— Доказательств, к сожалению, у меня немного. Впрочем, одно все же есть: никто другой не может предъявить вообще никаких прав на нее. И если вы знаете об этом деле столько, сколько я предполагаю — а иначе бы я не пришел к вам, — то сам способ, которым его лишили этой вещи, свидетельствует о том, что у него больше прав на нее, чем у кого-либо другого, — и уж, во всяком случае, чем у Терзби.
— А как же его дочь? — спросил Спейд.
Кэйро выпучил глаза, открыл рот, лицо его покраснело от волнения, он закричал пронзительным голосом:
— Но птица принадлежит не ему!
Спейд неопределенно хмыкнул:
— Ах, вот как.
— Он сейчас здесь, в Сан-Франциско? — спросил Кэйро уже не таким пронзительным, но все еще взволнованным голосом.
Спейд сонно поморгал и предложил:
— Будет лучше, если мы выложим карты на стол.
— Я не думаю, что так будет лучше. — Голос его теперь звучал вкрадчиво. — Если вы знаете больше, чем я, то ваши знания обернутся для меня прибылью, да и для вас тоже — я имею в виду пять тысяч долларов. Если же это не так, то, значит, обратившись к вам, я совершил ошибку, а согласившись на ваше предложение, лишь усугублю ее.
Спейд равнодушно кивнул и, махнув рукой в сторону вещей Кэйро, сказал:
— Забирайте ваши вещички. — Когда Кэйро начал рассовывать их по карманам, он добавил: — Если я правильно понял, вы оплачиваете все мои расходы, связанные с добыванием черной птицы, а сверх того вручаете мне пять тысяч долларов по завершении этого дела.
— Да, мистер Спейд, то есть пять тысяч долларов за вычетом того, что вы уже получили, — всего пять тысяч.
— Хорошо. И, насколько я понимаю, дело это носит законный характер. — Лицо Спейда, если не считать морщинок в уголках глаз, было серьезным. — Вы нанимаете меня не убивать и грабить, а просто вернуть вам вещь по возможности честным и законным образом.
— По возможности, — согласился Кэйро. Его лицо, если не считать глаз, тоже было серьезным. — И в любом случае со всей подобающей осторожностью. — Он встал и взял свою шляпу. — Если вы захотите связаться со мной, то знайте, что я живу в «Бельведере», номер шестьсот тридцать пять. Я искренне жду большой взаимной выгоды от нашего сотрудничества, мистер Спейд. — Он неуверенно помолчал. — Могу я взять свой пистолет?
— Конечно. Совсем забыл о нем.
Спейд вынул пистолет из кармана пиджака и передал его Кэйро.
Кэйро направил пистолет в грудь Спейда.
— Будьте добры, не отрывайте рук от стола, — сказал Кэйро ясным голоском. — Я намереваюсь обыскать вашу контору.
Спейд сказал:
— Проклятье. — Затем глухо засмеялся и добавил: — Хорошо. Валяйте. Я не буду вам мешать.
Глава 6
Глава 7
— А как же его дочь? — спросил Спейд.
Кэйро выпучил глаза, открыл рот, лицо его покраснело от волнения, он закричал пронзительным голосом:
— Но птица принадлежит не ему!
Спейд неопределенно хмыкнул:
— Ах, вот как.
— Он сейчас здесь, в Сан-Франциско? — спросил Кэйро уже не таким пронзительным, но все еще взволнованным голосом.
Спейд сонно поморгал и предложил:
— Будет лучше, если мы выложим карты на стол.
— Я не думаю, что так будет лучше. — Голос его теперь звучал вкрадчиво. — Если вы знаете больше, чем я, то ваши знания обернутся для меня прибылью, да и для вас тоже — я имею в виду пять тысяч долларов. Если же это не так, то, значит, обратившись к вам, я совершил ошибку, а согласившись на ваше предложение, лишь усугублю ее.
Спейд равнодушно кивнул и, махнув рукой в сторону вещей Кэйро, сказал:
— Забирайте ваши вещички. — Когда Кэйро начал рассовывать их по карманам, он добавил: — Если я правильно понял, вы оплачиваете все мои расходы, связанные с добыванием черной птицы, а сверх того вручаете мне пять тысяч долларов по завершении этого дела.
— Да, мистер Спейд, то есть пять тысяч долларов за вычетом того, что вы уже получили, — всего пять тысяч.
— Хорошо. И, насколько я понимаю, дело это носит законный характер. — Лицо Спейда, если не считать морщинок в уголках глаз, было серьезным. — Вы нанимаете меня не убивать и грабить, а просто вернуть вам вещь по возможности честным и законным образом.
— По возможности, — согласился Кэйро. Его лицо, если не считать глаз, тоже было серьезным. — И в любом случае со всей подобающей осторожностью. — Он встал и взял свою шляпу. — Если вы захотите связаться со мной, то знайте, что я живу в «Бельведере», номер шестьсот тридцать пять. Я искренне жду большой взаимной выгоды от нашего сотрудничества, мистер Спейд. — Он неуверенно помолчал. — Могу я взять свой пистолет?
— Конечно. Совсем забыл о нем.
Спейд вынул пистолет из кармана пиджака и передал его Кэйро.
Кэйро направил пистолет в грудь Спейда.
— Будьте добры, не отрывайте рук от стола, — сказал Кэйро ясным голоском. — Я намереваюсь обыскать вашу контору.
Спейд сказал:
— Проклятье. — Затем глухо засмеялся и добавил: — Хорошо. Валяйте. Я не буду вам мешать.
Глава 6
Филер-недомерок
Еще с полчаса после ухода Джоэла Кэйро Спейд в хмурой задумчивости сидел за столом. Потом произнес вслух, будто бы отмахиваясь от надоевшей проблемы: «Что ж, они платят за это» — и вынул из ящика стола бутылку «Манхэттена» и бумажный стаканчик. Наполнив стаканчик на две трети, он выпил, засунул бутылку в стол, выбросил стаканчик в корзину, надел шляпу и плащ, выключил свет и вышел на освещенную вечернюю улицу.
На углу, неподалеку от его конторы, праздно стоял щуплый коротышка лет двадцати, в плаще и серой аккуратной кепочке.
По Саттер-стрит Спейд дошел до Кирни, где в табачной лавке купил две пачки «Булл Дарема». Когда он вышел из лавки, молодой человек оказался в компании еще троих людей, ждущих трамвая на противоположном углу.
Спейд поужинал в закусочной Герберта на Пауэлл-стрит. Когда он в четверть восьмого выходил из закусочной, молодой человек разглядывал витрину соседнего галантерейного магазина.
Спейд дошел до отеля «Бельведер» и справился у портье о мистере Кэйро. Того сейчас в отеле не было. Молодой человек сидел в дальнем углу холла.
Спейд отправился в театр «Джиари» и, не найдя Кэйро в фойе, остался ждать его на противоположной стороне улицы. Молодой человек прогуливался среди других праздношатающихся перед рестораном Маркарда.
В десять минут десятого появился Джоэл Кэйро — он шел по Джиари-стрит своей смешной прыгающей походкой. Частного детектива он заметил, только когда тот дотронулся до его плеча. Кэйро на миг удивился, но потом вспомнил:
— Ах да, вы ведь видели театральный билет.
— Угу. Я вам хочу показать кое-что. — Спейд подвел его к краю тротуара, где было меньше народу. — Вон, видите мальчишку в кепочке у ресторана Маркарда?
Кэйро промямлил: «Понятно» — и бросил взгляд на свои часы. Потом посмотрел на другую сторону Джиари-стрит, затем перевел взгляд на театральную афишу прямо перед собой и только после этого искоса и незаметно оглядел мальчишку в кепочке, его мертвенно-бледное лицо с густыми ресницами, скрывавшими опущенные глаза.
— Кто это? — спросил Спейд.
Кэйро взглянул на него с улыбкой.
— Понятия не имею.
— Он ходит за мной по всему городу.
Кэйро облизал нижнюю губу и спросил:
— В таком случае разумно ли, чтобы он видел нас вместе?
— Откуда я знаю? — ответил Спейд. — Все равно уже увидел.
Кэйро снял шляпу, пригладил волосы рукой в перчатке, водрузил шляпу на место и сказал чистосердечно:
— Я даю вам слово, мистер Спейд, что я не знаю его. Даю вам слово, что не имею с ним ничего общего. Клянусь, что не искал ничьей помощи, кроме вашей.
— Так, может быть, он из другой компании?
— Возможно.
— Я просто хотел узнать, не огорчит ли вас, если я сделаю ему «бо-бо», когда он мне надоест.
— Поступайте, как считаете нужным. Мне он совершенно безразличен.
— Ясно. Спектакль начинается. Всего хорошего, — сказал Спейд и пошел на остановку трамвая, идущего в западном направлении.
Молодой человек в кепочке сел в тот же трамвай.
Спейд сошел на Хайд-стрит и отправился домой. В квартире ничего вроде бы не изменилось, но следы обыска нельзя было не заметить. Умывшись и надев чистую сорочку, Спейд вышел из дому, дошел до Саттер-стрит и снова сел на трамвай. Там же оказался и молодой человек.
За шесть кварталов до пансиона «Коронет» Спейд сошел с трамвая и нырнул в вестибюль высокого коричневого жилого дома. В вестибюле он нажал на три кнопки автоматического замка входной двери. Замок зажужжал и открылся. Миновав лестницу и лифт, Спейд углубился в длинный желтый коридор, добрался до задней двери, запертой на английский замок, открыл ее и попал в узкий двор. Двор выходил на темную улочку, по которой Спейд прошел пару кварталов до Калифорниястрит. Когда он входил в «Коронет», было около половины десятого вечера.
Бриджид О'Шонесси так обрадовалась, увидев Спейда, что, похоже, уже и не надеялась увидеть его когда-либо. На ней было сатиновое платье модного в тот сезон голубого оттенка с желтыми бретельками; чулки и туфли были того же модного цвета.
Кремово-красная гостиная была на сей раз в идеальном порядке; ее оживляли цветы в больших черно-серых керамических вазах. В камине горели три небольших неошкуренных полена. Пока она вешала в прихожей его шляпу и плащ, Спейд задумчиво смотрел на огонь.
— Я надеюсь, вы принесли хорошие новости? — спросила она, вернувшись в гостиную. Улыбка не могла скрыть ее тревогу, и, ожидая ответа, она даже затаила дыхание.
— Мы не будем афишировать то, что пока неизвестно широкой публике.
— Полиция не узнает обо мне?
— Нет.
Она радостно вздохнула и села на ореховую кушетку. Лицо ее сделалось спокойным, тело расслабилось. Потом она улыбнулась и одарила его обожающим взглядом.
— Как вам это удалось? — спросила она.
— В Сан-Франциско почти все можно купить или взять силой.
— Вы, наверное, рисковали? Прошу вас, садитесь, пожалуйста. — Она подвинулась, освобождая ему место рядом с собой на кушетке.
— Я не имею ничего против разумного риска, — сказал он почти без рисовки.
Он встал около камина и принялся совершенно откровенно разглядывать девушку изучающим, оценивающим взглядом. преступления.
Она слегка зарделась от такой бесцеремонности, но в целом владела собой лучше, чем раньше; впрочем, застенчивое выражение глаз, которое так шло ей, она сохранила. Он постоял у камина ровно столько, чтобы стало ясно, что он пренебрег приглашением сесть с ней рядом, и только потом подошел к кушетке.
— Вы ведь совсем не такая, — сказал он, садясь, — какой хотите казаться.
— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, — сказала она своим глухим голосом, недоуменно глядя на него.
— Вы ведете себя как школьница, — объяснил он, — все эти заикания, стыдливый румянец и прочее.
Она покраснела и ответила быстро, потупившись:
— Сегодня я уже говорила вам, что порой настолько дурно себя вела, что вам это даже трудно представить.
— Это как раз то, что я имею в виду, — заметил он. — Сегодня вы уже говорили мне это теми же самыми словами и тем же тоном. Вы все это уже выучили наизусть.
После минутного замешательства, которое чуть было не закончилось слезами, она засмеялась и сказала:
— Прекрасно, мистер Спейд, я действительно не та, за кого выдаю себя. На самом деле мне восемьдесят лет, я несносная карга и работаю сталеваром. Но раз уж я так сжилась со своей маской, вы не обидитесь, если я не сразу откажусь от нее?
— Не обижусь, — заверил он ее. — Но вот если вы действительно так невинны, тогда у нас с вами ничего не получится.
— С невинностью покончено, — пообещала она, приложив руку к сердцу.
— Сегодня вечером я виделся с Джоэлом Кэйро, — сказал он как бы невзначай.
Игривость ее как ветром сдуло. В глазах мелькнул страх. Вытянув ноги, Спейд рассматривал свои ботинки. На лице его не было и тени мысли.
После долгого молчания она с трудом выдавила из себя:
— Вы... вы знакомы с ним?
— Я виделся с ним сегодня вечером. — Не глядя на нее, Спейд говорил все тем же светским тоном. — Он собирался в театр.
— Вы хотите сказать, что говорили с ним?
— Всего пару минут, пока не прозвонили к началу спектакля.
Она встала с кушетки и поправила кочергой поленья в камине. Потом чуть подвинула статуэтку на полке камина, подошла к столику в углу комнаты и взяла пачку сигарет, поплотнее задернула занавеску и возвратилась на прежнее место. Лицо ее теперь было спокойным и даже беззаботным.
Спейд усмехнулся:
— Вы неподражаемы.
Выражение ее лица не изменилось. Она тихо спросила:
— Что он сказал?
— О чем?
— Обо мне.
— Ничего. — Спейд повернулся и протянул ей зажигалку.
— Ну так что он сказал? — спросила она с игривым нетерпением.
— Он предложил мне пять тысяч долларов за черную птицу.
Она вздрогнула, нервно откусила зубами конец сигареты и, бросив быстрый тревожный взгляд на Спейда, отвернулась.
— Вы не хотите снова пошевелить поленья в камине или поправить что-нибудь в комнате? — спросил он ленивым тоном.
Она весело засмеялась, бросила сломанную сигарету в пепельницу и взглянула на него ясными и веселыми глазами.
— Нет, не хочу. А что вы ему ответили?
— Пять тысяч долларов — немалые деньги.
Она улыбнулась, но он смотрел на нее серьезно, и улыбка ее стала меркнуть, а потом и вовсе исчезла. Лицо ее приняло удивленный и обиженный вид.
— Вы ведь не собираетесь принимать его предложение? — спросила она.
— А почему бы и нет? Пять тысяч долларов — немалые деньги.
— Но, мистер Спейд, вы обещали помочь мне. — Она схватила его за рукав. — Я доверилась вам. Вы не смеете... — Она замолчала, отпустив его рукав, и нервно сжала руки.
Спейд мило улыбнулся, глядя в ее встревоженные глаза.
— Давайте не будем уточнять, насколько вы мне доверились, — сказал он. — Я обещал вам помочь — что верно, то верно, но я не помню, чтобы вы хоть мельком упоминали каких-нибудь черных птиц.
— Но, видимо, вы и сами знали, иначе... иначе вы не заговорили бы об этом. Во всяком случае, теперь-то вы знаете. Вы не станете... вы не можете... так поступить со мной. — Глаза ее молили, сияя небесной синевой.
— Пять тысяч долларов — немалые деньги, — повторил он в третий раз.
Она подняла плечи, развела руки и бессильно уронила их, признавая свое поражение.
— Немалые, — согласилась она тихим потухшим голосом. — Эта сумма много больше той, которую я могла бы предложить вам, если бы вступила в торг за вашу лояльность.
Спейд засмеялся. Смех его был отрывистым и горьким.
— И это говорите вы! — сказал он. — Что я получил от вас, кроме денег? Может быть, ваше доверие? Или искренность? Или хоть какую-то помощь в решении ваших же проблем? Разве вы сами не пытались приобрести мою лояльность исключительно за деньги?! И если уж я продаю свою лояльность за деньги, то почему бы мне не поработать на того, кто больше платит?
— Я отдала вам все деньги, что у меня были. — В ее широко раскрытых глазах стояли слезы. Говорила она хрипло и с дрожью в голосе. — Я отдала себя на вашу милость, признавшись, что без вашей помощи я пропаду. Что же еще? — Она вдруг придвинулась к нему и истерично крикнула: — А может, я могу купить вас своим телом?
Лица их были совсем рядом. Спейд взял ее лицо в свои ручищи и грубо поцеловал ее в губы. Потом сел прямо.
— Я обдумаю ваше предложение. — Он с трудом сдерживал ярость.
Она сидела неподвижно, держась за онемевшие щеки.
Он встал и сказал:
— Черт! Что за чушь! — Сделал два шага к камину и остановился, глядя на горящие поленья и до боли сжимая зубы.
Она не шевелилась.
Две поперечные складки над носом Спейда углубились и побагровели.
— Мне наплевать на вашу честность, — сказал он, пытаясь сдержать свой гнев. — Мне все равно, какие мерзости вы задумали и что вы хотите от меня утаить, но мне совершенно необходимо убедиться, что вы знаете, что творите.
— Прошу вас. Поверьте мне, и все будет хорошо, и...
— Убедите меня, — сказал он повелительно. — Я хочу вам помочь. До сих пор я делал все возможное. И дальше, если потребуется, я буду действовать вслепую, но я больше не могу работать, не доверяя вам. Вы должны убедить меня, что понимаете происходящее, а не пытаетесь действовать наугад, как бог на душу положит, надеясь, что в конце концов все образуется.
— Но вы можете потерпеть еще немножко?
— Сколько это, немножко? И чего вы ждете?
Она прикусила губу и потупилась.
— Я должна поговорить с Джоэлом Кэйро, — прошептала она едва слышно.
— Вы можете встретиться с ним сегодня же вечером, — сказал Спейд, глядя на часы. — Спектакль скоро кончится. Мы можем позвонить ему в отель.
Она встревоженно вскинула брови.
— Но сюда ему нельзя. Я не хочу, чтобы он знал, где я живу. Я боюсь.
— Можно встретиться с ним у меня, — предложил Спейд.
Она в сомнении задумалась:
— Думаете, он придет?
Спейд кивнул.
— Поехали!
Их такси остановилось около парадного Спейда рядом с темным седаном. За рулем седана сидела Ива Арчер. Спейд приподнял шляпу, здороваясь с ней, и вошел с Бриджид О'Шонесси в парадное. В парадном он вдруг остановился.
— Вы не могли бы подождать меня здесь минутку? Я сейчас.
— Конечно, могу, — сказала Бриджид О'Шонесси, садясь на скамью. — Не спешите.
Спейд вернулся к седану. Едва он открыл дверцу машины, Ива затараторила:
— Мне надо поговорить с тобой, Сэм. Давай поднимемся к тебе.
— Сейчас нельзя.
— Кто эта девушка?
— У меня всего минута, Ива, — терпеливо объяснил Спейд. — Что стряслось?
— Кто она? — повторила Ива, кивнув на дверь парадного.
Он отвернулся и посмотрел вокруг. На ближайшем углу, напротив гаража, стоял, прислонившись к стене, щуплый коротышка лет двадцати в плаще и серой аккуратной кепочке. Спейд нахмурился и снова повернулся к расстроенной Иве.
— В чем дело? — спросил он. — Что стряслось? Тебе не следует приезжать сюда так поздно.
— Я, кажется, начинаю кое-что понимать, — с упреком сказала она. — То ты говоришь, что мне не стоит приезжать в твою контору, а теперь, оказывается, мне нельзя приезжать и сюда. Может, ты хочешь, чтобы я вообще перестала за тобой бегать? Тогда так прямо и скажи.
— Перестань, Ива, у тебя нет права говорить со мной таким образом.
— Знаю. Насчет тебя у меня, кажется, вообще нет никаких прав. Дура я, дура. Я думала, твоя притворная любовь дает мне...
Спейд устало перебил ее.
— Об этом потом, дорогая. О чем ты хотела со мной поговорить?
— Я не могу говорить с тобой здесь, Сэм. Можно я поднимусь к тебе?
— Не сейчас.
— Почему?
Спейд ничего не ответил.
Она плотно сжала губы, оглянулась и, злобно уставившись в ветровое стекло, завела мотор.
Когда седан тронулся с места, Спейд сказал: «Спокойной ночи, Ива», захлопнул дверцу и подождал, пока машина не скрылась из виду. Потом он снова вошел в парадное.
Бриджид О'Шонесси встала со скамьи, весело ему улыбаясь, и они поднялись в квартиру Спейда.
На углу, неподалеку от его конторы, праздно стоял щуплый коротышка лет двадцати, в плаще и серой аккуратной кепочке.
По Саттер-стрит Спейд дошел до Кирни, где в табачной лавке купил две пачки «Булл Дарема». Когда он вышел из лавки, молодой человек оказался в компании еще троих людей, ждущих трамвая на противоположном углу.
Спейд поужинал в закусочной Герберта на Пауэлл-стрит. Когда он в четверть восьмого выходил из закусочной, молодой человек разглядывал витрину соседнего галантерейного магазина.
Спейд дошел до отеля «Бельведер» и справился у портье о мистере Кэйро. Того сейчас в отеле не было. Молодой человек сидел в дальнем углу холла.
Спейд отправился в театр «Джиари» и, не найдя Кэйро в фойе, остался ждать его на противоположной стороне улицы. Молодой человек прогуливался среди других праздношатающихся перед рестораном Маркарда.
В десять минут десятого появился Джоэл Кэйро — он шел по Джиари-стрит своей смешной прыгающей походкой. Частного детектива он заметил, только когда тот дотронулся до его плеча. Кэйро на миг удивился, но потом вспомнил:
— Ах да, вы ведь видели театральный билет.
— Угу. Я вам хочу показать кое-что. — Спейд подвел его к краю тротуара, где было меньше народу. — Вон, видите мальчишку в кепочке у ресторана Маркарда?
Кэйро промямлил: «Понятно» — и бросил взгляд на свои часы. Потом посмотрел на другую сторону Джиари-стрит, затем перевел взгляд на театральную афишу прямо перед собой и только после этого искоса и незаметно оглядел мальчишку в кепочке, его мертвенно-бледное лицо с густыми ресницами, скрывавшими опущенные глаза.
— Кто это? — спросил Спейд.
Кэйро взглянул на него с улыбкой.
— Понятия не имею.
— Он ходит за мной по всему городу.
Кэйро облизал нижнюю губу и спросил:
— В таком случае разумно ли, чтобы он видел нас вместе?
— Откуда я знаю? — ответил Спейд. — Все равно уже увидел.
Кэйро снял шляпу, пригладил волосы рукой в перчатке, водрузил шляпу на место и сказал чистосердечно:
— Я даю вам слово, мистер Спейд, что я не знаю его. Даю вам слово, что не имею с ним ничего общего. Клянусь, что не искал ничьей помощи, кроме вашей.
— Так, может быть, он из другой компании?
— Возможно.
— Я просто хотел узнать, не огорчит ли вас, если я сделаю ему «бо-бо», когда он мне надоест.
— Поступайте, как считаете нужным. Мне он совершенно безразличен.
— Ясно. Спектакль начинается. Всего хорошего, — сказал Спейд и пошел на остановку трамвая, идущего в западном направлении.
Молодой человек в кепочке сел в тот же трамвай.
Спейд сошел на Хайд-стрит и отправился домой. В квартире ничего вроде бы не изменилось, но следы обыска нельзя было не заметить. Умывшись и надев чистую сорочку, Спейд вышел из дому, дошел до Саттер-стрит и снова сел на трамвай. Там же оказался и молодой человек.
За шесть кварталов до пансиона «Коронет» Спейд сошел с трамвая и нырнул в вестибюль высокого коричневого жилого дома. В вестибюле он нажал на три кнопки автоматического замка входной двери. Замок зажужжал и открылся. Миновав лестницу и лифт, Спейд углубился в длинный желтый коридор, добрался до задней двери, запертой на английский замок, открыл ее и попал в узкий двор. Двор выходил на темную улочку, по которой Спейд прошел пару кварталов до Калифорниястрит. Когда он входил в «Коронет», было около половины десятого вечера.
Бриджид О'Шонесси так обрадовалась, увидев Спейда, что, похоже, уже и не надеялась увидеть его когда-либо. На ней было сатиновое платье модного в тот сезон голубого оттенка с желтыми бретельками; чулки и туфли были того же модного цвета.
Кремово-красная гостиная была на сей раз в идеальном порядке; ее оживляли цветы в больших черно-серых керамических вазах. В камине горели три небольших неошкуренных полена. Пока она вешала в прихожей его шляпу и плащ, Спейд задумчиво смотрел на огонь.
— Я надеюсь, вы принесли хорошие новости? — спросила она, вернувшись в гостиную. Улыбка не могла скрыть ее тревогу, и, ожидая ответа, она даже затаила дыхание.
— Мы не будем афишировать то, что пока неизвестно широкой публике.
— Полиция не узнает обо мне?
— Нет.
Она радостно вздохнула и села на ореховую кушетку. Лицо ее сделалось спокойным, тело расслабилось. Потом она улыбнулась и одарила его обожающим взглядом.
— Как вам это удалось? — спросила она.
— В Сан-Франциско почти все можно купить или взять силой.
— Вы, наверное, рисковали? Прошу вас, садитесь, пожалуйста. — Она подвинулась, освобождая ему место рядом с собой на кушетке.
— Я не имею ничего против разумного риска, — сказал он почти без рисовки.
Он встал около камина и принялся совершенно откровенно разглядывать девушку изучающим, оценивающим взглядом. преступления.
Она слегка зарделась от такой бесцеремонности, но в целом владела собой лучше, чем раньше; впрочем, застенчивое выражение глаз, которое так шло ей, она сохранила. Он постоял у камина ровно столько, чтобы стало ясно, что он пренебрег приглашением сесть с ней рядом, и только потом подошел к кушетке.
— Вы ведь совсем не такая, — сказал он, садясь, — какой хотите казаться.
— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, — сказала она своим глухим голосом, недоуменно глядя на него.
— Вы ведете себя как школьница, — объяснил он, — все эти заикания, стыдливый румянец и прочее.
Она покраснела и ответила быстро, потупившись:
— Сегодня я уже говорила вам, что порой настолько дурно себя вела, что вам это даже трудно представить.
— Это как раз то, что я имею в виду, — заметил он. — Сегодня вы уже говорили мне это теми же самыми словами и тем же тоном. Вы все это уже выучили наизусть.
После минутного замешательства, которое чуть было не закончилось слезами, она засмеялась и сказала:
— Прекрасно, мистер Спейд, я действительно не та, за кого выдаю себя. На самом деле мне восемьдесят лет, я несносная карга и работаю сталеваром. Но раз уж я так сжилась со своей маской, вы не обидитесь, если я не сразу откажусь от нее?
— Не обижусь, — заверил он ее. — Но вот если вы действительно так невинны, тогда у нас с вами ничего не получится.
— С невинностью покончено, — пообещала она, приложив руку к сердцу.
— Сегодня вечером я виделся с Джоэлом Кэйро, — сказал он как бы невзначай.
Игривость ее как ветром сдуло. В глазах мелькнул страх. Вытянув ноги, Спейд рассматривал свои ботинки. На лице его не было и тени мысли.
После долгого молчания она с трудом выдавила из себя:
— Вы... вы знакомы с ним?
— Я виделся с ним сегодня вечером. — Не глядя на нее, Спейд говорил все тем же светским тоном. — Он собирался в театр.
— Вы хотите сказать, что говорили с ним?
— Всего пару минут, пока не прозвонили к началу спектакля.
Она встала с кушетки и поправила кочергой поленья в камине. Потом чуть подвинула статуэтку на полке камина, подошла к столику в углу комнаты и взяла пачку сигарет, поплотнее задернула занавеску и возвратилась на прежнее место. Лицо ее теперь было спокойным и даже беззаботным.
Спейд усмехнулся:
— Вы неподражаемы.
Выражение ее лица не изменилось. Она тихо спросила:
— Что он сказал?
— О чем?
— Обо мне.
— Ничего. — Спейд повернулся и протянул ей зажигалку.
— Ну так что он сказал? — спросила она с игривым нетерпением.
— Он предложил мне пять тысяч долларов за черную птицу.
Она вздрогнула, нервно откусила зубами конец сигареты и, бросив быстрый тревожный взгляд на Спейда, отвернулась.
— Вы не хотите снова пошевелить поленья в камине или поправить что-нибудь в комнате? — спросил он ленивым тоном.
Она весело засмеялась, бросила сломанную сигарету в пепельницу и взглянула на него ясными и веселыми глазами.
— Нет, не хочу. А что вы ему ответили?
— Пять тысяч долларов — немалые деньги.
Она улыбнулась, но он смотрел на нее серьезно, и улыбка ее стала меркнуть, а потом и вовсе исчезла. Лицо ее приняло удивленный и обиженный вид.
— Вы ведь не собираетесь принимать его предложение? — спросила она.
— А почему бы и нет? Пять тысяч долларов — немалые деньги.
— Но, мистер Спейд, вы обещали помочь мне. — Она схватила его за рукав. — Я доверилась вам. Вы не смеете... — Она замолчала, отпустив его рукав, и нервно сжала руки.
Спейд мило улыбнулся, глядя в ее встревоженные глаза.
— Давайте не будем уточнять, насколько вы мне доверились, — сказал он. — Я обещал вам помочь — что верно, то верно, но я не помню, чтобы вы хоть мельком упоминали каких-нибудь черных птиц.
— Но, видимо, вы и сами знали, иначе... иначе вы не заговорили бы об этом. Во всяком случае, теперь-то вы знаете. Вы не станете... вы не можете... так поступить со мной. — Глаза ее молили, сияя небесной синевой.
— Пять тысяч долларов — немалые деньги, — повторил он в третий раз.
Она подняла плечи, развела руки и бессильно уронила их, признавая свое поражение.
— Немалые, — согласилась она тихим потухшим голосом. — Эта сумма много больше той, которую я могла бы предложить вам, если бы вступила в торг за вашу лояльность.
Спейд засмеялся. Смех его был отрывистым и горьким.
— И это говорите вы! — сказал он. — Что я получил от вас, кроме денег? Может быть, ваше доверие? Или искренность? Или хоть какую-то помощь в решении ваших же проблем? Разве вы сами не пытались приобрести мою лояльность исключительно за деньги?! И если уж я продаю свою лояльность за деньги, то почему бы мне не поработать на того, кто больше платит?
— Я отдала вам все деньги, что у меня были. — В ее широко раскрытых глазах стояли слезы. Говорила она хрипло и с дрожью в голосе. — Я отдала себя на вашу милость, признавшись, что без вашей помощи я пропаду. Что же еще? — Она вдруг придвинулась к нему и истерично крикнула: — А может, я могу купить вас своим телом?
Лица их были совсем рядом. Спейд взял ее лицо в свои ручищи и грубо поцеловал ее в губы. Потом сел прямо.
— Я обдумаю ваше предложение. — Он с трудом сдерживал ярость.
Она сидела неподвижно, держась за онемевшие щеки.
Он встал и сказал:
— Черт! Что за чушь! — Сделал два шага к камину и остановился, глядя на горящие поленья и до боли сжимая зубы.
Она не шевелилась.
Две поперечные складки над носом Спейда углубились и побагровели.
— Мне наплевать на вашу честность, — сказал он, пытаясь сдержать свой гнев. — Мне все равно, какие мерзости вы задумали и что вы хотите от меня утаить, но мне совершенно необходимо убедиться, что вы знаете, что творите.
— Прошу вас. Поверьте мне, и все будет хорошо, и...
— Убедите меня, — сказал он повелительно. — Я хочу вам помочь. До сих пор я делал все возможное. И дальше, если потребуется, я буду действовать вслепую, но я больше не могу работать, не доверяя вам. Вы должны убедить меня, что понимаете происходящее, а не пытаетесь действовать наугад, как бог на душу положит, надеясь, что в конце концов все образуется.
— Но вы можете потерпеть еще немножко?
— Сколько это, немножко? И чего вы ждете?
Она прикусила губу и потупилась.
— Я должна поговорить с Джоэлом Кэйро, — прошептала она едва слышно.
— Вы можете встретиться с ним сегодня же вечером, — сказал Спейд, глядя на часы. — Спектакль скоро кончится. Мы можем позвонить ему в отель.
Она встревоженно вскинула брови.
— Но сюда ему нельзя. Я не хочу, чтобы он знал, где я живу. Я боюсь.
— Можно встретиться с ним у меня, — предложил Спейд.
Она в сомнении задумалась:
— Думаете, он придет?
Спейд кивнул.
— Поехали!
Их такси остановилось около парадного Спейда рядом с темным седаном. За рулем седана сидела Ива Арчер. Спейд приподнял шляпу, здороваясь с ней, и вошел с Бриджид О'Шонесси в парадное. В парадном он вдруг остановился.
— Вы не могли бы подождать меня здесь минутку? Я сейчас.
— Конечно, могу, — сказала Бриджид О'Шонесси, садясь на скамью. — Не спешите.
Спейд вернулся к седану. Едва он открыл дверцу машины, Ива затараторила:
— Мне надо поговорить с тобой, Сэм. Давай поднимемся к тебе.
— Сейчас нельзя.
— Кто эта девушка?
— У меня всего минута, Ива, — терпеливо объяснил Спейд. — Что стряслось?
— Кто она? — повторила Ива, кивнув на дверь парадного.
Он отвернулся и посмотрел вокруг. На ближайшем углу, напротив гаража, стоял, прислонившись к стене, щуплый коротышка лет двадцати в плаще и серой аккуратной кепочке. Спейд нахмурился и снова повернулся к расстроенной Иве.
— В чем дело? — спросил он. — Что стряслось? Тебе не следует приезжать сюда так поздно.
— Я, кажется, начинаю кое-что понимать, — с упреком сказала она. — То ты говоришь, что мне не стоит приезжать в твою контору, а теперь, оказывается, мне нельзя приезжать и сюда. Может, ты хочешь, чтобы я вообще перестала за тобой бегать? Тогда так прямо и скажи.
— Перестань, Ива, у тебя нет права говорить со мной таким образом.
— Знаю. Насчет тебя у меня, кажется, вообще нет никаких прав. Дура я, дура. Я думала, твоя притворная любовь дает мне...
Спейд устало перебил ее.
— Об этом потом, дорогая. О чем ты хотела со мной поговорить?
— Я не могу говорить с тобой здесь, Сэм. Можно я поднимусь к тебе?
— Не сейчас.
— Почему?
Спейд ничего не ответил.
Она плотно сжала губы, оглянулась и, злобно уставившись в ветровое стекло, завела мотор.
Когда седан тронулся с места, Спейд сказал: «Спокойной ночи, Ива», захлопнул дверцу и подождал, пока машина не скрылась из виду. Потом он снова вошел в парадное.
Бриджид О'Шонесси встала со скамьи, весело ему улыбаясь, и они поднялись в квартиру Спейда.
Глава 7
Буква, нарисованная в воздухе
В спальне, которая днем, когда поднимали откидную кровать, превращалась в гостиную, Спейд взял у Бриджид О'Шонесси шляпку и пальто, усадил ее в мягкое кресло-качалку и позвонил в «Бельведер» Кэйро еще не вернулся из театра. Спейд оставил свой телефон с просьбой, чтобы Кэйро позвонил ему, как только придет.
Потом сел в кресло у стола и без всякого предисловия, без каких-либо предварительных объяснений начал рассказывать историю, случившуюся на американском Северо-Западе несколько лет тому назад. Он говорил ровным невыразительным голосом, без акцентов и пауз, лишь изредка повторяя отдельную фразу в слегка измененном виде, как бы подчеркивая, что каждая деталь должна быть передана абсолютно точно.
Сначала Бриджид О'Шонесси слушала вполуха, заинтригованная больше не самой историей, а тем, что Спейд стал ее рассказывать, любопытство ее подогревалось не подробностями событий, а догадками о причинах, вызвавших сам рассказ; но постепенно история захватывала ее все больше и больше и наконец полностью поглотила ее внимание.
Однажды человек по фамилии Флиткрафт ушел на обед из своей маклерской конторы в Такоме и более туда не возвращался. Не пришел он и играть в гольф в четыре часа дня, куда сам же пригласил знакомого за полчаса до своего ухода на обед. Жена и дети больше никогда его не видели. У него было двое сыновей — мальчики пяти и трех лет, собственный дом в пригороде Такомы, новый «пакард» и все прочее, что следует иметь процветающему американцу.
Флиткрафт получил в наследство от отца семьдесят тысяч долларов и, успешно торгуя недвижимостью, стал обладателем капитала приблизительно в двести тысяч долларов. Его дела шли нормально, хотя обилие не доведенных до конца сделок говорило, что перед исчезновением он ничего специально в порядок не приводил. К примеру, сделку, которая обещала ему немалую прибыль, предполагалось заключить назавтра после дня, когда он исчез. Судя по всему, в момент исчезновения при нем было не больше шестидесяти или семидесяти долларов. Вся его жизнь в последние месяцы была на виду, так что в тайных грехах или даже в близких отношениях с другой женщиной его не подозревали, хотя совсем исключить любую из этих возможностей было, конечно, нельзя.
— Он исчез, — сказал Спейд, — как исчезает кулак, когда разжимаешь пальцы.
В это время зазвонил телефон.
— Алло, — сказал Спейд. — Мистер Кэйро?.. Это Спейд. Вы можете сейчас приехать ко мне домой, на Пост-стрит?.. Да, думаю, что важно. — Он поглядел на девушку, сложил губы трубочкой и выпалил: — У меня сейчас мисс О'Шонесси, которая хочет встретиться с вами.
Бриджид О'Шонесси нахмурилась, заерзала на стуле, но промолчала.
Спейд положил телефонную трубку и сказал:
— Он скоро будет здесь. Так, значит, случилось это в тысяча девятьсот двадцать втором году. В тысяча девятьсот двадцать седьмом я работал в крупном детективном агентстве в Сиэтле. Приходит к нам миссис Флиткрафт и говорит, что в Спокане видели человека, похожего на ее мужа. Я поехал туда. Это действительно оказался Флиткрафт. Он уже два года жил в Спокане под именем Чарльза Пирса. Торговал автомобилями, что приносило ему от двадцати до двадцати пяти тысяч долларов в год, имел жену, сына-малыша, дом в пригороде Спокана и в теплое время после четырех часов дня любил играть в гольф.
У Спейда не было четких инструкций на тот случай, если он найдет Флиткрафта. И он пригласил его к себе в Давенпорт. Чувства вины Флиткрафт не испытывал. Он оставил свою первую семью хорошо обеспеченной, собственное же поведение казалось ему вполне оправданным. Его волновало только, сумеет ли он объяснить Спейду резоны своих поступков — ведь ему пока не приходилось развивать свои доводы вслух.
— Я-то его понял, — сказал Спейд Бриджид О'Шонесси, — но миссис Флиткрафт так никогда и не смогла понять. Она считала его поступок идиотским. Может, она и права. Скандала она не хотела, а после такого гнусного обмана — так она смотрела на это — он ей был больше не нужен. Поэтому они развелись по-тихому, и все остались довольны.
— А теперь послушайте, что с ним произошло, — продолжал Спейд. — В тот день по дороге на обед он проходил мимо стройки. Неподалеку от него на тротуар грохнулась балка, сорвавшаяся с восьмого или девятого этажа. Балка его не задела, правда, осколком выбитого асфальта ему оцарапало лицо. Просто кожу содрало, но шрам все-таки остался. Когда он рассказывал об этом, то любовно потирал его пальцем. Хотя он, по собственному признанию, до смерти испугался, главным все же было потрясение, а не испуг. Он испытывал такое чувство, будто кто-то сорвал покров с жизни и показал ему ее устройство.
Флиткрафт был достойным гражданином, хорошим мужем и заботливым отцом не по принуждению, а из внутренней потребности жить в согласии с окружающим миром. Его так воспитали. Такими были люди вокруг него. Та жизнь, которую он знал, была ясной, упорядоченной, здравой и ответственной. Падение балки показало ему, что на самом деле жизнь совсем не такова. Его, достойного гражданина, мужа, отца, могло смахнуть с лица земли между конторой и рестораном случайно сорвавшейся балкой. Он вдруг осознал, что люди умирают по чистой случайности, а живут лишь до тех пор, пока их щадит слепой рок.
И потрясла его больше всего даже не несправедливость, с ней в конце концов, оправившись от первого шока, он смирился. Самое сильное потрясение он испытал, открыв для себя, что, упорядочивая свои дела, он отдалялся от жизни, а не приближался к ней. Он сказал, что, не успев пройти и двадцати футов от того места, где упала балка, понял, что не обретет душевного покоя, пока не приспособит себя к новому пониманию жизни. К концу обеда он уже знал, как ему приспособиться. Жизнь его может прервать случайно сорвавшаяся балка: нет уж, он сам ее изменит не менее случайным образом, просто исчезнув. По его словам, он любил свою семью, как все любят, но, во-первых, он оставлял ее обеспеченной, а во-вторых, он любил домочадцев не настолько, чтобы разлука с ними была для него мучительной.
— В тот же день он уехал в Сиэтл, — сказал Спейд, — а оттуда пароходом добрался до Сан-Франциско. Пару лет его носило по стране, а затем принесло на Северо-Запад, в Спокан, где он осел и снова женился. Его новая жена внешне не была похожа на прежнюю, но все-таки между ними было много общего. Она принадлежала к тому хорошо известному типу женщин, которые любят гольф, бридж и новые рецепты салатов. Он никогда не жалел о содеянном, поскольку считал свое поведение оправданным. Я даже думаю, что не догадывался, что, как и следовало ожидать, попал в ту же самую колею, из которой выбрался в Такоме. Но именно это мне больше всего в нем и нравилось. Он приспособился к тому, что балки падают, а когда они падать перестали, он приспособился и к тому, что они больше не падают.
— Захватывающая история, — сказала Бриджид О'Шонесси. Она встала с кресла и подошла почти вплотную к Спейду. Ее широко раскрытые глаза смотрели на него очень многозначительно. — Мне, видимо, не надо объяснять вам, в сколь сложное положение вы при желании можете меня поставить в его присутствии.
Спейд улыбнулся не разжимая губ.
— Нет, объяснять это мне не надо, — согласился он.
— И вы также знаете, что я бы никогда не поставила себя в такое положение, если бы не доверяла вам полностью. — Большим и указательным пальцами она вертела черную пуговицу на его синем пиджаке.
Спейд воскликнул с притворной уступчивостью:
— Опять вы за свое!
— Но вы же сами знаете, что это правда, — настаивала она.
— Нет, я этого не знаю. — Он похлопал по руке, которая вертела пуговицу. — Моя попытка выяснить, почему я должен доверять вам, привела нас сюда. Не будем запутывать простые вещи. Впрочем, пока вам удается убеждать меня слепо доверять вам, вам нет нужды доверять мне.
Она изучающе разглядывала его лицо.
Спейд засмеялся. Потом еще раз похлопал ее по руке и сказал:
— Не забивайте сейчас себе этим голову. Он будет здесь с минуты на минуту. Заканчивайте с ним свои дела, а потом мы решим, что нам делать дальше.
— И вы позволите мне побеседовать... с ним... как я захочу?
— Разумеется.
Она отпустила пуговицу и сжала его пальцы. Потом сказала с нежностью:
— Мне вас бог послал.
Спейд заметил:
— Не переигрывайте.
Джоэл Кэйро был расстроен. Темные глаза его были в пол-лица. Не успел Спейд открыть дверь, как он торопливо запищал:
— Тот мальчишка шпионит за домом, мистер Спейд, мальчишка, которого вы показали мне около театра или, может, которому вы показали меня. Как это понимать, мистер Спейд? Я шел сюда с добрыми намерениями, не подозревая о подвохе или ловушке.
Потом сел в кресло у стола и без всякого предисловия, без каких-либо предварительных объяснений начал рассказывать историю, случившуюся на американском Северо-Западе несколько лет тому назад. Он говорил ровным невыразительным голосом, без акцентов и пауз, лишь изредка повторяя отдельную фразу в слегка измененном виде, как бы подчеркивая, что каждая деталь должна быть передана абсолютно точно.
Сначала Бриджид О'Шонесси слушала вполуха, заинтригованная больше не самой историей, а тем, что Спейд стал ее рассказывать, любопытство ее подогревалось не подробностями событий, а догадками о причинах, вызвавших сам рассказ; но постепенно история захватывала ее все больше и больше и наконец полностью поглотила ее внимание.
Однажды человек по фамилии Флиткрафт ушел на обед из своей маклерской конторы в Такоме и более туда не возвращался. Не пришел он и играть в гольф в четыре часа дня, куда сам же пригласил знакомого за полчаса до своего ухода на обед. Жена и дети больше никогда его не видели. У него было двое сыновей — мальчики пяти и трех лет, собственный дом в пригороде Такомы, новый «пакард» и все прочее, что следует иметь процветающему американцу.
Флиткрафт получил в наследство от отца семьдесят тысяч долларов и, успешно торгуя недвижимостью, стал обладателем капитала приблизительно в двести тысяч долларов. Его дела шли нормально, хотя обилие не доведенных до конца сделок говорило, что перед исчезновением он ничего специально в порядок не приводил. К примеру, сделку, которая обещала ему немалую прибыль, предполагалось заключить назавтра после дня, когда он исчез. Судя по всему, в момент исчезновения при нем было не больше шестидесяти или семидесяти долларов. Вся его жизнь в последние месяцы была на виду, так что в тайных грехах или даже в близких отношениях с другой женщиной его не подозревали, хотя совсем исключить любую из этих возможностей было, конечно, нельзя.
— Он исчез, — сказал Спейд, — как исчезает кулак, когда разжимаешь пальцы.
В это время зазвонил телефон.
— Алло, — сказал Спейд. — Мистер Кэйро?.. Это Спейд. Вы можете сейчас приехать ко мне домой, на Пост-стрит?.. Да, думаю, что важно. — Он поглядел на девушку, сложил губы трубочкой и выпалил: — У меня сейчас мисс О'Шонесси, которая хочет встретиться с вами.
Бриджид О'Шонесси нахмурилась, заерзала на стуле, но промолчала.
Спейд положил телефонную трубку и сказал:
— Он скоро будет здесь. Так, значит, случилось это в тысяча девятьсот двадцать втором году. В тысяча девятьсот двадцать седьмом я работал в крупном детективном агентстве в Сиэтле. Приходит к нам миссис Флиткрафт и говорит, что в Спокане видели человека, похожего на ее мужа. Я поехал туда. Это действительно оказался Флиткрафт. Он уже два года жил в Спокане под именем Чарльза Пирса. Торговал автомобилями, что приносило ему от двадцати до двадцати пяти тысяч долларов в год, имел жену, сына-малыша, дом в пригороде Спокана и в теплое время после четырех часов дня любил играть в гольф.
У Спейда не было четких инструкций на тот случай, если он найдет Флиткрафта. И он пригласил его к себе в Давенпорт. Чувства вины Флиткрафт не испытывал. Он оставил свою первую семью хорошо обеспеченной, собственное же поведение казалось ему вполне оправданным. Его волновало только, сумеет ли он объяснить Спейду резоны своих поступков — ведь ему пока не приходилось развивать свои доводы вслух.
— Я-то его понял, — сказал Спейд Бриджид О'Шонесси, — но миссис Флиткрафт так никогда и не смогла понять. Она считала его поступок идиотским. Может, она и права. Скандала она не хотела, а после такого гнусного обмана — так она смотрела на это — он ей был больше не нужен. Поэтому они развелись по-тихому, и все остались довольны.
— А теперь послушайте, что с ним произошло, — продолжал Спейд. — В тот день по дороге на обед он проходил мимо стройки. Неподалеку от него на тротуар грохнулась балка, сорвавшаяся с восьмого или девятого этажа. Балка его не задела, правда, осколком выбитого асфальта ему оцарапало лицо. Просто кожу содрало, но шрам все-таки остался. Когда он рассказывал об этом, то любовно потирал его пальцем. Хотя он, по собственному признанию, до смерти испугался, главным все же было потрясение, а не испуг. Он испытывал такое чувство, будто кто-то сорвал покров с жизни и показал ему ее устройство.
Флиткрафт был достойным гражданином, хорошим мужем и заботливым отцом не по принуждению, а из внутренней потребности жить в согласии с окружающим миром. Его так воспитали. Такими были люди вокруг него. Та жизнь, которую он знал, была ясной, упорядоченной, здравой и ответственной. Падение балки показало ему, что на самом деле жизнь совсем не такова. Его, достойного гражданина, мужа, отца, могло смахнуть с лица земли между конторой и рестораном случайно сорвавшейся балкой. Он вдруг осознал, что люди умирают по чистой случайности, а живут лишь до тех пор, пока их щадит слепой рок.
И потрясла его больше всего даже не несправедливость, с ней в конце концов, оправившись от первого шока, он смирился. Самое сильное потрясение он испытал, открыв для себя, что, упорядочивая свои дела, он отдалялся от жизни, а не приближался к ней. Он сказал, что, не успев пройти и двадцати футов от того места, где упала балка, понял, что не обретет душевного покоя, пока не приспособит себя к новому пониманию жизни. К концу обеда он уже знал, как ему приспособиться. Жизнь его может прервать случайно сорвавшаяся балка: нет уж, он сам ее изменит не менее случайным образом, просто исчезнув. По его словам, он любил свою семью, как все любят, но, во-первых, он оставлял ее обеспеченной, а во-вторых, он любил домочадцев не настолько, чтобы разлука с ними была для него мучительной.
— В тот же день он уехал в Сиэтл, — сказал Спейд, — а оттуда пароходом добрался до Сан-Франциско. Пару лет его носило по стране, а затем принесло на Северо-Запад, в Спокан, где он осел и снова женился. Его новая жена внешне не была похожа на прежнюю, но все-таки между ними было много общего. Она принадлежала к тому хорошо известному типу женщин, которые любят гольф, бридж и новые рецепты салатов. Он никогда не жалел о содеянном, поскольку считал свое поведение оправданным. Я даже думаю, что не догадывался, что, как и следовало ожидать, попал в ту же самую колею, из которой выбрался в Такоме. Но именно это мне больше всего в нем и нравилось. Он приспособился к тому, что балки падают, а когда они падать перестали, он приспособился и к тому, что они больше не падают.
— Захватывающая история, — сказала Бриджид О'Шонесси. Она встала с кресла и подошла почти вплотную к Спейду. Ее широко раскрытые глаза смотрели на него очень многозначительно. — Мне, видимо, не надо объяснять вам, в сколь сложное положение вы при желании можете меня поставить в его присутствии.
Спейд улыбнулся не разжимая губ.
— Нет, объяснять это мне не надо, — согласился он.
— И вы также знаете, что я бы никогда не поставила себя в такое положение, если бы не доверяла вам полностью. — Большим и указательным пальцами она вертела черную пуговицу на его синем пиджаке.
Спейд воскликнул с притворной уступчивостью:
— Опять вы за свое!
— Но вы же сами знаете, что это правда, — настаивала она.
— Нет, я этого не знаю. — Он похлопал по руке, которая вертела пуговицу. — Моя попытка выяснить, почему я должен доверять вам, привела нас сюда. Не будем запутывать простые вещи. Впрочем, пока вам удается убеждать меня слепо доверять вам, вам нет нужды доверять мне.
Она изучающе разглядывала его лицо.
Спейд засмеялся. Потом еще раз похлопал ее по руке и сказал:
— Не забивайте сейчас себе этим голову. Он будет здесь с минуты на минуту. Заканчивайте с ним свои дела, а потом мы решим, что нам делать дальше.
— И вы позволите мне побеседовать... с ним... как я захочу?
— Разумеется.
Она отпустила пуговицу и сжала его пальцы. Потом сказала с нежностью:
— Мне вас бог послал.
Спейд заметил:
— Не переигрывайте.
Джоэл Кэйро был расстроен. Темные глаза его были в пол-лица. Не успел Спейд открыть дверь, как он торопливо запищал:
— Тот мальчишка шпионит за домом, мистер Спейд, мальчишка, которого вы показали мне около театра или, может, которому вы показали меня. Как это понимать, мистер Спейд? Я шел сюда с добрыми намерениями, не подозревая о подвохе или ловушке.