Патриция Хэган
Любовь и триумф
Глава 1
Испания
Конец лета 1917 года
Близился рассвет. Темно-лиловые тени на востоке постепенно рассеивались, уступая место нежно-розовым просветам. Мир готовился к рождению нового дня. Пологие склоны лугов, еще покрытые синеватой мглой, простирались до самого горизонта, сливаясь с темно-пурпурной полосой спящего Средиземного моря.
Величественный дом семьи Колтрейнов, роскошь и богатство которого напоминали о временах Эла Кида, возвышался над окрестностями, словно король над вассалами.
С первыми признаками рассвета Колт Колтрейн проснулся и, сев на постели, принялся усиленно соображать, что заставило его пробудиться так рано. Ах да, как он мог забыть – сегодня же свадьба его сына!
По правде говоря, предстоящее событие не вызывало у него особого восторга, хотя он прекрасно сознавал, что не смог бы найти себе невестки лучше, чем Валери. Колт нисколько не сомневался в том, что она по-настоящему любила Тревиса – целых четыре года девушка ждала его возвращения из военной академии Уэст-Пойнт, а это не такой уж малый срок! За время обучения Тревиса они виделись, может быть, раз шесть, не больше: Валери жила здесь, в Испании, вместе с Кит и ее мужем Куртом. Что ж! Валери мила, прекрасно образована и воспитана. Против нее он ничего не имел, но вот перспектива породниться с отцом Валери пугала его. Все эти мысли снова и снова сверлили сознание Колтрейна-старшего.
Тяжело вздохнув, словно покоряясь неизбежности, Колт поднялся с кровати и, ступая по розовому мраморному полу, вышел на балкон. Он зевнул и сладко потянулся, вдыхая аромат роз и жасмина, доносящийся из сада. В который раз Колт ощутил радость от того, что у него хватило ума не расстаться с этим ранчо, пока он и Джейд все эти годы странствовали по свету. Вернуться наконец в Валенсию и осесть здесь окончательно, воспитывая внуков, – это же предел их мечтаний!
Внуки!
Он счастливо улыбнулся. Да, теперь он был дедом и очень гордился этим.
Кит и Курт назвали своего сына Джозефом – в честь отца Курта, но даже в три года малыш совершенно ясно давал понять, что он – Колтрейн. У Колта никогда не возникало ни малейшего сомнения на этот счет. А маленькая Анастасия – ей едва исполнилось два года, – названная так в честь матери Джейд, как две капли воды походила на свою бабку, и Колт был безмерно счастлив. Глаза! В зеленых глазах Анастасии было что-то колдовское.
Джейд!
Колт задумчиво оглянулся назад, где на шелковой розовой простыне спала его жена. Никогда в жизни он не встречал женщины более красивой и безумно любил Джейд. Казалось, их любовь с годами становилась только сильнее; когда он смотрел на нее, в его глазах вспыхивал все тот же огонь, как и двадцать четыре года назад, когда он впервые увидел ее.
Колт прилег рядом с женой и крепко прижал ее к себе. Джейд легко проснулась от его прикосновения и потянулась к нему. Время было не властно над их чувствами, желание, которое пронизывало обоих, никогда не ослабевало, продолжая вызывать восторг и счастье обладания друг другом.
Однако на этот раз, когда их обнаженные тела сплелись, Колт почувствовал в Джейд какое-то напряжение.
– Тебя что-то тревожит, дорогая? – заботливо спросил он.
Вздохнув, она перевернулась на спину и уныло проговорила:
– Ты знаешь, о чем я думаю, Колт.
– Послушай, ты себя напрасно мучаешь! Она будет хорошей женой нашему сыну, и, самое главное, Трев любит Валери. Девушка не виновата, что ее отец, этот сукин сын, чуть было не разлучил нас однажды… С тех пор прошло столько времени, нам давно пора забыть об этой истории! Кроме того, последние годы о нем вообще ничего не слышно.
– Кто знает, может быть, он уже умер, – предположила Джейд. Она нисколько не расстроилась бы, если бы это было правдой, но, увы, она знала, что отец Валери жив и невредим.
Колт промолчал. Ему тоже было прекрасно известно, что Брайан Стивенс жив, здоров и проживает на одном из островков Бермудского архипелага, – информация частного агентства «Пинкертон», докладывающего Колту о каждом шаге этого выродка, всегда была точной. Стивенс назвал свой остров островом Ведьмы – это произошло двадцать два года назад, когда он сообщил Джейд о смерти Колта, пытаясь жениться на ней таким коварным способом.
Мать Валери, Лита, умерла год назад, но Стивенс не сообщил дочери об этом.
И вот, когда Валери сообщила ему, что собирается выйти замуж за Тревиса, Стивенс отрекся от дочери.
– К чему ворошить прошлое? Я думаю сейчас совсем о другом. Как бы я была тебе благодарна, если бы ты использовал свои связи и освободил Трева от фронта. Ведь только чудом его не послали во Францию в июне с первым набором.
Колт недовольно заворочался: не станет же он рассказывать жене про то, что их сын рвется на военную службу?
Сразу после короткого медового месяца Тревис уходил на фронт, и Валери, знающая о планах Трева, очень беспокоилась о том, как перенесет Джейд эту новость.
Накинув на себя пижаму, Колт дернул бархатный шнурок колокольчика. Их горничная, Гарсия, уже знала, что пора нести утренний кофе. Еще раз напомнив жене, что праздничный завтрак назначен на десять, Колт направился в ванную.
Да, в последние дни ему приходилось не раз сдерживаться, чтобы не сболтнуть лишнего. Черт возьми, он сам никак не мог решиться сообщить жене, что тоже уходит на войну. Не в действующие части, разумеется, а в составе дипломатического корпуса.
Джейд будет потрясена, узнав, что самые близкие мужчины покидают семью. Она и так уже достаточно страдала, получая ужасные известия из родной ей России, где Февральская революция заставила отречься от престола дальнего родственника Джейд – царя Николая, где исчез в водовороте событий ее близкий друг Драгомир, который ко всему прочему являлся мужем покойной Дани, единокровной сестры Колта.
Именно поэтому Колт медлил, желая постепенно подготовить жену к мысли о скорой разлуке.
Джейд лежала неподвижно, глядя в потолок – разговор с мужем пробудил в ней воспоминания о давно забытом прошлом. Откуда Колту было знать, что и она имела нескольких частных детективов, периодически докладывающих ей о жизни Брайана?
Четыре года назад она узнала, что Стивенс жив. До этого она считала его погибшим при кораблекрушении. Ну а тот факт, что Тревис влюблен в собственную единокровную сестру, превратил жизнь Джейд в непрекращающийся кошмар. Это была настоящая пытка! Не в силах больше сдерживаться, она призналась Валери, что отец двух близняшек – Тревиса и Кит – не кто иной, как Брайан Стивенс. Та ночь, когда он похитил Джейд, чтобы препятствовать ее воссоединению с Колтом, закончилась самым обыкновенным изнасилованием. Однако Валери быстро рассеяла все ее страхи, поведав будущей свекрови о том, что Брайан Стивенс не являлся ее настоящим отцом.
…Однажды, пребывая в состоянии сильного опьянения, он проговорился Валери, обрушив поток грязных ругательств на ее покойную мать. По словам Стивенса, не было ни одного моряка, ни одного праздного бездельника в порту, которого бы ее мать, грязная шлюха, не затащила к себе в постель. Женитьбу на Лите Брайан объяснял только жалостью и состраданием, всю свою жизнь он раскаивался в совершенном поступке. Валери слушала отца, низко склонив голову, чувствуя, как краска стыда заливает лицо, а по щекам текут слезы.
Этот рассказ произвел сильное впечатление на Джейд. Она почувствовала расположение к девушке и тоже начала делиться с Валери своими семейными тайнами. Итак, у Джейд не было никаких возражений против брака Валери и Трева, хотя присутствие в доме будущей невестки невольно напоминало ей о самых тяжелых днях своей жизни.
Последний доклад агента не содержал ничего нового: Брайан не покидал своего острова. Кстати, Джейд никогда не говорила Валери о том, что Стивенс находится под ее постоянным наблюдением.
Услышав, что Колт закончил свой утренний туалет, Джейд торопливо поднялась с постели и направилась в свою ванную комнату. Вернувшись, она обнаружила мужа на балконе – за кофе и соком. Заметив, что его настроение остается все таким же мрачным, Джейд решила немного расшевелить мужа:
– Послушай, может быть, тебя что-то тревожит?
– Но уж во всяком случае, не свадьба Трева!
– Тогда что же? Мэрили? – догадалась она.
– Да. – Джейд села напротив мужа, и он наполнил ее чашку ароматным кофе. – Признаться, я несколько удивлен тем, что она решила присутствовать на свадьбе. Я думал, что после окончания школы, которую она так ненавидела, Мэрили почувствует себя абсолютно независимой и вряд ли захочет поддерживать отношения с родственниками. Состояние, перешедшее ей от матери, позволяет ей это.
Джейд всегда подозревала, что Колт не испытывал особой симпатии к своей двоюродной племяннице. Его родственные чувства распространялись лишь на Трева и Кит, хотя он и старался не показывать этого. Нет, конечно, он не питал к Мэрили ни злобы, ни ненависти, но подсознательно всегда ощущал некоторую неприязнь к девушке, видя в ней постоянное напоминание о том, что глава их рода, его отец Тревис Колтрейн, женился на Китти – бабке Мэрили. Не важно, что Китти умерла, – она оставила слишком глубокий след в душе Колта и продолжала жить в Мэрили.
Мать Мэрили, Дани Колтрейн Михайловская, умерла при родах – это было каким-то семейным роком, поскольку и ее родную бабку по матери, Мэрили Барбоу Колтрейн, постигла та же участь. По иронии судьбы это произошло в тот же день, когда умер старый Тревис Колтрейн.
После смерти Дани Драгомир, убитый горем, оставил дочь на попечение Китти и возвратился на родину, в Россию, где приступил к службе при дворе Николая.
Отношение Джейд к племяннице не было однозначным. С одной стороны, она любила Драгомира, как родного брата, но с другой – она никогда не позволяла себе быть с Мэрили до конца искренней.
– Полагаю, что состояние Мэрили тут ни при чем! – довольно резко ответила Джейд. – Она еще слишком молода. Кстати, хочу тебе напомнить, что мы не имеем сведений о Драгомире вот уже несколько месяцев, а Мэрили – полноправный член нашей семьи. У нее же никого больше не осталось, кроме нас.
– Конечно, конечно! Только ее подавленный вид действует настолько удручающе, что может испортить нам все праздничное настроение.
– Естественно, она думает о своем отце! Да и мы все обеспокоены отсутствием вестей от Драгомира.
– Помнится, ты говорила мне, что у нее есть какой-то поклонник…
– Как-то Мэрили сообщила мне в письме, что она очень подружилась с одной девушкой из Австрии, кажется, ее фамилия Хэпсбург. Когда началась война, они всей семьей переехали в Цюрих. И вот она познакомилась с братом этой девушки, который, похоже, питает к ней нечто большее, чем просто дружбу.
– Признаться, я очень удивлен, что Валери попросила Мэрили быть ее подругой на свадьбе. По-моему, они едва знакомы друг с другом.
– Это была моя идея. Я хочу, чтобы Мэрили почувствовала себя частью нашей семьи.
– И то правда, – вздохнул Колт. – Все-таки мы любим Мэрили – и я, и Кит, и Тревис. Только порой ей не хватает твердости духа, в ней не чувствуется личности. Сделать себе подходящую партию, найти заботливого мужа – это то, что ей сейчас нужно больше всего.
Немного поразмыслив, Джейд кивнула в ответ.
Мэрили, решившая присоединиться к утреннему кофе Колта и Джейд, стояла в нескольких шагах от балконной двери и слышала весь разговор. Она готова была провалиться сквозь землю.
Конец лета 1917 года
Близился рассвет. Темно-лиловые тени на востоке постепенно рассеивались, уступая место нежно-розовым просветам. Мир готовился к рождению нового дня. Пологие склоны лугов, еще покрытые синеватой мглой, простирались до самого горизонта, сливаясь с темно-пурпурной полосой спящего Средиземного моря.
Величественный дом семьи Колтрейнов, роскошь и богатство которого напоминали о временах Эла Кида, возвышался над окрестностями, словно король над вассалами.
С первыми признаками рассвета Колт Колтрейн проснулся и, сев на постели, принялся усиленно соображать, что заставило его пробудиться так рано. Ах да, как он мог забыть – сегодня же свадьба его сына!
По правде говоря, предстоящее событие не вызывало у него особого восторга, хотя он прекрасно сознавал, что не смог бы найти себе невестки лучше, чем Валери. Колт нисколько не сомневался в том, что она по-настоящему любила Тревиса – целых четыре года девушка ждала его возвращения из военной академии Уэст-Пойнт, а это не такой уж малый срок! За время обучения Тревиса они виделись, может быть, раз шесть, не больше: Валери жила здесь, в Испании, вместе с Кит и ее мужем Куртом. Что ж! Валери мила, прекрасно образована и воспитана. Против нее он ничего не имел, но вот перспектива породниться с отцом Валери пугала его. Все эти мысли снова и снова сверлили сознание Колтрейна-старшего.
Тяжело вздохнув, словно покоряясь неизбежности, Колт поднялся с кровати и, ступая по розовому мраморному полу, вышел на балкон. Он зевнул и сладко потянулся, вдыхая аромат роз и жасмина, доносящийся из сада. В который раз Колт ощутил радость от того, что у него хватило ума не расстаться с этим ранчо, пока он и Джейд все эти годы странствовали по свету. Вернуться наконец в Валенсию и осесть здесь окончательно, воспитывая внуков, – это же предел их мечтаний!
Внуки!
Он счастливо улыбнулся. Да, теперь он был дедом и очень гордился этим.
Кит и Курт назвали своего сына Джозефом – в честь отца Курта, но даже в три года малыш совершенно ясно давал понять, что он – Колтрейн. У Колта никогда не возникало ни малейшего сомнения на этот счет. А маленькая Анастасия – ей едва исполнилось два года, – названная так в честь матери Джейд, как две капли воды походила на свою бабку, и Колт был безмерно счастлив. Глаза! В зеленых глазах Анастасии было что-то колдовское.
Джейд!
Колт задумчиво оглянулся назад, где на шелковой розовой простыне спала его жена. Никогда в жизни он не встречал женщины более красивой и безумно любил Джейд. Казалось, их любовь с годами становилась только сильнее; когда он смотрел на нее, в его глазах вспыхивал все тот же огонь, как и двадцать четыре года назад, когда он впервые увидел ее.
Колт прилег рядом с женой и крепко прижал ее к себе. Джейд легко проснулась от его прикосновения и потянулась к нему. Время было не властно над их чувствами, желание, которое пронизывало обоих, никогда не ослабевало, продолжая вызывать восторг и счастье обладания друг другом.
Однако на этот раз, когда их обнаженные тела сплелись, Колт почувствовал в Джейд какое-то напряжение.
– Тебя что-то тревожит, дорогая? – заботливо спросил он.
Вздохнув, она перевернулась на спину и уныло проговорила:
– Ты знаешь, о чем я думаю, Колт.
– Послушай, ты себя напрасно мучаешь! Она будет хорошей женой нашему сыну, и, самое главное, Трев любит Валери. Девушка не виновата, что ее отец, этот сукин сын, чуть было не разлучил нас однажды… С тех пор прошло столько времени, нам давно пора забыть об этой истории! Кроме того, последние годы о нем вообще ничего не слышно.
– Кто знает, может быть, он уже умер, – предположила Джейд. Она нисколько не расстроилась бы, если бы это было правдой, но, увы, она знала, что отец Валери жив и невредим.
Колт промолчал. Ему тоже было прекрасно известно, что Брайан Стивенс жив, здоров и проживает на одном из островков Бермудского архипелага, – информация частного агентства «Пинкертон», докладывающего Колту о каждом шаге этого выродка, всегда была точной. Стивенс назвал свой остров островом Ведьмы – это произошло двадцать два года назад, когда он сообщил Джейд о смерти Колта, пытаясь жениться на ней таким коварным способом.
Мать Валери, Лита, умерла год назад, но Стивенс не сообщил дочери об этом.
И вот, когда Валери сообщила ему, что собирается выйти замуж за Тревиса, Стивенс отрекся от дочери.
– К чему ворошить прошлое? Я думаю сейчас совсем о другом. Как бы я была тебе благодарна, если бы ты использовал свои связи и освободил Трева от фронта. Ведь только чудом его не послали во Францию в июне с первым набором.
Колт недовольно заворочался: не станет же он рассказывать жене про то, что их сын рвется на военную службу?
Сразу после короткого медового месяца Тревис уходил на фронт, и Валери, знающая о планах Трева, очень беспокоилась о том, как перенесет Джейд эту новость.
Накинув на себя пижаму, Колт дернул бархатный шнурок колокольчика. Их горничная, Гарсия, уже знала, что пора нести утренний кофе. Еще раз напомнив жене, что праздничный завтрак назначен на десять, Колт направился в ванную.
Да, в последние дни ему приходилось не раз сдерживаться, чтобы не сболтнуть лишнего. Черт возьми, он сам никак не мог решиться сообщить жене, что тоже уходит на войну. Не в действующие части, разумеется, а в составе дипломатического корпуса.
Джейд будет потрясена, узнав, что самые близкие мужчины покидают семью. Она и так уже достаточно страдала, получая ужасные известия из родной ей России, где Февральская революция заставила отречься от престола дальнего родственника Джейд – царя Николая, где исчез в водовороте событий ее близкий друг Драгомир, который ко всему прочему являлся мужем покойной Дани, единокровной сестры Колта.
Именно поэтому Колт медлил, желая постепенно подготовить жену к мысли о скорой разлуке.
Джейд лежала неподвижно, глядя в потолок – разговор с мужем пробудил в ней воспоминания о давно забытом прошлом. Откуда Колту было знать, что и она имела нескольких частных детективов, периодически докладывающих ей о жизни Брайана?
Четыре года назад она узнала, что Стивенс жив. До этого она считала его погибшим при кораблекрушении. Ну а тот факт, что Тревис влюблен в собственную единокровную сестру, превратил жизнь Джейд в непрекращающийся кошмар. Это была настоящая пытка! Не в силах больше сдерживаться, она призналась Валери, что отец двух близняшек – Тревиса и Кит – не кто иной, как Брайан Стивенс. Та ночь, когда он похитил Джейд, чтобы препятствовать ее воссоединению с Колтом, закончилась самым обыкновенным изнасилованием. Однако Валери быстро рассеяла все ее страхи, поведав будущей свекрови о том, что Брайан Стивенс не являлся ее настоящим отцом.
…Однажды, пребывая в состоянии сильного опьянения, он проговорился Валери, обрушив поток грязных ругательств на ее покойную мать. По словам Стивенса, не было ни одного моряка, ни одного праздного бездельника в порту, которого бы ее мать, грязная шлюха, не затащила к себе в постель. Женитьбу на Лите Брайан объяснял только жалостью и состраданием, всю свою жизнь он раскаивался в совершенном поступке. Валери слушала отца, низко склонив голову, чувствуя, как краска стыда заливает лицо, а по щекам текут слезы.
Этот рассказ произвел сильное впечатление на Джейд. Она почувствовала расположение к девушке и тоже начала делиться с Валери своими семейными тайнами. Итак, у Джейд не было никаких возражений против брака Валери и Трева, хотя присутствие в доме будущей невестки невольно напоминало ей о самых тяжелых днях своей жизни.
Последний доклад агента не содержал ничего нового: Брайан не покидал своего острова. Кстати, Джейд никогда не говорила Валери о том, что Стивенс находится под ее постоянным наблюдением.
Услышав, что Колт закончил свой утренний туалет, Джейд торопливо поднялась с постели и направилась в свою ванную комнату. Вернувшись, она обнаружила мужа на балконе – за кофе и соком. Заметив, что его настроение остается все таким же мрачным, Джейд решила немного расшевелить мужа:
– Послушай, может быть, тебя что-то тревожит?
– Но уж во всяком случае, не свадьба Трева!
– Тогда что же? Мэрили? – догадалась она.
– Да. – Джейд села напротив мужа, и он наполнил ее чашку ароматным кофе. – Признаться, я несколько удивлен тем, что она решила присутствовать на свадьбе. Я думал, что после окончания школы, которую она так ненавидела, Мэрили почувствует себя абсолютно независимой и вряд ли захочет поддерживать отношения с родственниками. Состояние, перешедшее ей от матери, позволяет ей это.
Джейд всегда подозревала, что Колт не испытывал особой симпатии к своей двоюродной племяннице. Его родственные чувства распространялись лишь на Трева и Кит, хотя он и старался не показывать этого. Нет, конечно, он не питал к Мэрили ни злобы, ни ненависти, но подсознательно всегда ощущал некоторую неприязнь к девушке, видя в ней постоянное напоминание о том, что глава их рода, его отец Тревис Колтрейн, женился на Китти – бабке Мэрили. Не важно, что Китти умерла, – она оставила слишком глубокий след в душе Колта и продолжала жить в Мэрили.
Мать Мэрили, Дани Колтрейн Михайловская, умерла при родах – это было каким-то семейным роком, поскольку и ее родную бабку по матери, Мэрили Барбоу Колтрейн, постигла та же участь. По иронии судьбы это произошло в тот же день, когда умер старый Тревис Колтрейн.
После смерти Дани Драгомир, убитый горем, оставил дочь на попечение Китти и возвратился на родину, в Россию, где приступил к службе при дворе Николая.
Отношение Джейд к племяннице не было однозначным. С одной стороны, она любила Драгомира, как родного брата, но с другой – она никогда не позволяла себе быть с Мэрили до конца искренней.
– Полагаю, что состояние Мэрили тут ни при чем! – довольно резко ответила Джейд. – Она еще слишком молода. Кстати, хочу тебе напомнить, что мы не имеем сведений о Драгомире вот уже несколько месяцев, а Мэрили – полноправный член нашей семьи. У нее же никого больше не осталось, кроме нас.
– Конечно, конечно! Только ее подавленный вид действует настолько удручающе, что может испортить нам все праздничное настроение.
– Естественно, она думает о своем отце! Да и мы все обеспокоены отсутствием вестей от Драгомира.
– Помнится, ты говорила мне, что у нее есть какой-то поклонник…
– Как-то Мэрили сообщила мне в письме, что она очень подружилась с одной девушкой из Австрии, кажется, ее фамилия Хэпсбург. Когда началась война, они всей семьей переехали в Цюрих. И вот она познакомилась с братом этой девушки, который, похоже, питает к ней нечто большее, чем просто дружбу.
– Признаться, я очень удивлен, что Валери попросила Мэрили быть ее подругой на свадьбе. По-моему, они едва знакомы друг с другом.
– Это была моя идея. Я хочу, чтобы Мэрили почувствовала себя частью нашей семьи.
– И то правда, – вздохнул Колт. – Все-таки мы любим Мэрили – и я, и Кит, и Тревис. Только порой ей не хватает твердости духа, в ней не чувствуется личности. Сделать себе подходящую партию, найти заботливого мужа – это то, что ей сейчас нужно больше всего.
Немного поразмыслив, Джейд кивнула в ответ.
Мэрили, решившая присоединиться к утреннему кофе Колта и Джейд, стояла в нескольких шагах от балконной двери и слышала весь разговор. Она готова была провалиться сквозь землю.
Глава 2
Придя в себя, Мэрили стрелой полетела в свою комнату.
Безусловно, она не принадлежала к семье Колтрейнов и никогда не будет принадлежать, но ей так хотелось посмотреть на эту свадьбу! Она вовсе не собиралась надолго задерживаться в доме Колтрейнов. А уж потом… Потом она никогда больше не побеспокоит их своим присутствием.
Мэрили бросилась на кровать и, стараясь дышать как можно глубже, принялась разглядывать шнуровку балдахина, надеясь, что это занятие позволит ей хоть как-то привести в порядок путающиеся мысли. Однако чем больше она пыталась успокоиться, тем сильнее ее охватывало чувство подавленности и безысходности.
Прежде всего ее неприятно поразило, что Колт упомянул о ее деньгах. Честно говоря, сама она никогда не была озабочена состоянием собственного капитала. Китти баловала ее с малых лет и всегда сама занималась финансовыми вопросами.
Теперь, когда она появилась у Колтрейнов, повзрослевшая, получившая образование, все почему-то считали ее слабой и беспомощной. Окружающие были убеждены, что единственным выходом для нее может быть брак с человеком, готовым взвалить на себя все ее проблемы.
Она вполне допускала мысль о том, что может принять предложение Рудольфа… Что ж! В этом было что-то привлекательное, но Мэрили не могла с полной уверенностью ответить самой себе, любит ли она его. По правде говоря, она вообще плохо представляла себе, что такое любовь. Его поцелуи не вызывали у нее неприязни, более того, они были приятны, но ведь ни один мужчина, кроме Рудольфа, никогда к ней не приближался, и сравнивать ей было не с кем.
Вьющиеся черные волосы Рудольфа, выразительные карие глаза, мальчишеская стать в сочетании с изысканными манерами и прекрасным воспитанием делали его весьма привлекательным. Кроме того, его музыкальный талант вызывал у Мэрили самое искреннее восхищение. Рудольфа действительно можно было назвать выдающимся пианистом. Как много вечеров она просидела у рояля, слушая его игру и получая ни с чем не сравнимое удовольствие! Тонкие пальцы Рудольфа, словно живя самостоятельной жизнью, двигались по клавишам, порождая звуки необыкновенной красоты.
Несомненную радость Мэрили доставляло и общение с Элеонорой – родной сестрой Рудольфа, которая не раз уговаривала Мэрили принять предложение брата.
После того как Мэрили окончила школу, Рудольф и Элеонора предложили девушке перебраться в Цюрих и пожить в их доме.
С тех пор как Мэрили перестала получать известия от отца, она замкнулась в себе, и приезд в дом Колтрейнов стал ее первым появлением на людях. Однако все это время Мэрили продолжала размышлять о перспективе брака с Рудольфом. Она отклонила настойчивые приглашения Хэпсбургов, не будучи уверенной, что хочет видеть брата Элеоноры в роли своего мужа. С другой стороны, у нее не было других вариантов и ее угнетало, что подавляющее большинство людей смотрели на нее с оттенком некоторой жалости, словно она была неполноценной.
Если бы только Мэрили удалось хотя бы на очень короткое время повидаться со своим отцом! Она не допускала и мысли, что его нет в живых. В полном отчаянии, на правах дальней родственницы она написала письмо царю Николаю, но через несколько дней узнала, что он отрекся от престола. Письмо ушло в никуда. Страх за жизнь отца стал еще сильнее, преследуя ее изо дня в день.
Как-то раз Рудольф мягко укорил Мэрили, что она до сих пор не имеет собственного дома. И вот тогда, испытывая законную гордость, она вспомнила о Даниберри. Этот роскошный дом, почти дворец, располагался неподалеку от Парижа и был построен Драгомиром для Дани, матери Мэрили. В ее памяти навсегда осталось Рождество, которое она провела с отцом в Даниберри через год после смерти бабки. Драгомир приехал из России на праздники, и они провели вместе целых десять счастливых дней. Именно тогда он пообещал дочери, что, когда она окончит школу, он навсегда уедет из России и поселится вместе с ней в Даниберри, который станет их родным домом.
И вот теперь, находясь на жизненном перепутье, Мэрили почувствовала, как не хватает ей сейчас отца. Он помог бы ей сделать правильный выбор.
Тяжело вздохнув, Мэрили поднялась с постели, приняла ванну, переоделась к праздничному завтраку и нахмурилась, глядя в зеркало. Простое серое платье с небольшим вырезом, короткими рукавами и плиссированным низом подпоясано широкой лентой. Черные кожаные туфли с острыми носками и серебряными застежками. Волосы расчесаны на прямой пробор… Безусловно, такая внешность отвечала бы консервативному вкусу Рудольфа. И хотя она никогда не интересовалась модой, сейчас, стоя перед зеркалом, подумала, не стоит ли ей обновить гардероб. Для свадебной церемонии Мэрили приготовила платье понаряднее: с глубоким вырезом, из шифона нежного персикового цвета, с пышной длинной юбкой, из-под которой выглядывали носки серебристых туфелек на высочайшем каблучке. Но даже и в нем она казалась воплощением скуки и бесцветности.
Стук в дверь и голос Джейд заставили ее отвлечься от собственных мыслей. Мэрили заметила, что в глазах тетушки мелькнуло разочарование, когда она оглядела ее туалет.
– Отлично, похоже ты уже приготовилась к завтраку, дорогая, – сказала Джейд с вымученной улыбкой, не заметить которую было просто невозможно. – Кстати, у нас еще есть несколько минут, и я бы хотела поговорить с тобой, если ты, конечно, не против. – Мэрили присела на стул около камина, и Джейд начала: – Дело в том, что мы беспокоимся за тебя, дорогая. Беспокоимся все, без исключения. Ты выглядишь такой несчастной!
– Я очень сожалею, если мой вид кого-то раздражает, – холодно ответила Мэрили, не поднимая головы и упорно разглядывая сложенные на коленях руки.
– О нет, дорогая! Я совсем не об этом. Мы обеспокоены, действительно обеспокоены. Просто я хотела бы узнать, не можем ли мы… или я лично что-нибудь сделать для тебя в сложившейся ситуации. Если, конечно, ты не против поговорить на эту тему. Боже мой, я же прекрасно понимаю, как ты озабочена сейчас отсутствием каких бы то ни было известий о своем отце! Но что мы можем поделать? Остается только лишь молиться за его жизнь и безопасность.
– Я думаю, что сама могла бы разыскать его, – ответила Мэрили с нескрываемой болью. – Но… но я чувствую себя такой беспомощной.
– Я готова оказать тебе любую поддержку. – Джейд не хотела в праздничный день заводить серьезный разговор и отделалась от Мэрили пустым обещанием. – Делай, что хочешь, моя дорогая. Кстати, а что у тебя с молодым человеком, о котором ты как-то писала мне в своем письме? Кажется, он австриец? Больше ты никогда не упоминала о нем, но мне показалось, что у тебя были серьезные намерения.
Мэрили рассказала тетушке, что Рудольф и Элеонора предлагали ей погостить в их доме, и не удивилась тому, что эта идея вызвала горячее одобрение Джейд.
– Почему бы и нет, дорогая? Это лучше, чем сидеть здесь и горевать об отце, – слезами горю не поможешь. Поезжай в Швейцарию, дорогая! Там сейчас безопасно.
Мэрили горько вздохнула: Джейд даже не поинтересовалась, хочет ли сама Мэрили принять предложение Рудольфа. Она понимала, что Колтрейны были озабочены только одним – выдать ее замуж и тем самым избавиться от нее.
– Итак, кажется, ты сказала, что хотела бы уехать? – настойчиво продолжала Джейд.
– Я еще не решила окончательно, что буду делать дальше. – Мэрили бросила на тетушку быстрый взгляд и добавила: – Но в любом случае после свадьбы Тревиса я не собираюсь здесь оставаться. Возможно, я отправлюсь в путешествие или что-нибудь в этом роде.
– Вздор! Мне достаточно переживаний из-за Трева и Колта, а ты хочешь, чтобы я еще не спала ночами и из-за тебя! Выбирай одно из двух! Или ты отправляешься в Швейцарию или остаешься здесь, в Валенсии!
– О каких переживаниях, связанных с Тревом и дядей Колтом, вы говорите, тетушка?
– Мой муж и сын наивно полагают, что от меня можно что-то скрыть. Впрочем, делают они это весьма старательно. Но и тот, и другой забыли, что я люблю их так сильно и изучила настолько хорошо, что и без слов знаю все то, о чем они недоговаривают. Трев рвется во Францию, можно подумать, что без него страна немедленно погибнет под ударами неприятеля. Ну а наш дипломатический корпус просто задыхается без Колта!
– Боже мой, простите, я ничего не знала об этом. – Мэрили почувствовала нечто вроде угрызений совести: переживая за самых близких ей людей, Джейд находила время проявлять заботу и внимание и о дальних родственниках.
– Впрочем, хватит о грустном. Я пришла поговорить о твоем будущем. Мне кажется, что самое разумное, что ты можешь сделать, – принять предложение Рудольфа.
Сопровождаемая пристальным взглядом Мэрили, Джейд вышла из комнаты. Девушка снова подошла к зеркалу и вгляделась в свое отражение. Если бы она родилась красавицей, то, может быть, ее жизнь сложилась совсем иначе. У нее были бы другие взгляды на окружающий мир, и она сейчас была бы счастлива. Как тетушка? Как Кит и Валери? Они всегда знали, как одеться, как преподнести себя в обществе, чтобы ослепить окружающих если не красотой, то обаянием. А она… Ей казалось, что она похожа на пыльную статую в темном углу старой библиотеки, мимо которой проходят все, но никто не замечает.
«Это не твой путь, девочка», – шепнул ей внутренний голос. В следующую секунду, повинуясь внезапному порыву, она уже выдергивала из волос заколки и гребень. Ножницы сверкнули в ее руках, и Мэрили стала беспощадно обрезать свои длинные волосы.
Когда она снова взглянула на свое отражение со смешанным чувством ужаса и восторга, на нее смотрело совершенно незнакомое лицо со стрижкой в стиле «Ирен Кастл». Этот вид прически только-только начинал приобретать популярность у модниц Америки и Британии. Мэрили была похожа на эльфа, и она радостно улыбнулась – впервые за долгое время. Казалось, она уже не помнила, когда улыбалась так счастливо в последний раз.
Да, ей понравилось такое превращение, очень понравилось – Мэрили помолодела, приобрела первозданную свежесть и – о чудо из чудес! – нашла себя довольно привлекательной.
Глубоко вздохнув, она отвернулась от зеркала, приготовившись увидеть вытянутые лица родственников.
Безусловно, она не принадлежала к семье Колтрейнов и никогда не будет принадлежать, но ей так хотелось посмотреть на эту свадьбу! Она вовсе не собиралась надолго задерживаться в доме Колтрейнов. А уж потом… Потом она никогда больше не побеспокоит их своим присутствием.
Мэрили бросилась на кровать и, стараясь дышать как можно глубже, принялась разглядывать шнуровку балдахина, надеясь, что это занятие позволит ей хоть как-то привести в порядок путающиеся мысли. Однако чем больше она пыталась успокоиться, тем сильнее ее охватывало чувство подавленности и безысходности.
Прежде всего ее неприятно поразило, что Колт упомянул о ее деньгах. Честно говоря, сама она никогда не была озабочена состоянием собственного капитала. Китти баловала ее с малых лет и всегда сама занималась финансовыми вопросами.
Теперь, когда она появилась у Колтрейнов, повзрослевшая, получившая образование, все почему-то считали ее слабой и беспомощной. Окружающие были убеждены, что единственным выходом для нее может быть брак с человеком, готовым взвалить на себя все ее проблемы.
Она вполне допускала мысль о том, что может принять предложение Рудольфа… Что ж! В этом было что-то привлекательное, но Мэрили не могла с полной уверенностью ответить самой себе, любит ли она его. По правде говоря, она вообще плохо представляла себе, что такое любовь. Его поцелуи не вызывали у нее неприязни, более того, они были приятны, но ведь ни один мужчина, кроме Рудольфа, никогда к ней не приближался, и сравнивать ей было не с кем.
Вьющиеся черные волосы Рудольфа, выразительные карие глаза, мальчишеская стать в сочетании с изысканными манерами и прекрасным воспитанием делали его весьма привлекательным. Кроме того, его музыкальный талант вызывал у Мэрили самое искреннее восхищение. Рудольфа действительно можно было назвать выдающимся пианистом. Как много вечеров она просидела у рояля, слушая его игру и получая ни с чем не сравнимое удовольствие! Тонкие пальцы Рудольфа, словно живя самостоятельной жизнью, двигались по клавишам, порождая звуки необыкновенной красоты.
Несомненную радость Мэрили доставляло и общение с Элеонорой – родной сестрой Рудольфа, которая не раз уговаривала Мэрили принять предложение брата.
После того как Мэрили окончила школу, Рудольф и Элеонора предложили девушке перебраться в Цюрих и пожить в их доме.
С тех пор как Мэрили перестала получать известия от отца, она замкнулась в себе, и приезд в дом Колтрейнов стал ее первым появлением на людях. Однако все это время Мэрили продолжала размышлять о перспективе брака с Рудольфом. Она отклонила настойчивые приглашения Хэпсбургов, не будучи уверенной, что хочет видеть брата Элеоноры в роли своего мужа. С другой стороны, у нее не было других вариантов и ее угнетало, что подавляющее большинство людей смотрели на нее с оттенком некоторой жалости, словно она была неполноценной.
Если бы только Мэрили удалось хотя бы на очень короткое время повидаться со своим отцом! Она не допускала и мысли, что его нет в живых. В полном отчаянии, на правах дальней родственницы она написала письмо царю Николаю, но через несколько дней узнала, что он отрекся от престола. Письмо ушло в никуда. Страх за жизнь отца стал еще сильнее, преследуя ее изо дня в день.
Как-то раз Рудольф мягко укорил Мэрили, что она до сих пор не имеет собственного дома. И вот тогда, испытывая законную гордость, она вспомнила о Даниберри. Этот роскошный дом, почти дворец, располагался неподалеку от Парижа и был построен Драгомиром для Дани, матери Мэрили. В ее памяти навсегда осталось Рождество, которое она провела с отцом в Даниберри через год после смерти бабки. Драгомир приехал из России на праздники, и они провели вместе целых десять счастливых дней. Именно тогда он пообещал дочери, что, когда она окончит школу, он навсегда уедет из России и поселится вместе с ней в Даниберри, который станет их родным домом.
И вот теперь, находясь на жизненном перепутье, Мэрили почувствовала, как не хватает ей сейчас отца. Он помог бы ей сделать правильный выбор.
Тяжело вздохнув, Мэрили поднялась с постели, приняла ванну, переоделась к праздничному завтраку и нахмурилась, глядя в зеркало. Простое серое платье с небольшим вырезом, короткими рукавами и плиссированным низом подпоясано широкой лентой. Черные кожаные туфли с острыми носками и серебряными застежками. Волосы расчесаны на прямой пробор… Безусловно, такая внешность отвечала бы консервативному вкусу Рудольфа. И хотя она никогда не интересовалась модой, сейчас, стоя перед зеркалом, подумала, не стоит ли ей обновить гардероб. Для свадебной церемонии Мэрили приготовила платье понаряднее: с глубоким вырезом, из шифона нежного персикового цвета, с пышной длинной юбкой, из-под которой выглядывали носки серебристых туфелек на высочайшем каблучке. Но даже и в нем она казалась воплощением скуки и бесцветности.
Стук в дверь и голос Джейд заставили ее отвлечься от собственных мыслей. Мэрили заметила, что в глазах тетушки мелькнуло разочарование, когда она оглядела ее туалет.
– Отлично, похоже ты уже приготовилась к завтраку, дорогая, – сказала Джейд с вымученной улыбкой, не заметить которую было просто невозможно. – Кстати, у нас еще есть несколько минут, и я бы хотела поговорить с тобой, если ты, конечно, не против. – Мэрили присела на стул около камина, и Джейд начала: – Дело в том, что мы беспокоимся за тебя, дорогая. Беспокоимся все, без исключения. Ты выглядишь такой несчастной!
– Я очень сожалею, если мой вид кого-то раздражает, – холодно ответила Мэрили, не поднимая головы и упорно разглядывая сложенные на коленях руки.
– О нет, дорогая! Я совсем не об этом. Мы обеспокоены, действительно обеспокоены. Просто я хотела бы узнать, не можем ли мы… или я лично что-нибудь сделать для тебя в сложившейся ситуации. Если, конечно, ты не против поговорить на эту тему. Боже мой, я же прекрасно понимаю, как ты озабочена сейчас отсутствием каких бы то ни было известий о своем отце! Но что мы можем поделать? Остается только лишь молиться за его жизнь и безопасность.
– Я думаю, что сама могла бы разыскать его, – ответила Мэрили с нескрываемой болью. – Но… но я чувствую себя такой беспомощной.
– Я готова оказать тебе любую поддержку. – Джейд не хотела в праздничный день заводить серьезный разговор и отделалась от Мэрили пустым обещанием. – Делай, что хочешь, моя дорогая. Кстати, а что у тебя с молодым человеком, о котором ты как-то писала мне в своем письме? Кажется, он австриец? Больше ты никогда не упоминала о нем, но мне показалось, что у тебя были серьезные намерения.
Мэрили рассказала тетушке, что Рудольф и Элеонора предлагали ей погостить в их доме, и не удивилась тому, что эта идея вызвала горячее одобрение Джейд.
– Почему бы и нет, дорогая? Это лучше, чем сидеть здесь и горевать об отце, – слезами горю не поможешь. Поезжай в Швейцарию, дорогая! Там сейчас безопасно.
Мэрили горько вздохнула: Джейд даже не поинтересовалась, хочет ли сама Мэрили принять предложение Рудольфа. Она понимала, что Колтрейны были озабочены только одним – выдать ее замуж и тем самым избавиться от нее.
– Итак, кажется, ты сказала, что хотела бы уехать? – настойчиво продолжала Джейд.
– Я еще не решила окончательно, что буду делать дальше. – Мэрили бросила на тетушку быстрый взгляд и добавила: – Но в любом случае после свадьбы Тревиса я не собираюсь здесь оставаться. Возможно, я отправлюсь в путешествие или что-нибудь в этом роде.
– Вздор! Мне достаточно переживаний из-за Трева и Колта, а ты хочешь, чтобы я еще не спала ночами и из-за тебя! Выбирай одно из двух! Или ты отправляешься в Швейцарию или остаешься здесь, в Валенсии!
– О каких переживаниях, связанных с Тревом и дядей Колтом, вы говорите, тетушка?
– Мой муж и сын наивно полагают, что от меня можно что-то скрыть. Впрочем, делают они это весьма старательно. Но и тот, и другой забыли, что я люблю их так сильно и изучила настолько хорошо, что и без слов знаю все то, о чем они недоговаривают. Трев рвется во Францию, можно подумать, что без него страна немедленно погибнет под ударами неприятеля. Ну а наш дипломатический корпус просто задыхается без Колта!
– Боже мой, простите, я ничего не знала об этом. – Мэрили почувствовала нечто вроде угрызений совести: переживая за самых близких ей людей, Джейд находила время проявлять заботу и внимание и о дальних родственниках.
– Впрочем, хватит о грустном. Я пришла поговорить о твоем будущем. Мне кажется, что самое разумное, что ты можешь сделать, – принять предложение Рудольфа.
Сопровождаемая пристальным взглядом Мэрили, Джейд вышла из комнаты. Девушка снова подошла к зеркалу и вгляделась в свое отражение. Если бы она родилась красавицей, то, может быть, ее жизнь сложилась совсем иначе. У нее были бы другие взгляды на окружающий мир, и она сейчас была бы счастлива. Как тетушка? Как Кит и Валери? Они всегда знали, как одеться, как преподнести себя в обществе, чтобы ослепить окружающих если не красотой, то обаянием. А она… Ей казалось, что она похожа на пыльную статую в темном углу старой библиотеки, мимо которой проходят все, но никто не замечает.
«Это не твой путь, девочка», – шепнул ей внутренний голос. В следующую секунду, повинуясь внезапному порыву, она уже выдергивала из волос заколки и гребень. Ножницы сверкнули в ее руках, и Мэрили стала беспощадно обрезать свои длинные волосы.
Когда она снова взглянула на свое отражение со смешанным чувством ужаса и восторга, на нее смотрело совершенно незнакомое лицо со стрижкой в стиле «Ирен Кастл». Этот вид прически только-только начинал приобретать популярность у модниц Америки и Британии. Мэрили была похожа на эльфа, и она радостно улыбнулась – впервые за долгое время. Казалось, она уже не помнила, когда улыбалась так счастливо в последний раз.
Да, ей понравилось такое превращение, очень понравилось – Мэрили помолодела, приобрела первозданную свежесть и – о чудо из чудес! – нашла себя довольно привлекательной.
Глубоко вздохнув, она отвернулась от зеркала, приготовившись увидеть вытянутые лица родственников.
Глава 3
Свадебная церемония была назначена на два часа пополудни в роскошном Тэннерс-гарден. Ожидался приезд многих высокопоставленных гостей; в число приглашенных входили члены правительства и высшая знать не только Испании, но и других европейских государств.
Они должны были собраться в роскошном особняке, принадлежавшем Кит Тэннер, крыша которого едва виднелась со стороны дома Колтрейнов – вершина горы, поднимающейся над берегом моря, полностью скрывала этот дворец, возведенный в свое время Куртом для своей молодой супруги.
После легкого ленча с шампанским и вплоть до официального ужина гостей ждали самые разнообразные развлечения – оркестр, катание на лошадях и бой быков, короткая прогулка на яхте «Леди Кит» по Средиземному морю. Курт хотел, чтобы эта свадьба запомнилась надолго.
В Колтрейн-Касита под руководством Джейд шла подготовка к торжественному завтраку. Валери пока нигде не было видно: по семейной традиции Колтрейнов жених не должен видеть невесту до самого начала венчания. Гарсия, эта незаменимая домоправительница, казалось, присутствовала во всех местах одновременно, но, конечно, главным объектом ее внимания была столовая. Отдавая очередное распоряжение, она распахнула широкие створки двери в холл и вскрикнула от неожиданности – перед ней стояла обновленная Мэрили.
– Тебе не нравится мой вид? Мне не идет? – Она смущенно поправила сбившийся завиток волос. – Это последний крик моды – «Ирен Кастл», по имени известной американки, которая вместе со своим мужем впервые станцевала фокстрот. – Мэрили сделала несколько шагов, покружилась и присела в реверансе.
– О Диос мио, сеньорита! – Темные глаза Гарсии округлились от удивления. – Я еще никогда не видела, чтобы женщина носила мужскую прическу.
– Сейчас этим увлекается вся Европа!
Гордо подняв голову, Мэрили прошла в столовую и, найдя свое место, встала около стула.
– Что же, – добавила немного погодя Гарсия, – как бы там ни было, но мне нравится. Только, я думаю, вы могли бы подождать с этим немного, чтобы не напугать окружающих.
– Мне, например, тоже нравится. – В дверях стояла Кит и с интересом разглядывала Мэрили. – Я и не узнала тебя сначала! Мэрили, ты великолепно выглядишь! Нет, серьезно, просто изумительно!
Кит обняла Мэрили, и девушка подумала, что действительно выглядела слишком старомодно; если ее новая прическа вызывает такой восторг, то ее внешность, должно быть, еще хуже, чем она предполагала раньше. Подошедший Курт согласился с женой, что Мэрили изменилась к лучшему, и, как всегда, она испытала легкое волнение в присутствии мужа Кит. Высокий, прекрасно сложенный, с широкими плечами и узкой талией… Фигура Курта была поистине восхитительна, а белый утренний костюм еще больше подчеркивал его грациозность, выгодно оттеняя черные, как вороново крыло, волосы и выразительные карие глаза. Мэрили казалось, что никогда в жизни она не встречала более привлекательного мужчину.
– Никак не могу поверить, что возможно такое превращение, – продолжала Кит. – Поразительно! Я тоже хочу подстричь себе волосы, но, боюсь, Курт будет против.
– Совсем нет, – рассмеялся Курт. – Но так ты мне нравишься больше!
Тут его внимание переключилось на вбежавших Джозефа и Анастасию. Он принялся отчитывать детей за поднятый шум, но те, увидев спускающихся по лестнице Джейд и Колта, тут же бросились под их защиту.
Мэрили, изумленная произведенным впечатлением на домочадцев, подумала, что, возможно, сегодня она сделала свой первый шаг к самостоятельной жизни. Первый за все время… Это ощущение казалось незнакомым, немного пугающим и прекрасным одновременно.
Они должны были собраться в роскошном особняке, принадлежавшем Кит Тэннер, крыша которого едва виднелась со стороны дома Колтрейнов – вершина горы, поднимающейся над берегом моря, полностью скрывала этот дворец, возведенный в свое время Куртом для своей молодой супруги.
После легкого ленча с шампанским и вплоть до официального ужина гостей ждали самые разнообразные развлечения – оркестр, катание на лошадях и бой быков, короткая прогулка на яхте «Леди Кит» по Средиземному морю. Курт хотел, чтобы эта свадьба запомнилась надолго.
В Колтрейн-Касита под руководством Джейд шла подготовка к торжественному завтраку. Валери пока нигде не было видно: по семейной традиции Колтрейнов жених не должен видеть невесту до самого начала венчания. Гарсия, эта незаменимая домоправительница, казалось, присутствовала во всех местах одновременно, но, конечно, главным объектом ее внимания была столовая. Отдавая очередное распоряжение, она распахнула широкие створки двери в холл и вскрикнула от неожиданности – перед ней стояла обновленная Мэрили.
– Тебе не нравится мой вид? Мне не идет? – Она смущенно поправила сбившийся завиток волос. – Это последний крик моды – «Ирен Кастл», по имени известной американки, которая вместе со своим мужем впервые станцевала фокстрот. – Мэрили сделала несколько шагов, покружилась и присела в реверансе.
– О Диос мио, сеньорита! – Темные глаза Гарсии округлились от удивления. – Я еще никогда не видела, чтобы женщина носила мужскую прическу.
– Сейчас этим увлекается вся Европа!
Гордо подняв голову, Мэрили прошла в столовую и, найдя свое место, встала около стула.
– Что же, – добавила немного погодя Гарсия, – как бы там ни было, но мне нравится. Только, я думаю, вы могли бы подождать с этим немного, чтобы не напугать окружающих.
– Мне, например, тоже нравится. – В дверях стояла Кит и с интересом разглядывала Мэрили. – Я и не узнала тебя сначала! Мэрили, ты великолепно выглядишь! Нет, серьезно, просто изумительно!
Кит обняла Мэрили, и девушка подумала, что действительно выглядела слишком старомодно; если ее новая прическа вызывает такой восторг, то ее внешность, должно быть, еще хуже, чем она предполагала раньше. Подошедший Курт согласился с женой, что Мэрили изменилась к лучшему, и, как всегда, она испытала легкое волнение в присутствии мужа Кит. Высокий, прекрасно сложенный, с широкими плечами и узкой талией… Фигура Курта была поистине восхитительна, а белый утренний костюм еще больше подчеркивал его грациозность, выгодно оттеняя черные, как вороново крыло, волосы и выразительные карие глаза. Мэрили казалось, что никогда в жизни она не встречала более привлекательного мужчину.
– Никак не могу поверить, что возможно такое превращение, – продолжала Кит. – Поразительно! Я тоже хочу подстричь себе волосы, но, боюсь, Курт будет против.
– Совсем нет, – рассмеялся Курт. – Но так ты мне нравишься больше!
Тут его внимание переключилось на вбежавших Джозефа и Анастасию. Он принялся отчитывать детей за поднятый шум, но те, увидев спускающихся по лестнице Джейд и Колта, тут же бросились под их защиту.
Мэрили, изумленная произведенным впечатлением на домочадцев, подумала, что, возможно, сегодня она сделала свой первый шаг к самостоятельной жизни. Первый за все время… Это ощущение казалось незнакомым, немного пугающим и прекрасным одновременно.