Страница:
Украдкой отломила у скелета один палец и поспешно спрятала его в своей ладони.
Руки она держала перед собой, так что никто и не мог заметить, что она натворила. Она помешкала, стараясь запомнить все, что можно будет позднее занести в свои записи, затем перешла к четвертому и пятому мертвецам.
Они лежали совсем рядом, один – перед открытым железным ящиком, который доходил ей примерно до бедра, другой – у огромного глиняного сосуда, который привязали к деревянной решетке, видимо, для того, чтобы удобнее было его передвигать. Сосуд был высотой с саму Винн, и в боку его зиял большой пролом.
На стенках железного ящика изнутри виднелись глубокие царапины и вмятины, хорошо различимые даже под слоем грязи и тонким налетом ржавчины. Скелет существа, содержавшегося в этом ящике, выглядел куда более странно и непривычно, чем останки крылатой летуньи. Вместо зубов у него были роговые пластины, а верхние фаланги пальцев на руках и ногах завершались кривыми, необыкновенно острыми по виду когтями. Именно этими когтями, судя по всему, узник железного ящика пытался процарапать себе путь наружу.
Все его кости и иссохшая за долгие годы плоть были покрыты потеками темно-красной грязи, настолько густо, что в желтом свете фонарей они казались угольно-черными. При виде этого зрелища в сознании Винн опять шевельнулось смутное воспоминание… но вот о чем, о ком? Стараясь держаться спиной к остальным, она притворилась, что детально осматривает останки, а сама втихомолку прихватила когтистый палец ноги и скрыла свою добычу в ладони, где уже прятался палец крылатой летуньи.
Пятый труп находился так близко от четвертого, что Винн даже не пришлось вставать и подходить к нему. Хотя и сложенное плотнее, стройностью это существо напоминало эльфа, и его плечи, позвоночник и увенчанный гребнем затылок были усажены рядами причудливых роговых шипов. Кости его нисколько не пожелтели от времени – так и остались безупречно белыми, во рту вместо зубов тоже были роговые пластины, но не сплошные, а разделенные равными промежутками.
Винн украдкой протянула руку, отломила с голени шип поменьше и со всеми предосторожностями присоединила его к своей коллекции.
Затем взгляд ее вернулся к шипам, которыми был усажен позвоночник, – между лопаток они были довольно длинные, но, спускаясь к пояснице, становились постепенно короче.
Как плавник у рыбы.
Винн неловко выпрямилась, пошатнулась, и ее затрясло.
– А теперь, зупан, мы уйдем, и вы… – начал Лисил, но тут он глянул на Винн, и глаза его широко раскрылись. – Мы закончили. Все кончено. Не надо плакать.
Ян шагнул было к Винн, и неприязненное недоверие, с которым он все это время посматривал на нее, сменилось искренним беспокойством.
Винн отпрянула от него, вдруг осознав, что боится подпускать к себе близко кого бы то ни было. Она даже не подозревала до сих пор, что плачет, знала только, что никак не может унять дрожь, что все ее спутанные мысли можно выразить одним-единственным словом.
– Уйришг!– прошептала она дрожащим от слез голосом.
Взгляд ее помимо воли переходил с одного мертвеца на другого – эльф, гном, создание воздуха, создание воды и… огня?
– Да уведи же ты ее отсюда, болван! – рявкнул Каделл. – Эта комната ее с ума свела, и как бы со всеми нами не случилось то же самое!
Лисил крепко взял Винн за плечо и повел к выходу. Она не сопротивлялась, шла, мысленно твердя одно и то же – заученный в ранней юности урок, составные части творения:
«Стихии мира суть дух, земля, вода, воздух и огонь…
Состояния их суть сущность, твердь, жидкость, газ и энергия…
Проявления их суть дерево, гора, ветер, волна и пламя…»
А здесь, в комнате, были лесной эльф, горный гном…
Винн не знала, как называются три других существа. Их имена были забыты настолько давно, еще до Забвенных, что теперь эти создания были известны только как часть мифа об «Уйришг»,как называли их эльфы. Хранители Знания приблизительно переводили это как «Порожденные стихиями» или «Дети стихий», хотя на самом деле слово было такое древнее, что его точного значения давно уже никто не знал.
В старинных, бережно восстановленных текстах содержались намеки на легенду, которая была в ходу на родине Винн, – о том, что люди и есть самая древняя из разумных рас. В изначальные времена они смешались со стихийными духами, и их отпрыски дали начало пяти новым расам. Эта легенда представляла собой попытку объяснить их происхождение, и вполне возможно, что в ней таилась толика правды, хотя эльфы заморского континента считали ее не более чем забавной сказкой.
Как же несправедливо, что легенда эта обернулась правдой… таким ужасным, таким кровавым образом!
Лисил повел Винн к лестнице, но девушка вырвалась, бросилась бежать и бежала, не останавливаясь, до самого выхода из замка. Она выбежала в замковый двор, и холод промозглой ночи мгновенно прохватил ее до костей. Винн упала на колени прямо в грязь и зарыдала. Двоих стражников нигде не было видно.
Лисил нагнал ее, присел рядом на корточки, взял за плечи.
– Что ты нашла, Винн? – спросил он и вдруг осекся, увидев на ее безвольно разжавшейся ладони унесенные из подземелья кости. – О, клянусь всеми мертвыми святыми! Что ты натворила?!
Винн подняла голову и молча взглянула на него.
Полуэльф заботливо надел ей на голову капюшон, затем плотнее запахнул на ней короткий плащ.
– Расскажи мне все, – попросил он. – Я же ничегошеньки не понимаю.
– Уйришг,– в который раз прошептала Винн, протянув к нему ладонь, на которой лежали три кости.
Не без труда, запинаясь на каждом слове, она рассказала Лисилу о Детях стихий – пяти забытых расах. Только о двух из них – эльфах и гномах – было известно наверняка, что они существуют, а все остальные, вполне вероятно, были только мифом, легендой, выдумкой, наконец. Лисил слушал, то и дело поглядывая на кости, которые лежали на ладони Винн, и в конце концов девушка увидела, что во взгляде его забрезжило понимание.
– Что ж, ясно, – сказал он наконец, – но нам надо идти. Я должен поскорее увидеть Магьер.
Он хотел помочь Винн подняться, но ее вновь затрясло, на сей раз при мысли о Магьер, которая ждет их у подножия холма, в деревне.
– Не хочу! – крикнула она. – Ничего больше не хочу знать, не хочу!
Лисил ухватил ее за локти и рывком вздернул на ноги. Винн мельком удивилась тому, какие у него сильные руки.
– Я тебя понимаю, – сказал он мягко, – но очень, очень прошу – соберись с духом! Магьер уже на пределе сил, и мне понадобится твоя помощь.
– Что она такое? – спросила Винн.
– Даже слышать этого не желаю! – отрезал Лисил. – Магьер так же, как и нас с тобой, никто не спрашивал, какой она хочет появиться на свет. Она родилась дампиром и…
– И ты вправду думаешь, что она толькодампир? – перебила его Винн. – Я только что объяснила тебе, кого и что мы нашли в той комнате. Этот бронзовый чан такой огромный, целиком покрыть его гравировкой наверняка стоило немалого труда… и вот его использовали всего один раз, а потом бросили, как ненужную ветошь, потому что с его помощью уже добились того, чего хотели. Неужели ты никогда не задумывался над тем, с какой стати Сын Ночи, вампир, так потрудился, чтобы создать убийцу себе подобных?
Лисил начал терять терпение:
– Но ведь Магьер совсем не…
– Ну нет! – Винн уже почти кричала. – Именно такова природа Магьер… хотя только внешне. Эти несчастные, эти обескровленные жертвы там, в комнате… Ты подумай, Лисил, кто-то обшарил весь мир, чтобы найти их, а ведь все они, кроме эльфа и гнома, – миф, причем настолько древний, что о них просто позабыли. Всех их доставили сюда, чтобы убить и обескровить ради появления на свет Магьер… а потом предпочли замуровать комнату, нежели каким-то иным способом избавляться от улик.
Она оттолкнула Лисила, и голос ее смягчился. Не от сочувствия, скорее, от непонимания, как он может быть настолько слеп.
– То, что произошло здесь, – практически невозможно, недостижимо. И ты по-прежнему считаешь, что все это устроили только для того, чтобы создать всего-то убийцу вампиров?
Лисил смотрел на нее во все глаза, явно потерявшись в таком обилии слов.
– У меня нет выбора, – сказал он наконец. – Пойми, я люблю ее и потому не могу оставаться в стороне. Если ты не поможешь мне, я останусь совсем один. Даже Малец, похоже, не желает рассказать мне, что он знает, или объяснить, зачем он свел меня с Магьер.
Полуэльф шагнул ближе, и в его глазах была усталая безысходность.
– Ты нужна мне, – сказал он. – Ты знаешь больше, чем любой из нас. У меня есть только мое прошлое да природная хитрость, а только этого может оказаться недостаточно. Ты нужна мне, нужна именно сейчас.
В голосе его звучала такая мольба, что у Винн подкосились ноги. Она не хотела жить в этом мире. Она боялась, что первые шаги к разгадке прошлого Магьер неизбежно приведут их в более страшные места, чем замурованная комната. Малец оказался стихийным духом во плоти, другом полуэльфа с темным прошлым, о котором Винн до сих пор известно было слишком мало. Пес ухитрился свести Лисила и Магьер, и вдвоем они случайно узнали об истинной природе Магьер гораздо больше, чем Малец хотел бы открыть кому бы то ни было.
Целую вечность назад в подземельях Белы Винн помешала Магьер убить Чейна, хотя он и оказался вампиром. И она упорно отстаивала свою правоту, твердо веря, что даже в Чейне есть что-то хорошее, потому что помнила, насколько иным он был во время их ученых изысканий в миссии Хранителей.
И сейчас Лисил умоляет ее помочь, потому что слепо верит в женщину, которую любит.
– Пойдем, – сказала она.
Лисил облегченно вздохнул и, бережно взяв ее за руку, повел за собой к дороге.
– Магьер ничего не говори, – сказал он. – Если то, что ты подозреваешь, хотя бы отчасти правда… пока что пусть это останется между нами.
Магьер замедлила шаг, проходя мимо хижины тетки Беи. Хотя ставни на единственном окне были закрыты, в щелку между ними пробивался тусклый свет.
Прохожих на улице в это время было немного, да и те, едва Магьер остановилась, поспешили исчезнуть. Одна за другой со стуком захлопывались двери, лязгали, задвигаясь в пазы, засовы – и вот Магьер осталась на темной лице совершенно одна. Сейчас для нее это было уже чересчур. Перед тем как осуществить то, на что она решилась, ей нужна была хотя бы малая толика сердечного тепла. Магьер решительно распахнула теткину дверь и вошла в дом.
Тетка Бея стояла у горящего очага и, держа в одной руке чугунную крышку, другой рукой помешивала содержимое котелка. Она оглянулась в тот самый миг, когда Магьер прикрыла за собой, дверь.
– Я-то все голову ломаю, когда вы изволите вернуться, – проворчала Бея. – Воду в похлебку уже дважды добавляла, чтобы не выкипело. А где остальные?
Магьер сразу решила, что не станет посвящать тетку в подробности. Она пришла лишь затем, чтобы увидеть дружеское лицо, не омраченное тенью ее прошлого, которое явилось им в замурованной комнате замкового подземелья.
– Они еще в замке, – ответила она. – Не беспокойся, они скоро вернутся. Я зашла, только чтобы предупредить тебя… я иду повидать маму.
Тетка Бея накрыла крышкой горшок, и лицо ее заметно смягчилось.
– А я-то все гадала, соберешься ли ты к ней сходить. Я и сама-то давненько там не была.
Эти теткины слова немало удивили Магьер. В обычае местных жителей было навещать своих усопших по крайней мере раз в год. Впрочем, хорошо, что Бея живет настоящим и не оглядывается на прошлое… как жила и сама Магьер, пока ей не вздумалось вернуться сюда.
Бея помолчала немного.
– Ну как, нашли вы что-нибудь в замке?
– Да почти что ничего, – солгала Магьер. – Поговорим об этом позже, ладно? Я не хочу, чтобы вам потом пришлось меня долго ждать, так что лучше уж пойду.
– Можешь не спешить, дорогая, – отозвалась Бея, вытирая руки ветхой тряпкой, которую использовала в качестве прихватки.
И Магьер снова вышла в ночь.
Кладбище отделяла от деревни полоса леса, но не настолько широкая, чтобы с края деревни нельзя было разглядеть могил. Это тоже было обычно для здешних мест: кладбища устраивали неподалеку от жилья, как если бы усопшие все еще обитали среди живых. Фонарь, горевший на шесте в тот вечер, когда Магьер и ее спутники прибыли в Чеместук, исчез. Магьер пришлось призвать на помощь свое ночное зрение, позволить своей дампирской натуре приоткрыться ровно настолько, чтобы она могла разглядеть дорогу. Она не была здесь целую вечность и сейчас шла медленно, потому что не очень хорошо помнила дорогу.
Сельские кладбища в Древинке представляли собой обычные лесные прогалины, заботливо очищенные от густого подлеска. Кроны деревьев здесь смыкались не так плотно, и в прорехах между ними было видно ночное небо, вот только луна поднялась еще недостаточно высоко, чтобы ее свет мог озарить землю. Магьер приметила несколько надгробий, тут и там торчавших из земли, а между ними влажным покровом колыхался ночной туман.
Одни надгробия были сколочены из дощечек и плашек, другие – те, что поновее, – вытесаны из камня. Как видно, снижение налогов и то, что в уделе до сих пор не было лорда, позволили местным жителям подкопить денег не только на пропитание. Была странная ирония в том, что повышение благосостояния живых сказывалось прежде всего на памятниках для усопших.
Однако Магьер бродила по кладбищу не только для того, чтобы освежить свои давние воспоминания. Она пришла сюда затем, чтобы увидеть прошлое глазами своей матери… или же глазами того, кто ее убил.
Магьер остановилась как вкопанная.
Она не могла ни идти дальше, ни отступить, и в мыслях у нее сейчас было только одно – череп гнома, который она совсем недавно держала в руках. В Беле она сумела увидеть сцену смерти девушки только потому, что случайно прошла по следам убийцы, держа в руке лоскут от платья жертвы. Она как бы побывала в теле Вельстила в тот самый миг, когда он разорвал горло девушки, даже не став при этом пить ее кровь.
А сейчас, может статься, Магьер придется пройти по всем коридорам, по всем комнатам замка, ступить, если понадобится, на каждую каменную плиту, чтобы узнать, где именно умерла ее мать. Вот только на сей раз у нее не будет лоскута. Вряд ли за столько лет в могиле сохранился хоть один клочок материнской одежды. Теперь ей понадобятся кости.
– Прости меня, мама… – прошептала она, извлекая из ножен саблю. – Я должна узнать… должна увидеть, онли это был.
Искать лопату, не привлекая ничьего внимания, было некогда, так что сабля ей вполне сгодится. Магьер ступила вперед, отыскивая взглядом хоть какой-то признак того, что она на верном пути… что надгробие матери где-то рядом. Рука ее, сжимавшая рукоять сабли, стала скользкой от пота.
Весной того года, когда Магьер покинула родные края, она и Бея ходили в соседнюю деревню, где была мастерская резчика по дереву. Тетка тогда заплатила мастеру за новое надгробие – старое обветшало настолько, что уже не держалось в земле. На этот поход у них ушло полдня – и это в разгар сева.
Магьер снова остановилась, огляделась по сторонам.
Она помнила, что надгробие находилось к югу от большой ели. Магьер присела на корточки у корней ближайшего дерева. Знакомого надгробия с именем матери под ним не было.
Внутреннее содрогание, с которым Магьер только что размышляла о предстоящем деле, сменилось нарастающим страхом. Где же надгробие… где могила ее матери? Она выпрямилась, оглянулась назад, – может, просто зашла слишком далеко? Да нет, надгробия на этой прогалине довольно старые, так что и могила Магелии должна быть где-то здесь.
Магьер услышала, как неподалеку зашуршали, зашелестели ветки, – быть может, их потревожил налетевший с ночной высоты ветер. Она поглядела вперед, но увидела лишь черную стену леса. Здесь кладбище заканчивалось. Магьер повернула назад, пошла быстрее, подгоняемая тревогой.
На предыдущей кладбищенской прогалине было лишь несколько небольших каменных надгробий – и ни одного знакомого. Снова Магьер услышала шорох листьев, и ветер – ветер ли? – мягко свистнул в ушах.
Повинуясь инстинкту, Магьер метнулась за дерево. Нечто длинное просвистело мимо нее и ударилось о ствол, и она услышала, как от удара с треском лопнула кора.
Из-за дерева появился темный, неясный пока силуэт. Магьер отступила на шаг. Света звезд для нее оказалось достаточно, чтобы различить изуродованное шрамами лицо.
Адриан нес с собой длинный посох с непривычно утолщенным навершием. На ходу он вертел посох в руках, и навершие, как причудливый маятник, медленно покачивалось из стороны в сторону.
– Опять ищешь свою маму, – негромко проговорил Адриан.
Это был не вопрос, а утверждение. Гнев пробудил в Магьер уже знакомый дампирский голод, и ее зрение обострилось еще сильнее. Странно, но на лице Адриана не было гнева – только боль, да еще лихорадочное, нетерпеливое ожидание. Магьер отступила дальше, на прогалину, и он повторил ее движение, все так же покачивая посохом из стороны в сторону.
– Что ты натворил? – спросила она, быстро оглянувшись по сторонам. – Где могила моей матери… где ее надгробие?
Адриан наморщил лоб – едва заметно, мимолетно, но и так Магьер сразу стало ясно: он понятия не имеет, о чем она спрашивает.
– Ты последнее свидетельство того, что тогда случилось, – сказал он. – Магелия была моя, а он забрал ее, отнял у меня. Когда он уехал, я думал, что теперь смогу все забыть… И тут появилась ты, дрянное отродье бесчестного аристократишки!
Он взмахнул посохом справа налево, целя в нее, вместе с посохом крутнулся всем телом, чтобы довести удар до конца. Магьер выставила саблю, плашмя блокируя выпад.
Металл глухо лязгнул о металл. Клинок вывернулся в руке Магьер, и массивное навершие посоха ударило ее в бок. Она рухнула наземь, в падении ударившись о каменное надгробие. Бок пронзила острая боль.
Это был всего лишь посох, и Адриан всего лишь крестьянин, не обученный бою.
Глядя на него снизу вверх, Магьер вдруг опять ощутила себя ребенком, сжавшимся в комок под огромной кладбищенской елью. Вновь обезображенное лицо Адриана нависло над ней, словно в тот давний день, когда она в последний раз приходила на кладбище, как в тихий дом усопшей матери.
– Я отправлю тебя к ней, – пробормотал Адриан, мерно кивая, и Магьер увидела, что на щеках его блестят слезы. – И тогда мне уже никогда больше не придется на тебя смотреть.
Он опять взмахнул посохом – и Магьер отшатнулась, отпрянула, как тогда, много лет назад, у могилы матери. Посох со скрежетом чиркнул по каменному надгробию.
Магьер перекатилась и со всей силы рубанула саблей по древку посоха, надеясь его перерубить. Снова, уже громче, раздался металлический лязг, и клинок, наткнувшись на препятствие, едва не вывихнул ей запястье. Тогда Магьер ненадолго отвела взгляд от Адриана, чтобы рассмотреть посох.
К нему гвоздями и ремнями были со всех сторон прикреплены железные полоски длиной чуть больше ее локтя. Они прикрывали навершие посоха, превращая его в некое подобие палицы. Магьер пнула Адриана в лодыжку.
Поскользнувшись на сырой земле, он упал на одно колено, но, прежде чем Магьер успела отползти подальше, Адриан вскочил и снова занес над головой окованный железом посох. Изогнувшись, он с силой опустил деревяшку на Магьер – тем же движением, каким косят под корень пшеницу в поле. Магьер вновь увернулась, откатилась к соседнему дереву.
– Да приколите же ее! – взбешенно заорал Адриан.
Магьер на миг опешила, гадая, что он имел в виду, но и это краткое промедление стоило ей слишком дорого.
Кто-то схватил ее сзади за руку с саблей, дернул так, что рывок мучительно отозвался в ушибленном боку, и, завернув ее руку за ствол дерева, попытался разжать ее пальцы и выдернуть из них рукоять клинка.
Посох, вновь описав дугу, уже опускался на голову Магьер, и она поспешно пригнулась, насколько смогла. Кора над ее головой затрещала, лопаясь от сокрушительного удара.
Прежде чем Магьер сумела развернуться вправо и высвободить правую руку, в сумраке над ней словно сами собой взлетели вилы, резко опустились, задев ее левую лодыжку, и вонзились в землю, да так, что нога Магьер оказалась зажатой между зубцами. Человек, прятавшийся за стволом дерева, всем своим весом налег на древко, стараясь загнать вилы поглубже в землю.
В животе Магьер родился жаркий, обжигающий страх. Адриан круто развернулся, изготовясь к новому удару. Глаза его горели неистовой надеждой смертельно раненного человека, который вдруг увидел перед собой источник исцеления.
Из-за дерева вдруг донесся пронзительный вопль. Адриан от неожиданности вздрогнул, и новый удар посоха прошел слишком низко, а Магьер ощутила, что ее правая рука свободна.
Тогда она приподнялась и всем телом бросилась на вилы – плевать, что тут же упала, плевать, что стряслось с тем, кто пытался удержать ее руку! Владелец вил, отчаянно цеплявшийся за древко, покатился наземь вместе с ней. Посох врезался в ствол дерева, да с такой силой, что Адриан от сотрясения зашатался.
Страх, на мгновение овладевший Магьер, превратился в уже знакомый жгучий голод, и его жаркая волна, вырвавшись на волю, ударила ей в голову. Ощутимо заныли челюсти. Зубы заострялись, раздвигались, пропуская клыки, рот наполнился слюной. Зрение необычайно обострилось, и ночь, царившая вокруг, внезапно стала такой яркой, что саднило глаза.
Да, Магелию увез вампир… Но это Адриан, именно Адриан в тот далекий день на кладбищенской прогалине отнял у несчастного одинокого ребенка последнюю радость тихих свиданий с матерью.
Магьер вонзила зубы в руку человека, цеплявшегося за вилы. Клыки ее, насквозь прорвав грубую шерстяную ткань, погрузились в плоть. Крестьянин дико закричал, и по губам Магьер расползлась теплая соленая влага. Струйка крови, пробившись в прореху, потекла в ее рот. Магьер кулаком огрела крестьянина по голове, и тот рухнул, мгновенно потеряв сознание.
Тогда Магьер вскочила. В глазах ее стояли слезы. Она зарычала, обнажив окровавленные зубы, и бросилась на Адриана.
Лисил вошел вслед за Винн в хижину, ожидая, что увидит там Магьер, но обнаружил только тетку Бею, которая хлопотала над булькающим котелком.
– Ну наконец-то! – фыркнула она. – Вот если еще соизволит вернуться моя дорогая племянница, мы все сможем поужинать тем, что еще не выкипело из этого котелка.
Лисил усадил Винн на скамью у стола, и юная Хранительница тотчас обмякла, съежилась, низко опустив голову. Известие о том, что Магьер уже побывала в хижине и вновь ушла, немало встревожило Лисила. Бея объяснила, куда и зачем пошла Магьер, и тогда он немного успокоился.
Он и так уже гадал, когда Магьер захочет навестить могилу своей матери, понимая, что скорее всего она предпочтет отправиться на кладбище одна. Что ж, он подождет… хотя и недолго. Между тем Бея поведала о бегстве Мальца, и полуэльф, услышав этот рассказ, со стоном уронил голову на стол.
Много лет он ежевечерне напивался до беспамятства, чтобы укрыться от кошмаров, порожденных его прошлым. Когда он наконец решил покончить с пьянством, эти муки возродились с новой силой и утихали немного лишь тогда, когда Лисил засыпал в объятиях Магьер. Тайны, которые открылись им сегодня в подземелье замка, намекали на то, что в прошлом Магьер есть не менее мрачные страницы. И в довершение всего он должен был отыскать Мальца, прежде чем пес до полусмерти перепугает ничего не подозревающих крестьян.
Все, чего на самом деле желал в данный момент Лисил, – чтобы и Магьер, и Малец оказались сейчас здесь, под его неусыпным присмотром, живые и невредимые… и тогда он, быть может, сумел бы позабыть о том, что видел в замке. Ему даже не хотелось выслушивать бессвязные озарения Винн. Она сидела молча, уставив невидящий взгляд в столешницу, и, казалось, была совершенно погружена в свои мысли.
– Ты не хочешь рассказать мне, что происходит? – вкрадчиво осведомилась тетка Бея. – Судя по тому, как выглядите вы двое, моя племянница о многом умолчала, а впрочем, она всегда была скрытной.
Лисил потупился под ее пристальным взглядом.
– Думается мне, что лучше подождать Магьер, – пробормотал он. – Я не чувствую себя вправе…
– А вот мне думается, что лучше бы тебе развязать язык, да поживее! – грозно проговорила Бея. – Не то вот возьму да и обрежу твои распрекрасные уши, чтобы хоть так был похож на человека!.
Лисил был совершенно не в том настроении, чтобы добродушно выслушивать угрозы, пусть даже полушутливые.
– Этот череп у нее в руках… – прошептала вдруг Винн.
– Что она такое говорит? – настырно спросила Бея.
Винн вскинула голову и стала очень похожа на ребенка, который уже засыпал, но вдруг встрепенулся, пораженный неожиданной мыслью. Да и реплика ее показалась Лисилу больше похожей на невнятный детский лепет. Говоря это, Винн даже не смотрела на него.
– Ты о чем? – спросил он, жестом велев Бее подождать.
– Зачем ей понадобился череп? – отозвалась Винн. По лицу ее было видно, как она страшится услышать ответ, каким бы он ни был.
– Наверное, хотела вызвать у себя видение, – ответил Лисил. – В Беле ей это удавалось, только она должна была держать в руках что-то принадлежащее жертве и при этом стоять на том самом месте, где совершилось убийство. Тогда она могла увидеть все, что произошло, глазами убийцы – в том случае, если он был вампиром. Я могу только гадать, чего ей стоили эти видения. Я просто не мог позволить ей опять пройти через все это… особенно после того, что мы увидели в той комнате.
Руки она держала перед собой, так что никто и не мог заметить, что она натворила. Она помешкала, стараясь запомнить все, что можно будет позднее занести в свои записи, затем перешла к четвертому и пятому мертвецам.
Они лежали совсем рядом, один – перед открытым железным ящиком, который доходил ей примерно до бедра, другой – у огромного глиняного сосуда, который привязали к деревянной решетке, видимо, для того, чтобы удобнее было его передвигать. Сосуд был высотой с саму Винн, и в боку его зиял большой пролом.
На стенках железного ящика изнутри виднелись глубокие царапины и вмятины, хорошо различимые даже под слоем грязи и тонким налетом ржавчины. Скелет существа, содержавшегося в этом ящике, выглядел куда более странно и непривычно, чем останки крылатой летуньи. Вместо зубов у него были роговые пластины, а верхние фаланги пальцев на руках и ногах завершались кривыми, необыкновенно острыми по виду когтями. Именно этими когтями, судя по всему, узник железного ящика пытался процарапать себе путь наружу.
Все его кости и иссохшая за долгие годы плоть были покрыты потеками темно-красной грязи, настолько густо, что в желтом свете фонарей они казались угольно-черными. При виде этого зрелища в сознании Винн опять шевельнулось смутное воспоминание… но вот о чем, о ком? Стараясь держаться спиной к остальным, она притворилась, что детально осматривает останки, а сама втихомолку прихватила когтистый палец ноги и скрыла свою добычу в ладони, где уже прятался палец крылатой летуньи.
Пятый труп находился так близко от четвертого, что Винн даже не пришлось вставать и подходить к нему. Хотя и сложенное плотнее, стройностью это существо напоминало эльфа, и его плечи, позвоночник и увенчанный гребнем затылок были усажены рядами причудливых роговых шипов. Кости его нисколько не пожелтели от времени – так и остались безупречно белыми, во рту вместо зубов тоже были роговые пластины, но не сплошные, а разделенные равными промежутками.
Винн украдкой протянула руку, отломила с голени шип поменьше и со всеми предосторожностями присоединила его к своей коллекции.
Затем взгляд ее вернулся к шипам, которыми был усажен позвоночник, – между лопаток они были довольно длинные, но, спускаясь к пояснице, становились постепенно короче.
Как плавник у рыбы.
Винн неловко выпрямилась, пошатнулась, и ее затрясло.
– А теперь, зупан, мы уйдем, и вы… – начал Лисил, но тут он глянул на Винн, и глаза его широко раскрылись. – Мы закончили. Все кончено. Не надо плакать.
Ян шагнул было к Винн, и неприязненное недоверие, с которым он все это время посматривал на нее, сменилось искренним беспокойством.
Винн отпрянула от него, вдруг осознав, что боится подпускать к себе близко кого бы то ни было. Она даже не подозревала до сих пор, что плачет, знала только, что никак не может унять дрожь, что все ее спутанные мысли можно выразить одним-единственным словом.
– Уйришг!– прошептала она дрожащим от слез голосом.
Взгляд ее помимо воли переходил с одного мертвеца на другого – эльф, гном, создание воздуха, создание воды и… огня?
– Да уведи же ты ее отсюда, болван! – рявкнул Каделл. – Эта комната ее с ума свела, и как бы со всеми нами не случилось то же самое!
Лисил крепко взял Винн за плечо и повел к выходу. Она не сопротивлялась, шла, мысленно твердя одно и то же – заученный в ранней юности урок, составные части творения:
«Стихии мира суть дух, земля, вода, воздух и огонь…
Состояния их суть сущность, твердь, жидкость, газ и энергия…
Проявления их суть дерево, гора, ветер, волна и пламя…»
А здесь, в комнате, были лесной эльф, горный гном…
Винн не знала, как называются три других существа. Их имена были забыты настолько давно, еще до Забвенных, что теперь эти создания были известны только как часть мифа об «Уйришг»,как называли их эльфы. Хранители Знания приблизительно переводили это как «Порожденные стихиями» или «Дети стихий», хотя на самом деле слово было такое древнее, что его точного значения давно уже никто не знал.
В старинных, бережно восстановленных текстах содержались намеки на легенду, которая была в ходу на родине Винн, – о том, что люди и есть самая древняя из разумных рас. В изначальные времена они смешались со стихийными духами, и их отпрыски дали начало пяти новым расам. Эта легенда представляла собой попытку объяснить их происхождение, и вполне возможно, что в ней таилась толика правды, хотя эльфы заморского континента считали ее не более чем забавной сказкой.
Как же несправедливо, что легенда эта обернулась правдой… таким ужасным, таким кровавым образом!
Лисил повел Винн к лестнице, но девушка вырвалась, бросилась бежать и бежала, не останавливаясь, до самого выхода из замка. Она выбежала в замковый двор, и холод промозглой ночи мгновенно прохватил ее до костей. Винн упала на колени прямо в грязь и зарыдала. Двоих стражников нигде не было видно.
Лисил нагнал ее, присел рядом на корточки, взял за плечи.
– Что ты нашла, Винн? – спросил он и вдруг осекся, увидев на ее безвольно разжавшейся ладони унесенные из подземелья кости. – О, клянусь всеми мертвыми святыми! Что ты натворила?!
Винн подняла голову и молча взглянула на него.
Полуэльф заботливо надел ей на голову капюшон, затем плотнее запахнул на ней короткий плащ.
– Расскажи мне все, – попросил он. – Я же ничегошеньки не понимаю.
– Уйришг,– в который раз прошептала Винн, протянув к нему ладонь, на которой лежали три кости.
Не без труда, запинаясь на каждом слове, она рассказала Лисилу о Детях стихий – пяти забытых расах. Только о двух из них – эльфах и гномах – было известно наверняка, что они существуют, а все остальные, вполне вероятно, были только мифом, легендой, выдумкой, наконец. Лисил слушал, то и дело поглядывая на кости, которые лежали на ладони Винн, и в конце концов девушка увидела, что во взгляде его забрезжило понимание.
– Что ж, ясно, – сказал он наконец, – но нам надо идти. Я должен поскорее увидеть Магьер.
Он хотел помочь Винн подняться, но ее вновь затрясло, на сей раз при мысли о Магьер, которая ждет их у подножия холма, в деревне.
– Не хочу! – крикнула она. – Ничего больше не хочу знать, не хочу!
Лисил ухватил ее за локти и рывком вздернул на ноги. Винн мельком удивилась тому, какие у него сильные руки.
– Я тебя понимаю, – сказал он мягко, – но очень, очень прошу – соберись с духом! Магьер уже на пределе сил, и мне понадобится твоя помощь.
– Что она такое? – спросила Винн.
– Даже слышать этого не желаю! – отрезал Лисил. – Магьер так же, как и нас с тобой, никто не спрашивал, какой она хочет появиться на свет. Она родилась дампиром и…
– И ты вправду думаешь, что она толькодампир? – перебила его Винн. – Я только что объяснила тебе, кого и что мы нашли в той комнате. Этот бронзовый чан такой огромный, целиком покрыть его гравировкой наверняка стоило немалого труда… и вот его использовали всего один раз, а потом бросили, как ненужную ветошь, потому что с его помощью уже добились того, чего хотели. Неужели ты никогда не задумывался над тем, с какой стати Сын Ночи, вампир, так потрудился, чтобы создать убийцу себе подобных?
Лисил начал терять терпение:
– Но ведь Магьер совсем не…
– Ну нет! – Винн уже почти кричала. – Именно такова природа Магьер… хотя только внешне. Эти несчастные, эти обескровленные жертвы там, в комнате… Ты подумай, Лисил, кто-то обшарил весь мир, чтобы найти их, а ведь все они, кроме эльфа и гнома, – миф, причем настолько древний, что о них просто позабыли. Всех их доставили сюда, чтобы убить и обескровить ради появления на свет Магьер… а потом предпочли замуровать комнату, нежели каким-то иным способом избавляться от улик.
Она оттолкнула Лисила, и голос ее смягчился. Не от сочувствия, скорее, от непонимания, как он может быть настолько слеп.
– То, что произошло здесь, – практически невозможно, недостижимо. И ты по-прежнему считаешь, что все это устроили только для того, чтобы создать всего-то убийцу вампиров?
Лисил смотрел на нее во все глаза, явно потерявшись в таком обилии слов.
– У меня нет выбора, – сказал он наконец. – Пойми, я люблю ее и потому не могу оставаться в стороне. Если ты не поможешь мне, я останусь совсем один. Даже Малец, похоже, не желает рассказать мне, что он знает, или объяснить, зачем он свел меня с Магьер.
Полуэльф шагнул ближе, и в его глазах была усталая безысходность.
– Ты нужна мне, – сказал он. – Ты знаешь больше, чем любой из нас. У меня есть только мое прошлое да природная хитрость, а только этого может оказаться недостаточно. Ты нужна мне, нужна именно сейчас.
В голосе его звучала такая мольба, что у Винн подкосились ноги. Она не хотела жить в этом мире. Она боялась, что первые шаги к разгадке прошлого Магьер неизбежно приведут их в более страшные места, чем замурованная комната. Малец оказался стихийным духом во плоти, другом полуэльфа с темным прошлым, о котором Винн до сих пор известно было слишком мало. Пес ухитрился свести Лисила и Магьер, и вдвоем они случайно узнали об истинной природе Магьер гораздо больше, чем Малец хотел бы открыть кому бы то ни было.
Целую вечность назад в подземельях Белы Винн помешала Магьер убить Чейна, хотя он и оказался вампиром. И она упорно отстаивала свою правоту, твердо веря, что даже в Чейне есть что-то хорошее, потому что помнила, насколько иным он был во время их ученых изысканий в миссии Хранителей.
И сейчас Лисил умоляет ее помочь, потому что слепо верит в женщину, которую любит.
– Пойдем, – сказала она.
Лисил облегченно вздохнул и, бережно взяв ее за руку, повел за собой к дороге.
– Магьер ничего не говори, – сказал он. – Если то, что ты подозреваешь, хотя бы отчасти правда… пока что пусть это останется между нами.
* * *
Магьер замедлила шаг, проходя мимо хижины тетки Беи. Хотя ставни на единственном окне были закрыты, в щелку между ними пробивался тусклый свет.
Прохожих на улице в это время было немного, да и те, едва Магьер остановилась, поспешили исчезнуть. Одна за другой со стуком захлопывались двери, лязгали, задвигаясь в пазы, засовы – и вот Магьер осталась на темной лице совершенно одна. Сейчас для нее это было уже чересчур. Перед тем как осуществить то, на что она решилась, ей нужна была хотя бы малая толика сердечного тепла. Магьер решительно распахнула теткину дверь и вошла в дом.
Тетка Бея стояла у горящего очага и, держа в одной руке чугунную крышку, другой рукой помешивала содержимое котелка. Она оглянулась в тот самый миг, когда Магьер прикрыла за собой, дверь.
– Я-то все голову ломаю, когда вы изволите вернуться, – проворчала Бея. – Воду в похлебку уже дважды добавляла, чтобы не выкипело. А где остальные?
Магьер сразу решила, что не станет посвящать тетку в подробности. Она пришла лишь затем, чтобы увидеть дружеское лицо, не омраченное тенью ее прошлого, которое явилось им в замурованной комнате замкового подземелья.
– Они еще в замке, – ответила она. – Не беспокойся, они скоро вернутся. Я зашла, только чтобы предупредить тебя… я иду повидать маму.
Тетка Бея накрыла крышкой горшок, и лицо ее заметно смягчилось.
– А я-то все гадала, соберешься ли ты к ней сходить. Я и сама-то давненько там не была.
Эти теткины слова немало удивили Магьер. В обычае местных жителей было навещать своих усопших по крайней мере раз в год. Впрочем, хорошо, что Бея живет настоящим и не оглядывается на прошлое… как жила и сама Магьер, пока ей не вздумалось вернуться сюда.
Бея помолчала немного.
– Ну как, нашли вы что-нибудь в замке?
– Да почти что ничего, – солгала Магьер. – Поговорим об этом позже, ладно? Я не хочу, чтобы вам потом пришлось меня долго ждать, так что лучше уж пойду.
– Можешь не спешить, дорогая, – отозвалась Бея, вытирая руки ветхой тряпкой, которую использовала в качестве прихватки.
И Магьер снова вышла в ночь.
Кладбище отделяла от деревни полоса леса, но не настолько широкая, чтобы с края деревни нельзя было разглядеть могил. Это тоже было обычно для здешних мест: кладбища устраивали неподалеку от жилья, как если бы усопшие все еще обитали среди живых. Фонарь, горевший на шесте в тот вечер, когда Магьер и ее спутники прибыли в Чеместук, исчез. Магьер пришлось призвать на помощь свое ночное зрение, позволить своей дампирской натуре приоткрыться ровно настолько, чтобы она могла разглядеть дорогу. Она не была здесь целую вечность и сейчас шла медленно, потому что не очень хорошо помнила дорогу.
Сельские кладбища в Древинке представляли собой обычные лесные прогалины, заботливо очищенные от густого подлеска. Кроны деревьев здесь смыкались не так плотно, и в прорехах между ними было видно ночное небо, вот только луна поднялась еще недостаточно высоко, чтобы ее свет мог озарить землю. Магьер приметила несколько надгробий, тут и там торчавших из земли, а между ними влажным покровом колыхался ночной туман.
Одни надгробия были сколочены из дощечек и плашек, другие – те, что поновее, – вытесаны из камня. Как видно, снижение налогов и то, что в уделе до сих пор не было лорда, позволили местным жителям подкопить денег не только на пропитание. Была странная ирония в том, что повышение благосостояния живых сказывалось прежде всего на памятниках для усопших.
Однако Магьер бродила по кладбищу не только для того, чтобы освежить свои давние воспоминания. Она пришла сюда затем, чтобы увидеть прошлое глазами своей матери… или же глазами того, кто ее убил.
Магьер остановилась как вкопанная.
Она не могла ни идти дальше, ни отступить, и в мыслях у нее сейчас было только одно – череп гнома, который она совсем недавно держала в руках. В Беле она сумела увидеть сцену смерти девушки только потому, что случайно прошла по следам убийцы, держа в руке лоскут от платья жертвы. Она как бы побывала в теле Вельстила в тот самый миг, когда он разорвал горло девушки, даже не став при этом пить ее кровь.
А сейчас, может статься, Магьер придется пройти по всем коридорам, по всем комнатам замка, ступить, если понадобится, на каждую каменную плиту, чтобы узнать, где именно умерла ее мать. Вот только на сей раз у нее не будет лоскута. Вряд ли за столько лет в могиле сохранился хоть один клочок материнской одежды. Теперь ей понадобятся кости.
– Прости меня, мама… – прошептала она, извлекая из ножен саблю. – Я должна узнать… должна увидеть, онли это был.
Искать лопату, не привлекая ничьего внимания, было некогда, так что сабля ей вполне сгодится. Магьер ступила вперед, отыскивая взглядом хоть какой-то признак того, что она на верном пути… что надгробие матери где-то рядом. Рука ее, сжимавшая рукоять сабли, стала скользкой от пота.
Весной того года, когда Магьер покинула родные края, она и Бея ходили в соседнюю деревню, где была мастерская резчика по дереву. Тетка тогда заплатила мастеру за новое надгробие – старое обветшало настолько, что уже не держалось в земле. На этот поход у них ушло полдня – и это в разгар сева.
Магьер снова остановилась, огляделась по сторонам.
Она помнила, что надгробие находилось к югу от большой ели. Магьер присела на корточки у корней ближайшего дерева. Знакомого надгробия с именем матери под ним не было.
Внутреннее содрогание, с которым Магьер только что размышляла о предстоящем деле, сменилось нарастающим страхом. Где же надгробие… где могила ее матери? Она выпрямилась, оглянулась назад, – может, просто зашла слишком далеко? Да нет, надгробия на этой прогалине довольно старые, так что и могила Магелии должна быть где-то здесь.
Магьер услышала, как неподалеку зашуршали, зашелестели ветки, – быть может, их потревожил налетевший с ночной высоты ветер. Она поглядела вперед, но увидела лишь черную стену леса. Здесь кладбище заканчивалось. Магьер повернула назад, пошла быстрее, подгоняемая тревогой.
На предыдущей кладбищенской прогалине было лишь несколько небольших каменных надгробий – и ни одного знакомого. Снова Магьер услышала шорох листьев, и ветер – ветер ли? – мягко свистнул в ушах.
Повинуясь инстинкту, Магьер метнулась за дерево. Нечто длинное просвистело мимо нее и ударилось о ствол, и она услышала, как от удара с треском лопнула кора.
Из-за дерева появился темный, неясный пока силуэт. Магьер отступила на шаг. Света звезд для нее оказалось достаточно, чтобы различить изуродованное шрамами лицо.
Адриан нес с собой длинный посох с непривычно утолщенным навершием. На ходу он вертел посох в руках, и навершие, как причудливый маятник, медленно покачивалось из стороны в сторону.
– Опять ищешь свою маму, – негромко проговорил Адриан.
Это был не вопрос, а утверждение. Гнев пробудил в Магьер уже знакомый дампирский голод, и ее зрение обострилось еще сильнее. Странно, но на лице Адриана не было гнева – только боль, да еще лихорадочное, нетерпеливое ожидание. Магьер отступила дальше, на прогалину, и он повторил ее движение, все так же покачивая посохом из стороны в сторону.
– Что ты натворил? – спросила она, быстро оглянувшись по сторонам. – Где могила моей матери… где ее надгробие?
Адриан наморщил лоб – едва заметно, мимолетно, но и так Магьер сразу стало ясно: он понятия не имеет, о чем она спрашивает.
– Ты последнее свидетельство того, что тогда случилось, – сказал он. – Магелия была моя, а он забрал ее, отнял у меня. Когда он уехал, я думал, что теперь смогу все забыть… И тут появилась ты, дрянное отродье бесчестного аристократишки!
Он взмахнул посохом справа налево, целя в нее, вместе с посохом крутнулся всем телом, чтобы довести удар до конца. Магьер выставила саблю, плашмя блокируя выпад.
Металл глухо лязгнул о металл. Клинок вывернулся в руке Магьер, и массивное навершие посоха ударило ее в бок. Она рухнула наземь, в падении ударившись о каменное надгробие. Бок пронзила острая боль.
Это был всего лишь посох, и Адриан всего лишь крестьянин, не обученный бою.
Глядя на него снизу вверх, Магьер вдруг опять ощутила себя ребенком, сжавшимся в комок под огромной кладбищенской елью. Вновь обезображенное лицо Адриана нависло над ней, словно в тот давний день, когда она в последний раз приходила на кладбище, как в тихий дом усопшей матери.
– Я отправлю тебя к ней, – пробормотал Адриан, мерно кивая, и Магьер увидела, что на щеках его блестят слезы. – И тогда мне уже никогда больше не придется на тебя смотреть.
Он опять взмахнул посохом – и Магьер отшатнулась, отпрянула, как тогда, много лет назад, у могилы матери. Посох со скрежетом чиркнул по каменному надгробию.
Магьер перекатилась и со всей силы рубанула саблей по древку посоха, надеясь его перерубить. Снова, уже громче, раздался металлический лязг, и клинок, наткнувшись на препятствие, едва не вывихнул ей запястье. Тогда Магьер ненадолго отвела взгляд от Адриана, чтобы рассмотреть посох.
К нему гвоздями и ремнями были со всех сторон прикреплены железные полоски длиной чуть больше ее локтя. Они прикрывали навершие посоха, превращая его в некое подобие палицы. Магьер пнула Адриана в лодыжку.
Поскользнувшись на сырой земле, он упал на одно колено, но, прежде чем Магьер успела отползти подальше, Адриан вскочил и снова занес над головой окованный железом посох. Изогнувшись, он с силой опустил деревяшку на Магьер – тем же движением, каким косят под корень пшеницу в поле. Магьер вновь увернулась, откатилась к соседнему дереву.
– Да приколите же ее! – взбешенно заорал Адриан.
Магьер на миг опешила, гадая, что он имел в виду, но и это краткое промедление стоило ей слишком дорого.
Кто-то схватил ее сзади за руку с саблей, дернул так, что рывок мучительно отозвался в ушибленном боку, и, завернув ее руку за ствол дерева, попытался разжать ее пальцы и выдернуть из них рукоять клинка.
Посох, вновь описав дугу, уже опускался на голову Магьер, и она поспешно пригнулась, насколько смогла. Кора над ее головой затрещала, лопаясь от сокрушительного удара.
Прежде чем Магьер сумела развернуться вправо и высвободить правую руку, в сумраке над ней словно сами собой взлетели вилы, резко опустились, задев ее левую лодыжку, и вонзились в землю, да так, что нога Магьер оказалась зажатой между зубцами. Человек, прятавшийся за стволом дерева, всем своим весом налег на древко, стараясь загнать вилы поглубже в землю.
В животе Магьер родился жаркий, обжигающий страх. Адриан круто развернулся, изготовясь к новому удару. Глаза его горели неистовой надеждой смертельно раненного человека, который вдруг увидел перед собой источник исцеления.
Из-за дерева вдруг донесся пронзительный вопль. Адриан от неожиданности вздрогнул, и новый удар посоха прошел слишком низко, а Магьер ощутила, что ее правая рука свободна.
Тогда она приподнялась и всем телом бросилась на вилы – плевать, что тут же упала, плевать, что стряслось с тем, кто пытался удержать ее руку! Владелец вил, отчаянно цеплявшийся за древко, покатился наземь вместе с ней. Посох врезался в ствол дерева, да с такой силой, что Адриан от сотрясения зашатался.
Страх, на мгновение овладевший Магьер, превратился в уже знакомый жгучий голод, и его жаркая волна, вырвавшись на волю, ударила ей в голову. Ощутимо заныли челюсти. Зубы заострялись, раздвигались, пропуская клыки, рот наполнился слюной. Зрение необычайно обострилось, и ночь, царившая вокруг, внезапно стала такой яркой, что саднило глаза.
Да, Магелию увез вампир… Но это Адриан, именно Адриан в тот далекий день на кладбищенской прогалине отнял у несчастного одинокого ребенка последнюю радость тихих свиданий с матерью.
Магьер вонзила зубы в руку человека, цеплявшегося за вилы. Клыки ее, насквозь прорвав грубую шерстяную ткань, погрузились в плоть. Крестьянин дико закричал, и по губам Магьер расползлась теплая соленая влага. Струйка крови, пробившись в прореху, потекла в ее рот. Магьер кулаком огрела крестьянина по голове, и тот рухнул, мгновенно потеряв сознание.
Тогда Магьер вскочила. В глазах ее стояли слезы. Она зарычала, обнажив окровавленные зубы, и бросилась на Адриана.
* * *
Лисил вошел вслед за Винн в хижину, ожидая, что увидит там Магьер, но обнаружил только тетку Бею, которая хлопотала над булькающим котелком.
– Ну наконец-то! – фыркнула она. – Вот если еще соизволит вернуться моя дорогая племянница, мы все сможем поужинать тем, что еще не выкипело из этого котелка.
Лисил усадил Винн на скамью у стола, и юная Хранительница тотчас обмякла, съежилась, низко опустив голову. Известие о том, что Магьер уже побывала в хижине и вновь ушла, немало встревожило Лисила. Бея объяснила, куда и зачем пошла Магьер, и тогда он немного успокоился.
Он и так уже гадал, когда Магьер захочет навестить могилу своей матери, понимая, что скорее всего она предпочтет отправиться на кладбище одна. Что ж, он подождет… хотя и недолго. Между тем Бея поведала о бегстве Мальца, и полуэльф, услышав этот рассказ, со стоном уронил голову на стол.
Много лет он ежевечерне напивался до беспамятства, чтобы укрыться от кошмаров, порожденных его прошлым. Когда он наконец решил покончить с пьянством, эти муки возродились с новой силой и утихали немного лишь тогда, когда Лисил засыпал в объятиях Магьер. Тайны, которые открылись им сегодня в подземелье замка, намекали на то, что в прошлом Магьер есть не менее мрачные страницы. И в довершение всего он должен был отыскать Мальца, прежде чем пес до полусмерти перепугает ничего не подозревающих крестьян.
Все, чего на самом деле желал в данный момент Лисил, – чтобы и Магьер, и Малец оказались сейчас здесь, под его неусыпным присмотром, живые и невредимые… и тогда он, быть может, сумел бы позабыть о том, что видел в замке. Ему даже не хотелось выслушивать бессвязные озарения Винн. Она сидела молча, уставив невидящий взгляд в столешницу, и, казалось, была совершенно погружена в свои мысли.
– Ты не хочешь рассказать мне, что происходит? – вкрадчиво осведомилась тетка Бея. – Судя по тому, как выглядите вы двое, моя племянница о многом умолчала, а впрочем, она всегда была скрытной.
Лисил потупился под ее пристальным взглядом.
– Думается мне, что лучше подождать Магьер, – пробормотал он. – Я не чувствую себя вправе…
– А вот мне думается, что лучше бы тебе развязать язык, да поживее! – грозно проговорила Бея. – Не то вот возьму да и обрежу твои распрекрасные уши, чтобы хоть так был похож на человека!.
Лисил был совершенно не в том настроении, чтобы добродушно выслушивать угрозы, пусть даже полушутливые.
– Этот череп у нее в руках… – прошептала вдруг Винн.
– Что она такое говорит? – настырно спросила Бея.
Винн вскинула голову и стала очень похожа на ребенка, который уже засыпал, но вдруг встрепенулся, пораженный неожиданной мыслью. Да и реплика ее показалась Лисилу больше похожей на невнятный детский лепет. Говоря это, Винн даже не смотрела на него.
– Ты о чем? – спросил он, жестом велев Бее подождать.
– Зачем ей понадобился череп? – отозвалась Винн. По лицу ее было видно, как она страшится услышать ответ, каким бы он ни был.
– Наверное, хотела вызвать у себя видение, – ответил Лисил. – В Беле ей это удавалось, только она должна была держать в руках что-то принадлежащее жертве и при этом стоять на том самом месте, где совершилось убийство. Тогда она могла увидеть все, что произошло, глазами убийцы – в том случае, если он был вампиром. Я могу только гадать, чего ей стоили эти видения. Я просто не мог позволить ей опять пройти через все это… особенно после того, что мы увидели в той комнате.