Хенке Ширл. Беспутный и желанный (Клятва верности)

   Ребекка, разумеется, страдает от разлуки с сыном, но и категорически отвергает руку помощи, протянутую Рори. Наверняка Амос шантажирует ее, используя мальчика. Этим он только и держит ее при себе на коротком поводке. Но теперь ей кажется, что и Рори такой же негодяй, как Амос, и хочет завладеть Майклом для своих целей.
   «Может быть, это все глупые рассуждения, достойные лишь такого дурня, как я, который никак не может выбросить из головы эту ведьму, завладевшую моей душой», – пытался одернуть себя Рори, но у него ничего не выходило.
   Хотя был еще разгар дня, он налил себе полный стакан доброго ирландского виски, сделал глоток, почувствовал приятное жжение во рту, а потом и теплоту во всем теле. Это был проверенный способ облегчить душевные муки.
   Ключ к решению всех проблем – это Майкл! Правильно ли Рори угадал причину, по которой Ребекка тогда не дождалась его и вышла замуж за другого, или он опять тешит себя иллюзиями – в любом случае он должен иметь своего сына возле себя. А добившись этого, Рори уже будет дальше твердо размышлять, как ему поступить с его матерью. Имея ключ, любой замок отпереть просто. Такое решение подсказало ему виски. Рори улыбнулся и, глядя через окно на свой обширный загон для скота, поднял стакан и вслух провозгласил тост:
   – За тебя, моя обожаемая Ребекка!
 
    Карсон-Сити
   – Пожалуйста, мама, пожалуйста… Позволь мне отправиться на базар вместе с мисс Макхени. – Личико Майкла пылало от радостного возбуждения, вызванного предстоящей прогулкой. Его мальчишеский энтузиазм был трогателен. Ведь он был лишен всех обычных ребячьих удовольствий.
   – Если ты будешь послушным и не заставишь мисс Макхени за тебя беспокоиться.
   – Я буду послушным, – вскричал мальчик.
   – Тогда иди, – улыбнулась Ребекка и подумала, что Амос Уэллс был бы категорически против подобной экскурсии.
   Но муж еще не покинул своей спальни, переодеваясь к дневному приему у четы Баскомб. Ребекка, разумеется, должна сопровождать его и не отправится сегодня на рынок со служанками, как делала обычно в эти дни недели.
   Рынок в Карсон-Сити, как и всюду в Неваде, представлял собой зрелище красочное и завлекательное. Здесь царило полное смешение наций и языков. Итальянцы и словаки – бакалейщики, немцы – мясники, а также французы, евреи, мексиканцы и китайцы выставляли свои товары. Прилавки ломились от самой разнообразной снеди. Мать Ребекки, страдающая ксенофобией, ненавидела Карсон и Рено, не говоря уже о городах Комстока вроде Виргиния-Сити, именно за обилие иностранцев. Сама же Ребекка постепенно расширила свои горизонты познания, путешествуя с Амосом из одного конца Соединенных Штатов в другой и обратно, стала ценить непринужденность в общении разных наций, свойственную только Неваде. Ей хотелось, чтобы ее сын вырос терпимым к вероисповеданиям и языкам других народов и был избавлен от комплексов Доркас Синклер.
   Она сунула в маленькую ладошку мальчика несколько монет.
   – На это ты сможешь купить себе сладости в кондитерской мистера Сильверстейна.
   – Я люблю тебя, мама! Я бы не хотел больше никогда уезжать от тебя!
   Она поцеловала сына и скрылась в кухне, чтобы он не увидел слез на ее глазах.
 
   Рори уже несколько дней наблюдал за Майклом, выжидая момент, когда матери не будет рядом с мальчиком. И вот, наконец, кажется, ему светит удача.
   Он увидел, как от входа в помещение для слуг отъехал фургон со снятым по случаю хорошей погоды верхом. Упряжкой лошадей управлял маленький кучер-китаец. Несколько служанок и импозантный француз, который, как знал Рори, был главным поваром в доме Уэллсов, оживленно болтали. Майкл сидел рядом с крохотной, похожей на мышку служанкой и возбужденно оглядывался по сторонам. Значит, Ребекка разрешила сыну посетить городской рынок! У Рори появился шанс.
   Он следовал за фургоном на безопасном расстоянии, чтобы на него не обратили внимания. Все-таки в городе он был человеком довольно известным.
   Редко когда Рори так волновался. Что он скажет семилетнему сыну, о существовании которого он и не догадывался до недавней поры?
 
   Майкл был безумно рад прогулке. Если б только мама могла поехать на рынок вместе с ним. Тогда мир стал бы еще более прекрасным. Впрочем, сопровождающая его молодая служанка оказалась очень милой. Она попросила называть ее Пэтси, сказав, что обращение «мисс Макхени» заставляет ее чувствовать себя слишком старой. Она не исправляла его ошибки в произношении и построении фраз и не учила везде и всему, как делала постоянно мисс Ахерн. Пэтси все время захлебывалась смехом и успела рассказать ему несколько веселых историй о своем детстве, проведенном в Ирландии, где она росла в окружении множества братьев и сестер. Майкл тоже хотел иметь братьев и сестренок. Однажды он спросил мать, почему их у него нет, но это так опечалило ее, что он больше не возвращался к столь болезненной для матери теме.
   – Теперь, пожалуйста, не уходи от меня далеко, – Пэтси вспомнила о своих обязанностях.
   – Я не пойду дальше лавки мистера Сильверстейна. Мама дала мне денег, и я хочу купить мятных леденцов. Ты же их тоже любишь, Пэтси.
   – Да благословит тебя Бог за твою доброту, но ты же знаешь, что от сладкого у меня болят зубы. Я слишком много ела сладостей в твоем возрасте и теперь расплачиваюсь за это. Но ты можешь съесть одну лишнюю конфету за меня.
   Пэтси заразительно рассмеялась, а мальчик бегом припустил к кондитерской лавке.
   Майкл приобрел вожделенные сладости и уже не торопясь отправился в обратный путь. Он прошел пару шагов по оживленной улице, очарованный пестротой открывшихся перед ним картин и звуками чужой непонятной речи. Двое китайских торговцев проводили время за какой-то замысловатой игрой, а толстая немка ссорилась с итальянцем из-за цены на его капусту. Затем Майкл увидел на другой стороне улицы великолепную упряжку, в которой нетерпеливо перебирали стройными ногами прекрасные молочно-белые лошади. Он не мог противостоять искушению рассмотреть их поближе и ступил на пыльную мостовую.
   Майкл стоял посреди улицы, завороженный их красотой, и сосал свою конфетку.
   – Боже, они словно из сказки! – восторженно произнес мальчик.
   Осмелится ли он их погладить? Эта мысль целиком занимала его внимание, и поэтому он не увидел, как из-за угла выскочила телега, груженная пивными бочками. Лихой возница, размахивая длинным кнутом, отчаянно подгонял своих и без того резвых лошадок и мчался прямо на мальчика.
   Рори все набирался решимости и искал подходящие слова для первого обращения к сыну, когда его взору представилась ужасающая сцена. Он стремглав выскочил из дверей лавки, откуда следил за Майклом, и побежал к мальчику, громко выкрикивая его имя. Майкл обернулся на зов и тут заметил, как в клубах пыли к нему быстро приближается нечто громадное и страшное.
   Разгоряченные лошади неслись во весь опор, а пьяный возница, сам разогнавший животных, теперь уже безуспешно тянул за поводья, не в силах замедлить их бег. Глаза Майкла округлились от ужаса, но прежде чем он успел прореагировать, руки Мадигана вытащили его из-под самых лошадиных копыт.
   Они вместе упали в пропитанный кровью жидкий краснозем в канаве возле мясной лавки, а упряжка и телега промчались мимо, как страшное видение. Рори прикрывал собой сына, словно живым щитом, пока опасность не миновала, а потом он поставил мальчика на ноги, а сам встал на колени перед ним. Оба они кашляли от попавшей в горло пыли. Рори сотрясала нервная дрожь.
   – Майкл, малыш, ты в порядке? – Он с нетерпением дотронулся до худеньких плечиков сына. Рори почти лишился дара речи. Язык едва повиновался ему. «Ведь я мог потерять его навсегда».
   – Да… да, сэр. Спасибо за то, что вы спасли меня, – слова прерывались приступами кашля.
   Немного придя в себя, Майкл взглянул на Рори с любопытством.
   – Откуда вы знаете мое имя, сэр?
   Прежде чем Рори успел ответить, Пэтси пробилась сквозь толпу зевак с душераздирающим воплем, словно дух из преисподней. Она схватила мальчика и принялась его ощупывать, не прекращая при этом истошно завывать. Лишь одна произнесенная ею фраза была внятной.
   – Что ты делал посреди улицы?!
   – Смотрел на белых лошадей. Они так прекрасны.
   – Я бы их всех поубивала, – невпопад закричала Пэтси.
   – Но этот господин спас меня. – Майкл вспомнил про Рори, который все стоял на коленях в грязи и молчал. – Это Пэтси Макхени, – представил он служанку. – А это мистер… мистер? – Мальчик ждал, что незнакомец назовет свое имя.
   Когда Рори поднялся с колен, Петси перевела взгляд с загорелого лица незнакомца на лицо мальчика и обратно. Ее глаза расширились от удивления. Рори не дал ей возможности что-то спросить и представился сам.
   – Рад познакомиться с вами, Пэтси Макхени. Я Рори Мадиган.
   – Да… Теперь я узнаю вас. – Ее изумлению не было границ. – Я видела вас на предвыборном собрании. Мой брат Габриэль агитировал за вас на шахтах.
   – А вы, значит, сестра Гэба Макхени? Я должен был вас узнать. – Рори решил воспользоваться шансом заиметь союзника в доме Уэллса.
   – Разумеется. У настоящих ирландцев семейное сходство всегда заметно.
   Она опять поглядела на Майкла. Его сходство с Мадиганом давало пищу для размышлений. Едва заметная хитрая усмешка мелькнула в карих глазах Пэтси.
   – Миссис Уэллс наверняка захочет лично поблагодарить вас за спасение ее сына.
   «Пэтси догадалась!» – подумал Рори. Чем больше времени он будет находиться рядом с Майклом, тем большее количество людей обратит внимание на их необычное сходство. Когда Амос уйдет в небытие, это уже не будет иметь значения, но сейчас Рори должен соблюдать осторожность.
   – Я не заслуживаю особой благодарности. Просто я оказался в нужное время и в нужном месте. – Ему была симпатична Пэтси Макхени. Используя все свое обаяние, он решил прощупать почву. – Гэб был одним из лучших моих агитаторов. Я целиком полагался на него.
   – Вы и на меня можете положиться, мистер Мадиган. – Пэтси одарила Рори мягкой улыбкой.
   Он сразу уловил подтекст в ее словах, выгодный для него.
   – Я ценю ваше хорошее отношение ко мне, Пэтси. Вы моя соотечественница, и поэтому давайте обойдемся без церемоний. Зовите меня просто Рори.
   Она зарделась румянцем и кивнула. Рори обратился к Майклу.
   – Значит, ты любишь лошадей?
   – О да, сэр.
   – Так получилось, что я владею ранчо в Орлиной долине, где полно отличных лошадей. У меня имеется парочка пони, как раз подходящих тебе по росту. И ты знаешь, один пони чисто белого цвета. Не правда ли, счастливое совпадение?
   – Белый пони? Не может быть! У моего отца большая конюшня, но там нет ни белых лошадей, ни пони. – Мальчик внезапно погрустнел и добавил: – Конечно, все равно это не имеет значения. Мне не разрешают ездить на его лошадях. У грумов слишком много работы, чтобы заниматься еще и мной.
   Рори охватил гнев. Семилетнего мальчишку не подпускают к лошадям и не учат верховой езде. У слуг нет на это времени! Каким же подонком надо быть, чтобы, называя Майкла своим сыном, не уделить ни минуты своему предполагаемому наследнику?
   – Может быть, я могу научить тебя ездить верхом. Но сперва я должен уговорить твою маму.
   Пэтси многозначительно усмехнулась.
   – С вашим умением заговаривать зубы вы, несомненно, добьетесь успеха.
   – А что значит «заговаривать зубы», мистер Мадиган? – поинтересовался Майкл.
   Рори постарался найти приемлемое для мальчика объяснение.
   – Это такой дар… который помогает человеку нравиться другим людям и заставлять их делать то, что он хочет.
   – А я научусь когда-нибудь заговаривать зубы? – Его голубые глаза уже не отрывались от своего нового друга. Он жадно глотал каждое произнесенное им слово.
   У Рори сжалось горло от тоски. Он несмело погладил мальчика по голове.
   – Конечно, Майкл. Я уверен, что ты обладаешь этим даром. А теперь, если ты не возражаешь, я куплю тебе новых конфет вместо тех, что извалялись в пыли.
   Они подошли к кондитерской лавке, и, пока мальчик выбирал себе сладости, Рори не упустил возможности переговорить с Пэтси.
   – Я хочу ответить на твой незаданный вопрос. Да, это мой сын.
   – Если б я не видела вас вместе и не заметила сходства, то все равно бы догадалась. Вы спасли его, как родного сына. Только я не понимаю, почему чужой человек называет себя его отцом?
   – Потому что я узнал всю правду о нем только недавно.
   – О, сэр, как это печально для вас, и для миссис Ребекки тоже. Никогда у нее не было никакой любви к этому дьяволу, за которого она вышла замуж.
   Рори потемнел лицом и произнес зловеще:
   – Уэллс скоро уже не будет препятствием. Он сядет в тюрьму, а если мне повезет, то его повесят.
   Пэтси побледнела и осенила себя крестным знамением.
   – Я всегда знала, что он плохой человек. Габриэль говорил, что Уэллс замешан в ужасных катастрофах на шахтах, которые вовсе не были несчастными случаями. Таково и мое мнение, сэр.
   – Мой брат погиб в результате вот такого «несчастного случая».
   – Амоса Уэллса ждет преисподняя! – решительно заявила Пэтси.
   – Мне бы хотелось проводить хоть немного времени со своим сыном. У меня действительно есть белый пони, о котором я говорил. Бывает же время, когда Уэллс отсутствует. Я могу привести пони в город и устроить Майклу прогулку верхом.
   Бэтси нахмурилась.
   – Мистер Уэллс не находит себе места и бесится с тех пор, как перестал быть сенатором. Полночи он совещается с какими-то людьми у себя в доме. Потом спит до полудня, а после шатается без дела по комнатам. Впрочем, он иногда целые дни проводит в Капитолии. Я могла бы послать вам весточку, но… как насчет миссис?
   – Я все улажу с Ребеккой, но не хотелось бы, чтобы он сорвал злость на ней и на моем сыне.
   – Не беспокойтесь! Слуги не будут болтать. Они все преданы госпоже. Все в доме ненавидят его.
   – Тогда извести меня, когда горизонт будет чист.
 
   Записка от Пэтси с сообщением, что Амос отправился инспектировать свои рудники в округе Комсток и не вернется допоздна, пришла на следующее же утро. Рори тут же велел своему конюху немедленно доставить пони в город. Сам он был у парадного входа в особняк Уэллсов уже в полдень.
   Джу Джинг открыл дверь и с почтением поклонился хорошо одетому джентльмену.
   – Мистера Уэллса нет дома.
   – Я приехал к миссис Уэллс.
   – Пожалуйста, назовите себя.
   – Скажите ей, что явился человек с белым пони для Майкла. Я уверен, что она поймет, в чем дело.
   Майкл на втором этаже заслышал цоканье копыт по мощеной дорожке возле подъезда и бросился через все комнаты в гостиную матери.
   – Это он, мама! Мистер Мадиган! И он привел его. Он не обманул. Это самый прекрасный белый пони на свете!
   Ребекка постаралась изобразить на лице улыбку в ответ на бурную радость сына. «Вот этого он все время ждал от Амоса – внимания, любви». Любви! Любит ли Рори своего сына? По восторженным отзывам Майкла и Пэтси он действительно рисковал жизнью, спасая мальчика. «Даже если он любит Майкла, это не значит, что ему нужна я», – напомнила себе Ребекка.
   – Пони? Я, право, не знаю, Майкл. Ты никогда не ездил верхом.
   «Амос будет в ярости, если узнает, что Рори был здесь».
   – Пожалуйста, мама! Спустись вниз и поговори с мистером Мадиганом. Он такой замечательный. Пэтси говорит, что он был конгрессменом Соединенных Штатов. Тебе он понравится. Он умеет заговаривать зубы.
   Прежде чем Джу Джинг успел доложить о Рори, Ребекка уже спускалась по лестнице вслед за сыном, который в возбуждении перемахивал сразу через две-три ступеньки. Она же шла на эту встречу словно узник, ведомый на казнь, охваченная дрожью, но внешне храбрясь. Сердце ее стучало, рот пересох, от страха в нем ощущался противный металлический привкус. Рори безумец, раз явился сюда. Ребекка была уверена, что он совершил такой поступок только из-за сына, выполняя свою угрозу завладеть им. Что ж, напористый ирландец не привык терять времени даром, вот он, не теряя времени, и начал наступление.
   Джу Джинг держал парадную дверь открытой, и Майкл вприпрыжку выскочил из дома на дорожку, где Рори держал под уздцы белоснежного пони.
   – Вы привели его! О, какой он красивый! – Майкл осторожно потрогал теплый бархатистый нос животного.
   – Он твой… если, конечно, твоя мама разрешит. – Рори посмотрел на Ребекку, которая замерла в дверях, будто мраморная статуя.
   Он выглядел прекрасно в этот день. Одетый во все черное, он все же не казался вестником беды, а, наоборот, нес собой атмосферу праздника. Черная одежда была нечто вроде его фирменного знака и подчеркивала его мужественную красоту. Широкополая шляпа, придерживаемая тонкой кожаной лентой под подбородком, была небрежно откинута назад, открывая высокий загорелый лоб и часть по-прежнему пышной черной шевелюры, узкие штаны обтягивали его длинные ноги. Ослепительно белая рубашка, контрастирующая с остальным костюмом, как всегда, была свободно расстегнута на груди.
   – Хелло, Рори, – произнесла она тихо и нашла в себе силы сделать шаг ему навстречу. – Я так поняла, что ты вчера спас Майклу жизнь. Можешь представить, как я тебе признательна.
   – Так расплатись со мной тем, что разрешишь Майклу прокатиться на пони.
   – Он слишком мал, чтобы ездить самостоятельно.
   – Я буду с ним рядом. Я тренировал этих пони специально для ребятишек. Он спокойный и хорошо воспитанный конек. Мальчику ничто не грозит. – Он заглянул в ее встревоженные глаза и добавил мягко: – Не бойся гнева Амоса. Ему недолго осталось гулять на свободе.
   Она растерянно кивнула. Что она могла сказать? Ей было стыдно, что заявление Рори пробудило в ней затаенные надежды. Она хотела увидеть своего супруга на скамье подсудимых. Или на виселице!
   «О Боже, прости меня. Как я зла! Как я грешна!»
   – Будь осторожен, Рори, – единственное, что она смогла произнести.
   Рори посадил Майкла на пони, взял лошадку под уздцы и начал водить по дорожке, показывая мальчику правильную посадку, учил, как держать ноги в стременах и как пользоваться уздечкой, чтобы управлять животным. Вскоре он вскочил на Красномундирника, и пара всадников медленно удалилась по улице.
   Ребекка следила за ними, пока они не скрылись за деревьями. Что скажет Амос, узнав об этой прогулке? «Не делай ошибок!» – когда-то предупредил ее Амос в письме еще до свадьбы. Это было давно, но навсегда врезалось в ее память. Она поежилась. Оставалось только надеяться на верность слуг. Если они не проговорятся, Амос ни о чем не узнает. Она заслужила их любовь и уважение постепенно, с годами, добротой и терпением, а Амос очень часто позволял себе давать выход своему дурному настроению, измываясь над прислугой без всякой причины.
   Но столица – это замкнутый мирок, и Рори и Амос были известными политическими фигурами. Если сегодня никто по счастливой случайности не обратит внимания на двух всадников – взрослого и ребенка, – то завтра уж обязательно досужие глаза их увидят и языки начнут болтать. Люди не могут не заметить их разительного сходства.
   Ребекка надеялась и молилась, чтобы Рори оказался провидцем по поводу участи Амоса и чтобы пророчество сбылось скорее. Но как она сможет когда-нибудь объяснить Майклу запутанную историю с его законным и настоящим отцом? Эта мысль и размышления о собственных взаимоотношениях с Рори Мадиганом довели ее до приступа мигрени. «Осмелюсь ли я полностью довериться ему?»
   Она поднялась к себе наверх и приняла порошок от головной боли.
 
   Амос Уэллс спешно возвращался в Карсон-Сити, более испуганный и разозленный, чем когда-либо раньше в своей бурной и непростой жизни. Слай Хобарт был мертв – убит из крупнокалиберного ружья у него на глазах, когда они вместе вышли из конторы прииска «Серебряная звезда». Вторая пуля задела щеку Амоса. Он был бы застрелен точно так же, как и его служащий, если б кто-то из горняков не оттолкнул босса в сторону в последний момент.
   Кто хотел его смерти? Вот вопрос, на который существует длинный список возможных ответов. Взвинченный до предела, Амос в ярости и тревоге гнал коней по пути к дому. Его присутствие требовалось и на других шахтах, но важнее всего было как можно скорее избавиться от некоторых взрывоопасных документов у себя в кабинете.
   Собирались ли Баскомб и Шеффилд выйти из банковского объединения или, наоборот, решили вытеснить его самого оттуда? Или эта змея, скрытая в траве, – Хаммер задумал помешать ему любым способом вернуться в политику? Сколько людей – столько и проблем. Сколько «друзей» – столько же врагов.
   Слава Богу, у него достаточно материала на всю эту троицу, да и на многих других. Но он нуждается в помощи и защите, пока не наложит руки на всю документацию и не прижмет этих негодяев. И надо упрятать куда-нибудь подальше Ребекку и мальчишку. Враги без колебаний пойдут на все, вплоть до похищения его жены и сына, чтобы иметь возможность манипулировать им.
   «Мы всегда и везде выглядели такой любящей парой!» – Он усмехнулся про себя с горечью, въезжая на Стюарт-стрит.
   Его мысли были прерваны самым бесцеремонным образом, когда старый закадычный дружок, состоящий в законодателях штата, вспрыгнул на подножку экипажа.
   – Привет, Амос! Держишь путь домой? – осведомился Грехем Элден, предварительно выплюнув изо рта солидную порцию табачной жвачки.
   Он выглядел радостным, словно блоха в собачьей конуре. «Что-то тут не так», – подсказало Амосу шестое чувство, постоянно выручавшее его в различных передрягах. Его нюх был и так обострен. Довольная физиономия Элдена только усилила предчувствие дурных событий. Элден был его должником – не в денежном смысле, а кое в чем другом.
   – Добрый день, Грехем! Ты угадал, я возвращаюсь из инспекционной поездки по некоторым своим шахтам.
   Ехидный огонек засветился в крошечных глазках Элдена.
   – Вот я и подумал, что тебе будет интересно узнать, что твой малыш сегодня утром катался верхом с Рори Мадиганом. Мне показалось это весьма странным, потому что он чертов демократ, а его дружки в собрании штата прокатили тебя на выборах в сенат.
   Амоса словно рубанули топором.
   – Мадиган катался верхом с моим сыном? – произнес он надтреснутым голосом, безуспешно пытаясь спрятать от пытливого взгляда Элдена охватившую его панику.
   «Знает ли он правду о Майкле?»
   – Да, сэр! Именно так. Он усадил его на крохотную лошадку, которую вырастил на своем ранчо. Хорошо, что я встретил тебя. Мне думалось, лучше тебе все узнать заранее. Что касается меня, я никогда не разрешаю моим мальчишкам якшаться с ирландским сбродом. Представить себе не могу, о чем думала миссис Уэллс, или у нее мозги не на том месте. Прости, что я о ней так отзываюсь.
   – Я тебе очень признателен, Грехем, – холодно сказал Амос и пустил лошадей галопом. Ко всем прочим неприятностям еще прибавилось то, что Мадиган добрался до его мальчика!
   Воспоминание о Мадигане больно резануло его. Мадиган! Вполне возможно, что именно проклятый ирландец был инициатором покушения на него. Правда, это на него не похоже. Это не его стиль. Гордый дьявол предпочитает сражаться с открытым забралом. Но Амос не брезговал никакими способами для достижения своих целей. Он убьет и Рори, и Ребекку в отместку за причиненное ему унижение.
 
   Ребекка читала Майклу вслух, когда услышала голос Амоса, гремевший внизу и распугивающий слуг. Она тут же отложила книгу.
   – Спустись по черной лестнице в кухню, сынок, Франсуа даст тебе печенье с джемом. Скажи ему, что я разрешила тебе угоститься сладким вволю.
   Майкл с испугом взглянул на мать.
   – Отчего папа так рассержен? Он кричит прямо как безумный.
   – Вероятно, он расстроился из-за своих политических дел, – солгала Ребекка, успокаивая ребенка.
   Амос никогда не устраивал безобразных сцен в присутствии сына. И она очень надеялась, что так будет и впредь. Как бы она ни относилась к Амосу, ей не хотелось, чтобы он предстал перед мальчиком в образе жестокого монстра.
   – Пожалуйста, поспеши, Майкл, – попросила она, провожая его ко входу на лестницу для прислуги.
   Затем она вернулась в гостиную, готовая к самому худшему. Амос ногой распахнул дверь. Его лицо было искажено злобой.
   – Ты позволила Мадигану появиться на публике со своим ублюдком! Ты стерва, глупая неблагодарная стерва. Я приютил тебя, дал твоему детенышу имя, обращался с тобой, как с королевой. А ты выставила меня на посмешище!
   – Амос…
   – Амос, Амос, – передразнил он ее. – Все заметили их сходство. Грехем Элден – первый, а за ним все сплетники Невады заговорят, что ты прижила от Рори Мадигана ублюдка.
   – Не смей так называть моего сына! – Ребекка вскочила, сжав кулаки.
   – А ты не смей указывать мне, как я должен выражаться в собственном доме. – Он далеко отвел руку и с размаху нанес ей пощечину, отбросившую ее обратно в кресло.
   Амос упал на нее, схватил за ворот платья и разорвал одежду на ее груди. Огонь бешенства и страсти пылал в его обычно ледяных глазах. «Боже милостивый! Неужели он хочет изнасиловать меня?» Она царапала ногтями его лицо, оставляя на коже кровавые ссадины.