Страница:
Глава 10
Небо было голубым и безоблачным. Солнечный свет обжигал и слепил глаза. Леони свернула со скоростной лонг-айлендской трассы на шоссе Санрайз. Она уже забыла, как в самые ясные дни ошеломляет и окутывает солнечное сияние здесь, на восточной оконечности Лонг-Айленда.
Бесподобно, подумала Леони с ухмылкой. В самый раз для модного приморского курорта. Тут все выглядит на редкость идеальным, исключительно благопристойным. По крайней мере внешне. Но Леони знала, что, подобно Палм-Бич и Монте-Карло, в ненастную погоду Лонг-Айленд кажется грозным и суровым.
И вдруг, словно по волшебству, ее циничные мысли улетучились. Леони с наслаждением вдохнула полной грудью и прибавила скорость. Неужто она запамятовала, как пьянит запах океана! Солоноватый воздух слегка пощипывал ее тонкие, изящные ноздри, вызывал шквал воспоминаний – и печальных, и радостных. В конце концов океанский ветер оставил чуть кисловатый привкус на ее нёбе и тянущий холодок внизу живота.
Предстоящая задача пугала Леони. Она охотно согласилась бы пройтись босиком по раскаленным углям, лишь бы передоверить ее кому-нибудь другому. Но это было невозможно.
Включив сигнал правого поворота, она медленно свернула с шоссе на песчаную проселочную дорогу, уводящую к лесу и берегу океана. Остановившись на обочине, Леони вынула из сумочки пудреницу.
Не торопясь, она окинула свое лицо критическим взглядом. Макияж в порядке; пожалуй, недостает только румян – легчайшего, почти незаметного штриха. Достав кисточку, Леони слегка припорошила скулы румянами терракотового оттенка.
Поскольку этим летом ей не удалось побывать на пляже, в Саутгемптоне она могла показаться чересчур бледной, а ей сегодня хотелось выглядеть на все сто.
Из гордости? Леони задумалась. Может, из тщеславия? Кто знает… Если говорить начистоту, ей все равно. Главное – произвести впечатление уверенной в себе, самодостаточной, но только не измученной и не сломленной женщины. Нет, ее вовсе не прельщала роль страдалицы, бывшей жены, которую Хэнк Рейнолдс пытался раздавить, как назойливую муху, влетевшую в дом.
Теперь она – Леони Коринт и чертовски горда этим!
«А еще до смерти перепугана, – мысленно добавила Леони и тут же уточнила: – Вернее, взволнована». Она старательно убеждала себя, что нервничать абсолютно незачем, пыталась подкрепить свою уверенность позитивными мыслями, припоминала все хорошее, что случилось с ней за последнее время. Но несмотря на многократные повторы, эти слова, похожие на мантры, ничуть не успокаивали ее. Она по-прежнему изводилась. И не без причины.
Позавчера ей позвонил Бобби Чандлер и сообщил, что он решил продать свой дом в Саутгемптоне. Донельзя любезным и твердым тоном он добавил, что был бы признателен, если бы Леони поскорее забрала свои вещи, которые оставила ему на хранение, – как выразился сам Бобби, «tout de suite, cherie». [2]А затем он попрощался, прежде чем Леони успела спросить, в чем, собственно, дело.
Но самое странное, часа через два последовал звонок от Джереми Сэмпсона – адвоката, который занимался разводом Леони и продажей ее мастерской в Сохо. Джереми сообщил, что Леони должна подписать очередные бумаги в одном из его двух офисов – в Нью-Йорке или в Саутгемптоне. То же самое предстояло сделать и Хэнку Рейнолдсу. Бумаги касались продажи мастерской в Сохо. Леони оставалось лишь назвать место встречи.
Наконец-то, с облегчением подумала она, – эта сделка обещала существенно пополнить ее карманы. Но еще больше удовольствия ей доставила мысль о том, что суета с продажей наконец завершилась. Разорвана последняя нить, связывающая ее с Хэнком Рейнолдсом: хотя мастерская принадлежала Леони и продажей занималась она сама, Хэнк был обязан в письменном виде отказаться от всех претензий на мастерскую и деньги, вырученные от ее продажи.
Чтобы не тратить время зря, Леони решила подписать все необходимые документы в Саутгемптоне. Сегодня, среди недели, Хэнк вряд ли появится на побережье – значит, случайной встречи можно не опасаться. Леони определенно не хотелось встречаться с бывшим мужем. Ни в коем случае! К чему бередить раны?
После встречи с адвокатом она заберет коробки, оставленные в доме Бобби, и таким образом убьет сразу двух зайцев. Этот день Леони не назвала бы приятным, но по крайней мере он не пропал даром.
Предстоящая встреча с адвокатом тоже вызывала у Леони беспокойство. Джереми Сэмпсон крупно подвел ее, и Леони хотела как можно скорее забыть о чувствах унижения и враждебности. Кроме того, у Леони не было ни малейшего желания появляться в доме Бобби – особняке по соседству с величественным старым домом, который Леони отремонтировала для себя и Хэнка.
Она помогла Бобби заново отделать дом, а он приложил руку к отделке ее особняка. Леони опасалась, что при виде этих двух зданий не сможет совладать со своими эмоциями.
Достаточно и того, что само пребывание в Саутгемптоне вызвало в ее душе целый шквал чувств. Саутгемптон представлялся Леони символом ее поражения, распада ее брака. Казалось, она вернулась на место преступления, зловещее и залитое кровью. Возможно, на место убийства.
Кому это понадобилось? Леони недоумевала. Зачем ее вызвали сюда именно сейчас, когда ремонт дома продвигался так успешно, а она понемногу начала забывать о прошлом? Она была готова отдаться новой жизни, а теперь прошлое подняло свою омерзительную голову и вползло в ее новый дом, подобно разъяренной и злобной Медузе.
Но покончить с делами следовало как можно скорее, поэтому Леони подчинилась практической стороне своей натуры. Все не так уж плохо, уверяла она себя. Например, ей ничем не грозит встреча с Бобби, который взял отпуск и проводил его в Саутгемптоне. Они не виделись уже несколько месяцев.
Может быть, Бобби пригласит ее переночевать. Они поужинают в саду и успеют обменяться последними сплетнями. Однако Леони вдруг вспомнилось, что эта идея не вызвала у Бобби энтузиазма – он воспринял ее равнодушно, почти холодно.
И вот теперь Леони гадала, что стряслось с Бобби. Этим летом он вопреки своему обыкновению не звонил ей, чтобы держать в курсе последних светских событий Саутгемптона. По правде говоря, он вообще не звонил, что было ему совсем несвойственно. Прежде ему доставляло удовольствие сообщать Леони о своих проказах, посвящать в подробности триумфов и падений местной элиты. Леони пришлось признаться самой себе, что ей нравились эти доверительные разговоры и светские сплетни. Скучая по ним, она терялась в догадках, не понимая, почему Бобби не звонит.
«Паранойя, – предположила она. – Я стала параноиком. Бобби просто-напросто увлекся летними развлечениями в кругу богатых, декадентски настроенных завсегдатаев прибрежного Содома и Гоморры. Он ни за что не решился бы умышленно причинить мне боль».
В последний раз оглядев свое лицо, Леони захлопнула пудреницу, сунула ее в сумочку, взглянула в зеркало заднего вида, круто развернулась и возобновила ненадолго прерванный путь в Саутгемптон.
В первую очередь следовало заехать в офис Сэмпсона, Уильямсона и Эверетта, чтобы подписать бумаги. Припарковавшись на главной улице Саутгемптон-Виллидж, Леони поспешила войти в офис. «С этим делом я справлюсь за считанные минуты, – убеждала она себя. – Моментально». Надо лишь подписать бумаги и со всех ног броситься прочь отсюда.
Но реальность, эта злобная горгона, вновь нарушила ее планы. Это случилось, когда Леони сидела в кабинете Джереми Сэмпсона, потягивая «Сан-Пеллигрино» и ожидая, когда секретарша Хэлен принесет бумаги.
Дверь открылась. На пороге стояла Хэлен с пачкой бумаг в руке, а рядом с ней… Генри Уилсон Рейнолдс.
От неожиданности Леони лишилась дара речи. Мгновение она не верила своим глазам. Она была стопроцентно уверена, что в эту минуту Хэнк находится в Нью-Йорке или где-нибудь в другом месте, но только не в Саутгемптоне! Ей и в голову не приходило, что Джереми Сэмпсон способен назначить им встречу в один и тот же день и даже час.
Леони во все глаза уставилась на мужчину, которого когда-то любила всем сердцем, – того самого, который так бесцеремонно отделался от нее. Его теннисный костюм блистал белизной, белокурые волосы вились, загорелая кожа была свежей и чистой. Леони почувствовала, что ее пульс начинает ускоряться, а затем где-то в груди распустился горячий бутон и нестерпимый жар стал заливать лицо и шею. Что это было? Смущение? Гнев? Унижение? Вероятно, все вместе и еще целый букет чувств в придачу.
Некоторое время Хэнк стоял на пороге, разглядывая Леони с высоты своего роста. С его лица не сходило выражение превосходства, достойное короля Уолл-стрит – отличительный признак болезненного самолюбия, о котором знала только Леони. Наконец Хэнк поприветствовал ее едва заметным кивком.
Леони кивнула в ответ, лихорадочно пытаясь взять себя в руки.
– Не ожидал увидеть тебя здесь, – обронил Хэнк таким тоном, словно Леони была приходящей уборщицей, которой давно следовало уйти домой.
– Я… я думала, ты в городе, – с запинкой откликнулась Леони.
– Я решил взять отпуск на несколько дней – поиграть в теннис, в гольф, немного поплавать, – невозмутимо объяснил Хэнк.
Джереми Сэмпсон откашлялся и вступил в разговор.
– Садись, Хэнк, – пригласил он. – Дело займет всего одну минуту, а потом ты сможешь вновь продолжить партию в теннис.
И он одарил Хэнка Рейнолдса такой улыбкой, что у Леони желчь подкатила к горлу, а желудок сжался, угрожая выплеснуть свое содержимое на бесценный антикварный ковер Джереми. По правде говоря, в этот миг Леони была не прочь испортить ему ковер!
«Чей он адвокат, в конце концов?» – мысленно изумлялась она.
Плавным движением Хэнк опустился в библиотечное кресло времен Георга II, стоящее рядом с креслом Леони, и небрежно положил ногу на ногу.
Леони не могла не заметить, что кожа Хэнка, которому прежде не хватало времени для отдыха, покрылась ровным густым загаром. На лбу и шее выступили мелкие капельки пота – видимо, он явился в офис прямиком с теннисного корта.
Хэнк выглядел гораздо более привлекательным и здоровым, чем раньше. Казалось, его волосы посветлели, зубы стали белее, синие глаза ярче, тело сильнее и мускулистее. Леони с досадой отметила, что теперь, после развода, Хэнк Рейнолдс излучает довольство и умиротворение. Должно быть, развод и вправду пошел ему на пользу.
Но в чем причина? Наверное, он встречается с какой-нибудь красивой, богатой, молодой светской особой. Именно поэтому и сам Хэнк Рейнолдс стал выглядеть моложе.
Леони рассудила, что вскоре обо всем узнает – Бобби Чандлер непременно посвятит ее в подробности личной жизни бывшего мужа.
От размышлений ее отвлек голос Хэнка.
– Ну, и как тебе живется в глуши? – полюбопытствовал он пренебрежительным тоном.
Почувствовав на себе пристальный взгляд, Леони ответила, не поднимая глаз и стараясь, чтобы голос звучал ровно.
– В этой, как ты выразился, глуши мне нравится, – сообщила она. – И всегда нравилось.
«Зачем он умышленно пробуждает во мне ненависть?»
– Разве она не кажется тебе… чересчур провинциальной? – допытывался Хэнк. – Ведь там нет ни бутиков, ни модных клубов, ни интересных людей.
«Почему он дразнит меня?» Если Хэнку хотелось досадить ей, он уже добился своего, однако Леони старалась не подавать виду.
На этот раз она посмотрела на него в упор.
– Мне не о чем жалеть, Хэнк, – невозмутимо произнесла она. – Меня увлекла совсем другая жизнь – не столь богатая событиями, но по-своему притягательная.
– Вот как? – переспросил он, поднимая густую бровь.
– Да, вот так, – подчеркнула Леони. – Я встречаюсь со множеством интересных женщин и мужчин, – добавила она, сделав ударение на последнем слове.
Хэнк усмехнулся.
– Никак не думал, что фермеры в твоем вкусе, Леони.
Леони не успела ответить – Джереми Сэмпсон вызвал в качестве свидетелей Хэлен и вторую секретаршу, Лесли, и передал бывшим супругам через стол бумаги, которые требовалось подписать. Вся процедура заняла лишь несколько минут, но Леони казалось, будто прошла вечность, прежде чем были расставлены все точки над i.
Когда с делом было покончено, Джереми Сэмпсон поднялся из-за стола и обменялся рукопожатием с Леони.
– Не сомневаюсь, что у вас нет причин для недовольства, – начал он и вдруг спохватился: – Ах да! Возьмите чек. – И он протянул ей листок бумаги.
Леони молча взяла его, сложила пополам, не удосужившись взглянуть на проставленную сумму, и сунула в сумочку.
– Через несколько дней я подготовлю копии всех бумаг, – пообещал Джереми, – и сделка будет завершена. – Он сверкнул акульей улыбкой – мимолетной, но хищной.
– Благодарю, – откликнулась Леони, вставая и поднимая с пола сумочку. – Это все?
– Все, – подтвердил Джереми.
– До свидания. – Леони направилась к двери.
– Леони! – окликнул ее Хэнк.
Она застыла на месте. «Господи, – взмолилась она, – помоги мне выбраться из этой выгребной ямы!» Обернувшись, она взглянула на бывшего мужа, вздернув бровь.
Хэнк снисходительно улыбнулся.
– Счастливого пути, – произнес он.
– Спасибо, – выдавила из себя Леони и вышла.
В смятении она ошиблась дверью, пробежала по офису и наконец вырвалась на улицу к машине, перебарывая желание немного посидеть в ней, чтобы собраться с духом. Но она знала, что Хэнк появится с минуты на минуту – его огромный темно-синий «бентли-турбо» был припаркован рядышком, – поэтому включила зажигание, резко вывернула со стоянки и быстро погнала машину прочь.
«Мерзавец! – мысленно негодовала она. – Он прекрасно знал, что встретится со мной, и умело разыграл удивление. Да еще специально поставил машину рядом с моей!»
Немного погодя она свернула в переулок и остановилась возле тротуара. Вести машину в таком состоянии было слишком опасно. Леони буквально трясло от ярости и унижения.
«Почему, ну почему это случилось именно со мной?» – возмущалась она. Ей следовало убедиться, что Джереми Сэмпсон назначил Хэнку встречу на другое время!
Но после драки кулаками не машут. Откровенно говоря, Джереми Сэмпсон сам мог бы позаботиться о чувствах клиентов. Теперь Леони окончательно убедилась в том, что даже Джереми Сэмпсон – низкий, бесчестный, неблагодарный человек – стал сообщником Хэнка Рейнолдса. Подобно большинству людей, Джереми преклонялся перед властью и богатством Хэнка. В конце концов, миллионами в Нью-Йорке и Саутгемптоне ворочала не Леони, а Хэнк.
Хэнк Рейнолдс.
Одного вида этого человека было достаточно, чтобы Леони почувствовала себя обобранной, пристыженной, неполноценной. Он заставил ее испытать неведомый гнев и замешательство, в котором она была не в силах разобраться. А она отдала этому человеку всю жизнь, работала на него и вместе с ним, думала, что знает его, не скрывала своей любви! Но мужчина, с которым она встретилась в офисе Джереми Сэмпсона, показался ей совсем чужим.
«Как я могла выйти за него замуж? – уже в миллионный раз подумала Леони. – Почему была такой наивной? Почему позволила одурачить себя? Как могла совершить такую досадную ошибку, черт возьми?»
Сделав несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, она решила: надо забыть о Хэнке, вырвать его из памяти и из жизни. Леони распрямила плечи.
На ее лице застыла ослепительная, но фальшивая улыбка. Играй, приказала себе Леони. Делай вид, что у тебя все прекрасно. Держи себя в руках. Постарайся забыть омерзительную встречу. Не трать драгоценное время и нервы на Джереми Сэмпсона, этого скользкого, лживого, гнусного типа, которому прежде доверяла. И тем более на Хэнка Рейнолдса.
Леони вдруг показалось, что она извалялась в грязи. Ей захотелось принять душ.
С этой мыслью она завела машину, вывернула на центральную улицу и на средней скорости двинулась к дому Бобби Чандлера.
«По крайней мере Бобби меня не подведет», – думала она. Он чем-то сродни старым туфлям – привычный, уютный. С Бобби легко. Можно выплакаться на его широком плече, в крепких объятиях. Бобби умеет слушать, знает, когда следует вставить слово, а когда промолчать, когда продолжить разговор, а когда просто попрощаться. Бобби представлялся Леони членом семьи, к которому можно прийти с любой бедой и рассчитывать на утешение и поддержку.
А пока она подбадривала себя единственной фразой: хуже быть уже не может.
Бесподобно, подумала Леони с ухмылкой. В самый раз для модного приморского курорта. Тут все выглядит на редкость идеальным, исключительно благопристойным. По крайней мере внешне. Но Леони знала, что, подобно Палм-Бич и Монте-Карло, в ненастную погоду Лонг-Айленд кажется грозным и суровым.
И вдруг, словно по волшебству, ее циничные мысли улетучились. Леони с наслаждением вдохнула полной грудью и прибавила скорость. Неужто она запамятовала, как пьянит запах океана! Солоноватый воздух слегка пощипывал ее тонкие, изящные ноздри, вызывал шквал воспоминаний – и печальных, и радостных. В конце концов океанский ветер оставил чуть кисловатый привкус на ее нёбе и тянущий холодок внизу живота.
Предстоящая задача пугала Леони. Она охотно согласилась бы пройтись босиком по раскаленным углям, лишь бы передоверить ее кому-нибудь другому. Но это было невозможно.
Включив сигнал правого поворота, она медленно свернула с шоссе на песчаную проселочную дорогу, уводящую к лесу и берегу океана. Остановившись на обочине, Леони вынула из сумочки пудреницу.
Не торопясь, она окинула свое лицо критическим взглядом. Макияж в порядке; пожалуй, недостает только румян – легчайшего, почти незаметного штриха. Достав кисточку, Леони слегка припорошила скулы румянами терракотового оттенка.
Поскольку этим летом ей не удалось побывать на пляже, в Саутгемптоне она могла показаться чересчур бледной, а ей сегодня хотелось выглядеть на все сто.
Из гордости? Леони задумалась. Может, из тщеславия? Кто знает… Если говорить начистоту, ей все равно. Главное – произвести впечатление уверенной в себе, самодостаточной, но только не измученной и не сломленной женщины. Нет, ее вовсе не прельщала роль страдалицы, бывшей жены, которую Хэнк Рейнолдс пытался раздавить, как назойливую муху, влетевшую в дом.
Теперь она – Леони Коринт и чертовски горда этим!
«А еще до смерти перепугана, – мысленно добавила Леони и тут же уточнила: – Вернее, взволнована». Она старательно убеждала себя, что нервничать абсолютно незачем, пыталась подкрепить свою уверенность позитивными мыслями, припоминала все хорошее, что случилось с ней за последнее время. Но несмотря на многократные повторы, эти слова, похожие на мантры, ничуть не успокаивали ее. Она по-прежнему изводилась. И не без причины.
Позавчера ей позвонил Бобби Чандлер и сообщил, что он решил продать свой дом в Саутгемптоне. Донельзя любезным и твердым тоном он добавил, что был бы признателен, если бы Леони поскорее забрала свои вещи, которые оставила ему на хранение, – как выразился сам Бобби, «tout de suite, cherie». [2]А затем он попрощался, прежде чем Леони успела спросить, в чем, собственно, дело.
Но самое странное, часа через два последовал звонок от Джереми Сэмпсона – адвоката, который занимался разводом Леони и продажей ее мастерской в Сохо. Джереми сообщил, что Леони должна подписать очередные бумаги в одном из его двух офисов – в Нью-Йорке или в Саутгемптоне. То же самое предстояло сделать и Хэнку Рейнолдсу. Бумаги касались продажи мастерской в Сохо. Леони оставалось лишь назвать место встречи.
Наконец-то, с облегчением подумала она, – эта сделка обещала существенно пополнить ее карманы. Но еще больше удовольствия ей доставила мысль о том, что суета с продажей наконец завершилась. Разорвана последняя нить, связывающая ее с Хэнком Рейнолдсом: хотя мастерская принадлежала Леони и продажей занималась она сама, Хэнк был обязан в письменном виде отказаться от всех претензий на мастерскую и деньги, вырученные от ее продажи.
Чтобы не тратить время зря, Леони решила подписать все необходимые документы в Саутгемптоне. Сегодня, среди недели, Хэнк вряд ли появится на побережье – значит, случайной встречи можно не опасаться. Леони определенно не хотелось встречаться с бывшим мужем. Ни в коем случае! К чему бередить раны?
После встречи с адвокатом она заберет коробки, оставленные в доме Бобби, и таким образом убьет сразу двух зайцев. Этот день Леони не назвала бы приятным, но по крайней мере он не пропал даром.
Предстоящая встреча с адвокатом тоже вызывала у Леони беспокойство. Джереми Сэмпсон крупно подвел ее, и Леони хотела как можно скорее забыть о чувствах унижения и враждебности. Кроме того, у Леони не было ни малейшего желания появляться в доме Бобби – особняке по соседству с величественным старым домом, который Леони отремонтировала для себя и Хэнка.
Она помогла Бобби заново отделать дом, а он приложил руку к отделке ее особняка. Леони опасалась, что при виде этих двух зданий не сможет совладать со своими эмоциями.
Достаточно и того, что само пребывание в Саутгемптоне вызвало в ее душе целый шквал чувств. Саутгемптон представлялся Леони символом ее поражения, распада ее брака. Казалось, она вернулась на место преступления, зловещее и залитое кровью. Возможно, на место убийства.
Кому это понадобилось? Леони недоумевала. Зачем ее вызвали сюда именно сейчас, когда ремонт дома продвигался так успешно, а она понемногу начала забывать о прошлом? Она была готова отдаться новой жизни, а теперь прошлое подняло свою омерзительную голову и вползло в ее новый дом, подобно разъяренной и злобной Медузе.
Но покончить с делами следовало как можно скорее, поэтому Леони подчинилась практической стороне своей натуры. Все не так уж плохо, уверяла она себя. Например, ей ничем не грозит встреча с Бобби, который взял отпуск и проводил его в Саутгемптоне. Они не виделись уже несколько месяцев.
Может быть, Бобби пригласит ее переночевать. Они поужинают в саду и успеют обменяться последними сплетнями. Однако Леони вдруг вспомнилось, что эта идея не вызвала у Бобби энтузиазма – он воспринял ее равнодушно, почти холодно.
И вот теперь Леони гадала, что стряслось с Бобби. Этим летом он вопреки своему обыкновению не звонил ей, чтобы держать в курсе последних светских событий Саутгемптона. По правде говоря, он вообще не звонил, что было ему совсем несвойственно. Прежде ему доставляло удовольствие сообщать Леони о своих проказах, посвящать в подробности триумфов и падений местной элиты. Леони пришлось признаться самой себе, что ей нравились эти доверительные разговоры и светские сплетни. Скучая по ним, она терялась в догадках, не понимая, почему Бобби не звонит.
«Паранойя, – предположила она. – Я стала параноиком. Бобби просто-напросто увлекся летними развлечениями в кругу богатых, декадентски настроенных завсегдатаев прибрежного Содома и Гоморры. Он ни за что не решился бы умышленно причинить мне боль».
В последний раз оглядев свое лицо, Леони захлопнула пудреницу, сунула ее в сумочку, взглянула в зеркало заднего вида, круто развернулась и возобновила ненадолго прерванный путь в Саутгемптон.
В первую очередь следовало заехать в офис Сэмпсона, Уильямсона и Эверетта, чтобы подписать бумаги. Припарковавшись на главной улице Саутгемптон-Виллидж, Леони поспешила войти в офис. «С этим делом я справлюсь за считанные минуты, – убеждала она себя. – Моментально». Надо лишь подписать бумаги и со всех ног броситься прочь отсюда.
Но реальность, эта злобная горгона, вновь нарушила ее планы. Это случилось, когда Леони сидела в кабинете Джереми Сэмпсона, потягивая «Сан-Пеллигрино» и ожидая, когда секретарша Хэлен принесет бумаги.
Дверь открылась. На пороге стояла Хэлен с пачкой бумаг в руке, а рядом с ней… Генри Уилсон Рейнолдс.
От неожиданности Леони лишилась дара речи. Мгновение она не верила своим глазам. Она была стопроцентно уверена, что в эту минуту Хэнк находится в Нью-Йорке или где-нибудь в другом месте, но только не в Саутгемптоне! Ей и в голову не приходило, что Джереми Сэмпсон способен назначить им встречу в один и тот же день и даже час.
Леони во все глаза уставилась на мужчину, которого когда-то любила всем сердцем, – того самого, который так бесцеремонно отделался от нее. Его теннисный костюм блистал белизной, белокурые волосы вились, загорелая кожа была свежей и чистой. Леони почувствовала, что ее пульс начинает ускоряться, а затем где-то в груди распустился горячий бутон и нестерпимый жар стал заливать лицо и шею. Что это было? Смущение? Гнев? Унижение? Вероятно, все вместе и еще целый букет чувств в придачу.
Некоторое время Хэнк стоял на пороге, разглядывая Леони с высоты своего роста. С его лица не сходило выражение превосходства, достойное короля Уолл-стрит – отличительный признак болезненного самолюбия, о котором знала только Леони. Наконец Хэнк поприветствовал ее едва заметным кивком.
Леони кивнула в ответ, лихорадочно пытаясь взять себя в руки.
– Не ожидал увидеть тебя здесь, – обронил Хэнк таким тоном, словно Леони была приходящей уборщицей, которой давно следовало уйти домой.
– Я… я думала, ты в городе, – с запинкой откликнулась Леони.
– Я решил взять отпуск на несколько дней – поиграть в теннис, в гольф, немного поплавать, – невозмутимо объяснил Хэнк.
Джереми Сэмпсон откашлялся и вступил в разговор.
– Садись, Хэнк, – пригласил он. – Дело займет всего одну минуту, а потом ты сможешь вновь продолжить партию в теннис.
И он одарил Хэнка Рейнолдса такой улыбкой, что у Леони желчь подкатила к горлу, а желудок сжался, угрожая выплеснуть свое содержимое на бесценный антикварный ковер Джереми. По правде говоря, в этот миг Леони была не прочь испортить ему ковер!
«Чей он адвокат, в конце концов?» – мысленно изумлялась она.
Плавным движением Хэнк опустился в библиотечное кресло времен Георга II, стоящее рядом с креслом Леони, и небрежно положил ногу на ногу.
Леони не могла не заметить, что кожа Хэнка, которому прежде не хватало времени для отдыха, покрылась ровным густым загаром. На лбу и шее выступили мелкие капельки пота – видимо, он явился в офис прямиком с теннисного корта.
Хэнк выглядел гораздо более привлекательным и здоровым, чем раньше. Казалось, его волосы посветлели, зубы стали белее, синие глаза ярче, тело сильнее и мускулистее. Леони с досадой отметила, что теперь, после развода, Хэнк Рейнолдс излучает довольство и умиротворение. Должно быть, развод и вправду пошел ему на пользу.
Но в чем причина? Наверное, он встречается с какой-нибудь красивой, богатой, молодой светской особой. Именно поэтому и сам Хэнк Рейнолдс стал выглядеть моложе.
Леони рассудила, что вскоре обо всем узнает – Бобби Чандлер непременно посвятит ее в подробности личной жизни бывшего мужа.
От размышлений ее отвлек голос Хэнка.
– Ну, и как тебе живется в глуши? – полюбопытствовал он пренебрежительным тоном.
Почувствовав на себе пристальный взгляд, Леони ответила, не поднимая глаз и стараясь, чтобы голос звучал ровно.
– В этой, как ты выразился, глуши мне нравится, – сообщила она. – И всегда нравилось.
«Зачем он умышленно пробуждает во мне ненависть?»
– Разве она не кажется тебе… чересчур провинциальной? – допытывался Хэнк. – Ведь там нет ни бутиков, ни модных клубов, ни интересных людей.
«Почему он дразнит меня?» Если Хэнку хотелось досадить ей, он уже добился своего, однако Леони старалась не подавать виду.
На этот раз она посмотрела на него в упор.
– Мне не о чем жалеть, Хэнк, – невозмутимо произнесла она. – Меня увлекла совсем другая жизнь – не столь богатая событиями, но по-своему притягательная.
– Вот как? – переспросил он, поднимая густую бровь.
– Да, вот так, – подчеркнула Леони. – Я встречаюсь со множеством интересных женщин и мужчин, – добавила она, сделав ударение на последнем слове.
Хэнк усмехнулся.
– Никак не думал, что фермеры в твоем вкусе, Леони.
Леони не успела ответить – Джереми Сэмпсон вызвал в качестве свидетелей Хэлен и вторую секретаршу, Лесли, и передал бывшим супругам через стол бумаги, которые требовалось подписать. Вся процедура заняла лишь несколько минут, но Леони казалось, будто прошла вечность, прежде чем были расставлены все точки над i.
Когда с делом было покончено, Джереми Сэмпсон поднялся из-за стола и обменялся рукопожатием с Леони.
– Не сомневаюсь, что у вас нет причин для недовольства, – начал он и вдруг спохватился: – Ах да! Возьмите чек. – И он протянул ей листок бумаги.
Леони молча взяла его, сложила пополам, не удосужившись взглянуть на проставленную сумму, и сунула в сумочку.
– Через несколько дней я подготовлю копии всех бумаг, – пообещал Джереми, – и сделка будет завершена. – Он сверкнул акульей улыбкой – мимолетной, но хищной.
– Благодарю, – откликнулась Леони, вставая и поднимая с пола сумочку. – Это все?
– Все, – подтвердил Джереми.
– До свидания. – Леони направилась к двери.
– Леони! – окликнул ее Хэнк.
Она застыла на месте. «Господи, – взмолилась она, – помоги мне выбраться из этой выгребной ямы!» Обернувшись, она взглянула на бывшего мужа, вздернув бровь.
Хэнк снисходительно улыбнулся.
– Счастливого пути, – произнес он.
– Спасибо, – выдавила из себя Леони и вышла.
В смятении она ошиблась дверью, пробежала по офису и наконец вырвалась на улицу к машине, перебарывая желание немного посидеть в ней, чтобы собраться с духом. Но она знала, что Хэнк появится с минуты на минуту – его огромный темно-синий «бентли-турбо» был припаркован рядышком, – поэтому включила зажигание, резко вывернула со стоянки и быстро погнала машину прочь.
«Мерзавец! – мысленно негодовала она. – Он прекрасно знал, что встретится со мной, и умело разыграл удивление. Да еще специально поставил машину рядом с моей!»
Немного погодя она свернула в переулок и остановилась возле тротуара. Вести машину в таком состоянии было слишком опасно. Леони буквально трясло от ярости и унижения.
«Почему, ну почему это случилось именно со мной?» – возмущалась она. Ей следовало убедиться, что Джереми Сэмпсон назначил Хэнку встречу на другое время!
Но после драки кулаками не машут. Откровенно говоря, Джереми Сэмпсон сам мог бы позаботиться о чувствах клиентов. Теперь Леони окончательно убедилась в том, что даже Джереми Сэмпсон – низкий, бесчестный, неблагодарный человек – стал сообщником Хэнка Рейнолдса. Подобно большинству людей, Джереми преклонялся перед властью и богатством Хэнка. В конце концов, миллионами в Нью-Йорке и Саутгемптоне ворочала не Леони, а Хэнк.
Хэнк Рейнолдс.
Одного вида этого человека было достаточно, чтобы Леони почувствовала себя обобранной, пристыженной, неполноценной. Он заставил ее испытать неведомый гнев и замешательство, в котором она была не в силах разобраться. А она отдала этому человеку всю жизнь, работала на него и вместе с ним, думала, что знает его, не скрывала своей любви! Но мужчина, с которым она встретилась в офисе Джереми Сэмпсона, показался ей совсем чужим.
«Как я могла выйти за него замуж? – уже в миллионный раз подумала Леони. – Почему была такой наивной? Почему позволила одурачить себя? Как могла совершить такую досадную ошибку, черт возьми?»
Сделав несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, она решила: надо забыть о Хэнке, вырвать его из памяти и из жизни. Леони распрямила плечи.
На ее лице застыла ослепительная, но фальшивая улыбка. Играй, приказала себе Леони. Делай вид, что у тебя все прекрасно. Держи себя в руках. Постарайся забыть омерзительную встречу. Не трать драгоценное время и нервы на Джереми Сэмпсона, этого скользкого, лживого, гнусного типа, которому прежде доверяла. И тем более на Хэнка Рейнолдса.
Леони вдруг показалось, что она извалялась в грязи. Ей захотелось принять душ.
С этой мыслью она завела машину, вывернула на центральную улицу и на средней скорости двинулась к дому Бобби Чандлера.
«По крайней мере Бобби меня не подведет», – думала она. Он чем-то сродни старым туфлям – привычный, уютный. С Бобби легко. Можно выплакаться на его широком плече, в крепких объятиях. Бобби умеет слушать, знает, когда следует вставить слово, а когда промолчать, когда продолжить разговор, а когда просто попрощаться. Бобби представлялся Леони членом семьи, к которому можно прийти с любой бедой и рассчитывать на утешение и поддержку.
А пока она подбадривала себя единственной фразой: хуже быть уже не может.
Глава 11
Прошел месяц с тех пор, как Сэм приступил к ремонту Октагон-хауса. За это время он не раз пожалел о том, что согласился на предложение Леони. Отчасти причиной тому было раздражение Минит, но главное затруднение состояло совсем в другом.
В Леони Коринт.
Леони Коринт сводила Сэма с ума – не так, как иные капризные клиенты с их переменчивостью, нерешительностью, бессмысленными прихотями и спорами по любому поводу. Нет, в этом отношении Леони Коринт оказалась идеальным клиентом, хотя между ней и Сэмом неоднократно вспыхивали споры.
Именно в этом и заключалась проблема: оба обладали тонким вкусом, часто сходились во мнении, радовались совместной работе и…
Сэм поспешно прервал свою мысль.
«Из огня да в полымя», – подытожил он.
Он снова поразился мудрости старых поговорок. Почему после мучительных лет, проведенных с Минит, он позволил себе испытать чувства к другой женщине? Не подумав о том, что из этого не выйдет ровным счетом ничего?
«Не иначе как я спятил, – заключил Сэм. – Мысли об этой женщине преследуют меня денно и нощно». Все это сулило одни неприятности.
Направляясь по шоссе к Октагон-хаусу, Сэм посматривал на вершины Катскилл. Сегодня утром небо приобрело унылый серый оттенок, а по радио пообещали грозу. Воздух стал удушающе влажным.
«Погода как нельзя лучше отвечает моему настроению», – думал Сэм.
Протянув руку, он начал настраивать приемник – он был не расположен слушать воркование радиостанции Олбани. Первым делом ему попалась волна, на которой круглосуточно передавали рок-н-роллы – сейчас на ней звучала песня «Давай проведем эту ночь вместе» группы «Роллинг Стоунз». По утрам Сэм не признавал подобную музыку.
Впрочем, сама идея пришлась ему по душе. Наверное, именно такой совет дал бы ему врач. «Черт, я с удовольствием провел бы ночь с…»
Прервав себя, Сэм вновь стал крутить ручку настройки, а затем решил обойтись совсем без музыки. Она не соответствовала сегодняшнему настроению. Его мучили слишком серьезные мысли, множество вопросов требовало ответа, проблемы предстояло решить как можно скорее. Сэм выключил приемник.
«Что же мне делать? – уже в который раз за это утро спросил он самого себя. – Как быть, черт возьми?»
Некоторое время спустя он притормозил перед поворотом к дому Леони. Его пульс участился, как бывало каждое утро. Но теперь Сэм точно знал, что его будоражит не только предстоящая работа. Вот уж нет! Он повернул направо и покатил по аллее к Октагон-хаусу, предвкушая встречу с Леони.
Однако во дворе среди пикапов, принадлежащих рабочим, Сэм не заметил старенького «вольво» Леони. Вокруг дома, словно хлопотливые муравьи, сновали рабочие, бригадир Скип громогласно отдавал распоряжения.
За последние несколько недель – на редкость продуктивных недель, по мнению Сэма, – был достигнут значительный прогресс, особенно благодаря сезонным рабочим. И все-таки в доме и саду царил хаос. Холмики мусора и щебня, это бельмо на глазу Леони, кое-как засыпанные траншеи, похожие на шрамы, и леса вдоль стен дома безнадежно портили вид.
Но Сэм знал, как обманчиво в таких случаях внешнее впечатление. Большая часть проделанной работы оставалась невидимой, в первую очередь это относилось к модернизированным коммуникациям. Сэм улыбнулся, вспомнив шутку Леони о том, что все водопроводные, канализационные трубы и кабели следовало бы заключать в прозрачные кожухи, чтобы хозяева дома знали, куда ушли деньги.
Совсем скоро весь труд, любовь и деньги, вложенные в этот старый дом, начнут оправдывать себя: крупные работы уже завершены, пришел черед утомительному, но благодарному косметическому ремонту.
– Привет, Скип, – поздоровался Сэм, выбираясь из «рейнджровера».
Бригадир Скип Кертисс кивнул, снял каску и почесал голову, облепленную мокрыми от пота прядями волос.
– Привет, Сэм. Как дела?
– Отлично, – отозвался Сэм. – А у тебя?
– Грех жаловаться.
– Послушай, я хотел напомнить… Когда приедут рабочие, чтобы монтировать бассейн, постарайся встретить их как можно дружелюбнее. Пусть никто из наших ребят не мешает им.
– Разумеется, Сэм, – кивнул Скип.
– Только проследи, чтобы к работе они не приступали до тех пор, пока я или мисс Коринт не поговорим с ними. Дело в том, что мы решили перенести бассейн чуть дальше, – пояснил Сэм. – Рабочие уже предупреждены, но я хочу убедиться, что они ничего не забыли. Ты же знаешь, как это бывает.
– Еще бы. – Скип усмехнулся. – Не беспокойся, я прослежу за ними.
– Спасибо, Скип. В остальном все в порядке?
– Работа идет точно по графику, – сообщил Скип.
– Вот и хорошо, – заключил Сэм. – До встречи. – Во время разговора он внимательно оглядывал сад, однако нигде не заметил Леони, поэтому сразу направился к открытой задней двери дома. Сэм постучал по дверному косяку, но ответа не дождался. Зная, что не окажется нежданным гостем, он вошел в дом.
– Леони! – позвал он из коридора. Ответом ему было молчание. Сэм проследовал на кухню.
Леони там не оказалось.
Он заглянул в столовую, гостиную и библиотеку и наконец убедился, что и в ванной пусто. Леони нигде не было.
«Я знаю, где она!» – вдруг осенило Сэма, и он улыбнулся.
Он взлетел вверх по лестнице, зовя Леони. И вновь тишина.
Сэм устремился на чердак, уже превращенный в большую спальню – уютное убежище для Леони.
Сюда было проведено электричество и вода, отгорожена ванная, стены оштукатурены, а гигантские старинные балки отреставрированы. Лишь состояние купола по-прежнему оставалось плачевным. Сэм мысленно взял себе на заметку заняться им как можно скорее.
Шагнув в просторную комнату, он огляделся.
И здесь было пусто, если не считать двух плотников, торопливо кивнувших Сэму и вновь занявшихся делом.
Куда же девалась Леони? Внезапно Сэм вспомнил, что ее машины нет во дворе. Предвкушая встречу, он совсем забыл об этом.
Только теперь он понял: Леони зачем-то уехала в Саутгемптон.
Сэм начал описывать круги по огромной комнате, одобрительно кивая. Комната сохранила величественный вид, новые материалы не испортили ее, а превратили в жилое помещение.
Серый утренний свет проникал сквозь восемь круглых окон и купол, придавая комнате таинственность, которую не по силам создать человеку. Сэм считал, что в этом случае мать-природа и архитектор, построивший дом, действовали сообща – несомненно, чтобы доставить удовольствие Леони. Эту комнату Сэм полюбил с первого взгляда.
Он направился к лестнице, разочарованный тем, что Леони нигде нет. Сегодня ему было по-настоящему необходимо увидеться с ней, погреться в лучах ее сияния. С тех пор как разразилась последняя ссора с Минит, Сэм ощущал умиротворение и покой только рядом с Леони, словно она была ангелом-хранителем, противоядием от бесконечных шпилек и оплеух жестокого мира.
Вернувшись на кухню, Сэм стал искать записку – знак того, что Леони думала о нем, прежде чем укатить в Саутгемптон. Но записки нигде не оказалось.
Заметив кофейную кружку в раковине, Сэм решил выпить кофе. На кухонном столе стояли сливки, настоящий сахар и заменитель. Достав из шкафа кружку, Сэм налил себе кофе и добавил в него сливок и сахару.
– Фу! – С первого же глотка он понял, что кофе сварен давным-давно. На вкус он был омерзителен. Сэм выплеснул коричневую жижу в раковину и сполоснул кружку.
Должно быть, Леони покинула дом на заре, рассудил он. Значит, эта поездка в Саутгемптон не просто развлечение.
Подойдя к окну кухни, Сэм уставился на суетящихся рабочих, размышляя, почему отсутствие Леони так встревожило его. В конце концов, дела Леони Коринт его не касаются. Она взрослая женщина, она не обязана отчитываться перед ним. Ей даже было незачем предупреждать его об отъезде. Или объяснять, куда она едет.
«И потом, – мысленно продолжал Сэм, – Леони – существо из другого мира. Видимо, она до сих пор поддерживает какие-то связи с этим миром».
Он обвел взглядом стопки журналов, книг и газет на кухонном столе: журнал «Вог» на французском и итальянском, научные труды о скульпторах и художниках, громадные талмуды по истории мебели, каталоги тканей – из тех, что видные дизайнеры присылают особым клиентам, романы эзотерического характера вперемежку с добрым старым незамысловатым чтивом, несколько роскошно отпечатанных на веленевой бумаге приглашений на художественные выставки и вечеринки в Нью-Йорк и Саутгемптон, Лондон и Париж.
Минит была богата, но довольствовалась провинциальной атмосферой и общением с местными любителями лошадей. А Леони явилась из Нью-Йорка, из гораздо более изощренного мира космополитов, и вращалась в международных светских кругах.
«Скорее всего она просто не воспринимает всерьез меня и мой мир, – уверял себя Сэм. – А если и воспринимает, то считает, что у нас с ней нет ничего общего».
Тем не менее ему никак не удавалось отделаться от мыслей о Леони, выбросить из памяти ее блестящие каштановые волосы, глаза, похожие на крупные ягоды черной смородины, соблазнительное тело. Утренние встречи с Леони действовали на него подобно тонизирующему средству, а сегодня, когда встреча не состоялась, Сэм вдруг ощутил одиночество.
В Леони Коринт.
Леони Коринт сводила Сэма с ума – не так, как иные капризные клиенты с их переменчивостью, нерешительностью, бессмысленными прихотями и спорами по любому поводу. Нет, в этом отношении Леони Коринт оказалась идеальным клиентом, хотя между ней и Сэмом неоднократно вспыхивали споры.
Именно в этом и заключалась проблема: оба обладали тонким вкусом, часто сходились во мнении, радовались совместной работе и…
Сэм поспешно прервал свою мысль.
«Из огня да в полымя», – подытожил он.
Он снова поразился мудрости старых поговорок. Почему после мучительных лет, проведенных с Минит, он позволил себе испытать чувства к другой женщине? Не подумав о том, что из этого не выйдет ровным счетом ничего?
«Не иначе как я спятил, – заключил Сэм. – Мысли об этой женщине преследуют меня денно и нощно». Все это сулило одни неприятности.
Направляясь по шоссе к Октагон-хаусу, Сэм посматривал на вершины Катскилл. Сегодня утром небо приобрело унылый серый оттенок, а по радио пообещали грозу. Воздух стал удушающе влажным.
«Погода как нельзя лучше отвечает моему настроению», – думал Сэм.
Протянув руку, он начал настраивать приемник – он был не расположен слушать воркование радиостанции Олбани. Первым делом ему попалась волна, на которой круглосуточно передавали рок-н-роллы – сейчас на ней звучала песня «Давай проведем эту ночь вместе» группы «Роллинг Стоунз». По утрам Сэм не признавал подобную музыку.
Впрочем, сама идея пришлась ему по душе. Наверное, именно такой совет дал бы ему врач. «Черт, я с удовольствием провел бы ночь с…»
Прервав себя, Сэм вновь стал крутить ручку настройки, а затем решил обойтись совсем без музыки. Она не соответствовала сегодняшнему настроению. Его мучили слишком серьезные мысли, множество вопросов требовало ответа, проблемы предстояло решить как можно скорее. Сэм выключил приемник.
«Что же мне делать? – уже в который раз за это утро спросил он самого себя. – Как быть, черт возьми?»
Некоторое время спустя он притормозил перед поворотом к дому Леони. Его пульс участился, как бывало каждое утро. Но теперь Сэм точно знал, что его будоражит не только предстоящая работа. Вот уж нет! Он повернул направо и покатил по аллее к Октагон-хаусу, предвкушая встречу с Леони.
Однако во дворе среди пикапов, принадлежащих рабочим, Сэм не заметил старенького «вольво» Леони. Вокруг дома, словно хлопотливые муравьи, сновали рабочие, бригадир Скип громогласно отдавал распоряжения.
За последние несколько недель – на редкость продуктивных недель, по мнению Сэма, – был достигнут значительный прогресс, особенно благодаря сезонным рабочим. И все-таки в доме и саду царил хаос. Холмики мусора и щебня, это бельмо на глазу Леони, кое-как засыпанные траншеи, похожие на шрамы, и леса вдоль стен дома безнадежно портили вид.
Но Сэм знал, как обманчиво в таких случаях внешнее впечатление. Большая часть проделанной работы оставалась невидимой, в первую очередь это относилось к модернизированным коммуникациям. Сэм улыбнулся, вспомнив шутку Леони о том, что все водопроводные, канализационные трубы и кабели следовало бы заключать в прозрачные кожухи, чтобы хозяева дома знали, куда ушли деньги.
Совсем скоро весь труд, любовь и деньги, вложенные в этот старый дом, начнут оправдывать себя: крупные работы уже завершены, пришел черед утомительному, но благодарному косметическому ремонту.
– Привет, Скип, – поздоровался Сэм, выбираясь из «рейнджровера».
Бригадир Скип Кертисс кивнул, снял каску и почесал голову, облепленную мокрыми от пота прядями волос.
– Привет, Сэм. Как дела?
– Отлично, – отозвался Сэм. – А у тебя?
– Грех жаловаться.
– Послушай, я хотел напомнить… Когда приедут рабочие, чтобы монтировать бассейн, постарайся встретить их как можно дружелюбнее. Пусть никто из наших ребят не мешает им.
– Разумеется, Сэм, – кивнул Скип.
– Только проследи, чтобы к работе они не приступали до тех пор, пока я или мисс Коринт не поговорим с ними. Дело в том, что мы решили перенести бассейн чуть дальше, – пояснил Сэм. – Рабочие уже предупреждены, но я хочу убедиться, что они ничего не забыли. Ты же знаешь, как это бывает.
– Еще бы. – Скип усмехнулся. – Не беспокойся, я прослежу за ними.
– Спасибо, Скип. В остальном все в порядке?
– Работа идет точно по графику, – сообщил Скип.
– Вот и хорошо, – заключил Сэм. – До встречи. – Во время разговора он внимательно оглядывал сад, однако нигде не заметил Леони, поэтому сразу направился к открытой задней двери дома. Сэм постучал по дверному косяку, но ответа не дождался. Зная, что не окажется нежданным гостем, он вошел в дом.
– Леони! – позвал он из коридора. Ответом ему было молчание. Сэм проследовал на кухню.
Леони там не оказалось.
Он заглянул в столовую, гостиную и библиотеку и наконец убедился, что и в ванной пусто. Леони нигде не было.
«Я знаю, где она!» – вдруг осенило Сэма, и он улыбнулся.
Он взлетел вверх по лестнице, зовя Леони. И вновь тишина.
Сэм устремился на чердак, уже превращенный в большую спальню – уютное убежище для Леони.
Сюда было проведено электричество и вода, отгорожена ванная, стены оштукатурены, а гигантские старинные балки отреставрированы. Лишь состояние купола по-прежнему оставалось плачевным. Сэм мысленно взял себе на заметку заняться им как можно скорее.
Шагнув в просторную комнату, он огляделся.
И здесь было пусто, если не считать двух плотников, торопливо кивнувших Сэму и вновь занявшихся делом.
Куда же девалась Леони? Внезапно Сэм вспомнил, что ее машины нет во дворе. Предвкушая встречу, он совсем забыл об этом.
Только теперь он понял: Леони зачем-то уехала в Саутгемптон.
Сэм начал описывать круги по огромной комнате, одобрительно кивая. Комната сохранила величественный вид, новые материалы не испортили ее, а превратили в жилое помещение.
Серый утренний свет проникал сквозь восемь круглых окон и купол, придавая комнате таинственность, которую не по силам создать человеку. Сэм считал, что в этом случае мать-природа и архитектор, построивший дом, действовали сообща – несомненно, чтобы доставить удовольствие Леони. Эту комнату Сэм полюбил с первого взгляда.
Он направился к лестнице, разочарованный тем, что Леони нигде нет. Сегодня ему было по-настоящему необходимо увидеться с ней, погреться в лучах ее сияния. С тех пор как разразилась последняя ссора с Минит, Сэм ощущал умиротворение и покой только рядом с Леони, словно она была ангелом-хранителем, противоядием от бесконечных шпилек и оплеух жестокого мира.
Вернувшись на кухню, Сэм стал искать записку – знак того, что Леони думала о нем, прежде чем укатить в Саутгемптон. Но записки нигде не оказалось.
Заметив кофейную кружку в раковине, Сэм решил выпить кофе. На кухонном столе стояли сливки, настоящий сахар и заменитель. Достав из шкафа кружку, Сэм налил себе кофе и добавил в него сливок и сахару.
– Фу! – С первого же глотка он понял, что кофе сварен давным-давно. На вкус он был омерзителен. Сэм выплеснул коричневую жижу в раковину и сполоснул кружку.
Должно быть, Леони покинула дом на заре, рассудил он. Значит, эта поездка в Саутгемптон не просто развлечение.
Подойдя к окну кухни, Сэм уставился на суетящихся рабочих, размышляя, почему отсутствие Леони так встревожило его. В конце концов, дела Леони Коринт его не касаются. Она взрослая женщина, она не обязана отчитываться перед ним. Ей даже было незачем предупреждать его об отъезде. Или объяснять, куда она едет.
«И потом, – мысленно продолжал Сэм, – Леони – существо из другого мира. Видимо, она до сих пор поддерживает какие-то связи с этим миром».
Он обвел взглядом стопки журналов, книг и газет на кухонном столе: журнал «Вог» на французском и итальянском, научные труды о скульпторах и художниках, громадные талмуды по истории мебели, каталоги тканей – из тех, что видные дизайнеры присылают особым клиентам, романы эзотерического характера вперемежку с добрым старым незамысловатым чтивом, несколько роскошно отпечатанных на веленевой бумаге приглашений на художественные выставки и вечеринки в Нью-Йорк и Саутгемптон, Лондон и Париж.
Минит была богата, но довольствовалась провинциальной атмосферой и общением с местными любителями лошадей. А Леони явилась из Нью-Йорка, из гораздо более изощренного мира космополитов, и вращалась в международных светских кругах.
«Скорее всего она просто не воспринимает всерьез меня и мой мир, – уверял себя Сэм. – А если и воспринимает, то считает, что у нас с ней нет ничего общего».
Тем не менее ему никак не удавалось отделаться от мыслей о Леони, выбросить из памяти ее блестящие каштановые волосы, глаза, похожие на крупные ягоды черной смородины, соблазнительное тело. Утренние встречи с Леони действовали на него подобно тонизирующему средству, а сегодня, когда встреча не состоялась, Сэм вдруг ощутил одиночество.