Грили Андре. Последняя планета

   Неудовлетворенная, она подтянула его голову поближе.
   - Дайте мне разглядеть вас. Я не собираюсь вас бить. Хммм. Похоже, вам помогли искупаться сегодня вечером. Правда, это не мое дело, - она отпустила его голову и погрузилась еще ниже.
   Вопреки словам, девушка была явно озадачена и обеспокоена.
   - Итак, я полагаю, что Четвертый Секретарь не находит вашу легенду убедительной.
   - Это был он? Да?
   Она безразлично пожала плечами.
   - Ну а кто еще обладает властью в этом хаосе? Нашлись бы и другие, да вряд ли они уже знают о вас.
   - Другие?
   - Если вы пробудете в нашем городе достаточно долго, то познакомитесь с ними.
   - Может быть, вам было бы спокойнее, если бы я оказался на дне? - его интересовала реакция девушки.
   Ее глаза вспыхнули гневом.
   - Не говорите ерунды. Меня призвали, чтобы защищать жизнь.
   Немного поколебавшись, она продолжила:
   - Поэт О'Нейл, я же вас пригласила. От вас разит, как от сточной канавы. Будьте добры, разденьтесь и ступайте в ванну. Я отвернусь, пока вы раздеваетесь, надеюсь, это не затронет вашей излишней щепетильности. После того, как я выкупаюсь, вы останетесь здесь и отвернетесь к стене, пока я одеваюсь. Потом я выйду из комнаты, и вы проделаете то же самое. После этого я провожу вас в жизненное пространство Самариты и Орнигона.
   - В моем положении даже ваша красота не возбуждает меня, - он пытался рассмеяться, снимая одежду и вступив в ванну, осторожно держался подальше. Все же, он увидел ее грудь, которая немного просматривалась под кромкой воды. Она решительно повернула его голову к стене.
   - Вы будете делать то, что я вам сказала, - никаких признаков иронии в ее голосе не было.
   Он все еще пребывал в изумлении. Старался не думать об этом. Все его тело ныло.
   - Да, теперь, здорово все-таки, что вы случайно оказались рядом, когда я тонул, - вежливо обратился он к стене.
   Осторожные всплески воды на ее стороне прекратились.
   - Да, вы правы, Поэт О'Нейл. Я ведь могла оказаться также и среди тех, кто вас спихнул. Вы ведь очень удивились, что я в этом не участвовала?
   Шутливый тон и очаровательный смех, которые последовали, заставили его забыть о смущении. Он сжал кулаки, чтобы не оторвать взгляда от стены.
   - Вы ужасная женщина, - отвесил он комплимент, который вызвал новый приступ смеха.
   Ей это нравится. Она держит меня в неизвестности и старается запугать. Последнее явно доставляет ей удовольствие.
   - Прекрасно, просто для заметки, я хочу вас искренне поблагодарить за спасение жизни. Может быть, это не так уж и значительно, - он печально вздохнул, - но это все, что у меня есть.
   - Я просто выполнила свой долг. То же самое я сделала бы для каждого, - ее тон потеплел. - Итак, я принимаю вашу благодарность и страшно рада, что вы живы. Ведь вы, - она слегка осуждающе хохотнула, - нелегкая ноша для вытаскивания из канавы.
   Послышались всплески, свидетельствующие о том, что она выбирается из бассейна. Симус не осмелился взглянуть.
   - Этот плащ, возможно, прикроет вас, пока мы не вернемся к вам, - она кинула на кушетку темную мешковатую накидку. - это горная роба. Она будет немного тесновата, но ведь вы не вписываетесь в стандартные размеры. Теперь я оставлю комнату, чтобы не смущать, - она бесшумно вышла.
   Когда О'Нейл, изрядно помучившись, оделся, они вышли из помещения и спустились по ступенькам.
   Ужасное место для таких, как она, пришло ему в голову.
   Машинально он произнес древнее гэльское благословение: "Да хранят Иисус, Мария и Бригида это жилище."
   - Кто это такие? - Мариетта потребовала разъяснений.
   - Святые люди.
   - Что это значит?
   - Ну, такие друзья Бога.
   - Понимаю, - в темноте ее голос звучал иначе. - У вашего бога есть помощники?
   - Вроде того. Они передают ему наши молитвы, мы верим в их могущество и влияние на Создателя.
   - А как считается, Бог - добрый?
   - Не всегда. Но он нас не покидает, направляет нас в жизни, если хотите знать мое мнение.
   - Удивительно, и вместе с тем не лишено смысла. Хотелось бы поподробнее узнать о нем. Он мужского рода, да?
   - Иногда да, - ответил О'Нейл. - Правда, Святой Дух объединяет в себе и женское, и мужское начала.
   - Вы не обманываете меня?
   - Зачем мне это нужно?
   Она довела его до квартала гостей. За все это время оба не проронили ни слова. Когда они очутились в небольшом скверике перед небоскребом Сэмми и Эрни, Симус отыскал в темноте ее руку и тихо проговорил:
   - Спасибо. Теперь я ваш должник.
   - Для чего вы говорите эту чепуху? - нетерпеливо отозвалась она.
   - Вы спасли мне жизнь, и я... - он подыскивал слова. - Вы можете рассчитывать на мою помощь в любое время.
   - Это так красиво звучит, - у нее перехватило дыхание. - Возможно, мне понадобится ваше участие. Я с радостью позову вас.
   Как изменился ее тон, тревожно подумал О'Нейл.
   - Чем же я могу помочь? - порывисто прошептал он.
   - Никто мне не может помочь, - она почти плакала.
   Совершенно необъяснимо они оказались в объятиях друг друга. Неистовый О'Нейл никогда не испытывал ничего подобного. Он чувствовал ее близость, ее упругую грудь, чувствовал, как бьется у нее сердце, его руки жадно ласкали ее тело. Их тела слились воедино в безумном порыве страсти.
   Плащ упал с его плеч, ее одежда соскользнула от легкого прикосновения его рук.
   Симус почувствовал, как она вся замерла в ожидании.
   - Пожалуйста, - умоляла она.
   Симус чувствовал ее печаль. Она умоляла пощадить. В ее голосе было все - и желание, и неуверенное сопротивление, а главное - не было надежды, что он услышит ее мольбу.
   Он инстинктивно понял, что может обидеть ее. Пусть лучше потом, когда-нибудь позже она сама позовет его.
   А кроме того, садовая дорожка была слишком раскалена.
   Именно в это мгновение Симус Финбар О'Нейл постиг, что значит любить. Ее хрупкость стала важнее его бешеной страсти. Ее чувства - важнее его неуемных желаний.
   Его губы и руки не стремились завоевать, они превратились в инструмент ее наслаждения; в его объятиях не было властного требования. Ему хотелось защитить и уберечь ее; его поцелуи были нежной и чувственной данью ее добродетели.
   Она таяла в его руках. Симус отпустил ее. На несколько секунд она отпрянула, затем снова прижалась к нему.
   Он наощупь отыскал плащ и накидку и нежно закутал ее дрожащие плечи.
   - Ты отпустил меня, - прерывисто шепнула Мариетта.
   - Ведь ты хотела этого.
   - Большинство мужчин поступили бы иначе. Это моя вина, эмоции оказались менее дисциплинированными, чем я думала. Теперь я - твоя должница.
   - Не говори так.
   - Может быть, ты и космический паразит, Поэт О'Нейл, но ты очень хороший, - она помолчала. - И великолепный любовник.
   - Я польщен, - он пытался рассмеяться, - По крайней мере, я всегда так думал.
   - Ты поцеловал Доктора Самариту точно так же? - ревниво поинтересовалась она.
   - Я никогда и никого не целовал так.
   - Почему?
   - Я никогда и никого в жизни не любил так, как люблю тебя.
   Когда мы в конце концов познаем настоящую любовь, часто говорила Кардина, мы познаем Бога.
   - В таком случае, я тоже польщена. Но довольно. Я должна доставить тебя домой. Вот моя рука, - рассмеялась она, - рука провожатого. Иди за мной.
   Все в нем ликовало. И она испытывала то же самое. Необходимо ее спасти из этого ужасного места. Он был именно тем человеком, который это сделает.
   - Поэта О'Нейла наш Город зачаровал до такой степени, что он потерялся, - строгим тоном доложила она четырем людям, тревожно ожидающим его возвращения - Хореру, грациозному ревнивому сыну, Карине, миниатюрной особе с непропорциональным лицом - будущей законной жене, хозяину и хозяйке.
   Дети были совершенно спокойны. Эрни и Сэмми вздохнули с облегчением.
   - Среди ваших людей есть очаровательные проводники, - шагая рядом с Мариеттой и весело улыбаясь, заявил он.
   - О, счастливый случай привел славного Лейтенанта в наш дом, обрадовалась Сэмми, тепло пожимая руку девушке.
   Казалось, все в комнате были рады присутствию подтянутого военного, особенно молодежь. Для ребенка, не достигшего двадцати лет, она была слишком хорошо известна.
   Ох, женщина, мне следует узнать тебя получше.
   Все-таки, он немного побаивался ее. Уж больно она походила на Леди Дейдру.
   Придется вам поломать голову, Ваша Милость, над тем, какой дьявол и зачем хотел меня прикончить.
   Покидая комнату, она сказала, взглянув на О'Нейла:
   - Да хранят Иисус, Мария и Бригида это жилище.
   Все уставились на нее в изумлении.
   - Это одна из молитв Поэта О'Нейла, - она позволила себе чуть-чуть улыбнуться. - Обращенная к друзьям его бога. Я нахожу это утешительным.
   Слава тебе, Господи!
   Позже О'Нейл блаженствовал в благоухающей воде своей ванны. Ароматы джунглей заполняли комнату и постепенно стерли неприятное ощущение от наркотиков и канализации. Зилонгцы были еще более капризными чистюлями, чем таранцы, если такое вообще возможно. Даже в Студенческом квартале, менее благоустроенном, как ему объяснили, домашние бассейны были оснащены большим количеством водопроводных труб, встроенных в пол, по которым подавались разноцветно окрашенные пульсирующие струи, создававшие ощущения глубокого расслабления и покоя.
   Потом в его памяти всплыл ужасный запущенный район лейтенанта. В этом мире не все были равны.
   Он плеснул в лицо водой и опустился пониже, вспоминая прелестные стройные ноги Лейтенанта Мариетты.
   Скользнула дверь его комнаты, и вошла Доктор Самарита.
   - Я пришла поинтересоваться вашим самочувствием, Благородный Гость, она прислонилась у дверей тихо, почти не дыша.
   Ох, Лорд, теперь их уже двое.
   - Все в полном порядке, - хвастливо заявил он. - Просто был длинный и трудный день, но зато в приятной компании.
   Самарита улыбнулась. Потом спросила:
   - Благородный Поэт, могу я задать один вопрос?
   О'Нейл кивнул.
   Она выпалила:
   - Я совершенно не нравлюсь вам?
   - Да что вы! Что заставляет вас думать так? Ни у одного космического скитальца не было таких заботливых и гостеприимных хозяев, - он стал споласкивать лицо, чтобы скрыть свое замешательство.
   - Поэт О'Нейл, вы странный человек. Иногда вы шутите, иногда говорите серьезные вещи, иногда вы добры и доверчивы, а временами смотрите на меня очень подозрительно. Это... это меня страшно смущает, - у нее на шее подергивался мускул.
   Волнение ей страшно шло. Он вжимал ладони в дно ванны, чтобы не вскочить и не схватить ее в объятия.
   - Ну, обаятельные женщины всегда выводят меня из равновесия. Кроме того, иногда мне кажется, что я многого не понимаю.
   - А вы хотите понять все? Плохо быть слишком любопытным. Музыкальный Директор и я не желали вам плохого. Вы должны позволить нам доставить вам удовольствие. Но... Мне нужно слишком много сказать вам, - Она отвернулась и выбежала из комнаты, словно не могла справиться с нахлынувшими чувствами.
   Ох-хо-хо, О'Нейл. Ты, кажется, здорово влип. Ты здесь всего несколько дней, а у тебя на руках уже две красивые несчастные хрупкие женщины.
   Кажется, это не входило в Программу.
   Совсем. Совсем.
   6
   На следующий день О'Нейл вынужден был узнать отвратительные, буквально клинические подробности о хрупкой и уязвимой Самарите-Сэмми - в постели. Вы только ее представили скорее как дикое животное в лихорадке, чем как женщину, требующую предельной нежности в обращении.
   Он и Эрни отправились "размяться" в местный гимнастический зал. Он, вообще, плохо играл в гандбол - игра, в которой мужчины становятся сами собой. Хотя он и бил на голову выше зилонгских парней, и на тридцать фунтов тяжелее, они были в более благоприятном положении, более подвижны. Каждый его мускул ныл - слишком много выпито ликера и съедено крема, решил он.
   "Джентльменский" разговор при закрытых дверях, который последовал затем, просто привел его в состояние шока. Оказалось, что все пять парней из их команды занимались любовью с женами друг друга и с удовольствием обсуждали это. Коллективное описание Сэмми во всех стадиях ее страсти возмутило его до глубины души.
   Они выставили женщину похотливым, стонущим и завывающим, отвратительным животным.
   На "Ионе" тоже велись фривольные разговоры в мужской компании. И Симус не считал участие в них ниже собственного достоинства. Его всегда интересовало, позволяют ли себе дамы посудачить на такие темы, но спрашивать он не решался.
   И пикантные подробности допускались, но когда речь шла о знакомой женщине, ничего грубого и недостойного не позволялось, и уж тем более в присутствии ее мужа.
   Таранцы, при всей их неотесанности и невоспитанности, были стыдливы и щепетильны. Они любили женщин, наслаждались ими, побаивались их, обожали и более-менее уважали.
   Зилонгские мужчины, казалось, искренне презирают и ненавидят женщин, что предполагало широкое распространение секса на этой планете, еще больше, чем среди таранцев.
   Один из зилонгцев с неподражаемой прямолинейностью стал расспрашивать Симуса об одержанных им победах. О'Нейл ответил ему, что на Таре секс гораздо слабее, чем на Зилонге.
   - Я могу заниматься любовью только сто сорок раз в течение двадцати четырех часов, можете сами судить, как непримечательна моя романтическая жизнь.
   Он заметил, что Эрни это позабавило.
   А ведь тебе не нравится эта компания, но ты не можешь ей противостоять, слабак.
   Позже он и хозяин сидели в уличном кафе и уплетали вафли. Предполагалось, что это был ужин.
   Орнигон начал извиняющимся тоном:
   - Мне очень жаль, Благородный Гость, что наш утренний разговор вывел вас из равновесия. Если бы я знал, то не допустил бы этого.
   Вы, конечно, понимаете, что в каждом обществе существуют традиционные способы самовыражения. Есть люди и с толстой кожей, не стоит обращать внимания.
   - Да, что и говорить, секс - это сильная штука, - примирительно согласился Симус. - Он приносит много радости, но может выбить из колеи, надеюсь, вы меня понимаете?
   - Вот поэтому, - охотно согласился Орнигон, - секс и ограничивается периодами фестивалей, посвященных сбору урожая и окончанию строительства. Если бы это происходило круглый год, силы общества были бы подорваны. Даже при наших порядках это не просто. Мы располагаем специальным запасом энергии на период Фестиваля, но даже на этих условиях деловая активность заметно снижается.
   Симус облокотился на стол. Голова пошла кругом.
   Создатель, он не мог сказать того, что я сейчас услышал.
   - Вы ограничиваете секс двумя месяцами в году, и все? - он пытался овладеть своим голосом.
   Это гораздо хуже, чем монашество.
   - Это наш путь, у него есть недостатки... хм... лишения, - мужчина нервно жестикулировал выразительными руками. - Правительство считает, что это лучший путь для сохранения идеалов нашего общества. Продление рода должно ознаменовывать периоды напряженного труда. Это позволяет снять постоянное напряжение, как вы остроумно подметили.
   Когда далекие предки зилонгцев прибыли сюда с Земли, они были утопистами - общинниками, ярыми противниками супружества, заложниками "полной сексуальной свободы". Однако, в ходе освоения планеты - вырубки джунглей, охоты за туземцами, разработки рудников, постройки первых городов, постоянные связи стали возрождаться. Они становились более удобными в условиях разбросанных ферм и сторожевых застав.
   И с точки зрения логики и чисто эмоционально такие отношения уменьшали напряжение, - Орнигон говорил по-прежнему равнодушно. - Вначале женщины были более подвержены к такого рода отношениям. Позднее и мужчины пришли к выводу, что близость с одной постоянной женщиной более целесообразна.
   Для поддержания представлений о том, что идеология, как и прежде, определяет развитие общества - а идеология всегда была важна для нас, подчеркнул Эрни, - был период, когда наши далекие предки снова возвратились к более общинному стилю сексуальности. Один месяц в году для удовлетворения влечений - что-то типа Карнавала на древней Земле. Тем не менее, по прошествии многих лет, Фестивали превратились в банальное мероприятие. Так продолжалось до Реорганизации. Правительство столкнулось с дилеммой. С одной стороны - примитивная практика полной сексуальной доступности была обусловлена законом; с другой стороны - разрушительная и глубоко укоренившаяся практика случайного спаривания невыносима.
   Да, учтите, еще влияние Комитета Генной Инженерии, они не могли смириться с незапланированными беременностями. Было принято решение ограничить проявление сексуальной активности двумя месяцами Фестивалей, сразу же после периода посева и сбора урожая, ежегодно.
   Первые пятнадцать дней каждого месяца совокупление не ограничивается ничем, вторые пятнадцать дней только супружеские пары могут заниматься этим.
   Санкционированные беременности должны происходить именно во второй период.
   В оставшееся время года сексуальные отношения запрещены. Только во время Фестиваля и только после брачной церемонии.
   Конечно, возможен обман, но нарушители строго наказываются.
   - Эти Фестивали должны были стать чем-то большим, - удивился Симус.
   - Так оно и есть, Благородный Поэт, это очень необычные периоды. Многие ждут их наступления с большим нетерпением.
   Его лицо превратилось в трагическую маску, он печально тряхнул головой.
   - Это период, когда колоссальный заряд энергии вырывается наружу. В этом многие находят удовлетворение и наслаждение, доходя до неистовства.
   Мы истощаем себя морально и физически.
   Редко кто сожалеет, когда приходит конец Фестиваля.
   Год от года они протекают по-разному, иногда особенно сокрушительно. В последние годы все хуже и хуже, в нас словно вселился демон. Я думаю, что не только сексуальный голод движет нами. Есть такие, кто понимает это. Биологическая реакция, которая выработалась в нас в ходе эволюции или повторяющегося опыта.
   - И никто не нарушает общепринятых правил?
   Он переспросил О'Нейла очень осторожно:
   - Что вы имеете в виду?
   О'Нейл вспомнил двух возбужденных женщин.
   Конечно, люди нарушают закон.
   - Ну, ведь вы сказали, что строгое наказание ждет того, кто нарушает?
   - Насколько мне известно, за всю мою жизнь никто не был уличен.
   - Но ведь есть способы обойти правила?
   - Посвященные горожане типа моей жены могут сообщить вам официальные данные. Я уверяю вас, никто не нарушает правил. Контролеры за культурой достаточно могущественны. Никто не говорит об этом. Притворство процветает. Возможно, притворство было всегда. Осуждение в нашем обществе очень развито. Таким образом, необходимо, даже если нарушения имеют место, сохранять фасад послушания.
   А как часто это происходит, не могу сказать.
   Искусный уход от ответа, достойный таранца, самого Аббата.
   Он сказал, что они с Сэмми не нарушают закон. Нет, он не утверждал этого. Как можно жить бок о бок с такой женщиной и не...
   Как его учили в монастырской школе - нормы общества налагают обязательства на поведение людей.
   - Я предполагаю, что в последние годы нарушений бывает больше? О'Нейл спрашивал очень осторожно, думая о тех, кто слушал там, на "Ионе", возможно, с открытыми ртами и недоверчивыми лицами. Возможно, у таранцев путаница в головах от этого секса, возможно, они не знают точно, как лучше им заниматься, но зато они занимаются им часто, это точно.
   - Все говорят, что наше общество портится. Я подразумеваю, что так говорили во все времена. Я недостаточно умен, чтобы рассуждать на такие темы. Я дирижирую музыкой, и, как вы без сомнения заметили, довольно топорно. Я только знаю, что когда мы с будущей женой были обручены, никто из нас даже не помышлял об этом до свадьбы. Сегодня, как я понимаю, такая практика широко распространена. Мне говорят - инстинкты сильны. Но ведь они были сильны и тогда. Я совершенно убежден, что Хорер и Карина уже были близки. Моей же жене даже мысль об этом покажется невероятной.
   Вы понимаете, что здесь происходит? Вы должны были послать сюда монаха вместо двадцатипятилетнего холостяка с необузданным воображением и крепким телом.
   Ваша Милость может отозвать меня сейчас же.
   Реакции он не ожидал, да и не был уверен в том, что она будет.
   В тот вечер они тихо сидели втроем, слушая новую запись Баха в исполнении оркестра Орнигона.
   О'Нейл был задумчив. Отдельные отрывки складывались в целое. Репрессии, вольность, и снова репрессии. Сильные общественные узы, слабая личная свобода. Однако, индивидуализм ярко выражен. Эрни, Сэмми, привлекательная и загадочная Мариетта не были ни просто винтиками в огромном общественном механизме, ни послушными муравьями в муравейнике.
   Ваше Благословенное Преосвященство, я не додумался ни до чего, кроме того, что Вы с наши компьютером с запачканными мозгами представляли себе.
   Но должно же быть еще что-то, что я упустил.
   А как Вам нравится посменное безбрачие? У нас бы такой номер не прошел.
   Кроме того, они по-прежнему нависают надо мной, если верить в мои жуткие головные боли.
   - Вы остались довольны офицером Мариеттой? - Самарита прервала его раздумья.
   - Да, вполне. Она произвела впечатление очень знающего и образованного солдата, - уклончиво отозвался О'Нейл. - Так о чем мы говорили. Ах, да, о безбрачии.
   - Она очень независима, - добавил Орнигон. - Слишком независима, как считают многие. Ее решение отложить брачную церемонию огорчило многих.
   Капитан Пужон может настаивать на расторжении соглашения, и для Лейтенанта Мариетты это очень плохо.
   Для обиженной стороны есть возможность найти нового супруга. Сторона, нанесшая обиду, лишается такого права. Такие люди оставляют общество совсем, до наступления установленного срока. Они не остаются с нами.
   Совершенно новая категория людей, а Орнигон не собирался давать подробные объяснения.
   - Так она, что... капитан ее не устраивает? - он спрашивал, стараясь показаться безразличным, но сердце из его груди буквально выскакивало.
   - Она говорит, что он ей нравится, очень, - неодобрительно заметила Самарита, - но что она еще не готова к замужеству. Но ведь и от него трудно ожидать, что он будет ждать до "завершения" деятельности.
   Все слушали в тишине очень печальную Вторую Бранденбургскую. Как только затихли последние аккорды, Самарита беспокойно завозилась на кушетке.
   - Теперь удобно задать ему вопрос, благородный супруг?
   - Если хочешь, - несколько нервозно ответил Орнигон, включая звуковую систему.
   - Если вы не обидитесь, Благородный Пришелец, мы поговорим на другую тему. Мой благородный супруг и я заметили, что иногда вы называете нас странными именами. Например, мое имя Самарита, а вы иногда обращаетесь ко мне "Сэмми". Орнигон говорил, что его вы называете "Эрни". Даже к блестящей Мариетте вы обращаетесь, если не ошибаюсь, "Марж"?
   - Маржи.
   - Нас интересует, почему вы так поступаете?
   - А, хорошо. Это всего лишь уменьшительные имена. Почему вы с такими опасениями спрашиваете об этом?
   Это ласкательные имена. Мы, таранцы, обращаемся так к друзьям. Это совсем не обидно, уверяю вас.
   Ужасно странно было видеть Самариту плачущей.
   - Поэт О'Нейл, как же вы можете считать нас друзьями? Ведь мы едва знакомы, - она села на кушетку и низко склонилась, уронив голову на руки, так, что кончики грудей были видны.
   - Может быть, мы вкладываем разный смысл в слово "друг". Я считаю... так, ну, это кто-то, кому можно довериться в трудную минуту, - он совершенно оторопел, пытаясь выплыть из глубокого омута, в который его занесло.
   Поддержки ждать не приходилось. Оба супруга выглядели сбитыми с толку.
   Симус сделал еще одну попытку:
   - Друг - это тот, с кем можно быть самим собой, от которого не нужно прятаться, и который просто не даст вам замкнуться на ваших проблемах.
   Какие банальности я говорю, Господи!
   - Удивительно, - бормотал Орнигон. - И для нас это значит то же самое, хотя мы и не смогли бы так ясно выразить.
   Мы оба признательны вам, что вы так думаете о нас. Много, много лет, уже когда мы были супругами, у нас ушло на то, чтобы стать друзьям и... это было нелегко...
   - Как же вы можете видеть во мне друга. Ведь я злая, заносчивая и самолюбивая? - Сэмми залилась слезами еще пуще.
   Ситуация выходила из-под контроля.
   Дорогой Господи на Небесах, да я еще гадал, любят ли эти двое друг друга. Ну, что мне теперь делать, что говорить?
   Поддавшись инстинкту, О'Нейл встал, сцепив руки на всякий случай, чтобы не потерять контроль над собой.
   - Черт возьми, Сэмми, вы забыли, откуда я прибыл сюда, - грубовато проговорил Симус. - Когда красивая женщина говорит такие глупости, нужно взять ее в руки, пока она не засмеется, вот и все.
   Она немного подняла голову и взглянула на него влажными темными глазами.
   - Если можно, - с глубоким волнением Орнигон поднялся, - у нас есть обычай, не такой поэтичный, как "ласкательные имена" или "крепкое объятие" и "поцелуй". Люди протягивают друг другу руки, вот так, - Орнигон подошел к Самарите, которая протянула навстречу ему руки. - Друзья прикасаются друг к другу так, - Орнигон и Самарита нежно соприкоснулись кончиками пальцев и сплели руки. Это было удивительно трогательное красивое мгновение. Потом они подали свободные руки ему, образуя круг дружбы.
   Позже, пытаясь заснуть, О'Нейл удивлялся, кем он теперь стал для этих людей. Затылок разламывался. В дверях никого не было.