Гудкайнд Терри. Исповедница

   Но теперь это был не сон.
   Никки попробовала набрать воздуха и позвать Зедда, но всё тщетно. Она пробовала вызвать свой Хань, свой Дар, но была не в состоянии обратиться к ним. Словно её Дар был невообразимо юрким, в то время как она была невообразимо неповоротлива. Эту пару не зацепить.
   Женщина, с бледным цветом плоти как у недавнего мертвеца, с волосами и платьем такими же чёрными как мир мёртвых, внезапно оказалась рядом, прямо перед Никки.
   Рука женщины выплыла, проступив сквозь водоворот чёрной ткани. Высохшая плоть, сильно обтягивающая её суставы, подчеркивала скелет под ней. Её костистые пальцы прикоснулись к нижней стороне подбородка Никки. Это было надменное прикосновение, акт высокомерного триумфа.
   После этого прикосновения, Никки почувствовала, что вибрация у неё в груди может разнести её в клочья.
   Женщина засмеялась замогильным, медленным, булькающим водой смехом, который отозвался болезненным эхом в каменных залах Башни.
   Никки не сомневалась в намерениях этой женщины, поняла, с какой целью она явилась сюда. Никки отчаянно попробовала воспламенить свою силу и попытаться захватить женщину, сделать стремительный выпад, сделать хоть что-нибудь, чтобы остановить её, но всё было напрасно. Её сила была невообразимо недосягаема, потрескивая настолько далеко, что потребуется недостижимая вечность, чтобы добраться до неё.
   Когда костлявый палец проскользнул по длине дуги подбородка Никки, женщина ушла снова, мягко погружаясь назад в тёмные глубины.
   В очередной раз, когда она вновь появилась, она была позади обитых медью дверей и открыто направлялась в комнату со шкатулкой. Женщина продрейфовала через дверь, никогда не касаясь земли; её платье слегка омывалось вокруг неё.
   Снова она исчезла из фокуса Никки.
   Когда она появилась в очередной раз, она находилась между комнатой и Никки.
   Под её руками была шкатулка Одена…
   Как только тот ужасный смех эхом проник в сознание Никки, мир погрузился во мрак.
 

Глава 6

 
   Рейчел понятия не имела, чья это лошадь, ее это особенно и не беспокоило. Но сейчас лошадь пришлась бы ей кстати.
   Рейчел бежала всю ночь, и силы ее были на исходе. Она не останавливалась ни на минуту, для того, чтобы задуматься, зачем ей необходимо именно бежать. Она не придавала этому особого значения. Было важно лишь одно: она должна продолжать двигаться вперед. Необходимо поторопиться, и постараться не сбавлять темп.
   Рейчел знала, что нужно передвигаться быстрее. И лошадь - хороший вариант осуществить задуманное.
   Рейчел была уверена, что двигается в правильном направлении, но никак не могла объяснить свою уверенность, она просто это чувствовала, поэтому особенно не задумывалась. И уверенность оставалась единственным волнующим вопросом, который она никак не могла выкинуть из головы, он затаился где-то в глубине ее сознания, и она не могла объяснить почему, на этот вопрос не было ответа.
   Прячась в сухом колючем кустарнике, Рейчел старалась не двигаться, чтобы ее никто не заметил, пока она раздумывает над тем, что нужно делать дальше. Было очень холодно, и ей требовалось не мало усилий так вот стоять и мерзнуть. Рейчел старалась сдержаться и не дрожать от холода, чтобы не выдать себя. Ей очень хотелось растереть замершие озябшие руки, но она знала, что любое движение может ей дорого обойтись. Однако, не смотря на мороз, она должна что-то предпринять, чтобы заполучить лошадь.
   Кем бы ни был владелец этой лошади, казалось, его поблизости точно нет. Иначе, Рейчел бы его приметила. Возможно, он спит где-нибудь на лужайке в высокой густой траве, а Рейчел просто не хватает роста, чтобы иметь возможность рассмотреть его. А может, он просто отошел разведать местность и освоиться?
   Или… Может быть, он ждет, высматривает ее, со стрелой, натянутой на тетиву лука, выискивая возможность выстрелить, как только она себя обнаружит. Какими бы пугающими ни были мысли Рейчел, этот закравшийся страх не мог побороть того огромного чувства необходимости продолжать двигаться вперед и не останавливаться ни перед чем.
   Рейчел сквозь высокую густую крону деревьев посмотрела на заходящее солнце, чтобы увериться, что выбрала нужное направление, и одновременно высматривала безопасный путь, чтобы добраться до лошади незамеченной. Она обнаружила широкую тропинку, рядом с дорогой, и сочла ее весьма подходящей, чтобы выбраться по ней к намеченной цели. Рядом с тропинкой протекал неглубокий, с устланным галькой дном ручей, который пересекал открытую лужайку, соединяясь с дорогой, и далее протекал по ее направлению, так что и дорога и ручей уходили на юго-запад далеко в чащу леса.
   Заходящее солнце выглядело просто огромным, налившись багряно-красным цветом, казалось, оно застыло, навалившись над горизонтом. Царапины на руках Рейчел, проступившие после того, как она пробиралась через густую поросль кустарника, были ровно такого же цвета: цвета запекшейся крови.
   Рейчел и не успела опомниться, как вдруг ноги сами понесли ее вперед, как-будто они знали и чувствовали, что нужно делать, вне зависимости от того, готова Рейчел или нет. Ноги сделали несколько быстрых рывков, миновав кустарник, и Рейчел стрелой вылетела на отрытую лужайку прямо перед лошадью.
   Вдруг Рейчел краем глаза уловила чье-то движение неподалеку, из высокой травы неожиданно возникла фигура человека. Как она и предполагала, он видимо спал там, в траве. Он был одет как солдат Имперского Ордена: в кожаном защитном жилете, опоясанный ремнем, на котором крепились ножи. Похоже, он был один. Рейчел решила, что вероятнее всего это имперский разведчик. Чейз рассказывал ей, что Имперский Орден часто посылает своих солдат в разведку.
   Но Рейчел не желала выяснять, кто этот человек на самом деле. Ей была нужна только лошадь. В голове мелькнула мысль, что ей следовало бы опасаться этого человека, но она осознавала, что это не так - она его не боится. Единственное что Рейчел на самом деле тревожило, это упустить возможность добраться до лошади, оседлать ее и скакать вперед как можно быстрее.
   Солдат моментально вскочил на ноги, отшвырнув одеяло, которым он накрывался. Он приготовился к стремительной атаке и начал наступление. Имперец быстро приближался, но Рейчел не теряла времени задаром, ее ноги передвигались в беге с такой быстротой, что солдату было просто не под силу настигнуть ее, ему оставалось только безудержно кричать, в тщетных попытках остановить воровку. За это лето Рейчел сильно вытянулась в росте, и длинные ноги дали ей возможность стать отличным спринтером. Поэтому Имперец не успел даже ничего сообразить, прежде чем Рейчел добралась таки до гнедой кобылы.
   Солдат что-то метнул в сторону Рейчел. Она заметила, как это что-то стремительно пронеслось рядом с ее левым плечом. Это был нож. Она прекрасно знала, что с такого расстояния, на котором она находилась от солдата, было бы глупо с его стороны пытаться попасть в цель, это был бросок на удачу, «брось да молись» - именно так сказал бы Чейз. Именно он научил Рейчел фокусироваться на цели. Чейз научил ее многому, Рейчел знала практически все о ножах, например, то, что попасть по движущейся мишени, метнув нож, практически невозможно.
   И она была права. Нож пролетел мимо с большой погрешностью и плавно вонзился в гниющую древесину валявшегося на лужайке бревна, как раз на пути между Рейчел и лошадью. Пробегая мимо трухлявого бревна, она одним движением руки выдернула нож и заткнула его за пояс, немного сбавив темп.
   Теперь нож был у нее. Чейз говорил, что очень важно - заполучить оружие противника и использовать его против него же самого, и это имело особую значимость в случаях, если вражеский трофей превосходил твой клинок по всем характеристикам. Чейз учил ее, что в критических ситуациях Рейчел придется защищаться любыми предметами, какие только попадутся под руку.
   Пытаясь отдышаться, Рейчел пронырнула под носом кобылы, она дернула на себя свободные концы поводьев, но, как оказалось, за них кобыла была привязана к сучку того самого трухлявого бревна. Онемевшие от мороза пальцы не слушались, у Рейчел никак не выходило развязать тугой узел. С неимоверным усердием она пыталась поддеть ногтями витки узла, но пальцы то и дело соскальзывали с гладкой кожи. Отчаяние охватило ее, хотелось кричать от обрушившегося на нее разочарования, но вместо этого Рейчел, собрав всю волю в кулак, продолжала пытаться развязать ненавистный узел. Ей казалось, что пройдет вечность, прежде, чем она сможет высвободить поводья. Последний рывок и попытка, наконец, увенчалась успехом. Как только Рейчел освободила поводья, она сразу же перехватила их вместе одной рукой.
   Как только Рейчел взялась за поводья, она тут же заметила неподалеку лежащее седло. Рейчел мельком глянула на Имперца, снова услышав его пронзительный вопль, который призывал воровку назвать свое имя. Солдат быстро приближался. Она не располагала временем, даже чтобы подумать над тем, чтобы седлать лошадь. Однако были и седельные мешки, вероятно, набитые припасами до отказа, а их обычно просто клали поперек седла.
   Рейчел просунула руку под плотно прилегающий кусок кожи, который соединял обе части седельного мешка, и перекинула его через шею недоумевающей кобылы.
   Осмотревшись вокруг, Рейчел схватилась за гриву кобылы и, стараясь держаться покрепче, оттолкнулась и взобралась на неоседланную лошадь. Седельные мешки были достаточно тяжелыми, и чуть было не свалились, но Рейчел ловко их подхватила и переложила перед собой. Пришлось смириться с тем, что она поедет без седла, но, слава добрым духам, поводья были на месте. В голове Рейчел мелькнула мысль, что ей приятно ощущать своим телом идущее от животного согревающее тепло.
   Рейчел перекинула тяжелую поклажу через холку лошади так, чтобы ту разместить ровно перед своими ногами. Должно быть, там внутри пища и вода, думала Рейчел. Они бы пригодились ей в путешествии, которое, как она только что предположила, обещает быть продолжительным.
   Лошадь фыркнула, выражая недовольство, и начала мотать головой. Рейчел знала: у нее не было времени, чтобы приласкать и успокоить животное, как наказывал Чейз. Она пятками ударила лошадь по бокам, сильно потянув поводья на себя. Лошадь начала метаться из стороны в сторону, проверяя своего нового наездника. Рейчел оглянулась, солдат был все еще там. Крепко сжимая гриву одной рукой, а поводья другой, Рейчел подалась вперед и снова ударила лошадь по бокам, но чуть подальше, чем в прошлый раз, и лошадь молнией понеслась вперед.
   Имперец неистовствовал, осыпая ее проклятиями, он попытался выхватить поводья. Но Рейчел быстро сообразила и резко дернула поводья в сторону, наконец, лошадь вняла ее приказу и повернула. Солдат погнался за ними, но упал, ударившись лицом о землю, а потом, оправившись от удара, все равно продолжал что-то ворчать, вслед.
   Рейчел не ощущала себя выигравшей схватку, но зато она чувствовала вновь охватившую ее с новой силой необходимость спешить. Нужно обязательно скакать на юго-запад, теперь у нее есть лошадь.
   Рейчел повернула кобылу к ручью, чтобы скакать дальше по водной травянистой местности. Лес окружал их со всех сторон, они скакали по скошенной траве около мелководья. Сейчас Имперец остался далеко позади. Лошадь скакала вперед вдоль ручья, и брызги летели во все стороны. Галька на дне похоже ей не мешала.
   Чейз рассказывал Рейчел, что вода - отличный способ скрыть следы.
   Каждый стремительный шаг был еще одним шагом оказаться ближе к цели, и это было единственно важно.
 

Глава 7

 
   Когда Имперский солдат, проходя мимо, начал выбрасывать сваренные вкрутую яйца в сторону фургонов, Ричард постарался приложить максимум усилий, чтобы выловить их как можно больше, прежде чем те упадут. Потом он начал правой рукой сгребать с земли яйца, которые так и не удалось поймать, складывая их в символическое лукошко, созданное из согнутой левой руки. Собрав всё, он медленно поплелся к фургону, чтобы спрятаться от пронизывающего холодного дождя. Хотя фургон и был жалким намеком на убежище, и от холода он не спасал, но находиться под крышей было все же лучше, чем продолжать стоять и мокнуть от дождя.
   Джонрок, собрав свою трофейную коллекцию из вареных яиц, тоже поспешил обратно к задней части фургона, волоча цепь перед собой.
   - Снова яйца, - разочарованно промычал Джонрок - Они только и знают, что кормят нас этими яйцами!
   - Могло быть и хуже, - прокомментировал Ричард.
   - Да уж конечно, - удивился Джонрок, абсолютно недовольный своей новой диетой.
   Ричард усердно протирал вареные яйца о штанины, пытаясь очистить скорлупу от налипшей грязи.
   - Ну, например, они могли бы скормить нам Йорка.
   Джонрок бросил неодобрительный взгляд в сторону Ричарда.
   - Йорка?
   - Тот игрок в твоей команде, который сломал себе ногу, - сказал Ричард, начав чистить от скорлупы одно из яиц, - Его прикончил Змея-морда.
   - Да… Йорк… - Джонрок, немного поразмыслив, сказал - Ты действительно думаешь, что эти Имперцы едят людей?
   Ричард пристально посмотрел на него. - Когда у них закончится пища, я думаю, они не погрешат отведать и мертвечины. Если они будут достаточно голодны, а мертвецов у них всегда в избытке, то это будет реальной возможностью собрать отличный урожай.
   - Ты думаешь, пища у них закончится?
   Ричард знал, что вскоре у Имперского Ордена появится такая проблема, но не хотел говорить почему. Дело в том, что он приказал войскам Д'Харианских солдат не просто уничтожить идущий с Древнего Мира караван с провизией, но и исключить возможность в поставках пищи полчищам движущихся на север завоевателей, как таковую.
   - Я просто хочу сказать, что это было бы намного хуже, чем есть вареные яйца.
   Джонрок, смирившись, теперь смотрел на добытые вареные яйца совсем по-иному.
   Принявшись умиротворенно очищать яйца от скорлупы, Джонрок сменил тему,
   - Как ты думаешь, они заставят нас играть в Джа'Ла во время дождя?
   Ричард, не прожевывая, проглотил яйцо прежде, чем ответить, - Возможно. Но я скорее буду двигаться, и играть, чем сидеть здесь весь день и прозябать от холода, ничего не делая.
   - Возможно, ты и прав, - согласился Джонрок.
   - Кроме того, - говорил Ричард, - чем скорее мы начнем выигрывать у команд, приходящих на соревнования, тем скорее мы обеспечим себе продвижение вверх по турнирной таблице, и тем быстрее мы сможем сразиться с командой Императора.
   Джонрок расплылся в ухмылке, предвкушая, сей исход.
   Ричард был голоден, но он знал, что нужно заставить себя хоть немного поесть.
   Пока они, не говоря ни слова, методично чистили яйца и ели, Ричард наблюдал за тем, что происходит вокруг.
   Даже во время дождя лагерь Имперского Ордена продолжал жить своими заботами. Гул молотов из кузниц, ор спорящих солдат, пронзительные возгласы, устрашающий смех, выкрики распоряжений - эхом разносились по лагерю сквозь шумящий дождь.
   Огромный лагерь Имперцев, растянулся далеко за горизонт через равнины Азрита. Находясь тут внизу, было даже трудно представить, его реальные размеры. Ричард осматривался. Большое количество фургонов и повозок располагалось на окраинах лагеря, а ближе к центру были разбиты большие палатки и шатры. Вереница вновь прибывших повозок, запряженных мулами, тянулась далеко с горизонта, волочась сквозь живую шевелящуюся массу военных. Вдоль палаток с пищей выстроилась живая очередь из мокнущих под дождем солдат, в надежде получить свой жалкий паек.
   Неподалеку на высоком плато возвышался Народный Дворец. Даже в самый мрачный пасмурный день, его величественные стены с высокими башнями и черепичной крышей, горделиво выделялись на фоне промозглой и засаленной армии, которая пришла лишь с одной целью - сеять разрушение. Дождь лил, не переставая, небо было затянуто облаками, а над равниной, где расположился лагерь Имперцев, поднималось облако сгустившегося влажного воздуха. Дворец, возвышающийся над всем этим, казался окутанным дымкой загадочным и недосягаемым видением. Время от времени густые облака и туман полностью поглощали собой плато, и оно исчезало под серым сумрачным покровом, как будто уже вдоволь насмотревшись на кишащее внизу полчище, пришедшее осквернить его.
   На высоком плато атаковать дворец было трудно любому врагу и с любой стороны. Дорога к стенам дворца вела наверх через пропасть, и, вообще, была достаточно узкой, для организации любой серьезной атаки из вне. Кроме этого, Ричард был уверен, что мост через пропасть, открывающий еще одну дорогу к дворцу уже давно был поднят. И даже если бы он был опущен, массивные высокие стены, кольцом окружающие дворец, были труднопреодолимы и в узком длинном проходе, размыкающем защитное кольцо стен, было невозможно собрать достаточно сил, чтобы удачно штурмовать.
   В мирное время Народный Дворец всегда был центром обширной торговли и ремесленничества, сюда стекались жители со всей Д'Хары. Он обеспечивал продовольствием всех, кто жил в округе. Постоянный поток торговцев и покупателей не иссякал никогда. Большинство народа добиралось в городской дворец, поднимаясь по самому плато с внутренней стороны. Многочисленные лестницы и аллеи позволяли проходить большому потоку посетителей и торговцев. Были предусмотрены также и просторные въезды для повозок с лошадьми и всадников. На протяжении всего подъема к дворцу также было достаточно лавок и палаток торговцев, ведь большинство народа проходило мимо них по пути к дворцу. Многие из посетителей доходили только до этих торговых точек и никогда не поднимались выше в город к самому центру.
   На вершине плато, как соты в пчелином гнезде, находились множество комнат, на любой вкус и кошелек. Какие-то из помещений предназначались для широкого круга посетителей, а какие-то и нет. Здесь также располагались казармы солдат Внутренней гвардии из дворцовой стражи, поэтому встретить их было далеко не редкостью.
   Единственная проблема, с точки зрения Имперского Ордена, состояла в том, что огромные ворота, через которые можно было подобраться к дворцу с внутренней стороны, были заперты. Они предназначались специально для защиты дворца и предотвращения любых нападений.
   А внутри за этими воротами хранилось достаточно продовольствия, для того, чтобы выстоять самую продолжительную осаду.
   На равнинах Азрита, оказалось, трудно выгадать стратегически выгодное расположение для начала наступления.
   Если на высокогорье в самом сердце плато за стенами дворца насчитывалось немало глубоких колодцев, которые могли обеспечить население достаточным количеством пресной воды, то на территории самих равнин водных источников, кроме как случайного дождя, не было вообще. Разжечь костер тоже не представлялось возможным, ввиду отсутствия пригодной для того древесины. В довершении всей картины суровые погодные условия равнин тоже оставляли желать лучшего.
   В распоряжении Имперского Ордена было много обладающих даром волшебников и колдуний, но их магия не могла пробить брешь в защите дворца. И тому была одна лишь причина - само по себе здание находилось под особой защитой древнего заклятия, которое преумножало силы его правителя - Лорда Рала, одновременно сводя на нет магию противника. Это казалось невероятным, но заклятие распространялось не только на территорию дворца, но и на все плато, и никто, кроме потомков рода Ралов, не мог здесь использовать магию.
   Для Ричарда наличие заклятия такого рода являлось неоспоримым преимуществом, ведь в нем текла кровь Ралов, но учитывая сложившиеся обстоятельства, это не имело значения, ведь он был лишен своего волшебного дара. Поэтому он, прикованный к фургону, находился сейчас в самом сердце миллионной вражеской орды, и ничего не мог с этим поделать. Но Ричард был почти уверен, что знает, как такое могло произойти.
   Кроме плато и возвышающегося на его вершине дворца, было еще кое-что на равнинах Азрита, выдающееся много выше - это возводящаяся по приказу императора Джеганя насыпь.
   Джегань, лишенный возможности напрямую атаковать сердце Д'Харианской империи - последнее из препятствий, что стояло на пути к его тотальному превосходству в Новом мире, пытался осуществить задуманный план, суть которого состояла в том, чтобы построить громадную насыпь к вершине плато, по которому можно было провести достаточно солдат, чтобы разрушить стены дворца.
   Джегань был намерен не только захватить Народный дворец, но и стереть его с лица земли.
   По началу Ричард был уверен, что эта идея абсолютно неосуществима, но когда увидел, чем заняты солдаты Джеганя, то сразу же осознал, что ошибался.
   Заполонивший равнины Азрита миллионный лагерь Имперского Ордена, полностью был занят строительством насыпи к высокогорью, на котором возвышался Народный Дворец.
   Император Джегань был абсолютно уверен в том, что его первостепенная обязанность - захватить неприступные стены, чтобы обеспечить Имперскому Ордену тотальное господство, и тогда не будет необходимости громить армии, захватывать иные города и территории в Новом мире. Нужно лишь покорить город, который находится сейчас перед ним на вершине плато.
   Имперское войско - грубая физическая сила, слепо преданная убеждениям Братства Ордена, не могла позволить народу продолжать жить по законам Нового Мира, вне контроля Братства, так как это противоречило всему учению духовных проповедников Ордена. Братство считало саму возможность индивидуального выбора аморальной и разрушительной для общества в целом. Наличие в Новом Мире процветающих, независимых жителей также нарушало основную доктрину Ордена и поэтому являлось первостепенной задачей, которую нужно решить.
   Братство считало население Нового Мира эгоистичной язвой общества, которую нужно или обратить к праведной жизни в принятии доктрины Ордена, или уничтожить.
   Как и следовало ожидать, насильно внушить веру в праведные идеи Братства, и принять законы Ордена было, без сомнения, труднодостижимо, даже имея в распоряжении миллионную армию и времени в избытке.
   Джегань, однако, смог найти обоим применение, заняв своих солдат важным делом, в надежде скрыть истинные причины их бездействия, и теперь каждый час дня и ночи воинов был предан посменной работе над строительством насыпи.
   Хотя Ричард и не видел находящихся в карьерах работающих солдат, он знал, что сейчас они роют землю и выдалбливают скалистый грунт. Когда скапливалось большое количество выкопанного грунта, другие солдаты-работники везли его в сторону будущей насыпи. Имея миллионы рабочей силы, трудящейся дни напролет, Орден с каждой минутой приближался к исполнению возложенного на него приказа.
   Ричард уже давно не был на территории лагеря, но просыпаясь, он каждое утро представлял, как однажды, перед его взором предстает непреклонно возвышающаяся к вершине плато насыпь.
   - Как ты умрешь? - спросил Джонрок.
   Ричарду было не по себе от вида строящейся насыпи, перед его глазами стояло темное и жестокое будущее, которое принесет с собой Орден.
   Но вопрос Джонрока был почти как луч света в темном царстве. Ричард поплелся назад в дальнюю часть фургона, прожевывая яйцо.
   - Ты думаешь, я буду выбирать? - наконец спросил он. - Я спросил по существу? - Ричард убрал опиравшуюся руку с колена, продолжая жестикулировать с половиной яйца в ней. - Мы можем выбирать, как нам жить, Джонрок. Но я не думаю, что также обстоят дела со смертью.
   Джонрок был удивлен ответу, - Ты думаешь, что у нас есть выбор? Рубен, у нас нет выбора.
   - Нет, есть, будь уверен, - сказал Ричард, не поясняя, и проглотил оставшуюся половину яйца.
   Джонрок поднял цепь, к которой был прикреплен ошейник. - Как я могу сделать какой-либо выбор? - он жестом указал на лагерь, - Они - наши хозяева.
   - Хозяева? Они предпочли не думать о себе как личности, и жить под диктаторством проповедников Ордена. Так что, они тоже не являются хозяевами своей жизни, как и мы.
   Джонрок изумленно помотал головой, - Иногда, Рубен, ты говоришь нелепые вещи. Я - раб. Я тот, кто не может ничего решать, но Имперцы, отнюдь, таковыми не являются.
   - Есть узы, намного сильнее того ошейника, которым тебя приковали, Джонрок. Моя жизнь - это все, что у меня есть. Она в моем распоряжении, я могу отдать ее, во имя спасения того, кого ценю, или того, кто мне сильно дорог.
   - Те люди, - продолжал Ричард, - они жертвуют своей жизнью, ради того, чтобы обречь других на страдания - они уже мертвые внутри, и нет в них ничего стоящего того, что бы можно было вернуть. Ты думаешь, это и есть жизнь? Но я - нет. Они носят цепи, в которые сами себя заковали, о том и не подозревая.
   - Я прикидывал, когда они придут забрать меня, - сказал Джонрок, - Ведь Имперский Орден выиграл тогда. А я до сих пор здесь - хоть и на цепи, но живой. И любая попытка бежать будет стоить мне жизни.
   Ричард разжевывал оставшиеся куски яйца, - Мы все когда-нибудь умрем, Джонрок, - все. И ты хочешь сказать, что таков наш жизненный путь? В конце концов, у нас есть всего лишь одна жизнь, другой прожить, нам не дано, и только это является особенно важным.