- Спрашиваете! Кого надо прикончить, чтобы налили?
***
- ...и насколько я понимаю, - говорил Келли, - режим секретности здесь нужен, как роликовые коньки кобыле. Результаты нашей работы надо публиковать в печати и как можно скорее.
Я заметил, что он совсем не производит впечатление твердолобого солдафона. Келли рассмеялся.
- Поверьте, далеко не все "твердолобые солдафоны" на самом деле таковы. Они ими только кажутся.
На это я сказал, что да, мол, маршал Рекстон, например, действительно не так прост, как можно было бы подумать.
- Вы с ним знакомы? - спросил Келли.
- Не то чтобы знаком, но мы встречались с ним по работе. Последний раз я видел его сегодня утром.
- Хм... Я никогда не встречался с этим джентльменом лично. Похоже, вы вращаетесь в более высоких сферах, сэр.
Я объяснил, что это всего лишь случайный поворот судьбы, но тем не менее он стал относиться ко мне с гораздо большим уважением.
Спустя какое-то время Келли принялся рассказывать мне о работе лаборатории:
- Сейчас мы знаем об этих мерзких созданиях больше самого дьявола. Но известно ли нам, как уничтожать паразитов, не убивая носителя? Увы. Разумеется, если бы мы могли заманивать их по одному в какую-нибудь камеру и усыплять газом, тогда носители оставались бы целы и невредимы. Но знаете эту старую шутку про то, как ловить птиц? Все, мол, очень просто, если можешь подобраться достаточно близко и насыпать ей на хвост соли. Сам я не ученый всего лишь полицейский, хотя и числюсь по другому ведомству, - но я разговаривал с теми, кто здесь работает. И одно ясно уже сейчас: для победы в войне нужно биологическое оружие - микроб, который кусает паразита, но не носителя. Вроде бы не так сложно, да? Нам известны сотни болезней, которые смертельны для титанцев - оспа, тиф, сифилис, энцефалит, болезнь Обермейера, чума, желтая лихорадка и так далее. Беда в том, что все они убивают и носителей.
- А нельзя использовать что-нибудь такое, против чего у всех есть иммунитет? - спросил я. - Всем, например, делают прививки от тифа. И почти все вакцинированы от оспы.
- Ничего не выйдет. Если у носителя есть иммунитет, паразиту болезнь не передается. Теперь, когда они научились отращивать себе этот наружный панцирь, все контакты с внешней средой идут у них через носителей. Нет, нам нужно что-то такое, что наверняка убьет паразита, а у человека разве что насморк вызовет.
Я хотел что-то ответить, но тут заметил в дверях Старика, извинился перед Келли и встал из-за столика.
- Что там из тебя Келли выкачивал? - спросил Старик.
- Ничего не выкачивал, - ответил я.
- Это тебе только кажется. Ты знаешь, кто он?
- А должен?
- Да должен бы. Хотя может, и нет. Он никому не позволяет себя фотографировать. Это знаменитый "Б.Дж.Келли", величайший криминолог современности.
- Тот самый Келли?! Но ведь он не имеет никакого отношения к армии.
- Почему? Возможно, он в запасе. Но я думаю, ты догадываешься теперь, насколько важна эта лаборатория. Пойдем.
- Где Мэри?
- Сейчас тебе к ней нельзя. Она приходит в себя.
- С ней... что-нибудь случилось?
- Я же обещал тебе, что все будет в порядке. Лучше Стилтона в этой области никого нет. Но нам пришлось копать очень глубоко и преодолевать ее сопротивление. Это всегда тяжело для объекта.
Я обдумал его слова и спросил:
- Ты получил, что хотел?
- И да, и нет. Мы еще не закончили.
- А что ты хочешь найти?
Мы шли по одному из бесконечных подземных коридоров базы, потом зашли в небольшой кабинет и сели. Старик нажал клавишу коммуникатора на столе и сказал:
- Частная беседа.
- Да, сэр, - послышалось в ответ. - Мы не будем записывать.
Одновременно на потолке зажегся зеленый сигнал.
- Верить им, конечно, нельзя, - пожаловался Старик, - но по крайней мере, пленку не будет слушать никто, кроме Келли. Теперь о том, что ты хотел узнать... Хотя, по-правде говоря, я не уверен, что тебе положено это знать. Да, она твоя жена, но душа ее тебе не принадлежит, а то, что нам стало известно, крылось слишком глубоко в душе. Мэри и сама не подозревала, что там есть.
Я молчал, и он продолжал задумчиво, обеспокоенным тоном:
- С другой стороны, может быть, лучше рассказать тебе что-то, чтобы ты понял, о чем я говорю. Иначе ты начнешь дергать ее, а мне бы этого очень не хотелось. Ты невольно можешь вызвать у нее какой-нибудь нервный срыв. Она вряд ли что-то вспомнит - Стилтон работает предельно осторожно - но ты можешь здорово осложнить ей жизнь.
Я глубоко вздохнул и сказал:
- Сам решай.
- Ладно. Я расскажу тебе кое-что и отвечу на твои вопросы - на некоторые из них, - если ты поклянешься никогда не беспокоить на эту тему свою жену. У тебя просто нет нужного опыта.
- Хорошо, сэр. Я обещаю.
- В общем, не так давно на Земле существовала группа людей - культ, можно сказать, - к которым все остальное человечество относилось довольно неприязненно.
- Я знаю. Уитманиты.
- А? Откуда ты узнал? От Мэри? Нет, Мэри не могла ничего тебе рассказать; она сама не помнила.
- Нет, не от Мэри. Сам догадался.
Старик посмотрел на меня с удивлением и уважением одновременно.
- Возможно, я тебя недооценивал, сынок. Да, уитманиты. И Мэри была в детстве с ними, в Антарктике.
- Стоп! Они же перебрались из Антарктики... - я напряг память, и нужная дата вдруг всплыла, - ...в 2034-м!
- Точно.
- Но тогда Мэри должно быть около сорока.
- А тебя это беспокоит?
- В смысле? Нет, видимо. Но этого не может быть.
- На самом деле может. Хронологически ей действительно около сорока. Биологически - примерно двадцать пять. А субъективно она еще моложе, потому что у нее нет сознательных воспоминаний о жизни до 2050-го.
- Что ты имеешь в виду? Я могу понять, что она не помнит свое детство, не хочет его вспоминать. Но что означает все остальное?
- То что я и сказал. Ей ровно столько, на сколько она выглядит... Помнишь ту камеру на корабле титанцев, где она начала что-то вспоминать? Лет десять или даже больше Мэри провела в анабиозе точно в таком же аквариуме.
28
С возрастом я не становлюсь грубее и крепче; скорее наоборот - мягче, сентиментальнее... Мэри, моя любимая жена, плавающая в этой искусственной утробе, не живая, не мертвая - законсервированная, словно саранча в банке нет, это было уже слишком.
Откуда-то издалека вновь донесся голос Старика:
- Спокойно, сынок. С ней же все в порядке.
- Ладно... Дальше.
Внешне жизнеописание Мэри выглядело довольно просто, хотя элемент загадочности в нем тоже присутствовал. Ее нашли в болотах под Кайзервилем у северного полюса Венеры. Девочка ничего не могла о себе рассказать и знала только свое имя - Аллукьера. Никто не счел имя важной деталью, да и вряд ли кому пришло бы в голову искать связь между маленькой девочкой-найденышем и крахом уитманитов: еще в 2040-м команда грузового корабля, доставлявшего припасы в их колонию в Новый Сион, сообщила, что там никого не осталось в живых. Целых десять лет времени и двести миль непроходимых джунглей разделяли крохотное поселение Кайзервиль и забытую богом колонию уитманитов.
Неизвестно откуда взявшийся ребенок на Венере? В 2050-м году? Да, событие невероятное, но на планете не нашлось ни одного человека, который заинтересовался бы этим делом и захотел разобраться. Кайзервиль в то время это горняки, шлюхи, несколько представителей "Двухпланетной компании" и, пожалуй, все. А когда целыми днями ворочаешь на болотах радиоактивную грязь, ни сил, ни желания чему-то удивляться уже не остается.
Девочка росла, называя всех женщин в поселении "мамами" или "тетями", а игрушки ей заменяли покерные фишки. Со временем поселенцы сократили ее имя и стали называть девочку просто Лукки. Старик не сказал, кто платил за ее перелет до Земли, да это и не так важно. Главный вопрос заключался в другом: где она была с тех пор, как Новый Сион поглотили джунгли, и что случилось с колонией уитманитов?
Однако ответ на него хранился только в памяти Мэри - вместе с ужасом и отчаянием.
Незадолго до 2040 года - примерно в то время, когда появились сообщения о летающих тарелках над Сибирью, или на год-два раньше - титанцы обнаружили на Венере колонию Новый Сион. Как раз, видимо, за один сатурнианский год до нападения на Землю. Скорее всего, они прилетели на Венеру не ради землян, а на разведку. Но может быть, и наоборот, титанцы точно знали, где искать колонистов. Нам известно, что они похищали землян в течение двух веков, как минимум, и кто-то из последних пленников мог знать, где находится Новый Сион. Здесь темные воспоминания Мэри ничего не проясняли.
Она видела, как титанцы захватили колонию, как ее родители превратились в зомби, которые вдруг потеряли к ней всякий интерес. Очевидно, паразиты не использовали Мэри в качестве носителя, или же попробовали и отпустили, решив, что слабенькая девочка-несмышленыш ни на что не годится. Так или иначе, она целую вечность - в ее детском восприятии - оставалась в захваченном поселении: забытая, никому не нужная, без ласки и заботы. Ее не трогали, но даже есть девочке приходилось то, что удастся стащить. Титанцы, судя по всему, собирались закрепиться на Венере: в качестве рабов они использовали, в основном, венерианцев, а колонисты-земляне большой роли в их планах не играли. Но Мэри присутствовала при том, как ее родителей помещали в анабиотический контейнер - возможно, для использования в дальнейшем против Земли.
В конце концов, она и сама оказалась в таком контейнере. Либо на корабле титанцев, либо на их базе на Венере. Скорее всего, последнее, поскольку после пробуждения она все еще была на Венере. Тут в ее истории много неясностей. Неизвестно, например, отличались ли паразиты для венерианцев от тех, что управляли колонистами-землянами. Возможно, нет: жизнь и на Венере, и на Земле имеет одинаковую углеродно-кислородную основу. Судя по всему, способности паразитов изменяться и приспосабливаться к окружающей среде безграничны, однако им приходится подстраиваться под биохимию носителя. Если бы жизнь на Венере имела кремниево-кислотную основу - как на Марсе - или фторовую, одни и те же паразиты не могли бы использовать и венерианцев и людей.
Но важнее всего было то, что случилось с Мэри после извлечения из "инкубатора". Планы титанцев захватить Венеру провалились - во всяком случае она застала последние дни господства паразитов. Ее начали использовать в качестве носителя сразу же после анабиоза, но она пережила своего паразита.
Почему он умер? Почему провалились планы титанцев? Именно это и пытались узнать Старик с доктором Стилтоном, выискивая ответы в памяти Мэри.
***
- И это все? - спросил я.
- А по-твоему мало? - ответил Старик.
- Но тут больше вопросов, чем ответов.
- На самом деле, нам известно больше, - сказал он. - Но ты не специалист по Венере и не психолог. Я рассказал тебе, что знаю, чтобы ты понял, зачем нам нужна Мэри, и ни о чем ее не спрашивал. Будь с ней поласковей, на ее долю и так выпало слишком много горя.
Совет я пропустил мимо ушей, решив, что с женой мы поладим без посторонней помощи.
- Чего я не могу понять, так это как ты догадался, что Мэри имеет какое-то отношение к летающим тарелкам, - сказал я. - Надо думать, в тот первый раз ты тоже взял ее с собой не случайно. И оказался прав. Но как тебе это удалось? Только серьезно.
- Сынок, у тебя бывают предчувствия? - озадаченно спросил он.
- Еще бы!
- А что такое предчувствие?
- А? Видимо, ничем на первый взгляд не подкрепленная уверенность в том, что какое-то событие произойдет или не произойдет.
- Я бы сказал, что это результат подсознательного осмысления данных, о наличии которых ты даже не подозреваешь.
- Черная кошка в темном угольном погребе в полночь. У тебя не было вообще никаких данных. И не пытайся меня уверить, что твое подсознание обрабатывает информацию, которую ты получишь только на следующей неделе.
- Вот данные-то как раз были.
- Как это?
- Ты помнишь последнюю процедуру, которой подвергается кандидат перед зачислением в Отдел?
- Личное собеседование с тобой.
- Нет, не то.
- А! Гипноанализ! - Я забыл об этом по той простой причине, что объект и не должен помнить сеанс гипноанализа. - Ты хочешь сказать, что знал что-то о Мэри еще тогда? Значит, это не предчувствие?
- Тоже неверно. У меня было очень мало данных: добраться до информации, что кроется у Мэри глубоко в подсознании, не так-то легко. Кроме того, я успел забыть то немногое, что удалось узнать. Но когда все это началось, мне сразу пришло в голову, что здесь не обойтись без Мэри. Позже я прослушал пленку с ее гипноинтервью еще раз и тогда только понял, что она может знать гораздо больше. Первая попытка ничего не дала. Но я уже не сомневался, что Мэри сможет рассказать что-то еще.
Я задумался.
- Веселую жизнь ты ей устроил, чтобы добраться до этой информации.
- Ничего другого мне не оставалось. Извини.
- Ладно. - Я помолчал, затем спросил: - Слушай, а что было в моем гипноинтервью?
- Тебе этого знать не положено.
- Да брось ты.
- И я не мог бы тебе рассказать, даже если бы захотел. Я его просто не слушал, сынок.
- Как это?
- Распорядился, чтобы пленку прослушал мой заместитель. Он сказал, что для меня там нет ничего интересного. Я и не стал слушать.
- Да? Что ж, спасибо.
Он лишь проворчал в ответ что-то неразборчивое. Мы с ним вечно ставим друг друга в неловкое положение.
29
Паразиты на Венере умерли от какой-то болезни, которую они там подцепили в этом, по крайней мере, мы почти не сомневались. Поначалу Старик рассчитывал вытащить из летающей тарелки тех людей, что плавали в анабиотических контейнерах, оживить их и допросить, но теперь мы вряд ли могли надеяться, что быстро получим подтверждение: пока Старик рассказывал мне о Мэри, из Пасс-Кристиан сообщили, что тарелку удержать не удалось, и, чтобы она не досталась титанцам, на нее сбросили бомбу.
Короче, другого источника информации, кроме Мэри, у нас не было. Если какая-то болезнь на Венере оказалась смертельной для титанцев, но не принесла вреда людям - Мэри, во всяком случае, выжила, - тогда нам оставалось проверить их все и определить, что это за болезнь. Хорошенькое дело! Все равно что проверять каждую песчинку на берегу моря. Список венерианских болезней, которые не смертельны для человека, а вызывают только легкое недомогание, просто огромен. С точки зрения венерианских микробов, мы, видимо, не слишком съедобны. Если, конечно, у них есть точка зрения, в чем я лично сомневаюсь, что бы там ни говорил доктор Макилвейн.
Проблема осложнялась тем, что на Земле хранилось весьма ограниченное число живых культур болезнетворных микроорганизмов Венеры. Это, в общем-то, можно было поправить - но лет так за сто дополнительных исследований чужой планеты.
А тем временем приближались заморозки. Режим "Загар" не мог держаться вечно.
Оставалось искать ответ там, где, ученые надеялись, его можно найти - в памяти Мэри. Мне это совсем не нравилось, но поделать я ничего не мог. Сама Мэри, похоже, не знала, зачем ее вновь и вновь погружают в гипнотический транс. Вела она себя достаточно спокойно, но усталость чувствовалась: круги под глазами и все такое. В конце концов я не выдержал и сказал Старику, что это пора прекращать.
- Ты же сам понимаешь, что у нас нет другого выхода, - тихо сказал Старик.
- Черта с два! Если вы до сих пор не нашли, что искали, то и не найдете уже.
- А тебе известно, сколько требуется времени, чтобы проверить все воспоминания человека, даже если ограничиться каким-то отдельным периодом? Ровно столько же, сколько этот период длился! То, что мы ищем - если у нее вообще есть нужная нам информация, - может оказаться каким-то едва уловимым штрихом ее воспоминаний.
- Вот именно "если есть"! - повторил я за ним. - Вы сами в этом не уверены. Знаешь, что... Если с Мэри что-то случится - выкидыш или еще что - я тебе своими руками шею сверну.
- Если мы не добьемся результатов, - сказал он спокойно, - ты сам не захочешь ребенка. Тебе что, понравится если твои дети станут носителями для титанцев?
Я закусил губу.
- Почему ты оставил меня на базе, а не отправил в Россию?
- Ты нужен мне здесь, рядом с Мэри, чтобы утешать ее и успокаивать, а ты ведешь себя как испорченный ребенок. И кроме того, лететь в Россию уже не нужно.
- Как это? Что случилось? Кто-то из агентов раздобыл информацию?
- Если бы ты, как положено взрослому человеку, хоть изредка интересовался новостями, тебе не пришлось бы задавать глупые вопросы.
Я торопливо вышел, узнал, что происходит в большом мире и вернулся. Оказалось, что на этот раз я прозевал сообщение об охватившей целый континент Азиатской чуме, вторым по значимости событии после нападения титанцев. Эпидемия такого масштаба последний раз была на Земле в семнадцатом веке.
Новости не укладывались в голове. Согласен, они все там в России ненормальные. Но здравоохранение и санитария поставлены у них весьма неплохо; там это делается "под гребенку" и без всяких глупостей. Чтобы в стране разразилась эпидемия, необходимо буквально нашествие крыс, вшей, блох и прочих классических переносчиков заразы. А русские бюрократы даже Китай вычистили до такой степени, что вспышки бубонной чумы и тифа отмечались там теперь редко и лишь в отдельных регионах.
А сейчас оба заболевания быстро распространялись по всей территории Китая, России и Сибири. Положение было настолько критическим, что правительство обратилось в ООН за помощью. Что же произошло?
Ответ напрашивался сам собой. Я посмотрел на Старика.
- Босс, в России действительно полно паразитов.
- Да.
- Ты догадался? Однако, черт, нам теперь нужно торопиться, а не то в долине Миссисипи будет то же, что и в Азии. Одна маленькая крыса и... Титанцы совершенно не заботились о санитарии. И видимо, с тех пор, как они отбросили маскарад, на территории от канадской границы до Нью-Орлеана не мылся ни один человек. Вши... Блохи... - Если мы не найдем выхода, можно с таким же успехом закидать их бомбами. Смерть, по крайней мере, будет не так мучительна.
- Да, пожалуй, - вздохнул Старик. - Может быть, это наилучшее решение. Может быть, единственное. Но ты же сам понимаешь, что мы этого не сделаем. Пока остается хотя бы малейший шанс, мы будем искать выход.
Я задумался. Гонка со временем обрела еще один аспект. Неужели титанцы настолько глупы, что не в состоянии уберечь своих рабов? Может быть, именно по этой причине они вынуждены перебираться с планеты на планету? Потому что портят все, к чему прикоснутся? Потому что со временем их носители вымирают и им нужны новые?
Теории, одни теории. Но одно ясно: если мы не найдем способ уничтожить паразитов, в красной зоне разразится чума, причем очень скоро. Я наконец собрался с духом и решил, что обязательно пойду на следующий сеанс "просеивания памяти". Если в воспоминаниях Мэри есть что-то такое, что поможет расправиться с паразитами, возможно, мне удастся разглядеть это там, где пропустили другие. Понравится это Старику со Стилтоном или нет, но я буду там. В конце концов, мне надоело, что со мной обращаются не то как с принцем-консортом, но то как с нежеланным ребенком.
30
Нас с Мэри поселили в комнатушку, предназначенную для одного офицера. Тесно там было как на "шведском" столе, заставленном тарелками, но мы не жаловались. На следующее утро я проснулся первым и по привычке проверил, не подобрался ли к ней паразит. Пока я проверил, она открыла глаза и сонно улыбнулась.
- Спи-спи, - прошептал я.
- Я уже проснулась.
- Мэри, ты случайно не знаешь, какой у бубонной чумы инкубационный период?
- А должна?.. Слушай, у тебя один глаз чуть темнее другого.
Я ее чуть встряхнул.
- Я серьезно, женщина. Вчера вечером я был в лабораторной библиотеке и кое-что посчитал. По моим прикидкам, паразиты напали на Россию по крайней мере на три месяца раньше, чем на нас.
- Да, я знаю.
- Знаешь? А почему ты ничего не говорила?
- Никто не спрашивал.
- А, черт! Давай вставать. Я проголодался.
Перед выходом я спросил:
- "Вопросы и ответы" в обычное время?
- Да.
- Мэри, а почему ты никогда не рассказываешь, о чем они спрашивают?
- Я просто этого не помню, - удивленно сказала она.
- Так я и подумал. Глубокий транс, а потом приказание забыть, да?
- Видимо.
- Хм-м... пора внести в это дело кое-какие коррективы. Сегодня я иду с тобой.
- Хорошо, дорогой, - только и сказала она.
***
Вся команда, как обычно, собралась в кабинете доктора Стилтона: Старик, сам Стилтон, начальник штаба полковник Гибси, какой-то подполковник и целая орава техников - сержантов, помощников и прочей обслуги. Недаром говорят, что без десятка солдат генерал даже высморкаться не сумеет.
Увидев, что Мэри не одна, Старик удивленно поднял брови, но промолчал. Однако сержант в дверях попытался меня остановить.
- Доброе утро, миссис Нивенс, - сказал он Мэри, затем добавил, обращаясь ко мне: - А вас у меня в списке нет.
- Я себя сам туда включил, - громко объявил я и пролез мимо него.
Полковник Гибси бросил на меня сердитый взгляд, повернулся к Старику и забурчал что-то типа "какого-дьявола-кто-это-такой". Остальные следили за происходящим с застывшими лицами, и только одна девица-сержант не сумела сдержать улыбку.
- Минутку, полковник, - Старик доковылял до меня и так, чтобы только мне было слышно, сказал: - Ты же мне обещал, сынок.
- Я забираю свое обещание. Ты не имел права требовать от меня обещаний, касающихся моей жены.
- Но тебе здесь нечего делать. У тебя нет никакого опыта в подобных делах. Хотя бы ради Мэри, оставь нас.
До этой минуты мне и в голову не приходило оспаривать право Старика присутствовать на сеансе, но неожиданно для себя я заявил:
- Это тебе здесь нечего делать. Ты не психоаналитик, так что давай убирайся.
Старик бросил взгляд на Мэри, но на ее лице не отражалось никаких чувств.
- Ты что, сынок, сырого мяса объелся? - тихо спросил он.
- Опыты проводят на моей жене, и отныне я буду устанавливать здесь правила, - сказал я.
Тут в разговор вмешался полковник Гибси:
- Молодой человек, вы в своем уме?
- А вы что здесь делаете? - Я взглянул на его руки. - Если не ошибаюсь, на вашем перстне монограмма военно-морской разведки. Есть у вас какие-то основания здесь находиться? Вы что, врач? Или психолог?
Гибси выпрямился и расправил плечи.
- Похоже, вы забываете, что это военный объект.
- А вы, похоже, забываете, что ни я, ни моя жена не служим в армии! Пойдем, Мэри. Мы уходим.
- Да, Сэм.
Я обернулся к Старику и добавил:
- Мы сообщим в Отдел, куда переслать нашу корреспонденцию.
Затем направился к двери. Мэри последовала за мной.
- Подожди! - сказал Старик. - В порядке личного одолжения, хорошо?
Я остановился, и он подошел к Гибси.
- Полковник, можно вас на минутку? Я бы хотел переговорить с вами наедине.
Полковник Гибси бросил на меня "трибунальный" взгляд, но вышел вместе со Стариком. Все ждали. Сержантский состав сохранял каменные физиономии, подполковник немного нервничал, а маленькую девицу с сержантской повязкой буквально распирало от смеха. Только Стилтон ничуть не волновался. Он достал бумаги из "входящей" корзины и спокойно принялся за работу.
Минут десять или пятнадцать спустя появился еще один сержант.
- Доктор Стилтон, командир распорядился, чтобы вы начинали работу.
- Отлично, - откликнулся тот, посмотрел на меня и сказал: - Прошу в операционную.
- Стоп! Не так быстро, - остановил я его. - Кто все эти люди? Вот он, например. - Я показал на подполковника.
- А? Это доктор Хазелхерст. Два года на Венере.
- О'кей, он остается. - Тут мне на глаза попалась смешливая девица. - Эй, сестренка, что у тебя тут за обязанности?
- У меня-то? Да я вроде как присматриваю...
- Ладно, этим теперь займусь я. Доктор, может быть, вы сами решите, кто тут нужен, а кто нет?
- Хорошо, сэр.
Оказалось, что, кроме подполковника Хазелхерста, ему на самом деле никто не нужен, и мы двинулись в операционную - Мэри, я, и двое специалистов.
В "операционной" стояла обычная кушетка, какие можно встретить в кабинете любого психиатра и несколько кресел. С потолка глядело двойное рыло стереокамеры. Мэри подошла к кушетке и легла. Доктор Стилтон достал впрыскиватель.
- Попробуем начать с того места, где мы остановились в прошлый раз, миссис Нивенс.
- Стойте, - сказал я. - У вас есть записи предыдущих сеансов?
- Разумеется.
- Давайте сначала прокрутим их. Я хочу знать, что вы уже успели.
Он несколько секунд думал, потом сказал:
- Хорошо. Миссис Нивенс, может быть, вы подождете в моем кабинете? Я позову вас позже.
Возможно, во мне еще бродил дух противоречия: после победы над Стариком я здорово завелся.
- Давайте все-таки узнаем, хочет ли она уходить, - сказал я.
Стилтон удивленно вскинул брови.
- Вы просто не понимаете, о чем говорите. Эти записи могут нарушить эмоциональное равновесие вашей жены, даже нанести вред ее психике.
- Подобная терапия вызывает у меня серьезные сомнения, молодой человек, добавил Хазелхерст.
- Терапия здесь ни при чем, и вы прекрасно это понимаете, - отрезал я. Если бы вашей целью была терапия, вы использовали бы не наркотики, а метод эйдетической гипнорепродукции.
- Но у нас нет времени, - озабоченно сказал Стилтон. - Ради быстрого получения результатов приходится применять грубые методы. Боюсь, я не могу разрешить объекту видеть эти записи.
- Я с вами согласен, доктор, - снова вставил Хазелхерст.
***
- ...и насколько я понимаю, - говорил Келли, - режим секретности здесь нужен, как роликовые коньки кобыле. Результаты нашей работы надо публиковать в печати и как можно скорее.
Я заметил, что он совсем не производит впечатление твердолобого солдафона. Келли рассмеялся.
- Поверьте, далеко не все "твердолобые солдафоны" на самом деле таковы. Они ими только кажутся.
На это я сказал, что да, мол, маршал Рекстон, например, действительно не так прост, как можно было бы подумать.
- Вы с ним знакомы? - спросил Келли.
- Не то чтобы знаком, но мы встречались с ним по работе. Последний раз я видел его сегодня утром.
- Хм... Я никогда не встречался с этим джентльменом лично. Похоже, вы вращаетесь в более высоких сферах, сэр.
Я объяснил, что это всего лишь случайный поворот судьбы, но тем не менее он стал относиться ко мне с гораздо большим уважением.
Спустя какое-то время Келли принялся рассказывать мне о работе лаборатории:
- Сейчас мы знаем об этих мерзких созданиях больше самого дьявола. Но известно ли нам, как уничтожать паразитов, не убивая носителя? Увы. Разумеется, если бы мы могли заманивать их по одному в какую-нибудь камеру и усыплять газом, тогда носители оставались бы целы и невредимы. Но знаете эту старую шутку про то, как ловить птиц? Все, мол, очень просто, если можешь подобраться достаточно близко и насыпать ей на хвост соли. Сам я не ученый всего лишь полицейский, хотя и числюсь по другому ведомству, - но я разговаривал с теми, кто здесь работает. И одно ясно уже сейчас: для победы в войне нужно биологическое оружие - микроб, который кусает паразита, но не носителя. Вроде бы не так сложно, да? Нам известны сотни болезней, которые смертельны для титанцев - оспа, тиф, сифилис, энцефалит, болезнь Обермейера, чума, желтая лихорадка и так далее. Беда в том, что все они убивают и носителей.
- А нельзя использовать что-нибудь такое, против чего у всех есть иммунитет? - спросил я. - Всем, например, делают прививки от тифа. И почти все вакцинированы от оспы.
- Ничего не выйдет. Если у носителя есть иммунитет, паразиту болезнь не передается. Теперь, когда они научились отращивать себе этот наружный панцирь, все контакты с внешней средой идут у них через носителей. Нет, нам нужно что-то такое, что наверняка убьет паразита, а у человека разве что насморк вызовет.
Я хотел что-то ответить, но тут заметил в дверях Старика, извинился перед Келли и встал из-за столика.
- Что там из тебя Келли выкачивал? - спросил Старик.
- Ничего не выкачивал, - ответил я.
- Это тебе только кажется. Ты знаешь, кто он?
- А должен?
- Да должен бы. Хотя может, и нет. Он никому не позволяет себя фотографировать. Это знаменитый "Б.Дж.Келли", величайший криминолог современности.
- Тот самый Келли?! Но ведь он не имеет никакого отношения к армии.
- Почему? Возможно, он в запасе. Но я думаю, ты догадываешься теперь, насколько важна эта лаборатория. Пойдем.
- Где Мэри?
- Сейчас тебе к ней нельзя. Она приходит в себя.
- С ней... что-нибудь случилось?
- Я же обещал тебе, что все будет в порядке. Лучше Стилтона в этой области никого нет. Но нам пришлось копать очень глубоко и преодолевать ее сопротивление. Это всегда тяжело для объекта.
Я обдумал его слова и спросил:
- Ты получил, что хотел?
- И да, и нет. Мы еще не закончили.
- А что ты хочешь найти?
Мы шли по одному из бесконечных подземных коридоров базы, потом зашли в небольшой кабинет и сели. Старик нажал клавишу коммуникатора на столе и сказал:
- Частная беседа.
- Да, сэр, - послышалось в ответ. - Мы не будем записывать.
Одновременно на потолке зажегся зеленый сигнал.
- Верить им, конечно, нельзя, - пожаловался Старик, - но по крайней мере, пленку не будет слушать никто, кроме Келли. Теперь о том, что ты хотел узнать... Хотя, по-правде говоря, я не уверен, что тебе положено это знать. Да, она твоя жена, но душа ее тебе не принадлежит, а то, что нам стало известно, крылось слишком глубоко в душе. Мэри и сама не подозревала, что там есть.
Я молчал, и он продолжал задумчиво, обеспокоенным тоном:
- С другой стороны, может быть, лучше рассказать тебе что-то, чтобы ты понял, о чем я говорю. Иначе ты начнешь дергать ее, а мне бы этого очень не хотелось. Ты невольно можешь вызвать у нее какой-нибудь нервный срыв. Она вряд ли что-то вспомнит - Стилтон работает предельно осторожно - но ты можешь здорово осложнить ей жизнь.
Я глубоко вздохнул и сказал:
- Сам решай.
- Ладно. Я расскажу тебе кое-что и отвечу на твои вопросы - на некоторые из них, - если ты поклянешься никогда не беспокоить на эту тему свою жену. У тебя просто нет нужного опыта.
- Хорошо, сэр. Я обещаю.
- В общем, не так давно на Земле существовала группа людей - культ, можно сказать, - к которым все остальное человечество относилось довольно неприязненно.
- Я знаю. Уитманиты.
- А? Откуда ты узнал? От Мэри? Нет, Мэри не могла ничего тебе рассказать; она сама не помнила.
- Нет, не от Мэри. Сам догадался.
Старик посмотрел на меня с удивлением и уважением одновременно.
- Возможно, я тебя недооценивал, сынок. Да, уитманиты. И Мэри была в детстве с ними, в Антарктике.
- Стоп! Они же перебрались из Антарктики... - я напряг память, и нужная дата вдруг всплыла, - ...в 2034-м!
- Точно.
- Но тогда Мэри должно быть около сорока.
- А тебя это беспокоит?
- В смысле? Нет, видимо. Но этого не может быть.
- На самом деле может. Хронологически ей действительно около сорока. Биологически - примерно двадцать пять. А субъективно она еще моложе, потому что у нее нет сознательных воспоминаний о жизни до 2050-го.
- Что ты имеешь в виду? Я могу понять, что она не помнит свое детство, не хочет его вспоминать. Но что означает все остальное?
- То что я и сказал. Ей ровно столько, на сколько она выглядит... Помнишь ту камеру на корабле титанцев, где она начала что-то вспоминать? Лет десять или даже больше Мэри провела в анабиозе точно в таком же аквариуме.
28
С возрастом я не становлюсь грубее и крепче; скорее наоборот - мягче, сентиментальнее... Мэри, моя любимая жена, плавающая в этой искусственной утробе, не живая, не мертвая - законсервированная, словно саранча в банке нет, это было уже слишком.
Откуда-то издалека вновь донесся голос Старика:
- Спокойно, сынок. С ней же все в порядке.
- Ладно... Дальше.
Внешне жизнеописание Мэри выглядело довольно просто, хотя элемент загадочности в нем тоже присутствовал. Ее нашли в болотах под Кайзервилем у северного полюса Венеры. Девочка ничего не могла о себе рассказать и знала только свое имя - Аллукьера. Никто не счел имя важной деталью, да и вряд ли кому пришло бы в голову искать связь между маленькой девочкой-найденышем и крахом уитманитов: еще в 2040-м команда грузового корабля, доставлявшего припасы в их колонию в Новый Сион, сообщила, что там никого не осталось в живых. Целых десять лет времени и двести миль непроходимых джунглей разделяли крохотное поселение Кайзервиль и забытую богом колонию уитманитов.
Неизвестно откуда взявшийся ребенок на Венере? В 2050-м году? Да, событие невероятное, но на планете не нашлось ни одного человека, который заинтересовался бы этим делом и захотел разобраться. Кайзервиль в то время это горняки, шлюхи, несколько представителей "Двухпланетной компании" и, пожалуй, все. А когда целыми днями ворочаешь на болотах радиоактивную грязь, ни сил, ни желания чему-то удивляться уже не остается.
Девочка росла, называя всех женщин в поселении "мамами" или "тетями", а игрушки ей заменяли покерные фишки. Со временем поселенцы сократили ее имя и стали называть девочку просто Лукки. Старик не сказал, кто платил за ее перелет до Земли, да это и не так важно. Главный вопрос заключался в другом: где она была с тех пор, как Новый Сион поглотили джунгли, и что случилось с колонией уитманитов?
Однако ответ на него хранился только в памяти Мэри - вместе с ужасом и отчаянием.
Незадолго до 2040 года - примерно в то время, когда появились сообщения о летающих тарелках над Сибирью, или на год-два раньше - титанцы обнаружили на Венере колонию Новый Сион. Как раз, видимо, за один сатурнианский год до нападения на Землю. Скорее всего, они прилетели на Венеру не ради землян, а на разведку. Но может быть, и наоборот, титанцы точно знали, где искать колонистов. Нам известно, что они похищали землян в течение двух веков, как минимум, и кто-то из последних пленников мог знать, где находится Новый Сион. Здесь темные воспоминания Мэри ничего не проясняли.
Она видела, как титанцы захватили колонию, как ее родители превратились в зомби, которые вдруг потеряли к ней всякий интерес. Очевидно, паразиты не использовали Мэри в качестве носителя, или же попробовали и отпустили, решив, что слабенькая девочка-несмышленыш ни на что не годится. Так или иначе, она целую вечность - в ее детском восприятии - оставалась в захваченном поселении: забытая, никому не нужная, без ласки и заботы. Ее не трогали, но даже есть девочке приходилось то, что удастся стащить. Титанцы, судя по всему, собирались закрепиться на Венере: в качестве рабов они использовали, в основном, венерианцев, а колонисты-земляне большой роли в их планах не играли. Но Мэри присутствовала при том, как ее родителей помещали в анабиотический контейнер - возможно, для использования в дальнейшем против Земли.
В конце концов, она и сама оказалась в таком контейнере. Либо на корабле титанцев, либо на их базе на Венере. Скорее всего, последнее, поскольку после пробуждения она все еще была на Венере. Тут в ее истории много неясностей. Неизвестно, например, отличались ли паразиты для венерианцев от тех, что управляли колонистами-землянами. Возможно, нет: жизнь и на Венере, и на Земле имеет одинаковую углеродно-кислородную основу. Судя по всему, способности паразитов изменяться и приспосабливаться к окружающей среде безграничны, однако им приходится подстраиваться под биохимию носителя. Если бы жизнь на Венере имела кремниево-кислотную основу - как на Марсе - или фторовую, одни и те же паразиты не могли бы использовать и венерианцев и людей.
Но важнее всего было то, что случилось с Мэри после извлечения из "инкубатора". Планы титанцев захватить Венеру провалились - во всяком случае она застала последние дни господства паразитов. Ее начали использовать в качестве носителя сразу же после анабиоза, но она пережила своего паразита.
Почему он умер? Почему провалились планы титанцев? Именно это и пытались узнать Старик с доктором Стилтоном, выискивая ответы в памяти Мэри.
***
- И это все? - спросил я.
- А по-твоему мало? - ответил Старик.
- Но тут больше вопросов, чем ответов.
- На самом деле, нам известно больше, - сказал он. - Но ты не специалист по Венере и не психолог. Я рассказал тебе, что знаю, чтобы ты понял, зачем нам нужна Мэри, и ни о чем ее не спрашивал. Будь с ней поласковей, на ее долю и так выпало слишком много горя.
Совет я пропустил мимо ушей, решив, что с женой мы поладим без посторонней помощи.
- Чего я не могу понять, так это как ты догадался, что Мэри имеет какое-то отношение к летающим тарелкам, - сказал я. - Надо думать, в тот первый раз ты тоже взял ее с собой не случайно. И оказался прав. Но как тебе это удалось? Только серьезно.
- Сынок, у тебя бывают предчувствия? - озадаченно спросил он.
- Еще бы!
- А что такое предчувствие?
- А? Видимо, ничем на первый взгляд не подкрепленная уверенность в том, что какое-то событие произойдет или не произойдет.
- Я бы сказал, что это результат подсознательного осмысления данных, о наличии которых ты даже не подозреваешь.
- Черная кошка в темном угольном погребе в полночь. У тебя не было вообще никаких данных. И не пытайся меня уверить, что твое подсознание обрабатывает информацию, которую ты получишь только на следующей неделе.
- Вот данные-то как раз были.
- Как это?
- Ты помнишь последнюю процедуру, которой подвергается кандидат перед зачислением в Отдел?
- Личное собеседование с тобой.
- Нет, не то.
- А! Гипноанализ! - Я забыл об этом по той простой причине, что объект и не должен помнить сеанс гипноанализа. - Ты хочешь сказать, что знал что-то о Мэри еще тогда? Значит, это не предчувствие?
- Тоже неверно. У меня было очень мало данных: добраться до информации, что кроется у Мэри глубоко в подсознании, не так-то легко. Кроме того, я успел забыть то немногое, что удалось узнать. Но когда все это началось, мне сразу пришло в голову, что здесь не обойтись без Мэри. Позже я прослушал пленку с ее гипноинтервью еще раз и тогда только понял, что она может знать гораздо больше. Первая попытка ничего не дала. Но я уже не сомневался, что Мэри сможет рассказать что-то еще.
Я задумался.
- Веселую жизнь ты ей устроил, чтобы добраться до этой информации.
- Ничего другого мне не оставалось. Извини.
- Ладно. - Я помолчал, затем спросил: - Слушай, а что было в моем гипноинтервью?
- Тебе этого знать не положено.
- Да брось ты.
- И я не мог бы тебе рассказать, даже если бы захотел. Я его просто не слушал, сынок.
- Как это?
- Распорядился, чтобы пленку прослушал мой заместитель. Он сказал, что для меня там нет ничего интересного. Я и не стал слушать.
- Да? Что ж, спасибо.
Он лишь проворчал в ответ что-то неразборчивое. Мы с ним вечно ставим друг друга в неловкое положение.
29
Паразиты на Венере умерли от какой-то болезни, которую они там подцепили в этом, по крайней мере, мы почти не сомневались. Поначалу Старик рассчитывал вытащить из летающей тарелки тех людей, что плавали в анабиотических контейнерах, оживить их и допросить, но теперь мы вряд ли могли надеяться, что быстро получим подтверждение: пока Старик рассказывал мне о Мэри, из Пасс-Кристиан сообщили, что тарелку удержать не удалось, и, чтобы она не досталась титанцам, на нее сбросили бомбу.
Короче, другого источника информации, кроме Мэри, у нас не было. Если какая-то болезнь на Венере оказалась смертельной для титанцев, но не принесла вреда людям - Мэри, во всяком случае, выжила, - тогда нам оставалось проверить их все и определить, что это за болезнь. Хорошенькое дело! Все равно что проверять каждую песчинку на берегу моря. Список венерианских болезней, которые не смертельны для человека, а вызывают только легкое недомогание, просто огромен. С точки зрения венерианских микробов, мы, видимо, не слишком съедобны. Если, конечно, у них есть точка зрения, в чем я лично сомневаюсь, что бы там ни говорил доктор Макилвейн.
Проблема осложнялась тем, что на Земле хранилось весьма ограниченное число живых культур болезнетворных микроорганизмов Венеры. Это, в общем-то, можно было поправить - но лет так за сто дополнительных исследований чужой планеты.
А тем временем приближались заморозки. Режим "Загар" не мог держаться вечно.
Оставалось искать ответ там, где, ученые надеялись, его можно найти - в памяти Мэри. Мне это совсем не нравилось, но поделать я ничего не мог. Сама Мэри, похоже, не знала, зачем ее вновь и вновь погружают в гипнотический транс. Вела она себя достаточно спокойно, но усталость чувствовалась: круги под глазами и все такое. В конце концов я не выдержал и сказал Старику, что это пора прекращать.
- Ты же сам понимаешь, что у нас нет другого выхода, - тихо сказал Старик.
- Черта с два! Если вы до сих пор не нашли, что искали, то и не найдете уже.
- А тебе известно, сколько требуется времени, чтобы проверить все воспоминания человека, даже если ограничиться каким-то отдельным периодом? Ровно столько же, сколько этот период длился! То, что мы ищем - если у нее вообще есть нужная нам информация, - может оказаться каким-то едва уловимым штрихом ее воспоминаний.
- Вот именно "если есть"! - повторил я за ним. - Вы сами в этом не уверены. Знаешь, что... Если с Мэри что-то случится - выкидыш или еще что - я тебе своими руками шею сверну.
- Если мы не добьемся результатов, - сказал он спокойно, - ты сам не захочешь ребенка. Тебе что, понравится если твои дети станут носителями для титанцев?
Я закусил губу.
- Почему ты оставил меня на базе, а не отправил в Россию?
- Ты нужен мне здесь, рядом с Мэри, чтобы утешать ее и успокаивать, а ты ведешь себя как испорченный ребенок. И кроме того, лететь в Россию уже не нужно.
- Как это? Что случилось? Кто-то из агентов раздобыл информацию?
- Если бы ты, как положено взрослому человеку, хоть изредка интересовался новостями, тебе не пришлось бы задавать глупые вопросы.
Я торопливо вышел, узнал, что происходит в большом мире и вернулся. Оказалось, что на этот раз я прозевал сообщение об охватившей целый континент Азиатской чуме, вторым по значимости событии после нападения титанцев. Эпидемия такого масштаба последний раз была на Земле в семнадцатом веке.
Новости не укладывались в голове. Согласен, они все там в России ненормальные. Но здравоохранение и санитария поставлены у них весьма неплохо; там это делается "под гребенку" и без всяких глупостей. Чтобы в стране разразилась эпидемия, необходимо буквально нашествие крыс, вшей, блох и прочих классических переносчиков заразы. А русские бюрократы даже Китай вычистили до такой степени, что вспышки бубонной чумы и тифа отмечались там теперь редко и лишь в отдельных регионах.
А сейчас оба заболевания быстро распространялись по всей территории Китая, России и Сибири. Положение было настолько критическим, что правительство обратилось в ООН за помощью. Что же произошло?
Ответ напрашивался сам собой. Я посмотрел на Старика.
- Босс, в России действительно полно паразитов.
- Да.
- Ты догадался? Однако, черт, нам теперь нужно торопиться, а не то в долине Миссисипи будет то же, что и в Азии. Одна маленькая крыса и... Титанцы совершенно не заботились о санитарии. И видимо, с тех пор, как они отбросили маскарад, на территории от канадской границы до Нью-Орлеана не мылся ни один человек. Вши... Блохи... - Если мы не найдем выхода, можно с таким же успехом закидать их бомбами. Смерть, по крайней мере, будет не так мучительна.
- Да, пожалуй, - вздохнул Старик. - Может быть, это наилучшее решение. Может быть, единственное. Но ты же сам понимаешь, что мы этого не сделаем. Пока остается хотя бы малейший шанс, мы будем искать выход.
Я задумался. Гонка со временем обрела еще один аспект. Неужели титанцы настолько глупы, что не в состоянии уберечь своих рабов? Может быть, именно по этой причине они вынуждены перебираться с планеты на планету? Потому что портят все, к чему прикоснутся? Потому что со временем их носители вымирают и им нужны новые?
Теории, одни теории. Но одно ясно: если мы не найдем способ уничтожить паразитов, в красной зоне разразится чума, причем очень скоро. Я наконец собрался с духом и решил, что обязательно пойду на следующий сеанс "просеивания памяти". Если в воспоминаниях Мэри есть что-то такое, что поможет расправиться с паразитами, возможно, мне удастся разглядеть это там, где пропустили другие. Понравится это Старику со Стилтоном или нет, но я буду там. В конце концов, мне надоело, что со мной обращаются не то как с принцем-консортом, но то как с нежеланным ребенком.
30
Нас с Мэри поселили в комнатушку, предназначенную для одного офицера. Тесно там было как на "шведском" столе, заставленном тарелками, но мы не жаловались. На следующее утро я проснулся первым и по привычке проверил, не подобрался ли к ней паразит. Пока я проверил, она открыла глаза и сонно улыбнулась.
- Спи-спи, - прошептал я.
- Я уже проснулась.
- Мэри, ты случайно не знаешь, какой у бубонной чумы инкубационный период?
- А должна?.. Слушай, у тебя один глаз чуть темнее другого.
Я ее чуть встряхнул.
- Я серьезно, женщина. Вчера вечером я был в лабораторной библиотеке и кое-что посчитал. По моим прикидкам, паразиты напали на Россию по крайней мере на три месяца раньше, чем на нас.
- Да, я знаю.
- Знаешь? А почему ты ничего не говорила?
- Никто не спрашивал.
- А, черт! Давай вставать. Я проголодался.
Перед выходом я спросил:
- "Вопросы и ответы" в обычное время?
- Да.
- Мэри, а почему ты никогда не рассказываешь, о чем они спрашивают?
- Я просто этого не помню, - удивленно сказала она.
- Так я и подумал. Глубокий транс, а потом приказание забыть, да?
- Видимо.
- Хм-м... пора внести в это дело кое-какие коррективы. Сегодня я иду с тобой.
- Хорошо, дорогой, - только и сказала она.
***
Вся команда, как обычно, собралась в кабинете доктора Стилтона: Старик, сам Стилтон, начальник штаба полковник Гибси, какой-то подполковник и целая орава техников - сержантов, помощников и прочей обслуги. Недаром говорят, что без десятка солдат генерал даже высморкаться не сумеет.
Увидев, что Мэри не одна, Старик удивленно поднял брови, но промолчал. Однако сержант в дверях попытался меня остановить.
- Доброе утро, миссис Нивенс, - сказал он Мэри, затем добавил, обращаясь ко мне: - А вас у меня в списке нет.
- Я себя сам туда включил, - громко объявил я и пролез мимо него.
Полковник Гибси бросил на меня сердитый взгляд, повернулся к Старику и забурчал что-то типа "какого-дьявола-кто-это-такой". Остальные следили за происходящим с застывшими лицами, и только одна девица-сержант не сумела сдержать улыбку.
- Минутку, полковник, - Старик доковылял до меня и так, чтобы только мне было слышно, сказал: - Ты же мне обещал, сынок.
- Я забираю свое обещание. Ты не имел права требовать от меня обещаний, касающихся моей жены.
- Но тебе здесь нечего делать. У тебя нет никакого опыта в подобных делах. Хотя бы ради Мэри, оставь нас.
До этой минуты мне и в голову не приходило оспаривать право Старика присутствовать на сеансе, но неожиданно для себя я заявил:
- Это тебе здесь нечего делать. Ты не психоаналитик, так что давай убирайся.
Старик бросил взгляд на Мэри, но на ее лице не отражалось никаких чувств.
- Ты что, сынок, сырого мяса объелся? - тихо спросил он.
- Опыты проводят на моей жене, и отныне я буду устанавливать здесь правила, - сказал я.
Тут в разговор вмешался полковник Гибси:
- Молодой человек, вы в своем уме?
- А вы что здесь делаете? - Я взглянул на его руки. - Если не ошибаюсь, на вашем перстне монограмма военно-морской разведки. Есть у вас какие-то основания здесь находиться? Вы что, врач? Или психолог?
Гибси выпрямился и расправил плечи.
- Похоже, вы забываете, что это военный объект.
- А вы, похоже, забываете, что ни я, ни моя жена не служим в армии! Пойдем, Мэри. Мы уходим.
- Да, Сэм.
Я обернулся к Старику и добавил:
- Мы сообщим в Отдел, куда переслать нашу корреспонденцию.
Затем направился к двери. Мэри последовала за мной.
- Подожди! - сказал Старик. - В порядке личного одолжения, хорошо?
Я остановился, и он подошел к Гибси.
- Полковник, можно вас на минутку? Я бы хотел переговорить с вами наедине.
Полковник Гибси бросил на меня "трибунальный" взгляд, но вышел вместе со Стариком. Все ждали. Сержантский состав сохранял каменные физиономии, подполковник немного нервничал, а маленькую девицу с сержантской повязкой буквально распирало от смеха. Только Стилтон ничуть не волновался. Он достал бумаги из "входящей" корзины и спокойно принялся за работу.
Минут десять или пятнадцать спустя появился еще один сержант.
- Доктор Стилтон, командир распорядился, чтобы вы начинали работу.
- Отлично, - откликнулся тот, посмотрел на меня и сказал: - Прошу в операционную.
- Стоп! Не так быстро, - остановил я его. - Кто все эти люди? Вот он, например. - Я показал на подполковника.
- А? Это доктор Хазелхерст. Два года на Венере.
- О'кей, он остается. - Тут мне на глаза попалась смешливая девица. - Эй, сестренка, что у тебя тут за обязанности?
- У меня-то? Да я вроде как присматриваю...
- Ладно, этим теперь займусь я. Доктор, может быть, вы сами решите, кто тут нужен, а кто нет?
- Хорошо, сэр.
Оказалось, что, кроме подполковника Хазелхерста, ему на самом деле никто не нужен, и мы двинулись в операционную - Мэри, я, и двое специалистов.
В "операционной" стояла обычная кушетка, какие можно встретить в кабинете любого психиатра и несколько кресел. С потолка глядело двойное рыло стереокамеры. Мэри подошла к кушетке и легла. Доктор Стилтон достал впрыскиватель.
- Попробуем начать с того места, где мы остановились в прошлый раз, миссис Нивенс.
- Стойте, - сказал я. - У вас есть записи предыдущих сеансов?
- Разумеется.
- Давайте сначала прокрутим их. Я хочу знать, что вы уже успели.
Он несколько секунд думал, потом сказал:
- Хорошо. Миссис Нивенс, может быть, вы подождете в моем кабинете? Я позову вас позже.
Возможно, во мне еще бродил дух противоречия: после победы над Стариком я здорово завелся.
- Давайте все-таки узнаем, хочет ли она уходить, - сказал я.
Стилтон удивленно вскинул брови.
- Вы просто не понимаете, о чем говорите. Эти записи могут нарушить эмоциональное равновесие вашей жены, даже нанести вред ее психике.
- Подобная терапия вызывает у меня серьезные сомнения, молодой человек, добавил Хазелхерст.
- Терапия здесь ни при чем, и вы прекрасно это понимаете, - отрезал я. Если бы вашей целью была терапия, вы использовали бы не наркотики, а метод эйдетической гипнорепродукции.
- Но у нас нет времени, - озабоченно сказал Стилтон. - Ради быстрого получения результатов приходится применять грубые методы. Боюсь, я не могу разрешить объекту видеть эти записи.
- Я с вами согласен, доктор, - снова вставил Хазелхерст.