Харрисон Ким. Мертвая ведьма пошла погулять

   – Ага, ничего.
   – Ты даже не посмотрел, – пожаловалась я в тот самый момент, когда лифт вдруг затрезвонил. – Это может быть он, – сказала я. – Зелье у тебя наготове?
   – Мне только крышку отковырнуть, и я его с головы до ног оболью. – Дженкс опять закатил стекло вверх и метнулся в укрытие. Между потолком машины и защитным козырьком балансировал подвешенный мною туда пузырек «снотворного» зелья. Фрэнсису, однако, будет предложено думать, что это нечто куда более зловещее. Пузырек должен был послужить для Фрэнсиса славным стимулом, чтобы он согласился позволить мне занять его место на допросе Каламака. Подобный наезд на взрослого мужчину, пусть даже слабака и размазню, был делом заковыристым. Не то чтобы я собиралась вырубать Фрэнсиса и засовывать его в багажник. Но если оставить его без сознания там, где любой сможет его найти, меня застукают.
   Мы с Дженксом уже целый час околачивались на автостоянке, делая небольшие, но весьма существенные модификации спортивной машины Фрэнсиса. Дженксу потребовалось всего лишь несколько мгновений, чтобы закоротить тревожную сигнализацию, а также расфеячить замки дверцы водителя и окон. Я должна была дождаться Фрэнсиса снаружи машины, однако моя сумочка уже была засунута на пассажирское сиденье.
   Фрэнсис заполучил себе не машину, я сущее загляденье: красный автомобиль с откидным верхом и кожаными сиденьями. Там был двойной контроль климата. Стекла могли становиться непрозрачными– это я знала, потому что сама попробовала. Там даже имелся встроенный мобильный телефон, аккумуляторы к которому теперь лежали у меня в сумочке. Буквенный номерной знак гласил: АРЕСТОВАНО. Проклятая штуковина имела в себе столько всяких хитрых приспособлений, и для снятия каждого из них нужен был допуск. Вдобавок в машине все еще пахло новизной. «Взятка, – с уколом ревности задумалась я, – или деньги за молчание?»
   Световой индикатор над лифтами погас. Я нырнула за столб, надеясь, что это Фрэнсис. Мне меньше всего хотелось опоздать. Мой пульс мигом набрал привычный стремительный ритм, и улыбка расплылась по моему лицу, стоило мне только узнать быстрые шаги Фрэнсиса. Он был один. Последовало звяканье ключей и удивленное «гм», когда машина не издала приветственного чириканья после снятия – тревожной сигнализации. От радостного предвкушения у меня аж кончики пальцев защекотало. Дело обещало стать забавным.
   Как только дверца машины пискнула, открываясь, я выскочила из-за столба. Мы с Фрэнсисом дружно влезли в автомобиль с разных его сторон и одновременно захлопнули дверцы.
   – Что за черт? – воскликнул Фрэнсис, только теперь понимая, что он вдруг оказался в компании. Прищурив и без того узкие глаза, он сбросил со лба вялую челку. – Рэчел! – произнес доносчик, только что не сочась неуместной самонадеянностью. – Рад тебя видеть. Ты такая мертвая.
   Тут Фрэнсис протянул руку к дверце. Я быстро схватила его за запястье, указывая на Дженкса. Феек ухмыльнулся. Его крылышки так затрепетали от предвкушения, что превратились в одно смутное пятно, пока он похлопывал ладонью по пузырьку с зельем. Фрэнсис побелел.
   – Дело сделано, – прошептала я, отпуская его и запирая обе дверцы. – Ты арестован.
   – Что… что ты такое творишь? – стал заикаться Фрэнсис, бледнея под своей гнусной щетиной.
   Я улыбнулась.
   – Я беру на себя твое задание по допросу Каламака. Ты всего лишь добровольно меня к нему отвезешь.
   Фрэнсис сперва оцепенел, а затем выдал намек на твердость характера.
   – Пошла ты на Поворот, – проговорил он, не сводя глаз с Дженкса и с зелья. – Не верю, что ты окунулась в черную магию и сварганила что-то смертоносное. Я прямо сейчас тебя арестую.
   Дженкс издал презрительный возглас и наклонил пузырек.
   – Нет, Дженкс, погоди! – заорала я, вскакивая со своего сиденья. Почти сидя у Фрэнсиса на коленях, я прижала правую руку к дыхательному горлу тощего сопляка и ухватилась за подголовник, буквально приковывая доносчика к сиденью. Пальцы Фрэнсиса успели ухватиться за мою руку, но в такой тесноте он ничего поделать не мог. Внезапно выступивший у него на лбу пот заодно со скрипом пластиковой куртки показался мне еще зловреднее аромата моих духов. – Идиот! – зашипела я в ухо Фрэнсису, поднимая глаза на Дженкса. – Да ты хоть знаешь, что там такое аккурат над твоей ширинкой болтается? Хочешь рискнуть и получить необратимые последствия?
   Фрэнсис молча покачал головой, и я придвинулась еще ближе несмотря на то, что рычаг переключения скоростей больно упирался мне в ляжку.
   – Ты бы не сделала ничего смертоносного, – сказал затем Фрэнсис. Голос его стал еще писклявей обычного.
   Сидя на защитном козырьке, Дженкс пожаловался:
   – Проклятье, Рэчел. Дай мне его отоварить. А рулить я тебя в два счета научу.
   Пальцы, зарывшиеся в мою руку, внезапно дернулись. Я вся сжалась, используя боль как стимул, чтобы еще плотнее прижать негодяя к сиденью.
   – Сикараха! – воскликнул Фрэнсис. – Ведь ты просто… – Тут я слегка дернула рукой, и из горла у него вышел лишь хрип.
   – Сикараха? – заорал разъяренный Дженкс. – А ты потный мешок с дерьмом! Знавал я пердунов, которые приятней тебя пахли! Думаешь, ты лучше меня? А, жопа с ручкой? Нет, сикарахой меня назвать! Рэчел, дай я сейчас же его отоварю!
   – Нет, – негромко ответила я, хотя моя нелюбовь к Фрэнсису уже превратилась в настоящее отвращение. – Уверен, мы с Фрэнсисом сможем найти общий язык. Все, что мне нужно, это поездка в поместье Трента и его допрос. Фрэнсису за это не нагорит. Ведь он жертва, не так ли? – Я мрачно улыбнулась Дженксу, прикидывая, удастся ли мне удержать его от усыпления Фрэнсиса после подобного оскорбления. – И ты потом не станешь его преследовать. Слышишь меня, Дженкс? После того, как осел вспашет поле, его не убивают. Он еще следующей весной может пригодиться. – Я опять подалась к Фрэнсису, дыша ему в самое ухо. – Верно, куколка?
   Фрэнсис как смог кивнул, и я медленно его отпустила. Взгляд его был сосредоточен на Дженксе.
   – Ты давишь моего коллегу, – сказала я, – и тот пузырек проливается на тебя. Ведешь слишком быстро, и пузырек опять проливается. А если ты привлекаешь внимание…
   – Я тебя из него с головы до ног оболью, – вмешался Дженкс. Легкая игривость в его голосе уже сменила пылающий гнев. – Но если ты снова меня достанешь, я сразу же тебя отоварю. Даже Рэчел не стану спрашивать. – Смех фейка прозвучал как звон злобных колокольчиков. – Ну как, поняла, Фрэнсина?
   Фрэнсис сузил глаза. Поерзав немного на сиденье, он поправил воротник своей белой рубашки, а лишь затем закатал рукава куртки до локтей и взялся за руль. Я возблагодарила Бога за то, что из уважения к допросу Трента Каламака Фрэнсис оставил дома свою «гавайку».
   С натянутой физиономией Фрэнсис вставил ключи в зажигание и запустил мотор. Вдруг взревела музыка, и я аж подскочила. Судя по той угрюмости, с какой Фрэнсис крутил баранку и переключал передачи, было ясно, что Он не сдался; он явно собирался играть в игру лишь до тех пор, пока не найдет какой-то выход. Мне было наплевать. Все, что мне требовалось, это убрать его из города. А в чистом поле Фрэнсис пусть сам себе пеленки подыскивает.
   – Тебе это так просто с рук не сойдет, – пообещал он, выражаясь совсем как в плохом фильме. Затем Фрэнсис махнул своим парковочным пропуском у автоматизированных ворот, после чего мы ворвались в яркий свет и почти полдневные транспортные потоки с ревом песни Дона Хенли «Летние мальчики». Не будь я так плотно напряжена, я бы наверняка всем этим понаслаждалась.
   – А что, Рэчел, еще покруче попрыскаться духами ты не смогла? – поинтересовался Фрэнсис. Его узкую мордочку кривила презрительная усмешка. – Ты ими вонь своей любимой сикарахи заглушаешь?
   – Заткни его! – заорал Дженкс. – Или я за себя не отвечаю.
   Мой плечи еще сильней напряглись. Все выходило так глупо.
   – Фейкани его, Дженкс, если хочешь, – сказала я, выключая музыку. – Только зелья на него не проливай.
   Дженкс ухмыльнулся и показал Фрэнсису средний палец. Феечная пыльца веером посыпалась с него, незримая для Фрэнсиса, но прекрасно заметная в лучах солнца с того места, где сидела я.
   Фрэнсис потянулся почесать за ухом.
   – А сколько это продлится? – спросила я у Дженкса.
   – Минут двадцать.
   Дженкс оказался прав. К тому времени, как мы выбрались из городской застройки, проехали пригороды и оказались в сельской местности, Фрэнсис уже успел сообразить, что дважды два – вообще-то четыре. Он просто не мог спокойно сидеть. Недоносок все пуще чесался, а его замечания становились все более вульгарными, пока мне не пришлось достать из сумочки липкую ленту и пригрозить заклеить его вонючую пасть. Красные рубцы появились в тех местах, где его одежда встречалась с кожей. Оттуда сочилась прозрачная жидкость. Вся картинка порядком, напоминала скверный ожог ядовитым плющом. Когда мы углубились в сельскую местность, Фрэнсис уже чесался так яростно, что ему стоило немалых усилий удерживать автомобиль на дороге. Я внимательно за ним наблюдала. Вождение машины не казалось мне таким уж сложным занятием.
   – Ты, сикараха! – наконец прорычал Фрэнсис. – Ты и в субботу мне то же самое устроил! Да?
   – Я сейчас его оболью! – отозвался Дженкс. От его писклявого голоска у меня аж глаза заныли.
   Устав от всех этих заморочек, я повернулась к Фрэнсису.
   – Ладно, куколка. Давай на обочину. Фрэнсис удивленно заморгал.
   – Что?
   «Идиот», – подумала я.
   – Как по-твоему, сколько я могу удерживать Дженкса от того, чтобы он как следует тебя отоварил, если ты упорно продолжаешь его оскорблять? Давай, тормози. – Фрэнсис нервно взглянул на дорогу, затем опять на меня. – Я сказала – на обочину! – рявкнула я, и секунду спустя под колесами машины захрустела галька. Я вырубила мотор и вытащила ключи из зажигания. Машина слегка накренилась, затем остановилась, и я треснулась головой о зеркало заднего вида. – Вон отсюда, – сказала я, отпирая дверцы.
   – Что? Здесь? – Фрэнсис был городским ребенком. Он подумал, будто я намерена заставить его топать назад пешком. Идея была необычайно заманчивой, но я не могла идти на риск, что кто-то его подберет или что Фрэнсис каким-то образом доберется до телефона. Впрочем, из машины он выбрался с поразительной готовностью. Я поняла, почему, когда Фрэнсис с удвоенной энергией начал чесаться.
   Я открыла багажник, и на худой физиономии Фрэнсиса появилось озадаченное выражение.
   – Нет, никогда, – сказал он, поднимая тощие ручонки. – Я туда не полезу.
   Ощупывая новую шишку у себя на лбу, я терпеливо ждала.
   – Забирайся в багажник, или я научу тебя, как превращаться в норку, а потом славные меховые наушники из тебя сошью. – Я наблюдала, как Фрэнсис все это обмозговывает, прикидывая, не попробовать ли ему сделать ноги. Мне почти хотелось, чтобы он попробовал. Славно было бы снова его стреножить. А то уже целых два дня прошло. Тогда я бы уже как-нибудь сама затолкала его в багажник.
   – Беги, – сказал Дженкс, кружа у него над головой с пузырьком. – Валяй, дуй отсюда. Рискни, вонючка.
   Фрэнсис словно бы сдулся.
   – Ну да, сикараха, тебе бы как раз этого и хотелось, – с презрительной усмешкой сказал он. А затем покорно забрался в крошечный багажник. Фрэнсис даже не доставил мне никаких проблем, пока я липкой лентой связывала ему руки у живота. Мы оба знали, что, имея достаточно времени, он сможет избавиться от пут. Однако вид превосходства на гнусной физиономии Фрэнсиса мигом испарился, когда я подняла руку, и Дженкс сел на него с пузырьком в руках.
   – Т-ты же сказала, что не станешь, – принялся заикаться доносчик. – Ты же сказала, оно меня в норку обратит!
   – А я солгала. И в первый раз, и во второй.
   Взор, которым одарил меня Фрэнсис, показался мне просто убийственным.
   – Этого я тебе никогда не забуду, – проговорил он. Крепко сжатые зубы придавали сопляку вид еще более смехотворный, чем его кроссовки и слаксы с широкими манжетами. – Я сам за тобой приду.
   – Милости просим. Очень буду ждать. – Я улыбнулась, выливая ему на голову весь пузырек. – Спокойной ночи.
   Фрэнсис открыл было рот, желая сказать что-то еще, но лицо его обмякло буквально через мгновение после того, как его головы коснулось снотворное зелье. Я завороженно наблюдала за тем, как Фрэнсис мирно засыпает среди запахов лаврового листа и сирени. Полностью удовлетворенная, я плотно захлопнула крышку багажника и радостно потерла ладони.
   С неловкостью пристроившись за рулем, я подрегулировала сиденье и зеркала. Раньше я машину никогда не водила, но раз это мог делать Фрэнсис, я чертовски точно могла.
   – Сперва вставь ключи, – сказал Дженкс, сидя на зеркале заднего вида и передразнивая все мои действия. – Затем дави на газ сильнее, чем посчитаешь нужным, одновременно отпуская педаль сцепления.
   Я осторожно вставила ключи в зажигание и запустила мотор.
   – Ну что? – спросил с зеркала Дженкс. – Мы ждем…
   Я надавила на педаль газа и стала отпускать сцепление. Машина резко дала задний ход, врезаясь в дерево. В панике я оторвала ноги от обеих педалей, и мотор тут же заглох. Затем я широко распахнутыми глазами воззрилась на хохочущего Дженкса. – Она же на заднем ходу, ведьма, – сказал он, ныряя наружу из окна.
   В зеркале заднего вида я наблюдала за тем, как феек подлетает к багажнику, чтобы оценить ущерб.
   – Ну что, дело табак? – спросила я, когда он вернулся.
   – Все в порядке, – ответил Дженкс, и меня буквально омыла волна облегчения. – Несколько месяцев, и ты даже не заметишь, где там была вмятина, – добавил он. – Машина, однако, пострадала. Ведь ты ей задний габаритный фонарь вдребезги разнесла.
   – О Господи, – вымолвила я, понимая, что первое его замечание относилось к дереву, а не к автомобилю. Вся на нервах, я включила переднюю передачу, дважды все проверила и снова запустила мотор. Еще один глубокий вздох, и мы худо-бедно потащились вперед.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

   Дженкс оказался вполне приемлемым инструктором, с энтузиазмом крича в окно один совет за другим, пока я тренировала старт после полной остановки. Наконец я все это дело вроде бы кое-как освоила. Однако моя вновь обретенная уверенность полностью развеялась, стоило мне только повернуть на подъездную аллею к дому Каламака, тормозя у ворот со сторожкой. С виду сторожка была невысокая и внушительная, размером с небольшую тюрьму. Искусные зеленые насаждения и низкие стены скрывали систему безопасности, которая не позволяла кому бы то ни было въехать на территорию.
   – И как ты намерена туда пробраться? – поинтересовался Дженкс и вспорхнул, прячась на защитном козырьке.
   – Нет проблем, – ответила я, хотя в голове у меня царила полная неразбериха. Видение запертого в багажнике Фрэнсиса буквально меня преследовало. Улыбаясь самой своей любезной улыбкой охраннику, я остановила машину перед опущенным белым шлагбаумом. Амулет, висящий на руке у охранника рядом с часами, остался чудесного зеленого цвета. Это был определитель заговоров, куда более дешевый, чем те очки в деревянной оправе, которые могли видеть амулеты насквозь. Я проявила предельную осторожность с объемом магии для маскировочного заговора, удерживая этот объем не выше уровня большинства косметических амулетов. Пока амулет охранника оставался зеленым, он должен был считать, что я нахожусь под стандартным косметическим заговором, а не под маскировочным.
   – Меня зовут Фрэнсина, – сказала я, пользуясь моментом. Я говорила писклявым голосом и так безмозгло улыбалась, словно всю ночь пичкала себя «серой». – У меня назначена встреча с мистером Каламаком. – Стараясь казаться сущей кретинкой, я как бы рассеянно крутила одним из конских хвостиков. Сегодня я была брюнеткой, но, может статься, этот прием по-прежнему работал. – Я не опоздала? – спросила я, высвобождая палец из узла, в который я нечаянно превратила свои волосы. – Я не думала, что на дорогу уйдет столько времени. Как же далеко он живет!
   На охранника у ворот все это никакого впечатления не произвело. Возможно, я теряла нужные навыки. Возможно, мне требовалось расстегнуть еще одну пуговицу на блузке. Возможно, он любил мужчин. Так или иначе, охранник просто взглянул на блокнот у себя в руке, затем на меня.
   – Я из ВБ, – заявила я, вкладывая в свой тон нечто среднее между вздорностью и изнеженной раздражительностью. – Хотите мое служебное удостоверение посмотреть? – Я порылась в сумочке в поисках несуществующего удостоверения.
   – Простите, мэм, но вашего имени нет в списке, – с каменным лицом проинформировал меня охранник.
   Я недовольно запыхтела и плюхнулась на спинку сиденья.
   – Значит, тот парень в отделе опять записал меня как Фрэнсиса? Черт бы его побрал! – воскликнула я, слабо ударяя кулачком по рулю. – Он всегда так делает. С тех самых пор, как я отказалась пойти с ним на свидание. Нет, правда. Но ведь у него даже машины нет! Он хотел, чтобы мы поехали в кино на автобусе. Это невыноси-и-имо! – простонала я. – Вот вы смогли бы представить меня в автобусе?
   – Минутку, мэм. – Парень достал мобильник и стал что-то туда говорить. Я ждала, стараясь удерживать на лице гордую улыбку, и молилась. Голова охранника то и дело кивала в бессознательном выражении согласия. Тем не менее, когда он снова ко мне повернулся, лицо его было серьезным и невыразительным.
   – Дальше по аллее, – сказал он, и я с великим трудом сумела сохранить ровное дыхание. – Третье здание справа. Можете припарковаться на стоянке для гостей непосредственно перед входной лестницей.
   – Благодарю вас, – радостно пропела я, отправляя машину тащиться вперед, как только белый шлагбаум поднялся. В зеркале заднего вида я наблюдала за тем, как охранник уходит обратно в сторожку. – Проще пареной репы, – пробормотала я.
   – Выбраться наружу может оказаться куда сложнее, – сухо заметил Дженкс.
   Дальше по аллее вышли три мили сквозь предельно зловещий лес. Мое настроение неуклонно понижалось по мере того, как дорога петляла мимо сдержанных, безмолвных часовых. Несмотря на всепоглощающее ощущение древности этого места, я начала испытывать ощущение, что все здесь спланировано – вплоть до таких сюрпризов, как водопад, который я вдруг обнаружила за очередным поворотом. Несколько этим разочарованная, я ехала дальше, пока искусственный лес редел и сменялся покатым пастбищем. Вторая дорога примкнула к моей, явно куда более объезженная и оживленная. Очевидно, я подъехала к поместью с задней его стороны. Следуя в потоке транспорта, я подметила ответвление от главной дороги с указателем «ГОСТЕВАЯ АВТОСТОЯНКА». Завернув за поворот, я увидела само поместье Каламака.
   Даже не здание, а поистине могучая крепость являла собой любопытную смесь современных нововведений и традиционного изящества со стеклянными дверями и резными ангелами на водосточных трубах. Серый камень строения смягчали старые деревья и яркие цветочные клумбы. Рядом с главным зданием, трех этажей в вышину, ютилось еще несколько невысоких. Я остановила машину на одной из размеченных площадочек гостевой автостоянки. Лоснящийся автомобиль на соседней площадочке заставлял машину Фрэнсиса казаться игрушкой из коробки с кукурузными хлопьями.
   Бросив связку ключей Фрэнсиса себе в сумочку, я воззрилась на садовника, ухаживающего за кустами вокруг автостоянки.
   – Все еще хочешь разделиться? – выдохнула я, прихорашиваясь перед зеркалом заднего вида, аккуратно разглаживая конские хвостики. – Мне очень не нравится то, что случилось у въездных ворот.
   Дженкс перелетел на рычаг переключения передач и встал там подбоченившись, в манере Питера Пэна.
   – Твой допрос продлится обычных сорок минут? – спросил он. – Я закончу за двадцать. Если меня здесь не будет, откати на милю от сторожки и подожди. Я туда подтянусь.
   – Заметано, – отозвалась я, подтягивая лямку сумочки. Садовник носил ботинки, не сапоги, причем совершенно чистые. Какой садовник носит чистые ботинки? – Только поосторожней, – сказала я, кивая на невысокого мужчину. – Что-то здесь не так.
   Дженкс заржал.
   – В тот день, когда я не смогу улизнуть от садовника, я пойду в пекарню работать.
   – Ладно, пожелай мне удачи. – Я открыла окно для Дженкса и вышла сама. Мои каблучки элегантно цокали по асфальту, пока я обходила машину Фрэнсиса, желая посмотреть, что там сзади. Как и сказал Дженкс, один из задних габаритных фонарей разбился вдребезги. Еще там была скверная вмятина. Испытывая чувство вины, я отвернулась в сторону. А затем, делая успокоительные вдохи и выдохи, зашагала по пологой лестнице к двойным дверям.
   Когда я к ним приблизилась, из укромной ниши вдруг выступил мужчина, и я, вздрогнув, остановилась. Мужчина был так высок, что мне понадобилось некоторое время, чтобы оглядеть его с головы до ног. Еще он был очень худ. Он напомнил мне изголодавшегося доповорот-ного беженца из Европы: чопорного, добропорядочного и высокомерного. У мужчины даже имелся орлиный нос и непрерывно хмурое выражение слегка морщинистого лица.
   Седина серебрила ему виски, портя во всех иных отношениях прекрасные угольно-черные волосы. Неприметные серые слаксы и белая деловая рубашка так идеально ему подходили, что я потянулась поправить свой воротник.
   – Мисс Фрэнсина Перси? – осведомился мужчина. Улыбка его была откровенно формальна, а голос – слегка язвителен.
   – Да, здравствуйте, – сказала я, намеренно удостаивая мужчину вялого рукопожатия. Я почти видела, как он цепенеет от омерзения. – У меня в полдень встреча с мистером Каламаком.
   – Я советник мистера Каламака по связям с общественностью, – сказал мужчина. – Меня зовут Джонатан. – Не считая колоссальной заботы о правильном произношении, никакого акцента у него не имелось. – Не будете ли вы так любезны последовать за мной? Мистер Каламак примет вас в своем заднем кабинете. – Тут Джонатан заморгал, и глаза его заслезились. Я вполне могла себе представить, что виной тому были мои духи. Возможно, я с ними переборщила, но я была категорически не намерена рисковать и пробуждать инстинкты Айви.
   Джонатан открыл для меня двери, жестом предлагая мне идти впереди него. Войдя внутрь, я с удивлением обнаружила, что там здание куда ярче, нежели снаружи. Я ожидала частной резиденции, но все оказалось совсем иначе. Вестибюль мало чем отличался от аналогичного в штаб-квартире любой солидной фирмы, щеголяя знакомыми мотивами в мраморе и стекле. Белые колонны подпирали далекий потолок. Впечатляющий стол красного дерева простирался меж двух одинаковых лестниц, что вели на второй и третий этажи. Свет словно бы струился отовсюду. Либо он подавался от крыши, либо Трент угрохал целое состояние на лампы дневного света. Мягкий, пятнисто-зеленый ковер приглушал любые отзвуки. Слышался гул негромких разговоров. Мимо протекал непрерывный, но степенный поток людей, направляющихся по своим делам.
   – Сюда, мисс Перси, – негромко сказал мне сопровождающий.
   Оторвав глаза от колоссальных горшков с цитрусовыми деревцами, я последовала за идущим размеренной походкой Джонатаном мимо громадного стола и дальше по целому ряду коридоров. Чем дальше мы заходили, тем ниже становились потолки, темнее освещение, уютнее окраска и отделка. С какого-то момента я вдруг стала различать успокаивающий звук бегущей воды. С тех пор, как мы с Джонатаном покинули вестибюль, навстречу нам никто не попался, и от этого мне стало слегка неловко.
   Очевидно, мы оставили публичный фасад позади и вошли в более интимные сферы. «Что происходит?» – недоумевала я. Выплеск адреналина буквально потряс меня, когда Джонатан вдруг остановился и приложил палец к уху.
   – Прошу прощения, – прошептал он, отходя на несколько шагов в сторонку. Теперь, когда Джонатан поднял руку, я заметила, что на ремешке его наручных часов имеется микрофон. Не на шутку встревоженная, я стала пытаться ловить его слова, поскольку он отвернулся, не позволяя мне читать по губам.
   – Да, Са’ан, – уважительным тоном прошептал Джонатан.
   Я ждала, затаив дыхание, чтобы хоть что-то расслышать.
   – Со мной, – сказал Джонатан. – Меня проинформировали, что у вас есть к ней интерес, и я взял на себя смелость проводить ее к задней галерее. – Тут он неловко переступил с ноги на ногу. Затем искоса бросил на меня долгий и недоверчивый взгляд. – Она?
   Я не очень понимала, принимать мне это как оскорбление или как комплимент, а потому притворилась, что занята подтягиванием своих колготок и аккуратным поглаживанием пары конских хвостиков. Я подумала, не обыскал ли кто-нибудь багажник машины Фрэнсиса. Мой пульс резко ускорился, когда я поняла, как быстро все это способно на меня обрушиться.
   Джонатан удивленно раскрыл глаза.
   – Са’ан, – горячо сказал он, – примите мои извинения. Привратник сказал… – Фраза оборвалась, и я увидела, как мой сопровождающий цепенеет от явного нагоняя. – Да, Са’ан, – сказал он, наклоняя голову в бессознательной демонстрации безмерной почтительности. – Ваш передний кабинет.
   Поворачиваясь обратно ко мне, высоченный мужчина, похоже, одновременно брал себя в руки. Я выстрелила в него ослепительной улыбкой. Однако, пока Джонатан заново меня разглядывал, его голубые глаза были лишены всякого выражения. Разве что там читалась легкая досада. Как будто я была небольшим презентом от щенка на новом ковре.