Хауптманн Габи. Горсть мужества

   Городской совет утвердил вчера предложение Иоахимами промышленная зона «Запад» будет развиваться. Как Иоахиму удалось этого добиться, Монике неизвестно. Но в ее руках теперь все козыри.
 
   Манфред снова сообщил всем, что болен. На этот раз ему действительно было худо. Он лежал с неутихающими болями в области желудка и строил планы убийства. Манфред потерял 90 тысяч марок и должен теперь экономить на всем, чтобы выплатить кредит. А все потому, что Моника Раак обвела его вокруг пальца. Ему следовало спокойно подождать всего четыре дня, и он получил бы этот барыш. Выбросить на ветер 190 тысяч марок! Манфред обрушил кулаки на деревянную спинку кровати. Они все против него, все!
 
   Тысячи мыслей пронеслись в голове Марион. Проснувшись рано, она пыталась сосредоточиться на деле. Но это было бесполезно, и ее настроение все более ухудшалось. С того момента как Марион увидела Линду, та неотступно стояла у нее перед глазами: молодая, красивая, с сексуальной фигурой. Утратив все это, Марион испытывала нестерпимую боль. Зачем она живет на этом свете? Никто ее не хочет, никто не любит, никому она не интересна. И заняться ничем она не может. С тех пор как ушел Гюнтер, у нее нет ни одной цели, ни одной задачи. Кто заметит, если Марион не станет? Пожалуй, только садовник, который приветствует ее, приходя работать.
   У Марион пропал аппетит, даже для привычной кофейной церемонии нет настроения. И статью про общество защиты животных она не хотела читать. Газета ничуть не интересовала Марион. Она вдруг почувствовала, что медленно сходит с ума. Без энергии, без стимулов, без смысла нет сил для борьбы и для жизни. Как было бы приятно заснуть и не проснуться. Оставить все. И пожалуйста, никакой реинкарнации! Она этого не перенесет!
   Телефон вывел Марион из состояния прострации. Она с трудом заставила себя подняться и слабым голосом отозвалась:
   – Да?
   – Госпожа Шмидт? Это Моника Раак. Об этом уже все говорят. Вы обдумали, что предпринять?
   – Предпринять?
   – Я в офисе.
   – Ах да. Нет, я не знаю… что мне делать. – Марион глубоко вздохнула и вдруг осознала, что сказала Моника. – Что это было? Все говорят? Что, уже все знают?
   – Полагаю, сплетниц там вчера было более чем достаточно…
   – О Боже! Я больше не хочу никого видеть!
   – В свое время и мне приходили в голову подобные мысли. А знаете что? У меня сегодня отличный день! Я начинаю претворять в жизнь одно из своих решений.
   – Вы и раньше поступали так!
   – Верно! – Моника засмеялась, и Марион невольно улыбнулась. – Вот что. Я приду к вам, и мы попытаемся выработать стратегию поведения. Я могу оказаться вам полезной.
   – Вы сделаете это?
   – Да, но только в том случае, если у вас есть кофе.
   – Со взбитыми сливками?
   – Да. Я буду у вас через двадцать минут!
 
   Линда ни слова не сказала Гюнтеру о том, что произошло. Она распродала все, что привезла с собой. На это она и не надеялась. Сейчас, в отсутствие Ренаты, Линда вела переговоры с одним из поставщиков парфюмерного магазина, но вдруг стеклянные двери распахнулись и в зал вошла одна из ее вчерашних клиенток.
   – Ах! – разочарованно воскликнула дама. – Вы здесь работаете? – Она с такой интонацией произнесла это здесь,словно уличила Линду в непростительной лжи.
   – Простите. – Линда оставила на время своего собеседника. – Я могу вам чем-то помочь, госпожа… извините, забыла, как вас зовут.
   – Ах да, Эдит Юргенс. Ничего страшного, Линда. Мой муж пришел в восторг от белья. Но вы… здесь… это сюрприз!
   – А что в этом такого? Кем же работаете вы?
   – Я? Ну, прошу вас! – Усмехнувшись, она прошла мимо Линды к стеллажам с товарами.
   Вчера она так не ерничала, подумала Линда, последовав за ней. Или они все теперь будут приходить сюда посмотреть на любовницу Шмидта?
 
   Моника прибыла к Марион. Сев на диван, они пили кофе и ели слойки с яблочным повидлом, которые на скорую руку испекла Марион. Она рассказала Монике о том, что произошло вчера у Греты Кремер.
   – А откуда вы-то знаете об этом? – спросила Марион.
   – Ходячую бульварную газету Рёмерсфельда зовут Эдит Юргенс. Ей больше нечего делать, ее муж руководит крупным предприятием, в жизни Эдит ничего не происходит, потому дамочке смертельно скучно.
   – Эдит Юргенс? – удивилась Марион. – Я знаю ее, но к себе никогда не приглашала.
   – Ну, теперь она отомстит вам. Уверена, мадам уже ступила на тропу войны!
   – Похоже, я действительно поступила неправильно.
   – Не ошибается тот, кто ничего не делает, это точно. Но этого могло и не произойти.
   – Еще кофе? – Марион встала, чтобы включить кофеварку.
   – С удовольствием. Кофе великолепен! А могу я поинтересоваться, как вы оказались в машине Регины Раак?
   Да, все одно к одному, размышляла Марион, идя на кухню. Что ей теперь говорить? Что она находит Регину очень милой и доброй? Моника последовала за Марион.
   – Что она говорила вам вчера по дороге?
   – Что не понимает, почему вы ни разу не побеседовали друг, с другом. Она посоветовала мне поговорить с Линдой.
   – Вот как? – изумилась Моника.
   Марион едва не рассмеялась. Они примерно одного возраста: Моника Раак, стройная, небольшого роста, с едва начинающей пробиваться сединой в коротко стриженных волосах, – и она, Марион Шмидт, полная и высокая, находящаяся на переломе жизни. И они обсуждают любовниц своих мужей. Это ли не абсурд! – Расскажите мне про это.
   Налив свежий кофе в чашки, Марион попыталась воспроизвести каждое слово разговора с Региной.
   – К этому она могла прийти чуть раньше. – Моника взяла чашку. – Тогда я поведала бы ей о нескольких маленьких недостатках мужа, с которыми ей придется сталкиваться постоянно. Он храпит, у него потеют ноги и выпадают волосы!
   – У моего все это уже давно!
   Посмотрев друг на друга, они рассмеялись.
   – Но если серьезно, – говорит Моника, направляясь с чашкой в руках к окну, – Регина – ключ к успеху, вы должны это заметить. Предлагаю вам позвонить ей и пригласить сюда.
   – Зачем?
   – Она может узнать, чем занят ее муж, а это связано со всеми замыслами и проектами Гюнтера! Думаю, и по поводу вас Гюнтер советовался с ним. Но даже если никаких ключиков подобрать не удастся, это все равно лучше, чем ничего!
   – А вы?
   – Я останусь здесь и приму участие в беседе. Это нам с ней следовало бы сделать уже давно. В этом вы правы.
 
   Манфред заставил себя взять чистый лист бумаги и сесть за стол в гостиной. Еще со школы в нем развилась привычка таким способом находить нужные решения. Если долго смотреть на чистый лист бумаги, какое-нибудь решение обязательно придет в голову. Манфред смотрел на бумагу, на стену, в окно, затем его взгляд возвращался снова к листу. Ничего! «Движение придаст мне немного энергии», – подумал Манфред, подошел к холодильнику и достал пиво. При этом взгляд его упал на стопку ежедневных газет, и в голове молнией промелькнула мысль, заставившая вернуться к столу. «Веттерштейн – взяточник», – вывел он заголовок, но тут же заменил его другим: «Веттерштейн играет не по правилам». Но и это не нравилось Манфреду. Что делать, он ведь не журналист. Надо позвонить в редакцию, и там придумают название для статьи. В любом случае Манфред раздует такой скандал, что обер-бургомистру придется уйти в отставку, а эта контора по покраске автомобилей разорится к чертовой матери.
   Манфред нервно пролистал телефонный справочник, позвонил на станцию и попросил соединить его с местной редакцией. Там есть одна редакторша, которую он хорошо знает, Андреа Херциг, маленькая серая мышка, имеющая вкусы позавчерашнего дня. Манфред попросил соединить его с ней. После обеда ничего не получится, только если вечером, услышал он в ответ. Но у Манфреда кое-что записано на листе бумаги, и он очень хорошо знает стиль работы своей собеседницы. Ее мало волнует существо проблемы. В гробовой тишине Манфред рассказал ей о том, что творится в последние дни вокруг земли рядом с приютом для животных, и усмехнулся над ее реакцией: все, как он и рассчитывал. Андреа далеко не все ясно, но она предвидит сенсационный материал.
 
   Регина ехала к Марион Шмидт со сложными чувствами. Она ничего не сказала Клаусу о предстоящей встрече с его бывшей женой, поскольку не уверена, что он правильно отреагирует на это сообщение. Скорее всего, она встретила бы полное непонимание. И Бобби она тоже оставила дома: он не может вести себя тихо и будет раздражать Марион. Взамен Регина пообещала псу долгую прогулку сегодня вечером.
   Увидев машину Моники, стоящую рядом с гаражом Шмидтов, Регина ощутила сильное сердцебиение. «Зачем ты согласилась на это?» – упрекнула она себя, но палец уже решительно надавил на кнопку звонка. Регина полагала, что сработает электрический замок, но Марион открыла ей дверь сама.
   – Удивительно, что вы пришли. – Марион пожала Регине руку.
   – По-моему, удивительно, что вы меня пригласили. – Регина неуверенно улыбнулась, последовала за Марион и увидела Монику, стоящую посреди гостиной. Моника выглядела совершенно спокойно, так, словно ждала не женщину, которая увела у нее мужа, а поезд на станции.
   Подойдя к Регине, она протянула ей руку.
   – Нахожу ваш поступок очень мужественным. По-моему, то, что вы сказали вчера госпоже Шмидт в машине, совершенно верно. Вы правы именно в том, что нам следовало встретиться и поговорить.
   Регина, кивнув, пожала протянутую ей руку.
   – Где мы сядем и что будем пить? – спросила Марион, вспомнив, что она хозяйка дома, и указывая на диван.
   Моника покачала головой:
   – А как насчет стола в саду? Погода хорошая, а за круглым столом всегда сподручнее обсуждать даже самые щекотливые темы.
   – Стиль деловой женщины, – заметила Регина.
   – Вполне возможно, – ответила Моника. – И вы скоро узнаете почему.
 
   В этот день Линда вернулась домой в несколько нервозном состоянии. Ей казалось, что она словно между двумя мирами. Один мир Линда уже покинула, поднялась над ним, а во второй так пока и не вошла. Линда чувствовала себя очень неуютно и нуждалась в тайм-ауте. Два дня наедине с собой, где-нибудь в провинциальной гостинице, на природе, с возможностью совершать велосипедные прогулки, ужином в номере и не нарушаемым никем и ничем сном. Въезжая в подземный гараж, Линда увидела автомобиль Гюнтера на гостевой парковке. Так рано? На это она не рассчитывала, и это ей совсем не понравилось. Ей не следовало идти на встречу его пожеланию и давать ключи от квартиры.
   Линда подумала, не пересесть ли сразу на велосипед и не поехать ли покататься, чтобы снять напряжение и успокоиться, но одежда не подходила для этого. Однако, если подняться наверх, чтобы переодеться, ей не удастся быстро уйти из дома. Немного помешкав, Линда поднялась на лифте и открыла дверь.
   Гюнтер вышел ей навстречу из ванной с обмотанным вокруг бедер полотенцем.
   – Хорошо, что ты тоже пришла пораньше, – сияя, сказал он. – А то я уже заждался!
   – Ты еще не навоевался? – спросила Линда, стараясь скрыть недовольство.
   – Это все ты! Разве не гордишься этим? С тобой я чувствую себя совсем молодым! – Он засмеялся и, ликуя, указал на полотенце, вздыбившееся ниже живота. – Все для тебя! И я ездил за покупками.
   – Ты снова был в Штутгарте? – спросила Линда.
   – А то! – Гюнтер заключил ее в объятия и поцеловал в шею. – Ты будешь в восторге. Только для тебя!
   – Что же на этот раз?
   – Наручники и черный вибратор с множеством пупырышков! Ты порадуешь им себя, а? – Он легонько покусывал мочку ее уха. – С таким набором мы хорошо позабавимся!
 
   Домой Регина возвращалась через час в полном смятении. С Моникой они нашли взаимопонимание почти сразу. Их вкусы и мироощущение во многом были так близки, что это от души развеселило их. Предрассудки, свойственные людям со схожими характерами, они обсудили в полном объеме. Детально рассмотрев проблему, они поняли, что Клаус мог бы остаться и с Моникой. Регина упрекнула Монику в том, что та оставила ей совершенно закомплексованного мужчину, который к тому же ограничил ее право распоряжаться свободой. Выслушав это, Моника с иронией рассказала, как трудно ей было после развода найти свою дорогу в жизни. Повсюду она натыкалась на барьеры, которые приходилось преодолевать с неимоверным напряжением, потому что Клаус ничего не хотел делать для нее, думая лишь о себе и Регине. Внимательно слушая все это, Марион понимала, что рассказ Моники – хороший урок для нее самой.
   После того как Моника и Регина выговорились, беседа продолжалась за столом. Марион поставила тарелки с бутербродами и бутылочку вина.
   И вот Регина, рассеянно проезжая по городу, раздумывала надо всем увиденным и услышанным в доме Марион. Если правда, что Гюнтер намерен скрыть и отнять у жены все имущество, это настоящая подлость. Марион позвонила при Регине Гюнтеру, а потом и Клаусу. Телефон был поставлен в режим громкой связи, поэтому каждое слово, сказанное собеседниками, отчетливо слышали и Регина и Моника. Марион корректно и дружелюбно попросила Гюнтера выдать ей список имущества, чтобы в максимально короткие сроки и без скандала прийти к взаимоприемлемому решению. Но Гюнтер, рассмеявшись, заявил, что все уже сказал на эту тему. Машину Марион может забрать, а в целом она еще довольно молода и пусть идет работать. Другие в ее возрасте так и делают.
   Клаус пытался скрыть свое участие в этой афере. И Моника и Регина слышали, как неприятны Клаусу были вопросы Марион насчет имущества Гюнтера. Сначала Клаус от всего открещивался, затем рассказал душещипательную историю о том, какие финансовые потери понес в последнее время Гюнтер. Но когда Марион заявила, что не верит ни одному его слову, Клаус поспешил попрощаться, сославшись на то, что должен встретить запоздавшего клиента.
   Порядочным такое поведение назвать никак нельзя, сказала Регина себе, а потом и Бобби, собираясь с ним на вечернюю прогулку. Пока Бобби радостно носился по дому в предвкушении обещанной прогулки по окрестностям, Регина зашла в кабинет мужа, чтобы посмотреть, на месте ли его ноутбук. Но ноутбука нигде не было. Регине очень повезло бы, если бы все данные Клаус перенес на домашний компьютер. Чтобы проверить это, Регина включила машину, вошла в режим поиска и начала искать все ссылки на Гюнтера. Занимаясь этим, она не выпускала из виду подъезд к дому. Никаких ссылок! Регина открывала одну за другой папки с данными и, в конце концов, выключила компьютер. Придется искать другой путь.
   – Вперед, Бобби, мы уходим! – крикнула она псу, сунув в карман несколько дискет и второй комплект ключей от офиса Клауса. Теперь Регину захлестнуло желание понять, как ведется эта игра. Когда-нибудь такое может случиться и с ней…
 
   Моника решила вернуться на фирму. Ей необходимо было удостовериться, что за время ее отсутствия не произошло ничего из ряда вон выходящего. Стоянка перед зданием уже опустела, все двери, в соответствии с распорядком, закрыты. Она быстро поднялась в кабинет, просмотрела записи и документы, разложенные на ее столе. В этот момент зазвонил телефон. В такое время может звонить только человек знающий прямой номер, подумала Моника, взглянув на дисплей. Но там пусто.
   Она сняла трубку.
   – Ты не поверишь в это! Я должен тебе немедленно рассказать! – Голос Иоахима звучит встревожено.
   – Пожалуйста, успокойся, я и без того провела в волнении послеобеденное время.
   – Послушай только…
   – Где ты находишься?
   – В телефонной будке, на стоянке возле лесного массива, рядом с тропой здоровья.
   – Решил заняться бегом трусцой?
   – Почти…
   Моника засмеялась.
   – Итак, я готова слушать.
   Иоахим рассказал о телефонном разговоре с редакцией «Курьер» и о том, какие фразы выдавала ему корреспондентка газеты.
   – А ты?
   – Попросил ее привести конкретные факты, но, похоже, она вообще не поняла, о чем я говорю.
   – Если у нее нет никаких фактов, то и писать ей не о чем. Так что ничего страшного.
   – Этого нельзя утверждать. Есть люди, которые сначала делают, а потом думают.
   – Ты не пытался позвонить ее шефу?
   – Не хотел накалять ситуацию…
   – Но тебе необходимо это сделать. Это как-никак твой партнер.
   – Похоже, ты права.
 
   Оставив свой маленький автомобильчик на углу офисного здания, Регина прогуливалась с Бобби возле него. Пять мест для стоянки перед офисом пусты. Неудивительно в такое время. Пройдя еще один квартал, Регина повернула назад. Где сейчас Клаус? Все еще у клиента? А если он взял с собой ноутбук? Регина быстро проскользнула в подъезд. Кроме офиса Клауса здесь еще несколько офисов, частная медицинская практика. Ей хотелось войти и выйти незамеченной.
   Через несколько минут она стояла в кабинете Клауса, указывая Бобби на место перед дверью.
   – Хорошо следи, но не лай, слышишь, Бобби? Не лаять! – Регина осмотрелась.
   Нервы ее напряглись до предела, она чувствовала себя преступницей. Наконец Регина увидела то, что искала. Раскрытый ноутбук стоял на принтере рядом с большим офисным компьютером. Похоже, Клаус совсем недавно работал на нем. Это означает только одно: каждую минуту Клаус может вернуться. Судорожно сглотнув, Регина включила ноутбук.
   – Давай же, давай, – бормотала она, обращаясь к машине, пока аппарат запускался и загружал систему. Наконец раздалось музыкальное приветствие, означающее, что можно начинать работу. Регина открыла список последних обработанных файлов и на первом месте увидела HOFMEISTER.WPS. С этим документом Клаус только что работал. Хофмайстер? Клиент? Это же девичья фамилия Марион. Регина открыла файл.
   В этот момент Бобби глухо зарычал. Регина мгновенно выключила компьютер и на цыпочках побежала к Бобби. Шаги слышны очень отчетливо. Хлопнула дверь внизу, Бобби насторожился и устремился к входу. Регина схватила его и сжала пасть. Она в безумном страхе. Если сейчас вернется Клаус, ей будет очень нелегко разыграть номер с неожиданным визитом. А любое другое объяснение вызовет у Клауса подозрение.
   – Тихо, – прошептала Регина собаке.
   Шаги вскоре стихли.
   Регина несколько секунд стояла на коленях рядом с Бобби, потом снова юркнула за дверь. Глубоко вздохнув и немного успокоившись, она побежала к столу. Крышку вверх, компьютер включить. Она вставила дискету и скопировала всю папку. Так, теперь у нее есть документ.
   Нужно быстро просмотреть его. Но это восемьдесят страниц с цифрами и фамилиями, да еще таблицы! Регина сразу заметила частые ссылки на неизвестные ей фирмы и фамилии в Лихтенштейне. А на последней странице проект договора, в котором фигурирует только фамилия Гюнтера Шмидта. Что в коридоре? Она закрыла программу, и ноутбук попрощался с ней привычным музыкальным сигналом. С облегчением Регина вынула дискету. Теперь ничего больше, только прочь отсюда!
   Через минуту она стояла в ближайшей телефонной будке, пытаясь дозвониться Монике. Дома ее, кажется, еще нет, а в офисе сработал автоответчик. Поколебавшись, Регина уехала.
   – Мне очень жаль, Бобби, что твою прогулку пришлось немного отложить. Но раз обещала – значит, обещала. Мы пойдем гулять чуть позже.
 
   Дирк и Ричи, запершись в каморке Дирка, доводили до ума последние детали плана нападения. Дирк достал из шкафа обернутую в целлофан дубинку.
   – Такой можно свалить и быка! – с гордостью воскликнул он и потряс ею в воздухе.
   – Разве такое можно купить? – усомнился Ричи.
   – Никогда! – Дирк замахнулся так, словно в руках у него клюшка для гольфа. – Такие вещи достают только благодаря связям.
   – Ага! И каковы эти связи?
   – У нас в университете сложился особый, независимый от внешних факторов, мир. Своего рода автономия. Поэтому не проблема достать такие вещи.
   Ричи встал и пошел на маленькую кухню.
   – У тебя есть пиво в холодильнике?
   – Конечно. Более чем достаточно. Принеси и мне!
   Не успел Ричи вернуться с двумя бутылками пива и открывалкой, Дирк достал из шкафа два дамских чулка.
   – Не забывай, твоя задача лишь проучить его, – предупредил его Ричи. – Ты не должен его убить!
   Дирк взял у него из рук бутылку и открыл ее.
   – Я хочу увидеть поверженным на землю этого господина Шмидта. Хочу увидеть, как он наложит в штаны от страха!
   – Довольно странно для человека, придерживающегося пацифистских взглядов.
   Дирк сделал большой глоток и, высоко вскинув голову, посмотрел горящими глазами на Ричи.
   – И пастор может сменить сутану на кольчугу!
   – Действительно, – кивнул Ричи. – Сравнение убедило меня.
 
   Регина приехала к офису Моники. Ее машина там, как и предполагала Регина. Теперь нужно как-то обратить на себя внимание. Регина поставила машину посреди стоянки, чтобы ее было хорошо видно из всех окон здания, и надавила на клаксон. Бобби спрыгнул со своего места как ужаленный и громко залаял. Наконец в здании открылось одно из окон, Регина увидела Монику и кивнула ей. Та показала знаками, чтобы Регина шла к главному входу.
   Через минуту они сидели перед компьютером Моники.
   – Будем надеяться, что он работает с Word, а не с какими-то экзотическими программами, – сказала Моника, вставляя дискету.
   – Могу вас успокоить. – Регина придвинула стул, и они, тесно прижавшись друг к другу, листали страницу за страницей привезенного документа.
   – Вы просто класс! – дойдя до последней фразы, воскликнула Моника. – Еще позавчера я не потерпела бы вас рядом с собой ни одной минуты, а сейчас понимаю, как глубоко ошибалась!
   – Спасибо, нечто подобное испытываю и я, – засмеялась Регина.
   Моника сняла телефонную трубку.
   – Этой дискете нет цены. Правда, Марион это может показаться непорядочным.
   – Но если Гюнтер так обманул ее! – возмутилась Регина.
   – Да и наш – простите, сегодня уже только ваш – муж тоже хорош!
   Они посмотрели друг на друга.
   – Меня тошнит от этого, – задумчиво сказала Регина.
   – Маленькая мразь. Я всегда знала это! – Моника, злобно кивнув, начала набирать номер.
   – Ах, так не надо бы, – возразила Регина, но рассмеялась, увидев лицо Моники. – Я еще ни разу не говорила ему, какого я о нем мнения. Сегодня вечером, похоже, взорвусь, когда он придет домой. Тем временем Моника дозвонилась.
   – Анна? Представь себе, Регина Раак, да, да, моя преемница, выкрала секретные материалы. Да, все доказательства лежат передо мной! Тянет на параграф 314 УК? Можно арестовать их прямо сейчас? – Регина ошеломлена. – Анна, можешь приехать ко мне в офис? Теперь мы дадим бой Шмидту! Да-да, Марион я позвоню немедленно.
 
   Положив перед собой лист бумаги, Дирк записывал последовательность того, что следует говорить.
   – Да, повторяю. Райнер Хойер может прийти на встречу только с наступлением темноты, потому что перед этим у него еще одна важная встреча, а на следующий день, после беседы с нотариусом, он должен отправиться дальше. Время – деньги! Это Гюнтер Шмидт понимает очень хорошо. А в данном случае речь идет о его деньгах!
   – Только… – прервал его Ричи.
   – Идиот! Путь от стоянки к отелю «Стернен» пролегает вдоль высоких кустов. И если кто-то будет проходить мимо, это обернется злой шуткой.
   – Но исключить этого нельзя!
   – Ладно, тогда история продолжится. В таком случае Райнер Хойер почему-либо не сможет прийти и позвонит еще раз, в пятницу. Нет проблем. Так или иначе, но мы одолеем его!
   – Помни: главное напугать и унизить. Никаких видимых телесных повреждений!
   – Считаешь меня убийцей?
   – Конечно, нет! Ты позвонишь ему завтра и договоришься о времени и месте?
   – Ясное дело!
   – Будь осторожен.
   – Непременно! – Дирк потянулся. – Последний раз он меня ведь не узнал! А я еще скажу ему, что если мы придем к единому мнению относительно сделки, то на следующее утро отправимся к его нотариусу.
   – И не говори слишком много. Иначе он узнает твой голос!
 
   Марион была вне себя, но не понимала отчего: от счастья или от страха. Она пришла в полную растерянность от того, что Гюнтер намеревался с ней сделать, а с другой стороны, не знала, как отблагодарить Регину, сорвавшую его планы сделать ее, Марион, нищей. Моника распечатала документ в четырех экземплярах, вложила листы в скоросшиватель и по прибытии Анны Кель и Марион вручила каждой по папке. И вот они уже почти два часа сидели в комнате совещаний у Моники в конторе за кофе и кексами, внимательно читали страницу за страницей и слушали Анну, которая анализировала прочитанное.
   – Теперь все зависит от того, чего вы захотите, госпожа Шмидт, – сказала в заключение Анна. – Мы разработаем программу действий в соответствии с тем, пожелаете ли вы раскрутить это дело по полной программе или поступить более мягко. – Она хлопнула ладонью по документам и, переведя взгляд с одной дамы на другую, улыбнулась. – Это был единственный шанс, и мы его использовали. За все время адвокатской практики мне ни разу не случалось участвовать в подобных заговорах!
   – Ну что ж! – Моника поднялась. – За это можно, пожалуй, и выпить! Ведь Регина не только вернула Марион Шмидт ее попранные права, но и объединила нас всех. И кто знает, что еще из этого получится.
   Пока Моника ходила за бокалами, Марион крепко пожала руку Регины.
   – Я никогда не забуду того, что вы для меня сделали! Скажите, как мне отблагодарить вас?
   – Сражение еще не выиграно, – возразила Регина, – боюсь, нам предстоит еще кое-что преодолеть.
 
   Еще никогда Манфред не ожидал с таким нетерпением выхода ежедневной газеты, как утром в четверг. Сегодня, наконец, он получит сатисфакцию. Это не вернет потерянные 90 тысяч марок, но прольет целительный бальзам на его израненную душу. Стоя у окна и глядя на улицу, Манфред пил уже третью чашку кофе. Наконец он увидел приближавшегося к дому почтальона. Бросившись ему навстречу, Манфред нетерпеливо взял свою газету и вернулся в квартиру. Положив газету на стол в гостиной, он развернул ее. На первой полосе – ничего. Жаль! А могли бы анонсировать. Но ничего нет и на второй полосе. Какая досада! Листая дальше, Манфред дошел до спортивной полосы и частных объявлений. Он не верил своим глазам. Манфред медленно переворачивал страницу за страницей в обратном, порядке. Может, в главной теме, на третьей странице? Под заголовком типа: «В Германии процветает коррупция!»? В спешке Манфред уронил вкладку на пол, поднял ее и медленно еще раз просмотрел все материалы. Какие-то совершенно неважные статьи об Индонезии, Косово, Афганистане. Еще несколько коротких новостей из Рёмерсфельда. Растерявшись, Манфред опустился на стул: Она обманула его! Эта дрянь вообще ничего не написала! Кажется, весь город объединился в заговоре против него. Раньше с Манфредом считались. Стоит один раз проколоться, и ты уже никто. Но он отомстит им за все, это дело чести.