Хуже, когда они сидят тихо. Я начинаю нервничать и вздрагиваю от каждого шороха. Мне кажется, что они замышляют новый вселенский потоп или готовятся ко второму пришествию Антихриста. Промучившись в неведении часа полтора - два, я набираю номер мобильного телефона Йиржи Геллера и спрашиваю о какой-нибудь ерунде.
- Соль у меня, конечно, есть, - отзывается Йиржи Геллер. - А что вы задумали в три часа ночи? Если бифштекс - мы готовы к вам присоединиться...
- А если - нет?.. - интересуюсь я.
- Тогда предложите какое-нибудь безобразие, - говорит Йиржи Геллер. Нам что-то в голову ничего не идет... Постойте, а какая вам нужна соль поваренная или бертолетова?!
И через секунду я слышу, как Йиржи Геллер радостно сообщает своим гостям:
- Друзья! Мой сосед предлагает устроить в саду фейерверки!..
Еще к Йиржи Геллеру приезжает из Праги племянница по имени Вендулка. Не реже чем раз в неделю. Она возится под моими окнами - принципиально в одной бейсболке. Наверное, сажает пестициды. Мне кажется, кроме шапочки для игры на Вендулке что-то еще надето, но я принципиально не вникаю в такие подробности. То есть рассматриваю Вендулку в целом как племянницу Йиржи Геллера...
"Вендулка знает, что у нее не получаются женские образы:
кукольные, романтичные и жеманные. Там, где надо вовремя
сказать: "Ах!", она произносит: "Рррр!" Поэтому мужчины ее
избегают. Еще у Вендулкиной прабабушки выходило картинно падать
в обморок при виде мышки или лягушки, а затем эти семейные
способности были утрачены. Вендулка уже не умеет закатывать
глазки и корчить из себя существо второго порядка. Поэтому
мужчины ее избегают. Она же, в свою очередь, считает, что все
мужчины скорее подобие фонарного столба, чем Высшей
инстанции..."
Очередные гости стали съезжаться к Йиржи Геллеру на обед, когда Вендулка сидела у меня на втором этаже и пыталась изобразить - радушную хозяйку дома. В зеркале отражалось все что угодно - от убийцы малолетних детей до оборотня в Лондоне, но только не дама, которая говорит: "Ах, как я рада!" Я молча наблюдал за Вендулкой. Она промучилась над этой экспозицией полчаса и безрезультатно, поэтому решила, что пусть гостей встречает Йиржи Геллер, если хочет, чтобы гости остались в живых. Но он распланировал все иначе...
- Вендулка! - позвал Йиржи Геллер, как только у нашего дома остановилось такси.
Она запустила в зеркало воздушным поцелуем и отправилась открывать дверь. Но прежде, чем спуститься, обернулась ко мне и спросила:
- Вы сегодня обедаете у нас? Я подумывал снизойти до этого.
- Черт побери! - выругалась Вендулка, не в силах дождаться моего решения.
- Я бы не стал на твоем месте поминать на втором этаже черта, нравоучительно произнес я.
- Тогда милости просим - вниз! - рассмеялась Вендулка. - И можно без церемоний!
Она помахала мне на прощанье рукой и застучала каблуками по лестнице. "А могла бы и съехать по перилам, - подумал я, - как бывало это неоднократно..." Вендулку нисколько не тревожили наши сложные отношения с Йиржи Геллером. "Женщина, - подумал я, - неоднозначное изобретение". Порой мне казалось, что постоянное брожение с нижнего этажа на верхний доставляло Вендулке ни с чем не сравнимое удовольствие. Чартерные рейсы - из преисподней в рай...
Я подошел к окну и слегка отодвинул занавеску, чтобы взглянуть на гостей Йиржи Геллера. Вендулка уже успела спуститься вниз и как раз открывала входную дверь. На пороге стояла Ирэна, а рядом с нею покачивался писатель.
- Меня убаюкало! - тут же пояснил он. - В автомобильном транспорте.
- А вы, вероятно, Вендулка! - обрадовалась Ирэна. - Племянница...
- Йиржи Геллера, - подтвердила Вендулка и, чувствуя, что я наблюдаю за всем происходящим, взглянула наверх, как бы говоря "боже-мой-с-какими-придурками-приходится-общаться!"
- Прекрасная погода, - истолковала по-своему этот взгляд Ирэна...
"Ирэна работает в туристическом бюро и считает, что занимается аферизмом: "Я убеждаю пингвинов посетить Северный полюс, а белых медведей Антарктиду". Она полагает, что за подобные махинации ей мало платят. "За свой оклад, - говорит Ирэна, - я могу купить одну серьгу и стать пиратом". Ей кажется, что если порядочной девушке стать пиратом, то можно круглый год плавать по теплым морям, не прибегая к услугам туристической фирмы..."
Вендулка еще раз зыркнула в мою сторону и пригласила гостей в дом, чтобы оставить на попечение бара. После чего зашла в кабинет к Йиржи Геллеру и уточнила - что с ними дальше делать.
- У меня имеется несколько вариантов, как развеселить гостей, - сказала Вендулка. - Можно обмазаться взбитыми сливками и станцевать голышом на столе... Или прочитать им трагедию Еврипида на языке оригинала...
- Просто поговори, - посоветовал ей Йиржи Геллер.
Он сидел за письменным столом и, кажется, ничего не делал. Только щурил глаза, как кошка, чтобы Вендулка не проникла в его мысли.
- Поговорить, - уяснила Вендулка свою задачу. - О чем?
Йиржи Геллер принялся набивать трубку.
- Между людьми, - поведал он, - существует необъяснимая потребность обмениваться мнениями. Так вот - пойди к обменяйся.
Вендулка пожала плечами.
- Надеюсь, - сказала она, - что этот обмен будет равноценным. То есть за реплику о погоде я получу информацию об окружающей среде.
И вышла из кабинета. Все равно Йиржи Геллер там будет сидеть до самого обеда...
- Поведение за столом - ограничивается его размерами, беспрепятственно рассуждал писатель, когда Вендулка вернулась обратно. Петер Бурган, - отрекомендовался он...
"Перебивается случайными заработками и очень любит
зачеркивать. "Дайте мне точку опоры, - говорил Архимед, - и я
переверну весь мир!" "Дайте мне текст, - говорит писатель, - и
через пять минут от него останутся рожки да ножки". Иногда ему
кажется, что таким образом он редактирует свою жизнь.
"Выброшенные эпизоды, - говорит писатель, - я помещаю в особую
папку под названием "Синонимы". Чтобы в жизни не находилось
поблизости "дерьмо" да "дерьмо", а были подобраны смысловые
эквиваленты...""
- Мне кажется, что мы где-то с вами встречались... - изрек писатель, глядя на Вендулку и покачиваясь, как маятник Фуко.
Он таким образом анонсировал свою симпатию: к спиртным напиткам крепостью свыше восемнадцати градусов и к "неординарным" девушкам - от восемнадцати лет выдержки.
- Мы встречались десять минут назад на пороге этого дома, - напомнила ему Вендулка.
- А вы здесь часто бываете? М-м-м-м? - продолжал писатель разрабатывать схему "знакомства на дискотеке" и даже сделал несколько танцевальных "па" левой ногой.
- Осторожно! - воскликнула Ирэна, поскольку писатель сразу же после "па" стал заваливаться навзничь и только чудом оказался на диване.
- Писатель - это четвертая ипостась Творца! - важно квалифицировал писатель свой фантастический кульбит.
- Я сомневаюсь, - возразила Вендулка, критически разглядывая писателя.
- Кажется, у нас назревает диалог! - обрадовался он. - Относительно этого существует легенда о Деве и Единороге... Чтобы составить хороший обмен репликами - в дремучий лес отправляют девственницу и привязывают ее к дереву. Дикий Единорог выходит из чащи, поводя хоботом, и между ними происходит любопытная беседа. После которой девственница остается девственницей, так и не познавшей литературы...
- При этих условиях, - улыбнулась Вендулка, - у нас не получится диалога.
- Я тоже сомневаюсь, - не к месту вставила Ирэна...
"Ирэна рассматривает свои сомнения под микроскопом. "Там
нет ничего ужасного", - шепчет она. Однако личинка моли
выглядит под микроскопом просто устрашающе. Тогда Ирэна
приходит к выводу, что ее сомнения имели под собой почву. "В
доме завелась моль", - убежденно говорит Ирэна, возвращается
домой из Зоологического музея и перетряхивает все шерстяные
вещи..."
Мне надоело взирать на них сверху, и я отправился прогуляться по саду. Думая, что мольбы и рыдания распространяются медленнее, чем всякий вздор. Упругие звуковые волны с человеческой глупостью попадают на самые отдаленные планеты - раньше летательных аппаратов. И если бы людей окрылял идиотизм они бы давно достигли других галактик. Каждый подвыпивший индивид искренне полагает, что за обедом он постигает истину, а за ужином - ее подкрепляет. Вместо того чтобы спокойно переваривать пищу. Мне ли не знать человеческих мыслей? Ведь я зарождал - самые дурацкие... Так что порою меня переполняют разные человеческие фантазии и хочется просто побродить на свежем воздухе ни о чем особенном не задумываясь...
Вообще-то, мысли возвращаются ко мне как бумеранг, если не перешибают людям ноги. Тогда люди падают на диван, пораженные какой-нибудь идеей. Чаще всего, чем тупее мысль, тем успешнее валит она человека. И вот особь лежит и мучается от головной боли, пытаясь разобраться - какого хрена ее беспокоит, почему помидор красный? Или в чем смысл человеческого существования? После чего фиксирует свои мысли на бумаге и убеждается, что это полный бред. Многие зарабатывают себе на жизнь только тем, что набредят, и поэтому ищут для вдохновения некий галлюциногенный источник "сивой кобылы". А поскольку нет оснований считать, что сивые лошади в интеллектуальном развитии сильно опережают гнедых, то источник "сивой кобылы" подобен Иппокрене. То есть равновелик мифологическому роднику, который возник от крылатого мерина по кличке Пегас... Конечно, вы можете возразить, что мы отовариваемся в разных источниках. В подобном случае - вложите эту дурацкую мысль в конверт и отправьте обратно по моему адресу, с пометкой - "получатель не обнаружен..."
"Автор не страдает самомнением, поскольку он всего лишь
подобие. "Если Боженька хочет видеть меня таким, - думает
автор, - значит, в этом и есть смысл моего существования...""
Тут из кустов шиповника вышли Густав и Янка. В довольно растрепанном состоянии. Густав то и дело поправлял галстук, словно готовился соболезновать по случаю внезапно утраченного чувства, а Янка же - просто отряхивалась. И можно предположить - чем они занимались, да неохота. С недавних пор я опасаюсь строить предположения об отношениях мужчины и женщины в кустах шиповника. Дабы потом не объясняться, что всякие сексуально-публицистические сцены - это отнюдь не внутренний мир автора...
Густав достал из кармана - блокнот, карандаш и, волоча Янку за руку, двинулся ко мне...
- Нет, нет и нет! - сразу же воспротивился я. - Никакие порочные связи я больше описывать не желаю...
Но Густав держал план местности, начертанный Йиржи Геллером.
- Вы не подскажете, как нам найти... - и Густав Шкрета обвел карандашом квадратик, который обозначал наш дом.
План оказался настолько подробным, что даже кусты шиповника были отмечены на нем крестиками. "Интересно, для какой надобности?" - сварливо подумал я, стараясь не замечать, как Янка поправляет на себе одежду.
- Вам - туда, - сообщил я Густаву Шкрете, указывая пальцем в сторону дома.
- Спасибо, - улыбнулась мне Янка и тут же пошла в указанном направлении, а Густав Шкрета слегка задержался...
- Надеюсь, что вы ничего такого не подумали?.. - деликатно осведомился он.
- Подумал, - признался я.
Густав Шкрета попытался определить, насколько мои мысли откровеннее его поступков, и - не определил.
- Тогда я не стану вас разубеждать, - на всякий случай заявил он.
- Не теряйте времени, - поддакнул я, и Густав Шкрета двинулся следом за Янкой...
"Густав Шкрета думает, что закон бутерброда опровергает
теорию относительности. Десять раз он спихивает бутерброд со
стола и отмечает, как бутерброд все время падает маслом вниз.
За этими экспериментами наблюдает соседская собака и думает,
что Густав Шкрета окончательно зажрался. Хозяин собаки
размышляет - куда же запропастился его кобель. О чем в свою
очередь думает автор, выписывая эти ремарки, - совершенно не
понятна..."
По поводу времени я упомянул специально, поскольку проголодался. И если раньше стеснялся идти на обед к Йиржи Геллеру, то, нагулявшись по саду, пришел к выводу, что теория относительности - хорошо, а десять бутербродов лучше. Вдобавок позавчера меня снова обожрали "музы" - Талия и Мельпомена. Эти старушки время от времени наведывались ко мне покалякать о древнегреческой драматургии, и после их посещений - на втором этаже даже церковная мышь сдохла бы с голода. Почтенные дамы проживали неподалеку, в коттедже на берегу ручья, что составляло - сорок минут трусцой для их пенсионного возраста. Если стартовать рано утром, в хорошую погоду, без атмосферных осадков и пониженного давления. Конечно, у них имелись и вполне человеческие имена, но полноватая Талия все время хохотала, а худая, как штопальная игла, Мельпомена - вздыхала да охала. И в сумме они составляли прелюбопытнейшую пару, не страдающую отсутствием аппетита...
- Странные у вас знакомые, - отмечала Вендулка. - И очень прожорливые.
- Зато не представляющие никакой опасности, - намекал я, что всякая женщина до определенного возраста может расцениваться как баллистическая ракета с угрожающим радиусом поражения.
- Вы женофоб, - заявляла Вендулка. - А почему - "баллистическая"?..
- Потому, что любая женщина движется по принципу свободно брошенного тела, - пояснял я.
- Когда в разводе? - уточняла Вендулка.
- Ага, - подтверждал я.
Тогда Вендулка морщила лоб, соображал - шучу я или издеваюсь.
- Вы надо мной издеваетесь! - обижалась Вендулка.
- Шучу, - возражал я.
"Талия и Мельпомена недоумевают - как Диоген помещался в
бочке. Путем сложных математических рассуждений, на портновский
манер, они высчитывают, что Диоген был ростов с собаку. "И
поэтому все называли его - киником!" - приходят к выводу Талия
и Мельпомена... После чего шьют. Диогену собачью попонку, дабы
философ не мерз афинскими вечерами.."
Когда я вернулся из сада и присоединился к гостям Йиржи Геллера, они продолжали общаться. Вендулка принимала посильное участие в этих разговорах и управляла словопрениями, как Харон, то есть - с убийственными гримасами. Писатель же выступал в роли загребного...
- А кто-нибудь видел Йиржи Геллера в натуральную величину? поинтересовался он.
Густав Шкрета, как школьник, поднял руку.
- И что вы можете сообщить? - не унимался писатель.
Он принял позу "роденовского мыслителя", уложенного на диван. В альтернативном положении - писатель больше напоминал чудовище из готической архитектуры. Возможно - горгулью.
- Я скажу, - ответил Густав Шкрета, - что существуют приличия, которые не позволяют обсуждать хозяина в его доме.
- Тогда выйдем в сад, - предложил писатель, но потом передумал подниматься с дивана. - Или вынесите меня, - уточнил он.
Янка молча соизмеряла - насколько Густав Шкрета лучше в кустах шиповника, чем в постели. У Ирэны - имелись другие ландшафты для сравнения. А сам Густав Шкрета пересматривал "семейный альбом" Йиржи Геллера и рассуждал вслух:
- Дядя, тетя, брат, племянница...
- Нужны мне были такие родственники! - ляпнула вдруг Вендулка.
От неожиданности Янка решила, что Ирэна в постели предпочтительнее Густава Шкреты. А сама Ирэна переместила Густава Шкрету на лунный пейзаж, где тот моментально задохнулся...
- А что вас конкретно не устраивает? - спросил Густав Шкрета. - Я в качестве родственника из Тюрингии или Ирэна Фогель в форме сестры милосердия?
- Всё, - обобщила Вендулка. - Но особенно фотография графа Дракулы..
- Это я, - повинился писатель, - после двух рюмок "Кровавой Мэри"...
- Неужели? - удивилась Вендулка.
- Ну после трех, - сознался писатель - Спиртные напитки поддерживают и стимулируют мое творчество, но несколько замедляют. Поэтому я с опозданием проявляюсь на фотографиях. Когда уже ничего невозможно изменить во внешности...
- А вы не пробовали сниматься в кино? - спросила Вендулка...
"Все разговоры писатель сводит к литературе. И это сводит
литературу с ума... "Здравствуйте, - говорит литература, - и до
свидания!" Ее помещают в частную психиатрическую клинику, где
со вкусом подобрана библиотека..."
- Обычно мне лучше всего пишется перед дождем, похмельем и между стульями... - заметил писатель. - Демонстрирую образцы, - предупредил он и для начала откашлялся...
Вендулка изобразила на своем лице людоедскую заинтересованность.
- Я с возрастом таращусь на вершины
Без прежнего спортивного желания...
Как обладать тобой до половины
За двадцать пять процентов содержания?!
продекламировал писатель, с обычными по такому случаю придыханиями, подвываниями. - Написано июньским вечером, при температуре воздуха восемнадцать градусов по Цельсию, - сообщил он.
- Эти стихи - о чем? - уточнила Вендулка.
- О моем трудном материальном положении, - пояснил писатель.
- То есть я опрометчиво стала на что-то рассчитывать, - псевдопечально констатировала Вендулка. - Любовь скончалась раньше суммы, отпущенной на этот случай!..
- Да вы - поэт! - удивился писатель.
- А вы - экономист! - огрызнулась Вендулка.
- Что вы делаете?! - обеспокоился Густав Шкрета.
- Мы обменивается мнениями! - пояснила Вендулка.
- Диалог стимулирует выделение желудочного сока, - свернул на свою любимую тему писатель. - Дикий Единорог выходит из леса, поводя хоботом, и...
- И тут девственница бьет ему по яйцам! - всерьез разозлилась Вендулка.
"Пора бы появиться Йиржи Геллеру", - подумал я, поскольку обмен мнениями грозил перейти в потасовку...
"Автор припоминает цитату и употребляет ее не к месту: "Я
приеду к тебе на обед, но вот мои условия: обед должен быть
прост, дешев и изобиловать только беседами в сократовском духе.
Но и тут - в меру...""
- Благодарю, - сказал Йиржи Геллер, появляясь на пороге гостиной, - что вы приняли мое приглашение отобедать. Правда, беседа, которую вы тут поддерживаете, - он обернулся к Вендулке, - вряд ли в сократовском духе...
Выступление Йиржи Геллера потрясло всех, даже такого отчаянного нигилиста, как писатель. Он снова попытался "встать в строй", но только вытянулся на диване - солдатиком...
Йиржи Геллер был в маске.
- А вот и "хэллоуин"! - ляпнул писатель, который на самом деле не знал, как правильно пишется и произносится этот праздник. - В смысле, тыква вам на голову! - пояснил он.
Но маска Йиржи Геллера скорее напоминала о венецианском карнавале, чем о торжестве американских призраков.
- Извините за странный вид, - сказал Йиржи Геллер, - но мне захотелось придать нашей встрече побольше артистизма.
- Это удалось, - подтвердил писатель, устраиваясь поудобнее.
- Ваш дальний родственник, - представил его Густав Шкрета.
Он пролистал "семейный альбом" до нужной страницы и указал Йиржи Геллеру на фотографии писателя:
- Вот, вот и вот...
Предупрежденные о предстоящем фарсе гости старалась вести себя непринужденно. Как на биеннале, в духе заявленного в меню авантюризма.
- Симпатично получилось, - оценил фотографии писателя Йиржи Геллер. Надеюсь, вы понимаете, что данная мистификация не имеет под собой дурных намерений?
- Если вам хочется повалять дурака, то - пожалуйста, - отвечал писатель. - История видела обеды и посмешнее...
- Все писатели - педерасты! - вдруг заявила Вендулка.
- Почему? - опешил писатель.
- Потому что у них в голове совокупляются однообразные мысли, пояснила сна.
Писатель слегка задумался, чем адекватно ответить Вендулке, но ему не пришло в голову ничего оригинального, кроме как - подпоить Вендулку и ее же трахнуть. "Может быть, это однообразно, - подумал писатель, - зато полезно для всякой критики", - и стал методично предполагать - где бы он мог подпоить Вендулку.
"Астара! Астара! - требуют зрители в самый разгар пьесы.
Они желают познакомится с этим монстром от литературы. В конце
концов амбиции льются через край, на сцене появляется
неосмотрительный автор, и его забрасывают несвежими помидорами
"Вот вам и пообедали..." - решает автор.. "
- "Дважды сосчитано, взвешено и поделено", - сказал Йиржи Геллер. - Вы знаете, откуда сие изречение?
Густав Шкрета расценил это замечание не иначе как в свой адрес, потому что - в данную минуту накладывал себе на тарелку еду с фуршетного стола. И в нерешительности! замер с вилкой наперевес.
- Боюсь ошибиться, - ответил писатель, подтягивая к дивану "перекати-бар", - но на иврите это звучит как: "мене, мене, текел, супинатор..."
- Упарсин, - поправил его Йиржи Геллер.
- Точно! - воскликнул писатель. - У меня незаконченное высшее образование, поэтому на завершающей стадии возможны ошибки, - пояснил он.
- А сейчас вы на каком этапе? - поинтересовалась Вендулка, наблюдая, как писатель разухабисто расправляется со спиртными напитками.
- Спасибо, - поблагодарил писатель за ехидную заботу о своем здоровье, - все более-менее хорошо... А с чего это вы вспомнили про пир Валтасара? - обратился он к Йиржи Геллеру.
- Валтасар олицетворяет в христианском искусстве тип Антихриста, заявил Йиржи Геллер. - О чем же еще говорить за обедом, как не об искусстве?
Янка выразительно посмотрела на Ирэну, та переадресовала этот взгляд Вендулке, Вендулка пожала плечами и презрительно фыркнула, суммируя женское отношение к теме разговора. То есть, по их убеждению, - беседа "откинула первую ступень" и устремилась к орбите, когда пирующие не слушают друг друга и каждый гнет свою линию для демонстрации ума и эрудиции.
- Меня больше устраивают обеды Лукулла, чем Валтасара, - вставил Густав Шкрета, прикрывая рукой тарелку. - Вдруг откуда ни возьмись появляются на стене надписи, которые только пророк Даниил в состоянии расшифровать... Это же не конкурс кроссвордов, а совместный прием пищи...
- Вот именно, - подтвердила Вендулка. - Поэтому, если вы не расскажете, кто такой Валтасар, я напишу на стенке - все, что о вас думаю...
Йиржи Геллер обернулся к Густаву Шкрете, тот бросил взгляд на писателя, писатель уставился в потолок... То есть, по их убеждению, - "Союз" с "Аполлоном" никогда бы не состыковались, если бы дамы управляли этими летательными аппаратами.
- Упоминается в Библии, - пояснил Йиржи Геллер, - что когда вавилонский царь Валтасар обедал со своими придворными, женами и наложницами - на стене появилась надпись, которая предвещала Валтасару скорую гибель.
- А кто тут жена и наложница?! - воскликнули одновременно Янка с Ирэной...
"Автор думает - как избежать прямых аналогий... И
аллегорий... Луч, пробивающийся сквозь тучи, олицетворяет собой
надежду. Женщина с измерительными приборами - правосудие.
Крест - страдание. Лев - царственность. Пир Валтасара - скорую
гибель Йиржи Геллера... Автору становится скучно самовыражаться
о конкретном художественном образе, и он придумывает для себя
аллегорию - тупица..."
С Йиржи Геллером мы больше не живем по соседству. Каш двухэтажный дом, построенный в смешанном стиле, сгорел от неосторожного обращения с сигаретами. Что же касается сада, то его изуродовали колесами пожарные машины, которые приезжали тушить дом. А в это время на частоте 25, 7 передавали вагнеровский "Полет валькирий", и он звучал изо всех пожарных машин. Но хуже, что, по всей вероятности, вместе с домом сгорел Йиржи Геллер. Предположительно - в своем кабинете. И относительно гостей Йиржи Геллера - двух мнений быть не может. Они - поганцы, сволочи и мракобесы. Скорее всего это пьяный писатель задремал с недокуренной сигаретой, и под ним загорелся диван. Но вначале кто-то из новых "родственников" отравил Йиржи Геллера. Во всяком случае - такого мнения придерживается Вендулка. Перед самым пожарищем Йиржи Геллеру стало плохо, он удалился к себе в кабинет и больше не вышел оттуда. Из-за смешных обвинений Вендулки "пирующие" не известили полицию, что в огне погиб человек. Странно, что и Вендулка не сообщила об этом. Поздним вечером того же дня - четверо гостей и Вендулка сели в поезд и отбыли на поезде в Прагу. Так что разбирать руины дома - ни у кого не было необходимости. И даже маски Йиржи Геллера - не нашли...
глава четвертая
"десерт"
"...12 подвигов Геракла; 12 книг на полке; жизнь
12 цезарей; 12 таблиц Римского права; 12 пражских
статей; 12 посланников; 12 пенсов равно 1 шиллингу;
12 дюймов составляют 1 фут"
7
Использование шизофрении в корыстных целях - это литературное творчество...
Однажды я добровольно посетил полицейский участок. Подошел к дежурному офицеру и принялся его изучать...
- Что вы хотите? - наконец обратил внимание дежурный офицер на мои подмигивания.
- Ничего, - невинно ответил я. Поскольку раздумал заявлять в полицию, что разбил их патрульную машину - своим унитазом.
Я полагал, что дежурный офицер должен был сам обо всем догадаться, исходя из моей внешности. Для этого и подмигивал.
- У вас нервный тик, - догадался офицер.
Неправда. У меня - идиотизм, Потому что надо пользоваться службой доставки, а не таскаться с унитазами по городу, Это же вам не Африка, чтобы употреблять свою голову вроде багажника... На улице Кшижиковой с моей головой случился крен, и я врезался вместе с унитазом в припаркованную машину. По счастью - без водителя, но к сожалению - патрульно-постовой службы, О чем я и прибыл доложить в ближайший полицейский участок, что мой голубой унитаз теперь у них на службе - торчит из лобового стекла...
- Соль у меня, конечно, есть, - отзывается Йиржи Геллер. - А что вы задумали в три часа ночи? Если бифштекс - мы готовы к вам присоединиться...
- А если - нет?.. - интересуюсь я.
- Тогда предложите какое-нибудь безобразие, - говорит Йиржи Геллер. Нам что-то в голову ничего не идет... Постойте, а какая вам нужна соль поваренная или бертолетова?!
И через секунду я слышу, как Йиржи Геллер радостно сообщает своим гостям:
- Друзья! Мой сосед предлагает устроить в саду фейерверки!..
Еще к Йиржи Геллеру приезжает из Праги племянница по имени Вендулка. Не реже чем раз в неделю. Она возится под моими окнами - принципиально в одной бейсболке. Наверное, сажает пестициды. Мне кажется, кроме шапочки для игры на Вендулке что-то еще надето, но я принципиально не вникаю в такие подробности. То есть рассматриваю Вендулку в целом как племянницу Йиржи Геллера...
"Вендулка знает, что у нее не получаются женские образы:
кукольные, романтичные и жеманные. Там, где надо вовремя
сказать: "Ах!", она произносит: "Рррр!" Поэтому мужчины ее
избегают. Еще у Вендулкиной прабабушки выходило картинно падать
в обморок при виде мышки или лягушки, а затем эти семейные
способности были утрачены. Вендулка уже не умеет закатывать
глазки и корчить из себя существо второго порядка. Поэтому
мужчины ее избегают. Она же, в свою очередь, считает, что все
мужчины скорее подобие фонарного столба, чем Высшей
инстанции..."
Очередные гости стали съезжаться к Йиржи Геллеру на обед, когда Вендулка сидела у меня на втором этаже и пыталась изобразить - радушную хозяйку дома. В зеркале отражалось все что угодно - от убийцы малолетних детей до оборотня в Лондоне, но только не дама, которая говорит: "Ах, как я рада!" Я молча наблюдал за Вендулкой. Она промучилась над этой экспозицией полчаса и безрезультатно, поэтому решила, что пусть гостей встречает Йиржи Геллер, если хочет, чтобы гости остались в живых. Но он распланировал все иначе...
- Вендулка! - позвал Йиржи Геллер, как только у нашего дома остановилось такси.
Она запустила в зеркало воздушным поцелуем и отправилась открывать дверь. Но прежде, чем спуститься, обернулась ко мне и спросила:
- Вы сегодня обедаете у нас? Я подумывал снизойти до этого.
- Черт побери! - выругалась Вендулка, не в силах дождаться моего решения.
- Я бы не стал на твоем месте поминать на втором этаже черта, нравоучительно произнес я.
- Тогда милости просим - вниз! - рассмеялась Вендулка. - И можно без церемоний!
Она помахала мне на прощанье рукой и застучала каблуками по лестнице. "А могла бы и съехать по перилам, - подумал я, - как бывало это неоднократно..." Вендулку нисколько не тревожили наши сложные отношения с Йиржи Геллером. "Женщина, - подумал я, - неоднозначное изобретение". Порой мне казалось, что постоянное брожение с нижнего этажа на верхний доставляло Вендулке ни с чем не сравнимое удовольствие. Чартерные рейсы - из преисподней в рай...
Я подошел к окну и слегка отодвинул занавеску, чтобы взглянуть на гостей Йиржи Геллера. Вендулка уже успела спуститься вниз и как раз открывала входную дверь. На пороге стояла Ирэна, а рядом с нею покачивался писатель.
- Меня убаюкало! - тут же пояснил он. - В автомобильном транспорте.
- А вы, вероятно, Вендулка! - обрадовалась Ирэна. - Племянница...
- Йиржи Геллера, - подтвердила Вендулка и, чувствуя, что я наблюдаю за всем происходящим, взглянула наверх, как бы говоря "боже-мой-с-какими-придурками-приходится-общаться!"
- Прекрасная погода, - истолковала по-своему этот взгляд Ирэна...
"Ирэна работает в туристическом бюро и считает, что занимается аферизмом: "Я убеждаю пингвинов посетить Северный полюс, а белых медведей Антарктиду". Она полагает, что за подобные махинации ей мало платят. "За свой оклад, - говорит Ирэна, - я могу купить одну серьгу и стать пиратом". Ей кажется, что если порядочной девушке стать пиратом, то можно круглый год плавать по теплым морям, не прибегая к услугам туристической фирмы..."
Вендулка еще раз зыркнула в мою сторону и пригласила гостей в дом, чтобы оставить на попечение бара. После чего зашла в кабинет к Йиржи Геллеру и уточнила - что с ними дальше делать.
- У меня имеется несколько вариантов, как развеселить гостей, - сказала Вендулка. - Можно обмазаться взбитыми сливками и станцевать голышом на столе... Или прочитать им трагедию Еврипида на языке оригинала...
- Просто поговори, - посоветовал ей Йиржи Геллер.
Он сидел за письменным столом и, кажется, ничего не делал. Только щурил глаза, как кошка, чтобы Вендулка не проникла в его мысли.
- Поговорить, - уяснила Вендулка свою задачу. - О чем?
Йиржи Геллер принялся набивать трубку.
- Между людьми, - поведал он, - существует необъяснимая потребность обмениваться мнениями. Так вот - пойди к обменяйся.
Вендулка пожала плечами.
- Надеюсь, - сказала она, - что этот обмен будет равноценным. То есть за реплику о погоде я получу информацию об окружающей среде.
И вышла из кабинета. Все равно Йиржи Геллер там будет сидеть до самого обеда...
- Поведение за столом - ограничивается его размерами, беспрепятственно рассуждал писатель, когда Вендулка вернулась обратно. Петер Бурган, - отрекомендовался он...
"Перебивается случайными заработками и очень любит
зачеркивать. "Дайте мне точку опоры, - говорил Архимед, - и я
переверну весь мир!" "Дайте мне текст, - говорит писатель, - и
через пять минут от него останутся рожки да ножки". Иногда ему
кажется, что таким образом он редактирует свою жизнь.
"Выброшенные эпизоды, - говорит писатель, - я помещаю в особую
папку под названием "Синонимы". Чтобы в жизни не находилось
поблизости "дерьмо" да "дерьмо", а были подобраны смысловые
эквиваленты...""
- Мне кажется, что мы где-то с вами встречались... - изрек писатель, глядя на Вендулку и покачиваясь, как маятник Фуко.
Он таким образом анонсировал свою симпатию: к спиртным напиткам крепостью свыше восемнадцати градусов и к "неординарным" девушкам - от восемнадцати лет выдержки.
- Мы встречались десять минут назад на пороге этого дома, - напомнила ему Вендулка.
- А вы здесь часто бываете? М-м-м-м? - продолжал писатель разрабатывать схему "знакомства на дискотеке" и даже сделал несколько танцевальных "па" левой ногой.
- Осторожно! - воскликнула Ирэна, поскольку писатель сразу же после "па" стал заваливаться навзничь и только чудом оказался на диване.
- Писатель - это четвертая ипостась Творца! - важно квалифицировал писатель свой фантастический кульбит.
- Я сомневаюсь, - возразила Вендулка, критически разглядывая писателя.
- Кажется, у нас назревает диалог! - обрадовался он. - Относительно этого существует легенда о Деве и Единороге... Чтобы составить хороший обмен репликами - в дремучий лес отправляют девственницу и привязывают ее к дереву. Дикий Единорог выходит из чащи, поводя хоботом, и между ними происходит любопытная беседа. После которой девственница остается девственницей, так и не познавшей литературы...
- При этих условиях, - улыбнулась Вендулка, - у нас не получится диалога.
- Я тоже сомневаюсь, - не к месту вставила Ирэна...
"Ирэна рассматривает свои сомнения под микроскопом. "Там
нет ничего ужасного", - шепчет она. Однако личинка моли
выглядит под микроскопом просто устрашающе. Тогда Ирэна
приходит к выводу, что ее сомнения имели под собой почву. "В
доме завелась моль", - убежденно говорит Ирэна, возвращается
домой из Зоологического музея и перетряхивает все шерстяные
вещи..."
Мне надоело взирать на них сверху, и я отправился прогуляться по саду. Думая, что мольбы и рыдания распространяются медленнее, чем всякий вздор. Упругие звуковые волны с человеческой глупостью попадают на самые отдаленные планеты - раньше летательных аппаратов. И если бы людей окрылял идиотизм они бы давно достигли других галактик. Каждый подвыпивший индивид искренне полагает, что за обедом он постигает истину, а за ужином - ее подкрепляет. Вместо того чтобы спокойно переваривать пищу. Мне ли не знать человеческих мыслей? Ведь я зарождал - самые дурацкие... Так что порою меня переполняют разные человеческие фантазии и хочется просто побродить на свежем воздухе ни о чем особенном не задумываясь...
Вообще-то, мысли возвращаются ко мне как бумеранг, если не перешибают людям ноги. Тогда люди падают на диван, пораженные какой-нибудь идеей. Чаще всего, чем тупее мысль, тем успешнее валит она человека. И вот особь лежит и мучается от головной боли, пытаясь разобраться - какого хрена ее беспокоит, почему помидор красный? Или в чем смысл человеческого существования? После чего фиксирует свои мысли на бумаге и убеждается, что это полный бред. Многие зарабатывают себе на жизнь только тем, что набредят, и поэтому ищут для вдохновения некий галлюциногенный источник "сивой кобылы". А поскольку нет оснований считать, что сивые лошади в интеллектуальном развитии сильно опережают гнедых, то источник "сивой кобылы" подобен Иппокрене. То есть равновелик мифологическому роднику, который возник от крылатого мерина по кличке Пегас... Конечно, вы можете возразить, что мы отовариваемся в разных источниках. В подобном случае - вложите эту дурацкую мысль в конверт и отправьте обратно по моему адресу, с пометкой - "получатель не обнаружен..."
"Автор не страдает самомнением, поскольку он всего лишь
подобие. "Если Боженька хочет видеть меня таким, - думает
автор, - значит, в этом и есть смысл моего существования...""
Тут из кустов шиповника вышли Густав и Янка. В довольно растрепанном состоянии. Густав то и дело поправлял галстук, словно готовился соболезновать по случаю внезапно утраченного чувства, а Янка же - просто отряхивалась. И можно предположить - чем они занимались, да неохота. С недавних пор я опасаюсь строить предположения об отношениях мужчины и женщины в кустах шиповника. Дабы потом не объясняться, что всякие сексуально-публицистические сцены - это отнюдь не внутренний мир автора...
Густав достал из кармана - блокнот, карандаш и, волоча Янку за руку, двинулся ко мне...
- Нет, нет и нет! - сразу же воспротивился я. - Никакие порочные связи я больше описывать не желаю...
Но Густав держал план местности, начертанный Йиржи Геллером.
- Вы не подскажете, как нам найти... - и Густав Шкрета обвел карандашом квадратик, который обозначал наш дом.
План оказался настолько подробным, что даже кусты шиповника были отмечены на нем крестиками. "Интересно, для какой надобности?" - сварливо подумал я, стараясь не замечать, как Янка поправляет на себе одежду.
- Вам - туда, - сообщил я Густаву Шкрете, указывая пальцем в сторону дома.
- Спасибо, - улыбнулась мне Янка и тут же пошла в указанном направлении, а Густав Шкрета слегка задержался...
- Надеюсь, что вы ничего такого не подумали?.. - деликатно осведомился он.
- Подумал, - признался я.
Густав Шкрета попытался определить, насколько мои мысли откровеннее его поступков, и - не определил.
- Тогда я не стану вас разубеждать, - на всякий случай заявил он.
- Не теряйте времени, - поддакнул я, и Густав Шкрета двинулся следом за Янкой...
"Густав Шкрета думает, что закон бутерброда опровергает
теорию относительности. Десять раз он спихивает бутерброд со
стола и отмечает, как бутерброд все время падает маслом вниз.
За этими экспериментами наблюдает соседская собака и думает,
что Густав Шкрета окончательно зажрался. Хозяин собаки
размышляет - куда же запропастился его кобель. О чем в свою
очередь думает автор, выписывая эти ремарки, - совершенно не
понятна..."
По поводу времени я упомянул специально, поскольку проголодался. И если раньше стеснялся идти на обед к Йиржи Геллеру, то, нагулявшись по саду, пришел к выводу, что теория относительности - хорошо, а десять бутербродов лучше. Вдобавок позавчера меня снова обожрали "музы" - Талия и Мельпомена. Эти старушки время от времени наведывались ко мне покалякать о древнегреческой драматургии, и после их посещений - на втором этаже даже церковная мышь сдохла бы с голода. Почтенные дамы проживали неподалеку, в коттедже на берегу ручья, что составляло - сорок минут трусцой для их пенсионного возраста. Если стартовать рано утром, в хорошую погоду, без атмосферных осадков и пониженного давления. Конечно, у них имелись и вполне человеческие имена, но полноватая Талия все время хохотала, а худая, как штопальная игла, Мельпомена - вздыхала да охала. И в сумме они составляли прелюбопытнейшую пару, не страдающую отсутствием аппетита...
- Странные у вас знакомые, - отмечала Вендулка. - И очень прожорливые.
- Зато не представляющие никакой опасности, - намекал я, что всякая женщина до определенного возраста может расцениваться как баллистическая ракета с угрожающим радиусом поражения.
- Вы женофоб, - заявляла Вендулка. - А почему - "баллистическая"?..
- Потому, что любая женщина движется по принципу свободно брошенного тела, - пояснял я.
- Когда в разводе? - уточняла Вендулка.
- Ага, - подтверждал я.
Тогда Вендулка морщила лоб, соображал - шучу я или издеваюсь.
- Вы надо мной издеваетесь! - обижалась Вендулка.
- Шучу, - возражал я.
"Талия и Мельпомена недоумевают - как Диоген помещался в
бочке. Путем сложных математических рассуждений, на портновский
манер, они высчитывают, что Диоген был ростов с собаку. "И
поэтому все называли его - киником!" - приходят к выводу Талия
и Мельпомена... После чего шьют. Диогену собачью попонку, дабы
философ не мерз афинскими вечерами.."
Когда я вернулся из сада и присоединился к гостям Йиржи Геллера, они продолжали общаться. Вендулка принимала посильное участие в этих разговорах и управляла словопрениями, как Харон, то есть - с убийственными гримасами. Писатель же выступал в роли загребного...
- А кто-нибудь видел Йиржи Геллера в натуральную величину? поинтересовался он.
Густав Шкрета, как школьник, поднял руку.
- И что вы можете сообщить? - не унимался писатель.
Он принял позу "роденовского мыслителя", уложенного на диван. В альтернативном положении - писатель больше напоминал чудовище из готической архитектуры. Возможно - горгулью.
- Я скажу, - ответил Густав Шкрета, - что существуют приличия, которые не позволяют обсуждать хозяина в его доме.
- Тогда выйдем в сад, - предложил писатель, но потом передумал подниматься с дивана. - Или вынесите меня, - уточнил он.
Янка молча соизмеряла - насколько Густав Шкрета лучше в кустах шиповника, чем в постели. У Ирэны - имелись другие ландшафты для сравнения. А сам Густав Шкрета пересматривал "семейный альбом" Йиржи Геллера и рассуждал вслух:
- Дядя, тетя, брат, племянница...
- Нужны мне были такие родственники! - ляпнула вдруг Вендулка.
От неожиданности Янка решила, что Ирэна в постели предпочтительнее Густава Шкреты. А сама Ирэна переместила Густава Шкрету на лунный пейзаж, где тот моментально задохнулся...
- А что вас конкретно не устраивает? - спросил Густав Шкрета. - Я в качестве родственника из Тюрингии или Ирэна Фогель в форме сестры милосердия?
- Всё, - обобщила Вендулка. - Но особенно фотография графа Дракулы..
- Это я, - повинился писатель, - после двух рюмок "Кровавой Мэри"...
- Неужели? - удивилась Вендулка.
- Ну после трех, - сознался писатель - Спиртные напитки поддерживают и стимулируют мое творчество, но несколько замедляют. Поэтому я с опозданием проявляюсь на фотографиях. Когда уже ничего невозможно изменить во внешности...
- А вы не пробовали сниматься в кино? - спросила Вендулка...
"Все разговоры писатель сводит к литературе. И это сводит
литературу с ума... "Здравствуйте, - говорит литература, - и до
свидания!" Ее помещают в частную психиатрическую клинику, где
со вкусом подобрана библиотека..."
- Обычно мне лучше всего пишется перед дождем, похмельем и между стульями... - заметил писатель. - Демонстрирую образцы, - предупредил он и для начала откашлялся...
Вендулка изобразила на своем лице людоедскую заинтересованность.
- Я с возрастом таращусь на вершины
Без прежнего спортивного желания...
Как обладать тобой до половины
За двадцать пять процентов содержания?!
продекламировал писатель, с обычными по такому случаю придыханиями, подвываниями. - Написано июньским вечером, при температуре воздуха восемнадцать градусов по Цельсию, - сообщил он.
- Эти стихи - о чем? - уточнила Вендулка.
- О моем трудном материальном положении, - пояснил писатель.
- То есть я опрометчиво стала на что-то рассчитывать, - псевдопечально констатировала Вендулка. - Любовь скончалась раньше суммы, отпущенной на этот случай!..
- Да вы - поэт! - удивился писатель.
- А вы - экономист! - огрызнулась Вендулка.
- Что вы делаете?! - обеспокоился Густав Шкрета.
- Мы обменивается мнениями! - пояснила Вендулка.
- Диалог стимулирует выделение желудочного сока, - свернул на свою любимую тему писатель. - Дикий Единорог выходит из леса, поводя хоботом, и...
- И тут девственница бьет ему по яйцам! - всерьез разозлилась Вендулка.
"Пора бы появиться Йиржи Геллеру", - подумал я, поскольку обмен мнениями грозил перейти в потасовку...
"Автор припоминает цитату и употребляет ее не к месту: "Я
приеду к тебе на обед, но вот мои условия: обед должен быть
прост, дешев и изобиловать только беседами в сократовском духе.
Но и тут - в меру...""
- Благодарю, - сказал Йиржи Геллер, появляясь на пороге гостиной, - что вы приняли мое приглашение отобедать. Правда, беседа, которую вы тут поддерживаете, - он обернулся к Вендулке, - вряд ли в сократовском духе...
Выступление Йиржи Геллера потрясло всех, даже такого отчаянного нигилиста, как писатель. Он снова попытался "встать в строй", но только вытянулся на диване - солдатиком...
Йиржи Геллер был в маске.
- А вот и "хэллоуин"! - ляпнул писатель, который на самом деле не знал, как правильно пишется и произносится этот праздник. - В смысле, тыква вам на голову! - пояснил он.
Но маска Йиржи Геллера скорее напоминала о венецианском карнавале, чем о торжестве американских призраков.
- Извините за странный вид, - сказал Йиржи Геллер, - но мне захотелось придать нашей встрече побольше артистизма.
- Это удалось, - подтвердил писатель, устраиваясь поудобнее.
- Ваш дальний родственник, - представил его Густав Шкрета.
Он пролистал "семейный альбом" до нужной страницы и указал Йиржи Геллеру на фотографии писателя:
- Вот, вот и вот...
Предупрежденные о предстоящем фарсе гости старалась вести себя непринужденно. Как на биеннале, в духе заявленного в меню авантюризма.
- Симпатично получилось, - оценил фотографии писателя Йиржи Геллер. Надеюсь, вы понимаете, что данная мистификация не имеет под собой дурных намерений?
- Если вам хочется повалять дурака, то - пожалуйста, - отвечал писатель. - История видела обеды и посмешнее...
- Все писатели - педерасты! - вдруг заявила Вендулка.
- Почему? - опешил писатель.
- Потому что у них в голове совокупляются однообразные мысли, пояснила сна.
Писатель слегка задумался, чем адекватно ответить Вендулке, но ему не пришло в голову ничего оригинального, кроме как - подпоить Вендулку и ее же трахнуть. "Может быть, это однообразно, - подумал писатель, - зато полезно для всякой критики", - и стал методично предполагать - где бы он мог подпоить Вендулку.
"Астара! Астара! - требуют зрители в самый разгар пьесы.
Они желают познакомится с этим монстром от литературы. В конце
концов амбиции льются через край, на сцене появляется
неосмотрительный автор, и его забрасывают несвежими помидорами
"Вот вам и пообедали..." - решает автор.. "
- "Дважды сосчитано, взвешено и поделено", - сказал Йиржи Геллер. - Вы знаете, откуда сие изречение?
Густав Шкрета расценил это замечание не иначе как в свой адрес, потому что - в данную минуту накладывал себе на тарелку еду с фуршетного стола. И в нерешительности! замер с вилкой наперевес.
- Боюсь ошибиться, - ответил писатель, подтягивая к дивану "перекати-бар", - но на иврите это звучит как: "мене, мене, текел, супинатор..."
- Упарсин, - поправил его Йиржи Геллер.
- Точно! - воскликнул писатель. - У меня незаконченное высшее образование, поэтому на завершающей стадии возможны ошибки, - пояснил он.
- А сейчас вы на каком этапе? - поинтересовалась Вендулка, наблюдая, как писатель разухабисто расправляется со спиртными напитками.
- Спасибо, - поблагодарил писатель за ехидную заботу о своем здоровье, - все более-менее хорошо... А с чего это вы вспомнили про пир Валтасара? - обратился он к Йиржи Геллеру.
- Валтасар олицетворяет в христианском искусстве тип Антихриста, заявил Йиржи Геллер. - О чем же еще говорить за обедом, как не об искусстве?
Янка выразительно посмотрела на Ирэну, та переадресовала этот взгляд Вендулке, Вендулка пожала плечами и презрительно фыркнула, суммируя женское отношение к теме разговора. То есть, по их убеждению, - беседа "откинула первую ступень" и устремилась к орбите, когда пирующие не слушают друг друга и каждый гнет свою линию для демонстрации ума и эрудиции.
- Меня больше устраивают обеды Лукулла, чем Валтасара, - вставил Густав Шкрета, прикрывая рукой тарелку. - Вдруг откуда ни возьмись появляются на стене надписи, которые только пророк Даниил в состоянии расшифровать... Это же не конкурс кроссвордов, а совместный прием пищи...
- Вот именно, - подтвердила Вендулка. - Поэтому, если вы не расскажете, кто такой Валтасар, я напишу на стенке - все, что о вас думаю...
Йиржи Геллер обернулся к Густаву Шкрете, тот бросил взгляд на писателя, писатель уставился в потолок... То есть, по их убеждению, - "Союз" с "Аполлоном" никогда бы не состыковались, если бы дамы управляли этими летательными аппаратами.
- Упоминается в Библии, - пояснил Йиржи Геллер, - что когда вавилонский царь Валтасар обедал со своими придворными, женами и наложницами - на стене появилась надпись, которая предвещала Валтасару скорую гибель.
- А кто тут жена и наложница?! - воскликнули одновременно Янка с Ирэной...
"Автор думает - как избежать прямых аналогий... И
аллегорий... Луч, пробивающийся сквозь тучи, олицетворяет собой
надежду. Женщина с измерительными приборами - правосудие.
Крест - страдание. Лев - царственность. Пир Валтасара - скорую
гибель Йиржи Геллера... Автору становится скучно самовыражаться
о конкретном художественном образе, и он придумывает для себя
аллегорию - тупица..."
С Йиржи Геллером мы больше не живем по соседству. Каш двухэтажный дом, построенный в смешанном стиле, сгорел от неосторожного обращения с сигаретами. Что же касается сада, то его изуродовали колесами пожарные машины, которые приезжали тушить дом. А в это время на частоте 25, 7 передавали вагнеровский "Полет валькирий", и он звучал изо всех пожарных машин. Но хуже, что, по всей вероятности, вместе с домом сгорел Йиржи Геллер. Предположительно - в своем кабинете. И относительно гостей Йиржи Геллера - двух мнений быть не может. Они - поганцы, сволочи и мракобесы. Скорее всего это пьяный писатель задремал с недокуренной сигаретой, и под ним загорелся диван. Но вначале кто-то из новых "родственников" отравил Йиржи Геллера. Во всяком случае - такого мнения придерживается Вендулка. Перед самым пожарищем Йиржи Геллеру стало плохо, он удалился к себе в кабинет и больше не вышел оттуда. Из-за смешных обвинений Вендулки "пирующие" не известили полицию, что в огне погиб человек. Странно, что и Вендулка не сообщила об этом. Поздним вечером того же дня - четверо гостей и Вендулка сели в поезд и отбыли на поезде в Прагу. Так что разбирать руины дома - ни у кого не было необходимости. И даже маски Йиржи Геллера - не нашли...
глава четвертая
"десерт"
"...12 подвигов Геракла; 12 книг на полке; жизнь
12 цезарей; 12 таблиц Римского права; 12 пражских
статей; 12 посланников; 12 пенсов равно 1 шиллингу;
12 дюймов составляют 1 фут"
7
Использование шизофрении в корыстных целях - это литературное творчество...
Однажды я добровольно посетил полицейский участок. Подошел к дежурному офицеру и принялся его изучать...
- Что вы хотите? - наконец обратил внимание дежурный офицер на мои подмигивания.
- Ничего, - невинно ответил я. Поскольку раздумал заявлять в полицию, что разбил их патрульную машину - своим унитазом.
Я полагал, что дежурный офицер должен был сам обо всем догадаться, исходя из моей внешности. Для этого и подмигивал.
- У вас нервный тик, - догадался офицер.
Неправда. У меня - идиотизм, Потому что надо пользоваться службой доставки, а не таскаться с унитазами по городу, Это же вам не Африка, чтобы употреблять свою голову вроде багажника... На улице Кшижиковой с моей головой случился крен, и я врезался вместе с унитазом в припаркованную машину. По счастью - без водителя, но к сожалению - патрульно-постовой службы, О чем я и прибыл доложить в ближайший полицейский участок, что мой голубой унитаз теперь у них на службе - торчит из лобового стекла...