Страница:
Зенобия надела соблазнительный и красивый костюм: голубая дымка под цвет глаз, не слишком многое скрывающая. Даффи Вайскопф так и кинулся на нее с обезьяньими воплями. Она только улыбнулась:
– Покушайте сначала, доктор. И поберегите силы на полночь.
Подозрения доктора Эрика насчет ассистента доктора Даффи были, по-моему, верны – от него не так пахло и от меня, на его взгляд, наверно, тоже, хотя мой запашок уже начинал появляться, знаменуя улучшение моего настроения. В моем "Куба либре" рома, как я и просила, не было, но я успела выпить половину, прежде чем сообразила, что в коктейль добавлена стоградусная водка. Водка – вещь коварная: ни запаха в ней, ни вкуса, а под стол укладывает мигом.
Закуски же, кажется, были приправлены возбуждающими средствами, а Морин возбудители ни к чему – отродясь в них не нуждалась.
К обеду подали вина трех сортов, и бесконечные тосты быстро превратились из двусмысленных в похабные. Маленький робот, обслуживающий меня, исправно наполнял мой бокал, но слово "вода" в его программе отсутствовало – и мама Морин надралась.
Да, что греха таить. Я так и не научилась пить, как леди. Научилась только притворяться, будто пью. Но в ночь Каролиты оплошала. Я слишком мало ела, слишком много пила, не выспалась.
Я собиралась попроситься у Зенобии переночевать, а наутро после праздника, когда город придет в себя, заняться своими делами. Для начала мне требовалась какая-нибудь одежда и немного денег – их можно раздобыть, и не воруя. Женщина всегда найдет, где занять без отдачи – лишь бы подвернулся мужик, который не прочь ее дружески ущипнуть. Намекнешь ему прозрачно, чем готова заплатить – вот и все. Почти все агентки Корпуса Времени делают нечто подобное в случае надобности. Трепетных девственниц среди нас нет, и нас не выпустят из Бундока без вакцинации против беременности и двадцати других напастей, которые могут приключиться, если тебя укусит червячок, живущий в штанах. Слишком разборчивые особы не годятся для нашей профессии. Мы, женщины, справляемся с разведывательными заданиями лучше мужчин, потому что такие фортели легче сходят нам с рук.
Моя брачная сестра Гвен-Хейзел может увести пятна со шкуры леопарда, а тот и ухом не поведет. Если бы за золотом Нибелунгов послали ее, у Фафнира, страдающего недержанием пламени, не было бы ни единого шанса.
Обретя минимальное количество местной валюты и платья, можно будет заняться следующими изысканиями: 1) как добыть в условиях этой цивилизации побольше денег, не попадая в тюрьму; 2) где находится явка Корпуса Времени, если здесь имеется таковая; 3) если ее здесь нет, где скрываются подпольные сообщники Хильды. Почти все это можно ненавязчиво выяснить в публичной библиотеке или с помощью телефонного справочника.
Я все распланировала очень профессионально, а в итоге попалась прокторам и ничего не успела сделать.
Зенобия настаивала, чтобы я пошла с ними на оргию, а я к тому времени уже недостаточно соображала, чтобы отказаться. Она мне и подобрала костюм: длинные прозрачные чулки, круглые зеленые подвязки, туфли на каблуках и плащ… и мне почему-то этот костюм пришелся очень по душе, хотя я не могла вспомнить почему.
От вечера у мэра у меня в памяти сохранились лишь фрагменты. Ну, представьте себе пир, который устроили совместно Калигула с Нероном, заснятый Сесилом де Миллем <продюсер-постановщик зрелищных фильмов первой половины XX века: "Клеопатра", "Самсон и Далила" и т.д.>на обалденном "Техниколоре". Помню, что толковала какому-то кретину (лица не помню; может, у него и не было лица), что повалить меня возможно – многие пробовали, и почти всем удавалось, – но мне нужен романтический подход, а не такой, будто хватаешь бутерброд со стойки быстрого обслуживания.
Вокруг шло сплошное групповое изнасилование – а я не люблю, когда насилуют: кто знает, на кого нарвешься.
Я сбежала с приема и оказалась в парке – а виной тому был один напыщенный осел в длинном балахоне вроде ризы из белого шелка, густо расшитом алым и золотым шитьем. Впереди балахон распахивался, и Flaggenstange <флагшток (нем.)>торчал наружу. Обладатель последнего был до того важной особой, что ему ассистировали четверо служек.
Он схватил меня, когда я пыталась прошмыгнуть мимо, и засунул язык мне в рот. Я двинула его коленом и выскочила в открытое окно. Этаж, правда, был нижний, но я не позаботилась это проверить.
Пиксель догнал меня ярдов через пятьдесят и заставил немного замедлить бег, перебежав мне дорогу. Оказавшись в том большом парке, я перешла на шаг. Плащ все еще был на мне, но одну туфлю я потеряла, выискивая окно, а вторую тут же скинула – не могла же я бежать в одной.
Это мне не мешало – в Бундоке я так часто хожу босиком, что подошвы ног у меня твердые, как подметки.
Я побродила немного по парку, наблюдая за происходящим (удивительные вещи творились) и не зная, куда деваться. Во дворец мэра возвращаться я опасалась: мой важный дружок в пышной ризе, должно быть, еще там. А где живут Ридпаты, я не знала, хоть и побывала у них. Похоже было, что следует дождаться рассвета, найти гранд-отель "Август" (это, должно быть, нетрудно), зайти на антресоли к доктору Ридпату и занять у него немного денег. Гобсонов выбор, других кандидатур нет – но и доктор подойдет, недаром он за обедом исследовал меня по методу Брайля. Это не было грубостью с его стороны – все за столом занимались примерно тем же, и потом, меня ведь предупредили.
Ненадолго я присоединилась к шабашу – была полночь, светила полная луна, и вокруг возносили молитвы на латыни, греческом, древнескандинавском (по моему разумению) и еще на трех языках. Одна женщина изображала критскую богиню со змеями. Может, это была настоящая богиня? Не знаю.
Пиксель восседал у меня на плече, будто весь свой век сопровождал ведьм на шабаш.
Когда я сошла с алтаря, он соскочил на землю и побежал, как обычно, вперед.
– Вон ее кот! – закричал кто-то. – А вот и она сама! Хватай ее!
И схватили.
Так я оказалась в каталажке, где и сидела, пока тронутые из Комитета Эстетического Устранения не устроили мне побег. Что называется, из огня да в полымя.
Прошлым вечером на заседании Комитета председательствовал граф Дракула. Он единственный из всех позаботился о том, чтобы соответствовать своему имени – этот отталкивающий красавец не только облачился в плащ, как вампир из видеофильма, но еще и зубной протез себе заказал, какой надо, изо рта у него торчали собачьи клыки. Я, во всяком случае, решила, что они искусственные: не верю, что у людей или хотя бы у гуманоидов могут взаправду быть такие зубы.
Я вошла в круг и села на оставшийся свободный стул.
– Добрый вечер, кузены. Добрый вечер, граф. А где же Горный Старец?
– У нас таких вопросов не задают.
– О, прошу прощения! Но почему же?
– Предоставляю вам самой поупражняться в дедукции. Но больше таких вопросов не задавайте. И не опаздывайте. Вы – предмет нашего сегодняшнего обсуждения, леди Макбет.
– Морин Джонсон, если вас не затруднит.
– Затруднит. Вот еще один пример вашего нежелания соблюдать правила, необходимые для безопасности Покойников. Вчера было замечено, как вы говорили с горничной отеля. О чем вы говорили?
Я встала:
– Граф Дракула.
– Да, леди Макбет?
– Идите вы к черту. А я иду спать.
– Сядьте!
Я не послушалась, но мои соседи с обеих сторон схватили меня и усадили на место. С тремя я бы еще справилась – ведь все они были смертельно больны, но семерых для меня было многовато, и мне не хотелось драться с ними всерьез.
– Леди Макбет, – продолжал председатель, – вы находитесь среди нас уже две недели, и все это время отвергаете предлагаемые вам задания. Вы нам обязаны своим спасением…
– Вздор! Это Комитет у меня в долгу! Никакое спасение мне бы не понадобилось, если бы вы не похитили меня и не подсунули мне в постель труп убитого вами судьи Хардейкра. Так не говорите теперь, что я чем-то обязана Комитету! Вы мне вернули кое-что из одежды, но где мой кошелек?
Зачем вы одурманили меня наркотиками? Как вы посмели использовать мирную путешественницу для прикрытия одного из своих убийств? Кто разработал этот план? Я хочу поговорить с ним.
– Леди Макбет.
– Да?
– Придержите язык. Сейчас вы получите задание. Все уже подготовлено, и этой ночью вы нанесете удар. Клиент – генерал-майор в отставке Лью Роусон, повинный в недавней провокации…
– Граф Дракула!
– Да?
– Катитесь к чертям собачьим.
– Не прерывайте меня. Операция полностью подготовлена. Джек Потрошитель и Лукреция Борджиа пойдут с вами и будут вами руководить. Вы убьете его в постели, а если станете увиливать – вас убьют вместе с ним, и поза, в которой найдут вас обоих, подтвердит ходящие о нем слухи.
Общее внимание было приковано к нашей стычке, и прокторы проникли с балкона незамеченными. Но знакомый голос крикнул мне:
– Морин, берегись! – и я бросилась на пол.
На прокторах были, как всегда, ку-клукс-клановские балахоны и колпаки, но голос принадлежал Дагмар. Повернув к ней голову, я увидела рядом Пикселя.
Боевики Корпуса Времени пользуются парализующим оружием, когда не хотят убивать всех подряд, и сейчас обстреливали комнату как раз из него.
Меня тоже зацепило – я не совсем отключилась, но не стала возражать, когда здоровенный проктор (один из моих мужей!) подхватил меня на руки. Он вынес меня на балкон, и весь отряд вместе с нами погрузился в маленький транспортный вертолет, паривший рядом. Дверь захлопнулась, отозвавшись грохотом в ушах.
– Готовы?
– Готовы!
– У кого Пиксель?
– У меня! Поехали! – отозвалась Хильда.
И мы очутились дома, в Бундоке, на посадочной лужайке перед резиденцией Лонгов. Хорошо знакомый голос сказал:
– Все системы отключены, – пилот повернулся ко мне и печально произнес: – Мама Морин, ты заставила меня здорово поволноваться.
– Извини, Вудро.
– Почему ты мне ничего не сказала? Я бы помог. – Конечно, помог бы, дорогой – но я хотела только разведать.
– Надо было…
– Хватит, Лазарус, – перебила Хильда. – Мама Морин устала и, наверно, проголодалась. Тамара ждет нас с завтраком. Через два часа – в четырнадцать ноль-ноль по местному времени – мы все должны быть на оперативном совещании. Проводит его Джубал…
– Оперативное совещание? Чему оно посвящено?
– Твоей операции, мама, – ответил Вудро. – Отправляемся на розыски деда. Или мы его спасем, или доставим сюда его тело. Но на этот раз все будет как надо. Корпус Времени проводит эту операцию масштабно, с привлечением всех необходимых средств. Ближний Круг единогласно проголосовал "за". Ну почему ты мне ничего не сказала, мама?
– Заткнись, Вуди, и помолчи – сказала Хильда. – Сейчас самое главное, что мама Морин опять с нами. Верно, Пиксель?
– Вер-р-но!
– Тогда пошли завтракать.
Глава 27
– Покушайте сначала, доктор. И поберегите силы на полночь.
Подозрения доктора Эрика насчет ассистента доктора Даффи были, по-моему, верны – от него не так пахло и от меня, на его взгляд, наверно, тоже, хотя мой запашок уже начинал появляться, знаменуя улучшение моего настроения. В моем "Куба либре" рома, как я и просила, не было, но я успела выпить половину, прежде чем сообразила, что в коктейль добавлена стоградусная водка. Водка – вещь коварная: ни запаха в ней, ни вкуса, а под стол укладывает мигом.
Закуски же, кажется, были приправлены возбуждающими средствами, а Морин возбудители ни к чему – отродясь в них не нуждалась.
К обеду подали вина трех сортов, и бесконечные тосты быстро превратились из двусмысленных в похабные. Маленький робот, обслуживающий меня, исправно наполнял мой бокал, но слово "вода" в его программе отсутствовало – и мама Морин надралась.
Да, что греха таить. Я так и не научилась пить, как леди. Научилась только притворяться, будто пью. Но в ночь Каролиты оплошала. Я слишком мало ела, слишком много пила, не выспалась.
Я собиралась попроситься у Зенобии переночевать, а наутро после праздника, когда город придет в себя, заняться своими делами. Для начала мне требовалась какая-нибудь одежда и немного денег – их можно раздобыть, и не воруя. Женщина всегда найдет, где занять без отдачи – лишь бы подвернулся мужик, который не прочь ее дружески ущипнуть. Намекнешь ему прозрачно, чем готова заплатить – вот и все. Почти все агентки Корпуса Времени делают нечто подобное в случае надобности. Трепетных девственниц среди нас нет, и нас не выпустят из Бундока без вакцинации против беременности и двадцати других напастей, которые могут приключиться, если тебя укусит червячок, живущий в штанах. Слишком разборчивые особы не годятся для нашей профессии. Мы, женщины, справляемся с разведывательными заданиями лучше мужчин, потому что такие фортели легче сходят нам с рук.
Моя брачная сестра Гвен-Хейзел может увести пятна со шкуры леопарда, а тот и ухом не поведет. Если бы за золотом Нибелунгов послали ее, у Фафнира, страдающего недержанием пламени, не было бы ни единого шанса.
Обретя минимальное количество местной валюты и платья, можно будет заняться следующими изысканиями: 1) как добыть в условиях этой цивилизации побольше денег, не попадая в тюрьму; 2) где находится явка Корпуса Времени, если здесь имеется таковая; 3) если ее здесь нет, где скрываются подпольные сообщники Хильды. Почти все это можно ненавязчиво выяснить в публичной библиотеке или с помощью телефонного справочника.
Я все распланировала очень профессионально, а в итоге попалась прокторам и ничего не успела сделать.
Зенобия настаивала, чтобы я пошла с ними на оргию, а я к тому времени уже недостаточно соображала, чтобы отказаться. Она мне и подобрала костюм: длинные прозрачные чулки, круглые зеленые подвязки, туфли на каблуках и плащ… и мне почему-то этот костюм пришелся очень по душе, хотя я не могла вспомнить почему.
От вечера у мэра у меня в памяти сохранились лишь фрагменты. Ну, представьте себе пир, который устроили совместно Калигула с Нероном, заснятый Сесилом де Миллем <продюсер-постановщик зрелищных фильмов первой половины XX века: "Клеопатра", "Самсон и Далила" и т.д.>на обалденном "Техниколоре". Помню, что толковала какому-то кретину (лица не помню; может, у него и не было лица), что повалить меня возможно – многие пробовали, и почти всем удавалось, – но мне нужен романтический подход, а не такой, будто хватаешь бутерброд со стойки быстрого обслуживания.
Вокруг шло сплошное групповое изнасилование – а я не люблю, когда насилуют: кто знает, на кого нарвешься.
Я сбежала с приема и оказалась в парке – а виной тому был один напыщенный осел в длинном балахоне вроде ризы из белого шелка, густо расшитом алым и золотым шитьем. Впереди балахон распахивался, и Flaggenstange <флагшток (нем.)>торчал наружу. Обладатель последнего был до того важной особой, что ему ассистировали четверо служек.
Он схватил меня, когда я пыталась прошмыгнуть мимо, и засунул язык мне в рот. Я двинула его коленом и выскочила в открытое окно. Этаж, правда, был нижний, но я не позаботилась это проверить.
Пиксель догнал меня ярдов через пятьдесят и заставил немного замедлить бег, перебежав мне дорогу. Оказавшись в том большом парке, я перешла на шаг. Плащ все еще был на мне, но одну туфлю я потеряла, выискивая окно, а вторую тут же скинула – не могла же я бежать в одной.
Это мне не мешало – в Бундоке я так часто хожу босиком, что подошвы ног у меня твердые, как подметки.
Я побродила немного по парку, наблюдая за происходящим (удивительные вещи творились) и не зная, куда деваться. Во дворец мэра возвращаться я опасалась: мой важный дружок в пышной ризе, должно быть, еще там. А где живут Ридпаты, я не знала, хоть и побывала у них. Похоже было, что следует дождаться рассвета, найти гранд-отель "Август" (это, должно быть, нетрудно), зайти на антресоли к доктору Ридпату и занять у него немного денег. Гобсонов выбор, других кандидатур нет – но и доктор подойдет, недаром он за обедом исследовал меня по методу Брайля. Это не было грубостью с его стороны – все за столом занимались примерно тем же, и потом, меня ведь предупредили.
Ненадолго я присоединилась к шабашу – была полночь, светила полная луна, и вокруг возносили молитвы на латыни, греческом, древнескандинавском (по моему разумению) и еще на трех языках. Одна женщина изображала критскую богиню со змеями. Может, это была настоящая богиня? Не знаю.
Пиксель восседал у меня на плече, будто весь свой век сопровождал ведьм на шабаш.
Когда я сошла с алтаря, он соскочил на землю и побежал, как обычно, вперед.
– Вон ее кот! – закричал кто-то. – А вот и она сама! Хватай ее!
И схватили.
* * *
Я уже говорила, что не люблю, когда меня насилуют. Особенно не по нутру мне, когда четверо меня держат, а жирный урод в расшитой рясе делает свое дело. Поэтому я укусила его и высказала все, что думала о его предках и личных качествах.Так я оказалась в каталажке, где и сидела, пока тронутые из Комитета Эстетического Устранения не устроили мне побег. Что называется, из огня да в полымя.
Прошлым вечером на заседании Комитета председательствовал граф Дракула. Он единственный из всех позаботился о том, чтобы соответствовать своему имени – этот отталкивающий красавец не только облачился в плащ, как вампир из видеофильма, но еще и зубной протез себе заказал, какой надо, изо рта у него торчали собачьи клыки. Я, во всяком случае, решила, что они искусственные: не верю, что у людей или хотя бы у гуманоидов могут взаправду быть такие зубы.
Я вошла в круг и села на оставшийся свободный стул.
– Добрый вечер, кузены. Добрый вечер, граф. А где же Горный Старец?
– У нас таких вопросов не задают.
– О, прошу прощения! Но почему же?
– Предоставляю вам самой поупражняться в дедукции. Но больше таких вопросов не задавайте. И не опаздывайте. Вы – предмет нашего сегодняшнего обсуждения, леди Макбет.
– Морин Джонсон, если вас не затруднит.
– Затруднит. Вот еще один пример вашего нежелания соблюдать правила, необходимые для безопасности Покойников. Вчера было замечено, как вы говорили с горничной отеля. О чем вы говорили?
Я встала:
– Граф Дракула.
– Да, леди Макбет?
– Идите вы к черту. А я иду спать.
– Сядьте!
Я не послушалась, но мои соседи с обеих сторон схватили меня и усадили на место. С тремя я бы еще справилась – ведь все они были смертельно больны, но семерых для меня было многовато, и мне не хотелось драться с ними всерьез.
– Леди Макбет, – продолжал председатель, – вы находитесь среди нас уже две недели, и все это время отвергаете предлагаемые вам задания. Вы нам обязаны своим спасением…
– Вздор! Это Комитет у меня в долгу! Никакое спасение мне бы не понадобилось, если бы вы не похитили меня и не подсунули мне в постель труп убитого вами судьи Хардейкра. Так не говорите теперь, что я чем-то обязана Комитету! Вы мне вернули кое-что из одежды, но где мой кошелек?
Зачем вы одурманили меня наркотиками? Как вы посмели использовать мирную путешественницу для прикрытия одного из своих убийств? Кто разработал этот план? Я хочу поговорить с ним.
– Леди Макбет.
– Да?
– Придержите язык. Сейчас вы получите задание. Все уже подготовлено, и этой ночью вы нанесете удар. Клиент – генерал-майор в отставке Лью Роусон, повинный в недавней провокации…
– Граф Дракула!
– Да?
– Катитесь к чертям собачьим.
– Не прерывайте меня. Операция полностью подготовлена. Джек Потрошитель и Лукреция Борджиа пойдут с вами и будут вами руководить. Вы убьете его в постели, а если станете увиливать – вас убьют вместе с ним, и поза, в которой найдут вас обоих, подтвердит ходящие о нем слухи.
Общее внимание было приковано к нашей стычке, и прокторы проникли с балкона незамеченными. Но знакомый голос крикнул мне:
– Морин, берегись! – и я бросилась на пол.
На прокторах были, как всегда, ку-клукс-клановские балахоны и колпаки, но голос принадлежал Дагмар. Повернув к ней голову, я увидела рядом Пикселя.
Боевики Корпуса Времени пользуются парализующим оружием, когда не хотят убивать всех подряд, и сейчас обстреливали комнату как раз из него.
Меня тоже зацепило – я не совсем отключилась, но не стала возражать, когда здоровенный проктор (один из моих мужей!) подхватил меня на руки. Он вынес меня на балкон, и весь отряд вместе с нами погрузился в маленький транспортный вертолет, паривший рядом. Дверь захлопнулась, отозвавшись грохотом в ушах.
– Готовы?
– Готовы!
– У кого Пиксель?
– У меня! Поехали! – отозвалась Хильда.
И мы очутились дома, в Бундоке, на посадочной лужайке перед резиденцией Лонгов. Хорошо знакомый голос сказал:
– Все системы отключены, – пилот повернулся ко мне и печально произнес: – Мама Морин, ты заставила меня здорово поволноваться.
– Извини, Вудро.
– Почему ты мне ничего не сказала? Я бы помог. – Конечно, помог бы, дорогой – но я хотела только разведать.
– Надо было…
– Хватит, Лазарус, – перебила Хильда. – Мама Морин устала и, наверно, проголодалась. Тамара ждет нас с завтраком. Через два часа – в четырнадцать ноль-ноль по местному времени – мы все должны быть на оперативном совещании. Проводит его Джубал…
– Оперативное совещание? Чему оно посвящено?
– Твоей операции, мама, – ответил Вудро. – Отправляемся на розыски деда. Или мы его спасем, или доставим сюда его тело. Но на этот раз все будет как надо. Корпус Времени проводит эту операцию масштабно, с привлечением всех необходимых средств. Ближний Круг единогласно проголосовал "за". Ну почему ты мне ничего не сказала, мама?
– Заткнись, Вуди, и помолчи – сказала Хильда. – Сейчас самое главное, что мама Морин опять с нами. Верно, Пиксель?
– Вер-р-но!
– Тогда пошли завтракать.
Глава 27
КОВЕНТРИЙСКИЙ ПЕРЕЛОМ
Наесться вдоволь мне не пришлось.
Завтрак был в мою честь, и все было вкусно, но мне понадобились бы два рта: один, чтобы есть, а другой – чтобы перецеловать всех пятьдесят человек. Впрочем, я не особенно проголодалась. Даже в заключении меня кормили прилично, а в плену у Комитета я получала все самое лучшее с кухни отеля.
Изголодалась я только по любви и по человеческому теплу.
Как я уже сказала, банкет давали в мою честь – но Пиксель был убежден, что в его, как и все банкеты, на которых он присутствует, и вел себя соответственно. Он обходил пиршественные ложа, задравши хвост, принимал из рук угощение и ласкался к своим друзьям и вассалам.
Подошла Дагмар, попросила Лаз подвинуться, пристроилась рядом со мной, обняла меня и поцеловала. Я прослезилась.
– Дагмар, даже сказать не могу, что я почувствовала, услышав твой голос. Ты ведь останешься с нами? Тебе здесь понравится.
Она усмехнулась, продолжая обнимать меня:
– А ты что думаешь, я хочу обратно в Канзас-Сити? Бундок по сравнению с ним просто рай.
– Ладно! Я – твой спонсор. – Придерживая ее за талию, я добавила: Ты прибавила несколько фунтов, и это тебе идет. А загар какой красивый!
Или ты побрызгалась аэрозолем?
– Нет, я загорала как положено; лежала на солнце, медленно увеличивая дозу. Ты не поверишь, Морин, как приятно загорать, зная, что в твоем родном городе за это полагается публичная порка.
– Жалко, что я не могу загорать как Дагмар, мама, – сказала Лаз, сразу высыпают эти здоровенные веснушки.
– Ты вся в меня. Ляпис Лазули – я тоже всегда покрываюсь веснушками.
Приходится расплачиваться этим за то, что мы рыжие.
– Знаю. А вот Дагмар может загорать день за днем, месяц за месяцем, и хоть бы одна веснушка. Посмотри только на нее.
Я села.
– Что ты сказала?
– Что у Дагмар не бывает веснушек. И все наши мужики за ней бегают. Лаз пощекотала Дагмар. – Правда, Даг?
– Ну уж и все!
– Нет, ты сказала "месяц за месяцем". Дагмар, в последний раз я видела тебя две недели назад. Сколько времени ты здесь?
– Я-то? Да уж года два. Говорят, твой случай был сложный.
Мне не следовало бы удивляться, проведя в Корпусе Времени двадцать лет по личному времени и семь по бундокскому. Парадоксы времени для меня не новость; я веду дневник, чтобы отличить свою личную параллель от всех прочих параллелей и времен, в которые меня засылают. Но на этот раз я сама стала объектом операции "Два М" ("Мама Морин"). По своему личному времени я отсутствовала пять с половиной недель, а им понадобилось больше двух лет, чтобы отыскать меня и спасти.
Лаз кликнула Хильду, чтобы та объяснила мне, что к чему. Хильда втиснулась с другого боку между мной и Лорелеей Ли – хорошо еще, что она не занимает много места.
– Ты сказала Тамаре, мама Морин, – начала она, – что тебя не будет только пару дней. Она, конечно, знала, что ты врешь, но, как всегда, не стала разоблачать твою невинную ложь, думая, что ты собралась на Секундус развлечься и походить по магазинам.
– Я и в самом деле собиралась вернуться на другой день, Хильда Мэй, невзирая на то, сколько времени займут мои поиски. Я хотела провести в Британском музее несколько недель 1950 года второй параллели, чтобы как можно подробнее изучить все, что касается Битвы за Британию 1940-1941 годов, и специально для этого имплантировала новый диктофон. В Англию времен войны я не решалась отправиться без подготовки – того и гляди, расстреляют как шпионку по законам военного времени. Завершив свои изыскания, я вернулась бы на другой день к обеду… если бы это корыто времени не сломалось.
– Оно не сломалось.
– Как так?
– Диверсия, Мо. Ревизионисты. Те самые паскудники, которые чуть было не убили Ричарда, Гвен-Хейзел и Пиксель в третьей параллели. Мы так и не выяснили, зачем им понадобилось останавливать тебя и притом именно таким способом – пленных мы не брали и разделались с ними слишком быстро. Я говорю "мы", хотя сама в этом не участвовала: я ведь человек кабинетный, как известно. Этим занялись старые профи: Рич, Гвен и Гретхен совместно с отрядом из пятой параллели под командованием ленсмана Теда Смита. Но Круг поручил руководство операцией "Два М" мне, и это я раскопала сведения, приведшие нас к ревизионистам. Получила я их главным образом от водителя автобуса. Напрасно я взяла на работу этого подонка, Морин. Моя неосмотрительность чуть было не стоила тебе жизни. Прости меня.
– За что? Милая моя Хильда Мэй, если бы ты много лет назад не спасла меня из Альбукерке, я была бы мертвым-мертва. Не забывай об этом, как не забываю я.
– Не надо благодарить меня, Мо – мне каждый раз только в радость тебя спасать. Я позаимствовала немножко змей у Патти Пайвонской и стала допрашивать того придурка, подвесив его вниз головой над змеиной ямой. Это освежило его память, и он выдал нам, в какой параллели и в каком месте тебя искать – в Канзас-Сити 2184 года грегорианского календаря, начиная с двадцать шестого июня, в ранее неисследованном ответвлении второй параллели, где не имела места Вторая Американская революция. Теперь эта параллель обозначается как одиннадцатая – довольно скверный отрезок времени, и Круг уже взял ее на заметку – надо будет почистить там и прижечь, когда руки дойдут. – Хильда нагнулась и поманила Пикселя, заговорив с ним по-кошачьи: тот тут же прибежал и пристроился у нее на коленях, громко мурлыча. – Мы заслали агентов в тот Канзас-Сити, но они потеряли тебя в день твоего появления там – точнее, в ночь. Они проследили тебя от гранд-отеля "Август" до чьего-то частного дома, а оттуда до дворца мэра и карнавала на улице. Потом след оборвался. Но с тобой был Пиксель хотя он и тут чуть ли не каждый день бывал.
– Как он это делает?
– А как "Веселая Обманщица" ухитряется держаться без крена, хотя у нее ванные по обоим бортам? Морин, если ты продолжаешь верить в мир как логику, тебе никогда не понять, что такое мир как миф. Пиксель ничегошеньки не знает об эйнштейновском пространстве-времени, о предельной скорости света, о гиперскачке и прочих измышлениях теоретиков, поэтому они для него просто не существуют. Пиксель знал, в каком месте существующего для него мира находишься ты, но по-английски он изъясняется с трудом – в Бундоке. Поэтому мы перенесли его туда, где он может говорить…
– Куда это?
– В страну Оз, конечно. Пиксель не знает, что такое собор, но подробно описал его, когда нам удалось его отвлечь от исследования восхитительных новых мест. Трусливый Лев помог нам его расспросить, и Пиксель впервые в жизни был поражен – наверное, ему захотелось вырасти таким же большим. Потом мы срочно выслали отряд – вытащить тебя из тюрьмы Верховного Епископа. Но тебя там не оказалось.
– Зато оказалась я, – подхватила Дагмар. – Пиксель привел их прямо ко мне, в твою камеру – прокторы взяли меня, как только ты сбежала.
– Да, – подтвердила Хильда. – Дагмар подружилась с тобой, а это было небезопасно, особенно после гибели Верховного Епископа.
– Дагмар, прости меня!
– За что же? Все хорошо, что хорошо кончается. А посмотри, как хорошо мне здесь. Ну так вот, мы все отправились обратно в Оз, и я, послушав Пикселя, сказала Хильде, что тебя держат в гранд-отеле "Август".
– Как же так? С него ведь все и началось!
– Туда мы и вернулась – в апартаменты, которые не значились на плане отеля и куда можно было попасть только на частном лифте из подвала. Тут мы эффектно появились на сцене и застали Комитет врасплох.
К нам присоединился Лазарус – он сидел на траве у моих ног, не вмешиваясь в разговор, и я спрашивала себя, надолго ли хватит его ангельского поведения.
– Ты даже не знаешь, мама, насколько права, сказав, что все началось с отеля. Помнишь, как мы переехали – я тогда еще учился в средней школе?
– Конечно. На старую ферму.
– А потом после второй мировой войны ты продала дом, и его снесли.
Как хорошо мне все это помнилось!
– И на том месте построили гарримановский "Хилтон".
– Так вот – гранд-отель "Август" и есть гарримановский "Хилтон". Он, конечно, через два века уже немного не тот, но мы изучили хилтоновский план и обнаружили те престижные апартаменты, неизвестные широкой публике.
– Лазарус потерся щекой об мое колено. – Ну, кажется, все, Хильда?
– Вроде бы.
– Погодите! – запротестовала я. – А что же случилось с ребенком? И с мужчиной, которому оторвало руку во время аварии?
– Морин, – мягко сказала Хильда, – я тебе третий раз повторяю: никакой аварии не было. "Ребенок" – просто кукла, имитация. Которую тебе сунули, чтобы занять твои руки и отвлечь внимание. А "раненый" служил ошеломляющим зрелищем, пока тебе делали укол, – это давний инвалид, а свежая кровь – просто грим. Когда я допрашивала своего водителя над змеиной ямой, он сделался весьма разговорчив и рассказал мне немало всяких пакостей.
– Хотела бы я с ним поговорить!
– Боюсь, что это невозможно. Я не люблю, когда мои люди меня предают.
Ты у нас добрая душа, а я нет.
* * *
– Пары хирург-сестра подобраны так, чтобы лучше соответствовать друг другу с профессиональной точки зрения. – Мы все собрались в лекционном зале Мемориала Айры Джонсона, и Джубал начал свой доклад. – Вот наши предварительные наметки:
Доктор Морин – Ляпис Лазули;
Доктор Галахад – Лорелея Ли;
Доктор Иштар – Тамара;
Доктор Харао, то есть я – Джиллиан;
Доктор Лейф Хьюберт, он же Лазарус – Хильда; и, наконец Доктор Айра Джонсон – Дагмар Доббс.
Ты, Дагмар, не совсем подходишь Джонсону I – ведь ты по своей квалификации опережаешь его на полтора века, не говоря уж о тех знаниях, что приобрела здесь. Но ничего лучшего мы придумать не смогли. Доктор Джонсон не знает, что с ним будешь работать ты. Однако нам известно по литературе и по многочисленным устным свидетельствам – наши агенты собирали их и в Ковентри, и в других местах с сорок седьмого по пятидесятый год, расспрашивая людей, служивших в ту войну в медицинских подразделениях гражданской обороны, – нам известно, что сестру могли назначить к хирургу в последнюю минуту, наспех, не спрашивая, какая у кого квалификация. Боевые условия, Дагмар. И если ты окажешься там первой, когда завоют сирены, – а так оно и будет – доктор Джонсон возьмет тебя без разговоров. – Постараюсь, чтобы взял.
– Возьмет, не сомневайся. Все наши бригады первой помощи будут в халатах и в масках, обычных для Англии 1941 года, и будут использовать инструментарий, не слишком бросающийся в глаза своим анахронизмом… Хотя что можно заметить при такой бомбежке. – Джубал оглядел зал. – Все участники нашей операции – добровольцы. Я неоднократно подчеркивал, что вы идете в настоящий бой. Если вас убьют в Англии 1941 года, это может изменить историю – но вас-то убьют. Фугаски нацистского Люфтваффе убивают не хуже всяческого экзотического оружия позднейших времен. Вот поэтому мы все – добровольцы и каждый еще может отказаться до начала операции. Все девушки майора Гретхен тоже идут добровольно – и получают наиболее высокий гонорар. – Джубал откашлялся. – Но есть у нас один доброволец, который нам не нужен и которого необходимо оставить дома. Дамы и господа, куда нам, черт побери, девать Пикселя? Когда начнут бомбить и наш перевязочный пункт завалят ранеными, нам меньше всего будет нужен кот, которого невозможно запереть. Полковник Кэмпбелл? Это твой кот.
– Ты неправильно подходишь к вопросу, доктор, – ответил мой внук Ричард Эймс Кэмпбелл. – Пиксель мне не принадлежит. Как и любому другому здесь. Я согласен – нельзя допустить, чтобы он в бою путался у нас под ногами. Кроме того, я и за него беспокоюсь: он ведь не знает, что бомбы могут убить. Он попадал уже в перестрелку котенком, и чуть было не погиб.
Я не хочу, чтобы это повторилось. Но не могу придумать, как его запереть.
– Минутку, Ричард, – поднялась Гвен-Хейзел. – Можно внести предложение, Джубал?
– Хейзел, у меня тут записано, что всей операцией от начала до конца командуешь ты. Поэтому предложение, я полагаю, ты можешь внести – по крайней мере одно.
– Ладно тебе, Джубал. У нас в семье есть человек, который имеет на Пикселя больше влияния, чем я или Ричард. Моя дочь Вайоминг. – И она согласна нам помочь?
– Согласится.
– Допустим – но сможет ли она не спускать глаз с Пикселя целых четыре часа? По техническим причинам, связанным с пространственно-временными воротами, у нас уйдет на операцию примерно столько бундокского времени так говорит доктор Бэрроу.
– А можно мне сказать? – вмешалась я.
– Хейзел, уступаешь слово?
– Что за глупости, Джубал – конечно.
– Без Вайо нам действительно не обойтись – на эту девочку вполне можно положиться. Но тут ей Пикселя не уберечь – он мигом улизнет. Давайте отправим их в страну Оз и оставим у Глинды. Точнее, у Бетой, но Глинда своими чарами должна помешать Пикселю проходить сквозь стены.
– Ну как, Хейзел?
– Они оба будут в восторге.
– Значит, так и решим. А теперь вернемся к операции. Попрошу голограмму. – Позади и вокруг Джубала возникла огромная живая картина. Это не настоящий Ковентри, а учебная потемкинская деревня, которую построила для нас Афина километрах в восьмидесяти отсюда. Поклон тебе, Фина.
– Спасибо, папа Джубал, но тут поработал "Шива" – мы с Майкрофтом Холмсом составили синергетическую параллель, а дирижировала Минерва. И раз уж вы тут все собрались, позвольте напомнить – Минни, Майк и я приглашаем всех на нашу свадьбу по завершении операции "Ковентрийский перелом". Так что подумайте заранее о свадебных подарках.
– Фина, ты откровенная материалистка, и потом – ваши композитные тела еще далеко не готовы.
– Да что ты? Иштар позволила перенести наши тела в Веулу <в аллегорическом романе Беньяна "Путь паломника" – благословенная земля, откуда пилигримам уже виден Небесный Град>, и теперь нас можно раскупорить и оживить в любой удобный для Нас день. Подучи-ка законы темпорального парадокса, Джубал.
– Хорошо, – вздохнул Джубал. – Я уже предвкушаю, как буду целовать невест. А теперь, может быть, продолжим разбор операции?
– Не спеши, папуля. Уж тебе ли не знать, что при межвременных операциях спешить некуда.
Завтрак был в мою честь, и все было вкусно, но мне понадобились бы два рта: один, чтобы есть, а другой – чтобы перецеловать всех пятьдесят человек. Впрочем, я не особенно проголодалась. Даже в заключении меня кормили прилично, а в плену у Комитета я получала все самое лучшее с кухни отеля.
Изголодалась я только по любви и по человеческому теплу.
Как я уже сказала, банкет давали в мою честь – но Пиксель был убежден, что в его, как и все банкеты, на которых он присутствует, и вел себя соответственно. Он обходил пиршественные ложа, задравши хвост, принимал из рук угощение и ласкался к своим друзьям и вассалам.
Подошла Дагмар, попросила Лаз подвинуться, пристроилась рядом со мной, обняла меня и поцеловала. Я прослезилась.
– Дагмар, даже сказать не могу, что я почувствовала, услышав твой голос. Ты ведь останешься с нами? Тебе здесь понравится.
Она усмехнулась, продолжая обнимать меня:
– А ты что думаешь, я хочу обратно в Канзас-Сити? Бундок по сравнению с ним просто рай.
– Ладно! Я – твой спонсор. – Придерживая ее за талию, я добавила: Ты прибавила несколько фунтов, и это тебе идет. А загар какой красивый!
Или ты побрызгалась аэрозолем?
– Нет, я загорала как положено; лежала на солнце, медленно увеличивая дозу. Ты не поверишь, Морин, как приятно загорать, зная, что в твоем родном городе за это полагается публичная порка.
– Жалко, что я не могу загорать как Дагмар, мама, – сказала Лаз, сразу высыпают эти здоровенные веснушки.
– Ты вся в меня. Ляпис Лазули – я тоже всегда покрываюсь веснушками.
Приходится расплачиваться этим за то, что мы рыжие.
– Знаю. А вот Дагмар может загорать день за днем, месяц за месяцем, и хоть бы одна веснушка. Посмотри только на нее.
Я села.
– Что ты сказала?
– Что у Дагмар не бывает веснушек. И все наши мужики за ней бегают. Лаз пощекотала Дагмар. – Правда, Даг?
– Ну уж и все!
– Нет, ты сказала "месяц за месяцем". Дагмар, в последний раз я видела тебя две недели назад. Сколько времени ты здесь?
– Я-то? Да уж года два. Говорят, твой случай был сложный.
Мне не следовало бы удивляться, проведя в Корпусе Времени двадцать лет по личному времени и семь по бундокскому. Парадоксы времени для меня не новость; я веду дневник, чтобы отличить свою личную параллель от всех прочих параллелей и времен, в которые меня засылают. Но на этот раз я сама стала объектом операции "Два М" ("Мама Морин"). По своему личному времени я отсутствовала пять с половиной недель, а им понадобилось больше двух лет, чтобы отыскать меня и спасти.
Лаз кликнула Хильду, чтобы та объяснила мне, что к чему. Хильда втиснулась с другого боку между мной и Лорелеей Ли – хорошо еще, что она не занимает много места.
– Ты сказала Тамаре, мама Морин, – начала она, – что тебя не будет только пару дней. Она, конечно, знала, что ты врешь, но, как всегда, не стала разоблачать твою невинную ложь, думая, что ты собралась на Секундус развлечься и походить по магазинам.
– Я и в самом деле собиралась вернуться на другой день, Хильда Мэй, невзирая на то, сколько времени займут мои поиски. Я хотела провести в Британском музее несколько недель 1950 года второй параллели, чтобы как можно подробнее изучить все, что касается Битвы за Британию 1940-1941 годов, и специально для этого имплантировала новый диктофон. В Англию времен войны я не решалась отправиться без подготовки – того и гляди, расстреляют как шпионку по законам военного времени. Завершив свои изыскания, я вернулась бы на другой день к обеду… если бы это корыто времени не сломалось.
– Оно не сломалось.
– Как так?
– Диверсия, Мо. Ревизионисты. Те самые паскудники, которые чуть было не убили Ричарда, Гвен-Хейзел и Пиксель в третьей параллели. Мы так и не выяснили, зачем им понадобилось останавливать тебя и притом именно таким способом – пленных мы не брали и разделались с ними слишком быстро. Я говорю "мы", хотя сама в этом не участвовала: я ведь человек кабинетный, как известно. Этим занялись старые профи: Рич, Гвен и Гретхен совместно с отрядом из пятой параллели под командованием ленсмана Теда Смита. Но Круг поручил руководство операцией "Два М" мне, и это я раскопала сведения, приведшие нас к ревизионистам. Получила я их главным образом от водителя автобуса. Напрасно я взяла на работу этого подонка, Морин. Моя неосмотрительность чуть было не стоила тебе жизни. Прости меня.
– За что? Милая моя Хильда Мэй, если бы ты много лет назад не спасла меня из Альбукерке, я была бы мертвым-мертва. Не забывай об этом, как не забываю я.
– Не надо благодарить меня, Мо – мне каждый раз только в радость тебя спасать. Я позаимствовала немножко змей у Патти Пайвонской и стала допрашивать того придурка, подвесив его вниз головой над змеиной ямой. Это освежило его память, и он выдал нам, в какой параллели и в каком месте тебя искать – в Канзас-Сити 2184 года грегорианского календаря, начиная с двадцать шестого июня, в ранее неисследованном ответвлении второй параллели, где не имела места Вторая Американская революция. Теперь эта параллель обозначается как одиннадцатая – довольно скверный отрезок времени, и Круг уже взял ее на заметку – надо будет почистить там и прижечь, когда руки дойдут. – Хильда нагнулась и поманила Пикселя, заговорив с ним по-кошачьи: тот тут же прибежал и пристроился у нее на коленях, громко мурлыча. – Мы заслали агентов в тот Канзас-Сити, но они потеряли тебя в день твоего появления там – точнее, в ночь. Они проследили тебя от гранд-отеля "Август" до чьего-то частного дома, а оттуда до дворца мэра и карнавала на улице. Потом след оборвался. Но с тобой был Пиксель хотя он и тут чуть ли не каждый день бывал.
– Как он это делает?
– А как "Веселая Обманщица" ухитряется держаться без крена, хотя у нее ванные по обоим бортам? Морин, если ты продолжаешь верить в мир как логику, тебе никогда не понять, что такое мир как миф. Пиксель ничегошеньки не знает об эйнштейновском пространстве-времени, о предельной скорости света, о гиперскачке и прочих измышлениях теоретиков, поэтому они для него просто не существуют. Пиксель знал, в каком месте существующего для него мира находишься ты, но по-английски он изъясняется с трудом – в Бундоке. Поэтому мы перенесли его туда, где он может говорить…
– Куда это?
– В страну Оз, конечно. Пиксель не знает, что такое собор, но подробно описал его, когда нам удалось его отвлечь от исследования восхитительных новых мест. Трусливый Лев помог нам его расспросить, и Пиксель впервые в жизни был поражен – наверное, ему захотелось вырасти таким же большим. Потом мы срочно выслали отряд – вытащить тебя из тюрьмы Верховного Епископа. Но тебя там не оказалось.
– Зато оказалась я, – подхватила Дагмар. – Пиксель привел их прямо ко мне, в твою камеру – прокторы взяли меня, как только ты сбежала.
– Да, – подтвердила Хильда. – Дагмар подружилась с тобой, а это было небезопасно, особенно после гибели Верховного Епископа.
– Дагмар, прости меня!
– За что же? Все хорошо, что хорошо кончается. А посмотри, как хорошо мне здесь. Ну так вот, мы все отправились обратно в Оз, и я, послушав Пикселя, сказала Хильде, что тебя держат в гранд-отеле "Август".
– Как же так? С него ведь все и началось!
– Туда мы и вернулась – в апартаменты, которые не значились на плане отеля и куда можно было попасть только на частном лифте из подвала. Тут мы эффектно появились на сцене и застали Комитет врасплох.
К нам присоединился Лазарус – он сидел на траве у моих ног, не вмешиваясь в разговор, и я спрашивала себя, надолго ли хватит его ангельского поведения.
– Ты даже не знаешь, мама, насколько права, сказав, что все началось с отеля. Помнишь, как мы переехали – я тогда еще учился в средней школе?
– Конечно. На старую ферму.
– А потом после второй мировой войны ты продала дом, и его снесли.
Как хорошо мне все это помнилось!
– И на том месте построили гарримановский "Хилтон".
– Так вот – гранд-отель "Август" и есть гарримановский "Хилтон". Он, конечно, через два века уже немного не тот, но мы изучили хилтоновский план и обнаружили те престижные апартаменты, неизвестные широкой публике.
– Лазарус потерся щекой об мое колено. – Ну, кажется, все, Хильда?
– Вроде бы.
– Погодите! – запротестовала я. – А что же случилось с ребенком? И с мужчиной, которому оторвало руку во время аварии?
– Морин, – мягко сказала Хильда, – я тебе третий раз повторяю: никакой аварии не было. "Ребенок" – просто кукла, имитация. Которую тебе сунули, чтобы занять твои руки и отвлечь внимание. А "раненый" служил ошеломляющим зрелищем, пока тебе делали укол, – это давний инвалид, а свежая кровь – просто грим. Когда я допрашивала своего водителя над змеиной ямой, он сделался весьма разговорчив и рассказал мне немало всяких пакостей.
– Хотела бы я с ним поговорить!
– Боюсь, что это невозможно. Я не люблю, когда мои люди меня предают.
Ты у нас добрая душа, а я нет.
* * *
– Пары хирург-сестра подобраны так, чтобы лучше соответствовать друг другу с профессиональной точки зрения. – Мы все собрались в лекционном зале Мемориала Айры Джонсона, и Джубал начал свой доклад. – Вот наши предварительные наметки:
Доктор Морин – Ляпис Лазули;
Доктор Галахад – Лорелея Ли;
Доктор Иштар – Тамара;
Доктор Харао, то есть я – Джиллиан;
Доктор Лейф Хьюберт, он же Лазарус – Хильда; и, наконец Доктор Айра Джонсон – Дагмар Доббс.
Ты, Дагмар, не совсем подходишь Джонсону I – ведь ты по своей квалификации опережаешь его на полтора века, не говоря уж о тех знаниях, что приобрела здесь. Но ничего лучшего мы придумать не смогли. Доктор Джонсон не знает, что с ним будешь работать ты. Однако нам известно по литературе и по многочисленным устным свидетельствам – наши агенты собирали их и в Ковентри, и в других местах с сорок седьмого по пятидесятый год, расспрашивая людей, служивших в ту войну в медицинских подразделениях гражданской обороны, – нам известно, что сестру могли назначить к хирургу в последнюю минуту, наспех, не спрашивая, какая у кого квалификация. Боевые условия, Дагмар. И если ты окажешься там первой, когда завоют сирены, – а так оно и будет – доктор Джонсон возьмет тебя без разговоров. – Постараюсь, чтобы взял.
– Возьмет, не сомневайся. Все наши бригады первой помощи будут в халатах и в масках, обычных для Англии 1941 года, и будут использовать инструментарий, не слишком бросающийся в глаза своим анахронизмом… Хотя что можно заметить при такой бомбежке. – Джубал оглядел зал. – Все участники нашей операции – добровольцы. Я неоднократно подчеркивал, что вы идете в настоящий бой. Если вас убьют в Англии 1941 года, это может изменить историю – но вас-то убьют. Фугаски нацистского Люфтваффе убивают не хуже всяческого экзотического оружия позднейших времен. Вот поэтому мы все – добровольцы и каждый еще может отказаться до начала операции. Все девушки майора Гретхен тоже идут добровольно – и получают наиболее высокий гонорар. – Джубал откашлялся. – Но есть у нас один доброволец, который нам не нужен и которого необходимо оставить дома. Дамы и господа, куда нам, черт побери, девать Пикселя? Когда начнут бомбить и наш перевязочный пункт завалят ранеными, нам меньше всего будет нужен кот, которого невозможно запереть. Полковник Кэмпбелл? Это твой кот.
– Ты неправильно подходишь к вопросу, доктор, – ответил мой внук Ричард Эймс Кэмпбелл. – Пиксель мне не принадлежит. Как и любому другому здесь. Я согласен – нельзя допустить, чтобы он в бою путался у нас под ногами. Кроме того, я и за него беспокоюсь: он ведь не знает, что бомбы могут убить. Он попадал уже в перестрелку котенком, и чуть было не погиб.
Я не хочу, чтобы это повторилось. Но не могу придумать, как его запереть.
– Минутку, Ричард, – поднялась Гвен-Хейзел. – Можно внести предложение, Джубал?
– Хейзел, у меня тут записано, что всей операцией от начала до конца командуешь ты. Поэтому предложение, я полагаю, ты можешь внести – по крайней мере одно.
– Ладно тебе, Джубал. У нас в семье есть человек, который имеет на Пикселя больше влияния, чем я или Ричард. Моя дочь Вайоминг. – И она согласна нам помочь?
– Согласится.
– Допустим – но сможет ли она не спускать глаз с Пикселя целых четыре часа? По техническим причинам, связанным с пространственно-временными воротами, у нас уйдет на операцию примерно столько бундокского времени так говорит доктор Бэрроу.
– А можно мне сказать? – вмешалась я.
– Хейзел, уступаешь слово?
– Что за глупости, Джубал – конечно.
– Без Вайо нам действительно не обойтись – на эту девочку вполне можно положиться. Но тут ей Пикселя не уберечь – он мигом улизнет. Давайте отправим их в страну Оз и оставим у Глинды. Точнее, у Бетой, но Глинда своими чарами должна помешать Пикселю проходить сквозь стены.
– Ну как, Хейзел?
– Они оба будут в восторге.
– Значит, так и решим. А теперь вернемся к операции. Попрошу голограмму. – Позади и вокруг Джубала возникла огромная живая картина. Это не настоящий Ковентри, а учебная потемкинская деревня, которую построила для нас Афина километрах в восьмидесяти отсюда. Поклон тебе, Фина.
– Спасибо, папа Джубал, но тут поработал "Шива" – мы с Майкрофтом Холмсом составили синергетическую параллель, а дирижировала Минерва. И раз уж вы тут все собрались, позвольте напомнить – Минни, Майк и я приглашаем всех на нашу свадьбу по завершении операции "Ковентрийский перелом". Так что подумайте заранее о свадебных подарках.
– Фина, ты откровенная материалистка, и потом – ваши композитные тела еще далеко не готовы.
– Да что ты? Иштар позволила перенести наши тела в Веулу <в аллегорическом романе Беньяна "Путь паломника" – благословенная земля, откуда пилигримам уже виден Небесный Град>, и теперь нас можно раскупорить и оживить в любой удобный для Нас день. Подучи-ка законы темпорального парадокса, Джубал.
– Хорошо, – вздохнул Джубал. – Я уже предвкушаю, как буду целовать невест. А теперь, может быть, продолжим разбор операции?
– Не спеши, папуля. Уж тебе ли не знать, что при межвременных операциях спешить некуда.