Гришем Джон. Вердикт (= Сбежавшее жюри)

   Одним из первых заданий Фитча, которое он получил девять лет назад, когда впервые был нанят Большой четверкой, состояло в том, чтобы выявить все имевшиеся ее копии и уничтожить их. Он все еще не закончил этой работы.
   Ни Кейбл, ни какой бы то ни было другой нанятый им адвокат до сих пор записки не видели.
   Вокруг признания ее существования в суде поднялась небольшая война. По правилам подобные устные описания утраченных документов в суде не допускаются. Лучшее свидетельство - это сам документ. Но, как во всем, что касается законов, существуют исключения и исключения из исключений, и Pop со своей компанией мастерски убедил судью Харкина, чтобы тот дал возможность присяжным выслушать из уст Криглера описание того, что, в сущности, являлось утраченным документом.
   Перекрестный допрос Кейбла, назначенный на вторую половину дня, обещал быть жестким, но урон уже был нанесен Фитч не стал обедать, а заперся в своем кабинете.
   Во время этого обеденного перерыва атмосфера в комнате присяжных заметно отличалась от обычной. Привычных разговоров о футболе и кулинарных рецептах слышно не было, стояла полная тишина. Как совещательный орган жюри после двух недель выслушивания занудных научных выкладок экспертов, которым заплатили огромные деньги, чтобы они приехали в Билокси, пребывало почти в состоянии ступора. Теперь сенсация Криглера, вывалившего напоказ пласты грязи о табачных компаниях, встряхнула их.
   Они меньше ели и больше вглядывались друг в друга. Большинству из них хотелось уединиться в другой комнате со своими приятелями и заново проиграть все, что они услышали. Правильно ли они поняли то, что рассказал этот человек? Значит, те, кто делает сигареты, намеренно поддерживают уровень никотина в них, чтобы люди привыкали к табаку?!
   Кое-кому это удалось. Курильщики, которых после отставки Стеллы осталось трое, если не считать Истера, покуривавшего лишь затем, чтобы проводить время в курилке с Джерри, Пуделихой и Энджел Уиз, быстренько поели и удалились. В курилке они уселись на складные стулья и, попыхивая сигаретами, уставились в открытое окно. Зная теперь, что уровень никотина в сигаретах выше, они словно бы ощущали эту дополнительную тяжесть. Но когда Николас произнес это вслух, никто не засмеялся.
   Миссис Глэдис Кард и Милли Дапри в то же самое время отправились в туалет. Там они долго делали свои дела, потом минут пятнадцать мыли руки и разговаривали, глядя друг на друга в зеркало. В разгар разговора к ним присоединилась Лорин Дьюк. Опершись о сушилку, она тут же поделилась своим удивлением и возмущением по поводу деятельности табачных компаний.
   Когда убрали со стола, Лонни Шейвер, сидевший через два стула от Хермана, открыл свой лэптоп. Херман тоже работал на брайлевском компьютере. Обращаясь к нему, полковник сказал:
   - Вам не нужен переводчик для того, чтобы поточнее вникнуть в эти свидетельские показания?
   Херман широко улыбнулся и ответил:
   - Я бы сказал, что они весьма интересны. - Это было самое большее, что Херман Граймз мог позволить себе в смысле обсуждения хода процесса.
   На Лонни Шейвера ничто не произвело впечатления и ничто его не удивило.
   Филип Сейвелл почтительно попросил и получил от судьи Харкина разрешение часть обеденного перерыва потратить на занятия йогой под раскидистым дубом позади здания суда. Охранник проводил его к дубу. Там Сейвелл снял рубашку, туфли и носки, сел на мягкую траву и скрутился крендельком. Когда он начал подвывать, охранник ретировался на стоявшую неподалеку бетонную скамью и опустил голову, чтобы его никто не узнал.
   Кейбл приветствовал Криглера так, словно они были старыми друзьями. Криглер улыбнулся и, отвергая всякую конфиденциальность, ответил:
   - Добрый день, мистер Кейбл.
   За семь месяцев до того Кейбл с помощниками провели три дня в офисе Рора, делая видеозаписи Криглера. Видеофильм просмотрело и изучило не менее двух дюжин юристов, множество экспертов и даже два психиатра. Криглер говорил правду, но настал момент смазать ее и запятнать. Кейбл приступал к решающему перекрестному допросу, поэтому к черту правду! Нужно дискредитировать свидетеля!
   В результате многочасовых совещаний была выработана стратегия. Кейбл начал с вопроса, был ли тот сердит на своего бывшего нанимателя.
   - Да, - ответил тот.
   - Вы ненавидели компанию, в которой служили?
   - Компания - это некий совокупный организм. Как можно ненавидеть вещь?
   - А войну вы ненавидите?
   - Никогда не участвовал.
   - Ненавидите ли вы растление малолетних?
   - Уверен, что это отвратительно, но, к счастью, никогда не имел к этому никакого отношения.
   - Ненавидите ли вы насилие?
   - Считаю, что это ужасно, но, опять же к счастью, Бог миловал.
   - Стало быть, нет вещи, которую вы ненавидите.
   - Брокколи.
   Сдержанный смех донесся из разных концов зала, и Кейбл понял, что получил козырь.
   - А "Пинекс" вы ненавидите?
   - Нет.
   - Ненавидите ли вы кого-нибудь, кто там работает?
   - Нет. Кое-кто мне не нравится.
   - А ненавидели ли вы кого-нибудь, кто работал там тогда, когда работали в компании и вы?
   - Нет. У меня было несколько врагов, но не помню, чтобы я кого-то ненавидел.
   - А как насчет людей, которым вы учинили судебный иск?
   - Нет. Опять же это были мои враги, но они лишь делали свое дело.
   - Значит, вы любите своих врагов?
   - Не то чтобы люблю. Знаю, что человек должен стремиться к этому, но это трудно. Не припоминаю, чтобы я утверждал, что люблю их.
   Кейбл пытался нащупать хоть малейшую зацепку, которая даст основания утверждать, что Криглер действовал из мстительных побуждений. Если упоминать слово "ненависть" как можно чаще, быть может, оно западет в голову кому-то из присяжных?
   - Что побудило вас выступить здесь в качестве свидетеля?
   - Это сложный вопрос.
   - Деньги?
   - Нет.
   - Может быть, мистер Pop или кто-нибудь другой, кто работает на истицу, заплатили вам, чтобы вы сюда пришли?
   - Нет. Они согласились возместить мне дорожные расходы, но это все.
   Менее всего Кейбл хотел бы, чтобы Криглер открыто обнародовал причины, по которым он согласился выступать свидетелем. Он косвенно коснулся их, отвечая на вопросы Милтона, а на видеопленке он подробно объяснял их в течение пяти часов. Было совершенно необходимо переключить его на другую тему.
   - Вы когда-нибудь курили сигареты, мистер Криглер?
   - Да. К несчастью, я курил двадцать лет.
   - То есть вы хотели бы, чтобы этого не было?
   - Конечно.
   - Когда вы начали курить?
   - Когда поступил на работу в компанию, в 1952 году. Они тогда поощряли своих сотрудников к курению. И сейчас тоже.
   - Вы верите, что за эти двадцать лет причинили вред своему здоровью?
   - Несомненно. Я счастлив, что не умер, как мистер Вуд.
   - Когда вы бросили?
   - В 1973-м, после того как узнал правду о никотине.
   - Считаете ли вы, что нынешнее состояние вашего здоровья каким-то образом страдает из-за того, что вы курили двадцать лет?
   - Конечно.
   - Считаете ли вы, что компания несет какую-то ответственность за ваше решение начать курить?
   - Да. Как я уже сказал, курение там поощрялось. Мы могли покупать сигареты по половинной цене в ведомственном магазине. Каждое собрание начиналось с того, что по кругу пускалась пачка сигарет. Это было неким непременным ритуалом.
   - Ваши кабинеты проветривались?
   - Нет.
   - Насколько задымлены были помещения?
   - Очень сильно. Прямо над вашей головой всегда висело синее облако дыма.
   - Значит, вы обвиняете сегодня компанию в том, что здоровы не настолько, насколько, вы считаете, могли бы быть?
   - Компания имеет к этому немалое отношение. К счастью, я сумел избавиться от пагубной привычки. Но это было нелегко.
   - И за это вы затаили неприязнь к компании?
   - Ну, скажем, я жалею, что по окончании колледжа попал именно в эту, а не в какую-нибудь другую индустрию.
   - Индустрию? Вы имеете зуб на целую индустрию?
   - Я не являюсь поклонником табачной индустрии.
   - И поэтому вы здесь?
   - Нет.
   Кейбл полистал свои записи и быстро сменил направление.
   - Далее. У вас была сестра, мистер Криглер, не так ли?
   - Была.
   - Что с ней случилось?
   - Она умерла в 1970 году.
   - От чего она умерла?
   - От рака легких. Она курила по две пачки в день около двадцати трех лет. Курение убило ее, мистер Кейбл, если вы это хотите знать.
   - Вы были близки с сестрой? - спросил Кейбл с достаточным состраданием, чтобы смягчить жестокую необходимость вынести трагедию на всеобщее обозрение.
   - Мы были очень близки. Она была моей единственной кровной родственницей. - Вы тяжело перенесли ее кончину?
   - Да. Она была необычной личностью, мне до сих пор не хватает ее.
   - Мне очень неприятно вытаскивать это на свет, мистер Криглер, но это относится к делу.
   - Ваше сочувствие тронуло меня до глубины души, мистер Кейбл, но ничего относящегося к делу в этом нет.
   - Что она думала о вашем курении?
   - Оно ей не нравилось. Умирая, она умоляла меня бросить курить. Вы это хотели услышать, мистер Кейбл?
   - Только если это правда.
   - О, это правда, мистер Кейбл. За день до ее кончины я пообещал ей бросить курить. И бросил, хотя на это мне понадобилось три долгих года. Видите ли, у меня выработалась привычка, мистер Кейбл, как и у моей сестры, потому что компания, производящая сигареты, компания, которая убила ее и могла бы убить меня, намеренно поддерживала высокий уровень никотина в сигаретах.
   - Итак...
   - Не перебивайте меня, мистер Кейбл. Никотин сам по себе не канцерогенен, вы это знаете, просто это яд, яд, к которому вы привыкаете, и поэтому наступает день, когда канцерогены одолевают вас. Вот почему сигареты в сущности опасны.
   Кейбл наблюдал за ним с полным спокойствием.
   - Вы закончили?
   - Я готов выслушать следующий вопрос. Но не перебивайте меня снова.
   - Разумеется, примите мои извинения. Итак, когда вы впервые пришли к заключению, что сигареты по сути своей опасны?
   - Точно сказать не могу. Да ведь это, знаете ли, дело известное. Ни тогда, ни сейчас не нужно было быть гением, чтобы это понять. Но окончательно я прозрел, вероятно, в начале семидесятых, после того как закончил свое исследование, после того как умерла моя сестра и незадолго до того, как я увидел позорную докладную.
   - В 1973-м?
   - Что-то около того.
   - Когда вы оставили службу в "Пинексе"?
   - В 1982-м.
   - Значит, вы продолжали работать на компанию, которая производила продукт, который вы считали опасным для здоровья?
   - Да.
   - Какое жалованье вы получали в 1982 году?
   - Девяносто тысяч долларов в год.
   Кейбл сделал паузу, прошел к своему столу, где ему вручили еще одну стопку юридических документов, которые он принялся читать, покусывая дужку очков, затем повернулся к свидетельской стойке и спросил Криглера, почему он возбудил дело против компании в 1982 году. Криглер забеспокоился и вопросительно посмотрел на Рора и Милтона. Кейбл подробнейшим образом разбирался в деталях событий, приведших к той тяжбе, безнадежно усложненной, основанной на личных причинах, допрос свидетеля стал буксовать и едва ли не остановился вовсе. Pop протестовал, Милтон протестовал, а Кейбл делал вид, что никак не может понять, почему, собственно, они так протестуют. Адвокаты собирались перед судейским столом, спорили, апеллируя к судье Харкину, а Криглер за свидетельской стойкой выглядел все более усталым и измотанным.
   Кейбл упорно настаивал на вопросах, касающихся службы Криглера в "Пинексе" в течение последних десяти лет, и недвусмысленно намекнул, что есть свидетели, которые могут опровергнуть его показания.
   Хитрость почти удалась. Не в состоянии поколебать разрушительное впечатление от показаний Криглера, защита решила напустить тумана на жюри. Если свидетель непоколебим, следует сразить его малозначительными подробностями.
   Однако Николас объяснил присяжным смысл этой уловки, напомнив коллегам во время полдника о том, что он окончил два курса юридического колледжа и кое-что в этом смыслит. Невзирая на возражения Хермана, он ясно выразил свое возмущение тем, что Кейбл поливает грязью свидетеля и смущает присяжных.
   - Он считает нас дураками, - горько заметил Николас.
   Глава 17
   Панические телефонные сообщения из Билокси спровоцировали падение акций "Пинекса" до семидесяти пяти с половиной пунктов к моменту закрытия биржи в четверг, падение стоимости крупных пакетов на четыре пункта тоже объяснялось драматическими событиями, происходившими в суде Билокси. Во время прежних процессов выступавшие в качестве свидетелей бывшие служащие табачных компаний говорили о пестицидах и инсектицидах, которыми обрабатываются поля, а эксперты связывали действие этих химикатов с раковыми заболеваниями. Это не производило особого впечатления на присяжных. На одном из процессов бывший служащий обвинил своего прежнего нанимателя в том, что тот обрабатывал младших подростков с помощью рекламы, изображавшей тощих, обаятельных идиотов с прекрасными зубами, наслаждавшихся всеми видами курения. Тот же наниматель соблазнял старших подростков-мальчишек, распространяя рекламу, на которой ковбои и владельцы шикарных автомобилей олицетворяли собой жизненный успех с неизменной сигаретой в зубах.
   Но тогда присяжные не признали справедливости обвинения. Однако ни один из прежних служащих никогда еще не наносил такого сокрушительного удара, как Лоренс Криглер. Постыдную докладную от 1930 года видело множество людей, но суду она никогда предъявлена не была. Версия Криглера была настолько достоверна для присяжных, насколько мог мечтать любой адвокат обвинения. Тот факт, что судья Харкин позволил Криглеру описать докладную присяжным, будет горячо оспариваться, независимо от того, кто выиграет процесс.
   Криглера быстренько вывезли из города в сопровождении сотрудников безопасности Рора, и через час после окончания допроса он уже летел в частном самолете обратно во Флориду. Уйдя из "Пинекса", он несколько раз испытывал искушение связаться с адвокатами обвинения, ведущими процессы против табачных компаний, но ни разу не решился.
   "Пинекс" заплатил ему триста тысяч долларов, только чтобы избавиться от него. Компания настаивала, чтобы он подписал обязательство никогда не свидетельствовать на процессах, подобных процессу Вуда, но он отказался. А отказавшись, стал меченой фигурой.
   Они, кто бы они ни были, пообещали убить его. Угрозы повторялись нечасто и в самые неожиданные моменты. Обычно по телефону. Криглер не привык прятаться. Он написал книгу, которая должна была быть опубликована в случае его безвременной кончины. Рукопись хранилась у адвоката в Мельбурн-Бич. Именно этот адвокат и устроил ему встречу с Рором. Он же начал переговоры с ФБР на тот случай, если с мистером Криглером что-нибудь случится.
   Муж Милли Дапри, Хоппи, владел борющимся за выживание агентством по торговле недвижимостью в Билокси.
   Учреждение было довольно тихое - дел вело не много и оглушительных побед за собой не числило, но своим малым бизнесом Хоппи занимался прилежно. На одной стене в передней комнате его офиса висели пришпиленные к пробковой доске картинки "предложений" - в основном маленькие кирпичные домики с аккуратными лужайками и несколько захудалых двухквартирных строений.
   Игорная лихорадка привлекла на побережье множество крупных покупателей недвижимости, которые не боялись занимать баснословные суммы денег и вести дела с размахом. Но Хоппи и его скромные служащие не играли в рискованные игры и еще больше ограничили себя рамками того рынка, который был им хорошо известен, - милые маленькие домики для молодоженов, безнадежные договоры об аренде для отчаявшихся и "мотивированные продажи" для тех, кто не мог получить банковского кредита.
   Однако Хоппи кое-как оплачивал свои счета и обеспечивал семью - жену Милли и пятерых детей, трое из которых учились в двухгодичных колледжах с укороченной программой, а двое - заканчивали школу. В данный момент он держал полдюжины помощников, работавших часть дня на условиях почасовой оплаты, - большей частью упавших духом неудачников, которые разделяли его ненависть к долгам и начальству. Хоппи обожал безик и проводил часы в задней комнате за картами, в то время как вокруг него вырастали все новые и новые агентства. Риэлтеры, независимо от наличия таланта, мечтают о великих победах. Хоппи и его пестрая команда были не прочь вздремнуть после обеда и за картами поговорить о крупных сделках.
   В четверг, незадолго до шести, когда партия в безик подходила к концу и сотрудники готовились к окончанию еще одного неплодотворного рабочего дня, хорошо одетый молодой бизнесмен с глянцевым черным атташе-кейсом вошел в офис и спросил мистера Дапри. Хоппи был в задней комнате, он складывал бумаги, торопясь домой, поскольку Милли оставалась вместе с жюри присяжных запертой в каком-то мотеле. Молодой человек представился, протянув Хоппи визитку, на которой значилось, что он - Тодд Рингволд из "KLX" - компании по торговле собственностью, базирующейся в Лас-Вегасе, штат Невада. Визитка произвела на Хоппи достаточно сильное впечатление, он выгнал из комнаты еще сшивавшихся там компаньонов и запер дверь. Сам вид столь шикарно одетого человека, проделавшего такой долгий путь, предполагал возможность серьезного дела.
   Хоппи предложил гостю выпить чего-нибудь крепкого или кофе который будет готов через минуту, но мистер Рингволд отверг предложение и спросил: не слишком ли поздно он явился с визитом?
   - Нет, что вы! Мы работаем невзирая на время, знаете ли. Это ведь безумный бизнес.
   Мистер Рингволд, улыбнувшись, согласился с этим, потому что сам когда-то, не так уж давно, имел свое дело. Сначала, сказал он, несколько слов о компании, которую он представляет. "KLX" - частная организация, имеющая холдинги в двенадцати штатах. Не владея пока что ни одним казино и не имея планов покупать их, она работает в смежной области, весьма доходной, но при этом отслеживает развитие игорного бизнеса. Хоппи яростно кивал, делая вид, что такого рода учреждения очень хорошо ему известны.
   При возникновении казино местный рынок недвижимости обычно решительно меняется. Рингволд не сомневался, что Хоппи это известно, и тот совершенно искренне поддакивал ему, будто сам только что сделал состояние на подобном бизнесе. "KLX" действовала очень осторожно, и Рингволд всячески подчеркивал, что компания не афиширует своей деятельности и держится на шаг позади игорного бума - развивает поблизости от казино торговые площади, строит дорогие дома-кондоминиумы, квартирные комплексы и ресторанные заведения. В казино крутятся большие деньги, в них работает много народу, местная экономика значительно меняется, чертовски много денег выбрасывается в обращение, и "KLX" хочет получить свою долю.
   - Наша компания - ястреб, - пояснил Рингволд с хитрой улыбочкой. - Мы сидим поодаль и наблюдаем. А когда начинается движение, мы выходим на охоту.
   - Блестяще! - не удержавшись, воскликнул Хоппи. Однако "KLX" промешкала с продвижением на побережье, и, честно говоря, там, в Вегасе, кое-кому это стоило мест в компании. Впрочем, остается еще масса возможностей.
   - Ну конечно! - подхватил Хоппи.
   Рингволд открыл свой кейс и, достав из него сложенную карту недвижимости, разложил ее на коленях. Как вице-президент по развитию он предпочитает иметь дело с маленькими агентствами. Вокруг больших фирм околачивается слишком много народа, слишком много толстых домохозяек, которые следят за объявлениями в газетах и только и ждут возможности посудачить.
   - Вы очень правильно все понимаете! - воскликнул Хоппи, уставившись на карту недвижимости. - Кроме того, в маленьком агентстве, вроде моего, лучше обслуживают.
   - Вас горячо рекомендовали, - заметил Рингволд, и Хоппи не смог скрыть довольной улыбки. Зазвонил телефон. Старший из детей-школьников желал знать, что им есть на ужин и когда наконец вернется мама. Хоппи говорил с ним приветливо, но коротко. Он очень занят, объяснил он, в холодильнике должна быть вчерашняя лазанья.
   Теперь карта недвижимости лежала на столе Хоппи. Рингволд ткнул в большой заштрихованный красным карандашом участок в округе Хэнкок, соседнем с округом Гаррисон, самом западном из трех прибрежных округов. Мужчины с двух сторон нависли над столом.
   - Сюда движется "MGM-гранд", - сказал Рингволд, указывая на залив. Этого пока еще никто не знает. Вы, разумеется, никому не скажете?
   Рингволд еще не договорил, как Хоппи затряс головой - черт возьми, конечно же, нет!
   - Они собираются построить самое крупное на всем побережье казино, вероятно, уже к середине будущего года. Об этом будет объявлено через три месяца. Они купят сотню акров или около того вот этой земли.
   - Это прекрасная земля. Практически нетронутая. - Хоппи и близко не подходил никогда к подобной собственности, но он прожил здесь, на побережье, сорок лет,
   - Мы хотим получить это, - сказал Рингволд, снова указывая на земли, отмеченные красным карандашом. Они прилегали с севера и запада к владениям "MGM". - Пятьсот акров; на которых мы можем построить вот это. - Он снял верхний лист, под ним открылся сделанный художником набросок весьма впечатляющего "Плана развития района". Большими синими буквами поверху было написано: "Залив Стиллуотер". Многоквартирные дома, учреждения, большие особняки, маленькие особняки, площадки для игр, церкви, центральная площадь, торговый центр, пешеходная зона, док, эспланада вдоль морского берега, деловые кварталы, парки, дорожки для спортивных пробежек, дорожки для велосипедистов, даже школа. Это была Утопия, которую некие замечательно дальновидные люди из Лас-Вегаса собирались построить в округе Хэнкок.
   - Ух! - выпалил Хоппи. На его столе лежало целое чертово состояние.
   - Строительство в четыре этапа в течение пяти лет. Стоимость всего проекта тридцать миллионов. Думаю, это самый крупный план развития, о котором когда-либо слышали в здешних местах.
   - Да здесь вообще ни о чем похожем никогда не слыхивали.
   Рингволд снял еще один лист, и перед взором Хоппи предстал эскиз портовой зоны, затем еще один - увеличенный план жилого массива.
   - Это лишь предварительные наброски. Я покажу вам больше, если вы сможете приехать к нам.
   - В Вегас?
   - Да. Если мы договоримся о вашем участии, я с радостью организую ваш приезд на несколько дней. Посетите наш офис, повстречаетесь с нашими людьми, увидите проект в целом...
   У Хоппи дрожали колени, он судорожно вдохнул воздух. Спокойно, скомандовал он себе.
   - А какого рода участие вы имеете в виду?
   - Прежде всего нам нужен брокер, который будет вести покупку земель. Когда мы приобретем землю, придется убедить местные власти одобрить проект. Это, как вы знаете, дело долгое, и оно всегда вызывает множество осложнений. Мы тратим огромное количество времени на плановые комиссии и землемеров. Иногда приходится даже судиться. Но это часть нашего бизнеса. Далее наступает этап, к которому мы и хотели бы привлечь вас. Когда план будет одобрен, понадобится фирма по торговле недвижимостью, которая будет вести наши дела в заливе Стиллуотер.
   Хоппи откинулся в кресле и углубился в цифры.
   - Сколько будет стоить земля? - спросил он.
   - Дорого, слишком дорого по здешним масштабам. Десять тысяч за акр.
   Десять тысяч за акр, пятьсот акров - это пять миллионов долларов, шесть процентов комиссионных Хоппи составят триста тысяч, если они не станут привлекать других риэлторов. Рингволд с каменным лицом наблюдал за Хоппи, мысленно делающим подсчеты.
   - Десять тысяч - это слишком много, - авторитетно заявил Хоппи.
   - Да, но сейчас эта земля не фигурирует на рынке, реально нет желающих ее продавать, поэтому мы должны провернуть дело быстро, пока не просочилось известие об "MGM". Вот почему нам нужен местный агент. Если станет известно, что большая вегасская компания заинтересовалась землей, цена подскочит до двадцати тысяч за акр. Так всегда бывает.
   При упоминании того факта, что "сейчас земля не фигурирует на рынке", у Хоппи замерло сердце. Других риэлторов не предвидится! Только он! Один крошка Хоппи со своими шестью процентами комиссионных! Наконец и его кораблю выпало большое плавание. Он, Хоппи Дапри, после десятилетий торговли двухквартирными халупами для пенсионеров близок к тому, чтобы сорвать куш.
   Вдоль всего залива Стиллуотер, на всех этих особняках, многоквартирных домах и коммерческих зданиях, на всей этой горяченькой собственности стоимостью в тридцать чертовых миллионов долларов будет висеть фирменный знак "Недвижимое имущество. Дапри". Через пять лет он может стать миллионером, осознал вдруг Хоппи.
   Рингволд прервал его мечты:
   - Думаю, ваши комиссионные могли бы составить восемь процентов. Это наш обычный процент.
   - Конечно, - едва ворочая пересохшим языком, ответил Хоппи. Не триста, а четыреста тысяч, вот так! - А кто нынешние владельцы? - спросил он, быстро меняя тему, пока его гость не передумал насчет восьми процентов.
   Рингволд многозначительно вздохнул, плечи его опустились, но лишь на мгновение.
   - Вот здесь-то и начинаются сложности. - У Хоппи упало сердце.
   - Собственность находится в шестом департаменте округа Хэнкок, медленно произнес Рингволд, - а шестой департамент - вотчина инспектора-управляющего по имени...
   - Джимми Хал Моук, - поспешно перебил его Хоппи.
   - Вы его знаете?
   - Джимми Хала все знают. Он работает здесь уже тридцать лет. Самый отъявленный мошенник на всем побережье.