Внезапно она почувствовала, что за ее спиной кто-то стоит. Не
оглядываясь, ведьма начертила в воздухе узловатым пальцем магический знак,
и перед ней возникла тень Анны-Стины Вальхейм. Тень была серой,
полупрозрачной, но Имд разглядела девушку, одетую в строгое платье с
маленьким воротничком и тяжелыми крахмальными юбками. На плечах у нее
лежала лисья шуба - подарок Торфинна. Русые волосы, заплетенные в косу,
скручены в узел на затылке. В руке она держала старинный кремневый
пистолет с оленем на рукоятке пожелтевшей слоновой кости.
- Здравствуй, Анна Вальхейм, - сказала старуха.
Тень шевельнулась. Голос за спиной тролльши проговорил:
- Здравствуйте, госпожа Имд. Торфинн сказал мне, что я должна уйти.
- Знаю.
- Госпожа Имд, я бы хотела остаться с моим братом, - сказала девушка.
- Благодари судьбу, Анна Вальхейм, за то, что у тебя нет выбора.
Торфинн решил все за тебя сам.
- У меня достало бы сил самой нести ношу своего выбора.
Тролльша резко обернулась. Тень Анны-Стины медленно растаяла. Теперь
ведьма смотрела прямо на девушку.
- Гордая Анна Вальхейм. Глупая Анна Вальхейм. Ты своими руками отдала
своего брата во власть Торфинна. Хватит с тебя и этого... Дай-ка мне
пистолет.
Девушка повиновалась. Старуха, кряхтя, выловила пальцами из мутного
варева маленький предмет, который блестел на дне котла сквозь густую жижу
осадка. Это была пуля. С оханьем ведьма принялась заряжать пистолет. Она
то всовывала ее в дуло, то искала подходящее отверстие в рукоятке и,
наконец, сдалась. Уронив руки в подол, Имд поглядела в строгое лицо
молодой девушки и хитро прищурилась.
- Последний раз я заряжала кулеврину, - сказала тролльша. - Помнится,
там нужно было насыпать порох, положить пулю и сунуть фитиль, а потом
быстро-быстро наводить на врага, чтобы не застрелиться... Ты не знаешь,
моя красавица, куда эту штуковину вкладывать?
Анна-Стина взяла из рук старухи пистолет и быстро зарядила его. Имд
смотрела, вытягивая шею и кивая с явным уважением.
- Смотри-ка, смотри-ка, новомодные все штуки... Куда нам угнаться...
Все-то знаешь, все-то умеешь, пальчики ловкие...
Держа пистолет в опущенной руке, Анна-Стина посмотрела на черный
конус замка, где навсегда остался ее брат. Было ли это взаправду, или
только почудилось ей, но порыв ветра принес ей чей-то еле различимый
жалобный голос, который коснулся слуха и бесследно растаял над болотами...
Как ни старалась она держать себя в руках, губы у нее задрожали.
Прерывающимся голосом Анна-Стина спросила тролльшу:
- Госпожа Им, вы ведь умеете видеть будущее?
- Умею, умею... все вижу... косы русые, глаза светлые, кому-то уже
глянулись...
- Я увижу когда-нибудь моего брата? - в упор спросила девушка.
Тролльша выпрямилась, сразу став неприступной и величавой. Глядя в ее
глаза, Анна-Стина вдруг со страхом подумала, что еще немного - и она
увидит все то, что прошло перед этими старческими глазами за долгие века.
- Я увижу его? - упрямо повторила Анна Вальхейм.
Тролльша резко ответила (куда благостность девалась!):
- Нет. Никогда. - И опустила голову. Седые космы, в которых
запутались мох и хвоя, упали ей на лицо. Из-за этой завесы донеслось: -
Тебе лучше сразу смириться с этим, Анна-Стина Вальхейм. Поверь мне. Лучше
сразу смириться.
Не отвечая, Анна-Стина пошла прочь, волоча по мокрому снегу подол
своего крахмального платья. Ведьма долго смотрела ей вслед. Девушка шла
медленно. Но вот она скрылась из виду, и остались только черные деревца на
заснеженном болоте, холодный металлический конус замка, пронзительное
синее пятно магического костра и зловещая старуха в пестром меховом
плаще...
- Трусы, предатели! - рычал Косматый Бьярни, лежа, связанный, у
костра на Пузановой сопке. Его длинные волосы угольно чернели на снегу.
Над Косматым высился Торфинн. Золотая цепь с рубинами, лежащая на его
груди, нестерпимо сверкала на солнце. Легкий ветер касался бледного,
мрачного лица чародея. Упираясь кулаками в бедра, широко расставив ноги,
Торфинн стоял лицом к лицу с Орденом. Пленник, которого он принес на
плечах и свалил на землю, как неодушевленный предмет, был для него лишь
объектом торговли.
Весь Орден был здесь. На специальной розовой подушке в небрежной позе
возлежал Великий Магистр. Разенна понимал, что от него в данном случае
ничего не зависит, но пренебречь долгом и уронить авторитет не мог. Потому
и возлежал.
Оба бога сидели, скрестив ноги, на снегу: Фуфлунс справа от Великого
Магистра, Сефлунс - слева. Фуфлунс поигрывал своим острым, как бритва,
каменным ножом. Тагет пристроился на той же розовой подушке в ногах у
Ларса, тем самым вынудив того поджать колени.
Пронзительные черные глаза Торфинна не отрывались от сумрачного лица
Синяки. Юноша стоял, прислонившись к сосне, одиноко растущей возле хибары.
За эти дни он еще больше похудел и осунулся. Но синие глаза горели ярко, и
он не опускал их под пристальным взором Торфинна.
- Я принес то, что ты просил, - сказал ему старый чародей и пнул
Косматого Бьярни ногой в сапоге с медными пластинами.
Плененный капитан "Медведя" взвыл от ярости.
Синяка спокойно кивнул.
- Благодарю тебя, Торфинн. Ты оказал мне неоценимую услугу.
Торфинн слегка поклонился и пожал плечами.
- Это такая мелочь, о которой и говорить-то не стоит.
Синяка помолчал немного и вдруг спросил:
- А что ты сделал с близнецами?
Торфинн не по-хорошему улыбнулся.
- Мы, кажется, договорились с тобой, Синяка. Я предлагал их тебе. Но
раз ты отказался... - Он передернул плечами.
Синяка заложил руки за пояс. Внезапно он прикусил губы и изо всех сил
прижался спиной к дереву - ему опять стало дурно.
Торфинн с любопытством следил за ним.
Ларс Разенна решил принять участие в беседе и тем самым поддержать
свой расшатываемый авторитет.
- Что мы будем делать с этим негодяем? - спросил он, указывая на
Косматого Бьярни жестом, достойным этрусского царя.
И сразу все, как будто он дал команду, заговорили, перебивая друг
друга:
- Сердце вырезать, сердце! - горячо сказал Тагет, ерзая на подушке. -
Еще у живого... Как поступали все древние этруски! Я имею в виду, конечно,
- тут он бросил уничтожающий взгляд на Фуфлунса, с которым недавно
повздорил, - уважающих себя этрусков.
Фуфлунс немедленно налился багровой краской и стал возмущаться,
брызгая слюной:
- А что? А я что? Я всегда мог... и легкие вырвать, и нож погрузить,
одновременно с тем удушая...
Ларс пошевелил затекшей ногой и хотел было заговорить, но Сефлунс
перебил его, с жаром припоминая нечто совершенно невразумительное:
- А помнишь этого... как его... того... ну, который... А, Фуфлунс?
Но Фуфлунс, вместо того, чтобы, по своему обыкновению, грубо оборвать
этот поток сознания, вытянул шею, посмотрел куда-то за спину Разенны и
произнес:
- Клянусь Менерфой! Анна-Стина идет!
Одним прыжком Ларс вскочил со своей подушки и обернулся. Остальные
тоже поднялись. Один только Синяка не шевельнулся и даже не удосужился
посмотреть в ту сторону, откуда приближалась девушка. Незачем было ему
смотреть. Он и без того знал, что она идет к Разенне, потому что Торфинн
отобрал у нее брата. Идет к последнему на земле человеку, который говорил
ей "ты". И еще он знал, а может быть, видел в глазах Торфинна, что она
несла с собой пистолет, заряженный колдовской пулей. Большего он не желал
ни видеть, ни знать.
Ему не было дела ни до глуповатой улыбки, озарившей лицо Великого
Магистра, ни до Тагета, шмыгающего носом и бормочущего: "Какая
трогательная сцена". Он не собирался смотреть, как Ларс Разенна, утопая в
снегу длинными ногами, несется к Анне-Стине, как хватает ее за плечи,
роняя в сугроб лисью шубу, встряхивает - теряющую силы, как прижимает ее к
груди, слишком счастливый для того, чтобы заметить ее горе.
Обменявшись с Торфинном коротким, понимающим взглядом, Синяка стал
ждать. Анна-Стина отстранилась от Разенны. Она еще не полностью
освободилась от власти Торфинна. Покуда старинный пистолет не разряжен,
Анна-Стина не принадлежит себе целиком. И если никто не решится
выстрелить, то стрелять придется ей. Так задумал Торфинн.
- Ларс Разенна, - громко сказал Торфинн, - Анна-Стина Вальхейм,
подойдите ко мне.
Оба вздрогнули. Чародей смотрел на них с легкой усмешкой.
- То, что надо, - сказал он, забавляясь. - Два болвана юных лет. И
оба вы предполагаете, что от каждого бесчестного поступка мир
переворачивается. Забавные вы ребята. - И расхохотался от души.
- Перестань, Торфинн, - сказал Синяка. - Не надо издеваться.
Торфинн тут же стал серьезным.
- Как хочешь. Распоряжайся, Синяка. Ведь это ты потребовал, чтобы я
принес сюда Косматого Бьярни.
Разенна встал рядом.
- Что скажешь, Синяка?
Синяка шевельнул губами. Потом ответил:
- Поставьте его на ноги.
Дюжие этрусские боги вздернули Бьярни на ноги и с двух сторон
придержали его за локти. Спутанные волосы упали капитану на лицо. Он
тряхнул головой, и на Разенну уставился его горбатый нос.
- Мерзавцы... - хрипло сказал он.
Все смотрели на Бьярни и молча слушали, как он ругается.
- Сопляки! - дергая связанными руками, орал Бьярни. - Да любой матрос
с "Медведя" уже заткнул бы пасть пленнику, вздумай он поносить его так,
как поношу вас я! Я плюю в ваши трусливые морды! Что вы можете со мной
сделать? Убить? Вот уж чего я не боюсь!
Он засмеялся. Скаля зубы, он повторил:
- Больше, чем убить, вы не сможете.
- Ты глубоко заблуждаешься, пират, - мягко сказал Торфинн.
Бьярни замолчал на полуслове, раздувая ноздри.
Торфинн протянул руку к Анне-Стине.
- Подай мне пистолет. - Когда она повиновалась, чародей показал
оружие Косматому Бьярни. - Видишь, Бьярни? Я велел зарядить его колдовской
пулей. Не знаю уж, какое заклятие вложила сюда старуха Имд, но ничего
хорошего тебя не ждет, могу обещать. У ведьмы богатая фантазия.
Ларс Разенна заметил, что на лбу капитана выступил пот.
- Сам я не могу тебя пристрелить, - продолжал Торфинн. - К сожалению.
Это должен сделать кто-нибудь из тех, кто потребовал твоей жизни. -
Чародей обвел рукой всех, стоявших на сопке, включая в этот жест и
Анну-Стину. - Кто-нибудь из вас. Решайте.
Косматый Бьярни забился в железных руках богов.
- Проклятье! - кричал он. - Я не верю в ваши колдовские трюки!
Неужели вы не можете просто меня зарезать?
- Синяка, - растерянно проговорил Ларс Разенна, - зачем ты все это
затеял?
Услышав это имя, Бьярни дико посмотрел в сторону Синяки. Юноша
растирал в смуглых пальцах кусочек смолы, вдыхая ее терпкий аромат и
стискивая зубы.
- Ему плохо, - сказала Анна-Стина, - разве вы не видите? Оставьте его
в покое.
Тагет немедленно разразился громкими возмущенными криками:
- Кто допустил женщину на военный совет? Что это за нарушение
субординации? Кухня, капище и эти... третье "к"... как их... дети - вот и
все, что требуется женщине.
Ларс тихо обнял Анну-Стину за плечи и шепнул ей на ухо несколько
слов. Она кивнула и ушла в дом.
- Напрасно ты отослал ее, Ларс, - заметил Торфинн, но Ларс ему не
ответил. Он протянул руку к пистолету, и широкий металлический браслет с
узором в виде спирали блеснул на его запястье.
- Ты не промахнись, слышь, Ларс, - встрял Сефлунс, который держал
Бьярни за левый локоть.
Из-за правого локтя пирата тут же откликнулся Фуфлунс:
- Опять трусишь? - с презрением сказал он. - Чего ты на этот раз
испугался? Тоже мне, бог.
- Мало ли что, - рассудительно сказал Сефлунс. - Пуля-то колдовская.
Похоже было, что после этого заявления Фуфлунс глубоко задумался.
Разенна вдруг понял, что ему предстоит стрелять в связанного
человека. Он замешкался и нерешительно посмотрел по сторонам. Торфинн
открыто усмехался ему в лицо. Тагет отвел глаза.
Разенна поднял пистолет, потом опустил его. Снова поднял и снова
опустил. Косматый Бьярни стоял неподвижно, приоткрыв рот. Ветер трепал его
черные волосы. Скулы у капитана заострились, как у трупа. Потом он сильно
вздрогнул и хрипло заорал:
- Да стреляй же, ублюдок!
Ларс беспомощно оглянулся. И тогда Синяка оторвался от дерева и,
прижимая левую ладонь к горлу, взял у Великого Магистра пистолет.
- А, щенок, - сказал Бьярни.
Вокруг Синяки образовалась странная пустота. Он сжался, стараясь не
слушать, как все в мире противится тому, что он задумал. Синие глаза
загорелись ледяным огнем, похожим на свет костра тролльши Имд. Юноша
быстро поднял пистолет и, больше ни о чем не думая, выстрелил.
Он ждал, что выстрел разнесет капитану голову. Но этого не произошло.
С выбитым глазом, заливающийся кровью, пират обвис на руках богов. Синяка
выронил пистолет, хватаясь за горло, потом упал на землю и начал жадно
глотать снег. Плечи его содрогались.
Разенна смотрел то на него, то на Торфинна. Чародей улыбался.
- Что вы держите это туловище? - обратился он к богам. - Можете
бросить. А ты, Синяка, вставай, нечего раскисать. Я свое слово сдержал,
теперь твоя очередь.
Синяка с трудом поднялся на ноги.
- Пузан! - хрипло позвал он.
Нехотя, очень медленно, великан подобрался к своему хозяину и
посмотрел на него трусливо. Синяка дернул ртом.
- А ты-то чего боишься?
- Вас, господин Синяка, - ответил великан, моргая. - И господина
Торфинна, с вашего позволения, тоже.
Устало махнув рукой, Синяка спросил:
- А покойников боишься?
- Нет-с. Покойники уже упокоились.
- Тогда отнесешь Косматого Бьярни на болота и оставишь там. Хоронить
не надо.
Великан помялся. Синяка прикрикнул на него:
- Что еще?
- Да вот... Не по-людски как-то... не хоронить... Застрелили его, как
собаку, а теперь еще бросаете, не похоронив...
- Не твое дело! - срывая голос, заорал Синяка, после чего долго
кашлял и, наконец, просипел: - Не твое дело, тролль, разбираться, что
по-людски, а что нет. Узнаю, что закопал - заставлю из могилы всю землю
съесть. Веришь?
- Верю, - пробубнил великан.
Он забрал у богов тело Косматого Бьярни, взвалил его себе на плечи,
пачкаясь кровью, и поплелся в сторону болот.
Торфинн одобрительно смотрел на Синяку.
- Идем, - сказал Синяка. - Я сделаю то, что обещал. Только помоги мне
добраться до места.
Торфинн взял его за плечи.
- Конечно, помогу, сынок.
- Я тебе не сынок! - яростно прошипел Синяка.
Старый чародей обернулся к Ларсу Разенне. Вся свита Великого Магистра
жалась к нему, перепуганная и сбитая с толку. Древней нечисти,
по-видимому, казалось, что только этот человек и может их защитить. Ларс
стоял выпрямившись, с таким видом, словно он действительно мог это
сделать.
- Прощай, Ларс Разенна, - сказал Торфинн.
И Ларс откликнулся:
- Прощай, Торфинн.
Паладины Ордена долго смотрели со своей сопки, как две темных фигуры
движутся по снежной равнине. Все молчали, и было очень тяжело. На снегу
остались пятна крови Косматого Бьярни.
Потом Тагет спросил:
- Как ты думаешь, Ларс, Синяка вернется?
Ларс пожал плечами.
- Кто теперь может знать, что будет делать Синяка?
Он покосился на маленького демона, сгреб его в охапку и прижал к
себе. Тагет благодарно засопел ему в бок. Боги смотрели и откровенно
завидовали. Это были старые этрусские боги, склочные, капризные,
рассеянные, но Великий Магистр научился любить их.
- Фуфлунс, - сказал Разенна, - пожалуйста, присыпь кровь снегом.
Не возразив, противу обыкновения, ни слова, Фуфлунс повиновался.
- Я помогу тебе, - сказал Сефлунс неожиданно.
- Спасибо, Сефлаус, - отозвался собрат-бог.
Уже много веков минуло с тех пор, как Сефлауса называли его настоящим
именем, и старика до глубины души тронуло, что кто-то еще помнит его.
На пороге хибары показалась Анна-Стина, и в тот же миг из-за деревьев
проглянуло солнце. Яркий свет вспыхнул в серых глазах девушки, скользнул
по русым волосам, бросил синеватые пятна на ее белый фартук.
С Тагетом на руках Великий Магистр шагнул к Хозяйке Ордена.
Она обвела взглядом паладинов и сказала звонко - казалось, на все
болото:
- Трапеза поспела, братья долгожданные.
- Речь, - восхищенно зашептал Тагет на ухо Великому Магистру, - Ларс,
ты должен осчастливить нас речью.
Разенна улыбнулся.
- Что может быть лучше Устава Великого Тайного Ордена Закуски? -
сказал он и процитировал восьмой, заключительный его параграф: - "Да будет
последняя кость делима!"
оглядываясь, ведьма начертила в воздухе узловатым пальцем магический знак,
и перед ней возникла тень Анны-Стины Вальхейм. Тень была серой,
полупрозрачной, но Имд разглядела девушку, одетую в строгое платье с
маленьким воротничком и тяжелыми крахмальными юбками. На плечах у нее
лежала лисья шуба - подарок Торфинна. Русые волосы, заплетенные в косу,
скручены в узел на затылке. В руке она держала старинный кремневый
пистолет с оленем на рукоятке пожелтевшей слоновой кости.
- Здравствуй, Анна Вальхейм, - сказала старуха.
Тень шевельнулась. Голос за спиной тролльши проговорил:
- Здравствуйте, госпожа Имд. Торфинн сказал мне, что я должна уйти.
- Знаю.
- Госпожа Имд, я бы хотела остаться с моим братом, - сказала девушка.
- Благодари судьбу, Анна Вальхейм, за то, что у тебя нет выбора.
Торфинн решил все за тебя сам.
- У меня достало бы сил самой нести ношу своего выбора.
Тролльша резко обернулась. Тень Анны-Стины медленно растаяла. Теперь
ведьма смотрела прямо на девушку.
- Гордая Анна Вальхейм. Глупая Анна Вальхейм. Ты своими руками отдала
своего брата во власть Торфинна. Хватит с тебя и этого... Дай-ка мне
пистолет.
Девушка повиновалась. Старуха, кряхтя, выловила пальцами из мутного
варева маленький предмет, который блестел на дне котла сквозь густую жижу
осадка. Это была пуля. С оханьем ведьма принялась заряжать пистолет. Она
то всовывала ее в дуло, то искала подходящее отверстие в рукоятке и,
наконец, сдалась. Уронив руки в подол, Имд поглядела в строгое лицо
молодой девушки и хитро прищурилась.
- Последний раз я заряжала кулеврину, - сказала тролльша. - Помнится,
там нужно было насыпать порох, положить пулю и сунуть фитиль, а потом
быстро-быстро наводить на врага, чтобы не застрелиться... Ты не знаешь,
моя красавица, куда эту штуковину вкладывать?
Анна-Стина взяла из рук старухи пистолет и быстро зарядила его. Имд
смотрела, вытягивая шею и кивая с явным уважением.
- Смотри-ка, смотри-ка, новомодные все штуки... Куда нам угнаться...
Все-то знаешь, все-то умеешь, пальчики ловкие...
Держа пистолет в опущенной руке, Анна-Стина посмотрела на черный
конус замка, где навсегда остался ее брат. Было ли это взаправду, или
только почудилось ей, но порыв ветра принес ей чей-то еле различимый
жалобный голос, который коснулся слуха и бесследно растаял над болотами...
Как ни старалась она держать себя в руках, губы у нее задрожали.
Прерывающимся голосом Анна-Стина спросила тролльшу:
- Госпожа Им, вы ведь умеете видеть будущее?
- Умею, умею... все вижу... косы русые, глаза светлые, кому-то уже
глянулись...
- Я увижу когда-нибудь моего брата? - в упор спросила девушка.
Тролльша выпрямилась, сразу став неприступной и величавой. Глядя в ее
глаза, Анна-Стина вдруг со страхом подумала, что еще немного - и она
увидит все то, что прошло перед этими старческими глазами за долгие века.
- Я увижу его? - упрямо повторила Анна Вальхейм.
Тролльша резко ответила (куда благостность девалась!):
- Нет. Никогда. - И опустила голову. Седые космы, в которых
запутались мох и хвоя, упали ей на лицо. Из-за этой завесы донеслось: -
Тебе лучше сразу смириться с этим, Анна-Стина Вальхейм. Поверь мне. Лучше
сразу смириться.
Не отвечая, Анна-Стина пошла прочь, волоча по мокрому снегу подол
своего крахмального платья. Ведьма долго смотрела ей вслед. Девушка шла
медленно. Но вот она скрылась из виду, и остались только черные деревца на
заснеженном болоте, холодный металлический конус замка, пронзительное
синее пятно магического костра и зловещая старуха в пестром меховом
плаще...
- Трусы, предатели! - рычал Косматый Бьярни, лежа, связанный, у
костра на Пузановой сопке. Его длинные волосы угольно чернели на снегу.
Над Косматым высился Торфинн. Золотая цепь с рубинами, лежащая на его
груди, нестерпимо сверкала на солнце. Легкий ветер касался бледного,
мрачного лица чародея. Упираясь кулаками в бедра, широко расставив ноги,
Торфинн стоял лицом к лицу с Орденом. Пленник, которого он принес на
плечах и свалил на землю, как неодушевленный предмет, был для него лишь
объектом торговли.
Весь Орден был здесь. На специальной розовой подушке в небрежной позе
возлежал Великий Магистр. Разенна понимал, что от него в данном случае
ничего не зависит, но пренебречь долгом и уронить авторитет не мог. Потому
и возлежал.
Оба бога сидели, скрестив ноги, на снегу: Фуфлунс справа от Великого
Магистра, Сефлунс - слева. Фуфлунс поигрывал своим острым, как бритва,
каменным ножом. Тагет пристроился на той же розовой подушке в ногах у
Ларса, тем самым вынудив того поджать колени.
Пронзительные черные глаза Торфинна не отрывались от сумрачного лица
Синяки. Юноша стоял, прислонившись к сосне, одиноко растущей возле хибары.
За эти дни он еще больше похудел и осунулся. Но синие глаза горели ярко, и
он не опускал их под пристальным взором Торфинна.
- Я принес то, что ты просил, - сказал ему старый чародей и пнул
Косматого Бьярни ногой в сапоге с медными пластинами.
Плененный капитан "Медведя" взвыл от ярости.
Синяка спокойно кивнул.
- Благодарю тебя, Торфинн. Ты оказал мне неоценимую услугу.
Торфинн слегка поклонился и пожал плечами.
- Это такая мелочь, о которой и говорить-то не стоит.
Синяка помолчал немного и вдруг спросил:
- А что ты сделал с близнецами?
Торфинн не по-хорошему улыбнулся.
- Мы, кажется, договорились с тобой, Синяка. Я предлагал их тебе. Но
раз ты отказался... - Он передернул плечами.
Синяка заложил руки за пояс. Внезапно он прикусил губы и изо всех сил
прижался спиной к дереву - ему опять стало дурно.
Торфинн с любопытством следил за ним.
Ларс Разенна решил принять участие в беседе и тем самым поддержать
свой расшатываемый авторитет.
- Что мы будем делать с этим негодяем? - спросил он, указывая на
Косматого Бьярни жестом, достойным этрусского царя.
И сразу все, как будто он дал команду, заговорили, перебивая друг
друга:
- Сердце вырезать, сердце! - горячо сказал Тагет, ерзая на подушке. -
Еще у живого... Как поступали все древние этруски! Я имею в виду, конечно,
- тут он бросил уничтожающий взгляд на Фуфлунса, с которым недавно
повздорил, - уважающих себя этрусков.
Фуфлунс немедленно налился багровой краской и стал возмущаться,
брызгая слюной:
- А что? А я что? Я всегда мог... и легкие вырвать, и нож погрузить,
одновременно с тем удушая...
Ларс пошевелил затекшей ногой и хотел было заговорить, но Сефлунс
перебил его, с жаром припоминая нечто совершенно невразумительное:
- А помнишь этого... как его... того... ну, который... А, Фуфлунс?
Но Фуфлунс, вместо того, чтобы, по своему обыкновению, грубо оборвать
этот поток сознания, вытянул шею, посмотрел куда-то за спину Разенны и
произнес:
- Клянусь Менерфой! Анна-Стина идет!
Одним прыжком Ларс вскочил со своей подушки и обернулся. Остальные
тоже поднялись. Один только Синяка не шевельнулся и даже не удосужился
посмотреть в ту сторону, откуда приближалась девушка. Незачем было ему
смотреть. Он и без того знал, что она идет к Разенне, потому что Торфинн
отобрал у нее брата. Идет к последнему на земле человеку, который говорил
ей "ты". И еще он знал, а может быть, видел в глазах Торфинна, что она
несла с собой пистолет, заряженный колдовской пулей. Большего он не желал
ни видеть, ни знать.
Ему не было дела ни до глуповатой улыбки, озарившей лицо Великого
Магистра, ни до Тагета, шмыгающего носом и бормочущего: "Какая
трогательная сцена". Он не собирался смотреть, как Ларс Разенна, утопая в
снегу длинными ногами, несется к Анне-Стине, как хватает ее за плечи,
роняя в сугроб лисью шубу, встряхивает - теряющую силы, как прижимает ее к
груди, слишком счастливый для того, чтобы заметить ее горе.
Обменявшись с Торфинном коротким, понимающим взглядом, Синяка стал
ждать. Анна-Стина отстранилась от Разенны. Она еще не полностью
освободилась от власти Торфинна. Покуда старинный пистолет не разряжен,
Анна-Стина не принадлежит себе целиком. И если никто не решится
выстрелить, то стрелять придется ей. Так задумал Торфинн.
- Ларс Разенна, - громко сказал Торфинн, - Анна-Стина Вальхейм,
подойдите ко мне.
Оба вздрогнули. Чародей смотрел на них с легкой усмешкой.
- То, что надо, - сказал он, забавляясь. - Два болвана юных лет. И
оба вы предполагаете, что от каждого бесчестного поступка мир
переворачивается. Забавные вы ребята. - И расхохотался от души.
- Перестань, Торфинн, - сказал Синяка. - Не надо издеваться.
Торфинн тут же стал серьезным.
- Как хочешь. Распоряжайся, Синяка. Ведь это ты потребовал, чтобы я
принес сюда Косматого Бьярни.
Разенна встал рядом.
- Что скажешь, Синяка?
Синяка шевельнул губами. Потом ответил:
- Поставьте его на ноги.
Дюжие этрусские боги вздернули Бьярни на ноги и с двух сторон
придержали его за локти. Спутанные волосы упали капитану на лицо. Он
тряхнул головой, и на Разенну уставился его горбатый нос.
- Мерзавцы... - хрипло сказал он.
Все смотрели на Бьярни и молча слушали, как он ругается.
- Сопляки! - дергая связанными руками, орал Бьярни. - Да любой матрос
с "Медведя" уже заткнул бы пасть пленнику, вздумай он поносить его так,
как поношу вас я! Я плюю в ваши трусливые морды! Что вы можете со мной
сделать? Убить? Вот уж чего я не боюсь!
Он засмеялся. Скаля зубы, он повторил:
- Больше, чем убить, вы не сможете.
- Ты глубоко заблуждаешься, пират, - мягко сказал Торфинн.
Бьярни замолчал на полуслове, раздувая ноздри.
Торфинн протянул руку к Анне-Стине.
- Подай мне пистолет. - Когда она повиновалась, чародей показал
оружие Косматому Бьярни. - Видишь, Бьярни? Я велел зарядить его колдовской
пулей. Не знаю уж, какое заклятие вложила сюда старуха Имд, но ничего
хорошего тебя не ждет, могу обещать. У ведьмы богатая фантазия.
Ларс Разенна заметил, что на лбу капитана выступил пот.
- Сам я не могу тебя пристрелить, - продолжал Торфинн. - К сожалению.
Это должен сделать кто-нибудь из тех, кто потребовал твоей жизни. -
Чародей обвел рукой всех, стоявших на сопке, включая в этот жест и
Анну-Стину. - Кто-нибудь из вас. Решайте.
Косматый Бьярни забился в железных руках богов.
- Проклятье! - кричал он. - Я не верю в ваши колдовские трюки!
Неужели вы не можете просто меня зарезать?
- Синяка, - растерянно проговорил Ларс Разенна, - зачем ты все это
затеял?
Услышав это имя, Бьярни дико посмотрел в сторону Синяки. Юноша
растирал в смуглых пальцах кусочек смолы, вдыхая ее терпкий аромат и
стискивая зубы.
- Ему плохо, - сказала Анна-Стина, - разве вы не видите? Оставьте его
в покое.
Тагет немедленно разразился громкими возмущенными криками:
- Кто допустил женщину на военный совет? Что это за нарушение
субординации? Кухня, капище и эти... третье "к"... как их... дети - вот и
все, что требуется женщине.
Ларс тихо обнял Анну-Стину за плечи и шепнул ей на ухо несколько
слов. Она кивнула и ушла в дом.
- Напрасно ты отослал ее, Ларс, - заметил Торфинн, но Ларс ему не
ответил. Он протянул руку к пистолету, и широкий металлический браслет с
узором в виде спирали блеснул на его запястье.
- Ты не промахнись, слышь, Ларс, - встрял Сефлунс, который держал
Бьярни за левый локоть.
Из-за правого локтя пирата тут же откликнулся Фуфлунс:
- Опять трусишь? - с презрением сказал он. - Чего ты на этот раз
испугался? Тоже мне, бог.
- Мало ли что, - рассудительно сказал Сефлунс. - Пуля-то колдовская.
Похоже было, что после этого заявления Фуфлунс глубоко задумался.
Разенна вдруг понял, что ему предстоит стрелять в связанного
человека. Он замешкался и нерешительно посмотрел по сторонам. Торфинн
открыто усмехался ему в лицо. Тагет отвел глаза.
Разенна поднял пистолет, потом опустил его. Снова поднял и снова
опустил. Косматый Бьярни стоял неподвижно, приоткрыв рот. Ветер трепал его
черные волосы. Скулы у капитана заострились, как у трупа. Потом он сильно
вздрогнул и хрипло заорал:
- Да стреляй же, ублюдок!
Ларс беспомощно оглянулся. И тогда Синяка оторвался от дерева и,
прижимая левую ладонь к горлу, взял у Великого Магистра пистолет.
- А, щенок, - сказал Бьярни.
Вокруг Синяки образовалась странная пустота. Он сжался, стараясь не
слушать, как все в мире противится тому, что он задумал. Синие глаза
загорелись ледяным огнем, похожим на свет костра тролльши Имд. Юноша
быстро поднял пистолет и, больше ни о чем не думая, выстрелил.
Он ждал, что выстрел разнесет капитану голову. Но этого не произошло.
С выбитым глазом, заливающийся кровью, пират обвис на руках богов. Синяка
выронил пистолет, хватаясь за горло, потом упал на землю и начал жадно
глотать снег. Плечи его содрогались.
Разенна смотрел то на него, то на Торфинна. Чародей улыбался.
- Что вы держите это туловище? - обратился он к богам. - Можете
бросить. А ты, Синяка, вставай, нечего раскисать. Я свое слово сдержал,
теперь твоя очередь.
Синяка с трудом поднялся на ноги.
- Пузан! - хрипло позвал он.
Нехотя, очень медленно, великан подобрался к своему хозяину и
посмотрел на него трусливо. Синяка дернул ртом.
- А ты-то чего боишься?
- Вас, господин Синяка, - ответил великан, моргая. - И господина
Торфинна, с вашего позволения, тоже.
Устало махнув рукой, Синяка спросил:
- А покойников боишься?
- Нет-с. Покойники уже упокоились.
- Тогда отнесешь Косматого Бьярни на болота и оставишь там. Хоронить
не надо.
Великан помялся. Синяка прикрикнул на него:
- Что еще?
- Да вот... Не по-людски как-то... не хоронить... Застрелили его, как
собаку, а теперь еще бросаете, не похоронив...
- Не твое дело! - срывая голос, заорал Синяка, после чего долго
кашлял и, наконец, просипел: - Не твое дело, тролль, разбираться, что
по-людски, а что нет. Узнаю, что закопал - заставлю из могилы всю землю
съесть. Веришь?
- Верю, - пробубнил великан.
Он забрал у богов тело Косматого Бьярни, взвалил его себе на плечи,
пачкаясь кровью, и поплелся в сторону болот.
Торфинн одобрительно смотрел на Синяку.
- Идем, - сказал Синяка. - Я сделаю то, что обещал. Только помоги мне
добраться до места.
Торфинн взял его за плечи.
- Конечно, помогу, сынок.
- Я тебе не сынок! - яростно прошипел Синяка.
Старый чародей обернулся к Ларсу Разенне. Вся свита Великого Магистра
жалась к нему, перепуганная и сбитая с толку. Древней нечисти,
по-видимому, казалось, что только этот человек и может их защитить. Ларс
стоял выпрямившись, с таким видом, словно он действительно мог это
сделать.
- Прощай, Ларс Разенна, - сказал Торфинн.
И Ларс откликнулся:
- Прощай, Торфинн.
Паладины Ордена долго смотрели со своей сопки, как две темных фигуры
движутся по снежной равнине. Все молчали, и было очень тяжело. На снегу
остались пятна крови Косматого Бьярни.
Потом Тагет спросил:
- Как ты думаешь, Ларс, Синяка вернется?
Ларс пожал плечами.
- Кто теперь может знать, что будет делать Синяка?
Он покосился на маленького демона, сгреб его в охапку и прижал к
себе. Тагет благодарно засопел ему в бок. Боги смотрели и откровенно
завидовали. Это были старые этрусские боги, склочные, капризные,
рассеянные, но Великий Магистр научился любить их.
- Фуфлунс, - сказал Разенна, - пожалуйста, присыпь кровь снегом.
Не возразив, противу обыкновения, ни слова, Фуфлунс повиновался.
- Я помогу тебе, - сказал Сефлунс неожиданно.
- Спасибо, Сефлаус, - отозвался собрат-бог.
Уже много веков минуло с тех пор, как Сефлауса называли его настоящим
именем, и старика до глубины души тронуло, что кто-то еще помнит его.
На пороге хибары показалась Анна-Стина, и в тот же миг из-за деревьев
проглянуло солнце. Яркий свет вспыхнул в серых глазах девушки, скользнул
по русым волосам, бросил синеватые пятна на ее белый фартук.
С Тагетом на руках Великий Магистр шагнул к Хозяйке Ордена.
Она обвела взглядом паладинов и сказала звонко - казалось, на все
болото:
- Трапеза поспела, братья долгожданные.
- Речь, - восхищенно зашептал Тагет на ухо Великому Магистру, - Ларс,
ты должен осчастливить нас речью.
Разенна улыбнулся.
- Что может быть лучше Устава Великого Тайного Ордена Закуски? -
сказал он и процитировал восьмой, заключительный его параграф: - "Да будет
последняя кость делима!"