Хайетт Бренда. Невинная страсть

   При виде Ровены Ноуэлу всякий раз вспоминалось — как наяву! — ее тело, как красиво выглядит она без одежды. Он изо всех сил старался скрыть от посторонних глаз свою физическую реакцию на это воспоминание.
   Когда она заговорила с Галлоуэем и его кузеном, это у Ноуэла не вызвало таких мук ревности — наверное, потому что она не защищала ни того, ни другого, когда притворялась, что хочет его прошлой ночью. Если, конечно, она притворялась… Не может быть, чтобы невинная девушка могла столь убедительно имитировать реакцию своего тела.
   Когда Ровена наконец повернулась к Ноуэлу, то сделала это явно неохотно. Она холодно кивнула ему, хотя заалевшие щечки выдали ее волнение.
   — Мисс Риверстоун, — так же холодно кивнул в ответ Пакстон. Но когда он попробовал встретиться с ней взглядом, она уклонилась и повернулась к мистеру Ричардсу.
   Будь он проклят!
   Ноуэл, конечно, не верил, что Ровена испытывает к Ричардсу какие-то романтические чувства. Ее просто восхищал склад его ума — а если этот тип является тем, кого разыскивает Пакстон, то он очень ловок и хитер. Он надеялся вскоре раздобыть необходимые доказательства…
   Ноуэл заставил себя улыбнуться леди Хардвик, разговаривавшей с кем-то из гостей. Неожиданно в его душу закралось сомнение. Неужели он закрывает глаза на улики, указывающие на других подозреваемых, потому лишь, что ему безумно хочется, чтобы преступником оказался Ричардс? Быть того не может! Он объективен, профессионал, а поэтому не может допустить подобного!
   Но сомнение сохранилось. Ровена Риверстоун мешала ему ясно мыслить. Это началось в первый же вечер, когда он встретил ее. Что, если теперь из-за этого он гоняется за призраками? Все, что у него было собрано против Ричардса, сводилось к его своеобразным оборотам речи да к сведениям о том, что он обыграл нескольких партнеров в карты. Что, если ловушка, расставленная Ноуэлом для очеркиста, не сработает? Он совсем не продвинется в своих расследованиях. Ему требовалось больше доказательств.
   — Умоляю извинить меня, леди Хардвик, — сказал Ноуэл, упорно избегая глядеть в сторону Ровены. — У меня на сегодня назначены кое-какие дела.
   — Понимаю, — сказала Перл и бросила любопытный взгляд на Ровену. — Значит, увидимся вечером?
   Он кивнул в знак согласия и поспешил подняться в свою комнату за шляпой, а также для того, чтобы сообщить Кемпу о своих планах. Был один человек, который должен был знать о всех перемещениях Ричардса во время войны. Это его отец. Только он мог либо подтвердить, либо опровергнуть собранные доказательства. Именно с ним собирался встретиться и поговорить Ноуэл.
 
   Сегодняшний бал Ровена воспринимала совсем по-другому, чем свой первый, который прошел неделю назад. На сей раз она была знакома более чем с половиной присутствующих — к тому же могла узнать их, потому что была в очках.
   Перл сначала разочаровалась, когда Ровена спустилась вниз с очками на носу, но потом пожала плечами.
   — Думаю, ты уже произвела нужное впечатление. Нельзя же заставлять тебя без конца ходить полуслепой. Ты и без того храбро держалась, — сказала подруга.
   — Разве могла я поступить по-другому, когда ты столько сделала для меня? — сказала в ответ Ровена, подумав, однако, уж не перевесил ли все хорошее, что сделала для нее Перл, тот факт, что она познакомила ее с Ноуэлом Пакстоном. Судя по тому, какой несчастной она себя почувствовала, когда он вошел в бальный зал, так оно и было.
   Как только Ровена встретилась с ним взглядом, на нее немедленно нахлынули все непристойные страстные чувства. И даже теперь, когда она упорно избегала смотреть на него, ее мысли крутились вокруг Ноуэла. Она ощущала его взгляд на себе, как физическую ласку… Или все это было лишь в ее воображении?
   Ее бальная карточка была почти заполнена, но она оставила на всякий случай вальс под тем предлогом, что еще недостаточно овладела искусством этого танца. В глубине души Ровена надеялась, что, как и прежде, Ноуэл пригласит ее на вальс.
   — Добрый вечер, Ровена, — приветствовала ее леди Маркус, и девушка воспользовалась этим предлогом, чтобы повернуться спиной к Ноуэлу, который пробирался сквозь толпу в ее направлении. — У вас новые очки? Они вам очень к лицу.
   Ровена не могла не рассмеяться, услышав дипломатичное замечание Куинн.
   — Спасибо, но я носила очки всю жизнь и ненадолго отказалась от них только по настоянию Перл. Однако иметь возможность видеть окружающий мир гораздо приятнее.
   — Это очень храбрый поступок. Могу себе представить, как неприятно, когда плохо видишь то, что тебя окружает, особенно когда вокруг так много незнакомых людей.
   — Да, это не очень приятно. Однако это дало возможность испытать нечто новое. Я была вынуждена уделять все свое внимание тому человеку, с которым разговариваю, потому что на расстоянии нескольких шагов уже не могла никого узнать.
   Теперь же она видела отчетливо всех, включая Ноуэла, который только что поздоровался с ее братом. При виде красивого профиля Пакстона у Ровены замерло сердце.
   Куинн усмехнулась:
   — Понятно, почему вы пользовались таким успехом. Я заметила, что каждый джентльмен обожает, когда женщина уделяет все внимание ему одному.
   — Постараюсь это запомнить, — сказала Ровена. — Мой брат появился. Извините, я должна поговорить с ним до того, как начнутся танцы.
   К тому времени как Ровена добралась до Нельсона, Ноуэл уже отошел от него — то ли к ее облегчению, то ли к разочарованию.
   — Вот и ты, Ро! Есть успехи? — не скрывая нетерпения, приветствовал ее брат.
   — Да. Причем успехи весьма значительные, — ответила она. — Ты больше не должен мистеру Ричардсу. — Достав долговые расписки из ридикюля, она протянула их ему.
   Нельсон раскрыл рот от удивления.
   — Как тебе удалось убедить его? Ты, надеюсь, не сделала ничего… неподобающего, Ро? Я уже говорил тебе, что Ричардс меткий стрелок. Мне совсем не хотелось бы вызывать его на дуэль, чтобы защитить твою честь.
   Ровена подавила смех, похожий, скорее, на всхлипывание, вспомнив, сколь неподобающим образом она себя вела — правда, не с мистером Ричардсом.
   — Конечно, нет, Нельсон. Как ты мог подумать? Если хочешь знать, я поставила твой долг на кон и выиграла.
   Глаза Нельсона чуть не вылезли из орбит.
   — Ты играла с Ричардсом в карты — и выиграла?
   — Не в карты. В шахматы. — При воспоминании об этом она улыбнулась.
   Нельсон еще некоторое время смотрел на сестру, потом расхохотался:
   — А я-то всегда говорил, что ты зря тратишь время на эту игру! Ты же нашла все-таки возможность извлечь из нее выгоду! — Он хлопнул Ровену по плечу, как сделал бы, одобряя поступок мужчины. — Ты слишком умна, Ро, но на сей раз я благодарен тебе за это.
   Умна, как бы не так! Наверное, она истощила все свои умственные способности, играя в шахматы с Ричардсом, если судить по ее поведению после этой партии.
   — Полно тебе! По крайней мере тебе не придется беспокоиться о передаче Лестеру информации, что могло бы поставить под угрозу твое положение в министерстве внутренних дел. — Ровену все еще разбирало любопытство по поводу этого требования Ричардса.
   Братец неуклюже обнял сестру и быстро отпустил, смущено оглядываясь вокруг.
   — Ты лучшая сестра, какую может пожелать человек, Ро. Я рад, что ты приехала в Лондон. И рад, что ты пользуешься таким успехом. Надеюсь, что недалек тот день, когда какой-нибудь великосветский щеголь придет ко мне, чтобы просить твоей руки. Кто бы мог подумать?
   — Полагаю, пока тебе нечего об этом беспокоиться, — сказала она, краснея, несмотря на все свои усилия.
   — Помяни мое слово, за этим дело не станет. И не продешеви, Ро. Ты заслуживаешь всего счастья, которое только может иметь женщина.
   Потом Нельсон направился на поиски места за одним из карточных столов, которые были поставлены в альковах. Ровена печально посмотрела ему вслед. Заслуживает она счастья или не заслуживает, но прошлой ночью она упустила свой шанс быть счастливой.
   И снова, сама того не желая, она отыскала глазами Ноуэла Пакстона. Ровена поняла, что могла бы быть по-настоящему счастлива с ним, несмотря на их разногласия. Как ни парадоксально, она поняла это только сейчас, когда вызвала в нем неприязнь к себе.
   — Сейчас начнутся танцы, — прервал ее печальные размышления голос Ричардса. — Надеюсь, первый танец вы танцуете со мной?
   Ровена повернулась, заставив себя улыбнуться.
   — Я польщена тем, что вы об этом помните, — сказала она. Потом, осознав, что ей представился тот самый удобный случай, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз, она понизила голос. — Прежде чем мы разойдемся, исполняя фигуру танца, я должна кое-что сказать вам, мистер Ричардс.
   Ровена целый день мучительно металась между чувством долга перед простым человеком и тем, что Ноуэл назвал бы предательством. Но разве сам он не предал ее? Он уверял, что любит ее, тогда как сегодня проявил полное безразличие. Как ни больно об этом думать, но он, видимо, и впрямь надеялся лишь узнать от нее сведения о личности очеркиста.
   Она вдруг вспомнила о шестнадцати письмах, которые надеялась забрать завтра в условленном месте. Может быть, одно из них будет от Ноуэла? А если так, то осмелится ли она каким-то образом ответить ему?
   Мистер Ричардс ждал продолжения разговора. Сделав глубокий вдох, она начала:
   — Я знаю, кто вы такой на самом деле, но боюсь, что мистер Пакстон тоже подозревает это. Вы должны быть с ним осторожнее.
   — Кто я такой на самом деле? — Лестер просверлил ее взглядом темно-карих глаз, отчего у девушки мороз пробежал по коже. В его взгляде ей почудилось что-то зловещее, что было, конечно, полным абсурдом. — Откуда же вы это узнали, мисс Риверстоун?
   — Я вычислила это методом дедукции. Ваши убеждения, с которыми я познакомилась, прочитав монографии, плюс кое-какие высказывания мистера Пакстона. А кроме того, эта история с драгоценностями.
   — Как же, как же, — медленно произнес он, — драгоценности вашей матушки, украденные из дома леди Маунтхит. Вы, конечно, пожелаете, чтобы вам их вернули?
   Ровена неуверенно нахмурила лоб:
   — Да, как я уже говорила вчера, я благодарна… Но в этот момент заиграла музыка.
   — Мы обсудим вопрос об их возвращении позднее, согласны? Кажется, у вас тоже есть то, что я хотел бы получить. — Сказав эту загадочную фразу, Ричардс повел ее туда, где выстраивались пары для менуэта.
   Механически исполняя фигуры танца, Ровена лихорадочно обдумывала разговор. Мистер Ричардс говорил так, как будто драгоценности все еще находились у него, тогда как они были возвращены ей в ту самую ночь, когда их выкрали из дома леди Маунтхит. Может быть, она ошибается? Но ведь он только что признался, что он и есть Святой, не так ли? Бросив взгляд на танцующих, она увидела Ноуэла, который танцевал с Огастой Мелкс. Как раз в этот момент он повернул голову и их взгляды встретились, прежде чем она успела отвернуться. Ровена почувствовала нечто вроде телепатической связи между ними. Это продолжалось недолго, пока кто-то из танцующих не заслонил их друг от друга. Когда она снова взглянула на Пакстона, он уже не глядел в ее сторону.
   Потрясенная, она была вынуждена сосредоточить внимание на танце. Наверное, эта связь между ними ей все-таки почудилась. Или нет? Не могла же она возникнуть всего лишь благодаря нескольким поцелуям и страстным ласкам? Или могла?
   Нет, конечно, это было нечто большее. Она вспомнила их игру в шахматы, их разговоры, когда они получали удовольствие, отстаивая свое мнение. Несмотря на разные взгляды, у них было больше общего, чем ей хотелось бы признать.
   Она повернулась, снова оказавшись лицом к лицу с мистером Ричардсом, и увидела в его глазах явное восхищение. Ровена понимала, что должна бы быть польщена — все-таки этот человек давно был ее кумиром, — но вместо этого почувствовала неловкость и даже какую-то неприязнь. По возрасту он годился ей в отцы, и она не могла забыть его снисходительный тон на вчерашнем пикнике. Нет, мистер Ричардс не находил такого отклика в ее душе, как Ноуэл Пакстон, несмотря на то что она одобряла его взгляды. Разумеется, кроме тех, которые относились к женщинам.
   — Может быть, подойдем к столу с закусками? — предложил он, когда закончился танец. — Заодно и поговорим.
   — Извините, но я, кажется, танцую следующий танец с мистером Тэтчером, — сказала Ровена с притворным сожалением. На самом деле она испытывала скорее облегчение, чем сожаление. Неужели Ноуэл был прав, когда говорил, что мистер Ричардс опасен?
   Рядом с ней появился мистер Тэтчер, и Лестер Ричардс поклонился.
   — Увидимся позднее, — сказал он.
   — Странный тип этот Ричардс. — Мистер Тэтчер направился с Ровеной на площадку для танцев. — Радикал. Он сказал что-нибудь такое, что вас расстроило, мисс Риверстоун?
   Она поняла, что позволила отразиться на лице той неприязни, которую почувствовала к своему прежнему кумиру, и заставила себя улыбнуться:
   — Нет. Конечно, нет. Просто он попросил меня посидеть с ним во время следующего танца.
   — Его проигрыш — мой выигрыш, — заявил ее партнер с озорной улыбкой. — Никогда не думал, что мне захочется танцевать с леди в очках. Мне как-то страшновато, однако ради танца с вами я готов рискнуть тем, что с меня собьют спесь, мисс Риверстоун.
   Ровена не могла не рассмеяться, услышав эту беспардонную лесть.
   — Вам страшно? Этому трудно поверить, мистер Тэтчер. — Она вспомнила, что Гарри Тэтчер — давнишний знакомый Ноуэла. Может быть, набраться храбрости и расспросить его о приятеле?
   Начался контрданс, и Ровена вновь поразилась тому, с какой ловкостью мистер Тэтчер обходится одной рукой. Он, кажется, не замечал отсутствия левой руки.
   — Вы хорошо знаете мистера Пакстона? — спросила она с самым безразличным видом, когда фигура танца снова свела их вместе.
   — Нуоэла? — Он бросил взгляд в другой конец танцевальной площадки, где танцевал джентльмен, о котором шла речь. — После его возвращения в Лондон мы с ним видимся довольно редко, но в Вене, бывало, хорошо проводили время. Чертовски славный парень. Умеет и веселиться, и драться, а насчет выпивки даже и мне не уступит.
   Портрет получился неожиданный. Ровена предполагала, что его служебные обязанности в Вене включали доставку посланий и присутствие на встречах, что само по себе было интересно, но не связано с опасностями и приключениями. Она уже хотела задать следующий вопрос, но исполнение очередной фигуры танца развело их в разные стороны.
   — Я заметил, что Ноуэл наблюдает за вами, — сказал мистер Тэтчер, когда они снова сошлись вместе. — Извините, что я вмешиваюсь не в свое дело, но для вас, мисс Риверстоун, это не самый худший вариант. Хотя, конечно, вы могли бы выбрать и получше, — с намеком заявил он и подмигнул.
   Несмотря на то, что его одобрительные отзывы о Ноуэле вызвали у нее массу противоречивых эмоций, Ровена рассмеялась.
   — Вы не похожи на человека, который жаждет жениться, — сказала она. И подумала: «Как и Ноуэл».
   — Упаси меня Господь! — в притворном ужасе воскликнул мистер Тэтчер, хотя его ужас, кажется, был притворным лишь отчасти. — Я предпочитаю невинный флирт. Не спешу надеть на себя смирительную рубашку. Мне еще рано.
   Ровене казалось, что какая-нибудь хорошая женщина могла бы сотворить с мистером Тэтчером чудо, но в данный момент его судьба ее не интересовала.
   — Не паникуйте, сэр. В отношении вас я не питаю надежд. Но почему вам кажется, что мистер Пакстон думает по-другому?
   Ей пришлось ждать ответа, так как фигура танца снова разделила их. Получив передышку, она успела пожалеть о своем дерзком вопросе. Что, если он расскажет Ноуэлу? Она умрет от смущения.
   Когда Тэтчер снова взял ее за руку, выражение его лица было более серьезным, чем обычная маска этакого бесшабашного повесы.
   — Не говорите Ноуэлу, что я это сказал, но у него вид мужчины, готового остепениться. Я, конечно, могу ошибаться. Мне совсем не хотелось бы способствовать тому, чтобы на моего приятеля надели кандалы.
   Ровена с облегчением поняла, что сам он едва ли будет обсуждать этот разговор с Ноуэлом.
   — Думаю, что вы ошибаетесь, мистер Тэтчер. Мысли мистера Пакстона заняты исключительно преследованием Святого из Севен-Дайалса. Я уверена, что сейчас он ни о чем другом и не думает.
   — Да, в последнее время Ноуэл стал тяжел на подъем. Похоже, он разучился веселиться. Придется этим заняться. Видите ли, я ему кое-чем обязан, возможно, даже собственной жизнью.
   Танец закончился, партнер поклонился Ровене и отошел, а она так и не успела спросить, что означает его последнее высказывание. Девушка нахмурила лоб и повернулась, оказавшись лицом к лицу с самим Ноуэлом.
   — Смею ли я надеяться, что у вас еще остался незанятым какой-нибудь вальс? — спросил он, и при звуке его голоса и вступительных аккордов мелодии именно этого танца у Ровены мурашки побежали по спине.
   Она открыла было рот, чтобы ответить, но голос пропал. Откашлявшись, она попыталась снова:
   — Вам повезло, вальс действительно остался.
   — Вот и хорошо, — сказал он и, с улыбкой глядя ей в глаза, повел на танцплощадку.
   Ровена не сразу смогла говорить, потому что была полностью поглощена ощущениями, которые вызывали его прикосновения к спине. Когда молчание затянулось, она, наконец, заставила себя сказать то, что считала необходимым.
   — Я… я должна извиниться за свое вчерашнее поведение. Высказывание было слишком смелым для леди и абсолютно ненужным.
   Она ожидала, что при напоминании об этом на лице Пакстона отразится отвращение, но он лишь крепче сжал ее руку. Взгляд его стал теплым. У нее участилось дыхание.
   — Не стану отрицать, что ваше поведение можно было бы считать неподобающим, но лично мне оно доставило огромную радость, — тихо сказал Ноуэл, убедившись предварительно, что никто не прислушивается к их разговору. — Меня больше интересуют побудительные мотивы такого поведения, чем оно само.
   Нельзя же сказать ему чистую правду, что она просто хотела его. Что она хочет его даже в данный момент. Это лишь подтвердило бы лишний раз, что она распутница. И в то же время Ровена не хотела рассердить его, как сделала это вчера.
   Поэтому она попыталась найти нечто среднее между благородными соображениями, которыми якобы руководствовалась прошлой ночью, и настоящими побудительными мотивами, которые осознала лишь сегодня.
   — Я, кажется, не вполне отчетливо мыслила вчера ночью. (Что, правда, то, правда!) Я думала, что смогу и следовать своим склонностям, и попытаться заставить вас отклониться от курса, противницей которого, как вам известно, являюсь.
   — Понятно. — Хотя Ноуэл по-прежнему крепко сжимал ее руку, в его глазах появилась некая отчужденность. — Скажите мне, о чем вы некоторое время назад разговаривали с Ричардсом?
   Совершенно не ожидавшая такого вопроса, Ровена сбилась с такта и больно наступила партнеру на ногу.
   — Ох! Прошу прощения.
   Не говоря ни слова, он помог ей снова попасть в такт музыки.
   — Мое внимание не так-то просто отвлечь. Вы не ответили на вопрос.
   — Я наступила вам на ногу нечаянно, — возразила она для того, чтобы выиграть время, а также потому, что это была чистая правда.
   Ноуэл, несомненно, рассердится, если сказать, что она предостерегла Ричардса. Он сочтет это предательством. Она и сама признавала, что это было предательством, хотя и оправданным, учитывая все хорошее, что делал Святой для лондонских бедняков.
   Он не стал оспаривать ее оправдания, а просто ждал. Ровена с усилием оторвала от него взгляд.
   — Я… я пыталась проверить одно предположение относительно мистера Ричардса, — весьма уклончиво ответила она.
   — Что он является Святым из Севен-Дайалса, — сказал он, причем это звучало не как вопрос, а как утверждение.
   Девушка сразу же снова взглянула на Ноуэла и увидела, что он смотрит на нее изучающим взглядом.
   — Я знала, что вы его подозреваете, — призналась она.
   — И теперь Ричардсу это тоже известно? — в его тоне слышался упрек.
   К сожалению, Ровена не могла отрицать этого, хотя ей очень хотелось бы. Она просто была не в состоянии лгать этому человеку. Видимо, все-таки не получилось бы из нее хорошего политика.
   — Да, — прошептала она, избегая глядеть в глаза Пакстону.
   — Видимо, вы уже решили, на чьей стороне, хотя, возможно, скоро поймете, что ошиблись. Вы вмешались в дела, в которых ничего не понимаете, Ровена.
   — Откуда вам знать, в чем я разбираюсь, а в чем нет? — Его слова задели ее гордость, и она вздернула подбородок. — Я много читала, — она чуть было не добавила «и писала», но вовремя спохватилась, — в частности о Святом. Полагаю, что понимаю его так же хорошо, как вы.
   — Сомневаюсь.
   — Кажется, у вас столь же низкое мнение об умственных способностях женщины, как у мистера Ричардса, — разозлившись, резко заявила Ровена. — Похоже, что у меня сложилось неправильное мнение о вас.
   Пакстон улыбнулся, но улыбка эта была безжалостная.
   — Каждый может составить ошибочное мнение при отсутствии достаточной информации. Я, например, ошибался, и не раз.
   О чем он говорит? Что в нем существуют невидимые глазу глубины? Или он имеет в виду мистера Ричардса? Или ее? Правда, это не важно.
   — Приходится принимать решения на основе имеющейся информации, не так ли? — задиристо спросила Ровена.
   — Но следует стараться при этом не игнорировать факты, видя только то, что желательно видеть.
   Танец закончился, и Ноуэл сразу же отпустил Ровену, хотя продолжал смотреть ей в глаза. Наверняка он думал, что она приписывает Ричардсу дополнительные добродетели из-за того, что давно восхищалась этим человеком, хотя это было нелепо. Оба мужчины почти открытым текстом говорили, что Ричардс и есть Святой. Ведь она не придумала это. Это не какие-то глупые фантазии.
   — Я горжусь своей объективностью, — сказала она. — Я всегда рассматривала все варианты, прежде чем сделать ход, в чем вы могли убедиться, играя со мной в шахматы.
   — Всегда? — Пакстон скептически поднял бровь.
   Прошлой ночью она не следовала этому принципу — по правде говоря, все было совсем наоборот. Ровена понимала, что Ноуэл напоминает ей об этом, и почувствовала, что краснеет.
   — Почти всегда, — исправилась она, на сей раз не опуская взгляда.
   Его лицо озарилось первой за сегодняшний день настоящей улыбкой.
   — Я всегда говорил, что восхищаюсь вашей честностью. Если у вас все еще свободен следующий танец, то мы могли бы продолжить разговор за ужином.
   Не успела она ответить, как кто-то тихо откашлялся рядом.
   — Мисс Риверстоун? — Это пришел юный лорд Роланд, которому она обещала следующий танец.
   Девушка улыбнулась юноше и снова повернулась к Ноуэлу.
   — Встретимся за ужином, — сказала она, подумав, что, соглашаясь, делает, возможно, еще одну ошибку. Он поклонился, а она взяла лорда Роланда под руку.
   Ноуэл видел, как Ровена заняла свое место на танцплощадке, потом отвернулся, нахмурив лоб. Он ожидал, что она при первой же возможности предупредит Ричардса, но больше всего его интересовало, что именно она сказала, и что тот ей ответил. Решит ли он, что ее предупреждение относится только к Святому, или догадается, что Ноуэл подозревает его в чем-то более серьезном?
   В первом случае предположение Ровены, несомненно, сильно его позабавило. Но во втором — Ричардс может решиться на отчаянные поступки. В любом случае Ровена может оказаться в опасности. Но как Ноуэлу убедить ее быть осторожнее, если не рассказать всю правду не только о Ричардсе, но и о Святом?
   Ноуэл напомнил себе, что все еще не имеет неопровержимых доказательств того, что Ричардс — тот человек, которого он ищет, хотя и надеялся получить их в самое ближайшее время. Впервые с того момента, как он заподозрил Ричардса, Ноуэл надеялся, что ошибся, хотя интуиция говорила обратное. До тех пор пока он не будет абсолютно уверен, ему придется каким-то образом защищать Ровену — либо с ее согласия, либо без оного.
   Четко сформулировав цель, Пакстон в течение последних двух часов, танцуя с другими дамами, исподтишка наблюдал за ней. Ричардс дважды приближался к Ровене, но она всякий раз с улыбкой уходила танцевать с партнером, которому был обещан следующий танец. С довольно большого расстояния было трудно заметить все нюансы выражения ее лица, но Ноуэл был почти уверен, что она старалась избегать Ричардса.
   Похоже, что его слова не пропали даром.

Глава 17

   Ровена с нетерпением ждала, когда, наконец, завершится этот нескончаемый вечер. Она чувствовала себя как выжатый лимон и больше не знала, чему верить, потому что все, чему она верила до сих пор, было поставлено под сомнение.
   — Благодарю за оказанную честь, мисс Риверстоун, — сказал мистер Оррин, когда закончился котильон.
   Девушка улыбнулась, хотя нервы ее были напряжены до предела в мучительном ожидании. Следующим был вальс, а Ноуэла не было. Появится ли он, как обещал? Что можно сказать ему после их последнего разговора?
   — Мисс Риверстоун? — раздался за спиной голос, который она весь вечер боялась услышать. — Вы, кажется, говорили, что не танцуете вальс? Не поговорить ли нам наконец во время этого танца?