Страница:
Но затем рассказ Вольфа подтвердил один из охотников, видевший следы на месте стычки с шипоносом. И тогда отношение членов общины к Лосеву изменилось кардинальным образом. Это был даже не страх, а какой-то мистический, суеверный ужас.
Между ним и этими людьми возникла непреодолимая стена. Они избегали с ним всяких контактов. Конечно, Лосев с Ксенией не были пленниками и могли покинуть общину в любой момент. Но дорога предстояла слишком трудная, полная неизвестных опасностей, и было бы неплохо найти среди колонистов надежных спутников. Но как их найти в сложившейся ситуации, Лосев не мог даже представить. Как довести до сознания этих людей всю важность стоявшей перед ним задачи? Они не верили больше в существование нормальной жизни за пределами зоны захвата. «А сам-то ты веришь?» — спросил себя Лосев и вынужден был признать, что не может ответить на этот вопрос.
Если захват распространится на координационные центры планеты, на ее штабы и энергетические централи, все превратится в хаос, каждый будет бороться сам за себя.
От такой перспективы Лосева охватывал ужас. Он старался изгнать из своего сознания даже мысль об этом, но перед глазами стоял шипящий от помех молчаливый пульт рации…
Не каждый день выпадает удача сотруднику его службы оказаться в центре главных событий. В глубоком тылу захваченного противником района. В самом центре зоны захвата. «Ваша главная задача — собирать информацию! Только информацию! — не уставал повторять своим сотрудникам Павловский. — Вы должны впитывать в себя информацию по каплям и доставлять аналитикам. Только это; Старайтесь не делать поспешных выводов. Лучше всего вообще не делать никаких выводов. Это позволит вам сохранить объективность. Для выводов существуют другие отделы».
Хороший совет — правда, практически невыполнимый. Человек не может оставить попыток разобраться в том, что происходит вокруг него и от чего зависит его собственная жизнь. Жив ли еще Павловский? Сохранилось ли само управление? Или все старания Лосева похожи на бег несчастной белки, попавшей внутрь железного колеса?
Прекратить этот бессмысленный бег по кругу? Они могли бы остаться здесь вместе с Ксенией и не подвергать себя опасностям долгой и трудной дороги.
Им даже обеспечат относительный комфорт и спокойное существование внутри общины. Вот сейчас, как только солнце коснется вершины сопки за дальним лесом, дежурный ударит в биту, приглашая членов общины на завтрак. Ему и Ксении завтрак принесут в хижину…
Конечно, они могут пойти в общую трапезную, один раз он уже попробовал это проделать.
Все присутствующие встали и молча ждали, пока он уйдет. Не помогли никакие уговоры, объяснения и просьбы. Староста извинился и несколько раз повторил, что простые люди не могут сидеть за одним столом с тем, кто управляет шипоносами.
Вглядываясь в предрассветный сумрак, Лосев долго обдумывал возникшую перед ним проблему — для дальней экспедиции к границам зоны захвата ему обязательно придется найти надежных спутников, но, кажется, из всех общинников он может рассчитывать лишь на одного Грансвера.
По крайней мере, после истории с шипоносом в его отношении к Лосеву мало что изменилось. Осталась даже его неизменная ироничность в манере разговора. А собственно, почему? — спросил себя Лосев. Ведь он присутствовал при его поездке на монстре, и, казалось бы, на него это зрелище должно было произвести гораздо более сильное впечатление, чем рассказ об этом событии.
Возможно, он что-то знает о ментальном управлении, похоже, такой способ контроля не является для него новинкой. Но откуда? И что еще он знает такого, о чем сегодня Лосев не может даже подозревать?
Получалось, что и на Грансвера он не до конца; может положиться, хотя и по совершенно другим причинам. Как бы там ни было, выбора у него нет. Грансвера придется брать с собой, хотя бы в качестве проводника, если, конечно, он согласится на эту экспедицию.
У Лосева уже состоялся с ним предварительный разговор, но ничего определенного Вольф тогда так и не ответил. «Поживем — увидим. Сначала надо решить проблему транспорта. Пешком отсюда не выбраться». В этом он был, безусловно, прав.
Толком никому не известно, где проходит граница зоны захвата и существует ли она вообще.
Тысячу километров, а возможно, и гораздо больше, им придется преодолеть по дикой тайге, населенной монстрами, никогда раньше не встречавшимися на Земле, бандитами и бог знает чем еще.
Отправляться пешком в подобную экспедицию равносильно самоубийству.
Следовательно, сначала необходимо найти средство передвижения. Но Лосев прекрасно понимал, что без помощи все того же Грансвера транспорт ему не добыть.
Только Грансвер знает, как проникнуть в город, и только там у них есть надежда раздобыть что-нибудь подходящее. Настала пора всерьез поговорить с Вольфом.
Лосев осторожно встал, стараясь не разбудить Ксению. Старые петли на входной двери все-таки скрипнули, но он надеялся, что звук был не слишком громким.
Ему хотелось, чтобы этот решающий разговор с Вольфом состоялся наедине, а Ксения, если проснется, обязательно захочет принять в нем участие.
Благополучно выскользнув из хижины, Лосев прошел мимо часовых, как всегда, сделавших вид, что не видят его.
Вольфа он нашел в хозяйственном закутке, возле его хижины. Когда-то на острове, где теперь расположились колонисты, находилось общинное полевое хозяйство или ферма. Во всяком случае, пустых помещений здесь было достаточно, каждый мог себе позволить иметь отдельную хижину.
Вольф укладывал в стог хорошо просушенную траву и не прервал это занятие даже после появления Лосева.
— Зачем вам сено? Разве в общине есть скот?
— Это главное наше богатство. На острове сохранилось небольшое стадо коров. Если бы не это подспорье — община не смогла бы здесь выжить. На острове мало земли, пригодной для сельского хозяйства, а коровы довольствуются даже осокой, если ее как следует просушить и размять. Именно из-за этого стада «металлисты» ведут за нами охоту.
— Откуда они о нем узнали? Откуда вообще они знают о существовании вашей общины?
— Хороший вопрос, инспектор. В общину попали разные люди. Все, кто случайно уцелел в городе и сумел сюда добраться. Нам не приходилось выбирать. Видимо, кто-то информирует «жестянщиков» о наших делах.
— Тогда непонятно, почему они до сих пор не нашли вас.
— Мне тоже это непонятно. Возможно, их информатор не заинтересован в уничтожении общины. Вообще-то, по сравнению с другими местами, мы здесь живем не так уж плохо. Да и канал связи, если он действительно существует, не может действовать постоянно. Радиосвязь не работает, а вылазки охотников и заготовителей за пределы острова мы в состоянии жестко контролировать.
— Что собой представляют «металлисты»? Откуда они взялись, и почему вы их так называете?
— Различный сброд… Впрочем, это не совсем так. Костяк банды составили местные рэкетиры и боевики Байкальской мафии. Потом к ним присоединились заключенные из тюрем, вместе с охраной. В общем, у них достаточно подготовленные солдаты.
Им удалось захватить склады военной базы, и они неплохо вооружились, после чего взяли под свой контроль весь город. Они бы и дальше распространили свое влияние, если бы не шипоносы. За пределами города начинается их территория. В город шипоносы почему-то не заходят. Возможно, им не нравятся узкие улицы или запах асфальта. Как бы там ни было, зоны влияния разделились. У шипоносов лес, а у «металлистов» город. Мы оказались между молотом и наковальней. В конце концов, с нами покончат. Те или другие. Это всего лишь вопрос времени.
— Нужно что-то делать. Нельзя сидеть сложа руки и ждать гибели.
— Ну и что ты предлагаешь? У тебя есть какой-то план?
— Ты должен помочь мне пробраться в город и захватить транспорт.
— Зачем? Чтобы ты смог отсюда уехать?
— Не только я. Я хочу, чтобы ты нашел пару надежных людей. Вместе мы попробуем пробиться сквозь зону захвата. Туда, откуда может прийти сюда настоящая помощь.
— Ничего себе предложеньице, ты даже не знаешь, что собой представляет база «жестянщиков». Это целый укрепрайон, оборудованный долговременными огневыми точками. Они там чувствуют себя в полной безопасности. Они захватили все имеющееся на городской нефтебазе горючее и весь транспорт. И все это прекрасно охраняется.
Но даже если допустить чудо и предположить, что два человека сумеют проникнуть на территорию хорошо охраняемой военной базы и увести из-под носа охраны глайдер, что с ним делать дальше? Допустим еще большее чудо, что в этот момент появится энергия, нам удастся запустить двигатель, и нас не собьют, когда мы будем оттуда сматываться, а у них там есть несколько установок ракет «земля — воздух» с самонаводящимися головками. Но все же допустим, нам это удастся, что, собственно, ты собираешься делать с этим глайдером дальше?
— Я ведь уже говорил тебе! Мы попытаемся выйти из зоны захвата, связаться с регулярной армией и направить сюда помощь. Информация, которой я располагаю, позволит выбросить сюда десант. Именно здесь, в центре зоны, у людей есть шанс добиться успеха. Война на сдерживание бессмысленна.
— Откуда ты знаешь, что зона захвата имеет границу?
— Этого я не знаю. Но если ее нет, если мы уже полностью проиграли битву за Землю и потеряли нашу планету, — тогда все становится бессмысленно. Даже стремление просто выжить для меня в этом случае не имеет смысла. Поэтому я предпочитаю действовать так, как будто граница зоны все еще существует.
— Это я могу понять. Я даже готов уважать подобную точку зрения. Но что ты будешь делать, когда кончится горючее и нам придется совершить вынужденную посадку посреди тайги, за тысячи километров от мест, где еще сохранились поселения?
— Я пойду пешком и буду.идти до тех пор, пока останутся силы. Я буду идти до конца.
— А куда, собственно, ты собираешься отправиться? Где, по-твоему, проходит ближайшая граница зоны?
— Мы будем продвигаться на Север. Гифрон не любит холода. Он вообще предпочитает районы повышенной радиации и вулканической активности. Места, где много энергии. Видимо, ему необходимо огромное количество энергии, и он стремится захватить ее любым способом. В этом его единственное уязвимое место. Если удастся перекрыть энергетические каналы, возможно, у нас появится шанс… Хотя, если честно, я в этом совсем не уверен. Зато уверен в том, что нет ничего хуже бездействия.
Грансвер перестал наконец ворошить сено, воткнул вилы в землю и уставился на Лосева.
— Ты странный человек, инспектор. Мало того, что тебе подчиняются шипоносы, так ты еще даже сейчас продолжаешь выполнять бессмысленное задание. Честь, долг — эти понятия давно забыты в современном мире, где каждый заботится только о себе. Но мне нравится твое сумасшествие. Так что не исключено, что я тебе помогу. В конце концов, перспектива весь остаток жизни ворошить гнилое сено — не слишком привлекательна.
Но дело не только во мне. Нам понадобится помощь других поселян. Я знаю трех-четырех надежных, но боюсь, что информацию о наших сборах не удастся слишком долго держать в секрете. Здесь на виду каждый шаг.
— Ты хочешь сказать, что о нашей экспедиции в род заранее узнают «металлисты»? Кстати, ты так и не сказал, почему у них такое название.
— Из-за любви к технике, из-за того, что они захватили все оружие и все горючее. А может, потому, что их главарь до захвата возглавлял эстрадную музыкальную группу с таким названием. Да. Я сильно опасаюсь, что они заранее узнают о нашем походе через своих информаторов в колонии и сумеют нас встретить.
— Тогда у нас остается единственный выход.
— И какой же?
— Отправиться прямо сейчас. Без всякой подготовки. Предупреди людей, которым ты доверяешь, возьми оружие и припасы, которые можно взять, не вызывая подозрений, и уйдем с острова, как только начнется рассвет.
— Я забыл, что с тобой мы сможем передвигаться по лесу днем… Ты в самом деле уверен, что шипоносы нас не тронут?
— Уверен. Контроль остался, я его чувствую. Не могу этого объяснить, но знаю, что в случае необходимости смогу ими управлять.
— Ну что же… Остается это проверить на практике.
Глава 27
Между ним и этими людьми возникла непреодолимая стена. Они избегали с ним всяких контактов. Конечно, Лосев с Ксенией не были пленниками и могли покинуть общину в любой момент. Но дорога предстояла слишком трудная, полная неизвестных опасностей, и было бы неплохо найти среди колонистов надежных спутников. Но как их найти в сложившейся ситуации, Лосев не мог даже представить. Как довести до сознания этих людей всю важность стоявшей перед ним задачи? Они не верили больше в существование нормальной жизни за пределами зоны захвата. «А сам-то ты веришь?» — спросил себя Лосев и вынужден был признать, что не может ответить на этот вопрос.
Если захват распространится на координационные центры планеты, на ее штабы и энергетические централи, все превратится в хаос, каждый будет бороться сам за себя.
От такой перспективы Лосева охватывал ужас. Он старался изгнать из своего сознания даже мысль об этом, но перед глазами стоял шипящий от помех молчаливый пульт рации…
Не каждый день выпадает удача сотруднику его службы оказаться в центре главных событий. В глубоком тылу захваченного противником района. В самом центре зоны захвата. «Ваша главная задача — собирать информацию! Только информацию! — не уставал повторять своим сотрудникам Павловский. — Вы должны впитывать в себя информацию по каплям и доставлять аналитикам. Только это; Старайтесь не делать поспешных выводов. Лучше всего вообще не делать никаких выводов. Это позволит вам сохранить объективность. Для выводов существуют другие отделы».
Хороший совет — правда, практически невыполнимый. Человек не может оставить попыток разобраться в том, что происходит вокруг него и от чего зависит его собственная жизнь. Жив ли еще Павловский? Сохранилось ли само управление? Или все старания Лосева похожи на бег несчастной белки, попавшей внутрь железного колеса?
Прекратить этот бессмысленный бег по кругу? Они могли бы остаться здесь вместе с Ксенией и не подвергать себя опасностям долгой и трудной дороги.
Им даже обеспечат относительный комфорт и спокойное существование внутри общины. Вот сейчас, как только солнце коснется вершины сопки за дальним лесом, дежурный ударит в биту, приглашая членов общины на завтрак. Ему и Ксении завтрак принесут в хижину…
Конечно, они могут пойти в общую трапезную, один раз он уже попробовал это проделать.
Все присутствующие встали и молча ждали, пока он уйдет. Не помогли никакие уговоры, объяснения и просьбы. Староста извинился и несколько раз повторил, что простые люди не могут сидеть за одним столом с тем, кто управляет шипоносами.
Вглядываясь в предрассветный сумрак, Лосев долго обдумывал возникшую перед ним проблему — для дальней экспедиции к границам зоны захвата ему обязательно придется найти надежных спутников, но, кажется, из всех общинников он может рассчитывать лишь на одного Грансвера.
По крайней мере, после истории с шипоносом в его отношении к Лосеву мало что изменилось. Осталась даже его неизменная ироничность в манере разговора. А собственно, почему? — спросил себя Лосев. Ведь он присутствовал при его поездке на монстре, и, казалось бы, на него это зрелище должно было произвести гораздо более сильное впечатление, чем рассказ об этом событии.
Возможно, он что-то знает о ментальном управлении, похоже, такой способ контроля не является для него новинкой. Но откуда? И что еще он знает такого, о чем сегодня Лосев не может даже подозревать?
Получалось, что и на Грансвера он не до конца; может положиться, хотя и по совершенно другим причинам. Как бы там ни было, выбора у него нет. Грансвера придется брать с собой, хотя бы в качестве проводника, если, конечно, он согласится на эту экспедицию.
У Лосева уже состоялся с ним предварительный разговор, но ничего определенного Вольф тогда так и не ответил. «Поживем — увидим. Сначала надо решить проблему транспорта. Пешком отсюда не выбраться». В этом он был, безусловно, прав.
Толком никому не известно, где проходит граница зоны захвата и существует ли она вообще.
Тысячу километров, а возможно, и гораздо больше, им придется преодолеть по дикой тайге, населенной монстрами, никогда раньше не встречавшимися на Земле, бандитами и бог знает чем еще.
Отправляться пешком в подобную экспедицию равносильно самоубийству.
Следовательно, сначала необходимо найти средство передвижения. Но Лосев прекрасно понимал, что без помощи все того же Грансвера транспорт ему не добыть.
Только Грансвер знает, как проникнуть в город, и только там у них есть надежда раздобыть что-нибудь подходящее. Настала пора всерьез поговорить с Вольфом.
Лосев осторожно встал, стараясь не разбудить Ксению. Старые петли на входной двери все-таки скрипнули, но он надеялся, что звук был не слишком громким.
Ему хотелось, чтобы этот решающий разговор с Вольфом состоялся наедине, а Ксения, если проснется, обязательно захочет принять в нем участие.
Благополучно выскользнув из хижины, Лосев прошел мимо часовых, как всегда, сделавших вид, что не видят его.
Вольфа он нашел в хозяйственном закутке, возле его хижины. Когда-то на острове, где теперь расположились колонисты, находилось общинное полевое хозяйство или ферма. Во всяком случае, пустых помещений здесь было достаточно, каждый мог себе позволить иметь отдельную хижину.
Вольф укладывал в стог хорошо просушенную траву и не прервал это занятие даже после появления Лосева.
— Зачем вам сено? Разве в общине есть скот?
— Это главное наше богатство. На острове сохранилось небольшое стадо коров. Если бы не это подспорье — община не смогла бы здесь выжить. На острове мало земли, пригодной для сельского хозяйства, а коровы довольствуются даже осокой, если ее как следует просушить и размять. Именно из-за этого стада «металлисты» ведут за нами охоту.
— Откуда они о нем узнали? Откуда вообще они знают о существовании вашей общины?
— Хороший вопрос, инспектор. В общину попали разные люди. Все, кто случайно уцелел в городе и сумел сюда добраться. Нам не приходилось выбирать. Видимо, кто-то информирует «жестянщиков» о наших делах.
— Тогда непонятно, почему они до сих пор не нашли вас.
— Мне тоже это непонятно. Возможно, их информатор не заинтересован в уничтожении общины. Вообще-то, по сравнению с другими местами, мы здесь живем не так уж плохо. Да и канал связи, если он действительно существует, не может действовать постоянно. Радиосвязь не работает, а вылазки охотников и заготовителей за пределы острова мы в состоянии жестко контролировать.
— Что собой представляют «металлисты»? Откуда они взялись, и почему вы их так называете?
— Различный сброд… Впрочем, это не совсем так. Костяк банды составили местные рэкетиры и боевики Байкальской мафии. Потом к ним присоединились заключенные из тюрем, вместе с охраной. В общем, у них достаточно подготовленные солдаты.
Им удалось захватить склады военной базы, и они неплохо вооружились, после чего взяли под свой контроль весь город. Они бы и дальше распространили свое влияние, если бы не шипоносы. За пределами города начинается их территория. В город шипоносы почему-то не заходят. Возможно, им не нравятся узкие улицы или запах асфальта. Как бы там ни было, зоны влияния разделились. У шипоносов лес, а у «металлистов» город. Мы оказались между молотом и наковальней. В конце концов, с нами покончат. Те или другие. Это всего лишь вопрос времени.
— Нужно что-то делать. Нельзя сидеть сложа руки и ждать гибели.
— Ну и что ты предлагаешь? У тебя есть какой-то план?
— Ты должен помочь мне пробраться в город и захватить транспорт.
— Зачем? Чтобы ты смог отсюда уехать?
— Не только я. Я хочу, чтобы ты нашел пару надежных людей. Вместе мы попробуем пробиться сквозь зону захвата. Туда, откуда может прийти сюда настоящая помощь.
— Ничего себе предложеньице, ты даже не знаешь, что собой представляет база «жестянщиков». Это целый укрепрайон, оборудованный долговременными огневыми точками. Они там чувствуют себя в полной безопасности. Они захватили все имеющееся на городской нефтебазе горючее и весь транспорт. И все это прекрасно охраняется.
Но даже если допустить чудо и предположить, что два человека сумеют проникнуть на территорию хорошо охраняемой военной базы и увести из-под носа охраны глайдер, что с ним делать дальше? Допустим еще большее чудо, что в этот момент появится энергия, нам удастся запустить двигатель, и нас не собьют, когда мы будем оттуда сматываться, а у них там есть несколько установок ракет «земля — воздух» с самонаводящимися головками. Но все же допустим, нам это удастся, что, собственно, ты собираешься делать с этим глайдером дальше?
— Я ведь уже говорил тебе! Мы попытаемся выйти из зоны захвата, связаться с регулярной армией и направить сюда помощь. Информация, которой я располагаю, позволит выбросить сюда десант. Именно здесь, в центре зоны, у людей есть шанс добиться успеха. Война на сдерживание бессмысленна.
— Откуда ты знаешь, что зона захвата имеет границу?
— Этого я не знаю. Но если ее нет, если мы уже полностью проиграли битву за Землю и потеряли нашу планету, — тогда все становится бессмысленно. Даже стремление просто выжить для меня в этом случае не имеет смысла. Поэтому я предпочитаю действовать так, как будто граница зоны все еще существует.
— Это я могу понять. Я даже готов уважать подобную точку зрения. Но что ты будешь делать, когда кончится горючее и нам придется совершить вынужденную посадку посреди тайги, за тысячи километров от мест, где еще сохранились поселения?
— Я пойду пешком и буду.идти до тех пор, пока останутся силы. Я буду идти до конца.
— А куда, собственно, ты собираешься отправиться? Где, по-твоему, проходит ближайшая граница зоны?
— Мы будем продвигаться на Север. Гифрон не любит холода. Он вообще предпочитает районы повышенной радиации и вулканической активности. Места, где много энергии. Видимо, ему необходимо огромное количество энергии, и он стремится захватить ее любым способом. В этом его единственное уязвимое место. Если удастся перекрыть энергетические каналы, возможно, у нас появится шанс… Хотя, если честно, я в этом совсем не уверен. Зато уверен в том, что нет ничего хуже бездействия.
Грансвер перестал наконец ворошить сено, воткнул вилы в землю и уставился на Лосева.
— Ты странный человек, инспектор. Мало того, что тебе подчиняются шипоносы, так ты еще даже сейчас продолжаешь выполнять бессмысленное задание. Честь, долг — эти понятия давно забыты в современном мире, где каждый заботится только о себе. Но мне нравится твое сумасшествие. Так что не исключено, что я тебе помогу. В конце концов, перспектива весь остаток жизни ворошить гнилое сено — не слишком привлекательна.
Но дело не только во мне. Нам понадобится помощь других поселян. Я знаю трех-четырех надежных, но боюсь, что информацию о наших сборах не удастся слишком долго держать в секрете. Здесь на виду каждый шаг.
— Ты хочешь сказать, что о нашей экспедиции в род заранее узнают «металлисты»? Кстати, ты так и не сказал, почему у них такое название.
— Из-за любви к технике, из-за того, что они захватили все оружие и все горючее. А может, потому, что их главарь до захвата возглавлял эстрадную музыкальную группу с таким названием. Да. Я сильно опасаюсь, что они заранее узнают о нашем походе через своих информаторов в колонии и сумеют нас встретить.
— Тогда у нас остается единственный выход.
— И какой же?
— Отправиться прямо сейчас. Без всякой подготовки. Предупреди людей, которым ты доверяешь, возьми оружие и припасы, которые можно взять, не вызывая подозрений, и уйдем с острова, как только начнется рассвет.
— Я забыл, что с тобой мы сможем передвигаться по лесу днем… Ты в самом деле уверен, что шипоносы нас не тронут?
— Уверен. Контроль остался, я его чувствую. Не могу этого объяснить, но знаю, что в случае необходимости смогу ими управлять.
— Ну что же… Остается это проверить на практике.
Глава 27
Они встретились у переходного моста через протоку ровно через час, как и было условлено. Вольф привел с собой двоих общинников. Один из них, Павел Зуров, Лосеву сразу же понравился своей скромностью, умением держаться в стороне, не лезть вперед, пока не попросят.
При этом он обладал недюжинной силой, чувствовался в нем опытный таежный охотник, немногословный и знающий свое дело. А вот второй, Сергей Степанов, низкорослый и худощавый, с первого взгляда произвел неприятное впечатление из-за своей манеры навязывать себя всем и каждому в качестве закадычного друга.
Даже необычная слава Лосева его не останавливала, и он трещал без умолку, то и дело предлагая свои непрошеные услуги.
Лосев шел позади отряда мрачный и недовольный. Прежде всего тем, что в этот раз ему не пришлось участвовать в отборе людей, от которых зависел успех экспедиции. Обстоятельства сложились так, что он вынужден был полностью положиться в этом на Грансвера. Кроме того, тяжелым грузом лежал на душе последний разговор с Ксенией, когда ему впервые пришлось накричать на нее, чтобы заставить остаться дома.
Первые полчаса, после того как на плоту отряд пересек заболоченное озеро, они продвигались довольно быстро, но вскоре в лесу стали попадаться просеки, проложенные шипоносами, и движение сразу же замедлилось.
Преодолевать поваленные в разные стороны и сломанные в нескольких местах стволы сосен оказалось нелегко, но дело было не только в этом. Лосев заметил, что после появления отчетливых следов шипоносов все члены отряда старались держаться поближе к нему, и лишь один Зуров шел впереди, как ни в чем не бывало.
Вскоре Лосев убедился, что его догадка верна — Зуров так же, как и он сам, знал, что поблизости нет ни одного шипоноса. Он видел это по следам на просеках, по излому деревьев, по характерным голосам таежных птиц.
Сам Лосев вряд ли смог объяснить, откуда ему известно, что опасных монстров нет рядом на расстоянии целого дневного перехода. Но это знание жило в нем, и он пока не разобрался, радоваться или печалиться своим новым способностям.
Какие еще сюрпризы готовит ему его собственный организм? Как долго будет продолжаться влияние на него голубой отравы? И что скажут медики управления по поводу его необычных способностей? Впрочем, до последних еще нужно было добраться. Сейчас он предпочитал решать более близкие, насущные проблемы, благо их хватало.
Плохо было с оружием. Им выделили всего один дробовик, и, если бы Лосев не настоял на своем праве оставить у себя трофейный бластер, от экспедиции вообще пришлось бы отказаться.
Итак, четыре человека, один бластер и одно охотничье ружье против целой банды головорезов, вооруженных современным оружием.
Время от времени Лосев спрашивал себя, не сумасшествие ли вся эта экспедиция? Не жест ли отчаяния? Но глубоко внутри его, столь же необъяснимо, как и уверенность в отсутствии шипоносов, жило убеждение в том, что это не так. Шанс на успех был. Вот только он пока не мог объяснить, какой именно. Но когда придет время, внутренний голос подскажет ему, что надо делать. Именно эта слепая уверенность вела его сквозь тайгу к окраинам разрушенного и заброшенного Байкальска.
Бывают ли в пустынях шаровые молнии? Этого не знает никто. Но если академик, лауреат Нобелевской премии утверждает, что два человека погибли от удара шаровой молнии, кто осмелится поставить под сомнение его слова? Тем более в полевых условиях экспедиции, неофициальный руководитель которой погиб от этой таинственной молнии?
Как бы там ни было, после этого печального случая фактическое руководство экспедицией перешло к Вакенбергу. И никто уже не проявил интереса ко второму странному событию. Появлению в пустыне неизвестного подростка.
Самой первой задачей, которую поставил перед собой новый руководитель экспедиции, было установление независимого от Динькова канала связи со столицей Федерации.
В экспедиции были неплохие специалисты по связи, и, получив срочное задание от академика, они работали над этой проблемой вторые сутки подряд.
Используя образ кинжала, принесенного с собой Андреем из параллельного пространства, Вакенбергу удалось значительно сузить район поисков. Рикон в руках Андрея как стрелка компаса реагировал на место падения болида, скрытое под многолетними песчаными наслоениями. И теперь поиски не прекращались ни на минуту.
Вакенберг прекрасно понимал, что времени у него совсем немного. Как только Диньков узнает, что его план по устранению ученого не сработал, он примет другие меры. Средств у него для этого достаточно, а пустыня скроет все следы.
Но, пока канал связи с островом молчал, у Вакенберга оставалась надежда довести до конца начатую работу.
У Динькова сейчас слишком много других дел, и ему не до кызылкумовской экспедиции. Вакенберг знал, что это за дела, и понимал, что, если связь не удастся наладить в ближайшие дни, он может опоздать и в столице Федерации не останется ни одной силы, способной противостоять Динькову.
Индикатор канала прямой связи с островом вспыхнул вечером третьего дня, когда анализ проб из последнего шурфа уловил наконец наличие необычного, ни на что не похожего излучения. Они были уже у самой цели. Радиоинженер, выполнявший специальное задание академика, доложил, что к утру будет восстановлена связь со столицей… Им не хватило всего нескольких часов, чтобы завершить начатое.
Иногда судьба словно издевается над людьми, поманит сладкой надеждой, мелькнувшей впереди удачей и обрушит на человека свой очередной удар.
Собственно, у Вакенберга был выбор: можно было не ответить на вызов Динькова, мало ли какие перебои бывают со связью. Но, к сожалению, у этого правительственного канала не бывает перебоев. И оставалось лишь одно: попытаться скрыть от председателя Чрезвычайного комитета истинное положение дел. Это могло удасться лишь в том случае, если Диньков не потребует к аппарату исчезнувшего начальника экспедиции.
Зуммер вызова вновь завел свою назойливую трель, и Вакенберг дрогнувшей рукой повернул выключатель.
На экране появилось усталое и осунувшееся лицо хорошо знакомого Вакенбергу человека, вот только это был не Диньков…
Но к этому каналу не имел доступа никто, кроме самого Динькова, и появление на экране другого лица оказалось настолько неожиданным, что Вакенберг не сразу смог ответить тому, кто с ним говорил.
— Нам удалось переключить этот канал связи на нашу линию. Так что не удивляйтесь моему появлению. Но времени у нас мало. Вы хорошо знаете, какую бездну энергии жрет инорценная установка, с помощью которой мы захватили этот канал. Что вы делаете в Кызылкумах? Почему Чрезвычайный комитет не выходит на связь, что там вообще у вас творится?
Этого человека Вакенберг хотел увидеть больше всего. Именно для связи с ним ему была необходима рация, и только он один еще мог остановить Динькова. Только у него, у начальника Управления внешней безопасности Павловского, были для этого необходимые силы.
И оттого, что поражение обернулось нежданной удачей, Вакенберг растерял все нужные слова и нес какую-то чушь о том, что инорценные установки могут быть использованы лишь для связи со звездолетами, а их использование в атмосфере Земли запрещено из-за возможного разрушения слоя Хевесайда.
— Знаю. Я сам устанавливал эти правила, — усмехнулся Павловский. — А теперь рассказывайте.
Место для первого ночлега Лосев выбирал очень тщательно. От Байкальска их теперь отделял всего один дневной переход, и следовало проявлять максимальную осторожность. Ночь — любимое время охотников из банды «металлистов», и отряд сейчас находился в самом центре подконтрольной им территории.
После недолгих поисков нашли небольшой овраг, заваленный сверху рухнувшими вдоль тропы шипоноса соснами.
Под ними, на самом дне оврага, образовалось небольшое, зато совершенно незаметное со стороны местечко, где без особого комфорта смогли разместиться четыре человека.
Лосев назначил для каждого время дежурства.
— Наружу не высовываться, ни в коем случае не покидать укрытия. Следить только за тропой и, если появятся «металлисты», тихо разбудить остальных. Повторяю, соблюдайте полную тишину. Нужно сохранить в тайне наше появление в этом районе. Иначе мы потеряем свое единственное преимущество.
Лосев заснул мгновенно, едва голова коснулась импровизированной подушки из сухой хвои, и так же внезапно проснулся.
Было три часа ночи. Вокруг стояла та промозглая предрассветная тишина, которая бывает только в спящем лесу.
До времени его дежурства оставалось еще полтора часа, и инспектор не мог понять, что его разбудило. Обычно он просыпался точно в заданное себе время и дорожил каждой минутой отдыха.
Так что же его разбудило? Звук? Но лес, казалось, вымер. Звук бы он запомнил… Тогда что еще? Ощущение опасности? Он осторожно повернулся, стараясь изображать спящего, и всмотрелся в лаз в конце оврага — единственный выход, ведущий из их временного убежища наружу.
Там никого не было. Сквозь редкие в этом месте ветви заглядывала ущербная луна. Казалось, от ее света веяло холодом.
«Где часовой?» Еще раз, мельком взглянув на светящийся циферблат часов, Лосев прикинул, что сейчас должен дежурить Степанов. Где же он? В укрытии, кроме него самого, находились Зуров и Грансвер. Оба его спутника спали крепким сном. Степанова нигде не было видно. Отршел на минуту по нужде? Для этого отведено специальное место. Никто не должен был выходить из оврага…
Тревога все больше овладевала Лосевым. Стараясь не разбудить остальных членов своего небольшого отряда, он пробрался к лазу и выглянул наружу. Просека хорошо просматривалась при лунном свете, и на ней не было видно ни одной живой души.
Быстрым скользящим движением Лосев миновал лаз и углубился в лес той походкой, которой умеют ходить лишь хорошо тренированные люди. Ни одна ветка не хрустнула под ногами, Не шевельнулся ни один лист на кустах.
Оставить лагерь без охраны, никого не предупредив, для этого должна быть очень серьезная причина. И Лосев решил выяснить, что это за причина. Он редко ошибался в людях, недаром Степанов не понравился ему с самого начала.
Искать человека в ночном лесу — дело почти безнадежное. Лосев даже фонарь не мог зажечь, чтобы не привлечь к себе внимания, и оставалось лишь ждать в засаде, пока покинувший свой пост часовой не надумает вернуться.
Примерно через полчаса Лосев заметил слабое мерцание на противоположной стороне просеки. Глянул на часы. Все рассчитано точно. До смены еще полчаса. И предутренний сон самый крепкий. «Куда же ты ходил, наш драгоценный? Уж это-то я узнаю, можешь не сомневаться!»
Как только Степанов миновал просеку и повернул к оврагу, Лосев, оказавшись у него за спиной, точно рассчитанным ударом вырубил его на несколько минут, обыскал и, не найдя ничего интересного, забрал ружье, связал и оттащил в сторону от лагеря, чтобы не будить раньше времени остальных.
Когда Степанов пришел в себя, Лосев долго не начинал допроса, а лишь смотрел на него прищурившись. Инспектор изучал психологию допроса и знал, что рано или поздно узнает все, что ему нужно.
Лишь когда вершины деревьев отчетливо проступили на фоне предрассветного неба, он произнес первую фразу:
— Ты можешь молчать и дальше. Но, как только взойдет солнце, я уйду и оставлю тебя здесь наедине с шипоносами. Где тайник?
— Какой тайник?
— Не притворяйся ребенком! Ты что, на свидание к девушке ходил?! Если покажешь мне его сейчас, я ничего не скажу остальным и позволю тебе добраться до города.
Но, представляешь, что они с тобой сделают, если узнают, кто сообщал «металлистам» сведения о поселенцах? Скольких человек ты загубил?
— Вы следили за мной? — Вопрос прозвучал слабо, подавленно, и Лосев знал, что для сопротивления сил у Степанова осталось уже немного.
— Конечно, я следил за тобой, — подтвердил он, не слишком погрешив против истины.
— Почему вы не взяли записку сами?
— Потому что я хочу, чтобы ты ее достал. Ну, так что, будешь показывать, где она, или мне уходить? — Лосев многозначительно посмотрел на верхушки деревьев, освещенные первыми лучами солнца, и поднялся.
— Постойте… Я покажу, вы ведь все равно ее найдете… В записке оказалось всего два слова. «Они вышли».
— Что было в твоем предыдущем послании?
— Я сообщал о вашей экспедиции, о том, что вы собираетесь захватить транспорт…
— У тебя был еще один тайник?
— Да, недалеко от острова… Пожалуйста, не оставляйте меня здесь… Я все рассказал.
— Я не знаю, что с тобой делать. Мы не собираемся возвращаться и не можем взять тебя с собой.
Какое-то время Лосев раздумывал, стараясь не смотреть в сторону пленника, хорошо понимавшего, что в этот момент решается его судьба.
Тот, кто предал однажды, может предать снова.
С другой стороны, Лосеву не хотелось брать грех на душу. Он никогда не стрелял в безоружных. Но тащить за собой пленника и постоянно за ним наблюдать… Слишком велик риск, слишком маленький у них отряд. Был еще один выход — отпустить Степанова на все четыре стороны. В поселок он после своего разоблачения не вернется. Значит, пойдет в город. Но дорога через лес, в одиночку и без защиты от шипоносов смертельно опасна. Вряд ли он доберется до своих хозяев «металлистов». «Зато уж, если он все-таки доберется туда раньше нас, это будет означать гибель отряда. Мало нам свалившихся извне бед! — со злостью подумал Лосев. — Мы ничему не научились, не сделали никаких выводов из вторжения Гифрона. Мы не объединились в борьбе против него, мы продолжаем предавать друг друга, продолжаем грабить и стрелять в своих соотечественников».
При этом он обладал недюжинной силой, чувствовался в нем опытный таежный охотник, немногословный и знающий свое дело. А вот второй, Сергей Степанов, низкорослый и худощавый, с первого взгляда произвел неприятное впечатление из-за своей манеры навязывать себя всем и каждому в качестве закадычного друга.
Даже необычная слава Лосева его не останавливала, и он трещал без умолку, то и дело предлагая свои непрошеные услуги.
Лосев шел позади отряда мрачный и недовольный. Прежде всего тем, что в этот раз ему не пришлось участвовать в отборе людей, от которых зависел успех экспедиции. Обстоятельства сложились так, что он вынужден был полностью положиться в этом на Грансвера. Кроме того, тяжелым грузом лежал на душе последний разговор с Ксенией, когда ему впервые пришлось накричать на нее, чтобы заставить остаться дома.
Первые полчаса, после того как на плоту отряд пересек заболоченное озеро, они продвигались довольно быстро, но вскоре в лесу стали попадаться просеки, проложенные шипоносами, и движение сразу же замедлилось.
Преодолевать поваленные в разные стороны и сломанные в нескольких местах стволы сосен оказалось нелегко, но дело было не только в этом. Лосев заметил, что после появления отчетливых следов шипоносов все члены отряда старались держаться поближе к нему, и лишь один Зуров шел впереди, как ни в чем не бывало.
Вскоре Лосев убедился, что его догадка верна — Зуров так же, как и он сам, знал, что поблизости нет ни одного шипоноса. Он видел это по следам на просеках, по излому деревьев, по характерным голосам таежных птиц.
Сам Лосев вряд ли смог объяснить, откуда ему известно, что опасных монстров нет рядом на расстоянии целого дневного перехода. Но это знание жило в нем, и он пока не разобрался, радоваться или печалиться своим новым способностям.
Какие еще сюрпризы готовит ему его собственный организм? Как долго будет продолжаться влияние на него голубой отравы? И что скажут медики управления по поводу его необычных способностей? Впрочем, до последних еще нужно было добраться. Сейчас он предпочитал решать более близкие, насущные проблемы, благо их хватало.
Плохо было с оружием. Им выделили всего один дробовик, и, если бы Лосев не настоял на своем праве оставить у себя трофейный бластер, от экспедиции вообще пришлось бы отказаться.
Итак, четыре человека, один бластер и одно охотничье ружье против целой банды головорезов, вооруженных современным оружием.
Время от времени Лосев спрашивал себя, не сумасшествие ли вся эта экспедиция? Не жест ли отчаяния? Но глубоко внутри его, столь же необъяснимо, как и уверенность в отсутствии шипоносов, жило убеждение в том, что это не так. Шанс на успех был. Вот только он пока не мог объяснить, какой именно. Но когда придет время, внутренний голос подскажет ему, что надо делать. Именно эта слепая уверенность вела его сквозь тайгу к окраинам разрушенного и заброшенного Байкальска.
Бывают ли в пустынях шаровые молнии? Этого не знает никто. Но если академик, лауреат Нобелевской премии утверждает, что два человека погибли от удара шаровой молнии, кто осмелится поставить под сомнение его слова? Тем более в полевых условиях экспедиции, неофициальный руководитель которой погиб от этой таинственной молнии?
Как бы там ни было, после этого печального случая фактическое руководство экспедицией перешло к Вакенбергу. И никто уже не проявил интереса ко второму странному событию. Появлению в пустыне неизвестного подростка.
Самой первой задачей, которую поставил перед собой новый руководитель экспедиции, было установление независимого от Динькова канала связи со столицей Федерации.
В экспедиции были неплохие специалисты по связи, и, получив срочное задание от академика, они работали над этой проблемой вторые сутки подряд.
Используя образ кинжала, принесенного с собой Андреем из параллельного пространства, Вакенбергу удалось значительно сузить район поисков. Рикон в руках Андрея как стрелка компаса реагировал на место падения болида, скрытое под многолетними песчаными наслоениями. И теперь поиски не прекращались ни на минуту.
Вакенберг прекрасно понимал, что времени у него совсем немного. Как только Диньков узнает, что его план по устранению ученого не сработал, он примет другие меры. Средств у него для этого достаточно, а пустыня скроет все следы.
Но, пока канал связи с островом молчал, у Вакенберга оставалась надежда довести до конца начатую работу.
У Динькова сейчас слишком много других дел, и ему не до кызылкумовской экспедиции. Вакенберг знал, что это за дела, и понимал, что, если связь не удастся наладить в ближайшие дни, он может опоздать и в столице Федерации не останется ни одной силы, способной противостоять Динькову.
Индикатор канала прямой связи с островом вспыхнул вечером третьего дня, когда анализ проб из последнего шурфа уловил наконец наличие необычного, ни на что не похожего излучения. Они были уже у самой цели. Радиоинженер, выполнявший специальное задание академика, доложил, что к утру будет восстановлена связь со столицей… Им не хватило всего нескольких часов, чтобы завершить начатое.
Иногда судьба словно издевается над людьми, поманит сладкой надеждой, мелькнувшей впереди удачей и обрушит на человека свой очередной удар.
Собственно, у Вакенберга был выбор: можно было не ответить на вызов Динькова, мало ли какие перебои бывают со связью. Но, к сожалению, у этого правительственного канала не бывает перебоев. И оставалось лишь одно: попытаться скрыть от председателя Чрезвычайного комитета истинное положение дел. Это могло удасться лишь в том случае, если Диньков не потребует к аппарату исчезнувшего начальника экспедиции.
Зуммер вызова вновь завел свою назойливую трель, и Вакенберг дрогнувшей рукой повернул выключатель.
На экране появилось усталое и осунувшееся лицо хорошо знакомого Вакенбергу человека, вот только это был не Диньков…
Но к этому каналу не имел доступа никто, кроме самого Динькова, и появление на экране другого лица оказалось настолько неожиданным, что Вакенберг не сразу смог ответить тому, кто с ним говорил.
— Нам удалось переключить этот канал связи на нашу линию. Так что не удивляйтесь моему появлению. Но времени у нас мало. Вы хорошо знаете, какую бездну энергии жрет инорценная установка, с помощью которой мы захватили этот канал. Что вы делаете в Кызылкумах? Почему Чрезвычайный комитет не выходит на связь, что там вообще у вас творится?
Этого человека Вакенберг хотел увидеть больше всего. Именно для связи с ним ему была необходима рация, и только он один еще мог остановить Динькова. Только у него, у начальника Управления внешней безопасности Павловского, были для этого необходимые силы.
И оттого, что поражение обернулось нежданной удачей, Вакенберг растерял все нужные слова и нес какую-то чушь о том, что инорценные установки могут быть использованы лишь для связи со звездолетами, а их использование в атмосфере Земли запрещено из-за возможного разрушения слоя Хевесайда.
— Знаю. Я сам устанавливал эти правила, — усмехнулся Павловский. — А теперь рассказывайте.
Место для первого ночлега Лосев выбирал очень тщательно. От Байкальска их теперь отделял всего один дневной переход, и следовало проявлять максимальную осторожность. Ночь — любимое время охотников из банды «металлистов», и отряд сейчас находился в самом центре подконтрольной им территории.
После недолгих поисков нашли небольшой овраг, заваленный сверху рухнувшими вдоль тропы шипоноса соснами.
Под ними, на самом дне оврага, образовалось небольшое, зато совершенно незаметное со стороны местечко, где без особого комфорта смогли разместиться четыре человека.
Лосев назначил для каждого время дежурства.
— Наружу не высовываться, ни в коем случае не покидать укрытия. Следить только за тропой и, если появятся «металлисты», тихо разбудить остальных. Повторяю, соблюдайте полную тишину. Нужно сохранить в тайне наше появление в этом районе. Иначе мы потеряем свое единственное преимущество.
Лосев заснул мгновенно, едва голова коснулась импровизированной подушки из сухой хвои, и так же внезапно проснулся.
Было три часа ночи. Вокруг стояла та промозглая предрассветная тишина, которая бывает только в спящем лесу.
До времени его дежурства оставалось еще полтора часа, и инспектор не мог понять, что его разбудило. Обычно он просыпался точно в заданное себе время и дорожил каждой минутой отдыха.
Так что же его разбудило? Звук? Но лес, казалось, вымер. Звук бы он запомнил… Тогда что еще? Ощущение опасности? Он осторожно повернулся, стараясь изображать спящего, и всмотрелся в лаз в конце оврага — единственный выход, ведущий из их временного убежища наружу.
Там никого не было. Сквозь редкие в этом месте ветви заглядывала ущербная луна. Казалось, от ее света веяло холодом.
«Где часовой?» Еще раз, мельком взглянув на светящийся циферблат часов, Лосев прикинул, что сейчас должен дежурить Степанов. Где же он? В укрытии, кроме него самого, находились Зуров и Грансвер. Оба его спутника спали крепким сном. Степанова нигде не было видно. Отршел на минуту по нужде? Для этого отведено специальное место. Никто не должен был выходить из оврага…
Тревога все больше овладевала Лосевым. Стараясь не разбудить остальных членов своего небольшого отряда, он пробрался к лазу и выглянул наружу. Просека хорошо просматривалась при лунном свете, и на ней не было видно ни одной живой души.
Быстрым скользящим движением Лосев миновал лаз и углубился в лес той походкой, которой умеют ходить лишь хорошо тренированные люди. Ни одна ветка не хрустнула под ногами, Не шевельнулся ни один лист на кустах.
Оставить лагерь без охраны, никого не предупредив, для этого должна быть очень серьезная причина. И Лосев решил выяснить, что это за причина. Он редко ошибался в людях, недаром Степанов не понравился ему с самого начала.
Искать человека в ночном лесу — дело почти безнадежное. Лосев даже фонарь не мог зажечь, чтобы не привлечь к себе внимания, и оставалось лишь ждать в засаде, пока покинувший свой пост часовой не надумает вернуться.
Примерно через полчаса Лосев заметил слабое мерцание на противоположной стороне просеки. Глянул на часы. Все рассчитано точно. До смены еще полчаса. И предутренний сон самый крепкий. «Куда же ты ходил, наш драгоценный? Уж это-то я узнаю, можешь не сомневаться!»
Как только Степанов миновал просеку и повернул к оврагу, Лосев, оказавшись у него за спиной, точно рассчитанным ударом вырубил его на несколько минут, обыскал и, не найдя ничего интересного, забрал ружье, связал и оттащил в сторону от лагеря, чтобы не будить раньше времени остальных.
Когда Степанов пришел в себя, Лосев долго не начинал допроса, а лишь смотрел на него прищурившись. Инспектор изучал психологию допроса и знал, что рано или поздно узнает все, что ему нужно.
Лишь когда вершины деревьев отчетливо проступили на фоне предрассветного неба, он произнес первую фразу:
— Ты можешь молчать и дальше. Но, как только взойдет солнце, я уйду и оставлю тебя здесь наедине с шипоносами. Где тайник?
— Какой тайник?
— Не притворяйся ребенком! Ты что, на свидание к девушке ходил?! Если покажешь мне его сейчас, я ничего не скажу остальным и позволю тебе добраться до города.
Но, представляешь, что они с тобой сделают, если узнают, кто сообщал «металлистам» сведения о поселенцах? Скольких человек ты загубил?
— Вы следили за мной? — Вопрос прозвучал слабо, подавленно, и Лосев знал, что для сопротивления сил у Степанова осталось уже немного.
— Конечно, я следил за тобой, — подтвердил он, не слишком погрешив против истины.
— Почему вы не взяли записку сами?
— Потому что я хочу, чтобы ты ее достал. Ну, так что, будешь показывать, где она, или мне уходить? — Лосев многозначительно посмотрел на верхушки деревьев, освещенные первыми лучами солнца, и поднялся.
— Постойте… Я покажу, вы ведь все равно ее найдете… В записке оказалось всего два слова. «Они вышли».
— Что было в твоем предыдущем послании?
— Я сообщал о вашей экспедиции, о том, что вы собираетесь захватить транспорт…
— У тебя был еще один тайник?
— Да, недалеко от острова… Пожалуйста, не оставляйте меня здесь… Я все рассказал.
— Я не знаю, что с тобой делать. Мы не собираемся возвращаться и не можем взять тебя с собой.
Какое-то время Лосев раздумывал, стараясь не смотреть в сторону пленника, хорошо понимавшего, что в этот момент решается его судьба.
Тот, кто предал однажды, может предать снова.
С другой стороны, Лосеву не хотелось брать грех на душу. Он никогда не стрелял в безоружных. Но тащить за собой пленника и постоянно за ним наблюдать… Слишком велик риск, слишком маленький у них отряд. Был еще один выход — отпустить Степанова на все четыре стороны. В поселок он после своего разоблачения не вернется. Значит, пойдет в город. Но дорога через лес, в одиночку и без защиты от шипоносов смертельно опасна. Вряд ли он доберется до своих хозяев «металлистов». «Зато уж, если он все-таки доберется туда раньше нас, это будет означать гибель отряда. Мало нам свалившихся извне бед! — со злостью подумал Лосев. — Мы ничему не научились, не сделали никаких выводов из вторжения Гифрона. Мы не объединились в борьбе против него, мы продолжаем предавать друг друга, продолжаем грабить и стрелять в своих соотечественников».