Однако у Мэрили причин для спокойствия не было.
– Может быть, вы объясните мне, что все это значит? – спросила она тревожно.
– А вы, случайно, не приходитесь дочерью Драгомиру Михайловскому? – продолжал расспрашивать мужчина, который, как показалось Мэрили, был здесь главным.
Она кивнула, чувствуя внезапно охватившее волнение. «Великий Боже, – взмолилась Мэрили, – сделай так, чтобы эти люди не оказались большевиками!»
– Тогда вам нечего бояться. – Он махнул рукой, приказывая одному из мужчин занять за рулем ее место. – Поедемте с нами, вас-то мы и разыскиваем.
– Но кто вы? И куда мы поедем? – настороженно спросила Мэрили.
Мужчина подвел ее к одному из автомобилей и ответил:
– Со временем вы все узнаете, а пока могу вам сообщить, что мы были наслышаны о вашем пребывании в руках «цюрихских патриотов». Один из наших агентов доложил нам, что вы сбежали этой ночью и что большевики ищут вас. Ну а мы решили опередить их!
На глазах Мэрили появились слезы радости.
– Так… так вы одни из тех, кто выступает против революции!.. И… значит, вы знаете моего отца?
– Конечно, мы хорошо знаем Драгомира. Кстати, позвольте представиться – Владимир Дубовицкий. Нам предстоит долгий путь в Россию, и у меня будет достаточно времени, чтобы ответить на все ваши вопросы. Между прочим, как только наступит рассвет, все эти рощи вокруг будут кишеть большевистскими агентами, поэтому нам нужно уезжать отсюда как можно быстрее.
Страх Мэрили безвозвратно улетучился. Несмотря на то что у нее не было никаких доказательств того, что эти люди говорят правду, Мэрили ничего не оставалось, как довериться им. Внутренний голос подсказывал ей, что она находится в безопасности.
Владимир помог ей сесть на заднее сиденье одного из автомобилей и опустился рядом. Одна машина ехала впереди, другая – сзади. Это была их охрана.
– Мы направляемся в небольшой городок на берегу Сены – Монте-ла-Джоль, – объяснил Владимир, заметив удивленный взгляд Мэрили, когда машины тронулись в сторону Парижа. – Оттуда на небольшом судне мы доберемся до Гавра. В порту нас будет ждать корабль, отправляющийся в Россию. Нам придется изображать рыбаков, поэтому предстоит небольшой маскарад.
Мэрили слушала, кивая, однако в конце концов не выдержала:
– Вы хотели рассказать мне об отце! Я хочу знать, что с ним?
Человек, сидящий за рулем, повернул голову и взглянул на Мэрили с явным сочувствием. Сердце Мэрили сжалось в дурном предчувствии.
– Насколько нам известно, – начал Владимир, – с ним ничего плохого не произошло. Постараюсь рассказать вам все, что знаю.
– Да, пожалуйста! До меня дошли ужасные слухи, будто он украл какие-то ценности из сокровищницы русского императора. Большевики собирались получить их в качестве выкупа за мое освобождение, потому что опасались, что отец пустит эти деньги на организацию побега царя Николая.
– Здесь есть доля правды, – ответил Владимир. – Но ваш отец ничего не воровал. Ему удалось скрыться из императорского поезда в Пскове и перейти на нелегальное положение.
– Я не могу поверить, что он предал царя. Они же были, как братья, они выросли вместе, они…
– Мне все это известно. – Владимир дотронулся до руки Мэрили. – Ваш отец никогда не был предателем, он покинул царя, выполняя приказ. Все мы знали, что конец империи неизбежен, и если бы Драгомир не ушел в подполье, а остался бы на виду у всех и получил генеральскую должность при Временном правительстве, которому он, кстати, не доверяет, то вряд ли он мог быть полезен Николаю. Итак, с царского благословения он посреди ночи тайно покинул императорский поезд. Вместе с ним ушли еще несколько советников царя и офицеров. Они возглавили контрреволюционное движение, известное теперь как белое. Мы тоже приверженцы белых. Надеюсь, теперь вы успокоились?
Мэрили кивнула, но продолжила расспросы:
– А что говорят о деньгах? Почему его обвинили в краже?
Сидевшие на переднем сиденье автомобиля заулыбались, да и Владимир, казалось, развеселился.
– Вы знали, что у вашего отца была любовница? – Последнее слово он произнес по-русски, но Мэрили догадалась, что оно означает.
– Нет, не знала, – ответила девушка, – но, полагаю, меня это не удивляет. Моя мать умерла при родах. Нельзя же думать, что отец столько лет обходился без женщин.
– По сути Ирина была для Драгомира больше, чем любовница. Ходили слухи, что они собирались пожениться.
Мэрили было приятно слышать, что отец нашел счастье в своей нелегкой жизни: она знала, как тяжело он переживал потерю жены. Как-то Китти призналась Мэрили, что было время, когда Драгомир хотел покончить с собой.
– Расскажите мне о той женщине, которую полюбил отец. В ней есть что-то особенное?
– Да, Ирина была особенной.
– Была? Она умерла? – вздрогнула Мэрили.
– Надеемся, что нет, – спохватился Владимир.
Он рассказал Мэрили историю о том, как Драгомир, уже находясь в подполье, получил от Ирины золото царя Николая. Самой Ирине, пользующейся особым доверием при императорском дворе и имеющей доступ к драгоценностям Романовых, не составило никакого труда частями выносить эти сокровища. Однако при выносе очередной партии золота Ирина была схвачена. Ее пытали, но она отказалась выдать большевикам Драгомира и его соратников. Каким-то чудом ей удалось совершить побег.
– С тех пор о ней ничего не слышно, – закончил он, огорченно пожав плечами. – Мы можем только предполагать, что она отправилась к вашему отцу и сейчас находится вместе с ним.
– А вы знаете, где именно? Он активный член белого движения, так же как и вы. Почему же тогда вам не известно его местонахождение? Почему этого не знают и большевики? Меня хотели отвезти в Петроград как приманку, чтобы заставить отца выдать себя. К счастью, мне удалось убежать… Где же он может находиться, если ни большевики, ни белые не могут выяснить этого?
Владимир бросил на Мэрили мрачный взгляд.
– Ваш отец схвачен большевиками. Он пошел с ними на контакт, узнав о вашем похищении.
– Боже мой! – воскликнула Мэрили сдавленным голосом.
Владимир взял ее руку, пытаясь успокоить:
– Скорее всего он цел и невредим, успокойтесь и трезво посмотрите на вещи. Ваш отец нужен большевикам живым, а не мертвым. Кроме того, он уважаемая и известная личность. Его смерть создала бы Драгомиру в общественном мнении ореол мученика, и, будьте уверены, это тоже не входит в интересы большевиков. А еще, – торопливо добавил Владимир, – есть все основания считать, что Ирина находится на свободе, – эти подробности просочились от одного из наших российских агентов, но, к сожалению, проверить их невозможно.
– Так что же вы теряете время на меня? – взорвалась Мэрили. – Почему не делаете попыток освободить моего отца? Если он находится в руках большевиков, то я их уже не интересую.
– Вы не правы, – возразил Владимир. – Как и Ирина, вы представляете определенную ценность как заложница. Предположим, вы попались к большевикам и Ирина узнает, что дочь Михайловского подвергается зверским пыткам, как в свое время, и она сама. Что она сделает? Безусловно, придет к ним и выложит все золото, потому что уверена, что Драгомир сделал бы то же самое. Боюсь, дорогая, большевики по-прежнему заинтересованы в вас. Мы вас надежно спрячем, а там видно будет. Так что успокойтесь: теперь вы находитесь в безопасности.
Мэрили откинулась на мягкую спинку сиденья и сделала вид, что задремала, но губы ее были закушены до крови.
Ночь подходила к концу – на востоке небо посветлело. Маленький городок Монте-ла-Джоль еще не проснулся, когда Владимир, набросив на плечи Мэрили длинное шерстяное пальто, торопливо подводил ее к крошечному рыбацкому судну. Его экипаж, очевидно, знал о важности перевозимых пассажиров, потому что, как только Мэрили ступила на борт, судно сразу же отчалило от берега и двинулось навстречу холодному утреннему ветру. Мэрили отправлялась в Россию!
Одетая в простую рыбацкую одежду, с еще не отросшими волосами, спрятанными под большую войлочную шляпу, Мэрили не отличалась от остальных членов судовой команды.
На маленьком камбузе ее ждал кофе и яйца с хлебом. Почувствовав невероятный голод, Мэрили с жадностью набросилась на еду.
– А скажите мне, – обратилась она к присутствующему здесь же Владимиру, – что происходит сейчас в России? Боюсь, что мои похитители не говорили мне всего до конца.
Владимир с интересом посмотрел на Мэрили: она заметно повеселела после еды и слово «похитители» произнесла с явным сарказмом. До Владимира, как, впрочем, и до других активистов белого движения, базирующихся во Франции, уже дошли слухи о том, что обычно суровый и невозмутимый Корд Брандт по уши влюбился в свою русско-американскую подопечную. Кроме того, ему было известно, что Корд так и не рассказал Мэрили о своей службе в контрразведке, да и сам Владимир имел инструкции не раскрывать Брандта. Да, совершенно очевидно, что Мэрили затаила на Корда обиду.
Она совсем не удивилась сообщению Владимира, что большевики пришли к власти, – угроза революционного восстания ни для кого не была новостью.
– Все обошлось почти без кровопролития, – задумчиво сказал Владимир. – Наши люди сообщают, что в действительности ничего не изменилось. Рестораны, синематографы и магазины на Невском проспекте продолжают работать, по улицам бегают автомобили. Даже Мариинский театр по-прежнему дает балеты.
– Так, значит, в России сейчас относительно безопасно для большинства простых обывателей? Преследуются только те, кто поддерживает монархию? Такие, как вы и мой отец? – горько улыбнулась Мэрили.
– Похоже, что так.
Владимир стал рассказывать о различных монархических группировках, выдвигающих планы освобождения императора и его семьи. Все упирается не столько в деньги, сколько в саму организацию. Николай наотрез отказывается бежать из-под ареста отдельно от семьи – вот в чем главная проблема. Не так-то легко за один раз освободить пятерых женщин с больным мальчиком, для этого нужно найти слишком много лояльно настроенных солдат, продовольствия, лошадей… Все это не может не привлечь внимания.
– Значит ли это, что белые поддерживают с царем постоянную связь?
– Поначалу эта связь была постоянной. Как только семья императора прибыла в Тобольск, в Сибирь сразу отправилось множество наших агентов. Бывшие кадровые офицеры под вымышленными именами отправились железной дорогой до Тюмени, а уже оттуда на пароходе в Тобольск. Смешавшись с толпой мелких лавочников, купцов и коммерсантов, они без труда могли поддерживать связь через прислугу императора, которая имела полную свободу передвижения. Передавались письма, донесения, даже подарки, однако охранники вскоре положили этому конец, и теперь связь с Николаем затруднена. Кроме того, беда заключается еще и в том, что появилось слишком много доморощенных спасителей, которые пытаются что-либо сделать в одиночку. Их действия обречены на провал. Поэтому создание единой сплоченной группировки – одна из наших главных задач. Жизнь императора и его семьи ежедневно подвергается опасности, и мы должны поторопиться.
Мэрили не могла не разделять беспокойства Владимира и его товарищей за судьбу императорской семьи, но она думала и о спасении собственного отца. Как его найти? Как помочь вырваться из заточения? Прежде всего нужно самой до конца разобраться в том, что происходит сейчас в России. А еще необходимо найти Ирину.
Сейчас единственным утешением Мэрили было то, что наконец-то она обрела свободу. Меньше всего ей хотелось думать о том, что ее собственное сердце так и осталось в плену у Корда Брандта.
Глава 24
Глава 25
– Может быть, вы объясните мне, что все это значит? – спросила она тревожно.
– А вы, случайно, не приходитесь дочерью Драгомиру Михайловскому? – продолжал расспрашивать мужчина, который, как показалось Мэрили, был здесь главным.
Она кивнула, чувствуя внезапно охватившее волнение. «Великий Боже, – взмолилась Мэрили, – сделай так, чтобы эти люди не оказались большевиками!»
– Тогда вам нечего бояться. – Он махнул рукой, приказывая одному из мужчин занять за рулем ее место. – Поедемте с нами, вас-то мы и разыскиваем.
– Но кто вы? И куда мы поедем? – настороженно спросила Мэрили.
Мужчина подвел ее к одному из автомобилей и ответил:
– Со временем вы все узнаете, а пока могу вам сообщить, что мы были наслышаны о вашем пребывании в руках «цюрихских патриотов». Один из наших агентов доложил нам, что вы сбежали этой ночью и что большевики ищут вас. Ну а мы решили опередить их!
На глазах Мэрили появились слезы радости.
– Так… так вы одни из тех, кто выступает против революции!.. И… значит, вы знаете моего отца?
– Конечно, мы хорошо знаем Драгомира. Кстати, позвольте представиться – Владимир Дубовицкий. Нам предстоит долгий путь в Россию, и у меня будет достаточно времени, чтобы ответить на все ваши вопросы. Между прочим, как только наступит рассвет, все эти рощи вокруг будут кишеть большевистскими агентами, поэтому нам нужно уезжать отсюда как можно быстрее.
Страх Мэрили безвозвратно улетучился. Несмотря на то что у нее не было никаких доказательств того, что эти люди говорят правду, Мэрили ничего не оставалось, как довериться им. Внутренний голос подсказывал ей, что она находится в безопасности.
Владимир помог ей сесть на заднее сиденье одного из автомобилей и опустился рядом. Одна машина ехала впереди, другая – сзади. Это была их охрана.
– Мы направляемся в небольшой городок на берегу Сены – Монте-ла-Джоль, – объяснил Владимир, заметив удивленный взгляд Мэрили, когда машины тронулись в сторону Парижа. – Оттуда на небольшом судне мы доберемся до Гавра. В порту нас будет ждать корабль, отправляющийся в Россию. Нам придется изображать рыбаков, поэтому предстоит небольшой маскарад.
Мэрили слушала, кивая, однако в конце концов не выдержала:
– Вы хотели рассказать мне об отце! Я хочу знать, что с ним?
Человек, сидящий за рулем, повернул голову и взглянул на Мэрили с явным сочувствием. Сердце Мэрили сжалось в дурном предчувствии.
– Насколько нам известно, – начал Владимир, – с ним ничего плохого не произошло. Постараюсь рассказать вам все, что знаю.
– Да, пожалуйста! До меня дошли ужасные слухи, будто он украл какие-то ценности из сокровищницы русского императора. Большевики собирались получить их в качестве выкупа за мое освобождение, потому что опасались, что отец пустит эти деньги на организацию побега царя Николая.
– Здесь есть доля правды, – ответил Владимир. – Но ваш отец ничего не воровал. Ему удалось скрыться из императорского поезда в Пскове и перейти на нелегальное положение.
– Я не могу поверить, что он предал царя. Они же были, как братья, они выросли вместе, они…
– Мне все это известно. – Владимир дотронулся до руки Мэрили. – Ваш отец никогда не был предателем, он покинул царя, выполняя приказ. Все мы знали, что конец империи неизбежен, и если бы Драгомир не ушел в подполье, а остался бы на виду у всех и получил генеральскую должность при Временном правительстве, которому он, кстати, не доверяет, то вряд ли он мог быть полезен Николаю. Итак, с царского благословения он посреди ночи тайно покинул императорский поезд. Вместе с ним ушли еще несколько советников царя и офицеров. Они возглавили контрреволюционное движение, известное теперь как белое. Мы тоже приверженцы белых. Надеюсь, теперь вы успокоились?
Мэрили кивнула, но продолжила расспросы:
– А что говорят о деньгах? Почему его обвинили в краже?
Сидевшие на переднем сиденье автомобиля заулыбались, да и Владимир, казалось, развеселился.
– Вы знали, что у вашего отца была любовница? – Последнее слово он произнес по-русски, но Мэрили догадалась, что оно означает.
– Нет, не знала, – ответила девушка, – но, полагаю, меня это не удивляет. Моя мать умерла при родах. Нельзя же думать, что отец столько лет обходился без женщин.
– По сути Ирина была для Драгомира больше, чем любовница. Ходили слухи, что они собирались пожениться.
Мэрили было приятно слышать, что отец нашел счастье в своей нелегкой жизни: она знала, как тяжело он переживал потерю жены. Как-то Китти призналась Мэрили, что было время, когда Драгомир хотел покончить с собой.
– Расскажите мне о той женщине, которую полюбил отец. В ней есть что-то особенное?
– Да, Ирина была особенной.
– Была? Она умерла? – вздрогнула Мэрили.
– Надеемся, что нет, – спохватился Владимир.
Он рассказал Мэрили историю о том, как Драгомир, уже находясь в подполье, получил от Ирины золото царя Николая. Самой Ирине, пользующейся особым доверием при императорском дворе и имеющей доступ к драгоценностям Романовых, не составило никакого труда частями выносить эти сокровища. Однако при выносе очередной партии золота Ирина была схвачена. Ее пытали, но она отказалась выдать большевикам Драгомира и его соратников. Каким-то чудом ей удалось совершить побег.
– С тех пор о ней ничего не слышно, – закончил он, огорченно пожав плечами. – Мы можем только предполагать, что она отправилась к вашему отцу и сейчас находится вместе с ним.
– А вы знаете, где именно? Он активный член белого движения, так же как и вы. Почему же тогда вам не известно его местонахождение? Почему этого не знают и большевики? Меня хотели отвезти в Петроград как приманку, чтобы заставить отца выдать себя. К счастью, мне удалось убежать… Где же он может находиться, если ни большевики, ни белые не могут выяснить этого?
Владимир бросил на Мэрили мрачный взгляд.
– Ваш отец схвачен большевиками. Он пошел с ними на контакт, узнав о вашем похищении.
– Боже мой! – воскликнула Мэрили сдавленным голосом.
Владимир взял ее руку, пытаясь успокоить:
– Скорее всего он цел и невредим, успокойтесь и трезво посмотрите на вещи. Ваш отец нужен большевикам живым, а не мертвым. Кроме того, он уважаемая и известная личность. Его смерть создала бы Драгомиру в общественном мнении ореол мученика, и, будьте уверены, это тоже не входит в интересы большевиков. А еще, – торопливо добавил Владимир, – есть все основания считать, что Ирина находится на свободе, – эти подробности просочились от одного из наших российских агентов, но, к сожалению, проверить их невозможно.
– Так что же вы теряете время на меня? – взорвалась Мэрили. – Почему не делаете попыток освободить моего отца? Если он находится в руках большевиков, то я их уже не интересую.
– Вы не правы, – возразил Владимир. – Как и Ирина, вы представляете определенную ценность как заложница. Предположим, вы попались к большевикам и Ирина узнает, что дочь Михайловского подвергается зверским пыткам, как в свое время, и она сама. Что она сделает? Безусловно, придет к ним и выложит все золото, потому что уверена, что Драгомир сделал бы то же самое. Боюсь, дорогая, большевики по-прежнему заинтересованы в вас. Мы вас надежно спрячем, а там видно будет. Так что успокойтесь: теперь вы находитесь в безопасности.
Мэрили откинулась на мягкую спинку сиденья и сделала вид, что задремала, но губы ее были закушены до крови.
Ночь подходила к концу – на востоке небо посветлело. Маленький городок Монте-ла-Джоль еще не проснулся, когда Владимир, набросив на плечи Мэрили длинное шерстяное пальто, торопливо подводил ее к крошечному рыбацкому судну. Его экипаж, очевидно, знал о важности перевозимых пассажиров, потому что, как только Мэрили ступила на борт, судно сразу же отчалило от берега и двинулось навстречу холодному утреннему ветру. Мэрили отправлялась в Россию!
Одетая в простую рыбацкую одежду, с еще не отросшими волосами, спрятанными под большую войлочную шляпу, Мэрили не отличалась от остальных членов судовой команды.
На маленьком камбузе ее ждал кофе и яйца с хлебом. Почувствовав невероятный голод, Мэрили с жадностью набросилась на еду.
– А скажите мне, – обратилась она к присутствующему здесь же Владимиру, – что происходит сейчас в России? Боюсь, что мои похитители не говорили мне всего до конца.
Владимир с интересом посмотрел на Мэрили: она заметно повеселела после еды и слово «похитители» произнесла с явным сарказмом. До Владимира, как, впрочем, и до других активистов белого движения, базирующихся во Франции, уже дошли слухи о том, что обычно суровый и невозмутимый Корд Брандт по уши влюбился в свою русско-американскую подопечную. Кроме того, ему было известно, что Корд так и не рассказал Мэрили о своей службе в контрразведке, да и сам Владимир имел инструкции не раскрывать Брандта. Да, совершенно очевидно, что Мэрили затаила на Корда обиду.
Она совсем не удивилась сообщению Владимира, что большевики пришли к власти, – угроза революционного восстания ни для кого не была новостью.
– Все обошлось почти без кровопролития, – задумчиво сказал Владимир. – Наши люди сообщают, что в действительности ничего не изменилось. Рестораны, синематографы и магазины на Невском проспекте продолжают работать, по улицам бегают автомобили. Даже Мариинский театр по-прежнему дает балеты.
– Так, значит, в России сейчас относительно безопасно для большинства простых обывателей? Преследуются только те, кто поддерживает монархию? Такие, как вы и мой отец? – горько улыбнулась Мэрили.
– Похоже, что так.
Владимир стал рассказывать о различных монархических группировках, выдвигающих планы освобождения императора и его семьи. Все упирается не столько в деньги, сколько в саму организацию. Николай наотрез отказывается бежать из-под ареста отдельно от семьи – вот в чем главная проблема. Не так-то легко за один раз освободить пятерых женщин с больным мальчиком, для этого нужно найти слишком много лояльно настроенных солдат, продовольствия, лошадей… Все это не может не привлечь внимания.
– Значит ли это, что белые поддерживают с царем постоянную связь?
– Поначалу эта связь была постоянной. Как только семья императора прибыла в Тобольск, в Сибирь сразу отправилось множество наших агентов. Бывшие кадровые офицеры под вымышленными именами отправились железной дорогой до Тюмени, а уже оттуда на пароходе в Тобольск. Смешавшись с толпой мелких лавочников, купцов и коммерсантов, они без труда могли поддерживать связь через прислугу императора, которая имела полную свободу передвижения. Передавались письма, донесения, даже подарки, однако охранники вскоре положили этому конец, и теперь связь с Николаем затруднена. Кроме того, беда заключается еще и в том, что появилось слишком много доморощенных спасителей, которые пытаются что-либо сделать в одиночку. Их действия обречены на провал. Поэтому создание единой сплоченной группировки – одна из наших главных задач. Жизнь императора и его семьи ежедневно подвергается опасности, и мы должны поторопиться.
Мэрили не могла не разделять беспокойства Владимира и его товарищей за судьбу императорской семьи, но она думала и о спасении собственного отца. Как его найти? Как помочь вырваться из заточения? Прежде всего нужно самой до конца разобраться в том, что происходит сейчас в России. А еще необходимо найти Ирину.
Сейчас единственным утешением Мэрили было то, что наконец-то она обрела свободу. Меньше всего ей хотелось думать о том, что ее собственное сердце так и осталось в плену у Корда Брандта.
Глава 24
Испания
Февраль 1918 года
Колт Колтрейн сидел, потягивая бренди и неотрывно глядя на потрескивающий огонь в камине.
Рядом с ним стояла заплаканная Джейд, нервно комкая письмо, пришедшее из посольства в Цюрихе.
– Я не верю… Это же какой-то кошмар!
– Мэрили отсутствовала почти три месяца. По крайней мере теперь мы знаем почему, – медленно проговорил Колт.
Джейд передала письмо Кит и зарыдала:
– Если бы только я не уехала в ту ночь! Я же подставила ее, отдав в руки этих… этих фанатиков! – Слезы еще сильнее хлынули из глаз Джейд.
Курт подошел к теще и крепко обнял ее, пытаясь успокоить.
– Не могли же вы всего знать, Джейд. В том, что произошло, нет ни капли вашей вины. Черт побери, мы же все думали, что Рудольф с ума сходит от любви к Мэрили. Кому могло прийти в голову, что он предатель! Проклятый большевик! – Курт уже не мог сдерживать своего гнева.
– Я должна была побеспокоиться, как ей там с Рудольфом, еще до своего отъезда к Колту в Лондон… Я же была уверена, что оставляю Мэрили в надежных руках. Мне казалось, ей будет лучше, если я не стану вмешиваться в ее дела, предоставлю ей самостоятельность… – На лице Джейд появилась горькая улыбка. – Боже, как же я была глупа!
Послышался звук открывающейся двери, и появилась Валери, везущая перед собой инвалидную коляску с Тревисом, еще совсем бледным и слабым. Тяжелое ранение в ногу не прошло бесследно.
– Есть что-нибудь новое? – поинтересовался Тревис.
– Я запросил посольство, но, вероятно, они не смогут сообщить больше того, что уже написали в письме.
Тревис печально покачал головой:
– Мне все еще не верится… Хотели похитить маму, вместо нее похитили Мэрили. И вся эта история доходит до нас только сейчас.
– Мне непонятно только одно, – Кит впервые вступила в разговор, – почему она не вернулась в Испанию после того, как ей удалось бежать из Даниберри? Куда она потом направилась?
– Мы знаем только то, что сообщили из посольства. После Даниберри Мэрили исчезла бесследно, с тех пор о ней ничего не слышно. Даже признания сестры Рудольфа мало что проясняют.
– А что с Рудольфом? – спросил Тревис, сжимая руку в кулак. – Попадись мне этот выродок!
– Рудольф исчез, – сообщил Колт. – След его теряется в России, куда он направился для участия в революции. Элеонора клянется, что с тех пор ей ничего о нем не известно.
– Ну, в это я еще могу поверить, – кивнула Кит. – С какой стати она будет выгораживать своего братца, который сбежал в Россию, предоставив ей самой расхлебывать его дела?
– Не забывай, в письме говорится, что непосредственным похитителем был любовник Элеоноры – некий Кордуэлл Брандт.
Кит улыбнулась хитрой улыбкой:
– У меня почему-то такое ощущение, что Элеонора выдала Брандта только потому, что тот стал любовником Мэрили.
Мужчины дружно рассмеялись.
– Мэрили? – воскликнул Тревис, задыхаясь от смеха. – Я даже не могу подумать о ней как о женщине, способной вызвать чью-то страсть. Бесспорно, она хорошенькая, миловидная, но мужчины такими не интересуются.
– Кто знает! – продолжала улыбаться Кит. – В тихом омуте черти водятся.
– Хватит об этом, – не вытерпела Джейд. – По-моему, самое время подумать, что нам делать дальше. Нельзя же сидеть сложа руки!
– Мне кажется, она сейчас в России, – неожиданно сказала Валери. – Все с любопытством посмотрели на нее, и Валери, сверкнув голубыми глазами, добавила с уверенностью: – Она отправилась на поиски своего отца. Может быть, вам не понравится, что я скажу, но Мэрили никогда не чувствовала себя полноправным членом нашей семьи. Поэтому она не захотела вернуться в Испанию.
– Послушай, Валери, ты вынесла нам уж слишком суровый приговор, – с упреком произнес Тревис.
Валери гордо приподняла подбородок:
– Но вы же сами, все без исключения, подталкивали ее к замужеству! К счастью, у Мэрили хватило ума не послушаться вас! Я не так давно живу в вашей семье и поэтому способна видеть вещи под другим углом. Здесь Мэрили никогда не чувствовала, что находится среди своих.
– Не думаю, что… – начала Джейд.
– И я тоже согласен с Валери, – неожиданно вмешался Курт. – Сами того не осознавая, вы никогда не считали ее своей. И все это только потому, что не могли принять бабку Мэрили – законную жену Тревиса Колтрейна. Однако именно она подарила жизнь Дани, вашей единокровной сестре. – Курт кивнул на Колта. Тот ничего не ответил, продолжая внимательно смотреть на огонь. – И вы, сами того не желая, сделали все, чтобы Мэрили чувствовала себя среди нас чужой.
– И поэтому она предпочла отправиться в Россию, вместо того чтобы вернуться к нам? – задыхаясь, спросила Кит.
– Совершенно верно. Для Мэрили существует только одна семья – Драгомир.
– Тогда нужно отправляться за ней, – объявил Тревис.
– Что?! – воскликнули в один голос Колт и Курт, не веря своим ушам.
– Мы должны разыскать ее. Есть все основания предполагать, что дяди Драгомира уже нет в живых. Тогда что же случилось с Мэрили? По-моему, у нас есть неплохой шанс доказать ей, что мы считаем ее членом семьи Колтрейнов, что ее дом здесь, что она должна жить вместе с нами. Для этого необходимо отправиться на ее поиски.
– Ну ты-то уж точно никуда не отправишься, – резко ответила Джейд, кивая на его забинтованную ногу. – Немецкая пуля вывела тебя из игры, сынок.
Не скрывая своего облегчения, Валери прижала руку к животу:
– Ты нужен нам, Тревис. Мне и Тревису Колтрейну Третьему.
– А может быть, не Тревису, а Кэтрин. – Улыбнувшись, он нежно прижал руку Валери к своим губам и взглянул на отца и зятя. – Но ведь вас-то ничто не останавливает?
– Ради всего святого! – воскликнула Джейд. – Тревис, ты не в своем уме! Это же напоминает поиски иголки в стоге сена!
– И все же это лучше, чем полное бездействие, мама, – возразила Кит. – Кроме того, папа сможет подключить все свои политические связи. Или я не права? – Она взглянула на Колта. – Неужели ты не сможешь найти друзей Драгомира? Мэрили обязательно должна выйти на них.
Колт кивнул, поджав губы.
– Я думаю, что в письме из посольства изложены далеко не все подробности: в такое время опасно доверяться бумаге. Однако я могу лично съездить в Цюрих и получить исчерпывающую информацию. Кит права: вполне разумно предположить, что Мэрили отправилась к белым. – Он сделал кислую мину и добавил: – Большевики не выполняют обещаний, которые привели их к власти, политические лозунги остались лозунгами. Вместо свободы личности – ЧК, жесткая цензура и запрещение забастовок. Взяв обязательства уважать суверенитет малых государств, они уже ввели свои войска на территорию независимой Украины. Большевики громче всех кричали о передаче всей власти Учредительному собранию, и сами же его разогнали.
– Что будет дальше? – Этот вопрос задал Курт, но, похоже, он был готов сорваться с губ каждого из присутствующих.
– У них есть только один выход, – заметил Колт, – по крайней мере так думают в американском посольстве: Россия должна прийти к мирному соглашению с немцами. Если большевики будут продолжать вести войну до победного конца, им не выжить.
Джейд зло сверкнула своими изумрудными глазами:
– Они обещали «мира и хлеба»! И что же? Вся Россия в огне гражданской войны, повсюду разруха и голод!
– Да, – согласился Колт, – но есть еще одна вещь, которую большевики не учли. – Заметив недоумевающие взгляды окружающих, он пояснил: – Я имею в виду то, что им придется столкнуться с очень серьезным противником – Колтрейнами.
– И да поможет им Бог! – рассмеялась Джейд.
Итак, она разрешила.
Колт должен был использовать все свое политическое влияние для выяснения подробностей, а затем, войдя в контакт с белым подпольем, навести справки о Мэрили. После этого они с Куртом отправятся в Россию и сделают самое лучшее, что можно представить в этой ситуации – привезут Мэрили домой. Домой – это значит в дом Колтрейнов, в дом, где живет ее семья.
Мэрили была членом семьи Колтрейнов, а Колтрейны должны держаться вместе…
Февраль 1918 года
Колт Колтрейн сидел, потягивая бренди и неотрывно глядя на потрескивающий огонь в камине.
Рядом с ним стояла заплаканная Джейд, нервно комкая письмо, пришедшее из посольства в Цюрихе.
– Я не верю… Это же какой-то кошмар!
– Мэрили отсутствовала почти три месяца. По крайней мере теперь мы знаем почему, – медленно проговорил Колт.
Джейд передала письмо Кит и зарыдала:
– Если бы только я не уехала в ту ночь! Я же подставила ее, отдав в руки этих… этих фанатиков! – Слезы еще сильнее хлынули из глаз Джейд.
Курт подошел к теще и крепко обнял ее, пытаясь успокоить.
– Не могли же вы всего знать, Джейд. В том, что произошло, нет ни капли вашей вины. Черт побери, мы же все думали, что Рудольф с ума сходит от любви к Мэрили. Кому могло прийти в голову, что он предатель! Проклятый большевик! – Курт уже не мог сдерживать своего гнева.
– Я должна была побеспокоиться, как ей там с Рудольфом, еще до своего отъезда к Колту в Лондон… Я же была уверена, что оставляю Мэрили в надежных руках. Мне казалось, ей будет лучше, если я не стану вмешиваться в ее дела, предоставлю ей самостоятельность… – На лице Джейд появилась горькая улыбка. – Боже, как же я была глупа!
Послышался звук открывающейся двери, и появилась Валери, везущая перед собой инвалидную коляску с Тревисом, еще совсем бледным и слабым. Тяжелое ранение в ногу не прошло бесследно.
– Есть что-нибудь новое? – поинтересовался Тревис.
– Я запросил посольство, но, вероятно, они не смогут сообщить больше того, что уже написали в письме.
Тревис печально покачал головой:
– Мне все еще не верится… Хотели похитить маму, вместо нее похитили Мэрили. И вся эта история доходит до нас только сейчас.
– Мне непонятно только одно, – Кит впервые вступила в разговор, – почему она не вернулась в Испанию после того, как ей удалось бежать из Даниберри? Куда она потом направилась?
– Мы знаем только то, что сообщили из посольства. После Даниберри Мэрили исчезла бесследно, с тех пор о ней ничего не слышно. Даже признания сестры Рудольфа мало что проясняют.
– А что с Рудольфом? – спросил Тревис, сжимая руку в кулак. – Попадись мне этот выродок!
– Рудольф исчез, – сообщил Колт. – След его теряется в России, куда он направился для участия в революции. Элеонора клянется, что с тех пор ей ничего о нем не известно.
– Ну, в это я еще могу поверить, – кивнула Кит. – С какой стати она будет выгораживать своего братца, который сбежал в Россию, предоставив ей самой расхлебывать его дела?
– Не забывай, в письме говорится, что непосредственным похитителем был любовник Элеоноры – некий Кордуэлл Брандт.
Кит улыбнулась хитрой улыбкой:
– У меня почему-то такое ощущение, что Элеонора выдала Брандта только потому, что тот стал любовником Мэрили.
Мужчины дружно рассмеялись.
– Мэрили? – воскликнул Тревис, задыхаясь от смеха. – Я даже не могу подумать о ней как о женщине, способной вызвать чью-то страсть. Бесспорно, она хорошенькая, миловидная, но мужчины такими не интересуются.
– Кто знает! – продолжала улыбаться Кит. – В тихом омуте черти водятся.
– Хватит об этом, – не вытерпела Джейд. – По-моему, самое время подумать, что нам делать дальше. Нельзя же сидеть сложа руки!
– Мне кажется, она сейчас в России, – неожиданно сказала Валери. – Все с любопытством посмотрели на нее, и Валери, сверкнув голубыми глазами, добавила с уверенностью: – Она отправилась на поиски своего отца. Может быть, вам не понравится, что я скажу, но Мэрили никогда не чувствовала себя полноправным членом нашей семьи. Поэтому она не захотела вернуться в Испанию.
– Послушай, Валери, ты вынесла нам уж слишком суровый приговор, – с упреком произнес Тревис.
Валери гордо приподняла подбородок:
– Но вы же сами, все без исключения, подталкивали ее к замужеству! К счастью, у Мэрили хватило ума не послушаться вас! Я не так давно живу в вашей семье и поэтому способна видеть вещи под другим углом. Здесь Мэрили никогда не чувствовала, что находится среди своих.
– Не думаю, что… – начала Джейд.
– И я тоже согласен с Валери, – неожиданно вмешался Курт. – Сами того не осознавая, вы никогда не считали ее своей. И все это только потому, что не могли принять бабку Мэрили – законную жену Тревиса Колтрейна. Однако именно она подарила жизнь Дани, вашей единокровной сестре. – Курт кивнул на Колта. Тот ничего не ответил, продолжая внимательно смотреть на огонь. – И вы, сами того не желая, сделали все, чтобы Мэрили чувствовала себя среди нас чужой.
– И поэтому она предпочла отправиться в Россию, вместо того чтобы вернуться к нам? – задыхаясь, спросила Кит.
– Совершенно верно. Для Мэрили существует только одна семья – Драгомир.
– Тогда нужно отправляться за ней, – объявил Тревис.
– Что?! – воскликнули в один голос Колт и Курт, не веря своим ушам.
– Мы должны разыскать ее. Есть все основания предполагать, что дяди Драгомира уже нет в живых. Тогда что же случилось с Мэрили? По-моему, у нас есть неплохой шанс доказать ей, что мы считаем ее членом семьи Колтрейнов, что ее дом здесь, что она должна жить вместе с нами. Для этого необходимо отправиться на ее поиски.
– Ну ты-то уж точно никуда не отправишься, – резко ответила Джейд, кивая на его забинтованную ногу. – Немецкая пуля вывела тебя из игры, сынок.
Не скрывая своего облегчения, Валери прижала руку к животу:
– Ты нужен нам, Тревис. Мне и Тревису Колтрейну Третьему.
– А может быть, не Тревису, а Кэтрин. – Улыбнувшись, он нежно прижал руку Валери к своим губам и взглянул на отца и зятя. – Но ведь вас-то ничто не останавливает?
– Ради всего святого! – воскликнула Джейд. – Тревис, ты не в своем уме! Это же напоминает поиски иголки в стоге сена!
– И все же это лучше, чем полное бездействие, мама, – возразила Кит. – Кроме того, папа сможет подключить все свои политические связи. Или я не права? – Она взглянула на Колта. – Неужели ты не сможешь найти друзей Драгомира? Мэрили обязательно должна выйти на них.
Колт кивнул, поджав губы.
– Я думаю, что в письме из посольства изложены далеко не все подробности: в такое время опасно доверяться бумаге. Однако я могу лично съездить в Цюрих и получить исчерпывающую информацию. Кит права: вполне разумно предположить, что Мэрили отправилась к белым. – Он сделал кислую мину и добавил: – Большевики не выполняют обещаний, которые привели их к власти, политические лозунги остались лозунгами. Вместо свободы личности – ЧК, жесткая цензура и запрещение забастовок. Взяв обязательства уважать суверенитет малых государств, они уже ввели свои войска на территорию независимой Украины. Большевики громче всех кричали о передаче всей власти Учредительному собранию, и сами же его разогнали.
– Что будет дальше? – Этот вопрос задал Курт, но, похоже, он был готов сорваться с губ каждого из присутствующих.
– У них есть только один выход, – заметил Колт, – по крайней мере так думают в американском посольстве: Россия должна прийти к мирному соглашению с немцами. Если большевики будут продолжать вести войну до победного конца, им не выжить.
Джейд зло сверкнула своими изумрудными глазами:
– Они обещали «мира и хлеба»! И что же? Вся Россия в огне гражданской войны, повсюду разруха и голод!
– Да, – согласился Колт, – но есть еще одна вещь, которую большевики не учли. – Заметив недоумевающие взгляды окружающих, он пояснил: – Я имею в виду то, что им придется столкнуться с очень серьезным противником – Колтрейнами.
– И да поможет им Бог! – рассмеялась Джейд.
Итак, она разрешила.
Колт должен был использовать все свое политическое влияние для выяснения подробностей, а затем, войдя в контакт с белым подпольем, навести справки о Мэрили. После этого они с Куртом отправятся в Россию и сделают самое лучшее, что можно представить в этой ситуации – привезут Мэрили домой. Домой – это значит в дом Колтрейнов, в дом, где живет ее семья.
Мэрили была членом семьи Колтрейнов, а Колтрейны должны держаться вместе…
Глава 25
Тобольск, Россия
Февраль 1918 года
Только в начале декабря Мэрили и Владимир Дубовицкий с товарищами добрались до Тюмени. Мэрили была полна решимости сделать все возможное для освобождения отца из рук большевиков.
До нее и Владимира дошли новые сведения о Драгомире: он содержится где-то недалеко от императорской семьи, в маленьком городке Тобольске, расположенном на месте слияния рек Тобола и Иртыша. Большевики все еще надеялись вернуть утраченное золото, и, говорят, здесь видели Ирину.
Тобольск, носивший гордое название города, представлял собой скопление деревянных домишек, беленных известью церквей и нескольких торговых рядов. Николай с семьей содержался в доме бывшего губернатора, окруженном высоким бревенчатым забором.
Поразмыслив, они решили, что самым подходящим местом для сбора информации мог быть небольшой ресторанчик, часто посещаемый болтливыми солдатами-новобранцами. Мэрили нанялась туда официанткой, поселившись в комнате, расположенной прямо над ресторанным залом, а Владимир перешел на нелегальное положение, не теряя, однако, с девушкой связи. Мэрили быстро приспособилась к таким необычным и тяжелым для нее условиям. Ресторанчик был открыт почти все время и являлся единственным местом, где собиралось разношерстное городское общество.
Мэрили никогда не приходилось сталкиваться с такими жестокими морозами. Порой температура воздуха падала до пятидесяти градусов ниже нуля, толщина льда на реках достигала целого фута – весь мир казался изваянным изо льда и снега. Но горячая вера в спасение отца согревала Мэрили и не давала пасть духом.
Она назвалась русским именем Наталья и быстро стала всеобщей любимицей завсегдатаев, находивших ее прекрасной и весьма бойкой одновременно: Мэрили не позволяла самым пылким своим поклонникам переходить границы дозволенного и, требуя к себе уважения, получала его.
Конечно, среди молодых солдат-красноармейцев нашлось немало желающих пригласить ее на ужин или прокатиться до Тюмени. Надеясь, что кто-нибудь из солдат рано или поздно проболтается о чем-нибудь важном, Мэрили охотно принимала их приглашения. Но услышать что-нибудь ценное от простых солдат ей так и не удалось.
Однажды субботним вечером в ресторан зашел человек, которого она никогда не видела раньше. Похоже, он был важной птицей, поскольку при его появлении среди солдат воцарилось молчание.
Прищурившись, он обвел помещение подозрительным взглядом и расстегнул шинель. Повесив ее на вешалку, он обернулся, и, встретив его пронзительно-властный взгляд, Мэрили уже не сомневалась, что перед ней комиссар. Высокий, крепко сложенный, он показался Мэрили по-своему привлекательным.
Глубоко вздохнув, она искренне понадеялась, что не слишком сильно привлекла внимание вошедшего. Впервые встретив комиссара, а не простого солдата, она подумала, что, вероятно, из него можно было бы выжать много интересного и ценного. Она почувствовала на себе его холодный взгляд и смело посмотрела ему в глаза.
– Добрый вечер, – приветствовала его Мэрили. Ее русский уже стал совершенно чист, а улыбка была поистине лучезарна. – Меня зовут Наталья. Что вам угодно?
– Тебя! Мне нужна ты, обнаженная и поданная на большом блюде, – по-французски ответил он.
С трудом сохраняя самообладание, Мэрили тоже перешла на французский:
– К моему сожалению, сегодня вечером я не значусь в меню. Возможно, вас удовлетворит блюдо копченой трески и холодная водка?
Комиссар моргнул и рассмеялся, откинув голову назад.
– Никогда еще не встречал таких образованных девушек, работающих в ресторане. Надеюсь, вы меня извините?
– Конечно. – Мэрили тоже рассмеялась. – Если бы я не умела пропускать мимо ушей непристойные шутки, то и дня бы здесь не проработала, поверьте.
…Они подружились. Представившись Борисом Горчаковым, комиссар признался, что совсем недавно получил назначение во Второй полк. Рабочий день Мэрили подходил к концу, и Борис поинтересовался, не желает ли она присоединиться к нему, скоротать остаток времени за стаканчиком спиртного. Немного поколебавшись, Мэрили отказалась, впрочем уверенная, что Борис непременно еще вернется к этому разговору. Что-то подсказывало ей о его хорошей осведомленности. Заведя с ним роман, можно было надеяться узнать что-нибудь важное – важное и для ее друзей, и для нее самой.
Борис начал приходить в ресторан каждый вечер, причем всегда один. Судя по всему, у него не было здесь друзей. Как только Мэрили заканчивала работу, он начинал одолевать ее настойчивыми просьбами провести с ним время.
– У меня собственная квартира, совсем недалеко, через несколько улиц. Она не очень большая, но в ней тепло и уютно. Могу предложить великолепную икру – такой вы нигде не найдете в этом забытом Богом месте.
Мэрили отказывалась, но при этом не переставала отчаянно кокетничать с Горчаковым. Когда она наклонялась, чтобы поставить перед ним очередную порцию выпивки, вырез ее блузки заставлял Бориса вздрагивать. Похоже, избранный путь оказался правильным, по крайней мере дыхание Горчакова в ее присутствии учащалось. Однажды, подсев к нему за стол, Мэрили почувствовала, как рука Бориса скользнула по ее талии и начала поглаживать бедро. Взгляд Горчакова затуманился, дрожащие пальцы пробежали по руке Мэрили, слегка задев ее грудь.
Обычно, освободившись от обслуживания очередного посетителя, Мэрили заводила с Борисом дружеский разговор, отдавая инициативу собеседнику. В первое время, как правило, все сводилось к уговорам посетить его квартиру. Позже Борис стал упоминать и о своих проблемах – о тяжестях нынешней службы, о том, что он предпочел бы участвовать в боевых действиях, хотя и испытывает отвращение к войне. Как-то раз он заявил о том, что, по его глубокому убеждению, царя и его семью следовало бы сослать в самые отдаленные районы Сибири, вместо того чтобы содержать в роскошном доме губернатора.
Февраль 1918 года
Только в начале декабря Мэрили и Владимир Дубовицкий с товарищами добрались до Тюмени. Мэрили была полна решимости сделать все возможное для освобождения отца из рук большевиков.
До нее и Владимира дошли новые сведения о Драгомире: он содержится где-то недалеко от императорской семьи, в маленьком городке Тобольске, расположенном на месте слияния рек Тобола и Иртыша. Большевики все еще надеялись вернуть утраченное золото, и, говорят, здесь видели Ирину.
Тобольск, носивший гордое название города, представлял собой скопление деревянных домишек, беленных известью церквей и нескольких торговых рядов. Николай с семьей содержался в доме бывшего губернатора, окруженном высоким бревенчатым забором.
Поразмыслив, они решили, что самым подходящим местом для сбора информации мог быть небольшой ресторанчик, часто посещаемый болтливыми солдатами-новобранцами. Мэрили нанялась туда официанткой, поселившись в комнате, расположенной прямо над ресторанным залом, а Владимир перешел на нелегальное положение, не теряя, однако, с девушкой связи. Мэрили быстро приспособилась к таким необычным и тяжелым для нее условиям. Ресторанчик был открыт почти все время и являлся единственным местом, где собиралось разношерстное городское общество.
Мэрили никогда не приходилось сталкиваться с такими жестокими морозами. Порой температура воздуха падала до пятидесяти градусов ниже нуля, толщина льда на реках достигала целого фута – весь мир казался изваянным изо льда и снега. Но горячая вера в спасение отца согревала Мэрили и не давала пасть духом.
Она назвалась русским именем Наталья и быстро стала всеобщей любимицей завсегдатаев, находивших ее прекрасной и весьма бойкой одновременно: Мэрили не позволяла самым пылким своим поклонникам переходить границы дозволенного и, требуя к себе уважения, получала его.
Конечно, среди молодых солдат-красноармейцев нашлось немало желающих пригласить ее на ужин или прокатиться до Тюмени. Надеясь, что кто-нибудь из солдат рано или поздно проболтается о чем-нибудь важном, Мэрили охотно принимала их приглашения. Но услышать что-нибудь ценное от простых солдат ей так и не удалось.
Однажды субботним вечером в ресторан зашел человек, которого она никогда не видела раньше. Похоже, он был важной птицей, поскольку при его появлении среди солдат воцарилось молчание.
Прищурившись, он обвел помещение подозрительным взглядом и расстегнул шинель. Повесив ее на вешалку, он обернулся, и, встретив его пронзительно-властный взгляд, Мэрили уже не сомневалась, что перед ней комиссар. Высокий, крепко сложенный, он показался Мэрили по-своему привлекательным.
Глубоко вздохнув, она искренне понадеялась, что не слишком сильно привлекла внимание вошедшего. Впервые встретив комиссара, а не простого солдата, она подумала, что, вероятно, из него можно было бы выжать много интересного и ценного. Она почувствовала на себе его холодный взгляд и смело посмотрела ему в глаза.
– Добрый вечер, – приветствовала его Мэрили. Ее русский уже стал совершенно чист, а улыбка была поистине лучезарна. – Меня зовут Наталья. Что вам угодно?
– Тебя! Мне нужна ты, обнаженная и поданная на большом блюде, – по-французски ответил он.
С трудом сохраняя самообладание, Мэрили тоже перешла на французский:
– К моему сожалению, сегодня вечером я не значусь в меню. Возможно, вас удовлетворит блюдо копченой трески и холодная водка?
Комиссар моргнул и рассмеялся, откинув голову назад.
– Никогда еще не встречал таких образованных девушек, работающих в ресторане. Надеюсь, вы меня извините?
– Конечно. – Мэрили тоже рассмеялась. – Если бы я не умела пропускать мимо ушей непристойные шутки, то и дня бы здесь не проработала, поверьте.
…Они подружились. Представившись Борисом Горчаковым, комиссар признался, что совсем недавно получил назначение во Второй полк. Рабочий день Мэрили подходил к концу, и Борис поинтересовался, не желает ли она присоединиться к нему, скоротать остаток времени за стаканчиком спиртного. Немного поколебавшись, Мэрили отказалась, впрочем уверенная, что Борис непременно еще вернется к этому разговору. Что-то подсказывало ей о его хорошей осведомленности. Заведя с ним роман, можно было надеяться узнать что-нибудь важное – важное и для ее друзей, и для нее самой.
Борис начал приходить в ресторан каждый вечер, причем всегда один. Судя по всему, у него не было здесь друзей. Как только Мэрили заканчивала работу, он начинал одолевать ее настойчивыми просьбами провести с ним время.
– У меня собственная квартира, совсем недалеко, через несколько улиц. Она не очень большая, но в ней тепло и уютно. Могу предложить великолепную икру – такой вы нигде не найдете в этом забытом Богом месте.
Мэрили отказывалась, но при этом не переставала отчаянно кокетничать с Горчаковым. Когда она наклонялась, чтобы поставить перед ним очередную порцию выпивки, вырез ее блузки заставлял Бориса вздрагивать. Похоже, избранный путь оказался правильным, по крайней мере дыхание Горчакова в ее присутствии учащалось. Однажды, подсев к нему за стол, Мэрили почувствовала, как рука Бориса скользнула по ее талии и начала поглаживать бедро. Взгляд Горчакова затуманился, дрожащие пальцы пробежали по руке Мэрили, слегка задев ее грудь.
Обычно, освободившись от обслуживания очередного посетителя, Мэрили заводила с Борисом дружеский разговор, отдавая инициативу собеседнику. В первое время, как правило, все сводилось к уговорам посетить его квартиру. Позже Борис стал упоминать и о своих проблемах – о тяжестях нынешней службы, о том, что он предпочел бы участвовать в боевых действиях, хотя и испытывает отвращение к войне. Как-то раз он заявил о том, что, по его глубокому убеждению, царя и его семью следовало бы сослать в самые отдаленные районы Сибири, вместо того чтобы содержать в роскошном доме губернатора.