Я уже попробовал ремни и обнаружил, что порвать их действительно невозможно. Впрочем, это меня не беспокоило: вернувшись к хозяину, я почувствовал себя на удивление спокойно - ни забот, ни волнений. Мое дело было служить и только, а дальше будь что будет. Один ремень на лодыжке вроде был затянут слабее остальных: возможно, мне удастся вытащить ногу... Затем я проверил еще раз ремни на руках. Может, если полностью расслабиться...
Сразу последовали указания - или я сам принял решение: в такой ситуации это одно и то же. Никаких разногласий между мной и хозяином не было: мы думали и действовали как одно целое. Короче, инструкции это или собственное решение, но я знал, что побег сейчас не удастся. Обводя комнату взглядом, я пытался определить, кто из присутствующих вооружен. Возможно, только Старик: значит, уже легче.
Где-то в глубине души затаилось ноющее чувство вины и отчаяния, знакомое лишь слуге, действующему по воле инопланетного паразита, но я был слишком занят, чтобы переживать.
- Итак, - сказал Старик. - Ты будешь отвечать на вопросы сам или придется тебя заставлять?
- Какие вопросы? - спросил я. - До сих пор я не слышал ни одного вразумительного вопроса.
Старик повернулся к лаборанту.
- Дай-ка мне разрядник.
Я все еще испытывал ремни и как-то даже не обратил внимания на эту фразу. Если бы удалось притупить его бдительность, чтобы пистолет оказался в пределах досягаемости - при условии, конечно, что я сумею высвободить руку - тогда, может быть...
Он протянул руку с гибким хлыстом куда-то мне за спину, и я почувствовал дикую, ослепляющую боль. В комнате, мне показалось, стало темно, словно кто-то щелкнул выключателем. Меня раздирало на куски, и на мгновение я даже потерял связь с хозяином.
Затем боль схлынула, оставив после себя только обжигающее воспоминание. Но не успел я собраться с мыслями, как хозяин снова подчинил меня своей воле. Впервые за все то время, что я был у него в подчинении, меня охватило беспокойство: его дикий страх и боль отчасти передались и мне.
- Ну как, понравилось? - спросил Старик.
Страх, однако, исчез, и я снова чувствовал лишь безмятежное равнодушие, хотя по-прежнему внимательно следил за своими врагами. Запястья и лодыжки тоже уже не болели.
- Зачем ты это сделал? - спросил я. - Разумеется, ты можешь причинить мне боль, но зачем?
- Чтобы ты отвечал на вопросы.
- Так задавай их.
- Что вы за существа?
Ответ появился у меня не сразу. Старик уже потянулся за разрядником, когда я услышал свой собственный голос:
- Мы - народ.
- Какой народ?
- Единственный народ. Мы изучили вас и знаем теперь вашу жизнь. Мы... - Я неожиданно замолчал.
- Продолжай, - мрачно приказал Старик и повел в мою сторону разрядником.
- Мы пришли, чтобы принести вам...
- Принести что?
Я хотел говорить: хлыст разрядника покачивался ужасающе близко. Но не хватало слов.
- Принести вам мир, - вырвалось у меня.
Старик фыркнул.
- Мир, - продолжил я, - и покой, радость... радость подчинения. - Я снова умолк. Слово "подчинение" не годилось. Я мучился, словно пытался говорить на чужом языке. - Радость... нирваны.
Это слово подходило гораздо лучше. Я чувствовал себя как собака, которую погладили по голове за то, что она принесла палку. Только что хвостом не вилял.
- Значит, так, я понимаю, - сказал Старик. - Если мы подчинимся, вы обещаете человечеству, что будете заботиться о нас и мы будем счастливы. Правильно?
- Абсолютно!
Старик задумался, остановив взгляд где-то у меня над плечом, затем плюнул на пол.
- Знаешь, - произнес он медленно, - нам, человечеству, уже не раз предлагали такую сделку. Из этого никогда ни черта не выходило.
- Попробуй сам, - посоветовал я. - Это очень быстро, и тогда ты поймешь.
На этот раз он взглянул мне в глаза.
- Может, мне так и следовало поступить. Может быть, я обязан испытать это не на... испытать это на себе. Не исключено, что когда-нибудь испытаю. Позже. А сейчас, - Старик вновь заговорил быстро и деловито, - сейчас ты будешь отвечать на вопросы. Если будешь отвечать сразу и правильно, ничего с тобой не случится. Будешь медлить, я увеличу ток. - И он взмахнул хлыстом разрядника.
Я съежился, почувствовав поражение. На какое-то мгновение мне показалось, что он согласится, и я уже начал планировать побег.
- Так, - сказал Старик. - Откуда вы прилетели?
Молчание. Ни малейшего желания отвечать.
Хлыст придвинулся ближе.
- Издалека! - выкрикнул я.
- Это и так понятно. Где находится ваша база, ваша родная планета?
Старик выждал и сказал:
- Видимо, придется подстегнуть твою память.
Я тупо следил за ним; в голове - ни единой мысли. Но тут к нему обратился один из помощников.
- Что такое? - отозвался Старик.
- Возможно, здесь какие-то семантические трудности, - сказал помощник. Различные представления об астрономии.
- Откуда? Паразит знает столько же, сколько знает его носитель. Это мы уже доказали. - Однако он опустил разрядник и задал вопрос по-другому. - Ладно. Солнечная система-то уж тебе точно знакома. Ваша планета находится в этой солнечной системе?
Я помедлил, потом ответил:
- Нам принадлежат все планеты.
Старик выпятил губу и задумчиво произнес.
- Интересно, что ты имеешь в виду... Впрочем, ладно. Пусть хоть вселенная целиком. Но где ваше гнездо? Откуда прилетели корабли?
Сказать мне было нечего и я молчал.
Старик взмахнул рукой, и я почувствовал короткий удар током.
- Говори, черт бы тебя побрал! С какой вы планеты? С Марса? С Венеры? С Юпитера? С Сатурна? С Урана? Нептуна? Плутона?
Когда он называл очередную планету, я отчетливо видел их, хотя сам ни разу не бывал дальше орбитальных станций. И мгновенно понял, когда Старик назвал именно то, что нужно. Но мысль будто выдернули у меня, едва она возникла.
- Говори! - продолжал допытываться Старик. - Иначе я угощу тебя током.
- Ни с одной из них, - услышал я свой собственный голос. - Наша планета гораздо дальше.
Он взглянул на паразита у меня за плечами, потом мне в глаза.
- Ты лжешь. Придется помочь тебе стать честным.
- Нет! Нет!
- Что ж, попытаемся. Вреда от этого не будет. - Он медленно завел руку с разрядником мне за спину. В мыслях снова вспыхнул ответ, и я уже собрался его выдать, но тут мне сдавило горло, а затем резануло болью.
Боль не утихала, меня рвало на куски, и чтобы остановить боль, я пытался говорить, но стальная рука по-прежнему давила на горло.
Сквозь пелену боли я узнал склонившегося надо мной Старика. Лицо его дрожало и расплывалось.
- Достаточно? - спросил он.
Я начал говорить что-то, но поперхнулся и сразу накатило удушье. Последнее, что я видел, это приближающийся хлыст разрядника.
Затем меня-таки разорвало, и я умер.
***
Надо мной склонились несколько человек, и кто-то из них сказал:
- Он приходит в себя.
Затем в поле зрения вплыло лицо Старика.
- Ты в порядке, сынок? - спросил он участливо.
Я отвернулся.
- На бок, пожалуйста, - произнес другой голос. - Мне надо ввести ему стимулятор.
Человек опустился рядом со мной на колени, затем встал, посмотрел на свои руки и вытер их о шорты.
"Гиро", промелькнула мысль, или еще что-нибудь в этом духе. Так или иначе, препарат подействовал, я ожил. Даже сел без посторонней помощи. Мы все еще были в той же комнате с клеткой, и рядом стояло это проклятое кресло. Я попытался встать. Старик хотел мне помочь, но я его оттолкнул.
- Не трогай меня!
- Извини, - ответил он, затем приказал: - Джонс! Возьми Ито и давайте за носилками. Отнесете его в палату. Док, ты отправляешься с ним.
- Разумеется. - Человек, что вводил стимулятор, хотел поддержать меня за руку, но я не позволил.
- Оставьте меня в покое!
Врач посмотрел на Старика, тот пожал плечами и жестом приказал всем отойти. Я сам доковылял до двери, затем открыл вторую дверь и выбрался в коридор. Остановился, посмотрел на свои запястья, на лодыжки и решил, что мне так и так нужно в лазарет. Дорис что-нибудь сделает, и, может быть, мне удастся заснуть. Чувствовал я себя так, словно только что провел пятнадцать раундов на ринге и все их проиграл.
- Сэм... Сэм!
Знакомый голос. Мэри подбежала и остановилась, глядя на меня большими, влажными от слез глазами.
- Боже, Сэм... Что они с тобой сделали? - произнесла она, всхлипывая, так что я едва разобрал слова.
- Ты еще спрашиваешь? - ответил я и из последних сил залепил ей пощечину. - Стерва.
Моя палата оказалась свободной, но Дорис нигде не было. Я закрыл дверь и улегся на кровать лицом вниз, стараясь ни о чем не думать и не обращать внимания на боль. Потом за спиной у меня кто-то охнул, и я открыл один глаз: у кровати стояла Дорис.
- Что произошло? - воскликнула она, и я почувствовал ее мягкие прикосновения. - Боже, бедный, да что же это... Лежи, не двигайся. Я позову врача.
- Нет!
- Но тебе нужен врач.
- Я не хочу его видеть. Ты лучше сама.
Она молча вышла из палаты, но вскоре - во всяком случае, мне показалось, что прошло совсем немного времени - вернулась и начала обмывать мои раны. Когда Дорис касалась спины, я едва сдерживался, чтобы не закричать. Но все закончилось быстро: она наложила бинты и сказала:
- Теперь на спину, осторожно...
- Я лучше останусь лицом вниз.
- Нет, - твердо сказала она. - Нужно, чтобы ты выпил лекарство...
В конце концов я оказался на спине - в основном, ее стараниями, - выпил это лекарство и спустя какое-то время уснул. Помню, что вроде бы просыпался, видел у кровати Старика и костерил его на чем свет стоит. Врача, кажется, тоже видел. Но возможно, это был сон.
***
Разбудила меня мисс Бриггс, и вскоре Дорис принесла завтрак - все как раньше, словно я и не покидал больничной койки. Внешне я, в общем-то, неплохо отделался, хотя ощущение было такое, будто меня сбросили в бочке с Ниагарского водопада. На руках и на ногах, где я порезался о застежки "кресла", бинты, но кости остались целы. Душа - вот где болело больше всего.
Не поймите меня неверно. Старик вправе посылать нас на любое опасное задание - такова работа. Но то, что он со мной сделал... Он знал меня как облупленного и попросту загнал в угол, заставил пойти на то, на что я никогда не согласился бы сам. А затем безжалостно использовал. Мне и самому случалось применять силу, чтобы заставить человека говорить. Иногда, бывает, просто деваться некуда. Но тут совсем другое, можете мне поверить.
Больше всего я переживал из-за Старика. Мэри?.. Кто она мне, в конце концов? Так, просто еще одна симпатичная крошка. Роль приманки ей удалась, и как же я ее за это ненавидел! Конечно, ничего плохого в том, что она пользуется в работе своей женственностью, нет; Отделу просто не обойтись без женщин-агентов. Шпионки всегда были, а молодые и симпатичные во все времена пользовались одними и теми же средствами.
Но она не должна была соглашаться играть в эту игру против своего же коллеги - во всяком случае, против меня.
Не очень логично, по-вашему? Мне, однако, все казалось логичным, и я решил, что с меня довольно. Операцию "Паразит" пусть заканчивают сами. В Адирондаке, в горах, у меня была небольшая хижина с запасом замороженных продуктов примерно на год. Пилюль, растягивающих время, тоже достаточно. Короче, я решил, что отправлюсь туда и наглотаюсь пилюль, а мир пусть спасается без меня - или катится ко всем чертям.
А если кто подойдет ближе чем на сотню ярдов, он либо покажет мне голую спину, либо останется лежать на месте с большой прожженной дырой в груди.
11
Кому-то я должен был рассказать о своем решении, и слушать меня выпало Дорис. То, что со мной сделали, ее не то что возмутило - вывело из себя. Она ведь бинтовала мои раны. По работе ей, конечно, приходилось видеть и хуже, но сейчас это сделали свои же. Когда я рассказал, что думаю об участии Мэри, Дорис спросила:
- Я так понимаю, что ты хотел жениться на ней?
- Да. Глупо, правда?
- Она наверняка знала, что делает. Это просто нечестно. - Дорис прервала на секунду массаж, и глаза ее засверкали. - Я эту рыжую никогда не видела, но, если увижу, всю физиономию ей расцарапаю!
Я улыбнулся.
- Ты - славная девушка, Дорис. Надо полагать, ты бы такого не сделала.
- О, мне тоже случалось обводить мужчин вокруг пальца. Но если бы я сделала что-нибудь хоть отдаленно похожее, мне бы, наверно, даже в зеркало на себя смотреть было противно... Ну-ка перевернись, я займусь другой ногой.
***
Вскоре заявилась Мэри. Сначала я услышал Дорис:
- Туда нельзя.
Голос Мэри:
- Мне нужно.
- Ну-ка назад, - прикрикнула Дорис. - А то я повыдергаю тебе твои крашеные лохмы.
За дверью началась возня, затем я услышал звук пощечины и крикнул:
- Эй, что там происходит?
На пороге они появились вместе. Дорис тяжело дышала, волосы у нее были в беспорядке. Мэри, несмотря на инцидент за дверью, держалась с достоинством, но на щеке у нее краснело пятно размером с ладонь Дорис.
Дорис наконец перевела дух:
- Убирайся! Он не хочет тебя видеть.
- Я бы хотела услышать это от него, - ответила Мэри.
Я посмотрел на них обеих и сказал:
- Ладно, чего уж там. Раз она здесь... Я все равно хотел ей кое-что сказать. Спасибо, Дорис.
- Когда ты поумнеешь? - буркнула она и вылетела за дверь. Мэри подошла к кровати.
- Сэм...
- Меня зовут не Сэм.
- Я до сих пор не знаю твоего настоящего имени.
Времени объяснять ей, что родители наградили меня именем Элихью, не было, и я сказал:
- Какая разница? Сойдет и Сэм.
- Сэм, - повторила она, - дорогой мой...
- Я не твой и не дорогой.
- Да, я знаю, - сказала она, склоняя голову. - Но почему? Сэм, я хочу понять, почему ты меня возненавидел. Может быть, я не смогу уже ничего изменить, но мне нужно знать.
Я возмущенно фыркнул.
- И ты еще спрашиваешь? После того, что ты со мной сделала? Мэри, ты, возможно, холодна как рыба, но отнюдь не глупа.
Она покачала головой.
- Все наоборот, Сэм. Я совсем не холодна, но часто бываю глупой. Ну посмотри на меня, пожалуйста. Я знаю, что они с тобой сделали. Знаю, что ты пошел на это, чтобы избавить от пытки меня, и очень тебе благодарна. Но я не понимаю, почему ты меня ненавидишь. Я ведь не просила тебя и не хотела, чтобы ты это делал.
Я промолчал.
- Ты мне не веришь?
Приподнявшись на локте, я сказал:
- Я думаю, ты сама себя убедила, что так оно и есть. Но я могу тебе сказать, как это было на самом деле.
- Скажи, пожалуйста.
- Ты села в это чертово кресло, прекрасно понимая, что я не позволю им проводить эксперимент на тебе. Ты знала это, как бы ты ни убеждала себя теперь в обратном. Старик не мог заставить меня - ни угрозой оружия, ни даже под действием наркотиков. А ты могла. И заставила. Заставила меня сделать нечто такое, на что я сам никогда бы не пошел. Мне легче умереть было, чем вновь посадить себе на плечи эту мерзость, эту грязь. И все из-за тебя!
Мэри становилась все бледнее и бледнее; в обрамлении волос ее лицо казалось чуть ли не зеленым. Затем она опомнилась, вздохнула и спросила:
- Ты действительно в это веришь, Сэм?
- А что, это неправда?
- Сэм, все было не так. Я не знала, что ты придешь. Удивилась даже. Но я не могла отступить, потому что обещала.
- "Обещала", - съязвил я. - Как школьница прямо.
- Едва ли школьница.
- Не важно. И правда ли то, что ты не знала о моем присутствии, тоже не имеет значения. Главное другое: мы оба там были, и ты не могла не понимать, что произойдет, если ты поступишь, как поступила.
- Вот оно в чем дело, - Мэри немного выждала. - Значит, ты так это видишь, и я не могу оспаривать факты.
- Пожалуй.
Довольно долго она стояла, не двигаясь. Я молчал. Наконец Мэри сказала:
- Сэм... ты когда-то говорил, что хочешь на мне жениться.
- Это давно было.
- Я и не ожидала, что ты вновь предложишь. Но я хотела сказать... Независимо от того, что ты обо мне думаешь, я хочу, чтобы ты знал: я очень благодарна за то, что ты ради меня сделал. И... Сэм, я уже ласковая. Ты меня понимаешь?
Я усмехнулся.
- Боже правый, женщины никогда не перестанут меня удивлять. Вы почему-то думаете, что всегда можно просто сбросить счет и начать по новой с одной этой козырной карты. - Я насмешливо улыбался, а она тем временем заливалась краской. - Только на этот раз ничего не выйдет. Не беспокойся, я не воспользуюсь твоим щедрым предложением.
- Что ж, я сама напросилась... - сказала она ровным тоном. - Тем не менее все сказанное остается в силе. И это, и если я могу сделать для тебя еще что-то...
Я откинулся на подушку.
- Вообще-то, можешь.
Ее лицо засветилось надеждой.
- Да, Сэм.
- Оставь меня в покое. Я устал, - сказал я и отвернулся.
После полудня заглянул Старик. Увидев его, я в первое мгновение обрадовался: Старика трудно не любить. Затем все вспомнилось, и радость померкла.
- Я хочу с тобой поговорить, - начал он.
- Нам не о чем разговаривать. Убирайся.
Он словно бы и не заметил моей дерзости, прошел в палату, сел.
- Не возражаешь, если я присяду?
- Похоже, ты уже сидишь.
Это он тоже пропустил мимо ушей.
- Знаешь, сынок, ты у меня один из лучших сотрудников, но иногда делаешь поспешные выводы.
- Можешь на этот счет больше не беспокоиться, - ответил я. - Как только доктор меня выпишет, я подаю в отставку.
Старик просто не слышал того, что ему не хотелось слышать.
- Ты торопишься и совершаешь ошибки. Возьми, например, эту девушку, Мэри...
- Какую еще Мэри?
- Ты отлично понимаешь, о ком я говорю. Тебе она известна под фамилией Кавано.
- Сам ее возьми.
- Не зная подробностей, ты наговорил ей черт-те чего. Расстроил ее. Возможно, лишил меня очень способного агента.
- Да? Я прямо слезами обливаюсь.
- Послушай-ка, мальчишка, у тебя нет никаких оснований напускаться на нее со своими обвинениями. Ты просто не знаешь, что произошло.
Я промолчал: попытки объяснить что-то - плохой способ обороны.
- Мне-то ясно, о чем ты думаешь, - продолжал Старик. - Ты считаешь, что она позволила использовать себя в качестве наживки. Но это не совсем так. Она ничего тут не решала. Все это спланировал я.
- Знаю.
- Тогда почему ты злишься на нее?
- Потому что без ее помощи у тебя ничего бы не вышло. Это, конечно, очень благородно с твоей стороны - взять всю вину на себя, но ничего не выйдет.
- По-моему, ты все понимаешь, кроме самого главного: Мэри ничего не знала.
- Черта с два! Она была там.
- И что? Сынок, я тебе когда лгал?
- Нет, - признал я, - но если будет нужно, я думаю, ты сделаешь это, не моргнув глазом.
- Может быть, я заслужил такие слова, - сказал Старик. - Да, я солгу кому-то из своих, если того потребует безопасность страны. Но до сих пор мне не приходилось этого делать, потому что я специально отбирал людей, которые на меня работают. В данном случае безопасность страны этого не требует, я не лгу, и тебе придется самому решать, правду я говорю или нет. Мэри ничего не знала. Она не знала, что ты будешь в лаборатории. Не знала, почему ты там оказался. Не знала, наконец, что еще не решено, кто сядет в кресло. И не подозревала, что я не собираюсь проводить эксперимент на ней, потому что в качестве подопытного мне подходишь только ты - даже если бы пришлось приказать, чтобы тебя связали и усадили силой. Я бы сделал это, но мой план сработал, и ты согласился сам. Вот тебе и черта с два! Она не знала даже, что тебя выписали.
Очень хотелось ему поверить, поэтому я изо всех сил сопротивлялся. А насчет того, станет ли он врать... Не исключено, что его понимание заботы о безопасности страны включает в себя и необходимость как можно скорее вправить мозги двум первоклассным агентам. Мыслит Старик весьма неординарно.
- Смотри мне в глаза! - добавил он. - Я хочу, чтобы ты зарубил себе на носу: во-первых, все, включая и меня, очень признательны тебе за то, что ты сделал - независимо от мотивов твоего твоего поступка. Я составил рапорт и не сомневаюсь, что тебе дадут медаль. Это останется в силе, даже если ты уйдешь из Отдела. Только не воображай себя этаким героем...
- И не думаю!
- ...потому что на самом деле медаль достанется не тому, кому следовало. По справедливости, ее должна была получить Мэри... Спокойно! Я еще не закончил. Тебя пришлось заставить, но я не критикую: на твою долю и без того выпало немало. Но настоящим, убежденным добровольцем оказалась Мэри. Садясь в кресло, она вовсе не ждала избавления в последнюю секунду, и у нее были все основания полагать, что, даже оставшись в живых, она потеряет рассудок, а это еще страшнее. Но Мэри согласилась, потому что она - героическая натура, а ты, сынок, немного до нее не дотягиваешь.
Не дожидаясь ответа, он продолжил:
- Знаешь, большинство женщин чертовски глупы и наивны. Тем не менее они могут побольше нашего. Самые храбрые из них храбрее нас, самые способные способнее, а самые сволочные - сволочнее. Я это к тому говорю, что Мэри в данном случае проявила больше мужества, чем ты сам, а ты взял и обидел ее.
У меня в голове уже все перепуталось, и я не мог решить, правду он говорит, или опять водит меня за нос.
- Может быть, я сорвался не на того человека. Но если все было так, как ты сказал...
- Именно так.
- ...это тебя совсем не красит. То, что ты сделал, выглядит тогда еще хуже.
Обвинение он принял, не дрогнув.
- Сынок, мне очень жаль, если я потерял после этого твое уважение, но я, как любой командир во время боя, не могу быть особенно разборчив. Мне еще тяжелее, потому что приходится сражаться другим оружием. Знаешь, есть люди, которые просто не способны, когда нужно, пристрелить свою собаку. Я способен. Может быть, это скверно, но такая уж у меня работа. Если ты когда-нибудь окажешься на моем месте, тебе тоже придется так поступать.
- Едва ли это когда-нибудь случится.
- Думаю, тебе надо отдохнуть и обдумать все это.
- Я возьму отпуск. Бессрочный.
- Как скажешь.
Он поднялся было, но я его остановил:
- Подожди...
- Да?
- Ты мне кое-что обещал. Насчет паразита... Ты сказал, что я смогу убить его, сам. Вы с ним уже закончили?
- Да, но...
Я сел в постели.
- Никаких "но". Дай мне твой лучемет. Я сделаю это прямо сейчас.
- Это невозможно. Он мертв.
- Что? Ты же мне обещал!
- Знаю. Но он сдох, когда мы пытались заставить тебя - в смысле, его говорить.
Меня вдруг разобрал смех. Я захохотал и никак не мог остановиться. Старик встряхнул меня за плечи.
- Перестань! А то тебе плохо станет. Мне жаль, что так вышло, но ничего смешного тут нет.
- Ну как же? - ответил я, всхлипывая и хихикая. - Смешнее я в жизни ничего не слышал. Столько канители - и все впустую. Сам обгадился, меня с Мэри поссорил - и все впустую.
- Ха! С чего ты взял?
- А? Ну я-то знаю. Ты от меня - от нас - ничего не добился. Ничего нового тебе узнать не удалось.
- Черта с два!
- Что "черта с два"?
- Ты даже не представляешь себе, насколько успешным оказался эксперимент. Верно, мы ничего не добились от самого паразита, но выяснили кое-что у тебя!
- У меня?
- Вчера. Ночью мы накачали тебя наркотиками, загипнотизировали, сняли запись мозговой активности - короче, выжали и повесили сушиться. Перед смертью паразит многое тебе сообщил, и, когда ты от него освободился, гипноаналитик вытянул из тебя всю информацию.
- Например?
- Например, где эти твари живут. Теперь мы знаем, откуда они прилетели, и можем нанести ответный удар. Титан, шестой спутник Сатурна.
Когда он сказал это, я вновь почувствовал, как сжимается у меня горло, и понял, что он прав.
- Ты, разумеется, сопротивлялся, - рассказывал дальше Старик. - Пришлось привязать тебя к кровати, чтобы ты совсем себя не изувечил. Тебе и без того досталось.
Он закинул покалеченную ногу на кровать и чиркнул спичкой. Видимо, ему изо всех сил хотелось прежних добрых отношений. Что до меня, то и я, в общем-то, не хотел уже ссориться; голова кружилась и очень многое нужно было осмыслить. Титан... Далековато, конечно. Пока люди побывали только на Марсе, если не считать экспедицию Сигрейвса в систему Юпитера, но эта экспедиция так и не вернулась.
Однако если будет нужно, мы сумеем добраться до Титана. Добраться и выжечь этот их гадюшник!
Старик наконец встал и проковылял к двери, но я остановил его:
- Папа...
Я не называл его так уже долгие годы. Он остановился и обернулся с удивлением, беззащитным выражением на лице.
- Да, сынок.
- Почему вы с мамой назвали меня Элихью?
- З-э-э... Так звали твоего деда по линии матери.
- Хм. Не самая веская причина, я бы сказал.
- Возможно, ты прав.
Он повернулся, но я снова задержал его.
- Пап, а какой была мама?
- Мама? Я не знаю, как тебе объяснить. Но знаешь... они с Мэри очень похожи. Да, очень. - И он вышел, не дав мне возможности спросить еще что-нибудь.
Я отвернулся к стене и спустя какое-то время понял, что уже совсем успокоился.
12
Когда меня выписали, я отправился искать Мэри. Кроме слов Старика, у меня по-прежнему ничего не было, но теперь мне начало казаться, что я и в самом деле выставил себя полным идиотом. Я не ждал, что она обрадуется моему появлению, но хотелось как-то оправдаться.
Вы, возможно, скажете, что разыскать высокую красивую рыжеволосую девушку ничего не стоит: ее мол, все должны помнить. Но агенты-оперативники то и дело исчезают на задания, а у сотрудников базы не принято болтать лишнего. В отделе личного состава со мной просто не стали разговаривать и направили в оперативный отдел, то есть к Старику, что меня совсем не устраивало.
Сразу последовали указания - или я сам принял решение: в такой ситуации это одно и то же. Никаких разногласий между мной и хозяином не было: мы думали и действовали как одно целое. Короче, инструкции это или собственное решение, но я знал, что побег сейчас не удастся. Обводя комнату взглядом, я пытался определить, кто из присутствующих вооружен. Возможно, только Старик: значит, уже легче.
Где-то в глубине души затаилось ноющее чувство вины и отчаяния, знакомое лишь слуге, действующему по воле инопланетного паразита, но я был слишком занят, чтобы переживать.
- Итак, - сказал Старик. - Ты будешь отвечать на вопросы сам или придется тебя заставлять?
- Какие вопросы? - спросил я. - До сих пор я не слышал ни одного вразумительного вопроса.
Старик повернулся к лаборанту.
- Дай-ка мне разрядник.
Я все еще испытывал ремни и как-то даже не обратил внимания на эту фразу. Если бы удалось притупить его бдительность, чтобы пистолет оказался в пределах досягаемости - при условии, конечно, что я сумею высвободить руку - тогда, может быть...
Он протянул руку с гибким хлыстом куда-то мне за спину, и я почувствовал дикую, ослепляющую боль. В комнате, мне показалось, стало темно, словно кто-то щелкнул выключателем. Меня раздирало на куски, и на мгновение я даже потерял связь с хозяином.
Затем боль схлынула, оставив после себя только обжигающее воспоминание. Но не успел я собраться с мыслями, как хозяин снова подчинил меня своей воле. Впервые за все то время, что я был у него в подчинении, меня охватило беспокойство: его дикий страх и боль отчасти передались и мне.
- Ну как, понравилось? - спросил Старик.
Страх, однако, исчез, и я снова чувствовал лишь безмятежное равнодушие, хотя по-прежнему внимательно следил за своими врагами. Запястья и лодыжки тоже уже не болели.
- Зачем ты это сделал? - спросил я. - Разумеется, ты можешь причинить мне боль, но зачем?
- Чтобы ты отвечал на вопросы.
- Так задавай их.
- Что вы за существа?
Ответ появился у меня не сразу. Старик уже потянулся за разрядником, когда я услышал свой собственный голос:
- Мы - народ.
- Какой народ?
- Единственный народ. Мы изучили вас и знаем теперь вашу жизнь. Мы... - Я неожиданно замолчал.
- Продолжай, - мрачно приказал Старик и повел в мою сторону разрядником.
- Мы пришли, чтобы принести вам...
- Принести что?
Я хотел говорить: хлыст разрядника покачивался ужасающе близко. Но не хватало слов.
- Принести вам мир, - вырвалось у меня.
Старик фыркнул.
- Мир, - продолжил я, - и покой, радость... радость подчинения. - Я снова умолк. Слово "подчинение" не годилось. Я мучился, словно пытался говорить на чужом языке. - Радость... нирваны.
Это слово подходило гораздо лучше. Я чувствовал себя как собака, которую погладили по голове за то, что она принесла палку. Только что хвостом не вилял.
- Значит, так, я понимаю, - сказал Старик. - Если мы подчинимся, вы обещаете человечеству, что будете заботиться о нас и мы будем счастливы. Правильно?
- Абсолютно!
Старик задумался, остановив взгляд где-то у меня над плечом, затем плюнул на пол.
- Знаешь, - произнес он медленно, - нам, человечеству, уже не раз предлагали такую сделку. Из этого никогда ни черта не выходило.
- Попробуй сам, - посоветовал я. - Это очень быстро, и тогда ты поймешь.
На этот раз он взглянул мне в глаза.
- Может, мне так и следовало поступить. Может быть, я обязан испытать это не на... испытать это на себе. Не исключено, что когда-нибудь испытаю. Позже. А сейчас, - Старик вновь заговорил быстро и деловито, - сейчас ты будешь отвечать на вопросы. Если будешь отвечать сразу и правильно, ничего с тобой не случится. Будешь медлить, я увеличу ток. - И он взмахнул хлыстом разрядника.
Я съежился, почувствовав поражение. На какое-то мгновение мне показалось, что он согласится, и я уже начал планировать побег.
- Так, - сказал Старик. - Откуда вы прилетели?
Молчание. Ни малейшего желания отвечать.
Хлыст придвинулся ближе.
- Издалека! - выкрикнул я.
- Это и так понятно. Где находится ваша база, ваша родная планета?
Старик выждал и сказал:
- Видимо, придется подстегнуть твою память.
Я тупо следил за ним; в голове - ни единой мысли. Но тут к нему обратился один из помощников.
- Что такое? - отозвался Старик.
- Возможно, здесь какие-то семантические трудности, - сказал помощник. Различные представления об астрономии.
- Откуда? Паразит знает столько же, сколько знает его носитель. Это мы уже доказали. - Однако он опустил разрядник и задал вопрос по-другому. - Ладно. Солнечная система-то уж тебе точно знакома. Ваша планета находится в этой солнечной системе?
Я помедлил, потом ответил:
- Нам принадлежат все планеты.
Старик выпятил губу и задумчиво произнес.
- Интересно, что ты имеешь в виду... Впрочем, ладно. Пусть хоть вселенная целиком. Но где ваше гнездо? Откуда прилетели корабли?
Сказать мне было нечего и я молчал.
Старик взмахнул рукой, и я почувствовал короткий удар током.
- Говори, черт бы тебя побрал! С какой вы планеты? С Марса? С Венеры? С Юпитера? С Сатурна? С Урана? Нептуна? Плутона?
Когда он называл очередную планету, я отчетливо видел их, хотя сам ни разу не бывал дальше орбитальных станций. И мгновенно понял, когда Старик назвал именно то, что нужно. Но мысль будто выдернули у меня, едва она возникла.
- Говори! - продолжал допытываться Старик. - Иначе я угощу тебя током.
- Ни с одной из них, - услышал я свой собственный голос. - Наша планета гораздо дальше.
Он взглянул на паразита у меня за плечами, потом мне в глаза.
- Ты лжешь. Придется помочь тебе стать честным.
- Нет! Нет!
- Что ж, попытаемся. Вреда от этого не будет. - Он медленно завел руку с разрядником мне за спину. В мыслях снова вспыхнул ответ, и я уже собрался его выдать, но тут мне сдавило горло, а затем резануло болью.
Боль не утихала, меня рвало на куски, и чтобы остановить боль, я пытался говорить, но стальная рука по-прежнему давила на горло.
Сквозь пелену боли я узнал склонившегося надо мной Старика. Лицо его дрожало и расплывалось.
- Достаточно? - спросил он.
Я начал говорить что-то, но поперхнулся и сразу накатило удушье. Последнее, что я видел, это приближающийся хлыст разрядника.
Затем меня-таки разорвало, и я умер.
***
Надо мной склонились несколько человек, и кто-то из них сказал:
- Он приходит в себя.
Затем в поле зрения вплыло лицо Старика.
- Ты в порядке, сынок? - спросил он участливо.
Я отвернулся.
- На бок, пожалуйста, - произнес другой голос. - Мне надо ввести ему стимулятор.
Человек опустился рядом со мной на колени, затем встал, посмотрел на свои руки и вытер их о шорты.
"Гиро", промелькнула мысль, или еще что-нибудь в этом духе. Так или иначе, препарат подействовал, я ожил. Даже сел без посторонней помощи. Мы все еще были в той же комнате с клеткой, и рядом стояло это проклятое кресло. Я попытался встать. Старик хотел мне помочь, но я его оттолкнул.
- Не трогай меня!
- Извини, - ответил он, затем приказал: - Джонс! Возьми Ито и давайте за носилками. Отнесете его в палату. Док, ты отправляешься с ним.
- Разумеется. - Человек, что вводил стимулятор, хотел поддержать меня за руку, но я не позволил.
- Оставьте меня в покое!
Врач посмотрел на Старика, тот пожал плечами и жестом приказал всем отойти. Я сам доковылял до двери, затем открыл вторую дверь и выбрался в коридор. Остановился, посмотрел на свои запястья, на лодыжки и решил, что мне так и так нужно в лазарет. Дорис что-нибудь сделает, и, может быть, мне удастся заснуть. Чувствовал я себя так, словно только что провел пятнадцать раундов на ринге и все их проиграл.
- Сэм... Сэм!
Знакомый голос. Мэри подбежала и остановилась, глядя на меня большими, влажными от слез глазами.
- Боже, Сэм... Что они с тобой сделали? - произнесла она, всхлипывая, так что я едва разобрал слова.
- Ты еще спрашиваешь? - ответил я и из последних сил залепил ей пощечину. - Стерва.
Моя палата оказалась свободной, но Дорис нигде не было. Я закрыл дверь и улегся на кровать лицом вниз, стараясь ни о чем не думать и не обращать внимания на боль. Потом за спиной у меня кто-то охнул, и я открыл один глаз: у кровати стояла Дорис.
- Что произошло? - воскликнула она, и я почувствовал ее мягкие прикосновения. - Боже, бедный, да что же это... Лежи, не двигайся. Я позову врача.
- Нет!
- Но тебе нужен врач.
- Я не хочу его видеть. Ты лучше сама.
Она молча вышла из палаты, но вскоре - во всяком случае, мне показалось, что прошло совсем немного времени - вернулась и начала обмывать мои раны. Когда Дорис касалась спины, я едва сдерживался, чтобы не закричать. Но все закончилось быстро: она наложила бинты и сказала:
- Теперь на спину, осторожно...
- Я лучше останусь лицом вниз.
- Нет, - твердо сказала она. - Нужно, чтобы ты выпил лекарство...
В конце концов я оказался на спине - в основном, ее стараниями, - выпил это лекарство и спустя какое-то время уснул. Помню, что вроде бы просыпался, видел у кровати Старика и костерил его на чем свет стоит. Врача, кажется, тоже видел. Но возможно, это был сон.
***
Разбудила меня мисс Бриггс, и вскоре Дорис принесла завтрак - все как раньше, словно я и не покидал больничной койки. Внешне я, в общем-то, неплохо отделался, хотя ощущение было такое, будто меня сбросили в бочке с Ниагарского водопада. На руках и на ногах, где я порезался о застежки "кресла", бинты, но кости остались целы. Душа - вот где болело больше всего.
Не поймите меня неверно. Старик вправе посылать нас на любое опасное задание - такова работа. Но то, что он со мной сделал... Он знал меня как облупленного и попросту загнал в угол, заставил пойти на то, на что я никогда не согласился бы сам. А затем безжалостно использовал. Мне и самому случалось применять силу, чтобы заставить человека говорить. Иногда, бывает, просто деваться некуда. Но тут совсем другое, можете мне поверить.
Больше всего я переживал из-за Старика. Мэри?.. Кто она мне, в конце концов? Так, просто еще одна симпатичная крошка. Роль приманки ей удалась, и как же я ее за это ненавидел! Конечно, ничего плохого в том, что она пользуется в работе своей женственностью, нет; Отделу просто не обойтись без женщин-агентов. Шпионки всегда были, а молодые и симпатичные во все времена пользовались одними и теми же средствами.
Но она не должна была соглашаться играть в эту игру против своего же коллеги - во всяком случае, против меня.
Не очень логично, по-вашему? Мне, однако, все казалось логичным, и я решил, что с меня довольно. Операцию "Паразит" пусть заканчивают сами. В Адирондаке, в горах, у меня была небольшая хижина с запасом замороженных продуктов примерно на год. Пилюль, растягивающих время, тоже достаточно. Короче, я решил, что отправлюсь туда и наглотаюсь пилюль, а мир пусть спасается без меня - или катится ко всем чертям.
А если кто подойдет ближе чем на сотню ярдов, он либо покажет мне голую спину, либо останется лежать на месте с большой прожженной дырой в груди.
11
Кому-то я должен был рассказать о своем решении, и слушать меня выпало Дорис. То, что со мной сделали, ее не то что возмутило - вывело из себя. Она ведь бинтовала мои раны. По работе ей, конечно, приходилось видеть и хуже, но сейчас это сделали свои же. Когда я рассказал, что думаю об участии Мэри, Дорис спросила:
- Я так понимаю, что ты хотел жениться на ней?
- Да. Глупо, правда?
- Она наверняка знала, что делает. Это просто нечестно. - Дорис прервала на секунду массаж, и глаза ее засверкали. - Я эту рыжую никогда не видела, но, если увижу, всю физиономию ей расцарапаю!
Я улыбнулся.
- Ты - славная девушка, Дорис. Надо полагать, ты бы такого не сделала.
- О, мне тоже случалось обводить мужчин вокруг пальца. Но если бы я сделала что-нибудь хоть отдаленно похожее, мне бы, наверно, даже в зеркало на себя смотреть было противно... Ну-ка перевернись, я займусь другой ногой.
***
Вскоре заявилась Мэри. Сначала я услышал Дорис:
- Туда нельзя.
Голос Мэри:
- Мне нужно.
- Ну-ка назад, - прикрикнула Дорис. - А то я повыдергаю тебе твои крашеные лохмы.
За дверью началась возня, затем я услышал звук пощечины и крикнул:
- Эй, что там происходит?
На пороге они появились вместе. Дорис тяжело дышала, волосы у нее были в беспорядке. Мэри, несмотря на инцидент за дверью, держалась с достоинством, но на щеке у нее краснело пятно размером с ладонь Дорис.
Дорис наконец перевела дух:
- Убирайся! Он не хочет тебя видеть.
- Я бы хотела услышать это от него, - ответила Мэри.
Я посмотрел на них обеих и сказал:
- Ладно, чего уж там. Раз она здесь... Я все равно хотел ей кое-что сказать. Спасибо, Дорис.
- Когда ты поумнеешь? - буркнула она и вылетела за дверь. Мэри подошла к кровати.
- Сэм...
- Меня зовут не Сэм.
- Я до сих пор не знаю твоего настоящего имени.
Времени объяснять ей, что родители наградили меня именем Элихью, не было, и я сказал:
- Какая разница? Сойдет и Сэм.
- Сэм, - повторила она, - дорогой мой...
- Я не твой и не дорогой.
- Да, я знаю, - сказала она, склоняя голову. - Но почему? Сэм, я хочу понять, почему ты меня возненавидел. Может быть, я не смогу уже ничего изменить, но мне нужно знать.
Я возмущенно фыркнул.
- И ты еще спрашиваешь? После того, что ты со мной сделала? Мэри, ты, возможно, холодна как рыба, но отнюдь не глупа.
Она покачала головой.
- Все наоборот, Сэм. Я совсем не холодна, но часто бываю глупой. Ну посмотри на меня, пожалуйста. Я знаю, что они с тобой сделали. Знаю, что ты пошел на это, чтобы избавить от пытки меня, и очень тебе благодарна. Но я не понимаю, почему ты меня ненавидишь. Я ведь не просила тебя и не хотела, чтобы ты это делал.
Я промолчал.
- Ты мне не веришь?
Приподнявшись на локте, я сказал:
- Я думаю, ты сама себя убедила, что так оно и есть. Но я могу тебе сказать, как это было на самом деле.
- Скажи, пожалуйста.
- Ты села в это чертово кресло, прекрасно понимая, что я не позволю им проводить эксперимент на тебе. Ты знала это, как бы ты ни убеждала себя теперь в обратном. Старик не мог заставить меня - ни угрозой оружия, ни даже под действием наркотиков. А ты могла. И заставила. Заставила меня сделать нечто такое, на что я сам никогда бы не пошел. Мне легче умереть было, чем вновь посадить себе на плечи эту мерзость, эту грязь. И все из-за тебя!
Мэри становилась все бледнее и бледнее; в обрамлении волос ее лицо казалось чуть ли не зеленым. Затем она опомнилась, вздохнула и спросила:
- Ты действительно в это веришь, Сэм?
- А что, это неправда?
- Сэм, все было не так. Я не знала, что ты придешь. Удивилась даже. Но я не могла отступить, потому что обещала.
- "Обещала", - съязвил я. - Как школьница прямо.
- Едва ли школьница.
- Не важно. И правда ли то, что ты не знала о моем присутствии, тоже не имеет значения. Главное другое: мы оба там были, и ты не могла не понимать, что произойдет, если ты поступишь, как поступила.
- Вот оно в чем дело, - Мэри немного выждала. - Значит, ты так это видишь, и я не могу оспаривать факты.
- Пожалуй.
Довольно долго она стояла, не двигаясь. Я молчал. Наконец Мэри сказала:
- Сэм... ты когда-то говорил, что хочешь на мне жениться.
- Это давно было.
- Я и не ожидала, что ты вновь предложишь. Но я хотела сказать... Независимо от того, что ты обо мне думаешь, я хочу, чтобы ты знал: я очень благодарна за то, что ты ради меня сделал. И... Сэм, я уже ласковая. Ты меня понимаешь?
Я усмехнулся.
- Боже правый, женщины никогда не перестанут меня удивлять. Вы почему-то думаете, что всегда можно просто сбросить счет и начать по новой с одной этой козырной карты. - Я насмешливо улыбался, а она тем временем заливалась краской. - Только на этот раз ничего не выйдет. Не беспокойся, я не воспользуюсь твоим щедрым предложением.
- Что ж, я сама напросилась... - сказала она ровным тоном. - Тем не менее все сказанное остается в силе. И это, и если я могу сделать для тебя еще что-то...
Я откинулся на подушку.
- Вообще-то, можешь.
Ее лицо засветилось надеждой.
- Да, Сэм.
- Оставь меня в покое. Я устал, - сказал я и отвернулся.
После полудня заглянул Старик. Увидев его, я в первое мгновение обрадовался: Старика трудно не любить. Затем все вспомнилось, и радость померкла.
- Я хочу с тобой поговорить, - начал он.
- Нам не о чем разговаривать. Убирайся.
Он словно бы и не заметил моей дерзости, прошел в палату, сел.
- Не возражаешь, если я присяду?
- Похоже, ты уже сидишь.
Это он тоже пропустил мимо ушей.
- Знаешь, сынок, ты у меня один из лучших сотрудников, но иногда делаешь поспешные выводы.
- Можешь на этот счет больше не беспокоиться, - ответил я. - Как только доктор меня выпишет, я подаю в отставку.
Старик просто не слышал того, что ему не хотелось слышать.
- Ты торопишься и совершаешь ошибки. Возьми, например, эту девушку, Мэри...
- Какую еще Мэри?
- Ты отлично понимаешь, о ком я говорю. Тебе она известна под фамилией Кавано.
- Сам ее возьми.
- Не зная подробностей, ты наговорил ей черт-те чего. Расстроил ее. Возможно, лишил меня очень способного агента.
- Да? Я прямо слезами обливаюсь.
- Послушай-ка, мальчишка, у тебя нет никаких оснований напускаться на нее со своими обвинениями. Ты просто не знаешь, что произошло.
Я промолчал: попытки объяснить что-то - плохой способ обороны.
- Мне-то ясно, о чем ты думаешь, - продолжал Старик. - Ты считаешь, что она позволила использовать себя в качестве наживки. Но это не совсем так. Она ничего тут не решала. Все это спланировал я.
- Знаю.
- Тогда почему ты злишься на нее?
- Потому что без ее помощи у тебя ничего бы не вышло. Это, конечно, очень благородно с твоей стороны - взять всю вину на себя, но ничего не выйдет.
- По-моему, ты все понимаешь, кроме самого главного: Мэри ничего не знала.
- Черта с два! Она была там.
- И что? Сынок, я тебе когда лгал?
- Нет, - признал я, - но если будет нужно, я думаю, ты сделаешь это, не моргнув глазом.
- Может быть, я заслужил такие слова, - сказал Старик. - Да, я солгу кому-то из своих, если того потребует безопасность страны. Но до сих пор мне не приходилось этого делать, потому что я специально отбирал людей, которые на меня работают. В данном случае безопасность страны этого не требует, я не лгу, и тебе придется самому решать, правду я говорю или нет. Мэри ничего не знала. Она не знала, что ты будешь в лаборатории. Не знала, почему ты там оказался. Не знала, наконец, что еще не решено, кто сядет в кресло. И не подозревала, что я не собираюсь проводить эксперимент на ней, потому что в качестве подопытного мне подходишь только ты - даже если бы пришлось приказать, чтобы тебя связали и усадили силой. Я бы сделал это, но мой план сработал, и ты согласился сам. Вот тебе и черта с два! Она не знала даже, что тебя выписали.
Очень хотелось ему поверить, поэтому я изо всех сил сопротивлялся. А насчет того, станет ли он врать... Не исключено, что его понимание заботы о безопасности страны включает в себя и необходимость как можно скорее вправить мозги двум первоклассным агентам. Мыслит Старик весьма неординарно.
- Смотри мне в глаза! - добавил он. - Я хочу, чтобы ты зарубил себе на носу: во-первых, все, включая и меня, очень признательны тебе за то, что ты сделал - независимо от мотивов твоего твоего поступка. Я составил рапорт и не сомневаюсь, что тебе дадут медаль. Это останется в силе, даже если ты уйдешь из Отдела. Только не воображай себя этаким героем...
- И не думаю!
- ...потому что на самом деле медаль достанется не тому, кому следовало. По справедливости, ее должна была получить Мэри... Спокойно! Я еще не закончил. Тебя пришлось заставить, но я не критикую: на твою долю и без того выпало немало. Но настоящим, убежденным добровольцем оказалась Мэри. Садясь в кресло, она вовсе не ждала избавления в последнюю секунду, и у нее были все основания полагать, что, даже оставшись в живых, она потеряет рассудок, а это еще страшнее. Но Мэри согласилась, потому что она - героическая натура, а ты, сынок, немного до нее не дотягиваешь.
Не дожидаясь ответа, он продолжил:
- Знаешь, большинство женщин чертовски глупы и наивны. Тем не менее они могут побольше нашего. Самые храбрые из них храбрее нас, самые способные способнее, а самые сволочные - сволочнее. Я это к тому говорю, что Мэри в данном случае проявила больше мужества, чем ты сам, а ты взял и обидел ее.
У меня в голове уже все перепуталось, и я не мог решить, правду он говорит, или опять водит меня за нос.
- Может быть, я сорвался не на того человека. Но если все было так, как ты сказал...
- Именно так.
- ...это тебя совсем не красит. То, что ты сделал, выглядит тогда еще хуже.
Обвинение он принял, не дрогнув.
- Сынок, мне очень жаль, если я потерял после этого твое уважение, но я, как любой командир во время боя, не могу быть особенно разборчив. Мне еще тяжелее, потому что приходится сражаться другим оружием. Знаешь, есть люди, которые просто не способны, когда нужно, пристрелить свою собаку. Я способен. Может быть, это скверно, но такая уж у меня работа. Если ты когда-нибудь окажешься на моем месте, тебе тоже придется так поступать.
- Едва ли это когда-нибудь случится.
- Думаю, тебе надо отдохнуть и обдумать все это.
- Я возьму отпуск. Бессрочный.
- Как скажешь.
Он поднялся было, но я его остановил:
- Подожди...
- Да?
- Ты мне кое-что обещал. Насчет паразита... Ты сказал, что я смогу убить его, сам. Вы с ним уже закончили?
- Да, но...
Я сел в постели.
- Никаких "но". Дай мне твой лучемет. Я сделаю это прямо сейчас.
- Это невозможно. Он мертв.
- Что? Ты же мне обещал!
- Знаю. Но он сдох, когда мы пытались заставить тебя - в смысле, его говорить.
Меня вдруг разобрал смех. Я захохотал и никак не мог остановиться. Старик встряхнул меня за плечи.
- Перестань! А то тебе плохо станет. Мне жаль, что так вышло, но ничего смешного тут нет.
- Ну как же? - ответил я, всхлипывая и хихикая. - Смешнее я в жизни ничего не слышал. Столько канители - и все впустую. Сам обгадился, меня с Мэри поссорил - и все впустую.
- Ха! С чего ты взял?
- А? Ну я-то знаю. Ты от меня - от нас - ничего не добился. Ничего нового тебе узнать не удалось.
- Черта с два!
- Что "черта с два"?
- Ты даже не представляешь себе, насколько успешным оказался эксперимент. Верно, мы ничего не добились от самого паразита, но выяснили кое-что у тебя!
- У меня?
- Вчера. Ночью мы накачали тебя наркотиками, загипнотизировали, сняли запись мозговой активности - короче, выжали и повесили сушиться. Перед смертью паразит многое тебе сообщил, и, когда ты от него освободился, гипноаналитик вытянул из тебя всю информацию.
- Например?
- Например, где эти твари живут. Теперь мы знаем, откуда они прилетели, и можем нанести ответный удар. Титан, шестой спутник Сатурна.
Когда он сказал это, я вновь почувствовал, как сжимается у меня горло, и понял, что он прав.
- Ты, разумеется, сопротивлялся, - рассказывал дальше Старик. - Пришлось привязать тебя к кровати, чтобы ты совсем себя не изувечил. Тебе и без того досталось.
Он закинул покалеченную ногу на кровать и чиркнул спичкой. Видимо, ему изо всех сил хотелось прежних добрых отношений. Что до меня, то и я, в общем-то, не хотел уже ссориться; голова кружилась и очень многое нужно было осмыслить. Титан... Далековато, конечно. Пока люди побывали только на Марсе, если не считать экспедицию Сигрейвса в систему Юпитера, но эта экспедиция так и не вернулась.
Однако если будет нужно, мы сумеем добраться до Титана. Добраться и выжечь этот их гадюшник!
Старик наконец встал и проковылял к двери, но я остановил его:
- Папа...
Я не называл его так уже долгие годы. Он остановился и обернулся с удивлением, беззащитным выражением на лице.
- Да, сынок.
- Почему вы с мамой назвали меня Элихью?
- З-э-э... Так звали твоего деда по линии матери.
- Хм. Не самая веская причина, я бы сказал.
- Возможно, ты прав.
Он повернулся, но я снова задержал его.
- Пап, а какой была мама?
- Мама? Я не знаю, как тебе объяснить. Но знаешь... они с Мэри очень похожи. Да, очень. - И он вышел, не дав мне возможности спросить еще что-нибудь.
Я отвернулся к стене и спустя какое-то время понял, что уже совсем успокоился.
12
Когда меня выписали, я отправился искать Мэри. Кроме слов Старика, у меня по-прежнему ничего не было, но теперь мне начало казаться, что я и в самом деле выставил себя полным идиотом. Я не ждал, что она обрадуется моему появлению, но хотелось как-то оправдаться.
Вы, возможно, скажете, что разыскать высокую красивую рыжеволосую девушку ничего не стоит: ее мол, все должны помнить. Но агенты-оперативники то и дело исчезают на задания, а у сотрудников базы не принято болтать лишнего. В отделе личного состава со мной просто не стали разговаривать и направили в оперативный отдел, то есть к Старику, что меня совсем не устраивало.