Страница:
В результате в Мексике, Колумбии, Перу и Боливии, в северном Чили образовалось метисное население, которое в XIX в. откололось от Испании, и вместо Новой Испании, какую хотели создать испанцы, завоевывая эти страны, метисы создали Антииспанию с испанским языком и с официальной католической религией, хотя большинство этих метисов не верили ни в Бога, ни в черта. Они приняли якобинский культ разума и европейский атеизм XVIII в. и занялись главным образом освобождением себя от Испании для того, чтобы хозяйничать в своей стране самим. Экономически они на этом ничего не выиграли, так как флота у них не было, и поэтому они попали в зависимость сначала от английских, потом от американских торговых компаний, но национально они себя освободили и, страшно гордые, ходили в своих сомбреро и говорили, что к испанцам они отношения никакого не имеют, что они американцы. Тем и кончилось дело.
Но получилось так из-за того, что первоначально испанцы путем завоевания установили возможность контакта, а контакты этнические устанавливаются не законодательными мерами (нельзя никому приказать хорошо относиться к другому человеку), а потому, что победители относятся к побежденным как к людям, а что касается жестокости, так не меньше жестокости было и в самой Испании: постоянные заговоры, мятежи, подавления и другие неприятности – эпоха тяжелая. Надо сказать, что французы-католики, выезжавшие в Канаду, довольно быстро договорились с местными индейцами, сначала с гуронами, а когда гуронов перебили ирокезы, заполучив от англичан оружие, они установили контакты с алгонкинами, с племенами кри около Лабрадора, со всеми племенами, которые там были. Да и сами французы «обындеились», они женились на индеанках (на «скво») и охотились, как индейцы, переняли их быт, сохранив только свой язык и какую-то абстрактную память о католической религии: ведь в лесу, понятно, в церковь не пойдешь, молиться негде, они просто считали, что они католики, и больше ничего. Таким образом в Канаде создалось население, до сих пор там существующее, – канадские метисы.
Ничего похожего не происходило в английских колониях, где селились протестанты. В индейцах протестанты видели диких животных. Тихие баптисты объявили в Массачусетсе плату за скальп индейца, как за хвост волка; индейцев рекомендовалось отстреливать, и выдавали за это премию, как за хищных животных. Причем платили одинаково за скальп женщины, ребенка, вождя племени – все равно. То есть они по отношению к местному населению повели совершенно истребительную политику. И поэтому, когда вспыхнула война между Францией и Англией, большинство индейцев было на стороне французов, кроме ирокезов, с которыми французы неосмотрительно поссорились. А потом, когда уже Америка откололась от Англии и стала самостоятельной, то индейцы подняли всеобщее индейское восстание.
Возглавил его некто Понтиак – вождь племени оттавов, он объединил все племена, кроме ирокезов, и в число объединенных племен входили и канадские французы, они сражались на правах племени против англосаксов. Конечно, Понтиака убили, конфедерация разошлась. Пассионарное напряжение у индейцев было слабое: они были очень храбрые, способные, умные, честные, деловые люди, но одного им не хватало – соподчинения, умения жертвовать собой ради абстрактной цели, идеи, то есть пассионарности, и их разбили, вытеснили за Миссисипи. Англосаксы продолжили свое проникновение в страну, беспощадно уничтожая коренных жителей. Сказать, что протестантская религия благословляла их на убийства, геноцид, было бы несправедливо, хотя, конечно, в Ветхом Завете, который особенно ценили протестанты, можно найти проповедь геноцида для всех «неизбранных» и не «предопределенных» Господом к спасению. Дело не в этом. Очевидно, протестантами стали люди такого склада, которые не могли с индейцами уживаться, так же как они не могли уживаться дома с католиками или с ирландцами.
В Европе
В Сибири и на Аляске
В Полинезии и Африке
Забытое прошлое
Но получилось так из-за того, что первоначально испанцы путем завоевания установили возможность контакта, а контакты этнические устанавливаются не законодательными мерами (нельзя никому приказать хорошо относиться к другому человеку), а потому, что победители относятся к побежденным как к людям, а что касается жестокости, так не меньше жестокости было и в самой Испании: постоянные заговоры, мятежи, подавления и другие неприятности – эпоха тяжелая. Надо сказать, что французы-католики, выезжавшие в Канаду, довольно быстро договорились с местными индейцами, сначала с гуронами, а когда гуронов перебили ирокезы, заполучив от англичан оружие, они установили контакты с алгонкинами, с племенами кри около Лабрадора, со всеми племенами, которые там были. Да и сами французы «обындеились», они женились на индеанках (на «скво») и охотились, как индейцы, переняли их быт, сохранив только свой язык и какую-то абстрактную память о католической религии: ведь в лесу, понятно, в церковь не пойдешь, молиться негде, они просто считали, что они католики, и больше ничего. Таким образом в Канаде создалось население, до сих пор там существующее, – канадские метисы.
Ничего похожего не происходило в английских колониях, где селились протестанты. В индейцах протестанты видели диких животных. Тихие баптисты объявили в Массачусетсе плату за скальп индейца, как за хвост волка; индейцев рекомендовалось отстреливать, и выдавали за это премию, как за хищных животных. Причем платили одинаково за скальп женщины, ребенка, вождя племени – все равно. То есть они по отношению к местному населению повели совершенно истребительную политику. И поэтому, когда вспыхнула война между Францией и Англией, большинство индейцев было на стороне французов, кроме ирокезов, с которыми французы неосмотрительно поссорились. А потом, когда уже Америка откололась от Англии и стала самостоятельной, то индейцы подняли всеобщее индейское восстание.
Возглавил его некто Понтиак – вождь племени оттавов, он объединил все племена, кроме ирокезов, и в число объединенных племен входили и канадские французы, они сражались на правах племени против англосаксов. Конечно, Понтиака убили, конфедерация разошлась. Пассионарное напряжение у индейцев было слабое: они были очень храбрые, способные, умные, честные, деловые люди, но одного им не хватало – соподчинения, умения жертвовать собой ради абстрактной цели, идеи, то есть пассионарности, и их разбили, вытеснили за Миссисипи. Англосаксы продолжили свое проникновение в страну, беспощадно уничтожая коренных жителей. Сказать, что протестантская религия благословляла их на убийства, геноцид, было бы несправедливо, хотя, конечно, в Ветхом Завете, который особенно ценили протестанты, можно найти проповедь геноцида для всех «неизбранных» и не «предопределенных» Господом к спасению. Дело не в этом. Очевидно, протестантами стали люди такого склада, которые не могли с индейцами уживаться, так же как они не могли уживаться дома с католиками или с ирландцами.
В Европе
С ирландцами произошла очень странная история. Ирландцев обратили в христианство святой Патрик и миссионеры, которые пришли из Египта в V в., минуя Рим. Таким образом, ирландские кельты были обращены в христианскую веру, еще не католическую и не православную, ведь это случилось еще до раскола Церкви. И потом, когда на Востоке и Западе религия развивалась, ирландцы сохраняли древние навыки египетских монахов.
Создалась европейская суперэтническая целостность, возник папизм, католическая схоластика, а ирландцев все это нисколько не трогало. Причем сказать, что они были люди серые, ничем не интересовались, – нельзя. Они были люди культурные, они давали лучших учителей, прекрасных знатоков греческого языка, богословия, но они не входили в Христианский мир – западноевропейскую целостность – и боролись против нее, против католицизма вплоть до конца XV в., пока их окончательно не завоевал Генрих VII Тюдор, основатель династии Тюдоров, после Войны Алой и Белой розы [41].
А вскоре его сын Генрих VIII объявил, что Англия становится протестантской, что король создает англиканскую церковь и становится ее главой. Ирландцы, которые так долго боролись против католической церкви, казалось, должны были возликовать, но оказалось напротив – они немедленно объявили себя верными сынами католической церкви, лишь бы было у них идейное основание бороться против англичан. Это подтверждает тезис, что люди чаще борются не столько «за», сколько «против». Ирландцам были противны англичане, а не догмы их религии, в догмах они не очень-то разбирались, да и кто в догмах разбирается? Сдают когда-то богословие в школах, а потом забывают, не в этом же дело, а вот что англичане – скверные люди, это каждый ирландец знает. И ирландцы сопротивлялись до XX в., да и сейчас продолжают сопротивление. Так вот, когда ирландские католики стали попадать в Америку, то, в противоположность протестантам, они прекрасно уживались с индейцами. Очевидно, дело тут в каком-то внутреннем складе, а не просто в исповедании веры.
После Реформации в Европе возникла борьба между протестантской унией и католической лигой, продолжалась она 30 лет (Тридцатилетняя война), и в нее была втянута вся Европа; не могла остаться нейтральной и Россия. На чью же сторону должна была стать православная Россия, для которой спор Лютера с Папой был совершенно безразличен. Русские не признавали ни того, ни другого, у них была своя вера, святоотеческая, от Византии полученная. И все-таки... Хотя догматика и обрядность православной и католической церквей очень во многом совпадали, русские оказались на стороне протестантской унии; они сразу же бросили свои войска под Смоленск против Польши, которая с такой же категоричностью высказалась за католицизм, жестоко подавив собственную Реформацию. Реформация задела и Польшу: арианами называли польских протестантов сами поляки. Ну, поляки тогда нас победили под Смоленском, заставили русскую армию капитулировать, выдать артиллерию и склонить знамена. Но наши русские люди были народ хитрый. «Ага, – говорят, – если у нас не получается прямо воевать с поляками, мы их побьем иначе». И стали давать хлеб в виде дотаций шведскому королю. Швеция была страна бедная, в ней было два миллиона населения и никаких материальных ресурсов. А тогда, во время войны, хлеб в Европе был, естественно, в огромной цене. Поля-то обрабатывать было некому, и некогда, и опасно, ибо надо было прятаться от солдат, чужих и своих. Поэтому русский хлеб оказался мощным фактором борьбы. Получив несколько караванов судов с хлебом в Стокгольм, шведский король немедленно снарядил 20-тысячную армию и разгромил австрийские войска на всей территории Германии, чем, собственно, и доставил победу протестантизму, хотя и неокончательную.
И как все помнят, русские стали в это время, в XVII в., добывать себе с Запада специалистов по всем областям военного дела, техники и промышленности, но – только из протестантских стран. Принимали англичан, принимали шведов, принимали северных немцев (те ехали в большом количестве), голландцев. Правда, англичане занимали среднюю позицию между протестантами и католиками, а голландцы – крайнюю. Но в 1650 г. в Англии произошла революция и кончился одновременно торговый договор между Россией и Англией. Торговля шла через Архангельск. На просьбу революционного кромвелевского правительства о продлении договора правительство Алексея Михайловича ответило: «Поелику оные аглицкие немцы свово короля Каролуса до смерти убили, то Великий Государь Московский и Всея Руси повелел оных аглицких немцев на русскую землю не пущать» – и заключило договор с голландцами. Таким образом, торговля пошла по линии чисто протестантских стран. Заимствование происходило по линии контактов с протестантской Европой.
Правда, на Руси никогда не было единого мнения. Многие предлагали уклониться от контактов с Западной Европой, но они успеха не имели. Была партия, которая стремилась установить контакты с Австрией и Францией, – это были боярин В.В. Голицын и царевна Софья. Хотя они имели временный успех, победила партия пропротестантская во главе с князем-кесарем Ромодановским, с семьей Нарышкиных и представителем этой клики – царем Петром, который предпочел контакт с протестантами.
Есть ли здесь связь? Имеется ли какое-нибудь соответствие в настрое между Россией и протестантской Европой? Проверим. Если протестантская Европа не гармонировала с индейцами, то как Россия должна была относиться к индейцам и индейцы к русским? Посмотрим, не будем гадать.
Создалась европейская суперэтническая целостность, возник папизм, католическая схоластика, а ирландцев все это нисколько не трогало. Причем сказать, что они были люди серые, ничем не интересовались, – нельзя. Они были люди культурные, они давали лучших учителей, прекрасных знатоков греческого языка, богословия, но они не входили в Христианский мир – западноевропейскую целостность – и боролись против нее, против католицизма вплоть до конца XV в., пока их окончательно не завоевал Генрих VII Тюдор, основатель династии Тюдоров, после Войны Алой и Белой розы [41].
А вскоре его сын Генрих VIII объявил, что Англия становится протестантской, что король создает англиканскую церковь и становится ее главой. Ирландцы, которые так долго боролись против католической церкви, казалось, должны были возликовать, но оказалось напротив – они немедленно объявили себя верными сынами католической церкви, лишь бы было у них идейное основание бороться против англичан. Это подтверждает тезис, что люди чаще борются не столько «за», сколько «против». Ирландцам были противны англичане, а не догмы их религии, в догмах они не очень-то разбирались, да и кто в догмах разбирается? Сдают когда-то богословие в школах, а потом забывают, не в этом же дело, а вот что англичане – скверные люди, это каждый ирландец знает. И ирландцы сопротивлялись до XX в., да и сейчас продолжают сопротивление. Так вот, когда ирландские католики стали попадать в Америку, то, в противоположность протестантам, они прекрасно уживались с индейцами. Очевидно, дело тут в каком-то внутреннем складе, а не просто в исповедании веры.
После Реформации в Европе возникла борьба между протестантской унией и католической лигой, продолжалась она 30 лет (Тридцатилетняя война), и в нее была втянута вся Европа; не могла остаться нейтральной и Россия. На чью же сторону должна была стать православная Россия, для которой спор Лютера с Папой был совершенно безразличен. Русские не признавали ни того, ни другого, у них была своя вера, святоотеческая, от Византии полученная. И все-таки... Хотя догматика и обрядность православной и католической церквей очень во многом совпадали, русские оказались на стороне протестантской унии; они сразу же бросили свои войска под Смоленск против Польши, которая с такой же категоричностью высказалась за католицизм, жестоко подавив собственную Реформацию. Реформация задела и Польшу: арианами называли польских протестантов сами поляки. Ну, поляки тогда нас победили под Смоленском, заставили русскую армию капитулировать, выдать артиллерию и склонить знамена. Но наши русские люди были народ хитрый. «Ага, – говорят, – если у нас не получается прямо воевать с поляками, мы их побьем иначе». И стали давать хлеб в виде дотаций шведскому королю. Швеция была страна бедная, в ней было два миллиона населения и никаких материальных ресурсов. А тогда, во время войны, хлеб в Европе был, естественно, в огромной цене. Поля-то обрабатывать было некому, и некогда, и опасно, ибо надо было прятаться от солдат, чужих и своих. Поэтому русский хлеб оказался мощным фактором борьбы. Получив несколько караванов судов с хлебом в Стокгольм, шведский король немедленно снарядил 20-тысячную армию и разгромил австрийские войска на всей территории Германии, чем, собственно, и доставил победу протестантизму, хотя и неокончательную.
И как все помнят, русские стали в это время, в XVII в., добывать себе с Запада специалистов по всем областям военного дела, техники и промышленности, но – только из протестантских стран. Принимали англичан, принимали шведов, принимали северных немцев (те ехали в большом количестве), голландцев. Правда, англичане занимали среднюю позицию между протестантами и католиками, а голландцы – крайнюю. Но в 1650 г. в Англии произошла революция и кончился одновременно торговый договор между Россией и Англией. Торговля шла через Архангельск. На просьбу революционного кромвелевского правительства о продлении договора правительство Алексея Михайловича ответило: «Поелику оные аглицкие немцы свово короля Каролуса до смерти убили, то Великий Государь Московский и Всея Руси повелел оных аглицких немцев на русскую землю не пущать» – и заключило договор с голландцами. Таким образом, торговля пошла по линии чисто протестантских стран. Заимствование происходило по линии контактов с протестантской Европой.
Правда, на Руси никогда не было единого мнения. Многие предлагали уклониться от контактов с Западной Европой, но они успеха не имели. Была партия, которая стремилась установить контакты с Австрией и Францией, – это были боярин В.В. Голицын и царевна Софья. Хотя они имели временный успех, победила партия пропротестантская во главе с князем-кесарем Ромодановским, с семьей Нарышкиных и представителем этой клики – царем Петром, который предпочел контакт с протестантами.
Есть ли здесь связь? Имеется ли какое-нибудь соответствие в настрое между Россией и протестантской Европой? Проверим. Если протестантская Европа не гармонировала с индейцами, то как Россия должна была относиться к индейцам и индейцы к русским? Посмотрим, не будем гадать.
В Сибири и на Аляске
Русские землепроходцы прошли до Чукотского мыса почти без сопротивления. С чукчами у них, правда, не заладилось – американоидные чукчи отбили казаков и их на свою землю не пустили, но правда и то, что в эту тундру никто особенно и не пытался тогда проникнуть. Проникли через Алеутские острова в Америку. Алеутские острова были богатейшей страной пушного морского зверя. Русские миссионеры обратили алеутов в православие. Там и сейчас алеуты православные, у них даже свой православный епископ есть. С алеутами русские столковались, вышли на берег Америки, встретили эскимосов, с ними тоже установили полный контакт. Столкнулись с индейцами. И тут началось! Первые русские матросы, высадившиеся, чтобы установить контакт с местным населением, были индейцами убиты. И в дальнейшем тлинкитов, которые жили по побережью Тихого океана южнее Аляски, покорить не удалось, хотя территория считалась Русской Америкой. За тлинкитами в бассейне Юкона жили атапаски, к ним относятся, между прочим, знаменитые племена апачей и навахов, выселившиеся с севера и попавшие на границу с Мексикой. Это народ очень смелый и воинственный. Русские особенно туда не лезли, но, во всяком случае, с атапасками мира не было. Поддерживали наших только алеуты и эскимосы, и поэтому именно на берегах Берингова моря и Берингова пролива были русские поселения – там безопасно было жить русским. В Калифорнию, до Сан-Франциско, русские проникли, когда там еще не было, в сущности, никаких европейских поселений – ни англосаксонских, ни испанских. Испанцы потом выдвинули несколько отрядов, чтобы остановить русское движение, но никакого столкновения не было, просто испанские офицеры остались там как гасиендеры – развели стада скота и стали жить, ничего не делая. А русские не удержались в этих местах, потому что индейцы их не поддержали, не было контакта с индейцами. Почему? Да, очевидно, потому же, почему не было контакта индейцев с англосаксами, но те, в отличие от русских, бросили огромные силы и перебили почти всех индейцев, а оставшихся загнали в резервации. Это жесточайшая операция, за которую вся англосаксонская этническая группа несет ответственность перед историей. Наши предки не пошли на такой геноцид, они предпочли удалиться в те места, где с населением был контакт, и ограничили себя Сибирью, Алеутскими островами и Аляской. Потом и Аляска была продана Америке, а в Сибири контакт с населением был полный.
Другой пример. С монголами русские устанавливали контакт начиная с XIII в., а вот китайцы не могли установить с монголами контакта никогда. Но с монголами не могли установить контакта и европейские католики. Следовательно, они должны были суметь установить контакт с китайцами? Но ведь так оно и есть! 30 миллионов китайских католиков имелось в начале XX в. Католическая проповедь в Китае имела очень большой успех. Православные миссии такого успеха не имели, и если обращали кого-нибудь, то только в Северной Маньчжурии, где жили народы некитайские. Хотя мы их называем китайцами, но они не китайцы, а маньчжуры. Они легко находили способы сосуществования с русскими, и в ряде мест проходила метисация с весьма положительными результатами. Забайкальские казаки – это смесь монголов и русских, причем не только русских мужчин с монгольскими женщинами, но и монгольских мужчин с русскими женщинами; русские сибирские бабы за монголов охотно выходили замуж – хорошие мужья, честные, крепкие, верить можно.
Другой пример. С монголами русские устанавливали контакт начиная с XIII в., а вот китайцы не могли установить с монголами контакта никогда. Но с монголами не могли установить контакта и европейские католики. Следовательно, они должны были суметь установить контакт с китайцами? Но ведь так оно и есть! 30 миллионов китайских католиков имелось в начале XX в. Католическая проповедь в Китае имела очень большой успех. Православные миссии такого успеха не имели, и если обращали кого-нибудь, то только в Северной Маньчжурии, где жили народы некитайские. Хотя мы их называем китайцами, но они не китайцы, а маньчжуры. Они легко находили способы сосуществования с русскими, и в ряде мест проходила метисация с весьма положительными результатами. Забайкальские казаки – это смесь монголов и русских, причем не только русских мужчин с монгольскими женщинами, но и монгольских мужчин с русскими женщинами; русские сибирские бабы за монголов охотно выходили замуж – хорошие мужья, честные, крепкие, верить можно.
В Полинезии и Африке
Здесь, как мы видим, возникают какие-то странные коллизии. Почему англосаксы уничтожали индейцев? Может быть, они вообще ни с кем ужиться не могут? Однако, когда они попали в Полинезию, они великолепно установили контакты с полинезийцами и в Новой Зеландии, и на Таити, где король Помаре II обратился в протестантизм в 1812 г., и на Гавайях. И, наоборот, французы, которые захватили Таити в 1880 г., никаких контактов не установили. Французско-полинезийских помесей в Полинезии нет, а англо-полинезийскими она полна. Тут дело, скорее всего, в психологии. Ведь французы и англичане, несмотря на перемешивания, все-таки имеют разные облики и разный генофонд.
Но французские гугеноты, массами покидавшие Францию в XVII в., выселялись в английские колонии и вели себя точно как англичане. А когда они выселились вместе с голландцами в Южную Африку, то они вошли в состав этих голландских буров, которые с чрезвычайной жестокостью обращались с бедными неграми, то есть они вели себя не как французы, а как протестанты и поэтому уживались с голландцами, такими же живодерами, как и они сами.
Тут интересный вопрос: а как же Центральная Африка? А она была чужда и той и другой стихии. Добровольно она не принимала ни протестантство, ни католичество, но зато ислам там распространялся с потрясающей легкостью, даже без каких-либо насилий. Таким образом, мы видим, что характер сочетаний отнюдь не связан с расовыми моментами, а с совершенно другими – этническими. Попытка обратить негров в христианскую веру дала результаты крайне мрачные. Когда французы стали заселять Гаити и построили там массу плантаций, великолепные гасиенды, они привезли туда негров-рабов и обратили их всех в свою католическую веру. Негры католичество приняли, причем забыли свои языки. Они ведь были многоязычны, из разных мест. Поэтому они говорили между собой на французском языке, и у них даже появились негры-священники, католические, посвященные как следует. Но случилась французская революция, и тогда негры сразу потребовали, чтобы и им дали тоже свободу. Об этом и речи, конечно, французы не допускали. Свобода, равенство и братство были не для негров. Тогда негры восстали, и возглавил их не какой-нибудь невежда. Там был один деятель весьма прогрессивный, Туссен-Лувертюр, весь пропитанный идеями Руссо и Вольтера. Он был политическим вождем, а идеологическую часть взяли на себя негритянские кюре, которые трактовали распятие Иисуса Христа следующим образом: «Бог пришел к белым, но белые убили Бога, отомстим же за Бога, убьем белых». И под этот лозунг все белое французское население было вырезано. Подать помощи из Франции было невозможно, так как Франция была в войне с Англией, и английский флот не пропускал французские корабли, и выехать с острова было нельзя. До сих пор там негритянская республика; официально религия там католическая, но, кроме того, существует культ Воду – культ змеи. Это африканский культ с мистериями, с тайными служениями змее. Подробно этого культа никто не знает, потому что допускаются на эти мистерии только местные негры-католики.
Но, пожалуй, наиболее наглядным примером суперэтнического контакта является коллизия, возникшая в середине XIII в. в Палестине и Египте, где столкнулись четыре, а точнее – пять суперэтносов: «греки» —ортодоксальные христиане, в том числе армяне, грузины, сирийцы и копты; «франки» —так назывались все народы Западной Европы, появившиеся там в эпоху Крестовых походов; мусульмане —арабы, курды, тюрки; и монголы,бывшие христианами-несторианами, стремившиеся освободить Иерусалим. К этому надо добавить половцев и черкесов, проданных в рабство в Египет и именовавшихся мамлюками.Эти сыграли наиважнейшую роль в той трагедии, которая воспоследовала в результате суперэтнического контакта.
Но французские гугеноты, массами покидавшие Францию в XVII в., выселялись в английские колонии и вели себя точно как англичане. А когда они выселились вместе с голландцами в Южную Африку, то они вошли в состав этих голландских буров, которые с чрезвычайной жестокостью обращались с бедными неграми, то есть они вели себя не как французы, а как протестанты и поэтому уживались с голландцами, такими же живодерами, как и они сами.
Тут интересный вопрос: а как же Центральная Африка? А она была чужда и той и другой стихии. Добровольно она не принимала ни протестантство, ни католичество, но зато ислам там распространялся с потрясающей легкостью, даже без каких-либо насилий. Таким образом, мы видим, что характер сочетаний отнюдь не связан с расовыми моментами, а с совершенно другими – этническими. Попытка обратить негров в христианскую веру дала результаты крайне мрачные. Когда французы стали заселять Гаити и построили там массу плантаций, великолепные гасиенды, они привезли туда негров-рабов и обратили их всех в свою католическую веру. Негры католичество приняли, причем забыли свои языки. Они ведь были многоязычны, из разных мест. Поэтому они говорили между собой на французском языке, и у них даже появились негры-священники, католические, посвященные как следует. Но случилась французская революция, и тогда негры сразу потребовали, чтобы и им дали тоже свободу. Об этом и речи, конечно, французы не допускали. Свобода, равенство и братство были не для негров. Тогда негры восстали, и возглавил их не какой-нибудь невежда. Там был один деятель весьма прогрессивный, Туссен-Лувертюр, весь пропитанный идеями Руссо и Вольтера. Он был политическим вождем, а идеологическую часть взяли на себя негритянские кюре, которые трактовали распятие Иисуса Христа следующим образом: «Бог пришел к белым, но белые убили Бога, отомстим же за Бога, убьем белых». И под этот лозунг все белое французское население было вырезано. Подать помощи из Франции было невозможно, так как Франция была в войне с Англией, и английский флот не пропускал французские корабли, и выехать с острова было нельзя. До сих пор там негритянская республика; официально религия там католическая, но, кроме того, существует культ Воду – культ змеи. Это африканский культ с мистериями, с тайными служениями змее. Подробно этого культа никто не знает, потому что допускаются на эти мистерии только местные негры-католики.
Но, пожалуй, наиболее наглядным примером суперэтнического контакта является коллизия, возникшая в середине XIII в. в Палестине и Египте, где столкнулись четыре, а точнее – пять суперэтносов: «греки» —ортодоксальные христиане, в том числе армяне, грузины, сирийцы и копты; «франки» —так назывались все народы Западной Европы, появившиеся там в эпоху Крестовых походов; мусульмане —арабы, курды, тюрки; и монголы,бывшие христианами-несторианами, стремившиеся освободить Иерусалим. К этому надо добавить половцев и черкесов, проданных в рабство в Египет и именовавшихся мамлюками.Эти сыграли наиважнейшую роль в той трагедии, которая воспоследовала в результате суперэтнического контакта.
Забытое прошлое
Под синим куполом Вечного Неба раскинулась от Желтого моря и Желтой реки до Черного моря и Кавказа Великая степь, пересеченная горами, покрытыми густым лесом и серебристыми струями чистых рек. Степь окаймляют бурая пустыня Гоби и бескрайняя тайга – зеленая пустыня, но между этими пустынями много тысячелетий кипит жизнь. Растения питают травоядных животных, а тех съедают хищники, в том числе люди. И этот порядок кажется вечным, а Небо (Тенгри) и Земля-Вода (Йерсу) – неизменными. Поэтому древние тюрки назвали свою державу «Вечный эль», подобно тому как латиняне, построив крепость на семи холмах мутного Тибра, назвали ее «Вечным городом».
Но время беспощадно и всемогуще! Оно губит и возрождает все: государства и культуры, высыхающие озера и горные хребты, рассыпающиеся в осколки, потом засыпаемые пылью пустынь; и даже небо не постоянно: Солнце то вспыхивает протуберанцами, сжигая травы и иссушая реки, то утихает, давая возможность Жизни – биосфере планеты – заполнить погибшие регионы и обновить ландшафты и этносы.
Это понимал замечательный писатель VIII в. Йоллыг-тегин, автор надгробных надписей своему отцу – Бильге-хагану и своему дяде – Кюль-тегину. Гении рождаются во все эпохи, и долг потомков – уберечь память о них от забвения.
Никто не живет одиноко. Древние тюрки не были исключением. При отце Бильге-хагана, Кутлуге Эльтерес-хагане (683–693), «справа (то есть на юге) народ табгач (империя Тан, кит.«Тоба») был врагом, слева (то есть на севере) народ тогуз-огузов (уйгуров)... был врагом, кыргызы, курыканы, тридцать татар, кытаи и татабы – все были врагами». Почему? Откуда такая ненависть? Чтобы ответить на этот законный вопрос, обратимся к истории и исторической географии.
В начале нашей эры в Великой степи господствовали хунны. Это были мужественные, талантливые, свободолюбивые люди, умело отстаивавшие свою родину от империи Хань. Несмотря на то что у китайцев был двадцатикратный перевес в силах, они не могли подчинить себе Великую степь. Но тут на хуннов пала немилость природы. Во II–III вв. в степи наступила Великая засуха. Пустыня Гоби на востоке и Бетпак-Дала на западе отодвинули травянистую степь на север и юг, сократив площадь пастбищных угодий и культурных земель. Кони тощали, овцы падали, а хунны стали терпеть поражения. Им пришлось покинуть иссушенную родину. Часть их переселилась в Китай и там погибла, ибо смешалась с китайцами, тибетцами и табгачами, не щадившими побежденных. Неукротимые хунны ушли на запад, где в V в. под предводительством Аттилы потрясли Римскую империю, но после смерти своего царя были истреблены германскими племенами – гепидами, герулами, готами – в 454 г.
Об этом событии сохранилась легенда, по которой последний хуннский царевич с обрубленными руками и ногами, брошенный в болото (озеро Балатон), осеменил волчицу, убежавшую затем на Алтай и оставившую там потомков – хуннов [42].
Но этнос, как и человек, должен иметь не только мать, но и отца. Отцом оказался противник табгачей и друг последних китайских хуннов – Ашина, который спас свой народ, уведя его на Алтай в 439 г. Там обе ветви хуннов объединились, и через 100 лет возник этнос тюрк (множ. число – «тюркют», ибо Ашина говорили по-монгольски и лишь в VI в. перешли на тюркский язык, понятный большинству потомков хуннов).
Первые вожди тюрков, Бумын и Истеми, создали первый Тюркский каганат от Великой стены Срединной империи – Китая до границы Ирана, а в Крыму столкнулись с Византией. Все этносы Великой степи были объединены тюркским народом, и эта форма государства называлась «эль». Это была система объединения орды – ставки хана – и подчиненных племен – огузов. «Их силами тюрки геройствовали в пустынях севера», а средства на содержание державы они получали в качестве таможенных сборов с купцов, возивших шелк из Китая в Византию.
Византия была союзницей Тюркского каганата, а Иран и Китай находились с ним в постоянной вражде, не умея, однако, одержать окончательной победы. Но беда пришла изнутри. Йоллыг-тегин писал: «...младшие их братья... не были подобны в поступках старшим, сыновья не были подобны отцам, сели (на царство) неразумные... трусливые каганы, и их „приказные“ были также неразумны, были трусливы. Вследствие непрямоты правителей и народа... и обмана... со стороны народа табгач (империи Тан) и... вследствие того, что табгачи ссорили младших братьев со старшими и вооружали друг против друга их правителей, тюркский народ привел в расстройство свой эль и навлек гибель на царствовавшего кагана».
Все описано точно. С 604 г. Великий каганат раскололся на Восточный – в Монголии и Западный – в Казахстане. Каганаты были завоеваны империей Тан, а их союзница – Согдиана – Арабским халифатом в VIII в. Уцелевших кочевников современной Монголии возглавил Уйгурский каганат, но и он в IX в. пал под ударом енисейских кыргызов. Мужественные уйгуры отступили на южную окраину пустыни Гоби и продолжали оказывать сопротивление врагам, но внезапно в затянувшуюся войну вступила третья сила – Природа.
В X в. сместилась к северу зона повышенного увлажнения. Влага, приносимая циклонами с Атлантического, а муссонами – с Тихого океана, стала изливаться на тайгу, а пустыня Гоби, расширившись на север и на юг, разделила противников. Уйгуры осели в притяньшаньских оазисах, а кыргызы вернулись в Минусинскую котловину.
Итак, сочетание двух параметров: этнической старости и климатических колебаний – вызвало обрыв исторического времени – традиции хунно-тюркского этногенеза, продолжавшегося 1300 лет. История этой замечательной культуры оказалась забытой. Когда в XI в. дожди вновь оживили верховья Онона, Керулена и Селенги, туда пришли иные люди, сибиряки из Забайкалья, говорившие по-монгольски и представления не имевшие о тех богатырях «Вечного эля», которые жили в степи за двести лет до них. История началась заново. Поэтому-то монголы, встретившиеся только с одним этносом древней культуры – енисейскими кыргызами, приписали им все сарматские, скифские и хуннские каменные курганы (корумы), назвав их «кыргызскими могилами» (кыргыз ур). Но реального смысла это название не несло, являясь синонимом понятия «древние». Кое-что из элементов старинной культуры попало к монголам через полузабытые предания или заимствования у соседей, но, хотя все люди имеют предков, не все получают от них наследство. Монгольские племена XI в. начали новую жизнь на пустом месте.
А тюрки? Изгнанные засухой со своей прародины, разметанные исторической судьбой по Передней Азии, Сибири, Индии, Египту, Причерноморью и Закавказью, потерявшие этническую структуру из-за энтропии, уничтожившей их первичную (толчковую) пассионарность, а вместе с ней и последнюю активную фазу этногенеза – обскурацию, не исчезли, ибо перешли в новую, пассивную фазу – мемориальную. Этот переход спас тюрок как суперэтнос, точнее – как суперэтническое поле, обладающее самым важным свойством – противопоставлением себя всем остальным.
Внешних сходств между тюркскими этносами: якутами и сельджуками, куманами и уйгурами, гузами и теленгитами – действительно было маловато. Но ощущение единства их не покинуло и в какой-то мере определяло их поведение. В прошлом веке это назвали бы «тюркская душа», как говорили «славянская душа», когда уже между поляками и сербами никаких общих черт не наблюдалось, но мы обязаны перевести этот аморфный термин на язык науки.
Да, без энергетической подпитки дискретная система существовать не может, но ведь существует импортная пассионарность, дающая тот же эффект, что и природная, или толчковая. Тюрки за тысячу лет одержали много побед, захватили много женщин, дети которых становились тюрками. Особенно много смешанных браков было в XI в. и в Иране, и в Сирии, и в Грузии, и на Руси. Эта метисация не могла остановить общего процесса увядания, ибо способствовала не сплочению, а распылению этноса, но этническое поле, организованное сходной ментальностью
Но время беспощадно и всемогуще! Оно губит и возрождает все: государства и культуры, высыхающие озера и горные хребты, рассыпающиеся в осколки, потом засыпаемые пылью пустынь; и даже небо не постоянно: Солнце то вспыхивает протуберанцами, сжигая травы и иссушая реки, то утихает, давая возможность Жизни – биосфере планеты – заполнить погибшие регионы и обновить ландшафты и этносы.
Это понимал замечательный писатель VIII в. Йоллыг-тегин, автор надгробных надписей своему отцу – Бильге-хагану и своему дяде – Кюль-тегину. Гении рождаются во все эпохи, и долг потомков – уберечь память о них от забвения.
Никто не живет одиноко. Древние тюрки не были исключением. При отце Бильге-хагана, Кутлуге Эльтерес-хагане (683–693), «справа (то есть на юге) народ табгач (империя Тан, кит.«Тоба») был врагом, слева (то есть на севере) народ тогуз-огузов (уйгуров)... был врагом, кыргызы, курыканы, тридцать татар, кытаи и татабы – все были врагами». Почему? Откуда такая ненависть? Чтобы ответить на этот законный вопрос, обратимся к истории и исторической географии.
В начале нашей эры в Великой степи господствовали хунны. Это были мужественные, талантливые, свободолюбивые люди, умело отстаивавшие свою родину от империи Хань. Несмотря на то что у китайцев был двадцатикратный перевес в силах, они не могли подчинить себе Великую степь. Но тут на хуннов пала немилость природы. Во II–III вв. в степи наступила Великая засуха. Пустыня Гоби на востоке и Бетпак-Дала на западе отодвинули травянистую степь на север и юг, сократив площадь пастбищных угодий и культурных земель. Кони тощали, овцы падали, а хунны стали терпеть поражения. Им пришлось покинуть иссушенную родину. Часть их переселилась в Китай и там погибла, ибо смешалась с китайцами, тибетцами и табгачами, не щадившими побежденных. Неукротимые хунны ушли на запад, где в V в. под предводительством Аттилы потрясли Римскую империю, но после смерти своего царя были истреблены германскими племенами – гепидами, герулами, готами – в 454 г.
Об этом событии сохранилась легенда, по которой последний хуннский царевич с обрубленными руками и ногами, брошенный в болото (озеро Балатон), осеменил волчицу, убежавшую затем на Алтай и оставившую там потомков – хуннов [42].
Но этнос, как и человек, должен иметь не только мать, но и отца. Отцом оказался противник табгачей и друг последних китайских хуннов – Ашина, который спас свой народ, уведя его на Алтай в 439 г. Там обе ветви хуннов объединились, и через 100 лет возник этнос тюрк (множ. число – «тюркют», ибо Ашина говорили по-монгольски и лишь в VI в. перешли на тюркский язык, понятный большинству потомков хуннов).
Первые вожди тюрков, Бумын и Истеми, создали первый Тюркский каганат от Великой стены Срединной империи – Китая до границы Ирана, а в Крыму столкнулись с Византией. Все этносы Великой степи были объединены тюркским народом, и эта форма государства называлась «эль». Это была система объединения орды – ставки хана – и подчиненных племен – огузов. «Их силами тюрки геройствовали в пустынях севера», а средства на содержание державы они получали в качестве таможенных сборов с купцов, возивших шелк из Китая в Византию.
Византия была союзницей Тюркского каганата, а Иран и Китай находились с ним в постоянной вражде, не умея, однако, одержать окончательной победы. Но беда пришла изнутри. Йоллыг-тегин писал: «...младшие их братья... не были подобны в поступках старшим, сыновья не были подобны отцам, сели (на царство) неразумные... трусливые каганы, и их „приказные“ были также неразумны, были трусливы. Вследствие непрямоты правителей и народа... и обмана... со стороны народа табгач (империи Тан) и... вследствие того, что табгачи ссорили младших братьев со старшими и вооружали друг против друга их правителей, тюркский народ привел в расстройство свой эль и навлек гибель на царствовавшего кагана».
Все описано точно. С 604 г. Великий каганат раскололся на Восточный – в Монголии и Западный – в Казахстане. Каганаты были завоеваны империей Тан, а их союзница – Согдиана – Арабским халифатом в VIII в. Уцелевших кочевников современной Монголии возглавил Уйгурский каганат, но и он в IX в. пал под ударом енисейских кыргызов. Мужественные уйгуры отступили на южную окраину пустыни Гоби и продолжали оказывать сопротивление врагам, но внезапно в затянувшуюся войну вступила третья сила – Природа.
В X в. сместилась к северу зона повышенного увлажнения. Влага, приносимая циклонами с Атлантического, а муссонами – с Тихого океана, стала изливаться на тайгу, а пустыня Гоби, расширившись на север и на юг, разделила противников. Уйгуры осели в притяньшаньских оазисах, а кыргызы вернулись в Минусинскую котловину.
Итак, сочетание двух параметров: этнической старости и климатических колебаний – вызвало обрыв исторического времени – традиции хунно-тюркского этногенеза, продолжавшегося 1300 лет. История этой замечательной культуры оказалась забытой. Когда в XI в. дожди вновь оживили верховья Онона, Керулена и Селенги, туда пришли иные люди, сибиряки из Забайкалья, говорившие по-монгольски и представления не имевшие о тех богатырях «Вечного эля», которые жили в степи за двести лет до них. История началась заново. Поэтому-то монголы, встретившиеся только с одним этносом древней культуры – енисейскими кыргызами, приписали им все сарматские, скифские и хуннские каменные курганы (корумы), назвав их «кыргызскими могилами» (кыргыз ур). Но реального смысла это название не несло, являясь синонимом понятия «древние». Кое-что из элементов старинной культуры попало к монголам через полузабытые предания или заимствования у соседей, но, хотя все люди имеют предков, не все получают от них наследство. Монгольские племена XI в. начали новую жизнь на пустом месте.
А тюрки? Изгнанные засухой со своей прародины, разметанные исторической судьбой по Передней Азии, Сибири, Индии, Египту, Причерноморью и Закавказью, потерявшие этническую структуру из-за энтропии, уничтожившей их первичную (толчковую) пассионарность, а вместе с ней и последнюю активную фазу этногенеза – обскурацию, не исчезли, ибо перешли в новую, пассивную фазу – мемориальную. Этот переход спас тюрок как суперэтнос, точнее – как суперэтническое поле, обладающее самым важным свойством – противопоставлением себя всем остальным.
Внешних сходств между тюркскими этносами: якутами и сельджуками, куманами и уйгурами, гузами и теленгитами – действительно было маловато. Но ощущение единства их не покинуло и в какой-то мере определяло их поведение. В прошлом веке это назвали бы «тюркская душа», как говорили «славянская душа», когда уже между поляками и сербами никаких общих черт не наблюдалось, но мы обязаны перевести этот аморфный термин на язык науки.
Да, без энергетической подпитки дискретная система существовать не может, но ведь существует импортная пассионарность, дающая тот же эффект, что и природная, или толчковая. Тюрки за тысячу лет одержали много побед, захватили много женщин, дети которых становились тюрками. Особенно много смешанных браков было в XI в. и в Иране, и в Сирии, и в Грузии, и на Руси. Эта метисация не могла остановить общего процесса увядания, ибо способствовала не сплочению, а распылению этноса, но этническое поле, организованное сходной ментальностью