— Чиппи, почему бы тебе не пойти к Фионе? — Голос Элен прозвучал как чужой — какой-то хриплый, неуверенный. Мальчик послушно вышел на веранду, но Элен не могла сдвинуться с места. Ее взгляд был прикован к ящику стола…
Дата и одна буква «П» — больше ничего, кроме суммы. Дрожащей рукой Элен положила чековую книжку на место и закрыла стол. Все ее молитвы были напрасны… и она заранее знала, что так и будет.
Зачем он дал Пауле денег? У нее были долги? Вполне возможно; поэтому Леон был так сильно расстроен. В этот момент он сам вошел в кабинет. Элен взглянула на мужа. Да, озабоченное выражение исчезло с его лица, хотя он все еще был немного мрачен. Но это вполне объяснимо: нелегко без сожаления расстаться с такой крупной суммой.
— Мы сейчас уходим, — начала Элен, но ее прервала вбежавшая в комнату Фиона.
— Дядя Леон, мне плохо! — Девочка бросилась к нему и расплакалась.
— Что у тебя болит? — Леон взял ее на руки. — Живот?
Фиона покачала головой.
— Я не знаю, что это было. Сейчас уже все прошло.
— Вот видишь, а ты сразу плачешь, — упрекнул он ее, доставая платок, чтобы вытереть ей слезы. — Большие девочки не плачут, если им немного нездоровится.
— Тетя Элен уже взрослая, а она тоже плачет, когда ей нездоровится.
— В самом деле? — Леон посмотрел на жену. Элен смутилась и отвела взгляд. — Когда тетя Элен была нездорова?
— На днях. И она плакала, я ведь не обманываю, правда, тетя Элен? — Чиппи позвал сестру, и она не дожидаясь ответа, побежала к нему, забыв о всех своих недомоганиях.
— Почему ты плакала, Элен? — В голосе Леона вдруг появилась резкость и требовательность.
— Фиона же сказала тебе: я плохо себя чувствовала.
— Не лги мне, не стоит. Ты, видимо, действительно была расстроена очень серьезно, если позволила девочке увидеть твои слезы. Я думаю, это из-за того, что я запретил тебе видеться с твоим английским приятелем!
Элен удивленно уставилась на мужа.
— Я не понимаю тебя, Леон.
— Из-за чего еще ты могла плакать?
— Я все равно не понимаю тебя. Причем здесь он? Мы даже не были друзьями…
— Друзьями? Слишком мягко сказано. Между вами далеко не дружеские отношения; ты меня не обманешь!
Удивление Элен усиливалось. Этот взрыв раздражения… Почему именно сейчас?
— Как ты смеешь так говорить? Я едва знакома с ним! — Какое он имеет право обвинять ее, когда сам только что дал Пауле Максвелл пять тысяч? Сказать ему, что ей все известно? Нет, Леон имеет полное право распоряжаться своими деньгами, и, разумеется, он не замедлит напомнить ей об этом.
— Ты достаточно хорошо его знаешь, если принимаешь его в моем доме…
— В твоем?.. Откуда ты узнал?
— Мне сказали. Такие вещи невозможно скрыть.
— Но кто…— Тут лицо Элен вспыхнуло от гнева, когда она все поняла. — Это она сказала тебе!
— Она?
— Конечно. Паула Максвелл.
— Да.
— Но почему… — была озадачена. Леон давно знал об этом и молчал. Это не в его характере. Почему он не ухватился за эту возможность, чтобы обвинить жену во всех смертных грехах? Знать, что Роберт был в его доме, и ни словом не обмолвиться об этом? Невероятно! — Почему ты ничего не сказал об этом раньше?
— У меня на это были свои причины.
— Какие?
— Они уже не имеют значения. Важно, что моя жена продолжает путаться с этим художником!
— Путаться? — Возмущению Элен не было предела. — И это говоришь мне ты! Как ты смеешь, когда ты сам путаешься с этой!
— С этой? — На лице Леона отразилось удивление, а Элен разозлилась еще больше.
— С Паулой Максвелл! Ведь это она рассказала тебе о Роберте, не так ли? Так вот теперь я расскажу тебе кое-что. Когда Роберт взял трубку, она решила, что это ты, и стала говорить о пикнике, на который вы собрались…
— О пикнике? — Леон опустился на стул, не сводя с Элен удивленных глаз. Его недоумение только подлило масла в огонь.
— Да, о пикнике. Можешь не делать такого удивленного лица: тебе об этом прекрасно известно! Она просила захватить еду и напитки… вы собирались ехать на природу. — Элен старалась говорить медленно и твердо, чтобы каждое слово дошло до Леона. Но тут пришла ее очередь удивляться, потому что неожиданно Леон откинулся на спинку стула с явным облегчением. Она была совершенно обескуражена, когда Леон спокойно спросил:
— Элен, неужели ты действительно веришь в то, что говоришь? Не в этом ли причина твоего беспокойства?
— Конечно, я уверена в своих словах. Я все знаю о тебе и Пауле… Роберт сказал мне, что ты встречался с ней до того, как женился на мне. Ты будешь это отрицать?
— Когда-то мы с Паулой действительно были друзьями, но…
— И сейчас ничего не изменилось! И если ты думаешь, что это меня беспокоит, то ты заблуждаешься. Мне все равно, с кем ты встречаешься! Меня не волнует, что ты бываешь с Паулой каждый вечер… и даже отдал мою картину, хотя и утверждал, что она тебе дорога… — Горючие слезы задрожали на ресницах Элен, но она не обращала на них внимания, продолжая бросать обвинения. — Меня даже не волнует, что ты дал ей пять тысяч…
— Откуда ты знаешь?
— Я видела корешок чековой книжки. А Роберт — просто мой друг, и мне безразлично, что ты обо мне думаешь. Мне все безразлично… — Резко повернувшись, Элен выскочила из кабинета. Немного успокоившись, она позвала детей. Она слышала, что Леон что-то кричал ей вслед, но не остановилась. На бегу она почти столкнулась с пожилым мужчиной, входившим в контору. За ее спиной раздался голос Леона:
— Элен, подожди…
— А, Леон, доброе утро. Я зашел поговорить об участке земли, который ты советуешь мне купить…
Глава десятая
Дата и одна буква «П» — больше ничего, кроме суммы. Дрожащей рукой Элен положила чековую книжку на место и закрыла стол. Все ее молитвы были напрасны… и она заранее знала, что так и будет.
Зачем он дал Пауле денег? У нее были долги? Вполне возможно; поэтому Леон был так сильно расстроен. В этот момент он сам вошел в кабинет. Элен взглянула на мужа. Да, озабоченное выражение исчезло с его лица, хотя он все еще был немного мрачен. Но это вполне объяснимо: нелегко без сожаления расстаться с такой крупной суммой.
— Мы сейчас уходим, — начала Элен, но ее прервала вбежавшая в комнату Фиона.
— Дядя Леон, мне плохо! — Девочка бросилась к нему и расплакалась.
— Что у тебя болит? — Леон взял ее на руки. — Живот?
Фиона покачала головой.
— Я не знаю, что это было. Сейчас уже все прошло.
— Вот видишь, а ты сразу плачешь, — упрекнул он ее, доставая платок, чтобы вытереть ей слезы. — Большие девочки не плачут, если им немного нездоровится.
— Тетя Элен уже взрослая, а она тоже плачет, когда ей нездоровится.
— В самом деле? — Леон посмотрел на жену. Элен смутилась и отвела взгляд. — Когда тетя Элен была нездорова?
— На днях. И она плакала, я ведь не обманываю, правда, тетя Элен? — Чиппи позвал сестру, и она не дожидаясь ответа, побежала к нему, забыв о всех своих недомоганиях.
— Почему ты плакала, Элен? — В голосе Леона вдруг появилась резкость и требовательность.
— Фиона же сказала тебе: я плохо себя чувствовала.
— Не лги мне, не стоит. Ты, видимо, действительно была расстроена очень серьезно, если позволила девочке увидеть твои слезы. Я думаю, это из-за того, что я запретил тебе видеться с твоим английским приятелем!
Элен удивленно уставилась на мужа.
— Я не понимаю тебя, Леон.
— Из-за чего еще ты могла плакать?
— Я все равно не понимаю тебя. Причем здесь он? Мы даже не были друзьями…
— Друзьями? Слишком мягко сказано. Между вами далеко не дружеские отношения; ты меня не обманешь!
Удивление Элен усиливалось. Этот взрыв раздражения… Почему именно сейчас?
— Как ты смеешь так говорить? Я едва знакома с ним! — Какое он имеет право обвинять ее, когда сам только что дал Пауле Максвелл пять тысяч? Сказать ему, что ей все известно? Нет, Леон имеет полное право распоряжаться своими деньгами, и, разумеется, он не замедлит напомнить ей об этом.
— Ты достаточно хорошо его знаешь, если принимаешь его в моем доме…
— В твоем?.. Откуда ты узнал?
— Мне сказали. Такие вещи невозможно скрыть.
— Но кто…— Тут лицо Элен вспыхнуло от гнева, когда она все поняла. — Это она сказала тебе!
— Она?
— Конечно. Паула Максвелл.
— Да.
— Но почему… — была озадачена. Леон давно знал об этом и молчал. Это не в его характере. Почему он не ухватился за эту возможность, чтобы обвинить жену во всех смертных грехах? Знать, что Роберт был в его доме, и ни словом не обмолвиться об этом? Невероятно! — Почему ты ничего не сказал об этом раньше?
— У меня на это были свои причины.
— Какие?
— Они уже не имеют значения. Важно, что моя жена продолжает путаться с этим художником!
— Путаться? — Возмущению Элен не было предела. — И это говоришь мне ты! Как ты смеешь, когда ты сам путаешься с этой!
— С этой? — На лице Леона отразилось удивление, а Элен разозлилась еще больше.
— С Паулой Максвелл! Ведь это она рассказала тебе о Роберте, не так ли? Так вот теперь я расскажу тебе кое-что. Когда Роберт взял трубку, она решила, что это ты, и стала говорить о пикнике, на который вы собрались…
— О пикнике? — Леон опустился на стул, не сводя с Элен удивленных глаз. Его недоумение только подлило масла в огонь.
— Да, о пикнике. Можешь не делать такого удивленного лица: тебе об этом прекрасно известно! Она просила захватить еду и напитки… вы собирались ехать на природу. — Элен старалась говорить медленно и твердо, чтобы каждое слово дошло до Леона. Но тут пришла ее очередь удивляться, потому что неожиданно Леон откинулся на спинку стула с явным облегчением. Она была совершенно обескуражена, когда Леон спокойно спросил:
— Элен, неужели ты действительно веришь в то, что говоришь? Не в этом ли причина твоего беспокойства?
— Конечно, я уверена в своих словах. Я все знаю о тебе и Пауле… Роберт сказал мне, что ты встречался с ней до того, как женился на мне. Ты будешь это отрицать?
— Когда-то мы с Паулой действительно были друзьями, но…
— И сейчас ничего не изменилось! И если ты думаешь, что это меня беспокоит, то ты заблуждаешься. Мне все равно, с кем ты встречаешься! Меня не волнует, что ты бываешь с Паулой каждый вечер… и даже отдал мою картину, хотя и утверждал, что она тебе дорога… — Горючие слезы задрожали на ресницах Элен, но она не обращала на них внимания, продолжая бросать обвинения. — Меня даже не волнует, что ты дал ей пять тысяч…
— Откуда ты знаешь?
— Я видела корешок чековой книжки. А Роберт — просто мой друг, и мне безразлично, что ты обо мне думаешь. Мне все безразлично… — Резко повернувшись, Элен выскочила из кабинета. Немного успокоившись, она позвала детей. Она слышала, что Леон что-то кричал ей вслед, но не остановилась. На бегу она почти столкнулась с пожилым мужчиной, входившим в контору. За ее спиной раздался голос Леона:
— Элен, подожди…
— А, Леон, доброе утро. Я зашел поговорить об участке земли, который ты советуешь мне купить…
Глава десятая
Можно было не сомневаться, что Труди заметит, что с ее подругой происходит что-то неладное. Когда дети спустились вниз, чтобы поиграть во дворе, она сразу же села поближе к Элен и с беспокойством спросила, что случилось.
— Ничего, Труди, — Элен попыталась взять себя в руки, но слезы наворачивались ей на глаза, и ей никак не удавалось скрыть свое расстройство от подруги. От Труди было невозможно отделаться ничего не значащими фразами, и Элен даже не заметила, как выложила ей всю правду Труди была потрясена и смотрела на Элен с недоумением, но постепенно ей стало понятно, в каком ужасном положении та оказалась.
— И он отдал ей пять тысяч фунтов?
— Как видишь. Он, должно быть, влюблен в нее до безумия.
— Тогда почему он не женился на ней? Они ведь были знакомы до того, как он встретил тебя.
— Она всегда хотела, чтобы Леон женился на ней, но он был противником брака. Вероятно, он вообще никогда не вступил бы в брак, если бы не дети.
— Пять тысяч… — Труди недоверчиво покачала головой. — Кажется, он крепко сидит у нее на крючке. — Она бросила взгляд на подругу. — А ты нанесла ответный удар, дав ему понять, что встречаешься с Робертом. — Она помолчала, обдумывая ситуацию. — Но это делу не поможет.
— Между нами отношения — хуже некуда… Если бы я могла оставить его, но я не могу, Труди. Я никогда не брошу Чиппи и Фиону.
— В них ты найдешь счастье, Элен, я уверена. — Она обняла подругу, и ее голос слегка дрогнул, когда она произнесла: — И почему это должно было случиться именно с тобой! Как будто одного раза было недостаточно!
— И все же это случилось, и виновата я сама, Труди. Я дала клятву, что больше никого не полюблю и не позволю ни одному мужчине причинить мне боль. Во всем виновата я сама, — повторила Элен, и слезы потекли у нее по щекам.
— Я никак не могу понять, почему Леон сказал тебе о Роберте только сегодня утром. Ему ведь об этом было давно известно.
— Конечно. Меня это тоже удивляет, особенно когда думаю, каким осторожным он был в последнее время. — Широко открыв глаза, Элен задумчиво посмотрела на подругу. — Почему он вел себя так?
— Я не понимаю, что ты имеешь в виду.
Элен не могла ничего объяснить. Вспоминая прошедшие недели, она все больше убеждалась, что Леон намеренно обращался с ней с несвойственной ему сдержанностью. Он был холоден, но не устраивал сцен, не говорил резких слов. Он сторонился ее… Элен решила, что больше не вызывает у него желания, но сейчас засомневалась в истинной причине его странного поведения. Может быть, он почему-либо боялся расстроить ее? И хотя Элен не находила этому объяснения, она все больше убеждалась в своей правоте. Но в чем причина такой внезапной перемены? Ведь сегодня утром он опять хотел устроить ей бурную сцену, заставить почувствовать свою власть над ней.
Элен вновь и вновь спрашивала себя, что же происходит, и не находила ответа.
— Я многого не понимаю, Труди, — высказала она свои мысли вслух. — Но это не имеет значения, потому что в наших отношениях с Леоном уже ничего нельзя изменить.
— Вся эта история остается для меня загадкой, — сказала Труди за ленчем. — Я всегда считала Леона человеком, не способным намеренно причинить тебе боль. Тасос тоже очень высокого мнения о нем.
На губах Элен появилась горькая усмешка. Боль? Это слишком мягкое определение того, что заставлял ее чувствовать Леон. Но было и другое время… Глаза Элен затуманились от нахлынувших воспоминаний. Они с мужем были по-настоящему счастливы, и тогда казалось, что Леон не хочет ничего иного, как только быть вместе с женой и детьми. Элен вспомнила о своих чувствах к мужу, о том, как медленно они пробуждались. Она не смогла противиться им, и подарила Леону всю свою любовь. Они стали так близки, и Элен познала счастье, о котором даже уже не мечтала. А потом она узнала, что Леон отдал ее картину Пауле Максвелл. С этого все и началось…
— Тетя Элен, мы пойдем на прогулку после ленча? — Голос Чиппи нарушил размышления Элен. Она посмотрела на мальчика и улыбнулась.
— Ты не против? — спросила она подругу.
— Нет, конечно. Я тоже люблю гулять по городу.
Они все вместе вышли из дома, побродили по тенистым улочкам, потом зашли в парк. Посидели на веранде летнего кафе, где густо разросшийся виноград укрывал посетителей от жаркого солнца.
— Мы уже долго гуляем, — начала хныкать Фиона. — Я устала.
Около четырех часов они вернулись к дому Труди, и первое, что увидела Элен, была машина Леона. Сам он сидел за рулем. У Элен замерло сердце, но она постаралась не выдать своего волнения.
— Ты сегодня приехал рано, Леон.
Он вышел из машины и остановился рядом, с весьма странным выражением поглядывая на жену.
— Я жду вас уже два часа.
— Так долго, дядя Леон? — Фиона взяла его за руку. — А мы прошли пешком много-много миль!
— Ты приехал, чтобы отвезти нас домой? — поинтересовался Чиппи.
Леон кивнул.
— А тетя Элен сказала, что мы поедем на автобусе.
— То, что говорит тетя Элен, и что говорю я, к сожалению не всегда совпадает, — тихо сказал Леон, продолжая смотреть на жену. — У нее иногда возникают очень странные идеи, Чиппи, очень странные. — В его словах был какой-то скрытый смысл. Элен удивленно смотрела на мужа, чувствуя повышенный интерес Труди к их разговору и оттого смущаясь.
— Зайдем в дом? — предложила Труди, направляясь к дверям. — Не знаю, как вы, а я просто умираю от жажды. — Она сразу же отправилась на кухню готовить напитки, а все остальные прошли в гостиную.
— Ну-ка вы, двое, — сказал Леон, — пойдите поиграйте.
— Поиграть? — Фиона плюхнулась в кресло. — Я устала!
— И я тоже. — Чиппи уселся в другое кресло.
— Они действительно устали, — вступилась за детей Элен, увидев, что Леон нахмурился. Она вспомнила о своем поведении сегодня утром, и ей внезапно стало страшно. У нее не было никакого желания оставаться с Леоном наедине.
— Кто тебе сказал, что я отдал твою картину? — спросил Леон, не обращая внимания на детей.
— Парикмахерша из поселка. — Голос Элен дрогнул. — Я просто не могла в это поверить, — почти прошептала она.
— Я всегда считал, что ты выше деревенских сплетен, — с упреком сказал Леон. — Неужели ты могла поверить, что я расстанусь с этой картиной?
Элен смутилась. Здесь что-то было не так. Несмотря на строгое выражение лица Леона, его глаза смотрели на нее с нежностью.
— Но ее нет у тебя в кабинете.
— Должен поправить тебя, дорогая: твоя картина находится именно там.
— Но… но ее не было в кабинете… — Элен шагнула к мужу. — Если ты не дарил ее, то где она была? Я думала, ты отдал картину, потому что… — Она замолчала, заметив, что дети с интересом прислушиваются к их разговору.
— Объяснение очень простое, — сказал Леон, пропустив мимо ушей ее последние слова. — Если бы ты сразу спросила меня о картине, мы оба были бы избавлены от многих неприятных минут, — грустно улыбнулся он. — Покупателя на старую мельницу нашла мне Паула. Когда он увидел твою картину, то сразу захотел купить ее, но я, естественно, продать ее отказался. Я посоветовал ему снять с нее копию и даже любезно предоставил картину на время. У Паулы есть знакомый художник, который согласился выполнить этот заказ. Вот так картина оказалась у нее. Только что я получил ее назад, и она уже висит на почетном месте у меня в кабинете. — Леон задумчиво покачал головой. — Как ты могла подумать обо мне такое, Элен?
— Не знаю. — В смятении она сжала руки. — Когда я была у тебя в офисе, я не увидела картины. А потом Эфлани сказала, что моя картина у Паулы, и я решила, что ты отдал ее ей. — Элен с некоторым недоверием смотрела на мужа. — Это недоразумение ты разъяснил, — прошептала она, но все прочее… — Она замолчала. Как он объяснит, что дал Пауле пять тысяч?
А вдруг он просто одолжил ей эти деньги? В сердце Элен вспыхнула надежда. — Ты можешь мне все объяснить?
— Конечно, — уверенно ответил Леон.
— Абсолютно все? — Элен посмотрела на мужа широко раскрытыми глазами. — Ты не обманываешь меня, Леон?
— Глупышка моя, — нежно прошептал Леон, — что мне с тобой делать?
— Расскажи мне обо всем. — Элен с надеждой заглянула ему в глаза. — Я была в таком отчаянии.
Леон молчал. Он посмотрел на Фиону, с напряженным вниманием прислушивающуюся к разговору, потом на Чиппи, который тоже не скрывал свой интерес к происходящему, и наконец скомандовал:
— Ну-ка вы, двое, быстро в машину!
— Ты повезешь нас домой, дядя Леон? — Фиона встала с кресла и вопросительно посмотрела на дядю. Тот ласково улыбнулся девочке.
— Да, Фиона. Я отвезу вас домой. Чиппи, не задерживайся. — Когда дети вышли, Леон обратился к Элен. — Пойдем, любимая, нам пора возвращаться.
— Но, Леон, ты обещал мне все объяснить!
— Не здесь, дорогая. — Он с нежностью смотрел на жену. — Дома, когда дети лягут спать…
— Я этого не вынесу! — воскликнула Труди, когда они стали извиняться за свой внезапный отъезд. — Леон, что происходит? Вы не можете просто уехать и оставить меня в неведении!
— В неведении?
— Ну да. Элен приехала сюда такая расстроенная…
— Труди, не надо… — покраснела Элен и попыталась остановить подругу.
— А теперь вы покидаете меня без всяких объяснений. Леон, пощади мое женское любопытство!
— Мы спешим домой, чтобы устранить все наши маленькие недоразумения, — спокойно ответил Леон. — Извини, но что касается твоего обеда, то ты можешь прислать нам приглашение на любой другой день. Мы свободны каждый вечер.
Труди перевела взгляд с Леона на Элен и радостно улыбнулась.
— Непременно пришлю, — сказала она. — Это надо отметить.
По дороге домой дети болтали без умолку. Элен долго молчала, потом чтобы как-то разрядить обстановку, сказала:
— Ты сегодня рано ушел с работы, Леон.
— Я бы ушел еще раньше, но мне надо было уладить одно важное дело.
Элен опять замолчала, но вскоре робко попросила:
— Ты обещал мне все рассказать.
— Я не могу это сделать в присутствии Чиппи и Фионы. — Неожиданная резкость ответа удивила Элен. Она искоса посмотрела на мужа. Он хмурился. Элен отвернулась к окну и больше не решилась ни о чем его спрашивать.
Когда они с Леоном остались наконец одни, стало уже темнеть. Они вышли на веранду, и тут Леон стал рассказывать, что ему пришлось пережить с того дня, когда неожиданно объявилась мать Чиппи и Фионы и принялась угрожать, что заберет детей.
— Я сразу понял, что дети ее вовсе не интересуют; ей нужны были деньги. К большому сожалению, я выдал себя, позволив ей увидеть, как дороги мне Чиппи и Фиона, и она стала торговаться, каждый раз повышая сумму. Наконец она остановилась на пяти тысячах фунтов, хотя я дал бы ей и гораздо больше, если бы она стала настаивать. — Леон замолчал. Единственным звуком в тишине сада был шелест листьев на верхушках пальм.
— А теперь она не сможет забрать их? — испуганно спросила Элен.
— Это беспокоило меня больше всего, — ответил Леон, — и я отказался давать ей деньги до тех пор, пока она не подпишет согласие на мое официальное усыновление. Сегодня мы оформили все документы, поэтому я и задержался. Нет, родная, никто не отнимет у нас детей. — Он привлек жену к себе, и она ощутила нежность и силу его рук.
— Если бы ты только позволил мне разделить с тобой все невзгоды… — тихо сказала Элен и с искренним раскаянием добавила: — Я так глупо вела себя, Леон. Не знаю, сможешь ли ты простить меня.
— Ты же простила меня, помнишь? — А когда она не ответила, он произнес: — Все было не так, как ты думала, дорогая. Я любил только тебя. — Он заглянул ей в глаза. — Ты веришь мне, Элен? Должна верить!
— Верю, Леон! Но почему я не могла поверить в это раньше?
— Потому что ты один раз уже обожглась. Естественно, ты считала, что все мужчины одинаковы. — Леон наклонился, чтобы поцеловать жену, и с улыбкой сказал: — Осталось еще одно маленькое недоразумение, моя милая глупышка. Ты обвиняла меня в том, что я ездил с Паулой на пикник, но ты совсем забыла, что она торгует недвижимостью, а я как раз искал дом для тети Хрисулы. Могу тебя заверить, любовь моя, что осмотр бесчисленного множества домов не имел ничего общего с пикником.
Элен молчала, виновато опустив голову. Леон взял ее за подбородок и заставил поднять глаза.
— Я не знаю, сможешь ли ты простить меня, — срывающимся голосом повторила она. — Я… я все время делала слишком поспешные выводы.
— Ну, честно сказать, я тоже, — признался Леон. — И я ужасно ревновал тебя к твоему англичанину…
— Он вовсе не мой… ты напрасно ревновал меня к нему.
— Ты ходила с ним купаться, а я чуть с ума не сошел…
— Купаться? Как ты узнал?
— Ты оставила пляжную сумку на крыльце, а Фиона не могла удержаться, чтобы не заглянуть в нее. — Леон замолчал, и Элен почувствовала, что ему неприятно вспоминать об этом. — Когда я увидел мокрый купальник, я просто обезумел. Я знал, что на пляже ты была с Робертом, потому что здесь у тебя нет других знакомых.
Элен на мгновение задумалась, потом удивленно спросила:
— Леон, почему ты сразу ничего мне не сказал? Почему ты признался лишь сегодня утром?
— Разумеется, я в тот же день хотел поговорить с тобой, но не решился. — У Леона даже дрогнул голос, и Элен теснее прижалась к мужу. — Видишь ли, дорогая, я знал, что если мать Чиппи и Фионы заберет их, ты свободно сможешь покинуть меня, ведь только дети удерживали тебя здесь…
— Нет, нет, Леон, — поспешно заверила его Элен. — Я никогда не оставила бы тебя, любимый, тебе незачем было волноваться.
— Но я думал, что ты уйдешь от меня, и старался сдерживаться и не расстраивать тебя. Я так боялся потерять тебя, родная. — Леон привлек ее к себе, и Элен ощутила нежную настойчивость его губ.
Ветер принес терпкий запах сосен с холмов. Всюду царила тишина, и Элен взволнованно прошептала:
— Ты никогда не потеряешь меня, Леон. Я твоя навсегда.
— Ничего, Труди, — Элен попыталась взять себя в руки, но слезы наворачивались ей на глаза, и ей никак не удавалось скрыть свое расстройство от подруги. От Труди было невозможно отделаться ничего не значащими фразами, и Элен даже не заметила, как выложила ей всю правду Труди была потрясена и смотрела на Элен с недоумением, но постепенно ей стало понятно, в каком ужасном положении та оказалась.
— И он отдал ей пять тысяч фунтов?
— Как видишь. Он, должно быть, влюблен в нее до безумия.
— Тогда почему он не женился на ней? Они ведь были знакомы до того, как он встретил тебя.
— Она всегда хотела, чтобы Леон женился на ней, но он был противником брака. Вероятно, он вообще никогда не вступил бы в брак, если бы не дети.
— Пять тысяч… — Труди недоверчиво покачала головой. — Кажется, он крепко сидит у нее на крючке. — Она бросила взгляд на подругу. — А ты нанесла ответный удар, дав ему понять, что встречаешься с Робертом. — Она помолчала, обдумывая ситуацию. — Но это делу не поможет.
— Между нами отношения — хуже некуда… Если бы я могла оставить его, но я не могу, Труди. Я никогда не брошу Чиппи и Фиону.
— В них ты найдешь счастье, Элен, я уверена. — Она обняла подругу, и ее голос слегка дрогнул, когда она произнесла: — И почему это должно было случиться именно с тобой! Как будто одного раза было недостаточно!
— И все же это случилось, и виновата я сама, Труди. Я дала клятву, что больше никого не полюблю и не позволю ни одному мужчине причинить мне боль. Во всем виновата я сама, — повторила Элен, и слезы потекли у нее по щекам.
— Я никак не могу понять, почему Леон сказал тебе о Роберте только сегодня утром. Ему ведь об этом было давно известно.
— Конечно. Меня это тоже удивляет, особенно когда думаю, каким осторожным он был в последнее время. — Широко открыв глаза, Элен задумчиво посмотрела на подругу. — Почему он вел себя так?
— Я не понимаю, что ты имеешь в виду.
Элен не могла ничего объяснить. Вспоминая прошедшие недели, она все больше убеждалась, что Леон намеренно обращался с ней с несвойственной ему сдержанностью. Он был холоден, но не устраивал сцен, не говорил резких слов. Он сторонился ее… Элен решила, что больше не вызывает у него желания, но сейчас засомневалась в истинной причине его странного поведения. Может быть, он почему-либо боялся расстроить ее? И хотя Элен не находила этому объяснения, она все больше убеждалась в своей правоте. Но в чем причина такой внезапной перемены? Ведь сегодня утром он опять хотел устроить ей бурную сцену, заставить почувствовать свою власть над ней.
Элен вновь и вновь спрашивала себя, что же происходит, и не находила ответа.
— Я многого не понимаю, Труди, — высказала она свои мысли вслух. — Но это не имеет значения, потому что в наших отношениях с Леоном уже ничего нельзя изменить.
— Вся эта история остается для меня загадкой, — сказала Труди за ленчем. — Я всегда считала Леона человеком, не способным намеренно причинить тебе боль. Тасос тоже очень высокого мнения о нем.
На губах Элен появилась горькая усмешка. Боль? Это слишком мягкое определение того, что заставлял ее чувствовать Леон. Но было и другое время… Глаза Элен затуманились от нахлынувших воспоминаний. Они с мужем были по-настоящему счастливы, и тогда казалось, что Леон не хочет ничего иного, как только быть вместе с женой и детьми. Элен вспомнила о своих чувствах к мужу, о том, как медленно они пробуждались. Она не смогла противиться им, и подарила Леону всю свою любовь. Они стали так близки, и Элен познала счастье, о котором даже уже не мечтала. А потом она узнала, что Леон отдал ее картину Пауле Максвелл. С этого все и началось…
— Тетя Элен, мы пойдем на прогулку после ленча? — Голос Чиппи нарушил размышления Элен. Она посмотрела на мальчика и улыбнулась.
— Ты не против? — спросила она подругу.
— Нет, конечно. Я тоже люблю гулять по городу.
Они все вместе вышли из дома, побродили по тенистым улочкам, потом зашли в парк. Посидели на веранде летнего кафе, где густо разросшийся виноград укрывал посетителей от жаркого солнца.
— Мы уже долго гуляем, — начала хныкать Фиона. — Я устала.
Около четырех часов они вернулись к дому Труди, и первое, что увидела Элен, была машина Леона. Сам он сидел за рулем. У Элен замерло сердце, но она постаралась не выдать своего волнения.
— Ты сегодня приехал рано, Леон.
Он вышел из машины и остановился рядом, с весьма странным выражением поглядывая на жену.
— Я жду вас уже два часа.
— Так долго, дядя Леон? — Фиона взяла его за руку. — А мы прошли пешком много-много миль!
— Ты приехал, чтобы отвезти нас домой? — поинтересовался Чиппи.
Леон кивнул.
— А тетя Элен сказала, что мы поедем на автобусе.
— То, что говорит тетя Элен, и что говорю я, к сожалению не всегда совпадает, — тихо сказал Леон, продолжая смотреть на жену. — У нее иногда возникают очень странные идеи, Чиппи, очень странные. — В его словах был какой-то скрытый смысл. Элен удивленно смотрела на мужа, чувствуя повышенный интерес Труди к их разговору и оттого смущаясь.
— Зайдем в дом? — предложила Труди, направляясь к дверям. — Не знаю, как вы, а я просто умираю от жажды. — Она сразу же отправилась на кухню готовить напитки, а все остальные прошли в гостиную.
— Ну-ка вы, двое, — сказал Леон, — пойдите поиграйте.
— Поиграть? — Фиона плюхнулась в кресло. — Я устала!
— И я тоже. — Чиппи уселся в другое кресло.
— Они действительно устали, — вступилась за детей Элен, увидев, что Леон нахмурился. Она вспомнила о своем поведении сегодня утром, и ей внезапно стало страшно. У нее не было никакого желания оставаться с Леоном наедине.
— Кто тебе сказал, что я отдал твою картину? — спросил Леон, не обращая внимания на детей.
— Парикмахерша из поселка. — Голос Элен дрогнул. — Я просто не могла в это поверить, — почти прошептала она.
— Я всегда считал, что ты выше деревенских сплетен, — с упреком сказал Леон. — Неужели ты могла поверить, что я расстанусь с этой картиной?
Элен смутилась. Здесь что-то было не так. Несмотря на строгое выражение лица Леона, его глаза смотрели на нее с нежностью.
— Но ее нет у тебя в кабинете.
— Должен поправить тебя, дорогая: твоя картина находится именно там.
— Но… но ее не было в кабинете… — Элен шагнула к мужу. — Если ты не дарил ее, то где она была? Я думала, ты отдал картину, потому что… — Она замолчала, заметив, что дети с интересом прислушиваются к их разговору.
— Объяснение очень простое, — сказал Леон, пропустив мимо ушей ее последние слова. — Если бы ты сразу спросила меня о картине, мы оба были бы избавлены от многих неприятных минут, — грустно улыбнулся он. — Покупателя на старую мельницу нашла мне Паула. Когда он увидел твою картину, то сразу захотел купить ее, но я, естественно, продать ее отказался. Я посоветовал ему снять с нее копию и даже любезно предоставил картину на время. У Паулы есть знакомый художник, который согласился выполнить этот заказ. Вот так картина оказалась у нее. Только что я получил ее назад, и она уже висит на почетном месте у меня в кабинете. — Леон задумчиво покачал головой. — Как ты могла подумать обо мне такое, Элен?
— Не знаю. — В смятении она сжала руки. — Когда я была у тебя в офисе, я не увидела картины. А потом Эфлани сказала, что моя картина у Паулы, и я решила, что ты отдал ее ей. — Элен с некоторым недоверием смотрела на мужа. — Это недоразумение ты разъяснил, — прошептала она, но все прочее… — Она замолчала. Как он объяснит, что дал Пауле пять тысяч?
А вдруг он просто одолжил ей эти деньги? В сердце Элен вспыхнула надежда. — Ты можешь мне все объяснить?
— Конечно, — уверенно ответил Леон.
— Абсолютно все? — Элен посмотрела на мужа широко раскрытыми глазами. — Ты не обманываешь меня, Леон?
— Глупышка моя, — нежно прошептал Леон, — что мне с тобой делать?
— Расскажи мне обо всем. — Элен с надеждой заглянула ему в глаза. — Я была в таком отчаянии.
Леон молчал. Он посмотрел на Фиону, с напряженным вниманием прислушивающуюся к разговору, потом на Чиппи, который тоже не скрывал свой интерес к происходящему, и наконец скомандовал:
— Ну-ка вы, двое, быстро в машину!
— Ты повезешь нас домой, дядя Леон? — Фиона встала с кресла и вопросительно посмотрела на дядю. Тот ласково улыбнулся девочке.
— Да, Фиона. Я отвезу вас домой. Чиппи, не задерживайся. — Когда дети вышли, Леон обратился к Элен. — Пойдем, любимая, нам пора возвращаться.
— Но, Леон, ты обещал мне все объяснить!
— Не здесь, дорогая. — Он с нежностью смотрел на жену. — Дома, когда дети лягут спать…
— Я этого не вынесу! — воскликнула Труди, когда они стали извиняться за свой внезапный отъезд. — Леон, что происходит? Вы не можете просто уехать и оставить меня в неведении!
— В неведении?
— Ну да. Элен приехала сюда такая расстроенная…
— Труди, не надо… — покраснела Элен и попыталась остановить подругу.
— А теперь вы покидаете меня без всяких объяснений. Леон, пощади мое женское любопытство!
— Мы спешим домой, чтобы устранить все наши маленькие недоразумения, — спокойно ответил Леон. — Извини, но что касается твоего обеда, то ты можешь прислать нам приглашение на любой другой день. Мы свободны каждый вечер.
Труди перевела взгляд с Леона на Элен и радостно улыбнулась.
— Непременно пришлю, — сказала она. — Это надо отметить.
По дороге домой дети болтали без умолку. Элен долго молчала, потом чтобы как-то разрядить обстановку, сказала:
— Ты сегодня рано ушел с работы, Леон.
— Я бы ушел еще раньше, но мне надо было уладить одно важное дело.
Элен опять замолчала, но вскоре робко попросила:
— Ты обещал мне все рассказать.
— Я не могу это сделать в присутствии Чиппи и Фионы. — Неожиданная резкость ответа удивила Элен. Она искоса посмотрела на мужа. Он хмурился. Элен отвернулась к окну и больше не решилась ни о чем его спрашивать.
Когда они с Леоном остались наконец одни, стало уже темнеть. Они вышли на веранду, и тут Леон стал рассказывать, что ему пришлось пережить с того дня, когда неожиданно объявилась мать Чиппи и Фионы и принялась угрожать, что заберет детей.
— Я сразу понял, что дети ее вовсе не интересуют; ей нужны были деньги. К большому сожалению, я выдал себя, позволив ей увидеть, как дороги мне Чиппи и Фиона, и она стала торговаться, каждый раз повышая сумму. Наконец она остановилась на пяти тысячах фунтов, хотя я дал бы ей и гораздо больше, если бы она стала настаивать. — Леон замолчал. Единственным звуком в тишине сада был шелест листьев на верхушках пальм.
— А теперь она не сможет забрать их? — испуганно спросила Элен.
— Это беспокоило меня больше всего, — ответил Леон, — и я отказался давать ей деньги до тех пор, пока она не подпишет согласие на мое официальное усыновление. Сегодня мы оформили все документы, поэтому я и задержался. Нет, родная, никто не отнимет у нас детей. — Он привлек жену к себе, и она ощутила нежность и силу его рук.
— Если бы ты только позволил мне разделить с тобой все невзгоды… — тихо сказала Элен и с искренним раскаянием добавила: — Я так глупо вела себя, Леон. Не знаю, сможешь ли ты простить меня.
— Ты же простила меня, помнишь? — А когда она не ответила, он произнес: — Все было не так, как ты думала, дорогая. Я любил только тебя. — Он заглянул ей в глаза. — Ты веришь мне, Элен? Должна верить!
— Верю, Леон! Но почему я не могла поверить в это раньше?
— Потому что ты один раз уже обожглась. Естественно, ты считала, что все мужчины одинаковы. — Леон наклонился, чтобы поцеловать жену, и с улыбкой сказал: — Осталось еще одно маленькое недоразумение, моя милая глупышка. Ты обвиняла меня в том, что я ездил с Паулой на пикник, но ты совсем забыла, что она торгует недвижимостью, а я как раз искал дом для тети Хрисулы. Могу тебя заверить, любовь моя, что осмотр бесчисленного множества домов не имел ничего общего с пикником.
Элен молчала, виновато опустив голову. Леон взял ее за подбородок и заставил поднять глаза.
— Я не знаю, сможешь ли ты простить меня, — срывающимся голосом повторила она. — Я… я все время делала слишком поспешные выводы.
— Ну, честно сказать, я тоже, — признался Леон. — И я ужасно ревновал тебя к твоему англичанину…
— Он вовсе не мой… ты напрасно ревновал меня к нему.
— Ты ходила с ним купаться, а я чуть с ума не сошел…
— Купаться? Как ты узнал?
— Ты оставила пляжную сумку на крыльце, а Фиона не могла удержаться, чтобы не заглянуть в нее. — Леон замолчал, и Элен почувствовала, что ему неприятно вспоминать об этом. — Когда я увидел мокрый купальник, я просто обезумел. Я знал, что на пляже ты была с Робертом, потому что здесь у тебя нет других знакомых.
Элен на мгновение задумалась, потом удивленно спросила:
— Леон, почему ты сразу ничего мне не сказал? Почему ты признался лишь сегодня утром?
— Разумеется, я в тот же день хотел поговорить с тобой, но не решился. — У Леона даже дрогнул голос, и Элен теснее прижалась к мужу. — Видишь ли, дорогая, я знал, что если мать Чиппи и Фионы заберет их, ты свободно сможешь покинуть меня, ведь только дети удерживали тебя здесь…
— Нет, нет, Леон, — поспешно заверила его Элен. — Я никогда не оставила бы тебя, любимый, тебе незачем было волноваться.
— Но я думал, что ты уйдешь от меня, и старался сдерживаться и не расстраивать тебя. Я так боялся потерять тебя, родная. — Леон привлек ее к себе, и Элен ощутила нежную настойчивость его губ.
Ветер принес терпкий запах сосен с холмов. Всюду царила тишина, и Элен взволнованно прошептала:
— Ты никогда не потеряешь меня, Леон. Я твоя навсегда.