Страница:
Линда впервые в жизни летела на самолете. Это доставляло ей наслаждение, хотя она постоянно ловила на себе взгляды окружающих, явно интересующихся тем, дочь она Гюнтеру или любовница. Довольно щекотливое положение, подумала Линда, но потом ей стало все равно. Здесь ее никто не знает, поэтому все эти взгляды не имеют никакого значения.
Гамбург очаровал ее. Уже сама поездка на такси до отеля привела в восторг. Совсем другая архитектура, кругом старинные особняки с черепичными крышами, фонтаны посреди парков, мостики.
– Я бы хотела здесь пожить, – вырвалось у Линды, и она сжала руку Гюнтера.
– Нам очень повезло с погодой, – заметил он, расплачиваясь за такси.
Они остановились перед отелем «Времена года», дверца машины открылась, и мужчина в ливрее сказал:
– Добро пожаловать!
Стараясь держаться непринужденно, Линда поднялась вместе с Гюнтером по широкой лестнице, вошла в шикарный холл, украшенный антикварными статуэтками и застеленный дорогими коврами. У нее перехватило дыхание от всей этой роскоши. Она никогда и мечтать не смела о том, что хотя бы подойдет к дверям такого великолепного отеля. Гюнтер уладил все формальности, и они направились к лифту: Лифт управлялся вручную специально подготовленным молодым человеком. Линда и не думала, что такое возможно. Все напоминало сцены из фильма «Трое на снегу».
– Ну? – спросил Гюнтер, когда они вышли на своем этаже. – Не слишком многообещающе?
– Мечта! – воскликнула Линда.
Гюнтер открыл дверь. Линда прошла вслед за ним в светлый двухкомнатный номер с большой кроватью и чудесным видом из окон. Не успела за ними закрыться дверь, раздался стук. Принесли багаж. Гюнтер достал из бумажника чаевые. Едва они остались одни, Гюнтер обернулся к Линде с многозначительной улыбкой.
– Может, прежде чем гулять по городу, мы немного расслабимся?
Воскресным вечером, когда Линда и Гюнтер летели домой, в доме Ричи зазвонил телефон. К удивлению Ричи, это был Дирк. Он хотел немедленно поговорить с другом.
– Не считай меня безумным, но я во что бы то ни стало должен дать ему нахлобучку, иначе никогда не обрету душевного равновесия.
– Кому же? О ком ты говоришь?
– Хочешь выпить пива? – уклонившись от ответа, спросил Дирк.
– Ладно, я заеду к тебе!
Через полчаса они сидели в единственном в Рёмерсфельде пивном садике, под любимым каштаном Дирка. Столик только что освободился, и Дирк быстро занял его, опередив других посетителей.
– Обещай, что никому не выдашь меня! – сказал Дирк, как только они сели.
– Хочешь поделиться со мной какой-то тайной? – поинтересовался Ричи, попросив официантку принести им две кружки пива.
Дирк огляделся. Пивной садик полон посетителей, хорошая погода многих вытащила из дома. Но поблизости знакомых не видно. Это хорошо. Он наклонился к Ричи через столик и произнес тихо, но отчетливо:
– Я безумно зол на Гюнтера Шмидта и должен поквитаться с ним!
– Прости, если покажусь тебе бестолковым, но причем здесь Гюнтер Шмидт? – Ричи отложил в сторону папку с меню.
Дирк перешел на шепот:
– Это он увел у меня Линду!
Заметив, как тяжело дались ему эти слова и с каким трагическим лицом он их произнес, Ричи едва сдержал улыбку и недоверчиво заметил:
– Ты шутишь.
– Черт побери, нет!
Тут Ричи вспомнил о непонятных пассажах матери. Почему она спрашивала его? Или у женщин чутье на такие вещи?
– Не злись на меня, но я не могу в это поверить! Что общего у Линды с таким противным типом, как Гюнтер?
– Если бы я знал это, мне было бы легче. Правда, Ричи, я думал над этим, но понять никак не могу, и это сводит меня с ума!
Принесли две кружки свежайшего пива, они выпили их почти залпом.
– Уф, хорошо!
Кружки заняли свое место на деревянном столике, и молодые люди вытерли пену с губ. Ричи прикрыл рот; у него легкая отрыжка.
– Извини, – сказал он, икнув, – хорошо бы повторить.
– Понял. – Дирк заказал еще пару пива.
– Как это могло произойти? – поинтересовался Ричи.
– Если бы я это знал! За это время я передумал все, что можно. Началось все с одного ужина. Линда непременно хотела, чтобы я приехал к ней, что-то там приготовила, ну и так далее. Но у меня тогда не было настроения. Было ужасно лень вылезать из конуры, и я лишь спросил, почему она не может приготовить тот же самый супчик у меня!
– Да, парень, – тяжело вздохнул Ричи, – это была твоя роковая ошибка. Она что-то придумывала, готовила, у нее, скорее всего, были просто сумасшедшие планы. Линда хотела почувствовать, что нужна тебе. Что ты сказал ей тогда?
– Что не могу найти свою машину…
– Тебе что, не на чем было доехать? Ты старый немощный дед? Надо было прыгнуть на велосипед, поставить рекорд скорости и примчаться к ней. Вызвать такси, наконец! И что она ответила тебе?
– То же, что сказал сейчас ты!
– То же самое?
– Ну да!
– И ты еще удивляешься?
– Я хотел на ней жениться, правда, Ричи, не смейся. Я уже все это хорошо представлял себе. Предложение руки и сердца на берегу реки, шампанское, ночь любви…
– А о ней ты не подумал!
– О ком?
– О ночи любви, парень! Ну и глупец же ты! Из ничего не возникает ничего!
– У меня есть книга о женской психологии. В ней написано, что женщин иногда надо отпускать на свободу. И будто в них всегда сидит страх потерять то, что они имеют. Так что же случилось?
Принесли новую порцию пива.
– Что случилось, ты видишь уже сейчас, мой дорогой. Что касается свободы, Линда хорошо поняла, но что касается страха потери, про это она, видимо, забыла прочитать!
– Ты считаешь меня дураком? – Эти слова Дирк произнес так громко, что люди, сидящие за соседним столиком, обернулись.
– Мне жаль, но ты сам похоронил свою любовь! А вот то, что гробовщиком стал Гюнтер, не укладывается в моей голове! – Ричи потер лоб. – Он и Линда – нечто несовместимое!
– Я бы с удовольствием отвесил ему хорошую оплеуху!
– Гюнтер сильнее тебя!
– Я думал, ты мне друг!
Ричи наморщил лоб.
– Мы придумаем что-нибудь вместе. Надеюсь, что-то придет в голову. Но сначала я должен поесть!
Следующая неделя началась в Рёмерсфельде безоблачным небом и небывалым всплеском деловой активности. Гюнтеру пришлось провести предыдущую ночь дома, потому что там висели его костюмы, лежали выглаженные рубашки, стояли начищенные ботинки. Все это необходимо ему для очередного рабочего дня в связи с предстоящей встречей с банковскими работниками по поводу продажи недвижимости акционерному обществу в Лихтенштейне. Он ночевал в гостевой комнате, чтобы показать Марион установленную между ними границу, но когда утром начал искать в своем платяном шкафу бело-голубую рубашку для только что подготовленного костюма, почему-то не нашел ее.
– Марион, а где мои рубашки?
– Где они должны быть? – ответила Марион, проходя мимо него в ночной сорочке.
Такого еще никогда не было в их доме.
– Ну, здесь-то их нет! – бросил он ей вслед.
– Как же так? – лениво осведомилась она и, потягиваясь, пригладила свои взлохмаченные после сна волосы. – Уж не думаешь ли ты, что рубашки могут летать?
– Что значат твои слова?
– Ну, например, из корзины с грязным бельем по маршруту стиральная машина – гладильная доска – платяной шкаф. Я иду снова в постель. Ты знаешь, где кофе.
С этими словами она исчезла в спальне.
Взбешенный Гюнтер схватил другую рубашку. Марион еще пожалеет об этом. И первый камень в основание своей мести он заложит уже через несколько часов.
Едва Гюнтер вышел за порог, Марион начала двигаться по дому с быстротой молнии. Она направилась в душ, высушила феном волосы, зачесала их назад, надела удобное легкое платье, туфли на низких каблуках. Собрав вес документы, которые удалось найти, и записи того, что она вспомнила, Марион поехала к Анне Кель. Возле одной из пекарен она остановила машину и купила несколько свежих круассанов. Марион видела у Анны кофеварку. Значит, следует что-то принести с собой для спокойной беседы за чашкой кофе.
А Моника в офисе обсуждала с сыном предстоящие на этой неделе встречи, договоры и стратегические планы на ближайшее будущее.
– Что с тобой? – внезапно спросила она Ричи.
– Со мной? А что такое? – Он невинно посмотрел на мать своими голубыми глазами.
– Ну-ка рассказывай!
– Мать, перестань! Это не связано ни с тобой, ни с нашим бизнесом. Это действительно мои личные проблемы.
– Ну, хорошо! Тогда я тоже кое-что расскажу тебе. – Моника захлопнула свой ежедневник.
– Что значит, тоже!
– То, что я сказала. Тоже! – Она улыбнулась ему.
– Хорошо. Что же это?
Матери бывают иногда невыносимы, подумал при этом Ричи.
– Мы будем строить!
– Ага! – Он посмотрел на нее так, словно сомневался, в здравом ли она рассудке.
– Кузовной цех. Мы начинаем осваивать новую промышленную зону «Запад». И как первая фирма, получившая подряд на строительство, начнем с подъездной дороги. Великолепное местоположение, мой дорогой! Это производство принесет нам те деньги, которые мы прежде уступали другим. – Моника с наслаждением откинулась на спинку кресла.
Ричи потер лоб.
– Ты не бредишь? Как это ни с того ни с сего там возникнет промышленная зона? Эти земли прилегают к приюту для животных. Моника засмеялась.
– Завтра в повестке дня заседания городского совета вопрос о перепрофилировании этих земель. Я проявила своевременный интерес к этой проблеме и внесла в городскую управу соответствующие предложения. И если мы начнем там строительство, город установит для нас режим наиболее благоприятного налогообложения. А мы создадим новые рабочие места. Это, кстати, и в интересах города!
– То есть в интересах твоего бургомистра!
– Что ты хочешь сказать? – строго осведомилась Моника.
– Разве у него нет своего интереса в том, чтобы сделать этот район промышленной зоной?
Да, конечно, пятьдесят процентов от суммы продаж перетекут в его карман, подумала Моника. Но это и справедливо, потому что без Иоахима эти земли так и остались бы непригодными пустырями и не имели бы никакой ценности. Если они сейчас вместе хоть немного встанут на ноги, будет, наверное, правильно, что оба заработают деньги.
– Конечно, у него есть интерес, он пытается развивать город, – парировала она. – Да и следующие выборы он хочет выиграть.
– Итак, мы строим кузовной цех. Разумеется, почему бы и нет. Значит, мы немедленно должны приступить к планированию этого проекта. Завтра заседание городского совета, и, насколько я тебя знаю, послезавтра ты уже начнешь строительство.
Моника расхохоталась.
– Ты все-таки мой сын! – Она сделала несколько выписок из своего органайзера. – Кое-какие важные мысли появились у меня в выходные дни…
– А я думал, ты ходила в мюнхенскую оперу.
– Где же, по-твоему, как не в опере, рождаются гениальные бизнес-проекты?
Дирк сидел за письменным столом и набрасывал текст. После того как они вчера откушали ливерной колбаски, грудиночки и жареных крестьянских сарделек, Ричи подал ему умопомрачительную идею. Так как Дирк в отличие от Ричи не особенно знаком с различного рода операциями с недвижимостью и землей, сейчас он листал соответствующую литературу, формулировал необходимые фразы, перечеркивал то, что написал, и начинал все сызнова. В конце концов он позвонил Ричи.
– Мне кажется, я готов.
Ричи, ожидая, когда мать выйдет из его кабинета, попросил друга прочесть, что у того получилось.
– Получилось так: «Добрый день, господин Шмидт, меня зовут Райнер Хойер, и я покупаю в интересах федерального правительства подходящие участки земли в Берлине. Из архивных документов мне стало известно, что один из таких участков принадлежит Вам. Именно этот участок входит в сферу наших интересов. Сейчас мы определяем для себя разброс цен на участки, которые намерены купить. Что касается Вашего, мы готовы предложить сразу 800 тысяч марок». – Послышался короткий смешок. – Ну как тебе?
– Да, – отозвался Ричи. – А ты уверен, что так будет верно?
– Я же еще вчера сказал тебе об этом. Я исходил из того, что он добивался этого участка через моего отца.
– Ну, хорошо. Тогда попытай счастья. Выбери место для встречи и помни, что надо изменить голос!
– Да-да, я почти все время тренируюсь.
Через несколько минут телефон зазвонил снова. Ричи приготовился выслушать очередное предложение и недовольно снял трубку.
– Он не пожелал со мной разговаривать, сославшись на то, что спешит, но предложение заинтересовало его, и мы должны встретиться. Он захотел узнать номер моего телефона в Берлине. Мне пришлось сказать, что я пока в дороге и позвоню ему сам.
– Понятно. А он, случайно, не узнал тебя?
– Судя по его реакции, нет.
– Ну, еще лучше! Значит, процесс пошел!
Линда в это время обслуживала в магазине очередную клиентку. Та просила дать пояснения относительно четвертого набора косметики. В Линде начало нарастать раздражение, и она поймала себя на мысли, что эта дама вообще ничего не желает покупать. Просто для нее это способ провести время.
– Не порекомендуете ли мне что-нибудь еще? – спросила покупательница. – Вы же видите, как выглядит моя кожа.
Линда вгляделась в ее лицо.
– У вас смешанный тип кожи, – сказала она.
– Нет, такая кожа была у меня прежде. За последнее время она стала значительно суше, – возразила покупательница.
– Простите, но в области носа и на лбу кожа довольно жирная. Это указывает на смешанный тип…
– Я же говорю вам, что кожа стала суше!
– Ну, хорошо. – Линда повернулась к витрине. – Если речь идет все-таки о сухой коже, то у нас есть освежающие, но богатые витаминами кремы от…
– Но здесь написано, что эти кремы для немолодой кожи. Мою кожу пока нельзя назвать немолодой – мне чуть за тридцать!
Линда не дала бы ей меньше сорока, но, может, дело в неухоженных волосах, неровными прядями спадающих не плечи. Лицо у женщины довольно симпатичное.
– Что вы применяете в настоящее время?
– Ну, такую голубую серию – надписи там вроде белые. Я сразу не могу вспомнить…
В магазине полно работы, а Линда не может помочь коллегам, потому что вынуждена торчать здесь с этой бестолковой овцой, которая не помнит, какой пользуется косметикой.
В конце концов, произошло то, что Линда подозревала с первой минуты разговора.
– Я, пожалуй, подумаю, – произносит дама и многозначительно смотрит на продавщицу. – После обеда вы будете здесь?
– Да. – Линда с облегчением кивнула.
– Тогда я зайду сегодня после обеда!
«Больше я не стану иметь с тобой дело», – подумала Линда, расставляя бутылочки, тюбики, баночки, которые пришлось показывать покупательнице. Она и не верила, что еще раз увидит эту даму в магазине.
– Это была выдающаяся клиентка, – съязвила Рената после того, как мадам удалилась.
– Да уж, – ответила Линда. – Кроме пустой болтовни, никакого толка.
– Эх, нам бы еще парочку таких покупателей, как тот господин, что приходил на прошлой неделе. Помнишь его? Того, что ушел с огромным пакетом покупок?
– Так это было уже две недели назад, – заметила Линда, погруженная в свои мысли.
– В самом деле? Однако у тебя хорошая память!
Линда думала о Гюнтере. Да, он умеет сдвинуть дело с места, и, наверное, жить рядом с ним легко. Но у каждой медали есть и оборотная сторона. Похоже, Гюнтер одержим идеей начать с ней новую жизнь. До сегодняшнего дня, однако, он ни разу не спросил, хочет ли этого она. Почему Понтер так уверен в себе?
Неужели до сих пор всегда получал то, чего желал? Неужели не знает, что в жизни бывает иначе? Прямо как девиз: подумал – получил!
Гюнтер не встретил никаких препятствий, обсуждая дело о продаже недвижимости со своими банкирами. Все прекрасно знали его деловую хватку и огромный опыт работы в бизнесе, поэтому понимали, что, продавая свое дело, Гюнтер затевал новую огромную спекуляцию на фондовом рынке, которая принесет ему новые сверхприбыли. Гюнтер сразу позвонил Клаусу.
– Путь свободен, – сказал он. – Можешь дать знать об этом господину доктору Бергеру!
Манфред Бушельмейер тоже довольно быстро уладил в это утро свои дела. Кредит после звонка Моники Раак выдали без проблем, только проценты несколько огорчили Манфрсда. Придется теперь во всем ограничивать себя. Но уж лучше расплачиваться по долгам за 90 тысяч, чем за 180 тысяч марок. Деньги он положил сразу на те счета, с которых перевел, затевая свою аферу, поэтому никаких проблем возникнуть не должно. По пути в свой супермаркет Манфред вздохнул с облегчением. Эта авантюра, можно считать, позади, а волнений хватит надолго.
Марион уже больше часа сидела в кабинете Анны Кель и вводила ее в курс дела.
– Как случилось, что вы совсем не знаете финансового положения мужа? – спросила фрау Кель.
– Он не хотел, чтобы я вмешивалась в его дела. Он всегда говорил, что все урегулирует сам в наших общих интересах…
– Да, скорее всего именно этим он сейчас и занят, – сухо заметила Анна Кель.
– Что вы имеете в виду?
– Например, я опасаюсь, что в решении своих финансовых проблем, связанных с разводом, он как минимум на шаг опережает нас. До начала бракоразводного процесса он может управлять обстоятельствами. Если он откажется добровольно представить справку о своем финансовом положении, нам придется подавать отдельные иски и отстаивать ваши претензии шаг за шагом.
– О! – Марион глубоко вздохнула. – Это все довольно сложно и, похоже, затянется надолго.
– Если вам удастся получить информацию какими-то иными путями, это было бы гораздо лучше, и я признаю ваше право оспаривать имущество.
– А если нет?
– Тогда ваш муж может сильно сократить список принадлежащего вам имущества и под присягой подтвердить его подлинность.
– А как узнать, что из нашего имущества принадлежит мне?
– Ваш имущественный статус и его имущественный статус на начало жизни в браке будут раздельно друг от друга описаны и сопоставлены с его и вашим имущественным статусом перед разводом. Исходя из разницы производится раздел нажитого в браке имущества. То, что вы принесли с собой в брак, достается каждому. Тот, кто заработал разницу, должен отдать другому половину своей прибыли. В вашем случае – это он. Значит, к примеру, если вы вступали в брак, имея по 500 тысяч марок каждый, и сейчас вы по-прежнему имеете те же 500 тысяч марок, а он три миллиона, то есть его прибыль составила за годы жизни в браке 2,5 миллиона марок, вы вправе рассчитывать на половину от его прибыли. То есть на 1,25 миллиона марок. Если исходные позиции в момент вступления в брак отличались друг от друга, то соответственно расчет производится несколько иначе.
– Ох, как это все сложно! Я не хотела, как я не хотела выходить замуж!
– Здесь вы не одиноки!
Марион удрученно прикрыла глаза.
– Я спрошу его, как он все это себе представляет. Мы еще посмотрим!
– Но поскорее. Дорога каждая секунда. С таким человеком, как Гюнтер Шмидт, никогда ничего нельзя знать наверняка. Чем скорее нам удастся проникнуть в его планы, тем лучше. И вернее.
Когда Марион собралась уходить, зазвонил телефон. Марион спросила, не следует ли ей уйти, но фрау Кель попросила ее остаться. Положив трубку, Анна посмотрела на Марион и нахмурилась.
– Что-то случилось? – спросила Марион, охваченная дурными предчувствиями.
– Да, для дела это на пользу, но вам, к сожалению, во вред!
Марион, близкая к обмороку, вцепилась в подлокотники кресла.
– Что вы имеете в виду?
– Теперь я знаю, из-за кого весь сыр-бор. К кому убежал ваш муж.
– Вы имеете в виду… его любовницу?
– Да, некая Линда Хаген. Говорит вам что-нибудь это имя?
– О Боже! – Марион закрыла руками лицо. – Это молодая женщина, которую я приглашала на юбилей Гюнтера вместе с ее молодым человеком, сыном обер-бургомистра. И я еще восхищалась тем, как они счастливы, как хорошо смотрятся вместе! – Марион покачала головой. – Не могу в это поверить! Она же такая молоденькая! Кстати, откуда вам это известно?
– Один из служащих фирмы Моники Раак видел их вдвоем во время посадки на самолет компании «Люфтганза» в аэропорту Штутгарта. Он провожал брата. И он рассказал о вашем муже и Линде Хаген госпоже Раак, потому что это показалось ему очень странным.
Н– да, дела!
– Какой удар! Никак не могла этого предположить. Что он собирается с ней делать? Она же совсем девочка! Разве это не удручает – оказаться на обочине жизни из-за такой молодой девчонки? После стольких лет. Я всегда была рядом с ним, всегда жила для него. И теперь он не хочет с этим считаться. Все годы жизни перечеркнуты. Это в высшей степени несправедливо, и эта несправедливость бьет больнее всего, госпожа Кель! Я не заслужила этого! Нет!
– Я все понимаю и сочувствую вам.
– Как? Вы тоже разведены?
– Нет, я вдова. Мой муж погиб в автокатастрофе.
Марион замерла возле двери, глядя на госпожу Кель.
– Да, это еще вопрос, что лучше!
После обеда Марион позвонила Монике в офис. Она должна, сама должна услышать от Моники все, что та рассказала Анне Кель.
– Я могу передать трубку молодому человеку, который это видел, – предложила ей Моника.
– О нет, для меня это слишком… интимная тема. – Марион стало не по себе. – Однако, госпожа Раак, вам следовало бы основать собственную ежедневную газету. Вы все обо всех знаете!
– Мне расценивать это как комплимент? – усмехнулась Моника.
В гостиной своего дома Марион чувствовала себя теперь совсем плохо. Все такое большое и совершенно чужое. А она – брошенная и одинокая.
– Скажите, а рядом с вами был кто-нибудь, кто во время вашего развода поддержал вас? – спросила Марион и тут же извинилась за то, что позволила себе задать такой вопрос.
– Вам незачем извиняться. Моя проблема урегулирована. Да, мои дети были рядом. Они очень помогли мне!
– Н– да, а у меня и этого нет.
– Далеко не все дети остаются в таких ситуациях рядом с матерями. Когда они вырастают, у них появляются совсем иные интересы.
– Вы думаете…
– Учеба за границей, да. Машины, отпуска и путешествия, что еще? Обычно женщина в финансовом плане не в состоянии…
– Неужели все вертится вокруг денег?
– Это вы должны знать лучше меня.
Марион глубоко вздохнула.
– Да, вы правы. Деньги и власть. Похоже, это краеугольные камни всей теперешней жизни.
– И секс!
– Что?
– Вы забыли секс! Деньги, власть и секс!
– А где же любовь?
– Об этом вам надо спрашивать не меня. Это не относится к моей компетенции. – Моника засмеялась. – Но если у вас есть желание, можно посплетничать об этом сегодня у меня за ужином, около восьми.
– Большое спасибо, госпожа Раак, я бы с удовольствием пришла к вам, но завтра у меня день рождения и хотелось бы подвести кое-какие итоги, подумать о жизни. Мне это необходимо.
– Я понимаю вас. Тем не менее приглашение остается в силе.
Линда накупила в гастрономе самых разных салатов и разложила их в маленькие пестрые тарелочки, чтобы поставить на стол к ужину. Стол на балконе она накрыла новой белой скатертью. Когда ровно в восемь приехал Гюнтер, она выставила все блюда на стол и нарезала свежий ароматный багет. Гюнтер с довольным видом внес в квартиру коробку с телевизором.
– Новейшая модель! – сообщил он. – Частота развертки – сто герц, со встроенным видеомагнитофоном. Все остальное кажется мне слишком затянувшимся.
– Что тебе кажется затянувшимся? Я не понимаю, – произнесла Линда и поцеловала его.
– Марион вот-вот закончит паковать свои вещи, и тогда мы переедем в мой дом!
– Почему она должна сделать это?
– Потому что я развожусь, сердце мое! Что у нас на ужин?
В отличие от вчерашнего дня в пивном саду полно свободных мест. Когда в половине девятого вечера Ричи и Дирк встретились там, небо уже заволокло тяжелыми черными тучами.
– Ясно! Стоит найти здесь свободный столик, и наверняка начнется ливень.
– Ну, значит, судьба.
Они сели за тот же самый стол под большим каштаном, что и вчера, и Ричи начал внимательно рассматривать своего друга.
– Сегодня ты выглядишь значительно лучше.
– Да, я чувствую себя гораздо лучше с той минуты, как убедился, что могу посадить эту свинью в лужу.
– Ну-ну, не слишком ли это резко?
– А он сам ни с кем и ни с чем не считается!
Засмеявшись, Ричи заказал два пива и клецки по-швабски.
– Ты не голоден? – спросил он Дирка, и, не успев получить ответ, заказал вторую порцию. – Я приглашаю тебя. Никаких дискуссий!
Дирк улыбнулся и огляделся. Через несколько столиков позади себя он заметил Петру. Надо объяснить все Ричи, подумал Дирк, но тут девушка обернулась, и он понял, что обознался. Совсем некстати ему пришло в голову, что Петра ни разу не позвонила. И это навело Дирка на размышления. Он что, совсем не привлекает женщин? Или он был так плох?