Харрингтон Уильям. Господин посол

   - Да есть у меня деньги, - отмахнулся Скотт, сел на старый кухонный стул и выудил из кармана джинсов пачку купюр. Здесь пять сотен.
   Фрэнк принялся пересчитывать.
   - Где взял?
   - Какая разница?
   Взгляд Фрэнка медленно скользнул вверх и застыл на лице Скотта. Он перестал считать деньги, лицо его окаменело, он весь застыл, уставившись вперед и ожидая настоящего ответа. С мгновение Скотт отвечал таким же взглядом. Его задранный подбородок и скривившийся в ухмылке рот выражали сложную смесь вызова и удовольствия; но долго такой схватки он не выдержал и опустил глаза.
   - У меня немного оставалось от других сделок, - пояснил он. - А большая часть - месячный перевод из дому, от старой мамочки.
   - Твоей старой мамочки? - холодно переспросил Фрэнк.
   - Ага. Моей девчонки. Ее мать присылает понемногу каждый месяц.
   - Ладно, - буркнул Фрэнк и вернулся к пересчету денег. Потом раскрыл лежавшую на полу черную коробку для бутербродов и достал оттуда пачку рецептурных бланков. Отсчитав десяток, он внимательно просмотрел все подряд, прежде чем протянуть их Скотту.
   - Что собираешься с ними делать?
   - Часть продам. Часть использую.
   Фрэнк снова надолго замер и замолчал, будто решая, не забрать ли рецепты назад и не вернуть ли деньги. Потом громко вздохнул и протянул Скотту лист бумаги.
   - Что это?
   - Это ксерокс оригинала рецептов, которые выписывает врач. Если хочешь сделать все чтобы комар носу не подточил, постарайся и отработай такой же почерк. И ни единого пустого бланка ты не продашь. Бланки продаю я. Ты продаешь рецепты. Причем будь очень осторожен. Чтобы никто не отнес рецепт в аптеку поблизости от приемной врача. Там его могут знать, знать его почерк, может быть, даже знать, что он в отпуске и не мог выписать рецепт. Но не отоваривайте рецепты и слишком далеко от его приемной. Если зайти в аптеку в Бруклине с рецептом от врача из Бронкса, аптекарь удивится, с чего вдруг ты забрел так далеко.
   - Если он сообразителен, - фыркнул Скотт. - И любопытен.
   - Лучше считай, что так и есть, - сердито отрезал Фрэнк. - И позволь кое-что тебе сказать, сынок. Играй в эти игрушки осторожно, или закончишь тем, что отправишься в очень неприятное местечко и проведешь там очень много лет.
   Скотт кивнул. Давно уже его не запугивали, но Фрэнка он побаивался. Фрэнк был ниже его ростом, и трудно было утверждать, что за тело скрывается под замызганным белым комбинезоном. В плечах он был широк, уж это точно. Черные курчавые волосы уже начали сдавать позиции на висках, так что, вероятно, ему было лет тридцать, может, чуть больше.
   Скотт гордился своей англо-саксонской кровью и считал Фрэнка тоже англо-саксом. Лицо у того было приятным, и вообще он был интересным мужчиной. Но что-то в нем - возможно, энергичность, к которой Скотт не привык, а может, что-то в манере держаться - говорило Скотту, что Фрэнк в любой момент способен на агрессию, словесную или даже физическую, и Скотт чувствовал себя не в своей тарелке.
   - Вот кое-что еще, - Фрэнк протянул другой листок. - Рецепты пишутся вот так. Большинство лекарств, которые тебе понадобятся, перечислены здесь с правильными названиями и в той дозировке, которая принята. От неё лучше не отклоняться.
   - Ты ничего не оставляешь на волю случая? Или что-то все же оставляешь? - спросил Скотт.
   - Да, оставляю, - кивнул Фрэнк. - Каждый раз, когда я продаю пачку рецептов очередному типу вроде тебя, я чертовски полагаюсь на случай. Откуда я знаю, что ты не наделаешь глупостей, а потом не выболтаешь копам, где взял рецепты? Откуда я знаю, а? Ответ - не знаю.
   - Я глупостей не наделаю, - заявил Скотт.
   - Ага, - огрызнулся Фрэнк чуть спокойнее. - Ладно, будь осторожен. Будь осторожен со своими партнерами. Не продавай все сразу. Не продавай все в одном месте. На них неплохо можно заработать, если вести себя умно и осторожно.
   Фрэнк шел домой через весь город. Он принял ванну, переоделся, но ни на минуту не задержался в квартире. Когда он снова вышел на улицу, на нем был голубой костюм, белая рубашка в узкую голубую полоску и голубой галстук. Он шагал на запад по 50-й улице, пока не поймал такси и не приказал отвезти к "Ля бель фуршет", маленькому ресторанчику в подвале на 76-й, недалеко от "Карлайла". Там он устроился в одной из кабинок в глубине зала, на своем излюбленном месте, перед ним стоял бурбон с содовой, и впервые за день он почувствовал себя уютно.
   - Никаких дел, - твердо заявил Фрэнк, когда чуть позже к нему присоединились двое собеседников, а на столе появились бифштексы. - Ни за какие деньги. Ни за что.
   Одним из собеседников была рыжеволосая красотка лет сорока или даже чуть больше. Звали её Адель. Одета она была вызывающе нарядно, волосы спадали прямыми длинными прядями, а грудь так выпирала из низко вырезанного лифа, что казалось, ей должно быть больно от давления.
   - Тогда не будешь возражать, если мы продолжим без тебя? - спросила она.
   - Черта с два не буду, - возмутился Фрэнк.
   - Мне кажется, тебе это должно быть безразлично, - заметил второй собеседник, тощий седой мужчина, похрустывавший ухоженными пальцами. Как его звали на самом деле, Фрэнк не знал, но представлялся он Саймоном.
   - Мне ничего не безразлично, - отрезал Фрэнк. - Слушай, на этой сделке мы сняли восемнадцать тысяч - или что-то около того. Расходы - меньше трех. Итак, пятнадцать. Пять тысяч долларов на каждого за шесть недель. Совсем неплохо.
   - Этого мало, - заявила Адель.
   - Для меня на данный момент достаточно, - не согласился Фрэнк.
   Саймон вздохнул и закрыл глаза.
   - Фрэнк, - протянул он, - за каждой припаркованной машиной видит полицейского, который идет за ним по пятам.
   Не шелохнувшись, Фрэнк отправил в рот кусок бифштекса, прожевал и сказал:
   - Провалиться мне, точно. Мне за решеткой не понравилось, и я обратно не хочу.
   Адель улыбнулась.
   - А для меня у них всегда припасена камера. Камера Адель. Я так часть ей пользуюсь, что они больше никого не хотят туда пускать, пока меня нет. В Алдерсоне федералы прибили именную табличку на дверь моей камеры, так ждут меня назад. Но меня не запугали. И я не боюсь.
   Фрэнк оторвался от еды и поднял глаза.
   - У тебя в головке копошится идея провернуть мою сделку без меня, так что лучше бы ты боялась.
   - Она же не сказала, что мы это сделаем, - поспешно вмешался Саймон. Она только сказала, что хорошо бы ты набрался храбрости.
   - Здесь дело не в храбрости, а в разуме.
   - Не понимаю, о чем ты, - фыркнула Адель.
   - Сейчас скажу, о чем, - Фрэнк вытер рот салфеткой. - За последние... сколько? Три недели? За последние три недели мы запустили в Нью-Йорке больше десяти тысяч фальшивых рецептурных бланков. Ты думаешь, об этом не узнают? В ближайшие месяцы все эти штучки окажутся в отделах по борьбе с наркотой. Будет похоже на эпидемию, и они приложат все силы, чтобы узнать, откуда уши растут.
   Если рецептов окажется не слишком много, а через какое-то время они вообще перестанут появляться, решат, что какая-то типография поработала, а потом испугалась. И вернутся к более важным вещам. Но если бланки будут появляться непрерывно, много бланков, решат, что дело достаточно важное и им стоит заняться.
   Мы достаточно надежно прикрыты, если только... если только отдел по борьбе с наркотиками не решит раздуть из этого дело. Тогда нас могут взять за шкирку. Ладно, я не об этом. Мы наплодили бланков больше, чем на сегодня безопасно. Сделали - так сделали. Круг завершен. А нашему другу печатнику можешь валить все на меня.
   Саймон кивнул Адели.
   - Знаешь, он прав.
   Она поморщилась и покачала головой.
   - На сколько хватит пяти тысяч?
   - Ну, ненадолго, если тратить их, как ты, дорогая, - ухмыльнулся Саймон.
   Она вздохнула и приняла серьезный и глубокомысленный вид. Потом спросила Фрэнка:
   - Как насчет нашего партнерства в будущем?
   - Никак, - отрезал он.
   - Я, значит, вышла из игры?
   Фрэнк покачал головой.
   - Никто не вышел, но никто и не остался. Мы вместе делали дело. Оно окончено. Найди для нас троих новое - провернем вместе.
   - Ищешь новое дело? - спросил Саймон.
   - Дьявол, разумеется.
   - Идеи есть?
   Фрэнк покачал головой.
   - Но это будет не так сложно. Имея на руках наличные, я смогу финансировать славное дельце. Могу купить в нем долю. Как и вы.
   - У тебя есть друзья, которые примут тебя в долю? - спросил Саймон.
   Фрэнк покачал головой, лицо его налилось кровью, на скулах проступили желваки.
   - Это что, намек?
   - Нет, - отмахнулся Саймон. - Просто вопрос.
   - Ладно, тогда ответ - нет, - буркнул Фрэнк. - Сейчас я никого не знаю, кто взял бы меня в долю. Приходится быть на подхвате.
   Он покосился сначала на Адель, потом на Саймона, и добавил:
   - Кому как не вам это знать.
   Той ночью Адель спала с Фрэнком. Она хотела заманить его к себе, но он не желал проводить ночь вне квартиры, поэтому она согласилась пойти к нему и даже не жаловалась, когда таксист их высадил за пять или шесть кварталов до места. Раньше она ни разу не была в его квартире и ни разу не проводила с ним ночь, хотя перепихнуться им случалось.
   Фрэнк помнил время - как давно это было - когда спал, как убитый. Но слишком много лет прошло со времен армейских казарм и тюремных камер, и он утратил способность проваливаться в сон настолько глубоко, чтобы терять всякие контакты с окружающим. Поэтому он слышал, как через пару часов после того, как они угомонились, Адель встала и погасила свет. Он дремал, когда она соскользнула с кровати и пропала в темноте, но знал, что она встала. И когда время, вполне достаточное, чтобы воспользоваться душем, миновало, а её не было, он проснулся окончательно и прислушался.
   Вначале он её услышал, потом нащупал взглядом темную тень в мраке комнаты. Она перерывала его вещи.
   Очень тихо и медленно Фрэнк нащупал платье, которое Адель швырнула на стул у кровати. Есть, здесь. Без него она не уйдет, поэтому можно просто подождать.
   Он лежал и слушал, как она открывала ящики и рылась в его гардеробе. И пока он так лежал и слушал, злость раздулась до безумной ярости. И когда она вернулась и нагнулась - платье взять, подумал он - он выбросил вперед кулак что было сил.
   Что-то хрустнуло. То, во что пришелся удар, поддалось и хрустнуло, и он почувствовал, как она отлетает назад. Адель споткнулась о стул, ударилась в стену и тяжело рухнула на пол.
   Она не кричала. Все, что он слышал, когда она падала - сдавленный стон, а потом - испуганное хныканье.
   Фрэнк включил ночник.
   Обнаженная, она скорчилась на полу, перегнулась пополам и обеими руками закрыла лицо. Когда зажегся свет, она отняла руки и подняла глаза, и он увидел, что кулак попал в челюсть и свернул её набок. Меж её пальцев текла кровь, ещё одна струйка вытекала из уголка рта. Наверно, он ей выбил несколько зубов.
   Фрэнк перекинул ноги через спинку кровати и сел над ней, все ещё не разжимая кулаков.
   Адель харкала и давилась кровью. Потом съежилась и попыталась отползти назад, будто могла пройти сквозь стену.
   - Нашла, что искала? - поинтересовался он.
   Она уставилась на него с невыразимым ужасом и, казалось, не услышала вопроса. Он повторил.
   - Ну что, Адель? Нашла, что искала? Да подними свою задницу с пола! Встать!
   Теперь Адель услышала и с трудом встала на колени. Больше подняться она и не пыталась. Так и ползла на коленях, бормоча что-то неразборчивое. Кровь и слюна текли изо рта, слезы мешались с кровью на щеках. Она опустила руки и сжала их перед грудью.
   Он смотрел на неё с отвращением.
   Вот что он чувствовал: ни злости, ни жалости, только отвращение. Наверное, следующее её действие могло показаться забавным: она сжала руками груди и подняла их ему навстречу; но забавным это не выглядело, потому что ей было за сорок, а на вид - и того больше, поперек живота тянулись шрамы, а коричневые соски казались двумя грязными пятнами на верхушках обвисших грудей. Он испытывал лишь отвращение, и все.
   Резко отведя от неё глаза, он поймал в зеркале ванной собственное отражение. Он возвышался над ней как боксер, его волосатое мускулистое тело напряглось от ярости. Казалось, сейчас он обрушится на нее. Но Фрэнк расслабился и отвалился на кровать.
   - Только не лицо, Фрэнк! - молила Адель и ползла на коленях вперед, чтобы сосками дотронуться до его волосатых ног. - Не уродуй мне больше лицо, Фрэнк, пожалуйста!
   - Что ты искала? - холодно спросил он.
   Она вытерла кровь с подбородка тыльной стороной руки.
   - Аспирин. И все. Голова болит.
   - Думала, найдешь его в моем гардеробе?
   Адель принялась всхлипывать. Она крепко закрыла глаза, лицо её искривилось, и она заплакала.
   - Я знаю, чего ты хотела, - сказал он.
   - Только не трогай лицо!
   - Не собираюсь я тебя трогать, - отмахнулся он. - Иди в ванную, умойся и убирайся отсюда.
   Адель поползла в ванную. Там она пробыла довольно долго, плескаясь холодной водой. Он все это видел. Когда она оправилась и вытерлась его полотенцем, с того долго пришлось ополаскивать кровь.
   Фрэнк сидел на кровати и ждал. Потом дотянулся до бутылки и отхлебнул бурбона.
   Когда Адель вышла, лицо её стало уже опухать и чернеть с той стороны, куда пришелся удар. Одеваясь, она все ещё что-то твердила. Говорила, что надеется, он забудет, как она пыталась его обокрасть, поймет и вспомнит о ней, если снова подвернется выгодная сделка. Говорила, что славно на него поработала, что женщина с красивым лицом и хорошей фигурой может быть большим подспорьем практически в любом деле. Говорила, как тяжело в Нью-Йорке женщине, к тому же одинокой...
   Она не спускала с него взгляда, пока говорила, и при всякой паузе ждала, вдруг он что-то скажет. Он продолжал молчать, и она начинала говорить снова.
   Фрэнк отхлебнул из бутылки, щедро плеснул в стакан и, не говоря ни слова, протянул ей. Она залпом выпила, надела платье, запихнула груди в лифчик, отчего они соблазнительно выперли из выреза, и застегнула ожерелье из цветных стекляшек.
   В четыре утра Адель оказалась на улице. Фрэнк следил в окно, как она уходит прочь мимо мусорных контейнеров и помойных баков. На углу она повернулась, увидела его в окне и помахала. Опухоль на щеке разрослась уже так, что глаз заплыл.
   6 июня
   Ранним воскресным утром Патрисия шагала по Сикес-стрит. С вечера слегка моросило, и теперь на улице царили сырость, мрак и гробовая тишина. Она спешила проскользнуть в тени, избегая пятен света и стараясь не шуметь.
   Она боялась. С месяц назад два наркомана поймали её прямо возле дома, втолкнули в подвал и отобрали часы, ожерелье и деньги. Наркоманы были совершенно одуревшие, настолько жестокие и безжалостные, что дважды отвесили ей оплеухи просто чтобы убедиться, что она не закричит. Теперь она одна боялась пройти мимо даже днем.
   Но на этот раз она добралась домой невредимой, взбежала по лестнице и, запыхавшись, вошла в общую комнату.
   - Эй, Патрисия! Ты где была?
   Прислонившись к косяку, она всмотрелась в полуосвещенную комнату, где горела одна-единственная свечка. Окликнула её Джуди, которая совершенно голая сидела по-турецки на полу. Спертый воздух отдавал сладковатым запахом хорошей травки. Памела спала на диване. Марк сидел рядом на полу и держал её за руку. Джош восседал на единственном целом стуле. Брайан рядом с Джуди сворачивал самокрутки с марихуаной. Все твое мужчин были обнажены по пояс.
   Брайан протянул Патрисии только что свернутую самокрутку. Она кивнула, вошла и села с другой стороны от Джоша. Раскурив косячок, как можно глубже затянулась дымом.
   - Ты опять сегодня была у Изи? - спросил Джош.
   Патрисия как раз пыталась удержать дым за крепко сжатыми губами, поэтому просто кивнула.
   - Каждую ночь начиная со вторника, - протянул Джош. - Знаешь, я тобой восхищаюсь.
   Она снова кивнула. Этим утром она отдала ему сто долларов, - почти все, что заработала за первые четыре ночи. Сегодняшний заработок она оставила себе.
   - Половина туристов, посетивших на этой неделе Веселый город, должны были увезти как сувениры цветные фото твоей вагины, - засмеялась Джуди.
   - Заткнись, - обрезал Брайан.
   - Да, не думаю, что над этим стоит смеяться, - заметил Джуди Джош. Несколько твоих красивых снимков могли бы принести нам кое-что еще.
   Брайан нагнулся и взъерошил волосы на лобке Джуди.
   - В этой маленькой штучке денег нет, - хмыкнул он. - Ее маловато.
   - Хватит на все, что ты сможешь туда сунуть, - оборвала Джуди.
   Патрисия начинала поддаваться действию травки, её охватывало безразличие. Длинными нелегкими вечерами у Изи она держалась только на таблетках, и сейчас готова была наконец расслабиться. Превосходная перспектива...
   - Скотт ещё не возвращался, - сказал Марк.
   Опять удерживая дым, Патрисия улыбнулась и кивнула Марку, чтобы сказать, что очень ценит его беспокойство за Скотта. Получив бланки рецептов, Скотт работал днями и ночами. Это было опасно, и она не могла полностью расслабиться, пока он не придет.
   - И ещё кое-что, - продолжал Марк. - Звонила твоя соседка по комнате, Джейн. Ничего не передала, просто сказала, чтобы ты позвонила ей завтра.
   Патрисия слишком рано выпустила дым.
   - Подозреваю, она хочет мою половину квартплаты.
   - Для чего ты держишься за то жилье? - спросила Джуди. Ты там даже не спишь.
   Патрисия пожала плечами.
   - Не знаю. Туда приходит моя почта.
   - Пустая трата денег, - фыркнула Джуди.
   - Что не твое дело, - добавил Брайан.
   Джуди ухмыльнулась.
   - Правильно. Это не мое дело, - она потянулась и зевнула. Потом прислонилась к Брайану, и тот её обнял.
   Патрисии было уютно. Эти моменты блаженного спокойствия стали одной из причин, по которым она перебралась сюда. Со Скоттом она узнала нечто большее: ценность близких друзей и душевного разговора в тишине. Всю жизнь она думала, что у неё есть друзья, хорошие друзья; но у неё не было таких, которые так любили бы друг друга, которым друг с другом было бы так свободно и уютно. Джош сказал бы, это потому, что никто из них не пытается использовать другого.
   - Где близняшки? - спросила Патрисия Джоша.
   Лица у всех напряглись.
   - Наверху, - ответил Джош. - Они немного расстроены и утешают друг друга.
   - Что случилось?
   - Гейл пришлось сегодня выложиться.
   - О-о, - выдохнула Патрисия.
   Джош положил руки ей на плечи.
   - Не стоит разговоров, - сказал он. - Это вина Бритт. Не думаю, что их сильно бы волновало, будь это моя вина или случись это само по себе. Огорчает их то, что это вина Бритт. В любом случае, вреда Гейл не причинили. Парень был тихим и застенчивым.
   - Мы разговаривали о плане, Патрисия. Как раз когда ты вошла, вмешался Марк.
   План. Так они вынуждены были называть задуманную аферу с похищением дипломата ООН и получением за него выкупа. Такой аккуратный эвфемизм. Всем было неуютно от слова "похищение", а "план" устраивал гораздо больше.
   - Брайан снова против, - пожаловалась Джуди.
   - Я считаю, так и должно быть, - принялся объяснять Брайан. - На самом деле угробить план я не пытаюсь. Я только хочу, чтобы вы поняли, насколько это сложно. Я говорил о Нью-Йоркской полиции и ФБР.
   - Эй! - с озорной ухмылкой прервала его Джуди. - Знаешь, генсек Мао сказал такое, что разделает твои доводы под орех.
   Брайн флегматично улыбнулся.
   - Ладно, что там сказал генсек Мао?
   Джуди нараспев процитировала:
   - "Нужно очистить наш разум от нерешительности и неверия. Все, кто переоценивает силу врагов и недооценивает наши силы, ошибаются."
   - Минуточку, - вмешалась Патрисия. - Генсек Мао сказал кое-что еще.
   Она улыбнулась и подняла вверх палец.
   - Генсек Мао сказал: "Каждый, кто видит только положительные стороны, но не видит проблем, не может успешно бороться за выполнение наших задач". Помнишь?
   - Правильно, - кивнул Джош. - Патрисия права.
   Брайан кивнул.
   - Итак, что, если все мы кончим дни на каторге?
   Ответил Марк.
   - Я принес истинную жертву идеалу революции, - торжественно заявил он и коснулся руки своей спящей жены. - И Памела тоже. Мы могли бы жить совершенно иначе. И нашли бы себе место в этом обществе. Мы этого не сделали. Мы принесли жертву и... Ладно, терпеть не могу слова "посвящать". Звучит так помпезно. Скажем, мы решили отдать себя идее разрушения прогнившего американского общества и построения чего-то совершенно нового. Ладно, насчет жертвы... Что мы смогли? Не так много. Мы все, каждый из нас, слишком мало совершили ради дела революции. Я готов на риск. Готов на авантюру.
   Патрисии Марк нравился. В этом молодом мужчине жила огромная преданность - прежде всего Памеле, после неё - всей группе и их идеалам. Когда говоришь с Марком, слова "преданность идеалам" - не пустая фраза; они кое-что значат. И то, что он сказал о себе, правда. У него была степень по биохимии, он уже почти защитил докторскую, когда вдруг все бросил и перетащил Памелу на Сикес-стрит. Его считали многообещающим талантом, и сейчас он мог бы неплохо зарабатывать и вести приятную и почтенную жизнь университетского профессора.
   Патрисия ему верила, хотя иногда его нелегко было принимать всерьез. Сложно было и сейчас, когда он сидел на полу в оставшихся от шерстяных плавок лохмотьях. Каштановые волосы свисают на плечи. Всклокоченная борода в ужасном состоянии. Лучше бы он признал свое поражение и сбрил её вовсе. Маленькие круглые очки в золотой оправе делают его глаза какими угодно, но только не мудрыми. Хорошо хоть он снял свою широкополую шляпу, которую носил на улице.
   Во всяком случае, в группе Марк пользовался огромным уважением. А то, что с другими иначе - очень жаль.
   Джош задал вопрос.
   - Кто-нибудь решил, какого посла будем брать?
   Джуди кивнула.
   - Я думала об этом. И перебрала целый список стран. Это должна быть страна, с которой Соединенные Штаты хотят хороших отношений, но пока их не имеют. Нужно поставить власти в как можно более неудобное положение.
   - Неплохо было бы захватить посла какого-то фашистского режима, предложил Марк.
   - Их полно, - кивнула Джуди. - Проблема в том, что у Соединенных Штатов почти со всеми фашистскими режимами прекрасные отношения.
   - Я предложил бы подумать о странах третьего мира, - сказал Джош. Отношения Соединенных Штатов с большинством из них натянуты. Но власти стремятся их улучшить. И среди них можно найти множество достаточно деспотичных правительств.
   - Египет..., - задумчиво протянул Марк.
   - Не думаю, что у нас есть выбор, - вмешалась зала Патрисия. - Одна страна подходит. Лишь одна. Зато подходит здорово. По всем признакам.
   - Что за страна? - спросила Джуди.
   Патрисия улыбнулась.
   - Индия. Наши отношения с Индией всегда были натянуты, но по какой-то идиотской причине мы продолжаем думать, что они улучшатся. Госдепартамент будет в панике, если кто-нибудь похитит главу индийского посольства. А если важен ещё и фашизм, что может быть более фашистским, чем маленькая шайка сверхнабожных сладкоречивых индусов, которые правят страной? Это превосходный выбор.
   Некоторое время все молча обдумывали её слова. Потом Марк кивнул:
   - Недурная идея.
   Брайан протянул Патрисии новый косячок, и она прикурила от свечки. Хорошая травка, лучше, чем та, которую могла достать она. Ей стало хорошо. Она решила снять одежду, потому что в комнате жарко и потому что большинство... Мысленно она улыбнулась, понимая огромную пропасть между тем, чтобы быть нагишом среди друзей и быть нагишом у Изи. Здесь это уютно и естественно. Это лишь добавляет кайфа и свободы.
   Они с Брайаном курили, передавая самокрутку друг другу. Комната наполнилась дымом, потому что так поступили все, и Брайан поинтересовался, проснется ли Памела под кайфом, надышавшись во сне. Все дружно посмеялись, но по большей части они просто курили и смотрели друг на друга, смакуя каждое мгновение.
   Джош держал руку на плече Патрисии. Он убрал её только пока она снимала рубашку, а сейчас его рука вернулась обратно и не просто лежала, а ласкала её обнаженную спину. Он нагнулся и прошептал ей на ухо:
   - Ты меня заводишь.
   Она удивленно взглянула ему в глаза.
   - Я хотел сказать, по-настоящему.
   Патрисия слабо улыбнулась ему и кивнула. Невольно - может, инстинктивно - она покосилась на его вздувшиеся плавки. Правда, он и в самом деле завелся. И это завело ее: она подумала о том, как он в неё войдет. И посмотрела на свои соски. Они уже затвердели и набухли, так же откровенно сообщая ему о её состоянии.
   - Ну-у? - очень мягко спросил он. - Хочешь?
   Она нахмурилась.
   - А если Скотт войдет, когда... Я хотела сказать... Ты же знаешь, он сегодня опаздывает. И может вернуться в любой момент.
   - Я с ним разберусь.
   Патрисия покачала головой.
   - Не могу. То есть... Я люблю его, ты знаешь.
   Джош кивнул.
   - Знаю.
   - Если бы даже мысли не было о том, что он может вернуться и... А мы с тобой будем...
   Джош кивнул.
   - Может, в другой раз?
   - Да, может, - прошептала она.
   - Ладно, - вздохнул он. - Ладно, прекрасно, - а сам продолжал нежно ей улыбаться и поглаживать спину.
   - Ты стоишь того, чтобы подождать.
   Она на миг подняла на него глаза и сразу их потупила, стараясь больше не смотреть. Потом прикурила у Брайана, с ожесточением втянула воздух, сделав глубокую, длинную, сладкую затяжку, уронила голову и закрыла глаза, стараясь дольше удержать благословенный дым.
   Она думала о том, каково лежать в объятиях Джоша в его постели внизу в холле, чувствовать, как он входит в нее, туда, где все влажно и давно готово. Брайан с Джуди отправятся в постель вдвоем. Марк с Памелой. Брит с Гейл. А Скотт, если вообще вернется, наверняка уколется и сразу отпадет.