Страница:
— Здесь полно старых построек. Дома, исторические здания, магазины, церкви. А это то, что я люблю больше всего. Заниматься реставрацией, возвращать все это к жизни.
— Но разве ты не мог найти места поинтереснее?
— А может, мне не хотелось.
— А может, ты скрываешь глубокую, печальную тайну, — предположила Дейзи.
Его явно развеселило ее любопытство.
— В вашем городке я гребу деньги лопатой.
— Это мило. Но не отвечает на вопрос, почему ты решил поселиться в глуши.
— Когда-то я здесь работал, мне понравилось это место. Я переехал сюда лет пять назад, и с тех пор у меня работы хоть отбавляй. Но нет художественной жилки, и это мне мешает.
— А чтобы быть плотником, разве надо иметь художественные способности?
— Не всегда. Например, дайте мне кухню, пустую комнату, и я составлю поэтажный план здания, найду способ использовать то, что есть, и так организовать пространство, чтобы все выглядело в лучшем виде. Я люблю такую творческую работу. Но в наши дни для крупного реставрационного проекта предпочитают дипломированных экспертов. Что же касается плотничьего дела, здесь я первая скрипка. Но когда хотят, чтобы я выбрал цвет для стены, или ручки для двери, или мебель, которая гармонирует с полом… черт возьми, не понимаю, почему я должен стать еще и декоратором! Именно этого я и не умею. Иногда это действительно мне мешает. Хотя я хочу расширить свой бизнес.
— Тогда найми специалиста по интерьеру.
— Не сработает.
— А! — Дейзи потерла руки. — Кажется, я докопалась до причины, по которой ты оказался в захолустном маленьком городке. Роман с дизайнером?
— Тебе кто-нибудь говорил, что ты любопытная?
— Только моя мама. Давай же, рассказывай. Что толку в секрете, если ты его не раскроешь?
— Это не секрет, — сердито бросил Тиг.
— Тогда тем более можешь мне рассказать эту историю, — лукаво заявила она.
Он тоже не удержался от смеха. И… уступил.
— Я родился и вырос в Роли, в Северной Каролине. Там до сих пор живут мои родственники.
Однажды я был помолвлен, еще когда собирался стать юристом, но ей не понравилось, что я стал «белым воротничком».
— Значит, она глупая. И слава богу, что ты от нее избавился, — вставила Дейзи.
— Э-э… если на то пошло, это она от меня избавилась…
— Неважно, ты спасся от судьбы, которая была бы хуже смерти. Итак. Что случилось после этого?
— После этого я познакомился с Джимом Фаррингтоном. Никогда не встречал плотника лучше!
Я стал у него подмастерьем. Он был упрям как мул, но мастер потрясающий. У него была младшая сестра.
— Ага!
— Да. Наверное, ты можешь назвать это «ага».
Я на нее взглянул и влюбился по уши, может быть, люблю и до сих пор. Уже после первого свидания я созрел для женитьбы, хотя разумнее было бы стать партнером Джима. Чтобы обзавестись семьей, нужны деньги. А она совсем не стремилась к браку. Поэтому мы встречались пару лет, но до дела не дошло. То есть до свадьбы…
— Э-э… мне незачем знать подробности.
— Хорошо. Как бы то ни было, появилась проблема.
— И проблема была в том, что?..
— Ну… у меня нет слов, чтобы рассказать, каким хорошим человеком был Джим. И каким замечательным работником. Я был уверен, что мы могли бы стать отличными партнерами. Он относился ко мне точно так же. Только почему-то всегда считал, что он прав.
— А он был прав?
— Черт возьми, нет. Это я всегда был прав.
— А… Теперь я начинаю понимать, в чем дело.
— Если Джим говорил «черное», я говорил «белое». Если он твердил «правые углы», я объявлял их «левыми». Мы начали ссориться и даже позволяли себе это в присутствии клиентов. Если бы он был не таким упрямым и бескомпромиссным…
— Как ты?
— Вот именно. Пришлось порвать с ним. К тому времени я уже расстался с его сестрой — она разрывалась между нами, и мы оба поняли, что у нас нет совместного будущего. И тогда я уехал. Я хотел найти город, где мог бы работать один. Небольшое местечко, чтобы обойтись без партнера, но где хватит работы, чтобы жить нормально.
— Где никто не узнает о твоей глупости, что ты всегда прав?
— Я не говорил «глупость». Я сказал «упрямый».
— Есть разница?
— Конечно, есть… — Тиг умолк. Когда Дейзи вопросительно изогнула бровь, он поднял палец, прося ее помолчать. Она согласилась с безмолвной просьбой, размышляя, что же он услышал.
Но потом поняла.
Тишину.
Огонь трещал в камине, рассыпая искры. Из трубы валил дым. Но ветер, который постоянно выл, внезапно стих.
Они оба одновременно бросились к окну. Тиг хромал, опираясь на костыль, сделанный из ручки метлы. Дейзи отдернула шторы и выглянула в окно. Были сумерки. И после многих часов непрекращающегося ветра и снега внезапно возникло… волшебство.
Луна освещала потрясающий пейзаж. В ее свете снег казался покрытым сахарной глазурью, и все же он был мягким и похожим на подушку. Эту красоту пока не портили ни отпечатки ног, ни огни, ни машины, ни другие признаки цивилизации.
Дейзи ощутила, что в глубине ее души нарастает глубокое чувство. Когда-то она покинула Вермонт. Ей никогда не хотелось вернуться. Ей надоели метели… Но кое-что она, к сожалению, забыла. Например, когда метель кончается, весь мир становится волшебным. Забыла эту уникальную красоту, которая больше не повторится, потому что снегопады никогда не бывают одинаковыми. Лунный свет, волшебство, алмазы в снегу это было благоговение, удивление, прилив удовольствия.
Она повернулась к Тигу и увидела, что он смотрит не в окно, а на нее.
— Просто это… нечто особенное, — беспомощно произнесла она.
— Да, ты особенная, — тихо сказал он и потянулся к ней.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ГЛАВА ПЯТАЯ
— Но разве ты не мог найти места поинтереснее?
— А может, мне не хотелось.
— А может, ты скрываешь глубокую, печальную тайну, — предположила Дейзи.
Его явно развеселило ее любопытство.
— В вашем городке я гребу деньги лопатой.
— Это мило. Но не отвечает на вопрос, почему ты решил поселиться в глуши.
— Когда-то я здесь работал, мне понравилось это место. Я переехал сюда лет пять назад, и с тех пор у меня работы хоть отбавляй. Но нет художественной жилки, и это мне мешает.
— А чтобы быть плотником, разве надо иметь художественные способности?
— Не всегда. Например, дайте мне кухню, пустую комнату, и я составлю поэтажный план здания, найду способ использовать то, что есть, и так организовать пространство, чтобы все выглядело в лучшем виде. Я люблю такую творческую работу. Но в наши дни для крупного реставрационного проекта предпочитают дипломированных экспертов. Что же касается плотничьего дела, здесь я первая скрипка. Но когда хотят, чтобы я выбрал цвет для стены, или ручки для двери, или мебель, которая гармонирует с полом… черт возьми, не понимаю, почему я должен стать еще и декоратором! Именно этого я и не умею. Иногда это действительно мне мешает. Хотя я хочу расширить свой бизнес.
— Тогда найми специалиста по интерьеру.
— Не сработает.
— А! — Дейзи потерла руки. — Кажется, я докопалась до причины, по которой ты оказался в захолустном маленьком городке. Роман с дизайнером?
— Тебе кто-нибудь говорил, что ты любопытная?
— Только моя мама. Давай же, рассказывай. Что толку в секрете, если ты его не раскроешь?
— Это не секрет, — сердито бросил Тиг.
— Тогда тем более можешь мне рассказать эту историю, — лукаво заявила она.
Он тоже не удержался от смеха. И… уступил.
— Я родился и вырос в Роли, в Северной Каролине. Там до сих пор живут мои родственники.
Однажды я был помолвлен, еще когда собирался стать юристом, но ей не понравилось, что я стал «белым воротничком».
— Значит, она глупая. И слава богу, что ты от нее избавился, — вставила Дейзи.
— Э-э… если на то пошло, это она от меня избавилась…
— Неважно, ты спасся от судьбы, которая была бы хуже смерти. Итак. Что случилось после этого?
— После этого я познакомился с Джимом Фаррингтоном. Никогда не встречал плотника лучше!
Я стал у него подмастерьем. Он был упрям как мул, но мастер потрясающий. У него была младшая сестра.
— Ага!
— Да. Наверное, ты можешь назвать это «ага».
Я на нее взглянул и влюбился по уши, может быть, люблю и до сих пор. Уже после первого свидания я созрел для женитьбы, хотя разумнее было бы стать партнером Джима. Чтобы обзавестись семьей, нужны деньги. А она совсем не стремилась к браку. Поэтому мы встречались пару лет, но до дела не дошло. То есть до свадьбы…
— Э-э… мне незачем знать подробности.
— Хорошо. Как бы то ни было, появилась проблема.
— И проблема была в том, что?..
— Ну… у меня нет слов, чтобы рассказать, каким хорошим человеком был Джим. И каким замечательным работником. Я был уверен, что мы могли бы стать отличными партнерами. Он относился ко мне точно так же. Только почему-то всегда считал, что он прав.
— А он был прав?
— Черт возьми, нет. Это я всегда был прав.
— А… Теперь я начинаю понимать, в чем дело.
— Если Джим говорил «черное», я говорил «белое». Если он твердил «правые углы», я объявлял их «левыми». Мы начали ссориться и даже позволяли себе это в присутствии клиентов. Если бы он был не таким упрямым и бескомпромиссным…
— Как ты?
— Вот именно. Пришлось порвать с ним. К тому времени я уже расстался с его сестрой — она разрывалась между нами, и мы оба поняли, что у нас нет совместного будущего. И тогда я уехал. Я хотел найти город, где мог бы работать один. Небольшое местечко, чтобы обойтись без партнера, но где хватит работы, чтобы жить нормально.
— Где никто не узнает о твоей глупости, что ты всегда прав?
— Я не говорил «глупость». Я сказал «упрямый».
— Есть разница?
— Конечно, есть… — Тиг умолк. Когда Дейзи вопросительно изогнула бровь, он поднял палец, прося ее помолчать. Она согласилась с безмолвной просьбой, размышляя, что же он услышал.
Но потом поняла.
Тишину.
Огонь трещал в камине, рассыпая искры. Из трубы валил дым. Но ветер, который постоянно выл, внезапно стих.
Они оба одновременно бросились к окну. Тиг хромал, опираясь на костыль, сделанный из ручки метлы. Дейзи отдернула шторы и выглянула в окно. Были сумерки. И после многих часов непрекращающегося ветра и снега внезапно возникло… волшебство.
Луна освещала потрясающий пейзаж. В ее свете снег казался покрытым сахарной глазурью, и все же он был мягким и похожим на подушку. Эту красоту пока не портили ни отпечатки ног, ни огни, ни машины, ни другие признаки цивилизации.
Дейзи ощутила, что в глубине ее души нарастает глубокое чувство. Когда-то она покинула Вермонт. Ей никогда не хотелось вернуться. Ей надоели метели… Но кое-что она, к сожалению, забыла. Например, когда метель кончается, весь мир становится волшебным. Забыла эту уникальную красоту, которая больше не повторится, потому что снегопады никогда не бывают одинаковыми. Лунный свет, волшебство, алмазы в снегу это было благоговение, удивление, прилив удовольствия.
Она повернулась к Тигу и увидела, что он смотрит не в окно, а на нее.
— Просто это… нечто особенное, — беспомощно произнесла она.
— Да, ты особенная, — тихо сказал он и потянулся к ней.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Тиг играл нечестно. Во-первых, он насмешил Дейзи. Ни с того ни с сего неожиданно назвал ее особенной. А потом, когда он схватил ее в объятия…
Она растаяла, как кубик льда в лучах солнца.
Как набитая дура, у которой ума меньше, чем у гусыни.
Его самодельный костыль упал на ковер, когда он взял ее лицо в свои ладони, собираясь поцеловать.
Ей пришлось обнять Тига за талию, чтобы не упасть. Она не знала его. Он не знал ее. И все же Дейзи чувствовала, что этот миг был неповторимым, что больше она не испытает ничего подобного.
На вкус Тиг был таким… теплым. И одновременно холодным. Одиннадцать лет она в одиночку решала личные проблемы, и вдруг их груз внезапно исчез. Дейзи знала, что реальность скоро даст ей по зубам. Но она уже забыла, что значит просто чувствовать себя хорошо с кем-то, ощущать такое волнение в обществе парня. Не сомневаться, что мужчина тобой восторгается, и не беспокоиться о будущем.
— Тпру, — прошептал Тиг. — Леди, когда ты волнуешь… ты действительно волнуешь.
— Я как раз собиралась пожаловаться на тебя.
— Э-э… я-то не жаловался.
— Собственно, я тоже. Мы действительно собираемся потерять голову… или одумаемся и придем в себя?
— Я предлагаю потерять голову.
— Ты правда хочешь стать беззаботным и безответственным?
— Да. Конечно, да. — Тиг колебался. — Во всяком случае, как только у меня будет презерватив.
У нее внутри словно потеплело. Она и не предполагала, что ей понравится мужчина, понравится по-настоящему, по крайней мере в ближайшем тысячелетии.
— Ты не думаешь, что потом об этом пожалеешь? Что мы чересчур торопимся?
— Конечно, мы потом об этом пожалеем. Конечно, мы чересчур торопимся. — Он собирался поцеловать ее в очередной раз, и его голос казался слаще меда. — Ты наверняка знаешь, что поспешный секс всегда выходит боком.
— Да, это я знаю. — Дейзи обнаружила, что пристально глядит на его рот.
— И я тоже. Но если ты хочешь выставить знак «запрещаю», я подчинюсь. Просто постарайся это сделать не позже, чем через минуту, хорошо?
— А почему ты думаешь, что я собираюсь воспротивиться? — спросила она. Он быстро улыбнулся в ответ, и тут его губы снова прикоснулись к ее губам. Началась потрясающая соната поцелуя, от которой захватывало дух.
Тиг осыпал поцелуями ее шею, грудь, и у Дейзи кружилась голова. Она любила страсть. Ей всегда нравилось это удивительное чувство, вкус опасности, когда она оказывалась во власти такого сильного мужчины, что у нее начинало колотиться сердце.
Вот только попадались ей одни негодяи.
Но на этот раз все казалось другим.
Волнение, опасность, беззаботность и настойчивость — это было и раньше. Но подобного мужчину она еще не встречала.
— Тиг, — неуверенно прошептала Дейзи.
Но он уже снял с нее свитер и швырнул его куда-то в полумрак. Его большие, шершавые руки ;» скользнули за пояс ее брюк, помедлили, потом спустили черные широкие брюки. Потом — возможно, потому что он больше не мог удержаться на разбитой лодыжке — Тиг опустился на диван.
Садясь, он проложил дорожку из поцелуев от ее груди к животу, а его руки в то же время скользили по ее спине.
На ней было белье. Французское белье. Трусики с кружевами. И именно там его губы остановились. Тиг помедлил, сначала поцеловал кружева, потом атлас цвета слоновой кости… но не коснулся обнаженной кожи.
Из ее горла вырвался еле слышный, смущенный стон. Дейзи потянулась к нему и обнаружила, как от ее прикосновения напрягаются его мышцы.
Он снова стал целовать ее, и пока его губы прижимались к ее рту, она срывала с него рубашку и джинсы.
В какой-то момент Дейзи ощутила колючий ковер под своей голой спиной и его тело на себе, полное желания.
« Внезапно из пламени в дымоход брызнул фейерверк искр. К каминной решетке подкатилось бревно. Все время, пока они были одеты, их согревал огонь, но и теперь, почти обнаженные, они не чувствовали холода.
Дейзи знала жизнь. Ее больше не одурачишь сказками. Но черт возьми! Страсть, охватившая ее, не отпускала, она пугала, волновала и… подчиняла.
Тиг внезапно открыл глаза, встретился с ней взглядом.
— Готова? — спросил он ее.
— О да. Десять раз да.
— Если мы выпадем из мира, мы сделаем это вместе.
— Да.
— Мне наплевать, что будет завтра. Сегодня ночью ты — моя.
— Да. А ты — мой.
И тогда началась сказка.
И все было так, как он сказал. Она выпала из мира. Вместе с ним. В него.
Дейзи проснулась и оказалась в ночном кошмаре. Только что она находилась в коконе теплоты и надежности, и вдруг ее пульс учащенно забился от страха.
Вчера вечером ее разбудил сотовый телефон, и тот же телефон теперь снова звонил. Но не это было удивительным. Удивительным было все остальное. Солнечный свет просачивался через щели в шторах. Казалось, горят все лампы в доме Каннингэмов. Отовсюду доносились непривычные звуки — с гулом заработал холодильник, в другой комнате включилось радио, с лязганьем начали действовать радиаторы водяного отопления. И ее так обнимал какой-то мужчина, будто она была подарком.
Дейзи мгновенно поняла, что включили электричество и метель, кажется, прекратилась. Но мужчина, который сжимал ее в объятиях…
Прошлой ночью она занималась с ним любовью — с незнакомцем. Она так не поступала. Никогда.
— Этот сотовый, — баритоном произнес мужчина, уткнувшись в изгиб ее шеи, — все время звонит. Похоже, трубку не бросят. Хочешь, я отвечу?
— Нет, отвечу я. Это наверняка шериф.
Так оно и было.
— Дейзи Кэмпбелл, если бы ты не ответила в ближайшее время, у меня был бы сердечный приступ. Что там с вами случилось?
— У нас все хорошо, Джордж. — Она лихорадочно искала в растерзанной кухне, чем бы прикрыться. В глаза бросился только грубый передник плотника. Пригодится, чтобы прикрыться спереди.
— Хорошо. Снегоочистители выехали уже три часа назад. Не пройдет и часа, как мы будем у вас.
Вы — одни из первых в списке, но мы должны расчистить шоссе и город, прежде чем двинуться на проселочные дороги. Как твой пациент пережил эту ночь?
Ее пациент. Тот, у которого разбита голова и повреждена лодыжка. Тот, который почти всю ночь неутомимо занимался с ней любовью.
— Э-э… кажется, он пострадал не так сильно, как я подумала сначала.
— Это хорошо. Но мы должны сегодня утром отвезти его в больницу на осмотр. Теперь о твоем возвращении домой…
— В доме моих родителей не работал генератор. Из-за этого я и пошла к Каннингэмам.
— Ладно. Когда я закончу наш разговор, то…
Джордж сказал что-то еще. Дейзи уже не понимала ничего, потому что Тиг внезапно появился в дверях. На нем были застегнутые джинсы, и он молча и пристально оглядывал ее.
Его передник прикрывал некоторые заманчивые места. Кстати, было не так холодно, как раньше: очевидно, батареи грелись уже несколько часов. И все-таки, когда Дейзи почувствовала, как Тиг на нее смотрит, она ощутила себя обнаженной.
Ночью он был ее любовником… но при свете дня стал незнакомцем. Незнакомцем, с которым ей было даже лучше, как это ни странно, чем с мужем. Ни один мужчина на планете не лишал ее спокойствия. До сих пор.
Этот негодник чертовски хорошо выглядел в сумерках, но надо же — сейчас он выглядел попросту опасно.
Расслабься, попыталась сказать она себе. Это не любовь.
Тиг стоял и смотрел на нее с таким видом, что Дейзи почувствовала: он снова собирается на нее наброситься. Он прислонился к дверному косяку, опираясь на самодельный костыль. Он должен был бы вызывать жалость. Но этот проклятый мужчина, даже раненный, обещал своим сонным взглядом грешные, безответственные вещи.
И в какой-то идиотской части ее сердца эти обещания ей очень нравились. И хотелось, чтобы он набросился на нее. Можно было подумать, что ее разум отбыл на Северный полюс и отказался возвращаться домой. Дейзи твердо сказала:
— Нас спасут меньше чем через час.
— Черт возьми!
Она не собиралась улыбаться. Она собиралась вести себя жестко.
— Ты возражаешь против хорошей еды? Не хочешь вернуться в свою постель?
Он шагнул вперед.
— Я возражаю против того, что сегодня ночью нам уже не придется вдвоем оказаться в западне.
Мне хотелось бы провести с тобой в одной ловушке еще пять или шесть дней. Как минимум.
Дейзи ощутила волнение, никак не связанное с сексом. Это был очень опасный трепет. Он касался того нежного места, к которому она никогда никого не подпускала, потому что тогда можно разбить себе сердце.
— Что ж, — весело произнесла она. — Приключение — всегда удовольствие. Но если оно продолжится слишком долго, кончатся презервативы и еда. А ты станешь беспокоиться, что мы начинаем слишком привязываться друг к другу и у нас возникают «отношения».
— Ты думаешь, я стану об этом беспокоиться?
Кажется, она не смогла погасить опасный блеск в его глазах. Надо сказать ему правду.
— Мы не могли бы долго общаться, Тиг. Но я не собираюсь жалеть о прошлой ночи и надеюсь, что ты не жалеешь.
— Не жалею.
Дейзи колебалась. Ей хотелось проявить осторожность, но не обижать его. Она мягко сказала:
— Вчера ночью я чувствовала, что… мы словно делаем то, о чем не сможем забыть.
Он продолжал пристально глядеть ей в лицо.
— Мне нравится эта фраза — «делаем то, о чем не сможем забыть». Не часто со мной такое происходит.
— Со мной тоже. Но я недолго пробуду в Уайт-Хиллз. — Она улыбнулась. — О, нам надо одеться.
Часы тикают. Через несколько минут к нам в дверь постучатся.
Он не пошевелился. Но и не прикоснулся к ней.
— Дейзи, тебе действительно так сильно не нравится Уайт-Хиллз?
Тиг задал вопрос так серьезно, что она тоже ответила серьезно:
— Вообще-то, я всегда его любила. Ну, когда здесь жила моя семья и мы все были близки. Но для меня жизнь в маленьком городе… — Она покачала головой.
— Она тебе кажется скучной?
— Не скучной. Но я всегда чувствовала себя так, будто живу в круглом аквариуме. Каждый все знает о делах каждого. Нельзя совершать ошибки.
Ты не можешь хотеть чего-то другого. Не можешь сохранить… анонимность. У тебя должен быть такой же характер.
— Что такое «характер»?
— Характер — это… вести себя так» как ведут все остальные. В здешних местах самое волнующее занятие в субботу вечером — это наблюдать, как по дороге проезжают трактора, да еще футбольный матч в средней школе. Женщины развешивают одежду после стирки. Люди оплачивают счета, воспитывают детей и соревнуются за лучшие рождественские украшения.
— И все это плохо?
— Нет. Совсем не плохо для многих. Моя мама обычно говорила, что я единственная дочка, которую она не правильно назвала. Дейзи — Маргаритка, обычный цветок. А я, кажется, никогда не делала ничего обычного. По-моему, я даже на свет появилась с желанием танцевать до рассвета. А танцевать было не с кем.
— Похоже, ты ненавидела это место.
— Не ненавидела. Я люблю родителей, а с сестрами мы всегда были закадычными подружками.
И мне нравился город. Просто ему не нравилась я. Дейзи ухмыльнулась. — Тебе я тоже не понравлюсь, когда ты получше со мной познакомишься.
В его глазах появился вызов.
— Ты так говоришь, будто не сомневаешься в этом.
— О, нисколько не сомневаюсь. Мамы обычно загоняли в дом своих сыновей-подростков, чтобы защитить их от влияния «этой дикой Дейзи Кэмпбелл», когда я проезжала мимо.
— Да, ты меня испугала, — сухо сказал Тиг.
У обоих вырвались смешки, оба поторопились одеться и привести дом в порядок.
Дейзи прекрасно понимала, что на такой женщине, как она, славные парни не женятся. С такой женщиной, как она, парни хотят пережить приключение.
Как было у них с Тигом.
Прошлой ночью.
Но хорошие парни уходили. Была ли в том ее вина или их, Дейзи не знала. Но это не имело значения. Тиг получил предупреждение на случай, если она задержится в Уайт-Хиллз.
Она растаяла, как кубик льда в лучах солнца.
Как набитая дура, у которой ума меньше, чем у гусыни.
Его самодельный костыль упал на ковер, когда он взял ее лицо в свои ладони, собираясь поцеловать.
Ей пришлось обнять Тига за талию, чтобы не упасть. Она не знала его. Он не знал ее. И все же Дейзи чувствовала, что этот миг был неповторимым, что больше она не испытает ничего подобного.
На вкус Тиг был таким… теплым. И одновременно холодным. Одиннадцать лет она в одиночку решала личные проблемы, и вдруг их груз внезапно исчез. Дейзи знала, что реальность скоро даст ей по зубам. Но она уже забыла, что значит просто чувствовать себя хорошо с кем-то, ощущать такое волнение в обществе парня. Не сомневаться, что мужчина тобой восторгается, и не беспокоиться о будущем.
— Тпру, — прошептал Тиг. — Леди, когда ты волнуешь… ты действительно волнуешь.
— Я как раз собиралась пожаловаться на тебя.
— Э-э… я-то не жаловался.
— Собственно, я тоже. Мы действительно собираемся потерять голову… или одумаемся и придем в себя?
— Я предлагаю потерять голову.
— Ты правда хочешь стать беззаботным и безответственным?
— Да. Конечно, да. — Тиг колебался. — Во всяком случае, как только у меня будет презерватив.
У нее внутри словно потеплело. Она и не предполагала, что ей понравится мужчина, понравится по-настоящему, по крайней мере в ближайшем тысячелетии.
— Ты не думаешь, что потом об этом пожалеешь? Что мы чересчур торопимся?
— Конечно, мы потом об этом пожалеем. Конечно, мы чересчур торопимся. — Он собирался поцеловать ее в очередной раз, и его голос казался слаще меда. — Ты наверняка знаешь, что поспешный секс всегда выходит боком.
— Да, это я знаю. — Дейзи обнаружила, что пристально глядит на его рот.
— И я тоже. Но если ты хочешь выставить знак «запрещаю», я подчинюсь. Просто постарайся это сделать не позже, чем через минуту, хорошо?
— А почему ты думаешь, что я собираюсь воспротивиться? — спросила она. Он быстро улыбнулся в ответ, и тут его губы снова прикоснулись к ее губам. Началась потрясающая соната поцелуя, от которой захватывало дух.
Тиг осыпал поцелуями ее шею, грудь, и у Дейзи кружилась голова. Она любила страсть. Ей всегда нравилось это удивительное чувство, вкус опасности, когда она оказывалась во власти такого сильного мужчины, что у нее начинало колотиться сердце.
Вот только попадались ей одни негодяи.
Но на этот раз все казалось другим.
Волнение, опасность, беззаботность и настойчивость — это было и раньше. Но подобного мужчину она еще не встречала.
— Тиг, — неуверенно прошептала Дейзи.
Но он уже снял с нее свитер и швырнул его куда-то в полумрак. Его большие, шершавые руки ;» скользнули за пояс ее брюк, помедлили, потом спустили черные широкие брюки. Потом — возможно, потому что он больше не мог удержаться на разбитой лодыжке — Тиг опустился на диван.
Садясь, он проложил дорожку из поцелуев от ее груди к животу, а его руки в то же время скользили по ее спине.
На ней было белье. Французское белье. Трусики с кружевами. И именно там его губы остановились. Тиг помедлил, сначала поцеловал кружева, потом атлас цвета слоновой кости… но не коснулся обнаженной кожи.
Из ее горла вырвался еле слышный, смущенный стон. Дейзи потянулась к нему и обнаружила, как от ее прикосновения напрягаются его мышцы.
Он снова стал целовать ее, и пока его губы прижимались к ее рту, она срывала с него рубашку и джинсы.
В какой-то момент Дейзи ощутила колючий ковер под своей голой спиной и его тело на себе, полное желания.
« Внезапно из пламени в дымоход брызнул фейерверк искр. К каминной решетке подкатилось бревно. Все время, пока они были одеты, их согревал огонь, но и теперь, почти обнаженные, они не чувствовали холода.
Дейзи знала жизнь. Ее больше не одурачишь сказками. Но черт возьми! Страсть, охватившая ее, не отпускала, она пугала, волновала и… подчиняла.
Тиг внезапно открыл глаза, встретился с ней взглядом.
— Готова? — спросил он ее.
— О да. Десять раз да.
— Если мы выпадем из мира, мы сделаем это вместе.
— Да.
— Мне наплевать, что будет завтра. Сегодня ночью ты — моя.
— Да. А ты — мой.
И тогда началась сказка.
И все было так, как он сказал. Она выпала из мира. Вместе с ним. В него.
Дейзи проснулась и оказалась в ночном кошмаре. Только что она находилась в коконе теплоты и надежности, и вдруг ее пульс учащенно забился от страха.
Вчера вечером ее разбудил сотовый телефон, и тот же телефон теперь снова звонил. Но не это было удивительным. Удивительным было все остальное. Солнечный свет просачивался через щели в шторах. Казалось, горят все лампы в доме Каннингэмов. Отовсюду доносились непривычные звуки — с гулом заработал холодильник, в другой комнате включилось радио, с лязганьем начали действовать радиаторы водяного отопления. И ее так обнимал какой-то мужчина, будто она была подарком.
Дейзи мгновенно поняла, что включили электричество и метель, кажется, прекратилась. Но мужчина, который сжимал ее в объятиях…
Прошлой ночью она занималась с ним любовью — с незнакомцем. Она так не поступала. Никогда.
— Этот сотовый, — баритоном произнес мужчина, уткнувшись в изгиб ее шеи, — все время звонит. Похоже, трубку не бросят. Хочешь, я отвечу?
— Нет, отвечу я. Это наверняка шериф.
Так оно и было.
— Дейзи Кэмпбелл, если бы ты не ответила в ближайшее время, у меня был бы сердечный приступ. Что там с вами случилось?
— У нас все хорошо, Джордж. — Она лихорадочно искала в растерзанной кухне, чем бы прикрыться. В глаза бросился только грубый передник плотника. Пригодится, чтобы прикрыться спереди.
— Хорошо. Снегоочистители выехали уже три часа назад. Не пройдет и часа, как мы будем у вас.
Вы — одни из первых в списке, но мы должны расчистить шоссе и город, прежде чем двинуться на проселочные дороги. Как твой пациент пережил эту ночь?
Ее пациент. Тот, у которого разбита голова и повреждена лодыжка. Тот, который почти всю ночь неутомимо занимался с ней любовью.
— Э-э… кажется, он пострадал не так сильно, как я подумала сначала.
— Это хорошо. Но мы должны сегодня утром отвезти его в больницу на осмотр. Теперь о твоем возвращении домой…
— В доме моих родителей не работал генератор. Из-за этого я и пошла к Каннингэмам.
— Ладно. Когда я закончу наш разговор, то…
Джордж сказал что-то еще. Дейзи уже не понимала ничего, потому что Тиг внезапно появился в дверях. На нем были застегнутые джинсы, и он молча и пристально оглядывал ее.
Его передник прикрывал некоторые заманчивые места. Кстати, было не так холодно, как раньше: очевидно, батареи грелись уже несколько часов. И все-таки, когда Дейзи почувствовала, как Тиг на нее смотрит, она ощутила себя обнаженной.
Ночью он был ее любовником… но при свете дня стал незнакомцем. Незнакомцем, с которым ей было даже лучше, как это ни странно, чем с мужем. Ни один мужчина на планете не лишал ее спокойствия. До сих пор.
Этот негодник чертовски хорошо выглядел в сумерках, но надо же — сейчас он выглядел попросту опасно.
Расслабься, попыталась сказать она себе. Это не любовь.
Тиг стоял и смотрел на нее с таким видом, что Дейзи почувствовала: он снова собирается на нее наброситься. Он прислонился к дверному косяку, опираясь на самодельный костыль. Он должен был бы вызывать жалость. Но этот проклятый мужчина, даже раненный, обещал своим сонным взглядом грешные, безответственные вещи.
И в какой-то идиотской части ее сердца эти обещания ей очень нравились. И хотелось, чтобы он набросился на нее. Можно было подумать, что ее разум отбыл на Северный полюс и отказался возвращаться домой. Дейзи твердо сказала:
— Нас спасут меньше чем через час.
— Черт возьми!
Она не собиралась улыбаться. Она собиралась вести себя жестко.
— Ты возражаешь против хорошей еды? Не хочешь вернуться в свою постель?
Он шагнул вперед.
— Я возражаю против того, что сегодня ночью нам уже не придется вдвоем оказаться в западне.
Мне хотелось бы провести с тобой в одной ловушке еще пять или шесть дней. Как минимум.
Дейзи ощутила волнение, никак не связанное с сексом. Это был очень опасный трепет. Он касался того нежного места, к которому она никогда никого не подпускала, потому что тогда можно разбить себе сердце.
— Что ж, — весело произнесла она. — Приключение — всегда удовольствие. Но если оно продолжится слишком долго, кончатся презервативы и еда. А ты станешь беспокоиться, что мы начинаем слишком привязываться друг к другу и у нас возникают «отношения».
— Ты думаешь, я стану об этом беспокоиться?
Кажется, она не смогла погасить опасный блеск в его глазах. Надо сказать ему правду.
— Мы не могли бы долго общаться, Тиг. Но я не собираюсь жалеть о прошлой ночи и надеюсь, что ты не жалеешь.
— Не жалею.
Дейзи колебалась. Ей хотелось проявить осторожность, но не обижать его. Она мягко сказала:
— Вчера ночью я чувствовала, что… мы словно делаем то, о чем не сможем забыть.
Он продолжал пристально глядеть ей в лицо.
— Мне нравится эта фраза — «делаем то, о чем не сможем забыть». Не часто со мной такое происходит.
— Со мной тоже. Но я недолго пробуду в Уайт-Хиллз. — Она улыбнулась. — О, нам надо одеться.
Часы тикают. Через несколько минут к нам в дверь постучатся.
Он не пошевелился. Но и не прикоснулся к ней.
— Дейзи, тебе действительно так сильно не нравится Уайт-Хиллз?
Тиг задал вопрос так серьезно, что она тоже ответила серьезно:
— Вообще-то, я всегда его любила. Ну, когда здесь жила моя семья и мы все были близки. Но для меня жизнь в маленьком городе… — Она покачала головой.
— Она тебе кажется скучной?
— Не скучной. Но я всегда чувствовала себя так, будто живу в круглом аквариуме. Каждый все знает о делах каждого. Нельзя совершать ошибки.
Ты не можешь хотеть чего-то другого. Не можешь сохранить… анонимность. У тебя должен быть такой же характер.
— Что такое «характер»?
— Характер — это… вести себя так» как ведут все остальные. В здешних местах самое волнующее занятие в субботу вечером — это наблюдать, как по дороге проезжают трактора, да еще футбольный матч в средней школе. Женщины развешивают одежду после стирки. Люди оплачивают счета, воспитывают детей и соревнуются за лучшие рождественские украшения.
— И все это плохо?
— Нет. Совсем не плохо для многих. Моя мама обычно говорила, что я единственная дочка, которую она не правильно назвала. Дейзи — Маргаритка, обычный цветок. А я, кажется, никогда не делала ничего обычного. По-моему, я даже на свет появилась с желанием танцевать до рассвета. А танцевать было не с кем.
— Похоже, ты ненавидела это место.
— Не ненавидела. Я люблю родителей, а с сестрами мы всегда были закадычными подружками.
И мне нравился город. Просто ему не нравилась я. Дейзи ухмыльнулась. — Тебе я тоже не понравлюсь, когда ты получше со мной познакомишься.
В его глазах появился вызов.
— Ты так говоришь, будто не сомневаешься в этом.
— О, нисколько не сомневаюсь. Мамы обычно загоняли в дом своих сыновей-подростков, чтобы защитить их от влияния «этой дикой Дейзи Кэмпбелл», когда я проезжала мимо.
— Да, ты меня испугала, — сухо сказал Тиг.
У обоих вырвались смешки, оба поторопились одеться и привести дом в порядок.
Дейзи прекрасно понимала, что на такой женщине, как она, славные парни не женятся. С такой женщиной, как она, парни хотят пережить приключение.
Как было у них с Тигом.
Прошлой ночью.
Но хорошие парни уходили. Была ли в том ее вина или их, Дейзи не знала. Но это не имело значения. Тиг получил предупреждение на случай, если она задержится в Уайт-Хиллз.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Тиг тащился по Мейн-стрит. Снежных бурь не было уже две недели, но температура оставалась низкой. Повсюду было столько льда, что с трудом находилось приличное место для парковки. Из-за этого и пришлось идти пешком последние три квартала. Обычно ему нравилась зима. Да и метели способствовали бизнесу. Когда люди застревали у себя дома, они обычно начинали обращать внимание на обстановку, видели трещины, слышали скрипы. Поэтому работы у него было хоть отбавляй. И это помогало ему не думать о Дейзи Кэмпбелл.
Вроде бы не думать.
Сунув руки в карманы, он прошел мимо «Книг Каркаттера», потом — «Салона-парикмахерской Руби», машинально наклонившись, чтобы поддержать падающего малыша Томми Уилдиса. И все же он почти не замечал ни ребенка, ни витрин магазинов.
Она до сих пор была в Уайт-Хиллз, потому что везде — на бензоколонке, в скобяной лавке, в бакалейной — поговаривали о вернувшейся домой очаровательной блудной дочери. Он бессчетное количество раз ездил на ферму, но не заставал там никого, и никто не отвечал на его телефонные звонки.
Резкий ветер холодил его шею и бил по щекам.
Именно так чувствовало себя его сердце. Как будто по нему ударили. Судя по всему, их ночь на Дейзи так сильно не подействовала.
У Тига мерзли уши, потому что он забыл надеть шапку — он всегда забывал о шапке. Тиг направился к магазину Карен Браун, который назывался «Внутренние связи». До сих пор ему ни разу не доводилось бывать в магазине, предлагавшем образцы отделки интерьера. Но он снес стену в доме Джона Кокрена. Теперь они хотели эркер, и миссис Кокрен попросила его посмотреть несколько образчиков.
Тиг устало прошел мимо парикмахерской, потом — мимо магазина «Корма для ягнят», потом мимо химчистки. Первым зданием следующего квартала было кафе «Мраморный мост». Тиг был не прочь зайти на чашку кофе, согреть руки, но надо было решить проблему с образчиками.
Он остановился как вкопанный, потом отступил на три шага назад.
Он точно не знал, что привлекло его внимание, но ему почему-то вдруг захотелось прогуляться по Мейн-стрит.
Кафе «Мраморный мост» было одним из тех мест, где никогда не происходило ничего из ряда вон выходящего. В это время дня Джордж обычно прихлебывал за стойкой бесплатный кофе, а его шляпа шерифа висела на крючке двери. Сюда приходили перекусить. До полудня здесь можно было околачиваться, ссориться из-за политики, читать газеты. Это стало традицией. Линолеум был грязным, потому что его целый день не мыли.
Тиг увидел в кафе гирлянды лампочек.
Шериф попивал бесплатный кофе.
Все было как всегда. И Тиг не мог понять, что изменилось, а потом сообразил — в кафе больше людей, чем обычно.
Но Тиг все равно прошел бы мимо, если бы не заметил за прилавком женщину. И он немедленно толкнул дверь.
Несколько человек с ним поздоровались. Он ответил им, не отводя взгляда от женщины. Он когда угодно узнал бы эти блестящие темные волосы, этот изящный маленький зад.
Тиг прошел уже половину зала, когда Дейзи внезапно повернулась. И как только она его заметила, как только их глаза встретились, она замерла.
Тиг увидел, как ее щеки окрасил румянец, как заблестели глаза. Словно она очень счастлива его видеть. И все же она стояла на месте, не двигалась, только сделала глубокий вдох и не могла выдохнуть.
К тому времени на него обратили внимание и шериф, и Гарри, хозяин заведения.
— Эй, Тиг, — поздоровался с ним Гарри. — Ты не часто заходишь сюда днем. Прогуливаешь?
— У каждого есть свои недостатки, — сказал он.
— Эй, Тиг.
— Шериф.
Тиг снял куртку и потратил несколько секунд на приветствия. За это время Дейзи успела скрыться на кухне. На минуту ему показалось, что кафе «Мраморный мост» превратилось в нечто иное. Тут больше не пахло ни старым жиром, ни подгоревшей едой. В воздухе витали иные ароматы, например запах свежего, теплого хлеба. Горячие булочки с черникой. Пирожные. Печенье.
Нежные, восхитительные вещи.
Но Тиг был поражен не этим. Он был поражен тем, что увидел Дейзи, вернее, нашел ее здесь.
Это кафе для нее такое же подходящее место, как для картины Моне — скобяная лавка. Ботинки в Вермонте означали… ну, просто ботинки. Но она надела блузку и удобные черные широкие брюки с ботинками на высоких каблуках из такой мягкой телячьей кожи, что они явно не предназначались для суровой погоды. В ее ушах и на запястье блестело серебро. Она обвязала талию крошечным полотенцем, которое, очевидно, должно было означать передник. Она выглядела на редкость элегантно.
Дейзи? Экзотический цветок города и любимая женщина, которая работает в старом кафе?
Мисс Ботинки-За-Пятьсот-Долларов, надевшая передник?
— На улице холодно, — сказал шериф. Именно с этих слов Джордж обычно начинал разговор.
— Ну, здесь, конечно, тепло и столько людей. Я никогда не видел в кафе столько посетителей. Что происходит?
— Французская выпечка Дейзи — вот что происходит. Около недели назад Гарри впустил ее на кухню, и с тех пор она готовит вещи, о которых никто никогда не слышал. И пока посетители не смели все, тебе стоит заказать лавандовый бисквитный торт. Поверь мне, ты больше никогда ничего подобного не попробуешь. Не помню, что еще она сегодня изобрела. Можешь попросить мороженое с лавандовым заварным кремом.
— Лавандовое мороженое, — повторил Тиг..
К ним подошел Гарри.
— Что тебе подать, Тиг?
— Я бы выпил чашку кофе. И немного-.. — Он собирался заказать кусок лавандового бисквитного торта, но заметил на прилавке пустое блюдо. Только кофе, — сказал Тип Через несколько секунд он сжал руками горячую кружку с кошмарным кофе, но Дейзи пока так и не показалась.
Он глотнул кофе, обжег горло и сделал еще один глоток. У него возникали новые вопросы.
Все указывало на то, что она здесь служит, но это попросту невозможно. Гарри не нанимал новый персонал — в кафе не было для них дела. И зачем ей эта малооплачиваемая работа, когда одежда на ней стоит больше, чем многие припаркованные рядом машины? И вообще, ему было не ясно, что она до сих пор здесь делает, если с таким пылом говорила, как она ненавидит маленькие городки.
И еще ему не давал покоя один вопрос. Тот самый вопросик, над которым он ломал голову каждое утро, с тех пор как ее встретил. Если эти последние две недели она провела в Уайт-Хиллз, то почему ему не позвонила?
К тому времени, когда Гарри приблизился к нему, снова собираясь завести дружескую беседу, Тиг уже встал, вытащил из кармана немного мелочи и двинулся к двери. Он не мог разыскивать Дейзи на глазах всех этих людей. Но теперь, узнав, что она здесь, он выберет время, тихое место и загонит ее в угол. И неожиданно для него самого у самой двери его ботинки развернулись, и Тиг обнаружил, что вместо того, чтобы выйти из кафе, он двигается по проходу, мимо кассы, мимо прилавка, мимо двойных дверей, за которыми находилась кухня. Гарри не остановил его. Шериф не остановил его. Никто не осмелился попытаться его задержать.
— Дейзи! — заорал он.
И почти тут же из-за морозилки появились две головы. Маленькая головка с экзотическими глазами и привлекательным мягким ртом определенно принадлежала ей. Большая голова казалась зеркальным отражением Гарри. Брат-близнец хозяина тут же скрылся.
Дейзи вышла.
Тиг не знал, что он хочет сказать. Что-то вроде: «Черт возьми, женщина, я не привык, что после такого секса моя любовница исчезает, будто ничего не произошло». Или: «Дейзи, почему ты не дала мне знать, что все еще в городе?» Или:
«Дейзи, что ты делаешь в этом кафе?»
Но почему-то в этих мягких темных глазах Тиг увидел ранимость. Он знал, что сошел с ума с тех самых пор, как занялся с ней любовью. Дейзи наверняка умела выйти из любого положения. Одно то, как она повела себя во время метели, говорило о многом. Так о какой ранимости могла идти речь?
Вроде бы не думать.
Сунув руки в карманы, он прошел мимо «Книг Каркаттера», потом — «Салона-парикмахерской Руби», машинально наклонившись, чтобы поддержать падающего малыша Томми Уилдиса. И все же он почти не замечал ни ребенка, ни витрин магазинов.
Она до сих пор была в Уайт-Хиллз, потому что везде — на бензоколонке, в скобяной лавке, в бакалейной — поговаривали о вернувшейся домой очаровательной блудной дочери. Он бессчетное количество раз ездил на ферму, но не заставал там никого, и никто не отвечал на его телефонные звонки.
Резкий ветер холодил его шею и бил по щекам.
Именно так чувствовало себя его сердце. Как будто по нему ударили. Судя по всему, их ночь на Дейзи так сильно не подействовала.
У Тига мерзли уши, потому что он забыл надеть шапку — он всегда забывал о шапке. Тиг направился к магазину Карен Браун, который назывался «Внутренние связи». До сих пор ему ни разу не доводилось бывать в магазине, предлагавшем образцы отделки интерьера. Но он снес стену в доме Джона Кокрена. Теперь они хотели эркер, и миссис Кокрен попросила его посмотреть несколько образчиков.
Тиг устало прошел мимо парикмахерской, потом — мимо магазина «Корма для ягнят», потом мимо химчистки. Первым зданием следующего квартала было кафе «Мраморный мост». Тиг был не прочь зайти на чашку кофе, согреть руки, но надо было решить проблему с образчиками.
Он остановился как вкопанный, потом отступил на три шага назад.
Он точно не знал, что привлекло его внимание, но ему почему-то вдруг захотелось прогуляться по Мейн-стрит.
Кафе «Мраморный мост» было одним из тех мест, где никогда не происходило ничего из ряда вон выходящего. В это время дня Джордж обычно прихлебывал за стойкой бесплатный кофе, а его шляпа шерифа висела на крючке двери. Сюда приходили перекусить. До полудня здесь можно было околачиваться, ссориться из-за политики, читать газеты. Это стало традицией. Линолеум был грязным, потому что его целый день не мыли.
Тиг увидел в кафе гирлянды лампочек.
Шериф попивал бесплатный кофе.
Все было как всегда. И Тиг не мог понять, что изменилось, а потом сообразил — в кафе больше людей, чем обычно.
Но Тиг все равно прошел бы мимо, если бы не заметил за прилавком женщину. И он немедленно толкнул дверь.
Несколько человек с ним поздоровались. Он ответил им, не отводя взгляда от женщины. Он когда угодно узнал бы эти блестящие темные волосы, этот изящный маленький зад.
Тиг прошел уже половину зала, когда Дейзи внезапно повернулась. И как только она его заметила, как только их глаза встретились, она замерла.
Тиг увидел, как ее щеки окрасил румянец, как заблестели глаза. Словно она очень счастлива его видеть. И все же она стояла на месте, не двигалась, только сделала глубокий вдох и не могла выдохнуть.
К тому времени на него обратили внимание и шериф, и Гарри, хозяин заведения.
— Эй, Тиг, — поздоровался с ним Гарри. — Ты не часто заходишь сюда днем. Прогуливаешь?
— У каждого есть свои недостатки, — сказал он.
— Эй, Тиг.
— Шериф.
Тиг снял куртку и потратил несколько секунд на приветствия. За это время Дейзи успела скрыться на кухне. На минуту ему показалось, что кафе «Мраморный мост» превратилось в нечто иное. Тут больше не пахло ни старым жиром, ни подгоревшей едой. В воздухе витали иные ароматы, например запах свежего, теплого хлеба. Горячие булочки с черникой. Пирожные. Печенье.
Нежные, восхитительные вещи.
Но Тиг был поражен не этим. Он был поражен тем, что увидел Дейзи, вернее, нашел ее здесь.
Это кафе для нее такое же подходящее место, как для картины Моне — скобяная лавка. Ботинки в Вермонте означали… ну, просто ботинки. Но она надела блузку и удобные черные широкие брюки с ботинками на высоких каблуках из такой мягкой телячьей кожи, что они явно не предназначались для суровой погоды. В ее ушах и на запястье блестело серебро. Она обвязала талию крошечным полотенцем, которое, очевидно, должно было означать передник. Она выглядела на редкость элегантно.
Дейзи? Экзотический цветок города и любимая женщина, которая работает в старом кафе?
Мисс Ботинки-За-Пятьсот-Долларов, надевшая передник?
— На улице холодно, — сказал шериф. Именно с этих слов Джордж обычно начинал разговор.
— Ну, здесь, конечно, тепло и столько людей. Я никогда не видел в кафе столько посетителей. Что происходит?
— Французская выпечка Дейзи — вот что происходит. Около недели назад Гарри впустил ее на кухню, и с тех пор она готовит вещи, о которых никто никогда не слышал. И пока посетители не смели все, тебе стоит заказать лавандовый бисквитный торт. Поверь мне, ты больше никогда ничего подобного не попробуешь. Не помню, что еще она сегодня изобрела. Можешь попросить мороженое с лавандовым заварным кремом.
— Лавандовое мороженое, — повторил Тиг..
К ним подошел Гарри.
— Что тебе подать, Тиг?
— Я бы выпил чашку кофе. И немного-.. — Он собирался заказать кусок лавандового бисквитного торта, но заметил на прилавке пустое блюдо. Только кофе, — сказал Тип Через несколько секунд он сжал руками горячую кружку с кошмарным кофе, но Дейзи пока так и не показалась.
Он глотнул кофе, обжег горло и сделал еще один глоток. У него возникали новые вопросы.
Все указывало на то, что она здесь служит, но это попросту невозможно. Гарри не нанимал новый персонал — в кафе не было для них дела. И зачем ей эта малооплачиваемая работа, когда одежда на ней стоит больше, чем многие припаркованные рядом машины? И вообще, ему было не ясно, что она до сих пор здесь делает, если с таким пылом говорила, как она ненавидит маленькие городки.
И еще ему не давал покоя один вопрос. Тот самый вопросик, над которым он ломал голову каждое утро, с тех пор как ее встретил. Если эти последние две недели она провела в Уайт-Хиллз, то почему ему не позвонила?
К тому времени, когда Гарри приблизился к нему, снова собираясь завести дружескую беседу, Тиг уже встал, вытащил из кармана немного мелочи и двинулся к двери. Он не мог разыскивать Дейзи на глазах всех этих людей. Но теперь, узнав, что она здесь, он выберет время, тихое место и загонит ее в угол. И неожиданно для него самого у самой двери его ботинки развернулись, и Тиг обнаружил, что вместо того, чтобы выйти из кафе, он двигается по проходу, мимо кассы, мимо прилавка, мимо двойных дверей, за которыми находилась кухня. Гарри не остановил его. Шериф не остановил его. Никто не осмелился попытаться его задержать.
— Дейзи! — заорал он.
И почти тут же из-за морозилки появились две головы. Маленькая головка с экзотическими глазами и привлекательным мягким ртом определенно принадлежала ей. Большая голова казалась зеркальным отражением Гарри. Брат-близнец хозяина тут же скрылся.
Дейзи вышла.
Тиг не знал, что он хочет сказать. Что-то вроде: «Черт возьми, женщина, я не привык, что после такого секса моя любовница исчезает, будто ничего не произошло». Или: «Дейзи, почему ты не дала мне знать, что все еще в городе?» Или:
«Дейзи, что ты делаешь в этом кафе?»
Но почему-то в этих мягких темных глазах Тиг увидел ранимость. Он знал, что сошел с ума с тех самых пор, как занялся с ней любовью. Дейзи наверняка умела выйти из любого положения. Одно то, как она повела себя во время метели, говорило о многом. Так о какой ранимости могла идти речь?