Страница:
– Если хотите, я отпущу вас. Но только после того, как задам вам еще один вопрос.
Она со вздохом кивнула:
– Хорошо. Задавайте свой вопрос.
Пристально глядя ей в глаза, он спросил:
– Шарлотта, почему я?
Сердце ее упало.
– Это… и есть ваш вопрос?
– Да, миледи.
Действительно, почему он? После той ночи у Линдейла она задавала себе этот вопрос сотни раз, но каждый раз отвечала по-разному.
– Сначала мне казалось, что это просто случайность, но потом я поняла, что ошибалась.
– Рад это слышать, миледи. Однако вы не ответили на мой вопрос.
– Видите ли, я почувствовала себя с вами в безопасности. И еще мне казалось… Ах, даже не знаю, как это выразить. В общем, я почему-то почувствовала, что вы прекрасно понимаете, хотя и не знаете, кто я такая. Вы ведь тогда этого не знали, не так ли?
– Да, тогда действительно не знал, но потом… – Натаниел сокрушенно покачал головой, как бы давая понять, что был ужасно разочарован, узнав, с кем проводил время у Линдейла.
Шарлотта снова потупилась. Покидая ту вечеринку, она была абсолютно уверена, что Натаниел Найтридж никогда ничего не заподозрит. Увы, она ошибалась. Все вышло совсем не так, и теперь воспоминания о той ночи казались фантазией, созданной для того, чтобы успокоить ее совесть.
– Сэр, вы дурно обо мне думаете лишь потому, что были очень удивлены, узнав правду.
– Да, я действительно удивился, но я вовсе не думаю о вас дурно. А если уж говорить начистоту, то я и сам толком не знаю, что думать. Во всяком случае, у меня и в мыслях нет скомпрометировать вас.
– Да, разумеется. Вы не из тех, кто может скомпрометировать женщину. И я вовсе не считаю вас ответственным за все случившееся. У вас нет обязательств передо мной.
– Не согласен, миледи. Когда-нибудь правда откроется, это неизбежно. Более того, не исключено, что Линдейл и так уже обо всем знает.
– Знает?.. – Шарлотта недоверчиво смотрела на собеседника. – А может, это он вам сказал, что именно я скрывалась под белой маской?
– Нет, не он. Но я почти уверен, что Линдейл все знает. Именно это меня и беспокоит. Ведь вам, конечно же, известно, насколько он бестактен. Я очень опасаюсь, что когда-нибудь он раскроет вашу тайну всему свету.
– Убеждена, что он будет молчать, – возразила Шарлотта.
Натаниел бросил на нее скептический взгляд. Всем прекрасно было известно, что Линдейл не отличался сдержанностью.
– Так вот, Шарлотта… Вы оказались в крайне неприятной ситуации.
– Не могу с вами согласиться, сэр. Во всяком случае, моя репутация не слишком пострадает, даже если об этом станет известно.
– Ошибаетесь, миледи. Ваша репутация будет безнадежно погублена. Я несколько дней размышлял над этим и понял: единственная возможность хоть как-то объяснить мое поведение…
– Вы имеете в виду – наше поведение? Очень благородно с вашей стороны взять всю вину на себя, но…
Он поднял вверх руку, призывая ее помолчать.
– Леди Марденфорд, пожалуйста, не перебивайте меня. Позвольте мне высказать свою мысль.
– Говорите, мистер Найтридж, говорите.
Он сделал глубокий вдох и вновь заговорил:
– Дело очень ясное, и я думаю, вы согласитесь со мной.
Натаниел принялся прогуливаться по дорожке – так он обычно расхаживал и в зале суда, когда выступал перед присяжными.
– Да, есть только одно средство, – заявил он, пристально взглянув на Шарлотту. – Мы должны как можно быстрее пожениться. Если мы поженимся до того, как распространятся слухи, это не так сильно отразится на вас. Прежде чем покинуть Лондон, я получил специальную лицензию.
Шарлотта с удивлением смотрела на расхаживавшего перед ней мужчину. Натаниел говорил так, словно нисколько не сомневался в том, что она была готова к подобному предложению. Остановившись, он взглянул на церковь и добавил:
– Мы можем совершить обряд прямо здесь. Если не возражаете, я сейчас поговорю с викарием.
– Но я думаю, что сначала мы должны…
– Не беспокойтесь, я все устрою на завтрашнее утро.
– Нет причин торопиться, сэр. В конце концов…
– Это вовсе не помешает нашей дальнейшей поездке.
– Но, мистер Найтридж… Поверьте, Натаниел, я очень ценю вашу заботу о моей репутации. Это очень благородно с вашей стороны, однако…
Он склонил голову к плечу.
– Однако – что?
Она вздохнула. Ей казалось, что слово «однако» прозвучало достаточно красноречиво.
– Мы не любим друг друга, Натаниел.
– Да, возможно. Но недавние события свидетельствует о том, что мы очень нравимся друг другу. Мы испытываем взаимное влечение.
– Это только потому, что вы не узнали меня под маской той ночью.
– Да, не узнал. Но какое это имеет значение? Ведь кое-что происходило и после той ночи.
– Да, конечно. Кое-что… действительно происходило. – Немного помолчав, Шарлотта добавила: – Но должна признаться, что я не знаю, как все это объяснить.
– Все вы прекрасно знаете. Как я уже говорил, между нами разрушилась стена. Мы стали лучше понимать друг друга. Более того, я постоянно думал о вас и спрашивал себя: «Неужели Шарлотта Марденфорд посещает подобные вечера?» Когда же я наконец понял, что это действительно были вы, мне сделалось очень не по себе… Впрочем, сейчас речь не об этом. Так как же вы ответите на мое предложение?
Шарлотта медлила с ответом. Наконец пробормотала:
– Несмотря на наши отношения, нам не следует вступать в брак. Думаю, это было бы опрометчивым решением. В этом нет совершенно никакой необходимости. Кроме того, даже ваше предложение… Оно ведь сделано лишь потому, что вы чувствуете себя обязанным предпринять подобный шаг. Это характеризует вас как порядочного человека, но я не молоденькая девушка, которой брак необходим, чтобы спасти свою репутацию. Поэтому я отклоняю ваше предложение.
Натаниел нахмурился. Приблизившись к Шарлотте почти вплотную, он проговорил:
– Поймите же, мы были не одни в той комнате. Если станет известно, что именно вы там находились, вы превратитесь в объект насмешек. Кроме того, вас станут обвинять в неразборчивости, так как всему свету известно, что вы недолюбливаете меня.
Шарлотта внимательно посмотрела на собеседника. Неужели он действительно так думал? Неужели он считал ее столь порочной?
Пожав плечами, Шарлотта проговорила:
– Не думаю, что кто-то узнает, что я была там. Даже вы не знали об этом до недавнего времени. А Линдейл лучше, чем вы о нем думаете. Он не предаст меня. Так же как и вы.
Его взгляд смягчился. Неожиданно она увидела глаза, покорившие ее в ту ночь. Конечно, они не могли полюбить друг друга, но все же та ночь… Эта ночь надолго ей запомнилась.
– Я пытался поступить честно по отношению к вам, – сказал Натаниел.
– Я ценю это, очень ценю.
– А ваш отказ оставляет мне единственный выход – соблазнить вас.
– Странный вывод из всего нашего разговора. Не сказала бы, что это единственный выход.
– Другого я не вижу.
– А может, вам следует проявить сдержанность?
Он решительно покачал головой:
– Нет-нет, я не склонен проявлять сдержанность по отношению к вам. Да в последнее время вы и не требовали от меня этого.
Это была правда, но теперь все изменилось. Если она допустит дальнейшие вольности, если поддастся обольщению, это разрушит то немногое, что осталось от ее воспоминаний о той ночи. Возможно, все эти воспоминания всего лишь ее фантазии, но они были прекрасны и дороги ей.
Натаниел согнутым пальцем приподнял ее подбородок и заглянул ей в лицо:
– Миледи, я смотрю на вас сейчас и вижу те же глаза, что смотрели на меня той ночью сквозь прорези маски
Шарлотта почувствовала, как лицо ее заливается румянцем.
– Разумеется, глаза те же самые. Но в чем же проблема?
– В чем проблема? Вы плохо знаете мужчин. – Он провел кончиками пальцев по ее щеке, и Шарлотта почувствовала, как от этих прикосновений у нее закружилась голова. – Я хочу, миледи, чтобы вы стали моей, неужели не понимаете?
Внезапно послышался скрип ворот, и чьи-то голоса нарушили тишину церковного двора. Натаниел обернулся, затем взял Шарлотту под руку, и они продолжили свою прогулку по парку.
– Да-да, вы непременно должны стать моей, иначе я никогда не узнаю… – пробормотал он несколько минут спустя, когда они уже приближались к воротам.
Глава 11
Она со вздохом кивнула:
– Хорошо. Задавайте свой вопрос.
Пристально глядя ей в глаза, он спросил:
– Шарлотта, почему я?
Сердце ее упало.
– Это… и есть ваш вопрос?
– Да, миледи.
Действительно, почему он? После той ночи у Линдейла она задавала себе этот вопрос сотни раз, но каждый раз отвечала по-разному.
– Сначала мне казалось, что это просто случайность, но потом я поняла, что ошибалась.
– Рад это слышать, миледи. Однако вы не ответили на мой вопрос.
– Видите ли, я почувствовала себя с вами в безопасности. И еще мне казалось… Ах, даже не знаю, как это выразить. В общем, я почему-то почувствовала, что вы прекрасно понимаете, хотя и не знаете, кто я такая. Вы ведь тогда этого не знали, не так ли?
– Да, тогда действительно не знал, но потом… – Натаниел сокрушенно покачал головой, как бы давая понять, что был ужасно разочарован, узнав, с кем проводил время у Линдейла.
Шарлотта снова потупилась. Покидая ту вечеринку, она была абсолютно уверена, что Натаниел Найтридж никогда ничего не заподозрит. Увы, она ошибалась. Все вышло совсем не так, и теперь воспоминания о той ночи казались фантазией, созданной для того, чтобы успокоить ее совесть.
– Сэр, вы дурно обо мне думаете лишь потому, что были очень удивлены, узнав правду.
– Да, я действительно удивился, но я вовсе не думаю о вас дурно. А если уж говорить начистоту, то я и сам толком не знаю, что думать. Во всяком случае, у меня и в мыслях нет скомпрометировать вас.
– Да, разумеется. Вы не из тех, кто может скомпрометировать женщину. И я вовсе не считаю вас ответственным за все случившееся. У вас нет обязательств передо мной.
– Не согласен, миледи. Когда-нибудь правда откроется, это неизбежно. Более того, не исключено, что Линдейл и так уже обо всем знает.
– Знает?.. – Шарлотта недоверчиво смотрела на собеседника. – А может, это он вам сказал, что именно я скрывалась под белой маской?
– Нет, не он. Но я почти уверен, что Линдейл все знает. Именно это меня и беспокоит. Ведь вам, конечно же, известно, насколько он бестактен. Я очень опасаюсь, что когда-нибудь он раскроет вашу тайну всему свету.
– Убеждена, что он будет молчать, – возразила Шарлотта.
Натаниел бросил на нее скептический взгляд. Всем прекрасно было известно, что Линдейл не отличался сдержанностью.
– Так вот, Шарлотта… Вы оказались в крайне неприятной ситуации.
– Не могу с вами согласиться, сэр. Во всяком случае, моя репутация не слишком пострадает, даже если об этом станет известно.
– Ошибаетесь, миледи. Ваша репутация будет безнадежно погублена. Я несколько дней размышлял над этим и понял: единственная возможность хоть как-то объяснить мое поведение…
– Вы имеете в виду – наше поведение? Очень благородно с вашей стороны взять всю вину на себя, но…
Он поднял вверх руку, призывая ее помолчать.
– Леди Марденфорд, пожалуйста, не перебивайте меня. Позвольте мне высказать свою мысль.
– Говорите, мистер Найтридж, говорите.
Он сделал глубокий вдох и вновь заговорил:
– Дело очень ясное, и я думаю, вы согласитесь со мной.
Натаниел принялся прогуливаться по дорожке – так он обычно расхаживал и в зале суда, когда выступал перед присяжными.
– Да, есть только одно средство, – заявил он, пристально взглянув на Шарлотту. – Мы должны как можно быстрее пожениться. Если мы поженимся до того, как распространятся слухи, это не так сильно отразится на вас. Прежде чем покинуть Лондон, я получил специальную лицензию.
Шарлотта с удивлением смотрела на расхаживавшего перед ней мужчину. Натаниел говорил так, словно нисколько не сомневался в том, что она была готова к подобному предложению. Остановившись, он взглянул на церковь и добавил:
– Мы можем совершить обряд прямо здесь. Если не возражаете, я сейчас поговорю с викарием.
– Но я думаю, что сначала мы должны…
– Не беспокойтесь, я все устрою на завтрашнее утро.
– Нет причин торопиться, сэр. В конце концов…
– Это вовсе не помешает нашей дальнейшей поездке.
– Но, мистер Найтридж… Поверьте, Натаниел, я очень ценю вашу заботу о моей репутации. Это очень благородно с вашей стороны, однако…
Он склонил голову к плечу.
– Однако – что?
Она вздохнула. Ей казалось, что слово «однако» прозвучало достаточно красноречиво.
– Мы не любим друг друга, Натаниел.
– Да, возможно. Но недавние события свидетельствует о том, что мы очень нравимся друг другу. Мы испытываем взаимное влечение.
– Это только потому, что вы не узнали меня под маской той ночью.
– Да, не узнал. Но какое это имеет значение? Ведь кое-что происходило и после той ночи.
– Да, конечно. Кое-что… действительно происходило. – Немного помолчав, Шарлотта добавила: – Но должна признаться, что я не знаю, как все это объяснить.
– Все вы прекрасно знаете. Как я уже говорил, между нами разрушилась стена. Мы стали лучше понимать друг друга. Более того, я постоянно думал о вас и спрашивал себя: «Неужели Шарлотта Марденфорд посещает подобные вечера?» Когда же я наконец понял, что это действительно были вы, мне сделалось очень не по себе… Впрочем, сейчас речь не об этом. Так как же вы ответите на мое предложение?
Шарлотта медлила с ответом. Наконец пробормотала:
– Несмотря на наши отношения, нам не следует вступать в брак. Думаю, это было бы опрометчивым решением. В этом нет совершенно никакой необходимости. Кроме того, даже ваше предложение… Оно ведь сделано лишь потому, что вы чувствуете себя обязанным предпринять подобный шаг. Это характеризует вас как порядочного человека, но я не молоденькая девушка, которой брак необходим, чтобы спасти свою репутацию. Поэтому я отклоняю ваше предложение.
Натаниел нахмурился. Приблизившись к Шарлотте почти вплотную, он проговорил:
– Поймите же, мы были не одни в той комнате. Если станет известно, что именно вы там находились, вы превратитесь в объект насмешек. Кроме того, вас станут обвинять в неразборчивости, так как всему свету известно, что вы недолюбливаете меня.
Шарлотта внимательно посмотрела на собеседника. Неужели он действительно так думал? Неужели он считал ее столь порочной?
Пожав плечами, Шарлотта проговорила:
– Не думаю, что кто-то узнает, что я была там. Даже вы не знали об этом до недавнего времени. А Линдейл лучше, чем вы о нем думаете. Он не предаст меня. Так же как и вы.
Его взгляд смягчился. Неожиданно она увидела глаза, покорившие ее в ту ночь. Конечно, они не могли полюбить друг друга, но все же та ночь… Эта ночь надолго ей запомнилась.
– Я пытался поступить честно по отношению к вам, – сказал Натаниел.
– Я ценю это, очень ценю.
– А ваш отказ оставляет мне единственный выход – соблазнить вас.
– Странный вывод из всего нашего разговора. Не сказала бы, что это единственный выход.
– Другого я не вижу.
– А может, вам следует проявить сдержанность?
Он решительно покачал головой:
– Нет-нет, я не склонен проявлять сдержанность по отношению к вам. Да в последнее время вы и не требовали от меня этого.
Это была правда, но теперь все изменилось. Если она допустит дальнейшие вольности, если поддастся обольщению, это разрушит то немногое, что осталось от ее воспоминаний о той ночи. Возможно, все эти воспоминания всего лишь ее фантазии, но они были прекрасны и дороги ей.
Натаниел согнутым пальцем приподнял ее подбородок и заглянул ей в лицо:
– Миледи, я смотрю на вас сейчас и вижу те же глаза, что смотрели на меня той ночью сквозь прорези маски
Шарлотта почувствовала, как лицо ее заливается румянцем.
– Разумеется, глаза те же самые. Но в чем же проблема?
– В чем проблема? Вы плохо знаете мужчин. – Он провел кончиками пальцев по ее щеке, и Шарлотта почувствовала, как от этих прикосновений у нее закружилась голова. – Я хочу, миледи, чтобы вы стали моей, неужели не понимаете?
Внезапно послышался скрип ворот, и чьи-то голоса нарушили тишину церковного двора. Натаниел обернулся, затем взял Шарлотту под руку, и они продолжили свою прогулку по парку.
– Да-да, вы непременно должны стать моей, иначе я никогда не узнаю… – пробормотал он несколько минут спустя, когда они уже приближались к воротам.
Глава 11
Но что, собственно, он должен узнать? Что он вообразил всю прелесть той ночи? А может, он просто был одурманен настроением, одурманен тайной?
Если так, то пусть грубая действительность развеет его иллюзии. Он вовсе не склонен жить с тоской по чуду, которое могло оказаться фальшивкой.
И вообще, очень может быть, что Шарлотта попросту использовала его. То есть оставила в дураках. Возможно, это не входило в ее планы, но случилось так, что она все же обманула его.
Как бы то ни было, он должен узнать…
Они продолжили свое путешествие, но Шарлотта не допускала никаких вольностей. Она почти постоянно держала при себе свою горничную и даже настаивала, чтобы в гостиницах та спала с ней в одной комнате. Она никогда не оставалась наедине с Натаниелом – словно опасалась, что он начнет соблазнять ее. Более того, она даже избегала встречаться с ним взглядом. И опять возобновила свои споры с ним – как в прежние времена.
Натаниел же находил ее поведение очаровательным и спрашивал себя, долго ли ей удастся продержаться.
Все последующие встречи после Нью-Шорема проходили гладко, и Шарлотта собрала вполне достаточно подписей под петициями. Причем выступала она одна, помощь Натаниела больше не потребовалась.
Однако главная цель их путешествия пока что не была достигнута. Когда они останавливались в рыбацких деревушках, Натаниел тут же принимался за поиски пожилой женщины по имени Дженни, но ни одна из них ничего не знала о мальчике Гарри и его матери.
– Боюсь, мы так и не найдем ее, – сказала Шарлотта на пятый день путешествия. Она только что закончила свою речь и выходила из комнаты, где горожане, окружившие стол, подписывали петицию.
Натаниел, изучавший карту побережья, пожал плечами:
– Что ж, тогда мы вернемся в Лондон. Вы – с облегчением от нашей неудачи, а я – с чувством удовлетворения, так как буду знать, что сделал для мальчика все возможное.
– Мистер Найтридж, надеюсь, вы понимаете, что я тоже хочу помочь Гарри.
Разумеется, она хотела помочь мальчику – в этом Натаниел нисколько не сомневался. Однако он видел, что его спутница вполне удовлетворена их неудачей. Впрочем, он не винил ее за это, так как понимал, чего она опасалась, пусть даже опасность была незначительной.
Что же касается его предложения… Откровенно говоря, он не очень-то надеялся на то, что она ответит согласием, но все равно решил приобрести лицензию. Таким образом, Натаниел хотел загладить свою вину перед Шарлоттой. Однако чувство, охватившее его, когда он получил эту лицензию… О, он испытывал необыкновенную легкость и радость на душе. Более того, испытывал восторг. Поэтому ее решительный отказ очень его огорчил.
– Вы намерены остаться здесь, а завтра посетить эти деревни? – спросила Шарлотта, склонившись над картой.
– Не завтра, а сегодня. Мы отправимся, как только завершим дело с петициями.
– Вот эти деревни… Кажется, они расположены неподалеку отсюда, – пробормотала Шарлотта. – Мы могли бы переночевать в гостинице, а завтра заехать туда.
– Сегодня вечером мы остановимся в более подходящем доме, – возразил Натаниел. – Смею предположить, что после нескольких ночей, проведенных в ужасных деревенских гостиницах, вам придутся по вкусу удобства этого жилища.
Шарлотта искоса взглянула на своего спутника, но он лишь улыбнулся в ответ.
Абсолютно уверенная в том, что следует соблюдать осторожность, Шарлотта отправилась в свою комнату упаковывать вещи.
Он снова ехал с ней в одном экипаже, и это повторялось каждый день.
Однако в карете было просторно, так что Шарлотта не волновалась. К тому же рядом с ней сидела ее горничная Нэнси, так что не могло быть и речи о каких-либо вольностях с его стороны. Впрочем, он даже не требовал, чтобы она с ним разговаривала, так как обычно читал.
К сожалению, Шарлотта не могла не обращать на него внимания, так как он сидел прямо напротив нее и их колени почти соприкасались. У нее было достаточно времени, чтобы рассмотреть, как он необыкновенно красив. Свет, льющийся в окно кареты, подчеркивал множество оттенков его волос – от самого светлого до глубокого бронзового. Его кожа не была такой светлой, как следовало ожидать при таких волосах. Цвет глаз он тоже заимствовал у матери, которая вовсе не была блондинкой.
Наблюдая за своим спутником, Шарлотта то и дело вспоминала об их разговоре в церковном дворе. Хотя у нее вроде бы не было причин для беспокойства, ее все же беспокоила мысль об обольщении, которым Натаниел ей угрожал.
«Интересно, вспоминает ли он об этом?» – спрашивала себя Шарлотта, и почему-то именно эта мысль больше всего ее раздражала.
Не выдержав молчания, она взглянула та собеседника:
– Ах, какой прекрасный день! Похоже, погода меняется к лучшему.
– Да, похоже, – согласился Натаниел.
– А долго ли еще ехать?
– Осталось около часа. Мы почти приехали.
– Так близко? Меня удивляет, что вы не предпочли проехаться верхом. Ведь день такой превосходный…
– Я должен указывать дорогу кучеру.
– Вы могли бы сделать это заранее, если бы хотели путешествовать верхом. Но вы еще можете передумать.
– Я не говорил, что хочу ехать верхом. Но похоже, что этого очень хочется вам.
Это был типичный для Натаниела ответ. Ему непременно хотелось уязвить ее своим ответом. Разумеется, он почти всегда оказывался прав, но это только усиливало ее раздражение.
– Я просто подумала, что вашей лошади не помешало бы размяться. Да и вам это тоже может понравиться, поскольку день великолепный.
Он бросил на нее пытливый взгляд:
– Вы бы предпочли, чтобы я сопровождал вас верхом? Мое присутствие нарушает ваше спокойствие?
– Вовсе нет. Я почти не замечаю вас. Просто мне не хочется, чтобы вы думали, будто обязаны развлекать меня. Я пойму, если вы захотите проехаться верхом, потому что…
– Потому что день такой великолепный.
В глазах Натаниела вспыхнули огоньки: сейчас он над ней потешался. «Наверное, он садился в карету только для того, чтобы показать свою власть надо мной и напомнить о поцелуях», – подумала Шарлотта.
Но она вовсе не собиралась играть роль мышки для кота. И если бы не Нэнси, мирно вязавшая рядом с ней, то она, Шарлотта, откровенно высказала бы ему все, что думала. Впрочем, она и сейчас могла кое-что сказать.
– Я знаю, почему вы не хотите ехать верхом, мистер Найтридж. Вы не единственный, кто отчетливо видит то, что происходит вокруг.
– Отлично! Наконец-то мы пришли к единому мнению.
Натаниел негромко рассмеялся, затем, взглянув в окно, обратился к кучеру:
– Направо – лужайка, а дальше – развилка, именно там мы должны повернуть.
Какое-то время карета ехала по узкой дороге через лес. Затем лес кончился, и Шарлотта, выглянув из окна, увидела вдалеке особняк, стоявший на невысоком холме. Приказав кучеру остановиться, Шарлотта вопросительно взглянула на спутника, но он с невозмутимым видом молчал. Она покосилась на Нэнси, неожиданно ставшую помехой, и проговорила:
– Мистер Найтридж, я бы хотела выйти из кареты и немного пройтись.
– Потому что сегодня такой великолепный день?
– Да, именно поэтому. – Она сделала вид, что не заметила его улыбки.
Он помог ей выйти из кареты. Шарлотта сделала несколько шагов и вдруг услышала, что Натаниел идет следом. Она повернулась к нему и указала на особняк:
– Что это за дом?
– Элмкрест, наше семейное поместье. Мы сюда не часто приезжаем, но здесь достаточно слуг, чтобы обеспечить вас всеми удобствами.
– Нас тут ожидают?
– Я уведомил экономку, что мы проведем, здесь день или два. До остальных деревушек отсюда очень удобно добираться в экипаже.
Шарлотта снова взглянула на дом. Там явно было множество комнат, так что Нэнси предоставят собственную спальню.
– Я предпочла бы остановиться в ближайшей гостинице.
– А я – нет. Вы захватили с собой горничную. Я же не взял с собой Джейкобса. Миледи, я ужасно устал от гостиниц.
– Значит, вы заботитесь только о своих удобствах?
– И о ваших тоже. Вам будет гораздо удобнее, если не придется каждую ночь проводить в новой постели. Здесь вам будет гораздо удобнее, и вас обслужат соответственно вашему положению.
Он мог бы также заявить: «Я предпочитаю соблазнить вас здесь, а не в гостинице. Постели в доме гораздо лучше, и здесь легче сохранить тайну».
– Вам не следует бояться меня, Шарлотта. Я никогда не буду домогаться вас.
– Раньше вы пытались поступить именно так.
– Полагаю, что подлинное домогательство требует немного большего сопротивления, чем я встретил в тот день. Вы не согласны? А если вы так опасаетесь меня, то прикажите кучеру ехать дальше. Впереди еще один город с гостиницей. Я же решительно остаюсь здесь. И буду выезжать в оставшиеся деревни из этого дома.
«Я вовсе не боюсь вас». Как ей хотелось ответить именно так, но она знала: пребывание с ним под одной крышей и этом доме сделает ее совершенно беспомощной. Но не могла же она признаться в том, что действительно боится почувствовать себя беспомощной.
Немного поразмыслив, Шарлотта ответила весьма уклончиво:
– Полагаю, мистер Найтридж, что сейчас не мне решать. И вообще, глупо вести такой разговор, стоя посреди дороги.
– Совершенно с вами согласен, миледи. – Натаниел улыбнулся. – Сейчас вам нужно решить только одно: войдете ли вы в этот дом, где вас ожидает горячая ванна, отменный ужин и свежее белье? Или вы желаете провести еще одну ночь в гостинице со сквозняками и на застиранном белье? Отвечайте же, леди Марденфорд.
Шарлотта вынуждена была признать, что ее спутник обладал редким даром убеждения. Всего лишь несколькими словами он заранее отмел все ее возражения.
Шарлотта молча зашагала обратно к карете. Усадив ее на сиденье, Натаниел захлопнул дверцу и, отвязав одну из лошадей, вскочил в седло.
– Мне лучше поехать вперед, – сообщил он. – Тем более что день такой превосходный.
Шарлотта посмотрела на него через открытое окно:
– Иногда вы мне ужасно не нравитесь, мистер Найтридж.
Он весело рассмеялся:
– А иногда ужасно нравлюсь, не так ли, леди Марденфорд?
– Это поместье досталось нам от дяди, брата моей матери, – сообщил Натаниел.
Они шли по первому этажу дома. Шарлотта решила немедленно осмотреть его, как только спустилась вниз из отведенной ей спальни. Причем шагала она очень медленно и тщательнейшим образом все осматривала, словно намеревалась заполнить весь день этой прогулкой.
– Дом не так уж далеко от Лондона и из окон открывается очаровательный вид, – заметила она, выглядывая из окна столовой. – А там, на том холме, лошади? Это что, ферма?
– Мой старший брат разводит здесь лошадей. Однако он редко появляется в этих местах.
– Значит, это его собственность?
– Кто на самом деле владеет поместьем, неясно.
– Не думала, что в Англии есть хотя бы клочок земли, чей владелец не установлен.
– Именно так и обстоит дело с этим поместьем. Мой дядя оставил его кому-то, но его завещание сочли сомнительным, как это нередко случается. Поэтому мой отец владеет им в ожидании решения Верховного суда.
Шарлотта проследовала к другому окну. Растущее под ним дерево рассеивало проникающий в комнату свет. В этом освещении лицо Шарлотты очаровывало и восхищало. «Сейчас она как Мадонна на полотнах старых венецианских мастеров», – думал Натаниел, любуясь своей гостьей.
– Кому ваш дядя завещал землю? – спросила Шарлотта.
– Мне.
Она посмотрела на него с нескрываемым удивлением:
– Вы унаследовали это поместье, а ваш отец мешает вам получить его?
– Он делает это мне в наказание. У него были планы насчет меня, которые я не принял. А я строил свои планы, которые пришлись ему не по душе. Вот он и решил проучить меня. Решил таким образом доказать, что его план лучше. Я пошел на компромисс, но ему этого недостаточно.
– На какой же компромисс вы пошли?
– Я согласился не быть актером.
Шарлотта улыбнулась:
– Господи, Натаниел, неужели вы всерьез думали об этом?
– Да, всерьез. Но сначала, чтобы смягчить его, я окончил университет и даже получил степень бакалавра. А потом сообщил отцу, что ухожу на подмостки. Когда он услышал это, его чуть не хватил удар.
Шарлотта захихикала и приложила ладонь к губам.
– Могу себе представить. Получился бы неплохой скандал. Сын графа Норристона, играющий на сцене. С вашей стороны было очень любезно изменить свое решение.
– Это была огромная жертва с моей стороны. Я чувствовал свое благородство. Я ожидал: чем бы я ни занялся после этого, это будет приветствоваться, потому что любое занятие все же лучше театра. Но конечно, я ошибался. Люди вроде моего отца не просто заинтересованы в том, чтобы избежать худшего и достичь чего-то лучшего. Они хотят обеспечить себе самое лучшее.
Шарлотта очаровательно наморщила носик.
– Вы имеете в виду, что ему не нравится ваше нынешнее занятие?
– Если бы я стал юристом и годами обирал состоятельные семьи, занимаясь имущественными спорами, он, возможно, одобрил бы мое занятие. Что же касается Олд-Бейли…
– Да, понимаю, – кивнула Шарлотта. – Вы сообразили, что зал суда – своего рода сцена, не так ли? Поэтому решили, что можно быть актером и там.
– Да, совершенно верно. Я понял это, когда выступил в первый раз и увидел, какое впечатление произвел на публику. Меня учили риторике, чтобы я мог применить ее в церкви. Я вел свое первое дело так, словно был проповедником. Актеры, священники, юристы – все мы пытаемся что-то внушить своим слушателям. В конце концов, я решил, что вполне могу рассматривать зал суда как сцену.
Когда вошли в гостиную, Шарлотта внимательно посмотрела на своего спутника:
– Из вас получился бы великолепный актер или священник. Полагаю, ваш отец хотел бы видеть вас священником.
– Он хочет этого до сих пор. И вот это… – Натаниел указал на стены, на потолок и на пейзаж за окном. – Все это и многое другое ожидает меня в том случае, если я соглашусь.
Шарлотта присела на стул. Немного помолчав, пробормотала:
– И многое другое? – Казалось, она о чем-то раздумывала. – А что, поместье очень велико? Здесь есть фермы, рента?
– Очень приличная.
– И ради нее вы выступали в Верховном суде против графа Норристона?
– Нет, совсем не так. Что же касается дела, то оно и сейчас находится там, но все это может тянуться десятилетиями.
– Значит, именно поэтому вы живете в Олбани? Если так, то вы платите высокую цену за свою независимость.
– Вы не совсем правильно понимаете ситуацию. Норристон не так уж упрям. Мне причитается небольшое содержание. Кроме того, я имею долю в наследстве моей матери.
Шарлотта в задумчивости осматривала гостиную, Потом перевела взгляд на Натаниела;
– Почему вы привезли меня сюда?
– Думаю, вам это понятно, Шарлотта.
Она немного покраснела, но задумчивое выражение не исчезло с ее лица.
– Я говорю о вашем первоначальном намерении устроить этот визит. Вы предложили мне брак три дня назад. Если бы я приняла ваше предложение, я приехала бы сюда как ваша невеста, не так ли? Что вы намеревались показать мне в этом доме? Что я выхожу замуж за человека, которого невозможно подкупить? Или что я стану супругой человека, который может дать мне богатство, если мне того захочется?
Она была умна. Очень умна. Возможно, к сожалению.
– Мне просто хотелось описать вам мое положение и услышать ваше мнение по этому поводу. Поскольку вы отвергли мое предложение, в этом разговоре не было необходимости, но он все равно состоялся.
– Когда вы женитесь, вы пересмотрите свои взгляды?
– Полагаю, этого может потребовать ответственность за жену, не правда ли?
– Да, ответственность может. Неудивительно, что Данте и Линдейл предпочитают вести жизнь, лишенную каких-либо обязанностей. Но скажите, почему вы так противитесь воле своего отца? Как я уже сказала, из вас получился бы прекрасный священник, и думаю, вы сами об этом знаете.
Натаниел довольно долго обдумывал ответ. Наконец заговорил:
– Я не очень-то уверен в том, что из меня получился бы хороший священник. Но мне кажется, что из меня вышел неплохой адвокат. Во всяком случае, я стараюсь им быть.
Шарлотта никак не отреагировала на его слова. Поднявшись со стула, она проговорила:
– Мне нужно посмотреть, как горничная распаковывает мои вещи. Возможно, я еще приму ванну.
Она направилась к двери, потом остановилась и еще раз оглядела комнату.
– Я ненавижу шантаж. Именно из-за шантажа так жестоко пострадала моя семья. И я презираю людей, прибегающих к нему. Граф Норристон… он поступает почти так же. Пытается воздействовать на вас, Неблагородно со стороны отца поступать таким образом, хотя это встречается весьма часто.
Ее слова были наполнены страстью, очень удивившей его. «Неужели опять шантаж?» – думал Натаниел. Финли, Марденфорд, Гарри – все это начиналось с угрозы шантажа. Но он не знал, что Шарлотта в свое время тоже столкнулась с этим.
Если так, то пусть грубая действительность развеет его иллюзии. Он вовсе не склонен жить с тоской по чуду, которое могло оказаться фальшивкой.
И вообще, очень может быть, что Шарлотта попросту использовала его. То есть оставила в дураках. Возможно, это не входило в ее планы, но случилось так, что она все же обманула его.
Как бы то ни было, он должен узнать…
Они продолжили свое путешествие, но Шарлотта не допускала никаких вольностей. Она почти постоянно держала при себе свою горничную и даже настаивала, чтобы в гостиницах та спала с ней в одной комнате. Она никогда не оставалась наедине с Натаниелом – словно опасалась, что он начнет соблазнять ее. Более того, она даже избегала встречаться с ним взглядом. И опять возобновила свои споры с ним – как в прежние времена.
Натаниел же находил ее поведение очаровательным и спрашивал себя, долго ли ей удастся продержаться.
Все последующие встречи после Нью-Шорема проходили гладко, и Шарлотта собрала вполне достаточно подписей под петициями. Причем выступала она одна, помощь Натаниела больше не потребовалась.
Однако главная цель их путешествия пока что не была достигнута. Когда они останавливались в рыбацких деревушках, Натаниел тут же принимался за поиски пожилой женщины по имени Дженни, но ни одна из них ничего не знала о мальчике Гарри и его матери.
– Боюсь, мы так и не найдем ее, – сказала Шарлотта на пятый день путешествия. Она только что закончила свою речь и выходила из комнаты, где горожане, окружившие стол, подписывали петицию.
Натаниел, изучавший карту побережья, пожал плечами:
– Что ж, тогда мы вернемся в Лондон. Вы – с облегчением от нашей неудачи, а я – с чувством удовлетворения, так как буду знать, что сделал для мальчика все возможное.
– Мистер Найтридж, надеюсь, вы понимаете, что я тоже хочу помочь Гарри.
Разумеется, она хотела помочь мальчику – в этом Натаниел нисколько не сомневался. Однако он видел, что его спутница вполне удовлетворена их неудачей. Впрочем, он не винил ее за это, так как понимал, чего она опасалась, пусть даже опасность была незначительной.
Что же касается его предложения… Откровенно говоря, он не очень-то надеялся на то, что она ответит согласием, но все равно решил приобрести лицензию. Таким образом, Натаниел хотел загладить свою вину перед Шарлоттой. Однако чувство, охватившее его, когда он получил эту лицензию… О, он испытывал необыкновенную легкость и радость на душе. Более того, испытывал восторг. Поэтому ее решительный отказ очень его огорчил.
– Вы намерены остаться здесь, а завтра посетить эти деревни? – спросила Шарлотта, склонившись над картой.
– Не завтра, а сегодня. Мы отправимся, как только завершим дело с петициями.
– Вот эти деревни… Кажется, они расположены неподалеку отсюда, – пробормотала Шарлотта. – Мы могли бы переночевать в гостинице, а завтра заехать туда.
– Сегодня вечером мы остановимся в более подходящем доме, – возразил Натаниел. – Смею предположить, что после нескольких ночей, проведенных в ужасных деревенских гостиницах, вам придутся по вкусу удобства этого жилища.
Шарлотта искоса взглянула на своего спутника, но он лишь улыбнулся в ответ.
Абсолютно уверенная в том, что следует соблюдать осторожность, Шарлотта отправилась в свою комнату упаковывать вещи.
Он снова ехал с ней в одном экипаже, и это повторялось каждый день.
Однако в карете было просторно, так что Шарлотта не волновалась. К тому же рядом с ней сидела ее горничная Нэнси, так что не могло быть и речи о каких-либо вольностях с его стороны. Впрочем, он даже не требовал, чтобы она с ним разговаривала, так как обычно читал.
К сожалению, Шарлотта не могла не обращать на него внимания, так как он сидел прямо напротив нее и их колени почти соприкасались. У нее было достаточно времени, чтобы рассмотреть, как он необыкновенно красив. Свет, льющийся в окно кареты, подчеркивал множество оттенков его волос – от самого светлого до глубокого бронзового. Его кожа не была такой светлой, как следовало ожидать при таких волосах. Цвет глаз он тоже заимствовал у матери, которая вовсе не была блондинкой.
Наблюдая за своим спутником, Шарлотта то и дело вспоминала об их разговоре в церковном дворе. Хотя у нее вроде бы не было причин для беспокойства, ее все же беспокоила мысль об обольщении, которым Натаниел ей угрожал.
«Интересно, вспоминает ли он об этом?» – спрашивала себя Шарлотта, и почему-то именно эта мысль больше всего ее раздражала.
Не выдержав молчания, она взглянула та собеседника:
– Ах, какой прекрасный день! Похоже, погода меняется к лучшему.
– Да, похоже, – согласился Натаниел.
– А долго ли еще ехать?
– Осталось около часа. Мы почти приехали.
– Так близко? Меня удивляет, что вы не предпочли проехаться верхом. Ведь день такой превосходный…
– Я должен указывать дорогу кучеру.
– Вы могли бы сделать это заранее, если бы хотели путешествовать верхом. Но вы еще можете передумать.
– Я не говорил, что хочу ехать верхом. Но похоже, что этого очень хочется вам.
Это был типичный для Натаниела ответ. Ему непременно хотелось уязвить ее своим ответом. Разумеется, он почти всегда оказывался прав, но это только усиливало ее раздражение.
– Я просто подумала, что вашей лошади не помешало бы размяться. Да и вам это тоже может понравиться, поскольку день великолепный.
Он бросил на нее пытливый взгляд:
– Вы бы предпочли, чтобы я сопровождал вас верхом? Мое присутствие нарушает ваше спокойствие?
– Вовсе нет. Я почти не замечаю вас. Просто мне не хочется, чтобы вы думали, будто обязаны развлекать меня. Я пойму, если вы захотите проехаться верхом, потому что…
– Потому что день такой великолепный.
В глазах Натаниела вспыхнули огоньки: сейчас он над ней потешался. «Наверное, он садился в карету только для того, чтобы показать свою власть надо мной и напомнить о поцелуях», – подумала Шарлотта.
Но она вовсе не собиралась играть роль мышки для кота. И если бы не Нэнси, мирно вязавшая рядом с ней, то она, Шарлотта, откровенно высказала бы ему все, что думала. Впрочем, она и сейчас могла кое-что сказать.
– Я знаю, почему вы не хотите ехать верхом, мистер Найтридж. Вы не единственный, кто отчетливо видит то, что происходит вокруг.
– Отлично! Наконец-то мы пришли к единому мнению.
Натаниел негромко рассмеялся, затем, взглянув в окно, обратился к кучеру:
– Направо – лужайка, а дальше – развилка, именно там мы должны повернуть.
Какое-то время карета ехала по узкой дороге через лес. Затем лес кончился, и Шарлотта, выглянув из окна, увидела вдалеке особняк, стоявший на невысоком холме. Приказав кучеру остановиться, Шарлотта вопросительно взглянула на спутника, но он с невозмутимым видом молчал. Она покосилась на Нэнси, неожиданно ставшую помехой, и проговорила:
– Мистер Найтридж, я бы хотела выйти из кареты и немного пройтись.
– Потому что сегодня такой великолепный день?
– Да, именно поэтому. – Она сделала вид, что не заметила его улыбки.
Он помог ей выйти из кареты. Шарлотта сделала несколько шагов и вдруг услышала, что Натаниел идет следом. Она повернулась к нему и указала на особняк:
– Что это за дом?
– Элмкрест, наше семейное поместье. Мы сюда не часто приезжаем, но здесь достаточно слуг, чтобы обеспечить вас всеми удобствами.
– Нас тут ожидают?
– Я уведомил экономку, что мы проведем, здесь день или два. До остальных деревушек отсюда очень удобно добираться в экипаже.
Шарлотта снова взглянула на дом. Там явно было множество комнат, так что Нэнси предоставят собственную спальню.
– Я предпочла бы остановиться в ближайшей гостинице.
– А я – нет. Вы захватили с собой горничную. Я же не взял с собой Джейкобса. Миледи, я ужасно устал от гостиниц.
– Значит, вы заботитесь только о своих удобствах?
– И о ваших тоже. Вам будет гораздо удобнее, если не придется каждую ночь проводить в новой постели. Здесь вам будет гораздо удобнее, и вас обслужат соответственно вашему положению.
Он мог бы также заявить: «Я предпочитаю соблазнить вас здесь, а не в гостинице. Постели в доме гораздо лучше, и здесь легче сохранить тайну».
– Вам не следует бояться меня, Шарлотта. Я никогда не буду домогаться вас.
– Раньше вы пытались поступить именно так.
– Полагаю, что подлинное домогательство требует немного большего сопротивления, чем я встретил в тот день. Вы не согласны? А если вы так опасаетесь меня, то прикажите кучеру ехать дальше. Впереди еще один город с гостиницей. Я же решительно остаюсь здесь. И буду выезжать в оставшиеся деревни из этого дома.
«Я вовсе не боюсь вас». Как ей хотелось ответить именно так, но она знала: пребывание с ним под одной крышей и этом доме сделает ее совершенно беспомощной. Но не могла же она признаться в том, что действительно боится почувствовать себя беспомощной.
Немного поразмыслив, Шарлотта ответила весьма уклончиво:
– Полагаю, мистер Найтридж, что сейчас не мне решать. И вообще, глупо вести такой разговор, стоя посреди дороги.
– Совершенно с вами согласен, миледи. – Натаниел улыбнулся. – Сейчас вам нужно решить только одно: войдете ли вы в этот дом, где вас ожидает горячая ванна, отменный ужин и свежее белье? Или вы желаете провести еще одну ночь в гостинице со сквозняками и на застиранном белье? Отвечайте же, леди Марденфорд.
Шарлотта вынуждена была признать, что ее спутник обладал редким даром убеждения. Всего лишь несколькими словами он заранее отмел все ее возражения.
Шарлотта молча зашагала обратно к карете. Усадив ее на сиденье, Натаниел захлопнул дверцу и, отвязав одну из лошадей, вскочил в седло.
– Мне лучше поехать вперед, – сообщил он. – Тем более что день такой превосходный.
Шарлотта посмотрела на него через открытое окно:
– Иногда вы мне ужасно не нравитесь, мистер Найтридж.
Он весело рассмеялся:
– А иногда ужасно нравлюсь, не так ли, леди Марденфорд?
– Это поместье досталось нам от дяди, брата моей матери, – сообщил Натаниел.
Они шли по первому этажу дома. Шарлотта решила немедленно осмотреть его, как только спустилась вниз из отведенной ей спальни. Причем шагала она очень медленно и тщательнейшим образом все осматривала, словно намеревалась заполнить весь день этой прогулкой.
– Дом не так уж далеко от Лондона и из окон открывается очаровательный вид, – заметила она, выглядывая из окна столовой. – А там, на том холме, лошади? Это что, ферма?
– Мой старший брат разводит здесь лошадей. Однако он редко появляется в этих местах.
– Значит, это его собственность?
– Кто на самом деле владеет поместьем, неясно.
– Не думала, что в Англии есть хотя бы клочок земли, чей владелец не установлен.
– Именно так и обстоит дело с этим поместьем. Мой дядя оставил его кому-то, но его завещание сочли сомнительным, как это нередко случается. Поэтому мой отец владеет им в ожидании решения Верховного суда.
Шарлотта проследовала к другому окну. Растущее под ним дерево рассеивало проникающий в комнату свет. В этом освещении лицо Шарлотты очаровывало и восхищало. «Сейчас она как Мадонна на полотнах старых венецианских мастеров», – думал Натаниел, любуясь своей гостьей.
– Кому ваш дядя завещал землю? – спросила Шарлотта.
– Мне.
Она посмотрела на него с нескрываемым удивлением:
– Вы унаследовали это поместье, а ваш отец мешает вам получить его?
– Он делает это мне в наказание. У него были планы насчет меня, которые я не принял. А я строил свои планы, которые пришлись ему не по душе. Вот он и решил проучить меня. Решил таким образом доказать, что его план лучше. Я пошел на компромисс, но ему этого недостаточно.
– На какой же компромисс вы пошли?
– Я согласился не быть актером.
Шарлотта улыбнулась:
– Господи, Натаниел, неужели вы всерьез думали об этом?
– Да, всерьез. Но сначала, чтобы смягчить его, я окончил университет и даже получил степень бакалавра. А потом сообщил отцу, что ухожу на подмостки. Когда он услышал это, его чуть не хватил удар.
Шарлотта захихикала и приложила ладонь к губам.
– Могу себе представить. Получился бы неплохой скандал. Сын графа Норристона, играющий на сцене. С вашей стороны было очень любезно изменить свое решение.
– Это была огромная жертва с моей стороны. Я чувствовал свое благородство. Я ожидал: чем бы я ни занялся после этого, это будет приветствоваться, потому что любое занятие все же лучше театра. Но конечно, я ошибался. Люди вроде моего отца не просто заинтересованы в том, чтобы избежать худшего и достичь чего-то лучшего. Они хотят обеспечить себе самое лучшее.
Шарлотта очаровательно наморщила носик.
– Вы имеете в виду, что ему не нравится ваше нынешнее занятие?
– Если бы я стал юристом и годами обирал состоятельные семьи, занимаясь имущественными спорами, он, возможно, одобрил бы мое занятие. Что же касается Олд-Бейли…
– Да, понимаю, – кивнула Шарлотта. – Вы сообразили, что зал суда – своего рода сцена, не так ли? Поэтому решили, что можно быть актером и там.
– Да, совершенно верно. Я понял это, когда выступил в первый раз и увидел, какое впечатление произвел на публику. Меня учили риторике, чтобы я мог применить ее в церкви. Я вел свое первое дело так, словно был проповедником. Актеры, священники, юристы – все мы пытаемся что-то внушить своим слушателям. В конце концов, я решил, что вполне могу рассматривать зал суда как сцену.
Когда вошли в гостиную, Шарлотта внимательно посмотрела на своего спутника:
– Из вас получился бы великолепный актер или священник. Полагаю, ваш отец хотел бы видеть вас священником.
– Он хочет этого до сих пор. И вот это… – Натаниел указал на стены, на потолок и на пейзаж за окном. – Все это и многое другое ожидает меня в том случае, если я соглашусь.
Шарлотта присела на стул. Немного помолчав, пробормотала:
– И многое другое? – Казалось, она о чем-то раздумывала. – А что, поместье очень велико? Здесь есть фермы, рента?
– Очень приличная.
– И ради нее вы выступали в Верховном суде против графа Норристона?
– Нет, совсем не так. Что же касается дела, то оно и сейчас находится там, но все это может тянуться десятилетиями.
– Значит, именно поэтому вы живете в Олбани? Если так, то вы платите высокую цену за свою независимость.
– Вы не совсем правильно понимаете ситуацию. Норристон не так уж упрям. Мне причитается небольшое содержание. Кроме того, я имею долю в наследстве моей матери.
Шарлотта в задумчивости осматривала гостиную, Потом перевела взгляд на Натаниела;
– Почему вы привезли меня сюда?
– Думаю, вам это понятно, Шарлотта.
Она немного покраснела, но задумчивое выражение не исчезло с ее лица.
– Я говорю о вашем первоначальном намерении устроить этот визит. Вы предложили мне брак три дня назад. Если бы я приняла ваше предложение, я приехала бы сюда как ваша невеста, не так ли? Что вы намеревались показать мне в этом доме? Что я выхожу замуж за человека, которого невозможно подкупить? Или что я стану супругой человека, который может дать мне богатство, если мне того захочется?
Она была умна. Очень умна. Возможно, к сожалению.
– Мне просто хотелось описать вам мое положение и услышать ваше мнение по этому поводу. Поскольку вы отвергли мое предложение, в этом разговоре не было необходимости, но он все равно состоялся.
– Когда вы женитесь, вы пересмотрите свои взгляды?
– Полагаю, этого может потребовать ответственность за жену, не правда ли?
– Да, ответственность может. Неудивительно, что Данте и Линдейл предпочитают вести жизнь, лишенную каких-либо обязанностей. Но скажите, почему вы так противитесь воле своего отца? Как я уже сказала, из вас получился бы прекрасный священник, и думаю, вы сами об этом знаете.
Натаниел довольно долго обдумывал ответ. Наконец заговорил:
– Я не очень-то уверен в том, что из меня получился бы хороший священник. Но мне кажется, что из меня вышел неплохой адвокат. Во всяком случае, я стараюсь им быть.
Шарлотта никак не отреагировала на его слова. Поднявшись со стула, она проговорила:
– Мне нужно посмотреть, как горничная распаковывает мои вещи. Возможно, я еще приму ванну.
Она направилась к двери, потом остановилась и еще раз оглядела комнату.
– Я ненавижу шантаж. Именно из-за шантажа так жестоко пострадала моя семья. И я презираю людей, прибегающих к нему. Граф Норристон… он поступает почти так же. Пытается воздействовать на вас, Неблагородно со стороны отца поступать таким образом, хотя это встречается весьма часто.
Ее слова были наполнены страстью, очень удивившей его. «Неужели опять шантаж?» – думал Натаниел. Финли, Марденфорд, Гарри – все это начиналось с угрозы шантажа. Но он не знал, что Шарлотта в свое время тоже столкнулась с этим.