Страница:
— Ну, на мой взгляд, он для нее несколько староват.
— Ро нужна твердая рука, — пожав плечами, заявил ее брат. — Пожалуй, человек в возрасте нашего отца был бы самым подходящим. К тому же… — Молодой человек не закончил фразу и снова пожал плечами. — Если не возражаете, Пакстон, я поищу стол, за которым играют в баккара. Не желаете присоединиться ко мне?
— Спасибо, нет. — Абсолютно уверенный, что Нельсон не тот человек, которого он ищет, Ноуэл устремился к столу, за которым играла мисс Риверстоун.
Он был уверен, что ей известна личность очеркиста. Если это не ее брат, то, возможно, кто-нибудь другой, кого она знала по Оукширу, а это означало, что Ровена по-прежнему является ключом к разгадке, а следовательно, ему надо находиться рядом с ней. Для этого, конечно, была и другая причина. Но Ноуэл постарался не думать о ней.
Ровена вновь передвинула своего коня на ту клетку, которую он занимал за три хода до этого, стараясь продлить игру, пока не представится еще один шанс поговорить с Ричардсом. Она уже дважды спутала слона с пешкой. Однако, несмотря на все старания, имела на доске явное преимущество.
Вздохнув с облегчением, когда лорд и леди Норвиль отошли от стола, она взглянула на мистера Ричардса, намереваясь вновь начать разговор о долгах Нельсона, но тут заметила, что возвращается мистер Пакстон.
— Вижу, партия еще не закончилась, — с улыбкой заметил он.
— Леди весьма опытный шахматист, — сказал мистер Ричардс. В его тоне она заметила резкость, которой не замечала раньше. — По-видимому, ее главным недостатком является нерешительность.
Ровена заставила себя улыбнуться. Его слова задели ее, хотя она понимала, что ее попытки отсрочить свою победу можно расценить и как нерешительность. Желаете решительности? Ну что ж, пожалуйста! Она передвинула своего слона из одного угла доски в другой.
— Осторожность едва ли можно назвать недостатком, — сказал мистер Пакстон. — Кажется, в любом случае она побеждает. — В его голосе слышалось удовлетворение, которое вызвало у Ровены скорее раздражение, чем радость.
— Внешность бывает обманчива, — сказал в ответ мистер Ричардс, блокируя пешкой линию между ее слоном и ладьей, которой он угрожал.
Теперь она могла поставить ему мат в два хода. Ричардс пока этого не подозревал. Сначала конь, потом ладья — и она победила. Но хотела ли она победы?
— Значит, вы тоже это заметили, мистер Ричардс? Вы весьма проницательны. — Ровена подозревала, что мистер Пакстон имел в виду себя, а не игру. — Например, я догадался, основываясь исключительно на внешних признаках, что вы будете недовольны в случае проигрыша.
Значит, он готов воспользоваться ее победой, чтобы поиздеваться над человеком? Не желая доставить ему такого удовольствия, Ровена сделала ход ферзем вместо коня. Она не понимала, какую игру затеял Ноуэл: он делает вид, что поцелуев вовсе не было, и отпускает колкости в адрес человека, которого почти не знает. Ровена отказывалась подыгрывать ему.
— Я действительно не люблю проигрывать, — признался мистер Ричардс, выводя своего коня из-под удара и, в свою очередь, угрожая ладьей ее ферзю. — Я редко проигрываю.
— Значит, мне повезло, что я стану свидетелем такого редкого случая, — сказал в ответ мистер Пакстон. Он улыбнулся Ровене одновременно и заговорщически, и, как ей показалось, по-хозяйски.
Сердце учащенно забилось. Ровена бросила на Ноуэла предупреждающий взгляд. Она не позволит манипулировать собой, словно какая-то безмозглая кокетка, млеющая от улыбки мужчины, вздумавшего пофлиртовать с ней. Тем более что теперь девушка знала, с какой целью он флиртовал.
— Страшно подумать, что ваше везение зависит от моих действий, мистер Пакстон, — небрежно заметила она, встретившись с ним взглядом. Потом Ровена передвинула черного слона на одну клетку назад, устранив тем самым последнюю угрозу королю мистера Ричардса.
Ее противник немедленно воспользовался открывшейся возможностью.
— Шах и мат! — торжествующе воскликнул он, взяв ее ферзя своей ладьей и поставив в безвыходное положение ее короля.
Ровена в притворном изумлении взглянула на доску.
— Вот так-то мистер Пакстон. Вы, кажется, хотели сыграть с победителем? — сказала она, поднимаясь из-за стола.
Взгляд, которым одарил ее Ноуэл, говорил, что он понимает, какую игру затеяла Ровена.
— Я действительно хотел этого, но надеялся, что это будете вы, мисс Риверстоун. Мне доставили огромное удовольствие наши предыдущие игры… все, без исключения, — сказал он, не спуская взгляда с ее губ.
Чувствуя, как к щекам прилила кровь, Ровена поспешно отвернулась. Она явно была не такой искушенной, как надеялась.
— Спасибо, сэр. А вас, мистер Ричардс, я благодарю. Мне надо сказать пару слов леди Хардвик, но потом я вернусь, чтобы понаблюдать за вашей игрой.
Ровена быстро отошла от мужчин, ничуть не заботясь о том, смеются ли они над ней или пустили в ход кулаки. Ей было важно поскорее уйти, чтобы не видеть их мужского самодовольства.
Интересно, о чем разговаривали мистер Пакстон и Нельсон? Судя по тому, что Ноуэл слишком быстро вернулся, разговор шел о каких-то пустяках. Ровена поискала глазами брата и обнаружила его за одним из карточных столов. Она попробовала было поймать его взгляд, чтобы напомнить об обещании не играть в карты, но Нельсон избегал смотреть в ее сторону. Вздохнув, девушка отправилась искать Перл.
— В чем дело? Говорят, ты играешь только в шахматы на вечеринке, устроенной специально для игры в карты? — рассмеявшись, сказала подруга, приглашая Ровену присоединиться к леди Маркус и еще двум дамам, с которыми она разговаривала. — А мне показалось, что ты хотела пообщаться с присутствующими.
— В начале вечера я сыграла несколько партий в вист, — оправдываясь, сказала Ровена, хотя Перл упрекнула ее явно в шутку. — Сыграть в шахматы пришло в голову мистеру Пакстону.
Перл взглянула на нее уж слишком проницательным взглядом:
— Понятно. Это его способ полностью завладеть твоим вниманием на многолюдной вечеринке? Сестры Мелке хихикнули.
— Я и сама была бы не прочь научиться играть в шахматы, чтобы проводить время в компании этого красивого мистера Пакстона, — сказала мисс Огаста Мелке.
— По правде говоря, с ним я сегодня не играла, — поспешно ответила Ровена, чтобы пресечь домыслы. Ей не нравилось, что они были слишком похожи на правду. — Я играла только с мистером Галлоуэем и мистером Ричардсом.
Перл снова задумчиво взглянула на подругу:
— Да, я заметила. И как успехи?
— С большим трудом, но мне удалось обыграть мистера Галлоуэя, однако мистеру Ричардсу я проиграла, — ответила она, глядя в глаза Перл самым невозмутимым взглядом, потом обратилась к леди Маркус: — А вы играете в карты, Куинн?
Миниатюрная брюнетка кивнула:
— Мой муж научил играть меня в самые распространенные игры. Но стремление во что бы то ни стало обыграть противника меня утомляет, и я с удовольствием сделаю перерыв, чтобы просто поболтать.
Мысли Ровены возвратились к поединку между мистером Пакстоном и мистером Ричардсом. Но смотреть в их сторону она не стала.
Однако ее решимости хватило ненадолго. Лорд Маркус и лорд Хардвик подошли, чтобы позвать своих жен за карточные столы. Ровена помедлила, зная, что было бы разумнее пойти вместе с остальными и отвлечься за картами, но не устояла перед искушением посмотреть, как идет шахматная партия.
Только тогда, когда находилась от доски в одном или двух шагах, она смогла достаточно отчетливо разглядеть шахматную доску, чтобы проанализировать игру, и сразу же поняла, что Пакстон в отличие от нее играет, не делая поблажек противнику. Когда она подошла к столу, он заканчивал партию.
— Мат!
Приняв весьма сдержанные поздравления противника, он взглянул на Ровену, не скрывая своего торжества.
Девушка поняла, что насмешка относится скорее к ней, чем к мистеру Ричардсу, тем не менее сказала, нахмурив брови:
— Неспортивно радоваться чужому поражению, мистер Пакстон.
— Спортивно или неспортивно, но это его право, — ответил мистер Ричардс. — Я бы на его месте поступил так же.
Мужчины встали из-за стола, и Ровена, неуверенно переведя взгляд с одного на другого, вновь подивилась тому, как красив мистер Пакстон. Вот если бы он еще воспринимал окружающий мир так же, как мистер Ричардс…
— Уверена, что вы не стали бы этого делать, сэр, — возразила она. Не такой человек мистер Ричардс, чтобы радоваться чужому поражению. Он не опустится до такой мелочности.
— Возможно, не стал бы. — Ричардс улыбнулся. — Мы как-нибудь сыграем с вами еще разок, Пакстон? В такой обстановке я не могу как следует сосредоточиться.
Ровене почему-то показалось, что мистер Ричардс с ней заигрывает. Наверное, это просто игра воображения, но приятно. Неужели она кажется привлекательной такому великому мыслителю, творцу истории? Девушка вдруг страшно обрадовалась, что, последовав совету Перл, позволила ему обыграть себя в шахматы, и робко улыбнулась.
— Не хотите ли выпить чего-нибудь прохладительного, мисс Риверстоун? — чуть громче, чем нужно, спросил мистер Пакстон. — И вы, если желаете, можете пойти с нами, Ричардс.
— Наверное, я так и сделаю.
Ровена посмотрела на мужчин. Враждебность между ними, которую она заметила еще вчера, ощущалась теперь еще сильнее, чем прежде. У мистера Ричардса она, возможно, еще была понятна, так как он только что проиграл в шахматы. Но что касается Пакстона…
И вдруг она с радостью поняла, что причиной тому она сама. Он ревнует. Пусть даже у него это мимолетное чувство, но Ровена не могла упустить случая насладиться ощущением чисто женской власти.
Повернувшись с игривой улыбкой на губах, она вдруг замерла на месте. За спинами двоих мужчин, которые, каким бы неправдоподобным это ни казалось, соперничали между собой, претендуя на ее внимание, стояла, неодобрительно нахмурив брови, леди Маунтхит.
Драгоценности, которые были на леди Маунтхит, заставили Ровену в мгновение ока забыть о своем минутном торжестве. Бриллиантовые с изумрудами серьги и колье некогда принадлежали матери Ровены.
Глава 10
— Ро нужна твердая рука, — пожав плечами, заявил ее брат. — Пожалуй, человек в возрасте нашего отца был бы самым подходящим. К тому же… — Молодой человек не закончил фразу и снова пожал плечами. — Если не возражаете, Пакстон, я поищу стол, за которым играют в баккара. Не желаете присоединиться ко мне?
— Спасибо, нет. — Абсолютно уверенный, что Нельсон не тот человек, которого он ищет, Ноуэл устремился к столу, за которым играла мисс Риверстоун.
Он был уверен, что ей известна личность очеркиста. Если это не ее брат, то, возможно, кто-нибудь другой, кого она знала по Оукширу, а это означало, что Ровена по-прежнему является ключом к разгадке, а следовательно, ему надо находиться рядом с ней. Для этого, конечно, была и другая причина. Но Ноуэл постарался не думать о ней.
Ровена вновь передвинула своего коня на ту клетку, которую он занимал за три хода до этого, стараясь продлить игру, пока не представится еще один шанс поговорить с Ричардсом. Она уже дважды спутала слона с пешкой. Однако, несмотря на все старания, имела на доске явное преимущество.
Вздохнув с облегчением, когда лорд и леди Норвиль отошли от стола, она взглянула на мистера Ричардса, намереваясь вновь начать разговор о долгах Нельсона, но тут заметила, что возвращается мистер Пакстон.
— Вижу, партия еще не закончилась, — с улыбкой заметил он.
— Леди весьма опытный шахматист, — сказал мистер Ричардс. В его тоне она заметила резкость, которой не замечала раньше. — По-видимому, ее главным недостатком является нерешительность.
Ровена заставила себя улыбнуться. Его слова задели ее, хотя она понимала, что ее попытки отсрочить свою победу можно расценить и как нерешительность. Желаете решительности? Ну что ж, пожалуйста! Она передвинула своего слона из одного угла доски в другой.
— Осторожность едва ли можно назвать недостатком, — сказал мистер Пакстон. — Кажется, в любом случае она побеждает. — В его голосе слышалось удовлетворение, которое вызвало у Ровены скорее раздражение, чем радость.
— Внешность бывает обманчива, — сказал в ответ мистер Ричардс, блокируя пешкой линию между ее слоном и ладьей, которой он угрожал.
Теперь она могла поставить ему мат в два хода. Ричардс пока этого не подозревал. Сначала конь, потом ладья — и она победила. Но хотела ли она победы?
— Значит, вы тоже это заметили, мистер Ричардс? Вы весьма проницательны. — Ровена подозревала, что мистер Пакстон имел в виду себя, а не игру. — Например, я догадался, основываясь исключительно на внешних признаках, что вы будете недовольны в случае проигрыша.
Значит, он готов воспользоваться ее победой, чтобы поиздеваться над человеком? Не желая доставить ему такого удовольствия, Ровена сделала ход ферзем вместо коня. Она не понимала, какую игру затеял Ноуэл: он делает вид, что поцелуев вовсе не было, и отпускает колкости в адрес человека, которого почти не знает. Ровена отказывалась подыгрывать ему.
— Я действительно не люблю проигрывать, — признался мистер Ричардс, выводя своего коня из-под удара и, в свою очередь, угрожая ладьей ее ферзю. — Я редко проигрываю.
— Значит, мне повезло, что я стану свидетелем такого редкого случая, — сказал в ответ мистер Пакстон. Он улыбнулся Ровене одновременно и заговорщически, и, как ей показалось, по-хозяйски.
Сердце учащенно забилось. Ровена бросила на Ноуэла предупреждающий взгляд. Она не позволит манипулировать собой, словно какая-то безмозглая кокетка, млеющая от улыбки мужчины, вздумавшего пофлиртовать с ней. Тем более что теперь девушка знала, с какой целью он флиртовал.
— Страшно подумать, что ваше везение зависит от моих действий, мистер Пакстон, — небрежно заметила она, встретившись с ним взглядом. Потом Ровена передвинула черного слона на одну клетку назад, устранив тем самым последнюю угрозу королю мистера Ричардса.
Ее противник немедленно воспользовался открывшейся возможностью.
— Шах и мат! — торжествующе воскликнул он, взяв ее ферзя своей ладьей и поставив в безвыходное положение ее короля.
Ровена в притворном изумлении взглянула на доску.
— Вот так-то мистер Пакстон. Вы, кажется, хотели сыграть с победителем? — сказала она, поднимаясь из-за стола.
Взгляд, которым одарил ее Ноуэл, говорил, что он понимает, какую игру затеяла Ровена.
— Я действительно хотел этого, но надеялся, что это будете вы, мисс Риверстоун. Мне доставили огромное удовольствие наши предыдущие игры… все, без исключения, — сказал он, не спуская взгляда с ее губ.
Чувствуя, как к щекам прилила кровь, Ровена поспешно отвернулась. Она явно была не такой искушенной, как надеялась.
— Спасибо, сэр. А вас, мистер Ричардс, я благодарю. Мне надо сказать пару слов леди Хардвик, но потом я вернусь, чтобы понаблюдать за вашей игрой.
Ровена быстро отошла от мужчин, ничуть не заботясь о том, смеются ли они над ней или пустили в ход кулаки. Ей было важно поскорее уйти, чтобы не видеть их мужского самодовольства.
Интересно, о чем разговаривали мистер Пакстон и Нельсон? Судя по тому, что Ноуэл слишком быстро вернулся, разговор шел о каких-то пустяках. Ровена поискала глазами брата и обнаружила его за одним из карточных столов. Она попробовала было поймать его взгляд, чтобы напомнить об обещании не играть в карты, но Нельсон избегал смотреть в ее сторону. Вздохнув, девушка отправилась искать Перл.
— В чем дело? Говорят, ты играешь только в шахматы на вечеринке, устроенной специально для игры в карты? — рассмеявшись, сказала подруга, приглашая Ровену присоединиться к леди Маркус и еще двум дамам, с которыми она разговаривала. — А мне показалось, что ты хотела пообщаться с присутствующими.
— В начале вечера я сыграла несколько партий в вист, — оправдываясь, сказала Ровена, хотя Перл упрекнула ее явно в шутку. — Сыграть в шахматы пришло в голову мистеру Пакстону.
Перл взглянула на нее уж слишком проницательным взглядом:
— Понятно. Это его способ полностью завладеть твоим вниманием на многолюдной вечеринке? Сестры Мелке хихикнули.
— Я и сама была бы не прочь научиться играть в шахматы, чтобы проводить время в компании этого красивого мистера Пакстона, — сказала мисс Огаста Мелке.
— По правде говоря, с ним я сегодня не играла, — поспешно ответила Ровена, чтобы пресечь домыслы. Ей не нравилось, что они были слишком похожи на правду. — Я играла только с мистером Галлоуэем и мистером Ричардсом.
Перл снова задумчиво взглянула на подругу:
— Да, я заметила. И как успехи?
— С большим трудом, но мне удалось обыграть мистера Галлоуэя, однако мистеру Ричардсу я проиграла, — ответила она, глядя в глаза Перл самым невозмутимым взглядом, потом обратилась к леди Маркус: — А вы играете в карты, Куинн?
Миниатюрная брюнетка кивнула:
— Мой муж научил играть меня в самые распространенные игры. Но стремление во что бы то ни стало обыграть противника меня утомляет, и я с удовольствием сделаю перерыв, чтобы просто поболтать.
Мысли Ровены возвратились к поединку между мистером Пакстоном и мистером Ричардсом. Но смотреть в их сторону она не стала.
Однако ее решимости хватило ненадолго. Лорд Маркус и лорд Хардвик подошли, чтобы позвать своих жен за карточные столы. Ровена помедлила, зная, что было бы разумнее пойти вместе с остальными и отвлечься за картами, но не устояла перед искушением посмотреть, как идет шахматная партия.
Только тогда, когда находилась от доски в одном или двух шагах, она смогла достаточно отчетливо разглядеть шахматную доску, чтобы проанализировать игру, и сразу же поняла, что Пакстон в отличие от нее играет, не делая поблажек противнику. Когда она подошла к столу, он заканчивал партию.
— Мат!
Приняв весьма сдержанные поздравления противника, он взглянул на Ровену, не скрывая своего торжества.
Девушка поняла, что насмешка относится скорее к ней, чем к мистеру Ричардсу, тем не менее сказала, нахмурив брови:
— Неспортивно радоваться чужому поражению, мистер Пакстон.
— Спортивно или неспортивно, но это его право, — ответил мистер Ричардс. — Я бы на его месте поступил так же.
Мужчины встали из-за стола, и Ровена, неуверенно переведя взгляд с одного на другого, вновь подивилась тому, как красив мистер Пакстон. Вот если бы он еще воспринимал окружающий мир так же, как мистер Ричардс…
— Уверена, что вы не стали бы этого делать, сэр, — возразила она. Не такой человек мистер Ричардс, чтобы радоваться чужому поражению. Он не опустится до такой мелочности.
— Возможно, не стал бы. — Ричардс улыбнулся. — Мы как-нибудь сыграем с вами еще разок, Пакстон? В такой обстановке я не могу как следует сосредоточиться.
Ровене почему-то показалось, что мистер Ричардс с ней заигрывает. Наверное, это просто игра воображения, но приятно. Неужели она кажется привлекательной такому великому мыслителю, творцу истории? Девушка вдруг страшно обрадовалась, что, последовав совету Перл, позволила ему обыграть себя в шахматы, и робко улыбнулась.
— Не хотите ли выпить чего-нибудь прохладительного, мисс Риверстоун? — чуть громче, чем нужно, спросил мистер Пакстон. — И вы, если желаете, можете пойти с нами, Ричардс.
— Наверное, я так и сделаю.
Ровена посмотрела на мужчин. Враждебность между ними, которую она заметила еще вчера, ощущалась теперь еще сильнее, чем прежде. У мистера Ричардса она, возможно, еще была понятна, так как он только что проиграл в шахматы. Но что касается Пакстона…
И вдруг она с радостью поняла, что причиной тому она сама. Он ревнует. Пусть даже у него это мимолетное чувство, но Ровена не могла упустить случая насладиться ощущением чисто женской власти.
Повернувшись с игривой улыбкой на губах, она вдруг замерла на месте. За спинами двоих мужчин, которые, каким бы неправдоподобным это ни казалось, соперничали между собой, претендуя на ее внимание, стояла, неодобрительно нахмурив брови, леди Маунтхит.
Драгоценности, которые были на леди Маунтхит, заставили Ровену в мгновение ока забыть о своем минутном торжестве. Бриллиантовые с изумрудами серьги и колье некогда принадлежали матери Ровены.
Глава 10
— Мисс Риверстоун! — воскликнула леди Маунтхит с широкой неискренней улыбкой. — Когда я увидела вчера вас на балу, то решила, что леди Хардвик захотелось доставить вам удовольствие на один вечер, но теперь вижу, что ее снисходительность вскружила вам голову.
Ровена поморгала глазами, с трудом отрывая взгляд от драгоценностей этой дамы, чтобы сфокусировать его на ее физиономии.
— Простите, не поняла, миледи?
— Хочу дать вам совет, милая. Компаньонку, которая забывает свое место, ждет большое разочарование, когда она обнаружит, что все давно догадались, каков ее статус, хотя, возможно, и не подают виду. — Она многозначительно поглядела на двух джентльменов, стоявших рядом с Ровеной.
Удивленная этим враждебным выпадом, Ровена быстро поняла его причину. Вчера во время бала две дочери леди Маунтхит были без кавалеров. Их матери, должно быть, было очень обидно видеть, как за Ровеной — которую она явно считала менее достойной внимания, чем ее дочери, — ухаживают, соперничая между собой, два достойных внимания джентльмена.
— Боюсь, вы неправильно поняли ситуацию, миледи, — сказала Ровена самым будничным тоном. — Я подруга и соседка леди Хардвик, а не ее платная компаньонка. Поэтому вам незачем беспокоиться о том, что я своим присутствием подорву устои общества.
Теперь пришлось в растерянности моргать глазами леди Маунтхит.
— Извините, — не слишком любезно пробормотала она. — Я всего лишь хотела, чтобы вы не попали в глупое положение. — Судя по выражению ее лица, женщина все еще ждала, что Ровена вот-вот скомпрометирует себя.
— Я благодарна вам, миледи, — сказала Ровена и быстро добавила: — На вас сегодня великолепные драгоценности. У вас очень тонкий вкус.
Ее слова произвели желаемый эффект: леди Маунтхит снова повернулась к ней, и на ее лице появилась на сей раз вполне искренняя улыбка:
— Спасибо, моя дорогая. Их на прошлой неделе подарил мне мой супруг. Подарок, конечно, экстравагантный, но он знает, что мне очень идут изумруды. — Она поправила на голове лиловый тюрбан, но Ровена успела заметить выбившиеся из-под него пряди тусклых рыжеватых волос.
— Да, они очень вам к лицу, — заставила себя сказать Ровена, надеясь получить более подробную информацию.
— Меня не удивило бы, если бы я узнала, что он заказывал их специально, — продолжала леди Маунтхит. — Он не сказал, у какого ювелира их приобрел, потому что побоялся, что я могу рассердиться, если узнаю, сколько он потратил. — Она строго взглянула на Ровену. — Справедливое вознаграждение за достойное поведение, мисс Риверстоун. Постарайтесь запомнить это.
Назидательно кивнув тюрбаном, она с важным видом отошла, явно довольная тем, что одержала в стычке победу.
— Гм-м, меня не удивляет, что ее муж не сказал, где были куплены драгоценности, потому что купил их в ломбарде, — пробормотала Ровена, глядя вслед удаляющейся леди. — Действительно экстравагантный поступок, ничего не скажешь.
— В ломбарде? — удивился мистер Пакстон. — Почему вы так думаете?
Ровена покраснела, смущенная тем, что джентльмены слышали ее слова.
Теперь придется объяснять им, иначе она может прослыть мстительной, мелочной особой.
— Эти драгоценности принадлежали моей матери. Я только вчера узнала, что брат продал их, чтобы… оплатить долговое обязательство. — Она многозначительно взглянула на мистера Ричардса, который тактично нахмурил брови.
— А эта мегера считает их доказательством преданности своего супруга. Если бы она только знала! — Мистер Пакстон фыркнул.
— Надеюсь, вы ничего ей не скажете? — Ровена бросила умоляющий взгляд сначала на Пакстона, потом на Ричардса. Оба джентльмена покачали головами.
— Можете быть уверены, что я буду молчать, — любезно заверил мистер Ричардс. — Я не хотел бы поставить в неловкое положение ни вашего брата, ни вас.
Может быть, он пытался сказать ей, что простит Нельсону остаток карточных долгов? Ровена, разумеется, не могла спросить у него об этом в присутствии мистера Пакстона. Ей не хотелось, чтобы его мнение о Ричардсе упало еще ниже.
— Я тоже, — чуть помедлив, сказал Ноуэл. — А теперь не подойти ли нам наконец к буфету?
Удовольствия, полученного Ноуэлом от победы в шахматной партии над этим наглым мистером Ричардсом, сильно поубавилось, когда Ровена одарила этого типа милой улыбкой, а теперь вот снова улыбалась ему. Неужели она не понимает, что он далеко не так умен, как кажется? Неужели она не сообразила этого, играя с ним в шахматы?
К тому же было в этом человеке что-то фальшивое, хотя пока Ноуэл не мог бы сказать, почему ему так кажется. Возможно, настораживало то, что выражение его глаз не соответствовало выражению лица. За долгие годы работы он научился доверять своей интуиции, которая сейчас подсказывала, что мистер Ричардс не заслуживает доверия. Или, может быть, это подсказывала ему всего лишь ревность?
— Гости начинают расходиться, — заметил он. — За картами и шахматами вечер пролетел незаметно. — Пакстон надеялся, что Ричардс поймет его намек.
Мисс Риверстоун поставила на стол пустую рюмочку из-под миндального ликера и окинула взглядом зал.
— Вы правы. Надеюсь, Перл не будет ругать меня за то, что после всех ее — и ваших, сэр, — усилий я сыграла в карты всего один раз.
— Не поверю, что вы позволили бы кому-нибудь ругать себя, мисс Риверстоун, — сказал мистер Ричардс. — Вы отлично умеете постоять за себя, как это сделали недавно в стычке с леди Маунтхит.
Ровена улыбнулась ему так, что Ноуэл скрипнул зубами.
— Спасибо, мистер Ричардс. Наверное, нам стоило поддразнить ее по поводу обращения со слугами, потому что Перл говорила, что она не выдерживает никакой критики. А что касается того, что Перл может отругать меня, то мы с ней очень близкие подруги, так что делает она это любя.
— Вы меня успокоили. Такая умница, как вы, не должна отчитываться ни перед кем за свое поведение.
Мистер Ричардс произнес это таким задушевным тоном, что Ноуэлу пришлось громко откашляться, чтобы напомнить о своем присутствии.
— Я рад видеть, мисс Риверстоун, что сегодня к концу вечера вы гораздо меньше устали, чем вчера.
Ровена взглянула Ноуэлу в глаза и немного покраснела, явно вспомнив о том, чем закончился вчерашний вечер.
— Неудивительно, — прервал этот глубоко личный момент голос мистера Ричардса. — Шахматы и карты далеко не так утомительны, как танцы, которые, кстати, являются абсолютно пустым занятием.
— Очень справедливо замечено, — согласился Ноуэл, все еще глядя в глаза мисс Риверстоун. Какие у нее густые и темные ресницы. И как это красиво. — Однако танцы оказались не таким уж мучительным времяпрепровождением, как вы ожидали, не так ли?
Девушка раскрыла рот, чтобы ответить, и Ноуэл замер, буквально завороженный формой ее губ и воспоминанием об их вкусе…
— А-а, вот ты где, Ровена, — раздался голос леди Хардвик. — Я хотела познакомить тебя с мистером Робертом Саузи.
Мисс Риверстоун, так и не сказав, чего хотела, оглянулась, нарушив волшебство момента. Она радостно поздоровалась с мистером Саузи, но Ноуэл решил не обижаться. Как-никак этот Саузи был известным очеркистом, поэтом и биографом. Знакомство с ним должно было импонировать такой интеллектуалке, как Ровена.
— Рад познакомиться с вами, мисс Риверстоун, — сказал Саузи, склоняясь к ее руке. Потом леди Хардвик представила ему Ноуэла и мистера Ричардса. Пакстон сразу же заметил, что Ричардс, судя по всему, уже знаком с гостем и что они находятся с ним не в лучших отношениях.
— Я поговорю с вами позднее, мисс Риверстоун, — сказал после неловкого молчания мистер Ричардс.
Она кивнула, но едва ли заметила его бегство, потому что с интересом слушала критические замечания мистера Саузи по поводу новой пьесы, которую он видел на прошлой неделе. Учитывая возраст этого человека и его семейное положение, Ноуэл не видел угрозы с его стороны и позволил себе несколько расслабиться, только сейчас осознав, в каком напряжении находился.
— Не будете ли четвертым в вист? — спросила Ноуэла леди Хардвик, и он, почти не раздумывая, согласился. Пакстон не мог позволить, чтобы хозяйка вновь обратила внимание на его интерес к мисс Риверстоун. Ровена продолжала разговаривать с мистером Саузи и на какое-то время была ограждена от опасности возвращения мистера Ричардса.
Разумеется, Ноуэл не мог играть в полную силу, потому что все время исподтишка наблюдал за Ровеной. Она и мистер Саузи подошли к другому столу, за которым играли в пикет, и вскоре их окружили люди из литературных кругов.
Пакстон усилием воли переключил внимание на свою собственную игру, тем более что никакой пользы от его наблюдений за мисс Риверстоун не было. Теперь, когда он исключил ее брата из числа подозреваемых, она вообще не имела отношения к тому, чем он занимался.
Или все-таки имела?
— Мистер Пакстон? — окликнула Ноуэла мисс Чиверс, его партнерша, возвращая к реальности.
— Извините, — сказал он, наугад сходив первой попавшейся картой.
Оставляя нерешенным вопрос о личности автора очерков, которые, если верить словам клерка из редакции «Политикал реджистер» присылались из Оукшира, он снова взглянул в сторону Ровены и увидел, что она поднялась из-за карточного стола.
— Вы снова выиграли, — с вполне понятным раздражением сказала лорду и леди Хардвик мисс Чиверс. — Мистер Пакстон, вы сдадите карты?
Но Ноуэл поднялся из-за стола:
— Прошу извинить меня. Я очень устал и не могу как следует сосредоточиться на игре. — Он подозвал Гарри Тэтчера, проходившего мимо: — Не желаете занять мое место, Гарри?
Мистер Тэтчер, пожав плечами, согласился, и Ноуэл последовал за мисс Риверстоун, которая направилась к лестнице. Ускорив шаг, он догнал ее в тот момент, когда Ровена уже поставила ногу на ступеньку.
— Снова убегаете? Она, охнув, оглянулась:
— Вы меня испугали, сэр. Да, я решила уйти. Как-никак уже за полночь.
— С меня тоже довольно и игры, и разговоров, — признался Ноуэл. — Вы позволите проводить вас наверх?
Ровена нахмурила брови, щечки ее зарделись.
— Это, наверное, неприлично?
— Кто это знает? — сказал он. — Перл говорила, что вы презираете правила, установленные в обществе.
Девушка улыбнулась уголками губ, совершенно заворожив его.
— Правильно! Ладно, идемте. Мы будем сопровождать друг друга.
— Насколько я понял, ваш брат не разделяет ваших политических взглядов, — небрежно заметил он, когда они поднимались по лестнице.
— Нельсон? — Ровена тихо рассмеялась своим грудным, обольстительным смехом. — Именно поэтому и он, и мой отец не хотели, чтобы я приезжала в Лондон. Боюсь, что причиняла им массу неудобств.
Ноуэл не понимал, каким образом эта умная женщина могла быть кому-то неугодной.
— Но ведь кто-то помогал вам формировать ваши взгляды, — продолжал настаивать он. — Дядюшка? Сосед? Возможно, человек, писавший очерки?
— Моя мать действительно была вольнодумцем, но она умерла, когда мне было четырнадцать лет. Я много читала и сама формировала свои взгляды. И ни в каком руководстве со стороны мужчин я не нуждаюсь!
Они добрались до верхнего коридора, где располагались спальни. Интересно, которая принадлежит ей?
— Вы уникальны, мисс Риверстоун, — сказал Ноуэл. — Можно я буду звать вас Ровеной? Несмотря на то что мы знакомы всего несколько дней, мне кажется, что я очень хорошо знаю вас.
— Мне… тоже так кажется, — сказала она почти шепотом. — И все же, мистер Пакстон…
— Зовите меня Ноуэл, пожалуйста.
— Ладно, пусть будет Ноуэл. — Она робко улыбнулась. — Я хотела сказать, что, хотя мы понимаем друг друга, все же по многим вопросам расходимся во мнениях.
Он подошел к ней чуть ближе:
— Но это делает общение еще интереснее.
— Да, — согласилась она, внимательно глядя на него своими широко расставленными серыми глазами.
Как и раньше, Ноуэл не нашел в себе силы остановить себя. Он наклонил голову. Она чуть раскрыла губы. Между ними на мгновение промелькнул язычок, высунувшийся, чтобы облизать их. Это было каплей, переполнившей чашу терпения. Издав глухой стон, Пакстон притянул ее к себе и крепко поцеловал в губы.
Ровена сразу же обняла его, заставляя прижаться еще крепче, и ее губы с готовностью ответили на его поцелуй. Каким-то образом он с самого начала знал, что она способна на такую страсть, что под ее заурядной внешностью — теперь уже не такой заурядной — кроется пламя.
Его руки исследовали на ощупь ее спину, заставляя замирать от восторга при прикосновении к восхитительному изгибу там, где тонкая талия плавно переходила в округлость бедра. А она тем временем запустила пальцы одной руки в его шевелюру в чрезвычайно чувствительном месте между затылком и шеей, тогда как другая рука скользнула по его плечам, потом оказалась на спине.
Дыхание Ноуэла стало прерывистым. Он не смог бы припомнить, когда еще он так страстно хотел женщину. Он пытался напомнить себе, что она всего лишь средство к достижению его цели, но легкие прикосновения ее пальчиков, которые теперь поглаживали его уши, лишили возможности мыслить разумно. Его язык заставил ее раскрыть губы. Он желал немедленно испробовать на вкус ее поцелуй и хотел, чтобы она сделала то же самое.
Ровена не заставила себя ждать. Она прикоснулась языком к его языку. Прикосновение было не просто физическим. Ему в тот момент показалось, что соприкоснулись их души.
Именно это чувство единения заставило Пакстона вдруг осознать, что он балансирует на краю пропасти, в которую готов броситься, чтобы исчезнуть в ней полностью.
— Я… мы… — невразумительно пробормотал он, уткнувшись в ее волосы.
Она замерла, потом вдруг отступила на шаг, явно ошеломленная.
— Силы небесные!
— Понимаю, что я не имел… Мне, наверное, следует извиниться.
— Нет. Если только вы не сожалеете о случившемся.
— Ничуть. — Он медленно покачал головой. — Только разве если я вас расстроил…
Она улыбнулась уголками губ, и Ноуэлу снова захотелось поцеловать ее.
— Возможно, я смущена. Но не расстроена, нет.
— Я рад. Я не хотел бы причинить вам боль, Ровена. — Он вдруг понял, что говорит сущую правду, а это значит, что он создает себе новую проблему.
— Спасибо. Нынче утром мне показалось…
— Я знаю, — поспешно сказал Ноуэл, опасаясь, что она скажет то, что заставит его дать обещания, на которые он пока не готов. — Я вел себя неподобающим образом и за это прошу прощения.
Девушка улыбнулась, принимая извинения, и вдруг снова оказалась в его объятиях, хотя он не смог бы сказать, по чьей инициативе это произошло. Одно было несомненно: это был самый естественный порыв.
И снова желание лишило его возможности здраво мыслить. У него появилось ощущение полета в пропасть. Ее робкое прикосновение говорило о невинности и вызывало у него горячее желание открыть перед ней новые возможности наслаждения, стать ее проводником в страну радостей для взрослых людей.
У него лениво шевельнулась мысль, что они стоят в коридоре, открытые взглядам любого, кто мог там появиться.
Ровена поморгала глазами, с трудом отрывая взгляд от драгоценностей этой дамы, чтобы сфокусировать его на ее физиономии.
— Простите, не поняла, миледи?
— Хочу дать вам совет, милая. Компаньонку, которая забывает свое место, ждет большое разочарование, когда она обнаружит, что все давно догадались, каков ее статус, хотя, возможно, и не подают виду. — Она многозначительно поглядела на двух джентльменов, стоявших рядом с Ровеной.
Удивленная этим враждебным выпадом, Ровена быстро поняла его причину. Вчера во время бала две дочери леди Маунтхит были без кавалеров. Их матери, должно быть, было очень обидно видеть, как за Ровеной — которую она явно считала менее достойной внимания, чем ее дочери, — ухаживают, соперничая между собой, два достойных внимания джентльмена.
— Боюсь, вы неправильно поняли ситуацию, миледи, — сказала Ровена самым будничным тоном. — Я подруга и соседка леди Хардвик, а не ее платная компаньонка. Поэтому вам незачем беспокоиться о том, что я своим присутствием подорву устои общества.
Теперь пришлось в растерянности моргать глазами леди Маунтхит.
— Извините, — не слишком любезно пробормотала она. — Я всего лишь хотела, чтобы вы не попали в глупое положение. — Судя по выражению ее лица, женщина все еще ждала, что Ровена вот-вот скомпрометирует себя.
— Я благодарна вам, миледи, — сказала Ровена и быстро добавила: — На вас сегодня великолепные драгоценности. У вас очень тонкий вкус.
Ее слова произвели желаемый эффект: леди Маунтхит снова повернулась к ней, и на ее лице появилась на сей раз вполне искренняя улыбка:
— Спасибо, моя дорогая. Их на прошлой неделе подарил мне мой супруг. Подарок, конечно, экстравагантный, но он знает, что мне очень идут изумруды. — Она поправила на голове лиловый тюрбан, но Ровена успела заметить выбившиеся из-под него пряди тусклых рыжеватых волос.
— Да, они очень вам к лицу, — заставила себя сказать Ровена, надеясь получить более подробную информацию.
— Меня не удивило бы, если бы я узнала, что он заказывал их специально, — продолжала леди Маунтхит. — Он не сказал, у какого ювелира их приобрел, потому что побоялся, что я могу рассердиться, если узнаю, сколько он потратил. — Она строго взглянула на Ровену. — Справедливое вознаграждение за достойное поведение, мисс Риверстоун. Постарайтесь запомнить это.
Назидательно кивнув тюрбаном, она с важным видом отошла, явно довольная тем, что одержала в стычке победу.
— Гм-м, меня не удивляет, что ее муж не сказал, где были куплены драгоценности, потому что купил их в ломбарде, — пробормотала Ровена, глядя вслед удаляющейся леди. — Действительно экстравагантный поступок, ничего не скажешь.
— В ломбарде? — удивился мистер Пакстон. — Почему вы так думаете?
Ровена покраснела, смущенная тем, что джентльмены слышали ее слова.
Теперь придется объяснять им, иначе она может прослыть мстительной, мелочной особой.
— Эти драгоценности принадлежали моей матери. Я только вчера узнала, что брат продал их, чтобы… оплатить долговое обязательство. — Она многозначительно взглянула на мистера Ричардса, который тактично нахмурил брови.
— А эта мегера считает их доказательством преданности своего супруга. Если бы она только знала! — Мистер Пакстон фыркнул.
— Надеюсь, вы ничего ей не скажете? — Ровена бросила умоляющий взгляд сначала на Пакстона, потом на Ричардса. Оба джентльмена покачали головами.
— Можете быть уверены, что я буду молчать, — любезно заверил мистер Ричардс. — Я не хотел бы поставить в неловкое положение ни вашего брата, ни вас.
Может быть, он пытался сказать ей, что простит Нельсону остаток карточных долгов? Ровена, разумеется, не могла спросить у него об этом в присутствии мистера Пакстона. Ей не хотелось, чтобы его мнение о Ричардсе упало еще ниже.
— Я тоже, — чуть помедлив, сказал Ноуэл. — А теперь не подойти ли нам наконец к буфету?
Удовольствия, полученного Ноуэлом от победы в шахматной партии над этим наглым мистером Ричардсом, сильно поубавилось, когда Ровена одарила этого типа милой улыбкой, а теперь вот снова улыбалась ему. Неужели она не понимает, что он далеко не так умен, как кажется? Неужели она не сообразила этого, играя с ним в шахматы?
К тому же было в этом человеке что-то фальшивое, хотя пока Ноуэл не мог бы сказать, почему ему так кажется. Возможно, настораживало то, что выражение его глаз не соответствовало выражению лица. За долгие годы работы он научился доверять своей интуиции, которая сейчас подсказывала, что мистер Ричардс не заслуживает доверия. Или, может быть, это подсказывала ему всего лишь ревность?
— Гости начинают расходиться, — заметил он. — За картами и шахматами вечер пролетел незаметно. — Пакстон надеялся, что Ричардс поймет его намек.
Мисс Риверстоун поставила на стол пустую рюмочку из-под миндального ликера и окинула взглядом зал.
— Вы правы. Надеюсь, Перл не будет ругать меня за то, что после всех ее — и ваших, сэр, — усилий я сыграла в карты всего один раз.
— Не поверю, что вы позволили бы кому-нибудь ругать себя, мисс Риверстоун, — сказал мистер Ричардс. — Вы отлично умеете постоять за себя, как это сделали недавно в стычке с леди Маунтхит.
Ровена улыбнулась ему так, что Ноуэл скрипнул зубами.
— Спасибо, мистер Ричардс. Наверное, нам стоило поддразнить ее по поводу обращения со слугами, потому что Перл говорила, что она не выдерживает никакой критики. А что касается того, что Перл может отругать меня, то мы с ней очень близкие подруги, так что делает она это любя.
— Вы меня успокоили. Такая умница, как вы, не должна отчитываться ни перед кем за свое поведение.
Мистер Ричардс произнес это таким задушевным тоном, что Ноуэлу пришлось громко откашляться, чтобы напомнить о своем присутствии.
— Я рад видеть, мисс Риверстоун, что сегодня к концу вечера вы гораздо меньше устали, чем вчера.
Ровена взглянула Ноуэлу в глаза и немного покраснела, явно вспомнив о том, чем закончился вчерашний вечер.
— Неудивительно, — прервал этот глубоко личный момент голос мистера Ричардса. — Шахматы и карты далеко не так утомительны, как танцы, которые, кстати, являются абсолютно пустым занятием.
— Очень справедливо замечено, — согласился Ноуэл, все еще глядя в глаза мисс Риверстоун. Какие у нее густые и темные ресницы. И как это красиво. — Однако танцы оказались не таким уж мучительным времяпрепровождением, как вы ожидали, не так ли?
Девушка раскрыла рот, чтобы ответить, и Ноуэл замер, буквально завороженный формой ее губ и воспоминанием об их вкусе…
— А-а, вот ты где, Ровена, — раздался голос леди Хардвик. — Я хотела познакомить тебя с мистером Робертом Саузи.
Мисс Риверстоун, так и не сказав, чего хотела, оглянулась, нарушив волшебство момента. Она радостно поздоровалась с мистером Саузи, но Ноуэл решил не обижаться. Как-никак этот Саузи был известным очеркистом, поэтом и биографом. Знакомство с ним должно было импонировать такой интеллектуалке, как Ровена.
— Рад познакомиться с вами, мисс Риверстоун, — сказал Саузи, склоняясь к ее руке. Потом леди Хардвик представила ему Ноуэла и мистера Ричардса. Пакстон сразу же заметил, что Ричардс, судя по всему, уже знаком с гостем и что они находятся с ним не в лучших отношениях.
— Я поговорю с вами позднее, мисс Риверстоун, — сказал после неловкого молчания мистер Ричардс.
Она кивнула, но едва ли заметила его бегство, потому что с интересом слушала критические замечания мистера Саузи по поводу новой пьесы, которую он видел на прошлой неделе. Учитывая возраст этого человека и его семейное положение, Ноуэл не видел угрозы с его стороны и позволил себе несколько расслабиться, только сейчас осознав, в каком напряжении находился.
— Не будете ли четвертым в вист? — спросила Ноуэла леди Хардвик, и он, почти не раздумывая, согласился. Пакстон не мог позволить, чтобы хозяйка вновь обратила внимание на его интерес к мисс Риверстоун. Ровена продолжала разговаривать с мистером Саузи и на какое-то время была ограждена от опасности возвращения мистера Ричардса.
Разумеется, Ноуэл не мог играть в полную силу, потому что все время исподтишка наблюдал за Ровеной. Она и мистер Саузи подошли к другому столу, за которым играли в пикет, и вскоре их окружили люди из литературных кругов.
Пакстон усилием воли переключил внимание на свою собственную игру, тем более что никакой пользы от его наблюдений за мисс Риверстоун не было. Теперь, когда он исключил ее брата из числа подозреваемых, она вообще не имела отношения к тому, чем он занимался.
Или все-таки имела?
— Мистер Пакстон? — окликнула Ноуэла мисс Чиверс, его партнерша, возвращая к реальности.
— Извините, — сказал он, наугад сходив первой попавшейся картой.
Оставляя нерешенным вопрос о личности автора очерков, которые, если верить словам клерка из редакции «Политикал реджистер» присылались из Оукшира, он снова взглянул в сторону Ровены и увидел, что она поднялась из-за карточного стола.
— Вы снова выиграли, — с вполне понятным раздражением сказала лорду и леди Хардвик мисс Чиверс. — Мистер Пакстон, вы сдадите карты?
Но Ноуэл поднялся из-за стола:
— Прошу извинить меня. Я очень устал и не могу как следует сосредоточиться на игре. — Он подозвал Гарри Тэтчера, проходившего мимо: — Не желаете занять мое место, Гарри?
Мистер Тэтчер, пожав плечами, согласился, и Ноуэл последовал за мисс Риверстоун, которая направилась к лестнице. Ускорив шаг, он догнал ее в тот момент, когда Ровена уже поставила ногу на ступеньку.
— Снова убегаете? Она, охнув, оглянулась:
— Вы меня испугали, сэр. Да, я решила уйти. Как-никак уже за полночь.
— С меня тоже довольно и игры, и разговоров, — признался Ноуэл. — Вы позволите проводить вас наверх?
Ровена нахмурила брови, щечки ее зарделись.
— Это, наверное, неприлично?
— Кто это знает? — сказал он. — Перл говорила, что вы презираете правила, установленные в обществе.
Девушка улыбнулась уголками губ, совершенно заворожив его.
— Правильно! Ладно, идемте. Мы будем сопровождать друг друга.
— Насколько я понял, ваш брат не разделяет ваших политических взглядов, — небрежно заметил он, когда они поднимались по лестнице.
— Нельсон? — Ровена тихо рассмеялась своим грудным, обольстительным смехом. — Именно поэтому и он, и мой отец не хотели, чтобы я приезжала в Лондон. Боюсь, что причиняла им массу неудобств.
Ноуэл не понимал, каким образом эта умная женщина могла быть кому-то неугодной.
— Но ведь кто-то помогал вам формировать ваши взгляды, — продолжал настаивать он. — Дядюшка? Сосед? Возможно, человек, писавший очерки?
— Моя мать действительно была вольнодумцем, но она умерла, когда мне было четырнадцать лет. Я много читала и сама формировала свои взгляды. И ни в каком руководстве со стороны мужчин я не нуждаюсь!
Они добрались до верхнего коридора, где располагались спальни. Интересно, которая принадлежит ей?
— Вы уникальны, мисс Риверстоун, — сказал Ноуэл. — Можно я буду звать вас Ровеной? Несмотря на то что мы знакомы всего несколько дней, мне кажется, что я очень хорошо знаю вас.
— Мне… тоже так кажется, — сказала она почти шепотом. — И все же, мистер Пакстон…
— Зовите меня Ноуэл, пожалуйста.
— Ладно, пусть будет Ноуэл. — Она робко улыбнулась. — Я хотела сказать, что, хотя мы понимаем друг друга, все же по многим вопросам расходимся во мнениях.
Он подошел к ней чуть ближе:
— Но это делает общение еще интереснее.
— Да, — согласилась она, внимательно глядя на него своими широко расставленными серыми глазами.
Как и раньше, Ноуэл не нашел в себе силы остановить себя. Он наклонил голову. Она чуть раскрыла губы. Между ними на мгновение промелькнул язычок, высунувшийся, чтобы облизать их. Это было каплей, переполнившей чашу терпения. Издав глухой стон, Пакстон притянул ее к себе и крепко поцеловал в губы.
Ровена сразу же обняла его, заставляя прижаться еще крепче, и ее губы с готовностью ответили на его поцелуй. Каким-то образом он с самого начала знал, что она способна на такую страсть, что под ее заурядной внешностью — теперь уже не такой заурядной — кроется пламя.
Его руки исследовали на ощупь ее спину, заставляя замирать от восторга при прикосновении к восхитительному изгибу там, где тонкая талия плавно переходила в округлость бедра. А она тем временем запустила пальцы одной руки в его шевелюру в чрезвычайно чувствительном месте между затылком и шеей, тогда как другая рука скользнула по его плечам, потом оказалась на спине.
Дыхание Ноуэла стало прерывистым. Он не смог бы припомнить, когда еще он так страстно хотел женщину. Он пытался напомнить себе, что она всего лишь средство к достижению его цели, но легкие прикосновения ее пальчиков, которые теперь поглаживали его уши, лишили возможности мыслить разумно. Его язык заставил ее раскрыть губы. Он желал немедленно испробовать на вкус ее поцелуй и хотел, чтобы она сделала то же самое.
Ровена не заставила себя ждать. Она прикоснулась языком к его языку. Прикосновение было не просто физическим. Ему в тот момент показалось, что соприкоснулись их души.
Именно это чувство единения заставило Пакстона вдруг осознать, что он балансирует на краю пропасти, в которую готов броситься, чтобы исчезнуть в ней полностью.
— Я… мы… — невразумительно пробормотал он, уткнувшись в ее волосы.
Она замерла, потом вдруг отступила на шаг, явно ошеломленная.
— Силы небесные!
— Понимаю, что я не имел… Мне, наверное, следует извиниться.
— Нет. Если только вы не сожалеете о случившемся.
— Ничуть. — Он медленно покачал головой. — Только разве если я вас расстроил…
Она улыбнулась уголками губ, и Ноуэлу снова захотелось поцеловать ее.
— Возможно, я смущена. Но не расстроена, нет.
— Я рад. Я не хотел бы причинить вам боль, Ровена. — Он вдруг понял, что говорит сущую правду, а это значит, что он создает себе новую проблему.
— Спасибо. Нынче утром мне показалось…
— Я знаю, — поспешно сказал Ноуэл, опасаясь, что она скажет то, что заставит его дать обещания, на которые он пока не готов. — Я вел себя неподобающим образом и за это прошу прощения.
Девушка улыбнулась, принимая извинения, и вдруг снова оказалась в его объятиях, хотя он не смог бы сказать, по чьей инициативе это произошло. Одно было несомненно: это был самый естественный порыв.
И снова желание лишило его возможности здраво мыслить. У него появилось ощущение полета в пропасть. Ее робкое прикосновение говорило о невинности и вызывало у него горячее желание открыть перед ней новые возможности наслаждения, стать ее проводником в страну радостей для взрослых людей.
У него лениво шевельнулась мысль, что они стоят в коридоре, открытые взглядам любого, кто мог там появиться.