Страница:
структурирована и имела отчетливо разделяемые части.
Часть первая. Прегрешения Сигизмунда. Их было множество.
Часть вторая. Просьбы Натальи.
Часть третья. Обещания Сигизмунда.
Третья часть предшествующего разговора в подобных случаях
составляла материал для части первой последующего телефонного
контакта с экс-супругой.
Сигизмунд давно разработал различные способы прохождения
бесед с Натальей. Данная структура требовала особой тактики. На
каждый новый попрек Натальи Сигизмунд отзывался все более
исступленной щенячьей радостью по поводу ее долгожданного звонка
и вообще существования на этом свете. Пробиться сквозь напускной
идиотизм бывшего супруга Наталье так и не удалось, поэтому она
быстро перешла к части второй:
- Ну, ты еще не забыл свое обещание?
- Какое?
- Насчет обручального кольца. Или у тебя уже из головы
вылетело, что я замуж выхожу?
- Ты хоть с женихом-то познакомь, - сказал Сигизмунд по
возможности доброжелательно. - Не чужие ведь.
- Мы зайдем на той неделе. Когда тебе будет удобно?
- Во вторник вечером давайте, заходите.
Ну вот, теперь еще с воркутинским бодхисатвой беседовать...
Все-таки напрасно Наталья считает его, Сигизмунда, рохлей.
Обходиться с бабами он все же умеет. Обе приструненные сестрицы
явились под вечер ласковые-ласковые, что одна, что вторая.
Аська уже с порога затараторила о разном.
- Виктория не проявлялась? Я тут у нового режа была, у него
такие идеи, он хочет древние традиции возрождать, ну наши,
исконные, языческие. А что? Эти, эстонцы, в Нарве свое Лиго
справляют? Это они нам назло свое Лиго справляют, чтоб нам
завидно было - мол, вон какие мы независимые, и все-то у нас
свое, и Лиго у нас свое. Ну и пусть у них Лиго, а у нас -
Солнцеворот. Этот мужик, реж мой новый, так и говорит: хрена им
лысого, этим горячим эстонским парням, мы им такой Солнцеворот
закатим - наш, славянский! Мы колеса возьмем - ну, от телеги,
Морж, ты не подумай чего - и подожжем, в реку с откоса бросим, а
река, между прочим, пограничная. А в крепости со всех башен
волхвы будут кричать в инфразвуке, эстонцев пугать. А я там на
самой главной роли буду. Я голая на плоту вдоль по границе
поплыву, вся в цветах. Как живой венок, понимаешь?
- Тебя погранцы подстрелят, - сказал Сигизмунд.
- Что они, живодеры, что ли? Я же там буду жизнь
праздновать! Ритуально совокупляться!
- С кем? - изумился Сигизмунд.
- Со скоморохами. Ой, Морж, это такое будет! Все нам деньги
дают - и ЮНЕСКО, и мать Тереза, и Гринпис... в общем, усраться!
Там сразу Возрождение начнется, а мы будем главными титанами!
- Где там?
- В Ивангороде, я же говорю - мы назло Нарве такой праздник
закатим языческий, чтобы инфраструктура поднялась... Морж, у
тебя распечататься реально?
- Чего? - изумился Сигизмунд. - Аська, повтори последние
слова.
Аська потупилась, застеснялась даже как будто, потом
повторила:
- Распечататься, говорю, реально? Кончай, Морж, стебаться.
И предъявила дискету.
- Что здесь? - спросил Сигизмунд.
- План праздника... смета... Слушай, срочно распечатать
надо. К завтрему. Чтобы всем разослать.
- Кому?
- Ну, спонсорам. Откуда я знаю, кому. ООНам разным там,
ОМОНам... Ну, кто этим занимается...
Сигизмунд, забавляясь, взял дискету, понес к компьютеру.
Аська приплясывала вокруг, стремилась заглянуть в лицо.
- Ты распечатаешь, Морж? Ты сделаешь? Слушай, сделай два
экземпляра. Или три. А?
- Анастасия, поставь кофе.
- А ты сделаешь?
- Если прочитается.
- Слушай, Морж, а как там все записывается? Я эту штучку
отодвигала, смотрела, смотрела на дискету... Ну, на
грампластинке - там понятно, там дорожки...
Сигизмунд заложил руки за голову, посмотрел на Аську
пристально.
- Аська. Ты такой предмет, как схемотехника, проходила?
- Естественно, проходила! - дернула плечом Аська. - Это у
меня профилирующий.
- В конспектик-то загляни, загляни... - присоветовал
Сигизмунд. - Много интересного найдешь. Все, иди кофе ставить.
Однако Сигизмунда также ждала встреча с новым и интересным.
Содержала в себе это новое аськина дискета. Вернее, дискета ее
режа. На дискете обнаружились два одиноких файла. Одиноких и
очень маленьких. Они послушно выдали свое содержание старине
"Нортону". Один описывал план празднества, призванный поразить
утлое воображение ООНов-ОМОНов, в общем - возможных спонсоров.
Второй содержал в себе смету.
СМЕТА
1. ПОСТАНОВОЧНАЯ ЧАСТЬ
* Дизельное топливо (около 400 литров)
* Дрова (2-3 грузовика)
* Аренда мобильной связи (8 приемо-передатчиков)
* Прожекторы для подсветки водопада
* Аренда концертного звука
* Костюмы актерской массовки
* Атрибутика костюмов
* Тележные колеса (10 шт.)
* Веревка (3 км)
* Канат (1 км)
* Стальной тросик (300 м)
* Ведра ( 15 шт.)
* Телега (1 шт.)
* Факелы (100 шт.)
* Изготовление музыкальных инструментов-бревен
* Прочие декорации внутри крепости и на берегу реки
* Аренда транспортных средств (доставка актеров, реквизита
и т.д.)
2. ОПЛАТА ИСПОЛНИТЕЛЯМ
* Питание и расселение актеров в Ивангороде на 4 дня
* Оплата актерской массовки
* Оплата музыкантам и солистам
* Оплата фольклорным коллективам
* Оплата "огневикам"
* Оплата постановочной группе и администратору
Вошла Аська с кофе. Сигизмунд отвернулся от экрана
компьютера, сказал:
- Слушай, Аська, объясни мне две вещи: что за музыкальные
инструменты-бревна и кто такие "огневики".
- Это предки наши такую музыку играли, - гордая новыми
познаниями сказала Аська. - Богатырскую музыку играли! Они
бревна выдалбливали и что-то с ними делали, а потом над головой
на цепях вертели. Чтобы звук шел.
- А "огневики"?
- Это ребята, которые костры кислородят. На Иванову ночь
костры разводят. Так это реально распечатать?
- Да распечатаю я тебе, угомонись...
- Морж, а зачем тебе компьютер? У тебя "DOOM" есть? Что ты
не играешь? Что ты как дурак последний, компьютер завел, а не
играешь? От жизни отстаешь.
- С меня ящика хватает, - сказал Сигизмунд. - Чтобы
держаться на общем уровне оглупления.
- Да ну тебя, - потянулась Аська. - Скучный ты, Морж.
Вечером все трое - Вика вернулась вскоре после Аськи -
добросовестно оглуплялись, сидя перед ого.
- Виктория, - спросил Сигизмунд, - как тебе в голову пришло
взять в прокате такое дерьмо?
Аська безмолвно и торжествующе сверкала глазами. Она так и
не простила высокоученой сестрице и гегемонствующему Моржу
дружных нападок на Гринуэя.
На экране в течение трех часов неспешно разворачивались
приключения безглазого багатура, воспитанника гномов-каратистов,
и его верных друзей: кречета, волка и лесного деда. Все они были
остро необходимы багатуру.
Кречет, посланный на разведку к хазарам, был опознан теми
как тотем, посланник небес и т.д., окружен почетом и опутан
магией - чтобы не улетел. Верные друзья отправляются вызволять
кречета.
Таинственный холм на болоте оказывается убежищем,
возведенным в незапамятные времена дочеловеческой расой лемуров.
Люди были выведены ими в доисторическую эру - как кормовой скот.
Героев на холме ждали захватывающие приключения: следы
древних битв; встреча с одичавшими и выродившимися
лемурами-секьюрити; проход через защитные системы лемуров
(заросли, студни, кислоты; эволюционировавшие в гигантов
доисторические паразиты).
Багатур и лесной дед находят нечто вроде компьютера,
управляющего всей защитной системой лемуров. Воспитанник
подземных гномов немедленно вступает с нею в телепатический
контакт.
Благодаря активизации древнего компьютера лемуров, из
пустоты тут же вылупляется биомеханическое существо - золотой
богомол, называемый также "летучим конем". С ходу выясняется,
что предназначение его - уничтожать людей как вид. Между лесным
дедом и багатуром завязывается нудная дискуссия: допустимо ли
использовать адскую машину против врагов? Однако багатур, не
чуждый компьютерам, все же ухитряется управляться с чудовищным
приобретением.
Прибытие героев с "конем" к хазарам производит форменный
фурор. Создается патовая ситуация: герой боится расстаться с
золотым богомолом, а хазары - с кречетом, так как, в свою
очередь, опасаются адской машины...
Тут Сигизмунд не выдержал.
- Слушай, Вика, как тебя угораздило взять эту лабуду?
- Мне выдали ее как сверхмасштабную историческую эпопею, -
угнетенно призналась Вика.
- И ты поверила?
- Не знаю... У мужика на обложке вполне грамотные
доспехи...
Фильм некоторое время вяло катился дальше. Любовь, кровь,
американские слюни вперемешку с патриотическими соплями, плюс
гумилевские еврейки, соблазняющие простодушных хазар-тюркутов...
В целом семейный киновечер можно было охарактеризовать как
"торжество Гринуэя".
Ночью бродили втроем по каналу, пса выгуливали, себя
проветривали. Курили, разговаривали.
Неожиданно Аська повернулась к Казанскому собору и спросила
Сигизмунда:
- Морж, ты в Бога веришь?
Вопрос застал Сигизмунда врасплох. Он ответил уклончиво:
- Во всяком случае, знаю людей, которые безусловно верят. А
что?
- Да так... У режа сегодня говорили... Слушай, Морж, а чего
человек должен ждать от крещения?
- Не знаю... Чего-нибудь хорошего...
- А зачем вообще люди крестятся?
- Я думаю, - сказала вдруг Вика, - что некрещеный человек -
он для Бога как нечитаемый файл. А покрестился - и открылся.
Будто нужный формат обрел. Ну, лютеранин - тот с трудом
открывается, католик получше, но тоже со сбоями и лишними
знаками, а православный - сразу и во всю ширь... с управляющими
символами... Правда, лютеране наоборот считают. А иеговисты
какие-нибудь вообще не открываются.
- Тут повели двоих... ФОРМАТИРОВАТЬ... в Казанский собор.
- Кого? - удивился Сигизмунд. Аська раньше никогда не
проявляла интереса к религиозным проблемам.
- Детей. Помнишь, я на похоронах была, еще двое детей
остались... Бабушка решила их покрестить - на всякий случай,
вдруг конец света или еще что... Пришли всем кагалом в собор,
там сплошь младенцы были, а ребят постарше только двое: один
какой-то незнакомый и наш. Тех, кто постарше, поп в сторону
отвел и учинил собеседование, как при вступлении в комсомол.
Чего, мол, ожидаете от крещения? Не знаю уж, что они там
брякнули, но не то, что в уставе или как это называется у
попов...
- Катехизис, - сказала Виктория.
- Один хрен, - отмахнулась Аська, - не то они что-то
сказали... Ну, поп их и выставил. Идите, говорит, книжки
почитайте, а потом приходите. Ответите правильно - покрещу. Все
бы ничего, но бабушка расплакалась, стала кричать "как вам не
стыдно, дети сироты, у них мать умерла"... После этого поп их за
нарушение благочиния и вовсе выставил.
- И что, так и ушли?
- Они во Владимирский пошли. Там ничего не спрашивали.
Покрестили и все. Мол, понадобится парню - сам эту книжку
прочитает, а не понадобится - ну и фиг-то с ним...
- А что ты так яришься? - сказала Виктория. - В храм не на
попа ходят смотреть, а на Бога.
- Какая ты умная, Вика. Поп их выгнал. Сирот обидел. А
знаешь, в какой это день было? В самый главный такой
христианский праздник, когда прощать положено. Прощеное
Воскресенье называется. Я тут думала даже, когда с похорон
вернулась, - может, и мне покреститься? Светлого чего-то
хотелось. Чтоб настоящее. А теперь передумала. Что я там забыла?
Чтобы поп на меня орал? На меня и так все орут: и реж орет, и ты
вот, Морж, тоже...
- Нашли куда детей вести, - сказал Сигизмунд. - В Казанский
собор! Нехорошее это место, музеем атеизма испоганенное. И
сейчас там лучше не стало. Его новые мажоры обсидели. Они
Боженьку боятся как налоговую полицию, только чуток поменьше...
Вход сбоку, нищих - и тех нет...
- Нашел тоже показатель благополучия - нищие! - фыркнула
Вика.
- Морж, слыхал, - Виктория у нас снова за границу лыжи
вострит. Зачахла, видите ли. В языковую среду хочет. Знаешь,
Морж, чего она на самом деле хочет? Сытости и благополучия.
Буржуазности она хочет. Сквозняки ей здесь не нравятся.
- Меня, между прочим, мое место в университете ждать не
будет, пока я тут с вами в смыслы жизни играю, - отозвалась
Вика.
- А ты здесь науку двигай, - не сдавалась Аська. - На
родине!
- Да кому здесь наука сейчас на хер нужна! - ответила
аськина сестрица. - Вот если бы я попкорном торговала или там
босоножками...
- Когда ты едешь? - спросил Сигизмунд. Ему вдруг сразу
стало грустно.
- К концу месяца. Завтра в консульство пойду.
- А, - сказал Сигизмунд. И замолчал.
Во время чаепития в "Морене" Сигизмунд вдруг спросил
Федора:
- Кстати, Федор, не проконсультируешь ли вот по какому
вопросу: что положено человеку ожидать от крещения?
Федор сразу собрался и ответил четко и браво:
- Спасения и жизни вечной. - И осторожно запустил щуп: - А
вы что, креститься надумали, Сигизмунд Борисович?
- Да нет, я так интересуюсь, теоретически... Меня мать еще
в детстве покрестила, между прочим, в католичество... Мне тут
вчера историю рассказали...
Выслушав аськину историю о Казанском соборе, Федор немного
подумал и ответил решительно:
- Поп, конечно, говно. Мне вот отец Никодим не поленился
полчаса мозги вправлять. А до остального, говорит, Федор, и сам
дойдешь, если подопрет... Попы, кстати, тоже разные бывают.
Бывают и ничего, а бывают - такие зануды! Но только на наше
православие это не распространяется. Православие - оно
правильное. Потому как четкое.
От спокойной казарменной убежденности Федора Сигизмунду
вдруг стало значительно легче.
- Ты спроси еще этого своего отца Никодима: вот если
человек умер и его кремировали - он точно потом не воскреснет
или как?
Федор прищурился.
- Помер у вас кто, Сигизмунд Борисович? - очень осторожно
осведомился он.
- Да нет, узнать просили... А я не знаю и узнать не у кого,
разве что у тебя.
- Считается, что не воскреснет, - озабоченно проговорил
Федор. - Но я на всякий случай еще проконсультируюсь
дополнительно. Ладно, поеду. - И уже в дверях остановился. - Да,
Сигизмунд Борисович, протрава кончается. Завтра привезли бы.
- Хорошо.
Федор ушел.
Светка стала собирать чашки. Она уже собралась идти их
мыть, когда Сигизмунд сказал ей в спину:
- Светлана, бумаги для налоговой готовы?
Светлана замерла, излучая страх. Потом сказала:
- Нет.
- Слушай, чем ты занималась два дня? На кой нам штрафные
санкции? Поставь ты эти чашки. Иди сюда.
Светка послушно сгрузила чашки, подошла к Сигизмунду и
встала перед ним, сцепив пальцы.
- Что?
- Что с тобой происходит?
- Ничего.
- Ты работать собираешься?
- Собираюсь.
- Ты понимаешь, что у нас бюджет!.. - заорал Сигизмунд. -
Вот так у нас бюджет!.. - Он провел пальцем по горлу. - Вот
так!.. Еле сводим!.. Сейчас еще штрафные навесят!.. Ты это
понимаешь, ты, бухгалтер!.. Ты на штате сидишь!..
- Понимаю, - совсем тихо сказала Светка.
- Кому мне зарплату не платить? - спросил Сигизмунд. -
Федору или Людмиле Сергеевне?
- Мне, - прошептала Светка.
- Я тебя уволю! В чем дело? Да сядь ты.
Светка села. Помолчала еще немного. Глаза набухли слезами.
- Ну? - уже мягче повторил Сигизмунд.
- Я беременна, - прошептала Светка. - Анализы показали...
- Какой срок?
- Три недели...
- Сколько тебе нужно?
- Чего нужно?
- Денег, чего... Ты будешь прерывать?
- Я не знаю! - сказала Светка и бурно разрыдалась.
Сигизмунд дал ей время поплакать. На душе у него сгущались
тучи. В маленьких фирмах, вроде "Морены", главная нагрузка
лежала на бухгалтере.
Потом Сигизмунд взял Светку за руки и проникновенно
проговорил:
- Светлана. Мне нужен бухгалтер. Ты без меня знаешь, что
беременная женщина - не работник. Кормящая - тем более. Если ты
решишься... я тебе помогу. Ну, деньгами. Оформим. Не беспокойся.
- Что - "решишься"? - пролепетала Светка.
- Что, что... Муж-то у тебя бюджетник. Когда он в последний
раз зарплату получал? Ты соображай. Ты ему сказала?
- Да...
- А он что?
- Говорит, сама решай...
- Ну вот ты и решай.
- Что?
- Света, я не смогу тебя держать в штате.
Светка встала. Лицо у нее разом сделалось мокрое: текло из
глаз, из носа.
- Сигизмунд Борисович, можно, я уйду? - спросила она
шепотом.
- Иди, - сказал Сигизмунд. - Ну, иди, иди...
Светка схватила сумку и убежала.
Несколько секунд Сигизмунд тупо смотрел на дверь, а потом
схватил себя за волосы и несколько раз стукнулся лбом об стол.
Так. Только этого не хватало - остаться без бухгалтера. Не
станет Светка делать аборт. Рожать она будет. Нищих плодить.
Остаться без бухгалтера - это катастрофа. Особенно при нынешнем
положении "Морены". И с улицы просто так бухгалтера не
возьмешь...
В воскресенье Аська, возвращаясь от своего нового режа,
нежданно-негаданно притащила с собой Мурра и уже с порога
закричала:
- Морж! Смотри, кого я тебе привела!
Мурр был мрачноват, строг и ничем не показывал своего
удивления. Чинно выпил кофе. Сдержанно-одобрительно отозвался о
проекте фольклорного праздника, в котором собирался принять
участие. Никак не реагировал на бурное ликование Аськи.
Сигизмунд держался холодновато - все утро просидел на
телефоне, обзванивая своих знакомых в поисках приличного
бухгалтера. Мысли в основном вертелись вокруг этого.
Мурр с присущей ему временами чуткостью видел, что
Сигизмунду не до гостей, и потому проговорил тихим, грудным
голосом:
- Хотите, я новую песню вам покажу?
- Ой, Мурр, это гениально! Морж, ты должен это послушать!
Такая архаика - охренеть, такие корни! Новый реж кипятком писал,
весь пол залил!
- Я просто стремился создать сказку, - мягко поправил Мурр.
И стал петь.
Сигизмунд даже вздрогнул: он не ожидал, что Мурр просто так
запоет, без гитары, без предисловий.
Песня полупелась, полувыстанывалась, полувыкряхтывалась;
завораживающий голос Мурра то уходил в распевы, то топтался на
речитативах; только за счет голоса, пожалуй, песня и забирала -
ритм и стих хромали на все четыре лапы... будто косолапый бежит.
Да, будто косолапый бежит. Куда-то. В темную берлогу. В черный
провал. Под землю.
Сторожит медведь
Мое счастье от всех.
Ждет меня медведь,
Чтоб мне отдать счастье.
Солнце сменит дождь,
А дождь сменит снег,
Ждет меня медведь
В сушь и ненастье -
Чтобы счастье не скучало,
Ему
Он сплетает венки...
Он горем удручен,
Что я не прихожу.
Из сопочки
Слушает грай птиц у тропочки:
Может, жданный бредет,
Может, ветер голос принесет.
Вот уже сколько лет
Все ждет да ждет,
Ждет меня медведь,
Все ждет да ждет,
А меня все нет,
Нет да нет,
Меня - нет...
Мурр плел и плел песню, больше голосом, чем словами, и
Сигизмунд, как всегда во время его пения, вдруг оторвался от
берега реальности и поплыл... И чем дальше он уплывал, тем
больше понимал - только вот словами выразить не мог. Нелепые и
разрозненные события последних недель вдруг обрели соединенность
и смысл, как будто их вписали в некий общий контекст. И
исчезновение Лантхильды, и исчезновение Аськи, и возвращение
Аськи, и та смерть, что ударила мимо, и Аспид, и Светка, которая
не хочет избавляться от своего ребенка... Все.
Мурр пел и пел, казалось - вечность. У Аськи восторженно
блестели глаза. И Вика сидела не шевелясь - слушала. А у
Сигизмунда вдруг мурашки пошли по спине. Кто-то ждал. Долго
ждал.
Чтобы счастье не грустило,
Медведь
Прибаутки рычит.
он сердится порой,
Грозит
Разбранить меня.
И не ведает он,
Что давно я сплю в земле сырой -
Медяки на глазах -
Некому медведю рассказать.
И медведь все ждет да ждет -
Вот уж сколько лет
Ждет да ждет...
А меня все нет,
Нет да нет...
Меня - не-ет...
А медведь все ждет,
Ждет да ждет,
А меня уж нет,
Нет да нет,
Ме-еня не-е-е-ет!..
Сигизмунд слушал, слушал... В многократно повторенном "нет"
ему все явственнее слышалось исступленное "да", и в постоянном
утверждении "меня нет" звучало все громче "я есть, я есть!"
"Жизни хочу", - вспомнил он аськины слова.
Допев, Мурр скупо улыбнулся, не стал слушать похвал, а
вместо этого залпом допил остывший кофе и быстро ушел. Сказал,
что ему нужно еще в одно место зайти.
- Как он там поживает, не рассказывал? - спросил Сигизмунд
у Аськи.
- Херово, как все... Я не знаю, у них своя тусня. Они чужих
не любят. Слушай, Морж, а у тебя правда денег нет? Купил бы ему
нормальную гитару.
- Правда нет, - сказал Сигизмунд. - Я бы его давно на
лазернике выпустил, были б только деньги. А теперь еще
бухгалтерша...
И снова его охватила непонятная тревога. Острая, как
колика. Мысль лихорадочно заметалась: что?.. где?..
- ...Ты что, оглох, Морж? Трубку сними! Замечтался!
Тряхнув головой, Сигизмунд снял трубку.
- Значит так, Сигизмунд Борисович, - прозвучал деловой
голос Федора. - Я, как обещал, проконсультировался.
- О чем? - изумился Сигизмунд. - Что, бухгалтер?..
- Какой бухгалтер?
- Нет, ничего... Извини.
- Я насчет кремации консультировался.
Тревога резко усилилась.
- Какой кремации?
- Вы просили дополнительно узнать насчет воскресения
кремированных. Опасно или как.
Сигизмунд наконец сообразил, о чем речь. Исполнительность
Федора порой ставила его в тупик.
- Ну и как?
- Отец Никодим говорит: что, по-твоему, Бог из пепла не
соберет? А если кто при пожаре погиб - тех тоже?..
- Ну спасибо, Федор, утешил.
- Не за что. Всегда рад. Если что, звоните, Сигизмунд
Борисович.
Сигизмунд едва дождался конца разговора. Он вдруг определил
источник сильнейшей тревоги. "Хозяйство". Берлога. И там
стережет... ждет... Кто? Он почти физически ощущал ЗОВ.
- Ты чего с лица такой бледный? - закудахтала Аська. -
Сообщили тебе чего?
- Да нет. Скоро приду.
Он почти бегом выскочил во двор, открыл гараж. Запаха не
было. Но ЗОВ становился все сильнее. Лантхильда? Может быть, она
под землей? Всего лишь в двадцати метрах, внизу? Бьется под
асфальтом в жуткой камере или в коридоре? Или в этом черном
зловонном колодце?
Не сразу попадая в рукава, Сигизмунд переоделся в ватник.
Он даже не чувствовал холода. Быстрее, быстрее. Стережет
медведь. Все взаимосвязано. Все вписано в общий контекст.
Древний и жуткий.
Гремя заграждениями, прошел по каналу, нырнул в подворотню.
И...
На люке стоял "москвичок". Порыпанный, заслуженный. Явно на
трудовую копейку куплен после ста лет очередей. И угораздило же
его!..
Недолго думая, Сигизмунд пнул "москвичок" ногой. Машина
взвыла. Повыла, помигала - замолчала. Сигизмунд снова пнул.
Подождал. Минуты через три хлопнула парадная, и во двор выскочил
полуодетый мужик. С первого же взгляда Сигизмунд определил в нем
такого же бедолагу, как он сам. Тем лучше. Еще издалека
Сигизмунд чудовищно заматерился ему навстречу. На хрена на
аварийный люк свою тачку поставил! Давай, откатывай срочно! Там
газ травит! Воскресенье, блин, я один на участке!
Сигизмунд сам от себя не ожидал такого вдохновенного
вхождения в роль. Может, Права Аська? Только Гамлета ему и
играть.
Мужичок во всяком случае поверил, в подлинности образа не
усомнился. Покорно залез в "москвичок", заглушил завывания,
откатил с люка.
Спросил, сильно ли газ травит. Не рванет ли?
- Да ни хера не рванет!.. - Сигизмунд утопил ответную
реплику в чистом мате и свел ее к тому, что задрочили его по
выходным тут дежурить...
- Может, помочь, дядя? - совсем мирно спросил мужичок.
Ишь ты, как не хочет, чтоб рвануло! А механизм там, в люке,
не беззвучный, и надо бы от мужичка отделаться поскорее.
Сигизмунд раздраженно замахал рукой.
- Да иди ты, иди, иди!.. Достали!..
Мужичок наконец обиделся и ушел.
Когда за Сигизмундом закрылась входная дверь, отделявшая
подземный тоннель от наружного люка, Сигизмунд перевел дыхание.
Всеобъемлющая тишина ударила его, в ушах зазвенело. И вместе с
тишиной нахлынул ужас. Он понял, что боится отходить от двери.
Постоял. В тишине ничего не менялось. Позвал: "Лантхильда!"
Метнулось эхо - больше ничего. Поудобнее взял в руку ломик и
заставил себя отлепиться от двери. Сделал шаг по коридору,
другой.
Включил фонарик, посветил. Все как прежде. Бетонный пол.
Серый потолок.
Сигизмунд медленно шел вперед. Наконец впереди открылся
"предбанник", он же кладовая. Метнулся луч фонарика - Сигизмунд
нашел выключатель и быстро зажег свет. Тусклое мертвенное сияние
залило стеллажи, черный провал колодца, дверь с рычагом... После
Сигизмунда здесь никого не было. "Предбанник" был пуст.
Сигизмунд осторожно прошел по кладовой. Заглянул в окуляр
"перископа". Записка и термос, оставленные Лантхильде,
нетронутые, стояли на нарах. Сигизмунд уже собрался было зайти в
камеру - для очистки совести, когда его охватило ощущение, будто
за спиной кто-то стоит. Почти вплотную. Если сделать шаг назад,
то можно столкнуться с... ним. Сигизмунд почти до крови прикусил
губу и обернулся. Никого. Он едва не вскрикнул. Теперь
присутствие ощущалось в камере. Сигизмунд снова заглянул в
окуляр - да нет же, пусто.
Где-то вокруг подземной камеры зародился гул. Будто кто-то,
безмерно большой, сказал: "Ох-х!" Этот звук сопровождался мелкой
вибрацией. Тихонько звякнуло что-то металлическое на стеллаже.
Сигизмунд взвыл от ужаса.
И снова настала тишина. Всхлипывая от страха, Сигизмунд в
последний раз заглянул в камеру: вдруг перенос? Но - нет,
никакого перенесенного объекта в камере по-прежнему не
наблюдалось.
Но пока он стоял согнувшись над окуляром кто-то невидимый
невесомо прикоснулся к его спине. По всему телу разбежались
мурашки, Сигизмунд утробно закричал и дернулся в сторону.
Часть первая. Прегрешения Сигизмунда. Их было множество.
Часть вторая. Просьбы Натальи.
Часть третья. Обещания Сигизмунда.
Третья часть предшествующего разговора в подобных случаях
составляла материал для части первой последующего телефонного
контакта с экс-супругой.
Сигизмунд давно разработал различные способы прохождения
бесед с Натальей. Данная структура требовала особой тактики. На
каждый новый попрек Натальи Сигизмунд отзывался все более
исступленной щенячьей радостью по поводу ее долгожданного звонка
и вообще существования на этом свете. Пробиться сквозь напускной
идиотизм бывшего супруга Наталье так и не удалось, поэтому она
быстро перешла к части второй:
- Ну, ты еще не забыл свое обещание?
- Какое?
- Насчет обручального кольца. Или у тебя уже из головы
вылетело, что я замуж выхожу?
- Ты хоть с женихом-то познакомь, - сказал Сигизмунд по
возможности доброжелательно. - Не чужие ведь.
- Мы зайдем на той неделе. Когда тебе будет удобно?
- Во вторник вечером давайте, заходите.
Ну вот, теперь еще с воркутинским бодхисатвой беседовать...
Все-таки напрасно Наталья считает его, Сигизмунда, рохлей.
Обходиться с бабами он все же умеет. Обе приструненные сестрицы
явились под вечер ласковые-ласковые, что одна, что вторая.
Аська уже с порога затараторила о разном.
- Виктория не проявлялась? Я тут у нового режа была, у него
такие идеи, он хочет древние традиции возрождать, ну наши,
исконные, языческие. А что? Эти, эстонцы, в Нарве свое Лиго
справляют? Это они нам назло свое Лиго справляют, чтоб нам
завидно было - мол, вон какие мы независимые, и все-то у нас
свое, и Лиго у нас свое. Ну и пусть у них Лиго, а у нас -
Солнцеворот. Этот мужик, реж мой новый, так и говорит: хрена им
лысого, этим горячим эстонским парням, мы им такой Солнцеворот
закатим - наш, славянский! Мы колеса возьмем - ну, от телеги,
Морж, ты не подумай чего - и подожжем, в реку с откоса бросим, а
река, между прочим, пограничная. А в крепости со всех башен
волхвы будут кричать в инфразвуке, эстонцев пугать. А я там на
самой главной роли буду. Я голая на плоту вдоль по границе
поплыву, вся в цветах. Как живой венок, понимаешь?
- Тебя погранцы подстрелят, - сказал Сигизмунд.
- Что они, живодеры, что ли? Я же там буду жизнь
праздновать! Ритуально совокупляться!
- С кем? - изумился Сигизмунд.
- Со скоморохами. Ой, Морж, это такое будет! Все нам деньги
дают - и ЮНЕСКО, и мать Тереза, и Гринпис... в общем, усраться!
Там сразу Возрождение начнется, а мы будем главными титанами!
- Где там?
- В Ивангороде, я же говорю - мы назло Нарве такой праздник
закатим языческий, чтобы инфраструктура поднялась... Морж, у
тебя распечататься реально?
- Чего? - изумился Сигизмунд. - Аська, повтори последние
слова.
Аська потупилась, застеснялась даже как будто, потом
повторила:
- Распечататься, говорю, реально? Кончай, Морж, стебаться.
И предъявила дискету.
- Что здесь? - спросил Сигизмунд.
- План праздника... смета... Слушай, срочно распечатать
надо. К завтрему. Чтобы всем разослать.
- Кому?
- Ну, спонсорам. Откуда я знаю, кому. ООНам разным там,
ОМОНам... Ну, кто этим занимается...
Сигизмунд, забавляясь, взял дискету, понес к компьютеру.
Аська приплясывала вокруг, стремилась заглянуть в лицо.
- Ты распечатаешь, Морж? Ты сделаешь? Слушай, сделай два
экземпляра. Или три. А?
- Анастасия, поставь кофе.
- А ты сделаешь?
- Если прочитается.
- Слушай, Морж, а как там все записывается? Я эту штучку
отодвигала, смотрела, смотрела на дискету... Ну, на
грампластинке - там понятно, там дорожки...
Сигизмунд заложил руки за голову, посмотрел на Аську
пристально.
- Аська. Ты такой предмет, как схемотехника, проходила?
- Естественно, проходила! - дернула плечом Аська. - Это у
меня профилирующий.
- В конспектик-то загляни, загляни... - присоветовал
Сигизмунд. - Много интересного найдешь. Все, иди кофе ставить.
Однако Сигизмунда также ждала встреча с новым и интересным.
Содержала в себе это новое аськина дискета. Вернее, дискета ее
режа. На дискете обнаружились два одиноких файла. Одиноких и
очень маленьких. Они послушно выдали свое содержание старине
"Нортону". Один описывал план празднества, призванный поразить
утлое воображение ООНов-ОМОНов, в общем - возможных спонсоров.
Второй содержал в себе смету.
СМЕТА
1. ПОСТАНОВОЧНАЯ ЧАСТЬ
* Дизельное топливо (около 400 литров)
* Дрова (2-3 грузовика)
* Аренда мобильной связи (8 приемо-передатчиков)
* Прожекторы для подсветки водопада
* Аренда концертного звука
* Костюмы актерской массовки
* Атрибутика костюмов
* Тележные колеса (10 шт.)
* Веревка (3 км)
* Канат (1 км)
* Стальной тросик (300 м)
* Ведра ( 15 шт.)
* Телега (1 шт.)
* Факелы (100 шт.)
* Изготовление музыкальных инструментов-бревен
* Прочие декорации внутри крепости и на берегу реки
* Аренда транспортных средств (доставка актеров, реквизита
и т.д.)
2. ОПЛАТА ИСПОЛНИТЕЛЯМ
* Питание и расселение актеров в Ивангороде на 4 дня
* Оплата актерской массовки
* Оплата музыкантам и солистам
* Оплата фольклорным коллективам
* Оплата "огневикам"
* Оплата постановочной группе и администратору
Вошла Аська с кофе. Сигизмунд отвернулся от экрана
компьютера, сказал:
- Слушай, Аська, объясни мне две вещи: что за музыкальные
инструменты-бревна и кто такие "огневики".
- Это предки наши такую музыку играли, - гордая новыми
познаниями сказала Аська. - Богатырскую музыку играли! Они
бревна выдалбливали и что-то с ними делали, а потом над головой
на цепях вертели. Чтобы звук шел.
- А "огневики"?
- Это ребята, которые костры кислородят. На Иванову ночь
костры разводят. Так это реально распечатать?
- Да распечатаю я тебе, угомонись...
- Морж, а зачем тебе компьютер? У тебя "DOOM" есть? Что ты
не играешь? Что ты как дурак последний, компьютер завел, а не
играешь? От жизни отстаешь.
- С меня ящика хватает, - сказал Сигизмунд. - Чтобы
держаться на общем уровне оглупления.
- Да ну тебя, - потянулась Аська. - Скучный ты, Морж.
Вечером все трое - Вика вернулась вскоре после Аськи -
добросовестно оглуплялись, сидя перед ого.
- Виктория, - спросил Сигизмунд, - как тебе в голову пришло
взять в прокате такое дерьмо?
Аська безмолвно и торжествующе сверкала глазами. Она так и
не простила высокоученой сестрице и гегемонствующему Моржу
дружных нападок на Гринуэя.
На экране в течение трех часов неспешно разворачивались
приключения безглазого багатура, воспитанника гномов-каратистов,
и его верных друзей: кречета, волка и лесного деда. Все они были
остро необходимы багатуру.
Кречет, посланный на разведку к хазарам, был опознан теми
как тотем, посланник небес и т.д., окружен почетом и опутан
магией - чтобы не улетел. Верные друзья отправляются вызволять
кречета.
Таинственный холм на болоте оказывается убежищем,
возведенным в незапамятные времена дочеловеческой расой лемуров.
Люди были выведены ими в доисторическую эру - как кормовой скот.
Героев на холме ждали захватывающие приключения: следы
древних битв; встреча с одичавшими и выродившимися
лемурами-секьюрити; проход через защитные системы лемуров
(заросли, студни, кислоты; эволюционировавшие в гигантов
доисторические паразиты).
Багатур и лесной дед находят нечто вроде компьютера,
управляющего всей защитной системой лемуров. Воспитанник
подземных гномов немедленно вступает с нею в телепатический
контакт.
Благодаря активизации древнего компьютера лемуров, из
пустоты тут же вылупляется биомеханическое существо - золотой
богомол, называемый также "летучим конем". С ходу выясняется,
что предназначение его - уничтожать людей как вид. Между лесным
дедом и багатуром завязывается нудная дискуссия: допустимо ли
использовать адскую машину против врагов? Однако багатур, не
чуждый компьютерам, все же ухитряется управляться с чудовищным
приобретением.
Прибытие героев с "конем" к хазарам производит форменный
фурор. Создается патовая ситуация: герой боится расстаться с
золотым богомолом, а хазары - с кречетом, так как, в свою
очередь, опасаются адской машины...
Тут Сигизмунд не выдержал.
- Слушай, Вика, как тебя угораздило взять эту лабуду?
- Мне выдали ее как сверхмасштабную историческую эпопею, -
угнетенно призналась Вика.
- И ты поверила?
- Не знаю... У мужика на обложке вполне грамотные
доспехи...
Фильм некоторое время вяло катился дальше. Любовь, кровь,
американские слюни вперемешку с патриотическими соплями, плюс
гумилевские еврейки, соблазняющие простодушных хазар-тюркутов...
В целом семейный киновечер можно было охарактеризовать как
"торжество Гринуэя".
Ночью бродили втроем по каналу, пса выгуливали, себя
проветривали. Курили, разговаривали.
Неожиданно Аська повернулась к Казанскому собору и спросила
Сигизмунда:
- Морж, ты в Бога веришь?
Вопрос застал Сигизмунда врасплох. Он ответил уклончиво:
- Во всяком случае, знаю людей, которые безусловно верят. А
что?
- Да так... У режа сегодня говорили... Слушай, Морж, а чего
человек должен ждать от крещения?
- Не знаю... Чего-нибудь хорошего...
- А зачем вообще люди крестятся?
- Я думаю, - сказала вдруг Вика, - что некрещеный человек -
он для Бога как нечитаемый файл. А покрестился - и открылся.
Будто нужный формат обрел. Ну, лютеранин - тот с трудом
открывается, католик получше, но тоже со сбоями и лишними
знаками, а православный - сразу и во всю ширь... с управляющими
символами... Правда, лютеране наоборот считают. А иеговисты
какие-нибудь вообще не открываются.
- Тут повели двоих... ФОРМАТИРОВАТЬ... в Казанский собор.
- Кого? - удивился Сигизмунд. Аська раньше никогда не
проявляла интереса к религиозным проблемам.
- Детей. Помнишь, я на похоронах была, еще двое детей
остались... Бабушка решила их покрестить - на всякий случай,
вдруг конец света или еще что... Пришли всем кагалом в собор,
там сплошь младенцы были, а ребят постарше только двое: один
какой-то незнакомый и наш. Тех, кто постарше, поп в сторону
отвел и учинил собеседование, как при вступлении в комсомол.
Чего, мол, ожидаете от крещения? Не знаю уж, что они там
брякнули, но не то, что в уставе или как это называется у
попов...
- Катехизис, - сказала Виктория.
- Один хрен, - отмахнулась Аська, - не то они что-то
сказали... Ну, поп их и выставил. Идите, говорит, книжки
почитайте, а потом приходите. Ответите правильно - покрещу. Все
бы ничего, но бабушка расплакалась, стала кричать "как вам не
стыдно, дети сироты, у них мать умерла"... После этого поп их за
нарушение благочиния и вовсе выставил.
- И что, так и ушли?
- Они во Владимирский пошли. Там ничего не спрашивали.
Покрестили и все. Мол, понадобится парню - сам эту книжку
прочитает, а не понадобится - ну и фиг-то с ним...
- А что ты так яришься? - сказала Виктория. - В храм не на
попа ходят смотреть, а на Бога.
- Какая ты умная, Вика. Поп их выгнал. Сирот обидел. А
знаешь, в какой это день было? В самый главный такой
христианский праздник, когда прощать положено. Прощеное
Воскресенье называется. Я тут думала даже, когда с похорон
вернулась, - может, и мне покреститься? Светлого чего-то
хотелось. Чтоб настоящее. А теперь передумала. Что я там забыла?
Чтобы поп на меня орал? На меня и так все орут: и реж орет, и ты
вот, Морж, тоже...
- Нашли куда детей вести, - сказал Сигизмунд. - В Казанский
собор! Нехорошее это место, музеем атеизма испоганенное. И
сейчас там лучше не стало. Его новые мажоры обсидели. Они
Боженьку боятся как налоговую полицию, только чуток поменьше...
Вход сбоку, нищих - и тех нет...
- Нашел тоже показатель благополучия - нищие! - фыркнула
Вика.
- Морж, слыхал, - Виктория у нас снова за границу лыжи
вострит. Зачахла, видите ли. В языковую среду хочет. Знаешь,
Морж, чего она на самом деле хочет? Сытости и благополучия.
Буржуазности она хочет. Сквозняки ей здесь не нравятся.
- Меня, между прочим, мое место в университете ждать не
будет, пока я тут с вами в смыслы жизни играю, - отозвалась
Вика.
- А ты здесь науку двигай, - не сдавалась Аська. - На
родине!
- Да кому здесь наука сейчас на хер нужна! - ответила
аськина сестрица. - Вот если бы я попкорном торговала или там
босоножками...
- Когда ты едешь? - спросил Сигизмунд. Ему вдруг сразу
стало грустно.
- К концу месяца. Завтра в консульство пойду.
- А, - сказал Сигизмунд. И замолчал.
Во время чаепития в "Морене" Сигизмунд вдруг спросил
Федора:
- Кстати, Федор, не проконсультируешь ли вот по какому
вопросу: что положено человеку ожидать от крещения?
Федор сразу собрался и ответил четко и браво:
- Спасения и жизни вечной. - И осторожно запустил щуп: - А
вы что, креститься надумали, Сигизмунд Борисович?
- Да нет, я так интересуюсь, теоретически... Меня мать еще
в детстве покрестила, между прочим, в католичество... Мне тут
вчера историю рассказали...
Выслушав аськину историю о Казанском соборе, Федор немного
подумал и ответил решительно:
- Поп, конечно, говно. Мне вот отец Никодим не поленился
полчаса мозги вправлять. А до остального, говорит, Федор, и сам
дойдешь, если подопрет... Попы, кстати, тоже разные бывают.
Бывают и ничего, а бывают - такие зануды! Но только на наше
православие это не распространяется. Православие - оно
правильное. Потому как четкое.
От спокойной казарменной убежденности Федора Сигизмунду
вдруг стало значительно легче.
- Ты спроси еще этого своего отца Никодима: вот если
человек умер и его кремировали - он точно потом не воскреснет
или как?
Федор прищурился.
- Помер у вас кто, Сигизмунд Борисович? - очень осторожно
осведомился он.
- Да нет, узнать просили... А я не знаю и узнать не у кого,
разве что у тебя.
- Считается, что не воскреснет, - озабоченно проговорил
Федор. - Но я на всякий случай еще проконсультируюсь
дополнительно. Ладно, поеду. - И уже в дверях остановился. - Да,
Сигизмунд Борисович, протрава кончается. Завтра привезли бы.
- Хорошо.
Федор ушел.
Светка стала собирать чашки. Она уже собралась идти их
мыть, когда Сигизмунд сказал ей в спину:
- Светлана, бумаги для налоговой готовы?
Светлана замерла, излучая страх. Потом сказала:
- Нет.
- Слушай, чем ты занималась два дня? На кой нам штрафные
санкции? Поставь ты эти чашки. Иди сюда.
Светка послушно сгрузила чашки, подошла к Сигизмунду и
встала перед ним, сцепив пальцы.
- Что?
- Что с тобой происходит?
- Ничего.
- Ты работать собираешься?
- Собираюсь.
- Ты понимаешь, что у нас бюджет!.. - заорал Сигизмунд. -
Вот так у нас бюджет!.. - Он провел пальцем по горлу. - Вот
так!.. Еле сводим!.. Сейчас еще штрафные навесят!.. Ты это
понимаешь, ты, бухгалтер!.. Ты на штате сидишь!..
- Понимаю, - совсем тихо сказала Светка.
- Кому мне зарплату не платить? - спросил Сигизмунд. -
Федору или Людмиле Сергеевне?
- Мне, - прошептала Светка.
- Я тебя уволю! В чем дело? Да сядь ты.
Светка села. Помолчала еще немного. Глаза набухли слезами.
- Ну? - уже мягче повторил Сигизмунд.
- Я беременна, - прошептала Светка. - Анализы показали...
- Какой срок?
- Три недели...
- Сколько тебе нужно?
- Чего нужно?
- Денег, чего... Ты будешь прерывать?
- Я не знаю! - сказала Светка и бурно разрыдалась.
Сигизмунд дал ей время поплакать. На душе у него сгущались
тучи. В маленьких фирмах, вроде "Морены", главная нагрузка
лежала на бухгалтере.
Потом Сигизмунд взял Светку за руки и проникновенно
проговорил:
- Светлана. Мне нужен бухгалтер. Ты без меня знаешь, что
беременная женщина - не работник. Кормящая - тем более. Если ты
решишься... я тебе помогу. Ну, деньгами. Оформим. Не беспокойся.
- Что - "решишься"? - пролепетала Светка.
- Что, что... Муж-то у тебя бюджетник. Когда он в последний
раз зарплату получал? Ты соображай. Ты ему сказала?
- Да...
- А он что?
- Говорит, сама решай...
- Ну вот ты и решай.
- Что?
- Света, я не смогу тебя держать в штате.
Светка встала. Лицо у нее разом сделалось мокрое: текло из
глаз, из носа.
- Сигизмунд Борисович, можно, я уйду? - спросила она
шепотом.
- Иди, - сказал Сигизмунд. - Ну, иди, иди...
Светка схватила сумку и убежала.
Несколько секунд Сигизмунд тупо смотрел на дверь, а потом
схватил себя за волосы и несколько раз стукнулся лбом об стол.
Так. Только этого не хватало - остаться без бухгалтера. Не
станет Светка делать аборт. Рожать она будет. Нищих плодить.
Остаться без бухгалтера - это катастрофа. Особенно при нынешнем
положении "Морены". И с улицы просто так бухгалтера не
возьмешь...
В воскресенье Аська, возвращаясь от своего нового режа,
нежданно-негаданно притащила с собой Мурра и уже с порога
закричала:
- Морж! Смотри, кого я тебе привела!
Мурр был мрачноват, строг и ничем не показывал своего
удивления. Чинно выпил кофе. Сдержанно-одобрительно отозвался о
проекте фольклорного праздника, в котором собирался принять
участие. Никак не реагировал на бурное ликование Аськи.
Сигизмунд держался холодновато - все утро просидел на
телефоне, обзванивая своих знакомых в поисках приличного
бухгалтера. Мысли в основном вертелись вокруг этого.
Мурр с присущей ему временами чуткостью видел, что
Сигизмунду не до гостей, и потому проговорил тихим, грудным
голосом:
- Хотите, я новую песню вам покажу?
- Ой, Мурр, это гениально! Морж, ты должен это послушать!
Такая архаика - охренеть, такие корни! Новый реж кипятком писал,
весь пол залил!
- Я просто стремился создать сказку, - мягко поправил Мурр.
И стал петь.
Сигизмунд даже вздрогнул: он не ожидал, что Мурр просто так
запоет, без гитары, без предисловий.
Песня полупелась, полувыстанывалась, полувыкряхтывалась;
завораживающий голос Мурра то уходил в распевы, то топтался на
речитативах; только за счет голоса, пожалуй, песня и забирала -
ритм и стих хромали на все четыре лапы... будто косолапый бежит.
Да, будто косолапый бежит. Куда-то. В темную берлогу. В черный
провал. Под землю.
Сторожит медведь
Мое счастье от всех.
Ждет меня медведь,
Чтоб мне отдать счастье.
Солнце сменит дождь,
А дождь сменит снег,
Ждет меня медведь
В сушь и ненастье -
Чтобы счастье не скучало,
Ему
Он сплетает венки...
Он горем удручен,
Что я не прихожу.
Из сопочки
Слушает грай птиц у тропочки:
Может, жданный бредет,
Может, ветер голос принесет.
Вот уже сколько лет
Все ждет да ждет,
Ждет меня медведь,
Все ждет да ждет,
А меня все нет,
Нет да нет,
Меня - нет...
Мурр плел и плел песню, больше голосом, чем словами, и
Сигизмунд, как всегда во время его пения, вдруг оторвался от
берега реальности и поплыл... И чем дальше он уплывал, тем
больше понимал - только вот словами выразить не мог. Нелепые и
разрозненные события последних недель вдруг обрели соединенность
и смысл, как будто их вписали в некий общий контекст. И
исчезновение Лантхильды, и исчезновение Аськи, и возвращение
Аськи, и та смерть, что ударила мимо, и Аспид, и Светка, которая
не хочет избавляться от своего ребенка... Все.
Мурр пел и пел, казалось - вечность. У Аськи восторженно
блестели глаза. И Вика сидела не шевелясь - слушала. А у
Сигизмунда вдруг мурашки пошли по спине. Кто-то ждал. Долго
ждал.
Чтобы счастье не грустило,
Медведь
Прибаутки рычит.
он сердится порой,
Грозит
Разбранить меня.
И не ведает он,
Что давно я сплю в земле сырой -
Медяки на глазах -
Некому медведю рассказать.
И медведь все ждет да ждет -
Вот уж сколько лет
Ждет да ждет...
А меня все нет,
Нет да нет...
Меня - не-ет...
А медведь все ждет,
Ждет да ждет,
А меня уж нет,
Нет да нет,
Ме-еня не-е-е-ет!..
Сигизмунд слушал, слушал... В многократно повторенном "нет"
ему все явственнее слышалось исступленное "да", и в постоянном
утверждении "меня нет" звучало все громче "я есть, я есть!"
"Жизни хочу", - вспомнил он аськины слова.
Допев, Мурр скупо улыбнулся, не стал слушать похвал, а
вместо этого залпом допил остывший кофе и быстро ушел. Сказал,
что ему нужно еще в одно место зайти.
- Как он там поживает, не рассказывал? - спросил Сигизмунд
у Аськи.
- Херово, как все... Я не знаю, у них своя тусня. Они чужих
не любят. Слушай, Морж, а у тебя правда денег нет? Купил бы ему
нормальную гитару.
- Правда нет, - сказал Сигизмунд. - Я бы его давно на
лазернике выпустил, были б только деньги. А теперь еще
бухгалтерша...
И снова его охватила непонятная тревога. Острая, как
колика. Мысль лихорадочно заметалась: что?.. где?..
- ...Ты что, оглох, Морж? Трубку сними! Замечтался!
Тряхнув головой, Сигизмунд снял трубку.
- Значит так, Сигизмунд Борисович, - прозвучал деловой
голос Федора. - Я, как обещал, проконсультировался.
- О чем? - изумился Сигизмунд. - Что, бухгалтер?..
- Какой бухгалтер?
- Нет, ничего... Извини.
- Я насчет кремации консультировался.
Тревога резко усилилась.
- Какой кремации?
- Вы просили дополнительно узнать насчет воскресения
кремированных. Опасно или как.
Сигизмунд наконец сообразил, о чем речь. Исполнительность
Федора порой ставила его в тупик.
- Ну и как?
- Отец Никодим говорит: что, по-твоему, Бог из пепла не
соберет? А если кто при пожаре погиб - тех тоже?..
- Ну спасибо, Федор, утешил.
- Не за что. Всегда рад. Если что, звоните, Сигизмунд
Борисович.
Сигизмунд едва дождался конца разговора. Он вдруг определил
источник сильнейшей тревоги. "Хозяйство". Берлога. И там
стережет... ждет... Кто? Он почти физически ощущал ЗОВ.
- Ты чего с лица такой бледный? - закудахтала Аська. -
Сообщили тебе чего?
- Да нет. Скоро приду.
Он почти бегом выскочил во двор, открыл гараж. Запаха не
было. Но ЗОВ становился все сильнее. Лантхильда? Может быть, она
под землей? Всего лишь в двадцати метрах, внизу? Бьется под
асфальтом в жуткой камере или в коридоре? Или в этом черном
зловонном колодце?
Не сразу попадая в рукава, Сигизмунд переоделся в ватник.
Он даже не чувствовал холода. Быстрее, быстрее. Стережет
медведь. Все взаимосвязано. Все вписано в общий контекст.
Древний и жуткий.
Гремя заграждениями, прошел по каналу, нырнул в подворотню.
И...
На люке стоял "москвичок". Порыпанный, заслуженный. Явно на
трудовую копейку куплен после ста лет очередей. И угораздило же
его!..
Недолго думая, Сигизмунд пнул "москвичок" ногой. Машина
взвыла. Повыла, помигала - замолчала. Сигизмунд снова пнул.
Подождал. Минуты через три хлопнула парадная, и во двор выскочил
полуодетый мужик. С первого же взгляда Сигизмунд определил в нем
такого же бедолагу, как он сам. Тем лучше. Еще издалека
Сигизмунд чудовищно заматерился ему навстречу. На хрена на
аварийный люк свою тачку поставил! Давай, откатывай срочно! Там
газ травит! Воскресенье, блин, я один на участке!
Сигизмунд сам от себя не ожидал такого вдохновенного
вхождения в роль. Может, Права Аська? Только Гамлета ему и
играть.
Мужичок во всяком случае поверил, в подлинности образа не
усомнился. Покорно залез в "москвичок", заглушил завывания,
откатил с люка.
Спросил, сильно ли газ травит. Не рванет ли?
- Да ни хера не рванет!.. - Сигизмунд утопил ответную
реплику в чистом мате и свел ее к тому, что задрочили его по
выходным тут дежурить...
- Может, помочь, дядя? - совсем мирно спросил мужичок.
Ишь ты, как не хочет, чтоб рвануло! А механизм там, в люке,
не беззвучный, и надо бы от мужичка отделаться поскорее.
Сигизмунд раздраженно замахал рукой.
- Да иди ты, иди, иди!.. Достали!..
Мужичок наконец обиделся и ушел.
Когда за Сигизмундом закрылась входная дверь, отделявшая
подземный тоннель от наружного люка, Сигизмунд перевел дыхание.
Всеобъемлющая тишина ударила его, в ушах зазвенело. И вместе с
тишиной нахлынул ужас. Он понял, что боится отходить от двери.
Постоял. В тишине ничего не менялось. Позвал: "Лантхильда!"
Метнулось эхо - больше ничего. Поудобнее взял в руку ломик и
заставил себя отлепиться от двери. Сделал шаг по коридору,
другой.
Включил фонарик, посветил. Все как прежде. Бетонный пол.
Серый потолок.
Сигизмунд медленно шел вперед. Наконец впереди открылся
"предбанник", он же кладовая. Метнулся луч фонарика - Сигизмунд
нашел выключатель и быстро зажег свет. Тусклое мертвенное сияние
залило стеллажи, черный провал колодца, дверь с рычагом... После
Сигизмунда здесь никого не было. "Предбанник" был пуст.
Сигизмунд осторожно прошел по кладовой. Заглянул в окуляр
"перископа". Записка и термос, оставленные Лантхильде,
нетронутые, стояли на нарах. Сигизмунд уже собрался было зайти в
камеру - для очистки совести, когда его охватило ощущение, будто
за спиной кто-то стоит. Почти вплотную. Если сделать шаг назад,
то можно столкнуться с... ним. Сигизмунд почти до крови прикусил
губу и обернулся. Никого. Он едва не вскрикнул. Теперь
присутствие ощущалось в камере. Сигизмунд снова заглянул в
окуляр - да нет же, пусто.
Где-то вокруг подземной камеры зародился гул. Будто кто-то,
безмерно большой, сказал: "Ох-х!" Этот звук сопровождался мелкой
вибрацией. Тихонько звякнуло что-то металлическое на стеллаже.
Сигизмунд взвыл от ужаса.
И снова настала тишина. Всхлипывая от страха, Сигизмунд в
последний раз заглянул в камеру: вдруг перенос? Но - нет,
никакого перенесенного объекта в камере по-прежнему не
наблюдалось.
Но пока он стоял согнувшись над окуляром кто-то невидимый
невесомо прикоснулся к его спине. По всему телу разбежались
мурашки, Сигизмунд утробно закричал и дернулся в сторону.