Хенке Ширл. Невеста на продажу

   Тори смущенно вздохнула. Именно эта мысль пришла на ум и ей.
 
   Рис наблюдал, как Руфус очищает широкую дорожку от пушистого белого снега, поднимая большую лопату со снегом с такой же легкостью, как если бы он орудовал метелочкой для пыли. Утро выдалось солнечным и чистым. Ветер затих, воздух стал сухим и прозрачным. Он терпеливо ждал у дверей конюшни, пока Ли седлал Блэкджека, и наконец подвел к нему жеребца.
   — Ниже по дороге много нанесло снега. Вы уверены, что все будет в порядке, мистер Дэвис? — с беспокойством спросил паренек.
   Занятый своими мыслями. Рис кивнул.
   — Блэкджек пройдет. Я вернусь до наступления темноты. Поосторожнее, не заблудись сам в снежных заносах, — предостерег он невысокого круглолицего китайчонка и уехал.
   Жеребец привык к глубокому снегу и с легкостью пробивался через него, позволив хозяину обдумывать свои проблемы.
   — Вчера с Тори я слишком поторопился сломать преграды. Поступил дьявольски глупо, особенно после неожиданной встречи с Джинджер в ресторане, — бормотал он себе и лошади.
   Когда он проезжал мимо глубоких сугробов, где они застряли вчера. Рис выругал себя за свою глупость. Людям пришлось откапывать коляску. Им с Тори повезло, что снег прекратился, иначе они могли бы замерзнуть в полумиле от своего дома.
   Он подъехал к повороту, где дорога огибала острые скалы, жеребец захрапел и пугливо отпрянул.
   — Спокойно, малыш, спокойно. Рис пригнулся к гриве, чтобы успокоить животное, и в этот момент над ним, лишь в нескольких дюймах от его головы, просвистела пуля. Когда неизвестный, спрятавшийся среди скал, послал в него вторую пулю. Рис скатился со спины лошади в сугроб на краю дороги. Он выхватил ружье, притороченное к седлу, и теперь крепко сжимал его в руках, увернувшись от еще нескольких выстрелов. Он Прополз по снегу и нашел для себя укрытие за валуном, пригнулся, держа ружье наизготовку, осматривая скалы, откуда раздавались выстрелы.
   На его счастье, яркое утреннее солнце светило ему в спину. Нападавшему пришлось прятаться, выглядывать украдкой, его слепила белая пелена снега, расстилавшаяся вокруг Риса. Если этот человек покажется, то Рис легко заметит его. Но преступник, наверное, спускался по боковой стороне скалы, чтобы улизнуть.
   Рис подождал некоторое время и услышал шорох посыпавшихся камней. Преследуемый стал преследователем. Рис прыгнул и побежал через снег глубиной в фут. Он держал путь к торчавшей каменной гряде и взобрался на нее в то время, когда его противник спускался вниз по противоположной стороне. Рики Барлоу услышал, как винчестер лег на камень над ним. Он почти добежал до лошади, но поскользнулся и свалился. Он знал, что Дэвис убьет его! Рики повернулся и несколько раз выстрелил в силуэт, который расплывчато виднелся на вершине гряды. Солнце ослепило его, и он промахнулся.
   Рис нагнулся и быстро прицелился. Пуля отбросила карточного шулера в снег у подножия холма. От громкого звука выстрела его лошадь было рванулась, но остановилась, пробежав всего несколько шагов. Опять воцарилась полная тишина. Рис спустился к подножию холма, чтобы осмотреть тело Барлоу.
   — Проклятый идиот! Стоило ли платить такую цену ради мести за то, что я накрыл тебя за шулерством? — выругался он, думая, что теперь обязан насыпать Блэнджеку дополнительную порцию овса за спасение своей жизни. Если бы жеребец не отпрянул, то мертвым в снегу валялся бы Рис.
   , — Кто бы подумал, что Барлоу так хорошо стреляет? — задал риторический вопрос Рис. Куст, на который свалился убитый, начал прогибаться. Рису захотелось выпить. — Ну что же, по крайней мере, я еду .в правильном направлении.
 
   Хотя было еще слишком рано для мадам из борделя встать и заняться делами, но Джинджер Вогель уже спустилась с лестницы салуна «Голая правда». Ее волосы были аккуратно причесаны, одета она была в коричневое бархатное платье с дорогими кружевами цвета слоновой кости на рукавах и воротничке. На любой женщине с менее пышной фигурой такое платье показалось бы почти скромным. Глубокое декольте обнажало мраморные шары грудей.
   Она слегка пригладила свою высокую прическу, бармен Бен засмеялся и сказал:
   — Он подумает, что вы смотритесь будь здрав, мисс Джинджер.
   Ее ясные карие глаза сверкнули в сторону Бена.
   — Встреча сугубо деловая.
   По залу пронеслись выкрики и смешки, но никто не осмелился встретиться с ее волевым взглядом. В дверях показался Рис, стряхивая снег с дорожного пальто. Он услышал замечание Бена и ответ. Джинджер встретилась с ним глазами, когда он легко бросил тяжелое пальто на кресло. Черную шляпу он сдвинул на затылок и, кивнув нескольким посетителям, не торопясь направился к Джинджер, которая остановилась посередине лестницы.
   — Пришли кувшинчик кофе и скажи Келли, чтобы он не делал его чересчур горячим, — распорядился Рис, проходя мимо Бена.
   Джинджер повернулась и стала подниматься по лестнице, Рис последовал за ней.
   Кто-то за ближним столом выкрикнул:
   — Только не говорите слишком долго о делах. — Несколько мужчин уткнули свои носы в кружки с пивом.
   Рис замер, держась рукой за тяжелый лестничный столбик красного дерева, затем повернулся, натянуто и холодно улыбнулся сидящему за столом мужчине.
   — Вы мне что-то хотите сказать, Аза? Шахтер крепкого сложения увидел, как Рис откинул полу своего дорогого сюртука, освободив доступ к кобуре на боку. Улыбка Дэвиса стала блаженной.
   — Сегодня утром я уже был вынужден одного пристрелить. Мне не хотелось бы повторять… по крайней мере, до завтрака.
   — Мне нечего сказать. Рис. Честное слово. Вышла ошибка.
   — Не повторяй ее. — Дэвид повернулся и продолжил подниматься по лестнице вслед за Джинджер, войдя с ней в кабинет, находящийся рядом с квартирой, в которой он раньше жил.
   Глаза Джинджер отражали беспокойство.
   — Что ты имел в виду, говоря об убийстве?
   — Рики Барлоу счел, что из-за меня потерял шикарную работенку у Эммета Хаузера, так мне кажется. Он пытался устроить мне засаду. Пришлось пристрелить его. Забудь о Барлоу. Эту кашу расхлебывает следователь. Нам надо поговорить совсем о другом, — он прикрыл дверь и бросил свою шляпу на большой кожаный диван. — Ты понимаешь, что наша договоренность о том, как вести дела в этом заведении, не может продолжаться дальше, верно? Она беспомощно пожала плечами.
   — Не обращай внимания на Азу Брайтона, Рис. Он всего лишь спившийся бугай.
   — Значит, ты хочешь, чтобы я, пристрелив его, избавил от вредных привычек? — спросил он мрачно.
   — Он не вкладывал никакого смысла в свои слова. И Бен тоже. Господи, ты стал недотрогой. Что происходит… или не происходит с тобой и с этой твоей женой?
   — Оставь Викторию в покое, — холодно сказал он. — Я не могу приезжать сюда каждое утро… или через день… или еще как-то, за выручкой. Потом полгорода судачат о том, чем мы тут занимаемся наедине.
   — Если бы не она, тебе было бы на это наплевать! Ты все делаешь ради нее. Она заслуживает уважения, но получается, что я, как салунное отребье, даже не имею права назвать ее имя, поскольку я дерьмо из салуна, а она благовоспитанная дама.
   — Ты хочешь сказать, что и я тоже салунное отребье? Не «пара ей»? — устало произнес он, потирая виски кончиками пальцев.
   — Ты не прав и сам это знаешь! Ты породнился со знатной и могущественной семьей Лафтонов. Я видела твоих благородных родичей, вчера вечером они отнеслись ко мне, как к прокаженной. — Мгновение она казалась уязвленной и недоумевающей, потом с вызовом посмотрела на него. — Неужели я не имею даже права отдохнуть от немудрящей стряпни Келли?
   Рис виновато улыбнулся и подошел к ней. Джинджер Стояла в центре большого кабинета, обняв себя за плечи, как ребенок, которого должны отругать за дурное поведение. Он взял ее холодные ладони, и, разжав ее скрещенные на груди руки, усадил рядом с собой на диване.
   — Джинджер, я не хочу тебя обидеть… во всяком случае, не хочу обижать больше, чем я это уже сделал, но я должен прервать наши деловые отношения. Ты заслужила право владеть этим салуном, так же как и борделем. Банк предложит тебе условия для погашения на протяжении ряда лет займа, который тебе потребуется. Никакой благотворительности в этом не будет.
   — А ты навсегда порываешь с сапунами? — спросила она, улыбаясь дрожащими губами.
   — Да, навсегда. У меня много других забот и дел. Я должен начать порядочную жизнь, Джинджер, — искренне произнес он и стал ждать, что она ответит.
   Она испытующе смотрела ему в лицо, оценивая, что он скажет, а о чем умолчит.
   — Ты здорово влип. Рис, и это факт. Сначала я решила, что тебе пришла идея заполучить девицу с необычной родословной, чтобы показываться с ней на людях. Но потом я перестала обманывать себя. Я видела, как ты на нее смотришь.
   Рис вздохнул:
   — В маленьком городке сплетни причиняют боль таким гордым, беззащитным женщинам, как Тори.
   Джинджер фыркнула:
   — Она ревнивая! И к тому же без всяких на то оснований. А ты готов ради нее сбросить башмаки и пройти по раскаленным углям.
   — Я буду вынужден продать «Голую правду» кому-нибудь другому… даже с убытком. Пойми, Джинджер, я хочу, чтобы это заведение принадлежало тебе.
   На ее глаза навернулись слезы, но она поморгала и остановила их.
   — Ладно, Рис, я согласна. Ты начисто порываешь со своей прошлой жизнью. Присылай ко мне бумаги, когда захочешь. Я подпишу их.
   — Спасибо, Джинджер, — поблагодарил он печально. Потом встал и посмотрел на нее сверху вниз. — Давай сосчитаем доходы за минувший вечер. Сильно ли уменьшила выручку снежная буря?
   — Ха! Эти блудливые шахтеры хотели только одного — сколько они ставили за карточными столами. Она подошла к письменному столу и вынула оттуда приходную книгу, а он открыл ключом тяжелый железный сейф, стоявший в углу кабинета. Она слушала, как щелкают и отскакивают на свое место собачки замка при повороте ключа в его ловких, знакомых ей руках.
   Железная дверца со скрипом раскрылась, и Рис извлек несколько мешочков с металлическими монетами и бумажными деньгами. За полчаса они все пересчитали. Он сложил мешочки в кожаную сумку, лежавшую на столе.
   — Сегодня вечером Руфус вернет тебе эту сумку. Начиная с завтрашнего дня Грэндж начнет заносить денежные поступления на твой счет.
   Она поднялась и положила ладони на стол:
   — До свидания, Рис.
   — Я буду вспоминать тебя, Джинджер. Береги себя, и если тебе когда-либо понадобится помощь, дай лишь мне знать. Друзей я не забываю, — скромно улыбнулся он, — даже когда я больше не могу вести с ними дела. — Он повернулся к выходной двери.
   Ее голос остановил его.
   — Если тебе когда-либо понадобится кровать, чтобы выспаться, или женщина, чтобы согреть ее, ты это всегда найдешь здесь, дорогой.
 
   После долгого пребывания в большой мраморной ванне Тори почувствовала себя бодрее. Может быть, ей стоит съездить в город и объяснить матери, что совсем не нужно беспокоиться по поводу связи Риса с этой проституткой из салуна. Она посмотрела через окно на ясное лазоревое небо и сверкающий снег.
   — Если Рис может доехать до Старлайта, то это же смогу сделать и я, — решительно произнесла она.
   Тори добралась до своих родителей почти в полдень. Конюх помог ей сойти с кобылки, взял уздечку и повел лошадь в конюшню. Она стряхнула снег со своего нарядного шерстяного костюма для верховой езды и с меховой накидки. Солнце немного согревало, и она получила удовольствие от прогулки. Ее спина несколько напряглась, когда она призналась себе, что не должна демонстрировать свою обиду на Риса. «Хедде совсем ни к чему знать причины ссоры между нами!»
   Она постучалась, дверь открыл Ральф и провел в гостиную, где находилась мать.
   Хедда холодно ей кивнула:
   — Я только что пообедала. Если ты хочешь…
   — Я уже покушала, спасибо, — прервала она деревянным голосом. «Почему мы даже не готовы поделиться тем, что у нас на уме, мама?» — подумала она.
   — Полагаю, что до тебя еще не дошла новость. Хотя Чарити Соамс, несомненно, к настоящему времени разнесла вести об этом позорном поступке до самого Лейк-сити, — просопела Хедда.
   — Какая новость? — Тори почему-то знала, что это связано с Рисом.
   Хедда, сдерживая дрожь, ответила:
   — Сегодня утром твой муж застрелил человека. — Ей доставило удовольствие, что Тори заметно побледнела и рухнула в кресло. — Какая-то убогая салунная ссора. Пострадал парень по имени Рики Барлоу.
   У Тори закружилась голова.
   — Но несколько месяцев назад его посадили в тюрьму в Сильвертоне за мошенничество в карточной игре, — вспомнила она. — Именно Рис поймал его на жульничестве. Барлоу — опасный карточный шулер, а не просто парень! Рис тоже пострадал? Где он сейчас? — Тори хотела вскочить, но Хедда взмахом руки удержала ее.
   — Твой картежник ничуть не пострадал. А сейчас он находится у Джинджер Вогель в их борделе, — пояснила она ядовитым тоном. — Перестрелка произошла за городом. Новый судебный следователь заключил, слава Богу, что это была самозащита. Как будто наша репутация и так мало пострадала. Не хватает лишь, чтобы Риса Дэвиса судили по обвинению в убийстве.
   Сердце Тори похолодело как зимний ландшафт. Он находится с Джинджер Вогель в борделе. Хедда жестоко резанула ее, но подлинная причина крылась в Рисе, напомнила она себе. Вот, она поторопилась встать на его сторону, а он в это время кувыркается с этой ужасной рыжей шлюхой. «Я и сама не лучше ее», — обвинила она себя, опять вспомнив о том, чем они занимались прошлой ночью, гадая, не так ли он проводит время и с Джинджер Вогель.
   Хедда с любопытством рассматривала омраченное горем лицо своей дочери, когда дверь отворилась и в гостиную вошел Стоддард. И если Виктория выглядела бледной, то он был серее пепла. Сосредоточив все внимание на Хедде, он даже не заметил присутствия в гостиной дочери, которая тихо сидела в тени.
   Предчувствуя что-то страшное, его жена поднялась.
   — Почему ты дома в середине дня? — спросила она. Стоддард медленно подошел к ней, взял ее за руки, что было совершенно для него не характерно. Он тяжело опустился на парчовый диван, посадил рядом жену. На его лице была написана мука.
   — Агенты Чарльза обнаружили Сандерса в Денвере. Хедда, его убили, — произнес он хриплым голосом.

Глава 22

   У Тори отчаянно закружилась голова, когда она услышала истерические вопли матери.
   — Это дело его рук! Это он убил моего мальчика! Это чужеземное дерьмо! Это чудовище! Он захотел Викторию, а у Сандерса оказались наши деньги… он убил Сандерса, чтобы сохранить ее.
   Это было помешательство! Тори помотала головой, отрицая домыслы матери, но тут ей пришла мысль о том, что Рис дружил с Блэки Драго. Отец никак не мог заставить Хедду прекратить вопли, поэтому Тори поднялась и деревянной походкой подошла к дивану, на котором сидела ее впавшая в истерику мать.
   Стоддард взглянул на дочь и надломившимся голосом прошептал:
   — Попроси Бесси послать за доктором Ранси. Она подошла к двери и отворила ее. Пухленькая горничная уже прибежала на шум.
   Тори оставалась у кровати матери, пока не подействовало успокоительное, которое дал ей старый врач. Даже заснув, Хедда, бледной холодной как лед рукой все еще сжимала запястье Тори. Тори осторожно высвободила свою руку и потерла царапины, которые ее мать бессознательно оставила на ее руке. Дочь смотрела на красивое, измученное лицо, которое во сне выглядело удивительно безмятежным.
   — Ах, мама, этого не может быть! Рис не смог бы… — Она проглотила срывавшиеся шепотом слова и до боли прикусила суставы пальцев.
   Все слезы выплакала Хедда. Глаза у Тори, как у отца, были сухими, она закостенела от горя и потрясения.
   Расхаживая по заставленной вещами, обставленной дорогой мебелью спальне, она взяла в руки тяжелую позолоченную рамку с фотографией Сандерса. С фотографии обаятельно улыбалось лицо херувима. Почему не удалась его жизнь? Даже ребенком он сам себе причинял зло, постоянно попадал в беду, все время просил ее о помощи. Она содрогнулась, когда подумала о том, что, может быть, непреднамеренно она сама стала причиной, его смерти.
   Виктория осмотрела спальню своей матери. Когда она была ребенком, ее редко пускали сюда. За годы учебы, проведенные в пансионатах и общежитиях, она стала чужой в доме родителей, отстранилась от них еще больше, когда они устроили ее свадьбу с Рисом.
   — Я как неприкаянная, — безнадежно произнесла она, тихо притворяя дверь, давая возможность уснувшей матери спокойно провести несколько часов.
   Но для самой Виктории покоя не было, ей не к кому было приклониться. Ей и в голову не приходило посидеть в своей прежней комнате. Потирая виски, она прислонилась к холодной стене длинного коридора второго этажа и попыталась собраться с мыслями. Стоддард дожидался ее на первом этаже. Ей предстоит прочитать рапорт, который прислали сыщики, помочь отцу наметить план подготовки похорон, потом приехать в Логово дракона и дожидаться там возвращения мужа.
 
   Тори посмотрела на золоченые часы времен Карла X, стоявшие на полке камина в передней гостиной. Уже почти стемнело. Рис должен возвратиться с минуты на минуту. Тори страдала от собственной нерешительности. Она боялась встречи с Рисом, но понимала, что должна узнать всю правду от него самого. Ей не хотелось возвращаться в Логово дракона, но она отдавала себе отчет, что только там подходящее место для такого разговора.
   «Ах, только бы это было не правдой», — отчаянно кричал внутренний голос. Она задумчиво посмотрела на бутылку в шкафчика, решая, не взбодриться ли глотком бренди. Я начинаю вести себя, как Сандерс. Она вздрогнула и чуть не расплакалась. Сандерс, бедный несчастный Сандерс. Как, она могла плохо говорить о нем — о своем собственном брате?
   По передней лестнице поднимался Рис, борясь с желанием наклониться и стукнуть по одному из каменных драконов от охватившего его ликования. Расставание с Джинджер проходило болезненно, но теперь, когда все осталось позади, он почувствовал себя свободным… освободившимся от своей прежней жизни, свободным от всех невзгод детства, от позорного происхождения. Будущее раскрывало перед ним необъятные просторы. Судебный следователь оправдал его, сняв всякую вину за смерть Барлоу. И теперь салуны с их хозяевами не будут иметь к нему ни малейшего отношения.
   Тори будет довольна, когда он сообщит ей, что отошел от этих дел. Рис улыбнулся, похлопывая по карману пальто. Он заехал к лучшему ювелиру города и выбрал изысканные золотые брошку и браслет, которые будут украшены бриллиантами по выбору Тори. Она может выбрать драгоценные камни, когда оба они поедут в восточные штаты. Они заслужили свадебное путешествие, а его предприятие с железными дорогами предоставило ему золотую возможность совместить удовольствие с бизнесом. К тому же, он сможет увезти ее на месяц от родителей.
   Фуллер принял у Риса пальто с холодной улыбкой, но Рис теперь знал, что это лишь манера поведения. Под маской гордеца скрывался преданный и трудолюбивый человек.
   — Миссис Дэвис сказала, что ждет вас в передней гостиной, сэр.
   Улыбка осветила лицо Риса. Он кивнул и направился к закрытой двери. Но едва открыв дверь и увидев напряженное выражение лица жены, он понял, что что-то не так.
   Улыбка застыла на его лице.
   — Тори, любовь моя, что-нибудь случилось?
   Он тяжелой походкой подошел к ней. «Ты не можешь позволить ему прикоснуться к себе!» — приказывал ее разум, но не успела она произнести и слова или отойти в сторону, как он обнял ее. Тори решительно отстранилась от него.
   Рис отпустил ее, сердито на нее глядя.
   — Не надо разыгрывать мелодраму из-за событий прошлой ночи, особенно сейчас, когда твое похмелье прошло, — потом он вспомнил про перестрелку и выругался про себя.
   Тори отошла от него на несколько шагов, зашла за небольшой овальный столик, и только тогда ответила:
   — Я слишком обеспокоена, чтобы даже вспоминать о вчерашней ночи, — начала она, тщательно подбирая слова. Рис, лишь бы ты не был виноват. — Произошло нечто настолько важное, что твои связи в салуне… или мои моральные заботы бледнеют по сравнению со случившимся.
   Он достал из шкафчика сигару и закурил.
   — С самой нашей первой встречи мои связи в салуне и твои моральные заботы казались для тебя самыми важными, Тори, — заявил он с оттенком горечи в голосе. — Но не такими важными, как судьба моего единственного брата.
   Его голова дернулась вверх, глаза сузились.
   — Что именно ты хочешь сказать?
   — Сандерс мертв, Рис. Как написали сыщики Чарльза в своем рапорте, «Ему профессионально перерезали горло, что привело к фактически мгновенной смерти». Его нашли в Денвере… в переулке недалеко от салуна Блэки Драго. — Она немного помолчала, отчаянно стараясь прочитать выражение его лица. Черт бы побрал эту маску картежника, которую он набрасывает на себя всегда, когда ему нужно!
   Рис продолжал ровно дышать, используя выработанную в течение всей жизни привычку не позволять боли и унижению овладеть собой.
   — .Ты считаешь, что я нанял людей Блэки, чтобы убить его? — Голос его звучал ровно, без всяких эмоций.
   Тори почувствовала, как сжалось ее сердце.
   — Я этого не знаю. Рис. Мама и папа уверены в этом, но я… я…
   — Почему же? Потому что я не терплю слабаков и пьяниц? — грубо спросил он. — Если бы это действительно было мотивом для убийства, то я бы перестал заниматься салунным бизнесом еще до того, как мне исполнилось двадцать лет.
   Тори сжала кулачки.
   — Ты всегда презирал моего брата и сказал мне, чтобы я забыла о нем. Он не был просто еще одним пьяницей, как ты только что так любезно выразился. Он был единственным человеком, который мог бы вырвать мою семью из твоих лап.
   — Давай говорить откровенно, — произнес он с таким спокойствием, что это удивило даже его самого. — Ты считаешь, что я хотел смерти Сандерса, чтобы твой отец никогда не смог вернуть деньги и забрать тебя у меня? И, конечно, будучи подручным пользующегося дурной славой Блэки Драго, я смог бы прикончить Сандерса, просто щелкнув пальцами.
   Прищелкнув пальцами. Точно повторил слова отца о Рисе и Блэки! Она боролась с подступившими слезами.
   — Сегодня утром по пути в город ты сам застрелил человека, — выпалила она, все еще стараясь заглянуть дальше своего обвиняющего гнева.
   Он холодно уставился на нее.
   — Жаль, что засада не удалась Барлоу. Если бы он прихлопнул меня, то подумать только, какого позора избежала бы семья Лафтонов.
   — Мне наплевать, что думают посторонние… думают о моей семье. — «Ты — часть моей семьи, Рис», — добавила она мысленно.
   — О твоей семье. О твоей прекрасной, с большой родословной, хладнокровной семье, которая должна была поступиться своей честью, чтобы принять меня, позволить мне прикоснуться к своей принцессе. Вот, собственно, в чем дело. Тори. Ты не хочешь быть женой картежника из преступного мира Денвера. Таким я останусь для тебя на всю жизнь — вульгарным чужеземцем-нуворишем, который вынуждает тебя думать и чувствовать так, как не должна делать ни одна настоящая дама!
   Он с особой тщательностью раздавил сигару в каменной пепельнице, а Тори стояла, лишившись дара речи от обиды и нарастающего гнева.
   . — Ты использовал меня. Рис, именно так, как говоришь, что моя семья использовала тебя! Тебе нужна дама для показа, любопытная вещица для экспериментов. Черт бы тебя побрал, ты восторгаешься от самой мысли, что мной можно помыкать и хохочешь, когда тебе это удается.
   . Он поборол в себе желание подойти к ней и показать ей на деле, в какой степени он может повелевать ею.
   — Ну, мне подвластно твое прекрасное, маленькое тело, не так ли, любовь моя? — уколол он ее. — Мы оба знаем это. Жаль, что ты не можешь вложить в это ни сердце, ни душу!
   В этот момент Тори почти поверила в то, что он не виновен в смерти Сандерса. Его охватило такое холодное возмущение, что он вполне искренне мог быть удивлен этим сообщением. Но Рис был прав относительно их безнадежных отношений, которые основывались на страсти, а не на любви. Если она не могла вложить в это сердце, то не мог этого сделать и он. Все их отношения строились на недоверии и манипуляциях.
   — Что же нам теперь делать? — спросила она, когда он подошел к двери и рывком дернув ее, раскрыл.
   Губы Риса растянулись в его обычной и привычной для нее улыбке, которая не распространилась на его арктически голубые глаза.
   — Можешь порадоваться, любовь моя, обещаю никогда больше не унижать тебя своими распутными прикосновениями. Дом этот — твой. Ты — моя жена, и я буду и дальше содержать тебя. — Он засунул руку в карман пиджака, вынул оттуда бархатную коробочку и бросил ее к ногам Тори. — Небольшой подарок на память. Может быть, Чарльз будет в состоянии купить нужные камни для этих вещиц. Я собирался подобрать бриллианты, но у меня ведь такой скверный вкус. До свидания, Виктория.
   — Куда… куда ты идешь? — вопрос, казалось, напрашивался сам собой, она тоже двинулась к двери, не обращая внимания на золотой блеск брошки и браслета, валявшихся на полу.
   — Поскольку тебе надоело быть моей «шлюхой», я поищу более приветливого приема… у Джинджер.
   Дверь захлопнулась, как могильный склеп. Тори опустилась в тяжелое, обитое бархатом кресло, возле которого она оказалась, и закрыла руками лицо. Слезы, которые она весь день сдерживала, хлынули теперь настоящей рекой, все ее тело затряслось.