Страница:
– О Господи, малышка! – простонал он, когда губы сомкнулись вокруг его возбужденный плоти, и чуть не выругался, когда она внезапно отпрянула.
– Что-то не так? – спросила Алана.
– Нет-нет, все правильно. – Грегор запустил пальцы в ее волосы. – Да, все верно, все замечательно, – прошептал он, снова ощутив прикосновение ее губ.
«Вот дурак… Что я говорю?» – подумал Грегор, чувствуя, как туманится разум. Он удивился, услышав, как Алана хохотнула, и ощутил тепло от ее дыхания. Его глупейшее поведение не остановило ее, и он мысленно вознес благодарность небу.
Закрыв глаза, он боролся с собой, пытаясь обуздать страсть, пытаясь продлить наслаждение. Только дважды в жизни Грегор позволял себе такое. Первый раз – когда был совсем молоденьким и когда опытная вдова обучала его искусству любви. А второй раз – когда он уже стал постарше и приобрел некоторый опыт общения с женщинами. В тот второй раз он получил некоторое удовольствие, но женщина проделала это с таким видом самопожертвования, что он не посмел больше ни одну из своих любовниц об этом просить. А сейчас губы Аланы доводили его почти до безумия, и наслаждение еще более усиливалось от сознания того, что она, пытаясь сделать ему приятное, возможно, и сама получает немалое удовольствие.
Слишком скоро он понял, что не может более сдерживаться, и, подхватив Алану под мышки, приподнял над собой.
– А теперь, малышка, оседлай меня. – Он усадил ее на себя верхом.
Алана явно была заинтригована его предложением. Медленно опустившись на него, она закрыла глаза. У нее слегка кружилась голова от наслаждения. Тогда Грегор взял ее за бедра и принудил двигаться. Она очень скоро уловила ритм и повела в танце любви. Он ободрял ее хриплыми возгласами страсти. На сей раз она ощутила, как нарастает в нем напряжение, предшествующее разрядке, и сама оказалась как раз на той грани, чтобы присоединиться к нему. Все еще содрогаясь и тяжело дыша, она улеглась на Грегора и прижала ухо к его груди. Сердце у него билось сильно и часто, так же как и у нее.
И только когда Грегор перестал гладить ее по спине и рука его соскользнула на постель, она поняла, что он уснул. Как можно осторожнее она слезла с него, встала с кровати и быстро оделась. Алана улыбнулась, взглянув на крепко спящего возлюбленного, и с гордостью подумала о том, что это она довела до изнеможения такого большого и сильного мужчину.
Открыв дверь, Алана выглянула наружу и снова улыбнулась. День был чудесный. Вспомнив о ручье, который они миновали перед тем, как подойти к хижине, она собрала все необходимое для купанья. Вода, конечно, будет холодной, поскольку ручеек стекал с высоких холмов, видневшихся неподалеку, но можно выдержать холод ради того, чтобы как следует помыться. Если она поторопится, го, возможно, успеет вернуться до того, как проснется Грегор, и будет избавлена от наставлений по поводу того, что не следует ей одной, без защиты, бродить по округе. С этими мыслями Алана вышла из хижины, быстро прикрыв за собой дверь, чтобы Шарлемань не увязался следом.
Вода оказалась даже холоднее, чем она думала, так что она приняла ванну за несколько минут. Растираясь после купания, она все еще дрожала от холода. Усевшись на солнечной полянке, она тщательно вытерла волосы и примялась заплетать их. Как ни приятно было греться на солнышке, Алана понимала, что задерживаться не стоит – Грегор проснется и, увидев, что ее нет, будет волноваться. Может, она и не знала всех оттенков его отношения к ней, но точно знала, что он считал своим долгом оберегать ее и защищать.
Эти мысли вернули ее к тому, что произошло между ними совсем недавно. Алана сама поражалась, что смогла на такое отважиться. Если бы Грегор так явно не показывал, что ему приятно, она могла бы подумать, что шокировала его и даже оттолкнула своей дерзостью. Но страха в ней не было с самого начала. Более того, она знала, что при первой же возможности повторит это. Не передать словами, как ей это понравилось. Да, приятно чувствовать себя ведущей.
Посидев еще несколько минут, Алана поднялась на ноги и стала собирать вещи – пора было возвращаться.
Внезапно она увидела, что из-за деревьев вышли шестеро мужчин. За их спинами она заметила еще одного, державшего под уздцы двух лошадей. «Странно, что я не услышала их приближения», – подумала Алана. Все незнакомцы имели весьма отталкивающий вид – были оборванными и грязными. И они стояли как раз между нею и хижиной, где ждал ее Грегор. А она даже не взяла с собой нож…
– Что, парни, разве не чудная добыча нам попалась? – сказал один из них, коротконогий и бородатый – казалось, на лице его видны только глаза.
– Я не одна, – предупредила Алана. – Будет лучше, если вы уберетесь отсюда, да поскорее.
Они понимали, что она блефовала. И Алана тоже понимала, что ей не верят. Поляна просматривалась целиком, и никого рядом с ней не было. Коротконогий бородач осмотрелся и, злобно на нее уставившись, проговорил:
– Ты меня за дурака считаешь? Иди-ка сюда.
– Нет! – заявила Алана. Неужели он думает, что она сама дастся им в руки?
– Детка, ты ведь не хочешь, чтобы я разозлился? Не бойся, мы тебя не обидим.
Попытка бородача приободрить ее улыбкой заставила Алану поежиться от отвращения. Те зубы, что можно было разглядеть за густой растительностью на его физиономии, представляли собой гнилые обломки. Алана понимала, что должна на что-то решиться, и решение надо было принять как можно быстрее. Ведь такие люди не станут тратить время и силы на уговоры.
Алана украдкой осмотрелась, пытаясь выбрать наилучшее направление для бегства. Она надеялась, что сумеет убежать и где-нибудь спрятаться. Да, ей непременно надо убежать, поскольку Гоуэны по сравнению с этими людьми казались святыми угодниками.
– Я вам не верю, – сказала Алана. Сердце ее бешено колотилось.
– Ты считаешь меня лжецом?
– Да, считаю.
– Лучше прекрати эту игру, женщина. А то тебе не поздоровится, когда я тебя поймаю, уж поверь мне.
– Вам следовало сказать иначе: «если» вы меня поймаете.
Бородач зарычал, и Алана восприняла этот рык как последнее предупреждение. Бросившись в сторону, она побежала к деревьям, что находились позади нее. Все шестеро с воплями побежали за ней – примерно так охотники загоняют свою добычу. Причем один из них выкрикивал такие угрозы, что кровь холодела в жилах.
Скоро стало ясно, что эти люди не так глупы, как могло бы показаться вначале. Трое бежали за ней, а остальные вернулись к лошадям. Быстрый взгляд через плечо убедил ее в том, что преследователи на лошадях стремительно к ней приближаются. Алана поняла, что от всадников ей не убежать. Оставалось только одно – где-нибудь спрятаться. Но для этого надо было добежать до деревьев. Если повезет, она, возможно, даже успеет вскарабкаться на дерево и затаиться. Алана подозревала, что, потеряв ее из виду, эти шестеро не станут надолго здесь задерживаться. Скорее всего все шестеро были сбежавшими из заключения преступниками, людьми вне закона, по которым давно скучала виселица.
Но удача оставила ее у самой опушки леса, когда до деревьев было рукой подать. Двое всадников преградили ей дорогу. Они остановились так близко, что она почувствовала дыхание их лошадей. Алана бросилась в сторону, но один из всадников снова стал у нее на пути. «Но почему же они на меня не нападают, а просто удерживают на месте?» – подумала Алана с удивлением. В следующую секунду она почувствовала сильный удар в спину и упала на землю. К счастью, она успела выставить перед собой руки, чтобы не удариться лицом.
Алана еще не успела отдышаться, когда чья-то рука схватила ее и перевернула на спину. В лицо ей злобно уставился тот самый бородатый коротышка, который заговорил с ней, и она поняла, что он готов сделать с ней все то, о чем кричал ей вслед. Алана в ужасе смотрела на этого человека – она в жизни не видела существа более грязного и зловонного. При одной мысли о том, что ей предстоит, она готова была умереть от страха и стыда. И Алана почти не сомневалась: после того, что с ней сейчас сделают – если даже ей удастся выжить, – она никогда не сможет отмыться дочиста.
И тут она подумала о Грегоре, о том, что было между ними. И ей захотелось громко завизжать. Но она молчала – молчала уже потому, что тот, кто навалился на нее, хотел увидеть ее страх. В этот момент бородач ухмыльнулся, и Алана вдруг почувствовала, что ее охватила ярость. Этот гнусный коротышка собирался разрушить все то прекрасное, что было у них с Грегором, собирался осквернить насилием. Не думая о том, чем ей это грозит, Алана сжала кулак и изо всех сил ударила насильника по носу. Она находилась в таком состоянии, что даже не услышала, как хрустнула кость, и не заметила крови у себя на руке.
Бородач с воплем схватился за нос и скатился с нее, изрыгая ругательства. Алана мигом вскочила на ноги и бросилась бежать. Один из разбойников попытался схватить ее, но она успела лягнуть его ногой в пах. Алана не знала, куда бежит, но у нее не было времени на то, чтобы раздумывать и выбирать направление, она была счастлива уже тем, что ей удалось вырваться. Но куда бы она ни бежала, ей всякий раз преграждал дорогу кто-то из всадников. Все тело у нее болело после удара о землю, и она не знала, сколько еще времени сможет продержаться.
Алана почувствовала горький привкус поражения, когда наконец увидела, куда ее загоняли. Она оказалась на самом краю глубокого оврага и теперь и в самом деле была в западне. Перед ней – пропасть, а за спиной – пешие и конные разбойники.
Тут бородач выступил вперед и направился к ней. Алана приготовилась защищаться; она знала, что проиграет, но решила, что будет драться до конца.
– Ты заплатишь за это, глупая сука, – прошипел разбойник, прикасаясь к кровоточившему носу. – Я хотел обойтись с тобой понежнее, но теперь ты тоже кровью умоешься.
Когда бородач бросился на нее, Алане удалось увернуться, но к ней тут же подступил другой разбойник, тот, которого она во время бегства ударила ногой в пах. Он схватил ее и попытался повалить на землю. Внезапно один из разбойников завопил: «Берегись, Роб! Ты на краю!» И Алана поняла, что может в любой момент свалиться в пропасть.
Роб что-то проворчал, пытаясь оттащить ее от обрыва. Поскольку Алана сопротивлялась, он укусил ее за шею, и она завизжала – скорее от удивления, чем от боли. Заметив, что Роб слишком увлекся, пытаясь сорвать с нее платье, и перестав думать о самозащите, Алана ударила его головой в лицо. Он громко выругался и поморщился от боли, однако не отпустил девушку. Она решила ударить его в пах и приподняла колено для замаха. Разбойник заметил ее движение, но слишком поздно – Алана изо всех сил въехала ему ногой между ног. Он заорал и рухнул на землю.
Однако триумф Аланы длился недолго. В следующее мгновение она почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Взмахнув руками, она попыталась остановить падение и удержаться на краю обрыва, однако у нее ничего не получилось – Алана покатилась вниз по каменистому склону. Она громко закричала, ударившись обо что-то затылком, и, уже проваливаясь во тьму, услышала вопль, похожий на рев разъяренного зверя.
Грегор проснулся, лениво потянулся и осмотрелся в поисках Аланы. Не увидев ее, нахмурился. Решив, что она могла выйти на несколько минут по нужде, он оделся и тоже вышел из домика. И только после того, как он успел накормить коня, умыться и развести огонь, он начал волноваться. По нужде так долго не ходят. Когда же к нему подошел Шарлемань и уселся рядом. Грегор не на шутку встревожился. Если бы Алана вышла ненадолго, она бы и кота выпустила.
Грегор вздохнул и сказал себе, что похож сейчас на старую кумушку. Действительно, что страшного могло произойти с Аланой? Ведь она столько времени одна бродила по лесу, когда ставила ловушки на кроликов и ловила рыбу. И разве он, Грегор, иногда не чувствовал себя бесполезным из-за того, что она сама прекрасно могла о себе позаботиться?
И все же Гоуэны ее схватили, напомнил себе Грегор, вытаскивая из вещевого мешка овсяную лепешку на меду. Но ведь и его Гоуэнам удалось схватить, хотя он, Грегор, гораздо сильнее любого из них. И еще был случай с гадюкой. Конечно, такое с каждым может случиться, но этот случай лишь подтверждал ту истину, что вокруг немало опасностей, от которых в одиночку не защититься. К тому же существуют опасности, которые исходят от людей…
То и дело поглядывая на дверь, Грегор взвешивал доводы за и против того, чтобы отправляться на поиски Аланы. Вполне вероятно, что ничего страшного не произошло. Она могла отлучиться, чтобы порыбачить в ручье, что протекал неподалеку от хижины, или пойти поставить силки на кролика. Хотя вода в горной речушке, должно быть, холодна как лед, Алана, возможно, захотела искупаться. Существовало множество причин ее отсутствия в хижине. Подумаешь, она разочаровала его, не оказавшись рядом, чтобы улыбкой приветствовать его пробуждение! Стоит ли из-за этого поднимать шум? Можно представить, каким дураком он будет выглядеть, если отправится ее искать.
– Плевать, – пробормотал Грегор и встал, потянувшись за мечом. – Не могу освободиться от ощущения, что что-то здесь не так. – Он выругался сквозь зубы, сообразив, что разговаривает с котом. – Эта девчонка сводит меня с ума. Я говорю с котом и трясусь над ней, как курица над цыпленком. Она не права, и я ей прямо об этом скажу. Не должна она удирать одна. Можно подумать, мы в раю живем, и ей ничего не грозит.
Шарлемань мяукнул, словно соглашаясь, и Грегор, криво усмехнувшись, вышел из хижины. Ему пришлось быстро прикрыть за собой дверь, чтобы кот не отправился за ним следом. «Какое странное животное, – подумал Грегор. – Неужели кот что-то понимает из моих речей? А если понимает, то что именно? Может, он чувствует, что моя женщина срочно нуждается в помощи?»
«Моя женщина», – мысленно повторил Грегор, и решил, что ему нравится, как это звучит. Слово «моя» дарило ему чувство удовлетворения. Правда, он испытывал некоторое удовлетворение и тогда, когда собирался жениться на Мейвис, но это удовлетворение было скорее от того, что мог заполучить надел земли и стать обладателем увесистого кошелька. А с Аланой ему все равно, что он за нее получит. Он был бы счастлив стать ее мужем даже в том случае, если бы она принесла ему в приданое только своего кота. Сегодня они должны добраться до Скаргласа, если им ничего не помешает, и он сразу начнет распутывать отношения с Керрами, то есть с родичами Мейвис. Конечно, все будет не так-то просто, и это займет некоторое время, но лишь потому, что придется вести себя с Мейвис полюбезнее. Но слишком много времени тратить на любезности он не собирался. Как только с недоразумением будет покончено, он открыто объявит Алану своей женщиной и уговорит ее остаться с ним и стать его женой. Но сначала придется поговорить с Керрами.
То, как Алана вела себя несколько часов назад, давало ему уверенность в том, что она захочет стать его женой – даже если ему нечего ей предложить, кроме самого себя. Ни одна женщина не станет делать этого с мужчиной с такой нежностью и страстью, если он ей безразличен. Каждый ее поцелуй, каждая ласка говорили о глубине того чувства, что она к нему испытывала.
Грегор внезапно понял: он хочет, чтобы она испытывала к нему нечто большее, чем привязанность или желание; он хотел, чтобы она его по-настоящему полюбила. Наверное, ему не следовало рассчитывать на ее любовь, если сам он не торопился дать имя тому чувству, что к ней испытывал, но он действительно хотел ее любви. Он будет заботиться о ней, дарить ей удовольствие и детей, и он никогда не предаст ее с другой женщиной. Неужели ей этого мало?
Внутренний голос журил его – мол, он, Грегор, лицемерил. Да, пожалуй, лицемерил. Но что же с того? Как бы Эван и Сигимор ни были счастливы в браке, как бы ни демонстрировали хорошее отношение к своим женам, даже они не говорили о любви. Грегор видел немало примеров того, что чувство это заставляет людей ужасно страдать. И еще это чувство будит в душе что-то настолько пронзительное и болезненное, с чем ему, Грегору, не хотелось иметь дела.
У речушки, что они вчера перешли вброд, Грегор Алану не увидел. Разглядывая примятую траву на берегу, он понял, что она тут была, но потом ушла. Куда?
Тут внимание его привлекли какие-то крики в отдалении, и Грегор взглянул в ту сторону, где за тонкими стволами деревьев проглядывала поляна. Вначале ему показалось, что он стал свидетелем сцены охоты, но ни косули, ни оленя не увидел. И вдруг, увидев Алану, он понял, что охотятся на нее. У него не было сомнений в том, что с ней собирались сделать после поимки, и кровь закипела в его жилах при мысли о том, что к Алане может прикоснуться кто-то чужой.
Увидев, что ее повалили на землю, он едва справился с желанием броситься на разбойников, размахивая мечом. Грегор знал: такой поступок будет иметь один результат – его убьют, а Алана достанется победителям. Трудно было соблюдать осторожность, глядя, как тот, что сбил Алану с ног, перевернул ее на спину и ударил по лицу. Но он понимал, что только хитростью можно одолеть врагов в столь неравном бою.
Грегор облегченно вздохнул, когда увидел, что Алана высвободилась, но увы – облегчение было недолгим. Теперь, когда он смог подобраться к ним поближе, он видел, что «охотники» медленно загоняют ее в ловушку, окружают. И даже с немалого расстояния Грегор увидел, что у Аланы нет выхода, что ей спастись не удастся. Он до боли прикусил губу, чтобы не крикнуть ей что-нибудь ободряющее. Как бы ни хотелось ему изрубить на куски тех, кто напал на нее, он заставлял себя выжидать, воспользовавшись тем, что все участники «охоты» внимательно наблюдали за происходящим и забыли об осторожности. Он был горд за свою Алану – она отважно боролась и умело защищалась. Но тут… Его сковал леденящий ужас, когда он увидел, что Алана, оступившись на краю обрыва, полетела вниз. Грегор беспомощно наблюдал за происходящим. И воцарившаяся тишина была для него страшнее самой смерти.
Услышав рев, полный боли и гнева, Грегор понял, что этот рев исходил от него. Он бросился к тем, кто стоял у края обрыва, бросился, уже не думая о том, что идет один на семерых. Казалось, он обезумел от ярости и горя. Убить, убить, убить! Убить тех, кто отнял у него Алану!
Краем глаза Грегор успел заметить, что всадники, увидев его, умчались прочь – должно быть, решили, что он привел с собой подмогу. Так что теперь против него остались пятеро. Но вместо того чтобы обрадоваться этому обстоятельству, Грегор еще больше разозлился – он жаждал крови всех этих негодяев.
Один из разбойников тут же пал от меча Грегора, двое в панике бросились бежать, и теперь против него были только двое. Хотя отец его навлек на свое многочисленное потомство немало бед, кое-что хорошее он все же сделал для своих сыновей – научил их драться, и драться умело. Грегор не сомневался в том, что справится с противниками. Он только должен был решить: убить их быстро – или дать помучиться.
Но голос рассудка воззвал к нему, напомнив, что Алана, возможно, не погибла, и Грегор остановился на первом варианте – решил убить их побыстрее. Пусть шансы остаться в живых при падении с такой высоты были не слишком велики, он не мог оставить тело Аланы на дне оврага. Хотя, конечно же, он очень надеялся, что она жива и ей лишь требуется срочная помощь.
Шагнув к негодяю, ставшему виновником падения Аланы, Грегор всадил ему меч в живот. И тотчас же прикончил ударом в сердце. Повернувшись ко второму врагу, он увидел, что по лицу его стекают ручейки пота. Но Грегор слишком торопился к Алане, чтобы медлить, и быстро избавил мерзавца от мучительного страха, поразив в самое сердце.
Осмотревшись, дабы убедиться, что трусы на лошадях, оставившие своих друзей умирать, не вернулись, Грегор подошел к краю обрыва. Он не смог сдержать крика боли, увидев Алану, лежавшую на дне оврага. Она не двигалась, но Грегор запретил себе думать о худшем. «Она просто без сознания, – сказал он себе. – Сейчас она придет в себя, и все будет по-прежнему».
Грегор вытер меч о килт одного из убитых, зачехлил оружие и стал осторожно спускаться по каменистому склону. Оказавшись на дне оврага, он какое-то время просто смотрел на Алану, боясь прикоснуться к ней и обнаружить, что она мертва. Поборов страх, он опустился рядом с ней на колени. Заметив, что грудь ее вздымается и опадает, Грегор почувствовал такое облегчение, что голова закружилась. Закрыв ладонями лицо и пытаясь успокоиться, он совсем не удивился тому, что ладони его стали влажными от слез. Тот краткий миг, когда он подумал, что она умерла, разрушил все барьеры, которые он так старательно выстраивал вокруг сердца, и ему ничего не оставалось, как принять истину такой, какова она есть. Эта женщина была не просто дорога ему. Она была для него всем. Она – в его сердце. Он любил ее.
Он попытался как можно осторожнее ощупать ее, чтобы понять, насколько она пострадала. Панталоны ее были целы, так что ужасов изнасилования ей удалось избежать. По крайней мере, ему хотелось в это верить. Его скудных познаний в медицине хватало, чтобы убедиться в том, что руки и ноги у нее не сломаны. Но следовало привести ее в чувство, чтобы она сама могла рассказать о своем состоянии. Больше всего пугало, что она упала на спину. После таких падений люди иногда не могут ходить. И, наверное, она очень сильно ударилась затылком, что тоже внушало опасения – Грегор видел печальные результаты таких падений. Кроме того, у нее могли быть травмы, которых он не мог видеть, травмы, вызывающие внутренние кровотечения. Такие кровотечения остановить невозможно.
«Слава Богу, что она жива, – говорил он себе в надежде унять беспокойство и страхи. – Надо только решить, каким образом вытащить ее из оврага и перенести в хижину, а оттуда перевезти в Скарглас». Фиона знала толк в лечении больных и раненых, и поэтому надо было как можно быстрее доставить Алану к ней. Сидя возле нее, он поглаживал ее по волосам и молился. Молился впервые за долгое время. «Господи, сделай так, чтобы она очнулась и улыбнулась мне», – просил он.
Тут с губ Аланы сорвался тихий стон, и Грегор замер в напряжении. Алана чуть пошевельнулась, и это внушало надежду. Склонившись над ней, он ждал, когда она откроет глаза. Ждал так, словно от этого зависела его жизнь. Только бы она взглянула на него, только бы его узнала – лишь в этом случае он сможет вздохнуть с облегчением и поверить, что она отделалась синяками и ссадинами.
Глава 15
– Что-то не так? – спросила Алана.
– Нет-нет, все правильно. – Грегор запустил пальцы в ее волосы. – Да, все верно, все замечательно, – прошептал он, снова ощутив прикосновение ее губ.
«Вот дурак… Что я говорю?» – подумал Грегор, чувствуя, как туманится разум. Он удивился, услышав, как Алана хохотнула, и ощутил тепло от ее дыхания. Его глупейшее поведение не остановило ее, и он мысленно вознес благодарность небу.
Закрыв глаза, он боролся с собой, пытаясь обуздать страсть, пытаясь продлить наслаждение. Только дважды в жизни Грегор позволял себе такое. Первый раз – когда был совсем молоденьким и когда опытная вдова обучала его искусству любви. А второй раз – когда он уже стал постарше и приобрел некоторый опыт общения с женщинами. В тот второй раз он получил некоторое удовольствие, но женщина проделала это с таким видом самопожертвования, что он не посмел больше ни одну из своих любовниц об этом просить. А сейчас губы Аланы доводили его почти до безумия, и наслаждение еще более усиливалось от сознания того, что она, пытаясь сделать ему приятное, возможно, и сама получает немалое удовольствие.
Слишком скоро он понял, что не может более сдерживаться, и, подхватив Алану под мышки, приподнял над собой.
– А теперь, малышка, оседлай меня. – Он усадил ее на себя верхом.
Алана явно была заинтригована его предложением. Медленно опустившись на него, она закрыла глаза. У нее слегка кружилась голова от наслаждения. Тогда Грегор взял ее за бедра и принудил двигаться. Она очень скоро уловила ритм и повела в танце любви. Он ободрял ее хриплыми возгласами страсти. На сей раз она ощутила, как нарастает в нем напряжение, предшествующее разрядке, и сама оказалась как раз на той грани, чтобы присоединиться к нему. Все еще содрогаясь и тяжело дыша, она улеглась на Грегора и прижала ухо к его груди. Сердце у него билось сильно и часто, так же как и у нее.
И только когда Грегор перестал гладить ее по спине и рука его соскользнула на постель, она поняла, что он уснул. Как можно осторожнее она слезла с него, встала с кровати и быстро оделась. Алана улыбнулась, взглянув на крепко спящего возлюбленного, и с гордостью подумала о том, что это она довела до изнеможения такого большого и сильного мужчину.
Открыв дверь, Алана выглянула наружу и снова улыбнулась. День был чудесный. Вспомнив о ручье, который они миновали перед тем, как подойти к хижине, она собрала все необходимое для купанья. Вода, конечно, будет холодной, поскольку ручеек стекал с высоких холмов, видневшихся неподалеку, но можно выдержать холод ради того, чтобы как следует помыться. Если она поторопится, го, возможно, успеет вернуться до того, как проснется Грегор, и будет избавлена от наставлений по поводу того, что не следует ей одной, без защиты, бродить по округе. С этими мыслями Алана вышла из хижины, быстро прикрыв за собой дверь, чтобы Шарлемань не увязался следом.
Вода оказалась даже холоднее, чем она думала, так что она приняла ванну за несколько минут. Растираясь после купания, она все еще дрожала от холода. Усевшись на солнечной полянке, она тщательно вытерла волосы и примялась заплетать их. Как ни приятно было греться на солнышке, Алана понимала, что задерживаться не стоит – Грегор проснется и, увидев, что ее нет, будет волноваться. Может, она и не знала всех оттенков его отношения к ней, но точно знала, что он считал своим долгом оберегать ее и защищать.
Эти мысли вернули ее к тому, что произошло между ними совсем недавно. Алана сама поражалась, что смогла на такое отважиться. Если бы Грегор так явно не показывал, что ему приятно, она могла бы подумать, что шокировала его и даже оттолкнула своей дерзостью. Но страха в ней не было с самого начала. Более того, она знала, что при первой же возможности повторит это. Не передать словами, как ей это понравилось. Да, приятно чувствовать себя ведущей.
Посидев еще несколько минут, Алана поднялась на ноги и стала собирать вещи – пора было возвращаться.
Внезапно она увидела, что из-за деревьев вышли шестеро мужчин. За их спинами она заметила еще одного, державшего под уздцы двух лошадей. «Странно, что я не услышала их приближения», – подумала Алана. Все незнакомцы имели весьма отталкивающий вид – были оборванными и грязными. И они стояли как раз между нею и хижиной, где ждал ее Грегор. А она даже не взяла с собой нож…
– Что, парни, разве не чудная добыча нам попалась? – сказал один из них, коротконогий и бородатый – казалось, на лице его видны только глаза.
– Я не одна, – предупредила Алана. – Будет лучше, если вы уберетесь отсюда, да поскорее.
Они понимали, что она блефовала. И Алана тоже понимала, что ей не верят. Поляна просматривалась целиком, и никого рядом с ней не было. Коротконогий бородач осмотрелся и, злобно на нее уставившись, проговорил:
– Ты меня за дурака считаешь? Иди-ка сюда.
– Нет! – заявила Алана. Неужели он думает, что она сама дастся им в руки?
– Детка, ты ведь не хочешь, чтобы я разозлился? Не бойся, мы тебя не обидим.
Попытка бородача приободрить ее улыбкой заставила Алану поежиться от отвращения. Те зубы, что можно было разглядеть за густой растительностью на его физиономии, представляли собой гнилые обломки. Алана понимала, что должна на что-то решиться, и решение надо было принять как можно быстрее. Ведь такие люди не станут тратить время и силы на уговоры.
Алана украдкой осмотрелась, пытаясь выбрать наилучшее направление для бегства. Она надеялась, что сумеет убежать и где-нибудь спрятаться. Да, ей непременно надо убежать, поскольку Гоуэны по сравнению с этими людьми казались святыми угодниками.
– Я вам не верю, – сказала Алана. Сердце ее бешено колотилось.
– Ты считаешь меня лжецом?
– Да, считаю.
– Лучше прекрати эту игру, женщина. А то тебе не поздоровится, когда я тебя поймаю, уж поверь мне.
– Вам следовало сказать иначе: «если» вы меня поймаете.
Бородач зарычал, и Алана восприняла этот рык как последнее предупреждение. Бросившись в сторону, она побежала к деревьям, что находились позади нее. Все шестеро с воплями побежали за ней – примерно так охотники загоняют свою добычу. Причем один из них выкрикивал такие угрозы, что кровь холодела в жилах.
Скоро стало ясно, что эти люди не так глупы, как могло бы показаться вначале. Трое бежали за ней, а остальные вернулись к лошадям. Быстрый взгляд через плечо убедил ее в том, что преследователи на лошадях стремительно к ней приближаются. Алана поняла, что от всадников ей не убежать. Оставалось только одно – где-нибудь спрятаться. Но для этого надо было добежать до деревьев. Если повезет, она, возможно, даже успеет вскарабкаться на дерево и затаиться. Алана подозревала, что, потеряв ее из виду, эти шестеро не станут надолго здесь задерживаться. Скорее всего все шестеро были сбежавшими из заключения преступниками, людьми вне закона, по которым давно скучала виселица.
Но удача оставила ее у самой опушки леса, когда до деревьев было рукой подать. Двое всадников преградили ей дорогу. Они остановились так близко, что она почувствовала дыхание их лошадей. Алана бросилась в сторону, но один из всадников снова стал у нее на пути. «Но почему же они на меня не нападают, а просто удерживают на месте?» – подумала Алана с удивлением. В следующую секунду она почувствовала сильный удар в спину и упала на землю. К счастью, она успела выставить перед собой руки, чтобы не удариться лицом.
Алана еще не успела отдышаться, когда чья-то рука схватила ее и перевернула на спину. В лицо ей злобно уставился тот самый бородатый коротышка, который заговорил с ней, и она поняла, что он готов сделать с ней все то, о чем кричал ей вслед. Алана в ужасе смотрела на этого человека – она в жизни не видела существа более грязного и зловонного. При одной мысли о том, что ей предстоит, она готова была умереть от страха и стыда. И Алана почти не сомневалась: после того, что с ней сейчас сделают – если даже ей удастся выжить, – она никогда не сможет отмыться дочиста.
И тут она подумала о Грегоре, о том, что было между ними. И ей захотелось громко завизжать. Но она молчала – молчала уже потому, что тот, кто навалился на нее, хотел увидеть ее страх. В этот момент бородач ухмыльнулся, и Алана вдруг почувствовала, что ее охватила ярость. Этот гнусный коротышка собирался разрушить все то прекрасное, что было у них с Грегором, собирался осквернить насилием. Не думая о том, чем ей это грозит, Алана сжала кулак и изо всех сил ударила насильника по носу. Она находилась в таком состоянии, что даже не услышала, как хрустнула кость, и не заметила крови у себя на руке.
Бородач с воплем схватился за нос и скатился с нее, изрыгая ругательства. Алана мигом вскочила на ноги и бросилась бежать. Один из разбойников попытался схватить ее, но она успела лягнуть его ногой в пах. Алана не знала, куда бежит, но у нее не было времени на то, чтобы раздумывать и выбирать направление, она была счастлива уже тем, что ей удалось вырваться. Но куда бы она ни бежала, ей всякий раз преграждал дорогу кто-то из всадников. Все тело у нее болело после удара о землю, и она не знала, сколько еще времени сможет продержаться.
Алана почувствовала горький привкус поражения, когда наконец увидела, куда ее загоняли. Она оказалась на самом краю глубокого оврага и теперь и в самом деле была в западне. Перед ней – пропасть, а за спиной – пешие и конные разбойники.
Тут бородач выступил вперед и направился к ней. Алана приготовилась защищаться; она знала, что проиграет, но решила, что будет драться до конца.
– Ты заплатишь за это, глупая сука, – прошипел разбойник, прикасаясь к кровоточившему носу. – Я хотел обойтись с тобой понежнее, но теперь ты тоже кровью умоешься.
Когда бородач бросился на нее, Алане удалось увернуться, но к ней тут же подступил другой разбойник, тот, которого она во время бегства ударила ногой в пах. Он схватил ее и попытался повалить на землю. Внезапно один из разбойников завопил: «Берегись, Роб! Ты на краю!» И Алана поняла, что может в любой момент свалиться в пропасть.
Роб что-то проворчал, пытаясь оттащить ее от обрыва. Поскольку Алана сопротивлялась, он укусил ее за шею, и она завизжала – скорее от удивления, чем от боли. Заметив, что Роб слишком увлекся, пытаясь сорвать с нее платье, и перестав думать о самозащите, Алана ударила его головой в лицо. Он громко выругался и поморщился от боли, однако не отпустил девушку. Она решила ударить его в пах и приподняла колено для замаха. Разбойник заметил ее движение, но слишком поздно – Алана изо всех сил въехала ему ногой между ног. Он заорал и рухнул на землю.
Однако триумф Аланы длился недолго. В следующее мгновение она почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Взмахнув руками, она попыталась остановить падение и удержаться на краю обрыва, однако у нее ничего не получилось – Алана покатилась вниз по каменистому склону. Она громко закричала, ударившись обо что-то затылком, и, уже проваливаясь во тьму, услышала вопль, похожий на рев разъяренного зверя.
Грегор проснулся, лениво потянулся и осмотрелся в поисках Аланы. Не увидев ее, нахмурился. Решив, что она могла выйти на несколько минут по нужде, он оделся и тоже вышел из домика. И только после того, как он успел накормить коня, умыться и развести огонь, он начал волноваться. По нужде так долго не ходят. Когда же к нему подошел Шарлемань и уселся рядом. Грегор не на шутку встревожился. Если бы Алана вышла ненадолго, она бы и кота выпустила.
Грегор вздохнул и сказал себе, что похож сейчас на старую кумушку. Действительно, что страшного могло произойти с Аланой? Ведь она столько времени одна бродила по лесу, когда ставила ловушки на кроликов и ловила рыбу. И разве он, Грегор, иногда не чувствовал себя бесполезным из-за того, что она сама прекрасно могла о себе позаботиться?
И все же Гоуэны ее схватили, напомнил себе Грегор, вытаскивая из вещевого мешка овсяную лепешку на меду. Но ведь и его Гоуэнам удалось схватить, хотя он, Грегор, гораздо сильнее любого из них. И еще был случай с гадюкой. Конечно, такое с каждым может случиться, но этот случай лишь подтверждал ту истину, что вокруг немало опасностей, от которых в одиночку не защититься. К тому же существуют опасности, которые исходят от людей…
То и дело поглядывая на дверь, Грегор взвешивал доводы за и против того, чтобы отправляться на поиски Аланы. Вполне вероятно, что ничего страшного не произошло. Она могла отлучиться, чтобы порыбачить в ручье, что протекал неподалеку от хижины, или пойти поставить силки на кролика. Хотя вода в горной речушке, должно быть, холодна как лед, Алана, возможно, захотела искупаться. Существовало множество причин ее отсутствия в хижине. Подумаешь, она разочаровала его, не оказавшись рядом, чтобы улыбкой приветствовать его пробуждение! Стоит ли из-за этого поднимать шум? Можно представить, каким дураком он будет выглядеть, если отправится ее искать.
– Плевать, – пробормотал Грегор и встал, потянувшись за мечом. – Не могу освободиться от ощущения, что что-то здесь не так. – Он выругался сквозь зубы, сообразив, что разговаривает с котом. – Эта девчонка сводит меня с ума. Я говорю с котом и трясусь над ней, как курица над цыпленком. Она не права, и я ей прямо об этом скажу. Не должна она удирать одна. Можно подумать, мы в раю живем, и ей ничего не грозит.
Шарлемань мяукнул, словно соглашаясь, и Грегор, криво усмехнувшись, вышел из хижины. Ему пришлось быстро прикрыть за собой дверь, чтобы кот не отправился за ним следом. «Какое странное животное, – подумал Грегор. – Неужели кот что-то понимает из моих речей? А если понимает, то что именно? Может, он чувствует, что моя женщина срочно нуждается в помощи?»
«Моя женщина», – мысленно повторил Грегор, и решил, что ему нравится, как это звучит. Слово «моя» дарило ему чувство удовлетворения. Правда, он испытывал некоторое удовлетворение и тогда, когда собирался жениться на Мейвис, но это удовлетворение было скорее от того, что мог заполучить надел земли и стать обладателем увесистого кошелька. А с Аланой ему все равно, что он за нее получит. Он был бы счастлив стать ее мужем даже в том случае, если бы она принесла ему в приданое только своего кота. Сегодня они должны добраться до Скаргласа, если им ничего не помешает, и он сразу начнет распутывать отношения с Керрами, то есть с родичами Мейвис. Конечно, все будет не так-то просто, и это займет некоторое время, но лишь потому, что придется вести себя с Мейвис полюбезнее. Но слишком много времени тратить на любезности он не собирался. Как только с недоразумением будет покончено, он открыто объявит Алану своей женщиной и уговорит ее остаться с ним и стать его женой. Но сначала придется поговорить с Керрами.
То, как Алана вела себя несколько часов назад, давало ему уверенность в том, что она захочет стать его женой – даже если ему нечего ей предложить, кроме самого себя. Ни одна женщина не станет делать этого с мужчиной с такой нежностью и страстью, если он ей безразличен. Каждый ее поцелуй, каждая ласка говорили о глубине того чувства, что она к нему испытывала.
Грегор внезапно понял: он хочет, чтобы она испытывала к нему нечто большее, чем привязанность или желание; он хотел, чтобы она его по-настоящему полюбила. Наверное, ему не следовало рассчитывать на ее любовь, если сам он не торопился дать имя тому чувству, что к ней испытывал, но он действительно хотел ее любви. Он будет заботиться о ней, дарить ей удовольствие и детей, и он никогда не предаст ее с другой женщиной. Неужели ей этого мало?
Внутренний голос журил его – мол, он, Грегор, лицемерил. Да, пожалуй, лицемерил. Но что же с того? Как бы Эван и Сигимор ни были счастливы в браке, как бы ни демонстрировали хорошее отношение к своим женам, даже они не говорили о любви. Грегор видел немало примеров того, что чувство это заставляет людей ужасно страдать. И еще это чувство будит в душе что-то настолько пронзительное и болезненное, с чем ему, Грегору, не хотелось иметь дела.
У речушки, что они вчера перешли вброд, Грегор Алану не увидел. Разглядывая примятую траву на берегу, он понял, что она тут была, но потом ушла. Куда?
Тут внимание его привлекли какие-то крики в отдалении, и Грегор взглянул в ту сторону, где за тонкими стволами деревьев проглядывала поляна. Вначале ему показалось, что он стал свидетелем сцены охоты, но ни косули, ни оленя не увидел. И вдруг, увидев Алану, он понял, что охотятся на нее. У него не было сомнений в том, что с ней собирались сделать после поимки, и кровь закипела в его жилах при мысли о том, что к Алане может прикоснуться кто-то чужой.
Увидев, что ее повалили на землю, он едва справился с желанием броситься на разбойников, размахивая мечом. Грегор знал: такой поступок будет иметь один результат – его убьют, а Алана достанется победителям. Трудно было соблюдать осторожность, глядя, как тот, что сбил Алану с ног, перевернул ее на спину и ударил по лицу. Но он понимал, что только хитростью можно одолеть врагов в столь неравном бою.
Грегор облегченно вздохнул, когда увидел, что Алана высвободилась, но увы – облегчение было недолгим. Теперь, когда он смог подобраться к ним поближе, он видел, что «охотники» медленно загоняют ее в ловушку, окружают. И даже с немалого расстояния Грегор увидел, что у Аланы нет выхода, что ей спастись не удастся. Он до боли прикусил губу, чтобы не крикнуть ей что-нибудь ободряющее. Как бы ни хотелось ему изрубить на куски тех, кто напал на нее, он заставлял себя выжидать, воспользовавшись тем, что все участники «охоты» внимательно наблюдали за происходящим и забыли об осторожности. Он был горд за свою Алану – она отважно боролась и умело защищалась. Но тут… Его сковал леденящий ужас, когда он увидел, что Алана, оступившись на краю обрыва, полетела вниз. Грегор беспомощно наблюдал за происходящим. И воцарившаяся тишина была для него страшнее самой смерти.
Услышав рев, полный боли и гнева, Грегор понял, что этот рев исходил от него. Он бросился к тем, кто стоял у края обрыва, бросился, уже не думая о том, что идет один на семерых. Казалось, он обезумел от ярости и горя. Убить, убить, убить! Убить тех, кто отнял у него Алану!
Краем глаза Грегор успел заметить, что всадники, увидев его, умчались прочь – должно быть, решили, что он привел с собой подмогу. Так что теперь против него остались пятеро. Но вместо того чтобы обрадоваться этому обстоятельству, Грегор еще больше разозлился – он жаждал крови всех этих негодяев.
Один из разбойников тут же пал от меча Грегора, двое в панике бросились бежать, и теперь против него были только двое. Хотя отец его навлек на свое многочисленное потомство немало бед, кое-что хорошее он все же сделал для своих сыновей – научил их драться, и драться умело. Грегор не сомневался в том, что справится с противниками. Он только должен был решить: убить их быстро – или дать помучиться.
Но голос рассудка воззвал к нему, напомнив, что Алана, возможно, не погибла, и Грегор остановился на первом варианте – решил убить их побыстрее. Пусть шансы остаться в живых при падении с такой высоты были не слишком велики, он не мог оставить тело Аланы на дне оврага. Хотя, конечно же, он очень надеялся, что она жива и ей лишь требуется срочная помощь.
Шагнув к негодяю, ставшему виновником падения Аланы, Грегор всадил ему меч в живот. И тотчас же прикончил ударом в сердце. Повернувшись ко второму врагу, он увидел, что по лицу его стекают ручейки пота. Но Грегор слишком торопился к Алане, чтобы медлить, и быстро избавил мерзавца от мучительного страха, поразив в самое сердце.
Осмотревшись, дабы убедиться, что трусы на лошадях, оставившие своих друзей умирать, не вернулись, Грегор подошел к краю обрыва. Он не смог сдержать крика боли, увидев Алану, лежавшую на дне оврага. Она не двигалась, но Грегор запретил себе думать о худшем. «Она просто без сознания, – сказал он себе. – Сейчас она придет в себя, и все будет по-прежнему».
Грегор вытер меч о килт одного из убитых, зачехлил оружие и стал осторожно спускаться по каменистому склону. Оказавшись на дне оврага, он какое-то время просто смотрел на Алану, боясь прикоснуться к ней и обнаружить, что она мертва. Поборов страх, он опустился рядом с ней на колени. Заметив, что грудь ее вздымается и опадает, Грегор почувствовал такое облегчение, что голова закружилась. Закрыв ладонями лицо и пытаясь успокоиться, он совсем не удивился тому, что ладони его стали влажными от слез. Тот краткий миг, когда он подумал, что она умерла, разрушил все барьеры, которые он так старательно выстраивал вокруг сердца, и ему ничего не оставалось, как принять истину такой, какова она есть. Эта женщина была не просто дорога ему. Она была для него всем. Она – в его сердце. Он любил ее.
Он попытался как можно осторожнее ощупать ее, чтобы понять, насколько она пострадала. Панталоны ее были целы, так что ужасов изнасилования ей удалось избежать. По крайней мере, ему хотелось в это верить. Его скудных познаний в медицине хватало, чтобы убедиться в том, что руки и ноги у нее не сломаны. Но следовало привести ее в чувство, чтобы она сама могла рассказать о своем состоянии. Больше всего пугало, что она упала на спину. После таких падений люди иногда не могут ходить. И, наверное, она очень сильно ударилась затылком, что тоже внушало опасения – Грегор видел печальные результаты таких падений. Кроме того, у нее могли быть травмы, которых он не мог видеть, травмы, вызывающие внутренние кровотечения. Такие кровотечения остановить невозможно.
«Слава Богу, что она жива, – говорил он себе в надежде унять беспокойство и страхи. – Надо только решить, каким образом вытащить ее из оврага и перенести в хижину, а оттуда перевезти в Скарглас». Фиона знала толк в лечении больных и раненых, и поэтому надо было как можно быстрее доставить Алану к ней. Сидя возле нее, он поглаживал ее по волосам и молился. Молился впервые за долгое время. «Господи, сделай так, чтобы она очнулась и улыбнулась мне», – просил он.
Тут с губ Аланы сорвался тихий стон, и Грегор замер в напряжении. Алана чуть пошевельнулась, и это внушало надежду. Склонившись над ней, он ждал, когда она откроет глаза. Ждал так, словно от этого зависела его жизнь. Только бы она взглянула на него, только бы его узнала – лишь в этом случае он сможет вздохнуть с облегчением и поверить, что она отделалась синяками и ссадинами.
Глава 15
Алана медленно открыла глаза и увидела склонившегося над ней Грегора.
– Ты очень бледный, – сказала она и удивилась тому, каким тихим и слабым оказался ее голос.
– Бледный? А… неудивительно. Я, знаешь, немного занервничал, увидев, как ты кувырком полетела с обрыва.
– С обрыва?.. – Она снова шевельнулась и поморщилась от боли.
– Нет, не шевелись! – сказал Грегор. – Дорогая, пожалуйста, помоги мне понять, не сломано ли у тебя что-нибудь. – Он положил ладонь ей на лоб, и Алана почти сразу же успокоилась и затихла. – Я не думаю, что у тебя переломы, но все равно хочу, чтобы ты пошевелила каждой рукой, ногой и пальцами на руках и ногах. Только осторожнее, дорогая.
– А что с теми, наверху? – спросила Алана, шевельнув сначала правой рукой, потом левой. Она немного успокоилась, когда поняла, что при движении не возникает острой боли, какая бывает при переломах.
– Трое мертвы, остальные удрали.
– Трое? Трое мертвы? – Она пошевелила ногами. Хотя ей было больно, боль была не такая, как при переломе.
– Я ужасно разозлился. – Грегор вздохнул и провел рукой по ее волосам. – Ведь ты упала с обрыва! – Он сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. – Когда я увидел, что ты упала из-за того, что эти скоты загнали тебя на самый край оврага, я почти обезумел. Поэтому не стал их жалеть. Выжили те, кто удрал, и я уверен, что они не вернутся.
– Ах… спасибо за спасение.
– О спасении можно было бы говорить, если бы я уберег тебя от падения, – проворчал Грегор. – А теперь скажи мне, у тебя со спиной все в порядке? Может, у тебя там что-нибудь сломано?
– Ничего у меня там не сломано, Грегор. Я видела человека, который сломал себе спину, – так он ни рукой, ни ногой не мог шевельнуть. А я могу, ты сам видел. И конечности у меня тоже не сломаны. Я, конечно, сильно ободрала себе спину, но позвоночник, к счастью, не сломала.
– А с головой как?
– Болит, но тоже цела, – ответила она с улыбкой. Грегор почувствовал такое облегчение, что испугался, как бы снова не заплакать. Он не хотел, чтобы Алана видела его слезы, поэтому уселся на землю и попытался взять себя в руки. Увидев ее на дне оврага, он приготовился к худшему, и тот страх еще не до конца ушел. Он все еще не мог поверить, что она благополучно пережила падение и отделалась лишь синяками и ссадинами. Грегор не слишком верил в свою счастливую звезду, поэтому не мог понять, почему судьба преподнесла ему такой подарок.
– Нам надо как-то выбраться из этого оврага, и тогда я отвезу тебя к Фионе. Она тебя вылечит.
Алана поморщилась, предчувствуя боль. Она понимала, какие страдания ее ожидают. Хотя кости у нее не были сломаны, все тело болело так, словно ее долго били палками. Она сильно ободрала кожу во многих местах, и ей не надо было себя разглядывать, чтобы точно определить местонахождение своих ушибов и ссадин, – они ужасно болели. Голова тоже болела и кружилась до тошноты. Сейчас ей хотелось только одного – не шевелиться и полежать немного, чтобы боль поутихла.
– Ты очень бледный, – сказала она и удивилась тому, каким тихим и слабым оказался ее голос.
– Бледный? А… неудивительно. Я, знаешь, немного занервничал, увидев, как ты кувырком полетела с обрыва.
– С обрыва?.. – Она снова шевельнулась и поморщилась от боли.
– Нет, не шевелись! – сказал Грегор. – Дорогая, пожалуйста, помоги мне понять, не сломано ли у тебя что-нибудь. – Он положил ладонь ей на лоб, и Алана почти сразу же успокоилась и затихла. – Я не думаю, что у тебя переломы, но все равно хочу, чтобы ты пошевелила каждой рукой, ногой и пальцами на руках и ногах. Только осторожнее, дорогая.
– А что с теми, наверху? – спросила Алана, шевельнув сначала правой рукой, потом левой. Она немного успокоилась, когда поняла, что при движении не возникает острой боли, какая бывает при переломах.
– Трое мертвы, остальные удрали.
– Трое? Трое мертвы? – Она пошевелила ногами. Хотя ей было больно, боль была не такая, как при переломе.
– Я ужасно разозлился. – Грегор вздохнул и провел рукой по ее волосам. – Ведь ты упала с обрыва! – Он сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. – Когда я увидел, что ты упала из-за того, что эти скоты загнали тебя на самый край оврага, я почти обезумел. Поэтому не стал их жалеть. Выжили те, кто удрал, и я уверен, что они не вернутся.
– Ах… спасибо за спасение.
– О спасении можно было бы говорить, если бы я уберег тебя от падения, – проворчал Грегор. – А теперь скажи мне, у тебя со спиной все в порядке? Может, у тебя там что-нибудь сломано?
– Ничего у меня там не сломано, Грегор. Я видела человека, который сломал себе спину, – так он ни рукой, ни ногой не мог шевельнуть. А я могу, ты сам видел. И конечности у меня тоже не сломаны. Я, конечно, сильно ободрала себе спину, но позвоночник, к счастью, не сломала.
– А с головой как?
– Болит, но тоже цела, – ответила она с улыбкой. Грегор почувствовал такое облегчение, что испугался, как бы снова не заплакать. Он не хотел, чтобы Алана видела его слезы, поэтому уселся на землю и попытался взять себя в руки. Увидев ее на дне оврага, он приготовился к худшему, и тот страх еще не до конца ушел. Он все еще не мог поверить, что она благополучно пережила падение и отделалась лишь синяками и ссадинами. Грегор не слишком верил в свою счастливую звезду, поэтому не мог понять, почему судьба преподнесла ему такой подарок.
– Нам надо как-то выбраться из этого оврага, и тогда я отвезу тебя к Фионе. Она тебя вылечит.
Алана поморщилась, предчувствуя боль. Она понимала, какие страдания ее ожидают. Хотя кости у нее не были сломаны, все тело болело так, словно ее долго били палками. Она сильно ободрала кожу во многих местах, и ей не надо было себя разглядывать, чтобы точно определить местонахождение своих ушибов и ссадин, – они ужасно болели. Голова тоже болела и кружилась до тошноты. Сейчас ей хотелось только одного – не шевелиться и полежать немного, чтобы боль поутихла.