– Даже если предположить, что я достаточно безрассуден, чтобы отправиться на поиски женщины, девиз которой «Люди – отдельно, кровь – отдельно», – сказал тогда Руперт, – назови мне хоть одну причину, почему она должна будет согласиться мне помочь.
   – Очевидно, потому, – таинственно заметил астролог, – что она была весьма увлечена вашим дедом.
   Руперт попытался выжать из него еще какие-нибудь подробности, но тот отказался раскрыть секрет. Руперт доверял астрологу не более чем своему умению плевать против ветра, но у него не было другой разгадки, как найти дракона…
   Шишковатые бесформенные деревья зловеще вырисовывались в полумраке. Руперт устремлялся все глубже в бесконечную ночь. Не раз Руперт заставлял единорога останавливаться, озирался по сторонам, напрягал глаза, всматриваясь во тьму. Принц был уверен, что вне поля его зрения скрывается нечто ужасное. Но его по-прежнему окружали тьма и безмолвие. У принца не было фонаря, а когда он отломил сук, чтобы сделать факел, гнилое дерево раскрошилось в руке. Руперт потерял счет времени, но вдруг деревья расступились, и Руперт приказал единорогу остановиться. Перед ним открылась небольшая поляна, границы которой были обозначены сверкающими грибами. Посередине виднелся темный силуэт. Это, по-видимому, и был домик Ведьмы. Руперт взглянул на ночное небо, но не увидел ни звезд, ни луны, которые могли бы осветить ему путь.
   – А ты уверен, что хочешь этой встречи? – прошептал единорог.
   – Не очень, – ответил Руперт. – Но у меня нет другой возможности отыскать дракона.
   – Честно говоря, мне все это не нравится, – пробормотал единорог.
   Руперт ухмыльнулся и соскользнул с седла.
   – Оставайся здесь, пока я посмотрю, что там, в домике.
   – Ты не оставишь меня здесь одного! – решительно заявил единорог.
   – А, так ты хочешь повстречаться с Ночной Ведьмой? – спросил Руперт.
   Единорог тут же сошел с тропы и спрятался за ближайшим деревом.
   – Я вернусь, как только смогу, – пообещал Руперт. – А ты без меня не разгуливай.
   – Не стоило напрягаться, чтобы дать мне этот совет, – заметил единорог.
   Руперт вытащил меч, глубоко вздохнул и осторожно пошел к домику. Тихие шаги принца казались ему самому оглушительными, а по спине побежали мурашки от предчувствия, что на него нападут. Однако ничего подобного не произошло.
   Домик Ведьмы словно припадал к земле, подобно спящему хищнику. Тусклый малиновый свет обрисовывал двери и закрытые окна. Руперт остановился, привалился спиной к грубой деревянной стене и прислушался. Но тьма была безмолвна, а единственным звуком в этой бескрайней ночи было учащенное дыхание принца. Во рту у него пересохло. Он сглотнул, постоял немного и очень вежливо постучался. Дверь рывком распахнулась, и в глаза ему ударил яркий малиновый свет. Огромная костлявая рука с длинными крючковатыми ногтями схватила его за горло. Руперт лягнулся, пытаясь освободиться, но все было тщетно: его затащили внутрь. Согбенная старуха ногой закрыла дверь и бесцеремонно швырнула принца на ветхий ковер. Он сел и принялся массировать сведенное судорогой горло, а старуха между тем издевательски хихикала, потирая шишковатые руки.
   – Весьма сожалею, – сказала она с ухмылкой. – Все это соответствует моему имиджу, сам понимаешь. Мне постоянно приходится делать что-нибудь откровенно мерзкое, иначе мои коллеги сочтут, что я старею и теряю квалификацию. Так что тебе здесь понадобилось?
   – Я надеялся, ты сможешь мне помочь, – просипел принц.
   – Помочь? – переспросила Ночная Ведьма, приподнимая бровь. – А ты уверен, что попал туда, куда нужно? – Черный кот, лежавший у нее на плече, сердито зашипел и потерся плечом о длинные седые волосы Ведьмы. Она протянула руку и рассеянно погладила животное.
   – Быстренько придумай что-нибудь убедительное, покуда я не превратила тебя в лягушку, – приказала Ведьма.
   Руперт обнажил свой меч, но Ведьма лишь усмехнулась в ответ:
   – Убери меч, а не то я завяжу его узлом.
   Руперт подумал немного, а затем вложил меч в ножны.
   – Я слышал, ты знала моего деда, – осторожно начал он.
   – Возможно, – беспечно ответила Ночная Ведьма. В свое время я знавала многих мужчин. Как его звали?
   – Эдуард из Лесного королевства.
   Ночная Ведьма безучастно поглядела на молодого человека, огоньки в ее глазах потускнели. Она медленно отвернулась, а потом отошла и погрузилась в разбитое старое кресло-качалку, стоявшее возле камина.
   – Да, – наконец промолвила она, – я знала Эдуарда.
   Она тихо сидела, глядя в пустоту. Руперт воспользовался моментом, встал на ноги и быстро оглядел комнату. Домик был залит тусклым рассеянным светом, хотя ни одной лампы не было видно. Стены поднимались от пола под разными углами, а на высоких стропилах попискивали летучие мыши. По стене бегала кошачья тень, хотя сам кот сидел на месте. А из пустого, дочерна закопченного камина глядел кто-то бесформенный и темный с горящими глазами.
   Руперт с любопытством рассматривал Ночную Ведьму. Почему-то она не казалась ему такой уж страшной, особенно когда не угрожала ему. Она тихо покачивалась в кресле и была похожа на чью-то бабушку, дряхлую седовласую старушку с согбенной от прожитых лет спиной. Она была болезненно-худой, страдания избороздили ее лицо глубокими морщинами. Сейчас это была не Ночная Ведьма из легенды, ужасное исчадие тьмы, в прошлом необыкновенная красавица с волосами цвета воронова крыла, покорительница мужских сердец. Перед ним сидела просто усталая старуха, погруженная в воспоминания о прежних лучших днях. Она подняла глаза и поймала на себе взгляд Руперта.
   – Что ж, погляди на меня, – тихо промолвила она. – Когда-то я была настолько хороша собой, что мужчины совершали долгий путь, лишь бы сказать мне комплимент. Короли, императоры, герои, я могла бы выбрать любого. Но мне они были не нужны. Мне было достаточно того, что я… прекрасна.
   – Сколько же молоденьких девушек погибло, чтобы сохранить твою красоту? – жестко спросил Руперт.
   – Я давно сбилась со счета, – ответила Ведьма. – Тогда мне это не казалось существенным. Я была молода, овеяна славой, мужчины любили меня – ничто больше не имело значения. А как тебя зовут, мальчик?
   – Руперт.
   – Ах, видел бы ты меня тогда, Руперт! Я была такой милашкой, такой прелестницей…
   Она улыбнулась и сильнее закачалась в кресле.
   – Я была могущественной и подчинила своей воле тьму. За одну ночь могла возвести дворец из льда и бриллиантов, а представители многих королевских домов и старинных родов приезжали оказать мне почтение. И никто не обращал внимания, если из деревни пропадало несколько крестьянских девчонок.
   А потом пришел Эдуард, чтобы убить меня. Ему каким-то образом удалось узнать правду, и он явился, чтобы освободить Лесную землю от моих злых чар. – Она тихонько засмеялась. – Многие ночи провел он в моих холодных залах, причем по собственной воле. Он был высок, красив, отважен и ни разу не склонился передо мной. Я показывала ему и чудеса, и ужасы, но ничем не могла сломить его. Мы любили танцевать в моем бальном зале, только мы, вдвоем в огромном гулком зале из сверкающего льда, в котором каждый канделябр был сделан из отдельного сталактита. Постепенно я полюбила его, а он полюбил меня. Я была молодой и глупой и думала, что наша любовь будет длиться вечно.
   Но она продолжалась всего один месяц.
   Мне нужна была свежая кровь, а Эдуард не мог позволить мне этого. Он любил меня, но он был королем, отцом своего народа. Он не мог убить меня, но и я не могла изменить себя. И вот однажды я дождалась, пока он заснет, покинула свой дворец и Лесное королевство и пришла сюда, чтобы жить в этой тьме, где никто не смог бы увидеть, что я утратила свою красоту.
   Я могла бы убить его и сохранить свою тайну. Я могла бы оставаться молодой, прекрасной и могущественной. Но я любила моего Эдуарда. Единственного человека, которого я когда-либо любила. Думаю, теперь он мертв.
   – Уже более тридцати лет, – сказал Руперт.
   – Как много времени прошло, – прошептала Ведьма. Плечи ее поникли, а скрюченные руки сжались. Она глубоко и прерывисто вздохнула, потом поглядела на Руперта и устало улыбнулась: – Значит, ты внук Эдуарда. Ты немного похож на него, мальчик. А чего ты хочешь от меня?
   – Я ищу дракона, – сказал Руперт, и по его тону можно было предположить, что он предпочел бы никогда не встречаться с чудовищем.
   – Дракона? – Ведьма с минуту безучастно взирала на него, а потом по ее морщинистому лицу медленно расползлась улыбка. – Дракона! Будь я неладна, ты мне нравишься, парень. Многие годы у всех кишка была тонка сразиться с драконом. Ничего удивительного, что ты не побоялся прийти ко мне! – Она восхищенно рассматривала его, а Руперт тем временем пытался изо всех сил изобразить скромность. – Что ж, дорогуша, тебе повезло. Так уж случилось, что у меня есть карта, которая приведет тебя прямо к нему. Предлагаю сделку: я даю тебе карту за ничтожно малую цену – всего лишь за три пинты крови.
   Руперт сурово посмотрел на нее. Ведьма пожала плечами:
   – Не одобряешь… Ладно! Поскольку ты – внук Эдуарда, так и быть, я пересмотрю свое предложение. Карта твоя, и бесплатно. Если я, конечно, вспомню, куда засунула этот проклятый клочок бумаги.
   Она медленно встала с кресла, стряхнула с коленей кота и принялась копаться в старом дубовом комоде. Руперт нахмурился. Вообще-то он намеревался при малейшей возможности убить Ночную Ведьму, но, несмотря на то что она будничным тоном говорила о смерти множества молоденьких девушек, которым в конце концов потеряла счет, почему-то Руперт не мог заставить себя сделать это. Каким-то странным, непостижимым образом он даже сочувствовал Ведьме: долгое заточение в этом Черном лесу и так уж достаточное наказание для старухи. Ведьма неожиданно возникла прямо перед ним, и принц ошарашенно отпрянул назад, а она швырнула ему в руки ветхий пергаментный свиток.
   – Ну вот, мой мальчик, это приведет тебя прямо к дракону. Если ты доберешься, конечно. Начать придется с того, чтобы беспрепятственно пройти через Черный лес, а тех, кто проделал этот путь и остался в живых, чертовски мало.
   – Я доберусь, – уверенно сказал Руперт.
   – На близком расстоянии от Чащобы в Лесу еще бывает немного света, – сказала Ведьма. – Но дальше – кромешная тьма. Следи за тем, что у тебя за спиной, Руперт. В ночи дует холодный ветер, пахнет кровью и тленом. В глубине Черного леса кроется нечто ужасное. Если бы я не была такой старой, я сама испугалась бы.
   – Я буду осторожен, – сказал Руперт, опуская руку на рукоятку меча.
   Ведьма устало улыбнулась:
   – Ты кровь от крови Эдуарда. Он тоже думал, что меч – во всем подмога. Когда я гляжу на тебя, мне кажется, что снова вижу его, моего Эдуарда. – Внезапно голос ее задрожал, она повернулась к Руперту спиной и тяжело захромала к своему креслу-качалке. – Ну, ступай, мальчик, добрый путь. Иди и разыщи своего дракона.
   – Я могу… что-нибудь сделать для тебя?
   – Нет, – жестко ответила Ночная Ведьма. – Оставь меня одну. Пожалуйста.
   Руперт повернулся и вышел, тихо прикрыв за собой дверь.
   Сидя в одиночестве перед пустым очагом, Ночная Ведьма тихонько покачивалась в кресле. Немного погодя глаза у нее закрылись, и она заснула. И вновь она была молодой и прекрасной, и к ней пришел Эдуард, и они вместе танцевали всю ночь напролет в бальном зале среди сверкающего льда.
 
   Прошло несколько дней, и у Руперта закончились запасы продовольствия. В Черном лесу не водилась дичь, а тот малый запас воды, что был у него, также иссяк. Жажда обжигала ему гортань, голод отзывался тупой болью в желудке.
   С тех пор как Руперт покинул дом Ночной Ведьмы, он погрузился в полную тьму. К тому же его угнетало безмолвие. Он не видел ни дороги, расстилавшейся перед ним, ни единорога под собой, ни даже собственной руки, поднесенной к глазам. И лишь растущая на лице щетина напоминала ему о течении времени. По мере того как единорог нес его все глубже в Черный лес, Руперт становился все слабее и слабее, а когда они останавливались передохнуть, принц не мог уснуть. Спать ему мешала тьма.
   «Что-нибудь может заползти на меня, пока я буду спать».
   Принц провел дрожащей рукой по сухим растрескавшимся губам, а потом нахмурился, как только до него дошло, что единорог остановился. Он хотел спросить, в чем дело, но язык у него распух так, что заполнил собой весь рот. Он с трудом сполз с седла и прислонился к боку единорога, пока ноги не окрепли настолько, чтобы поддерживать его. Пошатываясь, принц сделал несколько шагов вперед, вытянув перед собой руки, но зарычал от боли, почувствовав, как в кожу впились шипы. Он с большими предосторожностями обследовал местность и обнаружил густые заросли шиповника, который перегородил тропу. Руперт вытащил меч и с ужасом понял, что сильно ослаб и может держать оружие лишь обеими руками. Он собрался с остатками сил и неловкими движениями, от которых болезненно сокращались мышцы, принялся расчищать себе путь. Единорог медленно следовал за ним, его украшенная рогом голова устало свешивалась.
   Руперт старался преодолеть мучительную боль в груди, руки и лицо его были разодраны колючками, но от усталости принц не замечал царапин. Меч с каждым ударом становился тяжелее. Но юный герой не сдавался. «Я ведь Руперт, принц Лесного королевства. Я сразился с демоном и отважно прошел через Черный лес, и будь я проклят, если надо мной одержат верх эти проклятые заросли шиповника». Он яростно размахивал мечом, пробивая себе дорогу, и вдруг вскрикнул: луч солнечного света неожиданно пронзил тьму!
   Руперт поднял руку и заслонил глаза, а потом, пошатываясь, пошел вперед. Юноша был настолько потрясен, что по щекам его потекли слезы. Наконец он опустил руку и стал изумленно всматриваться в открывающийся перед ним вид. Он вышел из Черного леса и оказался на высоком крутом холме. Внизу расстилались обширные ухоженные поля; пшеница, кукуруза и ячмень зрели под лучами полуденного солнца. Длинные линии высоких, как башни, дубов служили ветроломом. Яркий солнечный свет отражался в реке. Изящные каменные стены отмечали границы полей, а единственная грунтовая дорога пролегала через них и вела к огромной темной горе, возвышающейся на горизонте. Вершина ее терялась в облаках.
   Эта гора звалась Драконьей.
   Руперт отвел наконец взгляд от зловещей горы и осмотрелся. У него перехватило дыхание. Менее чем в дюжине ярдов от границы с Черным лесом из скрытого от взоров источника бежал быстрый ручей, извиваясь и искрясь на склоне холма. Руперт уронил меч, неровной походкой направился вперед и упал на колени. Погрузив руку в ручей, он поднес пальцы ко рту и осторожно лизнул их. Вода была чистая, прозрачная. Он наклонился и опустил в ручей лицо.
   Принц жадно глотал прохладную воду, кашляя и отплевываясь, но потом все же нашел в себе силы оторваться от источника. Слишком много воды может повредить. Он улегся на упругую траву, чувствуя приятное насыщение. Желудок его заурчал, напоминая, что принц несколько дней голодал, однако теперь с едой можно было немного подождать. Единорог также напился из ручья, а потом принялся с удовольствием щипать траву. Увидев это, Руперт впервые за несколько дней улыбнулся. Он приподнялся на локте и посмотрел в ту сторону, откуда пришел. Там мрачной стеной стоял Черный лес, солнечный свет ни на дюйм не проникал в его пределы, от деревьев постоянно тянуло холодным ветром. Руперт усмехнулся с видом героя, но при этом его губы треснули, и он ощутил во рту привкус крови. «Я не сдался, черт побери!»
   – Я победил тебя, – тихо сказал он. – Я победил тебя!
   – С моей помощью, – заметил единорог. Руперт обернулся и увидел животное, которое стояло рядом и смотрело на хозяина. Он протянул руку и погладил морду единорога.
   – Без тебя я не справился бы, – сказал Руперт. – Ты всегда рядом, когда нужно. Спасибо.
   – Не стоит благодарности, – отозвался единорог. – Ну а теперь я собираюсь еще немного попастись на этой великолепной лужайке и не хочу, чтобы мне мешали, ясно?
   – Конечно, – расхохотался Руперт. – Иди пасись, солнце высоко, а мне ужасно хочется спать. А потом… я покажу тебе, как щекочут форель.
   – А почему ты решил, что я захочу развлекать рыбу таким способом? – спросил единорог, но Руперт уже спал глубоким сном.
 
   Прошел месяц. Руперт и единорог неуклонно двигались к Драконьей горе. Пища и свежая вода значительно поправили их здоровье и подняли дух, но все же Черный лес наложил на Руперта свой отпечаток. Каждый вечер, едва только солнце огненным шаром погружалось за горизонт, Руперт разводил большой костер, несмотря на то что ночи стояли теплые, да и дикие звери в округе не водились. Сон его был беспокойным, принца терзали кошмары, которые он утром старался не вспоминать. Руперт вновь, как в детстве, стал бояться темноты. Каждое утро он просыпался пристыженный, проклиная свою слабость, и давал себе слово, что больше ни за что не поддастся страху. И каждый вечер, как только садилось солнце, он снова разводил огонь.
   Шли дни. Драконья гора постепенно приближалась и становилась все больше, а Руперт все меньше понимал, что будет делать, когда достигнет ее подножия. В соответствии с картой, что дала ему Ночная Ведьма, пещера дракона находилась где-то недалеко от вершины. Однако чем ближе принц подбирался к горе, тем очевиднее становилось, что человек не может вскарабкаться по высоченной базальтовой стене, заполняющей собой весь горизонт. И все же, несмотря на сомнения и беспричинные страхи, преследовавшие его по ночам, Руперт решил не отступать. Он слишком далеко забрался и через многое прошел, чтобы повернуть назад, когда цель уже видна.
   «Иди и убей дракона, сын мой. Докажи, что ты достоин трона».
   Когда Руперт достиг предгорья, утренний воздух еще не прогрелся после ночной прохлады. Трава постепенно редела, вскоре отступили и кустарники, и принц очутился на голой скале, испещренной ямами и трещинами от совместных усилий дождя и ветра. Тропинка оборвалась у самого склона горы, а затем начала круто взбираться вверх. Единорог ругался про себя, с опаской ступая по непривычной дороге. Руперт не сводил глаз с дорожки, бежавшей перед ним. По мере того как они поднимались, тропинка становилась все уже и коварнее. Их остановила широкая каменистая осыпь. Единорог взглянул на плавно струящиеся камни.
   – Даже не помышляй об этом. Я единорог, а не горный козел.
   – Но это единственный путь наверх, потом идти станет легче.
   – Меня волнует не то, как мы взберемся наверх, а то, как мы будем спускаться вниз. Скорее всего, на огромной скорости, а ветер будет нежно овевать мое падающее тело.
   Руперт вздохнул и слез с седла.
   – Ну хорошо. Возвращайся назад и жди меня у предгорья. Если через два дня не вернусь…
   – Руперт, – медленно произнес единорог, – не надо этого делать. Мы можем вернуться и сказать при дворе, что не смогли разыскать дракона. Никто ничего не узнает.
   – Но я-то буду об этом знать, – ответил Руперт.
   Они посмотрели друг другу в глаза, и единорог, склонив голову перед принцем, произнес:
   – Удачи вам, ваше высочество!
   – Спасибо, – отозвался Руперт.
   – Берегите себя, – пробормотал единорог. – Мне не хотелось бы ломать спину под другим всадником. – Он осторожно развернулся на узкой тропе и затрусил вниз по склону.
   Руперт постоял немного, прислушиваясь к медленно удалявшемуся топоту копыт. Единорог у предгорья будет в безопасности. Пусть не осыпь, но Руперт нашел бы какую-нибудь другую причину, чтобы отослать единорога назад. «А что будет дальше – за это отвечаю я, и никто другой. Какой смысл нам обоим рисковать жизнью?» Руперт встряхнулся и принялся изучать широкую полосу каменистой осыпи, расстилавшуюся перед ним. Да, вид у нее предательский. Она была примерно сорок футов в длину, хотя в ширину вряд ли достигала и десяти: одно неверное движение, и все эти скользящие камни сбросят его со скалы. Руперт взглянул вниз: «Далековато придется лететь. Если я поскользнусь, то, пожалуй, доберусь до предгорья раньше единорога». Он мрачно усмехнулся и осторожно ступил на осыпь.
   Плотно лежавшие камни слегка переместились под весом Руперта, и принц, затаив дыхание, выждал, пока они снова не встанут на место. Медленно, шаг за шагом, фут за футом, он пробирался вперед, не жалея времени на то, чтобы тщательно проверить каждый кусочек почвы, прежде чем перенести на него свой вес. Но, несмотря на все усилия принца, скользящие камни подтаскивали его все ближе и ближе к краю, и Руперт вскоре понял, что ему не справиться. Порывистый ветер неистово трепал его плащ, принц слегка подвинулся, но тут осыпь побежала под его ногами. Руперт бросился на камни и распластался, глубоко зарываясь в них пальцами. Принцу удалось остановиться, но одна его нога повисла над пропастью. Он услышал грохот беспорядочно падавших с горы камней.
   Между ним и твердой поверхностью оставалось едва ли более пяти футов, но ему казалось, что там добрых пять миль. Руперт лежал неподвижно и прерывисто дышал. Он не мог идти ни вперед, ни назад: малейшее движение означало бы смерть. Тут ему в голову пришла одна мысль: «Передвижение медленно не выручит меня, но прыжок, если вложить в него всю силу, может спасти, равно как и погубить. – Руперт улыбнулся. – Какая разница, черт побери: не осыпь, так дракон. Кто-нибудь меня да прикончит». Осторожно, тщательно продуманным движением он подтянул под себя ноги и зарылся поглубже в осыпь. Переместившиеся камни еще ближе придвинули его к краю. Руперт глубоко вздохнул и прыгнул… Приземлился он неуклюже, от удара перехватило дыхание. Одной рукой он уцепился за выступ скалы, тщетно пытаясь нащупать ногами почву. Мимо него, подобно каменному душу, летели вниз сыпучие обломки. Потом свободной рукой он нащупал опору, медленно подтянулся и вполз на скалу. Неверными шагами Руперт отошел от края и повалился наземь. От перенесенного напряжения принца трясло, сердце бешено стучало. Твердая каменистая тропа, расстилавшаяся впереди, казалась самой прочной и надежной во всем мире.
   Он отдохнул немного, а затем с трудом встал на ноги. Все тело его болело, он разодрал руки об острые камни. Воды у него не было, так как он оставил фляги у единорога. Нечем было даже промыть раны, поэтому Руперт просто решил не обращать на них внимания. Он повернулся спиной к осыпи и устало потащился по незнакомой дороге, которая должна была привести его к дракону.
   Вдруг дорожка исчезла и вместо нее возник бесконечный ряд ступеней, вырубленных в скале. Руперт обернулся и посмотрел вниз, на долгий спуск. Черный лес отсюда казался таким далеким и совсем крошечным. Руперт вздохнул, снова повернулся к ступеням и принялся карабкаться вверх.
   Ступени были неровные, кривые. После нескольких часов мучительного подъема ноги Руперта с каждым шагом пронизывала боль. Каменная лестница убегала вверх, насколько хватало взгляда. С каждым шагом воздух становился все холоднее, порывистый ветер сначала приносил дождь со снегом, а потом – только снег с вершины горы. Руперт съежился под своим тоненьким плащом, продолжая карабкаться вверх. Злобные порывы ветра тащили его назад, но он упрямо продолжал свой путь. Руки и ноги закоченели, холодный воздух превращал его дыхание в пар, но он шаг за шагом шел вперед, превозмогая холод, ветер и боль.
   «Я – принц Руперт из Лесного королевства. Я пришел сразиться с драконом».
   Ступени закончились узким выступом, лежавшим у входа в огромную пещеру. Она зияла словно глубокая рана на поверхности скалы. В ней царила беспросветная тьма. Руперт медленно пошел к входу, ноги его дрожали от усталости. Карта Ночной Ведьмы не солгала: наконец-то он отыскал логово дракона. С тех пор как принц покинул замок, он все время спрашивал себя, что будет ощущать, когда предстанет перед драконом… Но время пришло, и, по правде сказать, он почти ничего не ощущал. «Я дал слово – и вот я здесь. Я не верю, что смогу победить дракона, и никогда не верил. Там, внизу, я знал, что иду на верную смерть. – Руперт пожал плечами. – Придворные ожидают, что я погибну. Но, может быть, я выживу, хотя бы им назло». Он вытащил меч, занял лучшую позицию, насколько это было возможно в данных обстоятельствах, и сосредоточился на том, как лучше сформулировать вызов.
   Измученный, уставший, он сейчас меньше всего на свете чувствовал себя героем.
   – Мерзкое чудовище! Я, принц Руперт из Лесного королевства, явился, чтобы убить тебя! Выходи же и сразись со мной!
   Последовала долгая пауза, затем из глубины пещеры донесся низкий голос:
   – Извините, не понял.
   Принц почувствовал некоторую нелепость ситуации, но только крепче сжал рукоятку меча и повторил свой вызов. Последовала еще одна длинная пауза, и тут Руперт напрягся: дракон медленно выползал из тьмы, заполняя своей массивной тушей весь проем пещеры. Длинные перепончатые крылья лежали на его спине подобно изумрудно-зеленому плащу. Он был добрых тридцати футов длиной от морды до хвоста.