— Не совсем так, доктор Темплтон! — Голос Хестер прозвучал неожиданно жестко. — Миссис Сьюзен не раз говорила вам, что я прожила всю свою жизнь в этих местах, и это правда. И не только я. И моя мать, и бабка, и прабабка, и так далее, доходя до первого из моих предков, жившего в этих местах, некоего Сола. Этот самый Сол, уроженец Вирджинии, был вывезен оттуда для строительства вот этого самого Гэмптон-Хауса. Так назывался этот дом давным-давно, еще перед войной между Севером и Югом. Строительство дома было закончено приблизительно в 1835 году. Тогда же родилась Дельях — внучка Сола. Она была первым ребенком, родившимся в поместье Гэмптонов. Тремя годами позже на свет появилась Анна.
   — Кстати, — сказала Сью, — Хестер была одной из тех, кто помог нам найти этот участок, а вообще об этих местах мы узнали от находившегося под гипнозом Джефа. Услышав то, что он рассказывал, Хестер сразу поняла, что речь идет о Гэмптон-Хаусе.
   — Более того, Хестер сама добавила много интересных деталей к историям нашего сына, — сказал Джон. — Она знала про всех людей, которые фигурировали в рассказах Джеффа.
   — А как же иначе, — Хестер пригладила подол юбки рукой. — Эти истории передаются в нашей семье из поколения в поколение.
   — Фактически она знала об этих местах значительно больше, чем Джефф. И именно она рассказала нам об Анне, Сэзе и Моди. Это случилось за полгода до того, как мы нашли дневники, и за год до публикации вашего романа, Бретт.
   Бретт стоял, закрыв лицо руками. Дженни, Джефф, Джон, Хестер, дневники — все это напрочь ломало его представление о жизни на грешной земле!
   — Хестер, ну а вы-то, вы! Ваши предки надрывались, работая здесь на плантациях. Они были рабами. Рабами! Вас какого черта влекут эти места?
   Миссис Филдинг грустно улыбнулась и взглянула на Бретта своими черными маслянистыми глазами:
   — А по-вашему, я должна ненавидеть этот дом?
   — Именно так!
   — Мистер Мак-Кормик, я уважаю историю, даже если некоторые ее моменты неприятны для меня лично. Да, мои далекие предки были рабами, но я не вижу в этом ничего для себя постыдного!
   — Хестер, я не хотел вас обидеть.
   — Я в этом не сомневаюсь. Мои предки работали здесь, и я горда этим! И хотя этот дом принадлежал белым хозяевам, его строил мой прапрапрадед Сол и такие же черные невольники, как и он сам. Сто шестьдесят лет назад они, обливаясь потом и кровью, возводили этот особняк! Все строители давно умерли, а дом все стоит и простоит еще не один десяток лет! Да, они были рабами, но я свободная женщина. Темплтоны позаботились об этом доме, и я счастлива, что он снова вернулся к жизни.
   — Ну, хватит об этом, — проворчал польщенный Джон.
   — Поверьте, самое главное для меня совсем не в том, что вы платите мне деньги за работу…
   — Хестер, не будем это обсуждать, — мягко прервал ее Темплтон. — Лучше расскажите Дженни, как Моди не удалось выйти сухой из воды в этой истории.
   Хестер задумалась. Она могла рассказать Дженни очень о многом. Даже Джон знал далеко не все. Но как объяснить Дженни, что расплата пришла к злодейке намного позже?
   — Через некоторое время Мэри Гэмптон записала в дневнике, что она подозревает Моди в смерти Анны и Сэза, но не знает, как это доказать. Отношения между Мэри и Моди заметно ухудшились.
   — И как это произошло? — спросила Дженни срывающимся шепотом.
   — Подробности, к сожалению, не известны. Дневники Мэри и Моди заканчиваются приблизительно в одно и то же время.
   «Но история-то продолжается», — подумала Хестер про себя. Ей не хотелось пугать Дженни еще сильнее, рассказав, что существует и третий дневник. Еще один дневник, принадлежащий Моди Гэмптон. В нем было изложено, как она заставила навсегда замолчать Мэри, которая уже была готова поделиться своими подозрениями с мужем и сыном.
   Это произошло в 1863 году, когда началась война. Солдаты Штатов освобождали невольников Юга, и рабы разбегались кто куда. Отряды северян еще не подошли к Гэмптон-Хаусу, а среди чернокожих уже начались разговоры о предстоящей свободе. Приблизительно через две недели после смерти Мэри в комнату Моди пробралась ее тогдашняя горничная Дельях и выкрала дневник своей хозяйки. Конечно, Дельях не знала грамоты, но сообразительная негритянка довольно четко представляла, что может содержаться в украденном документе.
   Моди не нужно было долго думать, чтобы догадаться, кто украл ее дневник. Дельях собиралась шантажировать свою хозяйку, заставить подписать бумагу, предоставлявшую свободу ей и ее семье. Моди наотрез отказалась, и дело дошло до драки, закончившейся самым неожиданным образом. Моди споткнулась, с размаху ударилась головой об острый угол камина и умерла на месте. Старому Солу ничего не оставалось сделать, как помочь Дельях той же ночью закопать безжизненное тело Моди Гэмптон в укромном уголке усадьбы.
   Эта семейная тайна никогда никому не открывалась, и сейчас Хестер также не собиралась рассказывать об этом Дженни Франклин. Достаточно ей было знать, что Сэз и Анна не единственные жертвы Моди.
   — Итак, — продолжила Хестер, — вскоре Моди, видимо, оступилась на прогулке и упала, разбив себе голову о камень. Это случилось на берегу заболоченного рукава реки, где она, очевидно, и утонула. По крайней мере больше ее никто не видел.
   Заболоченный рукав! Как раз рядом с башней. Это же то самое место, где нашли свою смерть Анна и Сэз, где и Бретт, и Дженни явно ощущали присутствие смерти. А теперь оказывается, что и Моди погибла в том же месте!
   — Такова поэзия жизни, — тихо пробормотал Бретт.
   Тем не менее Дженни услышала его шепот.
   — Да, именно поэзия, — прошептала она в ответ.
   — По сравнению с тем, что я узнал за последние два дня, всякое продолжение романа кажется бредом.
   — А вы пишете продолжение? — оживился Джон.
   — И что же происходит с Моди? — поинтересовалась Хестер. — Что дальше?
   — Когда Рэнделл вычислил Моди, она просто-напросто сбежала из Гэмптон-Хауса, умело запутав следы. По крайней мере так я себе это представлял.
   — А Рэнделл? — встрепенулась Дженни. — Что с ним произошло в действительности?
   — Он погиб. Сына Мэри Гэмптон убили на войне, — ответила Сью вместо Хестер.
   — Ты видишь? — воскликнул Бретт, глядя то на Дженни, то на Сью. — Значит, я был прав! Так я и написал в продолжении!
   — Боюсь, судьба Рэнделла не слишком оригинальна, — насмешливо заметила Хестер.
   — Черта с два! — завелся Бретт. — Я, сидя за компьютером и, прошу прощения у дам, ковыряя в носу, придумал, что Рэнделл пошел на войну и отдал свою жизнь в бою с северянами! Никто не разубедит меня в том, что это была не моя собственная идея, пусть она даже и совпадает с действительностью.
   Сарказм Хестер еще усилился:
   — Вы так уверены? А может быть, какая-то часть вашего подсознания просто помнила об этом? Даже кошка имеет девять жизней, не так ли? Вы презрительно улыбаетесь, мистер Мак-Кормик, но ваше сердце знает все значительно лучше вашей головы. Попытайтесь подумать о памяти своего сердца, и оно подскажет вам, в чем правда.
 
   Переполненная различными чувствами после чтения дневника Мэри Гэмптон и откровений Хестер, Дженни совсем забыла о коврике, с которого все началось.
   Ровные шестиугольники по краям и шестиугольник в центре — побольше. Танец разноцветных букетов. «Цветочный сад любимой бабушки». Ручная вышивка по старой фабричной ткани. Стежок к стежку. Утомительный труд. Наперсток, надетый на палец, толкает быстро мелькающую иглу.
   — Дженни! — Голос Бретта вывел ее из задумчивости. — Тебе понравился этот коврик?
   Она вздрогнула и прогнала от себя стоящую перед глазами картину.
   — Да, очень тонкая работа. Я просто задумалась, рассматривая его.
   Дженни подошла к окну и выглянула наружу.
   — Посмотри, какая прекрасная сегодня погода!
   — Это именно то, что ты хочешь мне сказать? Тебя интересует погода?
   — Нет. Меня интересует, когда она вернется.
   — Кто? — Бретт тоже подошел к окну.
   — Моди. Моди Гэмптон. Ты прочел дневник, поэтому теперь наверняка знаешь правду.
   Бретт посмотрел на небо, а потом в глаза Дженни. Абсолютная чистота. Только небо было синим и успокаивающим, а в серых глазах Дженни мелькали тревога и беспокойство.
   — Да, — ответил Бретт. — Теперь я знаю.
   Как Дженни надеялась, что хоть ненадолго увезла Бретта от преследующей их опасности!.. О Господи! Но как это ей не пришло в голову раньше? Если она вернется в Новый Орлеан одна… Тогда их преследователь обязательно на нее выйдет! Полиция будет наготове, а Бретт — в безопасности.
   — Почему ты на меня так смотришь? — спросил Бретт.
   — А что, я смотрю на тебя как-то необычно?
   — Твой взгляд мне не нравится. Словно ты задумала что-то нехорошее.
   Дженни отвернулась к окну, чтобы Бретт, раз он стал таким проницательным, не мог видеть ее глаз.
   Она вздохнула, приводя в порядок дыхание, чтобы дрожащий голос не выдал ее.
   — Тебе и в самом деле может не понравиться то, о чем я сейчас подумала.
   — Что, еще один сюрприз?
   — Ничего ужасного, обещаю тебе. — Она мягко, но настойчиво взяла его за руку и повела на веранду. Там она заняла свое любимое место, откуда открывался вид на сад и гостевые коттеджи.
   — Просто я хотела тебе напомнить, что сначала мы собирались приехать сюда дня на два, не больше. Теперь, я так понимаю, мы решили остаться здесь до конца уик-энда. — Дженни постаралась, чтобы голос ее звучал достаточно жалобно. — Бретт, я не могу оставлять своих клиентов так надолго. Я обещала им, что приеду через несколько дней. Послушай, мне действительно необходимо съездить в Новый Орлеан.
   Бретт открыл рот, чтобы выразить решительный протест, но Дженни перебила его, не дав даже начать:
   — Думаю, тебе следует остаться здесь до окончания бала. Здесь будет Грейс, и я надеюсь, что вы устроите все как нужно. Бал состоится в ночь с субботы на воскресенье и…
   — Нет.
   — Но мы будем в разлуке только несколько дней.
   — Ты не сделаешь без меня ни шагу!
   — Надеюсь, ты не собираешься диктовать мне, как я должна вести свои дела? — поинтересовалась Дженни довольно холодно.
   — Послушай, это ведь не только дела!
   — Что ты имеешь в виду?
   — Ты и сама прекрасно понимаешь, о чем я говорю! Если ты поедешь в Новый Орлеан, я обязательно отправлюсь вместе с тобой независимо от того, хочешь ты этого или нет, — отрезал Бретт.
   — Ты что, с ума сошел? После того, как ты пообещал Темплтонам помощь? Не думаешь ли ты, что Грейс будет работать здесь в одиночку? Ты просто обязан остаться до воскресного утра у Сью и Джона!
   — А зачем я Грейс? Если тебе очень хочется увидеть результат ее деятельности, мы можем без помех подъехать сюда в субботу. В любом случае одна ты отсюда не уедешь. Конечно, если ты не собираешься украсть мою машину.
   — Думаю, что при желании могу обойтись и без твоей машины!
   — Не считай меня идиотом! Неужели, по-твоему, я не понимаю, что ты хочешь удрать отсюда, чтобы поиграть в живую приманку для нашего новоорлеанского друга? Джен, успокойся и послушай меня! Может быть, я ошибаюсь в своих суждениях о некоторых вещах. Черт меня подери, я даже допускаю, что вся цепь этих идиотских событий вокруг нас не просто серия случайных совпадений!
   — И то хлеб, — насмешливо отозвалась Дженни. — Неужели допускаешь?
   — Да! — Он прикрыл глаза и произнес с видимым усилием. — Я уже сказал, что не исключаю вероятность некоторой закономерности.
   — Бретт…
   — Но! Маньяк в Новом Орлеане — это объективная реальность. Меня совершенно не волнует, кем ты была в предыдущей жизни — Анной Гэмптон или Сарой Бернар. Что я знаю совершенно точно и что меня заботит больше всего, так это то, что на твою жизнь покушались как минимум два раза. Поэтому я повторяю: если ты собралась домой, то поедешь только вместе со мной.
   — Это твое твердое решение? А как же Темплтоны?
   — Придется выбирать! Или черт с ними, с этими Темплтонами, пусть Грейс сама разбирается, или мы оба остаемся здесь!
   — Хорошо! Но только что ты сказал, что готов согласиться: все случившееся с нами не только цепь простых совпадений.
   — Ну, честно говоря, мне просто ничего больше не остается делать. Я чувствую, что здесь нечисто. Черт, ну, может быть, этот дом на меня так действует. Эта историческая атмосфера и все такое… Что, скажешь, я не прав? Ты же тоже ощущаешь в этом доме какую-то необъяснимо притягательную силу.
   — Все, хватит! — Дженни устала постоянно подталкивать его к одной и той же мысли. Она просто не хотела, чтобы разные взгляды на одну проблему повлияли на их отношения!
   Дженни повернулась к Бретту и с улыбкой поинтересовалась, резко переведя разговор на другую тему:
   — Бретт, как, по-твоему, называется то, что мы испытываем друг к другу?
   Бретт, еще не успев окончательно выпустить пар, чуть было не поперхнулся, но быстро нашел ответ:
   — А почему бы нам не подняться и… Там мы и поговорим об этом.
   Дженни обняла его за шею. Он почувствовал, как ее гибкое тело крепко прижалось к нему, чуть-чуть дрожа.
   — А если я уже не хочу тратить время на разговоры? — произнесла Дженни, с трудом сдерживая стон.
   — Это даже еще лучше. Кажется, перед тем как встретить Хестер, мы как раз собирались…
   — Я… — Дженни уже не смогла продолжать, потому что трепещущий язык Бретта коснулся уголка ее губ.
 
   Вечером, за ужином, Джон заметил Бретту:
   — Не знаю, каковы способности вашего рекламного агента, но я уже на всякий случай приготовил приглашения на бал с просьбой к гостям RSVP.
   — А что это такое? — Любопытный нос Джеффа просунулся между ними и уткнулся в свежеотпечатанные карточки.
   — Это по-французски, — объяснила Сью. — «Reponde, s'il vou plait». Здесь написано, чтобы гости, получив наши приглашения, ответили нам заранее.
   — А-а-а! — Джефф сразу успокоился. — Я знал, но просто забыл.
   — Жуйте ваши бобы, мистер Джонни Реб! Сегодня, судя по состоянию футболки, вас тяжело ранили, и вам необходимо подкрепиться!
   Сью выразительно округлила глаза:
   — И тогда ты можешь попросить Хестер, чтобы она тебя похвалила.
   — Конечно, Хестер его похвалит, — проворчала негритянка. — Она занималась тем, что клала Бретту добавку. Весь вид ее выражал недовольство и укоризну, словно она догадывалась о причине столь сильно разыгравшегося аппетита. — Сэр, вы ужинаете так, будто весь день занимались тяжелым физическим трудом. Вы случайно не кололи дрова, гуляя сегодня по лесу?
   Дженни с интересом прислушивалась, украдкой поглядывая на Бретта.
   — Хорошо все-таки, когда человек набирается опыта в предыдущей жизни. Например, можно избежать некоторых ошибок, — невозмутимо продолжала Хестер. Она явно задирала Бретта. — Правда, существует некоторая категория упрямцев. Они не желают учитывать своих прежних ошибок и с завидным упорством повторяют их снова и снова.
   Бретт, не отвечая, задумчиво смотрел в тарелку, обдумывая последнюю реплику домоправительницы. Та, впрочем, и не ожидала ответа. Она собрала грязную посуду и, гремя тарелками, удалилась на кухню, независимо покачивая необъятными бедрами.
   Идея, высказанная Хестер, не была нова для Бретта. Это было то же самое, что все время пыталась доказать ему Дженни, только выраженное другими словами. Он был согласен, что с ним и вокруг него происходило нечто странное. Но морально он еще не был готов принять их теорию. Она не укладывалась у него в голове, ломая весь его привычный образ мыслей. Как можно безоговорочно принять тот факт, что он жил сто тридцать лет тому назад? Что когда-то его звали Сэзом и он любил некую женщину по имени Анна Гэмптон? Сознание Бретта настойчиво придерживалось другого: он — Бретт Мак-Кормик, который любит Дженни Франклин.
   А может быть, он просто привык слышать ее голос, смотреть в ее глаза, видеть улыбку и ощущать ее постоянное присутствие рядом с собой? Нет! Это уже не было привычкой, это была настоящая любовь!
   Внезапно Бретт понял, что не уверен, сможет ли пережить потерю Дженни в своей нынешней, настоящей жизни.

Глава 21

   Темплтоны начали готовиться к предстоящему балу прямо с утра во вторник. Благодаря Грейс, которая, не выходя из офиса, взяла дело в свои руки, дом Джона и Сью превратился в какой-то сумасшедший муравейник. Со стороны это напоминало конференцию поставщиков-коммивояжеров, музыкантов, цветоводов, дизайнеров и представителей других совершенно непонятных профессий. Телефон трезвонил без перерыва.
   Двери между залами были распахнуты настежь, превращая таким образом первый этаж дома, за исключением столовой, в одно огромное помещение. Темплтоны в изумлении наблюдали, как мебель расставляется вдоль стен, ковры скатываются в рулоны и исчезают где-то в недрах второго этажа. За считанные секунды дубовые двери первого этажа были отполированы до зеркального блеска.
   — Где вы намереваетесь разместить костюмерную, миссис Темплтон? — Впервые этот вопрос один из дизайнеров задал уже в среду.
   При слове «костюмерная» Сью охнула. Буквально через несколько минут семья Темплтонов, Дженни и Бретт уже сидели в машине Джона, мчащейся в Батон-Руж. Хестер осталась в доме за главного распорядителя и командира.
   Слава Богу, поиски костюмов не заняли много времени.
   Довольные Дженни и Сью крутились в одной из комнат, ставшей теперь костюмерной, выбирая себе наряд по вкусу.
   — Ма-а-а? Можно мне посмотреть? — В дверной щелке показался глаз Джеффа.
   — Нет! Ты разболтаешь раньше времени!
   — Честное слово, ничего никому не скажу!
   — Да, конечно! А то я тебя не знаю, — усмехнулась Сью.
   — Па-а! — заорал Джефф, оскорбленный в лучших чувствах. — Мама не разрешает мне войти в комнату.
   Сью помогла Дженни стянуть платье:
   — Ну что я тебе говорила? Они заслали к нам этого юного шпиона!
   После поездки в Батон-Руж все были настолько заняты, что впервые собрались впятером только за ленчем. Дом, казалось, был перевернут вверх дном. Джон, Хестер и Сью постоянно носились сверху вниз и обратно, проверяя, не забыто ли еще что-нибудь. Бретт пытался делать одновременно кучу дел, впрочем, не доводя до конца ни одного из них. Даже Дженни, не желая слоняться без дела, залезла в компьютер Джона…
   Перед ленчем Бретту позвонила взволнованная Кэй. Номер телефона Темплтонов она получила от Грейс и теперь интересовалась, что делать с очередной порцией выправленных глав новой книги. Вот черт! Всего лишь месяц назад Бретт, привыкший работать в жестком графике, планировал завершить новый роман до ноября. А теперь? До конца книги было еще весьма далеко, и он даже не мог предположить, на сколько ему придется отодвинуть срок предстоящей сдачи рукописи.
   Бретт дал себе слово, что ни за что не свяжется со своим редактором до тех пор, пока не решит это сам для себя.
   — Давай сделаем так, — сказал он Кэй, — если возникнут проблемы, звони или посылай факс. Я переработаю план написания своего романа, а если будут какие-нибудь сложности с издателем, Грейс всегда поможет.
   Насчет помощи Грейс Бретт несколько преувеличил. Насколько он знал, она собиралась приехать к Темплтонам уже в четверг.
   — Ну что? — радостно поинтересовался Бретт у Сью. Закончив разговор с Кэй, он опять почувствовал прилив энергии. — Освободившегося пространства хватит для вальса?
   — Надеюсь, еще и останется. Раз-два-три, раз-два-три, — ответил Джон вместо жены и начал вальсировать по пустому залу. Миссис Темплтон присоединилась к мужу, и они закружились по натертому зеркальному паркету.
   И снова Бретту вдруг показалось, что пол уходит из-под ног и, вибрируя, снова возвращается обратно. Что это? Опять землетрясение? Опять земля ходит ходуном в штате Луизиана? Так же, как и тогда в лесу, на поляне, невдалеке от заболоченного рукава реки. Бретт почувствовал себя беззащитным жуком, ползущим вниз по качающейся, открытой всем ветрам травинке. Головокружение, ощущение ирреальности происходящего и легкое подташнивание. Словно он медленно опускался на дно водоема, а его желудок тем временем, наоборот, поднимался вверх, к горлу. Цветные непонятные картинки, временами превращающиеся в конкретные, но совершенно незнакомые образы. Бретт видел их, при этом совершенно ясно понимая, что эти видения удалены от него, разведены с ним не в пространстве, а именно во временных измерениях.
   Снова шуршание шелка… Приглушенные, как через вату доносящиеся, голоса и музыка. Незабываемое возбуждение от предвкушения любви. Вот в этой самой ярко освещенной канделябрами зале с ним вальсирует молодая девушка с волосами цвета липового меда и смотрит на него с нескрываемым восхищением.
   — А что вы сейчас делаете? — голос Джеффа вернул его к действительности.
   Действительность? А где он был до этого?
   Абсурд! Однако угасающие звуки старого вальса все еще звучали в воспаленном мозгу. Вальс с любимой женщиной! Это было слишком прекрасно, чтобы быть правдой… А может быть, это было правдой, но безвозвратно ушло.
   — Мы с твоей матерью танцуем, — пояснил Джон, останавливаясь.
   Бретт помотал головой, отгоняя от себя остатки наваждения. «Ну и богатое же у меня воображение!» — подумал он. Но тут необъяснимая сила вытолкнула его из зала. Бретт пулей вылетел из зала и, чувствуя острую необходимость видеть Дженни, с грохотом пронесся по столовой на кухню.
 
   Она стояла спиной к дверям и, держа в руках стакан с каким-то напитком, смотрела в окно на угасающий день. Бокал дрожал, и издалека было заметно, что ее нервы тоже натянуты как струны. Дженни казалось, что она балансирует на краю пропасти, и это чувство преследовало ее весь день без всяких причин и объяснений. Ожидание чего-то ужасного родилось в ней и больше не покидало ни на секунду.
   Может быть, Бретт был прав, говоря о своеобразном влиянии стен этого дома, а может быть, это было результатом ее знакомства с дневником Моди. Короче, независимо от причины страх сковывал ее железным обручем.
   Неясная связь между ночными кошмарами и предстоящим балом чудилась ей и тревожила ее, и без того взвинченную до предела. Наверное, потому, что трагедия Анны и Сэза произошла также во время бала, хотя сама картина праздника в ее сне отсутствовала.
   Ощущение того, что что-то должно произойти, постепенно превратилось в уверенность.
   Занятая своими мыслями, она вскрикнула от неожиданности, когда дверь на кухню резко распахнулась, по помещению заструился прохладный воздух, и в дверном проеме показался всклокоченный Бретт. Стакан выскользнул из ее рук и с прощальным звоном разлетелся вдребезги.
   — Дженни, с тобой все в порядке? — выдохнул запыхавшийся Бретт.
   — Ты что, с ума сошел? Ты чего так врываешься?
   Бретт, не отвечая, смотрел на Дженни.
   — С чего ты взял, что что-то произошло?
   — Я слышал, как ты вскрикнула, — нашелся он после некоторой паузы.
   — А ты думал, что, если за моей спиной кто-то сносит дверной косяк, я буду молчать? Похоже, это у тебя возникли какие-то проблемы.
   — У меня? Да нет! С чего бы это? Просто мне вдруг захотелось видеть тебя, вот и все.
   Ох и врал Бретт! Дженни прекрасно чувствовала напряжение, волнами исходившее от его тела.
   — Ну тогда, может быть, уйдем из кухни и прогуляемся немного?
   Дженни собрала с пола осколки бокала. Рука об руку они вышли в сад, под лучи заходящего солнца. Миновав гостевые коттеджи и конюшню, из которой раздавались удары молотка, они подошли к опушке леса. Даже отсюда было слышно, как Арнольд что-то старательно приколачивает к старым стенам. Здесь, под кронами деревьев, было значительно прохладнее, чем на открытом солнце. Стройные кипарисы, высокие сосны и раскидистые дубы отбрасывали длинные тени на изумрудную зелень травы. Воздух был наполнен ароматом хвои и неповторимым запахом ранней луизианской осени. Совсем неподалеку находился заболоченный рукав реки и рядом — то самое место около башни. Отсюда хорошо просматривалась заросшая поляна с аккуратными ровными рядами темных камней. Вот оно, старое семейное кладбище Гэмптонов!
   Дженни замедлила шаг, колеблясь: стоит ли туда идти? Бретт тоже не торопился, но какая-то невидимая сила будто подталкивала его вперед, словно провоцируя лично убедиться, что описанные в романе события имели место и в реальной жизни. Чувство, возникающее каждый раз при входе в Гэмптон-Хаус. Дневник Моди. Дневник Мэри. История Хестер. Ночной кошмар Дженни.
   — Бретт? Мы идем дальше? — спросила Дженни неуверенно, остановившись на краю поляны.
   Надгробий на кладбище было несколько больше, чем им показалось издалека. Не меньше двадцати. Трава около могил была аккуратно подстрижена, а вокруг тянулись вверх, к солнцу, ухоженные садовые цветы. Это удивило Бретта. Он не предполагал, что новые хозяева поместья проявляют такую заботу о старом кладбище. Мраморные и гранитные ангелы украшали каждую могилу. То тут, то там камни пересекали трещины, из которых пробивался грязно-зеленый мох. Ветер и солнце делали свое дело, постепенно разрушая то, что возводилось на века. Бретт повнимательнее вгляделся в первый ряд надгробий и пришел к выводу, что последнее захоронение здесь производилось в 1910 году.
   Ноги, казалось, сами понесли Бретта к последнему ряду.
   — Иисус, — только и смог вымолвить он. Здесь находились все. Рэндолф и Мэри Гэмптоны лежали рядом под двойным гранитным камнем. Поодаль от отца находилась могила сына. Затаенная боль зашевелилась в сердце Бретта у надгробия Рэнделла. Друг Сэза Тэйлора! Надежный товарищ везде и во всем! Молодость Сэз и Рэнделл провели плечом к плечу — они делили между собой все: и первый бокал виски, и первую выкуренную трубку, и даже первую женщину. Фактически они были братьями.