Хауэлл Ханна. Рождение любви

   – Я тоже, Тэвиш, – проговорила она и, протянув руку, ласково дотронулась до его груди.
   – Разденься, моя прекрасная, – тихо велел он осипшим голосом, – не надо краснеть. Оставь свою скромность. До рассвета осталось немного. Быть может, это моя последняя ночь, – сказал он, обращаясь скорее к себе, чем к ней.
   Шторм упала на колени и приложила дрожащие пальцы к его губам:
   – Не говори так, Тэвиш!
   Глаза девушки заблестели. Он пальцем смахнул слезинку с ее щеки.
   – А ты будешь горевать, если меня убьют, малышка?
   – Да, Тэвиш, очень.
   Тэвиш почувствовал, что с этой мыслью ему будет легче встретить рассвет, и нежно поцеловал девушку.
   – Разденься, Шторм, ради меня. Она медленно поднялась с колен.
   – Ладно, разденусь, – проговорила она, смущенно разводя руками.
   Шторм начала раздеваться, и Тэвиш улыбнулся. Ее обнаженное тело, мерцавшее в свете камина и свечей, было великолепно. Когда она наконец встала перед ним, Тэвиш оглядел жадным взором ее высокие груди, осиную талию и стройные бедра, задержавшись на потаенных местах, затем он протянул руку, продолжая свой осмотр на ощупь.
   – О Господи, девочка, как же ты красива! Неудивительно, что тот парень потерял голову, когда ты показала ему себя. – Он по очереди подержал в ладони правую, затем левую грудь Шторм, не сводя глаз с ее лица. – Они так удобно ложатся в мужскую руку, а быстро твердеющие соски как будто сами просятся на язык. Кожа нежная, как шелк, – приговаривал он, скользя рукой ниже, – тебя так приятно гладить. Эти округлые ягодицы и стройные бедра так и манят мужчину. А вот и врата рая – за этими шелковистыми рыжими волосками скрывается сокровище, которое может толкнуть на любое злодейство. Раздень меня, малышка, и прими в свое теплое лоно.
   Взволнованная его ласками, взглядами и завораживающими словами, Шторм забыла про стеснение. Ноги ее подкашивались от блаженной слабости. Дрожащими руками она развязала шнуровку на его брюках. Оставшись таким же нагим, как и она, Тэвиш потянул девушку на себя, обхватил ногой за талию и вошел в нее, припав к ее губам жадным поцелуем.
   Они занимались любовью упоительно медленно, вновь и вновь взмывая к вершинам наслаждения. Наконец сон пересилил страсть. Тэвиш лежал поперек постели, положив голову на грудь Шторм. Ее стройная ножка, согнутая в колене, покоилась на его ягодице. Девушка даже во сне крепко сжимала его в объятиях, уткнувшись щекой в его волосы. Тело Тэвиша было ее единственным одеялом.
   Не получив ответа на стук, Ян и Шолто тихо вошли в комнату и с завистью уставились на спящую пару. Каждый из братьев мечтал оказаться на месте Тэвиша. Сами они скоротали время до рассвета, завернувшись в плед в своих одиноких постелях, без нежной возлюбленной, которая могла бы облегчить тревожное ожидание боя.
   – Интересно, а задница у него не замерзла? – прошептал Шолто, медленно подходя к кровати.
   Ян тихо хмыкнул:
   – Наверное, он ее перегрел, а теперь охлаждает. Открыв один глаз, Тэвиш взглянул на братьев.
   – Шутить в такое время – кощунство, – буркнул он.
   Шторм пробормотала во сне его имя. Ее ножка потерлась о его голень, а ручка скользнула по спине и легла на ягодицы. Тэвиш досадливо поморщился:
   – Отвернитесь на минутку, болваны, я встану.
   – Я подозреваю, что ты уже встал, – сказал Шолто отворачиваясь, и Ян засмеялся.
   Шутка брата попала в цель. Тэвиш с ворчанием выбрался из объятий Шторм. Девушка не проснулась, только перевернулась на бок, и это говорило о том, как сильно она устала. В душе Тэвиша шевельнулась жалость. Даже будь у него время, он не стал бы еебудить лишь для того, чтобы вновь удовлетворить свое желание.
   – Можете поворачиваться, – сказал он братьям, поднимая с пола свои штаны.
   – Стоило трудиться! Все равно, кроме тебя, мне больше ничего не видно. – То, что Тэвиш продолжает хотеть свою спящую красавицу, было очевидно, и Шолто озорными глазами смотрел на доказательство его желания. – Какой же ты ненасытный, братец!
   Тэвиш окатил его сердитым взглядом.
   Да. – Нагнувшись, он ласково потрепал спутанные волосы Шторм и стремительно направился к двери. – Есть ли признаки того, что враг готовится к новой атаке? – спросил он, когда они спускались по лестнице.
   – В рассветной тишине было хорошо слышно, что они готовятся, – ответил Ян.
   – Черт побери, нас так мало! Ладно, может быть, нам повезет и вовремя появится подкрепление, – сказал Тэвиш, выразив надежды всех оставшихся в живых обитателей Ка-райдленда.
 
   Лорд Элдон хмуро вглядывался в темноту – туда, где находился осажденный Карайдленд. Ему не хотелось посылать на разведку юного Хэддена, но парень лучше всех подходил для такой работы. Ловкому да и просто везучему Хэддену удавалось пробираться под самым носом у неприятеля, оставаясь при этом незамеченным. Лорд Элдон волновался не столько за племянника, сколько за те новости, которые он принесет. Когда тот прискакал наконец в лагерь, лорд Элдон буквально стащил его с седла, сгорая от нетерпения. Хорошие новости или плохие, но он должен был узнать, и узнать немедленно.
   – Как дела в Карайдленде? – спросил он лазутчика, когда они уселись вокруг костра, потягивая сидр.
   – Шотландцы дерутся храбро, если учесть, что в их распоряжении только половина бойцов. Хоть Мак-Лаганы наши враги, но сейчас я не могу не восхититься ими. Хью пока не предпринял ни единой попытки взять крепость штурмом. Он медленно, но методично косит шотландцев.
   – И успешно, как тебе кажется? – в упор спросил лорд Фостер.
   – Да. Ночью на стенах дежурили женщины.
   – Значит, у Мак-Лагана не хватает людей, чтобы залатать все дыры и сменить уставших. Все его силы – на стенах. – Элдон покачал головой. – Если у них так мало воинов, возможно, им придется отступить в крепость и сдать двор.
   Хэдден кивнул:
   – Посты на стенах слишком редки. Люди Хью могут запросто забросить лестницу и перебраться на территорию крепости. Наверное, утром они как раз и попытаются это предпринять, – Он сделал большой глоток и вдруг объявил: – Я видел Шторм.
   – На стене? – спросил Элдон, не слишком вроде бы удивившись. – Они не отдали ее Хью?
   – Нет, и, по-моему, не отдадут. На этот счет можешь не волноваться. Я видел, как Хью ходил к шотландцам на переговоры. Похоже, один из них пытался привести подкрепление, но его поймали. Хью хотел обменять этого человека на Шторм.
   Брови Элдона резко взметнулись.
   – Мак-Лаган отказался от обмена?
   – Да. Хью оторопел от неожиданности. Дело в том, что его пленником был наследник Колина. Сам Тэвиш Мак-Лаган.
   Все, кто слушал Хэддена, так и застыли с открытыми ртами. Лишь лорд Элдон сдержал удивление:
   – Мальчишка говорил, что шотландцы относятся к Шторм с симпатией, но это превосходит все ожидания. Так вот почему она стояла на стене?
   – Наверное, она хотела показать Хью, что ей безразлична судьба ее… – Хэдден осекся, не смея произнести это слово перед Элдоном.
   – Любовника, – сквозь зубы закончил Элдон, – я знаю, какое место отводится моей дочери в Карайдленде. И как же этот Тэвиш воспринял отказ от выкупа?
   – Одобрительно помахал связанными руками. Было видно, что он полностью согласен с решением отца. Шторм привела Хью в бешенство, отказавшись выйти к нему в обмен на Тэвиша.
   – Она убедила его в том, что участь Мак-Лагана ее не волнует?
   – Да, Эндрю. – Хэдден усмехнулся. – Она выглядела просто великолепно. Тэвиш укорил девушку, что она не надела чулки, а она сказала, что хочет вдохновить войска Хью на мятеж. – Он с облегчением увидел, что даже Элдон захохотал. – Хью изъявил желание посмотреть, как она будет развлекаться, а она сказала: «Только не на твоих глазах».
   – Как же ей удалось убедить Хью в своем равнодушии к участи Тэвиша Мак-Лагана? – спросил Элдон.
   Хэдден замялся, но дядя взглядом заставил его говорить.
   – Она убедила его, продемонстрировав, что уже нашла замену Тэвишу. На глазах у всех поцеловала среднего сына Мак-Лагана – под одобрительные возгласы шотландцев. Сэр Хью озверел от ярости и вернулся в свой лагерь, к леди Мэри.
   – Ты видел мою драгоценную женушку?
   Элдон вложил в свой вопрос всю ярость против той, кого считал причиной бед его дочери.
   – Да. Она разбила большую палатку и… э… – Хэдден смущенно покраснел и пожал плечами.
   – Распутничала там дни и ночи напролет, – коротко закончил за него Элдон. – Говори же без обиняков. А что их войско?
   – Судя по тому, что я видел, у сэра Хью много воинов. Леди Мэри, похоже, тоже купила себе отряд. Я узнал среди их людей твоих бывших охранников. Четверть, а то и треть может перейти на нашу сторону. Ты по-прежнему господин этим людям, и я не поверю, что им понравился их временный сюзерен.
   – Будем надеяться, что к нам перейдет хотя бы треть. У нас мало людей. Иди отдохни, малыш, ты хорошо поработал.
   Молодые люди встали. Задержавшись, Эндрю спросил:
   – А как насчет Шторм? Что ты думаешь о ее связи с Тэвишем Мак-Лаганом?
   – Это меня тревожит меньше всего, сынок. Судя по тому что рассказал Хэдден, шотланцы укрыли девушку от сэра Хью. Этот человек собирался не только обесчестить, но и убить ее. Что значит ее невинность в сравнении с жизнью? Она осталась без защитников. Отказ от выкупа отменяет все правила содержания пленных, и Мак-Лаганы могли делать с ней все, что хотели. Я решил: поступлю так, как она скажет.
   Эндрю нахмурился:
   – То есть?
   – То есть я ничего не буду предпринимать, если Шторм этого не захочет. Она много месяцев жила с этими людьми, и они обращались с ней, пленницей, как с членом семьи. Разве что присматривали, чтобы не сбежала. Если я подниму меч на Мак-Лаганов, это может причинить ей больше страданий, чем то, что они с ней сделали. Если Шторм потребует мести, тогда я отомщу. Если же нет, я просто заберу ее домой, в Хагалео, и забуду все, что было. Защитив девушку от Хью, шотландцы спасли ей жизнь, а платой взяли ее невинность. Такой обмен мне, любящему отцу, кажется вполне справедливым.
   – Я с тобой согласен. Лучше пусть останется живой, чем невинной и мертвой, соблазненной без мужа, чем изнасилованной и избитой мужем-ничтожеством. Спокойной ночи, отец.
   Когда все ушли, Фостер внимательно посмотрел на печального Элдона:
   – Ты сказал это искренне?
   – Да. Для меня жизнь Шторм гораздо дороже ее невинности, даже дороже ее или моей чести. Мне достаточно того, что ее там не обижали. Если она вернется ко мне обиженная, телом или духом, я собственной рукой зарублю негодяя обидчика.

Глава 20

   Тэвиш оторвался от точки меча и взглянул на Шолто. Глаза его сузились, когда он заметил на красивом лице брата следы вины и смущения. Вспомнив, как Шолто и Шторм целовались на крепостной стене, он враз похолодел. Тэвиш догадывался, в чем хочет признаться брат, и знал, какую боль принесет ему это признание.
   Мне нелегко говорить тебе это, Тэвиш, но я знаю: мужчина на войне может в любой момент погибнуть. Я должен снять с души этот груз.
   – Выкладывай, – бросил Тэвиш и так сжал эфес своего меча, что побелели костяшки пальцев.
   – Господи, прости. – Шолто быстро огляделся и опять посмотрел на брата. – Я хотел завладеть твоей женщиной, Тэвиш.
   – Хотел? – переспросил Тэвиш. Ледяные пальцы, сжимавшие его сердце, понемногу разжались.
   – Да, хотел. Она девушка пылкая, а я знаю, как воспламенить женщину, – говорю это без пустого бахвальства. Но она упорно твердила «нет». Она сказала, что я буду ненавидеть самого себя, и была права. Сейчас я действительно ненавижу себя, хоть и не получил того, чего добивался. Конечно, я поступил низко – полез к ней, пока тебя не было, – но я просто потерял голову от желания. Мне было в эту минуту все равно, чья она женщина.
   Тэвиш встал, вложил в ножны меч и в упор посмотрел на Шолто:
   – Глаза ее блестели?
   – Как расплавленное золото. Тэвиш схватил брата за плечо.
   – Ты смотрел в такие глаза и все-таки удержался? Не верю!
   – Это было нелегко, – искренне признался Шолто.
   Тэвиш усмехнулся:
   – Ты мог ее взять и не взял? Не может быть!
   – А если бы и взял, разве это имеет значение? – спросил Шолто, спросил из любопытства. Он знал, что брат его уже простил.
   – Да, имеет. Если бы ты овладел Кэтрин прямо на моих глазах, мне было бы все равно, но… – Тэвиш замялся, не зная, как объяснить свои чувства. – Шторм моя, она принадлежит только мне. Понятно?
   – Она твоя до тех пор, пока не надоест тебе или пока не вернется в Хагалео? – спросил впрямую Шолто.
   Тэвиш отрывисто кивнул. Шолто почувствовал, что брат не хочет размышлять на эту тему, и больше не стал задавать вопросов.
   Они были готовы подняться на крепостную стену, когда появилась Шторм. Тэвиш заметил огонек желания, мелькнувший в глазах брата, и нарочито вызывающе положил ей руку на грудь.
   – Ты ушел на цыпочках, не сказав мне ни слова, – проговорила она, с трудом сдерживая слезы.
   – А ты хотела, чтобы я топал как слон? – спросил Тэвиш, весело взглянув на девушку.
   – Мне не до шуток, – сухо бросила Шторм, но тут же смягчилась и крепко обняла его. – Отдай меня сэру Хью, Тэвиш, пусть не состоится эта битва.
   Тэвиш уперся подбородком ей в макушку.
   – Нет, малышка. Он поднял меч на Карайдленд, и не важно, по какой причине. Мы должны драться. К тому же любому здешнему жителю известно, что ты спасла жизнь милорду. Как известно и то, что собирается сделать с тобой этот подонок. Когда нам делают добро, мы привыкли отвечать на это благодарностью. Не в наших правилах бросать на верную гибель и поругание человека, которому мы обязаны жизнью. У тебя нет родных, и леди Мэри отдала тебя мне. Что ж, я не люблю расставаться со своей собственностью и, если надо, готов отстаивать ее с мечом в руках.
   Она вцепилась руками в его рубашку, пытаясь сдержать рвущиеся из сердца слова. Когда отправляешь мужчину на войну, нельзя плакать и показывать, что боишься за его жизнь. Женщине надо держаться стойко и вести себя так, словно она уверена: ее мужчина вернется живым. Руки Тэвиша гладили ее волосы, и Шторм заставила себя на время забыть все свои страхи. Потом, когда он уйдет, можно будет рыдать и заламывать руки сколько душе угодно, но только не сейчас. Девушка подняла голову и взглянула на Тэвиша:
   – Ну что ж, я пыталась вас остановить. Ты чертовски упрям, Мак-Лаган!
   – Да, милая, так же как и ты. И, зная твое упрямство, хочу взять с тебя слово, что ты не сбежишь к этому человеку. Поклянись, малышка. – Она поджала губы, и Тэвиш нахмурился. – Если не дашь мне слова, я свяжу тебя и твоего кузена-проныру по рукам и ногам. Скажи, что будешь сидеть в крепости и не сотворишь никаких глупостей.
   – Клянусь, – нехотя произнесла Шторм, – но так нечестно! Ты догадался. Я как раз хотела…
   – Знаю. Смотри-ка лучше за ранеными, малышка, там ты действительно нужна. И не лезь на рожон. Гвоя жертва будет бессмысленна. А теперь беги! Скоро начнется бой.
   Он коснулся губами ее губ, и она зарылась пальцами в его шевелюру, продлив поцелуй, вложив в него всю свою любовь. Наконец девушка отпустила Тэвиша и прижалась щекой к его щеке. Ей вдруг показалось важным, чтобы он узнал о ее чувствах. В такой момент можно было забыть о своей гордости.
   – Ты солнце на моем небосклоне, Тэвиш Мак-Лаган. Без тебя все было бы мрачным и холодным. Знай: я люблю тебя.
   Тэвиш разжал руки от удивления, и она выскользнула из его объятий. Шолто, который недоуменно смотрел на брата, в свою очередь удивился, когда она чмокнула его в губы. Девушка поспешно исчезла в крепости, не желая присутствовать при обсуждении своего неожиданного признания. Ей повезло: братья заговорили уже без нее.
   – Что она тебе сказала? У тебя такой вид, словно тебя стукнули обухом по макушке.
   – Да так, ничего особенного, Шолто, – ответил Тэвиш, оправившись от потрясения, – просто милые слова, которые женщины обычно говорят своим мужчинам, чтобы подбодрить их перед боем. – Тэвиш не хотел верить в то, что говорил.
   – Ты уверен? – спросил Шолто, догадываясь, что именно сказала брату Шторм.
   – Да. Она сказала это, потому что знала: я иду на встречу со смертью. – Он зашагал к крепостной стене. – Так пойдем же, пока бой не начался.
   На стенах Карайдленда царила напряженная тишина. Бойцы наблюдали за собиравшейся внизу армией сэра Хью, пытаясь разгадать его тактику. Ряды шотландцев заметно поредели. Противник значительно превосходил их числом, и каждый знал, что поражение почти неизбежно, но, несмотря на это, люди храбро готовились биться до последнего бойца. Сэру Хью придется дорого заплатить за Карайдленд.
   Тэвиш тоже смотрел на людей сэра Хью, но думал о Шторм. Ему хотелось, чтобы ее слова были искренними, чтобы она действительно испытывала к нему глубокие чувства. Его собственное отношение к Шторм, что он уже понял, не ограничивалось вожделением. Да, при одном взгляде на нее у него вскипала кровь, и он охлаждал ее весьма приятным способом. Но дело было не только в этом. Еще ни одна женщина не вызывала в нем такой симпатии. Ему нравилось в ней все – от янтарных глаз до независимого характера. После Мэри у него ни разу не возникало мысли остановить свой выбор на какой-то одной женщине, жениться, завести семью. Если Шторм сказала правду, а не просто хотела придать ему сил перед боем, то он мог бы связать с ней жизнь. Если она его действительно любит, значит, ему нечего опасаться измены.
   Тэвиш заставил себя сосредоточиться на предстоящем сражении. Рассеянность в такой момент могла стать роковой. А ему сейчас хотелось жить, хотелось как никогда. У них еще осталось столько недосказанного! Он должен поговорить со Шторм. Пусть узнает, что не только его тело постоянно томится по ней.
   Сэр Хью оседлал своего боевого коня. Леди Мэри стояла рядом. Час битвы близился, и кровь вскипала в ее жилах. Порой она жалела, что не родилась мужчиной и не может вместе с остальными воинами сражаться на поле брани. Однако ей вполне хватало удовольствия наблюдать. Находясь на безопасном расстоянии, леди Мэри смотрела на жестокую схватку мужчин и упивалась видом насилия, смерти и крови. Это зрелище возбуждало ее, и сейчас, в отсутствие мужа, она могла свободно утолять свою похоть так, как считала нужным. Необходимость соблюдать осторожность сильно сдерживала ее фантазии.
   – Убей их всех до единого, Хью! – холодно напутствовала она своего любовника.
   Сэр Хью и сам мечтал об этом, но ее приказ его оскорбил.
   – Я собирался предложить им сдаться, в последний раз. Так принято.
   – Ну, так предложи. Они все равно не согласятся. Я знаю. Но даже если согласятся, неужели это тебя остановит? Если я хоть что-то смыслю в здешних нравах, англичане почитают своим священным долгом убивать шотландцев. Не бойся, тебя никто не осудит.
   – Мне плевать, что обо мне будут говорить! – рявкнул сэр Хью, хмуро глянув на нее с высоты своего коня. – Но у войны есть свои законы, Мэри, и их надо соблюдать. А я все-таки рыцарь, не забывай об этом!
   Предложить условия плена, а потом, когда противник согласится их принять, отбросить все и убить всех – нет. Даже Хью не мог пойти на такую подлость.
   – Это же шотландцы! Зачем с ними церемониться? Забудь про законы чести! Мак-Лаганы – приграничные разбойники, а ты хочешь вести себя благородно с этим сбродом? Если ты избавишь мир от этих ублюдков, тебя назовут героем. И никто не спросит, как ты этого достиг. Я хочу их смерти, Хью, – продолжала леди Мэри, – хочу сровнять с землей их крепость, это уродливое нагромождение камней. Они мне как нож острый в сердце. Я устала с ними бороться. Они меня обокрали, пусть теперь расплачиваются. На мой взгляд, это справедливо.
   Или ты забыл, как они над тобой издевались? Забыл свое позорное возвращение в Хагалео? Они же выставили тебя на всеобщее посмешище! Украли превосходного жеребца, которого ты только что приобрел. А потом еще увели у тебя из-под носа отличную племенную кобылу. И я говорю не о четвероногой твари. Я говорю о Шторм. Тэвиш Мак-Лаган сейчас объезжает твою лошадку, а может быть, в ее чреве уже зреет мак-лаганский жеребенок. Владея ею, он владеет и твоим состоянием, той землей, о которой ты мечтал, но которую так и не получил. Они над тобой потешаются. Сколько еще ты будешь терпеть от них унижения? Пора вспомнить, кто ты такой, и отомстить за себя!
   – Довольно! – рявкнул Хью. – Молчи, женщина! Ты своего добилась. Я уничтожу их всех, даже если придется обманом выманивать их из Карайдленда. Этот день станет последним днем наглецов Мак-Лаганов. Эта земля обагрится их кровью.
   Хью пришпорил коня и ускакал. Леди Мэри с улыбкой смотрела ему вслед. Уже скоро Мак-Лаганы не будут ее тревожить. В исходе сегодняшней битвы она не сомневалась. Хью опытный военачальник, и его войско намного превосходит войско Мак-Лаганов. Она видела на стенах шотландских женщин, которые несли ночной дозор, и знала, что это значит. Те мужчины, что остались в Карайдленде, вконец измотаны, и в схватке с сэром Хью их ждет верное поражение.
   Англичане хорошо отдохнули и были в полной боевой готовности. Леди Мэри направилась к своей крытой двуколке. «Интересно, сколько продлится бой? – размышляла она – Конечно, будет неплохо, если Карайдленд падет сразу, но успею ли я получить удовольствие?» Она надеялась, что боевое искусство и упорство Мак-Лаганов позволит им продержаться какое-то время и она насладится зрелищем, прежде чем будет объявлена желанная победа.
   Шторм оглядела собравшихся в зале женщин и малолетних детей. Напряжение, с которым они ожидали начала боя, было почти осязаемым. Родным и близким этих людей предстояло сразиться с войском сэра Хью, и каждый хранил в душе тревогу. Даже дети притихли. Эта сцена показалась Шторм до боли знакомой. Так бывало и в Хагалео: по обе стороны границы женщины перед битвой боялись за своих мужчин – будь то возлюбленные или родственники, они надеялись, что те вернутся живыми.
   Но сейчас страх был глубже обычного. Этот бой происходил возле самого порога их дома. Дети, женщины и немощные старики замирали от ужаса. Им предстояло своими глазами увидеть весь кошмар боя, услышать звуки смертельной схватки.
   – Я не могу этого вынести! Надо их остановить, – прошептала Шторм, поднимаясь со скамьи.
   Сидевшая рядом Мэгги удержала ее за руку, сказала она, – Ты не сможешь остановить бой, мечи уже обнажены, и кровь пролилась.
   – Я не могу спокойно сидеть и смотреть на это. Я не стою того, чтобы из-за меня проливалась кровь.
   – Наверное, не все со мной согласятся, но я думаю, этот бой начался не только из-за тебя. Конечно, и ты послужила поводом для драки, но наши люди защищают Карайдленд, сражаются с человеком, который заслуживает смерти.
   – Но пойми же, Карайдленд может пасть, – прошептала девушка, – они разрушат все это!
   – Да, мы все это знаем. У нас только половина всех воинов, да и те измотаны. Мы уже встречались с этим противником, и Бог нас щадил. Может быть, и на этот раз он смилостивится над нами. Нам остается только молиться.
   – Я молюсь, но мне все равно страшно.
   – Девочка, если мы отдадим тебя этому человеку, он все равно не уйдет. Ты знаешь это лучше нас. Мы все слышали, что говорят наши люди. Вражеская армия сильнее, и мы бы отдали тебя, если бы это спасло нас, спасло наших женщин и детей. Но это не поможет. Сэр Хью все равно попытается убить нас, а потом и тебя, просто это случится не так быстро.
   Содрогнувшись от ужаса, Шторм закрыла глаза. Она знала, что Мэгги совершенно права. Получив ее, сэр Хью не остановит бой. Ей хотелось найти легкое решение, положить конец кровопролитию и предотвратить неминуемое поражение шотландцев. Да, она стала яблоком раздора, но битва началась не только из-за нее.
   – Он предложит сдаться, – сказала Шторм в отчаянии, хватаясь за последнюю надежду.
   – Да, предложит. Так положено.
   – Но шотландцы отвергнут его предложение. – Девушка вздохнула.
   – Да. Плен считается позором.
   – Зато он оставляет жизнь.
   – Ты в самом деле так считаешь?
   Шторм отвела глаза. Она читала во взгляде Мэгги ту правду, которой так боялась, но которую, при всем своем желании, не могла отрицать.
   – Нет, – наконец прошептала она, – нет, я не верю!
   – В такой момент не стоит себя обманывать, девочка. Расслабляться опасно.
   – Наверное, вы правы, но мне так плохо! У меня внутри все переворачивается от страха.
   – Мне это знакомо, девочка. Я тоже всегда боюсь, когда мой Энгус уходит на войну. А сейчас еще хуже, потому что мои дети тоже взялись за меч. – Она покачала головой, видя, как побледнела девушка. – Нет, ты ни в чем не виновата. Знай, что бы ни случилось с моими близкими, я не буду тебя осуждать. Если меч настигнет моего мужа или сына, я прокляну одного человека – сэра Хью Седжвея. Только его одного. Девочка, мы с тобой знаем, что он хочет уничтожить всех Мак-Лаганов. Ему нельзя верить. Если он предложит условия мира, то только затем, чтобы мы сложили оружие. И тогда он перережет нас, как стадо баранов. Но мы не допустим этого. Если Господь хочет нашей смерти, мы будем драться до последнего младенца. Сэр Хью не получит легкой победы! Я молю Бога, чтобы этот зверь умер первым.
   – Это было бы счастье. Мое сердце разрывается на части, Мэгги! У меня есть друзья по обе стороны этих стен. Кое-кто из бывших бойцов моего отца скрепя сердце пошел за Хью. Они люди военные и должны идти куда прикажут – нравится им это или нет.
   – Я знаю. Наш милорд – военачальник, и будь он таким, как сэр Хью, мой Энгус все равно пошел бы за ним. Защищать Карайдленд – его долг. Другого он не знает, и я тоже. Ох, девочка, как бы мне хотелось, чтобы на нас напал не Хью, а твой отец! Вот уж не думала, что когда-нибудь скажу такое.