Страница:
– Понимаю. – Дей умолк. – Я должен еще раз обо всем подумать. Глупо предлагать вашему супругу условия, на которые он заведомо не может согласиться. Как удачно, что вы здесь и я могу с вами посоветоваться. Вы будете направлять меня, поможете мне решить, насколько сильно я могу надавить на него.
От его слов Кейт почувствовала себя предателем.
– Я позову вас снова, как только посоветуюсь со своими министрами.
Он хлопнул в ладоши. Два огромных евнуха распахнули двери, и Кейт увидела Олему, которая ждала ее снаружи.
– Обращайтесь с ней хорошо и проследите, чтобы она ни в чем не нуждалась, – приказал он и отвернулся, дав понять, что аудиенция закончена.
Кейт торопливо вышла из комнаты, гадая, что этот безжалостный мужчина придумает в следующий раз. Она знала, что любовь Бретта к ней была сильна, но она также знала, что его чувство чести было по меньшей мере столь же сильным и к тому же гораздо дольше жило в его сердце. Она молила Бога, чтобы дей не потребовал от Бретта того, что тот не сможет выполнить, но в глубине души она чувствовала, что честь, которая двигала Бреттом и любым другим гражданином Англии, была для дея пустым звуком. Она не хотела провести остаток жизни в гареме и не хотела, чтобы ей когда-либо пришлось терпеть объятия этого холодного, бессовестного деспота, но, похоже, надежда на то, что она снова увидит Бретта, становилась все призрачнее.
За закрытыми дверями дей полулежал на подушках, и вызванное визитом Кейт волнение, все еще теплившееся в его душе, приятно щекотало его нервы. Он поймал себя на том, что гадает, можно ли оставить ее у себя и в то же время убедить Бретта выйти из игры. Быть может, стоит повременить сообщать англичанину, что его жена находится у него? Всегда есть шанс, что французы не отпустят его, или сами отправят его в Англию, или что он уедет по своей воле. Если случится что-нибудь из вышеупомянутого, то людям не обязательно будет знать, что у него есть светловолосая женщина. Он добьется желаемого, не используя ее как заложницу. Он найдет ей другое, более приятное применение.
Уиггинс вперил взгляд в командира французского корабля.
– Этот разговор не должен был даже иметь места. Наш дипломатический представитель был передан вам во время военных действий ради его же безопасности. То, что вы держите его в заключении, и особенно в кандалах, может быть расценено как нарушение дипломатической этики.
– Франция не одобряет то, что он должен был здесь делать.
– Я тоже не одобряю то, что вы здесь делаете, – парировал Уиггинс с высокомерием, до которого французу было далеко, – но я не держу вас в цепях.
– Вы не можете этого сделать, – ответил командир французского корабля, придя в негодование при мысли об этом, но в то же время чувствуя некоторое превосходство. – У вас нет для этого средств.
– В дипломатических кругах не принято, и никогда не было, чтобы более сильные страны ограничивали свободу послов более слабых стран. – Уиггинс говорил, словно обращаясь к самому туго соображающему ученику, что бесило француза. – Если бы это было так, то Англия держала бы всех французских шпионов в кандалах.
В душе француза закипела ярость, но он не мог отрицать, что Англия была владычицей морей.
– Вы намереваетесь отнять его у меня силой?
– Как вы столь тонко подметили, у меня нет для этого средств. Однако, – продолжил Уиггинс, стерев довольную улыбочку с физиономии командира, – правительство моей страны может усмотреть в этом отдельном поступке прецедент для своего поведения в будущем. Вполне вероятно, что оно захочет вынести этот вопрос на международное обсуждение. Я не говорю, что они это сделают, – никто не может выражать мнение своего правительства в каждом отдельном случае, – но неужели вам хочется оказаться причиной международного инцидента? Вы считаете, ваши действия были столь хорошо продуманы, что ваше правительство встанет на вашу защиту?
Командир французского корабля заковал Бретта в кандалы, потому что это был единственный способ сладить с ним; он держал его под замком, потому что так ему было удобно и потому что это раздражало британцев, но он не хотел привлекать внимание своего начальства. Причина, по которой он находился в этой дыре, заключалась в том, что он был в немилости у правительства.
– Не вижу никакой необходимости, чтобы один-единственный человек был причиной стольких неприятностей, – наконец вымолвил француз. – В конце концов, что может сделать один англичанин?
– Я согласен с вашим первым утверждением. Что касается второго, возможно, обратившись к истории, вы получите ответ на свой вопрос, – сказал Уиггинс, поднимаясь на ноги. – В восемь часов мы ужинаем в консульстве. Мне бы очень не хотелось, чтобы мистер Уэстбрук опоздал к ужину.
Бретт сумел постоять смирно несколько секунд, которых Чарлзу хватило, чтобы помочь ему надеть сюртук, но он горел нетерпением увидеться с Уиггинсом. Командир французского корабля освободил его всего несколько часов назад, и он отправился прямиком в посольство, намереваясь припереть Уиггинса к стенке и потребовать, чтобы тот немедленно приступил к поискам Кейт. Вместо этого ему передали записку, в которой говорилось, что Уиггинс не вернется до ужина, но что он надеется к этому времени получить некоторые сведения о Кейт.
И хотя Бретт понимал, что не сможет ничего предпринять до утра, он рвался немедленно что-то сделать. Прошло три дня с тех пор, как похитили Кейт, и мысли о том, что произошло с ней, что может происходить с ней сейчас, продолжали терзать его, обвинять его, лишая его покоя и самообладания. Он сказал Кейт, что они ничего не смогут сделать, если ее похитят, но он не понимал до конца значения своих слов, пока она не исчезла и он не оказался бессилен что-либо сделать, не в состоянии даже решить, с чего лучше начать. В Англии правительство было бы вынуждено призвать на помощь совокупность знаний всех своих разрозненных ведомств, чтобы выследить и наказать ее похитителей. Здесь же правительство скорее наградит злодеев и разделит с ними выручку.
– Пока я буду ужинать, постарайся выведать что-нибудь у местных жителей, которые работают в консульстве, – велел Бретт Чарлзу. – Дай им понять, что я щедро заплачу за любые сведения, даже если это всего лишь слухи.
– А что дальше?
– Я смогу сказать тебе больше после того, как поговорю с Уиггинсом. Кем бы ни был этот человек, он приглашен к ужину.
Когда они спустились вниз, в гостиной никого не было.
Бретт громко выругался. Три дня ожидания, когда он бревном лежал на кровати, истощили запасы его терпения и христианского милосердия. Ему До смерти хотелось что-нибудь сделать: подраться с кем-нибудь или выполнить какую-то тяжелую физическую работу – что угодно, только не это адское ожидание. Он чувствовал себя настолько бесполезным, разочарованным и беспомощным, что с трудом сдерживался, чтобы не выбежать на улицу и не сделать отбивную из первого встречного. Но прежде чем отчаяние заставило его послать к чертям Уиггинса и взять дело в свои руки, консул вошел в комнату, такой же невозмутимый, как всегда.
– Благодарю вас, что вы договорились о моем освобождении, – сказал Бретт, изо всех сил стараясь сдержать нетерпение и неприязнь к человеку, для которого обед, казалось, был важнее исчезновения его жены. – Хотя меня раздражает необходимость быть благодарным за эту ужасную неразбериху.
– Всему виной непомерное честолюбие, – ответил Уиггинс. – Задержав вас, командир рассчитывал вернуть себе благосклонность начальства. Я всего лишь указал ему на возможность того, что он допустил просчет.
– И? – ободряюще спросил Бретт.
– Я намекнул, что правительство Англии может воспринять его поступок как знак для своей будущей политики и почувствовать необходимость выразить свое неодобрение.
– И правительство Франции скорее принесет его в жертву, чем всем флотом встанет на его защиту.
– Я всего лишь выразил мнение, что такой ход событий наиболее вероятен.
– Даже несмотря на то что правительство Франции только и ищет повод, чтобы ввести свои войска в Алжир, и что Англия не собирается бороться за право сделать Алжир своей колонией?
– Если его начальство не посчитало нужным довести до его сведения мнение, циркулирующее в правительственных кругах, то я не вижу необходимости делать это вместо них.
– Теперь я понимаю, почему вы достигли таких успехов, – с неподдельным восхищением сказал Бретт. – Удивительно, что вас еще не отозвали в Англию.
– Я не выношу тамошний климат, – сухо ответил Уиггинс.
– Кто этот человек, которого вы пригласили встретиться со мной? – резко осведомился Бретт. Вежливая беседа совершенно вывела его из терпения.
– Некто, кто, надеюсь, сможет помочь нам обнаружить местонахождение вашей жены. Я начал собственное расследование, но оно не принесло никаких результатов. Возможно, этот человек преуспеет там, где я потерпел неудачу. Возможно также, он согласится помочь вам вернуть ее, но это уже ваша задача – убедить его, что ему будет выгодно помочь вам.
– Как его зовут?
– Ибрахим. Он второй сын Мухаммеда Али, правителя Египта. Он относительно молод, но тот факт, что отец послал его сюда одного, говорит о том, что он пользуется уважением. Это один из самых уязвимых моментов в истории Африки, требующий пристального внимания специалистов. В тридцать лет Мухаммед Али прошел путь от торговца табаком до правителя Египта, а также Судана и Крита. Он нечасто совершает ошибки при выборе людей, которых назначает своими представителями.
– Я сам могу найти Кейт, – сказал Бретт, в то же время понимая, что в нем говорит уязвленная гордость, а не здравый смысл. – Почему я должен просить у него помощи?
– Потому что у него самая лучшая сеть шпионов во всей Северной Африке. На всем средиземноморском побережье не происходит ничего, чего бы он не знал или не мог выяснить. Если кто и может быстро найти вашу жену, то это он. И если кто и знает, что нужно сделать, чтобы ее вернуть, то это тоже он.
– Я не собираюсь ни с кем торговаться, когда речь идет о безопасности моей жены. Я выкуплю ее. Я пошлю своих представителей на каждый аукцион на тысячу миль вокруг, если это необходимо. Цена не имеет значения.
– Вы, конечно, вольны поступать так, как считаете нужным, – с подчеркнутым безразличием заявил Уиггинс, – но я бы настоятельно посоветовал вам сначала поговорить с Ибрахимом.
– Но что я могу предложить человеку его положения, чтобы убедить его помочь мне?
– Он сможет лучше ответить на этот вопрос, чем я, но, полагаю, он будет благодарен вам за любую посильную помощь в достижении его цели.
– И что это за цель? Или их несколько?
– Конечно, он преследует несколько целей, но, думаю, главная его задача в Алжире состоит в том, чтобы распространить на данную страну влияние своего отца. Тот постоянно ищет возможность ослабить власть турецкого султана.
– И как он собирается это сделать?
– Возможно, у него на примете есть несколько способов. Мухаммед всегда славился тем, что никогда не страдал от недостатка выбора.
– И вы думаете, он мне поможет?
– Надеюсь, да. Если только сам дей не решит помочь нам найти ее, Ибрахим – ваша главная надежда.
– Вы думаете, дей не станет нам помогать?
– А вы как думаете?
– Если он знает, какова цель моего приезда в эту страну, он сделает все, что в его силах, чтобы остановить меня.
– Он знает.
Бретт почувствовал, как напряглись мышцы его шеи. Он должен выкинуть из головы кошмарные видения того, что, возможно, происходит с Кейт в данный момент, иначе он вообще не сможет думать.
– Я пока не уверен, что послужило источником информации, но мне доподлинно известно, что он узнал о вашем приезде и характере вашей миссии еще до того, как вы прибыли в страну.
– В таком случае, если он знает, где находится Кейт, он скорее всего воспользуется ею, чтобы принудить меня вернуться в Англию.
– Если он сможет заполучить ее в свое владение, то, думаю, он так и сделает.
– Вы не уверены, что она у него?
Влияние дея не распространяется за пределы Алжира, и, следовательно, жители пограничных областей и соседних стран не боятся его. Рейсули – выходец из Марокко, а они там не особенно считаются с мнением дея. С другой стороны, – продолжил Уиггинс, разглядывая свои ногти, – дей также не гнушается посылать своих шпионов в Марокко, Тунис и Ливию, наказав им убивать, чтобы получить желаемое. Ради вас я надеюсь, что ему действительно известно, где находится ваша жена. В его руках она будет в гораздо большей безопасности. – Помолчав немного, Уиггинс снова заговорил: – Когда прибудет Ибрахим, предоставьте мне вести беседу. Я подозреваю, вы недостаточно обходительны, чтобы обращаться с ним подобающим образом.
На какое-то время в комнате повисла тишина. Забота о безопасности и местонахождении Кейт занимала мысли обоих мужчин, но в совершенно разной степени. Бретт почти оставил попытки найти Абделя Кадира, и если бы ему сказали, что он может спасти Кейт всего лишь ценой своей миссии, он, не задумываясь, выбрал бы Кейт. Он работал на министерство иностранных дел, потому что это ему нравилось, но он скорее передал бы всю Африку французам, чем позволил, чтобы хоть один волосок упал с головы Кейт. Если бы речь шла о безопасности Англии, все могло бы быть по-другому, но речь шла об Африке, и у него не было ни тени сомнений.
Уиггинс не разделял его точку зрения. Он никогда не видел Кейт, не любил ее и не был ослеплен ее красотой. Для него она была всего лишь англичанкой, которая стала помехой его работе, и ему не терпелось избавиться от нее, чтобы он мог вернуться к своим делам. То, что избавиться от нее означало спасти ее, было не столь важно – важно было то, что она мешает его работе, – и для него был приемлем любой подходящий план, который поможет убрать ее с дороги. Естественно, он не стал бы делать ничего, что могло навредить ей, но ее безопасность не являлась для него делом первостепенной важности. Ей следовало остаться в Англии. Ей нечего было здесь делать, и если она не знала об этом, то об этом знал ее муж.
Их молчаливые раздумья были прерваны появлением одного из самых красивых – и самых низкорослых – мужчин, которых Бретту доводилось встречать. Он был турком, но отказался от традиционного турецкого костюма, оставив только феску. Он был во всем великолепии французского обмундирования – самой красивой униформы Европы, – но даже оно было не в силах скрыть тот факт, что его могучие плечи и торс больше подошли бы человеку почти в два раза выше его. Кожа его была очень светлого оливкового оттенка, и характерные для восточной расы черты лица были смягчены щедрой примесью европейской крови. Едва взглянув в эти кроткие карие глаза, Бретт почувствовал искушение отвергнуть его помощь, хотя она еще даже не была предложена. Он сразу же почувствовал антипатию к этому человеку. К тому же он ему не доверял.
Уиггинс шагнул вперед, чтобы поприветствовать своего гостя.
– Я боялся, что вы решили не приходить, – довольно резко заявил он.
– Почему я должен был не прийти на ужин с английским консулом?
– Полагаю, вы бы могли найти причину, если бы захотели.
Лицо Ибрахима расплылось в ослепительной улыбке.
– Ну конечно же, я пришел. Мне сказали, что у вас чудесный повар.
Казалось, комплимент не произвел на Уиггинса особого впечатления.
– Позвольте представить вам моего гостя, – сказал он, повернувшись к Бретту. – Это мистер Уэстбрук, специальный дипломатический представитель нашего министерства в Лондоне.
– Так сказать, ваш собрат?
– Можно сказать и так, – сказал Бретт, – но на самом деле моя работа не идет ни в какое сравнение с важностью и значительностью обязанностей мистера Уиггинса.
– Иными словами, его не стоит мазать тем же миром, которым вы, возможно, уже помазали меня, – сказал Уиггинс. Его ледяной тон начисто лишил присутствующих возможности истолковать его слова как шутку. – Пожалуйте.
Он жестом пригласил своих гостей первыми проследовать в столовую.
За едой разговор шел на общие темы, но после того, как слуги поставили на стол ликеры и вышли из комнаты, Уиггинс быстро взял быка за рога.
– Мы столкнулись с довольно необычной проблемой и надеялись, что вы сможете посоветовать нам, как ее разрешить, – сказал он, не обращая внимания на широкую ухмылку Ибрахима, ясно говорившую: «Ага, я так и знал, что вам что-то нужно». – Как вам, несомненно, уже известно, три дня назад, подходя к Алжиру, корабль мистера Уэстбрука подвергся атаке Рейсули.
– Да, я слышал. Я также слышал, что корабль не причалил, а отправился в Триполи.
– По обыкновению, вы осведомлены лучше меня, – с натянутой улыбкой сказал Уиггинс. – Мы не знаем, куда он отправился, но это нас не интересует, по крайней мере в данный момент.
– Вас не интересует, что это капитан вашего собственного корабля рассказал дею, что вы едете в Алжир?
– Капитан мертв, – перебил его Бретт, не в силах дольше продолжать обмен любезностями. – Эти головорезы похитили мою жену.
Ибрахим обратил на Бретта свой ласковый взор.
– Вашу жену? Она хорошенькая?
– Она красавица! – взорвался Бретт. – И я собираюсь найти ее, даже если мне придется разобрать каждое здание в этой стране на доски!
– Вы, англичане, такие вспыльчивые. Вы думаете, что если вы что-то хотите, то вы это получите. Однако вы не знаете, ни где искать, ни с чего начать. Значит, вы пришли к Ибрахиму, чтобы он нашел ее за вас.
Он говорил с раздражающей медлительностью; его улыбка являла собой маску, за которой могла скрываться добрая половина всего зла мира.
– Нет, ей-богу! – вскричал Бретт, в ярости вскочив на ноги.
– Мы надеялись, что вы согласитесь помочь нам, – перебил его Уиггинс таким же вкрадчивым, монотонным голосом, как у Ибрахима. – За вознаграждение, конечно.
– И что же вы можете мне предложить?
– Влияние. Вы ведь приехали в Алжир с определенной целью.
Бретту пришлось прикусить язык, чтобы не сказать чего не следует, пока двое мужчин молча смотрели друг на друга. Если это была та самая дипломатия, которой приходилось заниматься Уиггинсу, то он был рад, что не стал дипломатом. Надменная, насмешливо-презрительная манера Ибрагима вести себя бесила его до зубовного скрежета, и только постоянное напоминание о том, что жизнь Кейт, возможно, зависит от помощи этого человека, удерживало его от того, чтобы не вскочить на ноги и не задушить его. Он никогда не встречал человека, который с первого взгляда внушал бы ему большую неприязнь и недоверие. Если Абдель Кадир похож на него, то можно сразу разворачиваться и возвращаться в Англию.
– Сначала мы должны выяснить, где она находится. Вы не могли бы описать мне ее? – обратился он к Бретту.
Бретт не знал, как можно описать словами все, что являла собой Кейт. Нужны были глаза, чтобы увидеть ее красоту, нос, чтобы вдохнуть свежий аромат ее волос, язык, чтобы вкусить сладость ее рта, руки, чтобы ощутить мягкость ее кожи, уши, чтобы услышать ее подобный музыке смех, но более всего нужно было необъятное сердце, чтобы вместить всю любовь, которую она так щедро изливала. Целой жизни не хватит, чтобы охватить все, что являла собой она, а его просили сделать это в нескольких словах.
– Она среднего роста, но очень стройная, – лаконично сказал Бретт. – У нее голубые глаза, длинные светлые волосы, и она потрясающе красива. Тот, кто хоть раз увидел ее, никогда ее не забудет.
– Судя по вашим словам, вы очень хотите ее вернуть, – заметил Ибрахим, позволив себе выказать некоторое удивление. – Так ли необходимо тратить столько сил ради одной-единственной женщины? Вы можете найти себе другую.
– Она моя жена! – Бретт уже почти кричал.
– У меня шесть жен, – равнодушно заявил Ибрахим. – И возможно, будет еще больше.
– У меня она одна, и другой мне не надо.
– Вы, англичане, такие упрямые, – вздохнул Ибрахим, снова одарив его своей раздражающе надменной улыбкой, – но, думаю, я смогу вам помочь. Дей ждет, что сделает Абдель Кадир, Абдель Кадир ждет, что сделают французы, а французы ждут, что сделают они оба. До тех пор пока кто-нибудь что-нибудь не сделает, мне абсолютно нечем себя занять. Оставайтесь здесь. Ничего не предпринимайте. Я дам вам знать, когда найду ее.
– Я не могу просто сидеть и ждать. Я хочу чем-нибудь вам помочь.
– В Африке у меня шпионы на каждом шагу. Если мышь перебежит через улицу, я тут же узнаю об этом. Ждите. Я сообщу вам, когда она найдется.
– Я проведу свое собственное расследование, – упрямо настаивал Бретт. – Наверняка ваш способ собирать сведения не единственный.
– Вы вольны поступать, как вам угодно, но если вы вмешаетесь, то я даже пальцем не пошевельну, чтобы вам помочь. Вы, англичане, всегда слишком спешите. Вы говорите, вы угрожаете, от вас столько шуму! Я же, напротив, умею ждать и слушать, казаться незаинтересованным как раз в том, что мне нужно узнать. Сидите здесь, иначе вы никогда не найдете свою жену.
– Если я не могу помочь вам найти мою жену, могу я хотя бы заняться тем, для чего меня сюда направило министерство иностранных дел? – сердито спросил Бретт. Внутри его все кипело от ярости, потому что он понимал, что в данный момент Ибрахим может сослужить Кейт лучшую службу, чем он.
– Пожалуйста, но не уезжайте пока из Алжира. Кто знает, когда у меня для вас появятся новости.
– Я не смог ничего узнать о миссис Уэстбрук, – на следующий день сказал Бретту Чарлз. – Сдается мне, здесь никто ничего не знает.
– Ты сказал, что заплатишь им?
– Да, но им нечего продать.
– У меня дела ничуть не лучше. Всякий раз, когда я задаю им вопрос, они смотрят на меня так, словно не понимают, о чем идет речь.
– Вы думаете, они что-то знают, но боятся сказать?
– Не знаю. Я был уверен, что пойму, если это так, но я просто не знаю.
– Я нашел ее, – с гордостью объявил Ибрахим на следующий вечер, войдя в столовую посреди ужина. – И хотя вы и ваш слуга все время мутили воду своими глупыми вопросами и еще более глупыми взятками, я уже нашел ее.
– Где она? – требовательно спросил Бретт: от облегчения, надежды, радости и еще по меньшей мере дюжины разных эмоций слабость охватила его тело. – Отвезите меня к ней!
– Не могу, – заявил Ибрахим. – В сущности, если вы немедленно не покинете Алжир, вы можете никогда ее не увидеть.
Глава 23
От его слов Кейт почувствовала себя предателем.
– Я позову вас снова, как только посоветуюсь со своими министрами.
Он хлопнул в ладоши. Два огромных евнуха распахнули двери, и Кейт увидела Олему, которая ждала ее снаружи.
– Обращайтесь с ней хорошо и проследите, чтобы она ни в чем не нуждалась, – приказал он и отвернулся, дав понять, что аудиенция закончена.
Кейт торопливо вышла из комнаты, гадая, что этот безжалостный мужчина придумает в следующий раз. Она знала, что любовь Бретта к ней была сильна, но она также знала, что его чувство чести было по меньшей мере столь же сильным и к тому же гораздо дольше жило в его сердце. Она молила Бога, чтобы дей не потребовал от Бретта того, что тот не сможет выполнить, но в глубине души она чувствовала, что честь, которая двигала Бреттом и любым другим гражданином Англии, была для дея пустым звуком. Она не хотела провести остаток жизни в гареме и не хотела, чтобы ей когда-либо пришлось терпеть объятия этого холодного, бессовестного деспота, но, похоже, надежда на то, что она снова увидит Бретта, становилась все призрачнее.
За закрытыми дверями дей полулежал на подушках, и вызванное визитом Кейт волнение, все еще теплившееся в его душе, приятно щекотало его нервы. Он поймал себя на том, что гадает, можно ли оставить ее у себя и в то же время убедить Бретта выйти из игры. Быть может, стоит повременить сообщать англичанину, что его жена находится у него? Всегда есть шанс, что французы не отпустят его, или сами отправят его в Англию, или что он уедет по своей воле. Если случится что-нибудь из вышеупомянутого, то людям не обязательно будет знать, что у него есть светловолосая женщина. Он добьется желаемого, не используя ее как заложницу. Он найдет ей другое, более приятное применение.
Уиггинс вперил взгляд в командира французского корабля.
– Этот разговор не должен был даже иметь места. Наш дипломатический представитель был передан вам во время военных действий ради его же безопасности. То, что вы держите его в заключении, и особенно в кандалах, может быть расценено как нарушение дипломатической этики.
– Франция не одобряет то, что он должен был здесь делать.
– Я тоже не одобряю то, что вы здесь делаете, – парировал Уиггинс с высокомерием, до которого французу было далеко, – но я не держу вас в цепях.
– Вы не можете этого сделать, – ответил командир французского корабля, придя в негодование при мысли об этом, но в то же время чувствуя некоторое превосходство. – У вас нет для этого средств.
– В дипломатических кругах не принято, и никогда не было, чтобы более сильные страны ограничивали свободу послов более слабых стран. – Уиггинс говорил, словно обращаясь к самому туго соображающему ученику, что бесило француза. – Если бы это было так, то Англия держала бы всех французских шпионов в кандалах.
В душе француза закипела ярость, но он не мог отрицать, что Англия была владычицей морей.
– Вы намереваетесь отнять его у меня силой?
– Как вы столь тонко подметили, у меня нет для этого средств. Однако, – продолжил Уиггинс, стерев довольную улыбочку с физиономии командира, – правительство моей страны может усмотреть в этом отдельном поступке прецедент для своего поведения в будущем. Вполне вероятно, что оно захочет вынести этот вопрос на международное обсуждение. Я не говорю, что они это сделают, – никто не может выражать мнение своего правительства в каждом отдельном случае, – но неужели вам хочется оказаться причиной международного инцидента? Вы считаете, ваши действия были столь хорошо продуманы, что ваше правительство встанет на вашу защиту?
Командир французского корабля заковал Бретта в кандалы, потому что это был единственный способ сладить с ним; он держал его под замком, потому что так ему было удобно и потому что это раздражало британцев, но он не хотел привлекать внимание своего начальства. Причина, по которой он находился в этой дыре, заключалась в том, что он был в немилости у правительства.
– Не вижу никакой необходимости, чтобы один-единственный человек был причиной стольких неприятностей, – наконец вымолвил француз. – В конце концов, что может сделать один англичанин?
– Я согласен с вашим первым утверждением. Что касается второго, возможно, обратившись к истории, вы получите ответ на свой вопрос, – сказал Уиггинс, поднимаясь на ноги. – В восемь часов мы ужинаем в консульстве. Мне бы очень не хотелось, чтобы мистер Уэстбрук опоздал к ужину.
Бретт сумел постоять смирно несколько секунд, которых Чарлзу хватило, чтобы помочь ему надеть сюртук, но он горел нетерпением увидеться с Уиггинсом. Командир французского корабля освободил его всего несколько часов назад, и он отправился прямиком в посольство, намереваясь припереть Уиггинса к стенке и потребовать, чтобы тот немедленно приступил к поискам Кейт. Вместо этого ему передали записку, в которой говорилось, что Уиггинс не вернется до ужина, но что он надеется к этому времени получить некоторые сведения о Кейт.
И хотя Бретт понимал, что не сможет ничего предпринять до утра, он рвался немедленно что-то сделать. Прошло три дня с тех пор, как похитили Кейт, и мысли о том, что произошло с ней, что может происходить с ней сейчас, продолжали терзать его, обвинять его, лишая его покоя и самообладания. Он сказал Кейт, что они ничего не смогут сделать, если ее похитят, но он не понимал до конца значения своих слов, пока она не исчезла и он не оказался бессилен что-либо сделать, не в состоянии даже решить, с чего лучше начать. В Англии правительство было бы вынуждено призвать на помощь совокупность знаний всех своих разрозненных ведомств, чтобы выследить и наказать ее похитителей. Здесь же правительство скорее наградит злодеев и разделит с ними выручку.
– Пока я буду ужинать, постарайся выведать что-нибудь у местных жителей, которые работают в консульстве, – велел Бретт Чарлзу. – Дай им понять, что я щедро заплачу за любые сведения, даже если это всего лишь слухи.
– А что дальше?
– Я смогу сказать тебе больше после того, как поговорю с Уиггинсом. Кем бы ни был этот человек, он приглашен к ужину.
Когда они спустились вниз, в гостиной никого не было.
Бретт громко выругался. Три дня ожидания, когда он бревном лежал на кровати, истощили запасы его терпения и христианского милосердия. Ему До смерти хотелось что-нибудь сделать: подраться с кем-нибудь или выполнить какую-то тяжелую физическую работу – что угодно, только не это адское ожидание. Он чувствовал себя настолько бесполезным, разочарованным и беспомощным, что с трудом сдерживался, чтобы не выбежать на улицу и не сделать отбивную из первого встречного. Но прежде чем отчаяние заставило его послать к чертям Уиггинса и взять дело в свои руки, консул вошел в комнату, такой же невозмутимый, как всегда.
– Благодарю вас, что вы договорились о моем освобождении, – сказал Бретт, изо всех сил стараясь сдержать нетерпение и неприязнь к человеку, для которого обед, казалось, был важнее исчезновения его жены. – Хотя меня раздражает необходимость быть благодарным за эту ужасную неразбериху.
– Всему виной непомерное честолюбие, – ответил Уиггинс. – Задержав вас, командир рассчитывал вернуть себе благосклонность начальства. Я всего лишь указал ему на возможность того, что он допустил просчет.
– И? – ободряюще спросил Бретт.
– Я намекнул, что правительство Англии может воспринять его поступок как знак для своей будущей политики и почувствовать необходимость выразить свое неодобрение.
– И правительство Франции скорее принесет его в жертву, чем всем флотом встанет на его защиту.
– Я всего лишь выразил мнение, что такой ход событий наиболее вероятен.
– Даже несмотря на то что правительство Франции только и ищет повод, чтобы ввести свои войска в Алжир, и что Англия не собирается бороться за право сделать Алжир своей колонией?
– Если его начальство не посчитало нужным довести до его сведения мнение, циркулирующее в правительственных кругах, то я не вижу необходимости делать это вместо них.
– Теперь я понимаю, почему вы достигли таких успехов, – с неподдельным восхищением сказал Бретт. – Удивительно, что вас еще не отозвали в Англию.
– Я не выношу тамошний климат, – сухо ответил Уиггинс.
– Кто этот человек, которого вы пригласили встретиться со мной? – резко осведомился Бретт. Вежливая беседа совершенно вывела его из терпения.
– Некто, кто, надеюсь, сможет помочь нам обнаружить местонахождение вашей жены. Я начал собственное расследование, но оно не принесло никаких результатов. Возможно, этот человек преуспеет там, где я потерпел неудачу. Возможно также, он согласится помочь вам вернуть ее, но это уже ваша задача – убедить его, что ему будет выгодно помочь вам.
– Как его зовут?
– Ибрахим. Он второй сын Мухаммеда Али, правителя Египта. Он относительно молод, но тот факт, что отец послал его сюда одного, говорит о том, что он пользуется уважением. Это один из самых уязвимых моментов в истории Африки, требующий пристального внимания специалистов. В тридцать лет Мухаммед Али прошел путь от торговца табаком до правителя Египта, а также Судана и Крита. Он нечасто совершает ошибки при выборе людей, которых назначает своими представителями.
– Я сам могу найти Кейт, – сказал Бретт, в то же время понимая, что в нем говорит уязвленная гордость, а не здравый смысл. – Почему я должен просить у него помощи?
– Потому что у него самая лучшая сеть шпионов во всей Северной Африке. На всем средиземноморском побережье не происходит ничего, чего бы он не знал или не мог выяснить. Если кто и может быстро найти вашу жену, то это он. И если кто и знает, что нужно сделать, чтобы ее вернуть, то это тоже он.
– Я не собираюсь ни с кем торговаться, когда речь идет о безопасности моей жены. Я выкуплю ее. Я пошлю своих представителей на каждый аукцион на тысячу миль вокруг, если это необходимо. Цена не имеет значения.
– Вы, конечно, вольны поступать так, как считаете нужным, – с подчеркнутым безразличием заявил Уиггинс, – но я бы настоятельно посоветовал вам сначала поговорить с Ибрахимом.
– Но что я могу предложить человеку его положения, чтобы убедить его помочь мне?
– Он сможет лучше ответить на этот вопрос, чем я, но, полагаю, он будет благодарен вам за любую посильную помощь в достижении его цели.
– И что это за цель? Или их несколько?
– Конечно, он преследует несколько целей, но, думаю, главная его задача в Алжире состоит в том, чтобы распространить на данную страну влияние своего отца. Тот постоянно ищет возможность ослабить власть турецкого султана.
– И как он собирается это сделать?
– Возможно, у него на примете есть несколько способов. Мухаммед всегда славился тем, что никогда не страдал от недостатка выбора.
– И вы думаете, он мне поможет?
– Надеюсь, да. Если только сам дей не решит помочь нам найти ее, Ибрахим – ваша главная надежда.
– Вы думаете, дей не станет нам помогать?
– А вы как думаете?
– Если он знает, какова цель моего приезда в эту страну, он сделает все, что в его силах, чтобы остановить меня.
– Он знает.
Бретт почувствовал, как напряглись мышцы его шеи. Он должен выкинуть из головы кошмарные видения того, что, возможно, происходит с Кейт в данный момент, иначе он вообще не сможет думать.
– Я пока не уверен, что послужило источником информации, но мне доподлинно известно, что он узнал о вашем приезде и характере вашей миссии еще до того, как вы прибыли в страну.
– В таком случае, если он знает, где находится Кейт, он скорее всего воспользуется ею, чтобы принудить меня вернуться в Англию.
– Если он сможет заполучить ее в свое владение, то, думаю, он так и сделает.
– Вы не уверены, что она у него?
Влияние дея не распространяется за пределы Алжира, и, следовательно, жители пограничных областей и соседних стран не боятся его. Рейсули – выходец из Марокко, а они там не особенно считаются с мнением дея. С другой стороны, – продолжил Уиггинс, разглядывая свои ногти, – дей также не гнушается посылать своих шпионов в Марокко, Тунис и Ливию, наказав им убивать, чтобы получить желаемое. Ради вас я надеюсь, что ему действительно известно, где находится ваша жена. В его руках она будет в гораздо большей безопасности. – Помолчав немного, Уиггинс снова заговорил: – Когда прибудет Ибрахим, предоставьте мне вести беседу. Я подозреваю, вы недостаточно обходительны, чтобы обращаться с ним подобающим образом.
На какое-то время в комнате повисла тишина. Забота о безопасности и местонахождении Кейт занимала мысли обоих мужчин, но в совершенно разной степени. Бретт почти оставил попытки найти Абделя Кадира, и если бы ему сказали, что он может спасти Кейт всего лишь ценой своей миссии, он, не задумываясь, выбрал бы Кейт. Он работал на министерство иностранных дел, потому что это ему нравилось, но он скорее передал бы всю Африку французам, чем позволил, чтобы хоть один волосок упал с головы Кейт. Если бы речь шла о безопасности Англии, все могло бы быть по-другому, но речь шла об Африке, и у него не было ни тени сомнений.
Уиггинс не разделял его точку зрения. Он никогда не видел Кейт, не любил ее и не был ослеплен ее красотой. Для него она была всего лишь англичанкой, которая стала помехой его работе, и ему не терпелось избавиться от нее, чтобы он мог вернуться к своим делам. То, что избавиться от нее означало спасти ее, было не столь важно – важно было то, что она мешает его работе, – и для него был приемлем любой подходящий план, который поможет убрать ее с дороги. Естественно, он не стал бы делать ничего, что могло навредить ей, но ее безопасность не являлась для него делом первостепенной важности. Ей следовало остаться в Англии. Ей нечего было здесь делать, и если она не знала об этом, то об этом знал ее муж.
Их молчаливые раздумья были прерваны появлением одного из самых красивых – и самых низкорослых – мужчин, которых Бретту доводилось встречать. Он был турком, но отказался от традиционного турецкого костюма, оставив только феску. Он был во всем великолепии французского обмундирования – самой красивой униформы Европы, – но даже оно было не в силах скрыть тот факт, что его могучие плечи и торс больше подошли бы человеку почти в два раза выше его. Кожа его была очень светлого оливкового оттенка, и характерные для восточной расы черты лица были смягчены щедрой примесью европейской крови. Едва взглянув в эти кроткие карие глаза, Бретт почувствовал искушение отвергнуть его помощь, хотя она еще даже не была предложена. Он сразу же почувствовал антипатию к этому человеку. К тому же он ему не доверял.
Уиггинс шагнул вперед, чтобы поприветствовать своего гостя.
– Я боялся, что вы решили не приходить, – довольно резко заявил он.
– Почему я должен был не прийти на ужин с английским консулом?
– Полагаю, вы бы могли найти причину, если бы захотели.
Лицо Ибрахима расплылось в ослепительной улыбке.
– Ну конечно же, я пришел. Мне сказали, что у вас чудесный повар.
Казалось, комплимент не произвел на Уиггинса особого впечатления.
– Позвольте представить вам моего гостя, – сказал он, повернувшись к Бретту. – Это мистер Уэстбрук, специальный дипломатический представитель нашего министерства в Лондоне.
– Так сказать, ваш собрат?
– Можно сказать и так, – сказал Бретт, – но на самом деле моя работа не идет ни в какое сравнение с важностью и значительностью обязанностей мистера Уиггинса.
– Иными словами, его не стоит мазать тем же миром, которым вы, возможно, уже помазали меня, – сказал Уиггинс. Его ледяной тон начисто лишил присутствующих возможности истолковать его слова как шутку. – Пожалуйте.
Он жестом пригласил своих гостей первыми проследовать в столовую.
За едой разговор шел на общие темы, но после того, как слуги поставили на стол ликеры и вышли из комнаты, Уиггинс быстро взял быка за рога.
– Мы столкнулись с довольно необычной проблемой и надеялись, что вы сможете посоветовать нам, как ее разрешить, – сказал он, не обращая внимания на широкую ухмылку Ибрахима, ясно говорившую: «Ага, я так и знал, что вам что-то нужно». – Как вам, несомненно, уже известно, три дня назад, подходя к Алжиру, корабль мистера Уэстбрука подвергся атаке Рейсули.
– Да, я слышал. Я также слышал, что корабль не причалил, а отправился в Триполи.
– По обыкновению, вы осведомлены лучше меня, – с натянутой улыбкой сказал Уиггинс. – Мы не знаем, куда он отправился, но это нас не интересует, по крайней мере в данный момент.
– Вас не интересует, что это капитан вашего собственного корабля рассказал дею, что вы едете в Алжир?
– Капитан мертв, – перебил его Бретт, не в силах дольше продолжать обмен любезностями. – Эти головорезы похитили мою жену.
Ибрахим обратил на Бретта свой ласковый взор.
– Вашу жену? Она хорошенькая?
– Она красавица! – взорвался Бретт. – И я собираюсь найти ее, даже если мне придется разобрать каждое здание в этой стране на доски!
– Вы, англичане, такие вспыльчивые. Вы думаете, что если вы что-то хотите, то вы это получите. Однако вы не знаете, ни где искать, ни с чего начать. Значит, вы пришли к Ибрахиму, чтобы он нашел ее за вас.
Он говорил с раздражающей медлительностью; его улыбка являла собой маску, за которой могла скрываться добрая половина всего зла мира.
– Нет, ей-богу! – вскричал Бретт, в ярости вскочив на ноги.
– Мы надеялись, что вы согласитесь помочь нам, – перебил его Уиггинс таким же вкрадчивым, монотонным голосом, как у Ибрахима. – За вознаграждение, конечно.
– И что же вы можете мне предложить?
– Влияние. Вы ведь приехали в Алжир с определенной целью.
Бретту пришлось прикусить язык, чтобы не сказать чего не следует, пока двое мужчин молча смотрели друг на друга. Если это была та самая дипломатия, которой приходилось заниматься Уиггинсу, то он был рад, что не стал дипломатом. Надменная, насмешливо-презрительная манера Ибрагима вести себя бесила его до зубовного скрежета, и только постоянное напоминание о том, что жизнь Кейт, возможно, зависит от помощи этого человека, удерживало его от того, чтобы не вскочить на ноги и не задушить его. Он никогда не встречал человека, который с первого взгляда внушал бы ему большую неприязнь и недоверие. Если Абдель Кадир похож на него, то можно сразу разворачиваться и возвращаться в Англию.
– Сначала мы должны выяснить, где она находится. Вы не могли бы описать мне ее? – обратился он к Бретту.
Бретт не знал, как можно описать словами все, что являла собой Кейт. Нужны были глаза, чтобы увидеть ее красоту, нос, чтобы вдохнуть свежий аромат ее волос, язык, чтобы вкусить сладость ее рта, руки, чтобы ощутить мягкость ее кожи, уши, чтобы услышать ее подобный музыке смех, но более всего нужно было необъятное сердце, чтобы вместить всю любовь, которую она так щедро изливала. Целой жизни не хватит, чтобы охватить все, что являла собой она, а его просили сделать это в нескольких словах.
– Она среднего роста, но очень стройная, – лаконично сказал Бретт. – У нее голубые глаза, длинные светлые волосы, и она потрясающе красива. Тот, кто хоть раз увидел ее, никогда ее не забудет.
– Судя по вашим словам, вы очень хотите ее вернуть, – заметил Ибрахим, позволив себе выказать некоторое удивление. – Так ли необходимо тратить столько сил ради одной-единственной женщины? Вы можете найти себе другую.
– Она моя жена! – Бретт уже почти кричал.
– У меня шесть жен, – равнодушно заявил Ибрахим. – И возможно, будет еще больше.
– У меня она одна, и другой мне не надо.
– Вы, англичане, такие упрямые, – вздохнул Ибрахим, снова одарив его своей раздражающе надменной улыбкой, – но, думаю, я смогу вам помочь. Дей ждет, что сделает Абдель Кадир, Абдель Кадир ждет, что сделают французы, а французы ждут, что сделают они оба. До тех пор пока кто-нибудь что-нибудь не сделает, мне абсолютно нечем себя занять. Оставайтесь здесь. Ничего не предпринимайте. Я дам вам знать, когда найду ее.
– Я не могу просто сидеть и ждать. Я хочу чем-нибудь вам помочь.
– В Африке у меня шпионы на каждом шагу. Если мышь перебежит через улицу, я тут же узнаю об этом. Ждите. Я сообщу вам, когда она найдется.
– Я проведу свое собственное расследование, – упрямо настаивал Бретт. – Наверняка ваш способ собирать сведения не единственный.
– Вы вольны поступать, как вам угодно, но если вы вмешаетесь, то я даже пальцем не пошевельну, чтобы вам помочь. Вы, англичане, всегда слишком спешите. Вы говорите, вы угрожаете, от вас столько шуму! Я же, напротив, умею ждать и слушать, казаться незаинтересованным как раз в том, что мне нужно узнать. Сидите здесь, иначе вы никогда не найдете свою жену.
– Если я не могу помочь вам найти мою жену, могу я хотя бы заняться тем, для чего меня сюда направило министерство иностранных дел? – сердито спросил Бретт. Внутри его все кипело от ярости, потому что он понимал, что в данный момент Ибрахим может сослужить Кейт лучшую службу, чем он.
– Пожалуйста, но не уезжайте пока из Алжира. Кто знает, когда у меня для вас появятся новости.
– Я не смог ничего узнать о миссис Уэстбрук, – на следующий день сказал Бретту Чарлз. – Сдается мне, здесь никто ничего не знает.
– Ты сказал, что заплатишь им?
– Да, но им нечего продать.
– У меня дела ничуть не лучше. Всякий раз, когда я задаю им вопрос, они смотрят на меня так, словно не понимают, о чем идет речь.
– Вы думаете, они что-то знают, но боятся сказать?
– Не знаю. Я был уверен, что пойму, если это так, но я просто не знаю.
– Я нашел ее, – с гордостью объявил Ибрахим на следующий вечер, войдя в столовую посреди ужина. – И хотя вы и ваш слуга все время мутили воду своими глупыми вопросами и еще более глупыми взятками, я уже нашел ее.
– Где она? – требовательно спросил Бретт: от облегчения, надежды, радости и еще по меньшей мере дюжины разных эмоций слабость охватила его тело. – Отвезите меня к ней!
– Не могу, – заявил Ибрахим. – В сущности, если вы немедленно не покинете Алжир, вы можете никогда ее не увидеть.
Глава 23
– Что вы хотите этим сказать? – потребовал ответа Бретт: гнев моментально пересилил в нем все остальные эмоции. – Я ничего не собираюсь делать, пока не увижу Кейт!
Ибрахим в немой мольбе повернулся к Уиггинсу.
– Сядьте, мистер Уэстбрук. Ибрахим расскажет нам все, что имеет сказать, когда сочтет нужным. – Уиггинс позвонил, чтобы пришел слуга. – Не хотите ли отужинать с нами, или вы предпочли бы что-нибудь выпить?
– Пожалуй, я выпью того восхитительного ликера, который пил в последний раз. Напомните, как он называется?
– Драмбуи.
– Надо запомнить. Полагаю, моему отцу он тоже придется по вкусу.
– К черту ваш ликер! – взорвался Бретт. – Объясните, что вы имели в виду, не то я схвачу вас за горло и выдавлю это из вас. Где Кейт, и почему я не могу ее увидеть?
– Вы, англичане, всегда такие нетерпеливые. Полагаю, мне стоит побыстрее рассказать вам всю историю от начала до конца. – Он уселся в кресло. – Ваши пираты не могли убежать от корабля французов, поэтому они высадились в маленькой деревушке к востоку от Алжира и поодиночке скрылись в горах. Деревенские жители спрятали их за определенную плату – что это было, деньги или страх, я не могу сказать, – но им не удалось спрятать вашу жену. Вы сказали правду. Где бы такая женщина ни появилась, она не останется незамеченной. Не успела она пробыть там и часа, а слух о ее красоте уже облетел все окрестности.
– Меня не интересует, где она была, – прорычал Бретт. – Скажите, где она сейчас.
– Пираты совершили ошибку, когда, убегая, остались в Алжире, – продолжил Ибрагим, не обращая внимания на вмешательство Бретта. – Люди дея услышали о ней и весьма заинтересовались, узнав историю ее похищения. Похоже, вашего приезда ожидали. Кто-то был весьма неосторожен!
Бретт заскрежетал зубами от нетерпения.
– Мне доложили, что они пытались уговорить этого пирата отдать им вашу жену в обмен на кругленькую сумму, но тот думал, что в Дамаске выручит за нее больше, поэтому отправился в Триполи. К несчастью, он опоздал. На следующий день его нашли с перерезанным горлом. В итоге он вообще не получил денег.
– Где моя жена, болтливый идиот?! – потребовал ответа Бретт, терпение которого подошло к концу.
– Во дворце дея. Живет в гареме, не зная забот. Бретт вскочил на ноги и направился к двери.
– Куда вы? – лениво спросил Ибрахим.
– Во дворец дея, – не оборачиваясь, ответил Бретт. – Я вытащу ее оттуда через полчаса.
– Вы ее не найдете.
– Тогда я буду душить дея до тех пор, пока он не скажет мне, где она.
– Только троньте этого человека, если вы так ставите вопрос, и все, что вы найдете, это ее бездыханное тело.
Бретт остановился как вкопанный. Минута прошла в ледяном молчании, после чего он повернулся лицом к Ибрагиму.
– Дей считает, что он и так получил от вас все, что ему требовалось, – объяснил Ибрахим. – Вы не убедили Абделя Кадира оставить дея в покое, вы даже не пытались его найти – и таким образом потеряли свой единственный козырь. У вашего консула нет ни армии, ни флота, и дею не нужно расположение вашего правительства. С другой стороны, у него есть ваша жена, и мне рассказали, что с каждым разом, когда он видит ее, ему все больше хочется оставить ее себе.
Ибрахим в немой мольбе повернулся к Уиггинсу.
– Сядьте, мистер Уэстбрук. Ибрахим расскажет нам все, что имеет сказать, когда сочтет нужным. – Уиггинс позвонил, чтобы пришел слуга. – Не хотите ли отужинать с нами, или вы предпочли бы что-нибудь выпить?
– Пожалуй, я выпью того восхитительного ликера, который пил в последний раз. Напомните, как он называется?
– Драмбуи.
– Надо запомнить. Полагаю, моему отцу он тоже придется по вкусу.
– К черту ваш ликер! – взорвался Бретт. – Объясните, что вы имели в виду, не то я схвачу вас за горло и выдавлю это из вас. Где Кейт, и почему я не могу ее увидеть?
– Вы, англичане, всегда такие нетерпеливые. Полагаю, мне стоит побыстрее рассказать вам всю историю от начала до конца. – Он уселся в кресло. – Ваши пираты не могли убежать от корабля французов, поэтому они высадились в маленькой деревушке к востоку от Алжира и поодиночке скрылись в горах. Деревенские жители спрятали их за определенную плату – что это было, деньги или страх, я не могу сказать, – но им не удалось спрятать вашу жену. Вы сказали правду. Где бы такая женщина ни появилась, она не останется незамеченной. Не успела она пробыть там и часа, а слух о ее красоте уже облетел все окрестности.
– Меня не интересует, где она была, – прорычал Бретт. – Скажите, где она сейчас.
– Пираты совершили ошибку, когда, убегая, остались в Алжире, – продолжил Ибрагим, не обращая внимания на вмешательство Бретта. – Люди дея услышали о ней и весьма заинтересовались, узнав историю ее похищения. Похоже, вашего приезда ожидали. Кто-то был весьма неосторожен!
Бретт заскрежетал зубами от нетерпения.
– Мне доложили, что они пытались уговорить этого пирата отдать им вашу жену в обмен на кругленькую сумму, но тот думал, что в Дамаске выручит за нее больше, поэтому отправился в Триполи. К несчастью, он опоздал. На следующий день его нашли с перерезанным горлом. В итоге он вообще не получил денег.
– Где моя жена, болтливый идиот?! – потребовал ответа Бретт, терпение которого подошло к концу.
– Во дворце дея. Живет в гареме, не зная забот. Бретт вскочил на ноги и направился к двери.
– Куда вы? – лениво спросил Ибрахим.
– Во дворец дея, – не оборачиваясь, ответил Бретт. – Я вытащу ее оттуда через полчаса.
– Вы ее не найдете.
– Тогда я буду душить дея до тех пор, пока он не скажет мне, где она.
– Только троньте этого человека, если вы так ставите вопрос, и все, что вы найдете, это ее бездыханное тело.
Бретт остановился как вкопанный. Минута прошла в ледяном молчании, после чего он повернулся лицом к Ибрагиму.
– Дей считает, что он и так получил от вас все, что ему требовалось, – объяснил Ибрахим. – Вы не убедили Абделя Кадира оставить дея в покое, вы даже не пытались его найти – и таким образом потеряли свой единственный козырь. У вашего консула нет ни армии, ни флота, и дею не нужно расположение вашего правительства. С другой стороны, у него есть ваша жена, и мне рассказали, что с каждым разом, когда он видит ее, ему все больше хочется оставить ее себе.