающие постройки погибли в огне.
Повторные пожары навели на мысль о полной реконструкции как булочной, так и всей площади, но эта идея воплотилась в жизнь только два столетия спустя. На плане архитектора Хуана де Вильянуэвы пространство перед королевским дворцом выглядело огромным четырехугольником, сторонами которого служили одинаковые по стилю здания.
Работы по переустройству затянулись на несколько десятков лет, зато в итоге все дома по периметру участка соединились в единый комплекс. Деревянные детали во многих местах поменялись на каменные, а в стенах зданий были устроены сквозные арки.
Панадерия
Осенью 1846 года на Пласа Майор состоялась последняя коррида. К тому времени Панадерия уже не считалась примитивной булочной. Торговля и выпечка хлеба не прекратилась, но дом, похожий на дворец знатного вельможи, стал своеобразным символом монархической власти. В дни праздников, казней или коррид его балконы привлекали внимание тысяч горожан: нижний уровень занимала королевская семья, а выше согласно рангу располагались придворные и прибывшая из провинции знать. По отзывам современников, места здесь продавались и стоили очень дорого.
В роскошных залах Панадерии проходили приемы, а в уютных будуарах отдыхали от зрелищ их величества. Позже часть здания заняли воспитанники Академии благородных искусств и Академии истории. В 1880 году муниципалитет решил разместить в некоторых комнатах булочной свой архив. Впрочем, склад был небольшим и не повлиял на вид лучших покоев, которые сегодня именуются Королевским салоном. В настоящее время он преобразился в музей с барочным убранством, мебелью эпохи Бурбонов и фресками знаменитых художников Клаудио Коэльо и Хосе Хименеса Доносо.
В центре площади около полутора столетий возвышается конная статуя короля Филиппа III. Его создатель, фламандский мастер Хуан де Болонья, завоевал право увековечить короля в жаркой борьбе с группой итальянских ваятелей. Памятник прибыл из Флоренции в 1616 году; его сопровождали родственники скульптора, получившие за охрану 400 эскудо. В документах не сохранилось упоминаний, где король намеревался установить свою бронзовую копию, но на площади она оказалась случайно. Почти 300 лет власти обсуждали ее перенос из отдаленного парка, а затем со склада на окраине в центр города. Возможно, чиновники не решались обидеть покойного монарха непривлекательным видом статуи, казавшейся нелепой из-за несоблюдения пропорций в размерах всадника и лошади. Величина коня сразу же нашла отражение в эпиграммах, где говорилось, что со статуей такой величины греки могли бы завоевать Трою гораздо быстрее и без потерь.
В эпоху Филиппа III будничная Пласа Майор была всего лишь большим базаром, менявшим вид так же часто, как и названия. Громкие и помпезные, они всегда отражали политическую обстановку в стране. Однако площадь Конституции и Республики, Королевская и Федеральная площадь, в народе всегда именовалась Пласа Майор и сейчас носит это название официально. Столь же постоянным оказался ее облик, привлекательный не монументами, а постройками и фрагментами ушедших столетий.
Нынешние магазинчики с деревянными вывесками, выкрашенными в черный или коричневый цвет, с надписями старинными шрифтами, остались такими же, какими были в середине XIX века. Хозяин старинной лавки «Каса Юстас», продолжая дело предка, торгует военной формой, амуницией и всевозможными фуражками. «Бустильо» открылся в 1818 году, но и сегодня элегантный мужчина может приобрести в нем отрез на костюм. В близлежащем заведении продаются широкополые шляпы, оригинальные сумочки, кружевные веера и пластмассовые кастаньеты, пригодные только в качестве сувениров.
К сожалению, подобную торговлю вытесняет бизнес, рассчитанный на иностранных гостей. Сегодня под вкусы туристов подстраиваются рестораны, небольшие питейные заведения и даже знаменитые таверны под аркой Кучильерос, куда в старину опасались заходить порядочные горожане.
Вывешивая меню на нескольких языках, предлагая гамбургеры наряду с паэльей или жареным поросенком, владельцы невольно уничтожают память об «Испании романтических разбойников».
Арка Кучильерос
В испанском обществе XVI века выделялись две колоритные фигуры: знатный рыцарь и хитрый бедняк пикаро. О сущности первого говорит само название, а обобщенным образом второго послужил бесправный член общества, плут, который исподтишка бросал обществу вызов, пробивая жизненный путь хитростью, обманом и всяческими уловками.
Народные певцы и придворные поэты не обошли вниманием ни одну из этих фигур. Оба они были любимы, одинаково уважаемы, хотя веселые выходцы из низов, причем обоего пола, давали гораздо больше сюжетов для литературы, чем скучный гранд.
Через несколько столетий пикаро превратился в махо, без которого испанское бытие представить так же трудно, как без инквизиции. Мужчины этого звания работали кузнецами, ткачами, владели трактирами, но чаще промышляли контрабандой, торговлей вразнос или зарабатывали на жизнь азартными играми. Женщины служили кабатчицами, чинили белье, торговали на улицах фруктами и цветами. Ни одна ярмарка не обходилась без миловидных мах, не признававших иной одежды, кроме национального платья. Шумные, бойкие до грубости, притягательные обманчивой доступностью, они носили открытые туфли, глубокий вышитый лиф, перекрещенную на груди яркую шаль, а в праздники украшали волосы высоким гребнем и накидывали на голову мантилью, которой ни в коем случае не полагалось закрывать лицо. У каждой из них за подвязкой левого чулка находился маленький кинжал.
Угрюмый лик махо, напротив, всегда скрывался за широкими полями шляпы. Добропорядочные жители Мадрида переходили на другую сторону улицы, едва увидев его длинный плащ – капу. Из-под верхней одежды виднелись обтягивающие штаны до колен и короткая, расшитая золотом курка с широким шарфом вместо пояса. Колоритный наряд завершали башмаки с пряжками, толстая черная сигара и конечно нож, чаще складной, получивший название «наваха».
Кроме оружия длинный плащ прикрывал грязную одежду, ведь махо, как правило, не имел дома и денег, достаточных для оплаты бытовых удобств. Жилищем ему чаще служила тюрьма, удобно располагавшаяся недалеко от Пласа Майор – места обитания представителей испанского преступного мира. Во времена правления Филиппа II темница именовалась Санта-Крус и представляла собой несколько небольших камер при суде. После того как Совет Кастилии купил два соседних дома, заключенные обрели постоянное и более комфортабельное пристанище. Его мрачные интерьеры были описаны в дневниках знаменитых постояльцев, например, Лопе де Веги. Великий драматург упомянул о порядках в странном заведении, где свободный режим позволял преступникам беспрепятственно продолжать те дела, за которые они оказались за решеткой. Особенно процветала торговля, благо рынок располагался за стеной.
Первая и не совсем удачная переделка площади состоялась в 1619 году, когда загородный базар привлек внимание Филиппа III. Торжественное открытие состоялось 15 мая следующего года, в день причисления благочестивого мадридца Исидро к лику святых. Тогда торжества продолжались две недели, но впоследствии лишь один день был объявлен нерабочим, что весьма удивило и огорчило горожан. Учитывая характер паствы, церковь очень часто устраивала праздники, в которых соединялись трагедия и веселье. Ритуал канонизации иногда касался сразу нескольких святых, группами поднимались на эшафот преступники, и никогда не были одиноки сжигаемые еретики. В день торжества после официальной части начиналось веселье: коррида, фейерверк, спектакли, музыка и танцы, сопровождавшиеся реками прекрасного испанского вина.
Невероятно пышные празднества в 1623 году были посвящены гостю, будущему английскому королю Карлу I. Перед юным принцем прошествовали сотни монахов всех действовавших тогда в Испании орденов. Одетые в рубища капуцины, доминиканцы, августинцы, тринитарии пересекли площадь, держа в руках тяжелые деревянные кресты, черепа, посыпая свои головы пеплом, истязая тела железными цепями. Наследник престола прибыл в Мадрид просить руки инфанты Марии и обрадованный Филипп IV явно перестарался, предложив иностранцу неуместное и к тому же весьма жестокое зрелище. Следом за окровавленными монахами на Пласа Майор выступила красочная кавалькада из 500 всадников в старинных костюмах, но жених был так испуган, что уже не смог думать о свадьбе, которая, кстати, не состоялась.
Толпа плотно заполняла королевскую площадь и в дни казней. Судя по количеству собравшихся, самым увлекательным зрелищем 1648 года стало обезглавливание заговорщика маркиза де ла Вега и генерала-бунтаря Падильи. Не меньший интерес вызвало сожжение еретика Бенито Феррера, выдававшего себя за священника.
Пласа Майор была первой площадью, оборудованной для корриды. Ранее бои быков устраивались на импровизированных аренах, чаще на перекрестках улиц, огороженных деревянными щитами. Именно такой вид по праздникам приобретал участок, где сливались улица Алькала и кольцевая дорога. Позже это место получило название Монументаль, что на местном диалекте означает «постоянный участок для проведения каких-либо церемоний».
Одна из самых кровавых коррид состоялась в день шествия монахов, когда король Испании неудачно представил английскому принцу испанские забавы. В 1789 году бой быков неожиданно получился эстетичным и особенно запомнился тем, что декорации расписывал великий Гойя, а перед тысячами зрителей выступали сразу три знаменитые шпаги – Педро Ромеро, Пепе-Ильо и Костильярес.
После первой реконструкции Пласа Майор превратилась в площадь-колодец, замкнутую фасадами симметрично расположенных зданий. В отсутствие авторской фантазии, почти лишенные декора здания имели унылый вид. Выделялась лишь булочная, со временем утратившая значение, но сохранившая первоначальное имя – Каса де Панадерия. С 1590 года она носила почетный титул Королевской пекарни и дополнялась магазином, где торговали сдобными булками. Интерес монарха к этому заведению объяснялся прибыльной хлебной коммерцией, пополнявшей и его стол, и государственную казну. Второй, выступающий этаж дома, опираясь на деревянные столбы, образовывал крышу над тротуаром. Замена ветхих опор гранитными колонами не намного улучшила внешний вид, нисколько не добавив зданию прочности. Не слишком удачно спроектированное, оно не раз горело и едва не перестало существовать в 1631 году, когда почти все окружающие постройки погибли в огне.
Повторные пожары навели на мысль о полной реконструкции как булочной, так и всей площади, но эта идея воплотилась в жизнь только два столетия спустя. На плане архитектора Хуана де Вильянуэвы пространство перед королевским дворцом выглядело огромным четырехугольником, сторонами которого служили одинаковые по стилю здания.
Работы по переустройству затянулись на несколько десятков лет, зато в итоге все дома по периметру участка соединились в единый комплекс. Деревянные детали во многих местах поменялись на каменные, а в стенах зданий были устроены сквозные арки.
Осенью 1846 года на Пласа Майор состоялась последняя коррида. К тому времени Панадерия уже не считалась примитивной булочной. Торговля и выпечка хлеба не прекратилась, но дом, похожий на дворец знатного вельможи, стал своеобразным символом монархической власти. В дни праздников, казней или коррид его балконы привлекали внимание тысяч горожан: нижний уровень занимала королевская семья, а выше согласно рангу располагались придворные и прибывшая из провинции знать. По отзывам современников, места здесь продавались и стоили очень дорого.
В роскошных залах Панадерии проходили приемы, а в уютных будуарах отдыхали от зрелищ их величества. Позже часть здания заняли воспитанники Академии благородных искусств и Академии истории. В 1880 году муниципалитет решил разместить в некоторых комнатах булочной свой архив. Впрочем, склад был небольшим и не повлиял на вид лучших покоев, которые сегодня именуются Королевским салоном. В настоящее время он преобразился в музей с барочным убранством, мебелью эпохи Бурбонов и фресками знаменитых художников Клаудио Коэльо и Хосе Хименеса Доносо.
В центре площади около полутора столетий возвышается конная статуя короля Филиппа III. Его создатель, фламандский мастер Хуан де Болонья, завоевал право увековечить короля в жаркой борьбе с группой итальянских ваятелей. Памятник прибыл из Флоренции в 1616 году; его сопровождали родственники скульптора, получившие за охрану 400 эскудо. В документах не сохранилось упоминаний, где король намеревался установить свою бронзовую копию, но на площади она оказалась случайно. Почти 300 лет власти обсуждали ее перенос из отдаленного парка, а затем со склада на окраине в центр города. Возможно, чиновники не решались обидеть покойного монарха непривлекательным видом статуи, казавшейся нелепой из-за несоблюдения пропорций в размерах всадника и лошади. Величина коня сразу же нашла отражение в эпиграммах, где говорилось, что со статуей такой величины греки могли бы завоевать Трою гораздо быстрее и без потерь.
В эпоху Филиппа III будничная Пласа Майор была всего лишь большим базаром, менявшим вид так же часто, как и названия. Громкие и помпезные, они всегда отражали политическую обстановку в стране. Однако площадь Конституции и Республики, Королевская и Федеральная площадь, в народе всегда именовалась Пласа Майор и сейчас носит это название официально. Столь же постоянным оказался ее облик, привлекательный не монументами, а постройками и фрагментами ушедших столетий.
Нынешние магазинчики с деревянными вывесками, выкрашенными в черный или коричневый цвет, с надписями старинными шрифтами, остались такими же, какими были в середине XIX века. Хозяин старинной лавки «Каса Юстас», продолжая дело предка, торгует военной формой, амуницией и всевозможными фуражками. «Бустильо» открылся в 1818 году, но и сегодня элегантный мужчина может приобрести в нем отрез на костюм. В близлежащем заведении продаются широкополые шляпы, оригинальные сумочки, кружевные веера и пластмассовые кастаньеты, пригодные только в качестве сувениров.
К сожалению, подобную торговлю вытесняет бизнес, рассчитанный на иностранных гостей. Сегодня под вкусы туристов подстраиваются рестораны, небольшие питейные заведения и даже знаменитые таверны под аркой Кучильерос, куда в старину опасались заходить порядочные горожане.
Вывешивая меню на нескольких языках, предлагая гамбургеры наряду с паэльей или жареным поросенком, владельцы невольно уничтожают память об «Испании романтических разбойников».
В испанском обществе XVI века выделялись две колоритные фигуры: знатный рыцарь и хитрый бедняк пикаро. О сущности первого говорит само название, а обобщенным образом второго послужил бесправный член общества, плут, который исподтишка бросал обществу вызов, пробивая жизненный путь хитростью, обманом и всяческими уловками.
Народные певцы и придворные поэты не обошли вниманием ни одну из этих фигур. Оба они были любимы, одинаково уважаемы, хотя веселые выходцы из низов, причем обоего пола, давали гораздо больше сюжетов для литературы, чем скучный гранд.
Через несколько столетий пикаро превратился в махо, без которого испанское бытие представить так же трудно, как без инквизиции. Мужчины этого звания работали кузнецами, ткачами, владели трактирами, но чаще промышляли контрабандой, торговлей вразнос или зарабатывали на жизнь азартными играми. Женщины служили кабатчицами, чинили белье, торговали на улицах фруктами и цветами. Ни одна ярмарка не обходилась без миловидных мах, не признававших иной одежды, кроме национального платья. Шумные, бойкие до грубости, притягательные обманчивой доступностью, они носили открытые туфли, глубокий вышитый лиф, перекрещенную на груди яркую шаль, а в праздники украшали волосы высоким гребнем и накидывали на голову мантилью, которой ни в коем случае не полагалось закрывать лицо. У каждой из них за подвязкой левого чулка находился маленький кинжал.
Угрюмый лик махо, напротив, всегда скрывался за широкими полями шляпы. Добропорядочные жители Мадрида переходили на другую сторону улицы, едва увидев его длинный плащ – капу. Из-под верхней одежды виднелись обтягивающие штаны до колен и короткая, расшитая золотом курка с широким шарфом вместо пояса. Колоритный наряд завершали башмаки с пряжками, толстая черная сигара и конечно нож, чаще складной, получивший название «наваха».
Кроме оружия длинный плащ прикрывал грязную одежду, ведь махо, как правило, не имел дома и денег, достаточных для оплаты бытовых удобств. Жилищем ему чаще служила тюрьма, удобно располагавшаяся недалеко от Пласа Майор – места обитания представителей испанского преступного мира. Во времена правления Филиппа II темница именовалась Санта-Крус и представляла собой несколько небольших камер при суде. После того как Совет Кастилии купил два соседних дома, заключенные обрели постоянное и более комфортабельное пристанище. Его мрачные интерьеры были описаны в дневниках знаменитых постояльцев, например, Лопе де Веги. Великий драматург упомянул о порядках в странном заведении, где свободный режим позволял преступникам беспрепятственно продолжать те дела, за которые они оказались за решеткой. Особенно процветала торговля, благо рынок располагался за стеной.