Громова Ариадна Григорьевна. Кто есть кто (фрагмент)

   - Кусочек двойной линии - это ты сидишь у деда Карася? А номер пять твой переход в двадцатое мая 1970 года, все к тому же Аркадию, на ту же линию?
   - Да. И, кстати говоря, эта отсидка в будущем гарантировала меня от встречи сразу с двумя Аркадиями. Прыгни я на ту же точку, где побывал однажды, и получилась бы святая троица - один Левицкий в трех лицах.
   - Это что же получается, братцы! - ужаснулся-Борис-72. - Попрыгаешь туда-сюда и целый полк двойников наберешь? Нет, серьезно: это ведь осложнение не пустяковое!
   - Если серьезно, - сказал Аркадий, - то я сомневаюсь, что это осуществимо.
   Наверное, имеется какой-нибудь запрет природы на второе попадание в одну и ту же точку. Есть у меня предчувствие, что такая вот точка - это какое-то особое место на мировой линии... разрыв, что ли... Ну, вроде воронки:
   говорят ведь, что в воронку бомба снова не погадает.
   - Чепуха! - сказал Борис.
   - В пространстве, может, и чепуха, - задумчиво возразил Аркадий, - а во времени... Вот я осмотрюсь на новом месте и посоображаю, как это проверить...
   - А дужка номер шесть - это у тебя что? - спросил я. - По-моему, тут ты заврался...
   - Нет... это я, собственно говоря, не так реальный переход, как свой замысел изобразил, - откликнулся Аркадий.- Дальше: это вот линия III, "твоя" "линия, которую породил мой переход номер пять. Тут нас с Аркадием опять двое. Его линия обрывается - тут, где я крест поставил, - а я перехожу в будущее. Это и есть эксперимент... - Он вздохнул. - То есть, понимаете, я рассчитывал, что с момента моего первого перехода моя судьба, моя "личная" мировая линия стала совершенно самостоятельной, изолированной от судьбы того Аркадия.
   Значит, если я выйду из камеры в том мире, где Аркадий Левицкий не существует с 1970 года... вот, я показал, что его нет, пунктиром... то начну здесь заново свою линию, то есть свою дальнейшую жизнь...
   - Что и говорить, эффект был бы потрясающий, - заметил я. - Воскресший покойничек бодро выскакивает из хронокамеры - и жизнь начинается заново! А я тебе все подпортил...
   - Пес с ним, с эффектом, - рассеянно ответил Аркадий, глядя на свой чертеж, - Ты лучше объясни, все я правильно изобразил или у тебя еще тайны в заначке имеются?.. Ну, высказывайся, не тяни! - И он перебросил мне прутик. - Я не изображал то, что ты натворил. Сам отчитывайся!
   - Тайны не тайны, а дополнить кое-что тут надо, не говоря уж о том, что ты действительно не изобразил "мою" линию, на которой мы в данный момент находимся... Не изобразил, конечно, из зависти: небось, ни на одной из твоих линий нет такого шикарного комплекта - два Левицких плюс два Стружкова! - Я говорил все это, дорисовывая чертеж Аркадия. - Вот линия III, где ты рассчитывал обосноваться начиная с 1972 года. И ты, наверное, там и вправду обосновался... вот я покажу это пунктиром... На этой линии ты, надо полагать, вышел в 1972 году из хронокамеры и напугал весь институт. Но зато на этой линии с вечера двадцать третьего мая 1970 года отсутствует Борис Стружков. Потому что я... вот, покажу себя линией с точками... я из двадцать третьего мая 1970 года совершил переход в двадцатое мая того же года. Пока вы секретничали на лестнице, я забрал в лаборатории таблетки, вообще начал действовать, и обе ваших линии отклонились, а вместе с ними - линия присутствующего здесь моего двойника, который бездарно проторчал весь этот вечер в библиотеке:
   - Да. ведь ты тоже просидел весь вечер в библиотеке, сам признался! завопил, обидевшись, Борис. - Это же нечестно!
   - Он зато потом с лихвой наверстал! - сердито сказал Аркадий. - Будь ты трижды неладен, Борька! Ну, просто ведь безобразие: мы такое серьезное дело затеяли, а этот попрыгунчик орудует за нашей спиной и все превращает в какую-то идиотскую комедию... Таблетки он, видите ли, хапает, никого не спросясь... Спаситель! Нужен ты мне был, как рыбке зонтик!
   Тут я всерьез обозлился.
   - Тебе я, конечно, карты спутал, - сухо проговорил я. - Ты себе подготовил мир со свободным местечком, а я тебя перебросил сюда, где твое место занято.
   Ничего, как-нибудь и здесь устроишься. Зато, я думаю, Борис спасибо мне скажет, что его Аркадий остался в живых. А тебе, видно, мало одного трупа...
   Тут я глянул на Аркадия и осекся: он откинул голову на спинку скамейки, закрыл глаза и стал ужасающе похож на того Аркадия, которого я увидел утром двадцать первого мая на диване в лаборатории... такое же бледное, застывшее лицо, и по нему пробегают световые пятна и тени трепещущих листьев.
   Аркадий открыл глаза и выпрямился.
   - Ты прав, - глухо сказал он. - Прошу прощения. Продолжай.
   Сможем мы когда-нибудь позабыть все это? Или каждый раз будем вот так бередить раны друг другу?
   - Ладно, продолжим. - Я опять начал чертить прутиком по песку. Значит, здесь отклоняются четыре линии - две ваших, две наших. Все это вместе образует линию IV - ну, или мир IV, историю IV. Линии здешней, законной, так сказать, пары нормально тянутся к 1972 году, а мы с тобой, Аркашенька, в ефтом вот местечке, один за другим сигаем им вдогонку, словно кенгуру...
   Дуга номер 7: сигает Аркадий Левицкий; дуга номер 8: сигает Борис Стружков... А теперь объясни мне, Аркашенька, поскольку ты у нас гений и все понимаешь, - кто нам сигать-то позволил?
   - Что-что? - спросил Аркадий. - Кто нам...
   Он не договорил. Он так и застыл с открытым ртом.
   Я об этом все время думал, пока он вычерчивал свою схему. Как же так?
   Аркадию пришлось попросить своего двойника, чтобы тот в будущем включил камеру на возвращение. Мою камеру некому было включить, и поэтому, как только я отклонил мировую линию, глазок на пульте погас. Ну, а кто же тогда подготовил для нас хронокамеру в зале да вдобавок включил автоматику не на один, а на два перехода?
   Борис-72 тоже недоумевал.
   - Я действительно не понимаю... - растерянно сказал он. - Ты никому не поручал, Аркадий? Ах да, ты же не мог...
   - Почему это я не мог? - удивился Аркадий. - Я ведь сразу решил, что не останусь там, и обеспечил себе переход!
   - Непонятно, как ты мог обеспечить, - сухо заметил Борис. - Аркадия ты уже не мог просить:
   - А тебя? - Аркадий торжествующе улыбнулся. - Тот Аркадий в записке должен был объяснить, что произошло, и попросить тебя, чтобы ты в 1972 году включил хронокамеру... Почем же я знал что начнется такая катавасия: что исчезнет записка, начнется расследование и ты полезешь в прошлое...
   - Все это, положим, относится не ко мне, а к нему, - возразил Борис, кивнув на меня, - Но дело не в этом. А вот что случилось с запиской? Борька, ты что-нибудь понимаешь?
   Я ничего тут не понимал. Кто-то вроде заботится обо мне и Аркадии, включает хронокамеру для перехода. И в то же время кто-то крадет записку, без которой ужасающий эксперимент Аркадия теряет всякий смысл: остается факт смерти без каких-либо объяснений. Можно подумать, что этот таинственный некто умышленно создал такую хитрую путаницу: сначала украл записку, чтобы заставить меня вернуться в прошлое и тем самым изменить мировую линию, а потом подсунул нам хронокамеру, которая перебросила нас вперед по этой новой линии... Но если так, то он находится здесь же, в этом мире. Если камера доставила нас с Аркадием сюда, - значит, здесь она и была включена!
   Аркадий, видимо, тоже проделал этот несложный расчет. Он нахмурил брови и решительно заявил:
   - Все понятно! Он здесь! И я знаю, кто это! Ну, правильно, тут и гадать нечего... Только один человек знал, что происходило вечером двадцатого мая в институте. Он один знал не только об Аркадии, но и обо мне. Знал, что я случайно оказался в той же камере вслед за Аркадием:
   - Борька, - быстро сказал я, - ну-ка, напряги память, вспомни, что было у вас с Аркадием после той ссоры:
   Борис удивленно поднял брови.
   - Ничего вроде не было... - медленно ответил он. - Работали по-прежнему... Я не знаю, что тебя интересует.
   - Его интересует, - вмешался Аркадий, - рассказывал тебе твой Аркадий что-нибудь о том вечере... о двадцатом мая?..
   - Нет... ничего... - пробормотал Борис. - Сами понимаете, я бы тогда все знал...
   Ну, правильно. Но как это могло получиться, что Аркадий ничего ему не сказал? Прикинем. Аркадий вернулся в лабораторию - таблеток нет. Он начал искать - ничего не нашел, растерялся, потом... потом он бросился в зал...
   Зачем?
   - Зачем он побежал в зал, хотел бы я знать? - пробормотал Аркадий. И тут меня осенило.
   - Ты рассказывал ему о своем уговоре с тем Аркадием... ну, который включил тебе камеру на линии II? - спросил я.
   Аркадий нетерпеливо пожал плечами.
   - Чего мне было ему рассказывать? Это ведь был тот же самый Аркадий, и он помнил все, что произошло при первой нашей встрече, включая уговор о камере.
   Он ведь только после второй встречи перешел на линию III.
   - Ах, да, - сконфуженно согласился я, глядя на чертеж. - Ну, тем более... У меня вот какая идея. Когда этот Аркадий увидел, что таблетки исчезли, он, видимо, решил, что цепь событий изменилась и что ты теперь, попав снова в будущее, уже узнал об этом... И что, может быть, ты включишь оттуда ему камеру, чтобы вы могли встретиться и объясниться:
   - Возможно, - согласился Аркадий, - А вместо пустой камеры он увидел тебя?
   Представляю, как он обалдел!
   - Он скорее всего подумал, что это "его" Борис... ну, ты, Борька... что ты почему-то вернулся в институт, забрал таблетки и каким-то образом попал в камеру...
   - И камера эта у него на глазах куда-то утащила Бориса, - докончил Аркадий.
   - Однако утром Борис преспокойно является на работу и намертво молчит о вчерашнем... Действительно, ситуация! Ведь он даже и спрашивать Бориса не решался: а вдруг в камере был какой-то другой Борис, а этот ничего не знает?
   - Я-то спросил бы рано или поздно, - заметил я. - Но Аркадий Левицкий на такой риск не пойдет: а вдруг он окажется в смешном положении!
   - Постойте, братцы, - вмешался Борис. - Что Аркадий мне не сказал ничего - это я понимаю, это он действительно из самолюбия... Но почему он сам-то обо всем атом вроде позабыл? Он ведь лучше Бориса знал, что перемещение возможно. Почему же Борька немедленно взялся даже за абсолютно самостоятельные расчеты, а он все эти два года ничего не делал? И потом...
   Аркадий, он твои расчеты знал?
   - Знал! - ответил Аркадий. - Основные формулы я написал заранее, принес с собой. Таблетки выложил на стол, а сверху - листок с расчетами... Он ведь должен был их тебе оставить вместе с запиской, я же говорил...
   Меня вдруг словно кипятком обдало. Я вспомнил, как в лаборатории стукнул со злости кулаком по столу... по листу бумаги... Как обнаружил под ним таблетки, завернул в этот листок, чтобы они не рассыпались, сунул в карман.
   Руки меня плохо слушались, но я все же полез в карман, достал сверток с пачечками, развернул... Формулы, схемы...
   - Вот - пробормотал я, протягивая листок Аркадию. - Вот... наверное, я даже не заметил...
   Я стоял, как дурак, с листком в одной руне и горстью пакетиков в другой. Два пакетика упали на землю. Аркадий поднял их, а потом сгреб у меня с ладони остальные.
   - Пригодится, - сказал он, пряча пакетики в карман, - Вряд ли у меня сон улучшится после всех этих прогулочек по времени... А теперь хватит трепаться, ребята. Пойдемте.
   Мы не спрашивали, иуда. Ясно было, что нам необходимо найти здешнего Аркадия.
   У выхода из сквера Борис остановился.
   - Братцы, - смущенно сказал он, - пожалуй, лучше я один схожу... Может, он еще и не явился в институт, что ж тогда - Словом, вы меня подождите:
   И он быстро зашагал к институту.
   Аркадий прислонился к ограде, достал сигарету, закурил.
   - Кстати, - спросил он, внимательно изучая кольца дыма, - это ты, небось, ломился вчера вечером в мою квартиру? Нигде от тебя покою нет!
   - Квартира вовсе не твоя, - мстительно сказал я. - А ты нахально влез туда.
   Вот и пришлось удирать через черный ход! А не лазь без спросу! Так тебе и надо!
   - Да ну тебя! - сердито ответил Аркадий. - Сам-то хорош! Нахально дрыхнет в комнате Левицкого, а Левицкий должен на скамейке в сквере...
   - Ага! - Я сочувственно покачал головой. - То-то Левицкий таким хриплым голосом спрашивал утром по телефону Левицкого! Простудился в сквере. И мозги, видно, отсырели за ночь. Неужели нельзя было как-то остроумней намекнуть своему двойнику о себе? И вообще вел ты себя нелепо!
   Аркадий вдруг обиделся.
   - Нелепо! Скажите, пожалуйста, какой умный! А что мне было делать? Я как понял из слов Макарыча, что мое место здесь занято, так сразу отправился к двойнику выяснять отношения - почему он сорвал эксперимент? Гляжу, нет его дома. Я пробрался потихоньку, в последнюю минуту проскочил: только я в комнате очутился, слышу - Анна Николаевна вышла, дверь на все запоры закрывает. А Аркадия нет как нет. Я уж начал дремать - вдруг слышу: условный звонок! Аркадий так звонить не станет, он просто будет дозваниваться погромче, чтобы Анна Николаевна открыла. Значит, здешний Борис. А мне с ним, сам понимаешь, ни к чему было встречаться, не повидав Аркадия. Ну, я, естественно, ходу из квартиры. Засел в скверике, жду - он не выходит, и Аркадий не идет. Ждал я, ждал, потом примостился кое-как на скамейке и часа два-три поработал над собой... Ругал я этого Бориса последними словами, конечно: чего ему дома не спится и не сидится! Утром звоню. Ты говоришь, почему я именно насчет снотворного напомнил? Да потому, что это наверняка!
   Ему эти таблетки на всю жизнь запомнились, можешь не сомневаться! Но когда я в сквере опять увидел Бориса, я ему чуть морду не набил: ну, чего он у меня всю дорогу под ногами толчется!
   - Слушай, ты в самом деле думаешь, что камеру отправил за нами в прошлое здешний Аркадий? - спросил я.
   Аркадий пожал плечами.
   - А кто же еще? Он один все знал. Ну, расчетов у него не было, оказывается... Но за два года он их вполне мог восстановить, принцип-то был ему известен... Про меня и про тебя знал тоже он один. Особенно про тебя.
   Никому другому и в голову не пришло бы включать автомат на двукратное возвращение. Нет, это-то дело ясное! Я вот чего не пойму: куда записка девалась?
   Я со вчерашнего дня об этом думал, но все как-то мимоходом, а теперь вдруг ясно ощутил недостающее звено... Я уставился на асфальт тротуара, словно видел на нем веер расходящихся мировых линий... а среди них - еще одну, никем из нас не вычерченную, не замеченную... У меня дыхание перехватило.
   - Аркадий, - с трудом заговорил я, - помнишь, я рассказывал, что меня видели в одиннадцать вечера в лаборатории?!
   Аркадий нахмурился, стараясь сообразить.
   - Ты думаешь, был еще один?.. - после паузы сказал он.
   - Ну, я ведь включил камеру на автомат - начал я.
   Я брел почти вслепую, пытаясь воссоздать ход событий, которых не видел и не увижу.
   Но сейчас мне казалось, что я вижу... В лаборатории темно. Входит человек и зажигает свет. Он видит лежащего на диване Аркадия. Почему-то начинает расхаживать по лаборатории, с минуту стоит у окна, о чем-то раздумывает.
   Потом поспешно выходит из лаборатории - куда-то идет по боковой лестнице.
   Возвращается. Берет листки из записной книжки. Замечает мою камеру, зеленый глазик на пульте, подставку - удивленно смотрит на все это... идет к камере - Входит внутрь, не зная, что камера послушно ждет, пока в нее ступит человек... любой человек... чтобы автоматически закрыться и бросить этого человека на три дня вперед - туда, где меня - нет, уже его- ждут объяснения с Линьковым и с Ниной... и похороны Аркадия: Человек, который взял записку Аркадия - Человек, которого Нина видела в окне лаборатории, а Ленечка Чернышев - в коридоре... Борис Стружков... Еще один Борис Стружков.
   - Я что-то не пойму, откуда он мог взяться? С какой линии? - медленно проговорил Аркадий.
   - А я тебе объясню. После линии II не сразу возник "мой" мир, который мы обозначили на схеме цифрой III. Была еще одна, промежуточная линия. И вот откуда она получилась. Аркадий оставил записку - Утром ее нашли. Борис тоже ее прочел и расчеты твои видел. Он, наверное, не стал долго раздумывать, а сразу решил, пользуясь твоими расчетами, ринуться в прошлое.
   - Тоже меня спасать? - жалобно спросил Аркадий.
   - Вероятно, - согласился я. - Ну, а почему он появился так поздно и почему он не спас Аркадия - этого я не знаю... Одно несомненно: он почему-то, - конечно, не по злому умыслу - взял записку, шагнул в камеру и... все. Его швырнуло в двадцать третье мая, - уже на "моей" мировой линии. Он попал туда вскоре после того, как я отбыл в прошлое, - не позже, чем через час.
   Задержись я немного - и мы бы встретились...
   - Ну, это положим, - сказал Аркадий. - Ты ведь сначала должен был привести камеру в прошлое и оставить ее там включенной. Иначе как он мог бы ею воспользоваться...
   - Да, верно, это я ляпнул... Ну, все равно, факт остается фактом: он забрал записку, утром в лаборатории нашли труп... и началась история... Ну и свинью он мне подложил!
   - Ты ему неплохо отплатил! - усмехаясь, сказал Аркадий. - Ни за что ни про что вышвырнуть человека в чужое будущее:
   - Да - И вдобавок в будущее весьма каверзное, - признался я с искренним огорчением. - Разговоров не оберешься! Как примется за него Линьков - да и другие...
   И тут мы увидели, что к нам идет Борис... вернее, бежит.
   - Видал? - сказал Аркадий. - Борис явно на себя накликал беду, - все жаловался, что линия у него захолустная и неинтересная... Эй, Борька, что произошло?
   Борис задыхался не так от пробега, как от злости.
   - Читайте сами! - буркнул он и сунул Аркадию надорванный конверт.
   Аркадий вытащил из конверта аккуратно сложенные листки.
   - А почерк-то мой! - с интересом сказал он. - Это что же- расчеты?.. Хм, вот и записка... Ну, братцы, знаете! И этот Левицкий туда же!
   - В прошлое? - с ужасом спросил я. Борис-72 сердито махнул рукой.
   - Ну да... Ему, видите ли, захотелось срочно исследовать окрестности точки разрыва на мировой линии... Ты, Аркадий, с ним об этом говорил...
   - Было дело, - пробормотал Аркадий, читая листки. - Говорили мы - Да... А расчеты у него получше моих... Он и твою идею нащупал, смотри, Борька!
   Я посмотрел. Да, этот Аркадий сделал следующий шаг, вслед за своим двойником и мной.
   - Ну, видишь, я был прав! - обрадовался Аркадий. - Это он включил камеру! Он пишет - слышишь, Борька, - что перед уходом включил камеру в зале на двукратное возвращение из 1970 года - Ого! "Для людей, один из которых спас мне жизнь, а другой дал ей подлинный смысл. Для самых близких мне людей".
   Смотри ты, какую лирику разводят на этой спокойной линии!
   Борис-72 уже остыл немного.
   - Дурацкая история с этим письмом, - сказал он печально. - Аркадий его на своем столе оставил, а я даже не поглядел ни разу на его стол. Только теперь подошел - думаю, может, он приходил, записку оставил - и вижу...
   - Ребята, - сказал вдруг Аркадий, - а чего мы, собственно, торчим здесь?
   Пошли выяснять отношения с дирекцией и прочими инстанциями. Рано или поздно придется ведь...
   Когда мы подошли к проходной, Борис-72 заколебался.
   - Ой, что сейчас будет, что будет, ребята! - с ужасом и восхищением прошептал он. - Так и попадают все!
   - Ничего, поднимутся! - заверил его Аркадий. - Хронофизики - народ крепкий, они выдюжат!
   И, распахнув дверь проходной, он громогласно заявил:
   - Всем Стружковым - зеленую улицу! Шагайте, братцы!
   Валя Темин задает вопросы Без четверти девять чистый и выбритый Линьков явился в отдел и принялся выгружать из ящиков стола все свое нехитрое хозяйство. Без семи девять он уже завязывал тесемки последней папки. Без шести с половиной девять на пороге появился Савченко. Еще через три секунды, сообразив, чем занят Линьков, Савченко спросил:
   - Ты что, кончил? Ну вот, а говорил - специфика!
   Линьков хотел ему объяснить насчет специфики, но не успел: дверь опять распахнулась, пропуская Темина.
   - Ага, ты здесь! - радостно воскликнул он, завидев Линькова. - Слушай, что мне сейчас Эдик выдал: будто у них там один не то к потомкам сиганул, не то вообще сквозь время провалился! Ты не слыхал?!
   - Слыхал, - мрачно подтвердил Линьков. - Он вообще-то хотел сигануть, понимаешь, но не рассчитал, вот и провалился...
   - Как же это его угораздило? - сочувственно спросил Савченко. - Не ушибся, когда проваливался?
   - Ты вот шутишь, - проницательно сказал Темин, - а тут дело не шуточное! У них там для опытов поля оборудованы, понял? Вот он через поле и провалился, верно. Линьков?
   - Угм, - сказал Линьков, удивляясь теминской осведомленности.
   - Ну, если через поле, - тогда, конечно. Тогда каюк! Поле - оно не перина.
   - Ну, безусловно, не перина! - снисходительно разъяснил Темин. - Поле оно от тока получается, понял? А у них там токи будь здоров! Как шибанет никакого тебе крематория не потребуется! Слушай, а его нашли? Этого, который провалился? Живой? Что рассказывает?
   - Нашли, - протянул Линьков. - Живой. Говорит, позавчера погода отличная была, хоть загорай!
   - Н-ну! Это я и сам знаю, что позавчера было. Он бы мне про завтра рассказал! Открыл бы, к примеру, какой номер по лотерее "Волгу" выиграет, я бы пошел, этот билет купил...
   - Нельзя! - сказал Савченко, поднимая палец. - Государственная тайна! Но если ты завтрашним днем интересуешься, могу кое-что тебе открыть... Линьков завтра в отпуск идет!
   - Ну, неужели?! - возопил Темин. - Кончил, значит! А, Линьков? Что ж ты молчишь? Рассказывай!
   - Расскажешь тут!.. - укоризненно сказал Савченко. - Ты ведь как вошел - рта не закрываешь.
   - Ну, молчу я, молчу! - воскликнул Темин.
   - Да я уж рассказывал - попробовал возразить Линьков. - Ивану Михайловичу я все рассказывал, даже язык опух...
   - А нам-то? Товарищам по работе! В порядке обмена опытом!
   Линьков тяжело вздохнул и принялся излагать - в сокращенном, конечно, виде, на популярном уровне - историю своих приключений в дебрях хронофизики. Время от времени он поглядывал на своих слушателей и с удовлетворением убеждался, что вид у них обалдевший.
   - ...Ну вот, значит, пожал я ему руку и спросил: "А как там - у вас! Эдик Коновалов поживает?" - сказал он в завершение.
   - Это где же "у них"? - помотав головой, спросил Темин. - Во вчерашнем дне, что ли?
   - Как это - во вчерашнем? - с деланным удивлением ответил Линьков. Все ты, Валентин, перепутал. Я ж тебе только что объяснил, что он к нам с другой мировой линии пожаловал... из другого мира... Из такого же, как наш, только события были в нем другие...
   - Туманно ты очень излагаешь... - вздохнул Темин. - У Эдика я все понимаю, а у тебя даже что знал - и то перестал понимать... Прыгают эти твои Левицкие и Стружковы как угорелые, аж зло берет! Хорошо, хоть одного кокнули! - злорадно заявил он вдруг. - Допрыгался!
   - Дошел ты. Валя, - огорчился Савченко, - уже радуешься, что человека кокнули...
   - Нет, вы в меня хоть стреляйте, - заявил Темин, - а я не понимаю, откуда этот второй Левицкий взялся! Он же умер! Его же вскрывали! Это что же будет, если покойники вскакивать начнут? Никакая прокуратура не справится!
   - Серый ты человек, - укоризненно сказал Линьков, - умрешь от серости, даже вскрытия не потребуется, чтоб определить, от чего умер. Я же говорил - из будущего он! Как только он в прошлое попал, так от своего двойника полностью отделился, стал самостоятельным - вот и остался жив... Понял?
   Валя вникал, напряженно морща лоб.
   - Ни черта я не понял! - признался он наконец чистосердечно. - Вроде тараканов...
   - Каких тараканов? - неимоверно изумился Савченко.
   - Двойники эти... - Темин брезгливо пошевелил пальцами в воздухе. Ползают в разные стороны, а где который - не разберешь... Ну ее, эту науку! Недаром Эдик к нам переходить собирается...
   - Но пасаран! - мрачно сказал Савченко. - Займу круговую оборону и буду стоять насмерть!
   - Да ты что! - обиделся Валя. - Он же парень во!
   - Слушай, Александр, - спросил Савченко, - ты-то как в этом во всем разобрался, а? Неужели же сам?
   - Где там... Целая бригада хронофизиков меня вытаскивала, а то конец бы мне!
   Это я сейчас такой герой... Ты бы на меня вчера посмотрел! В голове сплошная каша, версии одна другой путаней.
   - Ничего удивительного, - посочувствовал Савченко.
   Темин убежденно кивнул:
   - Я вот только слушал - и то у меня, чувствую, все извилины в мозгу перепутались... Одних Левицких чуть не три штуки, а Стружковых вообще не счесть! Размножаются, как кролики... - Он с отвращением махнул рукой.
   - Нет, отчего же... - возразил Линьков. - Они все-таки разные... Ну вот, например, с этим Левицким, который из будущего явился... К нему я постепенно подошел, от Стружкова, от его путешествия во времени. Сначала, значит, зацепился за саму эту возможность - отправиться в будущее или в прошлое.
   Потом уже и второй шаг напрашивается: в прошлом человек может встретиться с самим собой... Вот я и сообразил, что все эти фанты насчет Левицкого, которые ни в какие ворота вроде не лезут, преотлично объясняются с этой точки зрения. Откуда взялся человек в запертой лаборатории, почему Левицкий с Берестовой говорил как-то невпопад, и костюм на нем Берестова видела какой-то странный, а больше никто этого костюма не видел, хотя переодеваться Левицкому было негде и некогда. Ясно, что это был другой Левицкий. Теперь, откуда он мог приходить? Конечно, из будущего, - в прошлом путешествовать по времени не умели. Из какой хронокамеры он вышел? Надо полагать, не из лабораторной, поскольку Левицкого в странном костюме встретили на лестнице.
   А "здешний" Левицкий сидел в это время в лаборатории. Начинаю выяснять, откуда Левицкий мог по лестнице идти: таким путем добираюсь до зала хронокамер, и оказывается, что одна камера там вполне на ходу. Ну, вдобавок я и спичечный коробок нашел, это уж просто повезло... В общем, тут никакой мистики, все согласно законам павловского учения...
   - Мистики, может, и нет, но морально тяжело, - вздохнул Савченко. - А с этим вторым Стружковым как же?
   - Тут я совсем уж запутался... - смущенно улыбнулся Линьков. - Он мне говорит, что выходил из камеры, а я одно про себя повторяю: "Не может быть!"