Хауэлл Ханна. Под счастливой звездой

   — Девушку никто не обидит. Черный Парлан дал мне слово.
   — Я не сомневаюсь в его слове, но остаюсь здесь. Будет хорошо, если рядом с Эмил окажется человек, не имеющий отношения к клану Макгуинов. Словом, пока она здесь, и я останусь тут.
   — С твоей стороны очень мило так заботиться о сестре, но у Черного Парлана могут возникнуть возражения.
   — Он не станет отсылать больного человека в утомительное путешествие. — Лейт лежал в кровати и выглядел не слишком здоровым.
   — Ты умеешь притворяться, — прорычал Лахлан, вызвав ухмылку на губах сына, — но я не уверен, что тебе удастся надуть Черного Парлана.
 
   «Болезнь» наследника клана Менгусов не произвела должного впечатления на Парлана, но он решил подыграть парню.
   Парлан понимал мотивы поступка Лейта и не стал возражать против того, чтобы тот остался. То, что Лейту могло прийти в голову попытаться его убить, не тревожило хозяина замка ни в малейшей степени. Лейт никогда бы не опустился до убийства исподтишка, а потребовал бы честного боя. Более того, Парлан подозревал, что решимость парня разделаться со своим тюремщиком в значительной степени поугасла, хотя и представить себе не мог, чем вызвана смена настроения пленника.
   Получив возможность остаться рядом с сестрой, Лейт вздохнул с облегчением. При этом он начал понимать, что причинить зло Парлану означало обидеть Эмил. С какой стороны он ни смотрел на все это, ему становилось ясно, что сестра была слишком счастлива для женщины, которая лишь ублажает плоть своего тюремщика. Во взгляде и повадке Эмил появлялось нечто новое, когда девушка оказывалась поблизости от Парлана. О чувствах Парлана Лейт старался не задумываться, хотя и его поведение резко отличалось от поведения человека, удерживающего наложницу силой и хитростью. Вообще все это требовало самого пристального внимания, вот почему Лейт предпочел остаться в Дахгленне.
   — Поступай как тебе вздумается. Раз ты решил остаться — ничего не поделаешь. Хотя я не верю, что тебе удалось его обмануть, — сказал Лахлан, когда Парлан оставил их наедине.
   — Какая разница? Как ты уже сказал, я решил остаться — и остаюсь.
   — Если ты надеешься улизнуть из замка Макгуинов вместе с Эмил и тем самым сберечь наши деньги, то напрасно.
   — Я на это и не рассчитываю. Охрана, правда, невелика, зато глаз с нас не спускает.
   — Надеюсь, ты не думаешь о том, чтобы его убить?
   — Нет. — Лейт испугался, что отец может догадаться об истинной природе отношений между сестрой и Парланом, что привело бы к еще большим осложнениям, которые ни той, ни другой стороне были не нужны.
   — Кто тебя знает? Вполне возможно, что для этого есть причина. Но я не советую тебе даже пытаться.
   — Отчего же? Я неплохо фехтую.
   — Да, мне это известно. И еще ты отлично бьешься на мечах. Но вряд ли ты одолеешь Черного Парлана.
   — Благодарю за твою веру в меня!
   — Нечего злиться попусту. Мудрость мужчины заключается в умении точно оценивать достоинства и недостатки врага.
   — Ты, стало быть, считаешь, что достоинства Парлана как бойца выше моих?
   — Именно так. Я думаю, и людская молва это подтверждает, что Парлан лучший боец в королевстве. Кроме того, он старше тебя на девять лет, сильнее и уж наверняка опытнее в такого рода схватках. Прежде чем обнажать меч против Парлана, нужно очень хорошо подумать. Поводом для боя должна быть чрезвычайно важная причина, ради которой ты был бы готов отдать жизнь.
   — Что ж, справедливо сказано. — Лейт наконец понял, что отец не сомневался в его способностях, но отдавал должное Парлану.
   — В заключение скажу, что оставаться здесь с твоей стороны — чистейшее безумие, зато Эмил будет этому рада, это уж точно.
   Когда Эмил узнала, что Лейт тоже остается в замке, счастью ее не было предела. Как только отец отбыл из Дахглепна, она сразу бросилась в покои Лейта. Брат и сестра хохотали, обнимались и целовались как сумасшедшие. Девушка чувствовала, что настанет день, когда ей потребуется поддержка родного человека. В то же время она не испытывала опасений за судьбу Лейта, хотя он оставался в стане врагов.
   — Как ни крути, но ты по-прежнему пленник, — все-таки сказала она.
   — Я знаю. За мной будут следить, и вряд ли представится возможность бежать.
   — Да. Парлан всегда будет ставить себя на твое место и вести себя соответственно.
   — Ответь мне лучше: отчего нам так и не пришлось увидеть твоего жениха?
   — Не могу утверждать, что меня это слишком интересует. А что говорит по поводу отсутствия Рори отец?
   — Ничего. Рори предупредили обо всех действиях наших родных, но он так и не собрался в путь. Напрашивается вывод, что твой суженый не хочет встречаться с Черным Парланом лицом к лицу.
   — Парлан терпеть его не может, заветное желание Макгуина — полюбоваться на труп Рори. Уж в этом у меня сомнений нет. Похоже, Рори догадывается об этом и не торопится с ним встречаться, ведь, как известно, этот парень всегда в первую очередь заботится о собственной шкуре.
   — Ты точно знаешь, что Парлан терпеть не может Рори?
   Нет, скажи, ты уверена?
   — Да. Это ясно даже по тому, с каким презрением он выговаривает его имя. Хотя я и не знаю причины. А ты знаешь?
   Лейт отрицательно покачал головой. Он терпеть не мог врать Эмил, но ему не хотелось раскрывать перед ней суть черной души ее жениха. Лейт не испытывал особого желания пугать сестру. Поскольку он надеялся, что этот брак не состоится, нечего было пичкать девочку ужасами. Не сказал он ей и другого: главной причиной его решения остаться в Дахгленне было желание разрушить намечавшийся брак сестры с Фергюсоном. Лейт рассчитывал, что Парлан не допустит этой свадьбы, как и обещал.
 
   Добыть деньги, чтобы выкупить Лейта, оказалось для Лахлана делом более простым, чем предполагал Парлан. Теперь владелец Дахгленна опасался, что драгоценного времени не хватит, чтобы положить конец планам замужества Эмил.
   Он знал, что Рори был осторожным человеком, а время на руку именно таким. Озабоченный этими мыслями, Парлан впустил к себе в комнату Лагана.
   — Артайр вернулся.
   — Где он?
   — У себя в покоях.
   — Что делает?
   — Пытается читать, чтобы скоротать время до обеда.
   — Надеется, что я его не найду и не задам ему взбучку?
   — Ты все еще на него сердит?
   — Нет. Честно говоря, я больше от него устал. От него и его глупостей.
   — Ну и славно. Криком и тычками от глупости не излечишь. Надо, чтобы он сам понял, что к чему.
   — Ты, стало быть, считаешь, что я должен оставить его в покое, а он пусть живет своей отдельной жизнью, насколько хватает его мозгов, — так, что ли?
   — Слушай, что бы ты ни говорил, он твой брат и совсем еще юнец. Откуда тебе знать, что творится у него в голове?
   Станешь гладить его по шерстке — он вдруг решит, что ты слаб и с тобой можно не считаться. Начнешь рычать на него — замкнется, возненавидит тебя. Мне кажется, что оставить его в покое — самый мудрый выход. Сейчас он отлично знает, что ты на него зол. Пусть все так и остается. В этом случае винить никого, кроме себя, ему не придется.
   — Или меня за невнимание и отсутствие заботы.
   Лаган нахмурился.
   — Да, это правда. Иногда люди обвиняют друг друга без всякого серьезного повода. Уж такова жизнь.
   — Слушай, а может, показать ему, к чему привели его подвиги? Ведь он валяется без дела и пьет целыми днями, — тут Парлан позволил себе улыбнуться, — так пусть собственными глазами увидит, какого парнишку он поймал и как тот волшебным образом изменился! Ну теперь-то почему ты хмуришься?
   — Хмурюсь оттого, что эту парочку поймал Артайр.
   — И что же? — пробормотал скороговоркой Парлан, потом повторил вопрос громко и ясно:
   — Что с того?
   — Они считаются его добычей. Артайр может решить, что тоже имеет право насладиться ею в полной мере.
   — В таком случае я быстро вправлю ему мозги. Давно пора было ему объявить, кто здесь хозяин. Надо сделать это до того, как он встретится с Эмил.
 
   Эмил как раз поднималась в зал из маленькой комнатки внизу и радовалась тому, что Лагана не было рядом. Он был отличным человеком, но утомлял ее тем, что вечно следовал за ней по пятам и непрестанно отпускал двусмысленные шуточки. В самом конце длинного, плохо освещенного зала она наткнулась на человека, который захватил в плен ее и Лейта.
   В эту минуту Эмил пожалела, что Лагана нет рядом. Появление Артайра вызвало у нее вспышку настоящей паники.
   — Ну, откуда же мы тут взялись, крошка? Только не убегай, подожди. И почему ты одета как парень?
   К ее ужасу, Артайр не был пьян, как она поначалу решила. Он мгновенно изловил ее, когда она попыталась проскользнуть мимо, прижал к стене, и девушка испугалась, что на сей раз уроки самообороны, которым обучил ее Лейт, не смогут ей помочь. Она подумала, что Артайр знаком с такого рода уловками.
   Эмил отметила про себя, что младшенький весьма и весьма походил на Парлана — он был столь же высок, хорошо сложен и смугл, как и старший брат. Но сходство было лишь поверхностным. Эмил хорошо видела, насколько черты Артайра были мелки в сравнении с чертами Черного Парлана.
   На них лежал отпечаток слабости, безволия. Раздумывая над тем, как отразить натиск Артайра, она инстинктивно выбрала самое действенное средство.
   — Я принадлежу Парлану! — закричала она, уворачиваясь от рук, которые уже были заняты исследованием ее прелестных выпуклостей.
   — Где же он тебя откопал? — Неожиданно глаза Артайра сначала расширились, а потом снова сузились по мере того, как он вбирал в себя очертания девичьей фигуры. — Господь всемогущий! — воскликнул он. — Ты же тот самый парень из рода Менгусов, которого я захватил в плен. Должно быть, я слишком основательно выпил тогда и не разобрал, что к чему. — Он сорвал с нее шапочку и несколько раз грубо провел ладонью по тщательно уложенным локонам. — В таком случае — ты моя добыча. И Парлану придется смириться с этим, хочет он этого или нет!
   — Нет, — прямо в лицо юнцу выдохнула Эмил, пытаясь увернуться от поцелуя, которым Артайр пытался ее наградить. — Я принадлежу Парлану. — Она не могла поверить, что даже имя грозного старшего брата не способно удержать Артайра от насилия.
   Тот не обратил внимания на ее слова. Словно завороженный, он созерцал прекрасные пышные волосы Эмил.
   — Господь всеблагой, до чего же они у тебя хороши. Да стой ты тихо, женщина, не мельтеши, — прорычал он. — Я тебя сюда привез, и ты моя добыча. Незачем тратить время, спрашивая разрешения у Парлана, чтобы воспользоваться тем, что по праву принадлежит мне.
   Из уст Эмил вырвался тихий стон, когда мужчина грубо схватил ее за горло и прижал к стене. Когда он притиснул свои губы к ее губам, она попыталась поразить его ногой в пах, чтобы выскользнуть из его объятий, но вдруг поняла, что у нее ничего не получится, и вместо этого изо всех сил укусила его за нижнюю губу, отчего ее рот мгновенно наполнился его горячей соленой кровью.
   Он отпрянул, застонав от боли. Кровь струйкой стекала по его подбородку. Хотя ей удалось оттолкнуться от стены, он по-прежнему крепко держал ее за руку. Свободной рукой Артайр с силой хлестнул ее по лицу, и от этого удара Эмил едва не распростерлась на полу. Она пыталась увернуться, но он поймал ее за воротник камзола и нанес новый удар. В это мгновение Эмил подумала, что вежливость Парлана по отношению к женщинам явно не была присуща его брату. Подумала — и стала проваливаться в беспамятство. Ноги ее подкосились, и она рухнула на пол. Артайр предпринял третью попытку предъявить права на свою добычу, и Эмил следила за этим уже почти безучастным взглядом, отмечая лишь страшные ругательства, которыми младший Макгуин сотрясал гулкие своды зала. Вслед за этим прозвучал рев ярости и Артайр отлетел в сторону, как тряпичная кукла..
   Эмил не удивилась появлению в зале Парлана — она сразу узнала его голос. В большей степени ее поразила чудовищная ярость, охватившая владельца замка. О том, что Артайр тоже испугался этой вспышки ужасающего гнева, свидетельствовало выражение его лица.
   Единственная мысль, появившаяся в затуманенной голове Эмил в тот момент, призывала остановить расправу. Если Парлан собрался избить младшего брата — это одно. Но слепая ярость, завладевшая Парланом, могла толкнуть его на убийство. С криком Эмил вскочила на ноги и бросилась на Парлана, пытаясь остановить его. Она очень надеялась, что те несколько мгновений, которые понадобились бы Парлану, чтобы освободиться от ее цепких рук, вдохнут в его возбужденное сознание хотя бы капельку здравого смысла.
   Парлан инстинктивно обнял девушку, разжав кулаки.
   Дыхание из его груди вырывалось с шумом, как из кузнечных мехов, и он крепко сжал веки, чтобы прогнать страшное видение, которое и вызвало у него дикий припадок ярости и затянуло глаза алой пеленой гнева, — зрелище того, как Артайр бил Эмил. Придя в себя, он понял, что несколько мгновений назад был готов убить младшего брата. Ледяным, не допускающим возражения тоном он приказал, чтобы Артайру дали двадцать пять плетей.
   — Парлан! — с возмущением воскликнул Артайр.
   — Немедленно. Сию же минуту. Пока я не одумался и не выгнал его из замка навсегда!
   Взглянув на Артайра, Эмил заметила, как тот побледнел. Появившийся рядом Лаган уже тащил его прочь — пороть.
   — Парлан! — снова с упреком воззвал младший брат.
   — Ни слова больше…
   Эмил зарылась лицом в длинные волосы Парлана и послушно последовала за ним в их спальню. Пока ее лицо омывали ледяной водой и прикладывали к коже холодные полотенца, чтобы не допустить появления синяков и кровоподтеков, она молчала. Даже за едой, которую им подали прямо в покои, не сказала ни слова.
   В ее голове кружился целый водоворот из слов и мыслей, но Эмил упрямо их отгоняла. По правде сказать, она не знала, что говорить. Кроме того, отстраненность Парлана, которую он демонстрировал все это время, тоже не способствовала откровенности. Ей показалось, будто остановить нечто страшное, что произошло между братьями — за исключением, разумеется, убийства, — ей так и не удалось. Более того, думалось, что старший Макгуин может обвинить в случившемся ее. Это, конечно, было бы несправедливо с его стороны, поскольку она никак не спровоцировала Артайра, но владелец замка этого не знал и мог думать иначе, как, разумеется, и Артайр, который наверняка изложит свой вариант случившегося, чтобы выгородить себя.
   Когда появился Лаган, она укрылась за пологом на постели, обложившись со всех сторон подушками. Тот взглянул на нее с сочувствием, и страх девушки поубавился. Если Лаган не винит ее в происшедшем, то, возможно, и Парлан не станет этого делать.
   — Им занимаются?
   — Так точно, Парлан. Старая Мег.
   Парлан удовлетворенно кивнул и высунулся из окна, чтобы оглядеть залитый лунным светом дворик. Лаган ободряюще улыбнулся Эмил. Улыбнулся и подумал, что девушка похожа на малое дитя, ожидающее наказания. Не произнеся более ни слова, Лаган выскользнул из спальни хозяина и двинулся в покои Артайра.
   — Где же Парлан? Отчего не пришел порадоваться моему унижению? — осведомился Артайр, едва Лаган отворил дверь.
   Взглянув на следы, оставленные плетью на спине младшего Макгуина, Лаган понял, что проводивший экзекуцию Малколм вовсе не пытался сдерживаться.
   — Глупец ты, Артайр, вот что я тебе скажу.
   — А что я такого сделал? Попытался получить удовольствие от бабы?
   — Было больше похоже на то, что ты пытался ее избить. В этом, что ли, заключается твое удовольствие?
   — Нет. — Артайр отвел от Лагана глаза, поскольку стыдился вспышки ярости, которая его охватила. — Она, между прочим, прокусила мне губу.
   — А нечего лезть, куда не надо. Это женщина Парлана.
   — Но ведь поймал-то ее с братцем я! Значит, она моя награда за все лишения похода!
   — Она принадлежит Парлану. У него тоже есть кое-какие права. Кроме того, она там находится не в качестве добычи. Они договорились о сделке.
   — Черт, какая разница! В любом случае он не имел права подвергать меня порке.
   Артайр негодовал, словно самолюбивый мальчик, и Лаган с осуждением покачал головой:
   — Ты получил трепку, которую заработал бы всякий, позволивший себе то, что позволил ты.
   — Я не всякий. Я его брат и наследник.
   — Ты пьяница и глупый молокосос. Только не изображай сейчас оскорбленную невинность. Ты, а не я в подобных обстоятельствах должен был оказаться рядом с Парланом.
   — Он не хочет, чтобы я находился при нем, — проворчал Артайр с обидой.
   — Ничего подобного. Просто он тебе не доверяет. Не верит, что ты поступишь, как следует умному мужу. Уж слишком часто ты напиваешься. Иногда речь идет о минутах, когда необходимо принять верное решение — хотя бы потому, что дело идет о человеческих жизнях. Парлан не может рисковать.
   — Он не дает мне возможности показать себя.
   — Разве? Ты познал радости пития и женской плоти и прямо-таки купаешься в них! На серьезное дело, оказывается, у тебя времени не остается!
   — Какое все это отношение имеет к моему положению наследника?
   — Большее, чем, боюсь, ты в состоянии понять. Если бы ты не пил так много, то, возможно, знал бы, что творится под крышей родного замка. Выяснил бы, к примеру, что паренек, которого ты захватил в плен, — младшая дочь Лахлана Менгуса, а не какая-нибудь дешевая шлюха. Тебе следовало бы также понимать, что произойдет, если ты причинишь вред дочери главы клана Менгусов.
   Будь ты умнее, ты бы уже знал, что эта девушка предназначена в жены Рори Фергюсону и что твой старший брат делает все, чтобы этого брака не состоялось. И выяснил бы заодно, почему он так хлопочет.
   Лаган направился к двери, поскольку ему надоело поучать юнца, не имевшего представления, что такое ум зрелого мужа.
   — Если бы тебе хватило мозгов, ты бы понял, что с каждым днем пленница, которую ты собрался было изнасиловать, на шаг ближе к тому, чтобы именоваться хозяйкой Дахгленна! — Лаган захлопнул за собой дверь, оставив Артайра в недоумении и вызвав больше вопросов, чем тот был способен обдумать.
   Лаган застал Малколма в зале. Налив себе эля, он уселся за стол напротив приятеля. Неожиданно Лаган подумал, что не ел весь день, но тут же понял, что есть ему, собственно, не хочется.
   — А ты исполосовал его от души.
   — Ничего подобного. Хотя он заслужил хорошую порку за попытку обидеть такую милую и нежную девицу. — Малколм покачал головой. — Признаться, я удивлен, что лэрд приказал выпороть братца. Раньше я думал, что он способен простить Артайру все что угодно.
   — Ты не стал бы удивляться, если бы видел, что там Произошло. На самом деле Парлан был близок к тому, чтобы убить парня.
   — И что же его остановило?
   — Трудно забить человека до смерти, когда у тебя на шее висит женщина. Это слегка отрезвило хозяина, и он малость оттаял. Я так думаю, что Эмил сделала это намеренно. Ну а потом Парлан предложил Артайру выбор: порка или изгнание.
   — Господи, — прошептал Малколм, — значит, у хозяина на уме не одни только плотские радости.
   — Вот именно. Одному Создателю известно, о чем он сейчас думает. Лэрд молчит как скала. Бедная девчушка сидит рядом с ним и знать не знает, чем кончится его затяжное молчание, но тоже молчит. Парлан ведет себя как-то странно. Я ушел от них в тот момент, когда он вдруг — раньше никогда такого не делал — принялся через окно созерцать двор замка.
   — Душевная боль, что тут странного. Боюсь, Парлан винит себя в том, что Артайр превратился в ничтожество.
 
   Вспоминая свою жизнь, Парлан не мог взять в толк, когда же просмотрел Артайра. Не мог он обвинить себя в дурных поступках по отношению к брату. Тем не менее должны же были быть моменты, когда он вел себя не правильно, — в этом старший Макгуин не сомневался. Если все плохое было заложено в брате от рождения, это означало, что изменений к лучшему в Артайре ожидать не приходится, а наоборот, со временем его характер сделается еще более несносным. Получалось, что Артайр обречен, и этот вывод печалил Парлана.
   И все же он был уверен: изменить характер младшего брата не в его силах. События последнего вечера оборвали последнюю нить душевной связи, которая еще существовала между ними. Должно было пройти слишком много времени, чтобы он, Парлан, смог взглянуть на брата без злобы в сердце. К тому же Артайр оскорбил не просто женщину, но женщину, которая звалась Эмил. И это отнюдь не облегчало дела…
   Медленно Черный Парлан отвернулся от окна и посмотрел на возлюбленную, которая ответила ему нерешительной улыбкой. Эмил сидела на кровати, обложенная подушками, и было ясно: ей чертовски хочется спать. Тут он впервые подумал, что его поведение с момента стычки с Артайром могло повергнуть девушку в смятение и даже напугать, поскольку она могла подумать, будто он винит в происшедшем ее. Он подошел к кровати и принялся снимать с нее высокие сапоги.
   — Пора спать, крошка, — сказал он и нахмурился, заметив ее изумленный взгляд.
   Эмил попыталась понять, что кроется за бесстрастным выражением лица, уже который час скрывавшим подлинные эмоции и чувства Парлана. Она догадывалась — на нее лично он не сердился, хотя было видно, что гнев все еще продолжал в нем клокотать. Потому Эмил предпочла оставаться тихой и безучастной. Она боялась неверно сказанным словом или даже неловким жестом усугубить ситуацию и вызвать новую вспышку его гнева.
   — Говори, если хочешь, — пробормотал он, пытаясь подбодрить ее.
   — Мне ужасно жаль, — прошептала Эмил, чувствуя страшную слабость после всех этих переживаний.
   Прикрыв девушку одеялом, Парлан уселся рядом и коснулся пальцем синяков и кровоподтеков, проступивших на ее шее и лице, несмотря на все старания прислуги.
   — Тебе не о чем сожалеть, малютка, — сказал он, поднимаясь на ноги, чтобы раздеться. — Ты не виновата в случившемся. Я видел все собственными глазами. Жаль только, что я вмешался слишком поздно.
   — Он был зол, Парлан. Я прокусила ему губу насквозь.
   Должно быть, именно это его распалило.
   — Думаю, что так и было. — Парлан еле заметно улыбнулся и скользнул под одеяло рядом с нею. — Но в ответ хватило бы одного удара с его стороны. Он же собирался тебя избить до потери сознания — и ты сама об этом догадываешься. Оправданий подобным действиям нет. Особенно если учесть, что ему известно, как я отношусь к посягательствам на честь женщины в моем доме.
   — Может, тебе сходить навестить его? — отважилась предложить девушка, но Парлан сжал ее в объятиях, и Эмил приникла к нему.
   — Нет. Во мне еще не остыла злость на него, да что там злость — ярость. Я вполне способен на то, чему ты помешала днем, — на убийство.
   — Ты этого не сделаешь. Он твой брат.
   — И что же? Почему ты пыталась меня остановить?
   — Ну, я думала, что ты забьешь его до смерти, сам того не желая. Не хочу, чтобы ты совершил поступок, о котором будешь впоследствии жалеть.
   — Признаться, мне до сих пор не верится, что я смогу простить Артайра, что перестану злиться на него — ну и конечно, на себя.
   — На себя?
   — Артайр — самая большая неудача в моей жизни.
   Прижимаясь к Парлану, Эмил, однако, ухитрилась при этом отрицательно покачать головой. Мужчина изобразил на лице подобие улыбки и провел рукой по ее волосам. Девушка успокаивала его и заставляла вновь верить в свои силы.
   — Некоторые люди просто-напросто слабы, Парлан. И с этим ничего не поделаешь. Человек не всегда знает, что побуждает его действовать тем или иным способом. Он в состоянии контролировать лишь то, что замечает или о чем имеет представление.
   — Лаган говорит то же самое.
   — Что ж, он прав.
   Когда Парлан собирался сообщить ей свою точку зрения на этот вопрос, послышался стук в дверь. Он улыбнулся, заметив, как Эмил мгновенно исчезла под одеялом, и предложил нежданному визитеру войти. И совершенно не удивился тому, что ночным посетителем оказался Лейт.
   — Не следует ли тебе, больному — если, во всяком случае, ты хочешь им казаться, — давно уже быть в постели?
   Не обратив внимания на вопрос Парлана, Лейт, в свою очередь, осведомился:
   — Как Эмил?
   — Все хорошо, — отозвалась девушка из-под одеяла.
   — Что, стыдно показаться?
   Приоткрыв лицо, она сказала:
   — До сих пор тебе не приходилось видеть на моем лице отметин, оставленных рукой мужчины. — Заметив, что при виде ее синяков улыбка брата исчезла, Эмил торопливо добавила:
   — Это не так больно, как может показаться со стороны.
   — Мне бы, честно говоря, не хотелось видеть тебя с синяками. Хотя они появляются у тебя так легко… Мне и в самом деле трудно определить, насколько ты страдаешь.
   — Он дважды хлестнул меня по лицу, прежде чем мне удалось его остановить.
   Кивнув в знак того, что принял это к сведению, Лейт выслушал рассказ о том наказании, которому подверг брата Парлан. Потом он сказал:
   — Жаль, мне не удалось понаблюдать за поркой. Ну а теперь мне пора отправляться в постель. — Тут он напустил на себя томный вид и произнес слабым голосом:
   — Знаешь, я до сих пор так легко утомляюсь…
   Когда Парлан отсмеялся этой шутке, он вдруг сделался серьезным и проговорил:
   — Я хотел бы, чтобы Артайр походил на Лейта.
   — Твой брат молод. Он еще может измениться, — возразила Эмил.
   — Судя по его образу жизни, он умрет раньше, чем это произойдет. Впрочем, это не в моей власти. Давай-ка лучше спать, дорогая моя. Тебе необходимо отдохнуть от всего пережитого, мне же надо избавиться от гнева. Боюсь, я так сердит, что могу — сам того не желая — тебе навредить.