Гриндер Джон. Черепахи до самого низа. Предпосылки личной гениальности

   Я опять выразил мнение, что это неосуществимо.
   – Это требует времени, – сказал дон Хуан. – Ты можешь начать с того, чтобы не обедать каждый день в двенадцать часов.
   Он взглянул на меня и доброжелательно улыбнулся.Выражение его лица было очень забавным и рассмешило меня.
   – Есть, правда, некоторые животные, которых невозможно выследить, – продолжал он. – Есть определенные типы оленей, которых счастливый охотник может встретить однажды в жизни благодаря простому везению.
   Дон Хуан сделал драматическую паузу и внимательно посмотрел на меня. Казалось, он ждет вопросов, но у меня их не было.
   – Как ты думаешь, что делает их такими необычными и почему их так трудно найти? – спросил он.
   Не зная, что сказать, я пожал плечами.
   – У них нет распорядка, – сказал он торжественно. – Вот что делает их волшебными.».
   Джон: У некоторых из вас есть возможность сделать такой поступок..Пожалуй, не менее важным, чем все, что мы с вами здесь делали, является приверженность к обозрению, с помощью и первого, и второго вниманий, на какой-то периодической основе, тех приготовлений, что вы здесь сделали и отрабатывали, чтобы обеспечить себе ту текучесть, грациозность и свободу, которые отличают охотника от добычи. А теперь, если вы случайно найдете или решите выбрать себе место и время, чтобы отправиться куда-то самим, я предлагаю вам описание праздника жизни, успеха, достигнутого Карлосом спустя годы тяжелого труда в обучении искусству охоты.
   Джон: (читает из книги «Путешествие в Икстлан», глава 19 : «Остановка мира»)
   «Как только я проснулся на следующий день, я начал задавать дону Хуану вопросы. Он рубил дрова за домом, а дона Хенаро нигде не было видно. Он заявил, что говорить не о чем. Я сказал, что мне удалось удержаться от мыслей, когда дон Хенаро „плавал по полу“, и мне не требовалось никаких объяснений, но это не помогло мне понять, что происходит.
   – Это вроде болезни, – сказал я.
   – Тут нет никаких болезней, – спокойно ответил дон Хуан. – Тут есть только самопотакание. Ты потакаешь себе, пытаясь все объяснить. Но тебе больше не нужны объяснения.
   Я настаивал, что могу действовать только при условии упорядоченности и понимания. Я напомнил ему о том, что я коренным образом изменил свою личность за время нашей связи и такая перемена стала возможной, потому что я мог объяснить себе необходимость этого.
   Дон Хуан тихо засмеялся. Долгое время он молчал.
   – Ты очень умен, – сказал он наконец. – Ты возвращаешься туда, где был всегда. Но на этот раз с тобой покончено. Тебе некуда возвращаться.
   Тон дона Хуана был дружественным, но необычно отрешенным, и это заставило меня почувствовать всепоглощающее одиночество.Я выразил свою печаль. Он улыбнулся. Его пальцы слегка сжали мою руку.
   – Мы оба – существа, которые умрут, – сказал он тихо. – Нет больше времени для того, что мы привыкли делать. Сейчас ты должен использовать все неделание, которому я тебя научил, и остановить мир.
   Когда на следующее утро я вернулся, дон Хуан был в доме один. Я спросил его о доне Хенаро, и он сказал, что тот был где-то поблизости, занимаясь своими делами. Я немедленно начал пересказывать свой необычный опыт. Он слушал с явным интересом.
   – Ты просто остановил мир, – прокомментировал он, когда я кончил свой рассказ.
   Секунду мы молчали.
   – Вчера в тебе остановилось то, на что, как тебе говорили люди, похож мир. Видишь ли, люди говорят нам с момента нашего рождения, что мир такой-то и такой-то. И, естественно, у нас нет выбора, кроме как видеть мир таким, каким он является по словам людей.
   Мы взглянули друг на друга.
   – Вчера мир стал таким, каким его описывают маги, – продолжал он. – В этом мире койоты разговаривают и, как я тебе уже рассказывал, разговаривают олени, гремучие змеи, деревья и все остальные живые существа. Но я хочу, чтобы ты научился видеть. Возможно, ты знаешь, что видение происходит только тогда, когда проскальзываешь между мирами, между миром обычных людей и миром магов. Ты сейчас оказался в точке между ними. Вчера ты считал, что с тобой говорит койот. Любой маг, который не видит,сделал бы такой же вывод, но тот, кто видит,знает, что верить в это означает быть пришпиленным к реальности магов. Точно так же, не верить, что койоты говорят, означает быть пришпиленным к реальности обычных людей.
   – Ты хочешь сказать, дон Хуан, что ни мир обычных людей, ни мир магов не реальны?
   – Они реальны. Они могут воздействовать на тебя. Например, ты мог спросить этого койота о чем угодно, и он обязан был бы дать тебе ответ. Единственное, что здесь печально, это то, что койоты ненадежны. Они шутники. Это твоя судьба – не иметь надежного компаньона из числа животных.
   – Будь я на твоем месте, – добавил он, – я бы никогда не верил койоту. Но ты другой...»
   Джуди: Из «Людей леса»:
   «Особенно одну ночь я буду помнить всю свою жизнь, потому что, по-моему, тогда я понял, насколько далеко мы, цивилизованные люди, отошли от реальности. Было полнолуние, поэтому танцы затянулись дольше обычного. Перед самым отходом ко сну я стоял возле своей хижины, когда мне послышался странный шум, идущий от близлежащего детского бопи. Это удивило меня, потому что в ночное время пигмеи никогда не выходили за пределы главного лагеря. Я потихоньку пошел посмотреть, что происходит.
   Там, на крошечной просеке, был причудливо одетый Кенге: в ткани из коры дерева, украшенной листьями, в волосах торчал цветок. Он был совсем один, кружась в танце и тихо напевая под нос, устремив взгляд на верхушки деревьев.
   Кенге был наибольшим любителем пофлиртовать в округе, поэтому, понаблюдав немного, я вышел на просеку и шутливо спросил, почему это он танцует в одиночку. Он остановился, медленно обернулся и посмотрел на меня так, будто я величайший глупец на свете, и он просто удивлен моей глупостью.
   «Но я танцую не один,» сказал он. «Я танцую с лесом, танцую с луной.» Затем с крайним безразличием отвернулся и, больше не обращая на меня внимания, продолжил свой танец любви» .^[20]

ПОСЛЕСЛОВИЕ

   Этот человек из древнего племени...был очень привязан к своим черно-белым коровам. Он всегда сам выводил их в вельд, выбирал для них наилучшее пастбище и присматривал за ними, как мать за детьми, оберегая от диких животных, которые могли подойти и причинить вред коровам или напугать их. Вечером он заводил их в крааль, надежно закрывал вход ветками из самого колючего терновника и, наблюдая, как они довольно жуют жвачку, думал: «Утром у меня будет чудесный удой молока.» Однако однажды утром, пойдя в свой крааль, где надеялся увидеть сосцы коров тугими и лоснящимися от молока, он был поражен, обнаружив их дряблыми, сморщенными и пустыми. Сперва он укорил себя, что выбрал плохое пастбище для коров, и повел их на лучшую траву. Приведя вечером стадо домой, он снова подумал: «Завтра уж точно у меня будет молока больше, чем всегда». Но утром опять сосцы были дряблыми и сухими. Второй раз он поменял пастбище, однако снова у коров не оказалось молока. Обеспокоенный и заподозривший неладное, он решил постеречь скот в ночное время.
   Посреди ночи он с изумлением увидел, как со звезд опустилась веревка, сплетенная из тончайших волокон, и по ней проворно, одна за другой спустились несколько молодых женщин из племени небожителей. Он видел, как они, молодые и веселые, разговаривая шепотом и тихо смеясь между собой, прокрались в крааль и выдоили до последней капли его коров в посуду, сделанную из бутылочной тыквы. Разгневанный, он выскочил, чтобы поймать их, но они ловко рассыпались в разные стороны, так что он не знал, в какую сторону бежать. В конце концов он поймал одну, но пока гонялся за ней, остальные, вместе с молоком и тыквами, сбежали на небо, втянув за собой веревку, чтобы он не смог гнаться за ними. Несмотря на это, он был доволен, потому что молодая женщина, которую он поймал, была самой красивой из всех. Он сделал ее своей женой, и с этого момента женщины – небожительницы его не беспокоили.
   Теперь новая жена днями работала у него на полях, а он ухаживал за стадом. Они были счастливы и благоденствовали. Была только одна причина для беспокойства. Когда он поймал свою жену, у нее была с собой корзинка. Сплетена она была так искусно, так крепко, что сквозь нее нельзя было разглядеть, что внутри, и она была всегда закрыта сверху плотно прилегающей крышкой. Прежде, чем пожениться с ним, жена заставила его пообещать, что он никогда не откроет корзинку и не заглянет внутрь, пока она не разрешит ему это сделать. Если он нарушит обещание, с ними может случиться большая беда. Но шли месяцы, и человек начал забывать свое обещание. Когда он изо дня в день видел корзинку так близко, с всегда плотно закрытой крышкой, его все больше забирало любопытство. Однажды, будучи дома один, он пошел в хижину жены, увидел корзинку, стоявшую там в тени, и не утерпел. Сорвав крышку, он заглянул внутрь. С минуту он стоял, не веря своим глазам, а потом расхохотался..
   Когда жена пришла домой вечером, она сразу поняла, что случилось. Она схватилась за сердце, и со слезами на глазах глядя на него, сказала: «Ты заглянул в корзинку».
   Он, смеясь, кивнул и произнес: «Ты глупая женщина, глупое, глупое создание. Зачем поднимать такой скандал из-за корзинки? В ней вообще ничего нет».
   «Ничего?» – с трудом выговорила она.
   «Да, ничего» – решительно ответил он.
   Тут она повернулась, вышла прямо в закат солнца и исчезла. Больше на земле ее никогда не видели.