Страница:
Трент снова уселся за работу. Временами, когда он в задумчивости приостанавливался, его авторучка начинала следовать барабанному ритму. Судя по всему, этот диск был одним из самых его любимых. Пока день тянулся дальше, я то засыпала, то опять просыпалась, умиротворенная мягким рокотом барабанов и музыкальными шепотками. Периодические телефонные звонки заставляли приятный голос Трента мелодично опускаться и – подниматься. Получался предельно успокоительный звук. Я в/друг поняла, что с нетерпением ожидаю очередного телефонного звонка, лишь бы снова его услышать.
Наконец какой-то шум-гам в коридоре резко меня пробудил.
– Я сам знаю, где кабинет, – прогудел излишне самоуверенный голос, напоминая мне манеры самых надменных профессоров.
Последовал едва слышный упрек от Сары Джейн, и Трент встретил мой вопросительный взгляд.
– Будь оно все проклято, – пробормотал он, и в уголках его выразительных глаз собрались недовольные морщинки. – Я же сказал ему прислать кого-нибудь из своих сотрудников. – Затем Трент с необычной для него поспешностью принялся рыться в ящике стола. От этого грохота я окончательно проснулась и заморгала, спешно проясняя зрение. Трент тем временем направил пульт на проигрыватель. Свирели и барабаны умолкли. Затем он со смиренным видом швырнул пульт в ящик стола. Не будь я уверена в обратном, я бы подумала, что Тренту нравится проводить свой рабочий день в компании, так сказать, существа, перед которым ему не требовалось прикидываться кем угодно, кроме самого себя. Кем бы он ни был. К примеру, от его гнева на Фрэнсиса мой страхомер аж зашкалило.
Сара Джейн тактично постучала, затем вошла.
– Здесь мистер Фарис, мистер Каламак. Он хочет вас видеть.
Трент медленно перевел дух. Вид у него было недовольный.
– Давайте его сюда.
– Слушаюсь, сэр. – Оставив дверь открытой, Сара Джейн защелкала каблучками обратно в коридор. Вскоре она вернулась в сопровождении грузного мужчины в темно-сером лабораторном халате. Рядом с миниатюрной женщиной мужчина смотрелся сущим колоссом. Тревожно щуря глаза, Сара Джейн вышла из кабинета.
– Не сказал бы, что мне нравится ваша новая секретарша, – проворчал Фарис, когда дверь закрылась. – Сара ее зовут?
Трент встал из-за стола и протянул грузному мужчине руку. Его отвращение было надежно спрятано под совершенно искренней на вид улыбкой.
– Добрый день, Фарис. Спасибо, что так скоро пришли. Дело совершенно незначительное. Один из ваших сотрудников вполне бы подошел. Надеюсь, я не слишком помешал вашим исследованиям?
– Совсем не помешали. Я всегда рад на солнце выбраться. – Здоровяк пыхтел, как ключиком заведенный.
Затем Фарис с такой силой сжал укусы, которыми я вчера наградила Каламака, что улыбка Трента застыла у него на физиономии. Дальше тяжеленный мужчина так уверенно вклинился в кресло напротив стола Трента, как будто это была его личная собственность. Когда он задрал лодыжку на колено, полы лабораторного халата разошлись, демонстрируя просторные слаксы и блестящие ботинки. На отвороте халата бросалось в глаза темное пятно. От Фариса веяло запахом какого-то дезинфицирующего средства, который почти скрывал аромат красного дерева. Старые оспины испещряли кожу у него на щеках и мясистых ладонях.
Вернувшись к себе за стол, Трент откинулся на спинку кресла, пряча перевязанную ладонь под здоровой. Последовала безмолвная пауза.
– Итак, что вам нужно? – наконец пророкотал Фарис.
Мне показалось, что по лицу Трента пробежала вспышка досады.
– Вы, как обычно, прямы, – сказал он. – Можете ли вы мне что-то об этом сказать?
Трент указал на меня, и я затаила дыхание. Невзирая на по-прежнему досаждающую мне болезненную скованность, я в темпе залезла в свой домик. Фарис со стоном выбрался из кресла, и острый запах красного дерева буквально обрушился на меня, когда он подошел ближе.
– Так-так, – сказал он. – Ну ты и дурочка.
Я раздраженно заглянула в его темные глаза, почти затерянные среди кожистых складок. Трент обошел вокруг стола и присел на него спереди.
– Знаете ее? – спросил он.
– Лично? Нет. – Толстым пальцем Фарис слегка щелкнул по прутьям моей клетки.
– Полегче! – крикнула я из своего домика. – Вы тут меня уже до предела достали.
– Заткнись, ты, – презрительно отозвался Фарис. – Она ведьма, – продолжил он затем с таким видом, как будто меня вообще не существовало. – Просто держите ее подальше от вашего аквариума с морской водой, и она не сможет трансформироваться обратно. Это очень мощный заговор. У нее должна быть поддержка крупной организации, ибо только организация может себе такое позволить. А еще она дурочка.
Последнее имело ко мне слишком уж прямое отношение, и я с трудом удержалась от того, чтобы швырнуть в хама шариком «вискаса».
– Это еще почему? – Трент пошел порыться в нижнем ящике своего стола. Слышалось позвякивание свинцового хрусталя, пока он наливал две рюмки того сорокалетнего виски.
– Трансформация– сложное искусство. Приходится пользоваться скорее зельями, чем амулетами, а это означает, что вы готовите целое варево всего для одной оказии. Все остатки выбрасываются. Очень дорого. Одно лишь приготовление зелья стоит целого жалованья вашего библиотекаря. А если продать заговор, вам хватит для персонала небольшой конторы по страхованию ответственности.
– Сложно, говорите? – Трент вручил Фарису рюмку. – А вы смогли бы сделать такой заговор?
– Если бы у меня был рецепт, – ответил здоровяк, раздувая могучую грудь. Его гордости явно был нанесен урон. – Он очень старый. Пожалуй, еще допромышленный. Я не могу понять, кто сделал этот заговор. – Глубоко втягивая в себя воздух, он наклонился поближе к клетке. – К счастью для того ведьмака. Иначе я мог бы лишить его всей библиотеки.
«Этот разговор, – подумала я, – уже становится весьма интересен».
– Значит, вы не считаете, что она сама его сделала? – спросил Трент. Затем он снова присел на краешек стола, выглядя невероятно стройным и подтянутым рядом с Фарисом.
Грузный мужчина отрицательно помотал головой и снова уселся в кресло. Рюмки виски в его толстой лапище было почти не видно.
– Жизнью могу поклясться. Нельзя быть такой умной, чтобы компетентно сработать подобный заговор, и в то же время такой тупой, чтобы дать себя поймать. Полная чушь.
– Возможно, она была слишком нетерпелива, – предположил Трент, и Фарис громко расхохотался. Я аж подскочила в своем домике, закрывая лапками уши.
– Ну да, – выдохнул Фарис между приступами дурацкого гогота. – Точно. Она была слишком нетерпелива. Мне это нравится.
Мне показалось, что обычный светский лоск Трента стал предельно тонким, когда он вернулся к себе за стол и отставил в сторону рюмку виски, к которой так и не притронулся.
– Так кто она такая? – спросил Фарис, подаваясь вперед и изображая пародию на заговорщика. – Ревностная газетчица, пытающаяся раздобыть материал для статьи всей своей жизни?
– Нет ли какого-нибудь заговора, который позволил бы мне ее понимать? – спросил Трент, игнорируя вопрос Фариса. – А то она только пищит да фырчит.
Фарис хмыкнул, подаваясь еще дальше вперед и ставя пустую рюмку та стол в молчаливом требовании повтора.
– Нет. У грызунов отсутствуют голосовые связки. А как долго вы планируете ее держать?
Трент снова взял свою рюмку и принялся ее крутить. Его молчание наводило меня на тревожные мысли. Фарис лукаво ухмыльнулся.
– Ну-ну, Трент, скажите. Что там варится в вашем подленьком умишке?
Стул Трента испустил громкий скрип, когда он подался вперед над столом.
– Знаете, Фарис, если бы я так отчаянно не нуждался в ваших талантах, я бы приказал вас высечь. Прямо у вас в лаборатории. На глазах у всех ваших сотрудников.
Здоровяк ухмыльнулся, отчего складки у него на физиономии слепились одна с другой.
– Не сомневаюсь.
Трент убрал бутылку в стол.
– Я могу включить ее в пятничный турнир. Фарис вздрогнул.
– В городской турнир? – негромко сказал он. – Видел я один такой. Схватки продолжаются до тех пор, пока один из противников не загнется.
– Я тоже об этом слышал.
Страх притянул меня к проволочной сетке.
– Эй, погодите минутку, – запищала я. – В каком это смысле «загнется»? Может здесь кто-нибудь с норкой поговорить?
Я швырнула в Трента шариком «вискаса». Шарик пролетел пару футов по дуге, после чего упал на ковер. Тогда я сделала вторую попытку. Однако на сей раз я не стала швырять шарик, а попробовала по-футбольному его кикнуть. Вышло гораздо удачнее. Шарик с громким стуком ударился о заднюю сторону Трентовского стола и отскочил на ковер.
– Чтоб тебя Поворот побрал, Трент! – заорала я. – Поговори со мной.
Трент встретил мой пристальный взгляд, и брови его недоуменно приподнялись.
– Ясное дело, я про крысиные бои.
Мое сердце глухо заколотилось. Похолодев, я осела на ляжки. Крысиные бои. Нелегальщина. Задние помещения кабаков. Слухи. Схватки не на жизнь, а на смерть. Меня поставят на ринг– а дальше либо я убью крысу, либо она меня.
Я обалдело сидела, положив белые пушистые лапки на проволочную сетку своей клетки. Прежде всего я чувствовала, что меня предали. Фарису явно стало не по себе.
– Вы это не всерьез, – прошептал он, и его жирные щеки побелели. – Вы правда хотите выпустить ее на ринг? Нет, вы не можете это сделать!
– Это еще почему?
Желваки Фариса так и перекатывались, пока он подыскивал слова.
– Потому что она не животное! – наконец воскликнул он. – Она там и трех минут не продержится. Крысы ее в клочья порвут.
Трент безразлично пожал плечами. Но я точно знала, что это безразличие было поддельным.
– Выживание – ее проблема, не моя. – Трент снова нацепил себе на нос очки в проволочной оправе и склонился над документами. – Удачного вам дня, Фарис.
– Каламак, вы слишком далеко заходите. Даже вы не превыше закона.
Как только Фарис это сказал, мы с ним мгновенно поняли, что он допустил ошибку. Трент медленно поднял пристальный взгляд. И принялся молча изучать Фариса поверх своих очков. А затем подался вперед, упираясь локтями в разнообразную документацию. Затаин дыхание, я ждала, и моя шерстка от напряжения встала дыбом.
– Как поживает ваша младшая дочь, Фарис? – спокойно осведомился Трент. Его прекрасный голос неспособен был скрыть всю омерзительность вопроса.
Лицо здоровяка стало пепельно-серым.
– С ней все хорошо, – прошептал он. Вся грубая самоуверенность Фариса как по волшебству испарилась. Теперь в кресле сидел всего лишь до смерти перепуганный толстяк.
– Сколько ей лет? Пятнадцать? – Трент откинулся на спинку кресла, положил свои очки рядом с блоком ввода-вывода и сплел длинные пальцы на животе. – Прекрасный возраст. Она хочет стать океанографом, не так ли? Общаться с дельфинами?
– Да. – Ответ Фариса был едва слышен.
– Просто не могу вам передать, как я рад тому, что терапия ее рака костей дала свои результаты.
Я посмотрела на ту часть Трентовского стола, где хранились инкриминирующие дискеты. Затем мой взгляд переметнулся на Фариса, который с неким новым пониманием запахивал свой лабораторный халат. Холод буквально меня пронизал, и я пристально воззрилась на Трента. Он не просто заправлял торговлей биолекарствами, он их производил. Не знаю, что меня больше напугало – то, что Трент игрался с той же самой технологией, которая стерла с лица Земли половину человечества, или то, что он шантажировал ею людей, угрожая их родным и близким. Он был так мил, так очарователен, так чертовски приятен, так дьявольски уверен в себе. Как могла подобная гнусность уживаться с такой невероятной привлекательностью?
Трент улыбнулся.
– Ее ремиссия длится уже пять лет. Хороших врачей, которые пожелали бы экспериментировать с незаконными технологиями, очень сложно найти. И они очень дорого стоят.
Фарис с трудом сглотнул.
– Да… сэр.
Вопросительно изогнув брови, Трент сверлил его глазами.
– Удачного вам дня… Фарис.
– Гнида, – прошипела я, пусть даже никто не уделял мне никакого внимания. – Ты гнида, Трент! Дерьмо собачье!
Фарис неуверенно двинулся к двери. Я вся напряглась, почуяв внезапный вызов. Трент загнал его в угол. Здоровяку уже нечего было терять.
Трент, должно быть, тоже это почуял.
– Теперь вы собираетесь дать деру, не так ли? – сказал он, когда Фарис открыл дверь. В кабинет просочился гул конторской болтовни. – И знаете, что я вам этого не позволю.
Вид у Фариса стал совсем безнадежный. В диком изумлении я наблюдала за тем, как Трент развинчивает свою авторучку и засовывает в пустую трубочку какой-то странный пучок. Быстро дунув в другой конец трубочки, он выстрелил пучком в Фариса.
Глаза здоровяка широко распахнулись. Он сделал было шаг в сторону Трента, но затем схватился за горло, испуская негромкий хрип. Лицо Фариса стало набухать. Слишком потрясенная, чтобы бояться, я наблюдала за тем, как он падает на колени. Затем Фарис ухватился за нагрудный карман рубашки, лихорадочно там зашарил – и выронил на пол шприц. Развалившись на полу, здоровяк отчаянно тянулся к заветной трубочке.
Трент встал и вышел из-за стола. Лицо его ровным счетом ничего не выражало. Ударом ноги он выбил шприц из-под руки Фариса.
– Что ты с ним сделал? – пропищала я, наблюдая за тем, как Трент снова свинчивает свою авторучку. Фарис тем временем жутко багровел. Наконец, испустив последний громкий хрип, он умолк и застыл в неподвижности.
Сунув авторучку в карман, Трент переступил через Фариса и подошел к открытой двери.
– Сара Джейн! – позвал он. – Вызовите санитаров. С мистером Фарисом что-то неладно.
– Он умирает! – пискнула я. – Вот что с ним неладно! Ты убил его, гнида! Убил!
Поднялся гул встревоженной болтовни, когда все повыскакивали из своих кабинетов. Я узнала быстрые шаги Джонатана. Он резко остановился у порога, скроил недовольную гримасу при виде массивной туши Фариса, неподвижно лежащей на полу, затем хмуро и неодобрительно посмотрел на Трента.
Трент тем временем присел на корточки рядом с Фарисом, щупая его пульс. Пожав плечами в адрес Джонатана, он ввел содержимое шприца в ляжку Фариса прямо сквозь слаксы. Я могла точно сказать, что было уже слишком поздно. Фарис был мертв. И Трент тоже прекрасно это знал.
– Санитары уже идут, – сказала Сара Джейн из коридора, и ее шаги приблизились. – Не могу ли я… – Она остановилась рядом с Джонатаном и приложила ладонь ко рту, в ужасе глазея на Фариса.
Трент встал, и шприц театрально выскользнул из его ладони, почти беззвучно падая на ковер.
– Ах, Сара Джейн, – вздохнул он, выводя женщину обратно в коридор. – Мне так жаль. Вам не стоит на это смотреть. Уже – слишком поздно. Думаю, это был пчелиный укус. У Фариса аллергия на пчел. Я попытался ввести ему противоядие, но оно подействовало недостаточно быстро. Должно быть, Фарис, сам того не сознавая, занес с собой пчелу. Прежде чем осесть на пол, он шлепнул себя по ноге.
– Но он… он… – заикалась Сара Джейн, лишь раз оглянувшись назад, пока Трент выводил ее из кабинета.
Джонатан присел на корточки, чтобы вытащить из правой ноги Фариса пушистый пучок, Затем он сунул его в карман. Высокий мужчина встретился со мной взглядом, и на лице у него появилась кривая, саркастическая усмешка.
– Мне так жаль, – сказал Трент из коридора. – Джон? – позвал он, и Джонатан встал. – Пожалуйста, позаботься о том, чтобы все сегодня ушли пораньше. Очи-, сти все здание.
– Слушаюсь, сэр.
– Это ужасно, просто ужасно, – сказал Трент, и даже у меня создалось ощущение, будто он это всерьез. – Идите домой, Сара Джейн. И постарайтесь об этом не думать.
Пока нерешительные шаги Сары Джейн удалялись, я услышала ее сдавленное рыдание.
Считанные мгновения тому назад Фарис стоял у двери. А теперь я в шоке наблюдала за тем, как Трент переступает через вялую руку здоровяка. Холодный и классный как брокколи, он подошел к своему столу и нажал на кнопку интеркома.
– Квен? Извини, что беспокою, но не будешь ли ты так добр прибыть в мой передний кабинет? Бригада санитаров уже где-то поблизости от территории, а следом, надо, думать, здесь появится кто-то из ВБ.
Последовало легкое колебание, а затем из динамика захрипел голос Квена.
– Мистер Каламак, вы слушаете? Да, хорошо. Я сейчас буду.
Я не сводила глаз с Фариса, чей разбухший труп ничком валялся на полу.
– Ты его убил, – обвинила я Трента. – Господи, спаси! Ты его убил у себя в кабинете. У всех на виду!
– Джон, – . сказал Трент, с очевидным безразличием шаря в ящике своего стола. – Позаботься о том, чтобы семья Фариса получила расширенный пакет льгот. Я хочу, чтобы его дочь смогла выбрать учебное заведение, по своему усмотрению. Пусть все это будет анонимным. Скажем, в форме стипендии.
– Слушаюсь, Са’ан. – Отклик Джонатана прозвучал совершенно непринужденно, как будто мертвые тела в кабинете у Трента были вполне будничным явлением.
– Как благородно с твоей стороны, Трент, – пропищала я. – Но она все-таки предпочла бы иметь отца.
Трент внимательно на меня посмотрел. У него на лбу, почти у самых волос, выступила капелька пота.
– До конца рабочего дня я хочу увидеться с ассистентом Фариса, – беззаботно сказал он, – Как там его зовут… Дарби?
– Дарби Доннелли, Са’ан.
Трент кивнул, словно бы в задумчивости потирая ладонью лоб. Когда он опустил руку, та капелька пота исчезла.
– Да, верно. Доннелли. Но я не хочу, чтобы эта встреча нарушила мой рабочий график.
– А что мне ему сказать?
– Правду. У Фариса аллергия к пчелиным укусам. Весь персонал лаборатории это знает.
Джонатан ткнул труп Фариса носком ботинка и вышел. Теперь, когда никакого фонового шума уже не было, его шаги казались очень громкими. Весь этаж опустел с шокирующей стремительностью. Я задумалась, как часто такое случалось.
– Хотите заново обдумать мое предыдущее предложение? – спросил Трент, обращаясь ко мне. В руке у него была та нетронутая рюмка виски. Я не была уверена, однако мне явственно показалось, что эти пальцы дрожат. Трент какое-то мгновение поразмыслил, а затем плавным движением выплеснул виски себе за спину и поставил пустую рюмку на стол. – Остров отпадает, – продолжил он. – Более благоразумно было бы держать вас при себе. Способ, посредством которого вам удалось проникнуть в мой кабинет, весьма впечатляет. Думаю, я смог бы убедить Квена взять вас к себе. Он чуть до смерти не ухохотался, увидев мистера Перси, связанного вами липкой лентой и уложенного в багажник собственного автомобиля. А потом чуть вас не убил, когда я сообщил ему, что вы вломились в мой передний кабинет.
От потрясения мой разум просто опустошился. Я не могла ничего сказать. Фарис лежал мертвым на полу, а Трент предлагал мне на него работать?
– Однако на Фариса произвела сильное впечатление ваша работа с заговором, – продолжил Трент. – Расшифровка доповоротных технологий сращивания генов не может быть намного сложнее составления сложного заговора. Если вы не хотите опробовать пределы ваших способностей на арене чисто физической, вы вполне могли бы проявить себя на арене умственной. У вас такая странная смесь навыков, мисс Морган. Она придает вам необычайную ценность.
Я немо села на ляжки.
– Видите ли, мисс Морган, – трепался Трент, – я не такой уж скверный человек. Я предлагаю всем моим работникам превосходные должности, шанс на дальнейшее повышение, возможность полностью раскрыть свой потенциал.
– Возможность? Шанс на повышение? – бессвязно залопотала я, ничуть не заботясь о том, что Трент меня не понимает. – Кем ты себя возомнил, Каламак? Богом? Да пошел ты на Поворот!
– Кажется, самую суть я все-таки уловил. – Трент одарил меня краткой улыбкой. – Если я вас чему-то и научил, так это откровенности. – Он придвинул свое кресло ближе к столу. – Я намерен ломать вас, мисс Морган, пока вы не пожелаете сделать все, что угодно, лишь бы выбраться из этой клетки. Я от всей души надеюсь, что очень много времени на это не уйдет. Джону потребовалось почти пятнадцать лет. Конечно, не в качестве крысы, а в качестве раба, но в остальном все то же самое. Я так прикидываю, вы сломаетесь гораздо скорее.
– Будь ты проклят, Трент, – гневно прошипела я.
– Не валяйте дурочку, мисс Морган. – Трент взял свою авторучку. – Уверен, моральной устойчивостью вы по меньшей мере не уступите Джону. Но перед Джоном не стояла перспектива того, что крысы попробуют разорвать его на куски. С Джоном у меня имелась уйма времени. Я продвигался медленно – отчасти потому, что не был тогда настолько хорош. – Тут Трент задумался, всматриваясь куда-то вдаль. – Но даже несмотря на это, Джон так и не понял, что я его ломал. Большинство этого не понимает. Он по-прежнему ни о чем таком не догадывается. А если вы попробуете навести его на эту мысль, он вас просто убьет.
Глаза Трента перестали смотреть куда-то вдаль, и его туманный взгляд прояснился.
– Мне очень нравится, когда все карты на столе раскрыты. Так все становится еще приятнее, вам не кажется? Когда никому не требуется проявлять никакой деликатности. Мы оба знаем, что происходит. И если вам все-таки не удастся выжить, потеря невелика. Я не настолько в вас заинтересован. Ну, как вам проволочная клетка? Шарики «вкскаса»? Древесные опилки?
Ощущение того, что я сижу в клетке, вдруг на меня обрушилось. В клетке! В ловушке!
– Выпусти меня! – заорала я, хватаясь коготками за проволочную сетку. – Выпусти меня, Трент!
Тут раздался стук в дверной косяк, и я резко развернулась. Это был Джонатан. Обойдя труп Фариса, высокий мужчина подошел к столу.
– Санитарная бригада уже паркует свой фургон. Они смогут избавиться от Фариса. ВБ требуется только заявление, ничего больше. – Тут глаза Джонатана пренебрежительно переметнулись на меня. – Что с тобой, ведьма?
– Выпусти меня, Трент, – запищала я, впадая в откровенное неистовство. – Выпусти! – Я сбежала в самый низ моей клетки, затем, с бешено колотящимся сердцем, стремительно просеменила на второй этаж. И бросилась оттуда прямо на проволоку, стараясь перевернуть клетку. Я должна была из нее выбраться!
Трент улыбнулся. Лицо его выражало безмятежное спокойствие.
– Мисс Морган только что поняла, насколько я могу быть убедителен. Ударь ее клетку.
Джонатан смущенно, заколебался.
– Мне казалось, вы не хотели, чтобы я ее мучил.
– На самом деле я всего лишь велел тебе не реагировать в гневе, когда ты недооцениваешь отклик некой персоны. Мной движет вовсе не гнев. Я просто приучаю мисс Морган к ее новому месту в этой жизни. Она сидит в клетке. Я могу делать с ней все, что хочу. – Холодные глаза Трента были прикованы к моим. – Ударь… ее… клетку.
Джонатан ухмыльнулся. Замахнувшись папкой, которую он держал в руках, высокий мужчина треснул ею по проволочной сетке. Даже ожидая громкого хлопка, я все равно сжалась от страха, когда он последовал. Клетка сотряслась, и я всеми четырьмя лапками вцепилась в сетчатый пол.
– Заткнись, ведьма, – добавил Джонатан. В глазах у него светилось злорадное удовольствие. Я быстро спряталась в своем домике. Трент только что дал этому гаду разрешение мучить меня, как ему только заблагорассудится. Теперь, если меня не убьют крысы, это как пить дать сделает Джонатан.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Наконец какой-то шум-гам в коридоре резко меня пробудил.
– Я сам знаю, где кабинет, – прогудел излишне самоуверенный голос, напоминая мне манеры самых надменных профессоров.
Последовал едва слышный упрек от Сары Джейн, и Трент встретил мой вопросительный взгляд.
– Будь оно все проклято, – пробормотал он, и в уголках его выразительных глаз собрались недовольные морщинки. – Я же сказал ему прислать кого-нибудь из своих сотрудников. – Затем Трент с необычной для него поспешностью принялся рыться в ящике стола. От этого грохота я окончательно проснулась и заморгала, спешно проясняя зрение. Трент тем временем направил пульт на проигрыватель. Свирели и барабаны умолкли. Затем он со смиренным видом швырнул пульт в ящик стола. Не будь я уверена в обратном, я бы подумала, что Тренту нравится проводить свой рабочий день в компании, так сказать, существа, перед которым ему не требовалось прикидываться кем угодно, кроме самого себя. Кем бы он ни был. К примеру, от его гнева на Фрэнсиса мой страхомер аж зашкалило.
Сара Джейн тактично постучала, затем вошла.
– Здесь мистер Фарис, мистер Каламак. Он хочет вас видеть.
Трент медленно перевел дух. Вид у него было недовольный.
– Давайте его сюда.
– Слушаюсь, сэр. – Оставив дверь открытой, Сара Джейн защелкала каблучками обратно в коридор. Вскоре она вернулась в сопровождении грузного мужчины в темно-сером лабораторном халате. Рядом с миниатюрной женщиной мужчина смотрелся сущим колоссом. Тревожно щуря глаза, Сара Джейн вышла из кабинета.
– Не сказал бы, что мне нравится ваша новая секретарша, – проворчал Фарис, когда дверь закрылась. – Сара ее зовут?
Трент встал из-за стола и протянул грузному мужчине руку. Его отвращение было надежно спрятано под совершенно искренней на вид улыбкой.
– Добрый день, Фарис. Спасибо, что так скоро пришли. Дело совершенно незначительное. Один из ваших сотрудников вполне бы подошел. Надеюсь, я не слишком помешал вашим исследованиям?
– Совсем не помешали. Я всегда рад на солнце выбраться. – Здоровяк пыхтел, как ключиком заведенный.
Затем Фарис с такой силой сжал укусы, которыми я вчера наградила Каламака, что улыбка Трента застыла у него на физиономии. Дальше тяжеленный мужчина так уверенно вклинился в кресло напротив стола Трента, как будто это была его личная собственность. Когда он задрал лодыжку на колено, полы лабораторного халата разошлись, демонстрируя просторные слаксы и блестящие ботинки. На отвороте халата бросалось в глаза темное пятно. От Фариса веяло запахом какого-то дезинфицирующего средства, который почти скрывал аромат красного дерева. Старые оспины испещряли кожу у него на щеках и мясистых ладонях.
Вернувшись к себе за стол, Трент откинулся на спинку кресла, пряча перевязанную ладонь под здоровой. Последовала безмолвная пауза.
– Итак, что вам нужно? – наконец пророкотал Фарис.
Мне показалось, что по лицу Трента пробежала вспышка досады.
– Вы, как обычно, прямы, – сказал он. – Можете ли вы мне что-то об этом сказать?
Трент указал на меня, и я затаила дыхание. Невзирая на по-прежнему досаждающую мне болезненную скованность, я в темпе залезла в свой домик. Фарис со стоном выбрался из кресла, и острый запах красного дерева буквально обрушился на меня, когда он подошел ближе.
– Так-так, – сказал он. – Ну ты и дурочка.
Я раздраженно заглянула в его темные глаза, почти затерянные среди кожистых складок. Трент обошел вокруг стола и присел на него спереди.
– Знаете ее? – спросил он.
– Лично? Нет. – Толстым пальцем Фарис слегка щелкнул по прутьям моей клетки.
– Полегче! – крикнула я из своего домика. – Вы тут меня уже до предела достали.
– Заткнись, ты, – презрительно отозвался Фарис. – Она ведьма, – продолжил он затем с таким видом, как будто меня вообще не существовало. – Просто держите ее подальше от вашего аквариума с морской водой, и она не сможет трансформироваться обратно. Это очень мощный заговор. У нее должна быть поддержка крупной организации, ибо только организация может себе такое позволить. А еще она дурочка.
Последнее имело ко мне слишком уж прямое отношение, и я с трудом удержалась от того, чтобы швырнуть в хама шариком «вискаса».
– Это еще почему? – Трент пошел порыться в нижнем ящике своего стола. Слышалось позвякивание свинцового хрусталя, пока он наливал две рюмки того сорокалетнего виски.
– Трансформация– сложное искусство. Приходится пользоваться скорее зельями, чем амулетами, а это означает, что вы готовите целое варево всего для одной оказии. Все остатки выбрасываются. Очень дорого. Одно лишь приготовление зелья стоит целого жалованья вашего библиотекаря. А если продать заговор, вам хватит для персонала небольшой конторы по страхованию ответственности.
– Сложно, говорите? – Трент вручил Фарису рюмку. – А вы смогли бы сделать такой заговор?
– Если бы у меня был рецепт, – ответил здоровяк, раздувая могучую грудь. Его гордости явно был нанесен урон. – Он очень старый. Пожалуй, еще допромышленный. Я не могу понять, кто сделал этот заговор. – Глубоко втягивая в себя воздух, он наклонился поближе к клетке. – К счастью для того ведьмака. Иначе я мог бы лишить его всей библиотеки.
«Этот разговор, – подумала я, – уже становится весьма интересен».
– Значит, вы не считаете, что она сама его сделала? – спросил Трент. Затем он снова присел на краешек стола, выглядя невероятно стройным и подтянутым рядом с Фарисом.
Грузный мужчина отрицательно помотал головой и снова уселся в кресло. Рюмки виски в его толстой лапище было почти не видно.
– Жизнью могу поклясться. Нельзя быть такой умной, чтобы компетентно сработать подобный заговор, и в то же время такой тупой, чтобы дать себя поймать. Полная чушь.
– Возможно, она была слишком нетерпелива, – предположил Трент, и Фарис громко расхохотался. Я аж подскочила в своем домике, закрывая лапками уши.
– Ну да, – выдохнул Фарис между приступами дурацкого гогота. – Точно. Она была слишком нетерпелива. Мне это нравится.
Мне показалось, что обычный светский лоск Трента стал предельно тонким, когда он вернулся к себе за стол и отставил в сторону рюмку виски, к которой так и не притронулся.
– Так кто она такая? – спросил Фарис, подаваясь вперед и изображая пародию на заговорщика. – Ревностная газетчица, пытающаяся раздобыть материал для статьи всей своей жизни?
– Нет ли какого-нибудь заговора, который позволил бы мне ее понимать? – спросил Трент, игнорируя вопрос Фариса. – А то она только пищит да фырчит.
Фарис хмыкнул, подаваясь еще дальше вперед и ставя пустую рюмку та стол в молчаливом требовании повтора.
– Нет. У грызунов отсутствуют голосовые связки. А как долго вы планируете ее держать?
Трент снова взял свою рюмку и принялся ее крутить. Его молчание наводило меня на тревожные мысли. Фарис лукаво ухмыльнулся.
– Ну-ну, Трент, скажите. Что там варится в вашем подленьком умишке?
Стул Трента испустил громкий скрип, когда он подался вперед над столом.
– Знаете, Фарис, если бы я так отчаянно не нуждался в ваших талантах, я бы приказал вас высечь. Прямо у вас в лаборатории. На глазах у всех ваших сотрудников.
Здоровяк ухмыльнулся, отчего складки у него на физиономии слепились одна с другой.
– Не сомневаюсь.
Трент убрал бутылку в стол.
– Я могу включить ее в пятничный турнир. Фарис вздрогнул.
– В городской турнир? – негромко сказал он. – Видел я один такой. Схватки продолжаются до тех пор, пока один из противников не загнется.
– Я тоже об этом слышал.
Страх притянул меня к проволочной сетке.
– Эй, погодите минутку, – запищала я. – В каком это смысле «загнется»? Может здесь кто-нибудь с норкой поговорить?
Я швырнула в Трента шариком «вискаса». Шарик пролетел пару футов по дуге, после чего упал на ковер. Тогда я сделала вторую попытку. Однако на сей раз я не стала швырять шарик, а попробовала по-футбольному его кикнуть. Вышло гораздо удачнее. Шарик с громким стуком ударился о заднюю сторону Трентовского стола и отскочил на ковер.
– Чтоб тебя Поворот побрал, Трент! – заорала я. – Поговори со мной.
Трент встретил мой пристальный взгляд, и брови его недоуменно приподнялись.
– Ясное дело, я про крысиные бои.
Мое сердце глухо заколотилось. Похолодев, я осела на ляжки. Крысиные бои. Нелегальщина. Задние помещения кабаков. Слухи. Схватки не на жизнь, а на смерть. Меня поставят на ринг– а дальше либо я убью крысу, либо она меня.
Я обалдело сидела, положив белые пушистые лапки на проволочную сетку своей клетки. Прежде всего я чувствовала, что меня предали. Фарису явно стало не по себе.
– Вы это не всерьез, – прошептал он, и его жирные щеки побелели. – Вы правда хотите выпустить ее на ринг? Нет, вы не можете это сделать!
– Это еще почему?
Желваки Фариса так и перекатывались, пока он подыскивал слова.
– Потому что она не животное! – наконец воскликнул он. – Она там и трех минут не продержится. Крысы ее в клочья порвут.
Трент безразлично пожал плечами. Но я точно знала, что это безразличие было поддельным.
– Выживание – ее проблема, не моя. – Трент снова нацепил себе на нос очки в проволочной оправе и склонился над документами. – Удачного вам дня, Фарис.
– Каламак, вы слишком далеко заходите. Даже вы не превыше закона.
Как только Фарис это сказал, мы с ним мгновенно поняли, что он допустил ошибку. Трент медленно поднял пристальный взгляд. И принялся молча изучать Фариса поверх своих очков. А затем подался вперед, упираясь локтями в разнообразную документацию. Затаин дыхание, я ждала, и моя шерстка от напряжения встала дыбом.
– Как поживает ваша младшая дочь, Фарис? – спокойно осведомился Трент. Его прекрасный голос неспособен был скрыть всю омерзительность вопроса.
Лицо здоровяка стало пепельно-серым.
– С ней все хорошо, – прошептал он. Вся грубая самоуверенность Фариса как по волшебству испарилась. Теперь в кресле сидел всего лишь до смерти перепуганный толстяк.
– Сколько ей лет? Пятнадцать? – Трент откинулся на спинку кресла, положил свои очки рядом с блоком ввода-вывода и сплел длинные пальцы на животе. – Прекрасный возраст. Она хочет стать океанографом, не так ли? Общаться с дельфинами?
– Да. – Ответ Фариса был едва слышен.
– Просто не могу вам передать, как я рад тому, что терапия ее рака костей дала свои результаты.
Я посмотрела на ту часть Трентовского стола, где хранились инкриминирующие дискеты. Затем мой взгляд переметнулся на Фариса, который с неким новым пониманием запахивал свой лабораторный халат. Холод буквально меня пронизал, и я пристально воззрилась на Трента. Он не просто заправлял торговлей биолекарствами, он их производил. Не знаю, что меня больше напугало – то, что Трент игрался с той же самой технологией, которая стерла с лица Земли половину человечества, или то, что он шантажировал ею людей, угрожая их родным и близким. Он был так мил, так очарователен, так чертовски приятен, так дьявольски уверен в себе. Как могла подобная гнусность уживаться с такой невероятной привлекательностью?
Трент улыбнулся.
– Ее ремиссия длится уже пять лет. Хороших врачей, которые пожелали бы экспериментировать с незаконными технологиями, очень сложно найти. И они очень дорого стоят.
Фарис с трудом сглотнул.
– Да… сэр.
Вопросительно изогнув брови, Трент сверлил его глазами.
– Удачного вам дня… Фарис.
– Гнида, – прошипела я, пусть даже никто не уделял мне никакого внимания. – Ты гнида, Трент! Дерьмо собачье!
Фарис неуверенно двинулся к двери. Я вся напряглась, почуяв внезапный вызов. Трент загнал его в угол. Здоровяку уже нечего было терять.
Трент, должно быть, тоже это почуял.
– Теперь вы собираетесь дать деру, не так ли? – сказал он, когда Фарис открыл дверь. В кабинет просочился гул конторской болтовни. – И знаете, что я вам этого не позволю.
Вид у Фариса стал совсем безнадежный. В диком изумлении я наблюдала за тем, как Трент развинчивает свою авторучку и засовывает в пустую трубочку какой-то странный пучок. Быстро дунув в другой конец трубочки, он выстрелил пучком в Фариса.
Глаза здоровяка широко распахнулись. Он сделал было шаг в сторону Трента, но затем схватился за горло, испуская негромкий хрип. Лицо Фариса стало набухать. Слишком потрясенная, чтобы бояться, я наблюдала за тем, как он падает на колени. Затем Фарис ухватился за нагрудный карман рубашки, лихорадочно там зашарил – и выронил на пол шприц. Развалившись на полу, здоровяк отчаянно тянулся к заветной трубочке.
Трент встал и вышел из-за стола. Лицо его ровным счетом ничего не выражало. Ударом ноги он выбил шприц из-под руки Фариса.
– Что ты с ним сделал? – пропищала я, наблюдая за тем, как Трент снова свинчивает свою авторучку. Фарис тем временем жутко багровел. Наконец, испустив последний громкий хрип, он умолк и застыл в неподвижности.
Сунув авторучку в карман, Трент переступил через Фариса и подошел к открытой двери.
– Сара Джейн! – позвал он. – Вызовите санитаров. С мистером Фарисом что-то неладно.
– Он умирает! – пискнула я. – Вот что с ним неладно! Ты убил его, гнида! Убил!
Поднялся гул встревоженной болтовни, когда все повыскакивали из своих кабинетов. Я узнала быстрые шаги Джонатана. Он резко остановился у порога, скроил недовольную гримасу при виде массивной туши Фариса, неподвижно лежащей на полу, затем хмуро и неодобрительно посмотрел на Трента.
Трент тем временем присел на корточки рядом с Фарисом, щупая его пульс. Пожав плечами в адрес Джонатана, он ввел содержимое шприца в ляжку Фариса прямо сквозь слаксы. Я могла точно сказать, что было уже слишком поздно. Фарис был мертв. И Трент тоже прекрасно это знал.
– Санитары уже идут, – сказала Сара Джейн из коридора, и ее шаги приблизились. – Не могу ли я… – Она остановилась рядом с Джонатаном и приложила ладонь ко рту, в ужасе глазея на Фариса.
Трент встал, и шприц театрально выскользнул из его ладони, почти беззвучно падая на ковер.
– Ах, Сара Джейн, – вздохнул он, выводя женщину обратно в коридор. – Мне так жаль. Вам не стоит на это смотреть. Уже – слишком поздно. Думаю, это был пчелиный укус. У Фариса аллергия на пчел. Я попытался ввести ему противоядие, но оно подействовало недостаточно быстро. Должно быть, Фарис, сам того не сознавая, занес с собой пчелу. Прежде чем осесть на пол, он шлепнул себя по ноге.
– Но он… он… – заикалась Сара Джейн, лишь раз оглянувшись назад, пока Трент выводил ее из кабинета.
Джонатан присел на корточки, чтобы вытащить из правой ноги Фариса пушистый пучок, Затем он сунул его в карман. Высокий мужчина встретился со мной взглядом, и на лице у него появилась кривая, саркастическая усмешка.
– Мне так жаль, – сказал Трент из коридора. – Джон? – позвал он, и Джонатан встал. – Пожалуйста, позаботься о том, чтобы все сегодня ушли пораньше. Очи-, сти все здание.
– Слушаюсь, сэр.
– Это ужасно, просто ужасно, – сказал Трент, и даже у меня создалось ощущение, будто он это всерьез. – Идите домой, Сара Джейн. И постарайтесь об этом не думать.
Пока нерешительные шаги Сары Джейн удалялись, я услышала ее сдавленное рыдание.
Считанные мгновения тому назад Фарис стоял у двери. А теперь я в шоке наблюдала за тем, как Трент переступает через вялую руку здоровяка. Холодный и классный как брокколи, он подошел к своему столу и нажал на кнопку интеркома.
– Квен? Извини, что беспокою, но не будешь ли ты так добр прибыть в мой передний кабинет? Бригада санитаров уже где-то поблизости от территории, а следом, надо, думать, здесь появится кто-то из ВБ.
Последовало легкое колебание, а затем из динамика захрипел голос Квена.
– Мистер Каламак, вы слушаете? Да, хорошо. Я сейчас буду.
Я не сводила глаз с Фариса, чей разбухший труп ничком валялся на полу.
– Ты его убил, – обвинила я Трента. – Господи, спаси! Ты его убил у себя в кабинете. У всех на виду!
– Джон, – . сказал Трент, с очевидным безразличием шаря в ящике своего стола. – Позаботься о том, чтобы семья Фариса получила расширенный пакет льгот. Я хочу, чтобы его дочь смогла выбрать учебное заведение, по своему усмотрению. Пусть все это будет анонимным. Скажем, в форме стипендии.
– Слушаюсь, Са’ан. – Отклик Джонатана прозвучал совершенно непринужденно, как будто мертвые тела в кабинете у Трента были вполне будничным явлением.
– Как благородно с твоей стороны, Трент, – пропищала я. – Но она все-таки предпочла бы иметь отца.
Трент внимательно на меня посмотрел. У него на лбу, почти у самых волос, выступила капелька пота.
– До конца рабочего дня я хочу увидеться с ассистентом Фариса, – беззаботно сказал он, – Как там его зовут… Дарби?
– Дарби Доннелли, Са’ан.
Трент кивнул, словно бы в задумчивости потирая ладонью лоб. Когда он опустил руку, та капелька пота исчезла.
– Да, верно. Доннелли. Но я не хочу, чтобы эта встреча нарушила мой рабочий график.
– А что мне ему сказать?
– Правду. У Фариса аллергия к пчелиным укусам. Весь персонал лаборатории это знает.
Джонатан ткнул труп Фариса носком ботинка и вышел. Теперь, когда никакого фонового шума уже не было, его шаги казались очень громкими. Весь этаж опустел с шокирующей стремительностью. Я задумалась, как часто такое случалось.
– Хотите заново обдумать мое предыдущее предложение? – спросил Трент, обращаясь ко мне. В руке у него была та нетронутая рюмка виски. Я не была уверена, однако мне явственно показалось, что эти пальцы дрожат. Трент какое-то мгновение поразмыслил, а затем плавным движением выплеснул виски себе за спину и поставил пустую рюмку на стол. – Остров отпадает, – продолжил он. – Более благоразумно было бы держать вас при себе. Способ, посредством которого вам удалось проникнуть в мой кабинет, весьма впечатляет. Думаю, я смог бы убедить Квена взять вас к себе. Он чуть до смерти не ухохотался, увидев мистера Перси, связанного вами липкой лентой и уложенного в багажник собственного автомобиля. А потом чуть вас не убил, когда я сообщил ему, что вы вломились в мой передний кабинет.
От потрясения мой разум просто опустошился. Я не могла ничего сказать. Фарис лежал мертвым на полу, а Трент предлагал мне на него работать?
– Однако на Фариса произвела сильное впечатление ваша работа с заговором, – продолжил Трент. – Расшифровка доповоротных технологий сращивания генов не может быть намного сложнее составления сложного заговора. Если вы не хотите опробовать пределы ваших способностей на арене чисто физической, вы вполне могли бы проявить себя на арене умственной. У вас такая странная смесь навыков, мисс Морган. Она придает вам необычайную ценность.
Я немо села на ляжки.
– Видите ли, мисс Морган, – трепался Трент, – я не такой уж скверный человек. Я предлагаю всем моим работникам превосходные должности, шанс на дальнейшее повышение, возможность полностью раскрыть свой потенциал.
– Возможность? Шанс на повышение? – бессвязно залопотала я, ничуть не заботясь о том, что Трент меня не понимает. – Кем ты себя возомнил, Каламак? Богом? Да пошел ты на Поворот!
– Кажется, самую суть я все-таки уловил. – Трент одарил меня краткой улыбкой. – Если я вас чему-то и научил, так это откровенности. – Он придвинул свое кресло ближе к столу. – Я намерен ломать вас, мисс Морган, пока вы не пожелаете сделать все, что угодно, лишь бы выбраться из этой клетки. Я от всей души надеюсь, что очень много времени на это не уйдет. Джону потребовалось почти пятнадцать лет. Конечно, не в качестве крысы, а в качестве раба, но в остальном все то же самое. Я так прикидываю, вы сломаетесь гораздо скорее.
– Будь ты проклят, Трент, – гневно прошипела я.
– Не валяйте дурочку, мисс Морган. – Трент взял свою авторучку. – Уверен, моральной устойчивостью вы по меньшей мере не уступите Джону. Но перед Джоном не стояла перспектива того, что крысы попробуют разорвать его на куски. С Джоном у меня имелась уйма времени. Я продвигался медленно – отчасти потому, что не был тогда настолько хорош. – Тут Трент задумался, всматриваясь куда-то вдаль. – Но даже несмотря на это, Джон так и не понял, что я его ломал. Большинство этого не понимает. Он по-прежнему ни о чем таком не догадывается. А если вы попробуете навести его на эту мысль, он вас просто убьет.
Глаза Трента перестали смотреть куда-то вдаль, и его туманный взгляд прояснился.
– Мне очень нравится, когда все карты на столе раскрыты. Так все становится еще приятнее, вам не кажется? Когда никому не требуется проявлять никакой деликатности. Мы оба знаем, что происходит. И если вам все-таки не удастся выжить, потеря невелика. Я не настолько в вас заинтересован. Ну, как вам проволочная клетка? Шарики «вкскаса»? Древесные опилки?
Ощущение того, что я сижу в клетке, вдруг на меня обрушилось. В клетке! В ловушке!
– Выпусти меня! – заорала я, хватаясь коготками за проволочную сетку. – Выпусти меня, Трент!
Тут раздался стук в дверной косяк, и я резко развернулась. Это был Джонатан. Обойдя труп Фариса, высокий мужчина подошел к столу.
– Санитарная бригада уже паркует свой фургон. Они смогут избавиться от Фариса. ВБ требуется только заявление, ничего больше. – Тут глаза Джонатана пренебрежительно переметнулись на меня. – Что с тобой, ведьма?
– Выпусти меня, Трент, – запищала я, впадая в откровенное неистовство. – Выпусти! – Я сбежала в самый низ моей клетки, затем, с бешено колотящимся сердцем, стремительно просеменила на второй этаж. И бросилась оттуда прямо на проволоку, стараясь перевернуть клетку. Я должна была из нее выбраться!
Трент улыбнулся. Лицо его выражало безмятежное спокойствие.
– Мисс Морган только что поняла, насколько я могу быть убедителен. Ударь ее клетку.
Джонатан смущенно, заколебался.
– Мне казалось, вы не хотели, чтобы я ее мучил.
– На самом деле я всего лишь велел тебе не реагировать в гневе, когда ты недооцениваешь отклик некой персоны. Мной движет вовсе не гнев. Я просто приучаю мисс Морган к ее новому месту в этой жизни. Она сидит в клетке. Я могу делать с ней все, что хочу. – Холодные глаза Трента были прикованы к моим. – Ударь… ее… клетку.
Джонатан ухмыльнулся. Замахнувшись папкой, которую он держал в руках, высокий мужчина треснул ею по проволочной сетке. Даже ожидая громкого хлопка, я все равно сжалась от страха, когда он последовал. Клетка сотряслась, и я всеми четырьмя лапками вцепилась в сетчатый пол.
– Заткнись, ведьма, – добавил Джонатан. В глазах у него светилось злорадное удовольствие. Я быстро спряталась в своем домике. Трент только что дал этому гаду разрешение мучить меня, как ему только заблагорассудится. Теперь, если меня не убьют крысы, это как пить дать сделает Джонатан.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
– Ну, давай же, Морган, – выдохнул Джонатан. – Сделай хоть что-нибудь.
Палочка резко меня ткнула, едва не переворачивая меня на спинку. Я дрожала, отчаянно стараясь никак на это не реагировать.
– Я знаю, что ты страшно злишься, – сказал Джонатан, чуть-чуть сдвигаясь на корточках, чтобы ему было удобнее всадить палочку в мой беззащитный бок.
Весь пол моей клетки был усеян карандашами. Каждый карандаш был перегрызен ровно напополам. Все утро Джонатан то и дело меня мучил. После нескольких часов злобного шипения и бросков на проволочную сетку я поняла, что подобное поведение не только истощает мою ярость. Хуже того, оно вселяло в грязного садиста все больше энтузиазма. Игнорирование Джонатана совершенно меня не удовлетворяло. Гораздо приятнее было выдергивать карандаши из его хватки и перегрызать их напополам. Зато теперь я по крайней мере надеялась, что этот гад в конечном счете устанет и уберется восвояси.
Трент минут тридцать тому назад ушел на свой ленчево-дремотный перерыв. В здании царила мертвая тишина. Теперь, когда Трент убрался с этажа, все как могли расслаблялись. Джонатан, однако, явно никуда уходить не собирался. В перерывах между засовыванием себе в пасть очередной порции нанизанных на вилку макарон вонючий урод неустанно меня изводил. Даже если я замирала в самой середине клетки, это никак мне не помогало. Джонатан просто подыскивал себе палочку подлиннее. Домика у меня уже не было.
– Проклятая ведьма. Делай же что-нибудь. – Джонатан приподнял палочку и принялся стучать меня по голове. Раз, другой, третий– аккурат промеж ушей. Мои усы затрепетали. От колоссальных усилий, которые я предпринимала, чтобы не отвечать, мой пульс отчаянно заколотился, а голова заболела. После пятого удара промеж ушей я сломалась, подаваясь назад и одним бешеным укусом перегрызая палочку напополам.
Палочка резко меня ткнула, едва не переворачивая меня на спинку. Я дрожала, отчаянно стараясь никак на это не реагировать.
– Я знаю, что ты страшно злишься, – сказал Джонатан, чуть-чуть сдвигаясь на корточках, чтобы ему было удобнее всадить палочку в мой беззащитный бок.
Весь пол моей клетки был усеян карандашами. Каждый карандаш был перегрызен ровно напополам. Все утро Джонатан то и дело меня мучил. После нескольких часов злобного шипения и бросков на проволочную сетку я поняла, что подобное поведение не только истощает мою ярость. Хуже того, оно вселяло в грязного садиста все больше энтузиазма. Игнорирование Джонатана совершенно меня не удовлетворяло. Гораздо приятнее было выдергивать карандаши из его хватки и перегрызать их напополам. Зато теперь я по крайней мере надеялась, что этот гад в конечном счете устанет и уберется восвояси.
Трент минут тридцать тому назад ушел на свой ленчево-дремотный перерыв. В здании царила мертвая тишина. Теперь, когда Трент убрался с этажа, все как могли расслаблялись. Джонатан, однако, явно никуда уходить не собирался. В перерывах между засовыванием себе в пасть очередной порции нанизанных на вилку макарон вонючий урод неустанно меня изводил. Даже если я замирала в самой середине клетки, это никак мне не помогало. Джонатан просто подыскивал себе палочку подлиннее. Домика у меня уже не было.
– Проклятая ведьма. Делай же что-нибудь. – Джонатан приподнял палочку и принялся стучать меня по голове. Раз, другой, третий– аккурат промеж ушей. Мои усы затрепетали. От колоссальных усилий, которые я предпринимала, чтобы не отвечать, мой пульс отчаянно заколотился, а голова заболела. После пятого удара промеж ушей я сломалась, подаваясь назад и одним бешеным укусом перегрызая палочку напополам.