Хауэлл Ханна. Под счастливой звездой

   — Нет, я не буду считать себя пленницей, Парлан. Ты здесь ни при чем. Рори — вот кто мой тюремщик. Его ненависть ко мне превратила меня в пленницу этих стен.
   — Стало быть, ты согласна со мной? — Хотя Парлан знал, что его жена способна здраво рассуждать, он не надеялся, что Эмил примет его условия с такой легкостью.
   — Конечно. Когда Рори на меня напал, я ни на минуту не усомнилась, что он убьет меня вместе с ребенком. То, что я сейчас разрешилась от бремени, ничего не меняет. Мы с сыном по-прежнему будем вместе. Если я попаду в переделку, то опасности подвергнется и он. В сущности, достаточно уже того, что Рори знает о существовании ребенка. Для него это еще один повод, чтобы стремиться к осуществлению своей чудовищной мести.
   — Так и есть. Рори в ярости от того, что ты делила со мной ложе, и ребенок наш ему ненавистен.
   — Правильно. И меня он ненавидит сейчас больше, чем когда бы то ни было. Я его боюсь. Не хотелось бы мне снова повстречаться с ним лицом к лицу. Уж я-то знаю, что он способен со мной сотворить. Я была глупа, позабыв о его существовании и отправившись на верховую прогулку.
   — Не стоит возвращаться к этому. Ты далеко не глупа и была вправе полагать, что находишься в относительной безопасности. Рори искали повсюду, и в его поисках участвовало множество людей, поэтому тебе казалось, что он не сунется в эти места. События, однако, показали, что это чудовище способно на все, особенно когда мы хотя бы на миг забываем о бдительности.
   — Он превратил в пленников только нас с ребенком, — сказала Эмил и, прищурившись, взглянула на мужа. — Или я не права? Ты ведь наверняка не собираешься сидеть за стенами и ждать у моря погоды?
   — Послушай, Эмил, этого человека необходимо поймать.
   — И ловить его, разумеется, будешь ты?
   — Я, конечно же, могу остаться в замке и послать на розыски других, но не стану этого делать.
   — Я на это и не рассчитывала.
   — Эмил, Рори необходимо схватить. Он опасен. Я буду искать его везде — и даже за пределами королевства, если этот ублюдок сумеет сбежать за границу. Он должен гореть в аду, но пока он на свободе, вы с ребенком будете подвергаться постоянной опасности. Поймать его — мой долг мужа, отца, мужчины, наконец.
   Она обхватила Парлана руками, крепко обняла и положила голову ему на грудь.
   — Скажи, ты будешь осторожен?
   — Да, дорогая. Как никогда. — Поцеловав ее в макушку, он взглянул на спящего сына. — Сейчас у меня есть очень важная причина быть осторожным. У меня есть хрупкая женушка, подарившая мне красивого и сильного сына, которого мне бы хотелось вырастить и воспитать таким, чтобы он не совершал ошибок, которые в свое время совершил я.
   Его слова льстили Эмил и одновременно ранили ее. Ясное дело, как жена она его устраивала. Но ей хотелось большего. Она не соглашалась выступать только в роли молодой самки, способной рожать мужу здоровых сыновей. Тем не менее начало сближению было положено. Эмил была не так глупа, чтобы пытаться разорвать ту незримую нить, которую их сын протянул между ними. Духовное единство необходимо было укреплять, сделать его всеобъемлющим.
   — Я уверена, что у тебя получится, — произнесла Эмил и не стала противиться, когда он молча и нежно перевернул ее на спину.
   Он улыбнулся, заметив, что она при этом зевнула. Потом, уже серьезно, посмотрел на мальчика в колыбели.
   — Ошибок при воспитании избежать не удастся. Ах, Эмил, хотя я и радуюсь безмерно драгоценному дару, который ты мне преподнесла, я не могу отделаться от мысли об ответственности за этого ребенка.
   Хотя Эмил была утомлена и снова хотела спать, она поднесла его руку к губам и поцеловала ладонь мужа.
   — Да, ответственность — штука тяжелая, но у меня нет сомнений, что ты справишься. Уверена, все будет как должно — разве что дашь промашку разок-другой…
   — Похоже, ты веришь в мои способности.
   — Я имела возможность наблюдать, как ты вел себя с Артайром.
   — А… Ты говоришь о моем брате, которого я велел выпороть?
   — Тебе ничего не оставалось.
   — Я был зол как черт.
   — За твоей злостью скрывались подлинные тревога и забота. Неужели ты думаешь, что Артайр надумал бы изменить свою жизнь, если бы об этом не догадывался? Да, ты его высек — но ты не мог иначе. Равнодушие оскорбило бы его куда больше порки. Зато ты никогда не бросал его на произвол судьбы — и это запечатлелось в его сердце. Он-то всегда знал, что сможет к тебе обратиться, если у него будет нужда. Так вот, ты точно так же будешь воспитывать нашего сына. Люби своего сына, Парлан. И пусть он знает о твоей любви. Да, он будет совершать дурные поступки — и ты будешь его наказывать, словом или рукой. Научи его тому, что такое честь и как отличать хорошее от дурного. Вот и все, что ты должен суметь внушить сыну. Если он вырастет плохим человеком, что ж, — она пожала плечами, — значит, такова воля Бога. Вины твоей тут не будет. Но мне не приходилось встречать ребенка, которого любили бы, который об этом знал, но все равно стал дурным человеком. Так не бывает, если любовь не слепа и сопряжена с мудрым руководством со стороны родителей.
   — Как странно слышать столь мудрые речи из уст женщины, которая только что родила первенца.
   Эмил порозовела от удовольствия, почувствовав, что муж говорил искренне.
   — Я могу и ошибаться.
   — Ты говоришь разумные вещи. Если следовать твоим советам, получается, что ошибка невозможна. Признаться, я не слишком уповаю на родовые корни, поскольку мне приходилось видеть хорошие побеги, отпочковавшиеся от гнилого ствола. Это происходило, когда дети находили любовь и заботу вне семьи.
   — Ты воспитал Артайра, Парлан, и, хотя у твоего брата бывали в прошлом срывы, он хороший человек и стремится сделаться лучше. Пусть это придаст тебе сил. — Вдруг она зевнула. — Надеюсь, ты не думаешь, что у Рори были дурные корни? Я, к примеру, не могу поверить, что мой отец дружил с человеком, который воспитал такого монстра, как Рори. И при всем том мой отец относился к отцу этого негодяя как к брату.
   — Рори — не испорченное дитя. Он болен. Мы ничего не знаем о том, как его воспитывали. Мужчина может быть хорошим другом, но это не означает, что он сделается По этой причине хорошим отцом. И надо, кроме того, вспомнить о других его близких родственниках — о его матери, к примеру. Вполне возможно, что болезнь терзала мальчика с момента рождения, но этого долго никто не замечал. Хвала Господу, такие люди, как Рори, — исключение из правила.
   Заметив, что жена снова зевнула, Парлан усмехнулся, поцеловал ее в лоб и сказал:
   — Отдыхай, дорогая.
   — Вот приказ, которому я готова подчиниться без всяких возражений, — пробормотала она и сразу же смежила веки.
   Эмил заснула, а он долго еще сидел рядом, продолжая держать в ладонях ее руку и наблюдая за тем, как она спит.
   К своему большому удивлению, он ощутил, что на него снизошло спокойствие, и решил, что причиной тому простые, но мудрые слова Эмил. Красивая жена и здоровый ребенок — великолепные атрибуты брака, но заполучить их, в общем, не так уж трудно и под силу любому разумному мужчине. Для Парлана же его семья являлась вместилищем куда более высокого смысла, о котором ему еще предстояло задуматься — и не одиножды.
   В настоящий момент, однако, времени для исследования глубин собственной души не оставалось. Эмил и его сыну угрожала опасность, и главным делом для Парлана было теперь разыскать и убить Рори Фергюсона. До тех пор пока эта миссия не будет осуществлена, и счастье и мир в его, Парлана Макгуина, семье будут оставаться иллюзорными.

Глава 23

   Дверь в покои еще только открывалась, а Парлан уже был на ногах и вытаскивал из ножен меч. Конечно, он понимал, что злоумышленнику проникнуть в его спальню крайне трудно — если не невозможно, но недели, которые миновали в безуспешных попытках отыскать Рори, сказались на его состоянии. Парлан пребывал в постоянном напряжении. Он успел, однако, мысленно отметить, что Эмил даже не проснулась.
   — Спрячь меч, Парлан. Это Артайр.
   Отложив оружие в сторону, Парлан зажег свечу.
   — Подумать только, а ведь я мог тебя убить. Ну, что случилось? Ведь еще не рассвело.
   — Мне, знаешь ли, показалось, что эту новость ты готов будешь выслушать в любое время дня или ночи. — Тут молодой человек взглянул на Эмил и нахмурился. — Может быть, нам следует выйти, чтобы ненароком ее не разбудить?
   — Разбудить ее крайне сложно. Ребенок вел себя беспокойно большую часть ночи, и она очень устала. Тут хоть из пушки пали — она не проснется. Итак, какую новость ты принес?
   — Похоже, мы нашли Рори.
   Парлан сразу же начал одеваться.
   — Где?
   — Два часа езды верхом от Дахгленна.
   — Так близко?
   — Да, но если это и в самом деле Рори Фергюсон, можешь не беспокоиться. Нам всего-навсего предстоит освидетельствовать труп.
   Хотя Парлан несколько расстроился, что ему не довелось скрестить мечи с Рори, он тем не менее был рад. Ему, разумеется, очень хотелось разделаться с Фергюсоном лично, но не меньше он желал избавиться от постоянного напряжения и страха за семью, которые угнетали его на протяжении нескольких месяцев. Что говорить, Рори он убить не смог, зато он мог справить по нему поминки, устроив по этому поводу неслыханное пиршество.
   — Расскажи все, что знаешь.
   — Случился пожар в небольшом домишке на окраине деревеньки. Из того немногого, что рассказали местные жители, можно заключить, что два трупа, найденные на месте пожара, вполне могли принадлежать Рори и его верному псу, Джорди. Мы с Лаганом считаем, что это они и есть, но я думаю, тебе необходимо удостовериться лично.
   — Верно. Я прихвачу с собой Лейта, поскольку он знает этого человека куда лучше меня. Лейт ведь все еще в замке, хотя его отец уехал. Разбуди парня — пусть оденется и ждет меня в зале.
   Когда они выехали за ворота замка и пустились в путь, солнце уже начало всходить. По мере того как Лаган и Артайр говорили о все новых и новых деталях происшествия, надежды Парлана на то, что Рори и в самом деле встретил свою смерть, крепли. Но уж слишком все удачно складывалось. Парлан считал, что смерть Рори стоит куда дороже, чем какая-то утренняя поездка для освидетельствования трупа.
   Запах дыма все сильнее ощущался в воздухе, и в скором времени они подъехали к сгоревшему домику. На земле неподалеку от руин лежали два тела, обернутые одеялами. Рядом стояли трое людей из клана Макгуина. Они мгновенно вытянулись в струнку, когда Парлан подъехал к пепелищу.
   Поскольку дом сгорел дотла, Парлан не очень-то надеялся, что трупы можно будет опознать. Артайр и Латан уже предупреждали его, что тела сильно обгорели, но лишь сейчас Парлан понял, что установить точно, кто погиб, будет очень и очень непросто.
   — Не нравится мне это, — пробормотал Лейт, спешившийся вслед за Парланом. — Думаю, что зрелище малоприятное.
   — Не сомневаюсь. Тем не менее нам надо убедиться, что это та самая парочка, которую мы разыскивали.
   — Конечно. Тебе не стоит снимать охрану, прежде чем ты окончательно не убедишься в том, что это Рори и Джорди. Кто знает, может быть, за всем этим кроется какая-нибудь дьявольская ловушка? — Лейт глубоко вздохнул и потянулся к одеялу. — Всегда терпеть не мог пожары.
   Когда Лейт откинул одеяло, то побледнел и его едва не вырвало. Парлан посочувствовал шурину. Тот оказался прав.
   Тела оказались настолько сильно обожжены, что, в сущности, смотреть было особенно не на что. Немного успокоившись, они с Лейтом тщательно исследовали трупы, после чего Парлан последовал за Лейтом, которому не терпелось отойти от этого места как можно дальше. На расстоянии нескольких ярдов они остановились, после чего Парлан предложил Лейту хлебнуть вина из бурдюка, притороченного к седлу его коня.
   Основательно заправившись, Лейт протянул бурдюк Парлану и произнес:
   — Трудно сказать что-либо определенное. С уверенностью можно утверждать лишь то, что один из них был высоким и стройным, а другой — плотным коротышкой. То немногое, что осталось от волос и одежды, позволяет сделать вывод, что высокий был светловолос и носил дорогое платье.
   Я лично основывался на тех нескольких вещах, которые пережили пожар и были найдены на пепелище.
   — Кольцо?
   — Да, перстень. Он принадлежал Рори. Как и кинжал и меч. Рори часто показывал свое оружие, очень им гордился.
   — А второй труп, стало быть, Джорди? — Парлан прополоскал вином рот, чтобы избавиться от горьковатого привкуса дыма, после чего сделал длинный глоток.
   — Да. Странное дело, но никаких сомнений по поводу Джорди я не чувствую.
   — Если бы не Рори, он бы не представлял никакой опасности. А вот Рори всегда был непредсказуем.
   — Теперь выслушай меня. На меня тяжким грузом давит ответственность, ведь многое зависит от того, что я скажу. Так вот, не могу себе представить ни одного человека, кто мог бы завладеть вещью Рори и при этом находиться в компании с Джорди. Должно быть, другое тело все-таки Рори.
   — Похоже на то, — согласился Парлан.
   — Стало быть, всем твоим страхам конец. Но ты, кажется, не слишком этому рад?
   — Ну почему же. Хотя, признаться, меня одолевают злость и досада. Этот сукин сын опять ускользнул от меня — ив такие дали, где мне его уже не достать. — Парлан криво усмехнулся. — Что-то мне не хочется спешить следом за ним в ад, пока мой час не пробил.
   — Ясное дело. Ты рассчитывал отправить туда Рори собственной рукой. Это понять нетрудно. Мой отец мечтал о том же. Думаю, он будет испытывать те же противоречивые чувства, что и ты: радоваться, что мерзавца нет на свете, и горевать, что не он его прикончил.
   — Да. Возможно, по этой причине я и не тороплюсь поверить в смерть Рори.
   — Вот как? — Когда Парлан кивнул, Лейт перевел дух. — Убит ли он мечом или пал жертвой пламени — какая разница? Мертвец — он и есть мертвец. Скажи лучше, мы их похороним или нет? — Лейт оглянулся на трупы.
   — Было бы только справедливо, если бы мы оставили их непогребенными на поживу стервятникам. Но я никогда прежде такого не делал. Придется их захоронить.
   Хотя Парлан отчасти чувствовал себя глупо, поскольку знал, что Рори вряд ли почтил бы его останки подобным образом, он тем не менее отдал распоряжение о похоронах. Нет, не мог он бросить тела — кому бы они ни принадлежали — без погребения. Мысль о стервятниках заставила его желудок болезненно сжаться. Кроме того, Парлан полагал, что ритуал поможет ему принять смерть Рори и Джорди как данность.
   — Что ж, мы неплохо потрудились и даже, можно сказать, изрядно попотели, зато теперь вправе утверждать, что дело сделано, — заключил Артайр, умываясь с Парланом у колодца. — Только я не удивлюсь, если земля разверзнется и выбросит их обратно.
   Парлан негромко хохотнул.
   — Я бы тоже не удивился. Отметь место захоронения, Уоллес, — приказал он человеку из своей свиты.
   — К чему? Вряд ли найдутся люди, которых заинтересует место их упокоения. Впрочем, кому-то, может быть, захочется плюнуть на их кости.
   — Есть, есть люди, которые желали этой парочке смерти, но никому из них не удалось приехать, чтобы взглянуть на погребение. Так что могилы все-таки надо обозначить, Артайр.
   — Ты имеешь в виду Эмил?
   — А почему бы нет? Очень может быть, что известие о смерти Рори пробудит в ней не очень приятные воспоминания, и одного моего слова может оказаться мало, чтобы ее успокоить.
   Иногда для того, чтобы поверить в смерть подонка, необходимо увидеть его могилу. Бедной женщине не слишком хотелось призывать на голову Рори смерть, но она знала, что это единственный способ освободиться от страха перед ним.
   — Согласен. Думаю, что и мой отец будет не прочь полюбоваться на эту могилку.
   — Да, Лейт. Его желание увидеть могилу Фергюсона, возможно, было даже сильнее моего. Ты поедешь к себе, чтобы рассказать ему об этом.
   — Да, прямо отсюда. Передай Эмил, что я снова скоро у вас буду, — крикнул Лейт, направляясь к своей лошади.
   — Вот уж не думал, что породнимся и подружимся с людьми из долины, — покачал головой Артайр, наблюдая за тем, как отъезжал шурин.
   — Так уж случилось, что между нашими кланами не было особой вражды, а крови пролилось с обеих сторон совсем немного, — проговорил Парлан, подходя к своему жеребцу. Остальные следовали за ним. — И это облегчило наше сближение. Поскольку Менгусы живут на границе горного края и долины, они, возможно, не испытывают к нам той неприязни, какая свойственна истинным «низинщикам».
   Многие их обычаи ничем не отличаются от наших. Ты можешь сам это заметить по тому, как себя ведет Лейт. Он везде как дома — ив горах, и в долине.
   — Да, я тоже начинаю думать, что Лейту Менгусу всякий сапожок по ноге.
   — Похоже, ты прав, Артайр. Считай, что у него особый дар приспосабливаться ко всему. В один прекрасный день он может сослужить ему службу. — Парлан вскочил в седло и поскакал прочь от пепелища. Его люди помчались за ним.
   — Ну как, есть какие-либо сомнения?
   — Сомнений нет, но и облегчение отчего-то не приходит, Лаган. Наплевать. Давай-ка лучше поторопимся в Дахгленн. Эмил наверняка уже поднялась и теперь недоумевает, почему я уехал, не сказав никому ни слова.
   К тому времени как они подскакали к Дахгленну, на Парлана наконец снизошло успокоение и он ощутил радость, которая мигом уничтожила былые сомнения. Глава клана весело приветствовал каждого, кто попадался ему по дороге, когда он вел жеребца в стойло. Уже направляясь в жилые помещения замка, он встретился со старой Мег, которая в ответ на приветствие смерила его суровым взглядом.
   — Ты куда это гонял коней, паренек? Скрылся под покровом ночи — словно вор какой. Так куда же ты ездил?
   Парлан поцеловал ее в щеку.
   — Мне было необходимо побывать в одном месте, чтобы опознать тело человека, которого я уже давно хотел видеть мертвым.
   — Неужели это дьявольское отродье, Рори, сдох?
   — Сдох, как есть сдох. А как дела у Эмил?
   — Злится на тебя — аж зубы скрипят. Так что я на твоем месте поторопилась бы в спальню. Сейчас она кормит твоего жадного до еды сына, но это, боюсь, не отвлекло ее от мыслей о тебе. Так что если ты не поторопишься подняться к ней, она сама сбежит по ступенькам вниз, даром что к ее груди младенец присосался — это ее не остановит.
   Эмил уловила шум и оживление во дворе замка и замерла. Нежно похлопывая мальчика по спинке, она прислушивалась к поднявшемуся вдруг гомону, пытаясь уловить знакомый голос, который мог бы засвидетельствовать, что именно возвращение Парлана вызвало всю эту суету. Она уже собралась было сама спуститься во двор, чтобы лично выяснить природу поднявшегося шума, и отняла младенца от груди.
   Тот, однако, начал верещать от злости. Тут хлопнула дверь и в комнату торопливо вошел Парлан.
   — Куда это, скажи на милость, ты улизнул?
   Поглядывая с некоторым изумлением на плачущего сына, Парлан ответил:
   — Что такое? Из-за этого крика я ничего не слышу.
   Скажи на милость, чем это он недоволен?
   — Он еще не закончил завтрак, но я отняла его от груди, чтобы спуститься вниз и выяснить, ты ли это вернулся. — Мать неодобрительно посмотрела на сыночка.
   Присев на край кровати, Парлан нежно подтолкнул младенца поближе к матери.
   — Умоляю тебя, дай же ему поскорее грудь, иначе у нас лопнут барабанные перепонки.
   Эмил снова прижала ребенка к груди. Тот, пару раз всхлипнув, довольно быстро успокоился. Она уже снова хотела обратиться с вопросом к Парлану, но нечто новое в поведении малыша отвлекло ее внимание от мужа. С любопытством Эмил опустила глаза, чтобы узнать, что происходит, и заметила, что ребенок ведет себя отнюдь не привычным образом. Маленькие ручки с силой вцепились в ее расстегнутый корсаж, глаза — такого же почти цвета, что и у нее — внимательно смотрели на мать, а крохотные бровки — точь-в-точь как у Парлана — были сурово сдвинуты на переносице. Донельзя удивленная, Эмил попыталась было ослабить его хватку и освободить корсаж, что вызвало у мальчика новый приступ гнева: он еще больше нахмурился, а пальчики ни за что не хотели отпускать материю платья. Ей стало ясно, что Лайолф ни за что от нее не отцепится. Будет держаться до тех пор, пока окончательно не насытится.
   — Твой сын, Парлан, ведет себя абсолютно как ты.
   Парлан нагнулся, чтобы взглянуть на мальчика, и проворчал:
   — Ничего подобного. Не могло у меня быть такого выражения лица. Я в подобных случаях всегда испытывал чувство удовлетворения. — Он нагнулся было, чтобы поцеловать Эмил в грудь, но тут же охнул и отдернул голову. Крохотный, но крепкий кулачок пребольно ударил его по носу.
   Эмил изо всех сил сдерживалась, чтобы не рассмеяться, Она во все глаза смотрела на Парлана, который, тихонько поругиваясь, потирал ладонью нос. Потом она перевела взгляд на Лайолфа, который тоже что-то бурчал, совсем как Парлан, — должно быть, ругался. Как она ни старалась сдерживаться, увидев это, принялась хихикать. Это только усугубило положение — Парлан стал браниться громче, а мальчик еще сильнее нахмурился и крепче прежнего вцепился пальчиками в корсаж. Посмотрев на разом потемневшие лица мужа и сына, Эмил прямо-таки раскисла от смеха.
   — Бог мой, и у него и у тебя одинаково дурной характер!
   Парлан улегся на постель и стал поглядывать на сына.
   Ребенок внимательно продолжал за ним наблюдать, а гневное выражение, запечатлевшееся на его личике, не исчезало.
   Медленно, очень медленно губы Парлана раздвинулись в дружелюбной улыбке. Малыш, хотя и был еще совсем крохотным, определенно выказывал бойцовские качества и силу духа. Парлан тихонько засмеялся.
   — Хорошо еще, что он такой маленький, иначе я попал бы в затруднительное положение.
   — Да, благодари Бога, что он тебя не вздул. — Эмил прищурилась и посмотрела на мужа. — Кстати, о затруднениях. Почему ты сегодня уехал, не сказав мне ни слова?
   — Ну вот, возвращаемся к старому.
   — Да, возвращаемся. Ты никого не поставил в известность о своем путешествии. Уехал — и все.
   — Детка, я не хотел тебя расстраивать. Перед рассветом в комнату ворвался Артайр. В следующий раз поостережется приходить без предупреждения.
   — Должно быть, ты его едва не пронзил мечом, да? — Она отлично знала, как беспокоится за них Парлан. Знала и о том, что муж спал, положив меч рядом с собой.
   — Вполне могло такое случиться. Его счастье, что од остановился в дверях. В таких случаях я действую не рассуждая.
   — Ну конечно, зачем себя затруднять. Кстати, я ведь даже не слышала, как он вошел.
   — Это потому, что ребенок не давал тебе полночи заснуть.
   Она поморщилась, но в конце концов согласилась. Когда Эмил сильно уставала, едва ли чей-нибудь неожиданный приход мог ее разбудить.
   — Так что же он хотел сообщить? Неужели не мог подождать? — Эмил спросила и вдруг замерла, начиная понимать, что к чему. Поскольку нападения на Дахгленн не было, существовала одна-единственная причина, по которой Парлан мог подняться с постели среди ночи. — Рори?
   Парлан сжал ее руку в своих ладонях.
   — Да, миленькая, только не надо бояться. Он больше не причинит тебе вреда. Никогда.
   — Ты его зарубил?
   — Увы. Такого счастья Господь Бог мне не послал.
   Просто Артайр услышал, что в деревушке в двух часах езды от Дахгленна были обнаружены два человека, которые по описаниям очень походили на Рори и Джорди. Он помчался туда сломя голову, но узнал лишь, что оба погибли во время пожара. Тогда он вызвал меня, чтобы я мог лично убедиться, что это именно Рори и Джорди.
   — И что же? Это были они?
   — Да. Хотя тела в основном опознавал Лейт. Я лишь могу подтвердить, что размеры и телосложение людей, ставших жертвами огня, вполне соответствуют телосложению преступников, которых мы разыскивали. Один труп поменьше — по словам Лейта, это тело Джорди. Труп другого человека, который при жизни был значительно выше ростом, чем Джорди, — тело Рори Фергюсона. Об этом свидетельствуют и вещи, найденные на пепелище. Лейт сразу же ускакал к твоему отцу, пожелав сразу же сообщить ему о случившемся. Уверен, что Лахлан, как и я, будет вне себя от гнева, что Рори пал не от его руки.
   — Отец, конечно, разгневается, но мне кажется, это — самая лучшая развязка, какую можно себе представить. Мой отец — вовсе не жестокий человек, но если бы он встретился с Рори, то повел бы себя, как самое кровожадное существо на свете. Слишком он ненавидел этого убийцу. Поймай он Рори, его поведение мало отличалось бы от поведения умалишенного.
   — Это легко понять.
   — Да, тому, кто наблюдает со стороны. А ведь отцу пришлось бы бороться со зверем, который живет в душе каждого человека, а такие вещи не проходят даром. Повторяю; хорошо, что все закончилось именно так, хотя Пройдет некоторое время, прежде чем отец признает мою правоту.
   — Мне тоже понадобилось время свыкнуться с тем, что все наконец закончилось. У меня поначалу было чувство, будто у меня украли нечто ценное.
   — Я так рада, что никому из вас не придется встречаться с Рори лицом к лицу. Ведь Рори был как змея. — Эмил печально улыбнулась. Потом она занялась Лайолфом — ребенок уже наелся, и теперь она гладила его по спинке, чтобы он отрыгнул избыток воздуха, который, вполне вероятно, попал в его желудок при кормлении. — Я очень боялась, что Рори придумает какой-нибудь дьявольский трюк и устроит западню, в которую постарается заманить одного из нас, чтобы разделаться с ним без помех. Фергюсон никогда не сражался честно.